Мстислав Добужинский.
Воспоминания о С. В. Рахманинове
Мстислав Добужинский.
Воспоминания о С. В. Рахманинове
Примечания:
Примечания:
——————————————————————-
——————————————————————-
Воспоминания о С. В. Рахманинове, Добужинский Мстислав Валерианович, Год: 1946
Время на прочтение: 6 минут(ы)
В квадратных скобках [ ] указаны номера страниц использованного издания.
К моему сожалению, при всей моей симпатии к личности Рахманинова и восхищению его музыкой мне не пришлось приблизиться к нему. Воспоминания мои о нем не очень богаты, но наши мимолетные встречи и все мелочи, связанные со знакомством, память сохраняет с любовью.
Познакомился я с Сергеем Васильевичем еще в 1916 г., но дальнейшие свидания были очень редки, с промежутками по нескольку лет. Многие из моих друзей и знакомых, близко знавшие Рахманинова, говорили, что вообще к нему подойти было трудно, что по натуре он был человек замкнутый, но то, что многим казалось холодностью и даже высокомерием, часто объяснялось лишь его застенчивостью. В последней я сам убеждался неоднократно.
Еще до первой встречи с ним мне была знакома издали, по концертам, его высокая сутулая фигура и его серьезное, сосредоточенное длинное лицо. Когда же я познакомился с ним, то вблизи меня особенно поразило это лицо. Я сразу подумал — какой замечательный портрет!
Он был коротко стрижен, что подчеркивало его татарский череп, скулы и крупные уши — признак ума (такие же были у Толстого). Неудивительно, что так много художников делали его портреты и что некоторые увлекались ‘документальной’ передачей странных особенностей его лица с сеткой глубоких морщин и напряженных век. Пожалуй, лучший портрет Рахманинова — один небольшой, чрезвычайно тонкий и строгий и в то же время как бы ‘завуалированный’ рисунок К. Сомова. Тут он избег соблазна подчеркивания узора этих деталей и ближе всего выразил духовную сущность этого человека.
Первая моя встреча с Рахманиновым случилась в фойе Московского Художественного театра. Тогда ставилась в театре ‘Роза и крест’ Блока. Блок и я приехали в Москву для переговоров о постановке, и Рахманинову было предложено написать музыку для этой пьесы. По этому поводу он тогда и появился в театре, и Немирович-Данченко нас и познакомил.
Я не знаю, по каким причинам, но, по-видимому, музыка написана им не была, да и сама пьеса, хотя и готовилась два года, так и не была поставлена. Я привожу лишь этот факт обращения Художественного театра к Рахманинову, о чем, кажется, ни в одной его биографии не упоминается.
С Сергеем Васильевичем я встретился снова лишь в 1927 или 1928 г. в Париже. Тогда же от моих друзей, К. Сомова и известного танцовщика Александра Сахарова1, которые перед тем, будучи в Америке, часто бывали у Рахманинова, там гастролировавшего, я слышал о нем много милого — о его личной обаятельности и о его уютной семейственности. Сахаров с умилением рассказывал мне, как были трогательны прощания Сергея Васильевича на ночь с уже взрослыми тогда его дочерьми (старшая, Ирина Сергеевна, была уже замужем). Он точно провожал их в долгое путешествие, долго благословлял и не отпускал от себя. [283]
‘Как следует’ я познакомился с Рахманиновым в Париже, бывая у его дочери Татьяны Сергеевны. Однажды было большое собрание, был Шаляпин, особенно блестящий в тот вечер. Он охотно пел, рассказывал и смешил разной талантливой ерундой. Таким веселым, приветливым и в то же время мило застенчивым я видел Сергея Васильевича впервые и с этой стороны впервые узнавал его.
С половины 1930-х годов, много живя в Лондоне и часто из него уезжая2, я, к сожалению, как назло, всегда пропускал случай встретиться там с Сергеем Васильевичем. Он почти каждый свой приезд — и как раз в мое отсутствие — бывал в семье М. В. Брайкевича3, которая и мне была близка. У них я как-то проговорился о моей идее балета на тему андерсоновской ‘Принцессы на горошине’4, а Брайкевичи рассказали о моем либретто Рахманинову. Так как оно его, по-видимому, заинтересовало и позабавило, то Брайкевич посоветовал мне разработать сюжет и послать Сергею Васильевичу в Швейцарию, где он тогда жил, — может быть-де он вдохновится и напишет музыку…
Так я и сделал. Сергей Васильевич прислал мне очень меня тронувшее письмо с обещанием, когда будет свободен, взяться за эту тему. Но так этого и не пришлось дождаться, хотя позже, однажды при встрече, он вспоминал с улыбкой свое обещание.
В 1937 г. была устроена в Париже Пушкинская выставка. Еще раньше я имел возможность хорошо ознакомиться с замечательными набросками Пушкина, очень ими увлекся (даже дерзнул скопировать многие из них, стараясь подделаться под неподражаемую легкость пушкинского пера), и было кстати прочесть на выставке доклад, посвященный Пушкину-графику. Аудитории были демонстрированы и эти копии. Во время лекции я был немало смущен, увидев в первом ряду Сергея Васильевича, внимательно слушавшего и рассматривавшего рисунки, и был искренне обрадован, когда после лекции он меня благодарил за ‘открытия’, которые для него были в некоторых из моих мыслей.
Вновь я встретился с Рахманиновым только в 1940 г. уже в Нью-Йорке, вскоре после моего приезда в Америку. Мы обедали у общих знакомых, и неожиданно он предложил познакомить меня с ‘Metropoliten Opera’, обещав посоветовать дирекции поставить ‘Пиковую даму’ с моими декорациями5 (мои эскизы к этой опере для брюссельского театра ‘De la Monnaie’ он видел в Лондоне6). Разумеется, на первых моих шагах в Америке, когда я как художник никому тут не был ведом, его участие было для меня очень ценным. Вскоре состоялось знакомство с директором ‘Metropoliten Opera’, которому и были показаны мои эскизы. Друзья уже начали мечтать, что Сергей Васильевич согласится дирижировать его любимой оперой… Но после долгих колебаний дирекции по разным посторонним соображениям оказалось, что опера Чайковского поставлена быть не может, и тогда мне, как бы взамен ‘Пиковой дамы’, было предложено сделать декорации к ‘Балу-маскараду’ Верди, что я и исполнил7. Таким образом, это вышло все как бы ‘с легкой руки’ Рахманинова. [284]
Замечательно, что его дружеское участие ко мне оставалось неизвестным даже его близким, так он был скромен в подобных благожелательных поступках, не придавая им значения и не любя говорить о них никому.
Однажды летом 1941 г. по приглашению Сергея Васильевича я посетил его в его вилле на Long Island. Он приехал на автомобиле встречать меня на станцию. Правил он сам, и мне было странно — как руки артиста могут снизойти до грубого автомобильного руля? Я сказал ему это и получил забавный ответ: ‘Не забывайте, что я не только пианист, но и дирижер, и после оркестра мне самое большое удовольствие — управлять машиной. Я ведь ‘кондуктор’!’8
В это мое посещение Рахманинов опять мне показался таким же, каким я его узнал в Париже, и его серьезность уже меня не пугала.
В Нью-Йорке я старался не пропускать концертов Рахманинова, на которых подлинно наслаждался и вместе с толпой эгоистически требовал бисов. Между тем, несмотря на всю поразительную силу и свежесть его дивной игры, нельзя было не заметить, каким невероятно усталым он был последние годы. После концертов бывали коротенькие свидания в тесной артистической комнате ‘Garnegie Holl’, где, как бы опустошенный своей игрой, Рахманинов, надев белую перчатку, машинально пожимал руку своим бесконечным поклонникам.
Последняя моя встреча с ним была на спектакле оперы ‘Сорочинская ярмарка’9 (режиссура М. А. Чехова, а декорации мои). Мне было радостно видеть довольного Сергея Васильевича. Во время спектакля я сидел позади него, и он, обернувшись, сказал мне, указывая на мою малороссийскую деревню и пригорок с церковью и тополями: ‘Вот бы дачку тут мне построить!’
Печатается по тексту: С. В. Рахманинов: [Сборник воспоминаний] / Ред., вступл., послесл. и худож. оформл. М. В. Добужинского. Нью-Йорк, 1946.
Перепечатано: Неделя, 1966, 26 марта, Сов. музыка, 1968, No 3, с. 85, 86, Воспоминания о Рахманинове. 4-е изд. М., 1974, т. 2, с. 282-285, Добужинский, с. 403-406.
1 Сахаров Александр Семенович (1886-?) — танцовщик, хореограф, выступал вместе с женой, Клотильдой Ивановной Сахаровой, урожд. фон дер Планиц (1895—после 1971). Близкий друг Добужинского, который исполнил карандашный портрет артиста (1913 С. н., Париж) и несколько эскизов костюмов для гастролей А. и К. Сахаровых (1928-1929).
2 …много живя в Лондоне и часто из него уезжая… — В феврале 1933 г. в связи с гастролями литовского балета Добужинский приехал в Лондон, где жил до августа 1937 г. За это время он ездил в Брюссель (август 1935 г.), Берлин и Каунас (сентябрь 1935 г.), Каунас и Вильнюс (февраль—апрель 1936 г.), Брюссель (лето 1936 г.), Прагу и Каунас (декабрь 1936 г.), Париж (январь 1937 г.), Прагу (январь—февраль 1937 г.), Париж (март—май 1937 г.).
3 Брайкевич Михаил Васильевич (1874-1940) — инженер, в октябре 1917 г. был назначен товарищем министра торговли и промышленности Временного правительства, позже уехал в Лондон, подарив свою коллекцию произведений мирискусников Новороссийскому университету (сейчас они находятся в Одесском художественном музее). Будучи в Англии, собрал еще одну коллекцию тех же мастеров, которая после его смерти поступила в лондонский музей Эшмолеум. Друг Добужинского.
4 …на тему андерсеновской ‘Принцессы на горошине’. — К этой сказке Добужинский в 1918 г. исполнил иллюстрации акварелью, которые не были напечатаны (одна из них хранится в ГРМ).
5 …обещав посоветовать дирекции поставить ‘Пиковую даму’ с моими декорациями… — Известно письмо Рахманинова к директору ‘Метрополитен-Опера’ от 30 декабря 1939 г.: ‘Милостивый мистер Джонсон! Два месяца тому назад сюда приехал замечательный русский художник (театральный) Мстислав Добужинский. Мистер Добужинский — выдающийся театральный художник, и на его счету множество драматических и оперных постановок почти во всех европейских столицах, включая Париж и Лондон. Я буду очень обязан Вам, если Вы сможете найти время, чтобы посмотреть его эскизы и, если это будет возможно, воспользоваться его услугами в Ваших будущих постановках. Между прочим, в чеховской постановке [443] ‘Одержимый’, которая идет на Бродвее [имеется в виду постановка М. А. Чехова ‘Бесы’ по роману Ф. М. Достоевского, осуществленная в театре ‘Лицеум’, премьера — 24 октября 1939 г. — Г. Ч.], единственно, что имело выдающийся успех и у критики, и у зрителей, это декорация мистера Добужинского…’ (Письмо хранится в Библиотеке конгресса. Вашингтон, Цит. по кн.: Воспоминания о Рахманинове. 4-е изд., доп. М., 1974, т. 2, с. 477).
Другие сведения говорят о том, что ‘сватами’ Добужинского, кроме Рахманинова, были дирижер Э. А. Купер и музыкант С. А. Кусевицкий, старые петербургские знакомые художника.
6 …эскизы к этой опере для брюссельского театра… он видел в Лондоне. — Эскизы декораций и костюмов для этой, уже второй версии постановки оперы (всего художник сделал четыре варианта, не считая эскизов оформления для кино) Добужинский исполнил в 1931 г. (один из эскизов находится в собр. И. Хедегаарда, Копенгаген).
7 …сделать декорации к ‘Балу-маскараду’ Верди, что я и исполнил. — Премьера оперы состоялась в декабре 1940 г. (режиссер — Ж. Граф, дирижер — Э. А. Купер). Спектакль явился событием в культурной жизни Нью-Йорка и получил широкий и восторженный отклик в прессе. Вскоре различные театры стали предоставлять художнику новые заказы, таким образом, ‘Бал-маскарад’ выполнил ту роль, которую возлагал на него художник. Эскизы декораций и костюмов находятся в С. н. (Париж), в Музее Дворца Почетного легиона (Сан-Франциско) и в Театральной коллекции нью-йоркской Публичной библиотеки.
8 Я ведь ‘кондуктор’! — В английском языке кондуктором называют человека, который чем-либо руководит или управляет, можно быть кондуктором автомобиля (т. е. шофером) и кондуктором оркестра (т. е. дирижером).
9 …на спектакле … ‘Сорочинская ярмарка’… — Опера Мусоргского ‘Сорочинская ярмарка’ была поставлена в ноябре 1942 г. в нью-йоркской ‘New Opera СЊ’. Эскизы декораций и костюмов находятся в С. н., Париж, в Театральной коллекции нью-йоркской Публичной библиотеки и в собр. А. Киселева, Нью-Йорк.
Источник: Добужинский М. В. Воспоминания / вступ. ст. и примеч. Г. И. Чугунова. — М., 1987.