ГЛАВНОЕ АРХИВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ МВД СССР ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ
ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ СЕКТОР ИНСТИТУТА ИСТОРИИ АКАДЕМИИ НАУК СССР
МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ РУССКОЙ АРМИИ
РУССКИЕ ПОЛКОВОДЦЫ
СБОРНИК ДОКУМЕНТОВ ПОД ОБЩЕЙ РЕДАКЦИЕЙ
генерал-лейтенанта А. В. СУХОМЛИНА, генерал-майора В. Д. СТЫРОВА
ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ВОЕННОГО МИНИСТЕРСТВА СОЮЗА ССР
А. В. СУВОРОВ
ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ СЕКТОР ИНСТИТУТА ИСТОРИИ АКАДЕМИИ НАУК СССР
ПОД РЕДАКЦИЕЙ полковника Г. П. МЕЩЕРЯКОВА
ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ВОЕННОГО МИНИСТЕРСТВА СОЮЗА ССР
Второй том сборника документов ‘А. В. Суворов’ посвящен поенной, административной и дипломатической деятельности А. В. Суворова в период с ноября 1776 г. по декабрь 1790 г. Этот период в истории России характеризуется обострением классовой и внешнеполитической борьбы.
Заселение южных степей Украины, развитие там сельского хозяйства, рост русской экономики и развитие связей с иностранным рынком резко повысили интерес самодержавия к южному морскому пути. Не случайно поэтому в центре внимания русской дипломатии во второй половине 70-х и на всем протяжении 80-х годов стояла ‘турецкая проблема’, которую русское правительство стремилось разрешить возвращением и закреплением за собой северного побережья Черного моря, имевшего для страны жизненно важное значение.
Турецкое правительство, провоцируемое Англией и Францией, которые боялись укрепления России на западе и северо-западе, готовилось к войне за вытеснение ее с северного побережья Черного моря и превращение его в свою передовую базу для дальнейшего захвата русских земель.
Для России северное побережье Черного моря имело большое жизненное значение. ‘Россия, — писал К. Маркс, — не могла оставлять… устья Дона, Днепра и Буга и Керченский пролив в руках кочевых татарских разбойников’, которые были тогда орудием султанской Турции.
Дворянское правительство России решает воспользоваться отвлечением господствующих классов Англии и Франции от восточного вопроса внутренними делами своих стран (Англия — борьбой с Америкой, Франция — борьбой с назревающей революцией) и начинает подготовку к войне с Турцией, к расширению владений империи на юге. С каждым годом все больше сил и средств страны уходило на подготовку захватнических войн, для ведения которых самодержавие использовало военный талант А. В. Суворова. Этим объясняется, почему почти всю вторую половину 70-х и 80-е годы Суворов находился на юге: в Крыму, на Кубани, в Астрахани и на Дунае, способствуя своей деятельностью укреплению русского феодально-абсолютистского государства.
Документы этого тома раскрывают перед читателем сложность политической и военной обстановки, в которой оказался Суворов на юге, и свидетельствуют о том, что только глубокие и всесторонние знания, богатый и многообразный опыт, исключительные природные дарования помогли Суворову быстро разобраться в обстановке и найти средства и способы действий. Помимо выдающихся личных качеств Суворова, неизменно оказывавших огромное влияние на ход военных событий, участником которых он являлся, успешным действиям русской армии содействовал и ряд объективных факторов. Россия в 70-е и 80-е годы XVIII века, несмотря на феодально-крепостнические порядки, тормозившие прогрессивное развитие страны, продолжала относительно быстро развиваться в экономическом и культурном отношениях. К этому времени количественно и качественно выросли русские вооруженные силы, начал создаваться Черноморский флот, совершенствовались вооружение, организация и боевая подготовка армии. На опыте войн 50—70-х годов П. А. Румянцев и А. В. Суворов заложили основы новой решительной наступательной стратегии, тактики колонн и рассыпного строя, появившихся на западе только в самом конце XVIII века, в период буржуазной французской революции.
Такова военно-политическая обстановка, в которой действовал в те годы А. В. Суворов, средства, которыми он располагал, и социально-политическое содеожание важнейших событий, участником которых он являлся. Публикуемые документы могут быть правильно поняты только при условии, если они будут изучаться в органической связи с современной Суворову обстановкой, с учетом классового содержания его деятельности.
Настоящий том состоит из двух разделов и семи глав.
В четырех главах первого раздела- тома приводятся документы (NoNo 1—272), освещающие деятельность Суворова в Крыму, на Кубани и в Астрахани в 70-е годы XVIII века, когда Крым и Кубань оказались объектами борьбы между султанской Турцией и царской Россией.
По своему характеру это была борьба за колониальные владения, в которой Турция стремилась использовать в своих интересах мусульманское население Крыма и Северного Кавказа, всячески натравливая его на Россию. Вследствие этого борьба на юге, особенно на Кубани, приняла с обеих сторон крайне острые, а зачастую даже жестокие формы.
В трех главах второго раздела, составляющих большую часть тома, собраны важнейшие документы, подтверждающие решающую роль Суворова в победоносном исходе русско-турецкой войны 1787—1791 гг.
Документы настоящего тома дают читателю богатейший исторический материал, разоблачающий дворянско-буржуазную историографию, извращавшую образ Суворова, рисовавшую его как узкого военного практика, якобы решавшего все задачи натиском живой силы. Документы показывают А. В. Суворова не только как великою полководца, но и как умелого политика и дипломата и разоблачают господствующие в старой литературе представления о Суворове только как о тактике, ‘генерале вперед’. Ряд документов раскрывает политическую и дипломатическую деятельность Суворова в Крыму и на Кубани и рисует его как крупного военного деятеля, отлично разбирающегося в сложной политической и дипломатической обстановке и умеющего использовать ее в интересах русской армии.
А. В. Суворов прибыл в Крым в конце осени 1776 г., когда там одновременно оказались два хана: Девлет-Гирей, выдвинутый в ханы турецким правительством, и Шагин-Гирей, которого поддерживало правительство Екатерины II. Каждый из этих претендентов на Крымское ханство имел своих сторонников как среди татарской знати, так и среди широких слоев населения. Однако главной опорой Девлет-Гирея были турецкие, а Шагин-Гирея — русские войска.
Русское правительство, во избежание международного конфликта, добивалось свержения Девлет-Гирея и вытеснения турок из Крыма без применения оружия. Такое приказание получил А. А. Прозоровский, командовавший русскими войсками в Крыму и на Кубани. Но задача эта оказалась для него непосильной, и А. А. Прозоровский под предлогом болезни сдал командование корпусом А. В. Суворову (стр. 6).
Так Суворов впервые оказался в условиях, потребовавших от него самостоятельного решения сложных политических и военных вопросов. Но, несмотря на это, он быстро и правильно ориентировался в обстановке. Благодаря хорошо организованному наблюдению за противником не только в Крыму, на Кубани, но и на море, Суворов завладел инициативой и, развивая политическую и дипломатическую активность, добился изоляции Девлет-Гирея и турецкой агентуры в Крыму от основной массы татарской знати и населения. Опираясь на свои сухопутные силы и флот, Суворов решительно отказал турецкому военно-морскому командованию в просьбе высадиться в Крыму якобы с целью запастись пресной водой и дровами, а в самом деле рассчитывавшему этим оказать поддержку Девлет-Гирею и его сторонникам. Не прибегая к оружию, Суворов менее чем за год вынудил турок уйти из Крыма, укрепив тем самым положение России на побережье Черного моря.
Однако борьба за Крым не закончилась. Агенты турецкого султана, считавшегося духовным главой мусульман, перенесли центр тяжести своей подрывной деятельности на Кубань, в результате чего политическое и военное положение там к концу 1777 г. стало крайне напряженным. В ноябре этого же года царское правительство назначает Суворова на Кубань.
Документы (NoNo 11—30 и др.), освещающие деятельность Суворова на Кубани, показывают его как полководца-новатора, умеющего каждый раз находить такие средства и формы борьбы, которые обеспечивают русским войскам быструю и решительную победу. Недостаток сил, необходимых для обороны огромной кубано-терской линии, Суворов возмещает тщательно продуманной системой укреплений, сочетанием стационарных гарнизонов, расположенных в укреплениях, с подвижными резервами, всегда готовыми поддержать любой из гарнизонов участка. С этой же целью Суворов уделяет большое внимание систематическому обучению войск, ‘дабы число их способностию сею увеличить к прославлению оружия…’ (док. No 18).
О деятельности Суворова на Кубани имеется богатый документальный материал, разоблачающий легенды буржуазно-дворянской историографии, изображавшей Суворова противником военно-инженерных средств. Проявляя исключительную заботу об укреплении кубано-терской линии, он показывает образцы активно-оборонительных действий в широком, стратегическом для того времени, масштабе.
Хотя неутомимая деятельность Суворова в этот период достаточно полно освещена как в документальных публикациях, так и в литературе, тем не менее документы настоящего тома дают много нового о деятельности Суворова на Кубани. За девяносто дней, проведенных здесь, Суворов успел тщательно изучить обстановку, построить в условиях весенней распутицы и непрекращавшихся нападений противника более тридцати новых укреплений, а также усилить старые.
На Кубани не удалось избежать вооруженных столкновений. Но хотя народы Северного Кавказа и были для Суворова мятежниками, которых он наделял кличкою ‘разбойники’, не особенно стесняясь в средствах и формах борьбы с ними, тем не менее он предпочитал подчинение этих народов русскому царизму такими мирными средствами, как подкуп племенной знати, установление торговых связей и т. п. В целях установления дружественных отношений с местным мусульманским населением Суворов строго запрещал жестокое обращение с пленными (стр. 65) и решительно пресекал грубость по отношению к безоружному населению. Используя различные средства и формы борьбы, Суворов к весне 1778 г. добился установления на Кубани более или менее мирного положения.
В первой половине мая 1778 г. Суворов возвращается в Крым, оставаясь одновременно командующим войсками, расположенными на Кубани. За время его отсутствия обстановка в Крыму изменилась. Появилась опасность высадки турецкого десанта. Всего несколько дней потребовалось Суворову для всестороннего изучения создавшегося положения. Уже 16 мая он отдает приказ по войскам корпуса, в котором коренным образом меняет систему обороны Крымского побережья и способы, обеспечивающие спокойствие во внутренних областях Крыма. В соответствии с этим приказом Крымское побережье было разбито на отдельные участки, а в важнейших пунктах каждого участка поставлены постоянные гарнизоны. Кроме того, в распоряжение начальников участков передавались в качестве резерва подвижные отряды. Количество подвижных отрядов и их численность определялись важностью участка, степенью опасности высадки турецких войск и другими факторами.
Не меньший интерес представляет и отданный в тот же день приказ, в котором указывались меры по улучшению материально-бытового и санитарного положения войск, их боевой подготовке и боевому использованию. Из этого приказа видно, что Суворов отнюдь не был слепым поклонником штыка. ‘Огни, — любил говорить Суворов, — открывают победу’ (стр. 63). Проявляя исключительную заботу о том, чтобы не только русский штык, но и русские пули были более действенным средством, чем штык и пули противника, Суворов требовал обучать войска стрельбе в цель, о чем на Западе в это время даже и не помышляли. В каждом капральстве приказано было иметь по четыре сверхметких стрелка, которым разрешалось для стрельбы выходить из общего строя. Каждый суворовский солдат имел по 100 выстрелов на ружье, чего не имел солдат ни одной из иностранных армий.
Другие документы, освещающие деятельность Суворова во время командования войсками в Крыму и на Кубани в 1778—1779 и 1782—1784 гг., ярко показывают, как шаг за шагом вырабатывался суворовский стиль управления войсками, совершенно непохожий на то, что мы наблюдаем в западноевропейских армиях того времени. Да и в русской армии суворовские методы управления войсками встречали резкое осуждение со стороны реакционно настроенного генералитета. Так, например, А. А. Прозоровский почти не обращал внимания на обстановку и, как правило, не знал ее. Следуя господствовавшим тогда обычаям, Прозоровский пытался командовать подчиненными ему войсками, расположенными за сотни километров от его главной квартиры. А, убедившись, что из такого управления ничего не выходит, он вообще устранился от управления войсками корпуса, особенно теми, которые действовали на Кубани.
В основе суворовской системы управления войсками лежит тщательное и всестороннее изучение обстановки, учет индивидуальных качеств подчиненных (док. NoNo 151, 158 и др.). Находясь в Крыму, Суворов следил за обстановкой на Кубани и твердо держал в своих руках войска корпуса. Вместе с тем он старался не сковывать инициативу подчиненных, особенно тех, которые проявляли способность разбираться в обстановке и самостоятельно принимать правильные решения. Но Суворов не ограничивался общими распоряжениями или постановкой задачи и часто давал детальные указания, как выполнить поставленную задачу. Вместе с тем его указания не связывали инициативу подчиненных, если выполнение задачи зависело от меняющейся обстановки. Так, например, в коротком распоряжении капитану 1 ранга А. П. Муромцеву (док. No 102) Суворов точно определил, когда, какие корабли и куда направляются на ремонт. В вопросах же боевого использования флота он предоставлял широкую инициативу. ‘Что ж лежит до употребления в крейсерство фрегатов, — писал Суворов, — то о сем отдаю на ваше рассмотрение’ (стр. 129).
Суворов не допускал шаблона и в управлении войсками. От генерала Райзера, не умевшего разбираться в обстановке, он требовал точного выполнения отданных им указаний, объясняя неудачу у Архангельского укрепления на Кубани неисполнением генералом Райзером и его подчиненными полученных распоряжений (док. No 118). Чтобы избежать повторения подобных случаев, Суворов приказывает Райзеру изучить руководящие приказы, отданные им на Кубани и в Крыму, и привлечь к ответственности тех подчиненных, которые отступали от этих указаний (стр. 141).
Это требование Суворова — точно выполнять полученные приказы — высказано км еще более резко в ответ на сообщение Райзера о том, что он решил усилить гарнизон Новотроицкой крепости. ‘Откуда сей свыше всех почти предопаснейших оборонительных правил изобретенной вашим превосходительством подвиг, в противность и 5 пункта 1778-го году мая 16 моего приказа’,— пишет А. В. Суворов и тут же напоминает своему нерадивому подчиненному об обязанностях начальника: ‘Старшему от генералитета бдеть, когда все спят… сам он всюду все своими очами обозревать должен…’ (стр. 149—150).
От других, более способных и деятельных подчиненных, Суворов требовал проявления инициативы, принятия самостоятельных решений.
Суворов постоянно напоминал войскам о необходимости самой тщательной и непрерывной разведки, наблюдения, поддержания связи как между подвижными отрядами и начальниками участков, так и между начальниками участков и штабом Суворова (док. NoNo 103, 138). Все это резко улучшило управление войсками.
Принятые Суворовым меры по обороне Крыма оказались настолько эффективными, что турецкое командование, не найдя слабых мест в обороне побережья, не рискнуло высадить десант, и турецкий флот вынужден был уйти от Крымских берегов.
Однако Турция продолжала вмешиваться в дела Крымского ханства и насаждать там свою агентуру. Вследствие этого позиция русского правительства в Крыму оставалась весьма непрочной. Для ее укрепления оказалось совершенно недостаточно одних военных успехов. И русское правительство принимает решение выселить из Крыма христианское население, которое являлось основным источником налоговых доходов ханского правительства и татарской знати. Лишившись этих источников, они неизбежно попадали в экономическую зависимость от Петербурга.
Осуществление этого мероприятия было поручено Суворову, который отнесся к выполнению новой задачи как к важному политическому делу (док. NoNo 66, 68, 71 и др.). Суворов стремился внушить как переселяемым, так и остававшимся в Крыму жителям, что это делается в их интересах. Разъяснения подкреплялись заботами об ограждении экономических интересов населения, особенно татарской знати как более надежной опоры русского царизма.
Результатом деятельности Суворова в Крыму было укрепление позиций России на юге в целом. В апреле 1779 г. турецкое правительство вынуждено было подтвердить условия Кючук-Кайнарджийского мирного договора и признать Шагин-Гирея крымским ханом.
После успешного овладения Крымом царское правительство получило возможность расширения границ вдоль западного побережья Каспийского моря. В канцеляриях правительства Екатерины II разрабатывался проект персидского похода. Подготовка похода и командование вооруженными силами в Астрахани возлагались на Суворова.
Секретным предписанием Г. А. Потемкина от 11 января 1780 г. Суворов назначается в Астрахань, а вслед за предписанием посылается подробная инструкция (док. No 195) с указанием задач, а также сил и средств, выделяемых в его распоряжение.
В конце января 1780 г. Суворов выезжает в Астрахань и уже 15 февраля шлет оттуда рапорт Г. А. Потемкину (док. No 197) с подробным описанием состояния Каспийской флотилии и предполагаемого маршрута похода: Астрахань — Кизляр — Решт. От внимания Суворова не ускользают никакие подробности, которые так или иначе могут оказать влияние на марш войск. Так, например, были выявлены районы, в которых росла трава, вызывающая болезнь конского состава, и заблаговременно изучены средства и способы лечения при отравлении этой травой. Одновременно Суворов провел большую работу по внешнеполитической подготовке похода, в результате которой Гилянский хан Гедает-хан изъявил желание перейти в русское подданство (док. NoNo 203, 207 и 208).
Развивая кипучую деятельность по подготовке похода, Суворов видел, что выделенных сил явно недостаточно. Но еще больше волновало его то, что и эти силы обречены на бездействие, так как поход все время откладывался, а масштабы его сужались. Этот период вынужденного бездействия наложил отпечаток на содержание ряда писем Суворова, включенных во второй том. Наибольший интерес представляют два письма Суворова к П. И. Турчанинову, написанные в феврале 1780 г. (док. NoNo 209 и 210). В первом из этих писем Суворов говорил об обязанностях человека в обществе, об отношении старшего начальника к подчиненному. Эти высказывания были для того времени передовыми, прогрессивными. Во втором письме Суворов подверг критике существующий порядок, при котором продвигаются по службе и награждаются только те, кто умеет льстить власть имущим.
Эта критика дошла, видимо, до царского двора, где у Суворова было много недоброжелателей, и вскоре Суворов был назначен командиром Казанской дивизии, состоявшей всего из двух полков. Суворов протестовал, писал в Петербург. Но вес было напрасно. Однако обострение русско-турецких отношений, активизация турецкой агентуры в Крыму и на Кубани, свержение в мае 1782 г. Шагин-Гирея и избрание под давлением Турции крымским ханом Батыр-Гирея, ставленника турецкого султана, вынудили Г. А. Потемкина снова назначить А. В. Суворова командующим войсками в Крыму и на Кубани.
Документы, отражающие деятельность А. В. Суворова за время командования войсками на Кубани в 1782—1784 гг., снова характеризуют его не только как полководца, но и как политика и дипломата. Стремясь выполнить мирными средствами поставленную перед ним царским правительством задачу, Суворов в своих донесениях (док. NoNo 230 и 231) рекомендует прибегнуть к уже испытанному способу — подкупу представителей феодальной знати, действуя через которых он рассчитывал подготовить остальное население к переходу в русское подданство. Не ограничиваясь связью со знатью, Суворов пытался расположить к себе и народные массы. С этой целью он приказывал генералу Филисову: по принятии населением присяги ‘того же часу начните великолепное празднество по вкусу сих народов’ (сто 267).
Однако агентура турецкого султана, как и в первый раз, использовала откровенный колониальный характер политики русского правительства для натравливания народов Северного Кавказа против России.
Чтобы лишить Турцию поддержки со стороны различных племен и народов Северного Кавказа, в правительственных верхах России возник проект переселить наиболее неспокойные племена с Северного Кавказа в заволжские степи и тем самым ослабить, а затем сломить сопротивление остальных. Вначале все шло, как и было задумано: подкупленная мусульманская знать сделала все от нее зависящее, чтобы уговорить население не противиться переселению (док. No 239). Однако в момент начавшегося переселения вспыхнуло восстание, которое было жестоко подавлено.
В 1783 г. Суворов в борьбе против враждебно настроенных к России племен действует уже наступательно, в то время как в 1778—1779 гг. его действия ограничивались только обороной. Из документов рассматриваемого периода наибольший интерес представляют документы, освещающие наступательные действия с 19 сентября по 4 октября.
Наступление готовилось свыше двух недель. Не еще до этого были созданы новые магазины и усилены средства санитарного обеспечения.
Большой интерес с точки зрения развития военного искусства представляет самое наступление, в котором нашли широкое применение ночные действия, движение к намеченному району с различных направлений, неотступное преследование противника (док. No 255). Все это было так не похоже на господствовавшие тогда в западноевропейских армиях формы военного искусства.
Публикуемые в настоящем томе документы опровергают довольно распространенное в старой литературе мнение о том, что Суворов недооценивал медицину и санитарное обеспечение.
На всем протяжении своей полководческой деятельности Суворов уделял огромное внимание санитарному обеспечению войск. При этом он обращал главное внимание на предупреждение болезней и ликвидацию причин, вызывающих эпидемии. Так, однажды в районе расквартирования войск Суворова началась эпидемия. Быстрыми и решительными мерами он локализовал район эпидемии, а потом и прекратил ее.
В апреле 1784 г. Суворову было предложено сдать командование войсками в Крыму и на Кубани и выехать в Москву, где он был назначен командиром Владимирской, а с 1785 г. командиром Санктпетербургской дивизии, расквартированной в столице и ее окрестностях. Однако плацпарадная подготовка столичных войск не могла удовлетворить Суворова, и после неоднократных просьб он был в 1786 г. назначен командиром Кременчугской дивизии, входившей в состав Екатеринославской армии. Одновременно Суворов был произведен в генерал-аншефы.
Военно-политическая обстановка на юге к этому времени была весьма напряженной. Турция, подстрекаемая Англией и Пруссией, решила воспользоваться неподготовленностью России и, внезапно напав на нее, снова захватить северное побережье Черного моря.
В августе 1787 г. нападением турецкого флота на русские суда и турецких войск на русские пограничные населенные пункты началась русско-турецкая война, в которой с таким блеском проявился полководческий талант Суворова.
Документы, освещающие деятельность Суворова в период русско-турецкой войны 1787—1791 гг., занимают больше половины настоящего тома.
В сложившейся к осени 1787 г. стратегической обстановке для русского командования наибольшее значение имел Херсоно-Кинбурнский район, который контролировал морские пути к Очакову, находившемуся тогда у турок, к устью Днепра, Южному Бугу и западному побережью Крыма. Оборона этого важного района была поручена Суворову, имевшему 20 батальонов, 38 эскадронов и флотилию, расположенную в Лимане. С первых дней войны перед Суворовым встала задача по организации боевого взаимодействия сухопутных и морских сил. Опыт, накопленный им во время командования войсками в Крыму и на Кубани, помог быстро установить деловой контакт с морским командованием и организовать инженерную оборону порученного участка.
Первая глава содержит 272 документа, которые ярко характеризуют военную деятельность Суворова на Херсон-Кинбурнском участке и под Очаковом. Получив для обороны участок, Суворов прежде всего изучает обстановку на участке и внимательно знакомится с подчиненными. Не меньше внимания уделяет он и выяснению обстановки на море, состояния своего флота и флота противника.
Как это видно из рапорта Г. А. Потемкину от 12 августа, Суворов лично побывал на Кинбурнской косе, после чего дал подробные указания по организации ее обороны и по тактике, которой следовало придерживаться в случае нападения противника. Основная мысль этих указаний заключалась в требовании не отражать, а уничтожать высаживавшегося противника (док. No 282). Для этого, указывал- Суворов, войска должны быть приучены к быстрому и сильному удару.
25 августа Суворов возвращается в Херсон, в свой штаб, и в тот же день посылает Потемкину рапорт с подробным описанием состояния Херсонской крепости. Одновременно он привлекает жителей Херсона к активному участию в обороне города, вооружает торговые суда (док. No 288). В документах день за днем раскрывается картина неутомимой и многообразной деятельности Суворова, направленной на укрепление позиций русской армии на черноморском побережье.
В конце сентября опасность высадки турок на Кинбурнской косе стала совершенно очевидной. Назревала первая боевая встреча с противником, которой Суворов придавал большое значение. Чтобы подготовить к ней войска, Суворов отправляется в Кинбурн.
Предположения Суворова полностью оправдались: 1 октября турецкие корабли начали обстрел крепости и, приблизившись к берегу, высадили десант на песчаную оконечность косы. Суворов не мешал высадке десанта, решив активно обороняться. Противник, закончив высадку, устремился к крепости (док. No 317). Но как только турецкие войска вышли из-под защиты артиллерии своих кораблей и попали в зону, простреливаемую крепостной артиллерией Кинбурна, Суворов перешел в контратаку и мощным штыковым ударом почти целиком уничтожил высадившийся на полуостров турецкий десант (док. NoNo 317—320).
Буржуазно-дворянская историография объясняла Кинбурнскую победу (да и не только Кинбурнскую) счастливым стечением обстоятельств, в лучшем случае храбростью и решительностью Суворова. Публикуемые документы показывают, что победа русских войск на Кинбурнской косе была результатом точного расчета, отличной подготовки (док. No 280) и высокого военного мастерства исполнителей блестящего замысла полководца (док. NoNo 282, 294 и 300). Среди мировых образцов активной обороны — оборона Кинбурна Суворовым, бесспорно, занимала тогда одно из первых мест.
Предвидя, что турки могут повторить десантную операцию, и боясь, что это может произойти в его отсутствие, Суворов дает подробные указания, как действовать в этом случае (док. NoNo 328, 329). Характерно, что Суворов не превращал в шаблон свой блестяще удавшийся прием уничтожения десанта противника. В случае повторения турецким командованием десанта он советовал не ожидать, пока противник высадит свои войска, как это было сделано 1 октября, а атаковать не готового еще к бою врага. Обращая внимание на подготовку атаки огнем, преимущественно прицельным, которого особенно боялись турки, Суворов тем не менее считал необходимым отметить, что ‘наивреднее неприятелю… наш штык, которым наши солдаты исправнее всех в свете работают’ (стр. 354—355).
После разгрома турок на Кинбурнской косе Суворов все свое внимание сосредоточил на Очакове, тщательно наблюдая за передвижением противника в этом районе. В июне 1788 г. Потемкин приказал Суворову подготовить поиск на Березань, но вскоре изменил свое решение и перевел Суворова под Очаков, куда явно переместился пентр борьбы (док. No 460).
Будучи крупным организатором, Потемкин был весьма посредственным полководцем. Следуя западноевропейским образцам, которые ни в какой степени не отвечали сложившейся обстановке, он упорно продолжал осаду Очакова, не желая слушать о каких бы то ни было активных действиях и ограничиваясь в основном наблюдением за противником. Между тем турки чувствовали себя в Очакове совершенно спокойно, так как имели обеспеченную связь морем со своей страной. И когда Суворов предложил взять Очаков штурмом, Потемкин, скованный мнением западноевропейских ‘авторитетов’, не согласился с предложением своего подчиненного.
Буржуазно-дворянские историки немало потрудились и здесь, извратив истинный ход событий под Очаковом, принизив роль Суворова в этих событиях и даже обвинив его в неудачном исходе боя 27 июля. Между тем действия Суворова, явившиеся ответом на вылазку турецкого гарнизона, вполне отвечали обстановке. Отражая 27 июля неприятельскую вылазку, войска Суворова ворвались в укрепления противника. Несмотря на то, что бой начался без предварительной подготовки, обстановка оказалась благоприятной для русского командования. Общий штурм обещал успех, тем более что большая часть сил Потемкина оставалась свободной и могла быть использована для развития этого успеха.
Однако Потемкин ничего не сделал для помощи подчиненному при выполнении им трудной задачи и приказал Суворову отвести части на прежние позиции. Оставленный без поддержки отряд Суворова понес значительные потери. Ранен был и Суворов (док. NoNo 468 и 469).
Всю ответственность за потери Потемкин возложил на Суворова, который вынужден был из-под Очакова уехать в Кинбурн.
Между тем решительные действия Суворова 27 июля оказали сильное влияние на дальнейший ход борьбы за Очаков. Они подорвали у турецкого командования веру в неприступность крепости. В конце концов, Потемкин вынужден был возвратиться к плану, полгода до того предложенному Суворовым. В декабре того же года Очаков был взят штурмом русскими войсками.
В Кинбурн-Очаковский период деятельность Суворова, оказавшая решающее влияние на ход войны, обогатила военное искусство. Здесь получили дальнейшее развитие приемы сочетания огня и штыка, а также вопросы подготовки и управления войсками (док. NoNo 316, 328, 388, 406, 417 и т. д.).
После занятия русскими войсками Очакова главным театром борьбы становится Дунай, куда после настойчивых просьб назначается долго томившийся не у дел Суворов. Документы (No 510—559), освещающие деятельность Суворова на Дунае, составляют вторую главу раздела.
В мае 1789 г. Суворов вступил в командование 3-й пехотной дивизией, предназначенной для взаимодействия с союзными (австрийскими) войсками. Ввиду этого круг обязанностей Суворова значительно расширился. Суворов выполнял уже не только тактические, но и стратегические задачи, обеспечивая безопасность флангов союзных армий. Русскому командованию были известны закулисные переговоры австрийского правительства с турецким о заключении сепаратного мира. Суворову нужно было втянуть колеблющегося союзника в более активную борьбу с общим противником и этим сорвать закулисные переговоры.
Деятельность Суворова в этот период представляет большой интерес с точки зрения организации войсковой разведки, действовавшей на большую глубину (док. NoNo 513, 514), что было для того времени новым словом в военном искусстве.
Хорошо поставленная разведка позволяла Суворову заблаговременно и всесторонне изучить обстановку, силы и намерения противника. Победа под Фокшанами так же, как и Кинбурнская победа, в немалой степени зависела не только от полководческого мастерства Суворова, но и от отличного знания им обстановки. Между тем Потемкин в донесении Екатерине II от 29 июля 1789 г. (док. No 525) умаляет роль Суворова в Фокшанской победе, приписывая инициативу наступления русских и австрийских войск Репнину, сменившему незадолго до этого Румянцева на посту главнокомандующего Молдавской армией. Ряд историков и исследователей повторили за Потемкиным эту версию. Однако, опираясь на документы, нетрудно доказать, что наступление было подготовлено Суворовым и предпринято по его инициативе.
Больше того, Суворов предлагал преследованием разбитого противника развить одержанную под Фокшанами победу и просил для этого помощи у Репнина. ‘…Отвечаю за успех, ежели меры будут наступательные, — писал он Репнину. — Оборонительные же? Визирь придет. На что колоть тупым концом вместо острого?’ (стр. 463). Но Репнин отказался поддержать Суворова.
Оправившись от Фокшанского поражения, турецкое командование подготовилось к новому наступлению. 7 сентября Суворов получил сведения, что турки угрожают австрийскому корпусу и немедленно выступил ему на помощь (док. No 532). Донося об этом Екатерине II (док. No 533), Потемкин выражал сомнение, что Суворов успеет дойти к союзникам раньше, чем противник обрушится на него. Но Суворов успел. За двое суток он проделал около 100 верст и 11 сентября на реке Рымник 25-тысячным отрядом разбил 100-тысячную турецкую армию.
Документы, освещающие деятельность Суворова накануне и во время сражения на р. Рымник, имеют исключительно важное значение. Они раскрывают наиболее характерные черты полководческого искусства Суворова: веру в свои войска, нетерпимое отношение к шаблонам и несгибаемую волю к победе. Диспозиция, отданная Суворовым перед сражением на р. Рымник (док. No 534), пронизана решимостью и уверенностью в победе. Приводимая полностью реляция Суворова подробно освещает подготовку к сражению и ход самого сражения, а также показывает, что на разных этапах сражения, в зависимости от задач и обстановки, Суворов действовал различно. Рымник — один из классических образцов действия по системе ‘глазомер, быстрота и натиск’.
До этого в войне с Турцией в русской армии применялось каре как господствующая форма боевого порядка. Из документов видно, что суворовский боевой порядок имел существенные отличия от применявшейся до этого линии каре. Конница в боевом порядке Суворова была не придатком к пехотному каре, как это было у Румянцева, а самостоятельным тактическим элементом. Об этом свидетельствует указание в реляции о том, что конница врубилась в турецкую пехоту, чего при старом боевом порядке не могло быть, так как коннице не разрешалось удаляться от пехоты.
Небольшие каре Суворова по своим тактическим свойствам были ближе к колоннам, чем к громоздким румянцевским каре. В соответствии с новым тактическим назначением каре их поддерживали стрелки, действовавшие в рассыпном строю. Об этом мы узнаем из той же реляции, в которой сообщается, что ‘Александр Щербатов, находясь всегда впереди с стрелками, довольно оказал свое мужество’ (стр. 482). Стрелки впереди каре потребовались для того, чтобы прицельным огнем подготовить атаку каре холодным оружием.
Действия Суворова в кампании 1789 г. являются образцом коалиционной стратегии. Австрийское правительство твердо решило выйти из войны, заключив с турецким правительством сепаратный мир, и только выжидало подходящего случая, чтобы выполнить свой вероломный план. Суворов, знавший о настроениях союзника, делал все для того, чтобы сохранить коалицию. Больше того, он заставил ненадежного союзника активно участвовать в бою.
После разгрома турок на р. Рымник война могла бы быть победоносно закончена, если бы Потемкин перешел в наступление, как это предлагал сделать Суворов. Но Потемкин в наступление не перешел, и война затянулась еще на год. Потребовался героический штурм суворовскими чудо-богатырями Измаильской твердыни и разгром Ф. Ф. Ушаковым турецкого флота при Калиакрии, чтобы вырвать у противника выгодный мир.
Документы (NoNo 560—637) последней, третьей главы второго раздела сборника освещают деятельность Суворова в кампанию 1790 г., завершившуюся блестящей победой русской армии, штурмом и занятием сильнейшей крепости того времени — Измаила.
Международное положение России и стратегическая обстановка на Дунае к середине 1790 г. резко ухудшились. Австрийцы фактически прекратили борьбу с турками, хотя формально из войны не вышли, используя для разведки свои союзные отношения с Россией в интересах турецкого командования.
Ухудшилось и внутриполитическое положение царского правительства. Непрерывные рекрутские наборы, усиление крепостнической эксплуатации и рост налогового бремени обострили классовые противоречия. Дворянское правительство опасалось новой крестьянской войны. Все это заставляло Екатерину II торопиться с заключением мира.
Турция, поддерживаемая правительствами Англии и Пруссии и ободряемая колебаниями Австрии, продолжала сопротивляться. Мира в этих условиях можно было добиться только разгромом турецкой армии. Но осуществить это было почти невозможно, так как турецкое командование отвело основные силы за Дунай, усилив гарнизоны крепостей, расположенных на правом и левом берегах Дуная. Чтобы нанести поражение главным силам противника, необходимо было форсировать Дунай. Но для этого нужно было предварительно занять турецкие крепости, расположенные на левом берегу Дуная, и обязательно сильнейшую из них — Измаил. Однако боевые действия против Измаила шли явно неудовлетворительно. Нужен был решительный и энергичный генерал, способный с наличными силами и средствами быстро занять сильнейшую современную крепость, какой являлся Измаил. Вопреки своей неприязни к Суворову Потемкин 25 ноября назначил его командующим войсками, расположенными под Измаилом (док. No 612), прекрасно понимая, что только Суворов сможет взять крепость.
Приказ о своем назначении Суворов получил 30 ноября и в тот же день отправился к новому месту, куда и прибыл 2 декабря (док. No 616). Всего сутки потребовалось Суворову для ознакомления с обстановкой и составления предварительного плана подготовки штурма Измаила. Уже 3 декабря войска Суворова приступили ‘к заготовлению осадных материалов’. В предельно короткие сроки — с 2 по 11 декабря — была проделана огромная подготовительная работа к штурму крепости, которая, как показала разведка, не имела ‘слабых мест’.
При подготовке к штурму Измаила Суворов ничего не упустил из виду: были заготовлены необходимые материальные средства, войска прошли специальную подготовку на учебных крепостных сооружениях, представлявших копию тех, которые им предстояло штурмовать. Для того чтобы укрепить в солдатах веру в успех штурма, им рассказывали о прошлых победах, напоминали о воинском долге. Во избежание опасности потери связи между начальниками и подчиненными армия была разбита на три отряда, а отряды на колонны. В каждом отряде было по три колонны, состоявшие из пехоты, артиллерии и конницы и способные самостоятельно выполнять небольшие тактические задачи. В диспозиции, отданной около 6 декабря, было точно указано, кто, где и когда атакует крепость. Время штурма было избрано с таким расчетом, чтобы окончательно сломить сопротивление противника еще до наступления сумерек.
Документы, освещающие деятельность Суворова за эти несколько дней (No 612—627, 629, 637), имеют большое познавательное и воспитательное значение. В XVIII веке крепости брали посредством длительной осады или инженерной атакой, требовавшей большого времени и огромного труда. Суворов разработал новый метод штурма сильно укрепленной крепости, в котором решающая роль отводилась артиллерии и пехоте. Этот прием, называвшийся методом ускоренной атаки, почти не применялся западноевропейскими армиями. Наемные и вербованные армии оказывались неспособными на открытый штурм крепости. В силу необходимости западноевропейские полководцы прибегали к инженерным средствам, к методу постепенной атаки. Поклонники западноевропейских образцов доказывали, что метод Суворова приведет к огромным потерям и неудаче. Штурм Измаила опроверг все эти доводы. При штурме Измаила русская армия потеряла меньше, чем за длительную осаду до прибытия туда Суворова. Боевая практика подтвердила превосходство суворовского метода штурма крепостей.
Штурм Измаила является ярким показателем высоких морально-боевых качеств русских воинов. Взять штурмом такую крепость, как Измаил, к тому же при низком уровне технических средств того времени могла только русская армия, возглавляемая таким выдающимся полководцем, как Суворов.
В заключение следует еще раз подчеркнуть большую ценность публикуемых во втором томе документов, раскрывающих перед читателем жизнь великого полководца-патриота, смелого новатора, опытного политика и дипломата, чей величественный образ вдохновлял советских воинов в жестокой борьбе с фашистскими ордами в годы Великой Отечественной войны.
Настоящий сборник состоит из двух разделов. Первый раздел посвящен деятельности А. В. Суворова в качестве командующего войсками в Крыму и на Кубани (1776—1779 гг.), а также его пребыванию в Астрахани (1780—1782 гг.) и командованию Кубанским корпусом (1782—1784 гг.). Документы второго раздела освещают участие А. В. Суворова в русско-турецкой войне 1787—1791 гг.
Ввиду того что документов, характеризующих короткий период деятельности А. В. Суворова в Крыму под начальством А. А. Прозоровского (1776—1777 гг.), не обнаружено, в сборник включены выдержки из журналов военных действий и ордера (приказы) А. А. Прозоровского, которые содержат некоторые данные о деятельности А. В. Суворова.
Период самостоятельного командования Крымским и Кубанским корпусами представлен достаточным количеством документов самого А. В. Суворова, показывающих большую работу, проделанную им по строительству пограничных укреплений в Крыму и на Кубани. Документы эти — донесения и письма П. А. Румянцеву о результатах обследования края, о ходе строительства укреплений, о населении и письма русскому резиденту при крымском хане А. Д. Константинову о взаимоотношениях с Турцией, с крымским ханом и с населением Крыма и Кубани. Эта переписка свидетельствует и о дипломатических талантах А. В. Суворова. В этот же раздел включены: приказы А. В. Суворова об улучшении материально-бытового и санитарного положения войск, об их боевой подготовке и соблюдении дисциплины, о дислокации войск в Крыму и ряд других.
Кроме официальных донесений Г. А. Потемкину за период пребывания А. В. Суворова в Астрахани, в сборник включены письма А. В. Суворова П. И. Турчанинову, рисующие образ жизни А. В. Суворова и отражающие его взгляды на ряд важных вопросов военного искусства.
Наконец, сборник содержит документы, освещающие период вторичного командования А. В. Суворовым Кубанским корпусом до 1784 г., когда он формально получил в командование 6-ю дивизию, фактически же был отстранен от дел и вынужден был уехать во Владимирскую губернию, в свою деревню Ундол, находившуюся недалеко от места расположения 6-й дивизии.
Второй раздел достаточно полно освещает блестящее полководческое искусство, проявленное А. В. Суворовым в войне с Турцией. Этот раздел содержит донесения и рапорты А. В. Суворова Г. А. Потемкину и Н. В. Репнину о ходе подготовки к военным действиям, реляции о сражениях при Кинбурне, Фокшанах и Рымнике, рапорт о штурме Измаила, диспозиции к этим сражениям, сведения о состоянии войск, списки награжденных, а также переписку с В. С. Поповым.
Часть документов первого раздела в разное время была опубликована в сборниках под редакцией Н. В. Дубровина ‘Присоединение Крыма к России’, тт. I и II, В. Алексеева ‘Письма и бумаги Суворова’ и его же ‘Суворов-поэт’ и в таких периодических изданиях, как ‘Архив князя Воронцова’, ‘Записки Одесского общества истории и древностей российских’ и журнал ‘Москвитянин’, в виде приложений к книге А. Петрушевского ‘Генералиссимус князь Суворов’, т. I.
Документы второго раздела частично опубликованы в сборнике ‘Генералиссимус Суворов’ под редакцией проф. H. M. Коробкова (Госполитиздат, М., 1947), Д. Ф. Масловский ‘Кинбурн — Очаковская операция 1787—1788 гг.’, Н. Орлов ‘Штурм Измаила Суворовым в 1790 г.’, в виде приложений к книге А. Петрова ‘Вторая турецкая война в царствование императрицы Екатерины II’ и в некоторых периодических изданиях.
Значительная часть документов публикуется впервые. В сборник не вошло большое количество документов по личному составу подчиненных А. В. Суворову воинских частей, по хозяйственным, личным, семейным и другим вопросам, в том числе обширная переписка с дочерью.
Документы, взятые в основном из Центрального государственного военно-историчеокого архива (ЦГВИА), хранятся в следующих фондах: Военно-ученого архива (ВУА) и архива Потемкина (No 52).
Использованы также документальные материалы Центрального государственного архива древних актов (ЦГАДА), Архива внешней политики России Министерства иностранных дел СССР (Архив ВПР МИД СССР), Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, Отдела письменных источников Государственного исторического музея, документы ленинградских хранилищ: Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина (фонды ‘Суворовский сборник’ и ‘Собрание автографов’), ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР (ЛОИИ) (фонд ‘Собрание Воронцовых’ и ‘Собрание рукописных книг’), Института литературы Академии наук СССР (ИЛИ — Пушкинский дом), Центрального государственного архива Военно-Морского Флота (ЦГАВМФ), Черниговского и Крымского областных государственных архивов УМВД,
Большинство публикуемых документов являются подлинниками (написаны писарями, но подписаны А. В. Суворовым), некоторые — автографами (полностью написаны А. В. Суворовым), часть — копии (современные подлинникам) и совсем незначительное количество документов, место хранения которых до настоящего времени неизвестно, взято из литературы.
Документы внутри разделов расположены в хронологическом порядке, заголовки даны составителями, за исключением приложений, в которых сохранены заголовки подлинников, что оговорено в подстрочных примечаниях.
Даты даны по старому стилю.
В целях сокращения заголовков к документам, чины и должности лиц, неоднократно упоминаемых в сборнике, печатаются полностью только при первом упоминании этих лиц. В дальнейшем указываются лишь их инициалы и фамилии.
В тех случаях, когда документ дан не полностью, об этом сказано в заголовке, а все пропуски внутри текста обозначены многоточием.
Многоточия и восклицательные знаки, встречающиеся в текстах автографов, принадлежат А. В. Суворову и в примечаниях не оговариваются.
Явные писарские ошибки исправлены составителями.
Слова или части слов, внесенные в текст составителями, заключены в прямые скобки. Текст печатается по новой орфографии с сохранением специфических особенностей языка XVIII века, согласно оригиналам, пунктуация — современная.
В легендах документов указаны: название места хранения документа (сокращенное название архива), название или номер фонда, номер описи, дела и листов в деле, а также отмечено, является ли документ автографом, подлинником или копией. Здесь же делается ссылка на опубликование документа в других изданиях.
В легендах документов, взятых из ‘Суворовского сборника’ и ‘Собрания автографов’, место хранения обозначено только в первом документе и в дальнейших не повторяется. Краткое содержание ордеров вышестоящих начальников и приложений, упомянутых в тексте документов, но не публикуемых в сборнике, дано в подстрочных примечаниях с указанием на место их хранения. В том случае, когда они хранятся в том же деле, где и основной документ, дается ссылка на листы дела.
К сборнику приложены: терминологический словарь, предметно-тематический, именной и географический указатели. В именном и географическом указателях имена и географические названия даны в транскрипции начала XX века с указанием в скобках всех встречающихся в тексте разночтений. В терминологический словарь включены вышедшие из употребления или редко встречающиеся военные термины, выражения и слова.
Сборник составлен научным сотрудником Центрального государственного военно-исторического архива З. М. Новиковой при участии научного сотрудника Института истории Академии наук СССР Е. И. Дружининой, выразившемся в подборе документов из Рукописного отдела Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина и Отдела письменных источников Государственного исторического музея.
Консультант — А. Н. Кочетков.
Подготовка сборника к печати проводилась под руководством начальника ЦГВИА СССР подполковника Н. П. Шляпникова и начальника Научно-публикаторского отдела ЦГВИА майора X. И. Муратова.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
