Юрій Милославскій, или Русскіе въ 1612 году. Ч. I, II и III. Москва 1829. Соч. М. Н. Загоскина.
‘Встникъ Европы’, No 2, 1830
Юрий Милославский, или Русские в 1612 году. Ч. I, II и III. Москва 1829. Соч. М. Н. Загоскина, Надеждин Николай Иванович, Год: 1830
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Опасеніе, чтобы не написать чего нибудь по пртстрастію въ пользу новаго и едва ли не перваго Русскаго романа, останавливало рецезента сказать объ немъ свои мысли, а между тмъ изданіе раскуплено и уже, какъ слышно, печатается второе! ‘Какого же рода опасеніе?’ спросятъ иные: ‘отъ чего пристрастіе?’ Мы читали въ одномъ журнал отрывокъ изъ Милославскаго, отъ всего сердца полюбили старинный бытъ Русскій въ описаніи комнатъ Боярышни Анастасьи, немогли нахвалиться врностію въ изображеніи обычаевъ и того способа, какимъ въ старину говаривали красныя двицы и пожилыя мамушки. Читали въ другомъ журнал, въ то же почти время, и еще отрывокъ, также изъ новаго романа историческаго, то же Русскаго, ршительно провозглашеннаго первымъ — гд нашли между прочимъ, что Царевна Ксенія всякое лкарство называетъ зеліемъ, хотя подъ симъ именемъ въ старину разумли только цлебныя травы и огнестрльный порохъ, что таже Царевна называетъ Католиковъ Папистами — словомъ ругательнымъ, выдуманнымъ Лютеранами во время взаимнаго ожесточенія между обими сторонами, что той же Царевн православной, Ксенія Борисовн, въ сонномъ видніи казалось, будто бы ея суженой велъ ее къ алтарю въ Успенскомъ Собор — вопреки обычаю Церкви Греко-Россійской, гд по уставу издревле внчаютъ новобрачныхъ всегда за амвономъ, a къ олтарю не водятъ ихъ, какъ то бываетъ y хрістіанъ другаго исповданія, и проч. Вотъ что сильно подйствовало на предъизбраніе наше въ пользу Юрія Милославскаго и заставило безмолвствовать крітику въ ожиданіи, докол явится Димитрій Самозванецъ! Но Юрій овладлъ не однимъ нашимъ вкусомъ, когда все изданіе расхватано съ такимъ нетерпніемъ. Преодолемъ же ложную застничивость, и на канун обновленія сего перваго, или прежде явившагося Русскаго романа, чтобы не повторять справедливыхъ похвалъ, съ которыми отзывались объ немъ въ другихъ журналахъ, скажемъ по крайней мр, что должно было бы охладить въ насъ скоросплое къ нему пристрастіе.
Вс говорятъ о превосходств романовъ историческихъ. Согласны мы, если упомянутый здсь епітетъ принимается въ самомъ тснйшемъ значеніи, если въ роман выводятся лица извстныя съ ихъ историческими характерами, съ наблюденіемъ точности касательно главныхъ происшествій и врсмени, и мста. Но вотъ возраженія: съ одной стороны, въ какомъ роман все найдете историческимъ? съ другой, въ наше время, при ныншнихъ успхахъ словесности, какой романъ можетъ нравиться образованному читателю, если онъ не историческій, если дйствіе не принадлежитъ къ извстному времени и мсту? Отъ насъ далеко уже старина благословенная, когда повсти начинались обыкновенными формулами: въ нкоторомъ царств, или жилъ былъ когда то, a разсказъ весь состоялъ изъ страстныхъ воздыханій, нжныхъ разговоровъ и любовныхъ похожденій. Фильдинговъ Найденышъ, Лесажевъ Жилблазъ — чмъ не историческіе романы? Валтеру Скотту принадлежитъ честь и слава, что, начавши выводить историческія лица на сцену, онъ сталъ облекать ихъ въ костюмъ современный, обставлять ихъ всми возможными подробностями, отысканными въ хроникахъ или даже и счастливо угаданными по аналогіи, стараясь наблюдать столькоже достоврность историческую, какъ и правила піитики. Не смотря на достоинство романовъ Валтера Скотта, никому изъ насъ неприходило въ голову учиться по нимъ Исторіи, a между тмъ каждой изъ читателей въ тхъ же романахъ ищетъ условной истины, то есть ближайшаго сходства съ Исторіею: ето потому, что здсь источникъ удовольствія.
Юноша и двушка имли случай замтить другъ друга, сердца ихъ ощутили взаимную склонность, которая, посл разлуки продолжительной и посл разныхъ приключеній, наконецъ внчается желаннымъ успхомъ — т. е. чета наша соединяется узами супружества: вотъ содержаніе для многихъ тысячь романовъ, какъ издревле существующихъ, такъ и впредь имющихъ явиться! Предметъ, по видимому, самой истертой облекается прелестію новости, когда сочинитель романа, давъ лицамъ своимъ имена народныя, заставляетъ ихъ дйствовать на извстномъ мст, въ извстное время, при извстныхъ обстоятельствахъ.
Таковъ и романъ г-на Загоскина. Но авторъ нашъ иметъ на своей сторон преимущество, для насъ безцнное: онъ выводитъ на сцену Русскихъ Людей, изъ коихъ нкоторые дйствовали въ незабвенную епоху возстановленія отечества, заставляетъ ихъ говорить языкомъ якобы тогдашняго времени, — или уже по меньшей мр нарчіемъ ныншнихъ простолюдиновъ Московской и нкоторыхъ уздовъ изъ ближайшихъ губерній, заставляетъ дйствовать лица заграничныя, интересныя для насъ по многимъ отношеніямъ — Поляковъ, Запорожца. Читатель невольно увлекается и главнымъ предметомъ и многими отдльными сценами, которыми г. Загоскинъ умлъ дать истинно театральную занимательность, таковы бесды въ дом Боярина Шалонскаго, гд являются премилые чудаки Лесута-Храпуновъ и Замятня Опалевъ, или гд Митя Юродивый въ гадательныхъ намекахъ судитъ каждому должное. Но авторъ нашъ безпрестанно вредитъ самъ себ, выводя насъ изъ очарованнаго міра: онъ возмущаетъ удовольствіе ваше въ сладчайшія минуты самозабвенія, напоминаетъ о себ, когда вы, занятые людьми и событіями 1612 года, не желаете даже страшитесь знать, что происходитъ въ настоящее время. Обманъ необходимъ въ сочиненіяхъ сего рода, гд удовольствіе читателя покупается его легковріемъ, но легковріемъ произвольнымъ, которое употреблять во зло запрещается правилами, или, что все одно и тоже, примрами. Читающій міръ самъ готовъ помогать автору: не говори лишь онъ о себ, и мы не вздумаемъ допытываться, гд и какъ узналъ онъ такія любопытныя подробности о людяхъ и происшествіяхъ, бывшихъ за 200 лтъ до нашего времени. Для той же причины, мы легко вримъ на слово, когда открываютъ намъ важную тайну, какимъ чуднымъ образомъ драгоцнная рукопись найдена, гд нибудь въ сундук забытомъ, между полуистлвшимъ хламомъ, и проч. и проч’ Но мы же бываемъ не такъ-то сговорчивы, когда творецъ вымышленной повсти повелительно возлагаетъ на насъ долгъ принимать его сказанія за историческія и тутъ-же представляетъ археологическіе доводы своей ученой непогршительности. Въ такомъ случа и мы скажемъ ему съ откровенностію: ‘Въ вашей власти было покорить насъ законными средствами обольщенія, вы пренебрегли ихъ, и требуете слпой вры. Извините!’ И въ самомъ дл, надобно здсь ршить нкоторые спорные пункты, a такихъ найдется довольно. Позволяется-ли, на примръ, влагать въ уста людямъ почти 16 вка слова, поговорки и самое нарчіе теперешнихъ простолюдиновъ, и не приличне ли было бы употребить общую снаровку — говоритъ ныншнимъ языкомъ съ искуснымъ примненіемъ къ званію лицъ, ихъ возрасту и обстоятельствамъ? Намъ было бы приятно читать, или по крайней мр видть Юрія Милославскаго въ перевод Нмецкомъ, Французскомъ, Польскомъ, a теперь мы не смемъ и думать о подобномъ удовольствіи, весьма лестномъ для нашего самолюбія. Притомъ, если уже и Загоскинъ счелъ за необходимое держаться мнимой точности въ соблюденіи тогдашняго нарчія, то по какому праву Поляки его или сплошь говорятъ чисто по-русски, или изрдка выпускаютъ (наприм. Копычинскій) слова пошлыя: цо то есть, и еще нсколько подобныхъ? Какимъ образомъ и въ удаломъ Кирш узнать можно Запорожца? Запорожцевъ знавали нын живые люди: говоря вообще по-малороссійски, они отличались и своимъ особеннымъ выраженіемъ, особенными фразами и словами. Захотвъ еще поспорить съ авторомъ, мы возразили бы ему, что въ начал 17 го вка общество Запорожцевъ не играло значительной роли и даже едвали существовало оно какъ отдльное войско, что особливые Кошевые y нихъ (Барабашъ, Срко) являются не прежде половины того столтія, и что сторонніе пройдохи, нашедши безопасное убжище среди отчаяннаго братства головорзовъ, уже неотправлялись странствовать по блому свту подъ именемъ Запорожцевъ. А Кирша, уроженецъ изъ Царицына, служилъ Козакомъ въ Батурин, потомъ, ставъ Запорожцемъ, пустился искать приключеній и добычи! Царицынъ — Батуринъ — Запорожецъ — 1612 й годъ — очевидные анахронизмы. Но — рецензенту досталось подбирать колосья посл собранной жатвы! Плохое дло! Не чмъ поживиться! Насилу удалось замтить (и то, быть можетъ, для неблагодарныхъ), что корабленники (I. 185, 207) или розенобели составляли тогда едвали не нумизматическую рдкость, а въ обыкновенномъ ходу были Венгерскіе червонцы, что резиденціею Двора Польскаго тогда былъ не Краковъ (IL 55), a Варшава, и что довлетъ (II. 147) значитъ довольно, достаточно, a другаго значенія сіе слово имть не можетъ. Л. С.