ЗАДАЧИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИИ
ЗАДАЧИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИИ
I
II
III
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Задачи национальной демократии, Бердяев Николай Александрович, Год: 1917
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Бердяев, Н.А. Падение священного русского царства: Публицистика 1914—1922
М., ‘Астрель’, 2007.
Так называемая ‘революционная демократия’ претендует говорить от лица русского народа и хотела бы представлять Россию в переговорах о мире. И это есть основная ложь и подмена наших революционных дней. Подлинного народа в ‘революционной демократии’ нет. Не поразительно ли, что в демократическом Временном Совете Российской Республики был всего один крестьянин и что этот крестьянин сидел на крайней правой, как представитель союза земельных собственников? В советах крестьянских депутатов сидят не русские крестьяне, а наехавшие из-за границы интеллигенты, чуждые русскому народу. Имеет ли наша ‘революционная демократия’ органическую связь с Россией? В ней нет ничего русского. Нельзя сказать, чтобы представители ‘революционной демократии’ не были патриотами и не имели родины. Но родина их не Россия. Наша родина существует тысячу лет. Их родина существует всего полгода с чем-то, их родина — революция. Они — не русские патриоты, а патриоты революции и революционного народа. За эти месяцы у нас родился не только революционный патриотизм, но и самый крайний революционный шовинизм. ‘Революционная демократия’ также кричит ‘шапками закидаем’, как прежде кричали старые русские шовинисты. Все народы мира хотят подчинить воле русской революции. Революционная демократия видит в русской революции свет с Востока, который должен просветить все народы Запада. Но свет этот, долженствующий покорить весь мир, выражается исключительно в потоке слов, выветрившихся и опошлившихся, вроде ‘без аннексий и контрибуций’, ‘самоопределение народов’ и т. п. Все это самодовольное пустословие уже полгода деморализует и разлагает русский народ и русскую армию. Интернационализм на русской почве есть вывернутый наизнанку германский национализм или национализм инородцев, населяющих Россию. Но по свойственной русским пассивности и по характерной для русских одержимости многие русские переживают этот интернационализм, как русский революционный мессианизм. Этот революционный мессианизм нанес уже тяжелые раны русской национальной душе и национальному телу. Революционное самомнение унизило Россию и утеснило русский народ, подчинив его чуждым началам. Революция больно ударила по русскому национальному чувству и многие уродливые явления ее должны вызвать здоровую реакцию инстинкта национального самосохранения и инстинкта национального творчества.
В России должна наконец образоваться здоровая национальная демократия с сильным инстинктом национального самосохранения, с глубоким чувством связи с прошлым русской истории, с широким базисом в народной массе, с решительным социальным реформизмом в своей программе. Национальная демократия будет иметь органическую связь с подлинным русским народом и будет выражать его духовный облик. Необходимо подчеркнуть, что речь идет не об общенациональном, как теперь любят выражаться, а о национально-русском демократическом течении. От роста и кристаллизации такого течения в значительной степени будет зависеть будущее России. В наших политических и социальных группировках есть зияющая пустота, которая должна быть наконец заполнена. Там, где должно народиться новое течение, там — самая важная, самая центральная, самая огненная почва русской жизни. В той точке, в которой народится национальная демократия, пробудится русская народная стихия. Нужно наконец признать, что все наши партии в значительной степени представляют фикции и за ними скрыто совсем не то, что он выставляют в своих лозунгах. Русской народной основы в конце концов нет ни в одной из наших партий. Но многие из них спекулируют на темных народных инстинктах и на самых грубых интересах минуты. Поразительно, что в существующих группировках нет группировки наиболее реальной и существенной, которая должна была бы составлять ядро всего будущего России, нет национальной, русской группировки. Русское оказалось забитым и затертым в России в момент великого исторического перелома. Революционную стихию эксплуатируют для нерусских целей, враждебных нашей национальной личности.
Государство российское объемлет много национальностей и существует оно не только для русских, но и для всех населяющих ее народностей. Но русская и даже точнее великорусская национальность составляет то крепкое и мощное ядро, которое создало русское государство и русскую культуру, она есть субъект русской истории. Вокруг этого ядра нарастало и расширялось все многоплеменное государство наше. Русский народ излучал вокруг себя энергию, которая государственно и культурно объединяла и образовывала великое целое. Он покорял другие национальности не насилиями только и войнами, но и своим великим языком, своей великой литературой, перед которой склоняются даже те народности, которые хотели бы отделиться от русского государства и изрыгают хулу на русское племя. Русская культура оказалась той высшей культурой, которая приобщала более слабые и отсталые расы России к высшей духовной жизни, а могущественное и огромное русское государство защищало многие народности и давало им формы государственного бытия. Было бы вопиющей несправедливостью рассматривать великодержавный народ русский как насильника и утеснителя и отождествлять его роль с насильнической политикой старой власти.
Нельзя понимать формально принцип самоопределения народов. Это самоопределение должно быть соразмерно с реальным весом, с духовной и материальной силой народов. И вот силу и вес русской национальности нельзя сравнивать с силой и весом других национальностей, населяющих Россию. Поистине русская национальность есть царственная и господствующая национальность. У русского народа есть избыточная сила, которой он должен не утеснять, а одаривать другие народы России, давая им защиту своего огромного государства, блага своего огромного хозяйственного организма и ценности своей духовной культуры. Нельзя допустить того поношения русского народа со стороны всех инородцев, которое замечается в эпоху революционного кризиса. В прошлом русский народ был не только утеснителем, как хотят теперь представить, он был и подателем благ, он приобщал мелкие народы к великой исторической жизни. И вот в момент великого исторического перелома само существование русской национальности подвергается сомнению, она оказалась не организованной и даже право ее на организованность отрицается. Русское национальное сознание поражено болезнью и ослаблено. Русские слишком привыкли быть под официальной охраной и слишком всегда возлагались на городового. Одни были очень довольны тем внешне привилегированным положением, которое создалось для них властью, другие же стыдились быть русскими из-за этого привилегированного положения. Но русская энергия, русская самодеятельность была подорвана и у тех, и у других. И вот, когда пала старая опека, когда сняты были городовые, то русский народ оказался совершенно дезорганизованным и слабым, он чувствует себя как бы чужим у себя на родине, в собственном государстве, на собственной земле. Все другие национальности недурно организованы, проявляют большую энергию и предъявляют непомерные притязания. Русская национальность существует лишь в качестве гражданства, в то время как другие национальности существуют и как организованные, отстаивающие себя национальности, и как российское гражданство, т. е. представлены с удвоенной силой. И это не может не повести к ослаблению русской национальности. Она повсюду оказывается представленной не пропорционально своему историческому значению. Русское государство, которое призвано служить русской идее в мире, может превратиться в обесцвеченное государство национальностей, и русская культура может сделаться обесцвеченной интернациональной культурой, в которой нельзя уже будет узнать русского духовного образа. Такое положение подвергает опасности самое существование единой, великой России с единой неповторимой индивидуальностью и единой и неповторимой миссией в мире. Русские слишком тяжело расплачиваются за грехи старой власти. В русском народе не хотят видеть объединителя и творца, видят лишь насильника.
В свободной России возникает русский национальный вопрос, который был замутнен насильнической национальной политикой старой власти. Теперь можно уже и должно ставить этот вопрос по существу, без всякой ложной моральной рефлексии. Основной и неотложной представляется Мне организация русской национальности как того ядра, которое должно сохранить единство России и создать возможность перехода к новой жизни в связи с заветами русской истории. В важности этой задачи особенно убедили меня немногие заседания комиссии по национальным вопросам кратковременного Совета Российской Республики1, которую можно было бы назвать комиссией по разделу России. Русская национальность имеет свой единственный духовный облик, отразившийся в русской религиозности, в великой русской литературе, запечатленный на всей русской культуре, и облик этот не может исчезнуть из мира, не должен раствориться в российском интернационализме, он нужен и ценен для всего мира. Если у нас не будет сознательной организации русской национальности, которая подчинит себя великой идее, то оскорбленное национальное чувство, не просветленное и ничем не руководимое, может вылиться в погромное и насильническое движение. Еврейские погромы и сейчас уже происходят и могут принять самые безобразные формы, позорящие русский народ. Здоровый национализм ничего общего не должен иметь с человеконенавистничеством.
Организованная и просветленная национальная демократия должна создать условия жизни, в которых возможно было бы содружество русского народа со всеми населяющими Россию народами. Все народы России должны получить культурную автономию, но с сохранением централизованного единства Великой России. Русский народ не есть один из народов, населяющих Россию, он и есть Россия, он придает России ее неповторимый облик. Россия не есть сборная страна, не есть соединение разных национальностей. Россия родилась в мире для осуществления какой-то единой русской идеи. И в этой великой и обширной идее нет ничего утеняющего и давящего, она — благостна для всех народов русской земли и для всего человечества, в ней есть универсальность. Но для того, чтобы русский народ мог осуществить в мире идею, он должен быть силен, должен обладать могущественным государством, должен чувствовать себя единым народом и настоящим хозяином своей земли. Движение, которое возникнет на почве пробуждения русского сознания, не может быть по преимуществу движением господствующих, имущих классов, оно должно идти в глубь народной России. Не может оно быть и по преимуществу интеллигентским движением, хотя во главе его должна стоять национальная интеллигенция — носительница национального разума и национальной совести.
Национальной партии у нас не существует, хотя есть элементы, из которых она могла бы образоваться. За неимением национальной партии эту роль у нас исполняет партия народной свободы. Но партия эта не имеет в себе национальной сущности и лишена народного базиса. Она слишком для этого академична. Это — государственная партия, и национальной она стала в силу внешних условий войны и революции по политической своей тактике. Партия народной свободы не столько национальна, сколько общенациональна. Она национальна в российском, а не русском смысле этого слова. И еще нужно сказать, что партия эта — очень демократична по своей программе, но недостаточно демократична по своей психологии, она не входит в толщу народной жизни, не затрагивает никаких сердечных струн в народной душе. Я признаю заслуги этой партии за эти тяжелые месяцы, ее стойкость, ее высокий интеллектуальный уровень. Но причину слабости этой наиболее организованной и наиболее отстаивающей государственно-национальную политику партии нужно искать в отсутствии широкой и крепкой народной, национальной основы. Такие выражения, как ‘левее’ или ‘правее’ кадетов представляются мне пошлыми и пустыми, в словах этих нет ничего существенного и реального. Пора бы уже нам освободиться от власти слов и перейти от поверхности всякого движения ‘влево’ и ‘вправо’ к движению вглубь, где ‘левость’ и ‘правость’ теряют всякий смысл. Но по поверхностной и условной терминологии та национальная демократия, о которой я говорю, будет ‘левее’ кадетов по своей связи с народной массой и по своей социальной программе, включающей элементы реформаторского социализма, и в то же время ‘правее’ кадетов но своему резко национальному характеру, по признанию иерархического начала, по своей связи с историческим прошлым России, так как будет заключать в себе элементы консервативной связи времен и почитание религиозных и национальных заветов отцов. Образование истинной национальной демократии в России предполагает совсем другую духовную почву, совсем иное миросозерцание, чем то, которое господствует в наших интеллигентских кругах и навязывается народным массам. Революционное миросозерцание не может не быть поверхностным, оно всегда лишено глубокой духовной почвы. Революционизм может быть лишь моментом, он не может быть длительным состоянием. И в самой первооснове революционной демократии лежит ложное предположение, что возможна и желанна перманентная революционность и что революционность является творческим началом. Но новая демократия должна наконец преодолеть революционность и превратиться в творческую национальную демократию. Это будет победа начал организующих и созидательных над началами дезорганизующими и разрушительными. Национальная демократия должна иметь другие духовные основы, чем те, на которых покоятся все наши партии, и основы эти могут быть лишь религиозными.
Народоправство. 1917, No 16, ноябрь, с. 5-7.
1 Точнее: Временного совета Российской республики, больше известного под названием ‘Предпарламент’, который был образован на заседании президиума Демократического совещания 20 сентября (3 октября) 1917 г. Открылся Предпарламент 7 октября и продолжал свою работу 25 октября (6 ноября). Заседания Предпарламента происходили в Мариинском дворце (резиденции бывшего Государственного совета). По неполным данным в состав Предпарламента входило 313 депутатов (из расчета 15%) от каждой фракции и группы) Демократического совещания, затем численность его увеличилась до 555 человек, так как в его состав вошли представители так называемых цензовых и общественных организаций и учреждений. Партийный состав Предпарламента был следующим: эсеров — 135, меньшевиков — 92, энесов — 30, кадетов — 75, большевиков — 58. Председателем Предпарламента был избран эсер Н.Д. Авксентьев. О своем участии в работе Предпарламента Бердяев впоследствии написал в своей ‘философской автобиографии’: ‘Я почему-то попал от общественных деятелей на короткое время в члены Совета Республики, так называемый Предпарламент, что очень мне не соответствовало и было глупо. Я там увидал революционную Россию всех оттенков. Было много старых знакомых. Мне мучительно было видеть людей, раньше преследуемых, живших на нелегальном положении или в эмиграции, в новой роли людей у власти. У меня всегда было отвращение ко всякой власти. Я был настроен так воинственно, что не захотел поздороваться с моей старой знакомой А.М. Коллонтай’ (Бердяев Н.А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. М., 1991, с. 229). См. также: Суханов Н.Н. Записки о революции. М., 1992, т. 3, с. 233-258, 324-325.