‘Вольное слово’ и эмиграція.
‘Вольное слово’ и эмиграція.
В. Засуличъ
‘Современникъ’, кн. VI, 1913 г.
‘Вольное слово’ и эмиграция, Засулич Вера Ивановна, Год: 1913
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Давно уже длится полемика о происхожденіи, издававшагося 30 лта тому назадъ, журнала ‘Вольное Слово’, и въ связи съ занимающимъ ихъ вопросомъ авторамъ нердко приходилось говорить мимоходомъ о политической эмиграціи того времени. Въ ноябрьской книжк ‘Русской Мысли’ за прошлый годъ, г. Кистяковскій посвятилъ даже отношенію эмиграціи къ ‘Вольному Слову’ цлое якобы изслдованіе, обставивъ его обширными цитатами изъ тогдашней литературы. Но тутъ-то именно у г. Кистяковскаго и получилась такая фантастическая картина, что у меня — эмигрантки, прожившей въ Женев все время, пока выходило ‘Вольное Слово’,— явилась потребность заступиться за истину. Не успвъ немедленно же удовлетворить ее, я попытаюсь сдлать это теперь.
Г. Кистяковскій, съ документами въ рукахъ, изображаетъ ожесточенную травлю, поднятую революціонной эмиграціей противъ ‘Вольнаго Слова’ чуть не съ момента его появленія, и видитъ причину этого ожесточенія въ конституціонномъ направленіи новаго журнала и его выступленіяхъ противъ террора.
Изложеніе т. Кистяковскаго иметъ такъ много признаковъ вншней убдительности для каждаго незнакомаго съ эмиграціей начала 80-хъ годовъ, что даже г-жа Прибылева, прекрасно знающая революціонную среду того времени, но не бывавшая за границей, не усумнилась въ подлинности ‘травли’ и не смогла примириться лишь съ объясненіемъ ея причинъ, даваемыхъ г. Кистяковскимъ {‘Историческая справка’ въ ‘Р. Богат.’ за мартъ 1913 г.}.
Г-жа Прибылева справедливо возражаетъ ему, что несогласіемъ во мнніяхъ нельзя объяснить такой единодушной вражды, тмъ боле, что, по словамъ самого же г. Кистяковскаго, травля началась раньше, чмъ ‘Вольное Слово’ успло проявить себя на почв борьбы съ терроромъ или защиты конституціи. Должна была существовать другая причина, говорить г-жа Прибылева и ищетъ ее въ сохранившихся въ ея воспоминаніи данныхъ о томъ, что, по сообщеніямъ Клточникова, еще въ 1880 году министерство внутреннихъ длъ, при помощи Ш отдленія, выработало проектъ основанія въ Женев газеты конституціоннаго направленія для борьбы съ революціонерами, а поздне, но въ томъ же 1880 году, отъ того же Клточникова стало извстно, что газета эта будетъ называться ‘Вольное Слово’, и что лицо, посланное для изданія газеты, уже ведетъ въ Женев переговоры съ Драгомановымъ. Тотчасъ же посл этого второго сообщенія ‘Исполнительнымъ Комитетомъ’ было отправлено Драгоманову письмо съ предупрежденіемъ о томъ, кмъ и для чего основывается газета, но Драгомановъ не придалъ извщенію никакой цны. Такое же извщеніе было одновременно послано и Лаврову. Г-жа Прибылева предполагаетъ, что этотъ планъ, почему-то не осуществившійся въ 1880 т., былъ приведенъ въ исполненіе въ 1881 г. изданіемъ ‘Вольнаго Слова’. ‘Такимъ образомъ, говоритъ въ заключеніе г-жа Прибылева, ‘сообщенія Клточникова и оповщеніе о нихъ, исходившія отъ комитета, служили первоисточникомъ тхъ взглядовъ на ‘Вольное Слово’, которые установились въ эмигрантской сред еще ране, чмъ газета стала выходить въ свтъ’.
Само по себ зарожденіе такого плана будущаго органа- въ ндрахъ министерства внутреннихъ длъ ничуть не кажется мн боле невроятнымъ, чмъ цлая масса другихъ, накопившихся вокругъ ‘Вольнаго Слова’, фактовъ и предположеній, въ особенности если допустить, что забытое г-жей Прибылевой имя лица, ведшаго переговоры въ 1880 г., было не Мальшинскій, а какое-нибудь другое {Объ этомъ см. замтку В. Я. Богучарскаго въ апрльской книжк ‘Современника’ за текущій годъ. ‘По поводу одной исторической справки’. Ред.}.
Но я знаю наврное, что свднія ‘комитета’ о полицейскомъ происхожденіи ‘Вольнаго Слова’ не проникали въ среду эмигрантовъ ни черезъ Лаврова, ни инымъ какимъ-либо путемъ.
О Мальшинскомъ, но только о немъ, о его прошломъ, безъ всякаго указанія на происхожденіе ‘Вольнаго Слова’, мы,— чернопередльцы,— дйствительно, получили извстіе изъ народовольческаго источника. Въ конц 1881 или въ начал 82 года, товарищъ, ухавшій въ Россію и тамъ присоединившійся къ ‘Народной Вол’, написалъ намъ, что, по имющимся у партіи свдніямъ, Мальшинскій служилъ въ Б отдленіи и что объ этомъ слдуетъ сообщить Драгоманову. Товарищъ сдлалъ это съ вдома своихъ новыхъ товарищей, но не по порученію ‘Исполнительнаго Комитета’,— а по собственной иниціатив, изъ доброжелательства къ Драгоманову. Я сообщила это извстіе Драгоманову, и онъ, безъ малйшаго удивленія, совершенно спокойно, отвтилъ мн, что давно знаетъ, что Мальшинскій, дйствительно, служилъ (или ‘работалъ’… не помню, какъ онъ выразился) въ архив III Отдленія, но ни жъ какому сыску не имлъ ни малйшаго отношенія.
Въ дальнйшемъ разговор Драгомановъ сказалъ мн, что,Вольное Слово’ не его органъ (какъ многіе думали) и не Мальпшискаго, а… я не помню, сказалъ ли Драгомановъ ‘земскаго союза’ или просто ‘земцевъ’, но нчто земское, во всякомъ случа, было упомянуто. Я и теперь живо помню мину Драги Панова, когда, въ отвтъ на мое замчаніе, что въ вышедшихъ номерахъ ‘Вольнаго Слова’ нтъ ничего или почти ничего о земств, онъ, чуть-чуть улыбаясь и пожавъ плечами, отвтилъ: ‘Да что же наше земство! Что съ него взять!’.
Изъ этого разговора я вывела то заключеніе, что безпокоиться насчетъ Мальшинскаго нтъ никакой надобности, такъ какъ Драгомановъ, очевидно, знаетъ, въ чемъ тутъ дло, и не безпокоится. Такое заключеніе вывела не только я, относившаяся къ Драгоманову съ большой симпатіей, но также и Дейчъ, бывшій съ нимъ въ ссор.
Никому, кром близкихъ товарищей, мы о Мальшинскомъ не разсказали, и свднія о немъ, напечатанныя поздне въ ‘Общемъ Дл’, шли не отъ насъ. Довріе не къ одной, только политической честности Драгоманова, но также къ его уму, практичности, наблюдательности, заставляло допускать, что Мальшинскій служилъ въ III Отдленіи съ цлями, чуждыми этому учрежденію, и остался честнымъ человкомъ. Въ тотъ моментъ мысль мирилась съ такимъ предположеніемъ легче, чмъ въ другое время. Свжо было еще впечатлніе спасительной миссіи Клточникова, я мы знали, какъ усиленно пытаются народовольцы найти ему замстителя. Въ это именно время чуть не ежедневно заходилъ ко мн, жившій тогда въ Женев, Владиміръ Дегаевъ. Къ его-то миссіи я относилась самымъ отрицательнымъ образомъ, и мы съ Дейчемъ употребляли вс силы, чтобы уговорить ‘Володю’ порвать съ Судейкинымъ и остаться за границей {О ‘Волод’ Дегаев см. ст. г. Дейча ‘Эпизодъ изъ русской провокаціи’ въ NoNo 116 и 117 газеты ‘Лучъ’ за текущій годъ. Ред.}. Правда, Клточниковы спускались въ преисподнюю, чтобы спасать товарищей. Такой цли не могло быть у Мальшинскаго, но и архивъ мсто мене глубокое.
Чмъ же объясняется единодушная ‘травля’, поднятая эмиграціей противъ едва появившагося ‘Вольнаго Слова’, о которой говоритъ г. Кистяковскій?
Ея просто не было. Г. Кистяковскій самъ себя обманулъ, знакомясь съ занимавшимъ его вопросомъ но безпорядочной куч печатнаго матеріала, половину котораго серьезная часть эмиграціи почти не читала даже тогда, когда онъ появлялся. Г. Кистяковскому кажется, что этотъ матеріалъ, собранный имъ съ цлью выясненія, ‘ошибокъ’ г. Богучарскато, интересенъ и самъ по себ, ‘такъ какъ представляетъ чрезвычайно интересную страницу изъ исторіи борьбы представителей крайнихъ революціонныхъ направленій и партій {Курсивъ мой.} съ чистыми конституціоналистами.
Г. Кистяковскій знаетъ, что газета ‘Общее Дло’, которую онъ цитируетъ, ставила своей главной задачей борьбу за политическую свободу, но онъ совершенно не знаетъ положенія этой газеты среди эмиграціи. Начала она выходить въ 1877 году, когда никто въ эмиграціи о политической свобод еще не думалъ. Стало ‘Общее Дло’ въ сторонк, да такъ и осталось. Никто на него не сердился, викто не считалъ зазорнымъ помстить въ немъ то или другое заявленіе, разъ это было нужно, а своего органа не было но въ общемъ ни сторонниковъ, ни противниковъ въ революціонной эмиграціи у него не имлось. Его, негласнаго редактора, жившаго на юг Франціи, доктора Блоголоваго — никто не зналъ. Поведеденіе ‘Общаго Дла’ по отношенію къ ‘В. C.’ всего легче было бы объяснить при помощи ‘Исторической справки’ г-жи Прибылевой, если бы и эта. ‘справка’ отвчала дйствительности. Почему, (въ самомъ дл, всегда скромное, осторожное ‘Общее Дло’ вдругъ въ первомъ же No, вышедшемъ посл появленія ‘Вольнаго Слова’, задаетъ новому органу ехидный вопросъ: какъ относится онъ къ графу Игнатьеву? И затмъ настойчиво внушаетъ своимъ читателямъ ту мысль, что ‘В. C.’ является органомъ министра внутреннихъ длъ Игнатьева. Но если допустить, что планъ изданія конституціоннаго журнала въ Женев былъ выработанъ въ министерств внутреннихъ длъ еще въ 1880 году, при Лорисъ-Меликов, то объясненіе само собой напрашивается. осенью 1881 года опальный сановникъ жилъ за границей, и, естественно, съ перваго же взгляда на новый журналъ долженъ былъ узнать въ немъ осуществленіе выработаннаго при его министерств плана и приписать это осуществленіе своему врагу и преемнику графу Игнатьеву. А докторъ Блоголовый лечилъ Лорисъ-Меликова и находился съ нимъ въ пріятельскихъ отношеніяхъ. Какъ бы тамъ ни было, но выступленіе ‘О. Д.’ нельзя ни въ какомъ случа поставить за счетъ революціоннымъ направленіямъ и партіямъ, ибо он просто-таки пропустили эти выступленія мимо ушей.
Свои подозрнія ‘Общее Дло’ — по вншности, по крайней мр — выводило изъ анализа содержанія ‘Вольнаго Слова’, изъ его рзкаго отношенія къ павшему Лорисъ-Меликову и снисходите ль наго къ находящемуся у власти Игнатьеву. Если бы мы знали, откуда черпаетъ ‘Общее Дло’ свои разсужденія, мы ими, вроятно, заинтересовались бы, а такъ казалось, что — хорошіе, конечно, люди Христофоровъ и Зайцевъ (гласные редактора журнала), но откуда имъ знать, когда какого министра и какими словами обругать слдуетъ? За Лорисъ-Меликова мы не обижались и въ придворную политику не вникали.
Приблизительно такимъ образомъ отнеслось къ походу ‘Общаго Дла’ и основное гнздо ‘миграціи, какъ таковой: труппа старожиловъ, поселившихся въ Швейцаріи съ 60-хъ годахъ, Жуковскій, Эльсницъ, Жемановъ, около которыхъ ютились и другіе безпріютные эмигранты. Въ рукахъ этой группы было эмигрантское общество съ его кассой, они же улаживали отношенія эмигрантовъ съ женевскими властями. По своимъ воззрніямъ старожилы были анархистами того времени, когда съ представленіемъ объ анархіи не было еще связано ни бомбъ, ни выстрловъ, ни даже вообще какой-нибудь опредленной тактики.
Вообще, въ первое время ‘Вольное Слово’ казалось неинтереснымъ, но и только, его враждебность къ террору не замчалась. Часто цитированныя потомъ строки изъ статьи Мальшинскаго въ No 8 относительно уголовнаго характера взрыва полотна жел. дор. подъ Москвой и кордегардіи Зимняго дворца не сразу обратили на себя-вниманіе.
Никто изъ представителей революціонныхъ направленій и партій не отозвался ўа подозрніе, высказанное ‘Общимъ Дломъ’, но заговорилъ Алисовъ.
Повторивъ въ боле категорической и хлесткой форм обвиненіе, высказанное ‘Общимъ Дломъ’, и прибавивъ кое-что отъ -себя, Алисовъ пишетъ въ заключеніе фразу, удостоенную въ цитат г. Кистяковскаго курсива: ‘Въ нсколько минутъ террористы сдлали то, что не могли бы сдлать во сто лтъ наши пресмыкающіеся смиренные либералы’.
На основаніи этой фразы, да одного нелпаго мннія Зайцева, г. Кистяковскій ршается на такое философско-историческое обобщеніе: ‘Но бываютъ историческіе моменты, когда именно такіе (какъ Алисовъ и Зайцевъ) люди, а иногда даже просто маніаки и психопаты, становятся во глав политическихъ движеній и создаютъ общественное мнніе. Приблизительно такой моментъ и переживали. въ то время русская политическая эмиграція’.
Вотъ до чего доводитъ желаніе написалъ страницу изъ исторіи эмиграціи, е|е зная о ней ровно ничего, кром груды макулатуры за одинъ годъ и по одному вопросу. Хочетъ человкъ характеризовать, на основаніи собраннаго имъ матеріала, борьбу представителей крайнихъ партій и направленій противъ конституціоналистовъ, а какъ на зло, въ огромномъ большинств случаевъ авторами самыхъ ‘интересныхъ’ цитатъ являются все люди ни партій, ни направленій не представлявшіе, а въ иныхъ случаяхъ и ровно ничего не представлявшіе. Взять хоть бы Алисова. Жилъ онъ себ въ прекрасной вилл на берегу Средиземнаго моря, ни одного революціонера, кажется, никогда въ глаза не видалъ, но имлъ одну манію — писать брошюры. Сотни онъ ихъ написалъ за восьмидесятые годы. Въ литературную критику рдко пускался, больше писалъ о министрахъ, а самой любимой его темой былъ одинъ физическій недостатокъ Побдоносцева. Человкъ онъ, должно быть, добрый, и наши голодные наборщики радовались это заказамъ, такъ какъ платилъ онъ хорошо, но распространять его произведеній и они не ршались. Никто ихъ не продавалъ, не читалъ, и не было, мн кажется, ни одного эмигранта, который не обидлся бы, если бы его сравнить съ Алисовымъ, какъ писателемъ, а г. Кистяквскій взялъ да и поставилъ его ‘во глав’. Такъ пишется исторія!..
За Алисовымъ у г. Кистяковскаго слдуетъ Черкезовъ. Объ его брошюр, какъ одномъ изъ проявленій борьбы партій и направленій съ чистыми конституціоналистами, можно, я думаю, не говорить. Самъ г. Кистяковскій сообщаетъ намъ, что вдова М. П. Драгоманова писала ему, что эта брошюра весьма скоро посл появленія была изъята изъ продажи и уничтоженіа. Г. Кистяковскш думаетъ, правда, что эмигранты обманули Драгоманова, такъ какъ брошюру ‘и теперь легко пріобрсти за одну или дв марки’. Но припомнивъ, какъ не легко и не дешево пріобртаются т изданія, которыхъ лтъ тридцать тому назадъ никто не угіичтожалъ, а вс читали, г. Кистяковскій быть можетъ понялъ бы, что самая легкость пріобртенія брошюры Черкезова доказываетъ, что въ свое время она была ‘уничтожена’ тмъ единственнымъ способомъ, какимъ это было удобно. Разумется, ее не сжигали, а просто свалили въ какомъ-нибудь углу, гд лтъ черезъ двадцать ее и открылъ какой-нибудь предпріимчивый (господинъ и пустилъ въ продажу въ качеств стараго курьеза.
За цитатами изъ брошюры Черкезова г. Кистяковскій перепечатываетъ. цлую статью изъ газеты ‘Правда’, въ виду ея ‘чрезвычайно интереснаго и характернаго содержанія’. Къ картин ‘борьбы съ чистыми конституціоналистами’ статья прибавляетъ драгоцнныя черты. Она направлена противъ ‘Вольнаго Слова’. Его вліяніе пагубно, молъ, потому, что народное представительство, даже самое жалкое, вырветъ почву у соціальной революціи, обезпечитъ государству вншнее могущество и внутреннее преуспяніе, примиритъ буржуазно-либеральные слои общества съ существующимъ соціальнымъ строемъ и отсрочитъ на неопредленное время назрвающую соціальную революцію. Потому-то конституціонализмъ долженъ быть признанъ ядомъ, для нашей интеллигентной молодежи, а его проповдники — удами.
Можетъ показаться, что ‘Правда’ своеобразнымъ образомъ конституцію проповдуетъ.
Эмигранты не сразу догадались о провокаторскомъ характер. ‘Правды’, но что это изданіе нелпое, странное, чуждое какому-бы то ни было направленію въ Россіи — это почуяли съ первыхъ же номеровъ {‘Правда’ была несомннно провокаторскимъ органомъ, но, какъ теперь это выясняется, издавалась она, тмъ не мене, не Судейкинымъ и не другими офиціальными героями сыска, а иными господами, ‘умиротворявшими’ тогда Россію. То былъ органъ праваго крыла ‘Св. Дружины’, ведшаго борьбу не только съ революціонерами, но и съ крыломъ лвымъ собственной организаціи. Нкоторыя данныя, объ этомъ см. въ очень любопытной стать г. Hez’а ‘Правда о ‘Правд’, напечатанной въ No 141 ‘Рус. Молвы’ за текущій годъ. Ред.}. Вдь въ то время поле революціоннаго движенія было такъ невелико, что каждый, пробывшій два-три года въ той или другой нелегальной организаціи, звалъ его вдоль и поперекъ.
Г. Кистяковскій выслушалъ два компетентныхъ и независимыхъ одно отъ другого показаній: Лаврова въ книг г. Богучарскаго {‘Изъ исторіи политической борьбы’, стр. 344.} и Драгоманова, которыя приводитъ самъ {‘Страницы прошлаго’, стр. 37—38.}, о томъ, что ‘Правда’ никакого вліянія не имла, по г. Кистяковскій все-таки думаетъ, что она оказывала нкоторое время вліяніе на общественное [мнніе русской политической эмиграціи. Заключаетъ онъ это изъ того, что въ ней сотрудничали такіе революціонеры, какъ Сидорацкій, Григорьевъ и Черкезовъ. Говорить о вліяніи такихъ юродствующихъ эксцентриковъ, какъ Оидорацкій и Григорьевъ, можно лишь съ тмъ же основаніемъ, какъ и о главенств Алисова. Другое дло Черкезовъ. Вліяніе не имлъ и онъ, но его вс знали въ эмиграціи и относились къ нему дружелюбно. Мн кажется, что на немъ разочарованіе въ Драгоімашов отозвалось сильне, чмъ на комъ бы то ни было.
Когда лтомъ 1878 года я пріхалъ въ Женеву, Драгомановъ стоялъ въ центр эмиграціи. Къ нему первому вели каждаго вновь пріхавшаго, у него по воскресеньямъ собиралась чуть не вся эмигрантская колонія {Г. Кистяковскому она представляется, повидивому, гораздо многочисленне, чмъ была на самомъ дл. Онъ думаетъ, что подъ протестомъ противъ ‘Правды’ подписались ‘наиболе видные представители русской эмиграціи’. (‘P. М.’ No 11, 1912 г., стр. 64). На самомъ дл, протестъ противъ ‘Правды’ былъ выработанъ на общеэмигрантскомъ собраніи, и подписались подъ нимъ вс присутствовавшіе 26 человкъ, видные и невидные.}, онъ принималъ дятельное участіе во всемъ, касавшемся эмиграціи. Его крайній ‘федерализмъ съ автономіей земскихъ единицъ, наганная въ общины’, казался близкимъ къ анархіи. Анархистъ Черкезовъ, дававшій уроки дочери Драгоманова, былъ завсегдатаемъ въ его дом, своимъ человкомъ въ его семь, и относился къ нему съ величайшей преданностью и уваженіемъ, не сомнваясь въ его анархизм. Въ его позднйшемъ отношеніи къ Драгоманову сказалась, повидимому, кром прямолинейности и кавказской горячности, еще и оскорбленная преданность. Посл неудачи съ опубликованіемъ брошюры, онъ сунулся, очертя голову, въ нелпую ‘Правду’, потомъ исчезъ куда-то, кажется, за Кавказъ здилъ.
Длинной цитатой изъ ‘Правды’ кончается часть страницы изъ исторіи, борьбы съ конституціоналистами, на которой г. Кистяковскій, вмсто представителей революціонныхъ партій и направленій, цитируетъ авторовъ, либо никого не представлявшихъ, либо представлявшихъ нчто совершенно отличное.
У него остается еще два документа, дйствительно принадлежащихъ представителямъ двухъ направленій: наше ‘Открытое письмо Драгоманову’, вышедшее въ ма 1882 года, и библіографическая замтка въ ‘Календар Народной Воли’, появившаяся на годъ -поздне.
Самъ г. Кистяковскій признаетъ, что враждебнаго отношенія къ институціонализму ‘Вольнаго Слова’ въ Календар не замчается. Вся несомннная враждебность отзыва вызвана борьбой этого органа съ ‘соціально-революціонной партіей’ и, главнымъ, образомъ, характеромъ этой борьбы. ‘Не довольствуясь, говоритъ авторъ (повидимому, самъ Тихомировъ), критикой ея дятельности, ‘Вольное Слово’ нердко старается ронять репутацію соціально-революціонной партіи совершенно несправедливыми и голословными обвиненіями’.
‘Голословными и совершенно несправедливыми обвиненіями’ было вызвано и наше ‘Открытое письмо г. Драгоманову’. Г. Кистяковскій говоритъ, что оно было подписано ‘вождями чернопередльцевъ, самою сплоченной и въ извстномъ смысл самою вліятельною труппою среди тогдашней русской политической эмиграціи’, въ другомъ мст своей статьи онъ сообщаетъ, что ‘письмо это направлено больше противъ Драгоманова, какъ федералиста-украинца и противника централистическихъ революціонныхъ партій, чмъ противъ него, какъ ближайшаго сотрудника, а позже редактора ‘Вольнаго Слова’. Но изъ всхъ перечисленныхъ г. Кистяковскимъ печатныхъ проявленій борьбы съ чистыми конституціоналистами наше письмо оказалось единственнымъ ‘документомъ’, изъ котораго онъ не привелъ ни строчки. Въ виду такого упущенія со стороны г. Кистяковскаго, я приведу здсь все существенное изъ нашего письма сама. Въ этомъ письм нами были формулированы Драгоманову вопросы по пунктамъ, которые буквально гласили слдующее {Вопросы эти были вызваны статьею въ No 34 ‘Вольнаго Слова’, называющейся ‘Обаятельность энергіи’. Ред.}: ‘Мы уврены,
что, указывая на ‘сравнительно большой процентъ предателей во всхъ русскихъ политическихъ процессахъ послдняго времени’ (курсивъ здсь и дале подлинника), вы, единственно по недостатку мста, не объяснили, съ какой именно эпохой и какимъ именно движеніемъ сравниваете вы современное русское движеніе, теперь мы надемся, что вы выскажетесь обстоятельне.
что вы не откажетесь назвать т, дйствующіе въ Россіи, революціонные кружки, которые сдлались извстны вамъ ‘мелочной грызней, интригами, взаимными обманами и клеветами’.
что вы укажете на извстные вамъ случаи ‘истребленія и (умышленнаго запрятыванія публикацій, изданныхъ не нашими’.
что для большей ‘поучительности’ вы не откажетесь объяснить, на чемъ основываете вы вашу увренность въ томъ, что ‘Гольденбергъ по принципу въ качеств соціалиста-народника’ убивалъ ‘политиковъ-терірористовъ’ откровеніями передъ Лорисъ-Меликовымъ’.
что вы не оставите своихъ читателей въ неизвстности относительно того, въ какихъ именно ‘кругахъ’ видите вы ‘признаки своего рода придворныхъ нравовъ’ и какимъ образомъ узнали вы о существованіи этихъ нравовъ.
что вы потрудитесь назвать тхъ изъ ‘вчерашнихъ федералистовъ и анархистовъ’, которые обратили на себя ваше вниманіе своимъ безмолвіемъ и поддакиваніемъ централистической государственности’ Исполнительнаго комитета, ‘стремленіемъ помазаться его славою и т. д.’.
Вамъ извстно, милостивый государь, при какихъ условіяхъ живутъ и дйствуютъ соціалисты-революціонеры въ нашемъ отечеств… Вы знаете, что нападки и обвиненія сыплются на нашихъ товарищей со всхъ сторонъ, и не пожелаете присоединиться къ хору тхъ, которые посылаютъ имъ упреки, не заботясь объ ихъ основательности.
Мы уврены, поэтому, что вы удостоите насъ отвтомъ, на поставленные нами вопросы….
Съ своей стороны мы употребимъ вс усилія для выясненія истиннаго значенія приводимыхъ ваши примровъ {Календарь ‘Народной Воли’, стр. 174—175.}.
Это ‘открытое письмо’ Драгоманову было подписано Аксельродомъ, Бохановскимъ, Дейчемъ, Плехановымъ и мною.
Отвта ‘о стороны Драгоманова не послдовало.
Теперь пусть скажетъ г. Кистяковскій,— есть ли въ этомъ ‘документ’ хоть гранъ вражды къ Драгоманову за его ‘конституціонализмъ’?.. Такъ пишетъ г. Кистяковскій свое изслдованіе…
Содержаніе дальнйшихъ выходокъ ‘Вольнаго Слова’ по адресу соціалистовъ отерлось изъ моей памяти, по я живо помню, что он были.
Одну изъ нихъ напомнилъ мн г. Кистяковскій, перепечатавъ въ ‘Страницахъ прошлаго’ часть статьи изъ 41 номера ‘Вольнаго Слова’, начинающуюся ‘циркуляромъ’ Судейкина объ ‘активномъ воздйствіи на революціонную среду’. Приведемъ пункты этого ‘циркуляра’.
1) Возбуждать помощью особыхъ активныхъ агентовъ ссоры и распри между различными революціонными группами.
2) Распространять ложные слухи, удручающіе и терроризирующіе революціонную среду.
3) Передавать черезъ тхъ же агентовъ, а иногда помощью приглашенія въ полицію или кратковременныхъ арестовъ, обвиненія наиболе опасныхъ революціонеровъ въ шпіонств…’
Затмъ въ стать говорится, что Судейкинъ, ‘выдавая себя за чернопередльца’, собирается издавать ‘Черный Передлъ’ и уже началъ печатать поддлку No 10 ‘Народной Воли’. А потомъ, вслдъ за приглашеніемъ къ джентльменству, могущему парализовать козни Судейкина, говорится: ‘чтобы ваши ‘лова были боле понятны малопосвященнымъ, мы намекнемъ на нкоторыя подробности. Намъ извстны примры не только заподозрванія, но даже убійства заподозрѣ,нныхъ по весьма недостаточнымъ основаніямъ’. (Курсивъ мой).
Извстіе было бы ‘удручающимъ’, но, жъ счастью, всмъ извстно, что съ начала 1881 года по іюнь 1882 г., когда вышелъ No 41 ‘Вольнаго Слова’, за исключеніемъ Ирейма въ Петербург, ни одинъ шпіонъ или предатель убитъ не былъ. Не до нихъ было въ ту пору Исполнительному Комитету.
Мн кажется подозрительнымъ и самый ‘циркуляръ’. Я не уврена, что онъ предназначался для руководства чинамъ полиціи, а не для чтенія революціонерамъ. Судейкинъ, разумется, и на революціонеровъ клеветалъ, и слухи распускалъ по мр силъ и возможности. Онъ, вроятно, обсуждалъ все это со своими ближайшими помощниками, но зачмъ тутъ циркуляръ? Все это такія вещи, которыя требуютъ особыхъ пріемовъ, индивидуальной отдлки въ каждомъ отдльномъ случа, едва ли Судейкинъ была, слишкомъ высокаго мннія о полицейскихъ умахъ, кром своего собственнаго. А съ другой стороны, онъ давно уже пріискивалъ себ Дегаева, щедро разсыпая приглашенія въ сотрудники, и хватался то за того, то за другого, пока не напалъ на настоящаго. Ловко распространенный въ революціонной сред ‘циркуляръ’, свидтельствующій устами самого Судейкина о его намреніи ‘выдавать опасныхъ революціонеровъ за шпіоновъ’, смогъ послужить хорошимъ прикрытіемъ дйствительному предателю. Вспомнимъ, сколько пользы извлекъ Азефъ изъ этой идеи.
Что ‘циркуляръ’ попалъ на страницы ‘Вольнаго Слова’ по желанію самого Судейкина — это, разумется, только мое предположеніе {Принадлежность этого ‘циркуляра’ Судейкину отрицается и г. Hez’oмъ въ вышеупомянутой стать въ ‘Рус. Молв’. Авторъ статьи приводитъ соображенія, на основаніи которыхъ полагаетъ, что ‘циркуляръ’ этотъ былъ сочиненъ самимъ редакторомъ ‘Вольнаго Слова’ Мальшинскимъ. Ред.}, но, что кто-то, и по всему вроятію именно Судейкинъ, ‘запускалъ лапу’ не въ одн только ‘революціонныя организаціи въ Россіи’, а также и въ конституціонный органъ ‘В. C.’ въ Женев, это для меня несомннно. Непонятно только, какими способами! ухитрялся онъ это длать. Мальшинскаго, кто бы онъ ни былъ, для этого мало. Какъ бы сильно ни доврялъ Драгомановъ его порядочности, онъ не могъ считать его, маленькаго литератора, живущаго въ Женев, лицомъ, достаточно освдомленнымъ въ полицейскихъ тайнахъ. Свднія должны были приходить изъ Петербурга, и притомъ отъ лица или лицъ, которыхъ — при полнйшемъ довріи къ нимъ — Драгомановъ считалъ стоящими въ такомъ положеніи, при которомъ полиція не можетъ ихъ обманывать,
Вспоминается мн такой случай. Это было, кажется, осенью 82 года. Отношенія съ Драгомановымъ настолько испортились, что при встрчахъ на улиц, мы едва кланялись, а чаще старались не замчать другъ друга. Но разъ Драгомановъ неожиданно остановилъ меня на улиц и сообщилъ мн только что полученное имъ очень непріятное для насъ извстіе объ одномъ будто бы факт. Успокоила себя я тмъ, что, съ одной стороны, извстіе было совершенно невроятное, а съ другой — я вообще изврилась въ правдивости Драгомановскихъ извстій изъ міра революціонеровъ. Поэтому, ни минуты не колеблясь, я сказала Драгоманову, что извстіе ложно, что его обманываютъ. Онъ заявилъ, что вполн увренъ въ правдивости своего корреспондента.— Тогда вашего корреспондента кто-то обманываетъ,— сказала я, и на этомъ разговоръ оборвался.
Поговоривши съ Дейчемъ, мы нашли, что этого мало, что надо бы попытаться узнать, источникъ извстія, или хоть убдитъ Драгоманова потребовать отъ своего корреспондента какихъ-нибудь доказательствъ врности сообщеннаго извстія. Я письмомъ попросила Драгоманова прійти въ кафе. Онъ пришелъ, указать, источникъ сообщеннаго извстія отказался, но общалъ списаться со обоимъ корреспондентомъ и сообщить его отвтъ. Проходили мсяцъ за мсяцемъ,— отвта не было. Такъ какъ Драгомановъ, своего извстія не распространялъ, то я и не тревожила его вопросами. Затмъ мы сочли окончательно извстіе ложнымъ.
Прошло 2 или 3 года. Давно прекратилось ‘В. С.’. Уже но было въ живыхъ я Судейкина. Вазъ я была у кого-то изъ русскихъ въ одномъ пансіон, гд нсколько номеровъ было занято соотечественниками, сплошь легальными, пріхавшими на короткое время. Въ номеръ, гд я была, зашла изъ другого номера одна знакомая и увела меня къ себ, сообщивъ, что у нея сидятъ гость, который разсказываетъ любопытныя вещи. По ея приглашенію гость (хорошо одтый молодой человкъ лтъ подъ 30) возобновилъ свой разсказъ объ интересномъ урок, который ему попался.
Шувалову {Можетъ быть, я потому только вспомнила имя Шувалова, что оно много разъ упоминается въ книгахъ Богучарскаго и Кистяковскаго.
И заинтересовало меня въ разсказ гостя не столько оно, сколько роль Судейкина. Во всякомъ случа это было имя, производящее впечатлніе, аналогичное съ именемъ Шувалова, такъ же знатное, придворное, историческое, общественное. (Какъ увидитъ читатель дальше, это Рылъ именно гр. Шуваловъ. Ред.).}, по случаю закрытія ‘охраны’, посл этого закрытія было приказано ‘заболть’. Онъ не показывался въ свт, поселился за городомъ и взялся за изученіе не то химіи, не то физики, о въ учителя къ нему попалъ по рекомендаціи своего профессора разсказчикъ. Первое время его ученикъ дйствительно занимался, а, познакомившись ближе, сталъ проводить все больше и больше времени въ разговорахъ. Онъ передавалъ что-то изъ этихъ разговоровъ о тотъ, какъ охрана хотла добиться конституціи,— и о ничего поразительнаго въ его передач должно быть не было, такъ какъ никакихъ подробностей! у меня не осталось въ памяти, или ихъ вытснилъ слдующій эпизодъ, заинтересовавшій меня сильнйшимъ образомъ и запомнившійся мн во всхъ подробностяхъ. Разъ во время урока было получено письмо. Ученикъ тутъ же прочелъ его и заговорилъ по его поводу. Письмо отъ Драгоманова, проситъ доказательствъ, а сами посудите, какія тутъ могутъ быть доказательства. Я встртился на одномъ обд съ Судейкинымъ, онъ, по обыкновенію, принялся разсказывать эпизоды изъ своей практики. Кое-что изъ его разсказовъ я написалъ Драгоманову, а онъ разсказалъ эмигрантамъ. Т теперь требуютъ съ него доказательствъ, а онъ съ меня.
Я постаралась выяснить время полученія письма, оно совпадало съ нашимъ послднимъ разговоромъ съ Драгамановымъ. Но ничего дальше выяснить не удалось. Сообщалъ ли Шуваловъ Драгомаыову, откуда получаетъ онъ свои свднія? Врилъ ли онъ самъ въ ихъ правдивость? Ничего этого мой собесдникъ не зналъ, но сказалъ, что, по его мннію, на подлость Шуваловъ не способенъ. Но роль Судейкина здсь ясна. Онъ ловко ввертывалъ дружинникамъ всякаго рода вымышленныя извстія и ‘документы’, которые могли повредить революціонерамъ. Судейкинъ зналъ или предполагалъ,— въ чемъ и не ошибался,— что его собесдникъ находится въ сношеніяхъ съ Драгамановымъ и можетъ сообщить послднему узнанныя имъ отъ Судейкина ‘новости’ изъ революціоннаго міра., а Драгомановъ ихъ напечатаетъ или передастъ эмигрантамъ. Такъ оно, видимо, въ случа, который, мн припоминается, и вышло…. {Молодой человкъ, съ которымъ бесдовала тогда В. И. Засуличъ, былъ, несомннно, покойный М. Ю. Гольдштейнъ. Онъ давалъ уроки химіи, именно гр. Шувалову. Объ этомъ факт, т. е. объ урокахъ химіи, которые давалъ Гольдштейнъ Шувалову, имется свдніе, и въ воспоминаніяхъ H. К. Михайловскаго, гд Гольдштейнъ обозначенъ буквою Г., а Шуваловъ полнымъ именемъ. (См. ‘Изъ воспоминаній о В. Н. Фигнеръ’. Полное собр. соч. H. К. Михайловскаго, т. X, стр. 53), о томъ же извстно, со словъ Гольдштейна, нсколькимъ старымъ петербургскимъ литераторамъ и понын (здравствующимъ. Кром того, В. Я. Богучарскимъ получено недавно отъ А. А. Фрейденберга письмо, въ которомъ говорится: ‘въ теченіе многихъ лтъ я былъ близко знакомъ съ химикомъ М. Ю. Гольдштейномъ. Со словъ покойнаго М. Ю. мн извстно, что онъ былъ приглашенъ къ гр. П. П. Шувалову въ качеств преподавателя химіи, которую тотъ намревался изучать, живя въ уединеніи на своей дач, если не ошибаюсь, на Каменномъ Остров. М. Ю. передавалъ мн тогда, что гр. Шуваловъ (безвыздно живетъ на этой дач, какъ опальный, что его какія-то сферы признали или хотли признать душевно больнымъ… М. Ю. здилъ ежедневно по вечерамъ къ опальному графу, устраивая ему химическую лабораторію и читая ему лекціи по химіи. По словамъ М. Ю., гр. Шуваловъ съ большимъ интересомъ и вниманіемъ относился къ этимъ занятіямъ, и хотя проявлялъ большую сдержанность въ разговорахъ, но время отъ времени, въ особенности, ближе познакомившись съ М. Ю., велъ съ нимъ бесды на политическія темы, при этомъ гр. Шуваловъ обнаруживалъ вполн ясный и здравый умъ, отличался въ своихъ сужденіяхъ большою вдумчивостью и тонкимъ пониманіемъ условій тогдашняго политическаго быта Россіи. Во время одной изъ такихъ бесдъ гр. Шуваловъ познакомилъ М. Ю. съ проектомъ составленной имъ конституціи. По просьб М. Ю., гр. Шуваловъ далъ ему списокъ съ этой конституціи’. (Дале идетъ указаніе, гд именно списокъ этотъ и теперь можетъ находиться). Такимъ образомъ въ воспоминаніяхъ В. И. Засуличъ рчь идетъ безъ всякаго сомннія о М. Ю. Гольдштейнъ и гр. П. П. Шувалов. Вообще близкое касательство Шувалова къ ‘Вол. Слову’ фактъ несомннный,— Судейкинъ могъ знать объ этомъ обстоятельств и стараться использовать его въ собственныхъ видахъ,— въ цляхъ борьбы съ дружинниками, и въ цляхъ внесенія смуты въ среду революціонеровъ. (Вдь, въ дйствительности, ‘Чернаго Передла’ онъ не печаталъ, 10-го No ‘Народной Воли’ не поддлывалъ, опубликованнаго въ ‘Вольномъ Слов’ будто бы ‘циркуляра’ не издавалъ, но пускать обо всемъ этомъ слухи, конечно, входило въ его расчеты). А тутъ еще Мальшинскій уврялъ Драгоманова, что онъ является будто бы довреннымъ лицомъ фактически несуществовавшаго ‘Земскаго Союза’!.. Какъ же было Драгоманову разобраться при такихъ условіяхъ, что правда и что нтъ, и какъ возможно сдлать это т. Кистяковскому, имющему, какъ это убдительно доказываетъ В. И. Засуличъ, столь фантастическія представленія о дл, о которомъ онъ вздумалъ писать, и не умющаго относиться сколько-нибудь критически къ литератур предмета?… Ред.}.
Вопросъ о происхожденіи ‘Вольнаго слова’ не ясенъ попрежнему, и самая разработанная изъ предложенныхъ гипотезъ — г. Богучарскаго — все-таки оставляетъ впечатлніе, будто что-то существенное въ этой исторіи еще неизвстно. Но если бы эта гипотеза превратилась въ историческую истину, вопросъ о томъ, какимъ путемъ проникали въ ‘Вольное Слово’ свднія о дйствовавшихъ въ Россіи революціонныхъ организаціяхъ, остался бы все-таки такимъ же таинственнымъ. По числу отведенныхъ имъ строкъ эти свднія занимали въ газет самое скромное мсто. Теперешнимъ читателямъ ‘Вольнаго Слова’ они совершенно незамтны. Но на отношеніе эмиграціи къ ‘Вольному Слову’ или, врне, къ Драгоманову ихъ вліяніе было ршающимъ. Если невдомыя лица, доставлявшія въ ‘Вольное Слово’ свднія, хотли ‘возбуждать ссоры’ между революціонными группами, или ихъ дискредитировать, то этого они не достигли, но если въ ихъ цли входило вырыть пропасть между Драгомановымъ и революціонерами и уничтожить то вліяніе, которое Драгомановъ пріобрлъ на значительную частъ эмиграціи, то этой цли — на время, по крайней мр — они достигли самымъ блистательнымъ образомъ.