Завещание
Завещание
Достопамятный анекдот исторический.
————
(Из Франц. журн.)
——
Завещание, Каченовский Михаил Трофимович, Год: 1805
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Реньяр, славный французский стихотворец, написал комедию, под названием Наследник по завещанию (le Legataire), которой основанием послужило одно истинное происшествие, случившееся задолго перед тем в Риме и известное весьма немногим людям. Тогда опасно было разглашать о деле, в котором иезуиты, бывшие в великой силе, имели участие. Анекдот сей крайне занимателен, по случаю же восстановления иезуитского ордена он принадлежит к нашей современной истории.
Антоний Франциск Готиот д’Ансиер родился в провинции Франш-Конте, в которой находились его поместья. Чтобы обратить на себя внимание отцов иезуитов, надлежало только быть богатым и холостым стариком, д’Ансьер был точно в таких обстоятельствах, следственно иезуиты города Безансона, в котором он имел свое пребывание, не забыли употребить никаких средств для приобретения дружбы его и имения. Г. д’Ансиер в 1626-м году вздумал побывать в Риме, честные отцы безансонские уведомили честных отцов римских о невинных умыслах своих на имение г-на д’Ансиера и советовали им обойтись с путешественником как можно благосклоннее. Наш провинциал был принят в Риме самым отличным образом. Он скоро потом занемог, и по неотступной просьбе своих гостеприимцев перешел к ним на квартиру в дом, так называемый Великого Иисуса, где жил сам генерал общества. Болезнь час от часу усиливалась, г. д’Ансиер умер и — что казалось всего несноснее для иезуитов — умер, не успев сделать духовного завещания.
Братство пришло от того в крайнее уныние. По счастью, один иезуит, догадливый и проворный, живший долгое время в Безансоне, видя общую печаль, предпринял утешить своих собратий. Его изобретательный ум тотчас нашел средства помочь в таком деле, в котором по-видимому нельзя было надеяться успеха. Смиренный иезуит уведомляет своих товарищей, что он знал во Франш-Конте одного откупщика, которого голос так походил на голос покойника, что все принимали его за самого д’Ансиера. Луч надежды оживил отцов иезуитов, они согласились не разглашать смерть неблагодарного, отправившегося в другой свет, не рассчитавшись в здешнем с своими благосклонными хозяевами — послать, за откупщиком, которого судьба назначила быть для них полезным в сем важном обстоятельстве.
Этот человек назывался Денис Эврар, он содержал на откупе небольшую мызу, принадлежавшую самому г-ну д’Ансиеру и находившуюся в деревне Монтферран, недалеко от Безансона. Каким образом заставить его решиться на путешествие? Брат иезуит выдумал средство к тому, и сам взялся произвести его в действо. Он отправляется во Франш-Конте, находит Дениса Эврара и тайно требует от него клятвы не открывать никому, даже своей жене, того, что услышит от иезуита. Потом говорит ему, что г. д’Ансиер жестоко занемог в Риме и желает сделать духовное завещание, но что, имея необходимую надобность сперва видеться с ним Эвраром для сообщение ему каких-то важных дел, просит его приехать в Рим и обещает за труд сей наградить самым щедрым образом. Откупщик тотчас соглашается на предложение и, не говоря никому о своем отъезде, отправляется с иезуитом в Рим, прямо в дом Великого Иисуса.
Лишь только Денис Эврар вошел в комнату, как два иезуита встретили его следующими словами, болезненным голосом произнесенными: ‘Ах! любезный друг! вы опоздали: Г. д’Ансиер умер. Какая потеря для нас и для вас! Он хотел в духовном своем завещании оставить вам мызу в Монтферране, а прочее имение отказать отцам иезуитам безансонским. Теперь все пропало’. Приезжему отвели комнату для отдохновения и оставили его наедине заниматься размышлениями.
На другой день один из иезуитов, встретивших гостя накануне, пришел посетить его и завел разговор о том же предмете. ‘Знаете ли что, любезный г. Эврар?’ сказал он откупщику: ‘мне пришла в голову прекрасная мысль. Покойный д’Ансиер хотел отказать по завещанию вам Монтферранскую мызу, а нам прочее свое имение. Вы согласитесь со мною, что он был полный господин своих поместий и имел законное право располагать ими по своей воле, следственно мы можем почитать сие имение дарованным нам от Господа Бога. Недостает только формального завещания, но эту безделицу нетрудно поправить. Я примечаю, что ваш голос совершенно походит на голос покойного д’Ансиера, вам ничего не стоит лечь на постель и заставить по словам вашим написать духовное завещание, сообразно с волею покойника. Разумеется, что не забудете упомянуть и о мызе’.
Откупщик охотно согласился на предложение богослова. Отец иезуит, который осведомился о всех подробностях, принадлежащих до имения покойника, много раз заставлял Эврара твердить и повторять роль, для него назначенную. Наконец, когда откупщик довольно успел в своем упражнении, ему велено было лечь на постель, призвали нотариуса и пригласили двух почетных жителей из провинции Франш-Конте, парламентского советника и кафедрального каноника, случившихся на ту пору в Риме, прося их от имени г-на д’Ансиера быть свидетелями при завещании. Заметить должно, что обе упомянутые особы часто приходили посещать г-на д’Ансиера и всегда получали отказ, что больной не может принять их. По прибытии нотариуса и свидетелей мнимый умирающий, закутавшись на постели, которой занавесы почти совсем были задернуты, имел на голове большой колпак и лежа обернувшись к стене произнес несколько слов к двум землякам своим, потом приступили к делу.
После обыкновенного предисловия завещатель уничтожает всякую духовную, которая могла быть им сделана прежде, и которая может быть сделана впредь, если она не начинается словами Ave Maria, gratia plena, т. е. Богородице Дево, радуйся благодатная. Он назначает место своего погребения в церкви преподобных отцов иезуитов римских, с позволением и согласием преподобного отца генерала, дает и завещает по пятидесяти франков каждому обществу бедных людей при церквах в Безансоне, сверх того назначает неважную денежную сумму и картину одному из своих родственников.
‘Равным образом, продолжает мниный больной, даю и отказываю по духовной Денису Эврару, моему откупщику мызу Монтферранскую со всеми принадлежностями’. — При сих последних словах иезуит, сидевшей у постели больного, крайне изумился, видя, что актер прибавляет от себя слова, которых совсем не было в его роли. Последователь Св. Игнатия дал заметить завещателю, что принадлежности вещь немаловажная, потому что под сим словом разуметь должно мельницу, рощу и ежегодные подати, но больной не соглашался отменить ни одного слова, утверждая, что он весьма много обязан своему любезному откупщику.
‘Равным образом даю и завещаю упомянутому Денису Эврару мой виноградный сад, лежащий на берегу Масона и простирающийся на восемьдесят десятин’. — Преподобный отец снова сделал свое замечание, и получил от завещателя прежний ответ.
‘Равным образом даю и завещаю упомянутому Денису Эврару тысячу ефимков, которые он может получить из доходов, собираемых с моих поместий, а недоплаченные им деньги за наем Монтферранской мызы оставляю без взыскания’. — Иезуит, терзаемый досадою, опять начал было противоречить, больной, перебив его, продолжал:
‘Равным образом даю и завещаю пятьсот франков дитяти племянницы упоминаемого Дениса Эврара, потому что сие дитя мне не чужое’.
Преподобный отец не мог выговорить ни одного слова от чрезмерного гнева. Наконец завещатель объявил, что ‘остальное имение свое сполна отказывает отцам иезуитам безансонским, с тем условием, чтобы они иезуиты по сделанному плану построили церковь с часовнею во имя Св. Антония и Св. Франциска, патронов умирающего, и в часовне ежедневно отправляли Божию службу за упокой души основателя’.
Таково было завещание, послужившее образцом завещание Криспинову, и без сомнения столь же забавное, как последнее. Однако Г. д’Ансиер не ожил, подобно Геронту {Криспин и Геронт суть имена действующих лиц в Реньяровой комедии.}. На другой день разгласили об его смерти, завещание объявлено было в присутственном месте в Безансоне, и иезуиты вступили во владение оставленным наследством.
Спустя потом нисколько лет Денис Эврар впал в болезнь, предвидя близкий конец свои и чувствуя угрызения совести, он открыл духовнику происшествие, случившееся в Риме. Священник, который не учился морали иезуитов, представил умирающему всю важность его преступления и потребовал, чтобы он в присутствии нотариуса, судьи и многих свидетелей объявил подробно и обстоятельно все, что ни происходило между ним и иезуитами по сему предмету, и не только возвратил бы законным наследникам г-на д’Ансиера присвоенное имение, но даже отказал бы им свое собственное. Отречение от неправедно присвоенного имения сделано было по законному порядку. Скоро потом Эврар умер.
Наследники д’Ансиера, получив столь неоспоримые доказательства, подали в Безансонский суд прошение об уничтожении ложного завещания, и выиграли тяжбу. Иезуиты перенесли дело на апелляцию в Дольский парламент, и не могли оправдаться. Оставалось употребить одно средство, то есть перенести тяжбу на апелляцию в верховное Судилище Брюссельское, потому что Франш- Конте, быв тогда во владении короля испанского, зависело от фландрского правительства. В сем последнем судилище иезуиты, с помощью разных происков и общего доверия к себе, одержали верх, оба прежние решения были уничтожены, преподобные отцы удержали при себе имение, которым до того времени спокойно пользовались. И теперь еще над фронтисписом церкви, при Безансонской коллегии находящейся, видна надпись: Ex munisicentia Domini d’Ancier, от щедрого даяния Г-на д’Ансиера.
Нет сомнения, что Реньяр, который много путешествовал в молодых летах, узнал о сем анекдоте. Вероятно, что он слышал о нем будучи в Брюсселе в 1681-м году, когда странный этот процесс был еще у всех в свежей памяти, потому что все жители города, имевшие от роду от пятидесяти до шестидесяти лет, были свидетелями сего дела. Стихотворец, сочинивши свою комедию Наследник по завещанию, имел осторожность не открывать никому, откуда он взял содержание, в то время иезуиты были весьма сильны. Следственно благоразумие требовало скромности от сочинителя, а преподобные отцы с своей стороны не почитали нужным вмешиваться в чужие дела и брать на свой счет насмешки театрального писателя.
Однако, кажется, что Реньяр не выдавал себя за изобретателя анекдота или по крайней мере не все почитали его изобретателем. Это видно из места в Карманном словаре театральном, где между прочим под статьею Наследник по завещанию, сказано: ‘Уверяют, что истинное событие послужило содержанием сей комедии’. Но происшествие сие известно только в Безансоне, где без все исключения о нем знают.
Завещание: Достопамятный анекдот исторический [об ордене иезуитов]: (Из франц. журн.) / [Пер. М.Т.Каченовского] // Вестн. Европы. — 1805. — Ч.20, N 6. — С.93-103.