ЖЕЛАЯ ОТДАТЬ ДОЛЖНОЕ
ЖЕЛАЯ ОТДАТЬ ДОЛЖНОЕ
ПРОТИВ ПРЕДРАССУДКОВ
ТУТ ВЗВОЛНУЕТСЯ И СТАРЫЙ КНИГОЕД
КАК НУЖНО НЮХАТЬ?
[21 марта 1930 г.]
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Желая отдать должное, Осоргин Михаил Андреевич, Год: 1930
Время на прочтение: 5 минут(ы)
М. А. Осоргин. Заметки старого книгоеда
В заметках моих, любезно печатаемых, стараюсь, конечно, приводить любопытное и легкое для чтения, отчасти сопоставляя с современностью. Долгих рассуждений читатель не любит, а охотно смотрит, нет ли стишка, над которым можно посмеяться, или еще что позамысловатее. Однако хочется порою отдать долг и авторам высокоблагородных статей, ныне ставших редкостью, или же, наоборот, отметить затемнителей совести и дурных советчиков, также оставивших немало книг редкостных и не находимых в обычных библиотеках.
И в том еще отношении полезно, что указывает, как топчемся мы на одном месте, как проходят иногда сотни лет, а благородная мысль опять и опять возникает, и люди пишут, а все остается по-старому, а то и хуже старого. И хочется тогда спросить такого борца: ‘Чего ждешь и на что надеешься? Или не видишь, что отклик идеям твоим гаснет и заглушается злобой, в мире царящей? Не напрасен ли ты, как напрасна твоя жертвенность?’
Был, например, достаточно известный публицист и даже поэт Иван Петрович Пнин, незаконнорожденный сын Репнина, служивший как в артиллерии, так и по народному просвещению. И тем был замечателен, что веровал в человека и в торжество нравственности. О нем написано в словарях и в истории, но мало кто мог видеть и читать его книжку ‘Опыт о просвещении относительно к России’ ‘, вышедшую в Санкт-Петербурге в 1804 году и, однако, отобранную в свое время во всех книжных лавках по случаю новости и смелости предмета рассуждения, почему и стала величайшей редкостью, никогда не будучи перепечатана. И однако, текст ее имею перед собой и охотно делюсь с читателем благородством ее мыслей. На изнанке титульного ее листа напечатано: ‘Блаженны те государи и те страны, где гражданин, имея свободу мыслить, может безбоязненно сообщать истины, заключающие в себе благо общественное’.
Чем же это провинился упомянутый И. П. Пнин, что уничтожили его книгу и даже сам он скончался в следующем по ее издании году?
Он не считал, что человек по природе своей родится прекрасным, а совсем наоборот: в качестве естественного человека он — дик, и нельзя его наделять правами, пока он не ощутил в себе гражданина. Начальство же и правительство могут достигнуть всего хорошим законодательством, озарив его моральную сферу. И поскольку русский народ состоит из земледельцев, мещан, дворян и духовенства, постольку каждое из этих сословий нужно образовывать и воспитывать особым образом. Так, крестьянство нужно обучать земледелию и трудолюбию, непременно наделив его собственностью. Предметами преподавания должны быть: сельская механика, обрабатывание земель, воспитание скота, арифметика и познание о государстве и начальствующих властях. Мещан обучать чтению, чистописанию, физике, частному познанию Российской империи, бухгалтерий, познанию товаров и сокращению всего человеческого познания и диэтетики. Дворян обучать не только военному делу, но и юриспруденции, внушая им уважение также и к статской службе. Духовенство же следует обеспечить, чтобы оно не зависело от треб, а обучать не древним языкам, а языку простому, русскому, а также декламации. Вообще же следует поощрять наградами способности всех сословий. И еще советует Пнин заботиться о театрах, платя артистам русского происхождения не менее жалованья, чем иностранцам. Таким образом все ‘главнейшие государственные части будут приведены в надлежащий порядок’.
И вот за такие-то благородные мысли книжечку отобрали и сожгли!
Правда, в одах своих Иван Петрович огорчался тяжелым положением крепостных, потому что он хотел возвысить человека и освободить его от постыдного звания ‘червя’, каковое было дано человеку поэтом Державиным2.
Какой ум слабый, униженный
Тебе дать имя червя смел?
вопрошает Иван Петрович и возглашает наоборот:
Ты царь земли — ты царь вселенной,
Хотя ничто в сравненьи с ней.
Хотя ты прах один возженный,
Но мыслию велик своей.
Ну, а за этакие слова по головке, конечно, не гладят! Хороший был человек и талантливый писатель — и вот пострадал.
Насчет правильности воспитания сомневался также и иностранец г. Сальг, книга которого была переведена на русский язык, отпечатана и стала большой редкостью. Ее титул: ‘О заблуждениях и предрассудках, господствующих в различных сословиях общества’ (1836).
Откуда предрассудки? От изучения древних басен. Плиний, например, писал, что есть род морской миноги, называемой четоча, которая одарена такой необычайной силою в зубах, что может одна остановить целый корабль. А между тем миноги довольно вкусны и их самих может остановить рука любого повара. Следует поэтому разъяснять учащимся, что при попутном ветре любой корабль может утащить за собой миногу, как бы она ни вцеплялась в него зубами.
Или, например, греческие писатели уверяют, будто бы лев боится пения петуха. И что же говорит нам опыт? Опыт говорит, что если петуха посадить в клетку льва, то сколько петух ни распевай, а лев его скушает. Неправда также, что есть люди с собачьими и оленьими головами или с одной ногой, на которой они и скачут. Или что крот слеп, а лебедь поет перед смертью, а олени, карпы и попугаи живут почти столько же, сколько жил Мафусаил. Или что Аннибал рассек Альпы с помощью уксуса, или что трупы мужчин плывут спиной вниз, а трупы женщин — спиною вверх. А сколько об этом написали Геродот, Ксенофонт, Плутарх, Тит Ливий и другие писатели древности! К предрассудкам относятся также рассуждения об атомистической философии и о действиях симпатии.
Нужно читать книги людей, писавших против заблуждений, и изучать науку естественную историю. Помогают также опыты. Например, крестьяне утверждают, что овцы чуют присутствие волка. И вот знаменитый ученый Кирхер взял да и повесил волчье сердце на шею овце. И что же? А то, что овца продолжала преспокойно щипать травку на прекрасном лугу.
Настоящую книжку, написанную просвещенным человеком, полагаю полезной для тех лиц дамского пола, которые носят и посейчас амулеточки или ходят гадать на картах ко многочисленным Тухолкам и Падалкам, желая от них узнать, любит ли их любимый ими господин…
К благородным же книжным редкостям отнесу и записку ‘Об уничтожении телесных наказаний в Российской империи и Царстве Польском’, написанную князем П. А. Орловым в 1861 году, у книголюбов она встречается в оттиске из журнала ‘Русская старина’3.
Мы очень любим вспоминать о нашем ‘добром старом времени’. И правда, к тому времени уже перестали в России рвать ноздри, каковая мера наказания незадолго перед тем еще включалась в карательную систему. Однако драть — драли, и даже говорит князь Орлов: ‘…У нас бьют всякого, кто только дает себя бить’. Сам же он, князь и автор статьи, держался того мнения, что ‘в России можно обойтись и без плетей и без смертной казни’. И считал, что такие меры не только вредны и безнравственны, но и унизительны для нашей страны <,…>,
Сколько господ профессоров защищают смертную казнь? Не во всей ли Европе убивают по суду человека? Не вы ли, читатель, выносили свой протест ‘против безсудных казней’, тем самым как бы утверждая возможность казней по суду? Нет, рано нам забывать благородных мыслителей и смелых писателей!
Нам, книжникам, волноваться не годится, мы с мудрым спокойствием подходим к старой книге, стараясь забыть о злобах дня сего. Но бывает, что невозможно удержаться.
Главное — что нам грустно? Вот писали люди в разные времена хорошие мысли и слова, и ценилось это, и читалось,— а мир все на том же месте топчется, и скучно нашей совести — томится она и покрывается ржавчиной. Извиняясь за отступление, постараюсь закончить мои заметки более веселым и общедоступным, как бы имея в виду всякому человеку необходимый дивертисмент.
По поводу слова ‘табак’ выше вспомнилась мне редкая книжка конца позапрошлого века (1788) ‘Отрада в скуке, или Книга веселия и размышления’. В ее предисловии сказано: ‘Книга эта из числа таковых, которые по разнообразию и приятному содержанию научают, увеселяют и даже смешат. Она похожа на английский сад, в котором сверх чаяния встречаются поразительнейшие предметы’.
И вот в этой книге, на странице 47, напечатано наставление по части ‘табачной экзерциции’, касающееся, впрочем, не папиросы или сигары или же трубки, а нюханья, по тем временам очень распространенного, ныне же почему-то забытого, хотя, при наличии хорошей табакерки и если положить внутрь ‘малинку’, приятности, по нашему мнению, не утратило. И дает автор книги такие советы нюхательщикам:
1. Возьми табакерку в правую руку,
2. Переложи в левую,
3. Постучи по табакерке,
4. Открой табакерку,
5. Потчевай из табакерки,
6. Прими табакерку назад,
7. Сровни табак в табакерке, постучав по ней,
8. Понюхай табаку правой рукой,
9. Держи табак несколько времени в перстах, не нося его к носу,
10. Поднеси табак к носу,
11. Нюхни вдруг обеими ноздрями, не кривляясь,
12. Закрой табакерку, утирайся, харкай, плюй, сморкайся в красный платок.
Вот так двенадцать заповедей! А про то, чтобы чихнуть,— забыто!
ПН, 1930, No 3285, 21 марта
1 О судьбе книги И. П. Пнина ‘Опыт о просвещении относительно к России’ (Спб., 1804) см.: Смирнов-Сокольский Н. П. Моя библиотека: Библиогр. описание. М., 1969, т. 1, с. 389—390, No 964.
2 И. П. Пнин полемизирует с державинской одой ‘Бог’, в частности, имеет в виду ее строку: ‘Я царь — я раб, я червь — я бог!’
3 ‘Русская старина’ (1870—1918) — ежемесячный исторический журнал, выходил в Петербурге.