‘Міръ Божій’, No 3, 1898
Ж. Ж. Руссо. Исповедь. Перевод Ф. Н. Устрялова. Спб. 1898 г, Руссо Жан-Жак, Год: 1898
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Ж. Ж. Руссо. Исповдь. Переводъ . Н. Устрялова. Спб. 1898 г. ‘Исповдь’ Руссо состоитъ изъ двухъ частей, очень различныхъ по своему характеру. Въ первой разсказана молодость автора, который всегда находилъ да своемъ пути благосклонныхъ къ нему людей. Рисуя свои отношенія къ людямъ въ дтств и юности, Руссо скоре склоненъ обличать себя и рисовать другихъ въ лучшемъ свт. Онъ не стыдится говорить о томъ, какъ часто онъ злоупотреблялъ довріемъ расположенныхъ къ нему людей, и распространяется съ какой-то особенной рисовкой о такихъ своихъ некрасивыхъ поступкахъ, какъ мелкое воровство, такъ же, какъ и о томъ, что онъ былъ недостоинъ доброты и привязанности г-жи де-Варенсъ, женщины опекавшей его въ теченіе всей его юности. Факты изобилуютъ въ этой части Исповди. Чрезвычайно интересно описаніе дтства, тмъ боле, что Руссо останавливается боле всего на своихъ ощущеніяхъ, обостренность которыхъ онъ отчасти объясняетъ наслдственностью. Отецъ и мать его были романтически нжными людьми, беззавтно любившими другъ друга всю жизнь. ‘Изъ всхъ даровъ,— говоритъ Руссо, — которыми надлило ихъ небо, они оставили мн только чувствительное сердце, но для нихъ оно было источникомъ счастья, а для меня сдлалось главной причиной всхъ моихъ бдствій’. Воспитаніе тоже много содйствовало развитію этой основной черты Руссо — его душевной чуткости. Все дтство Руссо проникнуто было странно обостренной чувствительностью, создававшей въ его наивной дтской душ цлый міръ смутныхъ настроеній, замнявшихъ ему истинную жизнь Онъ искалъ исхода своимъ чувствамъ и странно боялся всякаго чувства, соединяя въ себ нжное и страстное сердце съ робостью и замкнутостью. Онъ жилъ только воображеніемъ, дававшимъ ему боле сильныя и сосредоточенныя ощущенія, чмъ могла бы дать сама жизнь. Уже въ самомъ дтств началось въ немъ это противорчіе воображенія и воли.
‘Я еще не имлъ никакого понятія о вещахъ,— говоритъ онъ,— когда уже вс чувства были мн знакомы. Я ничего не постигъ, но все перечувствовалъ. Эти смутныя волненія, которыя я ощущалъ одно за другимъ, не искажали разсудка, котораго во мн тогда еще не было, но они образовали во мн способность разсуждать совсмъ иного рода и дали мн о жизни человческой странныя и романическія понятія, отъ которыхъ никогда не могли излчить меня ни опытъ, ни размышленія’.
Этотъ романтизмъ наложилъ отпечатокъ на всю юность Руссо. Какъ бы ни были будничны происшествія, онъ всегда извлекалъ изъ нихъ цлый рядъ ощущеній, доступныхъ ему одному. Съ дтства онъ любилъ природу, и въ его первыхъ описаніяхъ садоводства, которымъ онъ любилъ заниматься въ дтств, виденъ будущій романтикъ. Онъ уже тогда умлъ наслаждаться красивымъ уголкомъ сада, такъ же, какъ другіе наслаждаются только положительными радостями жизни. Въ первыхъ сердечныхъ опытахъ Руссо, въ обычныхъ для этого возраста исторіяхъ любви то къ сверстницамъ, то, напротивъ того, къ женщинамъ значительно старшимъ, напр., къ его воспитательниц, сказывается все та же основная черта Руссо — умнье жить однимъ воображеніемъ и съ такой независимостью и субъективностью чувства, что самые предметы любви не подозрвали о внушаемыхъ ими ощущеніяхъ. Когда Руссо пришлось мыкаться по свту въ исканіи хотя бы самаго скуднаго заработка, когда онъ дошелъ до того, что былъ лакеемъ, потомъ переписчикомъ нотъ и т. д., то людямъ, съ которыми онъ сталкивался, видна была только мелкая вншняя оболочка его души,— вся внутренняя его жизнь оставалась вполн скрытой.
Самое важное для Руссо — это ощущеніе, вызываемое въ немъ извстнымъ фактомъ. Поэтому онъ останавливается съ особеннымъ чувствомъ на всякой подробности моментовъ, имвшихъ значеніе въ его жизни. Встрч съ г-жей де-Варенсъ онъ посвящаетъ нсколько прочувствованныхъ страницъ, на которыхъ вспоминаетъ вс подробности ихъ перваго свиданія, и тонъ его описаній показываетъ, какъ живы въ немъ не только событія, но и ощущенія той минуты. Въ исторіи его любви къ м-мъ де-Варенсъ, которую онъ называлъ маменькой вслдствіе значительной разницы лтъ между ними, проявляются вс оттнки и вс противорчивыя ощущенія очень сложной любви, сочетающей въ себ нжность, нкоторую безстрастность, снисходительность ко всмъ слабостямъ другихъ людей и, боле понятное читателямъ нашего времени, чмъ современникамъ автора, чувство внутренней свободы: оно позволяло ему и любить значительно старшую его женщину съ большой нжностью и вмст съ тмъ относиться очень свободно къ ея чувствамъ, не ставить ей въ упрекъ капризовъ чувствъ, заставлявшихъ ее длить любовь къ Руссо съ однородными привязанностями къ нсколькимъ другимъ людямъ. Руссо говоритъ съ удивительной незлобивостью о сердечныхъ исторіяхъ своей подруги, хотя он, очевидно, заставляли его страдать. Онъ разсказываетъ съ большой грустью о томъ, какъ онъ торопился вернуться къ ней посл одного ею же вызваннаго путешествія. ожидая быть встрченнымъ радостно, и какъ вмсто того онъ нашелъ ‘маменьку’ совершенно равнодушной, занятой какимъ-то новымъ романомъ. Но и тогда онъ ни на минуту не упрекаетъ ее и старается даже примириться съ ея новымъ другомъ, это ему однако не удается, и онъ окончательно уходитъ отъ г-жи де-Варенсъ. Онъ старается успокоиться своими занятіями музыкой, которыя считаетъ дломъ своей жизни, и, наконецъ, отправляется въ Парижъ и начинаетъ въ 30-лтнемъ возраст новую жизнь, совершенно отличную отъ предыдущей.
Юность Руссо была хорошимъ подготовленіемъ къ его позднйшей литературной дятельности. Она составляла индивидуальную подкладку всхъ его позднйшихъ теорій. Въ ‘Исповди’ его впечатлнія юности, разсказанныя въ въ первой части, связаны съ исторіей его позднйшихъ лтъ, т. е. со второй частью, лишь нсколькими чертами. Самая яркая изъ нихъ — любовь въ природ. Въ подробныхъ описаніяхъ его совмстной жизни съ м-мъ де-Веренсъ значительную роль играетъ вншняя обстановка ихъ жизни, сельское пребываніе, настраивавшее его на чисто молитвенныя настроенія. Чуждый всякой положительной религіи, Руссо былъ, однако, очень религіозенъ по натур, и это чувство связывало его съ природой. Въ первой части ‘Исповди’ есть удивительное описаніе молитвеннаго настроенія, вызваннаго прогулкой въ красивой мстности. ‘Гуляя, я читалъ молитву, — пишетъ онъ, — состоящую не въ одномъ пустомъ движеніи губъ, во въ искреннемъ вознесеніи сердцемъ къ Творцу этой милой природы, красоты которой были у меня передъ глазами. Я некогда не любилъ молиться въ комнат,— мн кажется, что стны и вс мелочныя произведенія рукъ человческихъ становятся между Богомъ и мною. Я люблю созерцать Бога въ Его твореніяхъ, между тмъ, какъ сердце мое возносится къ Нему. Могу сказать, что молитвы мои были чисты и, слдовательно, достойны быть услышаны… Впрочемъ, молитва моя приходила больше въ удивленіи и созерцаніи, чмъ въ просьбахъ’.
Во второй части Руссо тоже любитъ останавливаться на вншнихъ подробностяхъ, сопровождавшихъ ршительные моменты его жизни. Такъ, напр., онъ описываетъ подробно прогулку, въ теченіе которой ему попалось на глаза объявленіе о тем, предложенной на премію Дижонской Академіей: ‘Чему способствовалъ прогрессъ въ наукахъ и искусствахъ — къ развращенію или въ очищенію нравовъ?’ Руссо, какъ извстно, отвтилъ на эту тему отрицательно, и его парадоксальное сочиненіе доставило ему сразу громкую славу. Для него же лично главное значеніе иметъ не его научная работа, а т настроенія, среди которыхъ она возникла и къ которымъ она привела его самого. Онъ продолжаетъ въ ‘Исповди’ показывать внутреннюю сторону во всхъ положеніяхъ жизни, исторію своей души и длаетъ это при помощи одного врнаго руководителя, который, по его собственнымъ словамъ, ничто иное, какъ ‘цпь чувствованій, обозначавшихъ послдовательный ходъ его бытія’. Чувства его во второй части его жизни уже не имютъ прежней непосредственности, и эта часть ‘Исповди’ состоитъ изъ разсказовъ о его недоврчивомъ отношеніи къ людямъ, о его столкновеніяхъ, въ которыхъ съ его стороны преобладаетъ не прежняя кротость и ясность души, а озлобленность и враждебное отношеніе къ людямъ, которыхъ онъ подозрваетъ въ постоянномъ посягательств на его личность, эта вторая часть иметъ боле историко-литературное значеніе своими писаніями литературныхъ кружковъ того времени, энциклопедистовъ, съ которыми Руссо былъ въ хорошихъ отношеніяхъ, выдающихся свтскихъ людей и т. д. Но въ психологическомъ и художественномъ отношеніи первая часть, гд меньше событій и больше чувствъ, несомннно стоитъ гораздо выше.