Ю. Г. Оксман. Старые и новые собрания сочинений Н. А. Добролюбова, Добролюбов Николай Александрович, Год: 1970 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 51 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Ю. Г. Оксман

Старые и новые собрания сочинений Н. А. Добролюбова

Критический обзор основных изданий за сто лет

Н. А. Добролюбов. Избранные литературно-критические статьи.

Издание подготовил Ю. Г. Оксман.

Серия ‘Литературные памятники’

М., ‘Наука’, 1970

OCR Бычков М. Н.

Произведения Н. А. Добролюбова при жизни автора, как известно, не перепечатывались. Ни сам он, ни его друзья и единомышленники так и не успели выпустить в свет ни одной книжки его статей. Правда, Добролюбов печатался в течение всего шести лет и, отдавая без остатка всю свою творческую энергию и все свое время журнальной трибуне, никак не мог в быстро меняющейся общественно-политической обстановке обратиться к тому, что ему казалось в его деятельности уже пройденным этапом, в той или иной мере устаревшим и не являющимся руководством к прямому действию.

Молодой критик не мог рассчитывать и на то, что цензура разрешила бы объединить в отдельном издании, в масштабах целенаправленных, сборника боевых публицистических статей, все те специальные литературно-критические разборы, которые по частям из месяца в месяц проходили в печать, и небольшие рецензии и попутные сатирические заметки в прозе и стихах, появлявшиеся на страницах ‘Современника’. Еще всем памятна была и буря, которую вызвало в высших правительственных кругах появление в 1856 г. первого сборника ‘Стихотворений Н. Некрасова’. Да оно и не могло быть иначе: ведь ‘Некрасова стихотворения, собранные в один фокус, — жгутся’, — с тревогой писал И. С. Тургенев 14 (26) декабря 1856 г. своим петербургским друзьям из Парижа¹.

Поэтому, видимо, ни разу не попытался собрать своих статей ‘в один фокус’ Н. Г. Чернышевский. Безнадежность подобной издательской операции должен был хорошо понимать и Добролюбов ².

Издание, не осуществимое при жизни Добролюбова, неожиданно оказалось выполнимым вскоре же после его кончины. Инициатором и редактором первого собрания сочинений Добролюбова явился Чернышевский. Именно он, преодолевая с исключительной энергией и энтузиазмом все трудности, связанные с новым изданием, довел весною 1862 г. до конца предварительную работу по собиранию, систематизации и проверке журнальных текстов, автографов и типографских гранок произведений Добролюбова. В результате тщательнейшего изучения этих первоисточников была освобождена Чернышевским от цензурных искажений очень значительная часть литературного наследия Добролюбова, предположенная им к изданию в пяти томах.

С самого начала Чернышевский имел в виду публикацию избранных статей Добролюбова, а не полное собрание сочинений. Но и эта программа-минимум была осуществлена далеко не полностью. 7 июля 1862 г. Черышевский был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Через три недели после этого был спешно проведен через цензуру четвертый том сочинений Добролюбова, на котором это издание и оборвалось ³.

Ни в переписке Н. Г. Чернышевского, ни в делах С.-Петербургского цензурного комитета и III Отделения не сохранилось никаких материалов, могущих пролить свет на прохождение сочинений Добролюбова через цензурные фильтры. Не имея оснований объяснять на редкость благоприятный исход обычной в таких случаях тяжбы издателя с цензурой лишь политической слепотой представителей государственного аппарата, мы можем предполагать, что безболезненное прохождение четырехтомника произведений Добролюбова в печать обусловлено было прежде всего той растерянностью, которая определилась в 1862 г. в высших цензурно-полицейских органах из-за предстоящей передачи их из Министерства народного просвещения в ведение Министерства внутренних дел. Новая административная реформа была тесно связана с подготовкой замены цензуры предварительной цензурой карательной, с возложением уголовной и материальной ответственности за нарушение законоположений о печати на авторов и издателей. В этой сумятице энергия Чернышевского и опыт стоявшего за ним Некрасова обеспечили выход в свет сочинений Добролюбова без сколько-нибудь значительных купюр и искажений. Нельзя не учесть к тому же, что цензурное рассмотрение четырехтомника возложено было, по настоянию редакции ‘Современника’, на одного из либеральнейших цензоров этой поры — В. Н. Бекетова, давнего знакомого Добролюбова. В этих условиях и было осуществлено Чернышевским первое собрание сочинений Добролюбова не как простая перепечатка их подцензурного журнального текста, а как критическое издание, восходящее к подлинным его рукописям и корректурам.

В основу размещения статей и рецензий Добролюбова в новом издании положен был хронологический принцип. Однако он не всегда был выдержан до конца, так как ‘тесная связь, по содержанию’ некоторых произведений заставила Чернышевского в первом же томе объединить в особые тематические ‘группы’ следующие статьи и заметки: 1) ‘Собеседник любителей российского слова’, ‘Ответ на замечания г. А. Галахова’, ‘Русская сатира в век Екатерины’, 2) две статьи о Главном педагогическом институте, 3) пять статей цо поводу педагогической деятельности Н. И. Пирогова, 4) статьи о сочинениях С. Аксакова. По тем же соображениям несколько произвольно был перемещен в том четвертый в качестве якобы введения к статьям из ‘Свистка’ (1859 г.) литературно-критический фельетон, посвященный разбору ‘Стихотворений Михаила Розенгейма’ (1858 г.).

Из произведений, при жизни Добролюбова не напечатанных, в четырехтомник вошли: заметка ‘Ороскоп кота’, изъятая цензурой из ‘Современника’ в 1858 г. (см. далее, стр. 550), статья о монахе-гарибальдийце ‘Отец Александр Гавацци и его проповеди’, не допущенная к печати в 1861 г., вторая половина очерка ‘Непостижимая странность’, запрещенная в 1860 г., и некоторые материалы, предназначавшиеся для ‘Свистка’ ⁴. Не возражая против публикации всех запрещенных прежде произведений Добролюбова, цензура разрешила восстановить в 1862 г. и подлинные названия трех больших его статей, появившихся в ‘Современнике’ с искаженными заголовками: ‘О значении авторитета в воспитании’, ‘Народное дело’ и ‘Когда же придет настоящий день?’ Прежде они печатались с нарочито затемненными названиями: ‘Несколько слов о воспитании по поводу ‘Вопросов жизни г. Пирогова’, ‘О распространении трезвости в России’ и ‘Новая повесть г. Тургенева’.

Едва ли будет большим преувеличением утверждать, что ‘во весь голос’ Добролюбов впервые заговорил лишь в посмертном издании своих произведений, что подлинно революционное звучание его статьи подучили только после того, как в редакциях, освобожденных от цензурных усечений, они были объединены в четырехтомнике, выпущенном в свет Чернышевским в 1862 г.⁵

Правда, это издание было еще далеко не полным, но, очищенное от всего случайного и мелочного, оно стало острее, доходчивее и именно в силу строгости отбора включенных в него материалов оказало на несколько поколений читателей то мощное революционизирующее воздействие, которое всегда было органически чуждо изданиям академического типа. Ведь первый четырехтомник Добролюбова рассчитан был не на школу и не на привилегированных любителей изящной словесности, не на библиографов и не на литературоведов. Избранные сочинения Н. А. Добролюбова прежде всего выполняли определенные политико-просветительные задачи и с большим успехом продолжали осуществлять именно эту свою функцию еще в течение нескольких десятков лет, являясь одним из самых больших достижений русской агитационно-пропагандистской литературы в борьбе с пережитками крепостного строя.

Сочинения Н. А. Добролюбова, выпущенные в свет в 1862 г. (в количестве 3 тысяч экземпляров), занимали монопольное положение в течение полустолетия, так как другие издания Добролюбова не допускались к печати наследниками его авторских прав. Четырехтомник был переиздан еще шесть раз (в 1871, 1876, 1886, 1896, 1902 и 1908 гг.), причем самый корпус статей и рецензий, установленный в 1862 г., оставался неизменным ⁶.

Весьма симптоматично, что в 1884 г. все издания сочинений Добролюбова были изъяты по распоряжению министра внутренних дел из публичных библиотек и общественных читален ⁷. Этот запрет оставался в силе до революции 1905 г.

Четыре новых издания сочинений Добролюбова вышло в свет в 1911-1912 гг., к пятидесятилетию со дня его смерти, когда, согласно законам об авторском праве, действовавшим в Российской империи, литературное наследие Добролюбова перестало быть частной собственностью его случайных наследников. Наиболее авторитетными из этих изданий были Первое полное собрание сочинений Н. А. Добролюбова в четырех томах, под редакцией М. К. Лемке, и Полное собрание сочинений Н. А. Добролюбова в десяти томах, под редакцией Е. В. Аничкова (десятый том в свет не вышел из-за краха фирмы ‘Деятель’ в 1914 г., в связи с обстоятельствами военного времени). Внеся в широкий литературный оборот много неизвестных ранее материалов, оба эти издания не обеспечили, однако, ни действительной полноты, ни необходимой точности публикаций произведений Добролюбова, ни их научного комментирования⁸.

Редактором четырехтомного Полного собрания сочинений Н. А. Добролюбова, выпущенного издательством А. С. Панафидиной в С.-Петербурге в 1911 г., был М. К. Лемке, известный исследователь русского революционного движения, печати и общественной мысли первой половины XIX в.

В осуществленном им издании Лемке шел по следам четырехтомника Чернышевского, широко популяризируя опыт работы своего великого предшественника и опираясь, как это ему казалось, именно на его методы решения основных текстологических проблем. Правда, новый исследователь литературного наследия Добролюбова, не обладая необходимыми специальными знаниями, сильно упростил стоявшие перед ним источниковедческие задачи, что, в свою очередь, далеко не обеспечило правильного решения им ни вопроса об основном тексте сочинений критика, ни еще более сложной проблемы атрибуции анонимных статей и рецензий в ‘Современнике’ периода участия в нем Добролюбова.

‘Те сочинения, которые вошли в первое собрание, — писал Лемке, характеризуя в предисловии к своему изданию четырехтомник 1862 г., — приведены в нем иногда значительно полнее, чем были в ‘Современнике’, потому что Чернышевский печатал их не с ‘Современника’, а или с рукописей Добролюбова, или с его корректур, подвергавшихся при цензировании журнала иногда очень значительным сокращениям и изменениям. В данное время найти где бы то ни было эти авторские рукописи или корректуры не удалось и потому нечего было и думать о том, чтобы статьи, вошедшие в первое собрание, дать в еще более полном виде. Пришлось ограничиться тем, что напечатал Чернышевский. Таким образом, в сущности, мы имеем два текста: один, напечатанный в ‘Современнике’, т. е. то, что Добролюбов мог сказать при жизни, мог бросить в лицо обществу или своим литературным противникам, и другой — что он хотел им сказать, но сказал уже после смерти, когда никакая полемика была невозможна’ ⁹. И далее: ‘Не желая загромождать издание приведением двух текстов, что сделало бы сличение их все-таки очень кропотливым, я решил принять этот труд на себя, — и в результате получился один текст, в котором однако легко найти и второй. Сделано это посредством особых прямых скобок [ ]. Пока читатель не встречает таких скобок в тексте сочинений, напечатанных впервые в ‘Современнике’, до тех пор он будет знать, что именно такой текст был напечатан еще при жизни Добролюбова. Но когда попадается открывающая прямая скобка, то это значит, что, начиная от нее и вплоть до парной ее закрывающей, этого места просто не было в ‘Современнике’ и впервые оно появилось в собрании сочинений, изданном в 1862 г.’ ¹⁰

Механически ассоциируя все особенности четырехтомника 1862 г. с текстом не дошедших до нас рукописей Добролюбова, Лемке, конечно, ошибался. Он не учитывал возможности правки самим Чернышевским некоторых из редактированных им статей и рецензий хотя бы в тех случаях, когда это требовалось явными дефектами журнального текста, не устранимыми путем обращения к не сохранившимся первоисточникам. Так, например, если в начале известной статьи о ‘Стихотворениях Михайла Розенгейма’ Добролюбов писал: ‘Мы помним время, когда списывались и переписывались стихотворения, имевшие гораздо менее прямоты и резкости’ (‘С’, 1858, XI), то Чернышевский в 1862 г. счел необходимым уточнить авторскую хронологию, печатая эту строку: ‘Мы помним, что лет пять тому назад’. Разумеется, ни в рукописи, ни в корректуре Добролюбов не мог бы в 1858 г. сказать ‘лет пять тому назад’, так как в самом начале пятидесятых годов, т. е. в пору жесточайшей реакции николаевской поры, не могло быть и речи о широком распространении какой бы то ни было подпольной литературы. Такого же рода поправка внесена была Чернышевским в зачин рецензии Добролюбова на ‘Повести и рассказы С. Т. Славутинского’: ‘Несколько лет тому назад была большая мода на повести из простонародного быта’ (‘С’, 1860, N II). Вместо первых двух слов этого абзаца в четырехтомнике 1862 г. мы читаем: ‘Лет семь тому назад’.

Не менее характерна была и другая поправка, внесенная Чернышевским в текст статьи о ‘Стихотворениях Михаила Розенгейма’: слова о ‘смелых стишках г. Розенгейма’ (текст ‘Современника’) изменены были в издании 1862 г. на ‘либеральные стишки’.

Далеко не о пассивном восстановлении в четырехтомнике 1862 г. подлинного текста автографов и корректур Добролюбова свидетельствовало и изъятие Чернышевским всех условных уничижительных оговорок Добролюбова об особенностях его публикаций. Например, если в журнальном тексте статьи ‘Когда же придет настоящий день?’ значилось: ‘за неполноту и нескладность которой просим извинения у читателей’, то в издании 1862 г. слова ‘и нескладность’ были устранены.

Следует подчеркнуть, что даже принятие гипотезы Лемке о том, что все изменения журнального текста в издании Н. Г. Чернышевского восходили к не дошедшим до нас автографам Добролюбова, ни в какой мере не могло бы разрешить вопроса о каноническом тексте сочинений последнего. Дело в том, что рукописи и даже типографские гранки далеко не всегда могут быть отождествлены с окончательной редакцией произведения, и, например, чисто стилистические варианты первопечатного текста, отражая последние стадии процесса авторской правки, бесспорно, должны быть предпочтены тексту рукописи, ибо художественной отделкой статьи никакая цензура никогда не занимается. Между тем Лемке совершенно механически перенес в свое издание из четырехтомника 1862 г. не только слова и строки, отсутствие которых в журнальном тексте могло быть приписано стороннему вмешательству, но и все дефекты начального типографского набора, неловкие обороты, повторения и даже описки, тщательно выправленные впоследствии самим Добролюбовым в тексте ‘Современника’.

Таково, например, неожиданное дублирование в издании Лемке одних и тех же формулировок на одной из страниц ‘Темного царства’ (об отношении самодура к успехам образованности) ¹¹, таково произвольное перемещение из одной части статьи в другую цитат из ‘Друга честных людей’ Фонвизина в ‘Русской сатире в век Екатерины’ ¹², таково же произвольное снятие необходимого курсива в статье ‘Когда же придет настоящий день?’ (Елена ‘скоро увидела художественность натуры’ Шубина, там же: ‘люди рудинского закала’).

Нельзя не отметить, что в четырехтомнике 1862 г. сохранена была ошибочная редакция нескольких строк в статье ‘Луч света в темном царстве’, перешедшая и в издание Лемке: ‘Но нужно различать между этими естественными законами, вытекающими из самой сущности дела, и между положениями и правилами, установленными в какой-нибудь системе’. В ‘Современнике’, т. е. в последней редакции статьи, эта сентенция была выправлена: ‘Но нужно различать естественные законы, вытекающие из самой сущности дела, от положений и правил, вытекающих’ и т. д. Таковы, наконец, и некоторые эпитеты в характеристике Катерины в той же статье, устраненные самим автором в журнальном тексте: ‘Катерина, напротив, может быть уподоблена [большой] многоводной реке… Ровное дно, [хорошее] — она течет спокойно’ и пр. (в квадратных скобках даем слова, отсутствующие в ‘Современнике’),

Таких недочетов в издании 1862 г. несколько десятков ¹³. Некоторые из них явно обусловлены цензурным вмешательством в рукописи и корректуры Добролюбова еще при его жизни. Так, например, гранки журнального набора статей о ‘Стихотворениях А. П. Плещеева’ (‘С’, 1858, N X) и ‘Роберт Овен и его попытки общественных реформ’ (‘С’, 1859, N I) свидетельствуют о том, что Чернышевский не мог восстановить в четырехтомнике 1862 г. несколько очень существенных мест первой статьи, посвященных политической биографии Плещеева и его связям о петрашевцами, а также близости его стихов лирике Н. П. Огарева ¹⁴, во второй же статье остались невосстановленными данные о встрече Р. Овена в Нью-Ленарке с будущим императором Николаем I ¹⁵. К числу цензурных искажений в четырехтомнике 1862 г. следует отнести и правку известного примечания Добролюбова к статье ‘Когда же придет настоящий день?’, в строках, о некоторых людях, которые ‘при виде Венеры Милосской говорят с приапической улыбкой: А она… того… годится’. В журнальном тексте эти строки звучали гораздо острее, чем в издании Чернышевского: ‘ведь есть люди, которые и при виде Венеры Милосской ощущают лишь чувственное раздражение, и при взгляде на мадонну говорят с приапической улыбкой: А она… того…’ (‘С’, 1860, N III).

Некоторые дефекты издания 1862 г. настолько явно обедняли текст Добролюбова, что и самому Лемке приходилось прибегать к опороченным им же журнальным редакциям тех или иных статей. Однако делал он это без всяких оговорок. Таковы, например, замечательные строки об И. А. Крылове, выпавшие в 1862 г. из статьи ‘О степени участия народности в развитии русской литературы’: ‘В числе исключительных личностей, мало имевших влияние на литературное движение, нельзя забывать Крылова, Кольцова и Лермонтова. Крылов ограничил свою деятельность одним родом литературных произведений — баснею и потому мало имел влияния на развитие литературы, хотя, конечно, значение его будет весьма велико, когда его басни дойдут до народа. Кольцов жил народною жизнью’ ¹⁶.

Общий учет всех произведений Добролюбова как печатных, так и рукописных, как вошедших в издание 1862 г. или заготовленных для него, так и затерявшихся без имени автора на страницах ‘Современника’, ‘Искры’, ‘Журнала для воспитания’, ‘Колокола’ и даже ‘Русского вестника’, осуществлен был в Первом полном собрании сочинений Добролюбова под редакцией Лемке в гораздо более широких масштабах, чем это сделал Н. Г. Чернышевский в процессе подготовки издания 1862 г. В итоге этих разысканий прежде известный корпус произведений Добролюбова увеличился более чем вдвое, так как к 210 сочинениям, включенным в четырехтомник, составленный Чернышевским, прибавилось еще 237 в стихах и в прозе, извлеченных частью из журналов пятидесятых годов, частью из неизданных бумаг критика.

В числе произведений Добролюбова, впервые введенных М. К. Лемке в широкий научный и литературный оборот, были его анонимные статьи в ‘Колоколе’ (‘Партизан И. И. Давыдов во время Крымской войны’, с концовкой Герцена), в ‘Русском вестнике’ (‘Мысли об учреждении открытых женских школ’), в ‘Современнике’, 1858, N I (‘Современное обозрение’, посвященное проблемам ‘народного воспитания’ в России и моральному состоянию славянских земель, порабощенных Австрией). По рукописи Добролюбова, запрещенной цензурой, был впервые напечатан в новом издании и его очерк ‘Статья ‘Times’ о праве журналов следить за судебными процессами’. Правильность же многих атрибуций Лемке была подтверждена впоследствии их проверкой в первом советском издании полного собрания сочинений Добролюбова в 1934-1941 гг., некоторыми документами ‘конторских книг’ ‘Современника’, изученными С. А. Рейсером и В. Э. Боградом ¹⁷, а также и вновь найденными материалами Н. Г. Чернышевского, относящимся к его работе над четырехтомником 1862 г.

Однако этот очень значительный по своим результатам переучет произведений Добролюбова не был доведен в издании Лемке до конца. Новому редактору остались неизвестными важнейшие фонды рукописей и корректур Добролюбова, равно как и перечни его анонимных статей в ‘Современнике’, составленные Чернышевским (см. о них далее стр. 541). От публикации одних произведений Добролюбова Лемке должен был отказаться в силу цензурно-полицейских опасений (‘На смерть Николая I’, ‘На перемену форм в войсках’, ‘Н. А. Степанову’, ‘К. Розенталю’ и др., большая часть статей в рукописной газете ‘Слухи’ 1855 г.), от включения других — из-за издательских требований максимальной экономии листажа ¹⁸.

Большая часть ранних произведений Добролюбова была поэтому в четырехтомнике 1911 г. только названа ¹⁹, а знаменитая ‘Дума при гробе Оленина’, распространенная в нелегальных списках самим автором и опубликованная Н. П. Огаревым в ‘Русской потаенной литературе’ (Лондон, 1861), обозначена как ‘неизвестная’ редактору.

При включении в свое издание анонимных статей и рецензий М. К. Лемке слишком уж буквально истолковал некоторые явно преувеличенные обобщения и эмоциональные формулировки случайных писем Добролюбова к его нелитературным друзьям. Так, например, на основании письма Добролюбова от 8 июля 1858 г. к Л. П. Пещуровой о том, что им ‘писана вся критика и библиография в ‘Современнике’ нынешнего года’ или беглого замечания его же за день до этого в письме к А. П. Златовратскому, что ‘с сентября 1857 г. в ‘Современнике’ почти все писано мною, исключая трех или четырех рецензий, которые нетрудно отличить’, Лемке приписал Добролюбову почти все анонимные рецензии в ‘Современнике’ этой поры.

Между тем, независимо даже от возможности эпизодического участия в отделе ‘Новые книги’ других сотрудников журнала (чем и объясняется, кстати сказать, то обстоятельство, что Н. Г. Чернышевский, столь осведомленный в делах журнала, с исключительной осторожностью выбирал произведения Добролюбова из номеров 1857-1858 гг.), следует иметь в виду, что самая переписка Добролюбова и бумаги его архива (редакторски выправленные чужие рецензии) подтверждают активное участие в ‘Современнике’ некоторых его товарищей по Педагогическому институту. Больше того, во время пребывания Добролюбова летом 1858 г. в Старой Руссе и в Москве, его замещал в отделе ‘Новые книги’ Н. М. Михайловский. Одни из его рецензий прямо названы в письмах Михайловского к Добролюбову (например, рецензия на ‘Немецкие письма об английском воспитании’ Визе, произвольно включенная в издании Лемке) ²⁰, другие им же упоминаются более глухо и обобщенно, выделяясь в журнале своей тематикой или особенностями построения и языка, чуждыми Добролюбову²¹. Таковы, например, рецензии в ‘Современнике’ 1858, N VII, на издания: ‘О стенографии’ М. Иванина, ‘Путешествие русского человека на поклонение великому Новгороду’ А. П. Славина, ‘Статистические описания губерний’, т. XVI, ‘История и достопримечательности Исаакиевского собора’, ‘Драматические сочинения Шекспира’, т. V (все это приписано Добролюбову в издании Лемке) ²². Явно также не принадлежали Добролюбову, вопреки свидетельствам Лемке ²³, характерные своей бесцветностью четыре рецензии в восьмом номере ‘Современника’ 1858 г. на книги: ‘Две сестры’ Е. Нарской, ‘Литература русской библиографии’ Г. Геннади, ‘А. С. Грибоедов и его сочинения’ Е. Серчевского, ‘Лепта в пользу вдов и сирот севастопольских героев’ А. Комарницкого, равно как и информационные заметки ‘Учреждение всемирной кампании для прорытия Суэзского перешейка’ (‘С’, 1858, N X) и ‘Городовой бюджет Парижа 1857 г.’ (‘С’, 1858, N XII), также перепечатанные в издании Лемке²⁴.

Несравненно более широкий резонанс вызвало включение в четырехтомник, изданный Лемке, анонимной статьи Чернышевского о комедии А. Н. Островского ‘Бедность не порок’²⁵, впервые опубликованной в ‘Современнике’ 1854 г. Несмотря на то, что гипотеза о принадлежности этого большого критического разбора Добролюбову явно противоречила всем известным фактам его биографии и другим его высказываниям об этой же пьесе, произвольно передвигала историю его знакомства с Некрасовым и Чернышевским на полтора года назад, вовсе обходила вопрос о редакционно-декларативном характере статьи, исключавшем возможность поручения ее безвестному студенту, каким был в ту пору Добролюбов, не учитывала незнания им итальянского языка, каким владел автор статьи об А. Н. Островском (см. цитаты в ней), и пр., Лемке, на основании неверно понятых им строк дневника Добролюбова от 8 февраля 1857 т., перепечатал статью Чернышевского в своем издании полного собрания сочинений Добролюбова ²⁶.

Произвольно расширяя четырехтомник Добролюбова за счет произведений Чернышевского, Лемке вслед за статьей о комедии ‘Бедность не порок’ включил в свое издание²⁷ предисловие и послесловие к статье ‘Бальзак’ (‘С’, 1856, N IX), в то время как самая рукопись этой публикации документально свидетельствовала о том, что автором ее является Чернышевский ²⁸. Безоговорочно Лемке приписал Добролюбову и рецензию Е. Я. Колбасина на книжку А. И. Горяинова ‘Итальянский вопрос’ (‘С’, I860, N I) и редакционную заметку Некрасова ‘Причины долгого молчания ‘Свистка» (‘С’, 1860, N XII) ²⁹. Нет, наконец, никаких оснований приписывать Добролюбову, не знавшему польского языка, и рецензию на ‘Крымские сонеты’ А. Мицкевича в переводе Н. Луговского, ибо разбор этот свидетельствует о хорошем знакомстве рецензента с польским оригиналом ³⁰.

Сам Добролюбов не вел, видимо, учета своих произведений, регулярно печатавшихся из месяца в месяц в ‘Современнике’, а изредка и в других изданиях (‘Журнал для воспитания’, ‘Искра’, ‘Русский вестник’ и др.). Единственная запись такого рода, сохранившаяся в архиве Добролюбова, это сделанный им перечень шестнадцати нелегальных рукописных политических стихотворений, созданных им и распространенных за время с 1854 по 1856 гг. Тем большую ценность представляют перечни статей и рецензий критика, сделанные Чернышевским при подготовке им четырехтомника сочинений Н. А. Добролюбова. Эти перечни, разной степени точности и полноты, относящиеся и к начальной стадии работы над изданием (первоначальный учет рукописей, корректур и печатных текстов), и к периоду его завершения (регистрация избранных произведений в хронологическом порядке), остались вовсе неизвестными Лемке.

Не располагая подлинными записями ни Добролюбова, ни Чернышевского, могущими серьезно обосновать выделение из номеров ‘Современника’ статей и рецензий, действительно принадлежащих Добролюбову, Лемке в предисловии к полному собранию его сочинений неожиданно назвал основным источником своих атрибуций ‘никому больше неизвестный’ и найденный якобы им самим в Сенатском архиве, в ‘многотомном деле о Чернышевском’, перечень публикаций Добролюбова. Этот документ Лемке характеризовал как ‘собственноручный список работ Добролюбова’, начатый молодым критиком еще в 1856 г. и ‘пополнявшийся по мере появления в свет’ следующих его произведений ³¹.

Исключительная скупость данных об этом автографе в краткой информации Лемке, уклонение исследователя от цитации найденного им документа, даже в особенно спорных и ответственных атрибуциях, явные пропуски в издании 1911 г. известных статей Добролюбова и еще более досадные вставки в него же некоторых произведений, бесспорно Добролюбову не принадлежавших, не позволяют нам с доверием отнестись к ‘открытию’ Лемке. Очень настораживает и отсутствие каких бы то ни было упоминаний об этом автографе Добролюбова в подготовительных материалах к четырехтомнику, изданному Н. Г. Чернышевским, и невозможность обнаружить его в течение полувека в тех самых архивных делах, на которые ссылался Лемке. Мы полагаем, что голословная ссылка на несуществовавший документ, к которой прибег в своем издании Лемке, вызвана была потребностью хоть как-нибудь обезопасить от критики безответственность многих предложенных им атрибуций, в объективной правильности которых сам он, конечно, не сомневался³².

Полемика с несостоятельностью основных принципов комплектования полного собрания сочинений Добролюбова, осуществившихся в издании М. К. Лемке, определила методологические позиции редактора следующего полного собрания сочинений Добролюбова, выпущенного в свет издательством ‘Деятель’ в 1911-1913 гг., профессора Е. В. Аничкова ³³. Важнейшие из его атрибуций документировались прежде всего рукописными реестрами анонимных произведений Добролюбова, составлявшимися Н. Г. Чернышевским в пору подготовки им издания 1862 г. и дополненными письмами к последнему А. А. Чумикова, И. И. Паульсена и В. С. Курочкина о публикациях Добролюбова в ‘Журнале для воспитания’ и в ‘Искре’.

Публикацией этих документов открывался первый том издания Е. В. Аничкова. Однако, справедливо выразив недоверие атрибуциям Лемке в той их части, которая не совпадала с четырехтомником Чернышевского и с его же более широкими перечнями статей и рецензий Добролюбова, не включенных в издание 1862 г., Е. В. Аничков и его помощник по изданию В. Н. Княжнин впали в другую крайность. Отнесясь совершенно некритически к записям Чернышевского, оказавшимся в их распоряжении, они, с одной стороны, предельно сузили круг своих первоисточников, а с другой, явно в них не разобрались. Поэтому новое издание, не повторив многих ошибок Лемке, все же оказалось заполненным произведениями, принадлежащими не Добролюбову, а Н. Г. Чернышевскому (рецензия на книгу А. Зернина ‘Жизнь и литературная деятельность императора Константина Багрянородного’), П. П. Пекарскому (‘Сведения и жизни и смерти царевича Алексея Петровича’), М. А. Антоновичу (рецензия на книгу ‘Византийские историки’), А. Н. Пыпину (рецензия на альманах П. А. Кулиша ‘Хата’), Н. М. Михайловскому (разбор сатир К. Горация Флакка в переводе М. А. Дмитриева), Д. Л. Михаловскому (статья ‘Шекспир в переводе г. Фета’) и т. д., и т. п.

Без всяких оснований в издании Е. В. Аничкова приписано было полностью Добролюбову ‘Внутреннее обозрение’ в ‘Современнике’, 1860 г., N III, в то время как он в этом обзоре являлся автором лишь ‘Вступительных замечаний’ от редакции, а самый обзор принадлежал С. Т. Славутинскому ³⁴. Столь же ошибочны были в новом издании и безоговорочные утверждения о принадлежности Добролюбову всех статей в рукописной газетке студентов Педагогического института ‘Сплетни’ 1857 г. и статьи М. Л. Михайлова ‘Страх врагам’ (‘С’, 1861, N VIII) ³⁵. Мы выделяем, разумеется, в качестве примеров ошибочных атрибуций в издании ‘Деятель’ лишь самые досадные.

В числе публикаций, ошибочно приписанных Добролюбову, в издании Е. В. Аничкова (до него этот же промах допущен был в четырехтомнике Лемке, а четверть века спустя редакцией первого советского полного собрания сочинений Добролюбова) оказалась и корреспонденция ‘Замечания по поводу одного следствия’, опубликованная в ‘Современнике’, 1860, N 11.

Корреспонденция была подписана инициалами ‘Н. Л.’ и снабжена топографической отметкой: ‘П-в’ — не то ‘Псков’, не то ‘Порхов’. Это типичное ‘письмо из провинции’, каких печаталось так много в русских журналах и газетах этой поры под прямым воздействием обличительных ‘корреспонденции с мест’ в ‘Колоколе’ Герцена. И по своему жанру, и по своей тематике, и по некоторым особенностям стиля и композиции (предельно лаконичный монтаж документов) эта публикация очень далека и от общеизвестного круга интересов Добролюбова и от приемов его письма.

В основе корреспонденции — материалы ‘дела’ уездного земского суда об убийстве или самоубийстве еще в 1852 г. некоего помещика в некоем медвежьем углу (фамилия его, равно как и место происшествия, не указаны). Через несколько лет было возбуждено новое следствие, но и оно не дало определенных результатов. Заключение, к которому приходит автор ‘Замечаний’, имело обобщающий обличительный смысл: ‘Так производятся многие следствия! Можно указать на следственные дела, по которым убийца или меновщик фальшивых ассигнаций оказывается только немного подозреваемым, а человек, сделавший обыкновенный проступок, оказывается по следствию виновным в уголовном преступлении’.

Возможно, конечно, что эта пятистрочная концовка принадлежала не автору ‘Замечаний’, а редакции ‘Современника’. Не лишено вероятия, что ее мог написать и Добролюбов. Ведь об интересе его к корреспонденции ‘Об одном следствии’ свидетельствовал и факт находки рукописи или типографских гранок этой статьи в бумагах Добролюбова при описи их Чернышевским (см. далее, стр. 563). Из этой же описи название интересующей статьи механически перекочевало и в последний из дошедших до нас перечней статей Добролюбова, предшествовавший их переизданию ³⁶. Но даже если на минуту предположить, что Чернышевский в самом деле считал возможным приписать ‘Замечания по поводу одного следствия’ Добролюбову, то речь в данном случае могла бы идти не об его авторстве, а лишь о какой-то форме редакторской работы над чужой рукописью. Поэтому Чернышевский и отказался впоследствии от включения ‘Замечаний’ в четырехтомник сочинений Добролюбова, сданный им в печать в 1862 г. Самый факт этого отказа гораздо более значим, как мы полагаем, чем предварительная запись о ‘Замечаниях’ даже в двух реестрах.

Правильность окончательного решения Чернышевского подтверждается и конторскими книгами ‘Современника’: в ‘лицевом счете’ Добролюбова ‘Замечания по поводу одного следствия’ вовсе не числятся, а в счете ‘разных литераторов’, куда внесены были подробные данные о листаже ‘Замечаний’ (1 лист и 7 страниц), фамилия автора, как неизвестная бухгалтерии, обозначена условно инициалами ‘000’. Гонорар же за эту корреспонденцию выписан не был, и она осталась неоплаченной ³⁷.

* * *

Метод сочетания в основном корпусе сочинений двух редакций текстов Добролюбова, предложенный Лемке, был сохранен и в издании Полного собрания сочинений Добролюбова под редакцией Е. В. Аничкова. В отличие от своего предшественника, новый редактор признал необходимым воспроизведение в квадратных скобках не только слов и строк, дополнявших текст ‘Современника’, но и всякого рода замен и перестановок тех или иных мест первопечатной редакции. Однако самую реализацию этих правильных по существу текстологических приемов в новом издании сочинений Н. А. Добролюбова обеспечить полностью не удалось, а отсутствие корректуры или отказ от ее чтения (иначе мы не можем объяснить грубейших извращений текста Добролюбова в издании ‘Деятель’) привел к тому, что даже наиболее критическое по своим заданиям из дореволюцинных собраний сочинений Добролюбова оказалось в текстологическом отношении совершенно неудовлетворительно.

Пропусками целых строк, изъятых из ‘Современника’ цензурой, но восстановленных Чернышевским, и опечатками в самых ответственных местах пестрят в этом издании очень многие из статей Добролюбова. Из сотен характерных примеров отметим, на выдержку, хотя бы следующие, печатая курсивом то, что пропущено в издании Е. В. Аничкова: ‘Кто признает права личности и принимает важность естественного, живого, свободного ее развития’ ³⁸, ‘Зато и общество попирает ногами таких ленивцев. Зато и история эти натуры обходит презрительным молчанием’ ³⁹, ‘Он не любил реставрации, но это не потому, что реставрация была противна свободе, не потому, что Бурбоны были ретроградны’ ⁴⁰, ‘Я надеялся, что при их слабости легко будут восстановлены некоторые народные льготы’ ⁴¹, ‘Но он уже заражен воздухом самодурства’ ⁴², ‘Если в произведении есть что-нибудь, то покажите нам, что в нем есть, это гораздо лучше, чем пускаться в соображения о том, чего в нем нет’ ⁴³, ‘За это ручается то лихорадочное, мучительное нетерпение, с которым мы ожидаем его появления в жизни. Он необходим для нас, без него вся наша жизнь идет как-то не в зачет’ ⁴⁴ и т. д.

С вопиющими извращениями текста Добролюбова, происшедшими в этом издании по редакционному недосмотру, сочетались искажения, обусловленные правкой по первоисточникам некоторых цитат критика. Не учитывая особой политической и литературной функции выдержек из чужих произведений, приводимых в статьях Добролюбова, и не понимая, что все их сокращения и перестановки сделаны были совершенно сознательно, Е. В. Аничков и В. Н. Княжнин выправили, например, все цитаты Добролюбова из произведений XVIII в., даже не по оригиналам, бывшим в распоряжении критика, а по лучшим, с точки зрения обоих редакторов, изданиям этих текстов⁴⁵. Отсылая читателя к ненужным ему первоисточникам цитат Добролюбова и не давая самих цитат, Е. В. Аничков и В. Н. Княжнин подорвали в то же время доверие к своим примечаниям неверными обозначениями дат и места появления даже таких публикаций критика, как ‘Темное царство’ или ‘Луч света в темном царстве’ ⁴⁶.

С такою же небрежностью, неточностью и неполнотою печатались в конце каждого из томов издания ‘Деятель’ и варианты к основным текстам Добролюбова, хотя на подбор их обращено было здесь несравненно больше внимания, чем в четырехтомнике Лемке. Чрезмерной громоздкостью и пестротою отличалась в издании ‘Деятель’ и самая система расположения материала. Без всякого основания в пределах этого полного собрания сочинений Добролюбова сконструированы были отделы ‘Педагогики’ и ‘Истории’, выделенные наряду с ‘Литературной критикой’, ‘Публицистикой’ и ‘Беллетристикой’ в особые тома (с таким же ‘основанием’ можно было бы выделить ‘Этнографию и фольклор’, ‘Классическую филологию’, ‘Политическую экономию’, ‘Физиологию’ и т. д.). Насколько смутно представляла себе редакция назначение этих рубрик, видно хотя бы из того, что в том ‘Педагогика’ оказался отнесенным политический памфлет ‘Партизан И. И. Давыдов во время Крымской войны’, впервые опубликованный Добролюбовым в ‘Колоколе’, а в образцы ‘Литературной критики’ попала редакционная заметка ‘Ороскоп кота’, отвечавшая на провокационный акростих Бориса Федорова (‘Колокольщику петля готова, и Чернышевскому с Некрасовым’).

Новой вехой в публикации литературного наследия Добролюбова явилось первое советское полное собрание его сочинений, осуществленное Государственным издательством ‘Художественная литература’ в 1934-1941 гг. ⁴⁷ Инициатором и ответственным редактором этого издания явился П. И. Лебедев-Полянский. Заместителем главного редактора и руководителем всей архивной, текстологической и комментаторской работы, связанной с новым изданием, был (с 1932 г. по 1937 г.) Ю. Г. Оксман. Три последних тома редактировал Б. П. Козьмин. К участию в издании привлечены были Б. Я. Бухштаб, И. И. Векслер, В. В. Данилов, М. М. Калаушин, В. В. Мияковский, Н. И. Мордовченко, А. В. Предтеченский, С. А. Рейсер, Н. Л. Степанов, Н. М. Чернышевская, С. Я. Штрайх, И. Г. Ямпольский и некоторые другие историки и литературоведы.

Биографический очерк ‘Н. А. Добролюбов’, открывавший первый том, написал М. М. Клевенский, вводную статью ‘От редакции’ — Ю. Г. Оксман. Вступительные статьи к следующим томам принадлежали П. И. Лебедеву-Полянскому (‘Литературно-критическая деятельность Добролюбова’, ‘Основы мировоззрения Добролюбова’, ‘Н. А. Добролюбов и его политическая программа’) и Б. Я. Бухштабу (‘Н. А. Добролюбов-поэт’).

По мысли главного редактора, новое издание, рассчитанное на шесть больших томов, должно было опираться на принципы публикации текста, установленные в двух последних изданиях сочинений Добролюбова, а в своей композиции повторить тематическое объединение материалов, осуществленное в девятитомнике Е. В. Аничкова. От реализации последнего условия шеститомник удалось частично избавить (статьи и рецензии Добролюбова были размещены в двух, а не в четырех разделах), первое же требование оставило свой след в длинных рядах квадратных скобок, позволявших якобы наглядно демонстрировать сразу же обе редакции статей Добролюбова — журнальную, опубликованную в ‘Современнике’, и ту, которая появилась в четырехтомнике 1862 г.

Основное внимание в новом издании обращено было на критическое установление наиболее полного и точного текста произведений Добролюбова. В связи с этим подверглись тщательному учету и изучению все дошедшие до нас рукописи и печатные тексты сочинений Добролюбова, материалы его переписки, архивы С.-Петербургского цензурного комитета и Главного управления цензуры, все три основных издания его произведений, а к концу издания шеститомника и гонорарные ведомости ‘Современника’, долго остававшиеся в частном владении.

Параллельно основному тексту статей и рецензий в каждом томе строился и раздел ‘Вариантов’, впервые обогащенный данными типографских гранок, иногда с отметками автора, чаще — с правкой цензоров. Особенно ценны в текстологическом отношении были наборные листы таких произведений Добролюбова, как ‘Когда же придет настоящий день?’, ‘Что такое обломовщина?’, ‘Черты для характеристики русского простонародья’, ‘Ответы на замечания г. А. Галахова’, ‘Деревенская жизнь помещика в старые годы’, ‘Н. В. Станкевич’, ‘Повести и рассказы С. Т. Славутинского’, ‘Органическое развитие человека в связи с его умственной и нравственной деятельностью’, ‘Всероссийские иллюзии, разрушаемые розгами’, ‘Роберт Овен’, ‘Литературные мелочи прошлого года’, ‘Забитые люди’ и многое другое, всего свыше тридцати названий.

Впервые были опубликованы в новом издании ранние критические и фольклорные опыты Добролюбова, его институтские специальные зачетные работы, его первые научные исследования — ‘О некоторых местных пословицах и поговорках Нижегородской губернии’ (1853), ‘Областные слова, употребляемые в Нижегородской губернии’ (1853), ‘Заметки и дополнения к сборнику русских пословиц г. Буслаева’ (1854), ‘О поэтических особенностях великорусской народной поэзии в выражениях и оборотах’ (1854), ‘Замечания о слоге и мерности народного языка’ (1854), ‘О Виргилиевой Энеиде в русском переводе г. Шершеневича’ (1855), ‘Глаголические памятники XI-XII вв.’ (1855), ‘Литературные заметки’ (1855), ‘Кирилловские памятники XIII-XIV вв.’ (1855), ‘О Плавте и его значении для изучения Римской жизни’ (1855-1856), ‘О современном русском правописании’ (1856-1857), ‘Заметки и размышления по поводу лекций (по истории русской словесности) С. И. Лебедева’ (1857), ‘О древнеславянском переводе Хроники Георгия Амартола’ (1857).

Впервые на страницах шеститомника появился и полный текст рукописной нелегальной газеты ‘Слухи’ 1855 г., почти все статьи которой принадлежали самому Добролюбову, рецензия его на чешскую книгу И. Гануша о поэте и филологе Ф. Л. Челяковском, затерявшаяся без подписи автора в ‘Известиях Академии наук’ 1856 г., наброски начатых журнальных статей, черновые заметки к ‘Свистку’ и т. п. Всего в новое издание вошло около 325 статей, рецензий и всякого рода журнальных заметок, не считая первых научно-исследовательских работ Добролюбова (18 названий) и публикаций, степень его участия в которых не поддавалась точному учету. Сверх того в шеститомник вошли и все лирические стихотворения Добролюбова, оригинальные и переводные (всего 115 названий), его нелегальные элегии, послания и сатиры, вся его художественная проза. Впервые были опубликованы и тетради детских и юношеских стихотворений Добролюбова (около 150 названий).

Редакция первого советского издания полного собрания сочинений Добролюбова подвергла коренному пересмотру тот корпус его произведений, который был установлен в четырехтомнике М. К. Лемке. Результатом этого пересмотра явилось изъятие из нового издания почти всех статей и рецензий, приписанных Добролюбову без достаточных оснований.

С гораздо меньшей взыскательностью сотрудники издания 1934-1941 гг. отнеслись к принципам атрибутирования анонимных текстов ‘Современника’, осуществленных в девятитомнике Е. В. Аничкова. Его формальная опора на заметки и выписки Чернышевского, неправильно к тому же, как это выяснилось впоследствии, им понятые, привела к произвольному заполнению корпуса произведений Добролюбова не только в издании ‘Деятель’, но и в советском шеститомнике статьями и рецензиями, принадлежавшими в действительности другим сотрудникам ‘Современника’, начиная от Н. Г. Чернышевского и кончая А. Н. Пыпиным, М. А. Антоновичем, П. П. Пекарским, Н. М. Михайловским, Д. Л. Михаловским и некоторыми другими. Мы имеем в виду ошибочную перепечатку в шеститомнике критических разборов книг А. Зернина ‘Жизнь и литературные труды императора Константина Багрянородного’ и С. Палаузова ‘Румынские господарства Молдавия и Валахия…’, сборника ‘Сатиры Квинта Горация Флакка в переводе М. Дмитриева’, альманаха П. А. Кулиша ‘Хата’, статей ‘Шекспир в переводе г. Фета’, ‘О значении наших последних подвигов на Кавказе’, ‘Сведения о жизни и смерти царевича Алексея Петровича’, ‘Замечания по поводу одного следствия’.

Независимо от ошибок, вызванных произвольным толкованием некоторых записей Чернышевского, в шеститомнике Добролюбова были повторены и другие неправильности атрибуций в двух предшествующих изданиях. Так, например, в нем перепечатаны были рецензии: А. Н. Пыпина на ‘Отчет императорской публичной библиотеки за 1856 год’, А. В. Стефановского на брошюру архимандрита Викторина ‘Истинный друг духовного юноши’, Н. М. Михайловского на ‘Раскрытый портфель’ И. Е. Великопольского, Б. И. Сциборского на ‘Исторический рассказ о литовском дворянстве’ И. Порай-Кошица, П. И. Дмитриева на ‘Уроки естественной истории’ С. Ходецкого и ‘Естественную историю’ А. Горизонтова и пр.⁴^S

Редакция шеститомника безоговорочно перепечатала полностью в сочинениях Добролюбова⁴⁹ обзор Е. П. Карновича ‘Современное обозрение’ в третьем номере ‘Современника’ 1858 г., хотя Добролюбову принадлежали в этой публикации только несколько абзацев⁵⁰. И в то же время в новое издание Добролюбова не попали ни тонкий иронический отклик критика на книгу М. А. Корфа ‘Восшествие на престол императора Николая I’ ⁵¹, включенный Чернышевским в коллективное ‘Современное обозрение’ в девятом номере ‘Современника’ 1857 г., ни интереснейшая вводная страница его же к статье Н. И. Костомарова о сборнике ‘Народнi оповiдання Марко Вовчка’ (‘С’, 1859, N V) ⁵².

В шеститомник не вошли и некоторые рукописные фрагменты работ Добролюбова. К их числу принадлежали, во-первых, наброски перевода двух запрещенных в России книг Фейербаха (‘О сущности христианства’ и ‘Мысли о смерти и бессмертии’) ⁵³ и, во-вторых, начало какого-то нелегального прокламационного произведения, обращенного (в начале 1856 г.?) ‘к тем, в ком есть хоть искра священного пламени любви к свободе’ ⁵⁴. Не был перепечатан и переводный компилятивный обзор Добролюбова ‘Заграничные известия’ (‘Журнал для воспитания’, 1857, N 3), посвященный краткой информации об учебных заведениях Германии и Австрии в 1856-1857 гг.

Изучение в книгохранилищах Пушкинского дома и Ленинградской Публичной библиотеки разных комплектов ‘Современника’ за годы участия в нем Добролюбова неожиданно позволило выявить неизвестные ранее факты цензурных изъятий из номеров журнала некоторых статей и заметок Добролюбова (например, ‘Ороскоп кота’ в ‘С’, 1858, N IV) или вырезки их, сокращаемые и переносимые из одного номера в другой (см. комментарий к рецензиям, ‘О нравственной стихии в поэзии’ и о сб. ‘Школа’, 1858 г.). Данные эти извлечены были из некоторых случайно сохранившихся начальных вариантов обложек журнала, впоследствии уничтоженных и перепечатанных в новых редакциях ⁵⁵.

Рукописный текст обзора Чернышевского ‘Политика’ (‘С’, 1859, N VIII), обнаруженный в саратовском Доме-музее Н. Г. Чернышевского, и переписка об этом обзоре его автора с Добролюбовым позволили редакции шеститомника впервые установить, какие именно дополнения в этой статье принадлежали Добролюбову.

Находок и уточнений этого типа в новом издании было гораздо больше, чем ошибочных решений тех или иных источниковедческих проблем.

Все статьи и рецензии Добролюбова в ‘Современнике’ при их перепечатке в шеститомнике размещены были не в обычном хронологическом порядке, а с учетом еще и жанровой специфики материала. Отделяя статьи, опубликованные в рубрике ‘Критика’ от рецензий, помещавшихся в разделе ‘Новые книги’, мы, полагали, что журнальные рубрики, произвольно стертые во всех позднейших изданиях Добролюбова, были далеко не безразличны и для самого критика, и для редакции ‘Современника’, и даже для всей массы читателей пятидесятых — шестидесятых годов.

Напомним, что еще Белинский, говоря о некоторых особенностях журнальных и газетных жанров, подчеркнул в своем известном ‘Взгляде на русскую литературу 1846 года’, что ‘под критикой разумеется статья известного объема и даже особенного от рецензии тона’⁵⁶. И в самом деле, не только в пору становления ‘Современника’, но и десять — пятнадцать лет спустя статья, рассчитанная на отдел ‘Критика’, строилась и воспринималась как журнальная передовица, всегда должна была иметь определенную декларативно-установочную значимость, давать не эпизодические литературно-критические разборы, а уже как бы итоги изучения того или иного круга больших литературно-политических проблем, поднимаемых произведением того или иного большого писателя. В статьях отдела ‘Критика’ закрепилась и знаменитая подпись Добролюбова ‘Н. -бов’.

Несравненно менее ответственны, обязательно анонимны и нередко даже случайны многочисленные отклики Добролюбова на текущую печатную продукцию в рубрике ‘Новые книги’. Не всегда рассчитанные на широкий общественно-литературный резонанс, рецензии Добролюбова и по своему материалу и по методам его оформления резко отличались от его же статей. Разумеется, самые условия журнальной работы были таковы, что некоторые статьи Добролюбова, относящиеся к отделу ‘Критика’, в силу тех или иных причин технического порядка (поздняя доставка в типографию актуальной рукописи, задержка ее в цензуре, перегруженность отдела другими статьями и т. п.), появлялись и в отделе ‘Новые книги’. Но таких случаев было очень мало. К ним мы относим, например, включение в отдел ‘Новые книги’ блистательного литературно-критического фельетона ‘Стихотворения Михаила Розенгейма’ (‘С.’, 1858, N XI) и статьи ‘Уличные листки’ (‘С’, 1858, N IX). Их место, конечно, в рубрике ‘Критика’.

В особый раздел третьего тома (стр. 429-546) выделены были нами все публикации Добролюбова в ‘Журнале для воспитания’ 1857 г. и 1858 г. Это выделение обусловлено было, во-первых, самим характером и назначением этих материалов и, во-вторых, необходимостью избежать в основном тексте повторения одних и тех же суждений по поводу некоторых книг, параллельно рецензированных Добролюбовым в ‘Современнике’ и в ‘Журнале для воспитания’ ⁵⁷.

Уровень наших знаний о Добролюбове был в середине тридцатых годов еще так невысок, что мы не смогли обеспечить выделение в особую часть издания статей и рецензий, написанных друзьями критика, а им только дополненных и отредактированных. Некоторые из этих произведений оказались в основном корпусе сочинений Добролюбова (например, рецензии на ‘Сатиры Квинта Горация Флакка’, на ‘Исторический рассказ о литовском дворянстве’ И. Порай-Кошица), другие вовсо не попали в шеститомник (например, рецензия на ‘Крымские сонеты’ А. Мицкевича в переводе Н. Луговского), третьи — частично были объединены в разделе ‘Dubia’ ⁵⁸.

В структурном отношении оказался вполне оправданным в новом издании и отдел ‘Приложения’ к каждому из томов. Именно здесь нашли свое место юношеские произведения Добролюбова, первые пробы его пера, семинарские и институтские работы, отрывки и наброски позднейших статей, рукописная газета ‘Слухи’.

Комментаторский аппарат занимал в шеститомнике около 50 печатных листов предельно сжатого изложения, не считая шести специальных вводных статей (10 листов) и аннотированных именных указателей (17 печатных листов).

При всех своих частных недочетах, первое советское издание полного собрания сочинений Добролюбова не только положило начало широкому изучению его литературного наследия, но и до сих пор остается наиболее полным собранием его произведений, вариантов к ним и других материалов, необходимых для правильного понимания условий их создания и распространения⁵⁹.

Шеститомник Добролюбова имел настолько большой успех, что к моменту выхода в свет последнего тома все предыдущие тома этого издания (оно печаталось в количестве 10 тысяч экз.) являлись уже библиографической редкостью.

Не располагая возможностями для критического переиздания полного собрания сочинений Добролюбова, Государственное издательство художественной литературы выпустило в 1950-1952 гг. сокращенный и предельно упрощенный его вариант в трех томах⁶⁰. Это издание повторяло почти с пунктуальной точностью, с сохранением не только квадратных скобок в основном тексте, но и всех ошибок и даже опечаток последнего, статьи и рецензии Добролюбова с 1856 по 1861 г. Разумеется, научного значения это издание не имело, как не имели его и все однотомники избранных литературно-критических произведений Добролюбова, выпускаемые время от времени в течение последнего тридцатилетия для нужд школы. В основе текста и примечаний этих однотомников лежало то же шеститомное полное собрание сочинений Добролюбова.

Опыт работы над первым критическим изданием полного собрания сочинений Добролюбова широко был использован четверть века спустя в девятитомном издании сочинений Н. А. Добролюбова, которое приурочено было к столетию со дня его смерти ⁶¹.

В новом издании текст всех произведений Добролюбова был подвергнут еще раз сплошной проверке по первоисточникам, в числе которых оказались и неизвестные раньше типографские гранки его статей и рецензий, сохранившихся в архиве Чернышевского, Пыпина и Антоновича. Много ценных дополнений и уточнений внесено было в девятитомник не только в результате новых архивных находок, но и благодаря многолетним систематическим разысканиям ряда исследователей (Б. П. Козьмина, С. А. Рейсера, В. Э. Бограда, Б. Г. Бушканца, Б. Ф. Егорова, Г. Е. Тамарченко и некоторых других) в области анонимных текстов ‘Современника’ вообще и публикаций Добролюбова в частности.

В итоге этих исследований включены были в состав нового издания Добролюбова его литературно-политический памфлет ‘Письмо к Н. И. Гречу’ (1855), ‘Литературная заметка’ об А. Н. Островском, затерявшаяся на страницах ‘С.-Петербургских ведомостей’ 1856 г., полный текст нелегального стихотворения ’17 апреля 1856 г.’ (‘Царь Николай просил у бога…’) и некоторые другие произведения. Впервые введены были в девятитомник и новые страницы ‘Заметок о современном русском правописании’ (1856), пародический набросок ‘Дифирамб земле русской’ (1856-1857), рецензия на ‘Десятилетие императорской Публичной библиотеки’ и ‘Путеводитель по Публичной библиотеке’ (‘С’, 1860, N I).

Из самых ранних произведений Добролюбова, относящихся к 1848-1850 гг., в девятитомнике впервые опубликованы были наброски повести в письмах, ‘Письмо друга’ и рецензия на рукописный сборник ‘Стихотворения Митрофана Лебедева’, из сочинений 1853 г. — ‘Мысли при гробе Козьмы Минина’, ‘О погоде’, ‘Благородный спектакль в Нижнем Новгороде’.

На основании неизвестных ранее документальных данных перешли в основной текст произведений Добролюбова и некоторые его рецензии в ‘Современнике’ 1857-1858 гг., печатавшиеся прежде в отделе ‘Dubia’. Таковы, например, критические отклики на ‘Руководство к изучению словесности’ М. Архангельского, ‘Заволжские очерки’ и ‘Заволжская часть Макарьевского уезда’ Н. С. Толстого, ‘Отчет императорской Публичной библиотеки за 1857 г.’, ‘Записки об осаде Севастополя’ Н. Берга и ‘Севастопольские воспоминания артиллерийского офицера’ А. И. Ершова, брошюру А. Горяинова ‘Что такое г. Тиер и нашествие его на Россию?’ и некоторые другие рецензии. Но самым значительным вкладом в изучение Добролюбова следует признать в новом издании его последний том, впервые объединивший все дошедшие до нас письма великого критика (в количестве 294 номеров), с многочисленными уточнениями и дополнениями. — Вхождением в научный оборот этого круга первоисточников литературной и общественно-политической биографии Добролюбова завершился в 1964 г. процесс объединения в одном издании всех видов печатного и рукописного наследия Добролюбова до его писем включительно ⁶².

Большим достижением нового издания явилось полное освобождение его основного текста от уродовавших его в течение полувека ‘прямых скобок’, примитивно демонстрировавших наличие в одном тексте двух редакций некоторых произведений Добролюбова и никак не совместимых с приемами новейшей научно-эдиционной техники. Осуществляя эту давно назревшую реформу подачи печатного текста статей Добролюбова, редколлегия девятитомника несколько упростила, однако, стоявшие перед ней текстологические проблемы, заявив в предисловии, что ‘в основу текста нового издания положен источник, наиболее точно выражающий волю автора — издание 1862 года, в котором Н. Г. Чернышевский по рукописям и корректурам бережно восстановил цензурные купюры и устранил правку цензора или вынужденную правку автора’.

Эта мотивировка выбора основного текста статей Добролюбова не могла не вызвать серьезнейших возражений. Во-первых, никак нельзя было согласиться с тем, что четырехтомник 1862 г. ‘наиболее точно выражал волю автора’, поскольку сам Добролюбов никакого отношения к изданию, осуществленному после его смерти Н. Г. Чернышевским, иметь не мог, а общие пожелания его в этом направлении никому не были известны. Во-вторых, редколлегия девятитомника, выдвигая тезис о преимуществах текста издания 1862 г. перед всеми другими источниками основного текста произведений Добролюбова’ тут же это свое заявление по существу дезавуировала свидетельством о том, что четырехтомник 1862 г. вовсе не подлежит безоговорочной перепечатке, а, как правило, ‘сверяется с сохранившимися рукописями, корректурами, прижизненными публикациями, цензурными материалами’ ⁶³.

Поскольку новое издание в основном строилось именно так, как этого требуют принципы современной текстологии, мы полагаем, что и критика последнего собрания сочинений Добролюбова, имевшая место в специальной статье М. Я. Блинчевской ‘Текстологические принципы нового издания Добролюбова’ ⁶⁴ была более интересна не в своей общей методологической части (формально бесспорной), а в конкретных анализах тех или иных неправильных или спорных решений, которые были допущены в девятитомнике при передаче текста таких статей, как ‘Собеседник любителей российского слова’, ‘Ответ на замечания А. Галахова по поводу предыдущей статьи’, ‘О степени участия народности в развитии русской литературы’, ‘Стихотворения А. И. Плещеева’, ‘Органическое развитие человека’, ‘Русская сатира Екатерининского времени’, ‘Народное дело’ и др.

Аргументированность некоторых сомнений и возражений М. Я. Блинчевской (они относились лишь к первым пяти томам) должен был признать в своих ‘Необходимых разъяснениях’ и С. А. Рейсер, возражавший на ее статью от имени редколлегии девятитомника⁶⁵.

Ошибок, замеченных в тексте нового издания, оказалось не так уж много, даже если мы увеличим их перечень, обратившись к статьям, особенно спорным и сложным в текстологическом отношении. Так, например, мы полагаем, что, если Н. Г. Чернышевский имел все основания для публикации в четырехтомнике 1862 г. ранней редакции статьи ‘Когда же придет настоящий день?’, свободной от цензурных сокращений и искажений, то советский текстолог, готовя сто лет спустя критическое издание этой статьи, никак не должен был бы игнорировать и некоторых уточнений идейного и художественного порядка, внесенных самим Добролюбовым в последнюю корректуру разбора нового романа Тургенева, перед подписанием ее к печати.

Речь идет, конечно, только о деталях, но эти детали порою очень существенны. Сошлемся хотя бы на строки Добролюбова о героине романа ‘Накануне’ в журнальном тексте: ‘В Елене так ярко отразились лучшие стремления нашей современной жизни, а в ее окружающих так рельефно выступает вся несостоятельность обычного порядка той же жизни’. В новом издании текст этих строк явно обеднен, так как в нем вместо слов ‘вся несостоятельность обычного порядка той же жизни’ мы читаем: ‘все пошлое той же жизни’ ⁶⁶. Точно так же, если далее Добролюбов характеризует в своей статье ‘это трудное, томительное, переходное положение общества’, то в девятитомнике понятие ‘переходное’, политически особенно значимое в данном контексте, почему-то опущено ⁶⁷.

Как в первом случае, так и во втором рациональнее было бы учесть последнюю редакцию этих строк, а не одну из предшествующих, опубликованную в издании 1862 г.

Трудно согласиться и с тем, что в статье ‘Литературные мелочи прошлого года’, в сатирических строках ‘Россия вскочила со сна и во всю мочь побежала по дороге прогресса, так, что ее теперь даже с собаками не догонишь’⁶⁸, остался неучтенным тот факт, что в тексте ‘Современника’ глагол ‘побежала’ был заменен более эмоционально выразительным ‘понеслась’.

В этой же статье дважды повторяется ⁶⁹ неточная ссылка на проекты выкупа помещичьих крестьян, опубликованные в ‘Русском вестнике’, 1858 г., N 7 (опечатка в изд. 1862 г., т. II, стр. 438), в то время как эти проекты были напечатаны в N 4. И, наконец, в последнем абзаце этой же статьи⁷⁰ осталось неснятым многоточие, которым в ‘Современнике’, 1859 г. (N IV, стр. 251) обозначалось цензурное изъятие из текста Добролюбова последних одиннадцати строк. Понятное в журнальной редакции статьи, усеченной цензурой, это многоточие утратило всякий смысл после того, как Чернышевский полностью восстановил запретные строки⁷¹. Однако и в четырехтомнике 1862 г., и во всех последующих собраниях сочинений Добролюбова это многоточие по инерции продолжает разрезать подлинный текст Добролюбова.

Не менее досадно искажение одной фамилии в статье ‘Забитые люди’. Перечисляя персонажей Достоевского, человеческое достоинство которых ‘попирается и не признается’, Добролюбов упомянул и полковника Ростанева, — одного из персонажей романа ‘Село Степанчиково’. Но в тексте девятитомника вместо Ростанева назван был ‘Росталев’ ⁷². Мы обращаем внимание на эту опечатку, так как в свое время она вкралась еще в журнальную редакцию статьи, а затем закрепилась во всех без исключения изданиях сочинений Добролюбова⁷³.

И все же самым уязвимым местом нового издания является не его текст, а структура, обусловленная ошибочными представлениями некоторых редакторов о преимуществах строго хронологического распределения материала в полных и даже избранных собраниях сочинений классиков. Правда, и в новом издании Добролюбова, как и во всех других, ему предшествовавших (за исключением четырехтомника Лемке), литературно-критические и публицистические статьи Добролюбова были отделены и от его стихотворений, и от его художественной прозы, и даже от его публикаций в ‘Свистке’ и в ‘Искре’, не говоря уже о его дневниках и письмах. Все это было сделано в девятитомнике с большим знанием материала и очень тактично ⁷⁴. Мы никак не можем согласиться только с тем, что основная и важнейшая часть литературного наследия Добролюбова публикуется в девятитомнике ‘единым потоком’, в одном формально-хронологическом ключе, без всякой дифференциации, как будто речь идет не о шедеврах критики и публицистики, а об однотипных ‘Грамотах Коллегии экономии’ или о ‘Камер-фурьерских журналах’.

В одной хронологической цепи оказались законченные произведения и черновые наброски, общеизвестные программные статьи и некоторые рецензии, самая принадлежность которых Добролюбову возбуждает большие сомнения, институтские зачетные работы и случайные автобиографические заметки. Но еще более досадно, что, пойдя на такой жанровый и тематический разнобой во имя соблюдения принципа строгой хронологии, редколлегия девятитомника не сумела обеспечить даже более или менее точной датировки значительной части рукописных произведений Добролюбова — хронология некоторых его автографов колеблется в пределах года — полутора, а то и двух — трех лет (например, даты ‘Заметок о современном правописании’ или ‘Очерка направления иезуитского ордена’). Поэтому и так называемая хронологическая цепь оказывалась подчас чистой фикцией, а жертвы, принесенные во имя ее сохранения, ничем не оправданными.

Пренебрегая опытом предшествующего издания, где все вопросы систематизации произведений Добролюбова по томам и внутри каждого из томов по разделам были решены с учетом интересов прежде всего сотен тысяч читателей Добролюбова, а не узкого круга его биографов, редакция девятитомника отказалась от раздела ‘приложений’ к томам, куда следовало бы перенести материалы, самим автором не предназначенные для печати, плоды коллективного творчества, статьи других авторов им только отредактированные, черновые наброски, отрывки и т. п.

В особый раздел выделены были в шеститомнике Добролюбова и все его публикации в ‘Журнале для воспитания’. Отказавшись от этой рубрики, мотивированной спецификой назначения и тематики ее материала, редколлегия девятитомника не учла, что некоторые рецензии на одни и те же книги Добролюбов печатал и в ‘Современнике’ и в ‘Журнале для воспитания’. Таковы, например, рецензии на ‘Руководство к изучению словесности’ М. Архангельского⁷⁵, ‘Об училищах и учебных заведениях в России’ Н. Лебедева⁷⁶, ‘Стихотворения для детей’ В. Федорова⁷⁷, ‘Школа’⁷⁸, ‘История рыцарства’ Руа⁷⁹, ‘Речи и отчет, читанные в Московской академик коммерческих наук’⁸⁰, ‘Учебная книга русской истории’ С. Соловьева и ‘Краткое изложение русской истории’ Н. Тимаева ⁸^l, ‘Деревня’⁸², ‘Основные законы воспитания’ ⁸³.

Разумеется, многие из этих критических разборов одних и тех же книг обычно совпадали в тех или иных частях, что не могло не привести к дублированию одного и того же материала на страницах издания, являвшегося к тому же собранием избранных сочинений Добролюбова. Мы полагаем, что объединение в особых циклах статей Добролюбова в ‘Свистке’ и в ‘Искре’ обязывало редколлегию к такому же решению вопроса и о публикациях его в ‘Журнале для воспитания’.

В целях максимального сокращения общего листажа подписного издания Государственное издательство художественной литературы обязало редколлегию девятитомника изъять из него два раздела, без наличия которых ни одно издание полного собрания сочинений того или иного писателя не может считаться ни достаточно полным, ни подлинно критическим. Это, во-первых, отдел ‘Другие редакции и варианты’ и, во-вторых, отдел ‘Dubia’, т. е. произведения, принадлежность которых издаваемому автору не представляется бесспорной.

В текстологической работе над анонимными статьями и рецензиями Добролюбова, равно как над некоторыми анонимными публикациями Герцена, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина и других писателей, непосредственно связанных с руководством журналом или газетой, четко определилась еще одна категория произведений, близкая некоторым видам коллективного творчества, но все же с ними не совпадающая, — это статьи, очерки, корреспонденции и т. п., прошедшие редакционную обработку Добролюбова, со вставными его строками, абзацами и даже страницами, с его заголовками, зачинами и концовками, с полной, или частичной перекомпоновкой чужого материала.

Отсутствие раздела ‘Другие редакции и варианты’ частично компенсировалось в новом издании путем включения наиболее существенных разночтений разных редакций статей и рецензий Добролюбова в примечания к их основному тексту.

В гораздо менее благоприятных условиях оказались в девятитомнике ‘дубиальные’ произведения критика. Так, без каких бы то ни было оговорок были исключены из нового издания такие известные рецензии, приписывавшиеся Добролюбову, как ‘Торжественный акт Ришельевского лицея по случаю окончания 1856-1857 академического года’, ‘Напрасная вражда’ А. Петкевича, ‘Крымские сонеты’ Мицкевича в переводе Н. Луговского, сводная рецензия на ‘Задушевные беседы’ Н. Такарева, ‘Совершенный человек’ К. Констанжогло и ‘Искренний друг духовного юноши’ архимандрита Викторина⁸⁴. Не вошел в девятитомник и очень тонкий критический обзор пяти книжек, заключавший отдел ‘Библиография’ в десятом номере. ‘Современника’ 1857 г.: ‘Драматические очерки’ М. Н. Владыкина, ‘Повесть о Борисе Годунове и Дмитрие Самозванце’ П. Кулиша, ‘Сборник статей для перевода с русского на немецкий’ Кейзера, ‘Материалы для истории возмущения С. Разина’ А. Попова, ‘Библиотека для дач, пароходов и железных дорог’⁸⁵.

Особенно досадно отсутствие в девятитомнике блистательного разбора двух произведений реакционного литератора барона Е. Ф. Розена — брошюры ‘Отъезжие поля’ и драмы ‘Князья Курбские’ (‘С’, 1857, N XII).

К очень основательным соображениям Г. Е. Тамарченко об идейной, жанровой и фразеологической близости этого разбора известной рецензии Добролюбова на книгу А. Ф. Вельтмана ‘Аттила и древняя Русь IV и V веков’ (‘С’, 1858, N III) следовало бы добавить еще один аргумент — название рецензии на произведения Розена обнаружено нами в перечне статей и рецензий Добролюбова в ‘Современнике’ 1857-1858 гг., сделанном под диктовку Чернышевского его секретарем А. О. Студенским ⁸⁶.

Мы отметили целый ряд рецензий, отсутствующих в девятитомнике, несмотря на то, что принадлежность их Добролюбову весьма вероятна. Поэтому так огорчительно безоговорочное введение в основной текст нового издания некоторых публикаций, участие в которых Добролюбова не велико или более чем сомнительно. Мы имеем в виду ‘Исторический рассказ о литовском дворянстве’ И. Порай-Кошица⁸⁷, ‘Румынские господарства, Валахия и Молдавия’ С. Палаузова⁸⁸, ‘Уроки естественной истории’ С. Ходецкого и ‘Естественная история’ А. Горизонтова⁸⁹, статью ‘О значении наших последних подвигов на Кавказе’ ⁹⁰.

Одни из этих публикаций входили в предшествующие издания сочинений Добролюбова без всяких мотивировок, другие — в силу неправильного осмысления некоторыми редакторами ‘реестров’ Чернышевского в пору подготовки им к печати четырехтомника 1862 г., третьи являлись результатом совместной работы Добролюбова с другими сотрудниками ‘Современника’, четвертые отражали редакторскую правку им чужого материала и, наконец, пятые вовсе не имели отношения к литературному наследию Добролюбова.

В самом деле, изучение автографов рецензий на ‘Исторический рассказ о литовском дворянстве’ И. Порай-Кошица и ‘Уроки естественной истории’ С. Ходецкого⁹¹ позволяет установить, что Добролюбов очень существенно переработал критические разборы этих самых книг, написанные его товарищами — Б. И. Сциборским и П. И. Дмитриевым. У нас есть все основания считать Добролюбова не только редактором, но и соавтором этих рецензий. И тем не менее, место им, конечно, не в основном тексте статей Добролюбова, а лишь в приложениях к изданию, где, кстати сказать, на тех же правах следовало бы перепечатать и рецензию Н. М. Михайловского на ‘Сатиры Квинта Горация Флакка’ в переводе М. А. Дмитриева, и рецензию М. И. Шемановского на учебник П. А. Ефремова ‘Наглядное изложение предварительных понятий по геометрии’. Оба эти критических отклика, как и два, отмеченные выше, были доделаны и отредактированы Добролюбовым⁹².

Нет оснований считать Добролюбова автором или хотя бы редактором и обстоятельной, но предельно нейтральной информации о книге С. Палаузова ‘Румынские господарства, Валахия и Молдавия, в историко-политическом отношении’ (‘С’, 1859, N III), безоговорочно перепечатанной в основном тексте девятитомника ⁹³. Несмотря на то, что рецензия эта лишена каких бы то ни было признаков публицистического стиля Добролюбова и резко отличается своей подчеркнутой аполитичностью от других его статей и рецензий, она введена была в корпус сочинений Добролюбова сперва без всяких мотивировок⁹⁴, а затем со справкой о том, что ее зарегистрировал Чернышевский в одном из своих реестров статей Добролюбова⁹⁵. Но именно этот реестр, как установлено нами⁹⁶, учитывал вовсе не произведения Добролюбова, а материалы его архива, т. е. рукописи и корректуры не только самого критика, но и его товарищей по работе в ‘Современнике’, задержавшиеся по тем или иным причинам в бумагах Добролюбова.

Характерно, что ни в одном другом из реестров Чернышевского статья о книге С. Палаузова не упоминалась и в четырехтомник 1862 г. не вошла. Ее подлинным автором, как мы полагаем, был тот самый сотрудник ‘Современника’, который поместил в двух номерах журнала в 1858 г., за подписью ***, большую статью под названием ‘Дунайские княжества, Валахия и Молдавия’ (‘С’, 1858, N IV и VIII). А еще более вероятно, что и рецензия на книгу о ‘Румынских господарствах’ и общий очерк на эту же тему в ‘Современнике’ 1858 г. принадлежали самому С. Н. Палаузову, историку, предметом исследований которого являлись именно Молдавия и Валахия. Как чиновник министерства народного просвещения, С. Н. Палаузов в 1856 г. принимал ближайшее участие в ревизии Главного педагогического института, где и познакомился с Добролюбовым. Это знакомство возобновилось в 1858 г., когда С. Н. Палаузов был назначен цензором ‘Современника’. Понятно, почему и гонорар за его авторецензию выписан был для передачи Палаузову на имя Добролюбова ⁹⁷.

Явно не принадлежал Добролюбову и компилятивный очерк ‘О значении наших последних подвигов на Кавказе’ (‘С’, 1859, N XI), в основе которого лежали материалы на эту же тему, опубликованные в ‘Военном сборнике’ 1859 г. (N 1, 3 и 5) и в ‘Современнике’ 1857 г. (N XI и 1858, N I и V). Автором этой обзорной компилятивной статьи, далекой от сферы непосредственных интересов Добролюбова, был, как это документально установлено В. Э. Боградом и С. А. Рейсером, П. И. Дмитриев, корректор ‘Современника’, первые литературные опыты которого пользовались горячей поддержкой Добролюбова ⁹⁸. К уже опубликованным аргументам о принадлежности статьи ‘Q значении наших последних подвигов на Кавказе’ не Добролюбову, а П. И. Дмитриеву, нетрудно было бы добавить и некоторые другие мотивировки, основанные на идеологической нечеткости и литературной невыразительности центральных и заключительных частей этой ответственной публикации. Так, например, политически очень значимый тезис о необходимости скорейшего ‘устройства в покоренной стране правильной, честной и благожелательной администрации — не для собственных видов покорителей, но в интересах самих покоренных племен’, компрометировался неожиданным признанием, что ‘именно такая администрация и вообще такой путь для упрочения наших кавказских завоеваний и предначертывается нашим правительством, как видно из высочайшей грамоты на имя князя Барятинского’ (‘С’, 1859, N XI).

На каком же основании эта столь чуждая идейным установкам и публицистическому стилю Добролюбова статья могла войти в девятитомник его сочинений⁹⁹, да при том еще в основной его текст? Аргументация, выдвинутая комментатором статьи и одобренная редактором пятого тома, не выдерживает никакой критики, сводясь к двум основным мотивам: ‘Авторство Добролюбова устанавливается списком его произведений, составленным Чернышевским (Аничков, I, стр. 17), а также гонорарной ведомостью ‘Современника’ за 1859 год’ ¹⁰⁰.

Оба эти аргумента независимо от совершенно произвольной недооценки Н. Г. Леонтьевым автопризнаний П. И. Дмитриева о принадлежности ему статьи ‘О значении наших последних подвигов на Кавказе’, одинаково несостоятельны: ‘список произведений Добролюбова’, в котором оказалась статья П. И. Дмитриева, в действительности являлся не реестром статей и рецензий Добролюбова, а охранной описью его архива, в которой Чернышевский зарегистрировал рукописи и корректуры не только самого критика, но и все то, свое и чужое, что сохранилось в бумагах Добролюбова накануне его смерти. Об этом мы уже говорили выше (стр. 562), анализируя свидетельство этой же описи об анонимной рецензии на книгу С. Н. Палаузова ‘Румынские господарства, Валахия и Молдавия в историко-политическом отношении’.

Еще менее значима запись в бухгалтерской книге ‘Современника’ о выписке гонорара за интересующую нас статью Добролюбову, а не И. И. Дмитриеву. Как документально установлено, Добролюбов не раз получал из конторы ‘Современника’ в 1858-1860 гг. те или иные суммы для расчета с сотрудниками, не являвшимися профессиональными литераторами, но выполнявшими определенную журнальную работу, но его указанию и под его руководством ¹⁰¹.

В неверном атрибутировании анонимных публикаций ‘О значении наших последних подвигов на Кавказе’ и о книге С. Н. Палаузова редколлегия девятитомника лишь популяризировала ошибки предшествующих изданий Добролюбова. Но к этим чужим ошибкам она прибавляла иногда и свои. Так, например, в основной текст сочинений Добролюбова включено было в девятитомнике объявление: ‘Об издании ‘Современника’ в 1859 году’ ¹⁰². Этот информационно-рекламный документ подписан был именами Н. А. Некрасова и И. И. Панаева. Какое-то участие в работе над ним принял и Добролюбов, судя по его письму от 13 сентября 1858 г. к И. И. Бордюгову (‘Покончил даже с объявлением, в котором имя мое неоднократно упоминается всуе, по желанию Некрасова’). Но самый характер этого автопризнания свидетельствует о том, что Добролюбов был лишь одним из составителей объявления, а никак не его автором. Без достаточных оснований оказалась включенной в корпус статей Добролюбова в новом издании не только информация ‘Об издании ‘Современника’ в 1859 г.’, но и его юношеское сочинение ‘Мое призвание к педагогическому званию’, выполненное по заданию учебного начальства во время вступительных экзаменов в Главный педагогический институт в 1853 г. ¹⁰³ Неправильно введена была в раздел критических статей и литературная пародия ‘Дифирамб земле русской’ ¹⁰⁴, место которой, конечно, только в опытах художественной прозы Добролюбова.

Бережно перепечатывая многочисленные автобиографические документы, вышедшие из-под пера Добролюбова, редакция девятитомника, как и всех предшествующих изданий, воздержалась, однако от перепечатки едва ли не самых интересных из них, а именно ‘Реестров читанных книг’, сохранившихся в архиве Добролюбова за пять лет, с 1849 по 1853 г. включительно. Из этих реестров вошло в новое издание почему-то всего 7 страниц¹⁰⁵, в то время как отмечаемые литературно-критические документы, уцелевшие почти без пробелов (их публикация потребовала бы не менее 5-6 печатных листов), исключительно богаты фактическим материалом, т. е. всех книгах и журналах, прошедших через руки Добролюбова в пору его юности. К тому же многие из записей, как свидетельствует обстоятельнейшая информация о них в книге С. А. Рейсера ‘Добролюбов в Нижнем Новгороде’ ¹⁰⁶, не просто регистрировали названия прочитанных произведений, но попутно давали им краткую, но весьма выразительную критическую оценку.

Новый девятитомник завершается двумя перечнями произведений Добролюбова, не включенных в издание. Один из них регистрирует оригинальные и переводные работы, бесспорно принадлежащие Добролюбову, в том числе и незавершенные и даже только начатые (всего 19 названий), другой — статьи и рецензии, предположительно приписывавшиеся в разное время критику ¹⁰⁷. Оба перечня представляют несомненный интерес, хотя второй из них основан не на критическом изучении всех первоисточников нового издания (в том числе и так называемых ‘реестров’ Чернышевского), а на библиографическом учете позднейших атрибуций. Трудно согласиться и с тем, что в этом полезном справочнике произведения, принадлежность которых Добролюбову весьма вероятна или в которых некоторая доля его участия бесспорна, никак не отделены от публикаций, к которым Добролюбов явно не имел никакого отношения (например, ‘Письма из Петербурга’ в ‘Колоколе’ Герцена от 19 сентября 1857 и от 3 сентября 1858 г., статьи ‘Русские на Амуре’ и ‘Об акцизном и чарочном сборе’ в ‘Современнике’ и др.). Нельзя не отметить, что новый перечень дубиальных произведений явно не претендует и на полноту. Так, например, в нем не учтена рецензия на ‘Акт 8-го выпуска студентов Главного педагогического института’, опубликованная в ‘Отечественных записках’, 1855, N 11, отд. IV, стр. 8-9 ¹⁰⁸. Не попала в реестр и сводная рецензия на несколько книг в десятой книге ‘Современника’ 1857 г. (см. выше, стр. 559).

Определяя бесспорные достижения девятитомника и неизбежные в любой большой работе просчеты и недоделки, мы трезво учитываем, что вопросы атрибуции анонимных статей и рецензий, принадлежавших как самому Добролюбову, так и другим сотрудникам ‘Современника’, но им дописанных и отредактированных, являются труднейшими в изучении литературного наследия автора ‘Темного царства’. Правильное разрешение этих проблем укрепило бы, разумеется, и композицию нового издания, позволив избежать тех промахов, которые отмечены были выше в структуре его основных томов. Но обо всем этом круге источниковедческих проблем мы можем судить сейчас с полной определенностью только потому, что именно опыт построения девятитомного издания Добролюбова, сочетаясь с еще более богатым опытом изучения многообразной работы Герцена-журналиста в ‘Колоколе’, значительно обогатил и расширил традиционные представления текстологов о родах и видах журнального материала, подлежащего включению в издания полных собраний сочинений политических публицистов и литературных критиков.

Самые приемы учета, изучения и публикации анонимных газетных и журнальных текстов, принадлежащих нередко не только тому или иному автору, но и редактору — руководителю издания (зачины и концовки статей, вставные абзацы, не говоря уже о более сложных формах соавторства), требуют поисков новых, более эффективных средств источниковедческого анализа и научно-эдиционной техники, не применявшихся при подготовке прежних критических изданий классиков поэзии и художественной прозы.

Новые перспективы изучения статей и рецензий Добролюбова получили отражение и в комментариях к девятитомнику. Многообразные пояснения к произведениям критика явились как бы итогом полувековой работы советских историков и литературоведов в области литературного наследия и биографии Добролюбова, равно как и революционного движения и общественной мысли пятидесятых — шестидесятых годов. Самой положительной оценки заслуживает в новом издании и внутреннее единство всего комментаторского аппарата — его высокий историко-литературный уровень, точность, сжатость и однотипность, чего не удалось обеспечить ни в одном из предшествующих собраний сочинений Добролюбова.

¹ И. С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем. Письма, т. III. M., 1961, стр. 56 (курсив наш. — (Ю. О.).

² Проект издания сборника статей возник у Добролюбова только однажды, да и то в исключительных обстоятельствах, во время пребывания его в июне 1860 г. за границей, когда обострение туберкулеза и необходимость в связи с этим отложить на год возвращение в Петербург заставили его обратиться к поискам дополнительных денежных средств для длительного лечения. Отвечая на не дошедший до нас запрос Добролюбова, Чернышевский писал ему 8(20) июля 1860 г.: ‘Сделать издание ваших статей — это мне кажется недурною мыслью. Я поговорю с книгопродавцами — если они скажут, что книга разойдется, то напечатаем ее’ (Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. XIV. М., 1949, стр. 398). Никаких данных об этих переговорах с книгопродавцами не сохранилось, но каков бы ни был их результат, очень показательно, что Добролюбов, как только материальное положение его обеспечено было соглашением с Некрасовым о предоставлении ему, как и Чернышевскому, определенной части прибылей ‘Современника’, независимо от получаемого ими полистного авторского гонорара, к проекту отдельного издания своих статей больше не возвращался.

³ ‘Пятый том, — как отмечал Чернышевский в предисловии к своему изданию, — составится из статей, напечатанных Добролюбовым в ‘Журнале для воспитания’, в ‘Искре’ и пр., из оставшихся после него бумаг, из его корреспонденции и других материалов для его биографии’. Особенно большое значение Чернышевский придавал письмам Добролюбова, процесс собирания которых несколько затянулся и задерживал подготовку пятого тома. Однако он надеялся ‘кончить это дело в нынешнем году’ (Сочинения Н. А. Добролюбова, т. I. СПб., 1862, стр. III).

⁴ См. Сочинения Н. А. Добролюбова, т. I, 1862, стр. 355, т. IV, стр. 127-198 и 232-205.

⁵ Первый том был подписан к печати 1 марта 1862 г., том второй — 3 апреля, том третий — 28 мая, том четвертый — 28 июля. О друзьях Добролюбова, оказавших содействие в работе над изданием его сочинений, см. ‘Список лиц, которым надобно послать сочинения Н. А. Добролюбова’. Этот автограф Чернышевского опубликован в статье Е. Г. Бушканца ‘Н. Г. Чернышевский в борьбе за наследие Н. А. Добролюбова’ (‘Н. Г. Чернышевский. Статьи, исследования и материалы’. Под ред. проф. Е. И. Покусаева, Саратов, 1961, стр. 92).

⁶ С 1896 г. в четырехтомнике стали печататься еще два рассказа Добролюбова — ‘Донос’ и ‘Делец’ и стихотворное ‘Послание к С. П. Галахову’. Гораздо более значительные произведения Добролюбова по-прежнему оставались за пределами этого издания. О тиражах всех семи изданий четырехтомника см. точные цифровые данные в Первом полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова, под ред. М. К. Лемке, т. I. СПб., 1911, стр. III.

⁷ ‘Алфавитный список произведениям печати, которые, на основании пункта 3-го примечания к ст. 175 устава о цензуре и печати воспрещены министром внутренних дел к обращению в публичных библиотеках и общественных читальнях’. СПб., 1894, стр. 7, то же, изд. 1903 г., стр. 10. Этот же запрет распространялся на все номера журнала ‘Современник’ с 1855 по 1866 г. включительно (там же, стр. 16 и 27).

⁸ Критику этих изданий см. в предисловии Ю. Г. Оксмана к Полному собранию сочинений Н. А. Добролюбова, т. I, 1936, стр. V-XI.

⁹ Это заявление очень характерно и многое объясняет в дефектах текстологической работы редакторов Добролюбова, пытавшихся установить первоисточники Сочинений Н. А. Добролюбова 1862 г. Напомним, что даже в известном научном описании ‘Архива Н. А. Добролюбова’, опубликованном В. Н. Княжниным (‘Временник Пушкинского Дома’, 1. СПб., 1914. Приложения, стр. 1-77), не было указано еще ни одной из типографских цензурных и доцензурных гранок статей и рецензий Добролюбова, обнаруженных впоследствии в архивах Н. Г. Чернышевского и А. Н. Пыпина (см. об этом далее, стр. 547). Отсутствие в научном обороте этих материалов обусловило и наше недостаточно аргументированное предположение о том, что основные отличия текста четырехтомника 1862 г. от первопечатных журнальных редакций тех же статей объясняются отчасти тем обстоятельством, что издание 1862 г. ‘подверглось местами литературной и политической правке Н. Г. Чернышевского’, использовавшего четырехтомник сочинений Добролюбова ‘для возможно более резкого заострения всего того, что в ‘Современнике’, по условиям места и времени, было затушевано, обескровлено и недоговорено’ (Полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова в шести томах, т. I. M., 1934, стр. V). Правка Чернышевского имела, конечно, место (см. об этом далее, стр. 534), но основные дополнения и изменения текста Добролюбова в их первом издании восходили к его собственным автографам и корректурам.

¹⁰ Первое полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова, под ред. М. К. Лемке, т. I. СПб., 1911, стр. V.

¹¹ Первое полн. собр. соч. Н. М Добролюбова, под ред. М. К. Лемке, т. III, стр. 386.

¹² Там же, стр. 713-714.

¹³ Много тонких дополнительных наблюдений в области критики текста четырехтомника 1862 г. читатель найдет в статье М. Я. Блинчевской ‘Текстологические принципы нового издания Добролюбова’ (‘Вопросы литературы’, 1963, N 13, стр. 153-162). См. также ‘Необходимые разъяснения’ С. А. Рейсера (там же, стр. 163-171).

¹⁴ См. Собр. соч. Н. А. Добролюбова в девяти томах. М.-Л., 1961-1965, т. 3, стр. 524-525.

¹⁵ См там же, т. 4, стр. 8.

¹⁶ Первое полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова, т. I, стр. 675-676. Строки, выделенные нами выше и отсутствовавшие в четырехтомнике, изданном Чернышевским (см. т. I, стр. 542), в издание М. К. Лемке введены были из ‘Современника’, так сказать, контрабандно, без ссылки на отсутствие их в тексте четырехтомника 1862 г. Из издания же под редакцией Е. В. Аничкова (Полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова. СПб., 1912-1913), более ‘последовательно’ проводившего принципы М. К. Лемке, отмеченные выше строки о Крылове были вновь устранены.

¹⁷ С. А. Рейсер. Гонорарные ведомости ‘Современника’. — ‘Лит. наследство’, т. 53-54, М., 1949, стр. 229-257, В. Э. Боград. Журнал ‘Современник’. 1847-1866. Указатель содержания. Л., 1959, стр. 32-37 и 543-567.

¹⁸ См. Первое полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова, т. I, стр. 22, 110-112, 238, 247-248, 313-314 и др.

¹⁹ См. там же, т. I, стр. 27-31, 51-54, 62-63. Некоторые из самых существенных пробелов издания в разделе нелегальных стихотворений Добролюбова М. К. Лемке восстановил в своей позднейшей статье ‘Н. А. Добролюбов как политический поэт’ (‘Книга и революция’, 1922, N 3, стр. 36-42). Четыре из политических стихотворений его известны и сейчас только по своим названиям (Поиски их продолжаются. См. Е. Г. Бушканец. Н. А. Добролюбов и нелегальная поэзия периода Крымской войны. Казань, 1961.) Детские и юношеские произведения Добролюбова в стихах и прозе с 1849 г. по 1853 гг., равно как и его дневники и письма, в четырехтомник М. К. Лемке не входили.

²⁰ Первое полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова, т. II, стр. 523-527.

²¹ Рецензии Н. М. Михайловского, вместе с многими другими, столь же несхожими с общеизвестными произведениями Добролюбова, были исключены нами в 1934-1936 гг. из полного собрания сочинений Н. А. Добролюбова. Однако некоторые из них, без достаточных оснований, появились в ‘Дополнениях к I-IV томам’ этого издания (т. V, 1941, стр. 423-424). Об авторах некоторых рецензий, изъятых нами из шеститомника, см. ‘Указатель произведений, ошибочно приписывавшихся Н. А. Добролюбову’ (С. А. Рейсер. Летопись жизни и деятельности Н. А. Добролюбова. М., 1953, стр. 354-356), а также кн.: В. Э. Боград. Журнал ‘Современник’, 1847-1866. Указатель содержания, стр. 551-554.

²² См. Первое Полн. собр. соч., Н. А. Добролюбова, т. II, стр. 273-287.

²³ См. там же, стр. 319-338.

²⁴ См. там же, стр. 553-558, 712-722.

²⁵ См. там же, т, I, стр. 3-14. Анонимная рецензия на комедию ‘Бедность не порок’ (‘С’, 1854, N V) перепечатана в двух полных собраниях сочинений Н. Г. Чернышевского (т. I, 1906, стр. 123-130, т. II, 1949, стр. 232-240).

²⁶ Вот эти строки: ‘Провел вечер в беседах с М. Н. Островским, братом комика, которого я так обругал некогда, да и вчера только по забывчивости не ругнул, говоря о 2 N ‘Современника’ (Н. А. Добролюбов. Полн. собр. соч., т. VI, М.-Л., 1939, стр. 479). Произвольно связав эту дневниковую запись с анонимной статьей о ‘Бедности не порок’ в ‘Современнике’ 1864 г., Лемке в остальной своей аргументации был еще более несостоятелен. Подробнее об этой атрибуции см. в нашей вводной статье к Полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова, т. I, 1934, стр. X-XI, после публикации которой вопрос о непринадлежности критического разбора комедии ‘Бедность не порок’ Добролюбову не вызывал уже сомнений. Правда, в 1959 г. в статье В. Э. Бограда и С. А. Рейсера ‘Первое выступление Добролюбова в печати’ (‘Лит. наследство’, т. 67. М., 1959, стр. 259-263) было документально установлено, что Добролюбов действительно ‘обругал некогда’ А. Н. Островского, но произошло это не на страницах ‘Современника’ 1854 г., а два года спустя, в ‘Литературной заметке’, опубликованной им в газете ‘С.-Петербургские ведомости’ от 24 июля 1856 г., N 164. Поводом для этой ‘заметки’ явились некоторые декларативные детали выступления А. Н. Островского против претензий актера Д. А. Горева-Тарасенкова на соавторство в комедии ‘Банкрот’ (‘Свои люди — сочтемся’).

²⁷ Первое полн. собр. соч., т. I, стр. 223.

²⁸ Полн. собр. соч. Н. Г. Чернышевского, т. XVI. М., 1953, стр. 638 и 778.

²⁹ См. т. III, стр. 985-988, т. IV, стр. 540-543. Рецензия на книжку ‘Итальянский вопрос’, как установлено В. Э. Боградом, писана, судя по дошедшему до нас её автографу, рукою Е. Я. Колбасина и выправлена Н. Г. Чернышевским (см, ‘Лит. наследство’, т. 67, М., 1959, стр. 265). Принадлежность Некрасову статьи о ‘Свистке’ определяется его письмом к Добролюбову от середины декабря 1860 г. (см. ‘Звенья’, т. 5, М., 1935, стр. 483).

³⁰ См. т. II, стр. 623-627. Рецензия на перевод ‘Крымских сонетов’ Мицкевича (‘С’, 1858, N XI), не вошедшая в издание 1862 г., значилась лишь в одном из нескольких реестров анонимных рецензий Добролюбова, составленных Чернышевским (этот реестр опубликован в ‘Лит. наследстве’, т. 25-26. М., 1936, стр. 246-248). О спорах вокруг имени автора этой рецензии см. кн.: В. Э. Боград. Журнал ‘Современник’. 1847-1866. Указатель содержания, Стр. 554. Материалы, собранные С. А. Рейсером, об Августине Янковском, товарище Добролюбова по Педагогическому институту, не оставляют никаких сомнений в том, что он был автором статьи ‘Заметки о современной польской литературе’ (‘С’, 1858, N 2), отредактированной, судя по автографу статьи, именно Добролюбовым (‘Н. А. Добролюбов в воспоминаниях современников’. М., 1961, стр. 430). Как мы полагаем, такую же редактуру осуществил Добролюбов при представлении в ‘С.’ критического отклика А. Янковского на перевод ‘Крымских сонетов’.

³¹ См. Первое полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова, т. I, стр. IV и 2.

³² Аргументация наших сомнений в самом существовании автографа Добролюбова, на который сослался Лемке, впервые была сформулирована в шеститомнике сочинений Добролюбова, т. I, 1934, стр. X. В 1961 г. С. А. Рейсер в статье ‘Литературное наследие и проблемы текстологии Н. А. Добролюбова’ полностью присоединился к этим выводам, полагая, что так называемый ‘собственноручный список работ Добролюбова’, на котором строил свою аргументацию Лемке, никогда не существовал и является плодом фантазии редактора (‘Вопросы литературы’, 1961, N 11, стр. 68).

³³ Это издание рассчитано было на десять томов, но последний из них не вышел в свет и сохранился лишь в единственном неполном корректурном экземпляре, хранящемся ныне в библиотеке Пушкинского дома АН СССР.

⁴⁴ О принадлежности ‘Внутреннего обозрения’ в ‘Современнике’ 1860 г. С. Т. Славутинскому см. его переписку с Добролюбовым (Сб. ‘Огни’, кн. 1. Пг., 1916, стр. 56-60) и комментарий Б. П. Козьмина к этому обзору в Полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова в шести томах, т. IV, 1937, стр. 501-502.

³⁵ См. Полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова, т. VII, 1923, стр. 42-48. Доказательства непринадлежности статей в газете ‘Сплетни’ Добролюбову см. в Полн. собр. его соч., т. IV, 1937, стр. 553-554. О М. Л. Михайлове, как авторе статьи ‘Страх врагам’, см. там же, т. V, 1941, стр. 584.

³⁶ Перечень этот, заключавший в себе 137 названий статей и рецензий Добролюбова, обнаружен в архиве Чернышевского В. Э. Боградом. Первые сведения о нем см. в его книге ‘Журнал ‘Современник’. 1847-1866. Указатель содержания’, стр. 42-43. Мы полагаем, что перечень этот является первым вариантом оглавления издания 1862 г., еще до его сокращения в рукописи перед сдачей в набор… Критический разбор как этого, так и всех прочих реестров анонимных произведений Добролюбова, сделанных Чернышевским в процессе подготовки четырехтомника, см. в статье Ю. Г. Оксмана ‘К вопросу о перечнях анонимных произведений Добролюбова, составленных Н. Г. Чернышевским’. — ‘Проблемы современной филологии. Сборник статей к семидесятилетию акад. В. В. Виноградова’. М., 1965, стр. 432-437, и в его же обзоре ‘О некоторых итогах работы над первым советским изданием полного собрания сочинений Н. А. Добролюбова’ (‘Ученые записки Горьковского гос. ун-та’, вып. 78, 1966, стр. 3-20).

³⁷ См. Полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова, т. V. М., 1941, стр. 580. Ср.: С. А. Рейсер. Летопись жизни и деятельности Н. А. Добролюбова, стр. 355.

³⁸ См. Полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова под ред. Е. В. Аничкова, т. III, стр. 179 (‘Н. В. Станкевич’).

³⁹ См. там же, стр. 287 (‘Стихотворения Полежаева’).

⁴⁰ См. там же, стр. 667 (‘Песни Беранже’).

⁴¹ См. там же, стр. 672.

⁴² См. там же, т. IV, стр. 220 (‘Темное царство’).

⁴³ См. там же, стр. 271 (‘Луч света в темном царстве’).

⁴⁴ См. там же, стр. 424 (‘Когда же придет настоящий день?’).

⁴⁵ Ср., например, их пояснения в т. I, стр. 383-384 и 392, правки в томе III, стр. 207- 208.

⁴⁶ См. т. IV, стр. 433 и 434.

⁴⁷ Н. А. Добролюбов. Полн. собр. соч. в шести томах. Под общей редакцией П. И. Лебедева-Полянского. Государственное издательство ‘Художественная литература’, т. I. Литературная критика. Статьи и рецензии 1856-1858 гг. (М., 1934), т. П. Статьи и рецензии 1859-1861 гг. (М., 1935), т. III. Критика и публицистика. 1856-1859 гг. (М., 1936), т. IV. Статьи и рецензии 1859-1860 гг. (М., 1937), т. V. Статьи 1860-1861 гг. Дополнения к I-IV томам (М., 1941), т. VI. Сатира. Стихотворения. Рассказы. Дневники (М., 1939). Издание фактически закончено было не в 1941 г., а в августе 1945 г., когда вышел в свет том пятый, матрицы которого около четырех лет пролежали в типографии из-за обстоятельств военного времени. Общий очерк истории этого издания см. в статье Ю. Г. Оксмана ‘О некоторых итогах работы над первым советским изданием полного собрания сочинений Н. А. Добролюбова’ (‘Ученые записки Горьковского гос. ун-та’, вып. 78, 1966, стр. 3-20).

⁴⁸ Об этих публикациях см. далее, стр. 559. О трех последних рецензиях, только редактированных Добролюбовым, см.: ‘Архив Н. А. Добролюбова’. Л., 1952, стр. 10 N 19 и 23.

⁴⁹ Т. V, стр. 271-288.

⁵⁰ См. ‘Лит. наследство’, т. 53-54. М., 1949, стр. 246 и 280, а также кн.: В. Э. Боград. Журнал ‘Современник’. 1847-1866. Указатель содержания, стр. 548-549.

⁵¹ Принадлежность Добролюбову страниц о книге М. А. Корфа устанавливается гонорарными ведомостями ‘Современника’ (см. ‘Лит. наследство’, т. 53-54, стр. 242 и 278) и хорошо аргументированным стилистическим анализом их в статье: Г. Е. Тамарченко. Об атрибуциях некоторых статей и рецензий Добролюбова 1857-1858 годов. — ‘Русская литература’, 1961, N 3, стр. 144-147.

⁵² См. В. Э. Боград. Две заметки Добролюбова в ‘Современнике’. — ‘Лит. наследство’, т. 67, 1959, стр. 264-266.

⁵³ ‘Лит. наследство’, т. 25-26, стр. 243-245.

⁵⁴ Полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова под ред. Б. В. Аничкова, т. VII, стр. 39-42.

⁶⁵ По оплошности комментатора рецензии Добролюбова на сб. ‘Весна’ (‘С.’ 1859, N VI) в шеститомнике остался неотмеченным (см. т. II, стр. 709-710) еще более интересный факт, внесения Добролюбовым в уже отпечатанный номер ‘Современника’ резкой отповеди на статью Герцена ‘Very dangerous!!!’ (‘Колокол’ от 1 июня 1859 г.). Страничка с этой отповедью дополнительно включена была в номер ‘Современника’ взамен другой, изъятой из него для вклейки нового текста с тем, чтобы этот текст возможно скорее дошел как до самого Герцена, так и до читателей ‘Современника’. См. об этом в статье: С. А. Рейсер. Добролюбов и Герцен. — ‘Известия Отделения общественных наук АН СССР’, 1936, N 1-2, стр. 182.

⁶⁶ В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. X. М., 1956, стр. 49.

⁵⁷ Об этом см. подробнее в комментариях к т. III, стр. 645, 649, 652-653, 656, 657, 660. Принадлежность Добролюбову двух рецензий в ‘Журнале для воспитания’, включенных в шеститомник (т. III, стр. 507-511), впоследствии была оспорена С А. Рейсером (‘Летопись жизни и деятельности Н. А. Добролюбова’, стр. 215). Доводы С. А. Рейсера, убедительные в одном случае (рецензия на книгу ‘Басни и баснописцы русские’. Собрал И. В. Изд. 2. М., 1858), недостаточно аргументированы в другом (рецензии на ‘Учебник русского языка для уездных училищ, составленный И. Соснецким’. Изд. 2. М., 1858).

⁵⁸ Полное собр. соч. Н. А. Добролюбова, т. V, стр. 562-567.

⁵⁹ Высокую оценку шеститомника см.: И. М. Лаврецкий. Собрание сочинений Н. А. Добролюбова. — ‘Советская книга’, 1946, N 12, стр. 14-19, Е. И. Рнекин. Основные издания сочинений русских писателей. XIX век. Изд. 2. М., 1948, стр. 170, С. А. Рейсер. Литературное наследство и проблемы текстологии Н. А. Добролюбова. — ‘Вопросы литературы’, 1961, N 11, стр. 69-70. Как ‘большое научное и культурное событие’ первое советское полн. собр. соч. Добролюбова охарактеризовано в кн.: М. Г. Зельдович и М. В. Червяков. Н. А. Добролюбов. Семинарии. Изд. Харьковского университета, 1961, стр. 138 и 234-235. Положительную оценку шеститомника см. также в обзоре: А. Л. Гришунин. Очерки истории текстологии новой русской литературы. — ‘Основы текстологии’. М., 1962, стр. 109.

⁶⁰ Н. А. Добролюбов. Собр. соч. в трех томах, т. I., Статьи и рецензии 1856-1858 гг. Подготовка текста и примечания В. А. Путинцева. М., 1950, т. II. Статьи и рецензии 1859 г. Подготовка текста и, примечания М. С. Пенкина. М., 1952, т. III. Статьи и рецензии 1860-1861 гг. Подготовка текста и примечания В. П. Дорофеева. М., 1952. В приложениях к третьему тому перепечатан был памфлет Добролюбова ‘Воскресший Белинский’, впервые опубликованный Б. П. Козьминым в 1951 г. в ‘Лит. наследстве’, т. 57, стр. 7-24.

⁶¹ Н. А. Добролюбов. Собр. соч. в девяти томах. Под общей редакцией Б. И. Бурсова, А. И. Груздева, В. В. Жданова, С. А. Рейсера, Ю. С Сорокина. М. — Л., ГИХЛ, 1961-1965. В издании участвовали также: В. Э. Боград, Б. Я. Бухштаб, Б. Ф. Егоров, Н. Г. Леонтьев, Н. И. Сергеева, Н. И. Соколов, В. А. Алексеев, К. Н. Григорян, Н. А. Золина, Г. Е. Тамарченко, Н. И. Тотубалин.

⁶² В этот же том вошло 13 официальных писем и документов, подписанных Добролюбовым. Характерной особенностью издания является перепечатка в нем основных пояснений Н. Г. Чернышевского к письмам Добролюбова, опубликованным впервые в ‘Материалах для биографии Н. А. Добролюбова, собранных в 1861-1862 годах’, т. 1. М., 1890.

⁶³ Н. А. Добролюбов. Собр. соч. в девяти томах, т. 1, стр. VI (‘От редакции’). Эта же оговорка сделана была С. А. Рейсером в статье, предварявшей работу над девятитомником: ‘За основу нового издания всюду, где это возможно, должно быть принято первое посмертное издание 1862 года, подготовленное Чернышевским, разумеется, с критическим учетом всякий раз текстов ‘Современника’ и всех сохранившихся рукописей, корректур и цензурных материалов. Именно такое решение принято редакционной коллегией нового издания’ (С. Рейсер. Литературное наследство и проблемы текстологии Н. А. Добролюбова. — ‘Вопросы литературы’, 1961, N 11, стр. 79).

⁶⁴ ‘Вопросы литературы’, 1963, N 12, стр. 153-162.

⁶⁵ ‘Вопросы литературы’, 1963, N 12, стр. 163-171. В этой статье С. А. Рейсер указал еще на одну текстологическую ошибку, вкравшуюся в девятитомник при перепечатке рецензии Добролюбова на дополнительный том Сочинений Пушкина в изд. П. В. Анненкова: вместо слов ‘позорище журнальное’ появилось ‘поприще журнальное’ (т. 2, 1962, стр. 169).

⁶⁶ Т. 6. стр. 120.

⁶⁷ Там же, стр. 109.

⁶⁸ Т. 4, стр. 50.

⁶⁹ Т. 4, стр. 92.

⁷⁰ Т. 4, стр. 112.

⁷¹ Т. II, 1862, стр. 458.

⁷² Т. 7, стр. 246.

⁷³ ‘Современник’, 1861, N IX, отд. II, стр. 122, Сочинения Н. А. Добролюбова, т. III, 1862, стр. 555, изд. под ред. М. К. Лемке, т. IV, стр. 882, Полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова в шести томах, т. II, стр. 383. Других изданий с этой же ошибкой не отмечаем.

⁷⁴ Исключение только одно, но и с ним трудно согласиться. По традиции, идущей от четырехтомника 1862 г., статья ‘Стихотворения Михаила Розенгейма’ печатается не в ряду других статей 1858 г., а как якобы своеобразное ‘предисловие’ к ‘Свистку’ (т. 7, 1864, стр. 281-306).

⁷⁵ Т. 2, 1962, стр. 177-185 и 374-377.

⁷⁶ Т. 2, стр. 425-426 и 492-495.

⁷⁷ Т. 3, стр. 161-164 и т. 5, стр. 311-312.

⁷⁸ Т. 3, стр. 224-231 и 391-397.

⁷⁹ Т. 4, стр. 263-265 и 353-355.

⁸⁰ Т. 4, стр. 299-306 и т. 6, стр. 302-309.

⁸¹ Т. 4, стр. 349-352 и т. 5, стр. 163-168.

⁸² Т. 4, стр. 422-423 и т. 5, стр. 160-163,

⁸³ Т. 4, стр. 397-405 и т. 5, стр. 232-236.

⁸⁴ Доводы в пользу принадлежности Добролюбову рецензии на брошюру ‘Торжественный акт Ришельевского лицея’ (‘С’, 1857, N XII, стр. 33-42) см. в кн.: В. Э. Боград. Журнал ‘Современник’. Указатель содержания, стр. 543-547. Далеко не решен еще и вопрос о характере участия Добролюбова в разборе книжек Н. Такарева, К. Констанжогло и архимандрита Викторина (‘С’, 1858, N XII, стр. 230-236). Мотивировку включения в отдел ‘Dubia’ рецензии на комедию А. Петкевича ‘Напрасная вражда’ (‘С’, 1858, N XI, стр. 98-100) см. в Полн. собр. соч. Я. д. Добролюбова, т. 2, 1935, стр. 721-722.

⁸⁵ Между тем принадлежность этого обзора Добролюбову была весьма, убедительно аргументирована в статье: Г. А. Тамарченко. Об атрибуциях некоторых статей и рецензий Добролюбова 1857-1858 гг. — ‘Русская литература’, 1961, N 3, стр. 148-150.

⁸⁶ ЦГАЛИ, ф. 1 (архив Н. Г. Чернышевского), оп. 1, ед. 258, л. 3. В этом перечне (ни начало его, ни заключение до нас не дошли) зарегистрированы в строго хронологическом порядке анонимные произведения Добролюбова, печатавшиеся в ‘Современнике’ с июля 1857 по февраль 1858 г. включительно. В числе рецензий Добролюбова значатся: ‘Торжественный акт Ришельевского лицея’, отклики на ‘Отъезжие поля’ и ‘Князья Курбские’ Е. Ф. Розена и на группу произведений, начинающуюся ‘Драматическими очерками’ М. Н. Владыкина (‘С.’, 1857, N X). Данные этого перечня существенно дополняют аргументацию Г. Е. Тамарченко в пользу принадлежности всех перечисленных только что рецензий Добролюбову, а не Е. Я. Колбасину (см. ‘Русская литература’, 1961, N 3, стр. 151-152). Впрочем, вновь найденный реестр не свободен и от некоторых явных ошибок и спорных атрибуций. Так, в нем приписана Добролюбову рецензия П. П. Пекарского на ‘Дневник камер-юнкера Берхгольца’ (‘С’, 1857, N IX) и критические отклики на книги: ‘Закавказский край. Путевые впечатления и воспоминания бар. А. фон Гакстгаузена’ и ‘Владимирский сборник, составленный К. Тихонравовым’ (‘С.’, 1857, N X). Возможно, что первая из этих рецензий принадлежит Е. Я. Колбасину, а вторая А. Н. Пыпину. Доводы Б. Ф. Егорова о возможной принадлежности Добролюбову рецензии на ‘Закавказский край’ (‘Ученые записки Тартуского гос. ун-та’, вып. 104, 1961) убедительно отвергнуты в отмеченной выше статье Г. Е. Тамарченко (стр. 148). Против принадлежности этих статей Добролюбову свидетельствует и отсутствие их в издании 1862 г. и в основных подготовительных материалах к нему.

⁸⁷ Т. 3, стр. 465-467.

⁸⁸ Т. 4, стр. 249-258.

⁸⁹ Т. 5, стр. 421-427.

⁹⁰ Т. 5, стр. 430-451.

⁹¹ ‘Гос. Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Архив Н. А. Добролюбова. Опись’. Сост. Э. Э. Найдич. Л., 1952, стр. 10, N 19 и 23.

⁹² См. там же, стр. 17, N 64 и 65.

⁹³ Т. 4, стр. 249-258.

⁹⁴ Первое полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова, т. III, стр. 37-48.

⁹⁵ Этот реестр, впервые опубликованный в 1912 г. (Полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова под ред. Е. В. Аничкова, т. I, стр. 16-18), напечатан был очень небрежно, с многочисленными ошибками и неправильными расшифровками сокращенных слов. К реестру, включавшему названия 64 статей и рецензий, произвольно присоединены были при первой его публикации еще 14 названий произведений Добролюбова, — с точными указаниями номеров ‘Современника’, из которых они были извлечены. Ни самое существо этих дополнительных записей, ни их форма, ни положение в рукописи не давали никаких оснований связывать их с основным перечнем. Следует отметить, что в автографе Чернышевского большая часть названий статей Добролюбова, включенных в ‘основной’ реестр, была впоследствии самим же Чернышевским в несколько приемов зачеркнута — не то в процессе сверки записей с другими источниками, не то в результате их переписки набело. В пору работы над первым советским изданием полного собрания сочинений Добролюбова автограф исследованного нами реестра считался утраченным. Несколько лет спустя он был обнаружен Л. М. Добровольским в бумагах Е. В. Михайловой. Нынешний его шифр в Институте русской литературы (Пушкинский дом): 119/1947, VIII/c.

⁹⁶ Ю. Г. Оксман. К вопросу о перечнях анонимных произведений Добролюбова, составленных Н. Г. Чернышевским. — ‘Проблемы современной филологии. Сборник статей к семидесятилетию акад. В. В. Виноградова’. М., 1965, стр. 432-437.

⁹⁷ См. ‘Лит. наследство’, т. 53-54, 1949, стр. 250.

⁹⁸ См. С. А. Рейсер. Летопись жизни и деятельности Н. А. Добролюбова, стр. 233. Подробнее см.: В. Э. Б оград. Журнал ‘Современник’. Указатель содержания, стр. 561. Основным аргументом в пользу принадлежности П. И. Дмитриеву статьи ‘О значении наших последних подвигов на Кавказе’ являются его собственные автопризнания в позднейших письмах в правление Литературного фонда, а также фрагмент этой же статьи, не вошедший в ее печатный текст, но писанный рукою Дмитриева и сохранившийся в архиве Добролюбова. Возможность редакторского участия Добролюбова в правке статьи Дмитриева, разумеется, не исключена.

⁹⁹ Т. 5, стр. 430-451. Примечания Н. Г. Леонтьева, стр. 598-600. См. предварительную Редакцию примечаний в докладе Н. Г. Леонтьева ‘Был ли Добролюбов автором статьи ‘О значении наших последних подвигов на Кавказе’?’ (‘Тезисы докладов X конференции профессоров и преподавателей Ленинградского госуд. библиотечного института им. Н. К. Крупской’. Л., 1962, стр. 31-32).

¹⁰⁰ ‘Лит. наследство’, т. 53-54, стр. 256.

¹⁰¹ Сводку данных об этом см. в книге В. Э. Бограда ‘Журнал ‘Современник’. Указатель содержания’, стр. 33-37.

¹⁰² Т. 3, стр. 472-476.

¹⁰³ Т. 1, стр. 6-7.

¹⁰⁴ Там же, стр. 488.

¹⁰⁵ Т. 8, стр. 396-403.

¹⁰⁶ С. А. Рейсер. Добролюбов в Нижнем Новгороде. Горьковское книжное издательство, 1961, стр. 54-110. Воспроизведение одного из листов этих реестров см. на стр. 82. Фотокопия другого листа дана в ‘Известиях Отделения общественных наук АН СССР’, 1936, N 1-2, стр. 336.

¹⁰⁷ См. т. 9, стр. 683-684, 684-685.

¹⁰⁸ Принадлежность ее Добролюбову аргументирована И. Щуровым в журнале ‘Русская литература’, 1962, N 3, стр. 213-215.

Читайте также: