ЗИГЗАГИ.
ЗИГЗАГИ.
Дыгасъ.
Дыгасъ.
ЛОЭНГРИНЪ.
‘Приазовскій край’. 1916. No 162. 21 июня.
Зигзаги, Герцо-Виноградский Петр Титович, Год: 1916
Время на прочтение: 2 минут(ы)
О Дыгас, о сладкихъ звукахъ, о прекрасномъ іюньскомъ вечер, о томъ, какъ мы, слушатели, плавали въ мор вокальнаго блаженства.
И о томъ, какъ мы потомъ, каждый изъ насъ, вернулись къ себ и мечтали о Дыгас, и гладкихъ звукахъ, о прекрасномъ іюньскомъ вечер и т. д.
— Дыгасъ! Это замчательно! Это такой пвецъ. Такая красота звука. Онъ мн напомнилъ лучшія оперныя времена. Вы помните, какъ онъ взялъ эту верхнюю ноту въ ‘Жидовк’?
— Помню ли я? Эта нота живетъ въ моей душ.
— Ахъ, Дыгасъ.
— О, Дыгасъ!
— Это было бы еще лучше, если бы…
— Если бы что?..— оглянулись мы вс на сказавшаго:
Если.
— Если бы онъ плъ и чаровалъ насъ своимъ голосомъ въ мирное время. Теперь, когда на нашихъ фронтахъ…
— Но, позвольте, неужели изъ за того, что теперь война, должно исчезнуть искусство? Перестаньте. Вы говорите абсурды.
— Театръ, однако, не былъ полный.
— Подождите, когда Дыгасъ прідетъ къ намъ ко второй разъ, театръ будетъ полный. Публика уже замтила, какой это замчательный пвецъ.
— Публика ничего не замтила.
— Ну какъ такъ: ничего не замтила. Около меня сидла одна дама, которая во время исполненія Дыгасомъ романса Леонкавалло: ‘Разсвтъ’ все время и учащенно вздыхала.
— Я знаю эту даму. Она уже немолодая и всегда вздыхается, когда поютъ о разсвт. Для нея уже вс разсвты кончились.
— А романсъ Тости?
— Отчего онъ не сплъ арію Рауля?
— А какъ ты нашли Макарову-Шевченко?
— Это — прекрасная пвица.
— Изъ-за сегодняшняго концерта я еще не усплъ прочесть газеты. что сообщаетъ штабная телеграмма?
— Вотъ видите, вы тоже возвращаетесь къ войн.
— Конечно, Дыгасъ — моментъ, а война — все.
— Говоритъ, онъ получаетъ въ опер 48 тысячъ въ годъ.
— Этого мало. Если бы у меня были деньги, я платилъ бы ему 148 тысячъ. Такихъ пвцовъ надо беречь и холить. Это — гордость государства.
— Вокальная гордость.
— А вотъ вы никакая гордость.,
— Пожалуйста безъ личностей.
Потомъ, посл концерта, уставъ отъ апплодисментовъ и носятъ своей груди звуки Неаполя и Польши, мы. очарованные слушатели, блуждали по Садовой улиц.
Прекрасная іюньская ночь нашептывала сладкія грезы.
Тнистыя деревья изгибались втвями другъ къ другу и намъ казалось, что они тоже принимаютъ участіе въ нашей бесд и говорить, и шепчутъ о Дыгас, о сил пнія, о красот звуковъ, о побд и искусства, объ умиротворяющемъ значеніи искусства, о бальзам искусства, о томъ, какъ оно врачуетъ наши душевныя раны.
А ранъ много. Много ихъ есть.
И каждый день несетъ новыя и новыя раны…