З. А. ТРУБЕЦКАЯ
ДОСТОЕВСКИЙ И А. П. ФИЛОСОФОВА
I
II
ПРИМЕЧАНИЯ
З. А. Трубецкая. Достоевский и А. П. Философова, Достоевский Федор Михайлович, Год: 1991
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Ф. М. Достоевский. В забытых и неизвестных воспоминаниях современников
С.-Пб., ‘АНДРЕЕВ И СЫНОВЬЯ’ 1993
Среди лиц, с которыми сблизился в последние годы своей жизни Достоевский, была замечательная русская женщина, известная общественная деятельница, активная участница женского движения в России, Анна Павловна Философова (1837—1912). Жена крупного царского чиновника, главного военного прокурора, А. П. Философова была настроена весьма оппозиционно: в ее квартире хранилась нелегальная литература, по слухам, у нее скрывалась после суда Вера Засулич. ‘Я ненавижу настоящее наше правительство… это шайка разбойников, которые губят Россию’, — писала А. П. Философова своему мужу (Сборник памяти А. П. Философовой. Т. 1. А. В. Тыркова. А. П. Философова и ее время. Пг., 1915. С. 326).
С Достоевским А. П. Философова сблизилась в конце 1870-х гг., очень высоко ценила его, считала своим ‘дорогим нравственным духовником’ (Достоевский в воспоминаниях современников. Т. II. М., 1964. С. 323). Достоевский в свою очередь неизменно относился к Анне Павловне с большим уважением (она явилась организатором в 1878 г. Высших женских (Бестужевских) курсов), писал о ее ‘прекрасном умном сердце’ и, судя по рассказу ее дочери М. В. Каменецкой (1862—1920 (?), Поволжье), очень переживал слухи о возможном аресте А. П. Философовой (см.: Достоевский в воспоминаниях современников, Т. II. М., 1964. С. 326. Об отношениях Достоевского с семейством А. П. Философовой см. также статью М. С. Альтмана ‘Еще об одном прототипе Федора Павловича Карамазова//Вопросы литературы, 1970, No 3. С. 252—254).
В августе 1971 г. автору этих строк удалось познакомиться в Ленинграде с внучкой А. П. Философовой княгиней Зинаидой Александровной Трубецкой (род. в 1908 г.), преподавательницей русской литературы в Монреальском университете, приехавшей в нашу страну на XIII конгресс историков науки. ‘Листая’ страницы своей памяти, З. А. Трубецкая, необычайно доброжелательный и одаренный человек, рассказывала мне об отношениях А. П. Философовой и Достоевского. Правда, Зинаида Александровна была еще совсем маленькой девочкой, когда умерла ее знаменитая бабка, и, естественно, память ее сохранила больше семейные предания и рассказы ее матери Зинаиды Владимировны Ратьковой-Рожновой (1870—1966, Монреаль) (В книге ‘Валентин Серов в воспоминаниях, дневниках и переписке современников’. Т. I. Л., 1971. С. 685—690 опубликованы воспоминания З. В. Ратьковой-Рожновой о В. А. Серове) и дяди Владимира Владимировича Философова (1858—1929, Париж), т. е. дочери и сына А. П. Философовой.
Меня заинтересовали новые штрихи из биографии Достоевского, и я попросил З. А. Трубецкую, когда она вернется в Канаду (в настоящее время она живет во Франции), написать мне все, что она рассказывала, для первой публикации в нашей стране. Самый важный, самый главный факт в этих воспоминаниях З. А. Трубецкой — это рассказ Ф. М. Достоевского об одном трагическом эпизоде из своего детства, поэтому включаем эти воспоминания в раздел ‘Детство. Отрочество. Юность’. Вторая часть воспоминаний З. А. Трубецкой — запись бесед с ней автора этих строк в Париже в июне 1991 г.
То, что я пишу, скорее картины, которые встают в моей памяти. Я любила в детстве и юности сидеть у камина и слушать маму или дядю — оба были хорошими рассказчиками. Анна Павловна, часто повторял Владимир Владимирович, была исключительно добрый человек, у нее, как выразился Достоевский, было ‘умное сердце’. Достоевский хотел сказать, что Анна Павловна всегда помнила того, кому хотела помочь, она влезала мысленно в его ‘кожу’ и этим умением всегда прийти на помощь не тяготила, не оскорбляла и как бы не требовала благодарности, а рождала близость, часто дружбу. Именно за это очень ценил ее Достоевский. Она была очень красива, что с ее добротой составляло редкий шарм.
Она имела друзей ‘всех форм и всех шерстей’ (как говорят французы: tout poil et tout calibre), т. е. из литературного мира, из высшего общества, левых и правых кругов. Для Анны Павловны самое важное в человеке было его сердце и самое ужасное, когда человек был ‘ни рыба, ни мясо’, ‘серый душой’, однако и в этом человеке Анна Павловна стремилась найти ‘искру божью’. Однажды при Достоевском муж Анны Павловны спросил ее: ‘Как ты могла заставить господина X оживленно говорить, удивляюсь! Он только молчит’. ‘Да, он мне тоже раньше казался флаконом скуки, но я нашла, что его интересует, и он очень интересно рассказал о жизни горных птиц’. Достоевский рассмеялся и сказал: ‘Анна Павловна каким-то восьмым чувством притягивает доверие людей. Это неоценимый дар!’.
Неудивительно, что Федор Михайлович ценил и любил Анну Павловну. Он часто бывал у нее, причем всегда заходил запросто. Моя мать (ребенок 6—8 лет) его иногда видела и рассказывала, что Достоевский непременно любил поговорить с ней и ее маленьким братом (на год моложе ее) Дмитрием1, причем Достоевский как-то сразу располагал к себе и в играх с ним мы совершенно забывали разницу в возрасте между нами и Достоевским: так он умел войти в наши интересы. Моя мать говорила мне часто, что когда она позже прочла ‘Братья Карамазовы’, то взаимоотношения Алеши с мальчиками живо напомнили ей игры Достоевского с ней и ее маленьким братом: в обоих случаях было поразительное умение войти в мир детей.
Когда Достоевский бывал в великосветских салонах, в том числе у Анны Павловны Философовой, он всегда, если происходила какая-нибудь великосветская беседа, уединялся, садился где-нибудь в углу и погружался в свои мысли. Он как будто засыпал, хотя на самом деле слышал все, о чем говорили в салоне. Поэтому те, кто первый раз видел Достоевского на великосветских приемах, были очень удивлены, когда он, как будто спавший до этого, вдруг вскакивал и, страшно волнуясь, вмешивался в происходивший разговор или беседу и мог при этом прочесть целую лекцию. Мой дядя Владимир Владимирович рассказывал нам следующий эпизод, очевидцем которого он был сам.
На этот раз гостей у Анны Павловны было немного, и после обеда все гости, среди которых был и Достоевский, перешли в маленькую гостиную пить кофе. Горел камин, и свечи люстр освещали красивые отливы платьев и камней. Началась беседа. Достоевский как всегда забрался в угол. Я, рассказывал дядя, по молодости лет, подумывал, как бы удрать незаметно… Как вдруг кто-то из гостей поставил вопрос: какой, по вашему мнению, самый большой грех на земле? Одни сказали — отцеубийство, другие — убийство из-за корысти, третьи — измена любимого человека… Тогда Анна Павловна обратилась к Достоевскому, который молча, хмурый, сидел в углу. Услышав обращенный к нему вопрос, Достоевский помолчал, как будто сомневаясь, стоит ли ему говорить. Вдруг его лицо преобразилось, глаза засверкали, как угли, на которые попал ветер мехов, и он заговорил. Я, рассказывает дядя, остался, как прикованный, стоя у двери в кабинет отца и не шелохнулся в течение всего рассказа Достоевского.
Достоевский говорил быстро, волнуясь и сбиваясь… Самый ужасный, самый страшный грех — изнасиловать ребенка. Отнять жизнь — это ужасно, говорил Достоевский, но отнять веру в красоту любви — еще более страшное преступление. И Достоевский рассказал эпизод из своего детства. Когда я в детстве жил в Москве в больнице для бедных, рассказывал Достоевский, где мой отец был врачом, я играл с девочкой (дочкой кучера или повара). Это был хрупкий, грациозный ребенок лет девяти. Когда она видела цветок, пробивающийся между камней, то всегда говорила: ‘Посмотри, какой красивый, какой добрый цветочек!’ И вот какой-то мерзавец, в пьяном виде, изнасиловал эту девочку, и она умерла, истекая кровью. Помню, рассказывал Достоевский, меня послали за отцом в другой флигель больницы, прибежал отец, но было уже поздно. Всю жизнь это воспоминание меня преследует, как самое ужасное преступление, как самый страшный грех, для которого прощения нет и быть не может, и этим самым страшным преступлением я казнил Ставрогина в ‘Бесах’…
Этот рассказ я неоднократно слышала от своего дяди и помню, как он был страшно возмущен, когда прочел печально известное письмо Страхова к Л. Толстому, в котором Страхов приписал преступление Ставрогина самому Достоевскому2. Дядя снова вспомнил рассказ Достоевского в салоне Анны Павловны и сказал, что это чудовищная клевета, что этого не могло быть даже и в мыслях Достоевского, ибо мысль еще грешнее действия!
Тетя Маня (старшая дочь Анны Павловны, в замужестве Каменецкая), которой Достоевский помогал по математике, любила нам рассказывать следующий эпизод. Однажды Анна Павловна должна была ехать на бал, на ней было черное бархатное платье и букет анютиных глазок (как у Анны Карениной) и диадема в волосах, как полагалось. Вдруг перед самым отъездом на бал прискакал гонец и сообщил, что в дешевых ночлежных квартирах, созданных Анной Павловной, обварили ребенка, мать голосит, а доктора нет. Не раздумывая ни секунды, Анна Павловна, как была в бальном платье, вскочила на извозчика с гонцом (парень лет 16) и понеслась за доктором, вместе с ним поехала к ребенку, чтобы попытаться его спасти. Когда мой дядя, Владимир Владимирович, рассказал Достоевскому эту историю, то Достоевский воскликнул: ‘В этом жесте вся Анна Павловна! Помочь ребенку важнее, чем новое платье, чем опоздать к выходу царя, чем войти во дворец не под руку с мужем, как полагалось, а одной. Главное, всегда сначала настоящее главное!’.
В тот день, когда Анна Павловна узнала, что ее высылают3, она сожгла (со слов моей мамы) письма к ней Достоевского4, Тургенева и другие письма, которые хранила в кожаных коробках (испанской кожи Кордова) формы маленьких сундучков. Моя мать рассказывает: было решено, что Маня, я и Дима поедем с мамой в Женеву. И вот мы сидим в ее голубом будуаре, вдруг дверь открывается и вбегает Достоевский. Надо сказать, рассказывала моя мама, что меня очень поразило это появление Достоевского: ведь в то время невозможно было появиться без доклада, без того, чтобы лакей не ввел в одну из гостиных и не пошел спросить, могут ли хозяин или хозяйка принять гостя и где, причем, это правило касалось даже близких друзей. Но таков уж был Достоевский, действующий по велению сердца!
Анна Павловна была в большой дружбе также и с И. С. Тургеневым, а так как Достоевский был в многолетней вражде с Тургеневым, то он, как рассказывала нам бабушка, нередко упрекал ее за то, что она любила Тургенева не только как писателя, но и как человека.
Моя бабушка не любила и не понимала живописи, и это очень огорчало Достоевского, который не понимал, как картины не заставляют ее, такую чуткую, мыслить: ведь все, что творит красоту, говорил Достоевский, неизмеримо прекрасно, искусство возвышает и ободряет человека, оно может и утешить и разбудить ‘заснувшую душу’. Анна Павловна не раз повторяла потом, что именно Достоевский научил ее лучше понимать живопись.
После смерти Достоевского Анна Павловна продолжала дружбу с его вдовой Анной Григорьевной Достоевской. Моя бабушка преклонялась перед этой женщиной, перед тем, что она сделала для Достоевского. (Бабушка любила повторять, что Достоевскому и Льву Толстому повезло с женами, а вот Пушкину не повезло). Правда, встречи Анны Павловны с Анной Григорьевной были всегда грустные: обе они смотрели на портрет Достоевского и плакали. Анна Павловна никак не могла простить себе, что познакомилась с Достоевским перед самым концом его жизни. В ‘Воспоминаниях’ А. Г. Достоевской, вышедших уже после смерти Анны Павловны, в 1925 году, есть такие строчки: ‘Кстати, скажу, что Федор Михайлович имел много искренних друзей среди женщин, и они охотно поверяли ему свои тайны и сомнения и просили дружеского совета, в котором никогда не получали отказа. Напротив того, Федор Михайлович с сердечною добротою входил в интересы женщин и искренне высказывал свои мнения, рискуя иногда огорчить свою собеседницу. Но доверявшиеся ему чутьем понимали, что редко кто понимал так глубоко женскую душу и ее страдания, как понимал и угадывал их Федор Михайлович’ {Достоевская А. Г. Воспоминания. М., Л., 1925. С. 258. (Примеч. З. А. Трубецкой).}.
Моя бабушка могла бы полностью подписаться под этими словами.
Историю с девочкой, так ранившую в детстве Достоевского, я очень хорошо помню по рассказу моего дяди Владимира Владимировича. У А. В. Тырковой5 в ее книге ‘А. П. Философова и ее время’ (Пг., 1915) есть ошибки. Сама Тыркова очень левая. Она выставила дедушку6 кретином. Это не так. Моя мать мне сказала, что Тыркова не поняла его правильно и не достаточно подчеркнула, что стиль и даже обязательные в ту эпоху меланхоличные трагические выражения не принадлежали ему от рождения, а были принесенной модой.
Тыркова вырывает отдельные фразы А. П. Философовой, не считаясь с контекстом. Анна Павловна, по словам моей мамы, дяди Димы и дяди Володи, обожала Александра II (несмотря на то, что он выслал ее из России), и когда его убили, она серьезно заболела и сказала, что он был единственным спасителем России (конституция была уже готова, поэтому левые и убили накануне, чтобы реформа не шла сверху).
Квартира дедушки находилась рядом с Зимним дворцом. У А. П. Философовой было раздвоение: что делают дураки вокруг государя и чувство к государю. Письмо Анны Павловны — ‘я ненавижу настоящее наше правительство… это шайка разбойников, которые губят Россию’ — смотря в каком контексте стоят эти слова. Анна Павловна знала Веру Засулич, но она не скрывалась у нее после суда. Причиной высылки Анны Павловны из России послужил следующий факт. Анна Павловна отдала браслет бедной женщине, чтобы та могла прокормить свою семью, а та оказалась революционеркой. На вырученные от продажи браслета деньги она купила динамит для убийства царя. Царь вызвал мужа Анны Павловны и отправил ее в ссылку за границу. Перед отъездом она сожгла письма Достоевского, боясь обыска.
Владимир Владимирович, сын Анны Павловны, знал Достоевского, когда ему было 18 лет. Дмитрий Николаевич Философов, отец мужа Анны Павловны, прообраз Федора Павловича Карамазова7. У Достоевского он довольно примитивен, а он знал 5 языков, у него была отличная библиотека. Достоевский был настоящим другом дома: мать — восьми лет — его помнила, т. к. Достоевский любил бывать в детской и играть с Димой8.
Моя мать Зинаида Владимировна Философова (умерла в 1966 г. в Канаде, в Монреале) окончила Высшие математические курсы, ее муж, Александр Ратьков-Рожнов, служил в министерстве финансов у Витте, а потом в министерстве горного дела на Урале.
Отец Анны Павловны — Дягилев — офицер, сошел с ума на религиозной почве, всех разорив.
Когда дедушка сделал предложение Анне Павловне, ей было 17 лет, ему 35 лет. Анна была идеалисткой: едет, например, в карете и видит, что какой-то мужчина не может вытащить свою карету из грязи,— она тут же сама полезла вытаскивать эту карету.
Моя мать рассказывала, что Дмитрий Николаевич Философов был, действительно, очень похож на Федора Павловича Карамазова. Он, например, ставил в киоты картины вместо икон. Но Анна Павловна говорила, что он был культурен и грамотен.
Сергей Дягилев был двоюродным братом Анны Павловны. Моя мать знала Анну Григорьевну Достоевскую. Анна Павловна присутствовала при смерти Алеши Достоевского — сына Достоевского9.
Либеральным считался дедушка, прокурор, муж Анны Павловны. Александр III плохо к нему относился и убрал его с должности прокурора.
Прадедушка — прообраз Федора Павловича Карамазова — похоронен в Петербурге. Анна Павловна похоронена в своем имении в Богдановском Псковской губернии, рядом с Михайловским А. С. Пушкина.
Впервые эти воспоминания напечатаны С. В. Беловым в журнале ‘Русская литература’, 1973, No 3. С. 116—118. В настоящем издании печатаются с уточнениями. Вторая часть воспоминаний З. А. Трубецкой — запись бесед с ней автора этих строк в Париже в июне 1991 г.— публикуется впервые.
1 Философов Дмитрий Владимирович (1872—1940, Отвоцк, под Варшавой), известный критик и публицист.
2 Письмо Н. Н. Страхова к Л. Н. Толстому от 28 ноября 1883 года (см.: Переписка Л. Н. Толстого с H. H. Страховым. Т. 2. СПб., 1914. С. 307—310). Историю этой клеветы Страхова подробно исследовал и убедительно опроверг В. Н. Захаров в своей книге ‘Проблемы изучения Достоевского’ (Петрозаводск, 1978), хотя она и не нуждается в опровержении, так как ‘гений и злодейство — две вещи несовместные’.
3 Осенью 1879 г. А. П. Философова была выслана из России и выехала вместе с семьей в Висбаден. Александр II сказал ее мужу: ‘Ради тебя она выслана за границу, а не в Вятку’ (Сборник памяти А. П. Философовой. Т. I. Пг., 1915. С. 334).
4 Сохранилось 5 писем Достоевского к А. П. Философовой.
5 Тыркова Ариадна Владимировна (1869—1962), писательница.
6 Владимир Дмитриевич Философов (1820—1894), статс-секретарь, главный военный прокурор, член Государственного совета, муж А. П. Философовой.
7 См. об этом: М. С. Альтман ‘Еще об одном прототипе Федора Павловича Карамазова’ // Вопросы литературы, 1970, No 3. С. 252—255.
8 См. примеч. 1.
9 Алеша Достоевский умер в 1878 г. в трехлетнем возрасте от припадка эпилепсии.