‘Русская Мысль’, кн.VIII, 1891
15 июля повсеместно чествовалась память Лермонтова…, Лермонтов Михаил Юрьевич, Год: 1891
Время на прочтение: 2 минут(ы)
15 іюля повсемстно чествовалась память Лермонтова по поводу 50-ти лтія его смерти. Въ Петербург и Москв богослуженіе совершено было по иниціатив литературнаго фонда и общества любителей россійской словесности, въ присутствіи профессоровъ университетовъ, представителей печати и немногочисленной публики. Въ нкоторыхъ губернскихъ городахъ поминовеніе было совершено заботливостью городскихъ управленій. Въ Петербург литературный фондъ предполагаетъ устроить литературное чествованіе памяти поэта 2 октября, такъ какъ лтнее время для этого неудобно.
Скорбное воспоминаніе для всего русскаго общества представляетъ этотъ день 15 іюля. Поэтъ умеръ въ полномъ разцвт своего генія, давъ Россіи, быть можетъ, только половину тхъ сокровищъ творчества, какія могъ создать. Какъ Пушкинъ, не уберегъ онъ самъ себя, и его также не съумло оградить общество, и вздорныя, жалкія сплетни погубили два величайшихъ таланта, несравненные по сил, многосторонности и непосредственному общенію съ самою душой русскаго общества.
Всмъ памятны та дкая скорбь и страстное негодованіе по поводу смерти Пушкина, какія вылились въ стихотвореніи Лермонтова. Онъ явился судьей и мстителемъ извстному кружку свтскихъ интригановъ и сплетниковъ, которыхъ жертвою сдлался Пушкинъ. По Лермонтовъ, павшій въ почти тождественныхъ условіяхъ, не имлъ своего мстителя… Память его еще ждетъ этой мести и получитъ ее современенъ въ правдивой и нестсненной исторіи литературы, изложенной въ связи съ общественными нравами.
Она выяснитъ, между прочимъ, и то, каковъ былъ истинный духъ воспитанія въ томъ царскосельскомъ лице, которому имя Лагарпа усвоило репутацію гуманности и гражданственности, а слава Пушкина и таланты остальныхъ его сотоварищей создали ореолъ. Боле точное изслдованіе обнаружитъ, усвоивались ли въ тогдашнемъ лице такіе взгляды на человческую личность, на различіе между возвышеннымъ и мелочнымъ въ общественной жизни, которые бы совершенно отличали это прославленное училище отъ другаго привилегированнаго заведенія — отъ школы гвардейскихъ юнкеровъ, куда попалъ Лермонтовъ, не окончивъ университета, и гд товарищество всосало его въ среду чуждую и въ высшей степени неблагопріятную для геніальной его природы.
Мы видимъ только послдствія, и они явились весьма сходными въ отношеніи какъ Пушкина, такъ и Лермонтова. У обоихъ былъ природный великій инстинктъ, свойство души возвышенной, который сказался въ ихъ первыхъ поэтическихъ шагахъ протестомъ противъ слишкомъ узкихъ ра мокъ и гнетущихъ условій тогдашней жизни и имлъ своимъ послдствіемъ удаленіе ихъ въ южныя окраины Россіи. Однако, и воспитаніе современемъ брало свое: оно влекло ихъ въ среду людей, ставившихъ выше всего карьеру, вншнія отличія, роскошь, удовольствія и неспособныхъ понять, что Пушкинъ и Лермонтовъ, великіе русскіе поэты, должны были стоять на неприкосновенной высот какъ для народа, такъ и для всхъ тхъ, кто свой блескъ заимствовалъ только отъ золотаго шитья на одежд.
Остальное совершилось само собою. Непонятые своею ближайшею средой, взаимно постоянно возбужденные противъ ея мелкости и раздражавшихъ ихъ ея уколовъ, оба они нашли одинъ конецъ. Удивляться ли, что когда были въ ходу т сплетни, а потомъ уже и т переговоры, которые угрожали пошлою и нелпою нулей слав Россіи — Пушкину, и Лермонтову, то окружавшіе ихъ не нашли въ себ энергіи, настойчивости, убдительности, а хотя бы даже и самопожертвованія, чтобы предупредить позорное событіе — убійство двухъ величайшихъ поэтовъ ихъ же сограждананъ. Извстно, что Дантесъ былъ только орудіемъ, а Мартыновъ былъ выведенъ изъ себя не столько шутками Лермонтова, сколько комментаріями и наговорами офицерской среды того времени и провинціальнаго бомонда, удачно подражавшаго тогдашнему петербургскому, ибо нтъ ничего легче’ какъ подражать шаблоннымъ вншнимъ пріемамъ и полной душевной пустот.
Нельзя сказать, долго ли придется ожидать всесторонней и правдивой общественно-литературной исторіи, о какой мы упомянули. Во всякомъ случа, наше время еще не вполн благопріятно для ея появленія, при чествованіи памяти Лермонтова и Пушкина, можно еще было услышать вокругъ себя случайные отклики изъ той, давней уже, но не совсмъ еще минувшей эпохи, которая дала ихъ намъ, быть можетъ, слишкомъ рано, а потому ихъ и погубила.