Забытый русский писатель, Черняева Татьяна Георгиевна, Год: 2013 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

Татьяна Черняева

Забытый русский писатель

О собрании сочинений Георгия Гребенщикова

Гребенщиков Г. Д. Собрание сочинений в шести томах. — Управление Алтайского края по культуре и архивному делу, Государственный музей истории литературы, искусства и культуры Алтая. — Барнаул, 2013.

Имя прекрасного русского писателя Георгия Дмитриевича Гребенщикова мало о чем говорит современному читателю. К великому сожалению…

А когда-то, в начале двадцатого века, о его творчестве с восторгом отзывались Максим Горький, Владимир Короленко, Александр Куприн. Великий Фёдор Шаляпин называл произведения Гребенщикова ‘золоторокотными сказаниями о нашей матери-России’, а о романе ‘Чураевы’ говорил: ‘Когда я читаю ‘Чураевых’, я горжусь, что я русский, и сожалею, что я не сибиряк’.

Оказавшись в эмиграции, Георгий Дмитриевич продолжал жить Сибирью и мечтал, конечно, о том времени, когда его произведения вернутся на милую ему родину. Но возвращение это непростительно задержалось. Были отдельные публикации, книги, но лишь недавно в Барнауле вышло шеститомное собрание сочинений Г. Д. Гребенщикова. Впервые в России.

Событие для литературной жизни Сибири очень знаменательное. Большой вклад в издание шести томов Г. Д. Гребенщикова внесла Т. Г. Черняева, которая занималась составлением и подготовкой текста. В этом номере мы публикуем ее статью, посвященную творчеству замечательного писателя, а в следующих номерах еще не раз вернемся к творчеству и произведениям Г. Д. Гребенщикова.

Михаил Щукин

…Я признан почти всюду, но совершенно неизвестен на Родине только
потому, что попал в волну, выплеснувшую меня за рубежи.
Г. Гребенщиков. Из письма К. М. Симонову от 22 мая 1946 г.

Более ста лет назад имя Георгия Гребенщикова было хорошо известно читающей публике Сибири. Его первые публикации в газетах совпали с событиями 1905—1907 гг., когда ‘даже в захолустье все закопошилось, всплыло и вынесло меня в ряды ‘корреспондентов», — так он писал в автобиографическом письме критику Л. Н. Клейнборту, изучавшему феномен ‘писателей-самоучек’, ‘писателей из народа'[Гребенщиков Г. Д. Собр. соч. в 6 тт. Т. 1. С. 559]. При поддержке высокообразованных семипалатинских интеллигентов и купцов-меценатов ‘Крестьянин Г-щ’ (псевдоним Гребенщикова в газете ‘Семипалатинский листок’) с невероятной настойчивостью и незаурядным трудолюбием пробивался к заветной цели — стать писателем. ‘Я пишу быт, да, быт, но я напишу так, что интеллигенты будут читать’ [Гребенщиков Г. Д. Письмо А. Н. Белослюдову // Там же. С. 546]. Свои ранние, еще ученические произведения он посылал на суд драматургу Е. П. Карпову, А. М. Горькому, в апреле 1909 г. посетил Л. Н. Толстого в Ясной Поляне, получив от него благословение на занятия литературой. Познакомившись в Томске с Григорием Николаевичем Потаниным, Гребенщиков, наряду с журналистикой и писательством, занялся по совету ‘большого сибирского дедушки’ изучением старообрядцев Южного Алтая.

Экспедиции в верховья рек Убы и Бухтармы для изучения быта и верований старообрядцев, выступления с лекциями о них по городам Сибири, публикации рассказов и очерков в сибирских газетах, успешная деятельность в качестве редактора газеты ‘Жизнь Алтая’. сборники ‘В просторах Сибири’, ‘Змей Горыныч’, ‘Степь да небо’, ‘Алтайский альманах’, изданные в Петербурге, — все это было замечено столичными критиками социал-демократических убеждений. Так, М. Лиров в 1916 г. писал: ‘В произведениях Гребенщикова, например, мы чувствуем не только шорох новой социальной группы, но и трепет новой Сибири, желающей занять свое особое место в деле созидания русской культуры'[Лиров М. Литературная новь // День. 1916. 15 мая. 132]. Работу над задуманным в этнографической экспедиции романом ‘о крестьянах-сектантах на Алтае’ (‘Чураевы’) писатель решил закончить в Петрограде, приехав туда в ноябре 1915 г. Однако в феврале 1916 г., так и не завершив работу над романом, Гребенщиков отправляется в действующую армию как организатор санитарно-транспортных отрядов для помощи раненым и собственный корреспондент московской газеты ‘Русские ведомости’. На страницах газеты опубликован цикл ‘Странички военного быта’ (19 очерков), несколько рассказов, набросков для будущих книг романа ‘Чураевы’. Он также отсылал очерки в ‘Жизнь Алтая’, в ‘Киевской мысли’ печатался цикл очерков ‘Мимолетные безделицы’, в котором Гребенщиков с горечью описывал солдатскую ‘демократию’ и общий развал армии. В нелегких условиях походной жизни он продолжал работу над романом. В письме Г. Н. Потанину от 25 июля 1916 г. писал: ‘Ужасно будет обидно умереть, не написавши серьезной вещи, которая уже намечена, только не оформлена’.

‘Кошмарные события, которые принесли конец войны, анархия и гражданские войны’ [Письмо А. М. Горькому 27 февр. 1918 г. // Гребенщиков Г. Д. Собр. соч. в 6 тт. Т. 3. С. 467], реальная опасность погибнуть от рук бывших подчиненных — не оставили Гребенщикову выбора. Как уполномоченный Всероссийского Союза городов он закончил ликвидационные дела по санитарным учреждениям Юго-Западного фронта и вместе с волной беженцев уехал на юг России, вначале в Одессу, а затем в Крым. Здесь, в условиях сурового быта, Гребенщиков зарабатывает на жизнь извозом, печатается во всех крымских газетах, выступает на вечерах с чтением своих рассказов и отрывков из романа ‘Чураевы’. В августе или сентябре 1920 г. (даты разнятся) — отъезд в Константинополь, в течение четырех месяцев ожидание французской визы, добывание средств к существованию ‘чернорабочим грузчиком’, очерки о жизни русских беженцев, посылаемые в парижскую газету ‘Общее дело’. В середине декабря на пароходе ‘Эдгар Кине’, ‘в качестве секретаря’ генерала А. С. Лукомского, Гребенщиков со своей второй женой Татьяной Денисовной отбывает в Париж…

Однако в нашу задачу не входит подробное описание второй половины жизни неутомимого сибиряка, ему еще в 1912 г. хотелось ‘бесконечно ехать по земле из края в край, от моря до моря и внимательно все осматривать, все понять и надо всем задуматься’. Во Франции Гребенщиков с женой прожили более трех лет, занимались строительством дачи для четы сибиряков Швецовых в местечке Лаванду, в качестве платы за свой труд получили небольшой участок земли. В эти годы в издательстве Я. Поволоцкого публиковалось первое собрание сочинений (из шести предполагавшихся томов вышло всего два — первый и пятый), первый том ‘Чураевых’ (‘Братья’) вышел в ‘Современных записках’, наиболее влиятельном журнале русского зарубежья, создавалась ‘Былина о Микуле Буяновиче’, труппа Московского Художественного театра, оказавшаяся на вынужденных гастролях за границей, сыграла подготовленный Гребенщиковым фрагмент ‘Сказки о кладах’ из ‘Былины…’.

Встреча в Париже с Николаем Константиновичем Рерихом в корне изменила судьбу Гребенщикова. В апреле 1924 г. чета Гребенщиковых, последовав совету Рериха и договорившись с ним о создании на паях книгоиздательства ‘Алатас’, отплывает из Европы в Нью-Йорк.

В апреле 1925 г. Гребенщиковы поселились в штате Коннектикут, в русском поселке, впоследствии названном Чураевкой, где обосновалось несколько семей русских эмигрантов. В 1941 г. чета Гребенщиковых переехала в Лейкленд, штат Флорида. Здесь, в Южно-Флоридском колледже, Гребенщиков получил должность профессора русской литературы, а Татьяна Денисовна стала директором новой университетской типографии. Переезд стал необходим из-за невозможности существовать только за счет продажи книг, выпускавшихся издательством ‘Алатас’. В одном из писем Гребенщиков с горечью писал о шаткой возможности вернуться в Чураевку: ‘Надеемся вернуться туда, как только старые долги по ней и книгопечатанию будут выплачены’. К сожалению, эта надежда не сбылась. 11 января 1964 г., после длительной болезни, потери памяти и возможности говорить, Гребенщикова не стало, а через двадцать дней ушла из жизни и Татьяна Денисовна.

* * *

Оказавшись за пределами России, Гребенщиков не терял надежды возобновить контакты с родиной, следил за выходом в свет произведений советских писателей, не раз пытался наладить связи с журналом ‘Сибирские огни’. В сентябре 1924 г. он обратился с письмом к одному из основателей журнала Валериану Правдухину, автору рецензии на первый том романа ‘Чураевы’ [Рецензия В. П. Правдухина опубликована: Сибирские огни. 1922. 5. С. 122-183]. Гребенщиков с осторожностью писал о возможности возвращения в Сибирь: ‘Очень, очень хочется мне быть понятым на родине как должно. Лишь тогда захочется вернуться и работать вместе с новыми и сильными людьми. Чужим возвращаться не желаю, рабом тем менее. Хотел бы видеть истинную широту и глубину работы сибирской интеллигенции, а не разухабистую ‘революционную’крикливость’ [См.: Собр. соч. в 6 тт. Т. 4. С. 468].

Однако в новой Сибири Гребенщикова не ждали. Фома Березовой (Ф. А. Березовский), снисходительно похвалив дореволюционный сборник ‘В просторах Сибири’, резко отозвался о творчестве писателя за рубежом: ‘Ищу прежних, ярких, сочных красок и образов. Но тщетно. Не образы, а бледная немочь. Не яркие краски, а старческое худосочие, осенний листопад. Ни бодрости, ни веры, ни вдохновенного огня… Тупая тоска, непроходимая темь, сантиментализм, проповедь холуйства и протокольный язык. Не стоит и читать слезливо-нудные реляции Гребенщикова. — В России Гребенщиков был ‘конь’, а вот во Франции — изъездился. Конченый писатель’. Рассказ ‘Путь человеческий’, по мнению автора рецензии, надо было назвать: ‘Путь русской белогвардейщины’ [Сибирские огни. 1923. 5-6. С. 254-255]. Имя Гребенщикова в последний раз мелькнуло в ‘Сибирских огнях’ в 1927 г., в сокращенной до трех коротких абзацев заметке ‘Николай Рерих’, с тремя черно-белыми репродукциями картин художника. Возможно, она была прислана в редакцию еще летом 1926 г., когда участники Центрально-Азиатской экспедиции Н. К. Рериха направлялись через Новосибирск, Барнаул и Бийск в село Верхний Уймон.

Несмотря на идеологические ‘заслоны’, книги Гребенщикова удивительным образом все-таки попадали к советскому читателю. В книге ‘Гонец. Письма с Помперага’ (1928) писатель сообщает учительнице Н. И. о книжных посылках, вернувшихся через несколько месяцев обратно в Америку: ‘И смешнее или трогательнее всего, что некоторые из книг зачитаны до дыр. Одна из них по какому-то чуду была в Ленинградской публичной библиотеке, потому что в ней оказалось два опросных бланка этой библиотеки. <...> Признаться, я не могу вам передать моего внутреннего торжества от сознания, что, как ни преследуют мои книги, они все-таки находят способы проникать даже в тюрьмы. Так, еще два года назад я получил письмо из тюрьмы города К., откуда какой-то аноним пишет мне (по адресу издательства), что не только узники, но и тюремное начальство прочло мою книгу. А из В-ской губернии я получил благодарственное письмо от ротного командира Красной армии. Оказывается, он прочел ту же книгу в рукописном экземпляре. Можете себе представить, что, как я понимаю, книга кем-то переписана и ходит по рукам, вероятно, только потому, что издана за границей по старой орфографии’. В этой книге Гребенщиков предстает перед нами как проповедник оптимизма, стремящийся поддержать русских изгнанников в разных частях света и своих земляков на родине. Особенно сильное, неизгладимое впечатление производит его письмо ‘Как я научился оптимизму’.

С тех пор прошло много лет. В начале 1960-х гг. известный исследователь сибирской литературы Николай Николаевич Яновский вступил в переписку с Татьяной Денисовной Гребенщиковой [См.: Корниенко В. К. Георгий Гребенщиков — последние годы жизни (Из писем Т. Д. Гребенщиковой к Л. Ф. Магеровскому и Н. Н. Яновскому) // Культурное наследие Сибири: Сб. науч. ст. — Барнаул, 1994. С. 127-143. См. также: Гребенщиков Г. Д. Собр. соч. в 6 тт. Т. 6. С. 443-460]. Из писем Т. Д. Гребенщиковой следует, что ей удалось переслать Н. Н. Яновскому фрагменты книги ‘Моя Сибирь’, рецензии на ранние сборники Гребенщикова и статьи о нем в зарубежной прессе. Она сделала по его просьбе рукописные копии писем М. Горького, И. А. Бунина, А. И. Куприна и др., обещала отправить в Новосибирск оттиски автобиографической повести ‘Егоркина жизнь’ (полностью опубликована в Америке в 1966 г.), однако ей не удалось выполнить обещанного.

И только в 1982 г. Н. Н. Яновский подготовил сборник ‘Чураевы’, изданный в Иркутске, в Восточно-Сибирском книжном издательстве, тиражом 100 000 экземпляров [Сборник был переиздан в 1991 г. в том же издательстве]. В него были включены первая книга романа ‘Чураевы’ — ‘Братья’, три повести и несколько рассказов, а также глава из повести ‘Егоркина жизнь’ — ‘В лесах и на горах’. В послесловии Н. Н. Яновский аккуратно высказался об ‘оторванности от истоков творчества’ писателя в эмиграции и в то же время указал, что ‘все значительное и подлинно прекрасное в наследии русского писателя является частью нашего достояния’. Кроме переиздания однотомника ‘Чураевы’ в 1991 г., была осуществлена и публикация нескольких глав повести ‘Егоркина жизнь’ в журнале ‘Сибирские огни’ в 1984 г. (главы о крестьянском детстве) [Гребенщиков Г. Егоркина жизнь: главы из повести / Публ., примеч. и послесловие Н. Н. Яновского // Сибирские огни. 1984. 12.]. Так журнал ‘Сибирские огни’ на разных этапах своей длительной истории, отражая колебания политического маятника, обозначил существование в русской литературе и литературе русского зарубежья писателя Георгия Гребенщикова.

В начале 1990-х гг. значительная часть архива Н. Н. Яновского была передана Государственному музею истории литературы, искусства и культуры Алтая. Тогда же по инициативе известного ученого Владимира Андреевича Росова, исследователя жизни и творчества Н. К. Рериха, на Алтай была доставлена из Музея Н. К. Рериха (Нью-Йорк) часть оставшегося не разобранным обширного архива Гребенщикова. С тех пор архивный фонд писателя постоянно пополняется новыми поступлениями, с ним работают сибирские исследователи, значительная часть документов из этого фонда впервые опубликована в шеститомном собрании сочинений писателя.

Сбор материалов для первого в России собрания сочинений Гребенщикова занял несколько лет. Необходимо было найти прижизненные издания прозаических сборников 1910-х гг., которые, к счастью, сохранились в библиотеках Томска, Барнаула, Москвы и Петербурга. Подшивки газет с публикациями очерков Гребенщикова о службе на Юго-Западном фронте были без особых усилий найдены в Газетном зале Российской национальной библиотеки (Петербург). Письма, черновики, рукописи, относящиеся к пребыванию писателя в России, а также газетные вырезки из американских газет с его публикациями предоставил Российский государственный архив литературы и искусства (Москва), своеобразные ‘эпистолярные циклы’ деятелям культуры Петербурга оказались в рукописном отделе Института русской литературы (Петербург), а также в Научной библиотеке Томского университета, Государственном архиве Усть-Каменогорска (Республика Казахстан). С разрешения первых публикаторов писем Гребенщикова М. Горькому (сотрудник ИМЛИ Л. В. Суматохина), И. А. Бунину, Н. К. и Е. И. Рерихам и др. корреспондентам (В. А. Росов, заведующий отделом наследия Рерихов в Музее Востока) наиболее важные и значимые для понимания личности писателя и его судьбы письма были опубликованы в нескольких томах собрания сочинений.

Своеобразной подготовкой к изданию собрания сочинений стали публикации в Барнауле и Бийске произведений и эпистолярного наследия Гребенщикова. Первой ласточкой стало издание в 2004 г. в серии ‘Библиотека журнала ‘Алтай» автобиографической повести ‘Егоркина жизнь’ и романа ‘Чураевы’ в четырех книгах (2006, 2007). В четвертую книжку вошли также публицистическое повествование ‘Радонега’, посвященное памяти Сергия Радонежского, статьи и воспоминания о Л. Н. Толстом, Ф. И. Шаляпине, С. Т. Коненкове и др.

В литературно-художественном, научном и историко-просветительском альманахе ‘Бийский вестник’ были впервые опубликованы более 30 писем Гребенщикова к П. А. Казанскому, близкому другу и соратнику, письма театральному деятелю Е. П. Карпову, первые выступления Гребенщикова в ‘Семипалатинском листке’ (1905). Также были изданы: сборник ‘В просторах Алтая’, включающий этнографические очерки ‘Река Уба и убинские люди’ (1912) и ‘Алтайская Русь’ (1914), цикл очерков ‘По горам Алтая’ (1915), две книжки ‘Сибирских рассказов и повестей’ (1911—1919). Впервые стали доступны читателям более 130 писем Гребенщикова (1907—1917) из архивов Усть-Каменогорска, Томска, Петербурга и Москвы, вышедшие в двух книжках.

ГМИЛИКА совместно с учеными Алтайского государственного университета в 2002 г. издал книгу Гребенщикова ‘Моя Сибирь’, а в 2008 г. выпустил в свет сборник ‘Георгий Гребенщиков. Из эпистолярного наследия (1924—1957)’, составленный из писем самого писателя и его корреспондентов: конструктора И. И. Сикорского, великого князя Александра Романовича, генерала П. Н. Краснова и др.

Изданные малыми тиражами бийские и барнаульские издания стали первоосновой для подготовки будущего многотомного собрания сочинений Гребенщикова. Постоянно пополняемый новыми документами, фонд Гребенщикова в ГМИЛИКА дал возможность опубликовать более шестидесяти единиц хранения: газетных очерков, машинописных текстов с авторской правкой, вышедшую в издательстве ‘Алатас’ (1924) ‘Былину о Микуле Буяновиче’, эпистолярный цикл ‘Гонец. Письма с Помперага’ и др.

* * *

В конце 1980-х — начале 1990-х годов столичные и периферийные издательства России начали интенсивно выпускать произведения получивших известность задолго до революции 1917 г. русских писателей-эмигрантов: Д. С. Мережковского, Б. К. Зайцева, И. С. Шмелёва, А. М. Ремизова и многих других. Стало доступным для российского читателя и творчество русских авторов, состоявшихся за границей: В. В. Набокова, М. А. Осоргина, Марка Алданова, Гайто Газданова и др. Первые сборники произведений, оснащенные биографическими очерками и комментариями, предшествовали будущим собраниям сочинений.

Волна ‘возвращенной литературы’ не коснулась творчества Гребенщикова. Сорок лет жизни в Америке, удаленность от русской культурной диаспоры в Европе, настигшая писателя тяжелая болезнь, инвалидность Татьяны Денисовны, отсутствие наследников, которые могли бы заняться разбором и систематизацией обширного архива, — эти обстоятельства на десятилетия задержали знакомство русских читателей с наследием Гребенщикова.

Издательская программа губернатора Алтайского края создала реальную перспективу для подготовки и издания собрания сочинений Гребенщикова на Алтае.

Традиционный подход к собранию сочинений, когда вначале в хронологическом порядке располагаются художественные произведения, затем — публицистика, очерки, статьи, воспоминания и, в завершение, письма разным адресатам, после некоторых сомнений не был признан верным. Время для постепенного возвращения произведений Гребенщикова на родину, как это произошло с творчеством русских писателей-эмигрантов в начале 1990-х годов, было упущено.

В течение своей долгой жизни Гребенщиков занимался, кроме журналистики и литературы, физическим трудом, весьма часто в ущерб своим творческим замыслам. В одном из ‘Писем с Помперага’ (1928) он сообщает ‘профессору N. N.’: ‘…Пишу вам на чурке в лесу, при свете и тепле костра. <...> Я пришел сейчас с работы — уже темно, на костре варится ужин, и при свете костра я спешу прочесть почту и ответить на срочные письма. Завтра утром, чуть солнышко взойдет, снова побегу на постройку: сами строим себе теплую избу, чтобы можно было здесь зазимовать’. В письме от 15 ноября 1935 г. в Париж близкому другу Илье Григорьевичу Савченко Гребенщиков пишет о том же: ‘Работаем, как рабы, и все время ни на себя, ни перед собою. Прочел ряд лекций в Новой Англии (регион на северо-востоке США, на побережье Атлантического океана. — Т. Ч.), теперь собираюсь по всей Америке. Купили мы новый автомобиль, так как старый сделал 83 000 миль, а это 130 000 русских верст, в течение шести с половиной лет. <...> Только пойми, Чураевку построил на одну треть своими руками’.

Необыкновенная судьба Гребенщикова, его незаурядная личность, наделенная поразительной целеустремленностью, способностью выстоять и в самых неблагоприятных исторических обстоятельствах, и в испытаниях суровым бытом, — все это подталкивало создателей собрания сочинений к неординарному композиционному решению. Был выбран интегрирующий принцип композиции каждого тома: в трех разделах представлены близкие по времени создания художественная проза и публицистика, очерки, статьи, воспоминания, избранные письма.

Шесть томов собрания сочинений — это шесть этапов жизни Гребенщикова. В первом томе опубликованы ранние произведения и очерки сибирского периода (1911—1915), во второй том, наряду с лучшими сибирскими рассказами и повестями, включены впервые представленные во всей полноте очерки, написанные Гребенщиковым во время службы на Юго-Западном фронте (1916—1917). В третьем томе помещены рассказы и корреспонденции, созданные в Одессе и Ялте, Константинополе и Париже (1920—1924). Четвертый, пятый и шестой тома охватывают сорокалетний американский период жизни и творчества писателя (1924—1964).

Самое известное произведение Гребенщикова — это роман ‘Чураевы’. Работа над ‘эпопеей’, как называл сам писатель задуманную им серию из двенадцати романов, растянулась на несколько десятилетий. Первый том (‘Братья’) был опубликован впервые в 1922 г. в Париже, последний, седьмой (‘Лобзание Змия’), вышел в свет в Америке в 1952 г. ‘Чураевы’ стали своего рода визитной карточкой писателя, но одновременно — его тяжким, не выполненным до конца долгом. В обращении к читателям романа ‘Лобзание Змия’ Гребенщиков с горечью признавался: ‘Можно было бы написать отдельный том о причинах столь медленного выпуска последующих томов эпопеи ‘Чураевы’, но что толку в многословном объяснении причин? Факт налицо, за эти долгие сроки я растерял своих читателей: одних уж нет, а те далече, а многие, самые верные и чуткие, трогательно ждавшие продолжения, просто устали ждать. И все-таки все еще идут запросы о последующих выпусках и законные упреки за их промедление. Не в оправдание, а для осведомления тех, кому это интересно, считаю своим долгом напомнить, что после выпуска шестого тома эпопеи, вышедшего тринадцать лет тому назад, не только авторские планы и надежды подверглись изменениям и испытаниям, но и облик всего мира искажен и обесчеловечен…’

‘Чураевыми’ открывается раздел ‘Художественная проза’ в пяти томах, начиная с первого. Таким расположением мы стремились символически отразить длительный процесс создания и публикации эпопеи. По сути, выстроив такую композицию, редактор-составитель выполнял авторскую волю. Трижды в обращениях к читателям ‘От издательства’ или ‘Вместо предисловия’ Гребенщиков настаивал на том, что все эти книги являются ‘самостоятельными романами’, в то же время ‘представляющими собою одну структуру, как бы панораму событий, охватывающих период времени в сорок лет’.

В завершающем собрание сочинений шестом томе весь раздел художественной прозы занимает автобиографическая повесть ‘Егоркина жизнь’. Здесь же опубликованы воспоминания Гребенщикова о родине: ‘Минувшее проходит предо мною’, ‘Во дворце Великого князя Владимира Александровича в Петербурге’, ‘Я помню родные горы’, ‘Я слышу голоса’. Таким образом, жизненный круг писателя закончился — возвращением к истокам, к синим горам Алтая, мощным рекам, к песням отца и матери на покосе.

Замысел ‘крестьянской автобиографии’ возник у Гребенщикова в 1910-х годах. В ноябре 1915 г., перед отъездом из Барнаула в Петроград, был напечатан в ‘Жизни Алтая’ очерк ‘В детстве’, впоследствии ставший четырнадцатой главой повести ‘В лесах и на горах’. В 1940-х годах в Америке писатель упорно работал над ‘Егоркиной жизнью’, отдельные главы публиковались в газете ‘Новое русское слово’ (Нью-Йорк), а в начале 1950-х — в журнале ‘Жар-птица’ (Сан-Франциско). Гребенщиков считал эту книгу своей ‘лебединой песней’, однако ему не довелось дождаться ее выхода.

Впервые в собрании сочинений так широко представлены проза и публицистика Гребенщикова: семь законченных книг ‘Чураевых’, ‘Былина о Микуле Буяновиче’, эпистолярный цикл ‘Гонец. Письма с Помперага’ и публицистическая книга ‘Радонега’, посвященная памяти преподобного Сергия Радонежского. Не оставят равнодушным читателя его лучшие повести и рассказы, впервые опубликованные в Петербурге-Петрограде (1913—1917), в сборниках ‘В некотором царстве’ (Париж, 1921) и ‘Путь человеческий’ (Берлин, 1922). Один из рассказов — ‘Синяя птица’ (1917) — о легендарном спектакле Московского Художественного театра — имеет биографическую основу. По воспоминаниям старшей внучки Гребенщикова, Маргариты Анатольевны, во время рождественских каникул 1916 г. в Москве произошла последняя встреча Гребенщикова с первой женой, Людмилой Николаевной, и сыном Анатолием. Облик отца хорошо запомнился Анатолию Георгиевичу: ‘Он был в офицерской форме начальника санитарного отряда при Союзе городов’.

Главным критерием отбора произведений для собрания сочинений являлась художественная завершенность. Нам хотелось, чтобы читатель познакомился с лучшим из того, что было написано Гребенщиковым. Но не всегда и не везде имелись у писателя комфортные или хотя бы сносные условия для занятий творчеством. В спешке, в необходимости постоянного физического труда для обустройства жизни ему не хватало времени для тщательной работы. За неимением в издательстве ‘Алатас’ профессионального наборщика текст набирала на линотипе Татьяна Денисовна — с рукописи или машинописного источника с рукописными вставками. Книги плохо расходились по русской Америке. В письме своему близкому другу Илье Григорьевичу Савченко от 15 ноября 1935 г. Гребенщиков с горечью сообщал: ‘Если бы люди читали меня побольше, как было бы мне легче сразу, а то ведь и 12 000 первого тома за 12 лет не разошлось, а пятого — не больше 2000. Шестого тома будем печатать только 1500, и будет он продаваться пять лет. Ужас писать и самому издавать в такой пустыне’. По сведениям В. А. Росова, за сорок лет существования издательство выпустило более пятидесяти книг и брошюр на русском и английском языках, что свидетельствует о невостребованности русских книг в Америке, о материальных трудностях, переживаемых двумя сотрудниками издательства — Георгием Дмитриевичем и его верной спутницей Татьяной Денисовной…

Во втором разделе каждого тома помещены очерки, статьи, воспоминания Гребенщикова. С очерков начиналась его профессиональная деятельность в газетах Омска, Томска, Барнаула. Поездки с лекциями о старообрядцах Убы и Бухтармы по сибирским городам, а летом в село Колыванский Завод на Алтае — отражались, как правило, в путевых очерках и очерковых циклах. Это была тренировка наблюдательности, школа мастерства, выработка индивидуального стиля.

Публикация в собрании сочинений более ста очерков Гребенщикова, созданных в первой половине XX в., чрезвычайно важна. Газетные листы почти столетней давности не вечны, а на страницах нашего издания они сохранятся для будущих читателей и исследователей. Наиболее интересны именно сейчас, в год столетия начала Первой мировой, очерки 1916—1918 гг., опубликованные в ‘Русских ведомостях’ и ‘Киевской мысли’. Очерки Гребенщикова содержат достоверную информацию об организации военного быта, способах транспортировки раненых, подтвержденную историческими комментариями. Но его — как писателя — интересуют главным образом люди на войне. Санитары, сестры милосердия, доктора, рядовые солдаты (‘нижние чины’), раненые офицеры, старики, дети и женщины, оставшиеся без крова, предстают перед нами как живые, увиденные пристальным сочувствующим взглядом. Повествование о персонажах очерков окрашено эмоциональным отношением автора. Называя в очерке ‘Ручеек журчащий’ имя, отчество и фамилию умирающего солдата, его родное село, автор признается: ‘Больно сжималось сердце, и навертывались слезы от глубокой, бездонной тоски о том, что человек с такой неутоленной жаждою должен покинуть этот мир, с Антипом, с ручейком журчащим, может быть, давно знакомым и родным, с бесконечными неутоленными желаниями молодой кипучей жизни’. Своих товарищей по службе: ‘ординарца Легкодымова и бравого георгиевского кавалера, фельдфебеля Александра Филипповича Медведева из Армавира’ — он с любовью запечатлел в романе ‘Сто племен с Единым’.

В очерках начала 1920-х годов, впервые опубликованных в парижской газете ‘Русское дело’, прослежен путь русских беженцев из Севастополя в Константинополь, Бизерту и далее, если повезет, — в Европу. Они располагаются в третьем томе.

Большая серия очерков об Америке: о первых впечатлениях от Нью-Йорка, о выдающихся деятелях русского искусства, о полетах на гидроплане с авиаконструктором И. И. Сикорским и авиатором Б. В. Сергиевским, о поездках с лекциями для русских слушателей, затерянных на ‘просторах Америки’, о красотах Аризоны и природных условиях Аляски, о встречах с рядовыми американцами и губернатором штата Флорида и т. п. — опубликована в четвертом и пятом томах. В пятом томе помещены также тексты лекций о Сибири, с которыми Гребенщиков выступал перед выходцами из России, Украины и славянских стран в поездках по Америке, — ‘Сибирь и ее прошлое’, ‘Страна великого будущего’, а также две статьи — ‘О русской песне’ и ‘Поклон родной земле’.

Последний, шестой том возвращает читателя к сибирскому периоду жизни Гребенщикова — здесь опубликованы воспоминания о детстве и юности (повесть ‘Егоркина жизнь’, ‘Минувшее проходит предо мною’, ‘Я помню родные горы’, ‘Я слышу голоса’), к его службе в санитарно-транспортных отрядах — в очерках о ‘походной страде’, о ‘буднях военного быта’ Первой мировой войны. В поток воспоминаний о далеком прошлом органично входит подведение итогов сорокалетней жизни в Америке. ‘Подорожная мозаика’ — прощание с Чураевкой, отъезд во Флориду, где Гребенщиков стал преподавателем колледжа. Очерк ‘Толкай телегу к звездам!’ — удивительный рассказ об отношениях с американскими студентами. Гребенщиков, не щадя сил, едва не потеряв зрение, учит студентов литературному творчеству, правит их рукописные тексты. Однако в письме И. Г. Савченко от 1 мая 1945 г. он признается: ‘За последние пять лет я сильно постарел. Не телом, но больше духом. Укротили бурку крутые горки. Пять лет профессорства в колледже выкачали из меня много сил. Отдаю этой молодежи все свое время и весь энтузиазм, а пользы не вижу. Не русская это молодежь, и войны и нужды они не знают. Но сам я многому научился’.

Все без исключения художественные, публицистические, очерковые тексты и статьи сверены с прижизненными авторскими изданиями из фондов главных библиотек страны.

Третий раздел в каждом томе — ‘Избранные письма’. Опубликовано более сорока писем Гребенщикова Г. Н. Потанину, П. А. Казанскому, А. М. Горькому, И. А. Бунину, А. Н. Белослюдову, Е. А. Ляцкому, Н. К. и Е. И. Рерихам, В. П. Правдухину, И. Г. Савченко, а также письма Татьяны Денисовны Гребенщиковой исследователю сибирской литературы Н. Н. Яновскому и куратору Бахметьевского архива при Колумбийском университете Л. В. Магеровскому (май 1962 г. — ноябрь 1963 г.), проливающие свет на последние годы жизни писателя.

Письма — важнейший документальный источник для будущей научной биографии Гребенщикова, в то же время они дают представление о характере, настроениях и переживаниях автора, его уверенности и одновременно мучительных сомнениях в своем предназначении. Назовем три особенно важных письма: близкому другу юности Алексею Белослюдову (27 декабря 1911 г.), Г. Н. Потанину (6 апреля 1913 г.) и Е. А. Ляцкому (14 июня 1915 г.), помещенные в первом томе. Особый интерес вызовет у читателя письмо Гребенщикова Константину Михайловичу Симонову от 22 мая 1946 г. В это время К. М. Симонов находился в составе небольшой делегации советских писателей в Америке и должен был также побывать в Канаде. Это письмо хранилось в фонде К. М. Симонова в Российском государственном архиве литературы и искусства (Москва) и было опубликовано с разрешения наследников.

Особое место в нашем издании занимает последний раздел — ‘Примечания’. Мы считаем важным сообщить читателям точные данные о первой публикации и месте хранения каждого текста. Главная цель этого раздела — дать толкования устаревших слов, сообщить краткие сведения об исторических событиях и лицах, о деятелях искусства, ученых, авторах цитируемых писателем стихотворений и т. п. Все, что написано Гребенщиковым за долгие годы творчества, охватывает первую половину XX в. Быт сибирских крестьян, суровый уклад жизни старообрядцев в горах Алтая, тяжелый труд санитарно-транспортных отрядов Первой мировой войны, Прованс и Париж, поездки по Америке в 1930-х годах, деятельность Гребенщикова как преподавателя Южно-Флоридского колледжа в 1940-х годах — все это и многое другое могло бы остаться непонятным читателю XXI в. Кропотливая эвристическая работа над примечаниями дала нам возможность оценить, насколько точен Гребенщиков в деталях, в исторических датах или в описании военных событий, которые он внимательно изучал по воспоминаниям их участников. В каждом новом тексте — будь то статья, очерк или фрагмент романа — ощутима ответственность автора, стремление сообщить читателю достоверную информацию о фактах и событиях. Над примечаниями трудились В. К. Корниенко (первый том), Л. И. Ермакова и Т. Г. Черняева. Большую помощь в подготовке текстов к печати оказала Е. Б. Семьянова.

Новые смыслы художественным произведениям, очеркам, статьям и письмам Гребенщикова придает графическое оформление художника Аркадия Викторовича Казанцева. Тонкое, изящное и лаконичное перо А. В. Казанцева воплощает слово писателя в зримых художественных портретах Фирса Чураева, главной героини повести ‘Любава’, иртышских казаков, создает летний пейзаж Прованса на закате или необычайный для Америки обильный глубокий снег, напомнивший писателю снежные заносы раннего детства.

Особо хочется сказать об искусстве оформления форзацев каждого тома. Художник выстроил изобразительный ряд (фрагменты экспозиции ГМИЛИКА, фотографии и т. д.) на фоне карты двух полушарий, обозначив жизнь писателя как путешествие в пространстве и во времени. Читатель имеет возможность увидеть на форзацах фотографии, запечатлевшие Гребенщикова в разные периоды жизненного путешествия. Прямые потомки Гребенщикова, а также потомки его старшей сестры, живущие в Петербурге, прислали фотографии родителей писателя, относящиеся к началу XX в. В последнем томе на форзацах изображены ныне живущие дочери Анатолия Георгиевича Гребенщикова — Маргарита Анатольевна и Людмила Анатольевна, а также правнуки и праправнуки Г. Д. Гребенщикова. Род Гребенщикова не исчез, не затерялся в истории, его потомки хранят память о нем, и наше собрание сочинений было воспринято ими как подарок судьбы. Об этом с благодарностью написала правнучка Гребенщикова Ирина Аркадьевна Скоробогатова: ‘В душе мы многие годы надеялись, что это когда-нибудь все-таки произойдет. Хотя в годы советской эпохи верилось в такое с трудом. Маргарита и Людмила Анатольевны, родные внучки писателя, имея уже достаточно преклонный возраст, уже и не надеялись дожить до такого счастья!’

В России до сих пор не сложились условия для подготовки полного собрания сочинений нашего земляка. Оставшаяся в Америке значительная часть архива писателя, годовые комплекты американских и европейских газет и журналов на русском языке, в которых печатался Гребенщиков, по объективным причинам недоступны на Алтае. Однако ждать было нельзя: с каждым пропущенным годом Гребенщиков все более отдалялся от нас и мог остаться непрочитанным писателем, окруженным мифами.

И хотя наше собрание сочинений не претендует на полноту, оно дает возможность поклонникам таланта нашего земляка познакомиться с его главными произведениями, с письмами, в которых так ярко отразился его стойкий характер, поистине неиссякаемый оптимизм, прошедшая через всю жизнь любовь к своей родине — Сибири.

Исходник здесь: http://сибирскиеогни.рф/content/zabytyy-russkiy-pisatel

Татьяна Черняева

Забытый русский писатель

Читайте также: