Воровство в Гаммерпонд-Парке
Воровство в Гаммерпонд-Парке
Рассказ Уэльса
Перевод Е. Ильиной
———————————————————-
Воровство в Гаммерпонд-Парке, Уэллс Герберт Джордж, Год: 1894
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Можно ли смотреть на воровство как на профессию, или как на спорт, или искусство? Его техника не настолько выработана, чтобы можно было бы смотреть на это как на профессию, а претензии на искусство испорчены элементом наживы, являющейся главной задачей… Так что больше всего к нему подходит определение спорта, но спорта, для которого не существует определенных правил, и призы за который получаются без всякой торжественности и помпы. Вот именно недостаток этих заранее установленных правил и положил конец карьере двух много обещавших дебютантов в деле воровства в Гаммерпонд-Парке.
В этом деле приз являлся, главным образом, в брильянтах и прочих золотых вещах, принадлежавших молодой леди Эвелинг.
Брак мисс Монтэгю Понс громко возвещался во всех газетах, подробно пересчитывавших все сокровища свадебной корзины и свадебных подарков, причем объявлялось, что молодые проведут медовый месяц в своем замке Гаммерпонд-Парке.
Описание таких заманчивых призов произвело громадное впечатление в небольшом кружке спортсменов, где мистер Тедди Уаткинс был главарем, и ими было решено, что какой-нибудь ловкий человек, с таким же ловким помощником, отправится в деревню Гаммерпонд, чтобы пустить в ход свои профессиональные знания. Будучи по натуре весьма скромным, м-р Уаткинс решил совершить это путешествие инкогнито, и, хорошо изучив условия предприятия, он взял на себя роль художника, запасясь скромным именем м-ра Смита. Он отправился вперед, а его товарищ должен был к нему присоединиться только в последний вечер.
Гаммерпонд, с своей старой церковью, является одной из самых красивых деревень в Суссексе. Так что, когда м-р Уаткинс явился туда с кистями, мольбертом и прочими художественными принадлежностями, он был дружелюбно и весело встречен полудюжиной настоящих рыцарей кисти.
Его переодевание оказывалось очень правдоподобным, но немалое затруднение вызывала его неподготовленность к эстетическим профессиональным разговорам.
— Вы часто выставляли? — спрашивал вечером в день его приезда молодой Персов, в большой зале гостиницы, где м-р Уаткинс старался собрать драгоценные для него сведения по поводу местных условий…
— Очень мало… Разную мазню в разных местах! — отвечал м-р Уаткинс.
— В Салоне?
— Иногда!
— Вы работали уже на открытом воздухе?
— Случалось.
— Занимаетесь и портретами?
— Да… если стоит дело… Но сюда я прибыл, чтобы срисовать замок при лунном свете.
— В самом деле? Прекрасная идея!
— Не правда ли? Думаю приняться завтра же вечером.
— То есть как? Не будете же вы писать ночью?
— Почему нет?
— Да как же вы увидите?
— У меня чудное зрение, а кроме, того, я привез особого рода фонарь.
— Но, ведь, теперь новолуние? — приставал Персон.
— Не будет луны, так остается замок, — заметил Уаткинс. — Я сначала нарисую замок, а луну пририсую после.
— Вот как! — проговорил Персон, слишком пораженный, чтобы быть в состоянии продолжать спор.
Хозяин гостиницы, почтительно молчавший, пока длился этот технический спор, продолжал после него просвещать м-ра Уаткинса относительно событий дня.
— Говорят, что в замке постоянно дежурят не менее трех полицейских агентов из-за брильянтов новобрачной леди. Вчера один из них приходил сюда распить стаканчик вина с выездным лакеем.
На другой день в сумерки м-р Уаткинс, нагрузившись рисовальными принадлежностями в том числе большим ящиком, где лежали его инструменты, шел по хорошенькой тропинке, которая вела через лес к замку. Он расположился в таком удобном, в стратегическом смысле, местечке, что весь замок представлялся перед ним как на ладони.
М-р Рафаэль Стэнд, возвращавшийся с этюдов и наслушавшийся рассказов Персона о новоприбывшем, свернул в сторону, желая самому поспорить с ним об искусстве рисовать ночью.
М-р Уаткинс не подозревал о приближении художника. Он только что покончил дружескую беседу с метр-д’отелем замка, величаво шествовавшим на прогулку с тремя любимыми собаками, которые были поручены его надзору. С деловым видом смешивал Уаткинс краски на своей палитре. Стэнд, подойдя поближе, с изумлением заметил, что от этой работы на палитре появился кричащий ярко зеленый оттенок. При виде такого смелого способа обращения с красками, художника невольно свистнул, и Уаткинс обернулся се недовольным видом.
— Какого черта вы будете делать с такой зеленью? — спросил Стэнд.
Уаткинс догадался, что усердие, с которым он перетирал краски, чтобы втереть очки метр-д’отелю, заставило его сделать какую-то техническую ошибку.
Он довольно смущенно взглянул на Стэнда,
— Простите меня за вопрос? — продолжал Стэнд, — но этот зеленый цвет так меня поразил, что мне захотелось узнать, что вы им будете изображать?
И м-р Уаткинс старался напрячь мозги, чтобы выйти из затруднения, и решил, что только энергичный отпор может его спасти.
— Да разрисую им вашу рожу, если вы будете продолжать мне мешать, — с гневом воскликнул он.
Стэнд спокойно удалился, так как был вообще мирным человеком и обладал запасом юмора. По дороге в деревню он встретил Персона и Венрайта.
— Этот тип, — сказал он про новоприбывшего, — или гений или опасный сумасшедший. Пойдите-ка, взгляните на его зелень!
И он весело пошел домой, радуясь суматохе, которая подымется около мольберта, и о разрисованных в зеленый цвет физиономиях своих приятелей.
Но Уаткинс оказался далеко не таким сердитым с Персоном и Венрайтом и пояснил им, что этой зеленью он положит первую подмалевку на холст.
— Это совсем новая метода и мое изобретение, — признался он им.
Затем он намекнул, что вовсе не желает делиться своим секретом с разными господчиками, которые под видом добродушия годы всегда украсть у другого всякое новое открытие. Художникам после этого оставалось только удалиться.
Темнота сгущалась. Появились звезды. Вороны в старых деревьях замолкли, и замок рисовался только смутным силуэтом во тьме. Но в нем загорались огни. Ярко светились окна залы и зимнего сада. На избранном месте мольберт стоял покинутый его хозяином, и на девственной белизне холста виднелось только одно энергичное словцо, написанное зеленой краской. Но в густой заросли деревьев м-р Уаткинс деятельно что-то устраивал с помощью подкравшегося к нему помощника.
Уаткинс был в восторге от того, что под таким благовидным предлогом притащил почти к самому месту действия все свои инструменты.
— Вот уборная, — показывал он своему сообщнику. — Как только горничная ее покинет, чтобы идти ужинать, мы займем ее место! Черт возьми, как красив этот замок с этими зажженными огнями, жаль, что я в самом деле не художник. А хорошо ты, Джим, натянул проволоку по дороге из прачечной?
С тысячами предосторожностей подкрадывался Уаткинс к окну уборной и устраивал там свою складную лесенку, пока Джим наблюдал за окном курительной комнаты. М-р Уаткинс был слишком опытный практик, и чтобы испытывать при этом хоть малейшее волнение. Но вдруг послышался страшный шум, и кто-то разразился проклятиями.
Этот ‘кто-то’ запутался в проволоке и полетел! Послышались поспешные шаги, и м-р Уаткинс, робкий, как все истинные артисты, немедленно покинул свою лестницу и старался скрыться в чаще деревьев. Он видел, что его преследуют двое, а его помощник убежал вперед. Добежав до стены сада, Уаткинс ловко перескочил через ограду и бросился в лес. Кто-то из преследующих сделал то же.
Это был какой-то бешеный бег через лес. М-р Уаткинс, быстрый и ловкий, уже перегонял своего запыхавшегося товарища. Оба бежали молча. Но вдруг у Уаткинса мелькнуло в голове страшное сомнение, но ошибся ли он? И в ту же минуту бежавший оглянулся и вскрикнул от изумления.
— А, ведь, и впрямь это не Джим! — подумал Уаткинс.
А бежавший впереди бросился на него и дал ему под ножку так, что оба покатились по земле.
— Билль, помоги! — закричал незнакомец при виде приближающегося к нему третьего беглеца.
Билль охотно помог приятелю. Джима же не было, чтобы выручить Уаткинса.
Последний не мог себе дать ясного отчета о том, что произошло дальше. Он помнил только, что старался разорвать рот первому из своих врагов и захватить хоть за волосы второго. Но в дальнейшем у него остались в памяти только бесчисленные толчки и удары ногами и кулаками, а затем тот человек, который призывал Билля, наступил ему коленом на грудь и тянул его за плечи, точно хотел переломить пополам.
Очнулся он, сидя на траве, окруженный несколькими человеками. Сперва он решил, что его захватили, но отсутствие веревок или каких-либо пут на руках и коньяк, который старались ему усиленно влить в рот, навели его на более отрадные мысли.
Несомненно, кто-то о нем трогательно заботился и хотел спасти.
— Он приходит в себя! — послышался дружелюбный голос.
— Мы их задержали обоих, сударь, и только благодаря его помощи! — докладывал кому-то его знакомый метр-д’отель, старательно подчевавший его из бутылки прекрасным коньяком.
Хотя никто не ответил на это заявление, Уаткинс не сразу понял, что эта фраза была обращена к нему.
— Он еще не пришел в себя окончательно, — проговорил незнакомый голос, — Разбойники его чуть не убили.
М-р Уаткинс решил не приходить в себя, пока не ознакомится лучше с своим положением. Он заметил в группе окружавших его людей силуэты двух людей, убитый вид которых и неестественно выступавшие вперед плечи давали возможность понять, что их руки связаны сзади. Тут он все понял. Сделав большой глоток из бутылки, он начал приподниматься с земли, причем окружающие с симпатизирующими возгласами бросились ему на помощь.
— Вашу руку, сэр, вашу руку, — проговорила стоявшая ближе всех фигура. — Позвольте вам представиться. Я вам бесконечно обязан. Эти злодеи покушались на брильянты леди Эвелинг, моей супруги.
— Очень рад с вами познакомиться, милорд, — пробормотал Тедди Уаткинс.
— Вы, вероятно, заметили, как они пробирались по саду, и бросились на них?
— Да… это произошло приблизительно так, — подтвердил м-р Уаткинс.
— Вам надо было подождать, пока они влезут в окно, — говорил лорд Эвелинг. — Если бы был совершен взлом, дело кончилось бы для негодяев серьезнее. И хорошо еще, что полицейские бросились по вашим следам. Вам одному бы их не задержать. Но как бы то ни было, вы действовали с редким мужеством.
— Да, я должен был бы все это сообразить, — сознался м-р Уаткинс. —Но сразу всего не обдумаешь в подобном случае.
— Ну, само собой разумеется, — закончил лорд. —Эти мошенники постыдно вас избили… Вы, кажется, прихрамываете?.. Позвольте предложить зам руку!..
Они двинулись к и замку. И вместо того, чтобы попасть в замок через окно уборной, м-р Уаткинс вошел в него через широко раскрытую парадную дверь под руку с благородным лордом, его хозяином.
— Вот, — подумал он с вернувшимся к нему прекрасным расположением духа. — Вот что называется воровать в высоком стиле! С почетом!
Разбойники оказались местными воришками и опознать м-ра Тедди не могли, так как не имели о нем понятия. Их отвели в кухню, и полицейские и слуги провели там всю ночь, чтобы не потерять из вида злодеев до их отправки в тюрьму в Газельгурст.
В зале все наперерыв старались угодить м-ру Уаткинсу.
Его уложили на софу, и никто не хотел и слышать об его уходе в гостиницу.
Леди Эвелинг уверяла, что у него необыкновенно оригинальная наружность, и признавалась, что она представляла себе всегда таким Тёрнера. Затем кто-то принес остроумно устроенную складную лесенку, найденную в саду, и, показывая ее храброму художнику, объясняли ему ее устройство.
Затем описывали подробно, как была протянута по аллее проволока, и поздравляли Уаткинса, что он сумел так счастливо избежать этой западни, устроенной злодеями, с целью помешать их преследователям. А затем ему показали все драгоценности богатого приданого.
М-р Уаткинс имел настолько такту, чтобы не слишком много болтать, а когда разговор принимал нечаянно опасное для него направление, он очень ловко прибегал к жалобам на свои боли во внутренних органах вследствие перенесенных побоев.
Вскоре на него напало какое-то тяжелое оцепенение, и он с усилием сдерживал зевоту. Наконец, любезные хозяева решили, что прямо жестоко так утомлять этого несчастного, только что испытавшего такое ужасное потрясение. И его проводили в приготовленную для него комнату, красную комнату рядом с апартаментами лорда и леди…
Восходящее солнце осветило в Гаммерпондском парке брошенный без внимания мольберт с полотном, где зеленой краской было написано довольно неприличное выражение. А в замке оно осветило наступившую в это время страшную суету.
Но вряд ли это солнце могло бы указать на следы м-ра Тедди Уаткинса и брильянтов леди Эвелинг. По крайней мере, полиция их еще до сих пор не открыла!
Источник текста: журнал ‘Вестник моды’, 1912, NoNo 38, 42. С. 331—333, 368—370.