А. С. Пушкин. Его жизнь и литературная деятельность, Колтоновская Елена Александровна, Год: 1899 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Его жизнь и литературная дятельность
Е. Колтоновской

0x01 graphic

Оглавленіе.

Глава I. Дтство Пушкина.— Происхожденіе.— Семья.— Первые дтскіе годы.— Отношеніе къ поэту родителей.— Сестра.— Няня Арина Родіоновна

‘ II. Ученіе.— Отношеніе къ гувернерамъ и къ урокамъ.— Увлеченіе книгами.— Перемна съ Пушкинымъ посл семи лтъ.— Отъздъ изъ дому

‘ III. Годы, проведенные Пушкинымъ въ лице.— Привязанность его къ лицею.— Отношенія съ товарищами.— Друзья.— Любовь

‘ IV. Ученіе въ лице,— Чтеніе.— Литературныя занятія лицеистовъ.— Встрча Пушкина съ Державинымъ: знакомство съ другими писателями.— Литературная дятельность

‘ V. Жизнь Пушкина по выход изъ лицея въ Михайловскомъ и въ Петербург.— Свтское общество и литературныя знакомства.— ‘Русланъ и Людмила. ‘— Высылка изъ Петербурга

‘ VI. Пушкинъ на юг.— Болзнь въ Екатеринослав.— Путешествіе на Кавказъ изъ Крымъ.— Жизнь въ Кишинев и въ Одесс

Глава VII. Пребываніе Пушкина въ Михайловскомъ (1824—1826 гг.)

‘ VIII. Жизнь Пушкина на свобод въ Москв, въ Петербург и въ деревн.— Поздка въ Эрзерумъ.— Женитьба

‘ IX. Послдніе годы жизни Пушкина.— Семейное положеніе.— Служба.— Научная и литературная работа.— Поздка въ Казань и Оренбургъ.— Болдино.— Смерть матери,— Тяжелое душевное состояніе и мрачныя предчувствія

‘ X. Дуэль и послднія минуты Пушкина.— Отношеніе къ его смерти современниковъ

I.
Дтство Пушкина.— Происхожденіе.— Семья,— Первые дтскіе годы.— Отношеніе къ поэту родителей.— Сестра.— Няня Арина Родіоновна.

Александръ Сергевичъ Пушкинъ родился 26 мая 1799 г., въ Москв.

По отцу онъ происходилъ изъ стариннаго рода дворянъ Пушкиныхъ, извстнаго въ исторіи еще съ конца XVII вка.

Предками поэта съ материнской стороны были африканскіе негры. Маленькій негръ Ибрагимъ былъ подаренъ императору Петру Великому, который крестилъ его въ 1707 г. и далъ ему фамилію Ганнибалъ. Петръ очень любилъ своего крестника, самъ воспитывалъ его и даже посылалъ въ Парижъ для довершенія образованія.

Родная внучка этого Ибрагима, или Абрама, какъ его посл называли, Надежда Осиповна была матерью нашего поэта.

Александръ Сергевичъ, по наружности, очень напоминалъ своихъ негритянскихъ предковъ. У него были такіе же, какъ у нихъ, густые курчавые волосы, живые, блестящіе глаза и выразительное лицо съ неправильными, подвижными чертами.

Отъ нихъ же, вроятно, унаслдовалъ онъ и чрезвычайно пылкую, впечатлительную натуру.

——

Отецъ поэта, Сергй Львовичъ, какъ и большинство дворянъ того времени, получилъ французское воспитаніе: блестящее, но не глубокое. Сначала онъ служилъ въ Петербургскомъ Измайловскомъ полку, но въ 1798 г. женился на Надежд Осиповн Ганнибалъ, вышелъ въ отставку и перехалъ на свободное житье въ Москву.

Въ томъ же 1798 г. у Пушкиныхъ родилась, дочь Ольга, а въ слдующемъ 1799 сынъ Александръ. Впослдствіи у нихъ были еще дти, но изъ нихъ въ живыхъ остался только сынъ Левъ.

Сергй Львовичъ по натур былъ человкъ не злой и очень мягкій, но непостоянный и легкомысленный. Онъ не любилъ заниматься никакими длами: ни хозяйствомъ, ни службой, ни воспитаніемъ дтей. Ему нравилась шумная городская жизнь съ ея постоянной смной впечатлній и удовольствіями. Этимъ развлеченіямъ онъ отдавался всю свою жизнь, проводя день за днемъ въ полнйшей праздности.

Впрочемъ, склонность къ праздности была общимъ недостаткомъ всхъ дворянъ того времени. Они жили въ полномъ довольств, благодаря труду. своихъ крпостныхъ крестьянъ, и не имли ни желанія, ни умнія трудиться.

У Пушкиныхъ было довольно большое состояніе, потому что предки ихъ (Пушкины и особенно Ганнибаловы) часто получали въ даръ отъ государей имнія. Но, не умя хозяйничать, они въ конц концовъ совершенно разорились. Имніями управляла Надежда Осиповна, женщина умная и энергичная, но, подобно своему мужу, мало интересовавшаяся хозяйствомъ. Сходясь во вкусахъ, супруги Пушкины вели въ Москв шумный свтскій образъ жизни, посщали высшее общество и сами задавали балы, часто далеко превышавшіе ихъ средства. На лто они всегда узжали въ свое подмосковное имніе Захарово. Здсь будущій поэтъ впервые началъ знакомиться съ народною жизнью, съ русскими нравами и обычаями и прислушиваться къ родному языку, котораго въ Москв ему почти не приходилось слышать. Въ знатныхъ домахъ тогда имли обыкновеніе говорить по французски. Поэтъ былъ еще очень молодъ, когда родители его продали Захарово, но сохранилъ о немъ живое воспоминаніе и впослдствіи описывалъ его въ своихъ стихахъ.

Не смотря на указанные нами недостатки, отецъ Пушкина, Сергй Львовичъ, вмст со своимъ братомъ Василіемъ Львовичемъ несомннно принадлежали къ числу передовыхъ, т. е. самыхъ образованныхъ людей своего времени. Они вполн сознавали великую пользу просвщенія, высоко цнили литературу и много читали — особенно французскихъ книгъ, которыя тогда были въ мод въ Россіи. Самъ Сергй Львовичъ писалъ стихи на французскомъ язык, а Василій Львовичъ былъ даже довольно извстнымъ поэтомъ и своими стихами содйствовалъ пробужденію поэтическихъ склонностей у племянника. Оба брата были близко знакомы со всми лучшими писателями того времени: Карамзинымъ, Жуковскимъ, Батюшковымъ, Дмитріевымъ и другими. Вс охотно посщали гостепріимный домъ Сергя Львовича. На вечерахъ у него много разсуждали объ иностранной и русской литератур и иногда горячо спорили. Дтямъ не запрещалось присутствовать при разговорахъ взрослыхъ съ тмъ, однако, чтобы они въ нихъ не вмшивались. Нашъ поэтъ былъ тогда, конечно, такъ малъ, что не могъ понимать этихъ разговоровъ. Но важно то, что уже съ самаго ранняго дтства онъ находился въ кругу писателей и научился отъ нихъ интересоваться литературой и любить ее.

Пушкинъ въ дтств былъ неподвижнымъ, неловкимъ и вялымъ мальчикомъ. Онъ не любилъ ни шума, ни бготни, ни дтскихъ игръ, и предпочиталъ всему на свт лниво сидть гд-нибудь въ уголк, вдали отъ всхъ. Сдвинуть его съ мста было очень трудно. Сохранился анекдотъ о томъ, какъ однажды, отправившись гулять съ матерью, онъ незамтно отсталъ и услся отдыхать прямо на дорог, посреди улицы. Изъ окна сосдняго дома кто-то выглянулъ и началъ громко смяться и шутить надъ нимъ. Только это и побудило его подняться. Онъ съ неудовольствіемъ всталъ и побрелъ вслдъ за матерью. Нердко родители насильно заставляли сына играть и бгать по комнат. Мальчику это надодало, онъ убгалъ и прятался возл своей бабушки Марьи Алексевны, прося ее разсказать ему что-нибудь. Марья Алексевна (мать Надежды Осиповны) была женщина умная и образованная. Ей пришлось многое видть и самой переиспытать въ жизни, а потому — было о чемъ разсказать своему внуку. Онъ съ жадностью слушалъ ее по цлымъ часамъ.

0x01 graphic

Вялость маленькаго Пушкина положительно приводила родителей въ отчаянье и заставляла ихъ опасаться за его умственныя способности. Видя, что вс ихъ усилія расшевелить и оживить его остаются тщетными, они, въ конц концовъ, оставили его въ поко, но стали относиться къ нему очень холодно. Эта холодность особенно рзко бросалась въ глаза въ отношеніяхъ матери, горячо любившей сначала старшую дочь Ольгу, а потомъ младшаго сына Льва. Пушкинъ впослдствіи вспоминалъ о своемъ дтств съ горечью. Съ матерью онъ все же сблизился, хоть, и незадолго до ея смерти, асъ отцомъ всегда оставался въ холодныхъ отношеніяхъ..

Самыми близкими людьми, кром бабушки Марьи Алексевны, для маленькаго Пушкина были: сестра Ольга и няня Арина Родіоновна. Съ сестрой — почти однолткой и неизмннымъ товарищамъ по играмъ и ученію — Пушкинъ всегда былъ въ большой дружб. Когда его отдали въ лицей учиться, онъ и тамъ вспоминалъ о ней съ нжностью и, между прочимъ, написалъ къ ней трогательные стихи:

‘Ты хочешь, другъ безцнный,

Чтобъ я, поэтъ младой,

Бесдовалъ съ тобой,

И съ лирою забвенной,

Мечтами окрыленный,

Оставилъ монастырь

И край уединенный,

Гд непрерывный миръ,

Во мрак опустился…’

Монастыремъ поэтъ называетъ лицей, а себя воображаетъ монахомъ. Онъ старается мысленно перенестись къ сестр и отгадать, чмъ она теперь занята: читаетъ ли, играетъ ли съ своей собачкой или сидитъ за фортепьяно?

‘Но вотъ ужъ я съ тобой!

И въ радости нмой

Твой другъ расцвлъ душою,

Какъ ясный вешній день.

Забыты дни разлуки,

Дни горести и скуки,

Исчезла грусти тнь.’

Но самымъ дорогимъ воспоминаніемъ дтства осталась для Пушкина его няня, Арина Родіоновна, онъ всю жизнь былъ къ ней глубоко привязанъ. Арина Родіоновна была крпостной Пушкиныхъ и вынянчила всю ихъ семью. Вй предлагали отпускную на волю, но она отъ нея отказалась: такъ была привязана къ своимъ питомцамъ.

Поэтъ нашъ былъ обязанъ ей многимъ. Она не только скрасила ему своими заботами и ласками дтство, лишенное родительской любви, но, кром того, еще была его наставницей. Зная множество народныхъ сказокъ, псенъ и пословицъ, она пересказывала ихъ своему воспитаннику безъ умолку.

Это развивало и безъ того живую фантазію мальчика, а, главное, знакомило его съ русскою жизнью, бытомъ и языкомъ. По русски съ нимъ говорили только бабушка да няня, потому что въ дом, какъ и во всхъ знатныхъ семьяхъ того времени, былъ въ ходу языкъ французскій.

Пушкинъ самъ считалъ, что первые его порывы къ поэтическому творчеству вызваны въ немъ чудесными няниными разсказами.

‘Наперсница волшебной старины,

Другъ вымысловъ игривыхъ и печальныхъ,

Тебя я звалъ во дни моей весны,

Во дни утхъ и сновъ первоначальныхъ.

Я ждалъ тебя. Въ вечерней тишин

Являлась ты веселою старушкой

И надо мной сидла въ шушун,

Въ большихъ очкахъ и съ рзвою гремушкой.

Ты, дтскую качая колыбель,

Мой юный слухъ напвами плнила

И межъ пеленъ оставила свирль,

Которую сама заворожила.’

Арина Родіоновна горячо любила нашего поэта, больше всхъ своихъ воспитанниковъ, и всегда очень безпокоилась и скучала о немъ въ разлук. Вотъ одно изъ ея писемъ, въ которомъ она, около 1826 года, звала его въ Михайловское:

‘Любезный мой другъ Александръ Сергевичъ! Я получила письмо и деньги, которые вы мн прислали. За вс ваши милости я вамъ всмъ сердцемъ благодарна, вы у меня безпрестанно на сердц и на ум, и только когда засну, забуду васъ. Прізжай, мой ангелъ, къ намъ въ Михайловское — всхъ лошадей на дорогу выставлю. Я васъ буду ожидать и молить Бога, чтобы онъ далъ намъ свидться. Прощай, мой батюшка Александръ Сергевичъ! За ваше здоровье я просвиру вынула и молебенъ отслужила. Поживи, дружочекъ, хорошенько — самому слюбится. Я слава Богу здорова. Цлую ваши ручки и остаюсь васъ многолюбящая няня Арина Родіоновна.’

Поэтъ былъ глубоко растроганъ этимъ милымъ письмомъ и выразилъ свои чувства въ слдующихъ стихахъ:

‘Подруга дней моихъ суровыхъ,

Голубка дряхлая моя!

Одна въ глуши лсовъ сосновыхъ

Давно, давно ты ждешь меня!..

Ты подъ окномъ моей свтлицы

Горюешь, будто на часахъ,

И медлятъ поминутно спицы

Въ твоихъ наморщенныхъ рукахъ.

Глядишь въ забытыя вороты

На черный отдаленный путь,

Тоска, предчувствіе, заботы

Тснятъ твою всечасно грудь’…

Содержаніе многихъ произведеній Пушкина заимствовано изъ разсказовъ Арины Родіоновны. Напримръ, въ стихотвореніи ‘Женихъ’ передана народная сказка о томъ, какъ купеческая дочь Наташа, заблудившись въ лсу, попала Въ притонъ разбойниковъ и видла ихъ атамана, а впослдствіи, когда родители ее сосватали, съ ужасомъ узнала этого атамана въ своемъ жених. Содержаніе другихъ стихотвореній, изображающихъ русскій народный бытъ, взято поэтомъ изъ того же источника, т. е. изъ няниныхъ разсказовъ.

Пушкинъ особенно сблизился съ Ариной Родіоновной во время своей уединенной жизни въ сел Михайловскомъ въ 1824—1826 гг. Много долгихъ зимнихъ вечеровъ провели они вдвоемъ въ маленькихъ, уютныхъ деревенскихъ комнатахъ. На двор бушевала метель и буря, а они вели у самовара нескончаемыя бесды.

Одно изъ его стихотвореній ярко рисуетъ такой вечеръ:

‘Буря мглою небо кроетъ,

Вихри снжные крутя,

То какъ зврь она завоетъ,

То заплачетъ какъ дитя.

То по кровл обветшалой

Вдругъ соломой зашумитъ,

То, какъ путникъ запоздалый,

Къ намъ въ окошко застучитъ.

Наша ветхая лачужка

И печальна, и темна,

Что-же ты, моя старушка,

Пріумолкла у окна?

Или бури завываніемъ

Ты, мой другъ, утомлена,

Или дремлешь подъ жужжаньемъ

Своего веретена?

Выпьемъ добрая подружка

Бдной юности моей,

Выпьемъ съ горя, гд-же кружка?

Сердцу будетъ веселй.

Спой мн псню, какъ синица

Тихо за моремъ жила,

Спой мн псню, какъ двица

За водой по утру шла.

И Арина Родіоновна, въ отвтъ на просьбы поэта, пла и разсказывала, а Пушкинъ записывалъ ея разсказы. Большая часть сказокъ, записанныхъ со словъ няни, была имъ впослдствіи нсколько измнена, обработана и написана стихами. Нкоторыя изъ нихъ, вроятно, съ дтства извстны нашимъ читателямъ: ‘О поп Остолоп’, ‘О мертвой царевн’, ‘О цар Салтан’ и др. Чудесный прологъ къ поэм ‘Русланъ и Людмила’, начинающійся словами:

‘У лукоморья дубъ зеленый,

Златая цпь на дуб томъ,

И днемъ, и ночью котъ ученый

Все ходитъ по цпи кругомъ…’ —

тоже заимствованъ изъ сказки, записанной поэтомъ со словъ няни.

Во время жизни въ Михайловскомъ Пушкинъ не только много бесдовалъ съ- няней, но также часто читалъ ей свои стихи.— Пускай поэты,— говорилъ онъ,— читаютъ стихи кому хотятъ,

Но я плоды моихъ мечтаній

И гармоническихъ затй

Читаю только старой нян

Подруг юности моей.—

Арина Родіоновна умерла семидесятилтней старушкой въ 1828 году, въ то время, когда ея любимецъ пользовался въ Россіи уже большой славой. Пушкинъ никогда не забывалъ ее, особенно сильно онъ всегда чувствовалъ ея отсутствіе, когда бывалъ въ Михайловскомъ.

‘Вотъ смиренный домикъ,

Гд жилъ я съ бдной нянею моей.

Уже старушки нтъ, ужъ за стною

Не слышу я шаговъ ея тяжелыхъ,

Ни утреннихъ ея дозоровъ,

А вечеромъ при завываньи бури

Ея разсказовъ мною затверженныхъ

Отъ малыхъ лтъ, но никогда нескучныхъ.’

Память о старой нян, объ ея ласкахъ и заботахъ навсегда осталась дорога Пушкину, обладавшему любящимъ и отзывчивымъ сердцемъ.

II.
Ученіе.— Отношеніе къ гувернерамъ и къ урокамъ.— Увлеченіе книгами.— Перемна съ Пушкинымъ посл семи лтъ,— Отъздъ изъ дому.

Воспитаніе дтей Пушкиныхъ было поручено, согласно обычаю, иностраннымъ гувернерамъ. Главнымъ между ними былъ французъ Монфоръ, за нимъ слдовалъ другой французъ Руссло, а позже обоихъ смнилъ Шедель. Были также и гувернантки: англичанка и нмка. Большихъ подробностей о всхъ этихъ лицахъ у насъ не сохранилось, а потому неизвстно, каковы они были по своимъ умственнымъ и нравственнымъ качествамъ. Пушкинъ въ своихъ запискахъ, отъ которыхъ уцлли только отрывки, говоритъ, что у него осталось ‘непріятное воспоминаніе о гувернерахъ и гувернанткахъ’. Даромъ бы онъ этого не сказалъ (онъ писалъ такъ, будучи уже взрослымъ человкомъ).

Несомннно одно, что никто изъ воспитателей, не съумлъ близко подойти къ маленькому Пушкину, заглянуть ему въ душу и заинтересовать чмъ-нибудь его умъ.

Воспитаніе велось чисто вншнимъ образомъ, какъ и во всхъ дворянскихъ семьяхъ того времени. Пушкинъ въ своемъ роман ‘Евгеній Онгинъ’ прекрасно рисуетъ результаты такого воспитанія:

‘Онъ по французски совершенно

Могъ изъясняться и писалъ,

Легко мазурку танцовалъ

И кланялся непринужденно.’

Не лучше было и ученіе, къ которому тоже вполн можно примнить слова изъ ‘Евгенія Онгина’.

‘Судьба Евгенія хранила:

Сперва madame за нимъ ходила,

Потомъ monsieur ее смнилъ.

Ребенокъ былъ рзвъ, но милъ.

Monsieur l’Abb, французъ убогой,

Чтобъ не измучилось дитя,

Училъ его всему шутя,

Не докучалъ моралью строгой,

Слегка за шалости бранилъ

И въ Лтній садъ гулять водилъ

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Мы вс учились понемногу

Чему-нибудь и какъ-нибудь.’

Дти Пушкиныхъ, согласно мод, говорили между собой всегда по французски и даже уроки учили и отвчали на томъ же язык. Поэтъ нашъ успвалъ въ несложныхъ наукахъ, которыя имъ преподавались, еще меньше, чмъ его сестра. Онъ былъ очень лнивъ и рдко выучивалъ уроки, а чаще повторялъ ихъ со словъ сестры. Если ее спрашивали раньше, то это ему прекрасно удавалось, такъ какъ онъ обладалъ замчательною памятью: стоило ему разъ прослушать урокъ, чтобъ знать его наизусть. Но когда его спрашивали прежде чмъ сестру, онъ оказывался въ большомъ затрудненіи и плакалъ. Особенно много слезъ пролилъ онъ надъ ариметикой, которая ему не давалась и которую онъ терпть не могъ. По странной случайности русскому языку училъ Пушкина нмецъ Шиллеръ. Но мы уже знаемъ, что у него были и другія наставницы: бабушка и няня, рано породнившія его съ русской рчью.

Мы едва ли ошибемся, если скажемъ, что Пушкинъ ничему не научился отъ своихъ гувернеровъ и учителей. Всми знаніями, пріобртенными въ дтств онъ обязанъ самому себ, своей страсти къ чтенію, пробудившейся въ немъ очень рано. У Сергя Львовича — большаго любителя книжекъ, была обширная библіотека, и поэтъ нашъ, увлекшись чтеніемъ, могъ прочесть здсь многое. Онъ познакомился съ древними писателями: греческими и римскими (во французскихъ переводахъ), Гомеромъ, Плутархомъ и др. и новйшими французскими авторами. Особенно нравились ему произведенія Мольера, ими увлекался также и Сергй Львовичъ, который умлъ мастерски читать ихъ наизусть.

Пушкинъ все больше и больше времени просиживалъ въ библіотек. Въ этомъ ему никто не мшалъ, потому что въ дом, вообще, сочувствовали всякимъ литературнымъ склонностямъ и увлеченіямъ. Скоро онъ и самъ началъ пробовать писать стихи, конечно, на французскомъ язык, который зналъ лучше роднаго. Молодой поэтъ сочинилъ даже цлую пьесу, въ подражаніе Мольеру, и тотчасъ же представилъ ее на судъ сестр. Ольг Сергевн это произведеніе не понравилось, и она откровенно высказала свое мнніе. Но авторъ нисколько имъ не обидлся и написалъ по этому поводу шутливые стишки.

Dis-moi, pourquoi l’Escamoteur ¹)

Est-il siffl par le parterre?

Hls, c’est que le pauvre auteur

L’escamota de Moli&egrave,re.

¹) Такъ называлась пьеса.

(Скажи мн, за что публика освистала моего ‘Похитителя’? Увы! За то, что бдный авторъ похитилъ его у Мольера).

Пушкинъ и впослдствіи никогда не обижался, когда ему указывали недостатки въ его произведеніяхъ. Эта строгость и справедливость въ отношеніи къ самому себ были отличительными чертами его характера во всю жизнь. Онъ по многу разъ передлывалъ свои произведенія, прежде чмъ выпустить ихъ въ свтъ, и бывалъ очень недоволенъ, когда друзья печатали ихъ безъ его вдома.

Пушкину было около восьми лтъ, когда въ характер его произошла рзкая перемна. Онъ сдлался рзвымъ, веселымъ и очень шаловливымъ мальчикомъ. Довольно часто случается, что дти въ свои ранніе годы бываютъ вялыми, ни чмъ не интересуются и ничего не любятъ — какъ будто дремлютъ, и, вдругъ, неожиданно проснутся,— и забурлитъ въ нихъ жизнь. А взрослые не могутъ точно указать ни времени, когда совершилась подобная перемна, ни ея причины. Такъ было и въ данномъ случа. Никто не зналъ, отчего произошелъ этотъ переворотъ въ мальчик. Можетъ быть, его разбудила прочитанная книга, или чье-нибудь слово, запавшее ему въ душу на литературныхъ вечерахъ отца, или чья-нибудь неожиданная ласка, или незаслуженная обида… Но онъ сталъ совершенно другимъ мальчикомъ. Вся его южная пламенная натура такъ и вскипла въ немъ и рвалась въ чемъ-нибудь выразиться. Это чувство cказалось во всемъ: въ его яркихъ загорвшихся глазахъ и въ быстрыхъ порывистыхъ движеніяхъ.

Окружающіе были напуганы этою неожиданною перемной въ Пушкин и старались строгостью и наказаніями подавить его излишнюю рзвость, взыскивая съ него за каждую дтскую шалость. Это раздражало мальчика и вызывало въ немъ упорство и желаніе длать взрослымъ наперекоръ. Въ эту пору жизни маленькій Пушкинъ чувствовалъ себя очень одинокимъ и несчастнымъ. Возл него не было никого, кто бы понималъ его, кто бы съумлъ сдержать его и помочь совтомъ и указаніемъ. Единственнымъ утшеніемъ ему были новые друзья — книги, къ которымъ онъ и убгалъ, какъ нкогда къ бабушк. Поглощая книгу за книгой, онъ очень развился и узналъ многое, чего не -знаютъ дти его возраста. Но, къ сожалнію, онъ читалъ книги безъ выбора и порядка, какія попадались ему подъ руку. Поэтому многія знанія его не отличались полнотой, а въ нкоторыхъ мысляхъ и понятіяхъ царила полнйшая путаница.

Пушкинъ всегда очень жаллъ о такомъ своемъ безпорядочномъ чтеніи въ дтств. Но, разумется, онъ не виноватъ былъ въ томъ, что у него не нашлось опытныхъ руководителей, которые указали бы ему, что и какъ нужно читать.

Когда Пушкину исполнилось 12 лтъ, родители ршили отдать его въ учебное заведеніе и отвезли его въ недавно открывшійся въ Царскомъ Сел лицей.

Поэтъ нашъ безъ сожалнія покинулъ онъ и вступилъ въ ожидавшую его жизнь безъ всякой боязни. Это лучше всего доказываетъ, какъ холодны были его отношенія съ родителями, какъ мало радостей доставляло ему дтство.

0x01 graphic

III.
Годы, проведенные Пушкинымъ въ лице.— Привязанность его къ лицею.— Отношенія съ товарищами.— Друзья.— Любовь.

12 Августа 1811 года Пушкинъ выдержалъ вступительный экзаменъ и былъ принятъ въ число-воспитанниковъ лицея. Но начало занятій послдовало только посл 19-го октября — дня торжественнаго открытія лицея. Число это часто повторяется въ стихотвореніяхъ нашего поэта, который всю жизнь былъ очень привязанъ къ товарищамъ и къ лицею.

‘Друзья мои, прекресенъ нашъ союзъ!

Онъ, какъ душа, нераздлимъ и вченъ —

Неколебимъ, свободенъ и безпеченъ,

Сростался онъ подъ снью дружныхъ музъ.

Куда бы насъ ни бросила судьбина.

И счастіе куда-бъ ни повело,

Вс т же мы: намъ цлый міръ чужбина,

Отечество намъ — Царское Село.’

Такъ писалъ онъ въ 1825 году въ стихотвореніи, посвященномъ празднованію лицейской годовщины.

Лицей былъ вполн закрытымъ заведеніемъ: воспитанники оставались въ немъ безвыздно втеченіе 6 лтъ со дня вступленія въ него до выпуска, по праздникамъ ихъ могли навщать родные, но сами они не отпускались домой ни на праздники, ни на каникулы. Ихъ было всего 30 человкъ, и жили они тсно и дружно, какъ бы составляя одну семью. Благодаря этой близости тутъ нердко завязывались крпкія дружескія связи на всю жизнь.

Помщался лицей въ большомъ четырехъ-этажномъ зданіи. Въ нижнихъ этажахъ были устроены: классы, столовая, зала, больница, библіотека и квартира директора, а на верху жили ученики. Каждый имлъ небольшую, особую комнату, за извстнымъ номеромъ. Пушкина помстили въ No 14. Шесть лтъ прожилъ онъ въ этой комнатк, которую въ посланіи къ сестр называлъ кельей. Много ему въ ней пришлось передумать, перечувствовать за время своей лицейской жизни, немало слезъ пролить и радостей испытать. Натура у него была впечатлительная, чуткая. Сердце его страдало отъ малйшей обиды, отъ дурнаго слова, отъ жесткаго взгляда. Но за то всякая искренняя ласка, чей нибудь хорошій поступокъ, прочитанная книга наполняли его безконечною радостью, даже восторгомъ.

Товарищи всегда удивлялись быстрымъ переходамъ въ настроеніи Пушкина: то онъ прыгаетъ, смется, веселъ, то, вдругъ, сдлается мраченъ, какъ туча. Многія мелочи въ окружающей жизни, которыхъ они часто совсмъ не замчали, огорчали и разстраивали его до слезъ.

Такія тонкія, чувствительныя натуры, какъ у Пушкина, подобно нжнымъ цвтамъ, нуждаются въ бережномъ къ нимъ отношеніи.

‘Блаженъ, кто… постепенно жизни холодъ съ лтами вытерпть умлъ’,— писалъ онъ впослдствіи. Не мало пришлось ему выстрадать изъ-за этого ‘холода’…

Съ товарищами въ лице Пушкинъ сошелся не сразу. Сначала многіе не взлюбили его за острый языкъ и склонность къ насмшк, которою онъ всегда отличался. Когда ему хотлось съострить или подтрунить надъ кмъ-нибудь — онъ ршительно не могъ себ въ этомъ отказать: будь то самый близкій другъ, учитель или онъ самъ. Не вс понимали,что это были шутки безъ всякаго злого умысла, просто отъ избытка веселости и остроумія, и потому эти шутки доставляли много страданій лицеистамъ и, вроятно, больше всхъ самому Пушкину, который часто изъ-за нихъ проводилъ безсонныя ночи въ слезахъ.

Но уже къ концу перваго учебнаго года лицеисты ближе узнали будущаго поэта, перестали обижаться на его остроты и отъ души полюбили его. Вскор способности Пушкина и его широкія (сравнительно съ другими учениками) познанія обратили на него вниманіе всхъ товарищей. »Вс мы увидли, что Пушкинъ насъ опередилъ, многое прочелъ, очемъ мы и не слыхали, и все что читалъ, помнилъ’, писалъ въ своемъ письм одинъ изъ лицеистовъ. Всмъ особенно нравилось, что онъ нисколько не ‘важничалъ’ своими познаніями и ни передъ кмъ ими не хвастался. При томъ всмъ въ лице стало извстно, что Пушкинъ съ дтскихъ лтъ былъ знакомъ со всми литературными знаменитостями того времени: Карамзинымъ, Жуковскимъ, Батюшковымъ и др., которые, какъ мы знаемъ, часто бывали въ дом его отца Сергя Львовича. Все это возбуждало въ лицеистахъ большой интересъ къ Пушкину. Но особеннымъ уваженіемъ пользовался онъ за свой поэтическій талантъ.

Въ лице онъ продолжалъ писать стихи сначала по французски, а затмъ и по русски, какъ только больше освоился съ роднымъ языкомъ.

Среди лицейскихъ товарищей самыми близкими друзьями Пушкина были: Пущинъ и Дельвигъ. Оба впослдствіи сдлались людьми очень замчательными. Пушкинъ оставался всегда съ ними въ большой дружб и посвятилъ имъ много своихъ стихотвореній.

Вотъ одно изъ нихъ, написанное передъ выходомъ изъ лицея.

Въ альбомъ Ив. Ив. Пущину.

Взглянувъ когда-нибудь на тайный сей листокъ,

Исписанный когда-то мною,

На время улети въ лицейскій уголокъ

Всесильной сладостной мечтою.

Ты вспомни быстрыя минуты первыхъ дней,

Неволю мирную, шесть лтъ соединенья,

Печали, радости, мечты души твоей,

Размолвки дружества и сладость примиренья,

Что было и не будетъ вновь…

И съ тихими тоски слезами

Ты вспомни первую любовь.

Мой другъ! она прошла… но съ первыми друзьями

Не рзвою мечтой союзъ твой заключенъ:

Предъ грознымъ временемъ, предъ грозными судьбами

О, милый, вченъ онъ!

Говоря въ посланіи къ товарищу объ его юношеской любви, Пушкинъ могъ вспомнить и о своей любви пережитой имъ тоже въ стнахъ лицея. Онъ полюбилъ сестру одного лицеиста, Бакунину, жившую съ родными въ Царскомъ Сел. Хотя любовь эта, по словамъ Пушкина была ‘несчастливой’, безотвтной,— она доставила ему много хорошихъ минутъ.

‘Поутру, я мучился ожиданіемъ, стоя подъ окошкомъ, я смотрлъ на снжную дорогу — ее не видно было! Наконецъ, я потерялъ надежду, вдругъ, нечаянно встрчаюсь съ нею на лстниц… Сладкая минута!.. Какъ она мила была! Какъ чрное платье пристало къ милой Б..’

Бакунины скоро перехали изъ Царскаго Села въ Петербургъ, а съ ними, конечно, и любимая имъ двушка. Но свтлое воспоминаніе объ этой любви сохранилось у него на многіе годы.

IV.
Продолженіе.
Ученіе въ лице.— Чтеніе.— Литературныя занятія лицеистовъ.— Встрча Пушкина съ Державинымъ, знакомство съ другими писателями.— Литературная дятельность.

Царскосельскій лицей былъ основанъ Императоромъ Александромъ I, для подготовленія молодыхъ людей къ высшимъ государственнымъ должностямъ. По учебной программ онъ стоялъ выше гимназій и ниже университетовъ. Преподаваніе въ немъ старались поставить какъ можно лучше, но это не удалось. Въ Россіи тогда трудно было найти образованныхъ учителей, достать хорошіе учебники, пособія и проч. Поэтому ученіе въ лице шло довольно плохо, какъ и во всхъ школахъ того времени. Предметы проходились сухо и поверхностно. ‘Ученики многое знали изъ того, чего могли и не знать и не знали того, что слдовало’, какъ выражался одинъ бывшій лицеистъ.

Пушкинъ впослдствіи всегда очень жаллъ о недостаточности образованія, которое онъ получилъ въ лице.

Но въ лицейской жизни были и хорошія стороны, благотворно отразившіяся на развитіи нашего поэта. Учениковъ не заставляли просиживать цлые дни надъ скучными, безсодержательными уроками, какъ это длали въ другихъ учебныхъ заведеніяхъ. У нихъ было много свободнаго времени, и каждый воспитанникъ располагалъ имъ по своему желанію. Благодаря этому Пушкинъ и могъ отдаться своему любимому занятію — чтенію, тмъ боле, что въ лице была большая библіотека. Онъ прочелъ много книгъ по литератур и увлекался исторіей. Такимъ образомъ, лицейская свобода пошла ему въ прокъ.

По счастливой случайности, товарищи Пушкина очень любили литературу и занимались ею боле усердно, чмъ другими предметами. Вслдствіе этого въ стнахъ лицея царилъ какой-то особенный, чисто литературный духъ. Даже игры носили литературный характеръ: напримръ, кто-нибудь изъ учениковъ выдумывалъ начало разсказа, а прочіе должны были по очереди давать продолженіе. Плохо приходилось тмъ, у кого было мало фантазіи! Но Пушкинъ и пріятель его Дельвигъ (тоже поэтъ) чувствовали себя, какъ рыба въ вод.

Многіе изъ лицеистовъ пробовали свои силы въ писательств и даже издавали рукописные журналы, въ которыхъ помщали собственныя произведенія. Одинъ журналъ назывался ‘Лицейскій Мудрецъ’, другой ‘Неопытное Перо’ и т. д. Пушкинъ много писалъ въ этихъ ученическихъ журналахъ, не смотря на то, что нкоторыя изъ его стихотвореній уже печатались въ то время. Первымъ было напечатано ‘посланіе къ другу — стихотворцу’, а за нимъ послдовалъ цлый рядъ другихъ.

Свободное отъ занятій время лицеисты проводили въ обширныхъ царскосельскихъ садахъ.

Въ этихъ живописныхъ садахъ, съ тнистыми аллеями, росъ и развивался Пушкинъ, тамъ крпчалъ его талантъ, тамъ слагались и его первыя псни…

‘Въ т дни въ таинственныхъ долинахъ,

Весной при кликахъ лебединыхъ,

Близъ водъ, сіявшихъ въ тишин,

Являться муза стала мн’.

Онъ часто вспоминалъ объ этихъ садахъ, бывшихъ свидтелями его первыхъ вдохновеній.

Самымъ важнымъ событіемъ въ лицейской жизни Пушкина была его встрча съ Державинымъ, постившимъ лицей во время экзамена въ 1815 году. Знаменитый поэтъ, тогда уже совершенно дряхлый старикъ, присутствовалъ на экзамен съ вялымъ, осунувшимся лицомъ и потухшимъ взоромъ. Но когда учениковъ начали спрашивать но русской литератур, онъ, вдругъ, совсмъ преобразился. Лицо его подтянулось и глаза вспыхнули, какъ у юноши… Не могъ онъ оставаться спокойнымъ и безучастнымъ, когда рчь шла о русской литератур, которую онъ всегда любилъ больше всего въ жизни. Онъ сталъ слушать отвты учениковъ съ живымъ вниманіемъ. Дошла очередь до Пушкина, и у него отъ волненія захватило дыханіе… Онъ долженъ былъ передъ Державинымъ прочесть свои стихи: ‘Воспоминанія въ Царскомъ Сел!’ ‘Я не въ силахъ описать состоянія души моей’,— писалъ онъ посл: ‘иногда дошелъ я до стиха, гд упоминается имя Державина, мой отроческій голосъ зазвенлъ, а сердце забилось съ упоительнымъ восторгомъ… Не помню, какъ я кончилъ чтеніе, не помню, куда убжалъ. Державинъ былъ въ восхищеніи: онъ меня требовалъ, хотлъ меня обнять… Меня искали, но не нашли…’

Посл этого случая многое измнилось какъ въ самомъ Пушкин, такъ и въ отношеніи къ нему окружающихъ. Онъ поврилъ въ свои силы и смле отдался поэтическому призванію. А кругомъ вс обратили на него вниманіе, вс заговорили о появленіи новаго необыкновеннаго таланта. Посл экзамена у министра народнаго просвщенія былъ торжественный обдъ. Въ числ гостей находился и отецъ поэта, Сергй Львовичъ. Министръ обратился къ нему и, заговоривъ о способностяхъ его сына, сказалъ: ‘я бы желалъ однако образовать его къ проз’ {Т. е. подготовить его къ писанію прозой.}, Тогда Державинъ, сидвшій рядомъ, воскикнулъ съ жаромъ: ‘оставьте его поэтомъ!’ Очевидно поэтъ угадалъ будущаго великаго поэта.

Поняли и родители Пушкина, какая сила таилась

АЛЕКСАНДРЪ СЕРГЕВИЧЪ ПУШКИНЪ.

Читайте также: