‘Міръ Божій‘, No 11, 1897
Забытая годовщина, Веселовский Александр Николаевич, Год: 1897
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Забытая годовщина. Подъ такимъ заглавіемъ проф. А. Веселовскій, 17-го октября, помстилъ въ ‘Русскихъ Вдомостяхъ’ слдующую небольшую замтку, съ цлью напомнить читателямъ объ одномъ памятномъ въ исторіи русскаго театра событіи.
‘Сегодня русскому театру минуло двсти двадцать пятъ лтъ. Онъ слишкомъ привыкъ къ другому лтосчисленію и любитъ вести свою исторію съ энергической попытки Волкова вырыть его изъ подъ пепла, возродить и поставить на достойное мсто въ жизни народа. Но давно пора возстановить права на старшинство другой, еще боле достопамятной даты, безъ малаго на столтіе предшествующей появленію ‘ярославцевъ’ въ Петербург,— даты перваго свтскаго спектакля на Руси, основанія перваго нашего театра,— того событія, которое мы должны были бы чествовать сегодня. Потомки, избалованные если не внутреннимъ, такъ вншнимъ благополучіемъ и процвтаніемъ разнообразныхъ театральныхъ учрежденіи, покрывающихъ теперь нашу страну, неохотно оглядываются на то далекое, наивное время, когда сколочены были на-удачу театральные подмостки, сшиты съ грхомъ пополамъ костюмы, нмцу-маляру въ Слобод заказаны ‘перспективныя рамы’ (декораціи), на льду Москвы-рки въ рыночный день куплены лавки для партера, а у нмца-пастора взята на-прокатъ первая пьеса,— и этими нехитрыми средствами сооружена первая русская сцена — прародительница залитыхъ электрическимъ свтомъ ‘образцовыхъ’ сценъ нашего времени. Изслдованія, установившія подлинную исторію раннихъ лтъ русскаго театра (въ особенности, труды Тихонравова), недостаточно извстны большинству, и, по его понятіямъ, изъ тумана временъ, въ которомъ теряется родословная русской сцены, въ вкъ париковъ и роброновъ внезапно вырзываются очертанія постоя инаго и правильнаго театра.
‘Эту напраслину пора отбросить, и въ такіе дни, какъ сегодняшній скромный юбилей, научиться вспоминать о младенчеств русскаго театральнаго дла. И вдь есть о чемъ вспомнить! Оригинальна группа пестуновъ и ревнителей его,— нетерпливый, измученный любопытствомъ царь, его неожиданные сподвижники, первые антрепренеры наши, лютеранскій пасторъ и нмецъ-полковникъ, посольство за актерами, отправленное въ Германію, первая театральная школа, словно изъ земли выросшая и гд же?— при нмецкомъ пасторат, суета и хлопоты приготовленій, цлый годъ, проведенный въ сборахъ и разучиваніи, задоръ и выдержка, одолвающіе вс помхи, ропотъ, косые взгляды, протесты, жалобы, и, наконецъ, знаменательный день 17-го октября 1672 года! Изъ кремля направляется въ Преображенское ко дворцу, гд сооружена сцена, блестящій поздъ всадниковъ и повозокъ, открытіе спектаклей получаетъ значеніе вызова, демонстраціи, лира на весь міръ. Зала разукрашена цвтными сукнами, переполнена зрителями, доморощенный оркестръ грянулъ, раздвинулась запона, послышались начальныя слова первой пьесы, ‘Артаксерксова дйства’, показалась на сцен красивая Эсирь (наряженный въ женскій уборъ юноша — Блументростъ), а вокругъ нея вчерашніе приказные и подъяческія дти, сегодня же первые русскіе актеры. Спектакль длинный, тягучій, неумлый, преданіе увряетъ, что онъ длился цлыхъ десять часовъ, но они пролетаютъ незамтно, восхищенію царя нтъ предловъ, новая забава затмила все, чмъ, бывало, развлекалъ онъ себя, и на цлыхъ четыре года, до самой его смерти, судьба театра обезпечена. Пусть на немъ пока владычествуютъ чужія, пришлыя, англійскія, нмецкія, польскія пьесы, приспособленныя къ русскимъ*условіямъ, но съ каждымъ шагомъ впередъ на сцену проникаетъ жизнь съ ея печалями и радостями, героизмомъ и шутовствомъ, на ней слышатся патетическіе монологи Юдии, готовящейся къ своему подвигу ради блага народа, горделивыя рчи непобдимаго Тамерлана, потшныя перебранки и остроты въ солдатскомъ лагер. Комизмъ вскор цлой волной влился въ репертуаръ, и старой чопорности, видвшей въ смх дьявольскую потху, нанесенъ рзкій ударъ. Со сцены слышится временами пніе, пляски стали разнообразить игру. Еще мелькаютъ библейскіе, назидательные сюжеты, но уже свтскій театръ народился и никогда боле не сгинетъ, сколько бы невзгодъ ни встрчалъ онъ на своемъ пути. Онъ какъ-то замираетъ порой, совсмъ стихаетъ, чтобы снова возродиться, отъ Алекся до Петра Великаго жизнь его какъ будто остановилась, пульсъ совсмъ не бьется, но его согрли, поддержали, и шире прежняго развился онъ. Посл Петра снова застой, но не гибель, а только летаргія, пробужденіе, навсегда нарушившее это тяжелое оцпенніе,— славное дло Волкова.
‘Внушительная, боле чмъ двухсотлтняя эволюція соединяетъ наивныя ‘дйства’ временъ Алекся Михайловича и пастора Грегори съ репертуаромъ нашихъ дней, и первыхъ актеровъ учениковъ, которые неохотно путешествовали ежедневно изъ города въ Нмецкую Слободу и жалобно докладывали царю, что ‘учася, платьишкомъ ободрались и сапожишками обносились, пить-сть нечего, и что помираютъ они голодной смертію’, съ обезпеченными сценическими грандами конца нашего вка. Исторія театра и драмы значительно удлиняется, если отправною точкой признать первый спектакль Алекся. Въ этомъ старшинств, однако, и много почета, и много обязательствъ. Если можешь ссылаться на такихъ отдаленныхъ предковъ и предъявлять лтопись въ цлыхъ двсти двадцать пять лтъ существованія, будь готовъ къ отвту, когда спросятъ, все ли сдлано было въ такой долгій срокъ для развитія искусства, для подъема драмы, для блага и просвщенія народа, сталъ ли, наконецъ, театръ хоть теперь достояніемъ всей народной массы, или все еще служить утхой ‘господъ’? Мы вс знаемъ, что отвтъ этотъ не удовлетворитъ строгимъ требованіямъ, что послднюю часть его можно произнести только съ смущеніемъ и запивкой. Пожелаемъ же, чтобы такіе поводы къ проврк и анализу, какъ сегодняшній скромный юбилей, заставляющій оглянуться и призадуматься, не проходили даромъ и помогли театру сдлаться, наконецъ, тмъ, чмъ онъ долженъ быть,— и народной усладой, и народной школой’.