Я ПРИПОДНИМАЮ ЗАВЕСУ
Я ПРИПОДНИМАЮ ЗАВЕСУ
* * *
——
* * *
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Я приподнимаю завесу, Аверченко Аркадий Тимофеевич, Год: 1917
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 13 т.
Т. 10. В дни Содома и Гоморры
М.: Изд-во ‘Дмитрий Сечин’, 2017.
И война России с Германией кончилась так, как хотели того товарищ Зиновьев, товарищ Ленин и товарищ Луначарский: Россия заключила с Германией сепаратное перемирие и зажила на обещанную Германией за перемирие субсидию, а Германия всеми освободившимися силами снова набросилась на Францию и Англию.
— Ф-фу! — сказал товарищ Зиновьев, облегченно вздохнув. — Поработали. Теперь можно и отдохнуть.
— Настоящий отдых только за границей, — мечтательно проворковал Луначарский.
— И то верно… Куда бы нам поехать?
— Хорошая страна — Франция, — мягко заметил Ленин.
— Хорошая, да не для всех, — угрюмо возразил Зиновьев.
— Почему? Страна очень красивая, плодородная, да и население прекрасное.
— Ну, да? Суньтесь-ка туда. Это прекрасное народонаселение так даст вам по шее, что не будете знать, как и выбраться из ‘красивой плодородной страны’.
— Да, правду сказать, и зачем нам Франция, когда существует на свете Италия… О, Dio mio! Венецианские каналы, римские антики, чудесная полента, макароны!
— Макароны бывают разные, — проворчал Зиновьев. — От некоторых так болит шея, что свинцовой примочки ведро понадобится.
— Я слышал, — вставил Луначарский, — что многие туристы очень одобряют Англию. Этакие коттеджи, ростбиф, футбол, Вестминстерское аббатство.
— Та-ак. В качестве кого же вы поехали бы в Англию?
— Натурально: как турист.
— А вы думаете — турист происходит от слова турнуть?
— А что?
— Вот то: турнут нас из Англии так, что дорогу забудем…
— Ну и черт с ней, с Европой!! Поедем в Азию. Кто, например, из вас бывал в Японии? Гейши, бумажные фонарики, дженерикши. Ах, красота! Одни изделия из слоновой кости чего стоят! Ширмочки разные, шелковые кимоно. Вообразите: теплая японская ночь, процессия, — пестрая, красочная, все унизано фонариками. И тут же мы стоим и любуемся…
— Фонарики-то, пожалуй, будут, — только у нас под глазами… Японцы — народ серьезный, и за такую штуку, которую мы выкинули, по головке не погладят.
— Нет, Азия, по-моему, нехороша. В ней есть что-то такое, этакое… азиатское. Что касается меня, то вот что меня тянет, как магнит: свободная Америка.
Зиновьев скорбно усмехнулся.
— Хотите поехать в Америку?
— Да! Чудесная страна! Ковбои, бизоны, небоскребы. Едва только ступим мы с парохода на твердую землю…
— Не ступите!
— Это почему же?!
— Потому. Американцы еще покруче англичан. Узнают, что мы русские, и тово…
— Чего?
— Этого-самого. Не забывайте, что мы их подвели больше всех, втянув в войну, а сами тут же взяли, да и обсепаратились.
— Казус! Куда ж нам тогда ехать? Не в Болгарию же или в Турцию!..
— Эх, вы, бардадымы! Шапку ищете, ан она на голове. ‘Куда, куда ехать?!’ В Германию надо ехать!
— А ведь верно! И примут нас там хорошо, все-таки поддержали мы их.
— Да уж, поработали!
— На совесть!
— Господа! Только условие: если предложат бесплатную квартиру, или там стол, или даже что-нибудь из носильного платья — не брать! А то подумают, что мы с корыстной целью для них работали.
— Ни-ни! Чистота партийной программы — одно, а подкуп — совсем другое. Мы люди честные!
— Конечно. Не из-за ихних паршивых обедов работали, а по Циммервальду. Верую, как говорится, и исповедую…
В Германии.
— Вы кто будете?
— А народ мы необидный. Русские мы: Ленин товарищ, да Зиновьев товарищ, да опять Луначарский, товарищ же.
— A-а… Понимаю. Пожалуйте к канцлеру. Он там все сделает.
— Да что делать-то?! Нам ничего не нужно.
— Ну, как не нужно. Это так говорится, что не нужно. А на самом деле нужно…
— Фу ты, пропасть! Ну, пойдем…
— Что?! Чек? Вы, господин канцлер, с ума сошли! Мы честные русские большевики, и немецких денег нам не надо!!
— Как — не надо? Так из-за чего же вы старались?
— Мы… так… Сами по себе.
— Да что ж вам за смысл был продавать своих союзников так просто, зря?!
— А мы… не знаем… Мы были в Циммервальде… и там нам сказали…
— Эх, вы! Да у вас кто там председательствовал, в Циммервальде?
— Роберт Гримм…
— Ну, вот. Могу вам показать и расписочку его в получении. Вот она, видите?
— Гм! Неприятно. Ну, пойдем.
— Вот оригиналы! Да вы зачем в Германию-то приехали? Я думал — за расчетом.
— Вы с ума сошли! За кого вы нас принимаете?
— Да чего ж вам надо?
— Ничего. Желаем, чтобы нам оказывали уважение, как представителям равного с вами народа.
Канцлер кисло поморщился и развел руками.
— Ну, знаете… Еще деньги я мог бы дать, но уважение… это, видите ли, — не марки, его не разменяешь и в карман не положишь.
— Да что ж, мы не такой народ, как другие, что ли?
Канцлер побарабанил сухими пальцами по портсигару.
— Выходит — не такой.
— А какой же мы народ?
— Вам лучше знать.
— Однако, мы вам помогли, освободили вас от войны.
После некоторого колебания канцлер вдруг встал и решительно сказал:
— Да! Все это правда. Все это хорошо, прекрасно, замечательно! Существуют государства, напоминающие людей, которые, не задумавшись, всадят нож в спину другу своему, союзнику и брату. И мы даже часто пользуемся услугами этих людей. Но никогда я, честный немец, не посажу такого ‘полезного’ человека за свой стол и никогда не познакомлю его с моей честной семьей. Такие люди приходят ко мне ночью с черного крыльца, и я говорю с ними, не пожимая протянутой руки! Ферштейн зи?
— Яволь, — вздохнули трое горемычных ‘товарищей’ и, толкая друг друга в дверях, стали выбираться из комнаты.
— Вот скотина, — пробормотал Луначарский. — Даже спасибо не сказал.
На другой день все трое долго стояли около географической карты, бессистемно и тщетно тыкали в нее пальцами, а вечером долго расспрашивали швейцара гостиницы, как лучше проехать в Сиам и Абиссинию…
— Люблю черных, — вяло, с некоторой натугой объяснял Луначарский.
У кого повернется язык сказать, что этого не будет, если мы продадим по совету Ленина, Луначарского и Зиновьева союзников и братьев наших — Францию и Англию?
Аминь.
Впервые: Новый Сатирикон. 1917. No 23.
Напечатано вслед за предыдущей миниатюрой (‘Их кокотство’), служившей, видимо, своего рода эпиграфом к этому фельетону.
…по Циммервальду. — Международная социалистическая конференция, прошедшая в сентябре 1915 г. в швейцарском Циммервальде под председательством Р. Гримма. Российская социал-демократия была представлена там Лениным, Троцким, Зиновьевым и др. ключевыми фигурами. Приняла предложенный Троцким манифест с призывом немедленно начать ‘борьбу за мир без аннексий и контрибуций’ и положила начало Циммервальдскому движению по осуществлению ее решений.