Янки при дворе короля Артура, Твен Марк, Год: 1889 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

Собраніе сочиненій Марка Твэна
Томъ второй
Янки при двор короля Артура.
Романъ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія бр. Пантелеевыхъ. Верейская, 16.
1896

http://az.lib.ru
OCR Бычков М. Н.
Переводъ Н. М. едоровой.

НЕОБХОДИМОЕ ОБЪЯСНЕНІЕ.

Въ Уарвинскомъ замк мн пришлось бесдовать съ однимъ интереснымъ иностранцемъ. Онъ привлекъ меня къ себ тремя достоинствами: своей скромною простотою, своимъ замчательнымъ знаніемъ древняго рыцарства и тмъ спокойствіемъ, которое доставило мн его общество — все время онъ говорилъ почти одинъ. Мы чувствовали себя, какъ чувствуютъ себя вс скромные люди, сидящіе у потухающаго камина, а онъ, мой собесдникъ, говорилъ о такихъ вещахъ, которыя были для меня очень интересны. Онъ разсказывалъ плавнымъ и ровнымъ голосомъ и, казалось, незамтно переносилъ меня и изъ этого міра и изъ этого времени въ самую отдаленную эпоху и въ давно забытую страну, постепенно онъ очаровывалъ меня, такъ что мн казалось, словно я вращаюсь между призраками и тнями, среди пепла и плсени сдой старины и бесдую съ однимъ изъ ея выходцевъ. Дйствительно, какъ бы я говорилъ о моихъ самыхъ близкихъ друзьяхъ, или о моихъ личныхъ врагахъ, или о моихъ сосдяхъ, такъ онъ разсказывалъ мн о сэръ Бедиверъ, о сэръ Боръ де-Гаписъ, о сэръ Лаунсело дю-Лакъ, о сэръ Гамагадъ — и о другихъ великихъ именахъ Круглаго Стола. Когда онъ говорилъ объ этомъ, то вся его наружность принимала такой старый, старый, невыразимо старый видъ, какимъ онъ мн казался тогда сухимъ и выцвтшимъ и древнимъ! Но вотъ онъ повернулся ко мн и спросилъ такъ, какъ обыкновенно спрашиваютъ о погод, или о какой-либо другой, совершенно обыденной, вещи:

— Вамъ извстно о переселеніи душъ? Знаете-ли вы о перенесеніи эпохъ и тлъ?

Я ему отвтилъ, что никогда не слышалъ ничего подобнаго. Казалось, мой отвтъ слишкомъ мало интересовалъ его и онъ даже, вроятно, и не разслышалъ, отвтилъ-ли я ему что-либо или нтъ — точно у насъ шелъ разговоръ о погод. Съ полминуты длилось молчаніе, но вотъ тишина нарушилась монотоннымъ возгласомъ наемнаго чичероне:

— Древнія латы шестого столтія, временъ короля Артура Круглый Столъ, говорятъ, что эти латы принадлежали сэру Саграмору ле-Дезидероусъ (Желанному), замтьте, тутъ на лвой сторон кольчуги находится круглое отверстіе, откуда оно произошло, неизвстно въ точности, предполагаютъ, что эта пробоина была сдлана еще до изобртенія огнестрльнаго оружія, — врне всего это была шутка солдатъ Кромвеля.

Мой собесдникъ улыбнулся на эти слова, но это была не современная улыбка, такъ улыбались нсколько сотъ лтъ тому назадъ, затмъ онъ проворчалъ себ подъ носъ:

— Хорошо же онъ это знаетъ, я видлъ, когда это было сдлано!

Затмъ, посл небольшой паузы, онъ прибавилъ:

— Я самъ это сдлалъ!

Я не усплъ опомниться отъ поразившаго меня удивленія, какъ незнакомецъ скрылся.

Весь остальной вечеръ я просидлъ у камина, мечтая о давно минувшихъ временахъ, дождь немилосердно стучалъ въ стекла оконъ, а втеръ вылъ, какъ дикій зврь. Время отъ времени я заглядывалъ въ книгу сэра Томаса Малори, въ которой разсказывалось такъ много чудеснаго и несбыточнаго, а затмъ опять предавался моимъ прежнимъ мечтамъ. Наконецъ наступила полночь, на сонъ грядущій я взялъ прочитать другую повсть, а именно ту, которая слдуетъ:

Какъ сэръ Лаунсело убилъ двухъ исполиновъ и освободилъ отъ нихъ замокъ.

Вскор на него напали два исполина, вооруженныхъ съ ногъ до головы, въ рукахъ у нихъ были дв громадныя палицы. Сэръ Лаунсело закрылся щитомъ и отразилъ ударъ одного изъ исполиновъ, затмъ быстро вынулъ мечъ и отрубилъ ему голову. Когда другой исполинъ увидлъ это, то бросился бжать, испугавшись ловкости ударовъ, нанесенныхъ его товарищу, но сэръ Лаунсело погнался за нимъ, схватилъ его за плечо и разрубилъ бглеца пополамъ. Избавившись отъ исполиновъ, онъ отправился въ залъ, куда вышли около шестидесяти дамъ и двушекъ, вс он преклонились передъ нимъ, потомъ возблагодарили Бога за свое освобожденіе. ‘Ахъ, сэръ, — говорили он, — большая часть изъ насъ въ теченіе семи лтъ были ихъ плнницами, насъ принуждали длать различныя работы изъ шелка, а между тмъ, вс мы благороднаго происхожденія, благословенъ тотъ день и часъ, рыцарь, когда ты увидлъ свтъ Божій, скажи намъ свое имя и мы разскажемъ нашимъ роднымъ и друзьямъ, кто насъ освободилъ изъ неволи!’ ‘Прекрасныя лэди!— сказалъ онъ, — мое имя Лаунсело дю-Лакъ!’ Съ этими словами онъ оставилъ ихъ и ухалъ, поручивъ ихъ милосердію Божію. Лаунсело вскочилъ на коня и объздилъ много чужихъ и дикихъ земель, приходилось ему переправляться и черезъ рки и мчаться по плодоноснымъ долинамъ, много натерплся онъ и дурного. Но вотъ, однажды, ночью онъ подъхалъ къ красивому зданію и нашелъ тамъ благородную пожилую лэди, которая помстила его у себя, накормила его, напоила, а также приказала дать корму и его лошади. И когда пришло время сэръ Лаунсело отправился въ отведенное ему помщеніе и легъ въ постель. Не усплъ онъ еще и заснуть, какъ услышалъ конскій топотъ и затмъ сильный стукъ въ ворота, сэръ Лаунсело быстро вскочилъ съ постели и посмотрлъ въ окно, тутъ, при свт луны, онъ увидлъ, что къ воротамъ подъхали еще три рыцаря по слдамъ того, который пріхалъ первымъ, вс трое вынули свои мечи и напали на него. ‘Конечно, — подумалъ про себя сэръ Лаунсело, — я долженъ помочь первому рыцарю, на него напали трое другихъ, если этотъ несчастный будетъ убитъ, то я окажусь какъ бы ихъ сообщникомъ’. Онъ живо облачился въ свои латы, спустился изъ окна по простын къ рыцарямъ и сказалъ: ‘Рыцари! сражайтесь со мною и оставьте этого одинокаго рыцаря!’ Тогда три рыцаря оставили сэра Кэй и повернулись къ сэру Лаунсело, тутъ произошла страшная борьба, на сэра Лаунсело напали со всхъ сторонъ. Тогда сэръ Кэй хотлъ помочь сэру Лаунсело, но послдній сказалъ:— ‘Нтъ, я не хочу, сэръ, чтобы мн помогали, оставьте меня одного бороться съ ними. Сэръ Кэй исполнилъ его волю и сталъ въ сторон. А сэръ Лаунсело шестью ловкими ударами повалилъ на землю всхъ трехъ рыцарей.

Тогда вс трое воскликнули: — Господинъ рыцарь! мы уступимъ теб, какъ человку, съ которымъ въ сил никто не можетъ сравниться, такъ какъ нтъ ‘никого подобнаго теб!’ — ‘Вы должны уступить не мн, — возразилъ сэръ Лаунсело, — а сэру Кэй, сенешалю, только на такомъ условіи будетъ дарована вамъ жизнь’.— ‘Прекрасный рыцарь! — отвтили они, — мы не желаемъ этого сдлать, мы гнались за сэромъ Кэй до этого мста и, конечно, остались бы побдителями, еслибы ты не вмшался въ это дло, потому нтъ никакой причины намъ покориться ему’.— ‘Въ такомъ случа, — возразилъ сэръ Лаунсело, — выбирайте между жизнью и смертью, хотите покориться, такъ покоряйтесь сэру Кэю…’ — Прекрасный рыцарь! — сказали они, — ради спасенія нашихъ жизней, мы исполнимъ твое приказаніе’.— ‘Въ такомъ случа, — продолжалъ сэръ Лаунсело, — въ день Св. Троицы вы должны вс трое отправиться ко двору короля Артура, покориться королев Геневер, полагаясь на ея милость и сказать, что сэръ Кэй васъ посылаетъ къ ней плнниками’.

На слдующій день, утромъ, сэръ Лаунсело всталъ очень рано, а сэръ Кэй еще спалъ, тогда сэръ Лаунсело взялъ латы, оружіе и щитъ сэра Кэя, надлъ все это на себя, затмъ вывелъ изъ конюшни его лошадь, простился съ хозяевами и ухалъ. Скоро проснулся и сэръ Кэй и увидлъ, что сэръ Лаунсело взялъ его вооруженіе и ухалъ на его кон. ‘Клянусь моею врою, — подумалъ онъ, — что у сэра Лаунсело будутъ непріятности при двор короля Артура: подумаютъ, что это я, онъ станетъ подстрекать моихъ враговъ, а т обманутся въ своихъ разсчетахъ: что касается меня, то въ его вооруженіи и подъ его щитомъ я могу продолжать путь въ полной безопасности’. Простившись съ хозяевами, сэръ Кэй отправился дале.

——

Только что я опустилъ книгу на колни, какъ послышался стукъ въ дверь, это былъ незнакомецъ, я предложилъ ему трубку и стулъ, потомъ, въ ожиданіи его разсказа, угостилъ его шотландской виски, онъ выпилъ одну рюмку, потомъ вторую, третью и только посл четвертой рюмки, онъ началъ говорить совершенно спокойнымъ и естественнымъ голосомъ.

РАЗСКАЗЪ НЕЗНАКОМЦА.

Я родомъ американецъ, родился я и воспитывался въ Гаршфорд, въ штат Коннектикут — тамъ за ркой. Слдовательно, я истый янки и поэтому человкъ практичный, я вполн застрахованъ отъ всякой сантиментальности или, говоря другими словами, не увлекаюсь поэзіею. Мой отецъ былъ кузнецомъ, дядя коноваломъ, а я — и тмъ и другимъ. Наконецъ, я попалъ на настоящую дорогу: я отправился на оружейный заводъ и выучился тамъ всему, чему только можно было выучиться: я учился отливать пушки, длать револьверы, котлы, машины, земледльческія орудія, но, кром того, я мечталъ сдлать что-нибудь особенное, именно такую вещь, которая удивила бы весь міръ и которую я сдлалъ бы такъ легко, какъ какой-нибудь блокъ. Но вотъ я сдлался главнымъ управляющимъ, у меня было нсколько тысячъ человкъ подчиненныхъ.

Человкъ, занимающій такое положеніе, конечно, долженъ много бороться, очень много, — объ этомъ нечего и говорить. И мн пришлось бороться. Наконецъ, досталось и на мою долю порядочно. это произошло во время недоразумній, возникшихъ съ ломовиками, вождемъ которыхъ былъ одинъ парень, прозванный нами Геркулесомъ. Онъ угостилъ меня такимъ ударомъ по голов, что мн казалось, будто у меня раздробился черепъ, потомъ посыпались изъ глазъ искры, а затмъ все потемнло, я ничего не чувствовалъ, ничего не сознавалъ, по крайней мр, нсколько минутъ.

Когда я очнулся, то сидлъ на зеленой мягкой трав, подъ тнистымъ дубомъ, передо мною разстилался чудный ландшафтъ, которымъ я могъ любоваться вполн, впрочемъ не совсмъ вполн, такъ какъ передо мною былъ гордо сидвшій на своемъ кон всадникъ, точно вырзанный изъ книги съ картинками. Онъ былъ положительно закованъ въ желзную броню съ головы до ногъ, у него былъ шлемъ на голов, затмъ щитъ, мечъ и громадная пика, попона его лошади изъ красной и зеленой шелковой матеріи спускалась почти до самой земли и была украшена гербами, у сдла былъ прившенъ стальной рожокъ.

— Прекрасный сэръ, не желаешь-ли сразиться со мною?— спросилъ всадникъ.

— Не желаю-ли чего?— не безъ удивленія спросилъ я.

— Не хочешь-ли позабавиться оружіемъ ради твоего отечества, ради какой-нибудь прекрасной лэди или ради…

— Что вы мн предлагаете?— удивился я.— Отправляйтесь обратно въ вашъ циркъ, а то я донесу на васъ.

Всадникъ повернулся и отъхалъ на нсколько сотъ ярдовъ назадъ, затмъ онъ пригнулся къ ше лошади, вытянулъ синіе длинную пику и стремглавъ помчался ко мн, такъ что я всталъ съ того мста, гд сидлъ подъ деревомъ, когда онъ прискакалъ ко мн.

Онъ считалъ меня своимъ плнникомъ и объявилъ мн объ этомъ, такъ какъ вс преимущества были на его сторон, то мн и пришлось, волей-неволей, какъ-нибудь уладить дло. Мы пришли къ тому соглашенію, что и пойду вмст съ нимъ, но что онъ не причинитъ мн вреда. Итакъ, мы отправились въ путь, я шелъ подл его лошади, намъ попадались поляны, опушки лса, ручейки, которыхъ я никогда не видалъ прежде, все это удивляло и поражало меня, мы долго шли, но не видно было и признака какого-либо цирка. Тогда я совершенно отказался отъ своего перваго предположенія, что этотъ всадникъ былъ изъ цирка, а думалъ, что онъ, вроятно, изъ какого-нибудь дома умалишенныхъ. Но мы подвигались впередъ, а вблизи не было видно никакого зданія, я терялся въ догадкахъ, какъ это обыкновенно говорится. Наконецъ, я ршился спросить его, далеко-ли мы отъ Гаршфорда. Онъ отвтилъ, что никогда не слыхалъ такого названія, это я счелъ за ложь, но не выразилъ вслухъ своего мннія. Прошло около часу и вдали показался городъ, дремлющій въ долин и расположенный на извилистой рк, у входа въ этотъ городъ была построена на холму большая срая крпость съ башнями и бастіонами, такія крпости я видлъ только на картинахъ.

— Брейфеспортъ?— спросилъ я, указывая на городъ.

— Камелотъ, — отвтилъ мой спутникъ.

——

Но тутъ мой незнакомецъ сталъ звать и ясно было видно, что его клонитъ ко сну, на его губахъ опять появилась его обычная странная патетическая улыбка и онъ сказалъ:

— Я не могу продолжать дальше, но у меня все это записано, пойдемте ко мн, я вамъ дамъ рукопись, и вы можете прочитать это, когда вамъ вздумается.

Когда мы пришли въ его комнату, то онъ мн сказалъ:

— Сначала я началъ было вести дневникъ, но съ годами этотъ дневникъ я превратилъ въ книгу. Ахъ, какъ все это было давно!

Онъ вручилъ мн свою рукопись и указалъ мсто, съ котораго я долженъ былъ начать.

— Начинайте отсюда, — указалъ онъ, — а потомъ я разскажу вамъ предъидущее. Въ это время онъ казался погруженнымъ какъ бы въ состояніе летаргіи.

Когда я вышелъ за дверь, то слышалъ, какъ онъ проворчалъ съ просонья:

— Покойной ночи, прекрасный сэръ.

Я пришелъ къ себ, услся у камина и сталъ разсматривать свое сокровище. Первая часть этой рукописи, — боле объемистая часть, — была написана на пергамент, пожелтвшемъ отъ времени. Я поскоблилъ одинъ листъ и увидлъ, что это былъ полимпсестъ {Древняя рукопись на пергамент.}. Подъ старымъ неяснымъ писаніемъ исторіи янки появлялись слды старинныхъ буквъ, которыя были очень древни и неясны — латинскія слова и сентенціи: очевидно, отрывки изъ старинныхъ монастырскихъ легендъ. Наконецъ, я нашелъ то мсто, съ котораго слдовало начинать по указанію янки и прочиталъ нижеслдующее:

Часть первая.

ГЛАВА I.
Камелотъ.

‘Камелотъ… Камелотъ!— повторялъ я самъ про себя, — право, не помню, чтобы я когда-либо слышалъ такое названіе’.

Передъ нами былъ пріятный, спокойный лтній ландшафтъ, увлекательный, какъ грезы, но тоскливый, какъ воскресенье. Воздухъ благоухалъ ароматами цвтовъ, наполнялся жужжаніемъ наскомыхъ, щебетаніемъ птицъ, но нигд не видно было людей, осмысленая жизнь точно застыла въ этомъ уголк, тутъ не видно было движенія вагоновъ… словомъ, ничего, ршительно ничего… Дорога походила скоре на извилистую тропинку съ слдами лошадиныхъ копытъ и съ колеями, оставленными колесами по обимъ сторонамъ въ трав — колесами, у которыхъ, повидимому, ширина хода была не боле ширины руки.

Но вотъ показалась хорошенькая двочка, лтъ десяти, съ цлымъ лсомъ густыхъ золотистыхъ волосъ, ниспадавшихъ волнами на ея плечи. На голов у ней былъ внокъ изъ краснаго мака, двочка была такъ прелестна, что я никогда не видалъ ничего подобнаго. Она шла лнивою поступью, а на ея лиц было выраженіе полнаго спокойствія. Но человкъ изъ цирка, — какъ я это предполагалъ, — не обратилъ на нее ни малйшаго вниманія, и даже, какъ мн показалось, вовсе и не видлъ ея. А она, она тоже нисколько не удивилась его странному одянію, точно она встрчала такихъ людей постоянно въ своей жизни. Она прошла мимо него такъ же равнодушно, какъ прошла бы мимо стада коровъ, но лишь только она замтила меня, то въ ней произошла большая перемна! Она подняла руки и остановилась, какъ вкопанная, ея маленькій ротикъ разинулся отъ удивленія, глаза широко раскрылись и въ это время двочка изображала изъ себя картину удивленнаго любопытства, смшаннаго со страхомъ. Она стояла и смотрла на насъ до тхъ поръ, пока мы не повернули за уголъ лса и не скрылись у ней изъ виду. Для меня имло большое значніе то обстоятельство, что двочка остановилась и пристально смотрла на меня, вмсто того, чтобы смотрть на моего спутника. Она смотрла на меня, какъ на какое-то зрлище и въ этомъ отношеніи совершенно пренебрегала своими собственными достоинствами, это была вторая, поразившая меня, вещь, наконецъ, такое великодушіе въ такомъ юномъ возраст также не мало изумило меня и дало пищу моимъ мыслямъ. Я шагалъ впередъ, какъ въ просонь.

По мр того, какъ мы приближались къ городу, стали проявляться и признаки жизни. Намъ попадались нищенскія хижины съ соломенными крышами, а за ними небольшія поля и садовыя куртины боле или мене воздланныя. Тутъ были и люди, мужчины съ загорлыми лицами, съ длинными курчавыми волосами, падавшими имъ на лицо, вслдствіе чего эти люди походили на животныхъ. Какъ мужчины, такъ и женщины были въ грубой холщевой одежд, доходившей ниже колнъ, нкоторые изъ мужчинъ и женщинъ носили желзныя ожерелья. Двочки и мальчики вс бгали нагими и на нихъ никто не обращалъ вниманія. Вс эти люди останавливались и смотрли на меня, говорили обо мн, бжали въ свои хижины и сообщали членамъ своей семьи о моемъ появленіи, чтобы и т могли посмотрть на меня, но, казалось, никто не обращалъ особаго вниманія на моего спутника, ему только униженно кланялись, а онъ даже и не отвчалъ на ихъ поклоны.

Въ город было нсколько каменныхъ домовъ безъ оконъ, эти зданія гордо возвышались между хижинами съ соломенными крышами, улицы скоре представляли аллеи съ тнистыми сводами и не были вымощены, масса собакъ и нагихъ ребятишекъ грлись и играли на солнц, шумли, нарушая общую тишину, тамъ и сямъ бродили свиньи, рылись съ удовольствіемъ повсюду, а одна изъ нихъ рылась въ дымящемся навоз, а потомъ помстилась посередин кучи и стала кормить своихъ поросятъ. Но вотъ издали послышались звуки военной музыки, они все боле и боле приближаются, а вотъ уже видна и вся кавалькада, всадники вс были въ шлемахъ съ разввающимися перьями, съ блестящимъ вооруженіемъ, съ развернутыми знаменами, въ богатой одежд, лошади въ дорогихъ сдельныхъ уборахъ, вся эта кавалькада прохала мимо роющихся свиней, нагихъ ребятишекъ, развеселившихся собакъ и бдныхъ хижинъ, составляя со всмъ этимъ поразительный контрастъ. Мы отправились слдомъ за этой блестящей кавалькадой, по одной извилистой алле, затмъ по другой, и все мы поднимались вверхъ, пока, наконецъ, не достигли открытой для втровъ вершины, на которой стоялъ громадный замокъ. Затмъ произошелъ обмнный звукъ рожковъ, потомъ начались переговоры со стнъ, гд ходили взадъ и впередъ вооруженные люди въ латахъ и каскахъ, съ алебардами на плечахъ, надъ ними разввались знамена, а лица этихъ людей были также суровы, какъ изображеніе дракона, разввающагося надъ ними, по окончаніи переговоровъ заскрипли большія ворота и отворились, подъемный мостъ опустили и глава кавалькады въхалъ подъ грозныя арки, мы послдовали за кавалькадой и очутились посреди большого мощенаго двора, со всхъ его четырехъ сторонъ возвышались башни и бастіоны, очертанія которыхъ отчетливо выдлялись на голубомъ неб, вс стали спшиваться, потомъ начались обоюдныя привтствія съ большими церемоніями, бготня туда и сюда, шумъ, говоръ, смсь различныхъ цвтовъ одежды, но такое волненіе и постоянное движеніе, казалось, доставляло имъ удовольствіе.

ГЛАВА II.
Дворъ короля Артура.

Наконецъ, мн удалось ускользнуть отъ моего спутника, я подошелъ къ одному человку съ простоватой физіономіей и, дотронувшись до его плеча, сказалъ самымъ радушнымъ тономъ:

— Сдлайте мн небольшое одолженіе, мой другъ, объясните, мн, принадлежите-ли вы къ штату этого убжища, или вы пришли сюда навстить кого-нибудь?

Онъ какъ-то глупо посмотрлъ на меня и сказалъ:

— Но вотъ что, прекрасный сэръ, ты мн кажешься…

— Хорошо,— отвтилъ я, — теперь, я вижу, что вы больны.

Я пошелъ дальше, ища кого-нибудь, кто былъ бы въ здравомъ ум и могъ бы пролить свтъ на это, непонятное для меня зрлище. Наконецъ, мн показалось, что я набрелъ на такого человка и, подойдя къ нему, я тихо сказалъ ему на ухо:

— Нельзя-ли мн видть главнаго смотрителя на одну минуту… только на одну минуту…

— Прошу тебя, оставь!

— Оставить? Что?

— Не мшай мн, если это выраженіе теб лучше нравится.

Тутъ онъ объявилъ мн, что онъ младшій поваръ и не можетъ теперь долго заниматься разговоромъ, хотя въ другое время онъ всегда радъ поболтать, ему было любопытно узнать, гд я нашелъ себ такое одяніе. Уходя отъ меня, онъ указалъ мн на одного человка, прибавивъ, что у послдняго достаточно времени, и онъ непремнно придетъ ко мн. Это былъ стройный, высокій юноша, въ красновато-желтыхъ штанахъ, что ему придавало видъ раздвоенной моркови, остальной его нарядъ состоялъ изъ голубого шелка, отдланнаго великолпными шнурами, и широкихъ рукавовъ, у него были длинные желтые локоны, а на голов надта темная атласная съ перьями шапочка, надвинутая на одно ухо. Судя по его глазамъ, это былъ добродушный малый, а судя по его походк, видно было, что онъ вполн доволенъ собою. Впрочемъ, онъ былъ достаточно красивъ, чтобы гордиться этимъ. Онъ подошелъ ко мн, улыбаясь, и смотрлъ на меня съ нескрываемымъ любопытствомъ, затмъ, онъ сказалъ, что пришелъ собственно для меня и сообщилъ мн, что онъ пажъ.

— Проходите вашей дорогой, — отвтилъ я ему, — вы не боле какъ особая статья.

Это было слишкомъ строго, но я былъ сильно раздраженъ. Но онъ нисколько не разсердился, повидимому, юноша даже и не понялъ, что съ нимъ дурно обращались. Онъ началъ болтать и смяться, какъ обыкновенно беззаботно болтаютъ и смются счастливые юноши, мы прогуливались по двору, и черезъ нсколько минутъ сошлись, какъ старые пріятели, онъ предлагалъ мн вопросы, относительно меня самого и моего одянія, но, не дожидаясь отвта, перебивалъ меня и переводилъ разговоръ на другой предметъ, точно онъ вовсе и не ожидалъ отъ меня никакого отвта, пока, наконецъ, онъ не упомянулъ, что родился въ начал 513-го года.

Тутъ по всмъ моимъ членамъ пробжалъ какой-то непріятный холодъ! Я остановился и робко сказалъ:

— Можетъ быть, я плохо разслышалъ. Повторите то, что вы сказали, по только медленне. Въ которомъ году это было?

— Въ 513.

— Въ 513! Но этого не можетъ быть! Слушайте, дружокъ, я чужестранецъ, у меня здсь нтъ ни друзей, ни родныхъ, будьте честны и добросовстны по отношенію ко мн. Вы въ полномъ разсудк?

Онъ отвтилъ, что былъ въ полномъ ум.

— А вс эти люди также въ здравомъ ум?

Онъ отвтилъ утвердительно.

— Такъ это не убжище? Я подразумваю подъ этимъ, что это не больница, гд лечатъ сумасшедшихъ?

Онъ возразилъ, что это вовсе не домъ умалишенныхъ.

— Хорошо, — отвтилъ я, — если это дйствительно такъ, то я или лунатикъ, или случилось нчто ужасное. Теперь, скажите мн честную правду, гд я теперь?

— При двор короля Артура.

Я подождалъ съ минуту, чтобы хотя нсколько свыкнуться съ этою мыслію и затмъ спросилъ:

— Слдовательно, согласно вашему заявленію, который долженъ быть теперь у насъ годъ?

— 528.— 19-е іюня.

У меня такъ сердце и упало и я пробормоталъ:— Теперь я никогда больше не увижу своихъ друзей, никогда, никогда больше. Еще боле тысячи трехсотъ лтъ осталось до ихъ рожденія.

Мн казалось, что я долженъ врить юнош, самъ не зная почему. Во мн было нчто, что врило ему, — а именно мое сознаніе, какъ вы это называете, но мой разсудокъ ему не врилъ. Мой разсудокъ тотчасъ начиналъ волноваться, это было совершенно естественно. Я ршительно не зналъ, какъ удовлетворить его, я хорошо понималъ, что вс свидтельства и поощренія окружающихъ меня теперь людей ни къ чему не послужатъ — мой разсудокъ назоветъ ихъ лунатиками и отвергнетъ вс ихъ доказательства. Но тутъ я случайно вспомнилъ объ одномъ обстоятельств. Я зналъ, что единственное полное затмніе солнца въ первой половин шестого столтія было 21-го іюня 528 г. и началось три минуты спустя посл 12 часовъ пополудни. Я также хорошо зналъ, что не предполагалось никакого затмнія солнца въ текущемъ, по моему 1879 г. Слдовательно, вмсто того, чтобы ломать надъ этимъ голову, мн нужно было только подождать двое сутокъ, чтобы убдиться въ истин словъ юноши.

Такъ какъ я былъ практичный Коннектикутецъ, то и поршилъ не задумываться надъ этою проблемою, пока не наступитъ день, который разршитъ вс мои сомннія. Поэтому я направилъ мой умъ на два обстоятельства: если теперь дйствительно XIX ст. и я нахожусь въ дом умалишенныхъ и не могу отъ нихъ вырваться, то все же буду самымъ ученымъ изъ всего убжища, такъ какъ я въ здравомъ ум, если же дйствительно теперь шестое столтіе, то я буду самымъ образованнымъ человкомъ въ королевств, потому что ушелъ впередъ на тысячу триста лтъ. Я не любилъ терять времени, если уже на что либо ршился, то сейчасъ же и приступилъ къ длу, я сказалъ пажу:

— Мой милый Кларэнсъ, — если это дйствительно ваше имя, — сообщите мн, прошу васъ, нкоторыя необходимыя свднія. Какъ зовутъ того человка, который привелъ меня сюда?

— Это мой господинъ и твой. Это добрый рыцарь и веселый лордъ сэръ Кэй сенешалъ, молочный братъ нашего государя короля.

— Хорошо, разскажите мн обо всемъ подробно.

Онъ разсказалъ длинную исторію, но то, что именно меня интересовало, было слдующее: онъ мн сообщилъ, что я былъ плнникомъ сэра Кэя и что, согласно обычаю, я буду запертъ въ башню, пока мои друзья меня не выкупятъ или пока я тамъ не сгнію. Однако, нельзя было терять времени, оно было слишкомъ дорого. Дале пажъ разсказалъ мн, что теперь обдъ въ большой зал уже подходитъ къ концу и что когда принесутъ вино, то сэръ Кэй, вроятно, пошлетъ за мной и представитъ меня королю Аргуру и его славнымъ рыцарямъ Круглаго сюда, сэръ Кэй будетъ разсказывать, какъ онъ взялъ меня въ плнъ и, конечно, нсколько преувеличитъ свой подвигъ, но и отнюдь не долженъ поправлять его или противорчить ему, затмъ меня запрутъ въ башн, но Кларэнсъ общалъ, что проберется ко мн и устроитъ такъ, что оповститъ моихъ друзей о моемъ несчастіи.

Оповститъ моихъ друзей! Я поблагодарилъ его, больше, конечно, я ничего не могъ сдлать, въ это время лакей пришолъ сказать, что меня требуютъ, Кларэнсъ провелъ меня туда, въ зал, отвелъ въ сторону и слъ подл меня.

Моимъ взорамъ представилось крайне любопытное зрлище. Это было громадное помщеніе, скоре почти пустое, но обилующее самыми рзкими контрастами. Помщеніе было очень высокое, до такой степени высокое, что знамена, укрпленныя въ сводахъ потолка, казалось, разввались въ сумеркахъ, на каждомъ конц было устроено по галлере съ каменною балюстрадою, въ одной помщались музыканты, а въ другой женщины въ яркихъ цвтныхъ платьяхъ. Полъ былъ выложенъ квадратиками изъ благо и чернаго камня, онъ уже истерся какъ отъ времени, такъ и отъ употребленія и требовалъ ремонта. Что касается украшеній, то, говоря въ строгомъ смысл этого слова, тутъ не было никакихъ. Стны были оклеены обоями, которыя, вроятно, считались у нихъ произведеніями искусства, тутъ были и изображенія сраженій, гд фигуры лошадей походили на фигуры пряничныхъ лошадокъ или на тхъ, которыхъ дти вырзываютъ изъ бумаги, на этихъ лошадяхъ сидли всадники въ доспхахъ, но все это было несоразмрно и уродливо. Тутъ былъ и каминъ, достаточно обширный, чтобы можно было около него расположиться, его выступающіе стороны и колпакъ, высченные изъ камня и подпертые колоннами, имли видъ дверей каедральнаго собора. Вдоль стнъ стояли вооруженные люди въ латахъ и каскахъ, съ алебардами, неподвижные, какъ статуи, на которыхъ они и походили.

Посредин этого квадратнаго помщенія съ крестовыми сводами стоялъ дубовый столъ, который они называли Круглый Столъ, онъ былъ почти такъ же великъ, какъ кругъ въ цирк, вокругъ этого стола сидло большое общество мужчинъ въ одеждахъ такихъ яркихъ и пестрыхъ цвтовъ, что даже было больно глазамъ смотрть на нихъ. На ихъ головахъ были шляпы съ перьями, но если кто либо изъ рыцарей говорилъ непосредственно съ королемъ, тотъ снималъ шляпу.

Большая часть изъ нихъ пили вино изъ цльнаго воловьяго рога, нкоторые жевали хлбъ или глотали кости. Тутъ кром того приходилось среднимъ числомъ по дв собаки на каждаго человка, собаки сидли на полу въ выжидательныхъ позахъ, пока не полетитъ на ихъ долю кость, но лишь только бросали со стола обглоданную кость, какъ собаки стремглавъ летли со всхъ сторонъ, начинался визгъ, лай, вой, словомъ, происходилъ такой хаосъ и шумъ, что на время замолкали вс рчи за столомъ, но на это никто не претендовалъ, такъ какъ драка собакъ всегда возбуждала большой интересъ, многіе мужчины вставали изъ-за стола, чтобы ближе посмотрть на эту собачью свалку, музыканты и женщины перевшивались черезъ свои балюстрады, желая лучше видть такое любопытное зрлище, время отъ времени зало оглашалось восторженными или одобрительными возгласами. Въ конц концовъ собака, одержавши побду, растягивалась на полу и, держа кость между передними лапами, начинала ворчать, грызть свою добычу, а вмст съ нею и полъ, именно продлывала все то, что продлывали до нея десятки другихъ собакъ, придворные же снова принимались за прерванную бесду.

Однако, вс эти люди отличались вжливымъ обращеніемъ другъ съ другомъ, кром того, я замтилъ, что вс они были очень серьезными и внимательными слушателями, если кто либо изъ нихъ начиналъ разсказывать, конечно, во время антракта между собачьими драками. Но въ сущности эти люди отличались ребячествомъ и наивностью, они говорили ложь въ самыхъ витіеватыхъ выраженіяхъ, но вмст съ тмъ и съ самою простодушною наивностью, а слушатели внимали этой лжи и длали видъ, что вполн ей врятъ. Нельзя ихъ было обвинять въ безусловной жестокости и кровожадности, а между тмъ, они слушали разсказы о кровавыхъ подвигахъ съ самымъ пріятнымъ простодушіемъ, такъ что я почти забывалъ содрогаться и ужасаться.

Но я былъ не единственнымъ плнникомъ, насъ было боле двадцати человкъ. Бдняги! Многіе изъ насъ были изуродованы самымъ ужаснымъ образомъ, ихъ волосы, лица, одежда были запачканы черною запекшеюся кровью. Они, конечно, претерпвали ужасныя физическія страданія: и усталость, и голодъ, и жажду, наконецъ, никто не позаботился о какихъ либо удобствахъ для нихъ: имъ не дали умыться, никто не подумалъ о томъ, чтобы обмыть и перевязать ихъ раны: между тмъ, никто никогда не слышалъ отъ нихъ ни вздоховъ, ни стоновъ, никто не замчалъ у нихъ ни малйшаго признака тревоги или какого либо поползновенія къ жалобамъ. Все это невольно наводило меня на мысль:

‘Негодяи, — въ свое время они порабощали другихъ людей, вотъ теперь пришла и ихъ очередь и имъ нечего ожидать лучшаго обращенія, ихъ философская выносливость вовсе не истекаетъ изъ ихъ умственнаго развитія, силы воли и разсудка, но это не боле какъ животная дрессировка, это блые индйцы’.

ГЛАВА III.
Рыцари Круглаго Стола.

Большая часть разговоровъ между Рыцарями Круглаго Стола состояла изъ монологовъ, въ которыхъ разсказывались приключенія съ плнниками, какъ ихъ полонили, а ихъ друзей и родственниковъ убивали и грабили, отнимая у нихъ и вооруженія и лошадей. И странное дло! Насколько я могъ замтить, вс эти убійства совершались не ради мести за какое-нибудь оскорбленіе или для того, чтобы прекратить старые споры или отразить новыя нападенія, а просто это было нчто въ род дуэли между людьми, которые до этой встрчи вовсе и не знали другъ друга и уже ни въ какомъ случа не могли нанести оскорбленій одинъ другому. Мн нсколько разъ приходилось видть мальчиковъ, случайно встртившихся другъ съ другомъ, и вотъ одинъ изъ нихъ говорить: — я могу побороть тебя! И тутъ же, на мст, начинается расправа. Но я постоянно думалъ, что такія вещи могутъ происходить между дтьми и составляютъ отличительную черту ребячества, но между тмъ здсь это практиковалось среди взрослыхъ людей, которые еще гордились подобными подвигами. Однако, въ этихъ людяхъ громаднаго роста, съ простодушными сердцами, было что-то заманчивое, что-то увлекательное, милое. Конечно, вдь не требуется слишкомъ много ума для того, чтобы ловить на удочку рыбу, такъ и въ этомъ обществ не требовалось слишкомъ много ума, такъ какъ выдающійся умъ только нарушился бы симетріею этого общества, исказилъ бы его и сдлалъ бы невозможнымъ и самое существованіе такого общества.

Черты лица многихъ рыцарей отличались красотою и мужественностью, въ нихъ замчалось даже выраженіе кротости и достоинства, что невольно ослабляло вашъ строгій критицизмъ. Выраженіе благородной кротости наиболе всего замчалось въ лиц сэра Галагада, а точно также и въ лиц короля, величіемъ и выраженіемъ собственнаго достинства отличалось лицо сэра дю-Лакъ, а его благородная осанка и исполинскій ростъ довершали очарованіе.

Тутъ произошелъ случай, который сосредоточилъ всеобщее вниманіе на сэр Лаунсело. По знаку, данному однимъ изъ придворныхъ, который былъ нчто въ род нащего церемоніймейстера, шесть или восемь плнниковъ отдлились отъ толпы прочихъ, пали на колни и простерли руки по направленію къ женской галере, прося снов

Часть первая.

Читайте также: