Касторский С. В.
Касторский С. В.
Николай Дмитриевич Телешов
Николай Дмитриевич Телешов
Касторский С. В. Николай Дмитриевич Телешов, Телешов Николай Дмитриевич, Год: 1954
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Николай Дмитриевич Телешов родился в 1867 году в купеческой семье. Писать он начал в юношеском возрасте. В 1884 году в московском журнале ‘Радуга’ было напечатано первое стихотворение Телешова. В скором времени начали появляться его рассказы. По собственному признанию писателя, образцами для него в юношеские годы были произведения Лермонтова и Тургенева, из современников наибольшее влияние оказывал на него Гаршин. Сильное впечатление произвели на молодого писателя также первые рассказы Короленко (‘Сон Макара’ и др.), оставившие несомненный след в тематике и гуманистической тенденции его раннего творчества.
По совету Чехова, совершившего сахалинское путешествие, Телешов поехал на Урал и в Сибирь. Эта поездка обогатила его знанием жизни народностей Сибири и русских переселенцев.
Очерки и рассказы из жизни Сибири, печатавшиеся в передовых журналах 90-х годов, вошли в первые три книги Телешова: ‘На тройках’ (1895), ‘Повести и рассказы’ (1896), ‘За Урал. (Из скитаний по Западной Сибири. Очерки)’ (1897), доставившие, особенно последняя, их автору литературную и общественную известность.
В 80—90-е годы Телешов ищет свой путь в литературе. Его первые книги представляют довольно пеструю картину. Наряду с очерками — путевыми картинами Урала, Сибири, в которых даются зарисовки с натуры, Телешов в те годы пробовал писать и фантастические произведения: в первой книге его рассказов они выделены в самостоятельный отдел под названием ‘Фантастические наброски’. Телешов много внимания уделил теме крестьян-переселенцев и рассказам о детях и для детей (‘Елка Митрича’, ‘Домой’ и др.). Наряду с оптимистическими произведениями мы встречаем у Телешова и такой рассказ, как ‘Жертва жизни’ — лирический и вместе с тем философский этюд крайне пессимистического содержания.
На некоторых рассказах из первых сборников Телешова весьма заметны следы литературных влияний. Так, в рассказе ‘На тройках’, которым открывается первый сборник (1895), нельзя не видеть подражания ‘Мертвым душам’ Гоголя и в сюжете, и в обрисовке деталей. Купцы едут в Ирбит на ярмарку: одна за другой развертываются картины городов, сел, следует вереница образов разных людей. Несомненна перекличка с Гоголем и в лирическом описании народной песни.
‘Вот она безыскусная русская песня, навеянная не весельем, не радостью, а тяжелым бурлацким трудом! Что в ней? Какие слова, какая музыка? ‘Эй, ухнем! эй, ухнем! еще разик, еще раз, — ей, ухнем!’. И больше ничего в ней нет, в этой песне, и звучит она просто, однообразно… И, кажется, что вырвалась уж она на желанную волю, звучит она уже где-то не здесь, а льется далеко за окном, и замирают ее скорбные звуки среди родных берегов… Ни конца, ни начала нет в этой песне, как не знаешь, где искать начало и где конец в горемычной доле русского бездомного человека’. [Н. Телешов. На тройках. Очерки и рассказы. М., 1895, стр. 45.]
Рассказ ‘На тройках’ произвел сильное впечатление на Горького. О нем он вспомнил много лет спустя. В письме к Телешову от 1924 года Горький писал: ‘Нет ли у вас лишнего экземпляра ‘На тройках’? Если есть — не пришлете ли? Мне бы она на пользу и для удовольствия нужна’. Телешов послал книгу, и Горький так отозвался о ней в письме: ‘Спасибо Вам за присланную книгу: она очень оживила в памяти моей некоторые впечатления’. [Н. Телешов, Избранное, Изд. ‘Советский писатель’, М., 1948, стр. 14.]
Впоследствии Телешов взял из этого очерка целиком всю лирическую сценку, изображающую пение и игру слепого гусляра, и, присоединив к ней еще такую же картину, издал как самостоятельный лирический этюд под названием ‘Песни’.
Критика 90-х годов склонна была видеть самостоятельность, зрелость Телешова, ‘несомненное и окрепшее литературное дарование’ его в рассказах о переселенцах (‘Самоходы’, ‘С богом’, ‘Нужда’, ‘Домой’ и др.). Тема эта была очень актуальной. Телешов вместе с Буниным откликнулись на это трагическое явление в жизни русского крестьянства. Рассказ ‘Домой’ Телешов посвятил Бунину. В своих рассказах о переселенцах писатель нарисовал страшные своей правдой картины мук, лишений народа в поисках ‘обетованной земли’, голод, повальная смерть от эпидемий, страдания детей-сирот, произвол властей, возвращение ни с чем в конец разоренных мужиков на старые, покинутые ими места. В рассказах немало ярких образов крестьян: это то покорные своей тяжкой доле, вернее, отупевшие от горя люди, то бунтари с мечтой-утопией о справедливом царстве — мужицкой коммуне.
Характерная черта ранних рассказов и очерков Телешова — демократизм и гуманность, любовь и симпатии к народу. Ярким образцом является рассказ ‘Сухая беда’, в котором лирично, с большим сочувствием к бесправным, обездоленным людям — девушке Фене и ее защитнику батраку-черемису — рассказано об их тяжелой жизни.
Лиризм рассказа резче подчеркивает второй план его — обличительный: образ купца Курганова, виновника самоубийства черемиса. Критика тех лет единодушно выделяла этот рассказ за ‘неподдельную художественность и поэтические красоты’. [Издательство ‘Знание’ издало в 1903—1908 годах ‘Рассказы’ Н. Телешова в 2 томах.]
В предисловии к переводу этого рассказа на чувашский язык, изданному в 1946 году, говорится: ‘Первым русским писателем, тепло отозвавшимся о чувашах, был И. Т. Посошков (1670—1726). Первым же писателем, показавшим чуваша основным героем произведения, был Н. Д. Телешов. В повести ‘Сухая беда’ писатель показал моральную силу чуваша, его готовность заступиться за таких же угнетенных и оскорбленных, как он сам’.
Лиризм, как выражение демократических чувств Телешова, особенно характерен для его детских рассказов и сказок (‘Елка Митрича’, ‘Домой’, ‘Маленький роман’, ‘Белая цапля’ и др.). В них особенно отчетливо сказались лучшие стороны таланта Телешова: простота и задушевнось тона, чуткость, сердечность, тонкая наблюдательность. Горький, положительно оценивший уральские и сибирские рассказы Телешова, весьма сочувственно отнесся и к рассказам для детей, среди которых он особенно выделил ‘Елку Митрича’, рассказ о том, как сторож переселенческого барака, старик Митрич устроил на полученный им к празднику четвертак елку для детей-сироток. В письме из Нижнего-Новгорода, запрашивая Телешова: ‘Нет ли у Вас еще ‘Елки Митрича’ в отдельном издании?’, Горький сообщал: ‘Эту вещь здесь часто читают на публичных чтениях, ребятишки ее очень любят и были бы рады получить в подарок’. [Н. Телешов. Записки писателя. М., 1948, стр. 95.]
Рассказы и сказки для детей Телешова неоднократно переиздавались отдельными сборниками под названиями: ‘Рассказы и сказки’ (1911, Изд. ‘Просвещение’), ‘Верный друг и другие рассказы’ (1915, ‘Книгоиздательство писателей в Москве’). В первый сборник был включен также и очерк ‘Шахты’, рисующий картину ужасного труда в медных рудниках уральских магнатов Демидовых.
В конце 90-х — начале 900-х годов Телешов сотрудничает в наиболее прогрессивных в то время журналах — ‘Мир божий’, ‘Жизнь’, ‘Правда’.
В 1901 году он написал лирическую романтическую легенду ‘Песнь о трех юношах’, проникнутую революционными настроениями.
Организатор ‘Среды’ — группы писателей-реалистов, Телешов вместе с основным ядром кружка вошел в горьковское издательство ‘Знание’ и в первом его сборнике напечатал свой рассказ ‘Между двух берегов’. Рассказ вызвал неодобрительные отклики в буржуазной критике. Критике не нравилась ‘идейность’ рассказа, иными словами, его протестующий характер.
В этом рассказе Телешов, придав изображаемым картинам некоторый иносказательный смысл, впервые выступил со смелым обобщением общественно-политической жизни страны накануне революции. Сибирь, река Иртыш, по которой пароход тащит баржу с арестантами, расстилающийся кругом суровый пейзаж — все говорило о гнете, о тяжелой жизни. Группа людей, беседующих на палубе, как бы иллюстрировала состояние общества, создавшееся в результате дворянско-буржуазного самодержавного строя: люди разрознены, одиноки, нет надлежащего применения их творческим силам, силы эти уродуются, человек, например, родился с талантом композитора, а стал офицером тюремной команды. Телешов не указывает пути выхода интеллигенции из положения ‘между двух берегов’, но он сумел так конкретно передать в настроениях случайных спутников настроение эпохи, что из рассказа сам собой следует вывод: так жить нельзя. Среди пестрой пароходной публики слышатся уже дерзкие речи, высказывается идея демократического объединения для ‘одного общего дела’, для ‘одной общей веры’.
В канун революции 1905 года был написан и напечатан в IV сборнике товарищества ‘Знание’ (1905) один из лучших рассказов Телешова ‘Черною ночью’, в котором он мастерски изобразил уездную мещанскую жизнь и бунт юноши Васи против уездной скуки. Вася слыл в городе за непутевого. ‘Шум и он — были родные, он и тишина — были заклятыми врагами’. Вася мечтал о всеобщем смятении, ему хотелось набатом поднять весь город. Однажды ночью он поджег пустующий дом ростовщика и ударил в набат. В пожаре, охватившем город, погиб и герой рассказа.
Революции 1905 года Телешов посвятил ряд рассказов: ‘Начало конца’, ‘Крамола’, ‘Надзиратель’ (в советском издании 1945 года — ‘Петля’).
В рассказе ‘Начало конца’ речь идет о московском вооруженном восстании рабочих, об их крепкой солидарности, мужестве, геройстве. В центре рассказа — Ларион Девяткин, штатный официант первоклассного московского ресторана. В тихом, смирном, аполитичном официанте под влиянием развертывающихся революционных событий пробуждается ненависть к торжествующим усмирителям, от руки одного из них Девяткин и погибает.
В рассказе ‘Крамола’ (1905) Телешов своевременно выступил против гнуснейших мероприятий самодержавия, создавшего черносотенные организации ‘Союз русского народа’, ‘Союз Михаила архангела’ и другие. Телешовым было метко схвачено и передано настроение, обрисована психология тех слоев городской средней и мелкой буржуазии (лавочников-‘охотнорядцев’, владельцев небольших заводов, кустарных мастерских и т. д.), из которых преимущественно вербовались члены в черносотенные ‘дружины’. Рассказ вызвал озлобление реакционных кругов и, будучи напечатанным в XV сборнике товарищества ‘Знание’ (1907), мог выйти отдельным изданием только после Октября, в 1926 году.
Горький одобрил ‘Крамолу’ и ‘Надзирателя’, напечатанного в IX сборнике товарищества ‘Знание’ (1906). Телешов вспоминает отзыв Горького о рассказе ‘Надзиратель’: ‘Вот так ловко! — У Вас полицейский и тот не вынес: повесился от существующего режима. Не знаю, бывают ли такие полицейские, у которых бы совесть заговорила, обычно они негодяи, но подразнить таким примером кого следует — очень, пожалуй, полезно. Эта ненадежность оплота кое для кого заноза теперь подходящая’. [Н. Телешов. Записки писателя, стр. 109.]
К этим произведениям примыкает и написанный в годы реакции рассказ ‘Цветок папоротника’ с подзаголовком ‘Летняя сказка’, в котором описаны мытарства по преисподней дьячка-предателя Терентия. Рассказ, в котором в завуалированной форме содержится обличение реакции, заканчивается словами: ‘Предателей ждал суд… Страшный суд’.
В годы реакции Телешов по-прежнему с глубокой симпатией изображал народ, показывая его трудную жизнь и его благородную душу (‘Косцы’, ‘Жулик’ и др.), и продолжал писать рассказы общественного характера, хотя со значительно ослабленной социальной тенденцией.
Прогрессивная критика конца XIX — начала XX века всегда признавала оригинальность творчества Телешова, его особое место в реалистической литературе, отмечая, что его герои — живые, деятельные, в плоть и кровь облеченные люди.
Творчество Телешова на разных этапах его развития свидетельствовало о бодрости, о вере писателя в лучшие свойства человеческой природы, в здоровые силы демократии.
В художественных средствах Телешов следовал традициям классической русской литературы. Отсутствие внешних эффектов было характерной чертой реалистического письма Телешова — в его рассказах нет ни искусственно подчеркнутого трагизма, ни утрировки в построении сюжета, ни вычурных оборотов речи. Язык Телешова свободен от жаргонизмов, диалектизмов, хотя в своих рассказах он изображал жизнь и быт разных областей России, в том числе и Сибири.
В годы реакции Горький своими бодрыми письмами поддерживал Телешова на его демократическом пути в литературе. Горький очень ценил в Телешове писателя-общественника и навсегда сохранил свое дружеское отношение к нему.
Н. Д. Телешов, писатель-общественник горячо, своевременно откликался на разные запросы демократической общественной мысли, на нужды народа, будь то объединение писателей-реалистов (‘Среда’), или постройка на собственные средства в селе Малаховке гимназии для крестьянских детей этого села и окрестных деревень.
После Октября Телешов был членом правления Всероссийского Союза писателей, с 1925 года он — председатель ‘Общества имени Чехова’. Писатель был активным участником целого ряда других общественных советских организаций. Он — руководитель музея при Московском Художественном театре имени А. М. Горького, которым заведует и по сие время. В 1927 году Телешов издал книгу литературных воспоминаний ‘Все проходит’. В 1943 году вышла книга Телешова ‘Записки писателя. Воспоминания’. В 1938 году Н. Д. Телешову было присвоено звание заслуженного деятеля искусств.
Источник текста: История русской литературы: В 10 т. / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). Т. X. Литература 1890—1917 годов. — 1954. — С. 574—606.
Оригинал здесь: http://feb-web.ru/feb/irl/il0/ila/ila25742.htm.