Заметка, Розанов Василий Васильевич, Год: 1895

Время на прочтение: 3 минут(ы)

В.В. Розанов

Заметка
&lt,О речи Николая II 17 января 1895 г.&gt,

Русские подданные имеют нечто более,
чем права политические: они имеют
политические обязанности.
М. Катков

Слова Государя о Самодержавии, сказанные представителям русских земств и городов в речи 17 января, как носятся слухи, были вызваны некоторыми пожеланиями, — адресами ли, просьбами ли или еще чем, не знаем, — о даровании России конституции и, быть может, парламентаризма. Если да, мы решаемся сказать об этом несколько слов, замешивая слова свои в эти парламентские голоса, как голос также русского человека, имеющего право говорить от имени земли своей не меньше каждого другого.
Россия не желает парламентаризма и конституционализма, — ни теперь, ни завтра, и никогда не желает, наконец, она не может, бессильна, бесправна желать его в данном, живущем теперь поколении людей, и если бы Государю, за подписью 115 миллионов человек подданных была выражена просьба в этом смысле, он не только вправе был бы, но и обязан был бы отвергнуть ее, охраняя право 115 биллионов русских подданных, какие имеют родиться в пределах нашей территории, в границах нашей истории.
Самодержавие — это возможность всего, это — сила на все, создаваемая не ad hoc, для этого или того случая, но заранее припасаемая в долгих поколениях людей и до времени хранимая, мы хотим сказать — хранимая до момента, когда она может неожиданно потребоваться и тогда начнет действовать. Этот запас мощи стоил труда и пота биллионам умерших людей на нашей земле, они трудились вовсе не для поколения людей 1895 года, или 1870—1920 годов, честно трудясь над этим великим вековым созиданием, они вовсе не думали об этом поколении, пренебрегли им, презрели его как слишком краткий и преходящий момент, они созидали эту чрезмерную власть как всегда нужную, всегда могущую потребоваться — по их оценке жизни, взгляду на дела, заблуждения, доблести и пороки людей. В нашей истории это то же, что на нашей территории могучие хребты Кавказа и Сибири, что именно они несут в себе — мы знаем лишь отчасти, пользуемся по мере нужд своих этими частью известными средствами, но истребить их до конца, срыть эти хребты, опустошить их, ничего от них не оставить потомству мы, если бы даже и могли — были бы не вправе. Так и от безграничной мощи государей наших мы можем пользоваться, но как возможность всего — удалить ее в нашей истории, отнять у следующих поколений русских людей мы не можем, и даже Государь, ныне царствующий, не мог бы этого сделать. Он мог бы лишь от себя и за себя уменьшить эту власть, т.е. сю не пользоваться, Он мог бы не притрагиваться к великому рычагу нашей истории, к которому подведен Проведением — не шевелить его, не трогать его, но сделать, чтобы его не было — так бы Он мог? И если б мог, то был ли бы в праве? Самодержавие историческое Он держит в руках Своих, пока Бог продлит Его дни, но Он не обладает им и унести его с Собою в могилу не может.
3—4 земства, или 30-40 земств хотели бы, чтоб его не было, птицы, сидящие на вершине дуба, нажити, раскинувшиеся на склоне горного хребта, протестуют, для чего этот дуб, для чего этот горный кряж? Что ответить на это, кроме того, что это ‘бессмысленно’? Так и ответил в великом милосердии Своем Государь. Но я, гражданин, я — сын земли своей, одна многобиллионная частица своей истории — оскорблен и негодую, если неудачная попытка сделать фальшивый денежный знак, наказывается как попытка уменьшить благосостояние народное, то не наказуемая ли со всею бурей страстей, вихрем негодования, глубиною мщения попытка уменьшить некоторое высшее благо в бытии историческом для всех поколений человеческих, имеющих придти?
Где же закон о неоскорблении святынь? В чем его действие? Я живу этими святынями духовно, как физически живу светом солнца, и кто вправе его или их закрыть от моих глаз? Прощение есть почти всегда наказание некоторого невинного, и мне непонятно, за что я наказан.
Впервые опубликовано: Русское Слово. 1895. 16 февр. No 45.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека