М.П. Погодин
М.П. Погодин
Взгляд на русскую историю
Лекция при открытии курса в сентябре 1832 г.
Взгляд на русскую историю
Лекция при открытии курса в сентябре 1832 г.
Взгляд на русскую историю, Погодин Михаил Петрович, Год: 1832
Время на прочтение: 10 минут(ы)
История всякого государства, отдельно взятая, представляет собою высокое, поучительное зрелище народных действий, устремленных к одной цели человеческого рода, цели, указанной ему благим Провидением. Всякий народ развивает своею жизнию особую мысль Его и содействует, более или менее, непосредственно или посредственно, к исполнению общих верховных Его предначертаний.
Но чем обширнее круг действий народа, чем сильнейшее влияние имеет он на другие народы и все человечество, чем более от него зависит судьба современников и потомства, чем необходимейшее звено составляет он в великой цепи, тем большую цену получает он в глазах Историка. — Взгляните же на Россию в настоящую минуту ее бытия.
Занимая такое пространство, какого не занимала ни одна Монархия в свете, ни Македонская, ни Римская, ни Аравийская, ни Франкская, ни Монгольская, она заселена преимущественно племенами, которые говорят одним языком, имеют, следовательно, один образ мыслей, исповедуют одну Веру, и, как кольца электрической цепи, потрясаются внезапно от единого прикосновения, между тем как все предшествовавшие состояли из племен разноязычных, которые не понимали, ненавидели друг друга, и были соединяемы временно, механически, силою оружия, или другими слабейшими связями, под влиянием одного какого-нибудь могущественного гения. Даже нынешние Европейские Государства в малых своих размерах не могут представить такой целости, и, занимая несравненно меньшее пространство, состоят из гораздо большего количества разнородных частей.
А сколько единоплеменных нам народов обитает в средней Европе даже до Рейна и Адриатического моря, народов, которые составляют с нами одно живое целое, которые соединены с нами неразрывными узами крови и языка, узами крепчайшими всех прочих географических и политических соединений, в чем соглашаются дальновиднейшие из наших противников.
Прибавим теперь к этому неизмеримому пространству, к этому бесчисленному народонаселению, прочие ее силы, вещественные и невещественные, богатство в естественных произведениях, коими мы можем наделить Европу, не имея нужды ни в каком из ее товаров: — мысль цепенеет, по счастливому выражению Карамзина.
Взглянув на Россию в минуту ее покоя, рассмотрим теперь одно из ее действий, совершившееся пред нашими глазами. Вся Европа, приготовлявшись в продолжение нескольких лет, собрав свои силы, в лице двадцати языков, вторглась чрез беззащитные границы в самую средину ее, под предводительством величайшего из полководцев древнего и нового мира, который в этом походе поставлял свою славу, видел конец многолетних трудов, исполнение любимейших желаний, и что же? Чрез несколько месяцев, по слову Царскому, не осталось ни одного иноплеменника на земле Русской, и грозный враг, покоритель царств и народов, судия всего света влачит на пустынном острове унылые дни свои, и в часы гениальных откровений, смотря в будущее, предвещает Европе Русское владычество.
Отразив победоносно такое нападение, освободив Европу от такого врага, низложив его с такой высоты, обладая такими средствами, не нуждаясь ни в ком и нужная всем, может ли чего-нибудь опасаться Россия? Кто осмелится оспаривать ее первенство, кто помешает ей решать судьбу Европы и судьбу всего человечества, если только она сего пожелает? —
Португалия ли, раздираемая в своем углу междоусобною войною между двумя родными братьями, или Испания, над коею тяжкой мглою носится еще дух Филиппа второго, — или Англия, Государство богачей и нищих, изнемогающая под бременем своего неоплатного долга, и немогущая почти прокормить своего народонаселения, — или Франция, которую, после таких кровавых опытов, после революции и Наполеона, не могут успокоить все ее великие таланты, Гизоты и Дюпени, Биньоны и Перье, со всеми их превосходными теориями и славными открытиями в науках, — или Австрийская Империя, которая, при всех усилиях своих Кауницев и Меттернихов, едва только может сохранять разнохарактерные свои владения, — или Швеция и Дания, которые никак не могут выйти из пределов, назначенных им Природою, или Германские владения — пятидесятые наши Губернии? — Повторяю, кто помешает Русскому Царю решать судьбу Европы, судьбу всего человечества, при известных условиях? Кто возьмется опровергнуть это математическое заключение? Вот, какое будущее открывается при одном взгляде на Россию в одну минуту ее бытия!
Какое же прошедшее соответствовало этому блистательному, почти бесконечному будущему!
Как сложился этот колосс, стоящий на двух полушариях? Как сосредоточились, как сохраняются в одной руке все сии силы, коим ничто, кажется, противостоять не может?
Вот важность Российской Истории, которая с одного взгляда на Россию представится всякому постороннему человеку, не Русскому, не имеющему никакого сведения о нашей Истории, из одного только простого понятия, что всякое настоящее, всякое будущее есть плод прошедшего. Вот самая простая и естественная причина, по которой Европейцы, освободясь несколько от своих заблуждений и предрассудков, и привыкнув смотреть на нее с беспристрастием, обратят все свое внимание на Историю Российскую и устремятся изучать ее.
Но не имеет ли Российская История, кроме этой временной своей, так сказать, важности, относительно к настоящей минуте, каких-либо других, особливых качеств, по коим она должны быть предметом деятельного изучения?
До сих пор мы забывали прошедшее: теперь наоборот опустим завесу над будущим и станем рассматривать одно прошедшее. Все Европейские Государства, как бы в исполнение одного высшего закона, основаны одинаким образом, все составились из победителей и побежденных, пришельцев и туземцев: Испанцев покорили Вестготы, Галлов — Франки, северных Итальянцев — Лонгобарды, средних — Остготы, южных — Норманны, Бриттов — Саксы, жителей древней Паннонии — Венгры, Греков — Турки, Пруссов и Эстов — Немцы и проч. И к нам пришли Варяги, но добровольно избранные, по крайней мере сначала, не как Западные победители и завоеватели, — первое существенное отличие в зерне, семени Русского Государства, сравнительно с прочими Европейскими. — Далее — все Европейские Государства, быв основаны на развалинах Западной Римской Империи, озаряются из Рима светом Христианской Религии, мы одни, по какому-то нечаянному случаю, получаем ее из Константинополя, как бы предназначенные сохранить и развить особливую сторону Веры, только что разделившейся тогда, и у нас, так как в Греции, духовенство подчиняется Государям, между тем как на Западе оно вяжет и решит их. Другое существенное отличие, коего следствия также простираются по всей Истории. Россия сделалась как будто преемницею Империи Константинопольской, между тем как Западная продолжалась в лице прочих Европейских Государств. —
Первым чадом завоевания во всех Европейских Государствах был Феодализм с происшедшим от него Рыцарством. У нас, в стране, не сплошь заселенной, а по местам, разделенным степями и лесами, развилась Удельная система, которая существенно отличается от Феодальной, хотя и составляет вид того же рода, и Государство осталось во владении одного семейства, разделившегося на многие отрасли.
В Западной Европе произошло от Феодализма Майоратство. У нас при Удельных Князьях, имевших совершенно равную власть, или лучше, власть, основанную на одной силе, не было Майоратства даже в наследовании Престола, ибо не сын следовал за отцом во владении, а старший в роде, хотя с многими исключениями, даже до позднейшего времени, и наследство дробилось в бесконечность.
Все Европейские великие происшествия, средство для развития, в которых мы по Вере, языку и другим причинам не принимали или не могли принять участия, были заменены у нас другими, более или менее: например, следствие Крестовых походов в политическом отношении, то есть ослабление Феодализма и усиление Монархической власти, было произведено у нас Монгольским игом, а реформацию в умственном отношении заменил нам, может быть, Петр.
Все Государства, все народы, древние и новые, получили первоначальное образование от иностранцев: персы от Мидян, Египтяне от Эфиоплян, Эфиопляне от Индийцев, Греки от Египтян, Римляне от Греков, и проч., а в Русской Истории каким удивительным странным путем шло это образование: припомним нашествия Норманнов, Монголов, Поляков и самих Французов эпохи нашего образования умственного и гражданского.
Словом сказать, вся История наша до малейших общих подробностей представляет совершенно иное зрелище: у нас не было укрепленных замков, наши города основаны другим образом, наши сословия произошли не так, как прочие Европейские. Доступность прав, яблоко раздора между сословиями в древнем и новом мире, существует у нас искони: простолюдину открыт путь к высшим Государственным должностям, и Университетский диплом заменяет собою все привилегии и грамоты, чего нет в Государствах, наиболее славящихся своим просвещением, стоящих якобы на высшей степени образования.
Необыкновенное явление, которому подобного напрасно будете вы искать во всей древней и новой Истории, которое не удивляет нас потому только, что мы слишком к нему привыкли. Таких явлений преисполнена наша История. Кто сожигает у нас Разрядные книги и уничтожает Местничество, основанное также на заслугах? Не разъяренная чернь Бастильская в минуту зверского неистовства, не Гракх, не Мирабо, не Руссо, а чиновный боярин, спокойно, на площади, пред лицом всех сословий, по повелению Самодержавного Государя Федора Алексеевича. — Кто доставляет нам средство учиться, понимать себя, чувствовать человеческое свое достоинство? Правительство. Петр Великий насильно дает нам мирские книги в руки, представляет пример собою, и тридцать лет держит над нами свою мощную десницу, опасаясь, чтоб мы не возвратились в прежний свой восточный заповедный круг.
Карамзину в России от Государя до последнего мещанина, умеющего читать, все принесли должную дань почтения, а как принимали Гиббона Лондонские вельможи, о чем он с огорчением рассказывает в своих записках? Байрон не столько славился своею Поэзиею, сколько родством с Норманскими рыцарями, а наши умнейшие Государственные люди, напротив, ищут славы писателя. Все сии явления не без исторического основания.
Наше Дворянство, не Феодального происхождения, а собравшееся в позднейшее время с разных сторон, как бы для того, чтоб пополнить недостаточное число первых Варяжских пришельцев, из Орды, из Крыма, из Пруссии, из Италии, из Литвы, не может иметь той гордости, какая течет в жилах Испанских Грандов, Английских Лордов, Французских Маркизов и Немецких Баронов, называющих нас варварами. Оно почтеннее и благороднее всех дворянств Европейских в настоящем значении этого слова, ибо приобрело свои отличия службою отечеству.
Мы удивлялись России в настоящую минуту ее бытия без отношения к Истории: но менее ли удивительна, поучительна ее История, столько отличная от Истории всех прочих Государств, представляющая столько явлений безпримерных, новых? Выразуметь все сии явления, объяснить их в последовательном порядке, подвести их под параллельные линии прочих Историй, сравнить их между собою, показать сходства и отличия, исследовать причины тех и других: какая задача может быть важнее для мыслящего Историка? Итак, История России, представительницы в некотором смысле Славянских племен, есть важнейшая часть Европейской Истории, и следовательно Истории вообще, которую без нее не могут хорошо понять ни Гизоты, ни Галламы, ни Лудены.
Перейдем к частным достоинствам. Ни одна История не заключает в себе столько чудесного, если можно так выразиться, как Российская. Воображая события, ее составляющие, сравнивая их неприметные начала с далекими, огромными следствиями, удивительную связь их между собою, невольно думаешь, что перст Божий ведет нас, как будто древле Иудеев, к какой-то высокой цели. Я имел случай указывать на некоторые черты сего чудесного прежде: припомним оные здесь вместе с некоторыми другими. Олег, недовольный, вероятно, Новгородцами, без всякого намерения переселяется в Киев, и сие переселение предводителя почти кочевого племени имеет бесконечное влияние на всю будущую судьбу России, которая без оного, войдя в сношение с близким Западом чрез Новгород, должна б была неминуемо подчиниться Папе и принять участие в судьбе католичества. Чувствуете ли вы, что сие по-видимому случайное переселение долженствовало быть непременно, чтоб Российская Империя получила тот вид и характер, какой имеет?
Приняв Христианскую Веру при Владимире, Россия четыреста лет после того не имеет почти никакого сношения с Грециею, кроме монашеских путешествий, но в пятнадцатом столетии, как нарочно, последняя отрасль Палеологов, Царевна София, вступая в брак с Иоанном III, истинным основателем нашего Государства, и принеся нам герб, устрояет первый наш Двор и дополняет первое Греческое влияние на Россию.
Вспомните теперь пятнадцатое столетие, вспомните с какими величайшими затруднениями утверждено было единовластие во всей Европе, у нас не было почти никакого: все роды Удельных Князей вымерли или обмелели в этому времени, и Москва должна была только что прибирать их наследства к своим рукам. Новгород, Рязань, Тверь, Вятка, страны Северские, Пермь, Малороссия, не области, а целые Государства Европейские, почти не были покорены нами, а только покорились, повинуясь силе какого-то естественного тяготения. —
Как освободилась Россия из-под ига Монголов? Почти без ее ведома: Иоанн и Ахмет, устрашившись друг друга, разошлись в разные стороны, один в Москву, другой в Орду, а между тем 1480 год считается эпохою нашего освобождения. И действительно, Орда, разделенная на многие ханства, после не могла уже более устрашать России, и все ее части одна за другою, начиная с Казани, достались нам, не столько неволею, сколько волею.
Спасение России от Поляков и Шведов, когда в одной части ее печатались уже книги с именем Владислава Жигимонтовича в заглавии, а другая готова была присягнуть Густаву Карловичу, избрание на Престол фамилии Романовых в лице семнадцатилетнего юноши, укрывавшегося дотоле в глубине монастырской келии, фамилии Романовых, которая дала России Алексея, Феодора, Петра, — прибавлю здесь и Елизавету, основательницу Московского Университета, — менее ли удивительны? —
И какова связь между смертью в Угличе семилетнего Царевича Димитрия, игравшего в тычку ножом, и реформациею Петра! А последняя не могла бы произойти так без первого происшествия. Не пресекись род Московских Князей: не было бы Романовых, не было бы Петра.
А судьба сего Петра, который младенцем еще прошел невредимо сквозь тысячи стрельцов и раскольников, мимо копий и мечей, мимо властолюбивой Софии, и сел на отеческий Престол: которого после, в летах мужества, не брали ни порох, ни яд, ни железо!
Присоедините сюда жизнь еще одного человека, который, кажется, должен был нарочно бежать из Женевы, чтоб овладеть воображением младенца, возбудить в нем любопытство и удивление к иностранцам, то есть бросить в его душу первое семя всех будущих преобразований. Я говорю о Лефорте.
Кому предназначено было судьбою постигнуть намерения Петра, довершить его начинания, приблизить Россию еще более к ее цели? Принцессе из Герцогства Ангальт-Цербстского, которого имени пред сим неслышно было в России. —
События нашего времени менее ли чудесны? Наполеон нападает на Россию с силами всей Европы, какой счастливый случай, казалось бы, для Турции и Швеции отмстить нам за прежние раны, им нанесенные, и возвратить себе завоевания Екатерины и Александра. Нет. Они именно в это время уступают, утверждают за нами новые страны. И при каких правителях? При Бернадотте и Махмуте.
Но как Наполеон, первый политик своего времени, мог выпустить из виду это развлечение наших сил, которое почти верно обеспечивало ему победу? На него нашло непостижимое затмение, и враги сделались нам друзьями, и даже помогли выйти из критического положения.
Неправда ли, что все сии события были бы почтены невероятными баснями, если бы не составляли истинной Истории?
В Истории языка, промышленности, внутреннего управления, встречаются такие же чудеса: так например, бедный крестьянин, рыболов с берегов Ледовитого моря, который под двадцать лет только начал учиться грамоте, преобразовал Русское слово и дал своим соотечественникам новое, сильнейшее орудие в благородных прениях с Европейскими народами!
Во сколько времени процвели наши фабрики! И проч., и проч.
Далее — частная История получает большую занимательность от характеров действующих лиц: наша представляет целый курс Психологии в лицах: я не думаю, чтоб какое-либо Государство могло выставить много таких людей сряду, каковы были у нас Иоанн III вместе с Софиею и Еленою, Василием и Димитрием, Иоанн Грозный с Сильвестром и Адашевым, Курбским и Скуратовым, Борис Годунов с своим семейством, Самозванец, Шуйский, Скопин и Болотников, наконец герои междуцарствия — Гермоген, Ляпунов, Шеин, Дионисий, Палицын, Минин, Трубецкой, Пожарской, за коими следовали Филарет, Алексей, София, не говорю уже здесь о Петре Великом, который один составляет собою целый век, целую Историю.
И в каких разнообразных отношениях находились сии люди! Чрез какие ступени, например, перешла душа Годунова, который, женясь на дочери палача Иоаннова, из простого дворянина сделался приближенным вельможею, правителем, Царем, который имел сладостное удовольствие видеть Россию, вознесенную его трудами и мыслями на верх могущества и славы, и чрез минуту пасть жертвою мелкой личной злобы, и на смертном одре предчувствовать гибель дражайшего своего семейства, которое любил он больше всего на свете. Простое повествование о судьбе его, о жизни таинственного Самозванца с его Мариною, о Шуйском суть такие романы, которых никогда не могло б создать богатое воображение Вальтера Скотта.
Скажем несколько слов о сих лицах в других отношениях. Союз Иоанна III с Литвою и Польшею, Крымом и Валахиею, отношения к Турции и Золотой Орде, связи и договоры Годунова представляют училище для негоциантов, в котором они найдут много опытов и любопытных сведений для себя даже после Истории современных Европейских Государей — Людовика XI, Фердинанда Католика и Карла V. До сих пор мы не отдавали должной справедливости нашей старинной Дипломатии, потому что по какому-то странному предубеждению не смели сравнивать наших дельцов с Западными Министрами, но, откинув блестящие имена, я не знаю, в чем и много ли уступят им наши Щелкаловы, Власьевы и Годуновы.
Наконец, следует говорить о Российской Истории в отношении к настоящему времени. Мы живем в такую эпоху, когда одна ясная мысль может иметь благодетельное влияние на судьбу целого рода человеческого, когда одно какое-либо историческое открытие может подать повод к Государственным учреждениям. Какое славное поприще, какие великолепные виды для Науки! — С другой стороны, не часто ли случается нам слышать восклицания: зачем у нас нет того постановления или этого. Если б сии ораторы были знакомы с Историею, и в особенности с Историею Российскою, то уменьшили бы некоторые свои жалобы, и увидели бы, что всякое постановление должно непременно иметь свое семя и свой корень, и что пересаживать чужие растения, как бы они ни были пышны и блистательны, не всегда бывает возможно или полезно, по крайней мере, всегда требует глубокого размышления, великого благоразумия и осторожности. Далее — они увидели бы ясно собственные наши плоды, которым напрасно искать подобных в других Государствах, и преисполнились бы благодарностию к Промыслу за свое удельное счастие. В этом отношении Российская история может сделаться охранительницею и блюстительницею общественного спокойствия, самою верною и надежною.
Вот, почему изучение Российской Истории полезно, важно, необходимо. Я старался обозреть некоторые ее особливые качества и представить ее отношение к современному миру, к науке, к настоящим обстоятельствам. Я не упомянул только об одной важнейшей причине, которая более всех других должна возбудить нас к сему занятию, и которую я предоставляю собственному сердцу каждого — Российская История — это мы сами, наша плоть и кровь, зародыш наших собственных мыслей и чувств, которые, постепенно получили в нас настоящую степень своей зрелости. Изучая Историю мы изучаем самих себя, достигаем до своего самопознания, высшей точки народного и личного образования. Это книга бытия нашего.
И когда мы можем с большими надеждами начать свои труды, как не в наше время? Августейший Монарх принимает Отечественную Историю под высокий покров Свой, просвещенное Начальство, постигшее всю важность исторических занятий, доставляет все нужные средства для их продолжения. Мы повторим здесь всегдашнее наше желание, чтоб скорее изданы были летописи и прочие источники Российской Истории, чтобы плоды Археографической Экспедиции Строева были обнародованы во всеобщее сведение, и не остались тлеть в архивах, как то к несчастию случилось с трудами других наших незабвенных исследователей. Тогда только Российская История получит надежное основание, тогда только обозначатся все материалы, из коих должен создаться великолепный ее храм.
Впервые опубликовано: ‘Ученые записки’. 1833. No 1. июнь.