‘Русская Мысль’, кн.VI, 1891
Защитительные речи С. А. Андреевского. Спб., 1891 г, Андреевский Сергей Аркадьевич, Год: 1913
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Защитительныя рчи С. А. Андреевскаго. Спб., 1891 г. Цна 2 руб. Произнести хорошую судебную, въ частности, защитительную рчь, дло очень не легкое: въ ней человкъ высказывается съ разныхъ сторонъ — и какъ ораторъ, и какъ общественный дятель, какъ обладающій тмъ или другимъ запасомъ спеціальныхъ знаній и опытности, и, наконецъ, просто какъ человкъ. Еще трудне — хорошо говорить въ такой стран, какъ Россія: высокія требованія, предъявляемыя къ судебному оратору, остаются т же, между тмъ, традицій, какъ надо говорить, еще не сложилось, он еще не всосались въ плоть и кровь ораторовъ въ той мр, какъ въ странахъ, гд состязательность и гласность существуютъ не съ 1864 г., а ‘оставляютъ уже давнее пріобртеніе. Вотъ почему и отрадно видть въ печати рчи присяжнаго повреннаго Андреевскаго, въ общемъ — прекрасныя.
Уставы Александра II возложило на защитника почтенную обязанность: быть не только повреннымъ обвиняемаго, но и общественнымъ служителемъ, задача коего, подобно задач другихъ участвующихъ въ процесс — прокурора, судей и пр., способствовать раскрытію уголовно судебной истины. Удержаться на высот своего положенія адвокату трудне, чмъ прочимъ, онъ гораздо дальше отъ требованій общественныхъ интересовъ, сравнительно, напримръ, съ прокуроромъ, ибо одновременно является представителемъ и подсудимаго съ его совсмъ особыми интересами, часто діаметрально противуположными общественнымъ. Еще больше соблазна для защитника, особенно впечатлительнаго и убжденнаго, если онъ видитъ со стороны судей или своего противника, обвинителя, отступленія отъ началъ, положенныхъ въ уставы: обмолвиться тогда словомъ, показывающимъ, что ораторъ увлекся, что онъ не съ уваженіемъ должнымъ относится къ другимъ участникамъ въ процесс, очень легко. Это нежелательно, но и извинительно, почему мы и относимся снисходительне къ недостаткамъ рчей Андреевскаго, гд онъ выходитъ изъ предловъ сдержанности, чмъ отнеслись бы къ таковымъ, положимъ, въ рчахъ почтеннаго А. Ф. Кони, если бы они нашлось тамъ. Боле же сдержанности слдовало бы уважаемому автору проявить, наприм., на стр. 181 (‘мы полагая, что обвинители сами отрезвятся… но обвинителямъ это ни почемъ… воздухоплаватели!’), на стр. 200 и 201 (‘еще цлые томы слдственныхъ упражненій’, ‘убійцы цодвергались такому невроятному экзамену…’), на стр. 220 (‘пристрастіе и фальшь въ слдственныхъ актахъ’), а на стр. 230 (‘въ томъ же недобросовстномъ освщеніи дла, которымъ задалось предварительное слдствіе’). Къ подобнымъ же увлеченіямъ надо причислить и приведеніе въ рчи такихъ доказательствъ, которыя на судебномъ слдствіи не проврялись и сводятся къ голословнымъ, но сказаннымъ кстати, завреніямъ самого оратора (стр. 97 а 99). За то нельзя не симпатизировать взгляду автора вообще на отношенія защитника къ кліенту (см. стр. 20): дйствительно, защита должна имть ‘полную свободу въ систем оправданій на судебномъ слдствіи’, пусть даже между нею и объясненіями подсудимаго и ‘не будетъ никакой солидарности’, лишь бы кліентъ былъ о семъ предупрежденъ.
Дале, какъ мы сказало, судебный ораторъ неминуемо заявляетъ о себ со стороны полноты юридическихъ познаній и взглядовъ на разнообразныя житейскія отношенія. Авторъ и въ этомъ стоитъ высоко. Въ своихъ рчахъ С. А. Андреевскій затрогиваетъ много всевозможныхъ вопросовъ. Онъ касается и значенія суда присяжныхъ (стр. 21), и причины раздленія функцій судей коронныхъ и присяжныхъ (стр. 124), высказываетъ свой взглядъ на наказаніе (стр. 77), упрощеніе процесса при сознаніи подсудимаго (стр. 92), на задачу суда (стр. 226), повальный обыскъ (стр. 227), гражданскій искъ въ уголовномъ процесс (стр. 230), экспертизу (съ 234 стр.) и давность (стр. 293), установляетъ мрило нравственной пригодности человка (стр. 103) и ту точку зрнія, съ какой судъ долженъ смотрть на дйствія обвиняемаго (стр. 10, 11, 56), также выясняетъ значеніе характера и прошлой жизни подсудимаго (стр. 22, 93), его обстановки и условій общественныхъ (стр. 126, 247), а равно и причину столь часто практикуемой обвиняемыми лжи на суд (стр. 34), наконецъ, энергично протестуетъ противъ оглашенія фактовъ изъ прожитаго обвиняемымъ, которые не имютъ никакой связи съ преступленіемъ, а приводятся съ единственною цлью — сгустить краски, очернить (стр. 229).
Съ тмъ или другимъ положеніемъ автора, конечно, можно и не согласиться, легко поставить ему въ упрекъ, что онъ не разсмотрлъ извстнаго вопроса со всхъ сторонъ, хотя онъ касался разныхъ вопросовъ лишь по стольку, по скольку этого требовала защита, но отказать ему въ значеніи или сказать, что онъ злоупотребилъ правомъ публичнаго слова — нельзя. Прибавимъ еще, что уважаемый защитникъ, если приходится ему производить психологическій анализъ (а это онъ уметъ длать), всегда старается держаться на почв фактовъ (см., напримръ, дла Августовскаго, Меньшикова).
Наконецъ, присяжный повренный Андреевскій прекрасно сознаетъ, что судебный ораторъ обязанъ соединять убдительность рчи, ея тонъ съ хорошею формой изложенія, постоянно заботиться о послдней: иначе онъ не въ состояніи произвести надлежащаго впечатлнія, выполнить своей задачи, т.-е. запечатлть въ судьяхъ, въ ихъ сознаніи и памяти все то, что клонится въ пользу подсудимаго, дабы онъ, не виновный, былъ оправданъ, а виноватый понесъ наказаніе не свыше вины. Изложеніе рчей у почтеннаго автора всегда живо, ясно и интересно, часто оно даже картинно и переходитъ въ художественное, поэтическое, примры чему можно видть на стр. 60, 83, 84, 215 и въ рчи по длу Евдокіи Вольфрамъ.
А такъ какъ Защитительныя рчи г. Андреевскаго произносились имъ по разнороднымъ дламъ и не только передъ присяжными засдателями, но и предъ коронными судьями, ршавшими дла — одни по существу, другія въ кассаціономъ порядк, также и предъ выборнымъ мировымъ судьей, то он, обладая указанными уже отчасти достоинствами, пріобртаютъ двойной интересъ и составляютъ отрадное явленіе въ нашей литератур, свидтельствующее о способности адвоката возвыситься до понятія общественнаго служенія.