Жизнь и труды М. П. Погодина. Николая Барсукова. Книга третья. Спб. 1890.
Жизнь и труды М. П. Погодина. Николая Барсукова. Книга третья. Спб. 1890.
‘Сверный Встникъ’, No 8, 1890
Жизнь и труды М. П. Погодина. Николая Барсукова. Книга третья. Спб. 1890, Барсуков Николай Платонович, Год: 1890
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Ежегодно выпускаетъ г. Барсуковъ по тому своей обширной лтописи минувшихъ временъ и ежегодно наша повременная печать удляетъ не мало мста разбору и изложенію его сочиненія. Какъ извстно, особенно долго критика останавливалась на первомъ том, отзывы были довольно разнообразные и, повидимому, они возымли на автора нкоторое дйствіе: онъ освободился отъ главнйшихъ недостатковъ, которые такъ ярко выступали въ начал его труда. Благодаря этому, дальнйшая критика относилась снисходительно къ автору, и ‘Сверный Встникъ’, оканчивая свой отзывъ о второмъ том, пожелалъ г. Барсукову скорйшаго продолженія и окончанія обширнаго труда, который общаетъ сдлаться важнымъ пособіемъ для будущихъ историковъ нашей литературы. До конца своего труда г. Барсуковъ еще, однако, очень далекъ и нын выпущенный томъ подвинулъ автора всего лишь на два года, т. е. онъ доходитъ въ своемъ изложеніи до 1832 г. Нельзя не пожалть о такой медленности, тмъ боле, кто чмъ дале будетъ развиваться повствованіе о дняхъ минувшихъ, тмъ боле матеріала будетъ въ распоряженіи автора, уже по второму тому видно, какъ осложнялась общественная жизнь вокругъ Погодина, сколько новыхъ лицъ и обстоятельствъ выдвигалось на сцену по мр развитія дятельности московскаго ученаго. Благодаря этимъ обстоятельствамъ г. Барсуковъ волею-неволею останавливаетъ свое вниманіе значительно боле на событіяхъ общественной жизни, нежели на личныхъ длишкахъ и чувствахъ своего ‘героя’, какъ онъ иногда величаетъ Погодина. Это, конечно, только служитъ достоинствомъ книги. Право, порою становилось скучно, когда авторъ въ первыхъ двухъ томахъ такъ подробно и обстоятельно посвящалъ читателя во вс мелочи жизни Трубецкихъ, и не мене скучно, когда онъ надолго отдавался описанію чувствъ Погодина къ ‘предмету сердца’. Благодаря этому онъ обошелъ молчаніемъ нкоторыя явленія нашей государственной и общественной жизни, которыя имли ршительное значеніе въ отечественной исторіи, а потому такъ или иначе отразились на сред научной и литературной, окружавшей Погодина. Вообще однимъ изъ крупныхъ недостатковъ г. Барсукова слдуетъ считать то, что онъ гораздо охотне отмчаетъ событія отдльныя, подъ-часъ очень мелкія и незначительныя, нежели характеризуетъ и освщаетъ общественныя теченія и движенія. Длается это имъ, кажется, отчасти потому, чтобы воспользоваться лишній разъ дневникомъ Погодина и какой-нибудь фразой оттуда въ сущности имющей мало отношенія къ длу, отчасти какъ бы изъ опасенія натолкнуться на явленія, могущія наложить тнь на общій патріархальный и излишне свтлый колоритъ труда.
Третій томъ ‘Погодина’ иметъ особенный интересъ для исторіи литературы, много собрано здсь новыхъ фактовъ, сгруппированы чрезвычайно тщательно явленія, извстныя до сихъ поръ только завзятымъ спеціалистамъ и библіофиламъ, а вмст съ тмъ рисующія рельефно тогдашнюю эпоху пробужденія русской мысли. И въ Петербург и Москв возникаютъ и погибаютъ органы печати разной масти, вокругъ нихъ группируются направленія и ярко обозначается будущая борьба стараго и новаго порядка вещей. ‘Подлецы въ это время хлопочутъ изъ корыстолюбія марать честныхъ и вызжаютъ на своихъ мерзостяхъ, Булгарину выпрашиваютъ награды за пасквили, достойныя примрнаго наказанія, а я слыву карбонаріемъ’ (стр. 236), писалъ Дельвигъ Пушкину по поводу запрещенія ‘Литературной Газеты’. Эта послдняя фраза, написанная Дельвигомъ очень знаменательна, она охарактеризовала и опредлила очень многое, и для временъ позднйшихъ. Не даромъ же г. Барсуковъ выставилъ эпиграфомъ своего труда извстные стихи Хомякова.
Былое въ сердц воскреси
И въ немъ сокрытаго глубоко
Ты духа жизни допроси!..
Дйствительно, когда читаешь историческое обозрніе развитія литературныхъ теченій 30-хъ годовъ, тогдашній духъ жизни становится во многихъ отношеніяхъ понятенъ и какъ-то невольно умъ, забывая на время и Погодина и г. Барсукова, переносится къ другимъ авторамъ, хотя бы напр. къ Семевскому и его выдающемуся труду ‘Крестьянскій вопросъ въ Россіи въ XVIII и первой половин XIX вка’, гд читатель въ IX гл. II т. найдетъ очень много объясненій и коментаріевъ и ‘вышеупомянутому’ духу жизни: и предсмертнымъ словамъ бар. Делвига.
Необходимо отдать честь и справедливость г. Барсукову, онъ избгъ участи панегириста ‘своему герою’ и съумлъ представить передъ читателемъ добросовстное собраніе фактовъ, достаточно характеризующее Погодина, какъ журналиста и литературно-общественнаго дятеля. Изъ числа этихъ фактовъ необходимо отмтить письмо Киревскаго къ Погодину, въ которомъ сдлана мткая характеристика послдняго: ‘Все хорошее, что есть въ теб, писалъ Киревскій, такъ испорчено, задавлено дурнымъ, или лучше сказать незрлымъ, неразвитымъ, дикимъ началомъ твоего существа, что нельзя довольно повторять теб о твоихъ недостаткахъ. Несвязность, необдуманность, взбалмошность, соединенныя съ очень добрымъ сердцемъ, съ умомъ, очень часто одностороннимъ, вотъ ты, и какъ литераторъ и какъ человкъ. Одно можетъ тебя исправить: искать и найти кругъ людей, которыхъ бы мнніемъ ты дорожилъ какъ святынею, ибо нельзя довольно убдиться въ томъ, что человкъ образуется только чело- вкомъ, Если же ты останешься теперешнимъ человкомъ, то конечно, сдлаешь много хорошаго, можетъ быть иное рыцарски-прекрасное, но наврное сдлаешь много и такого, что просто называется нечистымъ поступкомъ‘.
Забгать впередъ неудобно и мы воздержимся пока отъ оцнки и характеристики московскаго профессора, мы надемся, что г. Барсуковъ и въ дальнйшемъ продолжитъ добросовстное собираніе фактовъ, и тогда фигура и нравственный обликъ Погодина предстанутъ вполн отчетливо. И вотъ тутъ-то весьма вроятно слова Киревскаго окажутся пророческими: мы увидимъ Погодина въ истинномъ свт, не безъ достоинствъ, но и со многими нечистыми сторонами дятельности, часто одностороннимъ и взболмошнымъ.