Я и моя бедная жена, Пейн Джеймс, Год: 1885 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 43 минут(ы)

Я и МОЯ БДНАЯ ЖЕНА.

Разсказъ Д. Пэна.

Съ англійскаго.

I.

‘Еслибы каждое мое слово равнялось удару хлыста, то для моего сердца послужило бы облегченіемъ писать объ этомъ жалкомъ негодя. Я знаю, что я не мастеръ писать, да еслибы и былъ мастеръ, то не надюсь переубдить свтъ. Въ глазахъ свта онъ слыветъ патріотомъ, честнымъ человкомъ и, спаси меня Богъ! глубоко огорченнымъ вдовцомъ. Я же знаю, что онъ убилъ свою жену. Знаю, что онъ убилъ ее такъ же несомннно, какъ еслибы вонзилъ ножъ въ лучшее и чистйшее изъ всхъ женскихъ сердецъ. Быть можетъ, она водитъ теперь моей рукой. Мн ничего больше не осталось, кром вры въ то, что она знаетъ мои помыслы и знаетъ мою великую къ ней любовь. О! милая, милая! какъ могла ты вообразить, что можешь хоть сколько-нибудь любить этого негодяя? Да! но этого достаточно, чтобы я не убилъ его! Что же касается того, чтобы объясниться съ нимъ, то какой можетъ быть въ этомъ толкъ! Онъ почувствуетъ, что мои пальцы душатъ его за горло, и только! О, радость моя, сокровище мое! подумать, что ты была женой такого человка!’

Эти слова я нашелъ начертанными на клочк бумажки, которую я поднялъ на могил своей бдной жены. О той боли, которую они причинили мн въ этотъ ранній періодъ моей горестной утраты — я не скажу, ни слова. Я привелъ ихъ потому, что они лучше, чмъ бы могъ это сдлать я, поясняютъ, почему я ршился напечатать этотъ краткій разсказъ о моей семейной жизни, увы! столь кратковременной. Читатели легко поврять, какъ это тяжело для меня. Мало того, что мн приходится разбередить еще свжую рану, но я вынужденъ также предать гласности мою кратковременную брачную жизнь. Общественный дятель по невол долженъ стать толстокожимъ, но для человка, который гораздо чувствительне по своей природ, чмъ девять десятыхъ его собратій, ничего не можетъ быть больне, какъ обнаруживать передъ свтомъ нжныя тайны своего сердца и домашняго очага. А между тмъ, читатели поймутъ, что мн ничего другого не остается. Дикія слова, начертанныя на этой бумажонк, могутъ быть каждую минуту пущены въ ходъ съ различными прибавленіями и появиться въ печати, какъ пасквиль, направленный противъ моей личности. Правда, что написавшій эти строки, двоюродный братъ моей бдной жены, посл того, какъ святотатственно запятнавъ ими чистоту кладбища, вернулся къ своей дикарской жизни на дальнемъ запад Америки, къ своимъ буйволовымъ стадамъ и конскимъ табунамъ, къ своему складному ножу и револьверу. Но его отсутствіе не ручается за мою безопасность. Каждое утро я жду появленія какого-нибудь памфлета или другого анонимнаго нападенія — достойнаго оружія убійцы — въ печати. Такимъ образомъ, я вынужденъ, совсмъ противъ воли, предупредить ударъ. Я буду дйствовать со всевозможной деликатностью и никого не назову. Но т, кто слдятъ за моей карьерой, поймутъ меня и поврять мн, и если нападеніе будетъ сдлано, я буду имть возможность указать на этотъ краткій разсказъ и попросить справедливую и великодушную публику выбрать между трезвымъ изложеніемъ фактовъ и безобразной яростью несчастнаго молодого человка, ужасныя слова котораго приведены мною выше.

Who steals my parse steals trash, ’tis something, nothing,

‘Twas mine, ’tis his, and has been slave to thousands,

But he who filches from me my good name, etc. *).

*) Кто украдетъ у меня деньги, украдетъ пустяки, мелочь, ничтожество. Деньги, бывшія моими, теперь станутъ его, а передъ тмъ принадлежали тысяч людей, но кто украдетъ у меня доброе имя… и пр.

Я пишу, эти страницы въ защиту своего добраго имени.

Немного лтъ тому назадъ (больно даже подумать, какъ это было недавно), когда я велъ ту счастливую кампанію, которая, доставивъ мн мсто въ парламент, навсегда освободила меня отъ покровительства одной политической фамиліи, я былъ аттакованъ однимъ мстнымъ магнатомъ съ такой яростью, какой никогда не забуду. Онъ не только ругалъ партію, къ которой я принадлежалъ, но дошелъ до того, что упрекалъ меня лично, и совсмъ недвусмысленно, въ неискренности и неблагодарности. Онъ былъ популяренъ въ сред спортсменовъ и судей, но онъ былъ тупой человкъ. Вскор посл того онъ позабылъ обо мн, я полагаю, что первая же охота или первый случай судебнаго разбирательства между подравшимися пьяницами вытснили меня изъ его головы, но сознаюсь, что его слова меня задли. Какъ ни были они несправедливы, я не могъ забыть ихъ. Эти глупые люди, которые не привыкли говорить спичи, способны быть грубо откровенными въ своихъ общественныхъ рчахъ. Будучи довольно вжливыми въ частной жизни, они позволяютъ себ ругаться на общественной арен. Искусство намековъ и замаскированной сатиры, которое мы изучаемъ, имъ неизвстно. Они прямо изрыгаютъ свои грубыя обвиненія. Но достаточно сказать, что мой оппонентъ прибгнулъ къ самымъ откровеннымъ выраженіямъ и что это, понятно, задло меня. Конечно, я и вида не подалъ, что обиженъ. Я отвчалъ на его слова легкими намеками и насмшкой, но тмъ не мене сознаюсь, что былъ оскорбленъ и съ настойчивостью британца ждалъ случая отплатить за ударъ.

Между тмъ, случилось, что въ то время, какъ я пребывалъ въ его сосдств, я услышалъ, что на нкоторую часть имнія моего оппонента существуетъ какой-то искъ. Такъ какъ истецъ не начиналъ дла, то полагали, что искъ его не серьезенъ. Только привычк своей обращать вниманіе на мелочи, хотя бы он и казались незначительными, обязанъ я тмъ, что въ моихъ рукахъ очутилось это оружіе. Я немногаго ожидалъ отъ справокъ и сдлалъ ихъ довольно небрежно, но я нашелъ больше, чмъ ожидалъ. Апатія истца, который былъ мн совсмъ незнакомъ, происходила, по всмъ видимостямъ, не столько отъ ненадежности его иска, сколько отъ гордости, доходившей до маніи. Онъ пользовался репутаціей безобиднаго чудака и, кажется, нисколько этимъ не печалился. Онъ не выказывалъ и признака того, чтобы думалъ начать дло, быть можетъ, онъ опасался лишиться славы чудака, не пріобртя ничего существеннаго въ замнъ. Какъ только я убдился, что искъ противъ моего оппонента не былъ фиктивный, я немедленно поручилъ собрать вс необходимыя предварительныя справки одному законовду, на котораго могъ положиться. Онъ — не мой повренный, собственно говоря, но у него есть причины желать мн угодить, онъ много разъ бывалъ мн полезенъ. Онъ недолго держалъ меня въ неизвстности и отвть его былъ удовлетворительный въ высшей степени. Онъ убдился въ правильности иска. Я сильно поработалъ надъ скучнйшимъ статистическимъ матеріаломъ и чувствовалъ, что мн нужно отдохнуть. Я ршилъ соединить дло съ удовольствіемъ. И написалъ чудаку истцу. Я извщалъ его, что ду въ то самое южное графство, гд онъ живетъ, на нкоторое время и просилъ дозволенія пріхать къ нему. Я объяснилъ мою странную просьбу тмъ, что знакомый мн законовдъ, занимающійся разборомъ запутанныхъ исковъ на земельную собственность, указалъ моему вниманію случаи крупной несправедливости, что, будучи общественнымъ дятелемъ, я считалъ своей обязанностью исправлять всякую замченную мною несправедливость, что если онъ подаритъ мн часъ или два вниманія, то я увренъ, что докажу ему, что онъ иметъ законныя права на небольшое, но весьма цнное имніе, которое ему и назвалъ. Я кончалъ свое письмо искренними извиненіями въ томъ, что навязываюсь незнакомому человку съ предложеніемъ услугъ. Въ отвтъ я получилъ съ первой же почтой весьма вжливое, хотя нсколько старомодное посланіе, въ которомъ мой корреспондентъ посл нсколькихъ комплиментовъ моей общественной дятельности и моимъ безкорыстнымъ усиліямъ служить длу справедливости, просилъ меня избрать его домъ своимъ мстопребываніемъ во время посщенія мною графства, гд онъ родился и выросъ. На слдующій день я извстилъ въ нсколькихъ строкахъ, что получилъ его приглашеніе и принимаю его, а спустя еще день, послдовалъ за своимъ письмомъ.

Никогда не забуду я перваго впечатлнія, какое произвелъ на меня старый домъ. Я какъ теперь вижу его. Воспоминанія налетаютъ на меня въ чувствительныя минуты. Я не подозрвалъ, когда съ тихимъ удовольствіемъ глядлъ на его почтенный и мирный фасадъ, что въ немъ находится женщина, которая должна была такъ много значить въ моей жизни. Лучше было бы для меня, еслибы я приказалъ извощику прохать мимо гостепріимныхъ дверей этого дома. И, однако, какъ сладко припоминать этотъ мирный пейзажъ, этотъ кроткій мигъ улыбки и слезъ! Хотя я знаю, что поступаю безразсудно, но не могу побдить чувства грусти, не лишенной нкоторой сладости, когда припоминаю золотые часы, протекшіе въ т знаменательные дни! Человкъ можетъ вспоминать заблужденія любви съ улыбкой, не далекой отъ слезъ. Стоитъ мн только размечтаться, и старый домъ снова встанетъ передо мной, какимъ онъ предсталъ мн въ тотъ осенній день. Я вижу старый каменный фронтонъ, боле почтенный, чмъ обширный, потемнвшій отъ времени, тамъ и сямъ поросшій густымъ, желтымъ мохомъ, широкія ступени, ведущія къ открытымъ дверямъ, большіе каменные шары по правую и по лвую руку и каменную балюстраду, окружающую невидимую крышу. По правую сторону дверей вьется роскошная виноградная лоза, по лвую виргинскія ползучія растенія, одтыя въ богатые осенніе цвта. На томъ мст, гд балюстрада прерывается, пробился молодой ясень и надменно, хотя и недоврчиво, тянется вверхъ. Этотъ древесный куполъ на крыш, эта роскошная виноградная лоза и виргинскія ползучія ліаны, роскошно разросшіяся на тепломъ воздух, желтыя пятна моха на потемнломъ камн невольно заставляли человка съ развитой фантазіей думать, что природа взяла это мсто подъ свое особое покровительство. Я обожаю природу. Ничто такъ не успокоиваетъ меня, какъ обращеніе къ ея вчному покою посл борьбы партій. Я замтилъ вс подробности этой сцены, чтобы искать въ ней отдохновенія на будущее время. Я на минутку остановился на первой ступеньк, чтобы погрться на тепломъ осеннемъ солнц, заливавшемъ весь передній фасадъ дома. Нсколько коровъ паслось на густой трав передъ домомъ, маленькая курочка тревожно кудахтала на ступенькахъ передо мной, и когда я послдовалъ за ней, ея цыплятки суетливо собрались вокругъ нея въ сняхъ, гд не было ковра на полу, и въ нершительности остановились передо мной. Улыбаясь сельской прелести этой картины, я совершенно безмятежно позвонилъ у дверей.

Звукъ колокольчика былъ почти рзокъ среди ненарушимой тишины, царившей вокругъ, но не могъ разбудить спящій домъ, какъ вдругъ по правую мою руку дверь отворилась и мой хозяинъ торопливо вышелъ въ сни. Мое первое впечатлніе было, что этотъ маленькій старичокъ, должно быть, былъ когда-то хорошенькимъ мальчикомъ, у него были тонкія, изящныя черты лица, и костюмъ сельскаго джентльмена, который былъ на немъ надтъ, отличался почти изысканной опрятностью. Второе мое впечатлніе было, что онъ крайне нервенъ, хотя и старается это скрыть. Когда вы думаете, что человкъ что-нибудь отъ васъ скрываетъ, поглядите на углы его рта и кончики пальцевъ. Глаза лгуна въ большинств случаевъ беззастнчиво встрчаются съ вашими глазами. Глаза моего гостя ничего не выражали, кром ласковаго радушія, но рука, которую онъ мн протянулъ, дрожала и когда онъ заговорилъ, губы его тоже дрожали. Я видлъ, что онъ длаетъ усилія, чтобы справиться съ своими чувствами. Онъ ршилъ, что не выкажетъ торопливаго любопытства. Онъ поспшно заговорилъ о другихъ вещахъ и разспрашивалъ меня о моей поздк. Онъ настойчиво предлагалъ мн закусить и суетливо приказывалъ, слуг убрать мой багажъ.

Я нкоторое время щадилъ самолюбіе моего новаго знакомаго (онъ мн казался какимъ-то избалованнымъ ребенкомъ), но затмъ сразу приступилъ къ главной цли моего прізда. Но даже и тутъ онъ перебилъ меня съ напускнымъ равнодушіемъ:

— Мн это ршительно все равно, я никогда не думалъ, начинать это дло.

И когда я выразилъ удивленіе такому равнодушію, онъ замтилъ съ нкоторымъ жаромъ:

— Моему родственнику слдовало самому отказаться отъ этого имнія. Посл нашей фамильной ссоры мн, конечно, невозможно было наводить тайныя справки на счетъ правильности его владнія.

Такими фантастическими доводами перебивалъ онъ меня, когда я спокойно и серьезно убждалъ его въ томъ, что по моему твердому убжденію онъ есть жертва крупной несправедливости, и все это время я былъ такъ же твердо увренъ, что возбудилъ въ немъ живйшій интересъ, какъ въ томъ, что я существую на свт. Наконецъ, онъ разразился нервнымъ смхомъ и положилъ свою руку на мою. Мы все еще прохаживались около дверей и его нервный жестъ, повидимому, клонился къ тому, чтобы обратить мое вниманіе на дорогу, лежавшую у его дома.

— Если я хоть сколько-нибудь этимъ интересуюсь, то вотъ почему,— сказалъ онъ почти безсвязно.

Я поглядлъ и увидлъ его дочь. Какъ мн описать ее? А между тмъ, если я не опишу ее, этотъ краткій разсказъ, который я вынужденъ написать, покажется безсмысленнымъ. Я надюсь, что этотъ разсказъ, столь для меня тяжелый, можетъ не только предупредить подлыя нападки на мой нравственный характеръ, но можетъ также послужить нкоторымъ предостереженіемъ молодымъ и пылкимъ юношамъ. Если осторожные и осмотрительные люди такъ жестоко ошибаются въ надежд устроить свое семейное счастіе, то гд же неосторожнымъ безумцамъ устроить его?

Бдная двочка бгала по лугу съ своей собакой и словно приросла къ мсту при вид насъ. Щеки ея раскраснлись боле обыкновеннаго, рукой она слегка придерживала голову собаки. Глаза ея откровенно встртились съ моими глазами, она была чрезвычайно хорошенькая. Ея густые, блокурые волосы, коротко остриженные для удобства и не достигавшіе до плечъ, не были ни прямые, ни курчавые, но слегка вились, и это придавало еще большее изящество ея тонкимъ чертамъ и длало ее еще моложе, чмъ она была. Также и въ ея фигур, при всей свобод и граціи движеній, была нкоторая неловкость, замчающаяся у подростающихъ двушекъ, но въ этой неловкости была особая прелесть. Она могла бы быть младшей нимфой Діаны, и даже ея деревенское, простенькое платьице представилось моему увлекающемуся уму чмъ-то въ род двственной античной драпировки. Бдное дитя! Мн грустно вспоминать о ея появленіи среди безмятежной сельской обстановки, которой она служила невиннымъ выраженіемъ. Я описываю ее теперь гораздо подробне, чмъ могъ бы это сдлать въ первый день нашей встрчи. Въ то время, хотя я и почувствовалъ ея прелесть, но не усплъ многаго разглядть въ ней, кром большихъ срыхъ и серьезныхъ глазъ, замчательныхъ своей внимательностью. Они мн показались глазами существа, ожидающаго приказанія. Я припоминаю, что мысленно сравнилъ ея взглядъ со взглядомъ ангела, ждущаго божественнаго приказа и готоваго ему повиноваться. Она напомнила мн лики, изображаемые на церковныхъ окнахъ. Когда я лучше изучилъ ея лицо, у меня постепенно изгладилось впечатлніе покорности ея взгляда, но въ начал оно никогда не покидало меня, и теперь я порою вижу его, какъ видлъ впервые въ тхъ серьезныхъ, большихъ глазахъ, встртившихся съ моими въ то осеннее утро. Но прежде, нежели мы заговорили другъ съ другомъ, собака залаяла — я не люблю собакъ — и очарованіе было нарушено.

II.

День проходилъ за днемъ въ этомъ простомъ, но пріятномъ дом и каждый новый день былъ пріятне вчерашняго. Никогда не чувствовалъ я себя лучше, я сознавалъ, что отдыхъ идетъ мн въ пользу. Я посвящалъ нсколько часовъ дловой бесд съ моимъ хозяиномъ и разсмотрнію необходимыхъ документовъ, все остальное время я предавался мирному счастію. Я ршилъ вполн насладиться своимъ отдыхомъ и тмъ живописнымъ мстомъ, гд я находился. Окружающій ландшафтъ поражалъ своимъ покоемъ. Обширная цвтущая долина окружена отлогими, зелеными холмами и между ними небольшія рощи тянутся къ низинамъ, на которыхъ гнздятся деревеньки. Тамъ и сямъ виднются поля съ кормовыми травами для скота и отовсюду несется звонъ колокольчиковъ, прившенныхъ къ ше барановъ. Если поутру вы отопрете ворота въ поле, то найдете ихъ въ томъ же вид и къ вечеру. Мало людей попадается по дорог. Вы можете гулять по цлымъ часамъ и никого не встртить, кром каменьщиковъ, поденьщика съ топоромъ въ рукахъ, фермера, охотящагося за зайцами. Почтовые столбы окрашены въ зеленую краску и лишены всякаго значенія: они ни для кого не нужны, кром грачей, которые садятся на нихъ и изслдуютъ каждую трещину до тхъ поръ, пока, наконецъ, столбы не повалятся отъ того, что сгнили, или отъ того, что ихъ постараются повалить, и тогда они идутъ на топливо въ коттеджи земледльцевъ.

Въ моихъ странствіяхъ по этому сонному царству, въ погон за обновленными силами, кому всего естественне было служить мн путеводителемъ, какъ не прекрасной дочк моего хозяина? Она была неутомимый ходокъ, не смотря на свое деликатное личико и тоненькую фигуру. Она умла перепрыгивать черезъ изгороди какъ мальчикъ и бгала легко и быстро. Отъ ея зоркихъ глазокъ ршительно ничего не укрывалось въ изгородяхъ, канавахъ и на неб. Она и наружностью походила на мальчика. Густые, короткіе волосы, вившіеся вокругъ тонкаго горла, широкій лобъ, худыя щеки и острый подбородокъ придавали ей сходство съ итальянскимъ пажомъ, какъ они изображаются на старинныхъ картинахъ. Она походила на мальчика, но еще боле походила на ангела, какъ ихъ изображаютъ на церковныхъ окнахъ, серьезнаго ангела, готоваго исполнить данное ему приказаніе и ожидающаго его. Не могу сказать, когда именно мн показалось, что она, быть можетъ, ждетъ моихъ приказаній, что было бы восхитительно видть, какъ эти серьезные глаза загорятся преданностью ко мн, что я покорю своей вол это гибкое существо. Сначала эта мысль забавляла меня и казалась восхитительной роскошью. Я знаю свою слабость, свое пристрастіе къ утонченнымъ наслажденіямъ. Теперь уже слишкомъ поздно раскаиваться. Я сдлалъ большую ошибку. Я могъ безусловно погубить себя. Въ настоящемъ короткомъ разсказ я не стану пытаться оправдывать свою ошибку.

По крайней мр я не могу порицать себя за неблагоразумную торопливость. Даже тогда, когда я уже поршилъ назвать эту красивую двушку своей, я колебался и сомнвался. Я старался дйствовать безпристрастно. Будучи хладнокровнымъ, я не могъ долго оставаться въ неизвстности на счетъ ея чувствъ ко мн. Хотя она и сама этого еще не подозрвала, но я зналъ, что она любить меня. Я не фатъ, я никогда не считалъ себя особенно привлекательнымъ для женщинъ человкомъ, хотя я и недуренъ собой, но я хорошо знаю, что слабому полу нравятся боле грубые мужчины, нежели я. И однако я не могъ не видть любви этого прекраснаго ребенка. Глаза ея искали приказаній въ моихъ глазахъ и выражали любовь. Она была счастлива только въ моемъ обществ. Двушка, не знавшая матери, обратила всю свою привязанность на отца, который былъ почти старикъ, когда она родилась. Какъ скоро она стала разсуждать, она нашла, что онъ нуждается въ ея заботливомъ попеченіи и въ ея дочерней привязанности сказывалась какъ бы материнская отвтственность. Для нея не были тайной — хотя она почувствовала бы себя очень несчастной, еслибы увидла, что я догадываюсь объ ея проницательности — слабохарактерность отца и его глупая гордость. Удивительно ли поэтому, что она отдала свое невинное сердце человку, который пришелъ на помощь дорогому ей существу и пробудилъ его изъ летаргіи недовольства въ новой надежд — мало того: къ увренности въ побд? Постепенно я довелъ ее до разспросовъ на счетъ себя и хотя мало говорилъ самъ, но выпытывалъ у нея то, что она обо мн думала. Есть ли что-нибудь боле опьяняющее на свт для общественнаго дятеля какъ увидть, что онъ оцненъ, какъ слдуетъ, невиннымъ и прекраснымъ существомъ, неиспорченнымъ свтомъ? Я по крайней мр не знаю боле тонкой отравы. Въ ея глазахъ я былъ прирожденнымъ вождемъ людей. Схороненная въ темномъ уголку Англіи, она раньше того не видла человка, о которомъ писали бы въ газетахъ. Она ничего не знала объ іерархіи общественныхъ дятелей. Она считала меня уже вожакомъ партіи и однимъ изъ правителей страны. Она видла, что я сошелъ съ моего высокаго поста, чтобы сдлать доброе дло. Свой короткій отпускъ, который я урвалъ отъ государственной службы, я посвятилъ на исправленіе несправедливости, нанесенной старику, котораго бездушный свтъ оставилъ горевать въ темномъ углу Англіи. Не мудрено, что я читалъ въ ея глазахъ старинную сладкую сказку, которую легендарный король Кофетуа читалъ въ глазахъ нищей двушки. Она меня любила.

Любилъ ли я ее? Могъ ли я дозволить себ полюбить ее? Я ршилъ быть глухимъ къ голосу сердца и слушать только голосъ разсудка. Только такимъ образомъ мужчина можетъ видть ясно, въ чемъ заключается его долгъ, когда въ дл замшана женщина. Въ отношеніяхъ моихъ къ прекрасному полу мало найдется такого, за что я могъ бы порицать себя. Съ юношескихъ лтъ, когда я ухаживалъ за хорошенькой кузиной, я никогда и никого изъ нихъ не любилъ серьезно. Женщины были для меня пріятнымъ развлеченіемъ, отдыхомъ, забавою. Я никогда не позволялъ имъ отвлекать себя отъ дла. Еще будучи маленькимъ мальчикомъ, я уже ршилъ вопросъ о своей женитьб, Я ршилъ, что не позволю себ и думать о ней, прежде чмъ составлю себ извстное положеніе въ свт, да и тогда позволю себ эту роскошь только при особенныхъ условіяхъ. Я не корыстолюбивый человкъ, но хорошо зналъ, что не долженъ жениться на безприданиц. Какъ холостякъ, я былъ настолько обезпеченъ матеріально, что могъ посвящать все свое вниманіе общественнымъ дламъ и интересамъ своей партіи. Какъ мужъ жены, которая бы не принесла мн приданаго, я долженъ былъ бы отдавать часть своего времени и своихъ силъ своимъ личнымъ дламъ.

Долгъ запрещалъ мн съуживать такимъ образомъ поле своей дятельности. Я рано созналъ, въ чемъ состоитъ мой долгъ. Но теперь непрерывное присутствіе этой милой двушки принудило меня вновь и съ большей тревогой обсудить этотъ вопросъ. Конечно, я могъ предполагать, что она наслдуетъ состояніе своего отца, и я былъ почти увренъ, что моими стараніями отецъ ея станетъ гораздо богаче, чмъ былъ, и кром того онъ былъ старъ. Но все-таки все это было гадательно. Противникъ моего новаго пріятеля могъ отстаивать свое право съ такой же отчаянной энергіей, съ какой онъ нападалъ на меня, и я слишкомъ хорошо зналъ шаткость и медлительность англійскаго закона, чтобы упустить изъ виду, что все состояніе истца могло пойти на веденіе борьбы, а побда могла остаться на неправой сторон. Кром того, мой пріятель могъ имть долги, о которыхъ никто ничего пока не зналъ. Кто можетъ поручиться за этихъ почтенныхъ, старыхъ джентльменовъ, ведущихъ уединенную жизнь въ деревн? Но я былъ увренъ, что еслибы у моей жены было состояніе равное моему (больше я не требовалъ), то это была бы самая подходящая для меня партія. Я предвидлъ, что блестящее общественное положеніе должно было увнчать мою политическую карьеру. Она была такъ хороша собой и такъ оригинальна, что пресыщенный свтъ долженъ былъ съ восторгомъ привтствовать ея появленіе. Мужчины будутъ отъ нея безъ ума, а она останется такой же доброй и честной, какъ и тогда, когда она бгала съ своей собакой по лугу. Въ сущности эта собака была однимъ изъ ея главныхъ недостатковъ. Она и ея госпожа были неразлучны. Я никогда не любилъ договъ, они всегда казались мн предательскими тварями. Этотъ догъ въ частности былъ мн особенно ненавистенъ и самъ меня, повидимому, не долюбливалъ. Но хотя и непріятно, конечно, когда по пятамъ носится звроподобная собака, однако, это не могло же служить серьезнымъ препятствіемъ къ браку. А она была единственнымъ препятствіемъ. Если мужчины наврное будутъ безъ ума отъ моей молодой жены, то я могъ еще съ большей вроятностью разсчитывать на дружеское покровительство вліятельнйшихъ женщинъ. Она была такъ молода, такъ хороша, такъ невинна и манеры ея отличались такимъ врожденнымъ изяществомъ, что она должна была понравиться самымъ знатнымъ лэди. Кром того я думалъ, что при всей своей простот, она скоро научится играть роль въ этомъ новомъ для нея мір. Т самые глаза, которые такъ зорко наблюдали за птицами, зврями и цвтами, должны скоро разглядть мужчинъ и женщинъ, которые безконечно интересне. Тутъ я ошибался, сознаюсь въ этомъ. Но разв это не простительная ошибка? Быть можетъ, никогда нельзя безошибочно предсказать, какъ поступятъ женщины! Он очень странныя созданія, какъ въ этомъ убдились многіе разсудительные мужчины. Можетъ ли самый трезвый изъ насъ удержаться отъ нкотораго волненія и восхитительной увренности, что все обойдется хорошо, когда онъ мечтаетъ о молодости и невинности и любви, которыя должны достаться ему на долю? Разв я виноватъ, что счелъ эту красивую двушку гораздо умне, чмъ она была на самомъ дл?

Ничто не удерживало меня отъ откровеннаго объясненія съ нею, кром неувренности на счетъ приданаго. Я зналъ, что не долженъ говорить, пока не удостоврюсь на счетъ ея состоянія, но трудно было подавить голосъ страсти. Такъ трудно, что я ршился ухать на нкоторое время. Это отсутствіе не только послужитъ испытаніемъ для моихъ чувствъ, но мн можно будетъ также навести справки на счетъ финансоваго положенія моего хозяина. Я написалъ тому самому законовду, который уже такъ хорошо послужилъ мн въ этомъ дл. Я послалъ ему новыя доказательства правильности иска, собранныя мною на мст, и поручалъ ему разузнать о состояніи длъ нашего кліента и нтъ ли на немъ какихъ тайныхъ долговъ. Написавъ это важное письмо, я возвстилъ о своемъ немедленномъ отъзд. Еслибы я сомнвался до этого въ чувствахъ молодой двушки, то тутъ вс мои сомннія разсялись бы. Когда я выразилъ въ приличныхъ выраженіяхъ свое сожалніе о томъ, что долженъ завтра ухать, нжныя щечки ея слегка поблднли, а глаза стали какъ будто еще больше отъ удивленія и грусти. Чтобы не выдать своихъ чувствъ, я поспшилъ уйти и уложить свой чемоданъ.

На слдующее утро все было готово къ моему отъзду, но я не торопился. Спускаясь съ старой дубовой лстницы, я былъ въ осеннемъ настроеніи духа, которое вполн соотвтствовало спокойствію и прелести дня. Ясная октябрьская погода ничмъ не показывала, что она готовилась измниться. День за днемъ, когда разсивался утренній туманъ, солнце мягко озаряло золотые и красные листья деревьевъ, не колеблемыхъ ни малйшимъ втеркомъ. Помню, что я съ тихимъ удовольствіемъ наслаждался меланхоліей старющагося года, въ то время какъ безшумно остановился на старой лстниц. Окна на заднемъ фасад дома, гд камень кажется еще желте и миле, нежели на переднемъ фасад, высоки и рамы на нихъ въ мелкихъ клткахъ. Мимо одного изъ этихъ оконъ вьется лстница и передъ нимъ есть дубовая перекладина, которая какъ будто затмъ и находится тутъ, чтобы пригласить празднаго человка облокотиться и поглядть въ садъ, раскидывающійся подъ окномъ. Я не могъ противиться этому приглашенію, я зналъ, что времени у меня довольно. Я облокотился и поглядлъ. Маленькій, старомодный садикъ былъ восхитителенъ. Онъ содержался не въ очень большомъ порядк, но казался отъ того только роскошне. Онъ былъ полонъ старомодныхъ цвтовъ и старомодныхъ ароматовъ. Онъ ютился въ уголку, образуемомъ домомъ и какими-то другими боле низкими строеніями, и все утро солнце заливало его своими лучами. Ульи стояли вдоль теплой каменной стны и пчелы жужжа влетали въ нихъ и вылетали, озабоченныя своимъ хлопотливымъ дломъ. Нельзя было представить себ боле мирной картины. Я вздохнулъ — но не грустно — и облокотился на дубовую перекладину.

Но не усплъ я заглянуть въ милый, уже знакомый мн садикъ, какъ увидлъ въ немъ мою милую двочку и вмст съ ней какого-то посторонняго человка. На минуту мое мирное настроеніе нарушено было чувствомъ отвращенія. Затмъ я съ глубокимъ вниманіемъ сталъ слдить за поведеніемъ этой четы.

Какая у меня память! Каждый жесть, каждый взглядъ, хотя бы большинству людей они и показались незначительны, врзались у меня въ памяти.

Новый пришелецъ имлъ на своей сторон преимущество молодости и нкотораго рода красоты. Я опишу его съ полнымъ безпристрастіемъ. Если я могу отстранить любовь при оцнк женщины, то могу отдлаться и отъ справедливой антипатіи, описывая мужчину, оскорбившаго меня. Онъ высокаго роста, брюнетъ, съ живыми, откровенными манерами и черными глазами, которые могутъ глядть и гнвно, и нжно. Я надюсь, что въ тхъ дикихъ странахъ, въ которыхъ онъ проживаетъ по своей собственной охот, онъ не будетъ вовлеченъ въ какой-нибудь необдуманный или гнвный поступокъ. Въ его фигур есть что-то неукротимое, что-то такое, что по временамъ наводило меня на мысль, что онъ не въ здравомъ разсудк. Быть можетъ, это самое снисходительное объясненіе его поведенія со мной, а я желаю быть снисходительнымъ. Въ его южныхъ краскахъ и внезапныхъ страстныхъ выходкахъ есть также что-то такое, что заставляетъ думать, что въ немъ есть примсь негритянской крови. Я узналъ, что его мать была креолка или нчто въ этомъ род, и примсь черной крови если не достоврна, то весьма вроятна. Тмъ не мене этотъ молодой человкъ красивъ собой, однако не смотря на его ноги съ высокимъ подъемомъ и его стройную, живую фигуру, его нельзя назвать изящнымъ. Мн достаточно было одного бглаго взгляда, чтобы убдиться, что этотъ смуглый юноша безъ памяти влюбленъ въ блокурую двушку, которую я почти избралъ себ въ невсты. Съ какой поспшностью перевелъ я свои глаза съ его выразительнаго лица на ея милое личико. Еслибы я прочиталъ на немъ отзывъ на страстную любовь ея спутника, я бы ухалъ и больше не вернулся. Женщины — такія странныя созданія, что моя вра въ любовь ко мн этой двушки поколебалась, когда я взглянулъ на моего несомнннаго соперника. Но когда я перевелъ глаза на ея прекрасное личико, то оно показалось мн открытой книгой, гд я прочиталъ, что она не только не любить этого молодого человка, но даже не подозрваетъ объ его страсти. Не скрою, что испыталъ въ эту минуту чувство торжества, такъ какъ былъ увренъ, что любовь ко мн закрывала ей глаза на это явное увлеченіе другого человка. Въ то время какъ я стоялъ у открытаго окна, ихъ голоса долетали до меня изъ сада. Она мало говорила, но шла нсколько разсянно вдоль узенькой дорожки, останавливаясь время отъ времени, чтобы сорвать цвтовъ, причемъ опиралась другой рукою на голову своего дога, который осклаблялся отъ удовольствія. Но зато спутникъ ея говорилъ за двоихъ. Онъ ни словомъ не обмолвился про свою любовь, только взгляды его выдавали ее. Онъ говорилъ про свою дикую жизнь скотовода и скотопромышленника въ саваннахъ западной Америки, про свои верховыя прогулки, про медвдей и индйцевъ, про ночлеги подъ открытымъ небомъ.

Интереснаго въ его разсказахъ было мало и они отзывались чмъ-то пошлымъ, что, надюсь, не ускользнуло отъ вниманія его красивой спутницы. Я доволенъ былъ ея разсяннымъ видомъ, я думалъ, что ея мысли заняты моимъ отъздомъ. Молодой человкъ былъ обиженъ и уничтоженъ. Такъ какъ она не обращала на него вниманія, онъ пробормоталъ что-то о желаніи прохаться верхомъ и исчезъ. Она поглядла ему вслдъ съ слабой улыбкой, освтившей на минуту ея печальное личико. Я не ошибался: личико было блдне обыкновеннаго и печально потому, что я узжалъ. Она улыбнулась надъ его неукротимостью и затмъ вздохнула, я зналъ, что вздохъ относится ко мн. Еслибы я послдовалъ своему желанію, то сошелъ бы въ залитый солнцемъ садикъ и поцловалъ бы блдное личико. Но я владлъ своими чувствами и медленно сошелъ съ лстницы и пошелъ въ конюшню поглядть, запряженъ ли кабріолетъ. Немного времени спустя, я уже стоялъ на широкихъ ступеняхъ подъзда и прощался съ моими хозяевами. Хозяинъ суетился около моего багажа и колебался между желаніемъ удержать меня и опасеніемъ, что я опоздаю на поздъ. Онъ ршился увдомить повреннаго своего родственника о своемъ иск. Онъ уврялъ меня въ сотый разъ, что не можетъ дйствовать исподтишка. Я больше не удерживалъ его отъ оглашенія этого дла, потому что желалъ какъ можно скоре выяснить, насколько искъ его иметъ шансы на успхъ.

Въ то время, какъ онъ не то толкалъ меня внизъ по лстниц, не то держалъ за фалды, дочь его молча стояла рядомъ съ нимъ. Вдругъ, не говоря ни слова, но слегка покраснвъ, она подала мн цвты, которые, какъ я только-что видлъ, она сорвала въ саду. Печать наступающей зимы уже лежала на цвтахъ, но она сорвала ихъ для меня. Я удержалъ на минуту маленькую ручку въ своей рук и, глядя въ честные, правдивые глаза, сказать многозначительно:

— Я вернусь опять.

——

Какъ врно, что человку не слдуетъ доврять мнимымъ дарамъ фортуны! Пусть онъ побольше полагается на собственную осторожность и осмотрительность, но пусть остерегается всего боле, когда ему, что-называется, везетъ. Эти мысли невольно приходятъ мн въ голову, когда я припоминаю то романическое время. Все, повидимому, шло какъ по маслу, такъ что сердце мое по временамъ билось радостно въ груди, какъ у любимца счастія. Конечно, я смялся надъ собственнымъ безуміемъ и старался подавить волненіе чувствъ, но какая-то слпая вра продолжала жить во мн, я чувствовалъ себя какимъ-то избалованнымъ ребенкомъ. Все казалось мн такъ удавалось. Искъ на имніе моего оппонента, казавшійся мн сначала нестоющимъ вниманія, представлялся мн теперь безусловно врнымъ. Единственная двушка, глубоко тронувшая мое сердце, оказывалась богатой наслдницей, и я не могъ не видть, что она любитъ меня. Законовдъ, услугами котораго я пользовался, и второстепенные агенты дйствовали съ необыкновенной ловкостью и удачей. Когда, посл боле краткаго, нежели я смлъ надяться, промежутка, я получилъ письмо отъ моего бывшаго хозяина, который извщалъ меня, что его родственникъ отказывается безъ всякой борьбы отъ спорнаго имнія, я чуть не запрыгалъ отъ радости при такой блестящей побд. Мой оппонентъ, человкъ, который такъ грубо нападалъ на меня, нелпо переплетая неодобреніе моей общественной карьеры съ порицаніемъ моей частной жизни, — мой оппонентъ отказывался отъ борьбы. Онъ не усплъ разобрать хорошенько документы, представленные ему его повреннымъ, какъ написалъ истцу письмо, исполненное сумасбродныхъ сожалній о томъ, что хоть на краткое время воспользовался чужой собственностью, по закону принадлежавшей другому. Его увренія были преувеличены. Онъ объявлялъ, что хотя ему и говорили, когда онъ вступилъ во владніе этимъ имніемъ, что на немъ есть какой-то искъ, но онъ довольствовался тмъ, что предоставилъ фамильному стряпчему вдаться съ этимъ, убжденный, что если искъ основателенъ, то истецъ не замедлитъ заявить о своихъ правахъ. Онъ почти упрекалъ стараго джентльмена, о странной нервности и гордости котораго очевидно не имлъ никакого понятія, за то, что тотъ такъ долго оставался въ бездйствіи. Казалось, что онъ готовъ на вс возможныя уступки. Въ цломъ, хотя письмо и было преувеличено, оно внушило мн боле высокое понятіе о ловкости писавшаго его. Онъ былъ такъ уменъ, что понялъ, что его дло проиграно, и предпочиталъ самъ уступить.

Все, повидимому, складывалось такъ, какъ мн хотлось. Когда я дочиталъ характеристическое письмо моего бывшаго хозяина, въ которомъ онъ плохо маскировалъ искусственно холодными фразами и условными намеками на старческое равнодушіе свое удовольствіе, и когда я прочиталъ съ удвоеннымъ вниманіемъ восторженное посланіе моего оппонента, присланное мн въ томъ же самомъ конверт,— я всталъ съ мста съ намреніемъ быть смлымъ. Человкъ долженъ иногда и рисковать. Я не стану дожидаться безусловной увренности. Я навелъ косвенно справки и ничего не услышалъ неблагопріятнаго для моего кліента. Сосди считали его чрезмрно щекотливымъ и добросовстнымъ, никогда и тни скандала не связывалось съ его именемъ, не было никакого даже отдаленнаго намека, чтобы кто-нибудь имлъ на него какія-либо права, кром его дорогой двочки. Вс считали дломъ ршеннымъ, что она будетъ его единственной наслдницей. Я не стану ждать окончанія дда. Надо умть рисковать. Я ршилъ быть смлымъ. Я поспшу лично поздравить своего пріятеля, я послушаюсь голоса сердца и увижу двушку, которую люблю. Я постараюсь заключить выгодный брачный контрактъ передъ свадьбой, но затмъ буду дйствовать на проломъ. И стоя съ письмомъ старика въ рук, съ бьющимся сердцемъ, я чувствовалъ себя какимъ-то романическимъ мальчикомъ. Великія, старинныя слова Монроза звучали въ моихъ ушахъ. Я готовился примнить ихъ на дл, я готовился ‘все выиграть или все проиграть’. Я буду отчаянно смлъ въ дйствіяхъ.

Но фортуна, повидимому, еще не устала проливать на меня свои щедроты. Я комфортабельно услся въ своемъ любимомъ уголку въ вагон, разложилъ плэдъ на колняхъ, а сбоку около себя положилъ цлую груду газетъ и размышлялъ о милой двочк, которая ждала меня. Я былъ доволенъ, что нахожусь одинъ въ вагон, такъ какъ желалъ насладиться роскошью сантиментальныхъ грезъ, поздъ уже двинулся, какъ вдругъ какой-то молодой человкъ влетлъ какъ буря въ вагонъ. Когда онъ услся на мст, я узналъ смуглаго юношу, котораго видлъ въ саду съ моей возлюбленной. Хотя я и видлъ его изъ окна, но зналъ, что онъ-то меня не видалъ. Я не былъ боле недоволенъ его вторженіемъ, не вздыхалъ больше объ утраченномъ одиночеств. Я усмотрлъ въ его появленіи новый шансъ получить дальнйшія свденія. Я не могъ даже не разсмяться надъ этимъ новымъ даромъ фортуны, казалось, эта своенравная богиня нарочно подослала ко мн этого мулата или креола, или кто бы онъ тамъ ни былъ.

Не требовалось большого искусства, чтобы завязать разговоръ съ моимъ спутникомъ. Съ улыбкой, выставившей на показъ его блые зубы (весьма вроятно, что контрастъ между его темной кожей и блыми зубами нравился женщинамъ), онъ извинился за свое вторженіе. Я тоже улыбнулся и заговорилъ о погод, выразилъ надежду, что она не перемнится и что я буду пользоваться все той же прекрасной осенью въ мстечк, куда ду, и, назвавъ селеніе, ближайшее къ помстью моего хозяина, спросилъ молодого человка: знакомо ли ему это мсто.

— Знакомо ли?— вскричалъ онъ:— да я знаю въ немъ каждый кирпичъ наизусть, я родился въ немъ, домъ моей матушки въ двухъ шагахъ оттуда.

— Если такъ, то вы должны знать моего пріятеля,— сказалъ я, улыбаясь, и назвалъ моего хозяина.

Только этого и надо было, чтобы развязать ему языкъ. Черные глаза молодого человка засверкали и его смуглыя щеки вспыхнули, когда онъ пустился превозносить до небесъ своего друга. Послушать его, такъ не было на свт никого честне, благородне этого стараго джентльмена. Я добродушно подтрунилъ надъ этими чрезмрными похвалами и такимъ образомъ легко вытянулъ новыя подробности изъ моего собесдника. Онъ разсказалъ мн съ полдюжины исторій о доброт моего хозяина къ своимъ бднйшимъ сосдямъ. Съ напускнымъ цинизмомъ я я намекнулъ, что доброта лэндлордовъ бываетъ часто слишкомъ велика, и приносить больше вреда, чмъ пользы. При этомъ мой юный пріятель вспыхнулъ отъ негодованія. Онъ съ преувеличеннымъ паосомъ объявилъ мн, что вся жизнь стараго джентльмена отъ перваго часа его рожденія была такъ открыта, какъ его Библія, что по набожности ему не было равнаго, что въ окрестной скандальной хроник, которую онъ, мой собесдникъ, зналъ наизусть, никогда ни единаго слова не было произнесено противъ этого замчательнаго старика. Я поспшилъ извиниться за свой циническій тонъ и уврить его, что я вполн раздляю его высокое мнніе о нашемъ общемъ друг, что моему сердцу пріятно слышать такія горячія похвалы ему. Я и самъ говорилъ горячо. Мн было въ самомъ дл очень пріятно, что старый джентльменъ пользуется такой хорошей репутаціей и моя увренность въ томъ, что на его кошелекъ нтъ тайныхъ претендентовъ, стала почти непоколебима.

Вдругъ какая-то мысль озарила моего восторженнаго спутника, глядвшаго на меня такъ пристально, что это почти смущало меня.

— Неужели вы м-ръ?…— спросилъ онъ, называя мое имя.

— Да,— отвчалъ я беззаботно, такъ какъ дальнйшее инкогнито было невозможно.

Онъ еще съ минуту пристально глядлъ на меня, пока я нервно не разсмялся. Тогда съ торопливымъ движеніемъ, какъ будто отбрасывая всякое дальнйшее сомнніе, онъ протянулъ мн руку.

— Позвольте мн поблагодарить васъ за моего друга.

Я легко отозвался объ услуг, оказанной мною старому джентльмену.

— Нтъ, нтъ,— закричалъ онъ,— вы благородно поступили, это прекрасный поступокъ, тмъ боле отъ незнакомца. Еслибы вы знали, его, то, конечно, вамъ пріятно было бы помочь ему.

Затмъ продолжалъ съ усиливающимся жаромъ:

— Но вы никогда ихъ не видали, это-то и возвышаетъ заслугу. Я такъ сердить на себя за то, что не занялся этимъ искомъ… Я зналъ о немъ всю жизнь, но привыкъ считать иллюзіей дорогого старика. Я просто ненавижу васъ за то, что вы это сдлали.

Я протянулъ руку, какъ бы извиняясь.

— Еслибы вы знали ихъ,— снова началъ онъ,— но вы никогда не видли ихъ (онъ хвалилъ меня, точно ругался), вы никогда не видли ее.

Онъ не то свиснулъ, не то вздохнулъ.

— Вы никогда не видли ее,— повторялъ онъ, медленне,— вы не знали, какъ велика честь оказать ей малйшую услугу. Она ангелъ.

— Вы очень восторженно выражаетесь,— улыбнулся я.

— О, я влюбленъ въ нее отъ рожденія, — безпечно закричалъ онъ.

Странно, хотя я узналъ чувства этого молодого человка, когда видлъ его съ моей двочкой въ саду, однако, сознаюсь, что меня покоробило, когда я услышалъ, какъ онъ хвалится своей любовью. Я съ трудомъ удержалъ на губахъ улыбку, съ которой его слушалъ. Такъ какъ я молчалъ, онъ самъ снова заговорилъ, но на этотъ разъ уже спокойне.

— Вы, конечно, не выдадите меня,— началъ онъ.— Конечно, она ничего объ этомъ не знаетъ и не узнаетъ до тхъ поръ, пока я не составлю себ состоянія въ Монтан. Видите ли, у меня пока ничего нтъ, кром скота, а у ней есть состояніе, да что, она теперь богатая наслдница, благодаря вамъ.

— Разв она наслдница отцовскаго состоянія?— спросилъ я.

— А то кто же?— отвчалъ онъ угрюмо.— У него нтъ никого другого близкаго въ мір и онъ отдалъ бы ей все до послдней копйки завтра же, еслибы она попросила! Еслибы она попросила! Точно она способна чего-нибудь въ мір просить у него, кром его любви — а это ей принадлежитъ и безъ всякой просьбы, точно такъ, какъ любовь всего міра, если только она этого захочетъ.

Онъ умолкъ. Я взялъ газету и держалъ ее передъ собою, размышляя. Черезъ нсколько времени я опять вступилъ съ нимъ въ бесду и сталъ разспрашивать о скотоводств въ Америк. Онъ былъ полонъ надежды, впереди ему видлись только доходы, но не убытки. Онъ былъ увренъ, что черезъ нсколько лтъ разбогатетъ. Онъ объяснилъ мн, что не останется въ Америк, когда составить состояніе, а тотчасъ же вернется въ Англію, какъ скоро разбогатетъ.

— Прежде чмъ ухать,— закончилъ онъ,— я переговорю съ дорогимъ старикомъ и выясню ему свое положеніе и скажу ему, что я за ней пріду, и если онъ мн позволить, то скажу ей одно только… только одно слово надежды…

Тутъ онъ такъ долго молчалъ, что я уже думалъ, что онъ все высказалъ, но черезъ нкоторое время онъ прибавилъ медленне и съ паосомъ, точно разсуждалъ самъ съ собою:

— И однако, клянусь, еслибы я не узжалъ такъ далеко, то предпочелъ бы не говорить ей пока ни слова любви. Мн это представляется точно святотатствомъ.

Думаю, что у меня вырвался жесть удивленія, потому что юнъ вдругъ рзко повернулся ко мн:

— Вы не знаете, что такое невинность,— закричалъ онъ:— никто этого не знаетъ, кто съ ней не друженъ… о, да, конечно, вс двушки невинны, но она… у ней нтъ ни одной мысли, ни одной мечты, которыя не были бы непорочны, и она меня любить какъ свою собаку или цвтокъ своего сада… и я желалъ бы быть ея собакой.

Представьте себ молодого человка, разсуждающаго, такимъ образомъ, въ вагон желзной дороги и съ незнакомцемъ! Я могъ бы привести и больше изъ его дикихъ рчей: моя память по-истин необыкновенна, я ничего не забываю (увы!), еслибы даже и хотлъ. Одна вещь стала для меня ясной, когда я халъ съ моимъ дикимъ спутникомъ. Онъ былъ послднимъ на свт человкомъ, которому можно доврить счастіе молодой двушки. Самымъ снисходительнымъ для него заключеніемъ было признать, что у него умъ не совсмъ въ порядк. Я думалъ о милой двочк, дожидавшейся моего прізда, и сердце мое сжималось страхомъ. Во что бы то ни стало, я долженъ спасти ее отъ соединенія своей доли съ полоумнымъ человкомъ. Даже, еслибы его и нельзя было признать съумасшедшимъ, онъ, очевидно, былъ такъ легкомысленъ и неоснователенъ, что не могъ заботиться о жен. Не безразсуднымъ юношамъ съ страстными и нжными глазами и оливковой кожей составить себ состояніе скучнымъ и методическимъ дломъ скотоводства. Наврное такіе люди непостоянны и въ своей любви. Они не могутъ устоять передъ соблазномъ женскихъ очей, и хотя въ этомъ восторженномъ существ было что-то не англійское и хищное, на мой взглядъ, но я полагаю, что женщинамъ онъ долженъ былъ нравиться. Когда мы дохали до нашей станціи, онъ выскочилъ изъ вагона и немедленно опять въ него вскочилъ, чтобы помочь мн вынести ручной багажъ. Онъ, повидимому, желалъ мн угодить, у него были свои резоны пытаться заслужить мое расположеніе.

— Прощайте, — сказалъ онъ,— я увижусь съ вами, прежде, нежели вы отъ нихъ удете, я пріду къ нимъ какъ только матушка меня отпуститъ. Матушк принадлежатъ священнйшія права надъ своимъ блуднымъ сыномъ, но я пріду такъ скоро, какъ только будетъ можно.

Онъ говорилъ о своей матери точно герой французской драмы, это было въ дух его несдержанной манеры, которая мн такъ не нравилась. Тмъ не мене, вжливость требовала, чтобы я былъ вжливъ, я поблагодарилъ его за его общество и любезность и выразилъ надежду, что мы вскор снова встртимся. Онъ порывисто пожалъ мою руку и проворно вскочилъ въ старый кабріолетъ, дожидавшійся его, затмъ махнулъ бичомъ, и прокричавъ мн что-то, чего я не разслышалъ, быстро ухалъ.

III.

Было ясно, что времени терять не слдуетъ. Если я желаю оставить призъ за собой, я не долженъ слушаться голоса осторожности. Непрошенныя признанія моего дорожнаго спутника подкрпили мое убжденіе, что этотъ бракъ не будетъ безразсуденъ даже съ денежной точки зрнія, я долженъ довольствоваться этой вроятностью, дальнйшихъ справокъ наводить было некогда. Кто можетъ поручиться за дальнйшія дйствія этого необузданнаго юноши? Онъ могъ прискакать сегодня же и, позабывъ про свое благоразумное ршеніе, переговорить съ отцемъ двушки, броситься на колни на песчаной дорожк передъ самой двушкой. Къ его толкамъ о необычайной простот двушки я отнесся съ презрительной улыбкой. Это была ошибка съ моей стороны. Сознаюсь въ томъ. Мн слдовало сообразить, по его фантастическимъ рчамъ, истину о полномъ невденіи жизни у этого бднаго ребенка и объ ея неспособности понимать ея усложненія. Сознаюсь въ своей ошибк, когда уже слишкомъ поздно, но не могу настаивать на ней. Мн тяжело морализировать по поводу этой тяжкой ошибки, которая могла бы сгубить всю мою карьеру. Пусть любовь говорить въ мое оправданіе! Достаточно сказать, что я ршилъ высказаться и сегодня же.

Хотя голова моя была полна планами, однако я не могъ не улыбнуться надъ эксцентричностью моего хозяина. Приближался обденный часъ, когда я пріхалъ въ старый домъ, и я нашелъ стараго джентльмена одного. Я не счелъ худымъ знакомъ, что его дочь не пришла ко мн на встрчу, я объяснилъ это застнчивостью, которую развивало въ ней новое чувство, воображеніе мое было занято ея милой стыдливостью. Но мой хозяинъ не давалъ мн времени углубляться въ свои мечтанія. Онъ продолжалъ играть комедію философскаго равнодушія къ своему счастью и вмст съ тмъ мучился страхомъ, какъ бы я не принялъ его равнодушія за неблагодарность. Онъ осыпалъ меня разными мелкими услугами. Нсколько разъ сжималъ мою руку въ своихъ, настоялъ на томъ, чтобы проводить меня въ мою комнату и самъ зажегъ у меня свчи. Онъ указалъ съ гордостью, надъ которой поспшилъ самъ посмяться, на тотъ фактъ, что даже въ настоящее время года они могли украсить цвтами мой каминъ. Мн не надо было говорить, чьи маленькія ручки поставили ихъ тамъ. Но хотя я и улыбался добродушно надъ эксцентрическими выходками стараго джентльмена, однако мн вовсе не хотлось смяться, пока мы не вошли въ столовую. Тамъ я увидлъ, что нелпости моего хозяина достигли своего зенита, потому что надъ буфетомъ было воздвигнуто нчто въ род трофея, на которомъ красовались слова: Fiat Justitia, крупнымъ шрифтомъ. Къ счастью, мн легко было объяснить мой смхъ скромностью и неожиданностью, отразившеюся на моихъ нервахъ. Насъ было только трое за обдомъ, не считая эту тварь, собаку, и ни отецъ, ни дочь не были расположены критиковать мое поведеніе. Моя общественная дятельность приводила меня въ соприкосновеніе съ странными декораціями платформъ и залъ, но найти нчто подобное въ старомодной, съ дубовыми панелями столовой частнаго дома казалось невыразимо комическимъ.

Когда обдъ былъ оконченъ, милая двочка оставила насъ. Хотя сквайръ почти совсмъ не пилъ вина, но слдовалъ старинной привычк сидть за бутылками и въ настоящемъ случа, впервые въ жизни, я былъ этому радъ. Я бы желалъ отложить свое сообщеніе, но мысль о дикомъ юнош, находящемся по сосдству, длала молчаніе невозможнымъ. Такъ кратко и такъ просто какъ только можно я сообщилъ старому джентльмену о своей любви.

— Вы, вроятно, замтили это,— сказалъ я, увидя какъ у него дрожали руки.

— Да, да,— отвчалъ онъ,— я видлъ это, безъ сомннія, я видлъ это… я… я кое-что замтилъ.

Я усумнился въ строгой правдивости этого увренія, замтивъ нервную дрожь, которой онъ не могъ скрыть.

— Но она ребенокъ, — закричалъ онъ, чуть не рзко,— вы знаете, что она еще ребенокъ.

— И вы не замтили,— грустно отвчалъ я,— что въ послднее время ребенокъ выросъ въ женщину.

— Нтъ,— отвчалъ онъ,— нтъ, нтъ, нтъ.

— По крайней мр,— спросилъ я слегка обиженнымъ тономъ,— я надюсь, что вы ничего не имете противъ меня лично?

Онъ положилъ свою дрожащую руку на мой рукавъ, точно просилъ меня помолчать, пока къ нему вернется способность говорить.

— Вы вдь знаете, какого я высокаго о васъ мннія!— началъ онъ.

Такъ какъ я молчалъ, то онъ продолжалъ съ слабой улыбкой:

— Я получилъ боле высокое понятіе о политической карьер съ тхъ поръ, какъ узналъ, что вы восходящее въ ней свтило, будущій великій человкъ, предводитель партіи.

— Оставьте это,— поспшно перебилъ я, — не принимайте этого въ разсчетъ, эта карьера рискованная, честный человкъ можетъ каждую минуту потерпть въ ней фіаско.

— Ахъ! но я особенно уважаю въ васъ не столько ваши таланты… ваши большіе таланты… сколько вашу доброту. Вы добрый человкъ и добрый другъ, и врный приверженецъ справедливости.

Онъ повернулся въ кресл лицомъ къ трофею. Я же боялся взглянуть на него.

— Оставьте это,— произнесъ я съ подобающей серьезностью.

Онъ снова повернулся ко мн, причемъ его нервное возбужденіе все возрастало.

— Какъ могу я отказать вамъ?— рзко закричалъ онъ,— какъ могу я въ чемъ-либо вамъ отказать? Вспомните, что вы для меня сдлали.

Я сдлалъ жестъ отрицанія.

— Безъ сомннія,— затянулъ онъ опять свою старую псню: — для меня это не очень важно, я старикъ, быть немного бдне или богаче — для меня это не составитъ разницы. Но не въ этомъ дло: вы поступили благородно, съ рдкимъ благородствомъ. Я не могу забыть, какъ много я вамъ обязанъ.

— Ахъ!— сказалъ я,— оставьте это.

— Не могу же я не помнить этого,— слабо отвтилъ онъ.

Я молчалъ, я не предъявлялъ притязаній на его благодарность. Я радъ, что выказалъ столько великодушія: теперь мн утшительно вспоминать объ этомъ.

Посл молчанія, показавшагося довольно продолжительнымъ, онъ высказалъ какъ разъ то, чего я почти ждалъ и опасался.

— У меня были въ голов кое-какіе планы относительно моей двочки,— началъ онъ,— я считаю нужнымъ вамъ это сообщить. У насъ есть здсь пріятель и сосдъ, юноша, который, какъ мужественный человкъ, старается пробить себ дорогу въ свт. Онъ добрый сынъ и я всегда думалъ, что онъ будетъ добрымъ мужемъ… но черезъ нсколько лтъ, черезъ нсколько лтъ.

Само собою разумется, что я выказалъ нкоторое любопытство.

— Разв этотъ молодой человкъ уже женихъ?— тревожно спросилъ я.

— Онъ еще ни слова мн не говорилъ,— возражалъ старый джентльменъ, качая головой.— Быть можетъ, я все это вообразилъ. Я думалъ, что онъ дожидается, пока она выростетъ, но если она уже дйствительно выросла, то онъ долженъ былъ бы объясниться.

— Вы должны устранить его, — сказалъ я съ откровенной улыбкой.— Я не могу допустить чьихъ-либо чужихъ правъ.

— Нтъ, нтъ, у него нтъ никакихъ правъ. Это, быть можетъ, все только одна моя фантазія. Но вы ничего не пьете? Не выпьемъ ли мы…

Но въ то время какъ старый джентльменъ неловко задвигался въ кресл, я поспшно всталъ съ моего. Я ршилъ, что мн длать. Въ корридор я задержалъ его, положивъ ему на плечо руку.

— По крайней мр хоть это сдлайте для меня,— сказалъ я грустно, но твердо,— побудьте въ своемъ кабинет нкоторое время.

Я слегка толкнулъ его къ двери, которая вела въ его комфортабельную берлогу.

— Я долженъ переговорить съ ней, я долженъ узнать свой приговоръ.

Онъ, кажется, былъ ошеломленъ.

— Вы не запугаете ее?— она еще ребенокъ, настоящій ребенокъ. Вы не запугаете ее?

— Ахъ!— сказалъ я тономъ глубокаго разочарованія,— вы мн не довряете.

Я почувствовалъ, какъ онъ встрепенулся подъ моей рукой.

— Кому же мн врить, какъ не вамъ!— поспшно вскричалъ онъ:— вы знаете, какъ я вамъ обязанъ.

— Оставьте это,— серьезно сказалъ я, тихонько вталкивая его въ кабинетъ.

Маленькая гостиная сразу успокоила мои взволнованные нервы. Въ ней было тепло и полинялая мебель казалась очень красивой при вечернемъ освщеніи. Она сидла, наклонившись надъ большой книгой, пламя отъ камина озаряло ея платье, а свтъ отъ лампы съ абажуромъ падалъ на ея волоса. Я никогда не забуду этой картины. Когда я вошелъ въ комнату, она подняла голову. Я уже говорилъ, что она часто напоминала мн ангела на церковномъ окн, ангела, дожидавшагося приказаній. Когда глаза ея откровенно встртились съ моими, я увидлъ съ новымъ чувствомъ торжества, что она ждетъ моихъ приказаній. Я почувствовалъ свою власть надъ этимъ милымъ ребенкомъ. Когда я подошелъ ближе, я увидлъ, что въ глазахъ ея мелькнуло удивленіе, но она не отвернула головы. Я наклонился къ ней, и пробормотавъ какія-то нжныя слова, прижалъ свои губы къ ея губамъ. Краска сбжала съ ея лица, но она не выказала страха. Только глаза ея выражали странную смсь удивленія и какъ бы нкотораго ужаса. Есть сцены, слишкомъ священныя для того, чтобы ихъ описывать. Когда наступила ночь, и мы вс трое остановились внизу около лстницы, я увидлъ, что по щекамъ стараго джентльмена катились слезы, и сознаюсь, что мои собственные глаза были влажны.

Я проснулся на слдующее утро посл крпкаго и освжающаго сна и почувствовалъ въ себ мужество исполнить лежавшую на мн задачу. Я зналъ, что дикій юноша, навязавшій мн свои секреты, можетъ причинить мн много хлопотъ. Я ршилъ предупредить его первое движеніе. На разсвт я сошелъ съ лстницы такъ тихо, какъ только могъ. Вся природа, казалось, улыбалась мн, точно то былъ уже день моей свадьбы. Но мн некогда было наблюдать, какъ я это люблю, красоту восточнаго неба. Я украдкою вышелъ изъ дома и пошелъ въ конюшню. Тамъ я нашелъ хозяйскаго грума, котораго я уже привлекъ на свою сторону обычнымъ, но дйствительнымъ способомъ. Онъ готовился проздить лошадей моего хозяина, и посл обычныхъ комплиментовъ на счетъ его заботливаго ухода за лошадьми, я спросилъ его, не будетъ ли ему по пути домъ безпокойнаго молодого человка, которому я прошу его завезти записку. Записка эта была коротка и ясна. Въ ней я сообщалъ моему сопернику, что считаю самымъ честнымъ немедленно увдомить его о моей помолвк. Я прибавлялъ, что былъ такъ озадаченъ и смущенъ его внезапными и непрошенными признаніями, что не ршился тогда же сообщить ему о моихъ намреніяхъ, а пока я колебался, онъ ухалъ, и я такимъ образомъ упустилъ случай просвтить его. Посл того я выразилъ надежду (которую почти искренно питалъ), что если онъ могъ такъ долго откладывать выраженіе своихъ чувствъ, то они, вроятно, не такъ сильны, какъ ему казалось. Я оканчивалъ письмо желаніемъ, чтобы онъ навсегда остался ея другомъ и моимъ.

Когда я увидлъ, что грумъ медленно ухалъ съ моимъ письмомъ въ карман, я вздохнулъ свободне. Я предался наслажденію раннимъ утромъ и мечтамъ юной любви. Моя возлюбленная была удивительно мила и ласкова весь этотъ день. Она была очень блдна и тиха, но это-то и казалось мн самымъ естественнымъ въ ея теперешнемъ положеніи: я бы не желалъ, чтобы она была оживленне. Гуляя съ ней въ маленькомъ садик, я завелъ наконецъ рчь о молодомъ человк, моемъ дорожномъ спутник. Грумъ вернулся до завтрака, но не привезъ отвта на мою записку. Я успокоился, такъ какъ опасался поспшнаго и рзкаго отвта. Я наблюдалъ лицо моей двочки очень пристально, хотя и улыбался ей безпечно. Я увидлъ, что при упоминовеніи этого имени оно озарилось откровенной дружбой, но не выразило и тни любви. Она какъ бы пробудилась изъ своего молчанія.

— Желала бы я знать, что онъ скажетъ,— громко произнесла она съ откровеннымъ любопытствомъ ребенка.

Я готовился что-то сказать, когда увидлъ слугу, появившагося изъ-за угла дома, съ письмомъ въ рук. Я поспшно сталъ между двушкой и имъ и взялъ письмо изъ его рукъ. Въ то время какъ она прохаживалась по песчаной дорожк, опустивъ глаза въ землю, я остановился и прочиталъ письмо моего соперника. Я переписываю его здсь. Въ немъ нтъ ни начала, ни подписи.

‘Вамъ слдовало сказать мн это. Если она помолвлена съ вами, то я буду молчать. Ради Бога, будьте добры къ ней. Вы не знаете, что это за нжная и кроткая душа, и какая благородная. Будьте добры къ ней’.

Вотъ и все. Записка была коротка и, повидимому, недружелюбна. Онъ какъ будто сомнвался въ моихъ словахъ, а страстное воззваніе быть къ ней добрымъ казалось почти оскорбительнымъ. Можно было подумать, что онъ пишетъ какому-то тирану, людоду или негодяю-герою трехтомнаго романа. Подобно всему, что длалъ этотъ несчастный юноша, это было преувеличено и безтактно. Старательно складывая ее въ бумажникъ, я ршилъ ухать отсюда сегодня же вечеромъ. Я былъ увренъ, что онъ появится вслдъ за своей запиской, что у него не хватить здраваго смысла на то, чтобы держаться поодаль. Свиданіе между нами не могло быть пріятно ни ему, ни мн. Я не вернусь сюда до тхъ поръ, пока онъ совсмъ не распрощается съ ними. Само собой разумется, что теперь онъ поторопится съ отъздомъ въ Америку, я предоставляю свободное поле для его прощальнаго визита. Я не боялся того, что онъ могъ сказать про меня за моей спиной. Что могъ бы онъ сказать, кром того, что я не подражалъ его нелпой болтливости, его глупой нескромности… въ вагон желзной дороги? Что касается моей жизни вообще, то я чувствовалъ счастливую увренность, что никто не откроетъ что-нибудь такое, что не было бы въ высшей степени почтенно, ни въ моей общественной, ни въ моей частной жизни. Кром того, я былъ увренъ, что если онъ вздумаетъ чернить меня въ глазахъ моей невсты, то повредить этимъ только самому себ. Разв я не читалъ безусловное довріе, можно даже сказать, благоговніе въ ея глазахъ? Увы! какъ мало можно разсчитывать на постоянство въ женщин! Еслибы она удержала свою вру въ меня! Но… какъ говорятъ романисты, вернемся назадъ къ моей исторіи! Я не долженъ забгать впередъ.

Когда я положилъ въ карманъ письмо моего соперника, я поспшилъ къ моей возлюбленной. Ласково обнявъ ее за талію, я сказалъ ей, что долженъ покинуть ее сегодня. Я почувствовалъ, что она дрожитъ, но не пытается оттолкнуть меня. Я сказалъ ей, что бросилъ очень важное общественное дло, потому что не могъ работать, пока не услыхалъ своего приговора изъ ея устъ. Что теперь я долженъ вернуться назадъ къ своему длу, но что я пріду опять, какъ только освобожусь.

— Неужели я вамъ такъ дорога?— спросила она какъ бы съ ужасомъ въ голос. Я остановился и поглядлъ ей прямо въ глаза. Они были полны благоговнія. Вотъ чувство,— сказалъ я самому себ,— которое можетъ служить наилучшимъ фундаментомъ для воздушнаго дворца любви. Чего только не могъ я на немъ построить? Увы!— какъ жалки вс предвиднія мужчинъ, когда въ дл замшана женщина! Увы! какъ легко рушатся фундаменты, казавшіеся настолько прочными, чтобы противустоять вкамъ! Моя двочка была странно молчалива, но я ничего другого не желалъ. Она гуляла рядомъ со мной съ очаровательной покорностью, теперь она больше не бгала по лугамъ съ своей волкоподобной собакой, которая дивилась происшедшей перемн. Она не слдила больше за всми мелкими предметами на земл и въ воздух, но водила меня во вс свои любимые уголки и ко всмъ животнымъ, которыя были ея любимцами. Она совершенно серьезно представила мн послднюю выводку поросятъ и испанскихъ щенковъ. Она повела меня въ тотъ уголокъ на огород, гд она часто играла въ хозяйку дома, а теперь ей предстояло въ скоромъ времени стать дйствительной хозяйкой дома. Она считала, кажется, несомнннымъ, что меня могутъ интересовать вс эти пустяки, которые она мн показывала. Раза два у меня мелькнуло въ ум, что она показываетъ ихъ мн такъ, какъ еслибы они должны были составлять часть нашей будущей жизни, какъ еслибы я долженъ жить здсь съ поросятами и кроликами. Бдная двочка! Въ мою задачу не входило разрушать въ это утро ея идиллическія представленія о будущемъ. Она была очень мн мила. Я никогда не былъ сильне убжденъ, что не ошибся въ выбор. Въ ея серьезности была удивительная прелесть, а ея невинность просто обворожительна. Она не смялась и не прыгала, она была очень тиха, мои поцлуи она принимала, какъ ребенокъ. Есть вещи, слишкомъ священныя для того, чтобы передавать ихъ. Посл полудня я разстался съ нею.

Первое ея письмо лежитъ теперь передо мной. Бумага немного смялась, чернила поблднли, а между тмъ, мн кажется, что я только вчера нжно улыбался, впервые читая его: то была чопорная, коротенькая записка, но она меня очаровала, отъ ея формализма вяло чмъ-то старомоднымъ, но восхитительнымъ, точно лавендовые цвты, которые росли въ такомъ множеств въ ея старинномъ садик, возл пчельника, озаренномъ солнцемъ. Она писала, что все обстоитъ благополучно, и посл извстій о старик отц, о юныхъ щенкахъ и новорожденномъ теленк, сообщала мн, что смуглый юноша уже сдлалъ имъ свой прощальный визитъ. Она очень сожалла о томъ, что онъ долженъ такъ скоро ухать, она предполагала, что у него въ хозяйств что-нибудь неладно, потому что онъ былъ очень молчаливъ и все время какъ будто думалъ о чемъ-то другомъ. Онъ долженъ былъ на другой же день выхать въ Ливерпуль, она очень объ этомъ сожалла. Она кончала письмо, извиняясь за свой дтскій почеркъ и подписалась ‘искренно преданной мн’. Помню, что когда я увидлъ это формальное заключеніе, написанное несомннно еще несформированнымъ почеркомъ, я началъ читать письмо съизнова и замтилъ со смхомъ, что она начинала письмо словами: ‘дорогой м-ръ…’ Какъ пріятно будетъ научить ея скромныя уста произносить мое христіанское имя! Я былъ въ восторг отъ извстія объ отъзд моего соперника. Сегодня или, самое позднее, завтра, онъ будетъ уже въ открытомъ мор. Я телеграфировалъ отцу моей дорогой двочки, что пріду завтра. Я говорилъ себ, что теперь конецъ всякимъ сомнніямъ и колебаніямъ. Мн уже порядкомъ надодали эти разъзды взадъ и впередъ, разстраивавшіе у меня мысли въ голов и мшавшіе мн работать. Я ршилъ, что свадьба моя совершится въ возможно скоромъ времени.

Объ этомъ знаменательномъ дн мн почти нечего сказать. Я былъ полонъ вры въ будущее и спокойно счастливъ. Посл кратковременной сырой зимы, солнце ярко сіяло въ утро моей свадьбы. А между тмъ, будь я суевренъ, я могъ бы испугаться. Мой тесть былъ въ самомъ сильномъ нервномъ разстройств. Терзаемый желаніемъ оказать мн всевозможное вниманіе и безразсуднымъ сожалніемъ о томъ, что ему приходится разстаться съ своимъ ребенкомъ, онъ длалъ безтактность за безтактностью. Можно было подумать, что онъ и самъ не знаетъ, какъ очутился въ церкви и провожаетъ невсту. Сама невста была блдна какъ привидніе и ея большіе глаза глядли на меня такъ, какъ еслибы она была двушка, только-что пришедшая въ какой-то языческій храмъ и съ благоговніемъ и боязнью безмолвно молитъ о пощад свое божество. Но худое, хотя и нелпое предзнаменованіе, которое могло испугать суеврнаго человка, было слдующее. Теперь я могу говорить о немъ со смхомъ, но въ то время оно меня взбсило, и понятно. Эта бестія собака, которая волкомъ глядла на меня съ самаго начала, какъ я только появился въ дом, лежала посреди лстницы, когда я вышелъ, одтый, чтобы хать къ внцу. Не усплъ я подойти къ ней съ ласковыми словами, какъ она прыгнула мн на спину и разодрала мой новый фракъ съ верху до низу. Сознаюсь, что я испугался и не усплъ придти въ себя, какъ меня повезли въ церковь. Я внчался въ старомъ черномъ сюртук и новомъ синемъ жилет, я уронилъ на полъ кольцо, я чувствовалъ, что являюсь не въ авантаж. Прошло нсколько часовъ, прежде, нежели я совсмъ оправился.

IV.

Много разъ съ тхъ поръ, какъ я принялся писать, испытывалъ я желаніе бросить перо, но никогда съ такою силой, какъ теперь. Разв не тяжко, что человкъ обязанъ приподнять скромное покрывало, скрывающее священную драму его брачной жизни? Но я не стану терять времени на жалобы. Упрямство другого лица сдлало этотъ трудъ неизбжнымъ. Я буду по возможности кратокъ.

Остальная моя повсть есть повсть горькаго разочарованія и быстраго пробужденія отъ безумной мечты. Я ошибся и долженъ теперь пожинать плоды своей ошибки. Правда, что съ денежной стороны мн нтъ причины жаловаться. Мой тесть былъ такъ мн благодаренъ и такъ слпо любилъ свое единственное дитя, что готовъ былъ отдать все на свт по первой просьб. Но хотя я и не прикидываюсь, что презираю богатство, однако, хорошо знаю, что не въ деньгахъ только счастіе. Он цнны лишь какъ средство, хотя он могли помочь мн составить карьеру, но я ее не составилъ. Кром того, ихъ было недостаточно. Даже еслибы мы получили все имніе стараго джентльмена, мы бы не были богаты между богатыми, наше состояніе не могло дать намъ могущества. И хотя моя блдная, молодая жена принесла мн деньги и, безъ сомннія, должна была со временемъ наслдовать отцу, но гд была та симпатія, ради которой я пожертвовалъ собою? Гд была любящая подруга, готовая помогать мн составить себ карьеру? Гд былъ врный и преданный товарищъ моей свтской жизни? Я мечталъ о полномъ союз двухъ сердецъ. Съ безразсудствомъ мальчика, не спорю, я считалъ, что въ этомъ сущность брака. Я дозволилъ себ мечтать, и какъ горько было пробужденіе.

Я былъ увренъ, что, свтскіе успхи моей жены будутъ очень полезны мн, какъ политику. Я разсчитывалъ на это. Я до сихъ поръ увренъ, что она могла ихъ снискать безъ всякаго усилія. Но не только она не длала усилій, но съ какой-то странной антипатіей уклонялась отъ открытаго передъ нею пути. Я не хочу быть къ ней несправедливъ. Я не могу сказать, чтобы она когда-нибудь отказывалась сдлать то, о чемъ я ее просилъ. Она слушалась меня во всхъ подробностяхъ, но ея послушаніе было безжизненное. Когда я оставлялъ ее безъ спеціальныхъ инструкцій, она ничего не длала. Я разсчитывалъ, что она отъ всего сердца станетъ ухаживать за любезнымъ и снисходительнымъ обществомъ… увы! можно было подумать, что у нея вовсе нтъ сердца. Я былъ очень занять, я по невол оставлялъ ее по долгу въ одиночеств. Я не могъ постоянно напоминать ей объ ея общественныхъ обязанностяхъ, а если я не напоминалъ ей о нихъ, она сидла дома и читала книги. Она стала блдна и вяла. Она, бгавшая въ деревн точно юная Діана, не ходила даже никогда гулять въ Лондон, если я ее не посылалъ. Конечно, я не могъ дозволить ей гулять одной. Она почувствовала безразсудную антипатію въ своей горничной-француженк, которая, однако, была намъ рекомендована съ отличной стороны однимъ изъ самыхъ аристократическихъ домовъ. Она намекнула однажды, что могла бы гулять со своей собакой, еслибы я дозволилъ привезти ее въ Лондонъ. Но само собой разумется, что нельзь же было держать въ дом такое опасное животное. Кром того, я напомнилъ ей, что собаки этой породы чувствуютъ себя крайне несчастливыми въ город. Такимъ образомъ она сидла почти безвыходно дома, и молчаніе, и послушаніе ея могли даже показаться досадными. По вечерамъ я бралъ ее съ собой въ гости, когда это могло быть полезно. Куда бы мы ни пріхали, меня везд поздравляли съ ея красотой, и я замчалъ, что она производила самую лестную сенсацію въ собраніяхъ. Ея оригинальность и необыкновенная красота длали ее замтной помимо ея воли. Но я вскор увидлъ, что мужчины находятъ ее глупой. Она какъ будто не понимала самыхъ простыхъ комплиментовъ ея наружности. Ее смущалъ откровенный взглядъ восхищенія, который въ наши дни является признакомъ наилучшаго воспитанія. Я былъ съ нею очень добръ и терпливъ, я надялся на время, я думалъ, что время сдлаетъ чудеса.

Хотя я разсчитывалъ вообще на успхъ моей жены въ обществ, но я не столько желалъ, чтобы она нравилась мужчинамъ, сколько женщинамъ. Я былъ увренъ, что ея молодость, невинность, ея безпомощность пробудятъ материнскіе инстинкты, дремлющіе въ самой модной, какъ и въ самой простой женщин. Я разсчитывалъ, что этотъ замужній ребенокъ будетъ принять подъ покровительство самыми вліятельными дамами большого свта, и въ числ ихъ я съ самаго начала намтилъ одну, которую слдовало очаровать больше всхъ остальныхъ. Въ ту пору никто не могъ быть мн полезне прекрасной маркизы, исторія которой теперь у всхъ въ устахъ. Въ ту пору она была силой. Она была немолода, но у ней былъ дерзкій видъ, боле пикантный даже, чмъ сама молодость. Она была неумна, но умла заставить мужчинъ разговаривать съ собой и умла одобрительно слушать ихъ. Я теперь, не колеблясь, могу сказать, что она была недобра, но у нея была такая рзкая манера обличать слабости своихъ пріятельницъ, что т по большей части старались не раздражать ее. Никого теперь не удивитъ, если я скажу, что въ эпоху моей женитьбы она имла необыкновенное вліяніе на очень властнаго члена той партіи, къ которой я принадлежу. Этотъ властный членъ былъ также пріятелемъ ея мужа, свту былъ замазанъ, такимъ образомъ, ротъ, съ тхъ поръ бдная лэди потеряла свое значеніе въ свт. Человкъ, котораго она разорила, утратилъ вс шансы на власть, и я никому не поврежу, упомянувъ объ этой злополучной дружб, ставшей городской сказкой. Все это теперь принадлежитъ непріятной хроник гласныхъ скандаловъ. Достаточно сказать, что въ эпоху моей женитьбы ничто не могло мн быть такъ полезно, какъ дружба между этой вліятельной маркизой и моей женой. Членъ партіи, надъ которымъ эта лэди пріобрла такое странное вліяніе, былъ человкъ, съ чьей карьерой я связалъ и свою. Само собой разумется, что вліяніе женщинъ на политику уже не то, какъ было прежде. У нихъ явился страшный соперникъ въ удивительномъ усовершенствованіи мстныхъ махинацій. Тмъ не мене у нихъ все еще гораздо больше силы, нежели это могутъ думать посторонніе наблюдатели. Я зналъ силу этой лэди въ частности, я зналъ также, что она съ недовріемъ относилась ко мн, быть можетъ, ей внушала опасенія моя проницательность. Я почти наврное разсчитывалъ, что она будетъ очарована невинной прелестью моей жены-ребенка. Я не ошибся, моя grande dame была въ восторг отъ женщины, столь несходной съ нею. Она съ самой любезной готовностью приняла свою новую знакомую и познакомила ее съ самыми знатными людьми, ради моей жены она даже впервые отнеслась ко мн прилично вжливо. Но не смотря на то, что знатная дама старалась даже понравиться жен, послдняя оставалась глуха къ этому.

Она здила къ ней, такъ какъ я это приказывалъ, бывала у нея и на вечерахъ, и днемъ съ визитомъ, и каталась съ ней въ коляск, потому что я просилъ ее ни подъ какимъ видомъ ей въ томъ не отказывать. Но она была холодна какъ истуканъ. Она длала то, что я ей приказывалъ, и только. Она ничего не говорила про маркизу, пока однажды не нарушила своего молчанія, и тогда наговорила уже много и лишняго. Помню, съ какимъ удивленіемъ я ее слушалъ. Я и не подозрвалъ, что ей такъ многое извстно объ испорченности свта и сказалъ, ей это. Она съ азартомъ отвчала мн, что ‘эта женщина’ научила ее, что она дурная женщина, не вритъ въ добродтель и желаетъ, чтобы вс были такія же порочныя, какъ и она сама. Я былъ удивленъ. Хотя я слушалъ съ неудовольствіемъ, но помню, что даже въ ту минуту былъ пораженъ миловидностью моей молодой жены. Разгорвшіяся щеки и сверкающіе глаза очень шли къ ней. Она все еще походила на ангела, но уже на этотъ разъ напоминала архангела Михаила съ обнаженнымъ мечемъ. Я былъ очень съ нею терпливъ. Я усадилъ ее рядомъ съ собой на диван и заговорилъ съ нею объ обществ. Я указалъ ей на тотъ фактъ, что каковы бы ни были эгоистическіе вкусы и себялюбивыя предпочтенія у человка, онъ обязанъ жить въ обществ, потому что другого пока еще не существуетъ. Я говорилъ ей, что модные разговоры нашего времени гораздо хуже, чмъ поведеніе модныхъ людей, и что не по-христіански было бы думать иначе. Что намъ не слдуетъ осуждать эту лэди или поворачиваться къ ней спиной. Разв ея симпатія къ чистому и непорочному существу не есть хорошій признакъ и разв безумно было бы надяться на то, что такая симпатія можетъ послужить поворотнымъ пунктомъ къ лучшимъ чувствамъ и боле высокимъ понятіямъ? Я говорилъ такъ умно и снисходительно, какъ только могъ, и со всмъ тмъ, когда я кончилъ, я впервые увидлъ въ глазахъ моей жены взглядъ, котораго никогда не забуду. Онъ выражалъ чуть не отвращеніе. Вмсто тхъ глазъ, которые встрчали мои съ выраженіемъ готовности повиноваться каждому моему указанію, вмсто прежней покорности и откровенной доврчивости, въ ея глазахъ свтилось теперь нчто похожее на отвращеніе. Я на минуту онмлъ. Можно было бы заключить изъ ея взгляда, что я грозился прибить ее. Все, что было говорено о странности женщинъ и о неврности брака, далеко не преувеличено.

Еслибы моя жена выразила желаніе вернуться къ отцу, я бы отвезъ ее къ нему по окончаніи сезона, хотя это было бы прямо неприлично. Но она подчинялась всмъ моимъ планамъ съ вялой покорностью, которая могла навести уныніе. Насъ приглашали многіе знакомые погостить у нихъ лтомъ, и пока мы успли всхъ объхать, дла призвали меня обратно въ Лондонъ, такъ что я не усплъ побывать у своего тестя. Я предложилъ жен създить къ нему безъ меня, и вотъ когда она не выразила никакого желанія свидться съ отцомъ (хотя пробыла съ нимъ въ разлук почти цлый годъ), я сталъ опасаться, что она не совсмъ здорова. Я привезъ ее съ собой въ городъ. Посовтовался съ знаменитымъ докторомъ. Въ продолженіе всей зимы ее пользовали самые извстные врачи. Ни одинъ не могъ найти въ ней никакой болзни, но вс говорили мн, что необходимо поддержать ея силы и здоровье, пока она въ такомъ положеніи. Я совтовался съ наилучшими медиками. Я не жаллъ издержекъ. Мн не въ чемъ упрекнуть себя, и со всмъ тмъ, какимъ жалкимъ кажется это утшеніе, когда я припоминаю то тревожное время!

Къ чему медлить дале? Пришла весна (вторая весна со времени моей зловщей свадьбы), и нашла мою жену бле зимняго снга. Она объявила мн, что хочетъ ухать домой. Помню, какъ меня кольнуло, когда она заговорила о своемъ дом, и я зналъ, что она считаетъ имъ не домъ своего супруга. Я не возражалъ, я желалъ угодить ей, я съ каждымъ днемъ все сильне опасался за ея здоровье. Само собой разумется, что самому мн нельзя было хать. Сессія только-что начиналась, и у меня было хлопотъ полонъ ротъ. Я общалъ ей пріхать на святой. Я почти до послдней минуты надялся, что она не покинетъ меня одинокимъ длать свое дло въ Лондон, что ей станетъ грустно разстаться со мной, когда наступитъ минута отъзда. Но она почти не промолвила слова, когда наступилъ часъ разлуки. Она глядла на меня большими, печальными глазами, когда я поцловалъ ее и весело заговорилъ о радостномъ свиданіи въ миломъ старомъ дом, гд я впервые увидлъ ее. Я говорилъ весело ради нея, но какъ печаленъ былъ я за моимъ одинокимъ обдомъ. Какъ это было непохоже на идеальный бракъ, о которомъ я мечтала! Сидя въ одиночеств у своего очага въ этотъ унылый вечеръ, я почти сознался самому себ, что мой бракъ былъ ошибкой и можетъ даже испортить мою карьеру.

V.

Святая еще не наступила, какъ меня уже призвали къ жен. Письмо доктора было безъ обиняковъ и я немедленно похалъ. Могу ли я описывать мои мысли и нжныя чувства во время этого одинокаго путешествія? Въ то время, какъ я халъ со станціи въ помстье тестя и видлъ со всхъ сторонъ признаки наступающей весны, я не могъ поврить, что мой нжный цвтокъ побитъ зимнимъ морозомъ. Но холодная тнь лежала на холодномъ сромъ фасад прекраснаго стараго дома, такъ какъ дло было утромъ, и мн стало почти холодно отъ зловщаго безмолвія. Я забылъ объ ошибкахъ своей жены и моемъ разочарованіи, я помнилъ только объ ея молодости и миловидности и предстоящемъ кризис. Но на самомъ порог дома меня ждало другое горе. Докторъ, старинный пріятель моего тестя, вышелъ мн на встрчу и объявилъ нсколько сухо, что больная не желаетъ, чтобы я входилъ къ ней. Разумется, я общалъ повиноваться, я вообразилъ, что бдное дитя не хочетъ, чтобы я ее видлъ, когда она не въ своемъ авантаж. Хотя печально, но я улыбнулся своей фантазіи.

Весь день я безшумно бродилъ по дому, гулялъ въ садик и на лугу, гд цвли фіалки. Мн не съ кмъ было подлиться своимъ горемъ. Старый джентльменъ почти не могъ говорить, безпокойство, очевидно, настолько подавляло его, что я опасался за его разсудокъ, онъ запирался въ своемъ кабинет, когда его не допускали къ ней. Я попытался даже привлечь на свою сторону собаку, которая разорвала мой фракъ въ день свадьбы, но грубая бестія только рычала и отходила прочь, повернувшись спиной, и опустивъ хвостъ, поднималась по лстниц и лежала тамъ, дожидаясь своей госпожи. Тишина и уединеніе разстроили мн нервы. Я чувствовалъ, что мн нужно общество. Я не могъ не думать, что мое появленіе окажетъ благодтельное дйствіе на мою жену, хотя ожиданіе моего визита могло слишкомъ сильно волновать ее. Убжденный, что мое появленіе должно принести пользу, я тихо поднялся по лстниц на второе утро посл моего прізда и вошелъ въ полутемную комнату. Ея блдное лицо было обращено ко мн, когда я входилъ, и я увидлъ на немъ выраженіе отвращенія. Разв не ужасно было читать отвращеніе на лиц той, которую изъ всхъ женщинъ я выбралъ себ въ подруги? Я не зналъ, что докторъ былъ при ней, иначе отложилъ бы свой приходъ до другого времени. Я узналъ, что онъ тутъ, только тогда, когда онъ безъ всякой церемоніи вытолкалъ меня за дверь. Затмъ совершенно откровенно объявилъ мн, что если моя жена снова увидитъ меня, то онъ не ручается за послдствія.

— Она чувствуетъ къ вамъ антипатію, вполн неосновательную конечно,— прибавилъ онъ посл минутнаго молчанія,— но тмъ не мене весьма сильную.

Какъ грустно было это слышать! Если я безпокоился раньше, то теперь мое безпокойство удвоилось. Эта безпричинная антипатія, эта дикая манія была очень худымъ признакомъ.

На слдующій день къ вечеру мн сообщили, что я сталъ отцомъ: но не прошло и сутокъ, какъ я узналъ, что дитя умерло. Не стыжусь признаться, что плакалъ по этомъ нжномъ цвтк, безвременно сорванномъ, по маленькой дочк, которой не пришлось увидть своего отца.

Прошло еще нсколько часовъ и меня призвали къ постели моей умирающей жены. Съ какими нжными чувствами я снова переступилъ черезъ этотъ порогъ. Она лежала какъ ангелъ съ блокурыми волосами, разметанными по подушк. При первомъ взгляд на нее, я понялъ, что нтъ никакой надежды, потому что она какъ будто и не узнала меня. Не успли глаза ея остановиться на мн, какъ снова обратились къ отцу, который стоялъ на колняхъ у кровати съ другой стороны. Я былъ оскорбленъ и огорченъ, но не позволялъ себ предъявлять свои права на любовь и уваженіе. Ея ослабвшая мысль была сосредоточена на старик, стоявшемъ на колняхъ у ея кровати съ закрытымъ руками лицомъ. Она оплакивала его точно мать своего ребенка, и когда слабый стонъ прекратился, я зналъ, что тишина смерти воцарилась въ комнат.

Я желалъ бы, чтобы мн можно было на этомъ покончить свою грустную исторію. Медленно тянулись часы въ дом, который постила смерть, до дня похоронъ. Само собой разумется, что я хотлъ бы исполнитъ вс обряды, которые могли почтить усопшую, но мой тесть желалъ, чтобы все было какъ можно проще. Но и моему воображенію также нравилась мысль, что темная трава будетъ покрывать ея могилу вмсто холоднаго мрамора, что роса и дождь и простые цвты, которые она любила, будутъ посщать ея могилу на тихомъ деревенскомъ кладбищ.

Похороны были совершены. На слдующій день я долженъ былъ вернуться въ Лондонъ къ той части моихъ дневныхъ трудовъ, которою я могъ заниматься негласно и слдовательно прилично. Первые порывы горести перешли въ нжную меланхолію. Я уже думалъ — Боже! какъ это было трогательно — что моя краткая брачная жизнь станетъ для меня со временемъ полу-грустнымъ, полу-сладкимъ и почти фантастическимъ эпизодомъ. Я мужественно вернусь къ работ и лишь въ т краткіе перерывы, которые оставляетъ борьба партій, мн можно будетъ размышлять о юношеской мечт, которая чуть было не сгубила меня. Я отобдалъ одинъ, потому что мой тесть просилъ извинить его. Вечеръ былъ мягкій и душистый, полный весенней прелести, я вышелъ изъ дому, и капризная фантазія привела меня на дорогу къ тихому кладбищу, гд я стоялъ сегодня утромъ какъ главное дйствующее лицо въ печальной церемоніи. Завтра я опять отдамся длу, но сегодняшній вечеръ я могъ посвятить нжнымъ мыслямъ и чувствамъ. Тишина этого мста и часа успокоила мой возмущенный духъ и я съ кроткими мыслями приближался къ священному мсту. Вдругъ я почти болзненно вздрогнулъ. Какая-то черная фигура (наступающая ночь уже окутывала ее своимъ темнымъ покровомъ) лежала ничкомъ на могил моей жены. Я полагаю, что вскрикнулъ, такъ какъ онъ тотчасъ же вскочилъ на ноги, и я увидлъ, что то былъ дикій юноша, котораго я предполагалъ за три тысячи миль отсюда. Съ инстинктивнымъ чувствомъ джентльмена я протянулъ ему руку, но онъ отвелъ свою. Онъ стоялъ между мной и могилой моей собственной жены, точно хотлъ оттолкнуть меня ютъ нея.

— Слава Богу,— сказалъ онъ грубымъ, непріятнымъ голосомъ, — что ваша дочка умерла! По крайней мр вамъ не придется измучить другую женскую душу.

Онъ повернулся ко мн спиной, сталъ на колни и погладилъ рукою траву, точно меня тутъ и не было.

— О! моя милая, моя милая!— слышалъ я, какъ онъ бормоталъ сквозь зубы, тогда какъ я, мужъ, стоялъ тутъ рядомъ. Я съ отвращеніемъ отступилъ отъ него. Что это былъ за человкъ! И этотъ-то человкъ этотъ мальчикъ помшалъ мн исполнитъ мою священную, хотя и печальную обязанность. Я узналъ, что при первомъ слух о нездоровь моей бдной жены онъ тотчасъ же бросилъ свое дло и непрошенный, и нежданный явился сюда. Къ счастію, что онъ опоздалъ и не могъ такимъ образомъ отяготить ея мирный конецъ своимъ шумнымъ присутствіемъ.

Рано поутру на слдующій день я отдалъ послдній торопливый визитъ кладбищу и на самой могил моей бдной жены я поднялъ тотъ смятый обрывокъ бумаги, который заставилъ меня написать эту печальную повсть. Хотя онъ выронилъ эту бумажку въ припадк ярости, но я знаю, что онъ можетъ написать снова и такимъ образомъ ршилъ предупредить возможное нападеніе съ его стороны. Многіе найдутъ въ этой исторіи меланхоличный интересъ, немногіе узнаютъ въ ней эпизодъ изъ жизни полезнаго общественнаго дятеля, а самъ я буду каждую минуту готовъ указать на этотъ правдивый разсказъ печальнаго періода въ моей жизни и предложить выборъ между неосновательными и яростными нападками моего злйшаго врага и этимъ простымъ изложеніемъ фактовъ съ его трезвымъ и искреннимъ тономъ.

А. Э.

‘Встникъ Европы’, No 2, 1885

Я и МОЯ БДНАЯ ЖЕНА.

I.

II.

III.

IV.

V.

Читайте также: