ПАМЯТИ ВРЫ ФЕДОРОВНЫ KOMMИССАРЖЕВСКОЙ
ПАМЯТИ ВРЫ ФЕДОРОВНЫ KOMMИССАРЖЕВСКОЙ
ВОСПОМИНАНІЯ О КОНЦ.
ВОСПОМИНАНІЯ О КОНЦ.
А. Зоновъ.
Воспоминания о конце, Зонов Аркадий Павлович, Год: 1911
Время на прочтение: 12 минут(ы)
‘Алконостъ’, кн. I. Изданіе передвижного театра П. П. Гайдебурова и Н. Ф. Скарской. 1911
Посл смерти Вры едоровны Коммиссаржевской нкоторые представители Церкви запрашивали: ходила ли покойная въ церковь, была ли православной? Богъ имъ судья! Видящимъ въ театр только грхъ, соблазнъ и ‘совращеніе на путь гибельный’ относиться такъ простительно.
Въ моей памяти изъ многихъ моментовъ, пережитыхъ Врой едоровной и виднныхъ мной, одинъ произвелъ на меня неизгладимо сильное впечатлніе, это — ея молитва. Канунъ большого праздника. Теплятся свчи въ густомъ дым ладона. У колонны, первой у входа, она на колняхъ. Подъ густой вуалью горятъ экстазомъ глаза, чувствуется, что все забыто вокругъ, открыта душа. По сравненію съ этой молитвой, чмъ то страннымъ звучали слова съ церковнаго амвона, произносимыя привычнымъ голосомъ, казались надуманными. Такъ могли молиться только т, кто готовъ былъ во пня Бога идти на вс мученія, на смерть, въ чьихъ душахъ живы были еще завты учениковъ Христа и любовь безъ предла. Отошелъ, было стыдно наблюдать чужую тайну, святое.
Въ другой разъ. До отхода позда полчаса. Вра едоровна проситъ не волноваться, ко второму звонку общаетъ пріхать. За три минуты до отхода она возвращается и молча проходитъ въ вагонъ. Черезъ нсколько времени съ тихимъ свтомъ въ глазахъ шепчетъ: ‘я была тамъ, въ собор, какъ торжественно-спокойно, хорошо, а впереди опять сутолока жизни’.
Уже на смертномъ одр, среди улучшенія въ теченіи болзни, жалуясь на перенесенную ужасную головную боль, Вра едоровна радостно вспоминаетъ, что видла Христа, ‘моего’ Христа, не такого, какъ рисуютъ. Сколько благоговнія, любви слышалось въ ея словахъ!
Эту чистую, дтскую вру и любовь она принесла и въ свою сценическую жизнь. Вчный призывъ къ новому, свтлому, лихорадочное стремленіе осуществить то, что назрваетъ въ глубинахъ ея вчно-ищущаго духа, были результатомъ не погони за рекламой, выгодой, не результатомъ желанія ‘всегда играть главную роль’, а коренились въ той мистической сфер души, гд религія, Богъ. Богъ Гармоніи и Красоты. Въ подвижничеств, достойномъ истиннаго христіанина, исповдуя эту религію вчной Гармоніи и Красоты, Вра едоровна стремилась создать храмъ, звала туда, отдавая съ евангельской любовью вс силы своего духа на служеніе ближнему. Доказательствомъ этому вся ея жизнь. Жизнь, полная въ ея исключительной, но подъему душевной силы, дятельности, глубокихъ разочарованій, которыя никогда не уничтожали въ ней надежды въ близкое свтлое, жизнь, полная лишеній и горя въ борьб, что не обозлило, не лишало энергіи, не убило ея жизнерадостности и вры въ человка.
Огромный успхъ, который сопровождалъ Вру едоровну съ первыхъ ея шаговъ на сцен, не кружилъ головы, въ жизни она была простой, отзывчивой къ горю и несчастью каждаго, на сцен относилась къ себ съ исключительной требовательностью. Въ сценической работ Вры едоровны, помимо обаянія артистки я художницы съ тонкимъ чутьемъ, проникавшей въ тайники души дйствующаго въ пьес, всегда поражало полное уваженіе къ автору. Она видла въ пьес не ‘благодарную’ для себя только роль, а, создавая образъ, расширяла свою задачу, стремилась охватить душу всего произведенія, исполненіе согласовать съ духомъ автора. Какъ руководительницу театра, никогда не жалла средствъ, внимательно заботясь о постановк.
Ставилась пьеса Гамсуна ‘У вратъ царства’ съ участіемъ Вры едоровны въ роли Элины. Гамсунъ былъ однимъ изъ любимйшихъ авторовъ артистки. Она цнила въ немъ величайшаго художника, близкаго къ великому Пушкину. Если, по словамъ Вры едоровны, ‘въ мір не существуетъ голоса, который съумлъ бы дать такой звукъ, какой не нарушилъ бы красоты пушкинскаго стиха’, то отношеніе къ Гамсуну у ней было ‘изъ области близкихъ къ этому переживаній’. Этимъ Вра едоровна объясняла нершительность играть и ставить въ своемъ театр Гамсуна. Отъ роли Элины долго отказывалась. ‘Панъ’ Гамсуна произвелъ на Вру едоровну огромное впечатлніе. Разсказывая объ этомъ, она вспомнила о своемъ отц, едор Петрович, котораго она обожала, храня свтлую память о немъ не только, какъ о замчательномъ художник и человк, но и лучшемъ своемъ друг. Книга съ ‘Паномъ’ Гамсуна только что вышла. Всецло захваченная удивительнымъ по красот, свжести и новизн пріемовъ произведеніемъ норвежскаго писателя, Вра едоровна восторженно много разъ перечитывала. ‘Панъ’ сдлался настольной ея книгой, былъ всегда при ней. Взяла съ собой любимую книжку и, узжая за границу, гд должна была встртиться съ едоромъ Петровичемъ. Живя почти все послднее время заграницей, едоръ Петровичъ чутко прислушивался, что происходило въ Россіи. Человкъ огромнаго художественнаго вкуса, богато одаренный и разносторонне образованный, всегда слдилъ за всмъ новымъ, и лучшимъ подаркомъ для него являлись книги. Зная объ этомъ, Вра едоровна привозила все, что было интереснаго на книжномъ рынк, но на этотъ разъ, показывая новинки, книжку ‘Пана’ спрятала. Выслушать мнніе своего отца о любимомъ произведеніи было страшно интересно, но боязнь, что отцу не понравится, и этимъ омрачится ихъ духовное, дружеское сближеніе, смущала Вру едоровну. Прошла недля. Вра едоровна ухала на цлый день, возвращаясь обратно, вспомнила, что ‘Панъ’ забытъ на стол. Подъзжаетъ къ дому, едоръ Петровичъ на террас. Нтъ обычнаго привта, отецъ не вышелъ на встрчу, какъ длалъ всегда. Вра едоровна поднимается на ступеньки, подходитъ, у едора Петровича въ рукахъ ‘Панъ’. Ждетъ, что скажетъ отецъ, и видитъ укоризненный взглядъ. ‘И ты скрыла такую прелесть!’ Сколько радости… въ оцнк сошлись, Гамсунъ признанъ. Къ мннію отца Вра едоровна относилась съ благоговйнымъ уваженіемъ, посл его смерти, обдумывая и ршаясь на какой нибудь важный шагъ, всегда задавалась вопросомъ: ‘что сказалъ бы мой отецъ’. Часто вспоминала о прекрасныхъ минутахъ жизни съ нимъ, и нельзя было остаться равнодушнымъ къ свтлому образу ея отца, который рисовался въ словахъ Вры едоровны. Разсказывать и говорить она считала себя мало способной. Всегда скромно заявляла ‘говорить не умю’, но, окрашивая свои слова чувствомъ, нервная, вчно горвшая, сразу привлекала вниманіе и захватывала.
Любовь къ автору ‘Пана’, боязнь провалить роль, смущали скромную въ оцнк своихъ данныхъ Вру едоровну въ работ надъ пьесой Гамсуна ‘У вратъ царства’. Пьеса репетировалась во время гастролей въ Москв. Ежедневные спектакли посл усиленной работы надъ новыми ролями утомляли Вру едоровну и мшали отдаться произведенію Гамсуна, какъ бы хотлось. Посл одной репетиціи Вра едоровна подходитъ и проситъ репетировать безъ нея. ‘Я не могу приходить на репетицію, ничего не принося. Стыдно за такое мое отношеніе къ Гамсуну’. Проходитъ два дня. ‘Я кое что намтила’ скромно заявляетъ Вра едоровна. Репетиція. Роль почти готова. По мертвой канв режиссера вышитъ изумительный узоръ переживаній, полныхъ захватывающаго интереса, проникновенія въ психику дйствующаго.
При второй моей постановк, — пьесы Пшибышевскаго ‘Пиръ жизни’ въ театр Вры едоровны, я опять близко познакомился съ ея рдкимъ въ театр отношеніемъ къ длу. Условія работы были неблагопріятны. Пьеса ‘Пиръ жизни’ была поставлена въ послдней поздк. Утомленіе, благодаря частымъ перездамъ, почти ежедневнымъ спектаклямъ, тормозило подготовку. Вра едоровна, съ грустью мирясь съ обстоятельствами, забывая объ усталости, была полна энергіи и огнемъ своего вдохновенія заражала работающихъ. Для исполненія пьесы Пшибышевскаго, полной крика и дисгармоніи наболвшей души, необходимъ былъ общій захватъ произведеніемъ самихъ исполнителей. Подходить въ работ надъ пьесой съ предвзятыми пріемами, тмъ боле навязывать исполнителю что либо, было опасно, задача режиссера рисовалась — быть ближайшимъ помощникомъ актера, провряя достигнутое, согласовать съ общей картиной. Вполн соглашаясь съ планомъ работы надъ пьесой, Вра едоровна хотла сдлать изъ нея ‘опытъ будущей школы’, о которой мечтала тогда. Задача захватила, и сколько увлеченія было вложено Врой едоровной въ подготовку этой пьесы. Въ общей работ, вмст съ ея глубочайшимъ знаніемъ души человческой, вмст съ какимъ то пророческимъ даромъ ясновиднія, невольно поражало въ Вр едоровн неисчерпаемое богатство пріемовъ сценическаго выраженія въ переживаніяхъ дйствующихъ лицъ. Съ удивительной выдержкой каждому шла на помощь своимъ опытомъ, знаніемъ, вкусомъ. Неизмнно строгая къ себ, недовольная исполненіемъ своей роли въ 1-й разъ въ Одесс, съ каждой постановкой въ послдующихъ городахъ вносила новые нюансы и поправки.
Полная ласковой внимательности къ товарищамъ по сцен въ сценической работ, съ неменьшей отзывчивостью и корректностью Вра едоровна относилась къ нимъ и въ жизни. Въ отношеніи къ трупп, къ служащимъ въ ея театр, никогда не видно было ‘предпринимательницы’ или ‘главной актрисы’, всегда мягко, внимательно шла на помощь нужд. Душевная доброта къ несчастью товарищей вспыхнула послднимъ яркимъ огнемъ передъ трагедіей въ Средней Азіи. По прізд въ Ташкентъ, когда почти половина труппы слегла въ постель, Вра едоровна съ чисто женской предупредительностью, какъ сестра милосердія, ухаживала за больными, жившими въ одной съ ней гостиниц. Забывая свою усталость, она просиживала ночи у постели, въ общей тревог, сильная духомъ, ободряла и поддерживала. Часто больные, не зная характера своей болзни, изъ боязни заразить, упрашивали ее не ходить къ нимъ, но въ отвтъ слышалась шутка, и долгихъ усилій стоило убдить ее поберечь себя и заснуть. Трудно было подумать, что близокъ конецъ этой жизнерадостности, духовной бодрости, вры въ свтлое будущее, которыми была полна тогда Вра едоровна. Тайныя предчувствія, которыя иногда охватывали ее, отгонялись ею. Еще за день передъ тмъ, какъ самой лечь въ постель, Вра едоровна говорила о предсказаніяхъ хироманта на зар ея дятельности, утверждала, что словамъ предсказателя нужно врить, потому что все сказанное имъ сбылось. Хиромантъ предсказалъ ей успхъ и многое другое и, между прочимъ, что она долго-долго проживетъ. Врила, что все скоро войдетъ въ колею, подемъ дальше… Но страшная зараза, захваченная на пестрыхъ базарахъ Самарканда или въ вагон отъ бглецовъ изъ Бухары, гд происходила въ то время рзня, медленно подтачивала организмъ. 26-го Января, едва доигравъ ‘Бой бабочекъ’, Вра едоровна слегла, чтобъ больше ужъ не подняться. Наканун констатированная у одного изъ артистовъ оспа, черезъ день опредлилась и у нея.
Послдній пріютъ въ Ташкент Вра едоровна нашла въ дом своего знакомаго, друга ея дтства, А. А. Фрей.) Домашняя обстановка, предупредительность хозяевъ, встртившихъ, какъ родную, облегчали ужасъ одиночества вдали отъ близкихъ. Страданія больной были огромны, но съ нечеловческой какой то силой она молчаливо терпла и переносила ихъ. За все время болзни одинъ только разъ я слышалъ крикъ: ‘больно’. Сколько силы духа было въ этомъ, хрупкомъ на видъ, человк! Удивился я спокойствію, покорности, съ какой встртила больная опредленіе своей страшной болзни. Узнавъ о тяжелой форм оспы, Вра едоровна надялась на свои силы. Диктуя телеграммы объ этомъ своимъ близкимъ, заботилась, чтобъ извстіе не дошло до ея матери, ей предполагала написать, какъ только наступитъ улучшеніе. Температура во время высыпанія была страшно высокая, но больная не теряла сознанія, превосходная дятельность сердца также давала утшеніе, а въ період нагноенія, когда температура была почти нормальной, являлась надежда на благопріятный исходъ. Процессъ шелъ нормально, но на 13-й день, 8-го февраля, болзнь осложнилась, больная начала терять сознаніе. 9-го былъ собранъ консиліумъ. У больной были еще проблески сознанія. /Видя осматривающихъ докторовъ, Вра едоровна шептала: ‘разв, разв, разв’, потомъ громко, сознательно, сказала: ‘будетъ, будетъ, будетъ’, но самое страшное впечатлніе произвели ея послднія слова. Врачи вышли изъ ‘красной’ комнаты, гд лежала больная, начали грустно длиться своими замчаніями, наступила пауза, и вдругъ раздались стальныя слова Вры едоровны: ‘довольно, довольно, довольно’!) Сказанныя очистившимся голосомъ прежней Вры едоровны Коммиссаржевской, полныя какой то ршимости и примиренія съ неизбжнымъ, слова эти создали необычайное, жуткое настроеніе. Въ молчаніи, печально склонились головы консультантовъ, было ясно, что смерть неизбжна. Спасти могло только чудо. Больше сознаніе не возвращалось^ къ утру психика умерла, и безъ четверти въ два часа дня, съ послднимъ словомъ отходной священника, Вра едоровна вздохнула въ послдній разъ. Мученія кончились, закрылись глаза…
Въ безъисходной тьм, охватившей осиротлую труппу у гроба, единственнымъ утшеніемъ была та искренняя скорбь о погибшей Вр едоровн, которая неслась въ далекую Среднюю Азію отовсюду.
Съ душевной болью была встрчена печальная всть и въ Ташкент, гд Вра едоровна была въ первый разъ, но девять спектаклей въ немъ ясно показали, что утеряно навсегда. Отдать послдній долгъ пришли тысячи народа, сопровождая гробъ въ церковь и на вокзалъ. Молчаливые свидтели горя, сорокъ внковъ ташкентскаго общества вмст съ другими, заказанными по телеграфу и возложенными на гробъ, печально украсили траурный вагонъ, приготовленный для перевезенія тла почившей въ Петербургъ. Проводы въ Ташкент, благоговніе къ памяти, которое всюду сопровождало перевезете праха Вры едоровны, встрча гроба въ Москв, похороны, очевидцемъ чего я былъ, никогда не изгладятся изъ памяти! Охватываетъ чувство радости, что принадлежишь къ тому обществу, которое такъ смогло почтить память великой артистки и человка! Не только незамнимая утрата русскаго искусства наполняла скорбью сердца у гроба Вры едоровны, а и чувство, что ушло еще что то, близкое, нужное, родное, потеряно навсегда богатство души этого человка, несшее всмъ радость и тепло. Съ какой яркой очевидностью опредлились связующія ‘нити’ прекрасной души Вры едоровны съ душой учащейся молодежи, которая за незабываемыми образами сценическихъ воплощеній чувствовала ея вчный призывъ къ новому, чутко прислушивалась и, поклоняясь красот ея вчно-юнаго духа, считала своей. На другой же день посл смерти Вры едоровны, посл дезинфекціи квартиры, гд стоялъ гробъ, въ удушливый смрадъ формалина уже тянулись дтскія руки ученицъ VI класса ташкентской гимназіи съ прощальнымъ привтомъ, траурнымъ внкомъ. Молодежь первой кланялась и прощалась. Трогательны были эти десятки дешевыхъ внковъ съ простыми надписями отъ учащихся въ гимназіяхъ. Ярко встаетъ въ памяти еще… глухая ночь въ Самар, гд, по требованію начальства, пришлось переносить гробъ въ новый вагонъ на запасномъ пути. Въ бгающемъ свт ручныхъ фонарей зябнущія руки учительницъ молчаливо обиваютъ трауромъ вагонъ. Сколько на лицахъ тоски и печали! Какъ многогранна должна быть душа, соединившая въ общемъ энтузіазм столько народа при встрч въ Москв и въ небывалыхъ похоронахъ въ Петербург!
Въ лиц Вры едоровны ушла изъ русской жизни не только замчательная артистка, утеряна не только богатая сокровищница человческаго духа, а и скрылась надежда для всхъ, кому дороги интересы новаго искусства. Съ вчнымъ протестомъ противъ старыхъ, обветшалыхъ традиціи, прозрвая будущее въ откровеніяхъ своей чуткой души, Вра едоровна всегда горла этимъ будущимъ и упорно шла для достиженія того, что рисовало ея художественное чутье. Призывъ къ новому заставлялъ прислушиваться, самоотверженное служеніе ея тому, что грезилось, увлекало примромъ, достигнутое огромными усиліями поддерживало всегда надежду, что будутъ поставлены новыя вхи на трудномъ пути искусства. Смерть, положившая конецъ мученіямъ Вры едоровны, убила въ ней новый призывъ, которымъ горла ея душа, безжалостно оборвала практическое осуществленіе идеи, которая всецло ее захватила — созданіе школы, или, какъ она выражалась, ‘сценическаго университета’. Сдавая театръ на Офицерской и узжая на годовую поздку по провинціи, Вра едоровна сначала думала основать школу при театр, но эта мысль вскор была оставлена. Причиной тому была невозможность устроить такой театръ, въ которомъ не было бы погони за сборомъ. Практически Вра едоровна дошла до мысли, что о театр исканій мечтать преждевременно, на поддержку общества разсчитывать трудно, а вводить чистую сердцемъ молодежь на базаръ въ современномъ театр, конечно, было грустно и жалко.
Много писалось по поводу извстнаго письма Вры едоровны, съ которымъ она обратилась къ трупп въ послдней поздк!
Большая часть замтокъ касалась первой половины письма, ея разочарованія въ пройденномъ пути и ршенія оставить сцену. Это понятно. Уходъ со сцены знаменитой артистки въ пору полнаго разцвта силъ и успха не могъ оставить безучастнымъ общество и прессу. Каждый, не чуждый воображенія и способности нарисовать переживаніе другого, пойметъ, чего это стопло самой Вр едоровн. Отказаться… когда такъ манили, увлекали новые образы Катерины въ ‘Гроз’ Островскаго, Терезиты во второй части трилогіи Гамсуна ‘Драма жизни’, Ункрады въ пьес А. Ремизова ‘Іуда — принцъ Искаріотскій’. Пьесы эти уже предполагались къ постановк въ будущемъ театр.
Твердо ршивъ уйти изъ театра, ‘надолго ли, навсегда ли’, Вра едоровна опять была полна вры и энергіи. Говоря ршительно, что ‘театръ въ той форм, въ которой онъ существуетъ сейчасъ, пересталъ мн казаться нужнымъ, и путь, которымъ я шла въ исканіяхъ новыхъ формъ, пересталъ мн казаться врнымъ’, она видла ‘новыя возможности, неизсякаемость и достижимость истинно прекраснаго’. Для театра ‘какой нуженъ’, для новаго ‘пути въ исканіяхъ новыхъ формъ’ необходимы новые люди. Какъ ограниченъ репертуаръ для эстетически развитаго, требовательнаго, современнаго зрителя. Какъ мало пьесъ, совмщающихъ литературность и художественность, цнныя изъ нихъ теряются въ томъ ходкомъ товар, какимъ заполняютъ сцену современные драмодлы, въ томъ хлам, который иметъ сбытъ у боль, той публики, хлам, сдланномъ по форм, которая ‘перестаетъ казаться нужной’. Смлые призывы къ новому разбиваются объ инертность исполнителей, привыкшихъ къ фотографированію жизни, берущихъ исходнымъ пунктомъ своего творчества только наблюденіе, въ погон за типичностью забывающихъ о запросахъ духа. Доминирущая роль въ театр художника-режиссера или художника-декоратора не могла заинтересовать публику, не могла вести ‘по пути исканія новыхъ формъ’ и окончательно перемшала взаимоотношенія дятелей театра. Жизненная правда, оплотъ старой драмы, поколебалась отъ увлеченія публики кинематографомъ, цвтная лента живой фотографіи, быстрое развитіе дйствія на экран, успшно стали конкуррировать съ ненужной бутафоріей сцены театра. Выходъ изъ этого безвременья, тупика, въ который зашелъ театръ, не будетъ найденъ, пока не явится новый актеръ, актеръ интеллекта, художественнаго такта и вкуса, чуткій къ запросамъ и трепету современной души. Не насмшкой и шуткой должно бы быть отношеніе къ творцамъ новой драмы, какъ Метерлинкъ, а необходимо быть боле тонкимъ, чтобъ, поддавшись вліянію такихъ художниковъ слова, нарисовать себ и передать зрителю значеніе драмы — символа. Задуманный Врой едоровной ‘сценическій университетъ’, долженъ былъ отвчать потребности театра имть новыхъ людей. По сравненію съ театральной школой обычнаго типа, гд обыкновенно опытный актеръ обучаетъ ремеслу, старается сдлать изъ юнаго, неопытнаго человка ‘готоваго актера’, ‘сценическій университетъ’ ставилъ другія задачи. Всегда отзывчивая къ нуждамъ молодежи, идущая на встрчу всмъ ищущимъ, беззавтно любящая театръ, Вра едоровна ршила принести свой опытъ, весь огонь, наконецъ, вс средства, чтобъ создать ту художественную атмосферу, въ которой бы могъ воспитываться и духовно рости будущій дятель искусства. Главная задача рисовалась не въ томъ, чтобъ выпустить ‘готоваго актера’, вооружить его техникой, а въ томъ, чтобы воспитать въ немъ художественное чутье, способность анализа, чувство гармоніи и красоты. Предполагалась въ школ полная свобода и самостоятельность. Ничего предвзятаго. Не съ опредленными принципами извстнаго направленія, хотя бы и новйшаго, предполагалось знакомить въ школ, а дать матеріалъ для размышленія и свободныхъ заключеній самого учащагося. Вмст съ ‘трезвымъ, опредленнымъ взглядомъ на вещи’ должно быть дано мсто смлому призыву, съ опытомъ законченнаго художника должна идти оцнка неясныхъ исканій и порывовъ къ новому. Кафедра ‘сценическаго университета’ предполагалась быть открытой для людей различныхъ направленій, для свободнаго обмна мыслями, грезой. Въ теоретической разработк вопросовъ искусства нельзя забывать о постоянномъ, ближайшемъ, наглядномъ знакомств съ произведеніями искусства, его памятниками, стариной. Не обученіе пріемамъ актерства должно лежать въ основ, а чувство красоты, гармоніи, любовное отношеніе къ воспитанію воображенія, воли, въ свободномъ развитіи индивидуальности каждаго. Мечта осуществить задуманное всецло захватила Вру едоровну. Сколько въ ней было подъема, свтлой вры, когда она говорила о своей мечт. Съ какимъ трепетнымъ благоговніемъ, тихой, мягкой боязнью она рисовала свою задачу въ школ. Сколько чувствовалось святой любви, ласковой мягкости къ чистой душ молодежи, которая придетъ къ ней, въ ея школу. Съ горящими вдохновеніемъ глазами, полными какой то радости, она рисовала огромный залъ съ готическими, цвтными окнами, погруженный въ торжественную, таинственную тишину храма, рядомъ много-много комнатъ, полныхъ цвтовъ… Лтомъ лсъ, солнце, луга, и она со своими учениками… Задумывалась… И опять ‘сутолока’ жизни.
Задача, какую ставила себ Вра едоровна, была огромна. О какомъ либо доход не могло быть и рчи, это, конечно, было ясно и ей, но любовь къ искусству, вра въ назрвшую необходимость задуманнаго поддерживали энергію. По ея словамъ, она всегда врила своему чутью, прислушивалась къ призыву въ себ, чутье никогда не обманывало, и она ‘безъ остатка’ отдавалась захватившей иде. Размниваться Вра едоровна не могла. Совмщать обязанности руководительницы и работу въ театр съ занятіями въ школ трудно, а для такой натуры, какъ Вра едоровна, невозможно. Мысль открытія театра была оставлена. Горя желаніемъ придти на помощь молодому, ищущему, новому, она осталась врна себ, ‘безъ остатка’ приносила всю себя, отдавая славу, деньги, которыя съ такимъ трудомъ добывала, наконецъ сцену — жизнь свою. На этомъ великомъ порыв любви къ молодежи, къ ея духовнымъ запросамъ и черезъ это къ ‘новому театру’, смерть закрыла книгу ‘неизсякаемости и достижимости истинно прекраснаго’, какую стремилась написать Вра едоровна. И это, въ прямомъ смысл, наканун практическаго осуществленія задуманнаго! Черезъ три дня посл того, какъ слегла Вра едоровна, долженъ былъ хать ея уполномоченный для снятія помщенія школы и переговоровъ съ лекторами. О школ еще не было объявлено, но уже являлось много запросовъ отъ желающихъ поступить. Чутье не обмануло Вру едоровну. Посл смерти ея многіе спрашивали, не будетъ ли приведена въ исполненіе послдняя мечта Вры едоровны. Въ Ташкент была собрана между учительницами даже подписка на это. Но создать то, что рисовалось Вр едоровн, могла только она сама, съ ея вдохновеніемъ, чуткостью и способностью горть и звать.