ЧАРЛЬЗЪ ДИККЕНСЪ.
ЧАРЛЬЗЪ ДИККЕНСЪ.
В. П.
‘Живописное Обозрніе’, No 36, 1875
Чарльз Диккенс, В. П., Год: 1875
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Любители интересныхъ біографій, безъ сомннія, съ глубокимъ вниманіемъ прочтутъ повствованія о жизни Ч. Диккенса, переполненной такого рода случайностями и романическими эпизодами, которымъ можно было бы и не поврить, если бы достоврность ихъ не подтверждалась автобіографіею Диккенса, вышедшею нсколько лтъ тому назадъ. Отсылая желающихъ ознакомиться подробно съ этими интересными эпизодами жизни Диккенса къ его автобіографіи, мы намрены только вкратц разсказать жизнь этого замчательнаго англійскаго романиста, произведенія котораго пользуются заслуженною извстностью въ сред образованнаго общества.
Но, прежде, чмъ приступимъ къ сообщенію біографическихъ свдній о жизни Диккенса, считаемъ не безполезнымъ сказать нсколько словъ о существующемъ въ обществ мнніи, что ‘характеръ человка образуется обстоятельствами’. Это мнніе, находящее многочисленныхъ поклонниковъ самымъ блистательнымъ образомъ опровергается жизнью Ч. Диккенса и въ особенности его дтствомъ и первою молодостью, когда способности и характеръ наиболе всего бываютъ подвержены вліянію тхъ или другихъ обстоятельствъ.
Нельзя отвергать, что обстоятельства, имютъ извстное вліяніе на образованіе человческаго характера, по чтобы они могли создать его, могли вызвать въ человк къ дятельности новыя способности, это опровергается цлымъ рядомъ такихъ убдительныхъ доводовъ, которые каждый можетъ легко наблюдать въ жизни. ‘Характеры, говоритъ Д. Г. Льюисъ, имютъ такое же отношеніе къ вншнимъ обстоятельствамъ, какіе организмы къ вншнему міру: они живутъ во вншнемъ мір, но не образуются имъ’. Каждый характеръ усвоиваетъ себ отъ окружающихъ обстоятельствъ то, что ему сродно, и отбрасываетъ все ему несродное, подобно тому какъ растеніе вбираетъ въ себя изъ земли и воздуха только т элементы, которые питаютъ его, и не трогаетъ тхъ, которые ему негодны въ пищу. Обильная пища и заботливый уходъ могутъ укротить лютость дикаго звря, но не могутъ сдлать льва ягненкомъ. Гете справедливо замчаетъ, что еслибъ Рафаэль вздумалъ рисовать мужиковъ, наполняющихъ трактиры, то они выходили бы у него похожими на апостоловъ, а если бы Теньеръ сталъ рисовать апостоловъ, то они походили бы у него на голландскихъ мужиковъ, каждый артистъ создаетъ сообразное своему генію.
Поэтому гораздо правильне можно сказать, что человкъ есть строитель обстоятельствъ, а не созданіе ихъ. Характеръ и состоитъ въ томъ, чтобы употреблять обстоятельства на устройство своей жизни, и степенью этой строительной силы измряется сила характера. Изъ одного и того нее матеріала искусный архитекторъ строитъ великолпные дворцы, а бдный невжда лпитъ только лачуги. Какъ часто случается, что въ одномъ и томъ же семейств, при совершенно одинаковыхъ обстоятельствахъ, одинъ братъ воздвигаетъ великолпное зданіе, а другой, не дятельный и неспособный, проводить всю жизнь въ развалившемся дом. Поэтому, повторяемъ, обстоятельства не могутъ создавать способностей: они суть только пища, но не самое питаніе,— они только даютъ характеру возможность развиться, но не образуютъ его. Жизнь Ч. Диккенса, обильная вліяніемъ всякаго рода обстоятельствъ на образованіе его замчательнаго характера и развитіе способностей, лучше всего доказываетъ справедливость этого.
Чарльзъ Диккенсъ, сынъ небогатаго чиновника, родился въ Ландкрон 7 го февраля 1812 г., а спустя нсколько лтъ, перехалъ, вмст съ семействомъ, въ г. Чатамъ, гд прошли его первые дтскіе годы. Онъ былъ вообще очень маленькій и очень болзненный мальчикъ, подверженный частымъ спазматическимъ припадкамъ, вслдствіе чего не могъ предаваться тмъ шалостямъ и проказамъ, которые свойственны дтскому возрасту. Не участвуя, поэтому, въ играхъ своихъ сверстниковъ, онъ съ большимъ удовольствіемъ слдилъ за этими играми, занимаясь въ то же время чтеніемъ. Первую любовь къ умственнымъ занятіямъ поселила въ немъ, какъ весьма часто случается, мать, которая первоначально научила его читать и писать по англійски, а потомъ, когда онъ нсколько подросъ, то и по латини. Первыя прочитанныя Диккенсомъ книги, произведшія на него сильное впечатлніе, доказываютъ, что въ выбор ихъ не было руководителей, ребенокъ читалъ все, что попадалось подъ руку. Но вс прочитанныя имъ книги, какъ ‘Робинзонъ Крузе’, ‘Томъ Джонсъ’, ‘Родерикъ Рандомъ’, ‘Донъ Кихотъ’, ‘Векфильдскій священникъ’ произвели на него такое сильное впечатлніе, что, какъ говоритъ самъ Диккенсъ, онъ цлую недлю воображалъ себя Томомъ Джонсомъ, цлый мсяцъ носился съ идеею, которую составилъ себ о Родерик Рандом, а начитавшись разныхъ путешествій, нсколько дней сряду ходилъ по комнатамъ, вооруженный старой сапожной колодкой, въ полномъ убжденіи, что онъ тотъ самый морской капитанъ, которому угрожала опасность со стороны дикихъ и который ршился продать свою жизнь не иначе, какъ очень дорогою цною…
Болзнь молодого Диккенса, заставившая его проводить дни въ кровати за чтеніемъ книгъ и наблюденіемъ за всмъ, что происходило вокругъ него, такъ рано развила въ немъ способность восприниматься окружающее, что онъ, еще шестилтпимъ мальчикомъ, задумалъ изложить пережитыя ощущенія въ первомъ собственномъ творчеств, носившемъ громкое названіе трагедіи ‘Монсаръ, султанъ Индіи’, имвшей огромный успхъ въ кругу его сверстниковъ. Но не одною только литературною извстностью пользовался ребенокъ: онъ прославился умньемъ отлично разсказывать разные анекдоты и нтъ комическіе куплеты, такъ что когда собирались гости, то маленькаго Чарльза ставили на столъ или стулъ и онъ забавлялъ всю честную компанію. Главнымъ соперникомъ и поощрителемъ во всхъ этихъ упражненіяхъ былъ его родственникъ, мальчикъ немного постарше, Джемсъ Лемертъ, который водилъ его въ театръ и научилъ, между прочимъ, устраивать театральныя представленія, такъ что страсть къ театру, которой Диккенсъ былъ впослдствіи сильно преданъ, развилась въ немъ еще съ малыхъ лтъ. Послдніе два года жизни въ Чатам, т. е. съ 1819 по 1821 г. Диккенсъ ходилъ въ школу, содержимую молодымъ священникомъ. Необыкновенная жажда знанія и богатство фантазіи мальчика обратили на него вниманіе учителя, который съ большой заботливостью относился къ своему замчательно-способному ученику. Къ любопытнымъ дтскимъ воспоминаніямъ этого времени относится, между прочимъ, воспоминаніе о разсказ одного изъ его товарищей, касательно существованія страшной разбойнической шайки, называемой ‘радикалами’, принципы которой состоятъ въ томъ, что принцъ-регентъ ‘носитъ-молъ корсетъ, что никто не иметъ права на какое либо жалованье и что армія и флотъ должны быть уничтожены’, и эти ужасы заставляли мальчика дрожать въ постели и умолять, чтобы радикаловъ поскоре перехватали и перевшали.
Диккенсу едва минуло девять лтъ, когда отца его перевели на службу въ Лондонъ. Не веселы были его первыя лондонскія впечатлнія, денежныя дла отца пошли весьма плохо, кредиторы стали размножаться съ быстротою. Все семейство Диккенсовъ жило въ бдномъ домишк въ одной изъ грязныхъ и глухихъ улицъ Лондона. Вмст съ бдностью наступила и пора заброшенности для ребенка, о немъ не заботились: не до него было его отцу, у котораго, было на рукахъ еще пятеро дтей. ‘Въ это время дятельность моя, какъ говоритъ самъ Диккенсъ, ограничивалась ежедневно чисткою сапогъ отца и моихъ собственныхъ, исполненіемъ другихъ мелкихъ занятій по дому, няньченьемъ моихъ младшихъ братьевъ и сестеръ и бганьемъ по тмъ мелкимъ и дряннымъ дламъ, какія порождались нашимъ жалкимъ образомъ жизни’.
Въ сосдств съ Диккенсами жилъ тотъ самый Лемертъ, о которомъ мы уже говорили. Изъ состраданія и жалости къ Чарльзу, Лемертъ подарилъ ему маленькій театръ, который былъ его единственнымъ поэтическимъ развлеченіемъ. Около этого времени сестра Диккенса, Фанни поступила въ консерваторію, и разсказывая впослдствіи объ этомъ обстоятельств, онъ говоритъ, что крайне тяжело было у него на сердц, когда, глядя на образованіе своей сестры, на ея прощаніе съ родителями, онъ думалъ о своемъ заброшенномъ положеніи, объ отсутствіи средствъ для своего собственнаго образованія. Изъ своей бдной квартиры онъ ходилъ къ своимъ родственникамъ въ центръ Лондона, и картины уличной жизни производили на него сильное впечатлніе. Въ это же время онъ продолжалъ и свои мелкія литературныя упражненія. Между тмъ дла отца шли все хуже и хуже. Мать хотла было съ своей стороны помочь мужу въ доставленіи средствъ къ жизни, но открытая ею съ этою цлью школа для дтей закрылась, такъ какъ никто не заявилъ желанія поступить въ нее. Наконецъ отца Диккенса посадили въ долговое отдленіе и полу-голодное, полу-обнищавшее семейство стало существовать только тмъ, что продавало или закладывало имвшійся домашній скарбъ, при чемъ вс операціи производились маленькимъ Чарльзомъ. Въ конц-концовъ осталось только нсколько стульевъ, кухонный столъ и кровати. Но все это было только прологомъ къ боле тяжелымъ днямъ жизни Диккенса.
‘Въ это время, говоритъ Диккенсъ, большою извстностью пользовалась вакса Роберта Уарена. Но нкто Іоанатанъ Уаренъ заявилъ, что настоящимъ собственникомъ этой ваксы былъ онъ, а не Робертъ, только эксплуатировавшій дло въ свою пользу. Въ конц-концовъ онъ объявлялъ, что продаетъ свой рецептъ, фирму и заведеніе. Тогда Джоржъ Лемертъ, двоюродный братъ Джемса (о которомъ нами упомянуто раньше), купилъ все это и открылъ лавку: — Джемсъ Лемертъ, видя, что я слоняюсь безъ дла, предложилъ родителямъ отдать меня въ это заведеніе съ платою по 6 или 7 шиллинговъ въ недлю. Предложеніе было охотно принято моими родителями и въ одинъ понедльникъ, утромъ, я пошелъ въ лавку ваксы для дловыхъ занятій’. Лавка помщалась въ старомъ, полуразвалившемся дом, который подходилъ къ рк и былъ буквально переполненъ крысами. Всюду бросались въ глаза потертыя стны, сгнившіе полы и лстницы, старыя срыя крысы, кишмя-кишевшія въ подвалахъ, пыль и обвтшаніе. Контора помщалась на верхнемъ этаж, выходя окнами на барки съ углемъ и рку. Въ одномъ изъ уголковъ ея сидлъ Диккенсъ и занимался тмъ, что покрывалъ банки съ ваксою сперва кускомъ маслянной, потомъ кускомъ синей бумаги: дале обвязывалъ эти покрышки веревочкой и наконецъ обрзывалъ бумагу съ аккуратностью и изяществомъ, такъ чтобы банка походила вншнимъ видомъ на аптекарскую банку съ мазью. Когда было приготовлено такимъ образомъ извстное число банокъ, то на нихъ наклеивались этикеты и затмъ начиналась прежняя операція. Спустя нкоторое время Диккенсъ переведенъ былъ въ нижнее, подвальное отдленіе лавки, гд процессомъ завязыванія банокъ и наклейки ярлыковъ занимались еще двое мальчиковъ. Первое время хозяинъ заведенія началъ было учить Диккенса кое-чему, но потомъ это ученіе было оставлено.
Какое тяжелое убійственное впечатлніе производила эта работа въ душномъ, грязномъ и сыромъ подвал на болзненный и впечатлительный организмъ Диккенса, можно судить изъ его слдующихъ словъ: ‘Вся моя натура была до такой степени проникнута скорбью и униженіемъ, что даже теперь, окруженный славою, любовью и счастьемъ, я часто забываю въ грезахъ, что у меня есть дорогая жена и дти, — забываю даже, что я человкъ, и съ отчаяніемъ снова блуждаю въ этомъ період моей жизни’.
Попытки отца Диккенса войти въ сдлку съ кредиторами не удались, и мать, не имя боле никакихъ средствъ къ жизни, перебралась туда, гд находилось долговое отдленіе, а маленькій Чарльзъ былъ отведенъ въ качеств жильца къ одной старушк, давнишней знакомой семейства, принимавшей къ себ квартирантами дтей. Въ это время Диккенсъ положительно былъ брошенъ на произволъ судьбы, борясь своими маленькими силенками съ ежедневною нуждою, такъ какъ заработываемые имъ 6—7 шиллинговъ, едва давали возможность покупать ежедневно къ обду кусокъ хлба и небольшой кусокъ мяса. ‘Я знаю, говоритъ Диккенсъ, что, не храни меня Богъ, изъ меня, при отсутствіи всякой заботы о моей личности, вышелъ бы маленькій воришка или маленькій бродяга’. На выходъ изъ этого положенія не представлялось никакой надежды, поэтому мальчикъ ршился упрекнуть отца за свое положеніе. Въ результат этого вышло то, что для него была нанята мансарда въ квартир одного коммерческаго агента, который жилъ въ сосдств съ долговымъ отдленіемъ. Тамъ у него было устроено помщеніе на полу. Жившее въ долговомъ отдленіи семейство Диккенса пользовалось нкоторымъ комфортомъ, и маленькій Чарльзъ ходилъ уже туда завтракать и ужинать, а въ девять часовъ возвращался домой.
Вслдствіе состоявшагося опредленія суда о несостоятельности отца и благодаря небольшому наслдству, полученному отъ одного изъ своихъ родныхъ, семейство Диккенсовъ выхало изъ долгового отдленія. Вскор посл этого, отецъ Диккенса, проходя мимо лавки, въ которой работалъ его сынъ, увидлъ, что тотъ сидитъ близъ окна, въ виду публики, которая свободно глазетъ, созерцая проворное обвязываніе банокъ съ ваксою. Гордость отца Диккенса была возмущена такою позорною выставкою его сына, поэтому онъ написалъ содержателю лавки письмо, въ которомъ, укоряя за невниманіе къ его сыну, просилъ перемнить его положеніе. Письмо было написано, вроятно, съ большою непочтительностью, такъ какъ Чарльзъ былъ выгнанъ изъ лавки. Но мать взяла на себя уладить эту ссору и исполнила это наслдующій же день, отецъ же не пустилъ его въ лавку и вскор послалъ въ школу, въ это время Чарльзу было около двнадцати лтъ.
Школа, въ которую вступилъ Диккенсъ, носила громкое названіе ‘Веллингтоновской академіи’, описаніе ея въ измненномъ вид помщено на страницахъ ‘Копперфильда’. Вообще это послднее сочиненіе Диккенса можетъ быть названо, за небольшими исключеніями, автобіографіею его, и въ особенности въ тхъ мстахъ, гд говорится о первыхъ годахъ Копперфильда. Веллингтоновская академія отличалась разв только тмъ, что въ ней было большее изобиліе блыхъ мышей, которыхъ ученики воспитывали гораздо лучше, чмъ директоръ школы воспитывалъ ихъ самихъ!
Диккенсъ вышелъ изъ этого училища въ 1827 году и былъ отданъ отцомъ въ контору одного стряпчаго, гд пробылъ полтора года въ должности простого мальчика для посылокъ и вообще черной работы. Около этого времени отецъ его сдлался репортеромъ одной небольшой газетки, и онъ, не долго думая, ршился посвятить себя тому-же занятію. Принявшись энергично за изученіе стенографіи, онъ быстро усвоилъ знаніе ея и долгое время работалъ въ разныхъ судахъ, пока не отворились передъ нимъ двери парламентской галлереи, ему исполнилось тогда 19 лтъ. Первая газета, принявшая его стенографическій отчетъ, была ‘True Suss’, затмъ ‘Mirror of Parliament’ и наконецъ въ начал тридцатыхъ годовъ ‘Morning Chronicle’. Эта газетная работа имла, по его собственному сознанію, очень важное вліяніе на развитіе его дятельности. Въ конц 1833 года, т. е. когда Диккенсу было всего 21 годъ, онъ напечаталъ въ одномъ модномъ магазин свой первый очеркъ, безъ всякой подписи автора, а увидвъ свое произведеніе въ печати, и зная о бдственномъ положеніи редакціи этого моднаго журнала, онъ напечаталъ въ немъ, подъ псевдонимомъ ‘Возъ’, безплатно девять другихъ очерковъ, которые обратили на него вниманіе, и затмъ съ появленіемъ ‘Записокъ Пиквикскаго клуба’ слава его была окончательно упрочена.