Записка скопидома, Гундоров Андрей Александрович, Год: 1832 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 29 минут(ы)

ЗАПИСКА СКОПИДОМА.

Забавный Гусманъ говоритъ, что глупо разсуждать въ слухъ съ самимъ собою, еще глупе, кажется, писать о себ что бы то ни было, добро или худо. Но мн столько же пріятно вспоминать разныя мои спекуляціи и обороты, какъ пересчитывать деньги, чрезъ нихъ нажитыя.

Есть люди, которые о вещахъ имютъ превратныя понятія, и не вс способы, доставляющіе намъ выгоду, называютъ почтенными, но, по моему мннію, ршительно нтъ чести тамъ, гд нтъ денегъ, да я и пишу не для людей, но единственно для моего удовольствія, а также и съ тмъ, чтобы подъ старость, когда способности притупятся, остроуміе въ изобртеніяхъ истощится и духъ ослабетъ, сія тетрадка могла мн служить руководствомъ, не перемнять своего характера и поддержать нкоторымъ образомъ полезные для меня навыки.

Потому-то, пиша собственно для себя, такъ какъ я въ вкъ мой ничего и не длалъ съ другою цлію, не имю надобности что нибудь утаивать, или изображать въ несобственномъ вид, ни соблюдать какого либо хронологическаго и искуственнаго порядка, стану писать подъ диктовку своей памяти.

Искуство выражаться, какъ я замтилъ, надобно только въ отношеніи къ другимъ, для себя же собственно человку, разсуждающему здраво, оно безполезно, даже можетъ препятствовать врности разчисленій.

ГЛАВА 1-я.
Моя неопытность.

Я родился въ 1784 году. Еще въ младенчеств лишился матери. Отецъ мой, не любя долго носить траура, вскор женился на другой, и я съ старшими братьями, коихъ у меня двое, по распоряженію мачихи, жили въ отдаленной деревн при конскомъ завод, гд мы въ братскомъ согласіи проводили время очень весело съ конюхами и лакеями, которые за неприличное поведеніе были сосланы со двора: отецъ мой былъ человкъ простой и не употряблялъ другаго наказанія.

Старшіе братья мои, но любя уединенной жизни, проводили время по лтамъ въ хороводахъ и на помочахъ, зимою забавлялись въ посидлкахъ, бывали на свадьбахъ дружками, собирали бабъ пть псни, катались съ ними на масляниц, и такъ привыкли ко всмъ крестьянскимъ ухваткамъ и пріемамъ, что и понын представлять пьянаго мужика и развратнаго кучера есть наше главное удовольствіе. Въ деревн ихъ звали удальцами.

Я, сколько могъ по малолтству моему, раздлялъ ихъ веселья, но лучшая моя забава была играть съ конюхами въ горку. Какъ у меня никогда не было денегъ, то проигрывалъ имъ козпы, которые посл у нихъ перекрадывалъ или выманивалъ и проигрывалъ снова. Но извстно, что опытность всему научаетъ. Скоро узнавши игрецкія плутовства и ухватки, я уже и самъ началъ другихъ обыгрывать. Однакожъ сто и двести гнздъ козновъ не имніе, а потому мн ужасно хотлось попробовать въ игр такого счастія, которое бы приносило истинную пользу, хотлось поиграть на деньги, но гд ихъ взять? Хотя мн было уже тринадцать лтъ, однакожъ у меня и гроша никогда не заводилось, у братьевъ они тоже были рдки: ибо вс потребности отпускались намъ натурою. Вскор однакоже открылся случай удовлетворить моему желанію, или, лучше сказать, усилить оное.

ГЛАВА II.
Первый опытъ присутствія духа?

У главнаго нашего конюха былъ сынъ, старе меня двумя годами. Однажды при продаж лошади дали ему тридцать копекъ на поводъ. Такую сумму мн хотлось у него выиграть, но какъ быть, безъ денегъ онъ играть со мною не соглашался. И такъ я выдумалъ коммерческій оборотъ: укралъ у брата Ивана платокъ, подаренный ему за прислуги на одной крестьянской свадьб. Вещь была дорогая и стоила по братнинымъ сказкамъ копекъ пятидесяти, а какъ бы и не боле. Я взялъ его въ врной надежд обыграть конюхова сына, и думалъ положишь потомъ платокъ на прежнее мсто, а потому кражу свою почитать не иначе, какъ секретнымъ займомъ.

Судьба опредлила иначе. Сначала выигралъ я уже двадцать семь копекъ, но, потянувшись за тремя остальными, проигралъ тридцать. Жаль было мн разстаться съ деньгами, я отдалъ платокъ, а деньги удержалъ и зарылъ ихъ подл коровьяго хлва въ землю, товарищъ, же мой, будучи чрезвычайно доволенъ своимъ выигрышемъ, вздумалъ имъ похвастаться, и, свивши платокъ на манеръ жгута, подвязалъ себ на шею.

На другой день хватились пропажи. Братъ мой доходилъ до отчаянія и заклинался всми святыми строго наказать за причиненное ему разореніе.

Кучеренка привели съ поличнымъ, напрасно ссылался онъ на меня и говорилъ, что платокъ имъ выигранъ, а не украденъ. Видя бду неминучую, я заперся, и уврилъ, что ничего знать не знаю.

Щастливаго игрока опредлено было высчь. Братья, любя отправлять правосудіе сами собою, не полагаясь на врность другихъ, присутствовали при экзекуціи. Я былъ тутъ же, и хотя по врожденной мн смтк, видлъ, что мн надобно было ихъ еще упрашивать, чтобъ наказаніе было сдлано какъ можно строже, но не знаю, совсть ли или малодушіе заставляли меня молчать, длали очень не ловкимъ и приводили въ большее замшательство, а потому старшій братъ, по исполненіи своего правосудія, догадался о моей хитрости и ласками заставилъ меня признаться, да и опасности уже тогда не было: ибо братья, по наказаніи обвиненнаго и по возвращеніи пропажи, развеселились, а меня даже хвалили за остроуміе.

Братья мои не хитрые люди, но я обязанъ имъ за образованіе.

ГЛАВА III.
Дальнйшія пріобртенія.

Нутъ-ко, Якубъ, сказалъ мн братъ Иванъ, трепля себя по брюху и возвратясь не много хмльной съ помочи. У тебя есть нынче деньги, не хочетъ ли шпиленъ и фершпиленъ?— Онъ въ такое время любилъ напоминать, что когда-то учился по Нмецки.

Опрометью побжалъ я къ коровьему хлву, выкопалъ свои деньги и встртясь на крыльц съ братомъ Василіемъ, который на балалайк наигрывалъ и припвалъ любимую свою псню: какъ у нашихъ у воротъ, уговаривалъ его играть со мною заодно. Я зналъ его характеръ, родной не меньше моего любитъ деньги, только мало иметъ смлости.

Искуство и счастіе намъ удружили. Надобно замтить, что старшій мой братъ не много глухъ и мало видитъ правымъ глазомъ, въ игр же горячъ, притомъ былъ, тогда не трезвъ, а потому псрсшоптаванье и покашливанье служили намъ телеграфомъ. Игра мало по малу становилась сурьезне и онъ проигралъ мн пять рублей, а брату пятнадцать. Не знаю, какъ, они сочлись, между собою, мн же, за недостаткомъ денегъ, подарилъ онъ теленка отъ перепелесой своей коровы, который ходилъ съ матерью въ мирскомъ стад. До скотоводства я и понын не великій охотникъ, и потому постарался сбыть поскоре съ рукъ мою скотину.

Стадо паслось подъ присмотромъ наемнаго пастуха. Я научилъ ребятишекъ тихонько отогнать изъ стада моего теленка, котораго на другой же день закололи и вмст съ братьями употребили на свое продовольствіе, а съ пастуха, за худой его присмотръ, взяли жеребенка.

Сіе пріобртеніе пристрастило меня къ лошадямъ. Я началъ присматриваться къ раз(298) пывъ ухваткамъ моихъ братьевъ, которые также были не большіе барышники, и кое-какъ, гд чрезъ мну, гд черезъ покупку краденыхъ за малую цну, меньше нежели въ полгода нажилъ уже тройку лошадей. по какъ молодость опрометчива, то и я попался однажды на мошенника.

Винопродавецъ ближней деревни купилъ лошадь, и, какъ прошелъ слухъ, отъ какого-то прозжавшаго въ отставку Офицера, за самую дешевую цну. Узнавши о томъ, я пріхалъ къ нему посмотрть ее, и буде хороша, промняться. Посл многихъ отговорокъ, что лошадь въ худомъ тл, и что онъ купилъ ее не для продажи, а въ подарокъ своему повренному, винопродавецъ вывелъ напослдокъ свою покупку.

Какъ теперь помню, мренъ былъ бурой съ проточеной на лбу, лошадь рослая, только тощая. Винопродавецъ говорилъ, что она перепалась съ дальней дороги, но что онъ надется на первой трав ее поправить. Апрль былъ не за горами, лошадь мн понравилась, я началъ торговаться и купилъ за двадцать рублей. Съ восторгомъ возвратясь домой, сталъ разхваливать и показывать братьямъ свою покупку, по каково было мое удивленіе, когда братъ Иванъ, пощупавъ голову моего мрена, началъ хохотать изъ всей силы. Глядя на него братъ Василій, человкъ веселый, тоже покатился со смху, хотя и не зналъ, о чемъ идетъ дло. Я остолбенлъ. Вскор все объяснилось. У бураго мрена была престрашная желза подъ чехлостью и уже открывался злой сапъ. Глаза налились у меня кровью, я посадилъ къ себ въ сани двухъ кучеровъ и поскакалъ къ винопродавцу, чтобы проучить его за дерзость обманывать благороднаго человка. Но честный мытарь, предвидя нападеніе, заперся въ своемъ питейномъ дом, и въ окошко уврялъ меня очень хладнокровно, что покупать лошадь онъ меня не приневоливалъ, что у всякаго есть свои глаза, и что кто торгуетъ лошадьми, долженъ дать себ клятву, не говорить правды ниже отцу родному. Послднее правило твердо врзалось въ моей памяти. Поругавши мошенника, сколько умлъ, и плюнувъ нсколько разъ въ окошко, изъ котораго онъ произносилъ свои оправданія, сохраняя впрочемъ все почтеніе къ важности мста, служившаго ему цитаделію, ухалъ я, успокоивая себя надеждою, что и мн удастся сбыть кому нибудь того мрена и ободряясь довольно основательною мыслію, что въ торговыхъ длахъ не безъ убытковъ.

Масляницу по большой части проводили мы въ той деревн, гд жилъ нашъ отецъ. Туда съзжалось довольно большое общество и братья мои любили тамъ щеголять лошадьми. Я взялъ свою тройку, а въ заводу на всякій случай веллъ привести моего бураго мрена. Въ надежд сбыть его съ рукъ, цлыя три недли поилъ я его бардою, отъ чего онъ нсколько пораздобрлъ, въ ноздряхъ же каждое утро веллъ хорошенько вымывать, а предъ показомъ покупателямъ искустно затыкать оныя хлопками. При томъ, какъ вещи точне распознаются по сравненію, я изхудобилъ своихъ другихъ лошадей. Въ это время батюшка формировалъ себ четверню, мой бурой ему понравился. Старикъ, побранивъ меня за втренность и худое попеченіе о лошадяхъ, купилъ у меня саплую лошадь за собственную мою, какъ я выше сказалъ цну: за тридцать рублей. Братья меня любили, а потому молчали о небольшомъ порок проданной мною лошади, даже подтверждали отцово мнніе, что я худой хозяинъ.

Чрезъ три дня отъ недостатка надзора, а особливо потому, что по покупк не вынули хлопковъ, лошадь пала. Отецъ, узнавши мое проворство, назвалъ его безчестнымъ дломъ. Я же со всякою учтивостію отвчалъ, что хотя лошадь имла небольшой недостатокъ, но какъ мн удалось пріобрсти отъ продажи ея нкоторую пользу, то я надялся, что и онъ, имя хорошія свднія въ домашнемъ хозяйств, можетъ получить отъ перепродажи ея еще большія выгоды.

Ну, сынокъ, сказалъ мн отецъ, видно ты уже входишь въ разумъ, пора теб въ службу.

ГЛАВА IV.
Военная служба.

Меня записали въ полкъ Юнкеромъ. Сначала повадились ко мн ходить нашей роты Унтеръ-Офицеры, но какъ для такихъ гостей надобно было угощеніе, а выигрывать у нихъ было почти нечего, то я скоро наскучилъ ихъ визитами и лучше любилъ водиться съ артельщиками, да и тутъ не было успха: ибо Фельдфебель, вглядвшись въ меня хорошенько, общалъ по сту палокъ каждому, кто будетъ играть со мной въ карты.

Тогда пришло мн въ голову, что я человкъ благородный и могу имть лучшія связи. Началъ подбиваться къ ротному Командиру, иногда угождая ему въ его удовольствіяхъ, къ чему знаніе мое крестьянскихъ обычаевъ и знакомство со старичками открывали мн многіе способы, иногда же нашептывая Капитану на своихъ товарищей Унтеръ. Офицеровъ, а въ особенности на Фельдфебеля, котораго я ненавидлъ сердечно.

Ротный Командиръ, видя мое усердіе и добропорядочное поведеніе, поручилъ мн отдльную команду, изъ тринадцати человкъ состоящую, въ особомъ селеніи отъ ротнаго двора верстъ за десять. Отпуская меня, мой начальникъ говорилъ мн, что между людьми, которые поручаются моему смотрнію, есть человка три мошенниковъ, а потому и совтовалъ мн смотрть за ними какъ можно строже.

Принявъ начальство, призвалъ я къ себ поодиначк замченныхъ въ пристрастіи къ чужому добру г. взявъ тонъ строгаго начальника, каждому подтвердилъ, что доведу до сквозь—строя, какъ только дойдетъ до меня какая нибудь шалость, впрочемъ, буде, по слабости человческой, впадутъ они въ какое нибудь поползновеніе, признавались бы сей часъ мн, а я уже буду принимать мры, какимъ образомъ избавить свою команду отъ безчестія и предупредить худыя слдствія.

Плуты сей часъ догадались, съ какимъ человкомъ имютъ дло, а потому воровства и подлолпя такъ умножились, что можно было думать, будто бы воскресъ Ванька Каинъ, и съ шайкою своею поселился въ нашихъ окрестностяхъ. Все украденное приносили ко мн, а я выдавалъ трудолюбцамъ деньгами столько, чтобы стало имъ на пропой, вещи пряталъ въ своей квартир, и когда призжали ко мн посланные отъ отца съ разными припасами, что случалось, по близости квартированія, нсколько разъ въ годъ, вс тяжелыя вещи отправлялъ я домой къ братьямъ, прося ихъ сохранять до моего прізда, а что бы не входили они въ излишнее любопытство, то изъ моего груза длалъ имъ изрядные подарки.

Для отвращенія же отъ себя всякаго подозрнія, я приказывалъ солдатамъ разсказывать, что въ ближнемъ лсу видли они подозрительныхъ людей, жаловался на это прозжающимъ членамъ Земскаго Суда и до. Носилъ о ихъ бездйствіи Капитану. Это довело до того, что слдователи почти Не вызжали изъ нашего селенія. Я и сей случай употребилъ себ въ пользу, длался во всхъ переводахъ посредникомъ, уговаривалъ судей быть милостиве, подсудимыхъ же и обывателей, сколько можно, покорне и усердне, а такимъ образомъ длился съ одними и выигрывалъ доброе расположеніе другихъ.

Въ сел, гд я квартировалъ, былъ священникъ человкъ добрый, надъ половиною узда Благочинный. У него была жена, дочь почтеннаго и зажиточнаго Протопопа, который надлилъ ее очень изряднымъ приданымъ, а потому мн было извстно, что у святаго отца водилось серебрецо и жемчужокъ, и все сіе лежало въ большомъ кованомъ сундук, въ холодной клти. Но эта клть была неприступне Іерихона, священникъ держалъ на двор презлыхъ собакъ, такъ что нельзя было пошевелиться на сто шаговъ въ окружности, и я впалъ въ искушеніе думать, не его ли псы ввели поповыхъ собакъ въ пословицу. по какъ всякое дло бываетъ удачно отъ счастливаго пріема, то вотъ какъ я за него взялся.

Свелъ искреннюю дружбу съ пастыремъ, ходя часто слушать бесды его о догматахъ вры и просить объясненій на темныя для меня мста изъ Библіи. По набожности попадьи, которая также не рдко участвовала въ нашихъ благочестивыхъ бесдахъ, я пріобрлъ и ея къ себ благосклонность. Снискавъ такимъ образомъ расположеніе домовладыкъ, я веллъ одному изъ своихъ удальцовъ, ходившему со мною въ Іерейскій дворъ, въ качеств ординарца, познакомиться съ поповымъ работникомъ, пріучая его играть въ горку и похлебывать горлку. Наконецъ настало время моему Отцу-Іерею хать осматривать приходы его благочинія. Отправляясь въ путь, онъ съ Христіанскою откровенностію поручилъ мн въ присутствіи жены присматривать за его домомъ, такъ какъ время было опасное. Принявъ благословеніе и разцлевавъ руку священника, я общался, какъ зницу ока, беречь домъ его. Проводивши хозлина со двора и возвратясь въ квартиру, я отдалъ своимъ удалымъ подчиненнымъ должный приказъ, потомъ, когда довольно смерклось, отправился къ попадь, тоскующей въ одиночеств, для разсянія ея скуки, и началъ бесдовать съ нею о разныхъ назидательныхъ матеріяхъ, а особенно объ изъясненіи осмой заповди. Окончательнымъ же предметомъ нашей бесды было разсужденіе объ Іуд предател, продавшемъ за 50 сребренниковъ Спасителя рода человческаго. Здсь разливалъ я все свое краснорчіе о пагубныхъ слдствіяхъ сребролюбія и неблагодарности Искаріотскаго къ Божественному своему учителю, такъ что моя слушательница разчувствовалась до слезъ. Между тмъ въ это время мой деньщикъ подпоилъ батрака хозяйскаго, набросалъ собакамъ напитаннаго виномъ и потомъ обмакнутаго въ сало хлба, и такимъ образомъ убаюкалъ Іерейскихъ аргусовъ до того, что они ни мало не слыхали, какъ закравшіеся мои клевреты отперли клть и унесли изъ оной сундукъ.

Когда я возвратился домой, то нашелъ уже приказъ мой исполненнымъ во всей точности. Надобно знать, что для отвода всякаго подозрнія веллъ я оставить въ клти ружье одного богатаго Черемисннина, украденное предъ тмъ не задолго, а потому Земская Полиція съ своимъ розыскомъ обратилась прямо къ сему доброму язычнику.

Хотя же Іерей имлъ большое подозрніе на мою команду, ибо слухи о нашихъ проказахъ, за всми изворотами, часъ отъ часу становились явственне, но попадья и работникъ увряли его изъ всей силы, что такой честной и набожный командиръ, какъ я, не допуститъ своихъ солдатъ до святотатства, чему онъ и самъ невольно долженъ былъ врить по предварительному моему съ нимъ обращенію, благочестивымъ мыслямъ и Христіанскимъ чувствованіямъ.

Но всему бываетъ конецъ и вс пособія со временемъ изтощаются. Ротный Командиръ, къ чему я думаю, и Фельдфебель способствовалъ, началъ за мною присматривать, И въ одно утро пріхавъ самъ въ мою квар. тпру, засталъ у меня нсколько кусковъ крестьянскаго холста и сукна, которые я еще не усплъ припрятать къ мсту. Взгля. Нувъ вскользь на раскладенные кругомъ поніитки, спросилъ: Откуда у меня эта тарабара?— Я отвчалъ хладнокровно и съ небольшою усмшкою, что отецъ мой, человкъ стариннаго вка, вмсто того, что бы присылать деньги, которыя намъ, молодымъ людямъ, больше всего надобны, жалуетъ меня домашними произведеніями для Продажи и употребленія вырученнаго за оныя на мои депансы. Нтъ! эти припасы привезены не такъ издалека, возразилъ Капитанъ, котораго голосъ и взглядъ становились часъ отъ часу строже. Низкой человкъ, продолжалъ онъ, ты осмливаешься подлыя свои дла прикрывать ложью, смшанною съ безстыдствомъ. Тутъ высказалъ онъ все, что неблагорасположенные ко мн люди могли знать и разсказать ему. Ваше Благородіе! вскричалъ я, залившись слезами и упавъ предъ нимъ на колни, примите искреннее мое признаніе и раскаяніе. Молодость и простосердечіе довели меня до столь непріятнаго Вашему Благородію поступка. Вещи сіи дйствительно принесены ко мн людьми, которыхъ поведеніе давно казалось вамъ подозрительно. Видя всю гнусность ихъ поступка, я хотлъ, до наказаніи ихъ приватнымъ образомъ, все покраденное, потихоньку возвратить, кому оно принадлежитъ, дабы чрезь огласку не нанести безчестія своей команд и вашей рот. Но мое велерчіе осталось безъ успха. Капитанъ былъ предупрежденъ. При мн же приказалъ Фельдьфебелю перевести меня въ ротную квартиру и содерліать подъ строгимъ надзоромъ. Ввечеру въ полковомъ приказ было отдано, что я произведенъ въ Офицеры и перевожусь въ другую роту. Мой Капитанъ, сбывъ меня съ рукъ, предалъ все, что про меня зналъ, молчанію: ибо былъ очень увренъ, что продолжительная его ко мн довренность и снисхожденіе могли замарать его репутацію.

ГЛАВА V.
Служба офицеромъ.

Сіе небольшое несчастіе, ежели можно такъ назвать бездльничество, дешево сбыто съ рукъ, заставило меня вспомнишь пословицу отца моего, который говаривалъ, что тотъ, кто старается разбогатть въ одинъ годъ, стоитъ того, чтобъ чрезъ полгода его повсили, а потому сталъ я сколько возможно, ограничивать свою любовь къ пріобртеніямъ и поставилъ за правило, что небольшой прибытокъ, сдланный безъ славы, гораздо надежне значительнаго, но оставляющаго посл себя нкоторую огласку.

При вступленіи въ новое званіе первое мое дло было познакомиться съ офицерами, которые слыли благородными людьми. Благодаря природ, лице мое было снабжено очень послушными мускулами, и я,при небольшомъ упражненіи, скоро пріучилъ подозрительную свою физіогномію принимать черты добродушнаго, безпристрастнаго и откровеннаго человка, даже длался иногда болтуномъ. Сіи немудрые пріемы, при молчаніи моего прежняго начальника, доставили мн репутацію добраго малаго. Это тоже порядочный капиталъ (и его можно употреблять нсколько времени съ хорошею пользою), особливо для меня, который, съ тхъ поръ, какъ началъ входить въ смыслъ, не любитъ тратить ни одной минуты безъ выгоды.

Дабы не измнить ни своему характеру, ни приличію, продолжалъ я переторговывать лошадьми и играть въ карты, то соглашаясь съ однимъ противъ двухъ, то съ двумя противу одного, и такимъ образомъ получалъ, хотя небольшіе, по крайней мр невредные для моей чести прибытки.

Перепадало мн также и отъ Командировъ, которые, видя мое проворство, не рдко меня посылали съ порученіями, а наконецъ по исправному исполненію нкоторыхъ изъ сихъ порученій, полковой Командиръ усмотрлъ во мн столько способностей, что сдлалъ меня полковымъ Адъютантомъ.

Я спшилъ воспользоваться симъ мстомъ. Расквартированіе Унтеръ-Штаба, отпуска, отставки, небольшія поправки въ полковыхъ приказахъ и формулярныхъ спискахъ доставляли мн довольно сочную втвь промышленности. Музыканты, состоявшіе подъ моею командою, должны были доставлять продовольствіе для меня и для лошадей моихъ, и длиться со мною всмъ, что получатъ, ходя по городу съ поздравленіями и по зву на вечеринки. Кром того я сформировалъ изъ нихъ псенниковъ, заставлялъ ихъ пть при всхъ прізжающихъ ко мн офицерахъ, которые, подвеселившись, имъ щедро платили, а я изъ сей суммы всегда вычиталъ, чего мн стоило подчиванье гостей, такъ что всегда награды почти сполна оставались въ моихъ рукахъ, а я между тмъ выигрывалъ славу веселаго и гостепріимнаго человка.

Думая все объ одномъ, нашелъ я еще но. вую отрасль пріобртенія, которая едва ли когда нибудь приходила въ голову какому полковому Адъютанту. Я началъ выписывать изъ ротъ, подъ разными предлогами, въ полковую квартиру молодыхъ Юнкеровъ, разумется тхъ, которые пользовались родиштльскими благословеніями, входилъ въ ихъ довренность, вымнивалъ у нихъ домашнюю рухлядь, которой всякой изъ нихъ привозилъ въ избытк на поношенную свою аммуницію, увряя, что она имъ пригодится на первый разъ при производств въ офицеры, пріучалъ ихъ къ игр, утверждая, что безъ риску не можно сдлаться благороднымъ человкомъ. Когда же замчалъ, что родительская нжность къ моимъ воспитанникамъ отъ частыхъ требованій вспоможенія, начинала охлаждаться, то отправлялъ ихъ въ роты, съ искреннимъ увреніемъ въ моей дружб.’

Но ни съ кмъ такая дружба не была для меня столь чувствительна, т. е. доброполезна, какъ съ землякомъ моимъ Клопинымъ.

Сей добрый малый былъ матушкинъ баловень, сердце имлъ премягкое, и какъ онъ всмъ открыто глядлъ въ глаза, то и судилъ по своему, т. е. что не можетъ быть человка, который былъ бы столько безсовстенъ, чтобы сталъ въ глаза его обманывать. Онъ представлялъ себ, что такіе люди могутъ существовать только въ романахъ, а до романовъ онъ былъ великій охотникъ, въ нихъ тому только и врилъ, что обольщало его воображеніе. Въ первый разъ увидвшись съ нимъ, размахнулъ я руки, какъ можно шире, заключилъ своего земляка въ объятія, просилъ его остановиться со мною на одной квартир и столько къ нему ласкался, что онъ сталъ почитать меня своимъ Пиладомъ или первымъ другомъ въ свт, и разсказывалъ мн откровенно все, что приходило ему въ голову,

Полковая квартира находилась въ Губернскомъ город. Пріятель мой ходилъ иногда обдать къ одному Совтнику, у котораго была миловидная дочка лтъ четырнадцати. Часто, не зная куда дть глаза, она останавливала ихъ на чувствительномъ юнкер. Агнесса еще не знала силы своего оружія. Три дня землякъ мой ходилъ въ глубокой задумчивости, или сидлъ, перебирая свою библіотеку, и наконецъ во всемъ признался. Съ восторгомъ разсказалъ мн пріятныя свои мечты, по которымъ надялся быть щастливымъ, но вмст съ тмъ признался, что сего, столь высокаго щастія, онъ безъ особеннаго благопріятства судьбы достигнуть не можетъ.

Я слушалъ его, какъ человка вдохновеннаго, какъ пророка, предвщавшаго мн близкую выгоду, и изобртательность моя искала способовъ столь благополучное обстоятельство употребить въ свою пользу. Другъ мой! вскричалъ я, прижавъ его въ своихъ объятіяхъ и покрывъ поцлуями, я самъ находился въ подобномъ сему положеніи и былъ нещастливъ потому, что былъ неопытенъ — не зналъ, какъ длаются дла въ свт. По крайней мр теперь очень радъ, что могу подать теб совтъ и предупредить твое отчаяніе. Ты знаетъ, продолжалъ я, какъ горячо люблю тебя, прости же, ежели моя опытность будетъ разсуждать хладнокровно и всякую вещь цнить въ свою цну. Мои нещастія сдлали меня тактикомъ въ семъ дл. Надобно знать, что въ любви, какъ на войн, потребны деньги, деньги и деньги. У тебя ихъ остается не много, пиши къ матушк, чтобъ прислала по крайней мр тысячу рублей, а потомъ надобно будетъ въ стоять, чтобы чрезъ мсяцъ это благодяніе повторилось. Такія вспоможенія доставятъ намъ случай употребить вс наши способы, а между тмъ въ город пройдетъ слухъ, что ты можетъ составить хорошую партію.

Къ первому четвертку сообща сочинили мы къ любезной матушк письмо, въ которомъ съ чувствительностію описывали, что родительскія ея попеченія о воспитаніи сына и извстность ея фамиліи доставили ему входъ во вс хорошія общества и особенное расположеніе Полковаго командира, но что вс сіи выгоды надобно поддерживать нкоторыми издержками. Почему и просили се прислать вспоможеніе. Уважая же могущій случиться у нея на тотъ разъ недостатокъ въ деньгахъ, убждали се ограничить свою щедрость тысячею рублей, между тмъ, сказалъ я, отправляя письмо на почту, намъ надобно, землякъ, завести въ дом твоей любезной съ кмъ нибудь изъ ближнихъ къ ней людей короткое знакомство, а оно бываетъ тмъ тверже, чмъ больше даютъ за него денегъ. У тебя остается еще рублей съ двести, пустимъ ихъ въ дло, а потомъ подойдетъ сикурсъ отъ матушки. Съ радостію отдалъ мн влюбленный все, что имлъ, прося почти со слезами стараться о его участи.

Изъ полученной суммы отдлилъ я пять рублей, и съ помощію ихъ сыскалъ старушку, по ремеслу своему очень способную играть роль посредницы, разсказалъ ей, какія услуги мн надобны. Учить ее было нечего: всмъ дломъ она смекнула очень скоро.

Возвратясь домой, съ таинственною радостію разсказалъ я моему пріятелю, что мн удалось познакомиться съ нянькою его любовницы. Старуха, говорилъ я, правда предобродтельная, но къ нашему щастію, любитъ деньги. А потому за половину полученной мною отъ тебя суммы общала она свою помощь и хотла обо всемъ, что узнаетъ, придти насъ увдомить, только ‘проситъ, чтобы ты былъ какъ можно скромне и до часто бы ходилъ къ нимъ въ домъ, ибо отецъ ея барышни человкъ ревнивый и бережетъ дочь, какъ порохъ въ глаз.

Нахожу излишнимъ описывать восторги и благодарность молодаго человка при всякомъ случа, когда я обольщалъ его прелестными для него надеждами.

Черезъ три дня пришла къ намъ знакомка. Она сказывала, что идетъ отъ вечерни, и какъ на двор очень холодно, то разсудила зайти къ намъ обогрться, зная, что мы люди знакомые ея барину, у котораго, по ея словамъ, она часто насъ видала, при томъ съ чувствительностію, покашливая, призналась, что она никогда не могла налюбоваться, глядя на моего пріятеля, его дородству и пригожеству. Съ трудомъ упросили мы ее приссть и для обогрнія отъ стужи выпить рюмку цлительнаго ерофеича.

Сдлавшись отъ сего напитка будьто бы по откровенне, по нсколькихъ отговоркахъ на наши вопросы о ея барышн, она наконецъ сказала, что усматриваетъ въ своей воспитанниц нкоторое безпокойство и большую заботливость при туалет, особенно въ тотъ день, когда насъ ждутъ въ гости. Добрый знакъ, сказалъ я, и растолковалъ его въ пользу моего Телемака. Посл сего бросились мы оба изъ всей силы упрашивать старушку, чтобы взялась доставить своей барышн письмецо. Боже меня сохрани! вскричала мнимая нянька, смю ли я ршиться на такое дло. Все, что изъ любви моей къ вамъ, сказала она, оборотясь къ моему товарищу, могу сдлать, будетъ состоять въ томъ, что я стану говорить моей барышн, какой вы прекрасный господинъ. Потомъ собралась идти. Мигнувъ моему Юнкеру, что бы онъ остался, проводилъ я почтенную старушку до крыльца и возвратясь, сказалъ, что отдалъ ей и остальную половину денегъ. Отъ сего получили мы надежду въ другой разъ видть ее сговорчиве. Ахъ! да когда же она къ намъ придетъ? сказалъ любовникъ, мы о самомъ-то важномъ и забыли ее спросить!— Ежели она не побываетъ у насъ завтра, сказалъ я, то я самъ постараюсь съ ней увидться.

Дло было начато благонадежно, но чтобы отдалить отъ себя всякое подозрніе, присовтовалъ я молодому человку нанять особую квартиру, подъ тмъ предлогомъ, шло мы живемъ слишкомъ посолдатски, а ему при ныншнихъ обстоятельствахъ не худо имть помщеніе по опрятне и жить по роскошне. Для произведенія сего въ дйствіе, присовтовалъ я ему, въ ожиданіи матушкиной милости, денегъ занять и чрезъ стороннія руки далъ ему пять сотъ рублей своихъ съ процентами по десяти копекъ съ рубля, срокомъ до перваго полученія денегъ изъ дому. Но прежде, нежели они были присланы, намъ приходилось уже занимать снова: ибо я былъ расходчикомъ, и моему пріятелю за свои услуги выводилъ аптекарскіе счеты, за то мы жили весело и питались великими надеждами.

Пріятное воспоминаніе легкихъ средствъ, какими получалъ я прекрасныя выгоды, заставило меня невольнымъ образомъ уклонишься отъ своего разсказа.

Чрезъ два дни посл перваго посщенія старушка пришла къ намъ снова и тоже, не безъ малыхъ кривляніи, сказала, что можемъ заготовить письмо, что она зайдетъ за нимъ завтра, проходя отъ обдни, и что барышня ея, хотя и не призналась на первый разъ ни въ чемъ, но это ни что иное, какъ небольшая церемонія, которую вс двушки исполняютъ въ точности, какъ будьто по заговору, и что такой жестокой для всякаго влюбленнаго обрядъ, со стороны ея воспитанницы, не будетъ продолжителенъ. Поздравляю тебя, сказалъ я, проводя нату пріятельницу по прежнему, ты счастливъ! Принимайся теперь сочинять письмо, это уже до меня не касается, я буду помогать только при отправленіи посланій къ твоей матушк, потому что въ нихъ надобно употреблять нкоторую осмотрительность.

Воспитанникъ мой не спалъ цлую ночь, и принесъ ко мн по утру листъ, исписанный кругомъ. Правда въ немъ мало было связи и смысла, одно и тоже повторялось двадцать разъ, но влюбленному человку не до періодовъ.

Какъ бы то ни было, съ наблюденіемъ приличныхъ затрудненій, для отвращенія которыхъ платились всегда щедро деньги, началась наша переписка. Надобно замтить, что письма отъ любовницы писалъ я самъ, поддлываясь, сколько могъ, подъ женскую руку, и въ нихъ не забывалъ всегда внушать любовнику, чтобы онъ всячески удерживался отъ личныхъ объясненій. Когда же мой пріятель приходилъ отъ того въ безпокойство, то я говорилъ ему, что, какъ я замчаю, любовница его по своей чувствительности любитъ романическія приключенія, а потому въ семъ случа свято исполнятъ ея волю, значитъ имть уваженіе къ ея характеру, и, не огорчивъ ее, не можно поступить инымъ образомъ.

Между тмъ, живучи на вс четыре стороны и платя обильною рукою за переписку, мы прожили и вторую и третью тысячу, ибо вспоможенія доставлялись къ намъ отъ нжной матушки съ довольною поспшностію. Но наконецъ она пришла въ сомнніе о поведеніи любезнаго сынка и ршилась прислать съ деньгами своего дворецкаго, приказавъ выдавать ихъ только на полезные расходы. Это былъ человкъ пренесговорчивый. Я, при всхъ изворотахъ, не могъ къ нему подбиться. И такъ мы начали занимать деньги направо и налво, подписывая потихоньку обязательства, съ увреніемъ заплатить изъ матушкинаго имнія. Но когда и сей источникъ началъ изсякать, нетерпніе же объясниться съ своею любезною въ воспитанник моемъ возрастало съ каждымъ днемъ боле и боле, то я ршился положить всему конецъ такимъ образомъ, чтобъ сколько возможно избавить себя отъ хлопотъ и непріятностей. Въ семъ намреніи говорилъ я Полковому командиру, что неумренная жизнь, какую ведетъ Г. Клочинъ, не прилична Юнкеру и можетъ нкоторымъ образомъ вредить его поведенію, и что хотя я ему, какъ земляку, и совтовалъ себя ограничить, но онъ, вмсто того, чтобъ меня послушаться, перешелъ на другую квартиру, и тамъ, какъ я, къ прискорбію моему, вижу, тратитъ присылаемыя матерью деньги попустому и сверхъ того кругомъ задолжалъ. И такъ, ежели мн позволено сказать свое мнніе, лучшимъ средствомъ удержать его остается только то, что бы перевести его въ самую дальнюю отъ Губернскаго города роту. По симъ причинамъ было опредлено отправить любезнаго моего пріятеля на другой же день подъ присмотръ къ такому Капитану, который квартировалъ за шестдесятъ верстъ, съ строгимъ приказаніемъ не увольнять нашего Юнкера ни подъ какимъ видомъ въ городъ.

Но судьба смялась надъ моими предосторожностями. Не усплъ я воротиться на квартиру, какъ узналъ, что моего друга позвали къ Полковнику. Я съ перваго раза не разобралъ, въ чемъ состояло дло, но оно было ршительно. Влюбленный Юнкеръ обдалъ въ тотъ день у своего Совтника, онъ пришелъ къ нему не много уже навесел и въ угожденіе хозяину, который любилъ выпить, подвеселился еще боле, а отъ того родилась въ немъ смлость объясниться съ своею любезною. Посл стола, улучивъ ее одну, началъ онъ свое изъясненіе. Надежда на предшествовавшую переписку, откровенность, а боле вино длали его выраженія нсколько щекотливыми. Вслушавшись въ пять или шесть словъ сего новаго Сенпре, неопытная двушка вскрикнула и упала въ обморокъ. На шумъ сбжался весь домъ. Отецъ тотчасъ разобралъ, что дочери его наговорено много дерзостей, и въ первомъ пылу своего гнва, поскакалъ жаловаться на своего гостя Полковому командиру.

Юнкеръ передъ разгнваннымъ начальникомъ оправдывался, какъ могъ, и уврялъ его, что онъ никогда бы не ршился на подобный поступокъ, ежели бы не былъ предваренъ благосклонностію дочери почтеннаго Совтника. Въ подтвержденіе своихъ доказательствъ онъ ссылался на меня, говоря, что и мн извстно, какую она оказывала къ нему горячность, и что будьтобы я былъ въ семъ дл посредникомъ, а для большаго увренія, вынулъ вс письма ея, которыя онъ носилъ подл сердца.

Полковникъ, пробжавъ нсколько сихъ документовъ, узналъ мою руку: ибо, не умя еще хорошенько перемнить своего почерка, я былъ даже до того неостороженъ, что любовницины письма писалъ на той самой бумаг, на какой подавалъ суточныя рапортички Полковому командиру. Это заставило его подробне разспросить обо всхъ обстоятельствахъ. Меньше, нежели въ четверть часа, все было открыто, и въ тотъ же вечеръ, когда долженствовалъ послдовать приказъ о высылк Юнкера, мн было велно подать въ отставку.

ГЛАВА VI.
Домашнее хозяйство.

Видя, что никакія мои оправданія не пособляютъ, подалъ я да другой же день прошеніе, представляя себ, что обстоятельства мои того требуютъ. Отецъ мой незадолго предъ тмъ умеръ, оставивъ имніе въ долгахъ. Имъ управляли братья. Зная ихъ коротко, я не могъ надяться, чтобы они свое забыли для моего, а кром того начали распространяться слухи, что скоро будетъ война. И тутъ, говорятъ, бываютъ выгоды, на примръ, можно сдлаться мародёромъ, но я никогда не любилъ большихъ рисковъ, хотя оные и соединены съ большими выгодами.

Между тмъ Юнкеръ, выведенный изъ заблужденія, сталъ меня вызывать на дуель. Я отдлался отъ него обыкновенною формою, сказавъ, что хотя это товаръ запрещенной, однакожъ я во всякомъ случа готовъ защищать мою честь, но какъ онъ, не имя Офицерскаго чина, не можешь еще располагать своею свободою, то и далъ ему честное слово удовлетворить его въ то время, когда можно будетъ сіе сдлать, не нарушая приличія. Съ тхъ поръ мы не видались. Я скоро получилъ отставку, и въ кондуитномъ моемъ списк было отмчено: въ домашнемъ хозяйств отмнно хорошъ.

По прізд домой первое мое стараніе было раздлиться съ братьями. Посл многихъ ужимокъ и увреній въ братской любви, удалось мн съ ними раздлаться такимъ образомъ, что хотя они остались безъ убытка, но я получилъ предъ ними порядочныя выгоды, къ чему мн больше способствовали деньги, которыхъ я имлъ на лицо уже довольное количество. Посредствомъ ихъ уплативъ долгъ, доставшійся на мою часть, началъ я поживать отдльно, братья же хозяйничали вмст.

На деревняхъ моихъ считалась Государственная недоимка. Созвавъ друзей моихъ, такъ я зову крестьянъ, и сказавъ, что беру уплату недоимки на себя, просилъ ихъ, въ вознагражденіе убытковъ, въ которые я по сему случаю для нихъ вхожу, работать на Меня, сверхъ барщины, еще два дни въ недлю. Сей порядокъ, однажды заведенный, сохраняется и понын, хотя за уплатою прежней недоимки, я и не беру уже на себя вносить ту, которая накопляется снова, такъ что добрымъ людямъ остается на себя только Суббота и Воскресенье, да и то невсегда, ибо запахивая много, я длаю частыя помочи: варю прозрачный квасъ и велю подносить его подъ именемъ пива, даже не жалю и вина, но дабы на трудолюбцовъ не сильно оно дйствовало, то смшивается съ пятью частями воды, отъ чего друзья мои работаютъ исправно, а на худое угощеніе жаловаться не могутъ, ибо и у нихъ есть тщеславіе.

Дабы истребить въ своемъ имніи тунеядцевъ, всмъ, не могущимъ себя прокармливать, какъ то старикамъ и малолтнимъ, строжайше приказано ходить непремнно поміру. по какъ Правительство за хозяйство такого рода можетъ сдлать притязанія, то, чтобы не имть съ нимъ никакого дла, накрпко всмъ, отправляемымъ мною на прокормленіе именемъ Христовымъ, запрещаю сказывать, что принадлежатъ мн, а велю называться именемъ другихъ помщиковъ.

Я было выдумалъ и другое средство уменьшить между друзьями моими число безполезныхъ: всхъ стариковъ, не могущихъ исправлять никакой барщины, хотлъ было отпустить на волю, говоря всмъ своимъ знакомымъ, что долгъ всякаго признательнаго помщика вознаградить своихъ крестьянъ за ихъ труды и усердіе есть дарованіе имъ подъ старость свободы, но приказные крючки нашли указъ, которымъ будьтобы запрещается отпускать на волю людей, не могущихъ себя содержать, не давъ имъ способовъ проживать безбдно конецъ своей жизни. Такъ-то злостные кривотолки законовъ нарушаютъ права Дворянской грамоты. Однакожъ я не пропускалъ иногда случая пользоваться тми, которыхъ судьи намъ оспаривать еще не могутъ, и вотъ какимъ образомъ я ухватился за косу при первомъ случа.

Какъ хорошій хозяинъ, я торговалъ хлбомъ, прибавляя къ своему урожаю закупаемый мною у сосдственныхъ коронныхъ крестьянъ за сходную цну. Къ чему могутъ служить, по простот продавцовъ, самые невинные обороты, такъ напримръ: я принималъ хлбъ въ свою пудовку, хотя на видъ и не была она больше казенной, но имя развалистые бока и будучи сплтена изъ лыкъ, раздавалась при наполненіи во вс стороны, отъ чего накоплялись порядочные верхи. Сверхъ того, давая нуждающимся крестьянамъ деньги въ долгъ подъ залогъ еще не сжатаго хлба, а кром того пользуясь ихъ покорностію къ правительству, высылалъ на ближніе базары своихъ людей въ плать, похожемъ на солдатское, которые, пробивъ въ подвшенное чрезъ плечо лукошко, съ важностію читали бумагу, сочиняемую мною и почитаемую ими за приказъ отъ начальства, а содержаніемъ ее было, что не позволяется никому ни продавать, ни покупать хлбъ выше извстной цны, разумется, что она была для меня самая пребезъобидная, получалъ въ уплату чистое зерно съ надлежащими процентами, а такимъ образомъ могъ продавать въ годъ до трехъ тысячъ четвертей и боле.

Однажды пріхалъ ко мн купецъ, часто покупавшій хлбъ у отца моего. Цна была высокая, и потому мы не сошлись въ оной. Спустя дв недли послалъ я къ нему своего выборнаго едора Моксва, съ небольшою запискою такого содержанія:

Отецъ и благодтель,
Пафнутій Тарасьевичь!

Кто себ ворогъ, а я, братъ, сталъ самъ себ лиходемъ, за то, что тебя не послушалъ. Не попомни зла, сдлайся съ Мокичемъ, по старой дружб, какъ знаешь, а я увренъ, что ты меня не обманетъ, да и самъ, старый воробышекъ, въ убытк не будетъ. Да прізжай поскоре ко мн, мы на ладахъ опробуемъ мою домашнюю романсику. Будь отецъ родной, не замедли ршеньемъ.

Выборной мой возвратился и привезъ, какъ я ему приказывалъ, за дв тысячи кулей задатку пять тысячь рублей, съ племеннымъ отъ купца увреніемъ, что остальныя деньги получу я при нагрузк. по какъ уже начиналась распутица, то я, жаля своихъ крестьянъ и опасаясь замарать на хлб рубашку, возя его по грязной дорог, а притомъ будучи увренъ, что и на другой годъ могу продать мой хлбъ снова и безъ убытка, разсудилъ его не ставить.

Пріятель мой, не получая отъ меня ни одного куля, и видя, что время грузки почти проходитъ, прискакалъ ко мн опрометью, пняя на себя, что, имвъ дло съ молодымъ Господиномъ, прислалъ задатокъ, не заключивъ контракта и не выговоривъ неустойки.— О какомъ задатк, сказалъ я съ удивленіемъ, говоришь ты, Пафнутій Тарасьевичь? вдь ты отослалъ моего выборнаго безъ всякаго отвта, не сказавъ ни да, ни нтъ. Я такъ признаюсь, не смотря на старую дружбу, на тебя постовалъ, теперь весь хлбъ остался у меня на рукахъ, то суди, сколько мн чрезъ это будетъ убытку. Купецъ не устоялъ на ногахъ и повалился на лавку.— Какъ, вскричалъ онъ, разв не прислалъ я вамъ съ Мокичемъ пяти тысячь рублей?— Не получалъ ни копйки, отвчалъ я, перемнясь въ лиц и отступивъ три шага назадъ.— Тотчасъ послали за выборнымъ. Онъ уврялъ, что деньги отданы мн и ссылался на вс иконы. Зная, что такіе святые свидтели въ суд не пріемлются, я разгорячился, и, чтобъ поддержать свою честь, избилъ Мокича, какъ каналью.

Начались суды и слдствія, съ меня потребовали объясненіе. Я отвчалъ, что денегъ отъ купца Тарасьева никакихъ и ни черезъ кого получаемо мною не было. Что врить крпостнымъ людямъ безъ узаконенныхъ Правительствомъ актовъ, никто не долженъ, что я самъ, какъ изъ записки моей, Тарасьевымъ представленной, видно, полагался на его опытность, и ждалъ окончательнаго ршенія при личномъ съ нимъ свиданіи, а потому ежели и произошли какія либо ему убытки, то онъ долженъ ихъ отнести на счетъ своей неосмотрительности. Я заключилъ, что какъ помщикъ, пекущійся о благонравіи своихъ крестьянъ, никакъ не желаю защищать своего выборнаго едора Мокева, а потому и предаю его полному дйствію законовъ, надясь, что точность ихъ и правосудіе не упадутъ никогда на главу невиннаго.

едору Мокеву, ссылаясь на какую-то статью изъ Уложенія, ни въ чемъ, выводимомъ на меня, не поврили, а потому и опредлили его, яко въ сильномъ подозрніи состоящаго, сослать на поселеніе. Воображая, что Русскіе не Швейцары, тоскою по отчизн сдлаться больны не могутъ и отъ того не умираютъ, я не противился сему ршенію тмъ боле, что и любезному другу моему Пафнутію Тарасьевичу тоже таки досталось. Потерявъ пять тысячъ рублей, и кром того будучи принужденъ заплатить неустойку, онъ объявилъ себя банкротомъ. Его посадили въ тюрьму, яко купца не осторожнаго. И подлинно неосторожность, торгуя на половину въ долгъ, врить, кому ни попало!

Приходскій мой Священникъ, который изъ ученыхъ, правду говоритъ, что разумъ человческій никогда совершенства не достигаетъ, что ему ошибки свойственны, и что по сему на всякій случай остеречься не можно, но я не нахожу никакой выгоды разбирать сіе противорчіе Богослововъ съ юриспруденттами.

ГЛАВА VII.
Братская любовь.

Однажды купилъ я у крестьянина лошадь. Старшій мой братъ пріхалъ ко мн вскор посл того. Что это у тебя за прибылая, спросилъ онъ, осматривая мою конюшню и усмхнувшись, то есть прищуривъ глаза и раздвинувъ ротъ такъ, что дв его щеки нависли черезъ подгалстушникъ. Нтъ, мой другъ, отвчалъ я, не думай благаго, много ужъ я имлъ дла съ судьями, это хотя недоморощеная, но своя кровная. Я только сего дня купилъ ее у мужичка, при всхъ и за хорошую цну.— Продай мн, сказалъ братъ, ты, чай, не возмешь съ меня лишняго?— Мы скоро сладились и я уступилъ ему мою покупку за сто двадцать рублей. На другой день по утру братъ отъ меня ухалъ. Надобно же быть случаю: крестьянинъ, продавшій мн лошадь, встрчается съ нимъ на дорог, верстахъ въ пяти, и вскрикиваетъ: вотъ мой гндко!— Какъ твой гндко, спрашиваетъ братъ, кому ты его продалъ?— Крестьянинъ выговорилъ мое имя.— За сколько?— За семдесять рублей…. Братъ ворошился и вошелъ ко мн съ запальчивостію. Перебравъ имена всхъ разбойниковъ, плутовъ и мошенниковъ съ ихъ титулами, прозвищами и привилегіями и истощивъ свою память, онъ еще не сказалъ, о чемъ шло дло. Но я догадался, какая муха его укусила, и потому хладнокровно далъ пройти первому потоку ругательствъ, потомъ, остановивъ его на роздых, сказалъ: любезный братъ! не пришло ли теб въ голову, что ты ухалъ, не простясь, а потому и воротился благодарить хозяина за угощенье?— Что съ тобой сдлалось?— Ты еще мн ничего не сказалъ, кром колкостей и оскорбленій. Судья праведный! вдь ты цлое трехлтіе сидлъ за зерцаломъ и знаетъ, что безъ допроса ни кого не скутъ, не рубятъ.— Ты ли мн продалъ лошадь, сказалъ братъ, приходя нсколько въ себя?— Я.— За свою цну?— За свою.— То есть купивъ за семдесятъ, взялъ сто двадцать?— Да семдесять рублей, отвчалъ я, была цна крестьянская, а я взялъ съ тебя свою цну — дворянскую.

Братъ мой былъ отходчивъ и началъ смяться, мн и самому стало любо. Я оставилъ его снова обдать и опробовать кое-чего домашняго. Къ вечеру мы подвеселились. Правду говорятъ, что вино открываетъ сердце человка, душа братнина вышла къ нему на языкъ безъ епанечки, и онъ мн признался, что ежели бы я взялъ съ него и полтараста рублей за лошадь, то онъ бы въ убытк не былъ. Лошадку, продолжалъ онъ, купилъ я для брата. Набираю тройку. Отъ тебя таиться нечего. Хочу женить Ваську.— На комъ?— Онъ намекнулъ мн про невсту.— Помилуй, братъ, вскричалъ я, что за дрянь пришла теб въ голову? Вдь это бдная, больная вдова и старше брата годами пятью!— Мн такую и надобно, отвчалъ добросердечный простачокъ, того и гляжу, что Василій вздумаетъ жениться, у него порядочное имніе, за него можетъ пойти невста, которая иметъ связи и умъ, заставитъ его раздлиться и оставить меня одного, а слдовательно лишить меня доходовъ, которые получаю, общитывая роднаго. Самъ посуди теперь, не лучше ли женить его заране на такой, которую можно будетъ держать въ рукахъ и быть твердо уврену, что наслдниковъ, кром насъ съ тобою, у брата не будетъ.

Еще не разсказалъ онъ и половины своего прожекта, какъ я смекнулъ, что выдумка его очень благоразумна. Одобривъ отъ всей души такое благое намреніе, спросилъ я, чтожъ? Все ли дло слажено?— Брата я уже уговорилъ, отвчалъ мн опекунъ, ты знаетъ, что у него сердце пренжное, да невста плохо поддается, все ссылается на слабость здоровья и привычку къ независимой жизни.— Это мое дло, перебилъ я, не давай только простывать Васьк, а я вдову уговорю.

На другой день мы выхали вмст, братъ домой, а я ко вдов.

Пріхавъ въ ней, я привезъ небольшіе гостинцы и началъ говоришь съ чувствительностію и съ сердечнымъ умиленіемъ о благополучіи, какое она можетъ доставить моему брату. Ей сначала показалось не много удивительно, что объ этомъ больше слышитъ отъ насъ, Нежели отъ самаго жениха. Тутъ мое краснорчіе, поддерживаемое книжными выраженіями, полилось ркою., Истинная любовь, сказалъ я, робка и застнчива. Братъ мой, не будучи увренъ въ вашей къ нему снисходительности, страшится быть предъ вами откровеннымъ, ему ужасно терять надежду, которая одна остается его утшеніемъ. Въ нершимости, что начать, онъ просилъ сперва брата, а потомъ меня быть за него предстателемъ. Трудно было бы противишься, видя его слезы и отчаяніе, но для меня довольно и одного слова, чтобы склониться на его желаніе. Никогда безъ восхищенія не могу я представить себ того удовольствія, какимъ наполните вы все наше семейство, ршась ощастливить его, ставъ намъ единокровною. Извините моей нескромности, я не могу быть неоткровеннымъ, говоря съ особою вашихъ достоинствъ. Кроткій нравъ, благоразуміе, любовь къ порядку и хозяйственная предусмотрительность суть качества, вамъ врожденныя, они поселятъ между нами совершенное блаженство и семейственное счастіе. Съ нашей стороны попеченіе о сохраненіи вашего здоровья и готовность безусловно повиноваться вашимъ приказаніямъ будутъ непрерывными свидтелями нашей къ вамъ признательности и благодарности. Оставаясь навсегда госпожою въ нашемъ дом, вы усладите наше одиночество, ибо старшій братъ по лтамъ своимъ уже не можетъ думать о женидьб, и по образу мыслей на сіе никогда не ршится, я же, испытавъ несчастіе, которое вчно будетъ таиться въ моемъ сердц, далъ Богу зарокъ прожить остатокъ вка моего въ печальномъ одиночеств и утшать себя единственно благополучіемъ своихъ родственниковъ.’ — Тутъ не пощадилъ я ни клятвъ, ни увреній, чтобы выиграть мои процессъ, и вдова склонилась на мою сторону.

Избгая излишнихъ расходовъ, разсказовъ и пересудовъ, черезъ недлю мы съ играли украдкою свадьбу, а черезъ мсяцъ стали брату Василью внушать, что въ выбор мы вс ошиблись, что вдова насъ провела, что въ женитьб счастіе ему не послужило, что жена его больше больна, нежели мы ожидали, а притомъ, кажется, проста, злаго характера и подозрительнаго поведенія. Хотя во всхъ сихъ наущеніяхъ было столько же смысла, сколько и правды, но братъ намъ поврилъ и, выведши для всхъ очень выгодное заключеніе, согналъ жену со двора.

Для всхъ, говорю я, выгодное заключеніе, и вотъ почему. Себя избавилъ онъ отъ женщины, которая начинала уже ему наскучать. Старшаго брата оставилъ въ полной увренности, что съ нимъ длиться уже не будетъ и изъ-подъ учета его не выдетъ. Мн открылась надежда получить часть его наслдства, ибо въ смерти и живот Богъ воленъ. Равнымъ образомъ и жена его не осталась безъ выгоды: ибо полученные ею отъ насъ подарки отняли мы у все не вс, а кром того получила она, чрезъ замужство съ братомъ, право на состраданіе такъ называемыхъ добрыхъ людей, а потому справедливо, что братъ въ семъ случа поступилъ согласно и съ здравымъ смысломъ, котораго хотя у него и нтъ въ избытк, но по ремеслу его больше ему и не надобно: онъ стихотворецъ. Я помщаю здсь одно сочиненьице, которое онъ называетъ своимъ. Изъ онаго можно видть, хотя и не весь братнинъ складъ, но по крайней мр характеръ и образъ его мыслей.

ГЛАВА VIII.
Посланіе къ брату и другу.

Ты поживаешь, братъ, спокойно въ М….с,

И роешься, какъ мышь въ круп, въ казенномъ лс,

Иль съ раннею зарей выходишь на базаръ,

Чтобы въ три-дешева скупивъ себ товаръ,

Обмрить, общитать подслпаго Мордвина.

Ко мн же, другъ и братъ, не такъ щедра судьбина.

Изъ лакомства ведя съ роднею знатной связь,

Въ Губернскомъ город топчу я нын грязь.

Таскался съ утра въ тулуп, нанкой крытомъ,

Къ иному я бгу съ почтительнымъ визитомъ,

Другому, приводясь роднею въ сватовств,

Спшу о томъ сказать при первомъ торжеств,

И правда, иногда за два иль три визита.

Примолвивъ на обдъ, попотчуютъ до сыта,

Тогда-то, присчитавъ себя въ число родныхъ,

Со всхъ хватаю блюдъ и мъ за четверыхъ,

Потомъ дня черезъ два захавъ вновь съ поклономъ,

Хвалюсь на улицахъ знакомствомъ съ знатнымъ домомъ.

Но сытые пиры, знакомство и родня,

Коль нечего съ нихъ взять, не лестны для меня.

Въ Губернскомъ город, гд люди плутоваты,

Щечиться способы бываютъ рдковаты,

Однакожъ кое-какъ, назадъ тому пять дней,

Взыскалъ меня Господь десницею своей!

На улиц Лядской есть домъ уединенный,

Заборомъ отъ другихъ и врагомъ отдленный,

Я нанимаю въ немъ съ прихожею покой.

Хозяинъ старичокъ пребдный и слпой,

(Онъ прежде былъ въ суд какомъ-то Засдатель)

Дружище истинный и старой мой пріятель,

О праздник меня на завтракъ пригласилъ.

Когда я у него порядкомъ закусилъ,

Мн бросилась въ глаза серебряна солонка,

Я могъ бы взять ее со столика тихонько:

Хозяинъ мой былъ слпъ, сказалибъ на слугу,

Но вздумалъ, что ту вещь достать себ могу

Я способомъ инымъ и больше благороднымъ,

Собрался я тотчасъ съ искуствомъ, мн природнымъ,

И вдругъ перемнивъ и тонъ и разговоръ,

Сказалъ хозяину:, у васъ есть въ дом воръ.’ —

Здсь не достаетъ двухъ четвертушекъ. Однажды въ торопяхъ я употребилъ ихъ на обертку двухъ ветхихъ ассигнацій, конечно симъ средствомъ я далъ братнинымъ стихамъ ходъ въ свт, но теперь желалъ бы ихъ имть у себя, потому что въ нихъ описывался преостроумный денежной оборотъ. Я разскажу его на память вкратц, то есть прозою. Что касается до стиховъ, то отъ рифмъ всякая матерія становится покрайней мр вдвое пространне, ибо, по моему мннію, всегда одинъ стихъ пишется для смысла, а другой для римы.

Братъ началъ выводить, что для отданія о праздник визитовъ знатнымъ Господамъ, которые вс ему пріятели, какъ слдуетъ въ мундир, занялъ онъ у одного, тожъ стараго друга, треугольную шляпу. Разшаркавшись, продолжалъ братъ, со всею знатью, я зашелъ къ теб, моему другу и чужую шляпу забылъ здсь. Хватившись се на другой день и стыдясь тебя безпокоить сею малостію, я разыскивалъ потихоньку и наврное полагаю, что завладлъ ею слуга, который за тобою ходитъ, я бы и молчалъ, да пріятель, одолжившій меня сею вещію, сталъ се требовать обратно, и я долженъ теперь купить новую.— Дивлюсь этому, сказалъ старикъ, не много подумавши, человкъ, на котораго вы имете подозрніе, служитъ мн десять лтъ, а людямъ подобнымъ мн — безъ глазъ, надобенъ слуга надежный, и я по сію пору не имлъ случая уединишься въ его врности. Но чтобы показать вамъ, какъ для меня чувствительна ваша потеря, и сколько я цню слова ваши и дружбу, то подозрваемаго вами человка сего дня ссылаю со двора, и берусь заплатить за понесенный вами убытокъ.

Братъ поймалъ старика на слов и требовалъ десяти рублей. Подождите денегъ до первой выдачи мн пансіона, отвчалъ слпецъ, ибо я не имю теперь почти ни копйки.— Когда вамъ угодно, перервалъ братъ, то я найду средство купить новую шляпу и сверхъ того доставишь вамъ нсколько денегъ, въ которыхъ подлинно вы можете нуждаться, а особливо теперь, въ праздничное время.— Вы меня много обяжете, сказалъ старикъ, только какимъ образомъ?— Это очень просто, говорилъ братъ, передъ вами стоитъ серебряная солонка, да еще и позолоченая внутри, за нее могутъ дать рублей двадцать, а на что вамъ она?— Лишь былабы хорошая соль, можно посолить хлбъ и изъ глиняной. Еще ежели бы вы могли увеселяться блескомъ сего металла, который впрочемъ я презираю, но для васъ сія роскошь совершенно безполезна, а т, которые придутъ постить васъ, конечно займутся боле вашей бесдой и ласковымъ угощеніемъ, нежели посудою, которую вы передъ нихъ поставите.

Старикъ махнулъ рукою, а братъ, хваля своего хозяина за равнодушіе къ роскоши, положилъ солонку въ карманъ.

На другой день повезъ онъ ее къ дяд, человку зажиточному и простому. Любезный дядюшка, сказалъ онъ, вынувъ солонку и поставя на столъ. Непомните ли вы Засдателя, который ослпъ тому лтъ десять и принужденъ былъ оставишь за тмъ должность.— Какъ не помнить, вскричалъ дядя, мы съ нимъ служили вмст. Вотъ, прямо добрый и честной человкъ!— Ахъ! Ежели бы вы знали, говорилъ племянникъ съ глубокими вздохами, въ какой бдности онъ нын живетъ! Въ Христовъ праздникъ, несчастный не иметъ ни копйки денегъ и только что у меня разговлся. Онъ просилъ меня продать эту солонку. Сколько я сожалю, что теперь самъ деньгами почти не богаче его. Я бы заплатилъ ему самую дорогую цну за эту бездлицу.— Отдай се опять назадъ, сказалъ дядя, вынимая пятидесяти рублевую ассигнацію, и упроси его принять эту небольшую сумму отъ стараго друга, увривъ его, что я самъ заду къ нему сощитаться. Братъ, превознося до небесъ великодушіе и щедрость своего дяди, поклялся, что завидуетъ ему, не могши поступишь такимъ образомъ.

Возвратясь домой, изъ полученной суммы онъ отдалъ своему хозяину десять рублей, хвалясь умньемъ продавать старое серебро.

Такимъ образомъ въ одинъ разъ онъ получилъ и солонку и сорокъ рублей.

Что касается до посщенія дяди, то брать этаго не боялся: ибо былъ увренъ, что старый болтунъ, поговоривши часа четыре о всякой всячин и сдлавъ кругъ по городу, забудетъ непремнно и стараго друга и свою щедрость.

Братъ такимъ образомъ заключаетъ свое посланіе:

На свт безъ прорухъ прожить никакъ не можно,

И раноль, поздно ли обманутымъ быть должно,

Ктожъ можетъ запретить обманывать и намъ?

Въ нюжъ мру мрите, возмрится и вамъ.

Страшися казней всхъ отъ общаго разврату,

Могущихъ быть теперь на будущу уплату,

И чтобы съ ближними вести безвредный счетъ

Намъ должно у другихъ въ проворств брать передъ.

Такъ опытный судья, искусно судъ вершая,

И штрафа тяжкаго наврно ожидая,

Беретъ съ просителя, заранй разсчитавъ,

Чтобъ стало за труды, на протори и штрафъ.

Не думая о томъ, что тяжбу проигравшій,

И уголъ, гд рожденъ, безвинно потерявшій,

Пристрастный судъ его грабительствомъ зоветъ,

И мщенія прося на небо вопіетъ.

Но что я заврался?— Читаю поученье

Предъ тмъ, къ кому готовъ и самъ идти въ ученье,

Предъ тмъ, кто доказалъ стократно на длахъ

Все то, о чемъ мечтать я смю лишь въ стихахъ,

И слдуя его стезею многотрудной,

Хвалиться не стыжусь добычею толь скудной….

Искусный пріобртатель, котораго разные обороты служатъ содержаніемъ сихъ записокъ за нсколько лтъ предъ, симъ отошелъ изъ сей временной жизни въ вчную. Провиднію не угодно было сподобить его смерти истиннаго Христіанина: ибо параличь прекратилъ вкъ его въ то самое время, когда духовникъ, слдуя порядку исповди, приближался къ десятой заповди. Такимъ образомъ скончался онъ, не принеся раскаянія въ нарушеніи справедливости противу своего ближняго. Братья его послдовали за вилъ вскор. Имніе ихъ нсколько времени считалось выморочнымъ, но одинъ Шляхтичъ Житомирской Губерніи, доказавъ судебнымъ порядкомъ, что нсколько согласныхъ литеръ его фамиліи сходны съ находящимися въ прозваніи покойныхъ, получилъ посл нихъ наслдство. Въ одной амбарушк, между топами разныхъ счетовъ, нашелъ онъ сіи записки, и поставилъ себ въ обязанность сдлать ихъ извстными, ибо по его мннію, умолчать о поступкахъ людей, прожившихъ свой вкъ ко вреду себ подобныхъ и предать забвенію гнусныя дла ихъ значило бы то же, что не предостеречь приближающагося къ опасности, не подать руку помощи утопающему и оставить безъ вниманія вопль погибающаго отъ грабителей.

К. А. Гундоровъ.

‘Заволжскій Муравей’, NoNo 6—8, 1832

ЗАПИСКА СКОПИДОМА.

ГЛАВА 1-я.Моя неопытность.

ГЛАВА II.Первый опытъ присутствія духа?

ГЛАВА III.Дальнйшія пріобртенія.

ГЛАВА IV.Военная служба.

ГЛАВА V.Служба офицеромъ.

ГЛАВА VI.Домашнее хозяйство.

ГЛАВА VII.Братская любовь.

ГЛАВА VIII.Посланіе къ брату и другу.

Читайте также: