Время на прочтение: 30 минут(ы)
ЗАПИСКИ А. И. МИХАЙЛОВСКАГО-ДАНИЛЕВСКАГО 1).
1823 годъ.
1) См. ‘Историческій Встникъ’, 1892 г., май, стр. 360.
I.
Рожденіе сына Леонида.— Возвращеніе императора Александра въ Петербургъ изъ Вероны.— День моего дежурства во дворц.— Разговоры царедворцевъ предъ государевымъ кабинетомъ.— Отмтка императора на застав.— Соблюденіе великими князьями военныхъ уставовъ.— Нкоторыя подробности о пребываніи государя за границей.— Стоимость царскаго стола въ Петербург.— Госпожа Питтъ.— Балы, спектакли и вечернія собранія при двор.— Воскресенья у императрицы Маріи еодоровны въ Павловск.— Вліяніе на императрицу княгини Ливенъ.— Нерасположеніе императора Александра къ театральнымъ представленіямъ — Образъ жизни государя.— Милостивое обращеніе его со мной.— Разсказъ о звзд.— Званые обды во дворц.— Музыкантъ Буше.— Нкоторыя изреченія государя.
Я началъ пріятно 1823 годъ въ ожиданіи видть скоро приращеніе моего семейства. 16-го января Богъ даровалъ мн сына Леонида, которому дано сіе имя преимущественно въ воспоминаніе бывшаго тогда возстанія грековъ. Черезъ четыре дня, то-есть 20-го января, императоръ возвратился изъ Вероны въ Царское Село, гд никого изъ императорской фамиліи не находилось, высочайшее отсутствіе изъ столицы продолжалось пять мсяцевъ и восемнадцать дней. На другой день его величество прибылъ въ Петербургъ, и такъ какъ я въ сей день былъ дежурнымъ, то и опишу подробно, что происходило во дворц.
21-го января, государь прибылъ изъ Царскаго Села въ столицу въ часъ по полудни прямо въ Казанскій соборъ для слушанія молебна. Полиція не впускала народа въ оный, но государь, узнавъ о семъ запрещеніи, отмнилъ его, и вскор храмъ наполнился любопытными. Посл молебна его величество похалъ въ Зимній дворецъ и остановился у подъзда вдовствующей государыни, пробылъ у нея съ часъ и пошелъ потомъ къ императриц Елисавет Алексевн. Проходя къ ней большимъ темнымъ коридоромъ, государь встртилъ меня въ ономъ, поцловалъ меня два раза и, между прочимъ, сказалъ:
— Дорогою холодъ простирался до двадцати шести градусовъ, но, не взирая на таковую стужу, я все халъ въ открытыхъ саняхъ.
Посл свиданія съ Елисаветою Алексевною, его величество похалъ къ великому князю Николаю Павловичу въ Аничковскій дворецъ и возвратился около трехъ часовъ, въ каковое время пошелъ вмст съ супругою своею кушать къ вдовствующей императриц, тамъ былъ фамильный столъ, только для императорской фамиліи, а изъ подданныхъ находилась одна княгиня Ливенъ, которой, какъ воспитавшей великихъ княгинь и другу императрицы Маріи едоровны, вс оказывали особенное величайшее уваженіе. Въ пять часовъ императоръ возвратился въ свой кабинетъ и принималъ слдующихъ особъ: графа Аракчеева, который пробылъ въ кабинет двадцать минутъ, посл него е.-петербургскаго генералъ-губернатора, графа Милорадовича, который былъ у императора тридцать пять минутъ, за нимъ позванъ былъ главнокомандующій первою арміею, графъ Сакенъ, на четверть часа, посл него петербургскій комендантъ Башуцкій, на дв минуты, а въ заключеніе статсъ-секретарь по иностранной частя, графъ Нессельроде, съ бумагами, который пробылъ въ кабинет полчаса. Я именно означаю минуты, потому что я нарочно смотрлъ на часы. Въ восемь часовъ вечера вс особы, представлявшіеся императору, разъхались, и такъ какъ никого не оставалось въ секретарской комнат, то и я ушелъ въ дежурную горницу, и что императоръ длалъ въ кабинет, никому, кром камердинера, не извстно.
Между тмъ какъ вышеозначенные чиновники ожидали въ секретарской, пока ихъ позовутъ въ кабинетъ, происходили между ними разные разговоры. Графъ Милорадовичъ разсказывалъ, что онъ во всю свою жизнь былъ долженъ, приводилъ нкоторые забавные анекдоты о выгодахъ имть долги и присовокупилъ, что онъ не понимаетъ, какъ можно жить безъ оныхъ. Это лучшая сатира на наши кредитные законы, думалъ я, что первые государственные люди передъ кабинетомъ монарха забавляются на счетъ своихъ заимодавцевъ. Когда графъ Сакенъ вынулъ изъ кармана строевой рапортъ четырехъ-сотъ-тысячной арміи, состоявшей подъ начальствомъ его, то графъ Нессельроде просилъ, смючись, позволенія его пріобщать копію съ сего рапорта къ каждой изъ дипломатическихъ нотъ, посылаемыхъ имъ къ иностраннымъ дворамъ: ‘врно, — сказалъ онъ, — депеши мои въ семъ случа будутъ имть несомннный успхъ’.
На другое утро, то-есть 22-го числа, былъ разводъ, на которомъ государь присутствовалъ, не взирая на то, что было семнадцать градусовъ мороза. По окончаніи онаго, его величество принималъ министровъ и членовъ государственнаго совта, ни одинъ изъ нихъ не пробылъ въ кабинет боле пяти минутъ, а черезъ недлю императоръ ухалъ въ Царское Село, гд провелъ шесть дней въ совершенномъ уединеніи.
Когда государь по прибытіи съ конгресса подъхалъ къ застав, то, остановясь у оной, приказалъ караульному офицеру написать, что его величество прибылъ изъ Венеціи, на слдующее утро комендантъ по обыкновенію подалъ рапортъ о прізжающихъ, въ которомъ сказано было: ‘Ваше величество изволили пріхать изъ Венеціи’. Привожу сіе обстоятельство примромъ, сколь государю угодно было, чтобы военныя постановленія соблюдаемы были съ точностію. Также поступали тогда и великіе князья, во всемъ подражавшіе императору. Одинъ изъ нихъ, командуя тогда бригадою, выступалъ съ оною въ лагерь и на застав подалъ рапортъ плацъ-маіору, но сей улыбаясь не хотлъ онаго принять, къ чему его великій князь, кажется, Николай Павловичъ, принудилъ однако же, говоря: ‘что онъ знаетъ, что онъ братъ царевъ, а не простой бригадный начальникъ, но что примромъ своимъ желаетъ показать, какъ должно служить’,
Чиновники, пріхавшіе изъ Вероны, сказывали мн, что императоръ жилъ тамъ въ большомъ уединеніи, обдалъ почти всегда одинъ и только изрдка съ австрійскимъ императоромъ и съ королемъ прусскимъ, главное удовольствіе его состояло въ прогулкахъ пшкомъ и верхомъ. Врно, подумалъ я, онъ посщалъ и поле Аркольскаго сраженія. Какими мыслями должна быть исполнена душа его при воспоминаніи о томъ человк, который на сихъ поляхъ пожиналъ лавры и который на ужасной скал св. Елены воздавалъ должную похвалу государю. Никто не могъ сказать мн, почему государь не похалъ въ Римъ, причиною же, что онъ не былъ въ Милан, полагаютъ, что въ семъ город открытъ былъ заговоръ противъ австрійскаго правительства, въ которомъ участвовали люди знатныхъ фамилій, взятые посему подъ стражу, и что вслдствіе сего происшествія предположенная поздка въ Миланъ была отмнена. Когда государь возвращался въ Россію, то въ Ченстохов встртила его депутація, посланная изъ Варшавы, которой онъ сдлалъ строжайшій выговоръ за опозиціонныя рчи, произнесенныя различными членами въ послднемъ засданіи сейма. Сказывали мн, близкіе къ государю люди, находившіеся при немъ въ семъ путешествіи, что во время онаго здоровье его очевидно ослабло, ибо замтили, что императоръ который прежде переносилъ бури и непогоды, какъ бы не примчая оныхъ, началъ укутываться шубами и даже на голову надвалъ казачій башлыкъ.
Собственный столъ императора стоилъ въ Петербург ежедневно тысячу сто рублей, или сто голландскихъ червонныхъ, и приготовлялся не боле, какъ на двадцать человкъ. Имвъ случай обдать у многихъ государей въ Европ, я долженъ сознаться, что ни одинъ не имлъ столь вкуснаго стола, какъ нашъ монархъ, однажды въ семъ году покупали для обда его величества бобы, за фунтъ которыхъ платили по сту рублей. Отъ сего стола отпускали также кушанья госпож Питтъ, вдов англійскаго пастора, которая жила во дворц и была настоящимъ другомъ государя и императрицы Елисаветы Алексевны. Мужъ ея былъ нкогда пасторомъ англійской церкви, находившейся въ Царскомъ Сел при Екатерин Второй, и тогда государь, бывши великимъ княземъ, не рдко посщалъ его во время своихъ прогулокъ, а по смерти его пригласилъ вдову его жить къ себ во дворецъ, она каждый вечеръ проводила съ императрицею Елисаветою Алексевною. Сынъ госпожи Питтъ, обучавшійся богословію въ Оксфордскомъ университет, прізжалъ въ 1822 году навстить мать свою и не согласился на блестящія предложенія остаться въ Россіи, а предпочелъ возвратиться въ отечество, чтобы тамъ посвятить себя духовному званію.
Въ сію зиму при двор много веселились: каждое воскресенье происходили балы у вдовствующей императрицы, а по четвергамъ спектакли въ комнатахъ ея же величества, гд играли русскія, но большею частію французскія піесы, однажды такъ долго танцовали на одномъ изъ ея баловъ, что сли за ужинъ въ три часа по полуночи. Я не пропустилъ ни одного бала и ни одного театральнаго представленія, величайшия непринужденность сопряжена была съ такою благопристойностью, что собранія сіи можно было назвать образцомъ для нравовъ. Въ комнатный театръ прізжали обыкновенно часу въ восьмомъ, вскор подавали чай, а потомъ гофъ-фурьеръ отворялъ двери и объявлялъ, что время идти въ театръ, тогда каждый или шелъ одинъ, или выбиралъ сосда, съ которымъ желалъ провести вечеръ, и чрезъ нсколько минутъ входила императорская фамилія, при появленія которой оркестръ начиналъ играть увертюру, а вслдъ за оной поднимался занавсъ. По окончаніи представленія, вс отправлялись въ столовыя комнаты и садились за круглые столы, накрытые обыкновенно особъ на двнадцать. Мужчины, которые не хотли ужинать, не садились. Въ средин залы былъ особенный столъ, назначенный для императорской фамиліи, для статсъ-дамъ и для чиновниковъ первыхъ двухъ классовъ. Императрица Марія еодоровна и великіе князья Николай Павловичъ и Михаилъ Павловичъ никогда не ужинали, а ходили по зал и разговаривали съ гостями самымъ милостивымъ образомъ. Вдовствующая императрица бывала въ угащиваніи не подражаема. Къ симъ театрамъ и обыкновеннымъ еженедльнымъ баламъ приглашаемы были министры, члены государственнаго совта, придворные чины первыхъ трехъ классовъ, генералъ и флигель-адьютанты, дежурные камергеры и камеръ-юнкеры и нсколько сенаторовъ, служившихъ въ заведеніяхъ, со стоявшихъ подъ начальствомъ императрицы Маріи еодоровны, равно почетнйшіе изъ армейскихъ генераловъ, прізжавшихъ въ Петербургъ въ отпускъ, изъ чего видть можно, что здсь соединялось самое отборное общество, и такъ какъ сіи балы и театры бывали каждую недлю по два раза, то мн не доставало времени для посщенія частныхъ праздниковъ. Большіе же балы были рдки, они случались въ торжественные дни рожденія государя и императрицы, тогда число гостей простиралось до нсколькихъ сотъ, между коими находился и дипломатическій корпусъ.
Лтомъ вдовствующая императрица проживала въ Павловск, коего сады украшены изображеніями особъ, близкихъ ея сердцу. Генералъ и флигель-адьютанты приглашены были туда однажды навсегда по воскресеньямъ, и для каждаго изъ насъ была тамъ особо назначенная комната. Прізжали обыкновенно изъ Петербурга къ обдн, потомъ представлялись государын, цловали ея руку, а въ два часа шли за столъ, за который садилось человкъ сто, посл обда играли въ карты или гуляли по саду, а въ восемь часовъ слдовалъ балъ, на которомъ царствовала такая непринужденность, какъ бы въ частномъ дом. Посл ужина иные оставались на ночь въ Павловск, а другіе возвращались въ Петербургъ.
Говоря о веселостяхъ при двор, коихъ императрица Марія еодоровна была душею, можно ли не упомянуть о ея благодяніяхъ, за которыя Россія должна будетъ ей воздвигнуть памятникъ. Втеченіе полвка она являла примръ женскихъ добродтелей и управляла множествомъ человколюбивыхъ заведеній, которыя она возвела на такую степень совершенства, что они далеко превосходятъ вс подобныя учрежденія въ Европ. Намъ должно будетъ всегда благоговть къ памяти ея за нсколько тысячъ просвщенныхъ матерей и супругъ, образованныхъ подъ непосредственнымъ, неусыпнымъ ея надзоромъ.
Ежели что либо отчасти затмеваетъ великія ея заслуги, Россіи оказанныя, то это предпочтеніе ея нмцевъ передъ русскими. Къ сему способствовала особенно другъ ея и воспитательница дтей ея, княгиня Ливенъ, она жила подл комнатъ императрицы и была женщина умная, но скупая и въ душ нмка. Не оправдывая императрицы въ предубжденіи ея противъ русскихъ, полагаю, что онаго бы не существовало, ежели бы нашлась изъ русскихъ барынь таковая, которая бы вмсто княгини Ливенъ была употреблена при воспитаніи великихъ княгинь и овладла бы сердцемъ государыни, но гд таковую сыскать? а особенно, когда уважимъ превосходнйшее образованіе и добродтели великихъ княгинь, которымъ единодушно вся Европа удивлялась.
Государь, со времени возвращенія своего изъ Вероны, не присутствовалъ ни на одномъ театральномъ представленіи и только однажды постилъ балъ, да и на ономъ пробылъ не боле двухъ часовъ, равно и императрица Елисавета Алексевна весьма рдко присутствовала на балахъ. Вообще его величество не жаловалъ театровъ, говоря объ нихъ, онъ мн сказалъ однажды: ‘по мн хотя бы ихъ и въ вкъ не было’. Образъ жизни императора былъ въ сію зиму столь-же уединенъ и единообразенъ, какъ и прежде, онъ вставалъ въ семь часовъ, а въ восемь принималъ князя Волконскаго, потомъ великихъ князей, въ девять часовъ два раза въ недлю графа Нессельроде, а въ прочіе дни графа Аракчеева, котораго вліяніе на вс дла государственныя было сильне, нежели когда либо. Въ начал одиннадцатаго часа призывали въ кабинетъ е.-петербургскаго военнаго генералъ-губернатора, въ половин одиннадцатаго императоръ вызжалъ къ разводу и училъ баталіонъ, вступавшій въ караулъ, посл чего заходилъ непремнно каждый день къ вдовствующей императриц, а отъ нея иногда къ княгин Ливенъ. Въ половин втораго государь гулялъ пшкомъ по набережнымъ Невы и Фонтанки, что называли le tour imprial, многіе изъ желавшихъ обратить на себя высочайшее вниманіе являлись въ сіе время на набережныхъ, и государь удостоивалъ разговорами почти всхъ тхъ особъ, которые ему были знакомы. Онъ гулялъ, не смотря ни на какую погоду, возвращался во дворецъ въ три часа и обдалъ большею частію вдвоемъ съ своею супругою, званые столы бывали раза два въ недлю. Въ шесть часовъ посл обда прізжали съ докладами министры или находившіеся въ Петербург генералъ-губернаторы. Въ дв недли одинъ разъ государь отправлялся въ Царское Село и проводилъ тамъ въ уединеніи дня по три и по четыре, кром князя Волконскаго, никто въ Царское Село не сопутствовалъ его величеству, и весьма рдко министры или другіе особы были приглашаемы прізжать туда съ бумагами, да и то на самое короткое время.
По званію моему флигель-адьютанта, мн надлежало всякій день бывать во дворц, куда обыкновенно я являлся часу въ десятомъ, находилъ тамъ самое отборное общество, бывалъ ежедневно на разводахъ и видалъ всегдашнюю неподражаемую любезность государя, возл котораго было мое мсто, потому что я былъ въ семъ году старшимъ изъ флигель-адьютантовъ. Нердко государь удостоивалъ меня какимъ нибудь благосклоннымъ вопросомъ, а всякій день милостивымъ взглядомъ, поклономъ или улыбкою.
Въ одинъ день, это было въ феврал мсяц, государь сказалъ мн на развод:
— Ты насъ всхъ перещеголялъ.
Я отвчалъ, что не понимаю сего вопроса.
— Тмъ, — продолжалъ императоръ, — что я, встртя тебя вчера на набережной, видлъ, что у тебя на сюртук была звзда.
Государь, улыбнувшись, замолчалъ, а я, пойдя въ тотъ день гулять, не надлъ звзды, но, нечаянно встртясь съ императоромъ, былъ имъ остановленъ, и онъ меня спросилъ:
— Зачмъ безъ звзды?
— Отъ того, — сказалъ я, — что вы сегодня на этотъ счетъ шутили.
— Подлинно, — отвчалъ государь, — это была шутка, не сердись на меня, наднь звзду и не снимай ея боле.
— Государь, — возразилъ я, — я потому ее ношу на сюртук, хотя сіе и не въ обыкновеніи, что я былъ одинъ изъ первыхъ полковниковъ, коимъ вы оную пожаловали, и много цню вашу милость.
Когда я бывалъ дежурнымъ при его величеств, что случалось недли черезъ дв, то долженъ былъ и ночевать во дворц, весь день тогда я обыкновенно проводилъ въ Эрмитаж, въ разсматриваніи произведеній изящныхъ искусствъ, коими онъ наполненъ. Дежурство сіе было боле для формы, потому что, находясь боле семи лтъ флигель-адьютантомъ, я на дежурств былъ посылаемъ государемъ только три раза, да и то съ самыми ничтожными порученіями. Пріятне же всего бывало, когда въ сей день случался званый обдъ, тогда и дежурнаго флигель-адьютанта всегда къ оному приглашали, и мсто его за столомъ было противъ императора на конц стола, ибо государь садился всегда на одномъ конц, по лвую сторону его находилась супруга, а подл нея и по правую сторону императора гости по чинамъ ихъ. За столомъ, кром придворныхъ офиціантовъ, подававшихъ кушанья, служили арапы, въ числ ихъ находился одинъ негръ, бывшій нкогда въ услуг у генерала Моро и пріхавшій съ нимъ изъ Америки. Государь въ день званыхъ обдовъ обыкновенно по утру высылалъ записку, на которой означалъ собственноручно имена приглашавшихся къ столу. Заглавную литеру моей фамиліи государь писалъ всегда слдующимъ образомъ: Z, я съ того времени взялъ за правило подписываться такимъ образомъ, хотя прежде писалъ свою фамилію, начиная съ латинскаго D. Ежели сіи записки дойдутъ до моихъ сыновей, то прошу и ихъ въ память незабвеннаго Александра подписываться такимъ же образомъ. Эта литера въ глазахъ ихъ, увряю ихъ въ томъ, должна быть для нихъ не хуже никакого другаго дворянскаго диплома или грамоты.
Кстати опишу здсь одинъ подобный обдъ, при которомъ случилось мн быть во время дежурства моего въ феврал мсяц. За столомъ находилось четырнадцать особъ, а именно:
1) Государь.
2) Императрица Елисавета Алексевна.
3) Графъ Милорадовичъ.
4) Министръ внутреннихъ длъ графъ Кочубей.
5) Князь Волконскій.
6) Министръ просвщенія князь Голицынъ.
7) Московскій генералъ-губернаторъ князь Голицынъ.
Рижскій генералъ-губернаторъ маркизъ Паулучи.
9) Рязанскій генералъ-губернаторъ Балашевъ.
10) Генералъ-адьютантъ Орловъ.
11) Гофмаршалъ Нарышкинъ.
12) Генералъ-маіоръ Бистромъ.
13) Полковникъ Шиповъ, учившій въ тотъ день баталіонъ, вступившій въ караулъ, коимъ императоръ былъ очень доволенъ.
14) Я.
Сначала говорили о музык, графъ Милорадовичъ сказалъ, что изъ Москвы ожидали славнаго музыканта Буше, и присовокупилъ, что публика съ нетерпніемъ желаетъ его видть, потому что онъ очень похожъ на Наполеона. Я нарочно въ сіе время посмотрлъ на государя, думая, не скажетъ ли онъ чего либо о старинномъ своемъ союзник, однако же онъ промолчалъ. Впослдствіи же, когда Буше былъ въ Петербург, его призывали къ императору, гд его заставляли копировать Наполеона, потому что дйствительно сходство между нимъ и бывшимъ обладателемъ Франціи было необыкновенное, и сверхъ того Буше умлъ подражать тлодвиженіямъ, поступи и даже взглядамъ Бонапарте.
— Я видлъ вашего брата въ Венеціи, — сказалъ государь маркизу Паулучи.— Австрійцы взяли въ Венеціи три линейныхъ корабля. Вообще флоты италіанскихъ государей ничего не значатъ, напримръ, у неаполитанскаго короля было прежде три линейныхъ корабля, а теперь остался у него только одинъ, называемый Капри.
Это знакъ хорошей памяти. Государь отзывался съ самой выгодной стороны о военныхъ поселеніяхъ, изъ которыхъ недавно возвратился.
— Молодыя солдатскія дти, — сказалъ онъ, — тамъ учащіяся, если не превзойдутъ нашихъ офицеровъ изъ дворянъ, то врно имъ не уступятъ.
Когда подали кофе, государь сказалъ, кушая оный:
— Прежде мн подавали кофе, когда я выходилъ изъ-за стола, но я этого не веллъ длать, потому что, стоя съ чашкою въ рукахъ, имемъ всегда очень неловкій видъ.
Эти слова служатъ новымъ доказательствомъ, сколько императоръ во всхъ своихъ поступкахъ, даже и въ самыхъ ничтожныхъ, старался соблюдать наружную красоту, или то, что французы называютъ les graies.
Вотъ какъ государь провелъ весь этотъ день, въ который я былъ дежурнымъ и слдственно очевидцемъ. По утру съ девятаго часа до десяти занимался съ графомъ Нессельроде, въ десять принималъ графа Милорадовича и до двнадцати училъ баталіонъ гвардейскаго полка. Въ полдень принималъ пріхавшихъ изъ отпуска одного генерала и одного флигель-адьютанта, потомъ съ часъ работалъ съ начальникомъ морскаго штаба Моллеромъ, отъ двухъ до трехъ ходилъ гулять пшкомъ, отъ трехъ до пяти обдъ, за столомъ мы сидли съ часъ, а прочее время былъ такъ называемый cercle, то-есть императоръ ходилъ по комнат и разговаривалъ съ каждымъ изъ находившихся въ оной, а отъ семи до половины девятаго у его величества былъ съ докладами генералъ-губернаторъ Балашевъ.
II.
Сокращеніе арміи.— Неудовольствіе государя на князя Волконскаго.— Отъздъ Волконскаго за границу.— Мое объясненіе съ нимъ.— Назначеніе вмсто Волконскаго начальникомъ главнаго штаба Дибича.— Его первый докладъ государю.— Немилость императора къ князю Меншикову.— Свиданіе государя съ Волконскимъ передъ отъздомъ послдняго за границу.— Забавное приключеніе съ австрійскимъ посланникомъ Лебцельтерномъ.— Столкновеніе графа Милорадовича съ Аракчеевымъ.— Камергеръ Майковъ.— Анекдотъ о петербургскомъ оберъ-полицеймейстер Гладков.— Мои дружескія отношенія къ графу Милорадовичу.— Неудачная попытка писать его біографію.— Характеристика графа Милорадовича.— Анекдоты о немъ.— Его письмо къ Кутузову.— Записка, поданная государю Уваровымъ.— Каламбуры.— Развитіе въ обществ картежной игры.— Графъ Воронцовъ.— М. А. Нарышкина.— Графъ де-Бальменъ.
Въ сіе время приступили къ уменьшенію арміи, въ конныхъ полкахъ въ киждомъ взвод уничтожили по четыре ряда, посредствомъ чего убавилось пятнадцать тысячъ лошадей, людьми же, кой остались безъ лошадей, пополнили полки, въ коихъ солдаты сіи прежде находились. Въ каждой артиллерійской рот, вмсто двнадцати орудій, назначено только по восьми пушекъ, уничтожили корпусъ не служащихъ и, должно прибавить, вовсе не нужныхъ инвалидовъ, и велно было давать отпуски третьей части арміи. Изъ сихъ мроположеній, причиною коихъ было разстройство финансовъ, можно было заключить, что насъ избавятъ на нкоторое время отъ рекрутскаго набора и что, вроятно, долго не предвидлось войны.
Вслдъ за симъ, въ исход марта, возвратился императоръ изъ Царскаго Села, гд онъ былъ четыре дня съ княземъ Волконскимъ, и немедленно разнесся слухъ во дворц, что князь детъ въ отпускъ, дйствительно, въ непродолжительномъ времени узнали о справедливости сего слуха. Можно вообразить, съ какимъ любопытствомъ вс желали узнать причину его немилости, а еще боле имя того, кто заступилъ его мсто, какъ начальника главнаго штаба, а особенно какъ лица, приближеннйшаго къ монарху, и кому суждено будетъ имть не только ежедневный, но почти каждочасный доступъ до императора.
Удаленіе Волконскаго приписывали слдующему обстоятельству. По военному министерству требовалась на 1823 годъ весьма значительная сумма, почему государь приказалъ князю найти средства уменьшить оную. Онъ занимался симъ предметомъ нкоторое время съ директорами разныхъ департаментовъ военнаго управленія и нашелъ, что можно убавить восемью стами тысячъ требуемое количество, но такъ какъ сіе показалось императору мало значащимъ, то его величество передалъ это дло графу Аракчееву, который, призвавъ къ себ генералъ-кригсъ-комиссара Татищева, работалъ съ нимъ пять дней и сбавилъ изъ смты восемнадцать милліоновъ. Когда государь о семъ узналъ, то сказалъ князю Волконскому, что ‘посл сего онъ видитъ, что князь окруженъ или дураками, или плутами, которые или не умли, или не хотли найти средствъ сбавить смты’. Сей упрекъ заставилъ князя хать въ отпускъ, а Татищева сдлали военнымъ министромъ.
Со времени Ахенскаго конгресса князь Волконскій отъ меня примтно удалялся, что я приписываю наушникамъ, воспользовавшимся слабостію его характера, однако же, такъ какъ я провелъ нсколько лтъ подъ непосредственнымъ его начальствомъ, причемъ онъ мн оказывалъ неограниченное довріе, то я, узнавъ о скоромъ отъзд его за границу, желалъ съ нимъ объясниться для спокойствія совсти моей. Когда онъ былъ въ милости, то я всякое оправданіе съ моей стороны передъ нимъ почиталъ за низость, но когда онъ удалялся отъ двора, то я хотлъ быть правымъ въ глазахъ его, какъ частнаго человка. Для сего я пошелъ къ нему и сказалъ посл первыхъ привтствій, что, дорожа его мнніемъ, я желаю, чтобы, узжая изъ Петербурга, онъ сохранилъ ко мн то доброе расположеніе, которымъ прежде меня удостоивалъ. Посл сего начала, которое его удивило, я продолжалъ: ‘Я содержу въ памяти безпредльное ваше ко мн довріе и ласковое обращеніе впродолженіе шести лтъ, сіе подало мн поводъ удивляться холодности вашей въ послднее время, я приписываю оную какому либо неудовольствію съ вашей стороны и прошу васъ сказать мн оному причину, дабы я могъ оправдаться’. Князь отвчалъ, что я ошибаюсь, что онъ ко мн остается таковъ же, какъ прежде, что служба моя обращала всегда на себя его вниманіе и тому подобное. Я возразилъ, что клеветы одного приближеннаго къ нему чиновника, разумя князя Меншикова, могли ему внушить невыгодныя обо мн мннія. Онъ старался меня разуврить, и мы разставаясь обнялись.
На мсто его назначенъ былъ генералъ Дибичъ начальникомъ главнаго штаба его величества, который не умедлилъ пріхать изъ Могилева въ Петербургъ. Когда я представлялся ему вмст съ офицерами генеральнаго штаба, то онъ сказалъ, что мы должны всегда сохранять въ памяти, что сдлалъ для сей части князь Волконскій, что онъ не можетъ безъ сожалнія помышлять объ удаленіи его, причемъ у него навернулись на глазахъ слезы, хотя плакать было не о чемъ, и заключилъ привтствіе свое сими словами:
— Я постараюсь оправдать довріе государя, въ усердіи къ служб я никому не уступлю, прошу и васъ служить такъ же, какъ и прежде.
Когда Дибичъ пошелъ въ первый разъ съ докладами къ государю, то хотлъ пройти въ кабинетъ черезъ комнаты камердинера, куда имли свободный ходъ только четверо, а именно: Уваровъ, князь Волконскій, графъ Аракчеевъ и лейбъ-медикъ Вилліе, но долженъ былъ возвратиться и идти, какъ прочіе докладчики, чрезъ секретарскую комнату. Это знаетъ придворные обычаи, тотъ легко догадается, что сіе малозначащее обстоятельство подало поводъ къ тайнымъ насмшкамъ надъ новымъ царедворцемъ, ибо явно вс наперерывъ старались снискать благорасположеніе его.
Посл словъ, сказанныхъ государемъ князю Волконскому, что онъ окруженъ или дураками, или плутами, нельзя было боле оставаться директоромъ канцеляріи начальника главнаго штаба князю Меншикову, тмъ боле, что императоръ, свдавъ о необыкновенной страсти его къ интригамъ и пронырствамъ, сказалъ въ Верон, ‘что душа Меншикова черне его сапога’. На мсто его городская молва назначала меня, многіе меня поздравляли: спасибо за доброе мнніе публики, думалъ я, которое мн дороже, нежели другая всякая почесть. Благосклонный отзывъ публики мн лестенъ, потому что его купить нельзя, а всякое мсто можно пріобрсти нердко подлостью. Въ сіе время поздравляли меня также, что къ Пасх меня произведутъ въ генералы, и за сіе благодарилъ я мысленно, потому что мн пріятне было, чтобы меня спрашивали, зачмъ я не генералъ, нежели бы длали вопросъ, по какой причин меня въ сей чинъ произвели.
Князь Волконскій ухалъ изъ Петербурга лтомъ. За нсколько времени до его отправленія, императоръ прислалъ ему на дорогу пятьдесятъ тысячъ рублей, которыхъ князь не принялъ, вмсто того пожалована ему табакерка съ портретомъ, стоящая той суммы, отъ которой онъ отказался. Въ день своего отъзда онъ обдалъ въ Царскомъ Сел вдвоемъ съ императоромъ, а посл стола ушелъ въ свои комнаты, но въ шесть часовъ государь прислалъ за нимъ, и они провели двое вмст весь вечеръ до часа по полуночи. Это тмъ примчательне, что его величество для князя Волконскаго сдлалъ изъятіе въ образ жизни своемъ, ибо постоянно ложился почивать въ одиннадцатомъ часу и даже въ сіе время уходилъ съ баловъ.
Зимою случилось слдующее забавное происшествіе съ австрійскимъ посланникомъ при нашемъ двор, Лебцельтерномъ, во время свадьбы его съ графинею Лаваль. Въ день бракосочетанія камердинеръ его испросилъ у него позволеніе отлучиться на вечеринку къ пріятелю своему, на что господинъ его согласился съ тмъ, однако же, чтобы онъ его напередъ раздлъ, а потомъ бы ухалъ. Когда посланникъ возвратился домой отъ внца, то, проведя молодую жену свою въ спальную, находившуюся въ верхнемъ этаж, самъ пошелъ раздваться въ свой кабинетъ, бывшій въ нижнемъ этаж, камердинеръ, окончивши туалетъ его, заперъ по прежнему обыкновенію на замокъ горницу своего барина, отправился на вечеринку и возвратился домой въ четыре часа утра. Можно легко себ представить, въ какомъ положеніи находился посланникъ, запертый въ своемъ кабинет, между тмъ какъ новобрачная ожидала его до пятаго часа утра въ своей постел.
Въ великій постъ, какъ извстно, не принято у насъ обыкновенія танцовать, не взирая на то, госпожа Свистунова, извстная богомолка, дала вечеринку, о которой полиція немедленно извстила генералъ-губернатора графа Милорадовича. Мн случилось быть у него въ этотъ день, и онъ веллъ написать письмо къ госпож Свистуновой слдующаго содержанія: ‘Вы знаете, что великимъ постомъ у насъ не бываетъ баловъ, полиція же мн донесла, что у васъ вчера танцовали, я сему не врю и почитаю сіе клеветою, но, не мене того, покорно прошу васъ меня увдомить, что могло подать поводъ къ подобной клевет’.
Около сего времени произошелъ споръ между графомъ Аракіеевымъ и графомъ Милорадовичемъ, который потому боле обращалъ на себя общее вниманіе, что первый изъ нихъ былъ тогда въ такой сил, что никто не смлъ ему противорчить, что министры и царедворцы ему потакали и вс готовы были исполнять каждое изъ его приказаній. Строеніе Исаакіевской церкви производилось подъ начальствомъ графа Головяна, посл смерти коего назначенъ на его мсто графъ Милорадовичъ. Нкто подалъ доносъ, что во время управленія графа Головина происходили различныя злоупотребленія по суммамъ, отпускаемымъ на строеніе храма. Государь приказалъ препроводить дло на разсмотрніе комитета министровъ, а сей потребовалъ свдній отъ коммиссіи, учрежденной для сооруженія Исаакіевской церкви. Графъ Милорадовичъ, какъ предсдатель оной, подалъ вмст съ членами объясненіе, но графъ Аракчеевъ, не находя онаго удовлетворительнымъ, предложилъ въ комитет министровъ, чтобы нарядить особеннаго чиновника для подробнйшаго разсмотрнія дла. Графъ Милорадовичъ оскорбился симъ и возразилъ ему, что онъ сего не позволитъ, ибо, сказалъ онъ, ‘я пріобрлъ службою чинъ и всъ, которые буду умть поддерживать, равно я долженъ вступиться за честь одного генералъ-лейтенанта и одного сенатора, засдающихъ со мною вмст въ коммиссіи’. Графу Аракчееву, привыкшему къ безпрекословному повиновенію отъ всхъ чиновниковъ въ государств, было сіе возраженіе неожиданнымъ, но онъ умлъ скрыть свою досаду и сказалъ только графу Милорадовичу, что ‘ему удивительно, что они въ семъ случа разнствуютъ въ мысляхъ, ибо прежде бывали во всемъ согласны’. О семъ обстоятельств доведено было до свднія государя, и онъ сказалъ на другой день графу Милорадовичу, который мн передалъ тогда же собственныя слова императора немедленно по выход своемъ изъ кабинета его величества:
— Я слышалъ о непристойности поступка комитета министровъ и самъ разберу сіе дло.
Любопытство знать окончаніе сего спора возбуждаемо было боле отъ того, что за недлю передъ тмъ происходило также неудовольствіе между сими двумя генералами по слдующему поводу. Управлявшій театральными зрлищами камергеръ Майковъ былъ представленъ графомъ Милорадовичемъ къ чину и къ десяти тысячамъ ежегоднаго жалованья. Государь, получа сію бумагу, веллъ графу Аракчееву предварительно переговорить съ Майковымъ и сказать ему, что его величество въ такомъ только случа согласенъ утвердить вышеупомянутое представленіе, когда Майковъ приметъ на себя обязанность выплатить театральные долги изъ экономическихъ суммъ, въ чемъ Майковъ отказалъ. ‘Въ такомъ случа, — сказалъ графъ Аракчеевъ, — вамъ не будетъ ни чина, ни жалованья’. Когда о семъ узналъ графъ Милорадовичъ, особенно расположенный къ Майкову, то пошелъ къ государю и доложилъ ему, ‘что въ его вол состоитъ не давать чина, но что наврное его величество не захочетъ Майкова, обремененнаго большимъ семействомъ и не имющаго никакого состоянія, оставить безъ пропитанія’. Вслдствіе чего государь веллъ Майкову производить по десяти тысячъ жалованья.
Вотъ еще анекдотъ, который разсказывалъ мн графъ Милорадовичъ. Государь, въ присутствіи его и петербургскаго оберъ-полицеймейстера Гладкова, началъ говорить о существовавшей зимою дороговизн на сно, на что Гладковъ сказалъ, что полезно было бы отправить въ узды губерній чиновниковъ для закупки сна. Графъ Милорадовичъ, бывъ давно недоволенъ Гладковымъ, человкомъ ничтожнымъ и пьянымъ, командовавшимъ въ Твери внутреннею стражею, который покровительствомъ Уварова былъ назначенъ оберъ-полицеймейстеромъ и началъ интриговать противъ Милорадовича прервалъ его рчь сими словами: ‘У васъ есть генералъ-губернаторъ, имющій достаточную власть посылать чиновниковъ въ узды’, давая Гладкову симъ выговоромъ чувствовать, что онъ докладывалъ императору о такихъ предметахъ, которые зависятъ отъ разршенія графа. Когда Гладковъ вышелъ изъ кабинета, то графъ сказалъ императору: ‘Есть нчто въ петербургскомъ воздух, что портитъ людей’. На сіе государь отвчалъ, что онъ хорошо сдлалъ, напомнивъ оберъ-полицеймейстеру о его обязанностяхъ, и присовокупилъ: ‘этого старика должно разбудить’.
Говоря о граф Михаил Андреевич, могу ли не вспомнить, что я въ семъ году проводилъ съ нимъ почти ежедневно нсколько часовъ, что герой сей ни съ кмъ въ Петербург не былъ такъ друженъ, такъ откровененъ. какъ со мною, что довріе его ко мн простиралось до такой степени, что каждый разъ, -когда онъ выходилъ изъ кабинета государева, то прямо шелъ ко мн и пересказывалъ мн, что тамъ происходило, что почти ежедневно увозилъ онъ меня изъ дворца къ себ домой, гд мы съ нимъ вдвоемъ курили табакъ, и въ дружескихъ сихъ бесдахъ я узнавалъ душу и свойства сего необыкновеннаго, безпримрнаго человка. Думалъ ли я, что такъ скоро настанетъ время, когда я долженъ буду оплакивать потерю его?
Когда я узналъ о его смерти, то тотчасъ отнесся къ его родственникамъ и просилъ ихъ о сообщеніи мн бумагъ, оставшихся посл него, чтобы написать его исторію. Усиленныя просьбы мои были тщетны, одинъ изъ близкихъ къ нему людей отвчалъ мн, какъ вандалъ, что графъ столь извстенъ, что не стоитъ издавать его жизнеописаніе. Жаль, ежели дянія его и характеръ не будутъ переданы потомству, онъ имлъ столько отличительныхъ свойствъ и такъ мало доходилъ на другихъ людей, что ежели кто не зналъ его коротко, тотъ и съ самыми лучшими матеріалами никогда не представитъ врнаго изображенія. По моему мннію, только одинъ едоръ Глинка, который долгое время былъ его адьютантомъ и пользовался его довренностью, могъ бы сдлаться его біографомъ, но, къ сожалнію, Глинка, со времени заточенія своего въ Петрозаводск, занялся какими-то мистическими и аллегорическими стихотвореніями и, кажется, не думаетъ о слав героя, который нжно его любилъ. Я писалъ къ Глинк, спрашивая его, намренъ ли онъ сочинить исторію Милорадовича, а буде нтъ, то чтобы сообщилъ мн воспоминанія свои о немъ, но письмо мое осталось безъ отвта, и я не знаю, получилъ ли онъ его, ибо оно пришло въ Петербургъ, когда его судили за участіе въ государственномъ заговор.
Я здсь помщу нсколько анекдотовъ о граф Милорадович и изреченій его, за справедливость коихъ я ручаюсь.
Не было въ арміи нашей генерала, коего военное поприще ознаменовано было боле блистательнйшими подвигами, слава Милорадовича возростала безпрерывно, начиная отъ Италійскаго похода, содлавшаго его любимцемъ арміи и народа, которые безпредльно привержены къ тмъ, коихъ отличалъ Суворовъ. Можно сказать, что описывать черты удивительной храбрости и хладнокровія его въ огн значило бы безъ всякаго преувеличенія приводить вс т сраженія, въ которыхъ онъ находился. Кто изъ насъ не видалъ его въ каждомъ дл, разъзжавшаго въ стрлкахъ и отдававшаго приказанія съ такимъ спокойствіемъ, какъ бы онъ находился въ комнат. Сколько разъ окружавшіе его убждали его отъхать назадъ, видя, что непріятели въ него цлили, ибо онъ въ сраженіяхъ бывалъ всегда въ мундир, въ орденахъ и въ шляп съ султаномъ. Въ Италіи онъ переправлялся на паром въ виду непріятеля и, замтя, что французы на него особенно наводили ружья, нарочно надлъ орденскую ленту черезъ плечо. Одинъ турокъ, выскочивъ изъ рядовъ, мтилъ въ Милорадовича, который, стоя впереди колоннъ, обернулся къ казакамъ, находившимся въ его конво, и сказалъ, чтобы они продали ему лошадь сего турка. Въ Бородинскомъ сраженіи, видя стоявшаго въ весьма опасномъ мст генерала Барклая-де-Толли, который, какъ извстно, искалъ смерти, онъ сказалъ: ‘Барклай хочетъ меня удивить’, — и похалъ между нашихъ и французскихъ батарей и довольно долго стоялъ подъ ужасными перекрестными ихъ выстрлами. Теперь должно жалть, что непріятельскія ядра и пули его щадили, ибо въ исторію нашу не включили бы пятна, что герой сей палъ отъ руки подлаго убійцы.
Онъ имлъ особенный даръ говорить съ солдатами и воспламенять ихъ. Ежели бы тысячи изреченій его, въ пылу сраженій произнесенныхъ, были сохранены, то ихъ, конечно, приводили бы во всхъ сочиненіяхъ о военномъ краснорчіи. Какъ было солдатамъ и не любить его, ибо онъ не довольствовался называть себя другомъ ихъ: это было любимое его слово, — но пекся о нихъ съ величайшимъ стараніемъ, длилъ съ ними вс труды, непогоды и опасности, они видали его всегда впереди, а съ офицерами онъ обращался самымъ ласковымъ и привтливымъ образомъ. Я никогда не забуду наставленій его при отъзд моемъ въ армію насчетъ поведенія моего съ солдатами. ‘Не заставляйте ихъ, — говорилъ онъ мн, — никогда васъ дожидать, ни на учебномъ мст, ни въ поход, будьте всегда на лошади, чтобы васъ солдатъ ежеминутно могъ видть, старайтесь о продовольствіи ихъ и спокойствіи во время войны, не изнуряя пустыми тревогами, будьте щеголемъ во фронт и первымъ въ огн’. Въ Бауценскомъ сраженіи онъ повелъ баталіонъ на штыки и сказалъ: ‘помните, что государь на васъ смотритъ’. Въ семъ же дл непріятельскія ядра начали долетать до той горы, гд стоялъ императоръ, и Милорадовичъ, обратясь къ солдатамъ, сказалъ: ‘неужели вы потерпите, чтобы французскіе выстрлы доходили до государя’, и батарея была прогнана. Въ Красномъ онъ прозжалъ мимо войскъ, которыя поздравляли его съ именинами его. ‘Благодарю васъ, — сказалъ онъ, — и дарю вамъ сіи непріятельскія колонны’, которыя и были мгновенно истреблены. 6-го октября, при Лейпциг, императоръ рано пріхалъ къ войскамъ, когда ихъ ставили въ боевой порядокъ, дло еще не начиналось, какъ вдругъ послышался первый непріятельскій выстрлъ. ‘L’ennemi salue l’arrive de Votre Majest’, — сказалъ Милорадовичъ государю. Однажды, по обыкновенію, здоровался онъ съ однимъ полкомъ, находившимся долгое время въ авангард. ‘У насъ нтъ хлба’, — закричали солдаты. ‘Чмъ меньше хлба, тмъ больше славы’, — отвчалъ Милорадовичъ, и громкое ‘ура!’ раздалось въ рядахъ.
Онъ имлъ обширную память и изящнйшій вкусъ, былъ страстный охотникъ до картинъ и статуй. Умъ его былъ быстръ и проницателенъ, онъ имлъ особенный даръ съ перваго взгляда обнимать вещи, а иногда по цлымъ днямъ занимался сущими бездлицами. Онъ любилъ крайности и въ мысляхъ, и въ дяніяхъ: на войн всякаго рода трудности и опасности длали его веселе, въ проливные дожди и бури, когда вс кутались, мы видали его въ мундир, какъ, напримръ, въ сраженіи при Дрезден, ни холодъ, ни зной, ни стужа, не имли на него вліянія, но въ другое время онъ иногда роскошествовалъ, какъ сибаритъ.
Честолюбіе было господствующею его страстію, онъ пламенлъ къ слав, какъ молодой человкъ къ первому предмету своихъ восторговъ, онъ видлъ въ ней идеалъ, къ которому стремился путями чести, онъ былъ врагъ такъ называемыхъ угожденій и никогда не знавалъ переднихъ своихъ начальниковъ, а когда достигъ до высшихъ чиновъ, то ненавидлъ подлость и униженіе въ тхъ, которые имли къ нему дла, или принуждены были обращаться къ нему съ просьбами. ‘Могъ ли быть Багратіонъ моимъ другомъ, — сказалъ онъ мн однажды, — когда я видалъ его нердко, жавшаго руку у камердинера Суворова, Прошки?’ ‘Подлецъ не будетъ никогда героемъ’, — говорилъ онъ часто. Можетъ быть, онъ не любилъ Багратіона и за то, что сей былъ его соперникомъ, а соперниковъ онъ не могъ терпть. Вражда между ними, извстная всей арміи, началась въ Италійскомъ поход благороднымъ поступкомъ Милорадовича, который, узнавъ, что непріятель сильно тснилъ князя Багратіона при Лекко, посадилъ отрядъ свой на повозки, прилетлъ къ нему на помощь, разбилъ французовъ и не присвоилъ себ побды, имя на то полное право, какъ старшій въ чин, но уступилъ ее князю Вагратіону, какъ вступившему прежде него въ дло. Князь Багратіонъ не почувствовалъ благородства такого поведенія, и они навсегда остались врагами. Смерть князя Багратіона произвела, однако же, на него сильное впечатлніе, онъ узналъ о ней во время аріергардскаго дла, въ коемъ онъ командовалъ, и, не дождавшись конца онаго, ухалъ съ поля сраженія,
Будучи еще гвардіи офицеромъ, онъ узналъ, что одного изъ его товарищей называли лучшимъ танцоромъ, онъ немедленно нанялъ балетмейстера, заперся на нсколько недль въ своей комнат и не прежде оставилъ оную, пока не превзошелъ въ танцахъ своего соперника.
Онъ былъ великій охотникъ до праздниковъ и баловъ, не взирая на разстроенное свое состояніе, давалъ великолпные пиры и былъ обремененъ долгами. ‘Я не могу постигнуть, какъ можно жить безъ долговъ’, — говаривалъ онъ часто. Посл Кульмскаго сраженія государь пожаловалъ ему пятьдесятъ тысячъ рублей. ‘Эти деньги, — сказалъ онъ императору, — будутъ худо употреблены, потому что я завтра на нихъ дамъ балъ’. ‘Чего стоятъ сіи антики?’ — спросилъ онъ въ Италіи у одного купца, который, объявивъ цну, сказалъ, что они, вроятно, слишкомъ дороги для русскаго генерала. ‘Я за нихъ заплачу вдвое’, — отвчалъ Милорадовичъ и отдалъ ему деньги. Находясь въ Бухарест, онъ купилъ за 600 червонцевъ дв шали, подарилъ одну изъ нихъ одной дам, общая отдать другую той особ, которая ему на другой день встртится съ пріятнымъ лицемъ, и, дйствительно, встртя назавтра на улиц прекрасную молдаванку, вовсе ему незнакомую, онъ остановилъ ее и сказалъ ей, что долженъ сдержать слово, данное самому себ, и просилъ ее принять отъ него шаль. ‘Я послалъ къ ней шаль, — сказалъ онъ, — и боле никогда сей женщины не видалъ’. ‘Для чего сія роскошь?’ — спросилъ я его, увидя у него янтарную трубку, украшенную алмазами, въ то время какъ я зналъ, что у него не было въ дом рубля, чтобы купить лекарства, ибо онъ былъ тогда нездоровъ. ‘Это послдняя мода въ Царьград’, — отвчалъ онъ. Однажды онъ приказывалъ къ вечеру приготовить великолпный балъ, на что казначей его сказалъ ему, что не только нтъ денегъ для бала, но что даже не на что купить въ дом хлба. ‘Я не о деньгахъ говорю, — отвчалъ графъ, — но о бал, который я сегодня даю и на который я уже пригласиль весь городъ’. Греки, которымъ онъ былъ долженъ, приступали къ нему, прося объ уплат долга. ‘Я вамъ отдамъ, — сказалъ онъ, — когда возьму Константинополь’. Въ Париж въ 1814 году онъ крайне нуждался въ деньгахъ и, не зная, какимъ образомъ ихъ достать, испросилъ у государя повелніе, чтобы ему выдали за три года впередъ жалованье его и столовыя деньги.
Слдующее происшествіе, о которомъ я слышалъ отъ него и отъ его адьютантовъ, можетъ убдить, сколь пламенно было его воображеніе. Онъ подверженъ часто бывалъ глазной болзни, и почувствовалъ весьма сильный припадокъ оной въ Калуг въ 1812 году, въ то время, какъ онъ тамъ формировалъ резервныя войска. Два дня онъ сидлъ въ совершенно темной комнат, какъ вдругъ доносятъ ему, что пріхалъ къ нему курьеръ съ весьма важными бумагами. Не будучи въ состояніи ихъ читать лично, онъ приказалъ, чтобы ему объяснили содержаніе оныхъ, заключавшееся въ томъ, что Барклай-де-Толли извщалъ его изъ окрестностей Вязьмы о предстоявшемъ генеральномъ сраженіи и заклиналъ его именемъ отечества поспшать къ арміи съ своими резервами. Услыша сіе, Милорадовичъ приказываетъ отворить ставни, которыми окна его комнаты были закрыты, срываетъ съ глазъ своихъ повязку, начинаетъ диктовать различныя приказанія и чрезъ сутки отправляется къ арміи. ‘Глазная боль моя мгновенно исчезла’, — присовокупилъ онъ.
Въ 1819 году производился надъ волынскимъ губернаторомъ Комбурлеемъ судъ въ государственномъ совт, который присудилъ его устранить отъ службы. Приговоръ сей показался императору слишкомъ снисходительнымъ, и онъ веллъ вновь перершить сіе дло. Вс члены совта остались, однако же, при своемъ мнніи, кром графа Аракчеева и Кампенгаузена, которые, между прочимъ, приговорили Комбурлся лишить чиновъ и знаковъ отличія, полученныхъ имъ во время управленія имъ Волынскою губерніею. ‘Поэтому,— сказалъ Милюрадовичъ, — надобно и съ жены его снять Екатерининскій орденъ, который ей былъ пожалованъ, когда мужъ ея былъ губернаторомъ’.— ‘Какое различіе полагаете вы между Суворовымъ и Кутузовымъ?’ — спросилъ я его.— ‘Вотъ оно, — сказалъ мн графъ съ обыкновенною своею живостью.— Когда меня отрядили съ половиною арміи отъ Малаго Ярославца для преслдованія непріятеля, то я, видя возможность пересчь ему отступленіе близь Вязьмы, отважился на сіе движеніе, хотя не имлъ предписанія отъ Кутузова, я донесъ ему, что иду на Вязьму, и объяснилъ вс причины, меня къ тому побуждавшія, но, зная его нершительный характеръ, я заключилъ донесеніе сими словами: ‘могу уврить вашу свтлость, что отъ сего движенія не предстоитъ никакой опасности’. Если бы Суворовъ былъ на мст Кутузова, то я не сказалъ бы ему ни слова объ опасности, а написалъ бы просто: ‘я иду на Вязьму!’ а онъ бы мн отвчалъ: ‘благословляю!’.
Вотъ разница, найденная Милорадовичемъ между россійскою арміею въ Италійскомъ поход и въ 1812 году. ‘Первая, — сказалъ онъ мн, — была отмнно храбра, но дисциплиною подобна туркамъ, а вторая, имя ту же храбрость, была армія, устроенная совершенно на образецъ европейской’.
Петербургскій комендантъ Башуцкій представилъ ему о награжденіи какого-то доктора, графъ Милорадовичъ ему отказалъ, чмъ комендантъ былъ очень недоволенъ, графъ, замтя сіе, подошелъ ко мн и сказалъ, между прочимъ: ‘Я не понимаю, какъ можно требовать награжденій въ мирное время, когда мн государь пожаловалъ въ прошломъ году алмазные знаки ордена святаго Андрея Первозваннаго, то я былъ пораженъ, j’ai t confondu, я не смлъ объ этомъ никому сказать ни слова, даже я не говорилъ о семъ графин Потоцкой, у которой я бывалъ ежедневно, какъ совершенно домашній, для меня непостижимо было получить награду за службу, которую я отправляю въ халат, куря трубку и сидя передъ каминомъ’.
Что онъ былъ не нечувствителенъ къ наградамъ за военные подвиги, то видлъ я во время Отечественной войны. За Бородинское сраженіе, въ которомъ онъ поступалъ, по обыкновенію своему, какъ истинный герой, и гд онъ, командуя центромъ, длалъ самыя благоразумныя распоряженія, онъ надялся получить орденъ святаго Георгія второй степени, къ которому былъ представленъ, но вмсто того дали ему алмазные знаки ордена св. Александра Невскаго, чмъ онъ весьма былъ недоволенъ. Однажды, разсказывая при мн о Бородинскомъ сраженіи, онъ говорилъ: ‘тамъ сыпались на насъ ядра, картечи, пули, брилліанты’.
— ‘Ваше величество, меня обидите, — сказалъ онъ недавно государю, — ежели чмъ либо изволите меня наградить, обращеніе ваше со мною длаетъ меня счастливымъ, вы мн не отказываете ни въ чемъ, награждаете тхъ, о которыхъ я представляю, и мн пріятне давать ленты, нежели получать оныя’.
Я отъ него слышалъ, что въ 1812 году на цесаревича Константина Павловича было отъ многихъ генераловъ неудовольствіе, и что государь не хотлъ давать его высочеству особенныхъ командъ, чтобы тмъ не оскорбить генераловъ. Графъ Ростопчинъ предлагалъ государю отправить его высочество въ Казань для формированія какого-то войска, но, услыша сіе, цесаревичъ сказалъ: ‘Пусть меня прежде повсятъ, а я туда не поду’.
Во время сраженія при Феръ-Шампенуаз графъ Милорадовичъ, замтя, что нсколько французскихъ колоннъ отступали въ безпорядк, и что легко можно было ихъ разбить, подъхалъ къ цесаревичу, съ которымъ онъ съ Италійскаго похода былъ отмнно друженъ, и сказалъ ему: ‘Ваше высочество, можете сдлать отличный подвигъ, ударьте съ конницею на сихъ отступающихъ непріятелей, вы ихъ наврное разобьете’. Цесаревичъ послушалъ его совта и истребилъ непріятеля, а графъ отъхалъ въ сторону во время атаки, чтобы успха не приписали ему. Великій князь столь былъ тронутъ симъ благороднымъ поступкомъ, что разсказалъ оный всмъ, присовокупя: ‘Родной братъ не могъ сдлать для меня боле’.
Въ поход 1813-го года назначено было по рослисанію войскъ царевичу находиться подъ начальствомъ Милорадовича, который, извстясь о семъ, тотчасъ похалъ къ государю сказать, что онъ на сіе никакъ не согласится, и просилъ, чтобы его подчинили цесаревичу. Императоръ исполнилъ его желаніе, и Милорадовичъ немедленно явился съ рапортомъ къ великому князю, который, бросясь къ нему на шею, сказалъ ему: ‘Vous m’avez ennobli’.
— ‘Зачмъ не были вы на маневрахъ?’ — спросилъ великій князь Николай Павловичъ у графа Милорадовича.— ‘Я не привыкъ, — отвчалъ онъ, — видя войска, быть зрителемъ, ибо всегда былъ дйствующимъ лицомъ’.
За столомъ у вдовствующей императрицы зашелъ разговоръ о теперешней военной служб и военномъ устав. Великій князь Михаилъ Павловичъ чрезвычайно выхваливалъ оные, а графъ Милорадовичъ былъ противнаго мннія и привелъ примръ, что многія новыя учрежденія безполезны и даже вредны. Великій князь сильно его опровергалъ, изъ чего произошелъ довольно жаркій споръ. Находившаяся тутъ же великая княгиня Марія Павловна, желая оный прекратить, сдлала сіе слдующимъ образомъ: она спросила графа, во многихъ ли походахъ онъ бывалъ. Онъ отвчалъ ей, что въ генеральскомъ чин былъ во всхъ войнахъ, начиная съ италійской.— ‘А ты, — продолжала она, обратясь къ великому князю, — во сколькихъ походахъ бывалъ ты?’ Разумется, великій князь замолчалъ, понявъ ея вопросъ, что его высочеству, не бывшему еще на войн, неприлично спорить о военномъ ремесл съ столь опытнымъ генераломъ, каковъ графъ Милорадовичъ.
Во время Люценскаго сраженія онъ находился въ двадцати верстахъ отъ мста битвы при город Цейц, гд его оставили подъ предлогомъ наблюдать за непріятелемъ, но на самомъ дл для того, чтобы не подчинить ему графа Витгенштейна, младшаго его въ чин и командовавшаго въ Люцен. На другой день посл сраженія меня послали къ нему съ повелніемъ государя принять начальство надъ аріергардомъ и прикрывать отступленіе арміи. Я засталъ его въ совершенномъ разстройств, оставшись наедин со мной, онъ сказалъ: ‘Я вчера плакалъ, какъ ребенокъ, потому-что я въ первый разъ въ жизни слышалъ пушечные выстрлы и не участвовалъ въ дл. Доложите государю, — продолжалъ онъ, — что я буду служить, подъ чьею командою онъ прикажетъ, ежели не ввряютъ мн арміи, то пусть мн дадутъ баталіонъ или роту, мн все равно’.
Извстно, съ какимъ искусствомъ онъ прикрывалъ отступленіе арміи до Бауцена, во время котораго Наполеонъ, не довольный своими маршалами, противъ него находившимися, самъ взялъ команду авангарда и не могъ получить никакого успха. Графъ Витгенштейнъ, какъ главнокомандующій, присылалъ ему въ это время приказанія одно съ другимъ несообразныя, и Милорадовичъ сказалъ его адьютанту: ‘Объявите графу, что когда онъ бывалъ у меня подъ начальствомъ, то я не давалъ ему противорчащихъ повелній’, — и, обратясь ко мн, онъ сказалъ въ полголоса: ‘voila toute ma vengence’.
Я провелъ однажды весь вечеръ съ графомъ Милорадовичемъ вдвоемъ, мы курили трубки и разговаривали отъ 9-ти часовъ до полуночи. Странный непонятный человкъ! ‘Васъ ласкаютъ при двор, — сказалъ я ему, — государь, императрицы и великіе князья обходятся съ вами какъ нельзя лучше, публика васъ боготворитъ, армія иметъ къ вамъ неограниченное довріе, иностранцы васъ уважаютъ, — чего же вамъ надобно боле?’ — ‘Я не могу, однако же, — отвчалъ онъ, — перенести того, что мн предпочли въ начальств арміи Витгенштейна и Сакена, c’est une mortification que j’emporterai au tombeau. Вы знаете, — продолжалъ онъ, — что по окончаніи путешествія по полуденной Россіи съ государемъ въ 1818 году я ухалъ изъ Воронежа въ малороссійскую деревню, потому что об арміи отдали въ команду генераловъ, младшихъ меня, а что меня чрезмрно ласкали во время крымскаго путешествія, то это происходило отъ того, что хотли позолотить пилюлю. Ко мн въ деревню прислали фельдъегеря, и я отправился въ Петербургъ, Здсь я имлъ продолжительный разговоръ съ императоромъ, я сперва не соглашался на принятіе мста е.-петербургскаго генералъ-губернатора, что государю до того было непріятно, что онъ ходилъ въ сердцахъ взадъ и впередъ по комнат и, наконецъ, сказалъ по-французски: ‘Разв ты хочешь меня испугать? знай, что если бы ты былъ и самъ великій Моголъ, то я бы тебя не испугался’. Но когда мн императоръ сказалъ, что отъ мста е.-петербургскаго военнаго генералъ-губернатора можетъ иногда зависть и самая жизнь императорской фамиліи, чему были примры, тогда я принялъ сіе званіе съ тмъ, однако же, чтобы, исправляя оное не боле года, доказать, что я и сіе мсто могу занимать съ честью, aussi je ne dors ni la nuit, ni le jour. Я другъ всхъ несчастныхъ и притсненныхъ, всякій иметъ ко мн свободный доступъ, я бываю въ тюрьмахъ, предупреждаю ссоры, оберегаю честь фамилій, словомъ я такъ поступалъ втеченіе года, что преемнику моему, по человчеству судя, невозможно будетъ замнить меня, cela lui sera humainement impossible, теперь же я скоро оставлю сіе мсто и удалюсь въ деревню. А что я могу быть счастливъ безъ двора, то докажу вамъ тмъ, что меня всякая бездлица занимаетъ’.
При сихъ словахъ онъ повелъ меня по всмъ своимъ комнатамъ, которыя похожи были на магазинъ мебели или изящныхъ художествъ, по великому множеству разнообразныхъ предметовъ и:, вещей, въ нихъ находившихся, я не видалъ нигд подобнаго убранства: это былъ совершенный безпорядокъ, соединенный съ утонченнйшимъ вкусомъ, напримръ, тутъ стояли картины Тиціана, Вернета, Сальнатора Розы, Гвидо Рени, а подл нихъ книги, планы, птицы, трубки, янтарные мундштуки и два фортошана, на которыхъ графъ очень порядочно игралъ. Почти каждая горница имла свое собственное освщеніе, въ одной свтъ происходилъ отъ восковыхъ свчей, въ другой отъ алебастровыхъ лампъ, въ третьей свчи были приспособлены такимъ образомъ, что ихъ было не видно, и он освщали только одн картины. Одна комната была вся зеркальная, не только стны, но и потолокъ состоялъ изъ зеркаловъ, другая комната убрана была диванами на турецкій манеръ, и въ ней повшены были самыя сладострастныя картины. Посреди библіотеки былъ птичникъ, прекрасныя мраморныя статуи находились повсюду. ‘Гд же ваша спальня?’ — спросилъ я его.— ‘У меня нтъ спальной комнаты, — отвчалъ онъ, — я провожу ночь, гд мн вздумается’. Въ одной зал, гд находились прекрасныя картины и статуи, я увидлъ черную мраморную вазу, возл которой стоялъ горшокъ съ увядшимъ кипарисомъ, и на вопросъ мой, что сіе значитъ, хозяинъ отвчалъ мн: ‘что это памятникъ его потеряннаго счастія’. Въ сей же горниц лежалъ на диван сюртукъ, о которомъ онъ мн сказалъ, что онъ купилъ оный для того, чтобы гулять въ немъ въ своей деревн, когда будетъ жить въ отставк. Его пріятнйшее занятіе и любимая мечта была думать объ украшеніи Воронковъ, села, находящагося въ Полтавской губерніи, множество плановъ, дланныхъ лучшими архитекторами Италіи, Франціи и Нмецкой земли, заказаны имъ были для дома и для бесдокъ его имнія. Я не полагалъ тогда, что судьба приведетъ меня столь скоро увидать Воронки и услышать о ранней кончин героя, коему они принадлежали. Я думаю, что онъ былъ одинъ въ свт царедворецъ, который, пользуясь отличными милостями или лучше уваженіемъ и пріязнію государя и царской фамиліи, говаривалъ имъ въ глаза, что ему скучно въ Петербург, и что онъ тогда только будетъ счастливъ, когда будетъ жить въ Воронкахъ.
Такимъ образомъ за обдомъ государя зашла рчь о видахъ честолюбія и о томъ, что каждый человкъ боле или мене иметъ что либо въ предмет. При семъ случа графъ Милорадовичъ сказалъ: ‘Знаете ли, ваше величество, чмъ я ограничиваю теперь мои желанія? — тмъ, чтобы въ деревн дышать чистымъ воздухомъ’.
Между портретами, кой я видлъ у графа, было много изображеній Суворова, который былъ его кумиръ, онъ увидлъ однажды изображеніе сего героя у великаго князя Николая Павловича и поздравилъ съ симъ его высочество, при семъ случа онъ совтовалъ ему вникать въ духъ великаго полководца и принять его за образецъ. Портретовъ Кутузова у него не было, потому что онъ его не любилъ и называлъ подлымъ придворнымъ, пролазомъ и неспособнымъ генераломъ, но что и графъ былъ не послдній царедворецъ, то доказывали виднные мною у него портреты двухъ фаворитовъ того времени графа Аракчеева и княгини Ливенъ. Бывая часто у графа Милорадовича, я замчалъ, что мебель нердко переставляема была съ одного мста на другое, и, спросивъ причину сего, получилъ отвтъ: ‘когда мн скучно, то я приказываю передвигать мебель и переставляю картины, это меня тшитъ и разсиваетъ’.
Графъ показалъ мн однажды очень любопытное письмо, писанное имъ къ князю Кутузову посл похода 1805 года, я съ позволенія его взялъ съ онаго копію, которую здсь помщаю. Изъ сего письма можно, кажется мн, видть причины, отчего Милорадовичъ, пламенвшій къ слав, ненавидлъ князя Кутузова, котоцый съ своей стороны равномрно не отдавалъ ему справедливости. ‘Кутузовъ жаждетъ только награжденій’, — говорилъ Милорадовичъ.— ‘Зачмъ не представили вы списка объ отличившихся?’ — сказалъ мн Кутузовъ по окончаніи одного аріергардскаго дла.— ‘Потому что не почиталъ его довольно важнымъ’, — отвчалъ я.— ‘Vous gatez le metier’, — возразилъ фельдмаршалъ’.
‘Ptersbourg, le 10 juin 1806.
‘Ne connaissant d’autre ambition que l’honneur, d’autre dsir que mriter la haute approbation de mon auguste souverain, j’ai eu constamment le bonheur de voir mes services recompenss avec cette bienveillance, qui caractrise le rgne glorieux de S. M. Impriale. Cependant je ne puis cacher Votre Excellence ma juste et vive sensibilit en apprenant qu’aucun dtail de mon service dans la dernire campagne sous Vos ordres, marqu dans mes rapports, n’a paru dans les relations. C’est avec la conviction dans la vrit de ma cause, c’est avec le tmoignage public de toute l’arme que j’ose m’adresser Vous, mon Gnral, en Vous rappelant ici des faits chapps la publicit par des raisons qui me sont inconnues.
‘Aprs l’affaire d’Amstetten, o j’avois eu du succs, qui a t quoique lgrement mentionn dans une relation, j’ai command Гаг-riergarde et j’ai couvert la retraite de l’arme jusqu’ Crems o j’ai brl le pont, ayant eu dans cette retraite plusieurs affaires d’avants postes et ayant russi de n’tre coup, ayant devanc l’ennemi d’une demi heure: ceci n’a t cit nulle part. A Crems j’ai command une colonne du flanc gauche, et comme l’autre, sous les ordres du gnrai Doctouroff, qui devoit prendre l’ennemi en flanc et l’attaquer, suivant la disposition, sept heures du matin, n’a pu arriver qu’ cinq heures du soir, jeme suis trouv attaqu par toutes les forces ennemies sept heures et un quart, l’affaire a t trs vive, j’ai t repouss trois fois, mais rattaquant toujours l’ennemi, j’ai pris sa position et la victoire devint complte quand l’autre colonne arriva. Cdtte affaire qui a dur depuis sept heures et un quart du matin jusqu’ cinq heures du soir avec ma colonne, ayant t trs opinitre, est mise dans une relation sans que mon nom s’y trouve. A Austerlitz j’ai command quatre rgiments et quand deux bataillons qui taient en avant, se sont trouvs surpris en marche par l’ennemi, j’ai avanc avec le reste contre les franais et j’ai soutenu le combat jusqu’ ce que les autrichiens eussent pris leur position derrire moi. M’tant ensuite retir sur un village, ils ont quitt leur position et mes gens s’tant disperss, j’avais toute la peine possible les rassembler, et je n’ai pas quitt ma place avant que je n’eusse russi les runir devant les yeux de l’ennemi et sous leur feu de mitraille. C’est alors que je reus de S. M. Impriale personnellement l’ordre d’occupper Austerlitz, et m’y ayant pourvu de cartouches, je fis passer toute l’arme et me suis joint l’arriergarde, avec laquelle par un ordre de Sa Majest, crit par le C-te Lieven, j’ai fait la march jusqu’ Holitsch.’ Dans cette aifaire je ne suis nullement cit et je me flatte d’avoir personnellement fait mon devoir.
Петербургъ, 16-го 1806 г.
‘Генералъ! Не зная другаго честолюбія, кром чести, другаго желанія, кром того, чтобы заслужить одобреніе моего высокаго повелителя, я имлъ счастье постоянно видть свою службу награжденною съ тою благосклонностью, которая характеризуетъ славное царствованіе его императорскаго величества. Однако я не могу скрыть отъ вашего превосходительства мою справедливую и живую чувствительность, узнавъ, что никакая подробность моей службы, въ послдній походъ подъ вашимъ начальствомъ, означенная въ моихъ рапортахъ, не появилась въ реляціяхъ. Съ увренностью въ справедливости моего дла и съ публичнымъ свидтельствомъ всей арміи, я смю обратиться къ вамъ, генералъ, напоминая вамъ здсь факты, ускользнувшіе отъ гласности вслдствіе причинъ, мн неизвстныхъ.
‘Посл дла при Амштетен, гд я имлъ успхъ, который былъ упомянутъ, хотя вскользь, въ одной реляціи, я командовалъ арріергардомъ и прикрылъ отступленіе арміи до Кремса, гд сжегъ мостъ, имя при этомъ отступленіи нсколько аванпостныхъ стычекъ и достигнувъ того, что не былъ отрзанъ, опередивъ непріятеля получасомъ, все это нигд не было обозначено. Въ Кремс я командовалъ колонною лваго фланга, а такъ какъ другая, подъ начальствомъ генерала Дохтурова, который долженъ былъ ударить непріятелю во флангъ и аттаковать его, согласно диспозиціи, въ 7 часовъ утра, прибыла только въ 5 часовъ вечера, я оказался аттакованнымъ всми непріятельскими силами въ 7 1/2 часовъ. Дло было горячее, я три раза былъ отброшенъ, но, снова аттакуя непріятеля, я овладлъ его позиціями, и побда сдлалась полною, когда прибыла другая колонна. Это дло, продолжавшееся съ моей колонною съ 7 1/2 часовъ утра до 5 часовъ вечера и бывшее очень упорнымъ, внесено въ одну реляцію, но при этомъ мое имя тамъ не находится.
‘При Аустерлиц я командовалъ четырьмя полками, а когда 2 батальона, находившіеся впереди, были настигнуты, во время движенія, непріятелемъ, я подосплъ съ остальными противъ французовъ и поддержалъ сраженіе, пока австрійцы не заняли своей позиціи позади меня. Когда я затмъ отступилъ въ одну деревню, они оставили свою позицію, а такъ какъ мои люди разсялись, я употребилъ всевозможное усиліе ихъ собрать и до тхъ поръ не оставилъ своего мста, пока мн не удалось ихъ соединить въ виду непріятеля и подъ его картечью. Тогда я лично получилъ отъ его императорскаго величества приказаніе занять Аустерлицъ и, запасшись зарядами, я пропустилъ всю армію и присоединился къ аррьергарду, съ которымъ, по распоряженію его величества, написанному графомъ Ливеномъ, сдлалъ переходъ до Голича. Въ этомъ дл я вовсе не упомянутъ и льщу себя тмъ, что лично исполнилъ свою обязанность.
‘Представляя на усмотрніе вашего превосходительства это врное изложеніе моихъ заслугъ, совершенныхъ подъ вашимъ начальствомъ, я увренъ, что, оцнивъ побужденія, которыя мн его продиктовали, вы не захотите оставить меня въ невдніи о причинахъ, которыя могли скрыть отъ публики факты, которыми я долженъ гордиться и гд дйствительно заинтересована честь ваша, какъ главнокомандующаго.
‘Имю честь’ и т. д.
Генералъ Депрерадовичъ, извстный при двор своею честностью и прямотою, сказалъ мн, что генералъ Уваровъ подалъ записку государю о бдственномъ положеніи Россіи, описывая въ оной, что вс состоянія вообще недовольны, что довріе исчезло, что налоги обременительны, что нтъ правосудія и что промышленность годъ отъ года упадаетъ.
Отъ бывшей весною бури снесло съ дома министра финансовъ часть кровли, при семъ случа сказали: ‘le ministre des finances sera chapeau bas dans за maison’.
Вотъ еще каламбуръ, въ это же время сказанный: ‘les grands ducs font maneuvrer les soldats, le comte Miloradovitcli les ponts, et le matre de police le pav’. Это относится къ тому, что великіе князья безпрестанно занимались ученіемъ солдатъ, графъ Милорадовичъ часто наводилъ и разводилъ мосты, а оберъ-полицеймейстеръ заставлялъ ежедневно чистить улицы къ большому отнощенію хозяевъ домовъ.
Карточная игра распространмась въ Петербург до невроятной степени, конечно, изъ ста домовъ въ девяноста домахъ играютъ, и хотя въ семъ году кругъ моихъ знакомствъ сдлался весьма обгаиренъ и я часто вызжалъ, но не видалъ, чтобы гд нибудь занимались чмъ либо другимъ, кром картъ. Если приглашали на вечеръ, то это значило играть, и едва я успвалъ поклониться хозяйк, карта уже находилась въ моей рук. Обыкновенная и всюду принятая игра была въ вистъ, цною отъ пятидесяти до двухсотъ пятидесяти рублей роберъ и, сверхъ того, держали заклады. Даже на балахъ императрицы Маріи еодоровны играли по сей высокой цн, не взирая на то, что вс жаловались на недостатокъ въ деньгахъ. Когда государыня подходила къ карточнымъ столамъ и спрашивала, почемъ играютъ роберъ, то ей отвчали, что по десяти или по двадцати рублей, хотя дйствительно играли по двсти пятидесяти рублей. На званыхъ обдахъ передъ столомъ садились за вистъ, и игрою занимались не только люди въ лтахъ, но и молодые.
Я думаю, что сіе происходило частію отъ недостатка въ образованіи, вообще примтнаго въ Россіи, ибо когда воспитаніе кончится въ семнадцать лтъ, то какого запаса идей и познаній и какой страсти къ наукамъ можно ожидать у людей въ возмужалыя лта, частію же и оттого, что изъ разговоровъ изгнаны были вс политическіе предметы, правительство было подозрительно, и въ рдкомъ обществ не было шпіоновъ, изъ коихъ, однако же, большая часть были извстны. Иные изъ нихъ принадлежали къ стариннымъ дворянскимъ фамиліямъ, были украшены орденами и носили камергерскіе мундиры. Въ это время была въ Петербург тройная полиція, а именно: генералъ-губернатора, министра внутреннихъ длъ и графа Аракчеева, но что она не принесла пользы, это, къ несчастію, доказалъ 1825 годъ. Въ сію эпоху, когда повсемстно господствовала страсть къ картамъ, одинъ государь ни въ какую игру не игралъ, равно и оба великіе князя, ему во всемъ подражавшіе.
На бывшемъ въ апрл мсяц ученіи сапернаго баталіона, изъ котораго человкъ двадцать были посыланы въ Варшаву для обученія тамошнему военному артикулу, баталіонъ учился по-варшавски, и государь сказалъ, что нкоторыя перемны ему понравились, и что его величество намренъ ввести оныя и у насъ. Признаюсь, что мн прискорбно было слышать сіи слова, помысля, что поляки должны теперь служить образцомъ для русскихъ.
На семъ же развод государь хвалилъ мн свою верховую лошадь, я спросилъ:— А гд срыя лошади вашего величества, которыя были въ поход?
— Иныя устарли, — отвчалъ императоръ, — другія во блаженномъ успеніи.
Я привожу сію бездлицу только для словъ государя.
Когда государь былъ въ 1820 году въ Полтав и присутствовалъ при развод одного полка, находившагося за нсколько лтъ во Франціи въ корпус графа Воронцова, то, подозвавъ къ себ генералъ-адьютанта графа Комаровскаго. сказалъ ему:
Нельзя не отдать справедливости графу Воронцову, что онъ одинъ изъ отличнйшихъ генераловъ, но онъ смотритъ на солдатъ и на выправку ихъ совсмъ съ другой точки зрнія, нежели мы. Напримръ, этотъ полкъ, коего разводъ мы теперь видли, пришелъ уже нсколько лтъ изъ Франціи, а солдаты, не взирая на вс прилагаемыя старанія, смотрятъ мужиками.
Это мн пересказывалъ самъ графъ Комаровскій.
Генералъ-маіоръ графъ Сухтеленъ, женатый на племянниц князя Зубова, сказывалъ мн, что онъ, разбирая бумаги, оставшіяся посл смерти сего любимца императрицы Екатерины, нателъ, между прочимъ, письма Маріи Антоновны Нарышкиной, также волоса ея и подвязки, служащіе виднымъ доказательствомъ связей ихъ. Судя по числамъ, когда письма сіи были писаны, выходитъ, что интрига сія существовала въ то время, какъ Марія Антоновна была любима государемъ.
Графъ Сухтеленъ нашелъ также между бумагами князя Зубова письма и донесенія его государю, писанныя во время послдняго похода, которымъ Сухтеленъ отдаетъ большую похвалу.
Товарищъ мой, флигель-адьютантъ графъ де-Бальменъ, находившійся четыре года коммиссаромъ на остров св. Елены и возвратившійся въ семъ году изъ Англіи, со мной очень подружился, я отъ него узналъ, что онъ на остров св. Елены былъ въ безпрестанныхъ распряхъ съ губернаторомъ Гудсономъ Ловомъ. Австрійскому и французскому коммиссарамъ велно было отъ дворовъ ихъ непремнно одинъ разъ въ мсяцъ видть Наполеона, но когда сей не согласился принять ихъ къ себ въ званіи коммиссаровъ и сказалъ, что можетъ допустить до себя только въ качеств частныхъ людей, то Стюрмеръ и Моншеню (такъ звали вышеупомянутыхъ коммиссаровъ), испросивъ у губернатора роту солдатъ, намревались увидть Наполеона вооруженною рукою. Генералъ Гурго (Gourgaud) пересказывалъ графу Бальмену, что Наполеонъ, узнавъ о семъ предположенномъ насильственномъ посщеніи, зарядилъ пистолеты, чтобы убить перваго, кто безъ воли его войдетъ въ его кабинетъ. Графъ Вальменъ умлъ уговорить французскаго и австрійскаго коммиссаровъ, чтобы они не ходили такимъ образомъ съ военною силою въ Лонгвудъ, и получилъ за сіе благодарность отъ государя и отъ Наполеона. Въ инструкціи, данной графу Бальмену при отправленіи его на островъ св. Елены, не было говорено ничего утвердительнаго насчетъ того, какъ ему тамъ вести себя должно было, это предоставлялось его благоусмотрнію, но, однако же, между прочимъ собственною рукою государя написано было, чтобы въ обращеніи съ Наполеономъ показывать уваженіе, должное его званію. Графъ Бальменъ не былъ ни одного раза у Наполеона, но состоялъ въ частыхъ сношеніяхъ съ нимъ посредствомъ французскихъ генераловъ, которые сообщали ему подробности, касающіяся до Наполеона, а, сей присылалъ къ нему копіи съ бумагъ, которыя онъ писалъ губернатору острова или англійскому правительству. Наполеонъ предложилъ однажды тайное свиданіе нашему коммиссару, котораго, однако же, онъ не принялъ, опасаясь поссорить лоыдонскій кабинетъ съ петербургскимъ.
— Какъ же вы женились на дочери Гудсона-Лова, бывая съ нимъ всегда въ ссор?— спросилъ я у графа Бальмена.
— Въ офиціальныхъ отношеніяхъ нашихъ, — отвчалъ онъ, — мы были во вражд, но какъ частный человкъ я былъ пріятелемъ съ нимъ и съ семействомъ его.
Сія женитьба кажется мн дйствіемъ англійской политики, которая не пренебрегаетъ никакими средствами для достиженія своей цли, и, выдавъ дочь своего губернатора за коммиссара Александрова, англичане удалили его отъ всякаго вліянія на Наполеона и заставили дйствовать его сообразно своимъ видамъ. Вообще я нахожу весьма неосновательнымъ, что у насъ выбираютъ большею частію чужеземцевъ въ представители нашего правительства при иностранныхъ дворахъ, человкъ, рожденный не русскимъ, не въ состояніи имть настоящихъ понятій о достоинств и величіи Россіи, напримръ, если бы на остров св. Елены вмсто графа Бальмена былъ истинный русскій, то какой бы англійскій губернаторъ могъ удержать его видть Наполеона и находиться съ нимъ въ сношеніяхъ?
А. Михайловскій-Данилевскій.
‘Историческій Встникъ’, No 7, 1892
Прочитали? Поделиться с друзьями:
