Вокруг света в восемьдесят дней, Верн Жюль, Год: 1872 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 183 минут(ы)

Le Tour du monde en quatre-vingts jours, 1872

ВОКРУГЪ СВТА ВЪ ВОСЕМЬДЕСЯТЪ ДНЕЙ

РАЗКАЗЪ ЖЮЛЯ ВЕРНА.

I. Филеасъ Фоггъ и Паспарту сходятся другъ съ другомъ, первый въ качеств господина, второй въ качеств слуги.

Домъ подъ No 7 въ Савиль-Роу, Борлингтонъ-Гарденсъ, гд въ 1814 году умеръ Шериданъ, въ текущемъ 1872 году занятъ былъ Филеасомъ Фоггомъ, эсквайромъ, однимъ изъ самыхъ странныхъ и самыхъ выдающихся членовъ извстнаго лондонскаго клуба, называемаго Reform Club, хотя, повидимому, онъ поставилъ себ задачей не длать ничего такого что могло бы обратить на себя вниманіе.

Итакъ мсто одного изъ величайшихъ государственныхъ людей, которыми гордится Англія, занялъ Филеасъ Фоггъ, лицо загадочное, о которомъ не знали ничего инаго, только что онъ отличный человкъ и одинъ изъ самыхъ красивыхъ джентльменовъ высшаго англійскаго общества.

Говорили что онъ похожъ на Байрона, — головой, ибо и ноги у него были безукоризненныя, — но на Байрона безстрастнаго, охладвшаго, который могъ бы прожить тысячу лтъ и не состарться физически.

Несомннно Англичанинъ, Филеасъ Фоггъ можетъ-быть и не былъ лондонскимъ уроженцемъ. Его не видали никогда ни въ банк, ни на бирж и ни въ одной изъ конторъ Сити. Ни бассейны, ни доки Лондона не принимали никогда ни одного судна арматоромъ котораго былъ бы Филеасъ Фоггъ. Этотъ джентльменъ не участвовалъ ни въ какомъ административномъ комитет. Имя его никогда не раздавалось ни въ коллегіи адвокатовъ, ни въ Темпл, ни въ Линкольнсъ-Инн, ни въ Грейсъ-Инн. Никогда не произносилъ онъ рчей, ни въ Канцлерскомъ суд, ни въ суд Королевиной Скамьи, ни въ казначейств, ни въ верховномъ суд. Онъ не былъ ни промышленникъ, ни негоціантъ, ни купецъ, ни земледлецъ. Онъ не былъ членомъ ни одного изъ институтовъ, ни одного изъ обществъ, которыми кишитъ столица Англіи, начиная отъ общества Armonica, до энтомологическаго общества, основаннаго главнымъ образомъ съ цлію истребленія вредныхъ наскомыхъ.

Филеасъ Фоггъ былъ членомъ Реформъ-Клуба — вотъ и все.

Кто удивился бы что столь таинственный джентльменъ принадлежитъ къ членамъ этой почтенной ассоціаціи, тому отвчали бы что онъ вступилъ туда по рекомендаціи гг. братьевъ Барингъ, у которыхъ онъ имлъ открытый кредитъ. Это придавало ему особенное значеніе, такъ какъ чеки его уплачивались немедленно въ его текущій счетъ.

Былъ ли богатъ этотъ Филеасъ Фоггъ? Несомннно. Но какимъ образомъ онъ разбогатлъ, — этого не могли сказать люди самые свдущіе, и мистеръ Фоггъ былъ послдній къ которому можно было бы обратиться съ разспросами по этой части. Во всякомъ случа, онъ не былъ расточителенъ, хотя не былъ и скупъ, ибо повсюду гд недоставало поддержки на какое-нибудь дло полезное, благородное или великодушное, онъ доставлялъ ее молча, и даже, когда было возможно, скрывая свое имя.

Вообще трудно было найти джентльмена мене сообщительнаго. Онъ говорилъ сколько возможно меньше, и казался еще боле таинственнымъ по своей молчаливости. Тмъ не мене жизнь его была у всхъ на виду, но то что онъ длалъ было до такой степени математически однообразно, что воображенію и разгуляться было не надъ чмъ.

Путешествовалъ ли онъ? Весьма вроятно, ибо никто лучше его не зналъ карты земнаго шара. Не было такого отдаленнаго угла на земл о которомъ бы онъ не имлъ самаго точнаго понятія. Иногда въ нсколькихъ словахъ, краткихъ и ясныхъ, онъ поправлялъ безчисленные толки, ходившіе въ клуб о путешественникахъ заблудившихся или пропавшихъ безъ всти, онъ указывалъ на дйствительныя вроятности, и слова его нердко казались внушеніемъ какого-то предвиднія, того что называютъ ‘вторымъ зрніемъ’, такъ какъ событія подъ конецъ всегда ихъ оправдывали. То былъ человкъ который долженъ былъ путешествовать везд, по крайней мр въ воображеніи.

Несомннно было только одно что въ теченіе многихъ лтъ Филеасъ Фоггъ не вызжалъ изъ Лондона. Т кто имли честь знать его нсколько ближе свидтельствовали что никто и никогда не видалъ его въ иномъ мст, кром прямой дороги по которой онъ ежедневно проходилъ отъ своего жилища въ клубъ. Единственнымъ занятіемъ его было чтеніе газетъ и игра въ вистъ. Въ эту игру безмолвія, столь свойственную его натур, онъ часто выигрывалъ, но выигрышъ онъ не пряталъ къ себ въ карманъ, а включалъ въ бюджетъ раздаваемыхъ имъ пособій. Къ тому же надо замтить что очевидно мистеръ Фоггъ игралъ для того чтобъ играть, а не для того чтобы выигрывать, игра была для него сраженіемъ, борьбой противъ затрудненій, но борьбой безъ движенія, безъ перемны мста, безъ утомленія, и это также согласовалось съ его характеромъ.

Сколько извстно было, у Филеаса Фогга не было ни жены, ни дтей, — что можетъ случиться съ самыми честными людьми, ни друзей, ни родныхъ, — что конечно бываетъ гораздо рже. Филеасъ Фоггъ жилъ одинъ въ своемъ дом въ Савилль-Роу, куда никто не проникалъ. О его домашней жизни никогда не было рчи. Для прислуги у него былъ только одинъ человкъ. Завтракалъ и обдалъ онъ въ клуб, въ часы хронометрически опредленные, въ одной и той же зал, за однимъ и тмъ же столомъ, не угощая никого изъ своихъ товарищей, не приглашая никого посторонняго, онъ возвращался домой только затмъ чтобы лечь въ постель ровно въ полночь, и никогда не пользовался тми комфортабельными комнатами которыя его клубъ предоставляетъ въ распоряженіе своихъ членовъ. Изъ двадцати четырехъ часовъ онъ проводилъ десять у себя дома, гд спалъ или одвался. Если онъ прогуливался, то всегда одинаково, ровнымъ шагомъ, по входной зал или въ крутой галлере, надъ которою возвышается куполъ съ синими стеклами, поддерживаемый двадцатью колоннами изъ краснаго порфира. Когда онъ обдалъ или завтракалъ, клубъ доставлялъ ему вс свои роскошные припасы, подавали ему кушанья служители клуба, важныя лиця, одтыя въ черное платье и въ башмакахъ на мягкихъ подошвахъ, на особо назначенной фарфоровой посуд, въ хрустальныхъ сосудахъ клуба ему подавались его портвейнъ, хересъ, или кларетъ, приправленные различными пряностями, наконецъ ледъ клуба, привезенный за дорогую цну изъ американскихъ озеръ, поддерживалъ необходимую свжесть его питья.

Если жить при такой обстановк значитъ быть экцентричнымъ, то надо сознаться что экцентричность иметъ въ себ нчто хорошее!

Домъ въ Савилль-Роу, не отличаясь пышностію, казался чрезвычайно комфортабельнымъ. Къ тому же при неизмнныхъ привычкахъ его обитателя, услуга не представляла особой трудности. Тмъ не мене Филеасъ Фоггъ требовалъ отъ своего единственнаго служителя необыкновенной точности и аккуратности. Въ этотъ самый день, 2го октября, Филеасъ Фоггъ отпустилъ Джемса Форстера, такъ какъ малый этотъ провинился тмъ что принесъ ему воды для бритья въ 84R по Фаренгейту, вмсто 86R, и ожидалъ его преемника, который долженъ былъ явиться къ нему около половины двнадцатаго.

Филеасъ Фоггъ сидлъ въ своемъ кресл сдвинувъ ноги, какъ солдатъ на парад, упирая руками въ колна, вытянувъ все тло и смотря на стрлку стнныхъ часовъ, — снаряда весьма сложнаго, указывавшаго часы, минуты, секунды, дни, числа и годъ. Ровно въ половин двнадцатаго мистеръ Фоггъ долженъ былъ, по своей ежедневной привычк, выйти изъ дома и отправиться въ клубъ.

Въ эту минуту постучались въ дверь маленькаго салона, гд сидлъ Филеасъ Фоггъ.

На порог появился Джемсъ Форстеръ, уволенный служитель.

— Новый слуга, сказалъ онъ.

Показался человкъ лтъ тридцати и поклонился.

— Вы Французъ и имя ваше Джонъ? спросилъ Филеасъ Фоггъ.

— Жанъ, если вамъ угодно, сэръ, отвчалъ вновь пришедшій, — Жанъ Паспарту, — прозвище оставшееся за мною и оправдываемое мною естественною способностію выпутываться изо всякой бды. Я полагаю что я честный человкъ, сэръ, но долженъ вамъ сказать правду что я занимался различными ремеслами. Я былъ странствующимъ пвцомъ, потомъ состоялъ въ цирк, гд вольтижировалъ какъ Леотаръ и плясалъ на канат какъ Блонденъ, потомъ я сдлался учителемъ гимнастики, чтобы принести боле пользы моими дарованіями, и наконецъ былъ сержантомъ пожарныхъ въ Париж. Но вотъ пять лтъ какъ я оставилъ Францію, и желая насладиться семейною жизнію, служу камердинеромъ въ Англіи. Теперь же, не имя мста и услышавъ что мистеръ Филеасъ Фоггъ есть самый аккуратный человкъ и первый домосдъ въ Соединенномъ Королевств, я являюсь къ вамъ, сэръ, въ надежд жить у васъ спокойно и даже позабыть это прозвище Паспарту…

— Паспарту мн нравится, отвчалъ джентльменъ. — Вы мн рекомендованы. Я имю о васъ хорошія свднія. Условія мои вы знаете?

— Да, сэръ.

— Хорошо. Который часъ на вашихъ часахъ?

— 12го двадцать пять минутъ, отвчалъ Паспарту, вынимая изъ жилетнаго кармана огромные серебряные часы.

— Часы ваши отстаютъ, сказалъ мистеръ Фоггъ.

— Извините меня, сэръ, но это невозможно.

— Они отстаютъ на четыре минуты. Но это не бда — стоитъ замтить разницу. Итакъ съ этой минуты, съ середы 2го октября, съ 29й минуты 12го часа утра, вы находитесь у меня въ услуженіи.

Сказавъ это, Филеасъ Фоггъ взялъ свою шляпу лвою рукой, надлъ ее себ на голову, какъ автоматъ, и исчезъ, не сказавъ боле ни слова.

Паспарту услышалъ какъ дверь на улицу затворилась въ первый разъ, — то уходилъ его господинъ, потомъ во второй разъ, — то уходилъ его предшественникъ Джемсъ Форстеръ.

Паспарту остался одинъ въ своей комнат.

II. Паспарту убждается что онъ нашелъ наконецъ свой идеалъ.

‘Клянусь честью, сказалъ про себя Паспарту, еще нсколько озадаченный, я видалъ у мистрисъ Тюссо экземпляръ точь-въ-точь какъ мой новый господинъ’. Надо замтить что ‘экземпляры’ мистрисъ Тюссо не что иное какъ восковыя фигуры, тщательно посщаемыя въ Лондон, которыя сдланы такъ живо что только что не говорятъ.

Въ эти нсколько минутъ свиданія своего съ Филеасомъ Фоггомъ, Паспарту быстро, но внимательно разсмотрлъ своего будущаго господина. Послдній былъ человкъ лтъ сорока, съ прекраснымъ, благороднымъ лицомъ, великолпными зубами, росту высокаго, котораго отнюдъ не портила небольшая полнота, съ русыми волосами и бакенбардами, — лобъ у него былъ гладкій, безъ морщинъ на вискахъ, лицо скоре блдное нежели румяное. Онъ повидимому обладалъ въ высшей степени тмъ что физіономисты называютъ покоемъ въ дйствіи, и что составляетъ черту свойственную всмъ кто больше длаетъ дла нежели производитъ шума. Спокойный, флегматичный, съ свтлымъ взоромъ и неподвижными вками, онъ представлялъ собою совершеннйшій типъ тхъ хладнокровныхъ Англичанъ, довольно часто встрчающихся въ Соединенномъ Королевств, академическую осанку которыхъ такъ удивительно передала кисть ихъ соотечественницы Анджелики Кауфманъ. Наблюдаемый въ различныхъ фазахъ своей жизни, этотъ джентлеменъ напоминалъ собою существо отличающееся равновсіемъ всхъ своихъ способностей, словомъ, столь же совершенное какъ хронометръ Леруа или Эрнсгоу. И дйствительно Филеасъ Фоггъ былъ олицетворенная точность, что легко можно было угадать по выраженію его ногъ и рукъ, такъ какъ у человка, равно какъ и у животныхъ, члены суть выразительные органы страстей. Филеасъ Фоггъ былъ одинъ изъ тхъ математически точныхъ людей которые никогда не спшатъ, а между тмъ всегда готовы, разчетливы въ своихъ шагахъ и движеніяхъ. Онъ не длалъ ни одного лишняго шага, всегда избирая кратчайшій путь. Онъ ни одного взгляда не бросалъ въ потолокъ, не позволялъ себ ни одного лишняго жеста, никто никогда не видалъ его взволнованнымъ или смущеннымъ. Человкъ этотъ торопился меньше всхъ на свт, а между тмъ являлся всегда во-время. Тмъ не мене всякій пойметъ что онъ жилъ одинъ и такъ-сказать вн всякихъ соціальныхъ сношеній. Онъ зналъ что въ жизни пришлось бы испытать столкновенія, а такъ какъ столкновенія только задерживаютъ, то онъ и не сталкивался ни съ кмъ. Что касается до Жана, прозваннаго Паспарту, истаго Парижанина изъ Парижа, то въ т пять лтъ которыя онъ прожилъ въ Англіи, проживая въ Лондон и состоя въ должности лакея, онъ напрасно старался найти господина къ которому бы могъ привязаться. Паспарту, тридцати лтъ отъ роду, былъ отнюдъ не изъ тхъ Фронтеновъ или Маскарилей которые съ своими высокими плечами, поднятымъ кверху носомъ, самоувреннымъ видомъ и сухими глазами, не что иное какъ безстыдные негодяи. Нтъ. Паспарту былъ славный малый, съ пріятною физіономіей, нсколько рзко очерченными губами, добрый, услужливый. У него были голубые глаза, яркій цвтъ лица, при достаточной полнот послдняго, такъ что онъ самъ могъ видть скулы своихъ щекъ, широкая грудь, сложеніе крпкое, мускулы твердые, и геркулесовская сила, великолпно развитая упражненіями во времена молодости. Каштановые волосы его были нсколько всклокочены. Если древніе скульпторы умли на восьмнадцать ладовъ убирать волосы Минервы, то Паспарту зналъ только одинъ способъ ладить со своими: проведетъ по нимъ раза три гребенкой, и прическа готова. Сказать что откровенный характеръ этого малаго сойдется съ характеромъ Филеаса Фогга — значило бы поступить вопреки самой простой осторожности. Будетъ ли Паспарту такой въ совершенств аккуратный служитель какой нуженъ его господину, вотъ что можетъ быть видно только на дл. Посл довольно бродячей жизни въ молодости, какъ уже намъ извстно, онъ стремился теперь къ покою. Услышавъ похвалы англійской методичности и провербіальному хладнокровію англійскихъ джентлеменовъ, онъ похалъ искать счастья въ Англіи. Но до сихъ поръ судьба не очень-то баловала его. Онъ нигд не могъ основать себ прочнаго житья. Перебывалъ онъ уже въ десяти домахъ, гд находилъ причудливость, неровность характера, либо господа оказывались искателями приключеній, вели бродяжническую жизнь, что никакъ не входило въ планы Паспарту. Послдній господинъ его, юный лордъ Лонгсферри, членъ парламента, посл ночей проведенныхъ въ oysters-rooms въ Гай-Маркет, часто возвращался домой на плечахъ полисменовъ. Паспарту, прежде всего желавшій уважать своего господина, осмлился сдлать нсколько почтительныхъ замчаній, которыя приняты были въ дурную сторону, и онъ откланялся. Въ это время онъ услыхалъ что мистеръ Филеасъ Фоггъ эсквайръ ищетъ для себя служителя. Онъ навелъ справки объ этомъ джентльмен. Человкъ жизнь котораго была такая правильная, который никогда не ночевалъ вн дома, никогда не путешествовалъ, не отлучался никуда даже на день, вполн соотвтствовалъ его вкусу. Онъ явился къ нему и былъ взятъ въ должность при вышеизложенныхъ обстоятельствахъ. Паспарту — лишь только пробила половина двнадцатаго, — очутился одинъ въ дом въ Савилль-Роу. Не теряя времени онъ сталъ его осматривать, начиная съ чердака и кончая погребомъ. Домъ этотъ, чистый, прибранный, строгій, — пуританскій, отлично приспособленный для службы, понравился ему. Онъ произвелъ на него дйствіе раковины улитки, но раковины освщенной и отопленной газомъ, такъ какъ угле-водородъ удовлетворялъ всмъ потребностямъ свта и тепла. Паспарту не безъ труда отыскалъ во второмъ этаж отведенную ему комнату. Она оказалась для него пригодною. Электрическіе колокольчики и акустическія трубочки служили для сообщенія этой комнаты съ антресолями и первымъ этажемъ. На камин стояли электрическіе часы, сообщавшіеся съ часами въ спальн Филеаса Фогга, и оба снаряда били секунды въ одно и то же время. ‘Это хорошо, хорошо!’ сказалъ про себя Паспарту. Онъ замтилъ также въ своей комнат записку, прикрпленную надъ часами. То была программа ежедневной службы. Въ ней значились — начиная съ восьми часовъ утра, всегдашній часъ вставанья мистера Филеаса Фогга, до одиннадцати съ половиной часовъ, когда онъ отправлялся изъ дому завтракать въ клубъ — вс подробности службы: чай и завтракъ въ восемь часовъ двадцать три минуты, вода для бритья въ девять часовъ тридцать семь минутъ, прическа въ десять безъ двадцати минутъ, — все было записано, предусмотрно, распредлено. Паспарту съ радостью обдумывалъ эту программу и старался запечатлть различныя статьи ея въ своемъ ум. Касательно гардероба гослодина, надо сказать что онъ былъ очень хорошъ и превосходно сортированъ. Каждые панталоны, сюртукъ или жилетъ снабжены были нумеромъ, означеннымъ на списк, съ указаніемъ числа въ которое, смотря по времени года, платья эти должны поперемнно носиться. Такое же распредленіе и для обуви. Однимъ словомъ, домъ въ Савилль-Роу, который по всей вроятности былъ храмомъ безпорядка во времена знаменитаго, но разгульнаго Шеридана — снабженъ былъ покойною мебелъю, свидтельствовавшею о значительномъ довольств. Не было ни библіотеки, ни книгъ, потому что таковыя оказались бы совершенно безполезными, такъ какъ Реформъ-Клубъ представляетъ въ распоряженіе мистера Фогга дв библіотеки, одну по части литературы, другую по части юриспруденціи и политики. Въ спальн находился несгараемый сундукъ средней величины, устройство коего обезпечивало его и отъ пожара и отъ воровъ. Во всемъ дом не было никакого оружія, ни военныхъ, ни охотничьихъ снарядовъ. Все свидтельствовало о самыхъ миролюбивыхъ наклонностяхъ. Разглядвъ въ подробности все жилище, Паспарту потеръ себ руки, широкое лицо его осклабилось, и онъ радостно повторилъ: ‘Это по-моему, вотъ это мое дло! Мы отлично сойдемся, мистеръ Фоггъ и я! Онъ домосдъ и такой аккуратный! настоящая механика. Ну что же, я не прочь служить механик.’

III. Разговоръ который можетъ дорого стоить Филеасу Фоггу.

Филеасъ Фоггъ вышелъ изъ своего дома въ Савилль-Роу въ половин 12го, и поставивъ 1375 разъ свою правую ногу впереди лвой, и 1375 разъ свою лвую ногу впереди правой, прибылъ въ Реформъ-Клубъ, обширное зданіе въ Пель-Мелл, постройка котораго обошлась не мене трехъ милліоновъ.

Филеасъ Фоггъ отправился тотчасъ же въ столовую, девять оконъ которой выходили въ прекрасный садъ, съ деревьями уже позлащенными осенью. Тамъ онъ занялъ обычное мсто за столомъ, гд уже его ожидалъ завтракъ, состоящій изъ hors d’oeuvre, изъ вареной рыбы, приправленной reading souce перваго сорта, изъ пунцоваго ростбифа, пирога начиненнаго зеленью, изъ куска честера, и въ заключеніе изъ нсколькихъ чашекъ чаю, спеціально собираемаго по порученію клуба.

Въ сорокъ семь минутъ перваго, этотъ джентльменъ всталъ и направился въ большую залу, великолпную комнату, украшенную картинами въ богатыхъ рамахъ. Тамъ слуга подалъ ему неразрзанный Times, и Филеасъ Фоггъ принялся за трудное дло развертыванія этой газеты съ ловкостью, свидтельствовавшею о многолтней привычк къ такой операціи. Чтеніе этой газеты заняло Филеаса Фогга до трехъ четвертей четвертаго, а послдовавшее затмъ чтеніе Daily Telegraph до обда. Обдъ совершился при тхъ же условіяхъ какъ и завтракъ съ присоединеніемъ къ нему royal british souce.

Въ 8 часовъ безъ двадцати минутъ джентльменъ появился снова въ большой зал и погрузился в чтеніе Morning Chronicle.

Полчаса спустя стали появляться различные постители клуба и подходить къ камину, гд разведенъ былъ привтливый огонь. То были обычные партнеры мистера Филеаса Фогга и подобно ему страстные игроки въ вистъ: инженеръ Андру Стюартъ, банкиры Джонъ Сёлливанъ и Самюэль Фаллентинъ, пивоваръ Томасъ Фланаганъ, Готье Ральфъ, одинъ изъ администраторовъ Англійскаго Банка, лица богатыя и уважаемыя даже въ этомъ клуб, считающемъ въ числ своихъ членовъ различныя знаменитости промышленнаго и финансоваго міра.

— Скажите мн, Ральфъ, спросилъ Томасъ Фланаганъ, на чемъ остановилось дло о покраж?

— Должно думать, отвчалъ Андру Стюартъ, — что Банку придется проститься съ своими деньгами.

— Я такъ, напротивъ, надюсь, возразилъ Готье Ральфъ, — что мы захватимъ виновника покражи. Полицейскіе инспекторы, люди весьма ловкіе, отправились въ Америку и Европу, во вс порты и пристани, и этому господину трудно будетъ отъ нихъ ускользнуть.

— Значитъ, имются примты вора? спросилъ Андру Стюартъ

— Вопервыхъ, это не воръ, отвтилъ серіозно Готье Ральфъ.

— Какъ не воръ? Этотъ человкъ который укралъ банковыхъ билетовъ на 55 тысячъ фунтовъ (около 400.000 руб.)?

— Нтъ, сказалъ Ральфъ.

— Стало быть онъ промышленникъ? спросилъ Джонъ Сёлливанъ.

— Morning Chronicle утверждаетъ что онъ ‘джентльменъ’.

Послднія слова произнесъ Филеасъ Фоггъ, голова котораго была закрыта волнами бумаги, лежавшей около него. Вмст съ тмъ Филеасъ Фоггъ поклонился своимъ товарищамъ, которые отвтили ему тмъ же.

Дло о которомъ шла рчь и которое съ жаромъ обсуждали газеты Соединеннаго Королевства, произошло за три дня до этого 29го сентября. Связка банковыхъ билетовъ, составлявшая огромную сумму 55.000 фунтовъ, была захвачена съ полки главнаго кассира Англійскаго Банка. Въ отвтъ тмъ кто удивлялся что такое похищеніе могло совершиться такъ легко, товарищъ управляющаго Банкомъ, Готье Ральфъ, ограничивался отвтомъ что въ эту самую минуту кассиръ занимался внесеніемъ въ регистръ дохода въ три шиллинга и шесть пенсовъ, и что нтъ возможности усмотрть за всмъ.

Но надо замтить при этомъ, — чмъ и объясняется до нкоторой степени случившійся фактъ, — что это удивительное учрежденіе называемое Англійскимъ Банкомъ заботится боле всего о достоинств публики. Нтъ ни сторожей, ни инвалидовъ, ни ршетокъ! Золото, серебро, билеты лежатъ на свобод и такъ-сказать подъ рукой у перваго встрчнаго. Невозможно подозрвать честность какого-бы то ни было прохожаго. Одинъ изъ лучшихъ наблюдателей англійскихъ нравовъ разказываетъ даже слдующее: въ одной изъ залъ Банка, гд онъ находился однажды, онъ полюбопытствовалъ посмотрть поближе слитокъ золота, всившій отъ семи до восьми фунтовъ, лежавшій на конторк у кассира, онъ взялъ этотъ слитокъ, осмотрлъ его, передалъ сосду, тотъ другому, такъ что слитокъ этотъ, переходя изъ рукъ въ руки, дошелъ до глубины темнаго корридора и возвратился черезъ полчаса на прежнее мсто, а кассиръ даже и не поднялъ головы во все это время.

Но 29го сентября дла шли нсколько иначе, связка билетовъ не возвратилась, и когда великолпные часы, находящіеся надъ drawing-office, пробили шесть, время назначенное для закрытія бюро, Англійскому Банку оставалось только внести 55.000 въ списокъ убытковъ.

Покража была засвидтельствована обычнымъ порядкомъ, агенты-сыщики, избранные въ числ самыхъ искусныхъ, отправлены въ главные порты: въ Ливерпуль, въ Гласго, въ Гавръ, въ Суэзъ, въ Бриндизи, въ Нью-Йоркъ и пр., съ общаніемъ, въ случа успха, награды въ 2.000 фунтовъ и пяти процентовъ съ суммы, еслибъ она отыскалась. Въ ожиданіи свдній которыя должно было доставить слдствіе, немедленно начатое, сыщикамъ было поручено тщательно наблюдать за путешественниками при ихъ прізд и отъзд.

Но именно такъ какъ говорилъ Morning Chronicle, было полное основаніе предполагать что виновникъ кражи не принадлежалъ ни къ одному изъ обществъ воровъ въ Англіи. Въ теченіи этого дня, 29го сентября, было замчено что джентльменъ, хорошо одтый, съ изящными манерами, съ величественною осанкой, прохаживался взадъ и впередъ по зал выдачъ, бывшей театромъ покражи. Слдствіе дало возможность воспроизвести довольно врно примты этого джентльмена, которыя тотчасъ же разосланы были по всмъ полицейскимъ властямъ Соединеннаго Королевства и материка. Вслдствіе этого нкоторые разумные люди, — въ числ ихъ былъ и Ральфъ Готье, — имли основаніе надяться что воръ не ускользнетъ отъ преслдованія.

Понятно что фактъ этотъ служилъ предметомъ всхъ разговоровъ какъ въ Лондон, такъ и во всей Англіи. Повсюду обсуждали съ жаромъ вроятности успха столичной полиціи. Итакъ, неудивительно было что члены Реформъ-Клуба толковали о томъ же предмет, тмъ боле что одинъ изъ вице-директоровъ Банка находился между ними.

Досточтимый Ральфъ Готье не хотлъ даже и сомнваться въ успх разысканій, выражая мнніе что общанная премія должна сильно содйствовать ловкости и усердію агентовъ. Но его товарищъ, Андру Стюартъ, далеко не раздлялъ этой увренности. Итакъ, пренія продолжались между джентльменами усвшимися играть въ вистъ, Стюартомъ, сидвшимъ противъ Фланагана, и Феллентиномъ, сидвшимъ противъ Филеаса Фогга. Во время игры партнеры не говорили ни слова, но между робберами прерванный разговоръ закипалъ съ новою силой.

— Я утверждаю, сказалъ Андру Стюартъ, — что вс шансы въ пользу вора, который долженъ быть непремнно человкомъ весьма ловкимъ.

— Полноте! отвчалъ Ральфъ, — нтъ страны въ мір гд бы онъ могъ укрыться.

— Вотъ еще!

— Куда же вы прикажете ему отправиться?

— Не знаю, сказалъ Андру Стюардъ, — но что ни говорите, земля довольно велика.

— Была когда-то…. сказалъ въ полголоса Филеасъ Фоггъ, — вамъ снимать, сэръ! прибавилъ онъ, предлагая карты Томасу Фланагану.

Пренія пріостановились на время роббера. Но вскор Андру Стюардъ воскликнулъ:

— Какъ была когда-то? Ужь не уменьшилась ли земля какимъ-нибудь способомъ?

— Безъ сомннія, отвтилъ Готье Ральфъ, — я раздляю мнніе мистера Фогга. Земля уменьшилась, потому что ее объзжаютъ теперь въ десять разъ скоре, чмъ сто лтъ тому назадъ. И это-то самое въ настоящемъ случа ускоритъ розыски.

— И дастъ также вору возможность скрыться скоре.

— Вашъ ходъ, мистеръ Стюардъ, сказалъ Филеасъ Фоггъ.

Но недоврчивый Стюардъ не былъ убжденъ и по окончаніи сказалъ:

— Надо сознаться, мистеръ Ральфъ, что вы нашли преинтересный способъ заявить что земля уменьшилась. Итакъ потому что ее можно нын объхать въ три мсяца.

— Только въ 80 дней, прервалъ Филеасъ Фоггъ.

— И въ самомъ дл, господа, прибавилъ Джонъ Сёлливанъ, — 80 дней, съ тхъ поръ какъ линія между Роталемъ и Аллагабадомъ была открыта въ сти Great Indian Peninsular railway и вотъ разчетъ представленный въ Morning Chronicle:

Отъ Лондона до Суэза, черезъ Монъ-Сени и Бриндизи, въ пакетботахъ и по желзной дорог	7 дней
Отъ Суэза до Бомбея пакетботъ	13 ‘
Отъ Бомбея до Калькутты желзная дорога	3 ‘
Отъ Калькутты до Гонконга (въ Кита) пакетботъ	12 ‘
Отъ Гонконга до Йокагамы (въ Японіи) пакетботъ	6 ‘
Отъ Йокагамы до Санъ-Франциско пакетботъ	22 ‘
Отъ Санъ-Франсиско до Нью-Йорка желзная дорога	7 ‘
Отъ Нью-Иорка до Лондона пакетботъ и желзная дорога	10 ‘
	Всего	80 дней

— Да, 80 дней, воскликнулъ Андру Стюардъ, покрывшій по разсянности свою старшую карту, — но не принимая въ разчетъ непогоды, противныхъ втровъ, крушеній, соскакиваній съ рельсовъ и пр.

— Со включеніемъ всего, отвчалъ Филеасъ Фоггъ, продолжая играть, такъ какъ на этотъ разъ пренія нарушили уваженіе къ висту.

— Даже если Индусы или Индійцы снимутъ рельсы! — воскликнулъ Андру Стюартъ, — если они остановятъ позды, разграбятъ вагоны, примутся скальпировать пассажировъ?

— Со включеніемъ всего, отвчалъ Филеасъ Фоггъ, оканчивая игру вскрытіемъ двухъ старшихъ козырей.

Андру Стюартъ, которому приходилось сдавать, собралъ карты, говоря:

— Теоретически вы правы, мистеръ Фоггъ, но на практик…

— И на практик также, мистеръ Стюартъ.

— Желалъ бы я посмотрть.

— Дло зависитъ отъ васъ. Подемте вмст.

— Избави меня Боже! воскликнулъ Стюартъ: — Но я охотно подержу пари на четыре тысячи фунтовъ (около 25 тысячъ рублей) что такое путешествіе и на такихъ условіяхъ невозможно.

— Весьма возможно, напротивъ, отвчалъ мистеръ Фоггъ.

— Ну такъ сдлайте его!

— Путешествіе кругомъ свта въ 80 дней?

— Да.

— Очень охотно.

— Когда?

— Сейчасъ же. Только предупреждаю что сдлаю его на вашъ счетъ.

— Это безуміе! воскликнулъ Андру Стюартъ, котораго начинала сердить настойчивость его партнера. — Давайте лучше играть.

— Въ такомъ случа пересдайте, сказалъ Филеасъ Фоггъ, — потому что вы засдались.

Андру Стюартъ схватилъ карты съ лихорадочнымъ движеніемъ, потомъ вдругъ, положивъ ихъ на столъ, сказалъ:

— Хорошо, мистеръ Фоггъ, я согласенъ, и держу пари въ четыре тысячи фунтовъ!

— Успокойтесь, любезный Стюартъ, сказалъ Фаллентинъ. — Тутъ не можетъ быть ничего серіознаго.

— Когда я сказалъ: держу пари, возразилъ Андру Стюартъ, — то это всегда дло серіозное.

— Идетъ! сказалъ мистеръ Фоггъ, потомъ, обратясь къ своимъ товарищамъ, присовокупиль: — Я имю двадцать тысячъ фунтовъ (около 150 тысячъ рублей) положенные у братьевъ Берингъ. Я охотно рискну ими.

— Двадцать тысячъ фунтовъ! воскликнулъ Джонъ Сёлливанъ. — Двадцать тысячъ, которыя вы можете потерять оть малйшей непредвиднной задержки!

— Непредвидннаго нтъ на свт, отвчалъ спокойно Филеасъ Фоггъ.

— Но, мистеръ Фоггъ, этотъ промежутокъ въ 80 дней вычисленъ какъ minimum времени.

— Хорошо употребленный minimum достаточенъ для всего.

— Но чтобы воспользоваться имъ необходимо математически прыгать съ желзныхъ дорогъ на пакетботы и съ пакетботовъ на желзныя дороги.

— Я буду прыгать математически.

— Вы шутите.

— Добрый Англичанинъ никогда не шутитъ, если дло идетъ о такой серіозной вещи какъ пари. Я держу 20 тысячъ фунтовъ противъ кого угодно, что объду вокругъ земли въ 80 дней или въ 1.920 часовъ, или во 115.200 минутъ. Согласны вы?

— Согласны, отвчали Стюартъ, Фаллентинъ, Сёлливанъ, Фланаганъ и Ральфъ, предварительно условившись между собою.

— Хорошо, сказалъ Фоггъ. — Дуврскій поздъ отправляется въ 35 минутъ одиннадцатаго. Я поду на немъ.

— Сегодня вечеромъ? спросилъ Стюартъ.

— Сегодня вечеромъ, отвчалъ мистеръ Фоггъ. — Итакъ, прибавилъ онъ, справляясь съ карманнымъ календаремъ: такъ какъ сегодня середа 2го октября, то я долженъ быть обратно въ Лондонъ въ этой самой зал клуба, въ субботу 21го декабря въ 35 минутъ одиннадцатаго вечеромъ, за неисполненіемъ чего мои двадцать тысячъ фунтовъ, находящіеся нын у братьевъ Берингъ, будутъ принадлежать вамъ, господа. Вотъ чекъ на эту сумму.

Пари было заключено и условіе подписано шестью заинтересованными лицами. Филеасъ Фоггъ оставался совершенно равнодушенъ. Онъ, конечно, держалъ пари не для того чтобы выиграть и рискнулъ двадцатью тысячами фунтовъ, половиной своего состоянія, — потому только что предвидлъ что онъ легко можетъ издержать другую половину, дабы довести до конца это трудное, если даже и исполнимое предпріятіе. Что касается его соперниковъ, то они повидимому были взволнованы не вслдствіе цнности ставки, но потому что они совстились ратовать противъ невозможнаго.

Пробило девять часовъ. Мистеру Фоггу предложили оставить вистъ, чтобы сдлать приготовленія къ отъзду.

— Я всегда готовъ, отвчалъ этотъ невозмутимый джентльменъ, и сдавая карты, сказалъ:

— Бубны козыри. Вашъ ходъ, мистеръ Стюартъ.

IV. Филеасъ Фоггъ изумляетъ Паспарту, своего служителя.

Въ 25 минутъ десятаго, Филеасъ Фоггъ выигралъ двадцать гиней въ вистъ, простился съ своими почтенными товарищами и оставилъ клубъ. Въ 45 минутъ десятаго онъ отворилъ двери своего дома и возвратился къ себ.

Паспарту, добросовстно изучившій данную ему программу, былъ изумленъ появленіемъ г. Фогга въ необычный часъ. По программ жилецъ Савилль-Роу долженъ былъ возвратиться домой ровно въ полночь.

Филеасъ Фоггъ вошелъ сначала къ себ въ комнату, потомъ позвалъ:

— Паспарту!

Паспарту не отвчалъ. Этотъ возгласъ не могъ относиться къ нему. Его часъ еще не наступилъ.

— Паспарту! повторилъ г. Фоггъ, не возвышая голоса.

Паспарту появился на порог.

— Я во второй разъ зову васъ, сказалъ мистеръ Фоггъ.

— Но теперь еще не полночь, отвчалъ слуга, держа въ рукахъ программу.

— Знаю, сказалъ Филеасъ Фоггъ, — я и не длаю вамъ выговора. Черезъ десять минутъ мы демъ въ Дувръ и Кале.

Нчто въ род гримасы обозначилось на лиц Француза. Очевидно было что онъ не разслышалъ.

— Вы намрены хать? сказалъ онъ.

— Да! Мы демъ кругомъ свта.

Паспарту, вытаращившій глаза, протянувшій руки и весь какъ-то съежившійся, изображалъ собою изумленіе доходившее до тупости.

— Кругомъ свта! пробормоталъ онъ.

— Въ 80 дней мы его объдемъ, отвчалъ мистеръ Фоггъ. — Значитъ, намъ нельзя терять ни минуты.

— Но чемоданы?.. спросилъ Паспарту, тревожно покачивая головой направо и налво.

— Чемодановъ не нужно, взять только дорожный мшокъ. Туда вы положите дв шерстяныя рубашки, три пары чулокъ. Столько же возьмите для себя. Остальное будемъ покупать дорогой. Выньте мой мекинтошъ и дорожное одяло. Позаботьтесь чтобъ обувь ваша была въ исправности. Впрочемъ мы будемъ ходить пшкомъ очень мало. Ступайте.

Паспарту хотлъ было отвчать и не могъ. Онъ вышелъ изъ комнаты мистера Фогга, вошелъ въ свою, упалъ на стулъ и воскликнулъ:

— Ну ужь это черезчуръ! а я-то думалъ о спокойствіи!…

И машинально онъ сдлалъ приготовленія къ отъзду. Кругомъ свта въ 80 дней! Или господинъ его сошелъ съ ума?… Нтъ, это шутка! Они подутъ въ Дувръ — хорошо. Въ Кале — пусть такъ. Вообще это не могло быть непріятно доброму малому, который пять лтъ уже не видалъ родной земли. Можеть-быть они даже доберутся до Парижа, и онъ счастливъ будетъ увидть великую столицу. Но конечно, джентльменъ столь экономный на свои движенія остановится тамъ… Да, конечно! Но тмъ не мене правда что онъ детъ, джентльменъ бывшій до сихъ поръ такимъ отчаяннымъ домосдомъ!…

Въ десять часовъ Паспарту приготовилъ скромный мшокъ, заключавшій въ себ гардеробъ его господина, и взволнованный оставилъ комнату, тщательно заперевъ ее. Онъ явился къ мистеру Фоггу.

Мистеръ Фоггъ былъ готовъ. У него подъ рукой былъ Bradshaw’s Continental Railway Steam Transit and General Guide, который долженъ былъ доставить ему вс необходимыя указанія для путешествія. Онъ взялъ мшокъ изъ рукъ Паспарту, открылъ его и положилъ туда толстую пачку тхъ красивыхъ банковыхъ билетовъ которые ходятъ во всхъ странахъ.

— Вы ничего не забыли? спросилъ онъ.

— Ничего, сэръ.

— Мекинтошъ и одяло?

— Вотъ они.

— Хорошо, возьмите этотъ мшокъ.

Мистеръ Фоггъ отдалъ мшокъ слуг. — Берегите его, сказалъ онъ, въ немъ двадцать тысячъ фунтовъ.

Мшокъ едва не выпалъ изъ рукъ Паспарту, какъ будто двадцать тысячъ фунтовъ были золотомъ и страшно много всили.

Тогда господинъ и слуга сошли съ лстницы, и дверь на улицу заперта была двойнымъ замкомъ.

На углу Савилль-Роу стояли экипажи. Мистеръ Фоггъ съ своимъ слугой сли въ кэбъ, быстро направившійся въ Чарингъ-Кроссъ, къ которому примыкала одна изъ втвей Юго-Восточной желзной дороги.

Въ тринадцать минутъ одиннадцатаго кэбъ остановился у ршетки станціи. Паспарту спрыгнулъ на землю. За нимъ послдовалъ его гослодинь и расплатился съ кучеромъ. Въ эту минуту бдная нищенка, державшая за руку ребенка, стоя босыми ногами въ грязи, въ оборванной шляп съ жалкимъ перомъ на голов, и въ дырявой шали поверхъ лохмотьевъ, подошла къ мистеру Фоггу и попросила у него милостыни. Филеасъ Фоггъ вынулъ изъ кармана двадцать гиней, только-что выигранныхъ имъ въ вистъ, и подалъ нищей, говоря ей: ‘Возьмите, добрая женщина, я радъ что встртилъ васъ.’ Затмъ онъ пошелъ дальше. Паспарту почувствовалъ что глаза его какъ будто увлажились. Онъ почувствовалъ нжность къ своему господину.

Мистеръ Фогъ и Паспарту тотчасъ вошли въ большую залу станціи. Тамъ Филеасъ Фоггъ приказалъ Паспарту взять два билета перваго класса въ Парижъ. Затмъ, обернувшись назадъ, онъ увидалъ пятерыхъ своихъ товарищей по клубу.

— Господа, я узжаю, сказалъ онъ, — и различныя визы приложенныя къ паспорту, который я беру съ собой, позволятъ вамъ, по возвращеніи моемъ, проврить мой путь.

— О, г. Фоггъ, отвчалъ вжливо Готье Ральфъ, — это безполезно. Мы полагаемся на вашу честь джентльмена.

— Такъ все-таки лучше, сказалъ г. Фоггъ.

— Вы не забыли что вы должны возвратиться…? замтилъ Андру Стюартъ….

— Черезъ восемьдесятъ дней, отвчалъ г. Фоггъ, въ субботу 21го декабря 1872 года, въ тридцать пять минутъ одиннадцатаго вечера. До свиданья, господа.

Въ половин одиннадцатаго Филеасъ Фоггъ и его слуга заняли мста въ одномъ и томъ же купе. Въ 35 минутъ одиннадцатаго раздался свистокъ, и поздъ двинулся. Ночь была темная. Шелъ мелкій дождь. Филеасъ Фоггъ, прижавшись въ уголъ, не говорилъ ни слова. Паспарту, еще не опомнившійся, машинально прижималъ къ себ мшокъ съ банковыми билетами. Но поздъ еще не прохалъ Сиденгама, какъ Паспарту испустилъ крикъ отчаянія.

— Что съ вами? спросилъ г. Фоггъ,

— Дло въ томъ что я…. въ попыхахъ… въ смущеніи…. забылъ…

— Что?

— Потушить газовый рожокъ въ своей комнат!

— Ну, мой любезный, отвчалъ холодно мистеръ Фоггъ, онъ будетъ горть на вашъ счетъ.

V. Новая цнность появляется на Лондонской бирж.

Оставляя Лондонъ, Филеасъ Фоггъ конечно не подозрвалъ того шума который подниметъ его отъздъ. Слухъ о пари распространился прежде всего въ Реформъ-Клуб и произвелъ настоящее волненіе между членами этого почтеннаго кружка. Потомъ изъ клуба это волненіе перешло въ газеты, при помощи репортеровъ, и изъ газетъ сообщилось публик Лондона и всего Соединеннаго Королевства.

Этотъ вопросъ о кругосвтномъ путешествіи подвергался такимъ же горячимъ и страстнымъ обсужденіямъ, какъ будто рчь шла о новомъ Алабамскомъ волрос. Одни принимали сторону Филеаса Фогга, другіе, — послдніе составили скоро значительное большинство, — высказывались противъ него. Такая поздка кругомъ свта, совершаемая иначе какъ въ теоріи и на бумаг, въ такой minimum времени, при ныншнихъ средствахъ сообщенія казалась не только невозможностію, но просто безуміемъ!

Times, Standard, Evening Star, Morning Chronicle и еще десятка два наиболе распространенныхъ газетъ объявили себя противъ мистера Фогга. Одинъ Daily Telegraph поддерживалъ его до извстной степени. Фогга называли маніакомъ, эксцентрикомъ, сумасбродомъ, и его товарищи по клубу были вообще порицаемы за то что приняли это пари, ясно свидтельствовавшее о разстройств умственныхъ способностей придумавшаго его. Въ первые дни на его сторон было нсколько смльчаковъ, особенно когда Illustrated London News помстилъ его портретъ, съ фотографіи хранящейся въ архивахъ клуба. Нкоторые джентльмены толковали: ‘А впрочемъ, почему бы и не такъ? Бывали случаи боле необыкновенные.’ То были большею частью читатели Daily Telegraph. Но подъ конецъ и эта газета начала сдаваться.

И дйствительно въ Бюллетен Королевскаго Географическаго Общества появилась 7го октября длинная статья обсуждавшая вопросъ со всхъ точекъ зрнія и доказывавшая все безуміе предпріятія мистера Фогга. Въ ней доказывалось что для успха онаго необходимо было чудесное сочетаніе прибытій и отбытій, которое не существуетъ и существовать не можетъ. Въ Европ, гд перезды относительно умренные, можно разчитывать на прибытіе поздовъ въ назначенный часъ, но когда приходится въ трое сутокъ перезжать Индію, а въ семеро Соединенные Штаты, то возможно ли ручаться за выполненіе такой проблемы? Порча машинъ, соскакиваніе съ рельсовъ, непогода, скопленіе снговъ, все это препятствія возможныя въ пути. А разв пакетботамъ не угрожаютъ бури и океаны, и разв лучшіе ходоки не опаздываютъ при перезд черезъ Океанъ на два и на три дня? А между тмъ достаточно одной задержки для перерыва всей цпи сообщеній. Если Филеасъ Фоггъ опоздаетъ на нсколько часовъ къ отъзду пакетбота, то ему придется ожидать слдующаго, и однимъ этимъ вся поздка его будетъ разстроена невозвратно.

Статья эта надлала много шума. Почти вс газеты воспроизвели ее, и акціи Филеаса Фогга упали значительно.

Въ первые дни послдовавшіе за отъздомъ этого джентльмена значительныя дла завязались на ожидаемой судьб его предпріятія. Извстно что такое міръ держащихъ пари въ Англіи, міръ боле разумный и возвышенный чмъ міръ игроковъ. Держать пари принадлежитъ къ темпераменту Англичанина. Вслдствіе этого не только члены Реформъ-Клуба устроили значительныя пари за и противъ Филеаса Фогга, но масса публики приняла участіе въ движеніи. Филеасъ Фоггъ былъ вписанъ какъ скаковая лошадь въ нкотораго рода Stud-book. Изъ него сдлали даже биржевую цнность, которая принята была на Лондонской бирж. Тамъ предполагали ‘Филеаса Фогга’ альпари или съ премій, и произведены были огромные обороты. Но пять дней спустя по его отъзд, посл упомянутой статьи Бюллетеня Географическаго Общества, предложенія стали уменьшаться. ‘Филеасъ Фоггъ’ упалъ. Его предлагали все дешевле, дешевле, и наконецъ почти за ничто.

У него остался только одинъ сторонникъ: старый, разбитый параличомъ лордъ Альбермаль. Досточтимый джентльменъ, прикованный къ своему креслу, отдалъ бы все свое состояніе чтобъ объхать вокругъ свта, хоть бы въ десять лтъ, и онъ подержалъ пари въ 5.000 фунтовъ стерлинговъ въ пользу Филеаса Фогга. И когда ему указывали, помимо безумія такого предпріятія, на всю безполезность его, онъ говорилъ: ‘Если дло это сдлать возможно, то очень хорошо если Англичанинъ его сдлаетъ первый.’

Сторонники Филеаса Фогга становились все рже и рже, вс возстали противъ него, и наконецъ, семь дней по его отъзд, случилось происшествіе совершенно неожиданное, посл котораго его совсмъ перестали требовать на бирж.

И дйствительно въ этотъ день, въ девять часовъ вечера, директоръ лондонской полиціи получилъ телеграмму слдующаго содержанія:

‘Изъ Суэза въ Лондонъ (Англія).

‘Ревону, директору полиціи, центральное управленіе.

‘Я слжу за воромъ въ Банк Филеасомъ Фоггомъ. Высылайте немедленно приказъ о задержаніи его въ Бомбей (въ Англійской Индіи).

‘Фиксъ сыщикъ.’

Телеграмма эта имла быстрый и поразительный эффектъ. Достопочтенный джентльменъ изчезъ, чтобъ уступить мсто похитителю банковыхъ билетовъ. Фотографія его, помщенная въ Реформъ-Клубъ вмст съ фотографіями его товарищей, была тщательно изслдована. Она оказалась какъ дв капли сходною съ примтами указанными въ слдствіи. Припоминали все что было таинственнаго въ Филеас Фогг, его одиночество, его быстрый отъздъ, и стали находить очевиднымъ что это лицо подъ предлогомъ путешествія вокругъ свта поддерживаемаго безумнымъ пари, не имло иной цли какъ сбить съ толку агентовъ англійской полиціи.

VI. Агентъ Фиксъ обнаруживаетъ весьма понятное нетерпніе.

Вотъ въ какихъ обстоятельствахъ отправлена была депеша, касавшаяся мистера Филеаса Фогга.

Въ среду 9го октября, въ 11 часовъ утра, въ Суэз ожидали пакетбота Mongolia Полуостровной и Восточной компаніи, винтоваго парохода вмстимостью въ 2.800 тоннъ и силой въ 500 лошадей. Mongolia совершалъ правильно рейсы отъ Бриндизи въ Бомбей черезъ Суэзъ. То былъ одинъ изъ быстрйшихъ ходоковъ Компаніи и всегда шелъ быстре установленной скорости, то-есть 10 миль въ часъ между Бриндизи и Суэзомъ и 9Ґ миль между Суэзомъ и Бомбеемъ.

Въ ожиданіи прибытія Mongolia, два человка прогуливались по пристани посреди толпы туземцевъ и иностранцевъ притекавшихъ въ этотъ городъ, нкогда ничтожное мстечко, которому дло г. Лессепса упрочило великую будущность.

Одинъ изъ этихъ двухъ человкъ былъ консуль Соединеннаго Королевства, другой маленькій человчекъ, худощавый, со смышленымь лицомъ, нервный, безпрерывно подергивавшій бровями. Изъ-подъ его длинныхъ рсницъ блистали сверкающіе глаза, огонь которыхъ онъ умлъ укрощать по произволу. Въ эту минуту онъ обнаруживалъ нкоторые признаки нетерпнія, прохаживаясь взадъ и впередъ сь лихорадочными движеніями. Человкъ этотъ, Фиксъ по имени, былъ однимъ изъ тхъ сыщиковъ или англійскихъ полицейскихъ агентовъ которые были разосланы по различнымъ путямъ посл покражи случившейся въ Англійскомъ Банк. Этотъ Фиксъ долженъ былъ самымъ тщательнымъ образомъ наблюдать за всми путешественниками отправлявшимися по дорог въ Суэзъ, и если кто-либо изъ нихъ окажется подозрительнымъ, то слдить за нимъ въ ожиданіи приказа объ арест. За два дня до этого Фиксъ только-что получилъ отъ директора лондонской полиціи примты предполагаемаго виновника покражи. То было описаніе щегольски одтаго и изящнаго господина который былъ замченъ въ залахъ Банка. Очевидно агентъ, привлеченный общанною наградой въ случа успха, ожидалъ съ понятнымъ нетерпніемъ прибытія Mongolia…

— Вы говорите, г. консулъ, спрашивалъ онъ въ десятый разъ, — что этотъ пароходъ не опоздаетъ?

— Нтъ, мистеръ Фиксъ, отвчалъ консулъ. — Сегодня утромъ получено извстіе что онъ предъ портомъ Саидомъ, а 160 километровъ канала ничего не значатъ для такого ходока. Я повторяю вамъ что Mongolia всегда получалъ премію въ 25 фунтовъ, назначенную правительствомъ за каждые 24 часа скорйшаго перезда сравнительно съ назначеннымъ срокомъ.

— Этотъ пакетботъ идетъ прямо изъ Бриндизи? спросилъ Фиксъ.

— Изъ самаго Бриндизи, гд онъ принялъ индійскую почту, а оттуда онъ вышелъ въ субботу в 5 часовъ вечера. Итакъ потерпите, онъ придетъ какъ разъ, но я право не понимаю, какимъ образомъ съ полученнымъ вами описаніемъ примтъ вы узнаете нужнаго вамъ человка, если онъ находится на Mongolia.

— Г. консулъ, отвчалъ Фиксъ, этихъ людей скоре чувствуешь чмъ узнаешь. Для этого необходимо чутье, а чутъе есть спеціальное чувство, которому содйствуютъ слухъ, зрніе и обоняніе. Я въ жизнь мою задержалъ не мало такихъ джентльменовъ, и если только мой воръ на пароход, то ручаюсь вамъ, онъ не ускользнетъ отъ меня.

— Отъ души желаю вамъ успха, мистеръ Фиксъ, такъ какъ дло идетъ о значительной покраж.

— О покраж великолпной! отвчалъ агентъ съ восторгомъ. — 55 тысячъ фунтовъ! Намъ не часто дается такая благостыня! Воры измельчались, — теперь отдаются въ руки полиціи за какіе-нибудь нсколько шиллинговъ.

— Мистеръ Фиксъ, сказалъ консулъ, — вы говорите такъ, что я отъ души желаю вамъ успха, но повторяю вамъ что по моему мннію вамъ это будетъ очень трудно при тхъ условіяхъ въ которыхъ вы находитесь. Знаете ли, что по вашему описанію примтъ, воръ этотъ очень похожъ на честнаго человка?

— Г. консулъ, возразилъ догматически полицейскій инспекторъ, — великіе воры всегда похожи на честныхъ людей. Вы понимаете что т кого природа надлила мошенническими физіономіями не имютъ иного исхода какъ оставаться честными, иначе ихъ тотчасъ же схватятъ. Честныя физіономіи и необходимо разоблачать преимущественно. Работа трудная, — я согласенъ, и это уже не ремесло, а истинное искусство.

Изъ этого очевидно что вышереченный мистеръ Фиксъ одаренъ былъ не малою долей самолюбія.

Между тмъ набережная мало-по-малу оживлялась. Моряки различныхъ націй, торговцы, маклера, носильщики, феллахи собирались на нее со всхъ сторонъ. Прибытіе пакетбота очевидно приближалось.

Погода была довольно хорошая, но воздухъ былъ холоденъ, благодаря восточному втру. Нсколько минаретовъ воздвигались надъ городомъ при блдныхъ лучахъ солнца. На поверхности Краснаго Моря скользили рыбачьи или каботожныя лодки, изъ нихъ нкоторыя сохраняли еще изящныя формы древней галеры.

Множество туземныхъ рабочихъ трудились на другомъ берегу надъ прорытіемъ канала, который, примыкая къ Геланскому, долженъ будетъ провести прсную воду въ Суэзъ, который терпитъ въ ней ршительный недостатокъ.

Расхаживая между этимъ населеніемъ, Фиксъ, по своей привычк, быстро осматривалъ лица всхъ прохожихъ.

Пробило половина двнадцатаго.

— Видно пакетботъ этотъ не прідетъ! воскликнулъ онъ, услышавъ бой часовъ на пристани.

— Онъ уже недалеко, отвчалъ консулъ.

— А сколько времени онъ простоитъ въ Суэз? спросилъ Фиксъ.

— Четыре часа. Ровно столько времени чтобы запастись углемъ. Отъ Суэза до Адена, на оконечности Краснаго Моря считается 1.310 миль, и углемъ запастись необходимо.

— А изъ Суэза пароходъ идетъ прямо въ Бомбей?

— Прямо и не останавливаясь.

— Значитъ, сказалъ Фиксъ, — если воръ пустился этою дорогой и на этомъ пароход, то конечно онъ намренъ высадиться въ Суэз, чтобы другимъ путемъ добраться до голландскихъ или французскихъ владній вь Азіи. Онъ не былъ бы безопасенъ въ Индіи, стран англійской.

— Если только онъ не особенно какъ-либо искусенъ, замтилъ консулъ. — Англійскому преступнику гораздо удобне скрыться въ Лондон, чмъ гд-либо за границей.

Высказавъ это замчаніе, подавшее поводъ къ размышленію полицейскому агенту, консулъ отправился въ свое бюро, находившееся по близости. Фиксъ остался одинъ, обьятый нервнымъ нетерпніемъ, съ довольно страннымъ предчувствіемъ что его воръ долженъ находиться на Mongolia, и дйствительно, если этотъ мошенникъ оставилъ Англію съ намреніемъ добраться до Новаго Свта, то путь въ Индію мене наблюдаемый, или мене поддающійся наблюденію гораздо удобне для этого, чмъ перездъ черезъ Атлантическій океанъ.

Фиксъ не долго предавался этимъ размышленіямъ. Рзкіе свистки возвстили о прибытіи пакетбота. Вся орда носильщиковъ и феллаховъ ринулась къ дебаркадеру, съ шумомъ нсколько безпокойнымъ для членовъ и одежды пассажировъ.

Вскор показался колоссальный корпусъ парохода Mongolia, подвигавшагося между берегами канала, и 11 часовъ било, когда пароходъ сталъ у пристани, и пары его съ оглушительнымъ шумомъ стали вылетать изъ трубъ.

Фиксъ помстился въ нсколькихъ шагахъ отъ выхода. Пассажировъ было довольно много на пакетбот. Нкоторые остались на палуб, разсматривая живописную панораму города, но большая часть ихъ сошла на берегъ. Фиксъ пристально осматривалъ всхъ сходившихъ. Въ эту минуту одинъ изъ нихъ подошелъ къ нему, сильною рукой растолкавъ феллаховъ, предлагавшихъ ему свои услуги, и вжливо попросилъ указать ему бюро англійскаго консула. Вмст съ тмъ путешественникъ показывалъ ему британскій паспортъ, который очевидно онъ желалъ визировать.

Фиксъ инстиктивно взялъ паспортъ, быстрымъ взглядомъ прочелъ примты, и едва не вскрикнулъ. Бумага задрожала у него въ рук: примты обозначенныя въ паспорт были тождественны съ тми которыя онъ получилъ отъ директора лондонской полиціи.

— Паспортъ этотъ не вашъ? спросилъ онъ путешественника.

— Нтъ, отвчалъ тотъ, — это паспортъ моего господина.

— А вашъ господинъ?

— Онъ остался на пароход.

— Но, возразилъ агентъ, — онъ долженъ лично явиться въ консульское бюро, чтобы можно было засвидтельствовать его личность.

— Какъ, разв это нужно?

— Необходимо.

— Гд же это бюро?

— Тамъ, на углу площади, отвчалъ агентъ, указывая на одинъ домъ шагахъ въ двухстахъ отъ пристани.

— Въ такомъ случа, я пойду за моимъ господиномъ, которому однако будетъ очень не по сердцу что его безпокоятъ!

Съ этими словами путешественникъ поклонился Фиксу и возвратился на пароходъ.

VII. Новое доказательство безполезности паспортовъ въ полицейскомъ дл.

Агентъ сошелъ на набережную и быстро направился къ консульскому бюро. По его настоятельному требованію, его допустили тотчасъ же къ консулу.

— Г. консулъ, сказалъ онъ, безъ всякихъ предисловій, — я имю большое основаніе предполагать что человкъ котораго я ищу находится на Mongolia.

И Фиксъ сообщилъ консулу свой разговоръ со слугой о паспорт.

— Хорошо, мистеръ Фиксъ, отвчалъ консулъ, — я не прочь посмотрть на этого негодяя. Но можетъ-быть онъ не явится ко мн въ бюро, если онъ дйствительно то что вы предполагаете. Воръ не любитъ оставлять за собою слды, и къ тому же паспортная формальность не обязательна.

— Г. консулъ, отвчалъ онъ, — если это человкъ ловкій, какъ слдуетъ предполагать, то онъ явится.

— Визировать свой паспортъ?

— Да. Паспорты служатъ только для того чтобы стснять честныхъ людей въ ихъ движеніяхъ и содйствовать бгству мошенниковъ. Я утверждаю что паспортъ у него исправный, но надюсь что вы его визировать не будете….

— Это почему? Если паспортъ исправенъ, отвчалъ консулъ, — то я не имю права отказать ему въ моей виз.

— Однако, г. консулъ, мн необходимо задержать здсь этого человка до тхъ поръ, пока я не получу изъ Лондона приказа объ его арест.

— Это ваше дло, мистеръ Фиксъ, отвчалъ консулъ, — что до меня касается, я не могу….

Консулъ не докончилъ своей фразы. Въ эту минуту постучались въ дверь его кабинета, и служитель бюро ввелъ двухъ иностранцевъ, изъ нихъ одинъ былъ тотъ слуга который разговаривалъ съ сыщикомъ.

И дйствительно то были господинъ и слуга. Господинъ подалъ свой паспортъ, лаконически прося консула приложить къ нему визу. Тотъ взялъ пасспортъ и внимательно прочелъ его, между тмъ какъ Фиксъ, стоя въ углу кабинета, разсматривалъ или, точне сказать, пожиралъ глазами иностранца.

Прочитавъ паспортъ, консулъ спросилъ:

— Вы мистеръ Филеасъ Фоггъ, эсквайръ?

— Да, сэръ, отвчалъ джентльменъ.

— А этотъ человкъ вашъ слуга?

— Да. Французъ, по имени Паспарту.

— Вы дете изъ Лондона?

— Да.

— А куда вы дете?

— Въ Бомбей.

— Хорошо, сэръ. Вамъ извстно что формальность визы излишняя и что мы уже не требуемъ предъявленія паспорта?

— Знаю, сэръ, отвчалъ Филеасъ Фоггъ, — но я желаю чтобы ваша виза свидтельствовала о моемъ прозд чрезъ Суэзъ.

— Какъ вамъ угодно.

И консулъ, помтивъ паспортъ, приложилъ къ нему свою печать. Мистеръ Фоггъ заплатилъ пошлину за визу и холодно раскланявшись вышелъ изъ бюро въ сопровожденіи своего слуги.

— Ну что же вы скажете? спросилъ агентъ.

— Я скажу, отвчалъ консулъ, — что по наружности онъ совершенно честный человкъ!

— Можетъ-бытъ, сказалъ Фиксъ, — но теперь не о томъ дло. Не находите ли вы, господинъ консулъ, что этотъ флегматическій джентльменъ какъ дв капли воды похожъ на вора примты котораго мн присланы?

— Сознаюсь, но вдь вамъ лучше моего извстно что значитъ описаніе примтъ…

— Надо пояснить все это, отвчалъ Фиксъ, — слуга мн кажется не такой непроницаемый какъ его господинъ, къ тому же онъ Французъ и конечно любитъ поболтать. До скораго свиданія, г. консулъ.

Сказавъ это, агентъ вышелъ и отправился отыскивать Паспарту.

Между тмъ мистеръ Фоггъ, оставивъ консульское бюро, направилъ шаги свои къ пристани. Предъ вступленіемъ на пароходъ, онъ далъ нсколько приказаній своему слуг и одинъ взошелъ въ свою каюту на Mongolia. Онъ взялъ свою записную книжку, гд находились слдующія замтки:

‘Выхалъ изъ Лондона, въ среду 2го октября, 35 минутъ 11го вечеромъ.

‘Прибылъ въ Парижъ въ четвергъ, 3го октября, въ 7 часовъ утра.

‘Выхалъ изъ Парижа въ четвергъ, 40 минутъ девятаго утромъ.

‘Прибылъ въ Туринъ черезъ Монъ-Сени въ пятницу, 4го октября, 35 минутъ седьмаго утромъ.

‘Выхалъ изъ Турина въ пятницу 20 минутъ восьмаго утромъ.

‘Прибылъ въ Бриндизи въ субботу 5го октября, въ 4 часа утра.

‘Слъ на Mongolia въ субботу въ 5 часовъ вечера.

‘Прибылъ въ Суэзъ въ среду, 9го октября, въ 11 часовъ утра.

‘Всего издержано: 156Ґ часовъ, или днями: 12Ґ дней.

Мистеръ Фоггъ вписалъ эти числа на дорожник расположенномъ столбцами, который указывалъ — со 2го октября до 21го декабря — мсяцъ, число, день, установленныя прибытія, и прибытія дйствительныя въ каждый главный пунктъ: Бриндизи, Суэзъ, Бомбей, Калькутта, Сингапуръ, Гонконгъ, Йокагама, Санъ-Франциско, Нью-Йоркъ, Ливерпуль, Лондонъ, и который давалъ возможность вычислить выигрышъ или проигрышъ времени на каждомъ пункт перезда.

Такимъ образомъ этотъ методическій дорожникъ давалъ отчетъ обо всемъ, и мистеръ Фоггъ всегда зналъ идетъ ли онъ впередъ или опаздываетъ.

Итакъ въ этотъ день, въ среду 9го октября, онъ вписалъ свое прибытіе въ Суэзъ, которое, согласуясь съ установленнымъ приходомъ, не давало ему ни выигрыша, ни проигрыша.

Затмъ онъ приказалъ подать себ завтракать въ свою каюту. Что касается осмотра города, то онъ объ этомъ и не подумалъ, принадлежа къ той пород Англичанъ которые предоставляютъ своимъ слугамъ осматривать объзжаемыя ими страны.

VIII. Паспарту высказываетъ боле чмъ сколько бы слдовало.

Черезъ нсколько минутъ, Фиксъ догналъ на набережной Паспарту, который бродилъ и глазлъ по сторонамъ, вовсе не считая себя обязаннымъ ничего не видть.

— Ну что же, другъ, сказалъ подходя къ нему Фиксъ, — паспортъ вашъ визированъ?

— А, это вы, сэръ, отвчалъ Французъ, — очень вамъ благодаренъ. У насъ все въ порядк.

— И вы осматриваете мстность?

— Да, но мы демъ такъ скоро что мн путешествіе наше представляется какъ бы сномъ. Итакъ мы теперь въ Суэз?

— Да, въ Суэз.

— Въ Египт?

— Да, въ Египт.

— Значитъ въ Африк?

— Такъ точно!

— Въ Африк? повторилъ Паспарту. Не могу поврить. Представьте себ, сэръ, я воображалъ что поду не дале Парижа, а знаменитую эту столицу я видлъ ровно отъ семи часовъ утра до восьми часовъ сорока минутъ, между Сверною станціей и Ліонскою, сквозь стекла извощичьей кареты, въ проливной дождь. Жаль очень. Хотлось бы мн видть Перъ-Лашезъ и циркъ на Елисейскихъ поляхъ.

— Стало-быть вы очень спшите? спросилъ полицейскій инспекторъ.

— Не я, а мой господинъ. Кстати, я долженъ купить носковъ и сорочекъ. Мы похали безъ чемодановъ, съ однимъ дорожнымъ мшкомъ.

— Я покажу вамъ базаръ, гд вы найдете все нужное.

— Какъ вы обязательны, сэръ! отвчалъ Паспарту. И оба отправились въ путь. Паспарту продолжалъ разговаривать.

— Только бы не опоздать на пароходъ.

— Еще успете, отвчалъ Фиксъ, — теперь еще только часъ.

Паспарту вынулъ свои толстые часы.

— Какое часъ, что вы! теперь пятьдесятъ дв минуты 11го.

— Ваши часы отстаютъ, отвчалъ Фиксъ.

— Мои часы? семейные часы, доставшіеся мн посл прадда? Они въ цлый годъ не отстаютъ на пять минутъ, — они настоящій хронометръ.

— Вижу теперь въ чемъ дло, сказалъ Фиксъ. Вы поставили свои часы по лондонскимъ, которые на два часа отстаютъ противъ суэзскихъ. Необходимо ставить свои часы по полудню каждой страны.

— Какъ, чтобъ я дотронулся до своихъ часовъ! воскликнулъ Пасларту, — ни за что на свт.

— Ну, значитъ, они никогда не будутъ по солнцу.

— Тмъ хуже для солнца, сэръ. Неврность будетъ на его сторон.

И добрякъ съ горделивою осанкой опустилъ часы свои въ карманъ. Нсколько минутъ спустя, Фиксъ спросилъ его:

— Вы внезапно оставили Лондонъ?

— Еще бы. Въ прошлую среду, въ девять часовъ вечера, г. Фоггъ, вопреки своему обыкновенію, вернулся изъ своего кружка, и въ десять часовъ мы уже ухали.

— Но куда же детъ вашъ господинъ?

— Все прямо, впередъ! Онъ длаетъ объздъ кругомъ свта.

— Кругомъ свта?! воскликнулъ Фиксъ.

— Да, въ восемьдесятъ дней. Онъ говоритъ будто это пари, чему, между нами будь сказано, я плохо врю. Есть ли въ этомъ какой смыслъ? Нтъ, тутъ что-нибудь другое.

— О, господинъ Фоггъ оригиналъ и вроятно богатый человкъ?

— Повидимому да, онъ везетъ съ собой кругленькую сумму новыми банковыми билетами и не жалетъ дорогой денегъ. Стойте, онъ общалъ великолпную премію машинисту Mongolia, если мы гораздо раньше срока прибудемъ въ Бомбей.

— Давно ли вы знаете своего господина?

— Я, отвчалъ Паспарту, — поступилъ къ нему въ услуженіе въ самый день нашего отъзда.

Можно себ представить какое дйствіе произвели эти слова на взволнованный умъ полицейскаго инспектора. Этотъ внезапный отъздъ изъ Лондона, вскор посл учиненнаго воровства, упомянутая крупная сумма денегъ, такая поспшность удалиться въ чужія страны, подъ предлогомъ эксцентричнаго пари и т. д., все это подтверждало и должно было подтвердить подозрнія Фикса. Онъ еще заставилъ поболтать Француза и уврился что послдній совершенно не знаетъ своего господина, который живетъ въ уединеніи въ Лондон, слыветъ богачомъ, хотя никто не знаетъ откуда у него такое богатство, и человкомъ непроницаемымъ, и т. д. Но въ то же время Фиксъ могъ считать за врное то что Филеасъ Фоггъ не выйдетъ на берегъ въ Суэз и дйствительно отправится въ Бомбей.

— Далеко отсюда Бомбей? спросилъ Паспарту.

— Довольно далеко, отвчалъ полицейскій. Вамъ придется еще дней десять хать моремъ.

— А гд по-вашему Бомбей?

— Въ Индіи.

— Въ Азіи?

— Конечно.

— Ахъ чортъ возьми! Скажу вамъ, есть одна вещь которая меня терзаетъ!.. мой рожокъ!

— Какой рожокъ?

— Газовый рожокъ, который я забылъ потушить, онъ горитъ на мой счетъ. Я разчиталъ что онъ стоитъ два шиллинга каждые двадцать четыре часа, ровно шесть пенсовъ лишнихъ противъ того сколько я получаю, и вы поймете что если путешествіе продлится…

Понялъ ли Фиксъ въ чемъ было дло съ газомъ? Врядъ ли, потому что онъ боле не слушалъ и составлялъ въ ум ршительный планъ дйствія. Между тмъ они подошли къ базару. Фиксъ оставилъ своего спутника длать закупки, напомнилъ ему чтобъ онъ не опоздалъ на Mongolia и поспшилъ отправиться въ бюро агента консульства. Твердый въ своемъ убжденіи, Фиксъ возвратился къ своему обычному хладнокровію.

— Сэръ, сказалъ онъ консулу, — я не сомнваюсь что наконецъ нашелъ вора. Онъ выдаетъ себя за эксцентрика, желающаго объхать кругомъ свта въ восемьдесятъ дней.

— Стало-быть этотъ хитрецъ, возразилъ консулъ, — разчитываетъ вернуться въ Лондонъ, обезпечивъ себя отъ преслдованій полиціи обоихъ материковъ. Но не ошибаетесь ли вы? спросилъ еще разъ консулъ.

— Нтъ, не ошибаюсь.

— Въ такомъ случа для чего же воръ этотъ засвидтельствовалъ визой свой проздъ черезъ Суэзъ?

— Не знаю для чего, сэръ, но выслушайте меня.

И въ нсколькихъ словахъ сыщикъ передалъ главные пункты своего разговора съ служителемъ Фогга.

— Дйствительно, сказалъ консулъ, — вс данныя противъ этого человка. Что же вы будете длать теперь?

— Отправлю въ Лондонъ телеграмму съ настоятельнымъ требованіемъ о присылк мн въ Бомбей приказа объ арест, затмъ сяду на Mongolia и провожу молодца до Индіи, а тамъ, на англійской почв, вжливо обращусь къ нему съ приказомъ въ рук.

Слова эти онъ произнесъ холоднымъ тономъ, простился съ консуломъ и отправился въ телеграфное бюро. Тамъ онъ послалъ директору лондонской полиціи вышеупомянутую телеграмму. Четверть часа спустя. Фиксъ съ легкимъ багажомъ въ рук, но съ хорошимъ запасомъ денегъ, слъ на Mongolia, и быстрый пароходъ на всхъ парахъ полетлъ по волнамъ Краснаго Моря.

IX. Красное и Индійское моря благопріятствуютъ планамъ Филеаса Фогга.

Разстояніе между Индіей и Суэзомъ ровно тысяча триста десять миль, и въ объявленіи компаніи для пакетботовъ положено сто тридцать восемь часовъ на перездъ чрезъ это пространство. Mongolia, пары которой были во всей сил, должна была придти раньше назначеннаго срока. Большинство пассажировъ свшихъ въ Бриндизи отправлялось въ Индію, одни въ Бомбей, другіе въ Калькутту, но черезъ Бомбей, потому что съ тхъ поръ какъ по всему Индійскому полуострову стала проходить желзная дорога, оказалось боле ненужнымъ огибать островъ Цейлонъ. Въ числ пассажировъ Mongolia находились разные гражданскіе чиновники и офицеры всхъ разрядовъ. Послдніе принадлежали частію къ такъ-называемой британской арміи, другіе командовали туземными войсками сипайевъ, и вс съ значительнымъ содержаніемъ даже въ настоящую минуту, когда правительство взяло на себя права и обязанности прежней Остъ-Индской компаніи. И такъ хорошо жилось на пароход Mongolia, въ обществ всхъ этихъ служащихъ, къ которымъ слдуетъ причислить и нсколько юныхъ Англичанъ, — послдніе съ милліономъ въ карман хали въ чужіе края основывать торговыя конторы. Purser, то-есть довренное лицо компаніи, равный капитану парохода, длалъ все на широкую руку. За утреннимъ завтракомъ, за завтракомъ въ два часа, за обдомъ въ 5Ґ часовъ, за ужиномъ въ 8 часовъ вечера, столы гнулись подъ тяжестью блюдъ со свжими мясами и соусами. Дамы, — ихъ было нсколько на пароход, — по два раза въ день мняли туалетъ. Устраивались музыкальные вечера, танцовали даже, когда позволяло море. Но Красное Море очень капризно и слишкомъ часто бываетъ неблагопріятно, какъ вс эти узкіе, длинные заливы. Когда втеръ дулъ со стороны Азіи или Африки, Mongolia качалась ужаснйшимъ образомъ. Тогда дамы исчезали, фортепіано умолкало, пніе и танцы внезапно прекращались. А между тмъ, несмотря на бурю, несмотря на зыбь, пакетботъ, влекомый своею могущественною машиной, шелъ безостановочно по направленію къ проливу Бабель-Мандебскому. Что же длалъ все это время Филеасъ Фоггъ? Подумаютъ что, смущенный, тревожный, онъ постоянно слдилъ за перемной втровъ, опасныхъ для хода судна, за безпорядочными движеніями зыби, грозившими повредить машину, наконецъ за всми возможными поврежденіями, которыя могли бы понудить Mongolia остановиться въ какомъ-нибудь порт и тмъ самымъ разстроили бы все путешествіе? Ни мало, или по крайней мр, если этотъ джентльменъ и помышлялъ о подобныхъ случайностяхъ, то отнюдь не показывалъ этого. Онъ былъ все тотъ же безстрастный человкъ, невозмутимый членъ Реформъ-Клуба, котораго никакое событіе не могло застать врасплохъ. Онъ былъ не боле взволнованъ чмъ хронометры на пароход. Его рдко видали на палуб. Онъ и не думалъ длать наблюденій надъ Краснымъ Моремъ столь богатымъ воспоминаніями, и представлявшимъ собой театръ первыхъ историческихъ сценъ человчества. Онъ не старался узнавать любопытныхъ городовъ, разсянныхъ по берегамъ, — живописный ихъ обликъ рисовался повременамъ на горизонт. Онъ даже не думалъ объ опасностяхъ этого Аравійскаго Залива, о которомъ древніе историки, Страбонъ, Арріанъ, Артемидоръ, всегда отзывались съ ужасомъ, и на которомъ мореходы никогда не отваживались плавать, не обезпечивъ напередъ своего путешествія очистительными жертвами. Что же длалъ этотъ оригиналъ, заключенный въ Mongolia? Вопервыхъ, онъ четыре раза въ день совершалъ свою трапезу, такъ какъ никакая качка не могла разстроить этого удивительнаго организма. Затмъ онъ игралъ въ вистъ. Да, онъ встртилъ такихъ же ярыхъ партнеровъ какъ и онъ самъ: сборщика пошлинъ, возвращавшагося къ своей должности въ Гоа, священника, преподобнаго Децимуса Смита, возвращавшагося въ Бомбей, и бригаднаго генерала англійской арміи, хавшаго къ своему корпусу въ Бенаресъ. Эти три пассажира испытывали одинаковую съ мистеромъ Фоггомъ страсть къ висту, и играли цлые часы въ такомъ же молчаніи какъ и онъ самъ. Что же касается Паспарту, то морская болзнь до сихъ поръ щадила его. Онъ занималъ каюту въ передней части судна и лъ одинаково добросовстно. Нужно признаться что путешествіе, происходившее при такихъ условіяхъ, уже нравилось ему. Онъ пользовался имъ вполн. При вкусной д и хорошемъ помщеніи, онъ любовался окружавшею его мстностью, да къ тому же уврялъ себя что вся эта фантазія окончится въ Бомбе. На другой день посл отъзда своего изъ Суэза, 9го октября, онъ не безъ удовольствія встртилъ на палуб обязательнаго человка къ которому онъ обратился при вступленіи своемъ на африканскую почву.

— Кажется я не ошибаюсь, сказалъ онъ, подходя къ нему съ самою любезною улыбкой, — это вы, сэръ, такъ обязательно услужили мн въ Суэз?

— Точно такъ, отвчалъ сыщикъ, теперь узнаю васъ! вы служитель этого оригинала Англичанина.

— Именно, мистеръ…?

— Фиксъ.

— Мистеръ Фиксъ, отвчалъ Паспарту. — Очень счастливъ что встртилъ васъ здсь. Куда же вы дете?

— Въ Бомбей, какъ и вы.

— Тмъ лучше. Совершали вы уже это путешествіе?

— Много разъ, отвчалъ Фиксъ. — Я агентъ Остъ Индской компаніи.

— Стало-быть вамъ знакома Индія?

— Н….да, отвчалъ Фиксъ, не желавшій слишкомъ распространяться.

— Интересная страна Индія?

— Очень интересная. Тамъ мечети, минареты, храмы, факиры, пагоды, зми, баядерки. Но вдь вы успете осмотрть эту страну.

— Надюсь, мистеръ Фиксъ. Вы поймете что невозможно человку со здравымъ смысломъ проводить время въ перескакиваніи съ пакетбота на желзную дорогу и съ желзной дороги на пакетботъ, подъ предлогомъ кругосвтнаго путешествія въ теченіи восьмидесяти дней. Нтъ, вся эта гимнастика окончится въ Бомбе, поврьте мн.

— А здоровъ мистеръ Филеасъ Фоггъ? спросилъ Фиксъ самымъ естественнымъ тономъ.

— Совершено, мистеръ Фиксъ. Я тоже. Я мъ какъ проголодавшійся людодъ. Вроятно дйствіе морскаго воздуха.

— А вашъ господинъ? Я его никогда не вижу на палуб?

— Никогда, онъ не любознателенъ.

— Знаете что, мистеръ Паспарту, не скрывается ли подъ этимъ предполагаемымъ путешествіемъ въ восемьдесятъ дней какая-нибудь тайная миссія… миссія дипломатическая…. напримръ.

— Право, мистеръ Фиксъ, ничего не знаю, признаюсь вамъ, и въ сущности не дамъ и полкроны за то чтобъ узнать это.

Со времени этой встрчи, Паспарту и Фиксъ часто разговаривали вмст. Полицейскій инспекторъ старался сблизиться съ служителемъ мистера Фогга. Это могло при случа ему пригодиться. Такимъ образомъ онъ часто угощалъ его въ буфет Mongolia нсколькими стаканами виски или пэль-эля, которые добрякъ принималъ безъ церемоніи и даже отдавалъ назадъ, чтобъ не оставаться въ долгу, — находя при этомъ что мистеръ Фиксъ вжливый джентльменъ. Между тмъ пакетботъ быстро подвигался впередъ. 13го уже видна была Мокка, опоясанная развалинами стнъ, надъ которыми высились цвтущія финиковыя пальмы. Вдали, въ горахъ, открывались обширныя поля кофейныхъ деревьевъ. Паспарту съ восторгомъ глядлъ на этотъ знаменитый городъ и даже нашелъ что съ своими кругообразными стнами и разрушеннымъ фортомъ — онъ представляетъ видъ огромной полу-чашки. Въ продолженіи слдующей ночи Mongolia перескла проливъ Бабель-Мандебскій, арабское имя котораго означаетъ: врата слезъ, и на слдующій день, 14го, она остановилась въ Стимеръ-Пойнт, къ сверо-западу отъ Аденскаго рейда, для того чтобы запастись топливомъ. Снабженіе пакетбота топливомъ — дло очень серіозное и важное, на такомъ разстояніи отъ центровъ производства. Для Остъ-Индской Компаніи это составляетъ ежегодный расходъ въ восемьдесятъ тысячъ фунтовъ (20 милліоновъ франковъ). Надлежало устроить склады во многихъ портахъ, и въ этихъ отдаленныхъ моряхъ уголь обходится по восемьдесяти франковъ за тонну. Mongolia оставалось еще сдлать тысячу шестьсотъ пятьдесятъ миль прежде чмъ достигнуть Бомбея, а въ Стимерь-Пойнт она должна была стоять часа четыре, чтобы запастись углемъ. Но эта остановка не могла ни въ какомъ случа разстроить программу Филеаса Фогга, она была предугадана, тмъ боле что Mongolia вмсто того чтобы придти въ Аденъ только 15го октября утромъ, достигла его 14-го. Значитъ здсь онъ выигралъ пятнадцать часовъ. Мистеръ Фоггъ и его слуга сошли на берегъ. Джентльменъ хотлъ визировать свой пасспортъ. Фиксъ слдовалъ за нимъ незамченный. По исполненіи формальностей визы, Филеасъ Фоггъ возвратился на Mongolia къ своей прерванной партіи. Паспарту тмъ временемъ побродилъ, по своему обыкновенію, среди этого сліянія Соманлисовъ, Баніановъ, Парсисовъ, Евреевъ, Арабовъ, Европейцевъ, составляющихъ 25ти тысячное населеніе Адена. Онъ полюбовался укрпленіями, длающими изъ этого города Гибралтаръ Индійскаго моря, и великолпными цистернами, надъ которыми работали еще англійскіе инженеры, боле двухъ тысячъ лтъ спустя посл инженеровъ царя Соломона.

‘Очень любопытно, очень любопытно! говорилъ про себя Паспарту, возвращаясь на пароходъ. Я вижу что не безполезно путешествовать, если желаешь увидть что-нибудь новое.’ Въ шесть часовъ вечера Mongolia зашумла своими колесами въ Аденскомъ рейд и полетла въ Индійское море. Она имла сто шестьдесятъ восемь часовъ для своего перезда отъ Адена до Бомбея. Впрочемъ Индійское море благопріятствовало ей. Втеръ дулъ сверо-западный. Паруса явились на помощь къ парамъ. Судно, державшееся тверже, меньше качалось. Пассажирки въ свжихъ туалетахъ снова появились на палуб. Пніе и танцы возобновились. Путешествіе совершалось при лучшихъ условіяхъ. Паспарту былъ въ восторг отъ любезнаго товарища, котораго судьба послала ему въ лиц мистера Фикса. Въ воскресенье 20го октября, около полудня, показался берегъ Индіи. Два часа позже, лоцманъ взошелъ на Mongolia. На горизонт, на заднемъ план, тянулась гармоническая линія горъ въ небесной синев. Скоро выдлились ряды пальмъ, украшающихъ городъ. Пакетботъ вступилъ въ рейдъ, образуемый островами Сальсетомъ, Колабой, Элефантой и Бутчеромъ, и въ половин пятаго подходилъ къ набережной Бомбея. Филеасъ Фоггъ оканчивалъ въ то время тридцать третій робберъ въ тотъ день, онъ и его партнеръ, благодаря отважному маневру, сдлали тринадцать леве , закончивъ этотъ перездъ блистательнымъ шлемомъ. Mongolia должна была прибыть въ Бомбей не ране 22-го октября, а между тмъ очутилась здсь 20го. Стало-быть со времени отъзда своего изъ Лондона, Филеасъ Фоггъ имлъ два дня въ выигрыш, что онъ и записалъ методически въ своей дорожной книг на льготномъ столбц.

X. Паспарту очень счастливъ что отдлался потерей своей обуви.

Всмъ извство что Индія, этотъ опрокинутый треугольникъ, основаніе котораго на свер, а вершина на юг, заключаетъ въ себ поверхность въ 1.400.000 квадратныхъ миль, по которому не равномрно распредлено населеніе во 180 милліоновъ жителей. Британское правительство пользуется дйствительнымъ господствомъ надъ извстною частью этой громадной страны, оно содержитъ генералъ-губернатора въ Калькутт, губернаторовъ въ Бомбе, Мадрас и Бенгаліи, и вице-губернатора въ Агр.

Но англійская Индія въ собственномъ смысл заключаетъ въ себ не боле 700.000 квад. миль и населеніе отъ 100 до 120 милліоновъ. Это доказываетъ что значительная часть территоріи еще не подчиняется власти королевы, и дйствительно у нкоторыхъ дикарей внутренней Индіи, страшныхъ и свирпыхъ, сохранилась еще вполн независимость Индусовъ.

Съ 1756 года, когда основано было первое англійское учрежденіе на мст занимаемомъ нын городомъ Мадрасомъ, до того года когда вспыхнуло страшное возмущеніе сипайевъ, знаменитая Остъ-Индская Компанія была всемогуща. Она присоединила къ себ мало-по-малу различныя провинціи, купленныя у раджей цною рентъ, которыя она выплачивала плохо или совсмъ не выплачивала, она назначала своего генералъ-губернатора и всхъ гражданскихъ и военныхъ чиновниковъ, но теперь она не существуетъ боле, и англійскія провинціи Индіи непосредственно подчинены корон.

Вслдствіе этого, видъ страны, нравы, этнографическія раздленія полуострова измняются ежедневно. Въ былое время путешествія совершались всми старинными способами передвиженія: пшкомъ, верхомъ, въ телг, въ паланкин и пр. Теперь пароходы быстро бороздятъ воды Инда, Гангеса, и желзная дорога прорзывающая Индію во всю ея ширину, развтвляясь на пути, отдляетъ только на три дня Бомбей отъ Калькутты.

Линія этой желзной дороги не направляется прямо поперегъ Индіи. Прямое разстояніе не боле 1.100 миль, и позды даже со среднею скоростью прошли бы его мене чмъ въ трое сутокъ, но разстояніе это увеличивается на одну треть по крайней мр изгибомъ который длаетъ желзная дорога уклоняясь къ Аллагабаду, на сверъ полуострова.

Вотъ въ главныхъ чертахъ линія Great Indian Peninsular Railway. Оставляя Бомбей, она проходитъ Сальсетту, поворачиваетъ на материкъ насупротивъ Таннаха, перескаетъ восточный Гатесъ, идетъ къ сверо-востоку до Бургампура, перерзываетъ почти независимую территорію Бунделькунда, поднимается до Аллагабада, вдается къ востоку, встрчается съ Гангомъ въ Бенерес, слегка уклоняется отъ него, и поднимаясь къ юго-востоку черезъ Бурдиванъ и французскій городъ Шандерногоръ, прямо идетъ въ Калькутту.

Въ половин пятаго вечера, пассажиры Mongolia высадились въ Бомбе, а кулькуттскій поздъ отправлялся ровно въ восемь часовъ.

Итакъ мистеръ Фоггъ простился съ своими партнерами, оставилъ пакетботъ, приказалъ своему слуг сдлать нсколько покупокъ, напомнилъ ему что онъ непремнно до восьми часовъ долженъ быть на станціи, и своимъ мрнымъ шагомъ, похожимъ на бой маятника въ астрономическихъ часахъ, направился къ бюро паспортовъ.

Такимъ образомъ онъ ни мало не думалъ объ осмотр достопримчательностей Бомбея, ни его Городской Думы, ни его великолпной библіотеки, ни фортовъ, ни доковъ, ни хлопковаго рынка, ни базаровъ, ни мечетей, ни синагогъ, ни армянскихъ церквей, ни великолпной пагоды Молаеборъ-Гилля, украшенной двумя многоугольными башнями. Онъ не намренъ былъ осматривать ни чудесъ Элефанты, ни молитвенныхъ пещеръ острова Сальсетты, ни изумительныхъ памятниковъ буддистскаго зодчества.

Нтъ! онъ ни о чемъ подобномъ не думалъ. Вышедши изъ бюро паспортовъ, Филеасъ Фоггъ преспокойно отправился на станцію желзной дороги и приказалъ подать себ обдать. Между прочими кушаньями хозяинъ гостиницы особенно рекомендовалъ ему фрикасе изъ ‘туземныхъ кроликовъ’, о которомъ ему насказалъ чудесъ.

Филеасъ Фоггъ веллъ подать фрикасе, которое и попробовалъ добросовстно, но, несмотря на соусъ подправленный пряностями, нашелъ его никуда негоднымъ.

Онъ позвалъ хозяина гостиницы.

— Вы говорите что это кроликъ, вотъ это? спросилъ онъ, смотря на него пристально.

— Да, милордъ, отвчалъ тотъ нахально, — кроликъ изъ жонглъ.

— А онъ не мяукалъ, когда его убивали?

— Мяукалъ? О, милордъ! кроликъ? Клянусь вамъ.

— Г. содержатель гостиницы, холодно прервалъ мистеръ Фоггъ, — не клянитесь и помните вотъ что: бывало въ Индіи кошки считались священными животными. То было хорошее время.

— Для кошекъ, милордъ?

— А также и для путешественниковъ.

Сдлавъ это замчаніе, мистеръ Фоггъ продолжалъ спокойно обдать.

Нсколько минутъ спустя посл мистера Фогга, агентъ Фиксъ также сошелъ съ парохода и побжалъ къ директору бомбейской полиціи. Онъ объяснилъ ему свое званіе сыщика, порученіе ему данное, положеніе свое относительно предполагаемаго похитителя банковыхъ билетовъ. Полученъ ли изъ Лондона приказъ объ арест? Ничего не было получено. И дйствительно, приказъ отправленный посл Фогга не могъ еще быть полученъ.

Фиксъ пришелъ въ смущеніе. Онъ попытался испросить у директора приказъ о задержаніи мистера Фогга. Директоръ отказался. Дло касалось лондонской администраціи, и она одна могла дать законный приказъ. Эта строгость принциповъ, это неуклонное соблюденіе законности вполн объясняются англійскими нравами, которые въ дл личной свободы не допускаютъ никакого произвола.

Фиксъ не настаивалъ и понялъ что ему слдуетъ покориться своей участи и ждать приказа. Но онъ ршился не терять изъ виду своего непроницаемаго мошенника во все время его пребыванія въ Бомбе. Онъ не сомнвался что Филеасъ Фоггъ останется тамъ, — таково было убжденіе и Паспарту, — что дастъ возможность прибыть приказу объ арест.

Но по послднимъ приказаніямъ которыя далъ ему его господинь, оставляя Mongolia, Паспарту хорошо понялъ что съ Бомбеемъ будетъ то же что было съ Суэзомъ и Парижемъ, и что путешествіе не кончится здсъ, что оно будетъ продолжаться по крайней-мр до Калькутты, а можетъ-быть пойдетъ и дале. И онъ принялся себя спрашивать, ужь и не впрямь ли мистеръ Фоггъ подержалъ серіозное пари, и не жестокій ли рокъ увлекаетъ его, желавшаго пожить на поко, къ совершенію кругосвтнаго путешествія въ восемьдесятъ дней?

Между тмъ, закупивъ нсколько рубашекъ и чулокъ, онъ прогуливался по улицамъ Бомбея. Въ этотъ день тамъ было огромное стеченіе народа, и посреди Европейцевъ всхъ націй, мелькали Персіяне, Армяне, Индусы, Парсисы въ своихъ оригинальныхъ одеждахъ. Именно послдніе праздновали какое-то важное событіе. Эти Парсисы или Гвебры, прямые потомки послдователей Зароастра, самые промышленные, смышленые, образованные и самые строгіе изъ всхъ Индусовъ, и къ ихъ племени въ настоящее время принадлежатъ богатйшіе туземные негоціанты Бомбея. Въ этотъ день у нихъ происходилъ какой-то религіозный карнавалъ, съ процессіями и увеселеніями, въ которыхъ участвовали баядерки, одтыя въ розовыя газовыя платъя, вышитыя золотомъ и серебромъ, которыя подъ звуки скрипокъ и барабановъ плясали удивительно, но съ соблюденіемъ всевозможной благопристойности.

Едва ли нужно говорить что Паспарту съ изумленіемъ и любопытствомъ слдилъ за всмъ что у него было предъ глазами, къ несчастію для него и для его господина, любопытство увлекло его за предлы благоразумія.

Наглядвшись на карнавалъ Парсисовъ, Паспарту направлялся къ станціи, когда, проходя мимо чудной пагоды Малебаръ-Гилля, онъ возымлъ нелпую мысль осмотртъ ея внутренность. Онъ не зналъ двухъ вещей: вопервыхъ, что доступъ въ нкоторыя индусскія пагоды формально запрещенъ христіанамъ, и вовторыхъ, что сами врующіе не могутъ вступать въ нихъ не оставивъ своей обуви у дверей. Надо замтить что руководствуясь здравою политикой англійское правительство требуетъ уваженія къ туземной религіи во всхъ даже незначительныхъ подробностяхъ и строго наказываетъ за нарушеніе предписанныхъ на этотъ предметъ правилъ.

Взошедъ туда, Паспарту, не думая ничего дурнаго, любовался, какъ всякій туристъ, ослпительнымъ блескомъ браминскихъ украшеній, какъ вдругъ его опрокинули на священный помостъ храма. Три жреца съ яростными взглядами бросились на него, сорвали съ него башмаки и чулки и принялись осыпать его ударами, испуская дикіе крики.

Французъ, сильный и ловкій, быстро вскочилъ на ноги, ударомъ кулака и ноги оттолкнулъ двухъ своихъ противниковъ, которые упали, путаясь въ своихъ длинныхъ одяніяхъ, и бросился со всхъ ногъ изъ пагоды, онъ вскор усплъ ускользнуть отъ третьяго Индуса, который погнался за нимъ, собирая толпу.

Въ восемь часовъ безъ пяти минутъ, то-есть за пять минутъ до отхода позда, безъ шляпы, босой, потерявъ въ свалк сдланныя имъ покупки, Паспарту прибжалъ на станцію желзной дороги. Фиксъ былъ тамъ на дебаркадер. Онъ послдовалъ на станцію за мистеромъ Фоггомъ. Онъ понялъ что этотъ ‘мошенникъ’ узжаетъ изъ Бомбея. Онъ ршился послдовать за нимъ до Калькутты и даже дале, если потребуется. Паспарту не замтилъ Фикса, стоявшаго въ тни, но Фиксъ слышалъ какъ Паспарту въ краткихъ словахъ сообщалъ мистеру Фоггу о своихъ приключеніяхъ.

— Надюсь что впередъ этого съ вами не случится, сказалъ спокойно Филеасъ Фоггъ, занимая мсто въ одномъ изъ вагоновъ.

Фиксъ собирался ссть въ особый вагонъ, какъ вдругъ новая мысль мелькнула въ его ум и онъ вдругъ измнилъ свой планъ. ‘Нтъ, я остаюсь, сказалъ онъ самъ себ. Проступокъ учиненный на индійской территоріи… Человкъ этотъ у меня въ рукахъ.’

Въ эту минуту раздался оглушительный свистъ локомотива, и поздъ исчезъ въ ночной темнот.

XI. Филеасъ Фоггъ покупаетъ слона за баснословную цну.

Въ назначенный часъ поздъ двинулся въ путь. Между пассажирами были офицеры, гражданскіе чиновники и продавцы опіума и индиго, отправлявшіеся въ восточную часть полуострова по дламъ торговли.

Паспарту помстился рядомъ со своимъ господиномъ. Въ противоположномъ углу сидлъ третій путешественникъ.

Путешественникъ этотъ былъ бригадный генералъ, сэръ-Френсисъ Кромарти, бывшій однимъ изъ партнеровъ мистера Фогга во время перезда изъ Суэза въ Бомбей и отправлявшійся къ своей арміи, квартировавшей близь Бенареса.

Сэръ-Френсису Кромарти, отличившемуся во время послдняго возстанія сипайевъ, было около пятидесяти лтъ. Своимъ высокимъ ростомъ и свтлыми волосами онъ чрезвычайно походилъ на туземцевъ. Съ юныхъ лтъ онъ жилъ въ Индіи и рдко посщалъ свою родину. Онъ хорошо былъ знакомъ съ обычаями, исторіей и государственнымъ устройствомъ Индіи и охотно подлился бы своими свдніями съ Филеасомъ Фоггомъ, еслибы послдній сколько-нибудь интересовался ими. Но Филеасъ Фоггъ не интересовался ничмъ. Онъ не путешествовалъ, онъ только передвигался съ одного мста на другое, онъ изображалъ собою тло совершавшее путь вокругъ земнаго шара согласно законамъ раціональной механики. Въ настоящую минуту онъ высчитывалъ въ ум сколько часовъ прошло со времени его отъзда изъ Лондона и съ самодовольствомъ потеръ бы себ руки, еслибъ излишнія движенія не противорчили его натур.

Сэръ-Френсисъ Кромарти понялъ своего оригинальнаго спутника, хотя онъ видлъ его только за карточнымъ столомъ. Онъ спрашивалъ себя: могло ли биться подъ этою ледяною оболочкой человческое сердце, и способенъ ли былъ Филеасъ Фоггъ понимать красоты природы и преслдовать какія-либо нравственныя цли? Онъ не взялся бы утвердительно отвчать на эти вопросы. Ни одинъ изъ оригиналовъ которыхъ случалось видть генералу не могъ сравниться съ этимъ живымъ олицетвореніемъ математики.

Филеасъ Фоггъ не скрывалъ отъ сэръ-Френсиса причины побудившей его предпринять кругосвтное путешествіе. Генералъ видлъ въ его пари эксцентричность, которая не основывалась ни на какой серіозной цли и лишена была того transire benefaciendo которымъ долженъ руководиться каждый разумный человкъ. Очевидно было что странный джентльменъ намревался ‘ничего не сдлать’ ни для себя, ни для другихъ.

Часъ спустя посл отъзда изъ Бомбея, поздъ, перерзывая віадуки, перешелъ черезъ островъ Сальсету и несся по материку. Миновавъ втвь идущую къ юго-востоку отъ станціи Калліана, онъ достигъ западныхъ Гатъ, начинающихся отъ станціи Пауэлла, здсь дорога шла между базальтовыхъ скалъ, высочайшія вершины которыхъ покрыты были густымъ лсомъ.

Сэръ-Френсисъ Кромарти и Филеасъ Фоггъ повременамъ обмнивались отрывочными словами, и генералъ, для поддержанія разговора, замтилъ:

— Нсколько лтъ тому назадъ, мистеръ Фоггъ, вы встртили бы въ этомъ мст задержку, которая могла бы помшать осуществленію вашего плана.

— Почему же, сэръ-Френсисъ?

— Потому что поздъ останавливался у подножія этихъ горъ, и отсюда приходилось перебираться въ паланкинахъ или верхомъ на пони до станціи Кандаллаха, находившейся у противоположнаго склона.

— Подобная остановка не могла бы разстроить моихъ плановъ, отвчалъ мистеръ Фоггъ. — Разчитывая время, я предвидлъ возможность промедленія.

— Однако, мистеръ Фоггъ, вы рисковали имть большія непріятности, благодаря вашему слуг.

Паспарту между тмъ спалъ крпкимъ сномъ, закутавъ ноги въ свое дорожное одяло, и не чувствовалъ того что онъ былъ предметомъ разговора.

— Англійское правительство чрезвычайно строго относится къ преступленіямъ такого рода, и оно совершенно право. Оно строго преслдуетъ неуваженіе религіозныхъ обрядовъ Индусовъ, и еслибы вашъ служитель былъ захваченъ….

— Еслибъ онъ былъ захваченъ, сэръ-Френсисъ, возразилъ Фоггъ, — то онъ былъ бы подвергнутъ наказанію, а по освобожденіи своемъ онъ снова возвратился бы въ Европу. Но задержаніе его ни въ какомъ случа не могло бы замедлить моего путешествія.

И затмъ разговоръ снова прервался. Ночью поздъ окончилъ переходъ черезъ Гаты, останавливался въ Нассик, и на другой день, 21го октября, онъ достигъ довольно ровной мстности, образуемой Кандейшскою территоріей. Среди тщательно воздланныхъ полей часто попадались небольшія селенія, надъ которыми возвышались минареты пагодъ, замняющія колокольни христіанскихъ церквей. Многочисленные притоки Годавери орошали плодородную мстность.

Паспарту проснулся и смотрлъ въ окно, ему не врилось что онъ детъ по стран Индусовъ, въ вагон Great Peninsular Railway. Дйствительность казалась ему неправдоподобною. Локомотивъ, направляемый рукой англійскаго машиниста и согрваемый англійскимъ углемъ, несся между бумажныхъ, кофейныхъ, мускатовыхъ плантацій, между полей засянныхъ гвоздикой и краснымъ перцемъ, дымъ, исходившій изъ него, извивался спиралью между высокими пальмами, подъ тнью которыхъ укрывались живописныя селенія и повременамъ фантастическіе храмы, разукрашенные всми чудесами причудливости индійской архитектуры. Мстами виднлись обширныя поляны, изобилующія змями и тиграми, пугавшимися свистка локомотива, и лса, до сихъ поръ еще населенные слонами, задумчиво смотрвшими на проносившійся мимо нихъ поздъ.

Прохавъ станцію Малліагаумъ, наши путешественники достигли злополучной территоріи, которая такъ часто орошалась кровью поклонниковъ богини Кали. Вдали виднлись прекрасныя пагоды Эллоры и бывшая столица свирпаго Ауренгъ-зеба, Аурунгабадъ, нын главное мсто одной изъ провинцій отложившихся отъ королевства Низама. Нкогда этою страной, по которой теперь хали наши путешественники, управлялъ Ферингеа, извстный подъ названіемъ предводителя Туговъ и короля удушителей, подданные его поклонялись богин смерти и ежегодно приносили ей человческія жертвы, но безъ пролитія крови, и было время когда въ стран ихъ на каждомъ шагу можно было отрыть трупъ. Англійское правительство приняло энергическія мры противъ этого варварскаго обычая, но до сихъ поръ не можетъ еще окончательно искоренить его.

Въ половин перваго пополудни, поздъ остановился на станціи Бургампуръ, гд Паспарту купилъ себ чуть не на всъ золота туфли, вышитыя бусами, которыя онъ тотчасъ же надлъ съ очевиднымъ удовольствіемъ.

Путешественники наши наскоро позавтракали и отправились снова къ станціи Ассургуръ по берегу Тапти, небольшой рчки, впадающей въ Камбайскій заливъ, близь Сурата.

Читателямъ не излишне будетъ узнать мысли занимавшія Паспарту. До прибытія въ Бомбей, онъ надялся что этимъ и ограничится ихъ путешествіе. Но съ тхъ поръ какъ они неслись на всхъ парахъ черезъ Индію, мысли его приняли другой оборотъ. Вся живость его натуры снова къ нему возвратилась. Онъ поврилъ въ возможность осуществленія плановъ своего господина, поврилъ въ дйствительность пари и въ возможность кругосвтнаго путешествія и условнаго срока. Онъ уже опасался задержекъ, онъ такъ сочувственно относился къ пари своего господина, какъ будто самъ принималъ въ немъ участіе, и содрагался при мысли что наканун еще онъ придавалъ ему такъ мало значенія. Онъ не былъ флегматикомъ, подобно мистеру Фоггу, и сильно волновался за него. Онъ безпрестанно пересчитывалъ дни проведенные ими въ пути, проклиналъ остановки позда и in petto порицалъ мистера Фогга за то что онъ не общалъ преміи машинисту. Онъ не понималъ различія между пароходомъ и поздомъ желзной дороги, скорость котораго не можетъ измниться по произволу.

Вечеромъ поздъ достигъ Сютпурскихъ горъ, отдляющихъ территоріи Кандейшскую отъ Бунделькундской.

22го октября, въ восемь часовъ утра, на разстояніи пятнадцати миль къ востоку оть станціи Роталя, поздъ остановился среди обширной поляны, окаймленной хижинами поселянъ и ремесленниковъ. Кондукторъ прошелъ вдоль вагоновъ и объяснилъ что поздъ не идетъ дале.

Филеасъ Фоггъ взглянулъ на сэръ-Френсиса, изумленнаго этою остановкой посреди лса.

Паспарту, удивленный не мене своего сосда, бросился изъ вагона, и тотчасъ же воротившись воскликнулъ:

— Сэръ! дальше нтъ желзной дороги.

— Что это значитъ? спросилъ сэръ-Френсисъ Кромарти.

— Желзная дорога здсь оканчивается.

Генералъ вышелъ изъ вагона. Филеасъ Фоггъ медленно послдовалъ за нимъ, они оба подошли къ кондуктору.

— Гд же мы находимся? спросилъ сэръ-Френсисъ Кромарти.

— Въ селеніи Кольби, отвчалъ кондукторъ.

— Мы здсь должны остановиться?

— Конечно. Дорога еще не окончена….

— Какъ! дорога не окончена?

— Нтъ еще. Она здсь прерывается на пятьдесятъ миль и снова возобновляется только съ Аллагабада.

— Какъ же въ газетахъ объявлено было о совершенномъ окончаніи пути?

— Что прикажете длать, генералъ? газеты ошиблись.

— Но вы даете билетъ отъ Бомбея до Калькутты! воскликнулъ раздраженный сэръ-Франсисъ Кромарти.

— Конечно, возразилъ кондукторъ, — но путешественникамъ извстно что отъ Кольби до Аллагабада они не могуть хать по желзной дорог.

Сэръ-Френсисъ Кромарти былъ взбшенъ. Паспарту, едва не бросившійся на кондуктора, не смлъ взглянуть на своего господина.

— Сэръ-Френсисъ, спокойно проговорилъ мистеръ Фоггъ, — если вы желаете переправиться въ Аллагабадъ, то намъ не мшаетъ подумать какимъ образомъ мы совершимъ это путешествіе.

— Мистеръ Фоггъ, тутъ дло идетъ о промедленіи, которое можетъ повести къ разстройству вашихъ плановъ.

— Вы ошибаетесь, сэръ-Франсисъ, промедленіе было мною предвидно.

— Неужели вы знали что дорога….

— Конечно нтъ. Но я предвидлъ что рано или поздно можетъ послдовать остановка. Планы мои нисколько этимъ не разстроятся. Я могу промшкать два дня. 25го числа, въ полдень, изъ Калькутты долженъ идти пароходъ въ Гонконгъ. Сегодня еще 22е число, и мы имемъ достаточно времени, чтобы добраться до Калькутты.

Невозможно было возражать на такой убдительный доводъ.

Дйствительно желзная дорога прерывалась у Кольби. Что касается газетъ, то он иногда напоминаютъ собою часы забгающіе впередъ, такъ и на этотъ разъ он возвстили прежде времени объ окончаніи пути. Большей части путешественниковъ извстна была предстоявшая остановка и они поспшили, по выход изъ вагоновъ, запастись различными экипажами, которые возможно было достать въ селеніи: тележками, колесницами, напоминавшими собою величественныя пагоды, паланкинами, пони и т. п. Вс экипажи были быстро разобраны, такъ что мистеръ Фоггъ и сэръ-Френсисъ Кромарти напрасно искали въ цломъ селеніи какого-либо способа предвиженія.

— Я иду пшкомъ, сказалъ Филеасъ Фоггъ.

Паспарту при этихъ словахъ сдлалъ многозначительную гримасу и посмотрлъ на свои прекрасныя, но слишкомъ легкія туфли. По счастію, онъ открылъ новый способъ передвиженія.

— Сэръ, сказалъ онъ съ нкоторымъ колебаніемъ, — я кажется нашелъ способъ для продолженія пути.

— Какой?

— Слона! Слона, принадлежащаго Индійцу который живетъ шагахъ во ста отсюда.

— Пойдемъ, посмотримъ слона, отвчалъ мистеръ Фоггъ.

Пять минутъ спустя мистеръ Фоггъ, сэръ-Френсисъ Кромарти и Паспарту приблизились къ хижин, окруженной дворомъ. Въ хижин жилъ Индіецъ, а на двор помщался его слонъ. По просьб нашихъ путешественниковъ, Индіецъ повелъ ихъ смотрть слона.

Слонъ его былъ еще не совсмъ прирученъ, хозяинъ его хотлъ воспитать его не для перевозки тяжестей, а для боя. Съ этою цлью онъ намревался постепеннымъ ожесточеніемъ кроткаго отъ природы нрава животнаго, довести его до того состоянія ярости которое по-индусски называется мучъ, и для этого намревался въ теченіи нсколькихъ мсяцевъ кормить его исключительно сахаромъ и масломъ. Подобный способъ ожесточенія можетъ показаться невроятнымъ, но онъ успшно употребляется въ дло воспитателями слоновъ. Къ счастію, слонъ о которомъ мы говоримъ только нсколько дней тому назадъ подвергнутъ былъ діэт, и мучъ еще не обнаруживался.

Кіуни — такъ звали слона — какъ и вс животныя его породы могъ долго и скоро идти не утомляясь, и Филеасъ Фоггъ ршился прибгнуть къ нему за неимніемъ другаго экипажа.

Но въ Индіи слоны становятся рдки и потому они очень дороги. Особенно дороги самцы, употребляемые для боя въ циркахъ. Прирученные слоны размножаются рдко, такъ что охота представляетъ единственное средство добывать ихъ. Послдніе здсь пользуются тщательнымъ уходомъ, и на просьбу мистера Фогга уступить ему на нсколько часовъ слона, Индіецъ отвчалъ отказомъ.

Фоггъ настаивалъ на своей просьб и сначала предложилъ хозяину слона по десяти фунтовъ въ чась, цну весьма значительную. Но хозяинъ не согласился и на предложенные ему потомъ двадцать, и даже сорокъ фунтовъ. Паспарту подпрыгивалъ при каждомъ новомъ набавленіи цны. Но Индіецъ оставался непреклоннымъ.

А между тмъ предложеніе было чрезвычайно выгодно. Еслибы слонъ совершилъ путешествіе въ Аллагабадъ въ теченіи пятнадцати часовъ, то оно доставило бы его хозяину 600 фунтовъ!

Тогда Филеасъ Фоггъ, не терявшій своего обычнаго спокойствія, предложилъ Индійцу продать ему слона за тысячу фунтовъ.

Но Индіецъ не хотлъ продавать слона! Быть-можетъ онъ предугадывалъ возможность еще боле выгодной сдлки.

Сэръ-Френсисъ Кромарти отвелъ въ сторону мистера Фогга и убждалъ его не надбавлять боле цны не обдумавши хорошенько. Филеасъ Фоггъ отвчалъ ему что онъ не иметъ обыкновенія длать что-либо необдуманно, и что дло шло о томъ чтобы выиграть пари въ двадцать тысячъ фунтовъ, что слонъ былъ ему необходимо нуженъ, и что онъ намренъ былъ пріобрсти его, еслибъ ему даже пришлось заплатить за него въ двадцать разъ боле, чмъ онъ стоилъ въ дйствительности. Мистеръ Фоггъ снова обратился къ Индійцу, узкіе глаза котораго, заблествшіе при мысли о деньгахъ, свидтельствовали что онъ ожидалъ лишь набавленія цны. Филеасъ Фоггъ постепенно увеличивалъ ее, сначала до двухсотъ, потомъ до пятисотъ, потомъ до восьмисотъ, и наконецъ до двухъ тысячъ фунтовъ (15.000 рублей). Паспарту, обыкновенно румяный, отъ волненія былъ блденъ какъ полотно.

На дв тысячи фунтовъ Индіецъ согласился.

— Клянусь моими туфлями, воскликнулъ Паспарту, — дорого же онъ цнитъ мясо своего слона!

Торгъ былъ оконченъ, и путешественникамъ оставалось только найти проводника. Одинъ молодой Парсисъ съ умнымъ лицомъ предложилъ имъ свои услуги. Мистеръ Фоггъ согласился и общалъ ему хорошее вознагражденіе.

Слонъ немедленно былъ приведенъ и навьюченъ. Парсисъ былъ искуснымъ карнакомъ, то-есть вожакомъ слона. Онъ набросилъ на спину слона покрывало, походившее на попону, и къ бокамъ его привсилъ два сдалища, чрезвычайно неудобныя.

Филеасъ Фоггъ расплатился съ Индійцемъ банковыми билетами, хранившимися въ пресловутомъ мшк, который какъ будто сросся съ Паспарту. Затмъ мистеръ Фоггъ предложилъ сэръ-Френсису Кромарти дохать съ нимъ вмст до Аллагабада. Генералъ согласился на его предложеніе, такъ какъ одинъ лишній человкъ не могъ обременить громаднаго животнаго.

Въ Кольби куплены были състные припасы. Сэръ-Френсисъ Кромарти помстился на одномъ изъ сдалищъ, Филеасъ Фоггъ на другомъ. Паспарту услся верхомъ на покрывал, между своимъ господиномъ и генераломъ. Парсисъ взобрался на шею животнаго, и въ девять часовъ слонъ оставилъ селеніе и направился въ чащу пальмоваго лса, по которому пролегалъ кратчайшій путь.

XII. Филеасъ Фоггъ и его спутники пускаются въ лса Индіи.

Проводникъ, съ цлью сократить предстоящій путь, оставилъ вправо полотно дороги, надъ проведеніемъ которой уже работали. Полотно это, извивавшееся между причудливыми развтвленіями Виндіасскихъ горъ, вело не кратчайшимъ путемъ, какой необходимъ былъ для Филеаса Фогга. Парсисъ, хорошо знакомый съ дорогами и тропинками страны, полагалъ выиграть миль двадцать, перерзавъ лсъ поперегъ, и все общество доврилось ему. Филеасъ Фогъ и сэръ-Френсисъ Кромарти, зарытые по горло въ свои корзины съ подушками, испытывали сильные толчки отъ неровной походки слона, котораго карнакъ заставлялъ идти скорымъ шагомъ. Но это неудобство они переносили съ равнодушіемъ истыхъ Британцевъ, причемъ рдко говорили между собой и едва могли видть другъ друга. Что касается Паспарту, то послдній, сидя на спин животнаго, и непосредственно принимая вс толчки, остерегался, по приказанію своего господина, держать языкъ между зубами, въ противномъ случа онъ рисковалъ бы его откусить себ. Ему стоило неимоврныхь усилій сохранить равновсіе своего тла. Несмотря на это, онъ шутилъ, смялся, длая невольные прыжки, доставалъ изъ своего мшка кусокъ сахару и подавалъ смышленому Кіуни, который бралъ его концомъ хобота, ни на минуту не замедляя при этомъ своего ровнаго хода. Посл двухчасовой зды, проводникъ остановилъ слона и далъ ему часокъ отдохнуть. Животное стало обкусывать втки и кусты, утоливъ предъ тмъ свою жажду въ сосднемъ болот. Сэръ-Френсисъ Кромарти не стовалъ на эту стоянку — онъ чувствовалъ себя разбитымъ. Мистеръ Фоггъ казался такимъ бодрымъ, какъ будто только-что всталъ съ своей постели.

— Онъ просто изъ желза скованъ! сказалъ генералъ, поглядывая съ удивленіемъ на своего спутника.

— Изъ литой стали, возразилъ Паспарту, занимавшійся приготовленіемъ несложнаго завтрака.

Въ полдень, проводникъ подалъ знакъ къ отъзду. Страна вскор приняла дикій видъ. Огромные лса смнились тамариндовыми кустарниками и малорослыми пальмами, затмъ потянулись обширныя безплодныя равнины, усянныя тощими кустиками и огромными глыбами сіенита. Вся эта часть верхняго Бунделькунда, рдко посщаемая путешественниками, заселена народомъ фанатическимъ, закоснлымъ въ самыхъ ужасныхъ обрядахъ индусской религіи. Англійское владычество не могло правильно утвердиться на почв подчиненной вліянію раджей, до которыхъ трудно было добраться въ ихъ неприступныхъ жилищахъ, среди Виндіасскихъ горъ. Нсколько разъ встрчались имъ шайки дикихь Индусовъ, которые гнвными взорами провожали быстро удалявшееся животное. Къ тому же Парсисъ насколько возможно избгалъ ихъ, считая встрчу съ подобными людьми не совсмъ для себя безопасною. Въ этотъ день имъ немного попадалось зврей, только нсколько обезьянъ, разбгавшихся съ тысячью ужимокъ и съ кривляньемъ, которыми отъ души забавлялся Паспарту. Между прочимъ одна мысль тревожила его: что будетъ длать мистеръ Филеасъ Фоггъ со слономъ, когда прідетъ въ Аллагабадъ? Возъметъ ли его съ собой? Нтъ, это невозможно. Плата за перездъ вдобавокъ къ покупной цн была бы уже черезчуръ разорительна. Можетъ-быть его продадутъ или отпустятъ на свободу? Это почтенное животное заслуживаетъ особеннаго вниманія. Еслибы такъ случилось что мистеръ Фоггъ подарилъ слона ему, Паспарту, то это бы его сильно озадачило. Эти мысли не переставали его озабочивать. Въ восемь часовъ вечера, главная цпь Виндіасовъ была уже пройдена, и путешественники остановились у подножія свернаго склона, въ какомъ-то полуразрушенномъ зданіи.

Въ этотъ день они сдлали двадцать пять миль, и оставалось еще столько же, чтобы достигнуть Аллагабада. Ночь была холодная. Парсисъ развелъ огонь изъ сухихъ втвей, теплота котораго была неоцненна для путешественниковъ. Ужинъ состоялъ изъ състныхъ припасовъ купленныхъ въ Кольби. Путешественники ли какъ только могутъ сть люди измученные, разбитые. Разговоръ, начавшійся отрывочными рчами, перешелъ въ звонкое храпніе. Проводникъ остался стеречь Кіуни, который заснулъ стоя, опершись на стволъ толстаго дерева. Ночь не ознаменовалась никакимъ событіемъ. Только рыканіе леопардовъ и пантеръ, къ которому примшивался пронзительный хохотъ обезьянъ, нарушали повременамъ тишину. Но хищники ограничились криками и не обнаружили никакихъ враждебныхъ замысловъ относительно нашихъ путешественниковъ. Сэръ-Франсисъ Кромарти спалъ мертвымъ сномъ, какъ храбрый офицеръ, изнуренный усталостью. Паспарту въ своемъ тревожномъ сн переживалъ скачки послдняго дня. Что же касается мистера Фогга, то онъ отдыхалъ такъ же спокойно какъ въ своемъ мирномъ жилищ въ Савиль-Роу. Въ шесть часовъ утра, они снова двинулись въ путь. Проводникъ надялся въ тотъ же вечеръ добраться до Аллагабада. Такимъ образомъ мистеръ Фоггъ долженъ былъ потерять лишь часть сорокавосьмичасоваго времени, остававшагося у него въ запас при начал путешествія. Путешественники спустились съ послдняго склона Виндіасовъ. Кіуни снова пошелъ своею быстрою иноходью. Къ полудню, проводникъ повернулъ мимо селенія Ка ленджера, расположеннаго на берегу Кани, одного изъ притоковъ Гангеса. Онъ избгалъ селеній, находя боле безопасности въ пустынныхъ мстностяхъ, гд впервые стали попадаться слды бассейна вышеупомянутой громадной рки. Аллагабадъ находился не боле какъ въ двнадцати миляхъ разстоянія къ сверо-востоку. Снова сдлали стоянку, подъ купой банановыхъ деревьевъ, плоды которыхъ, столь же здоровые какъ хлбъ, и по свидтельству путешественниковъ, столь же сочные какъ сливки, пришлись какъ нельзя больше кстати. Въ два часа проводникъ вступилъ въ чащу густаго лса, который приходилось перескать на разстояніи многихъ миль. Онъ предпочиталъ дорогу лсомъ. Какъ бы то ни было, до сихъ поръ не случилось никакой непріятной встрчи, и путешествіе по-видимому должно было окончиться безъ приключенія, какъ вдругъ слонъ, съ выраженіемъ какой-то тревоги, внезапно остановился. Тогда было четыре часа.

— Что такое случилось? спросилъ сэръ-Френсисъ Кромарти, высовывая голову изъ-за своей корзины.

— Не знаю, г. офицеръ, отвчалъ Парсисъ, прислушиваясь къ смутному шуму, доносившемуся изъ-за густой зелени.

Нсколько минутъ спустя, шумъ этотъ сдлался еще явстенне. Слышалось какое-то хотя еще отдаленное смшеніе человческихъ голосовъ и мдныхъ инструментовъ. Паспарту вслушивался всмъ существомъ своимъ. Мистеръ Фоггъ ждалъ терпливо, не произнося ни слова. Парсисъ спрыгнулъ на землю, привязалъ слона къ дереву и углубился въ самую густую чащу лса. Черезъ нсколько минутъ онъ вернулся, говоря:

— Процессія браминовъ, направляющихся въ эту сторону. Если возможно, то постараемся отъ нихъ скрыться.

Проводникъ отвязалъ слона и отвелъ его въ чащу, совтуя путешественникамъ отнюдь не сходить на землю. Самъ онъ былъ наготов быстро ухватиться за животное, еслибы бгство сдлалось необходимымъ. Но онъ полагалъ что толпа пройдетъ не замтивъ его, такъ какъ густыя втви совершенно скрывали его отъ глазъ. Нестройный шумъ голосовъ и инструментовъ приближался. Однообразное пніе сливалось со звуками барабановъ и цимбаловъ. Вскор голова процессіи показалась изъ-за деревьевъ, въ пятидесяти шагахъ отъ пункта занимаемаго мистеромъ Фоггомъ и его спутниками. Они хорошо могли разсмотрть сквозь втки любопытный персоналъ этой религіозной церемоніи. Впереди всхъ подвигались жрецы, съ митрами на головахъ и въ длинныхъ расшитыхъ галунами одеждахъ. Ихъ окружали мущины, женщины, дти, которые пли нчто въ род погребальныхъ псалмовъ, прерываемыхъ въ равные промежутки времени звуками тамъ-тама и цимбаловъ. За ними, на колесниц съ огромными колесами, которыхъ спицы и шипы представляли собой переплетенныхъ змй, появилась отвратительная статуя, — ее везли дв пары зебу, богато убранныхъ. У этой статуи было четыре руки, тло окрашено было въ темно-красный цвтъ, глаза блуждающіе, волосы всклоченные, языкъ высунутый, губы намазанные сокомъ лавзоніи и бетела. Вокругъ ея шеи извивалось ожерелье изъ мертвыхъ головъ, вокругъ ея стана былъ поясъ изъ отрзанныхъ рукъ. Она стояла во весь ростъ на опрокинутомъ гигант безъ головы. Сэръ-Френсисъ Кромарти узналъ эту статую.

— Это богиня Кали, пробормоталъ онъ, — богиня любви и смерти.

— Смерти, положимъ, но любви — нтъ! сказалъ Паспарту тихимъ голосомъ. — Что за отвратительная старуха.

Парсисъ зна комъ веллъ ему замолчать.

Вокругъ статуи волновалась, бсновалась въ судорогахъ группа старыхъ факировъ, расписанныхъ полосами изъ охры, покрытыхъ крестовидными насчками, изъ которыхъ каплями точилась кровь, такіе изступленные фанатики, при большихъ индусскихъ церемоніяхъ, бросаются подъ колесницу Джагернаута. Позади ихъ, нсколько браминовъ, во всемъ великолпіи восточныхъ костюмовъ, влекли женщину, едва державшуюся на ногахъ. Женщина эта была молода и бла какъ Европейка. Ея голова, шея, плечи, уши, руки, большіе пальцы на ногахъ увшены были драгоцнностями, ожерельями, браслетами, пряжками, кольцами. Туника, вышитая золотомъ и покрытая легкою кисеей, обрисовывала ея станъ. Вслдъ за молодою женщиной — какъ бы для ужаснаго контраста — стражи, вооруженные мечами наголо и длинными дамасскими саблями, несли на паланкин мертвеца. То былъ трупъ старика, облаченнаго въ пышную одежду раджи, какъ и при жизни, съ тюрбаномъ на голов, вышитымъ жемчугами, въ плать сотканномъ изъ шелку и золота, въ кашмировомъ пояс съ алмазами, и во всемъ своемъ великолпномъ вооруженіи индусскаго государя. Шествіе замыкали музыканты и аррьергардъ фанатиковъ, крики которыхъ по-временамъ покрывали оглушительный громъ инструментовъ. Сэръ-Френсисъ Кромарти съ необыкновенно печальнымъ видомъ смотрлъ на эту пышную церемонію и, обратясь къ проводнику, сказалъ:

— Это сутти?

Парсисъ сдлалъ утвердительный знакъ и положилъ палецъ на губы. Длинная процессія медленно тянулась между деревьевъ, и скоро послдніе ряды ея исчезли въ глубин лса. Мало-по-малу пніе затихло. Послышались еще крики въ отдаленіи, и наконецъ за всмъ этимъ гамомъ послдовала ненарушимая тишина. Филеасъ Фоггъ услышалъ слово произнесенное сэръ-Френсисомъ Кромарти, и лишь только процессія исчезла, онъ спросилъ у него:

— Что означаетъ слово сутти?

— Сутти, мистеръ Фоггъ, отвчалъ генералъ, — есть не что иное какъ человческая жертва, но жертва добровольная. Эта женщина, которую вы сейчасъ видли, будетъ сожжена завтра при первыхъ лучахъ свта.

— Ахъ, негодяи! воскликнулъ съ негодованіемъ Паспарту.

— А этотъ трупъ? спросилъ мистеръ Фоггъ.

— Государя ея супруга, отвчалъ проводникъ, онъ былъ независимый раджа въ Бунделькунд.

— Какимъ же образомъ, продолжалъ Филеасъ Фоггъ, между тмъ какъ въ голос его не было слышно ни малйшаго волненія, — эти варварскіе обычаи еще существуютъ въ Индіи, и Англичане не могутъ ихъ искоренить?

— Въ большей части Индіи, отвчалъ сэръ-Френсисъ Кромарти, — жертвы эти боле уже не приносятся. Но мы не имемъ никакого вліянія на эти дикія мстности, въ особенности же на территоріи Бунделькундъ. Весь сверный склонъ Виндіасовъ бываетъ театромъ убійствъ и непрестанныхъ грабежей.

— Несчастная, бормоталъ Паспарту, — ее сожгутъ живую!

— Да, отвчалъ генералъ, — сожгутъ, а еслибы не сожги, то вы не можете себ представить въ какое положеніе повергли бы ее ближніе. Ей бы обрили волосы, кормили бы ее нсколькими горстями рису, вс бы отвернулись отъ нея, глядли бы на нее какъ на нечистое существо, и она бы умерла въ какомъ-нибудь углу какъ паршивая собака. Перспектива такого ужаснаго существованія, скоре нежели любовь или религіозный фанатизмъ, побуждаетъ несчастныхъ идти на казнь. Иногда же жертвоприношеніе это бываетъ дйствительно добровольное, и необходимо энергическое вмшательство правительства чтобы воспрепятствовать ему. Такимъ образомъ нсколько лтъ тому назадъ, когда я жилъ въ Бомбе, одна молодая вдова пришла къ губернатору просить позволенія сжечь себя вмст съ тломъ мужа. Какъ вы можете представить себ, губернаторъ отказалъ ей. Тогда вдова оставила городъ, нашла убжище у независимаго раджи, и все-таки принесла себя въ жертву.

Во время разказа сэръ-Френсиса, проводникъ покачивалъ головой, а когда тотъ кончилъ, онъ сказалъ въ свою очередь:

— Сожженіе которое будетъ происходить завтра при восход солнца не добровольное.

— Откуда вы знаете это?

— Исторія эта всмъ извстна въ Бунделькунд.

— А между тмъ эта несчастная повидимому не выказываетъ ни малйшаго сопротивленія, замтилъ сэръ-Френсисъ.

— Это оттого что ее окурили дымомъ конопли и опіума.

— Но куда же ведутъ ее? спросилъ сэръ-Френсисъ.

— Въ пагоду Пилладжи, въ двухъ миляхъ отсюда, тамъ она проведетъ ночь въ ожиданіи сожженія.

— А сожженіе это послдуетъ?…

— Завтра, на разсвт.

Проговоривъ эти слова, проводникъ вывелъ слона изъ густой чащи и влзъ на шею животнаго. Но въ ту минуту какъ онъ собирался погнать его своимъ особеннымъ свистомъ, мистеръ Фоггъ остановилъ его, и обратясь къ сэръ-Френсису Кромарти, сказалъ:

— Какъ бы намъ спасти эту женщину?

— Спасти эту женщину? мистеръ Фоггъ! воскликнулъ генералъ.

— У меня еще двнадцать часовъ впереди. — Я могу посвятить ихъ на это.

— Браво, да вы человкъ великодушный! сказалъ сэръ-Френсисъ Кромарти.

— Иногда, отвчалъ просто Филеасъ Фоггъ, — когда у меня есть на то свободное время.

XIII. Паспарту доказываетъ снова что счастіе улыбается смльчакамъ.

Планъ былъ смлый, исполненный затрудненій, можетъ-быть неисполнимый. Мистеръ Фоггъ рисковалъ своею жизнью или, по крайней мр, свободой, но онъ не поколебался. Къ тому же въ сэръ-Френсис Кромарти онъ нашелъ отважнаго помощника.

Что касается Паспарту, то онъ былъ готовъ, — на него положиться было можно. Мысль его господина воодушевляла его. Онъ чувствовалъ что подъ этою ледяною оболочкой скрывается сердце и душа. Онъ начиналъ любить Филеаса Фогга.

Оставался проводникъ. Чью сторону онъ приметъ въ дл? Не будетъ ли онъ за Индусовъ? Необходимо было обезпечить себ, если не содйствіе его, то крайней мр нейтралитетъ. Сэръ-Френсисъ Кромарти прямо предложилъ ему этотъ вопросъ.

— Господинъ офицеръ, отвчалъ проводникъ, — я Парсисъ и женщина эта также. Располагайте мною.

— Хорошо, проводникъ, сказалъ мистеръ Фоггъ.

— Во всякомъ случа, знайте, продолжалъ Парсисъ, — что мы рискуемъ не только нашею жизнью, но можемъ подвергнуться страшнымъ мученіямъ, если насъ захватятъ. Итакъ длайте какъ знаете.

— Ршено, отвчалъ мистеръ Фоггъ. — Я полагаю что намъ лучше всего дйствовать ночью?

— И я такъ думаю, сказалъ проводникъ.

Тогда этотъ бравый Индусъ сообщилъ нсколько подробностей о жертв. То была Индіянка, знаменитая красотой, изъ племени Парсисовъ, дочь богатыхъ бомбейскихъ негоціантовъ. Она получила въ Бомбе совершенно англійское воспитаніе, и по ея манерамъ и образованію ее можно было принять за европейскую даму. Имя ея было Ауда. Она осталась сиротой и насильно была выдана замужъ за стараго Бунделькундскаго раджу. Черезъ три мсяца она овдовла. Зная участь ее ожидавшую, она бжала, была тотчасъ же захвачена снова, и родственники раджи, которые были заинтересованы въ ея смерти, осудили ее на сожженіе, отъ котораго, повидимому, ей невозможно было освободиться.

Разказъ этотъ еще боле утвердилъ мистера Фогга и его товарищей въ ихъ великодушномъ ршеніи. Положено было что проводникъ направитъ слона къ пагод Пилладжи, къ которой они приблизятся какъ возможно боле.

Полчаса спустя, они остановились въ чащ лса, въ пятистахъ шагахъ отъ пагоды, которой нельзя было видть оттуда, но вопли фанатиковъ можно было различитъ явственно. Тогда путешественники принялись обсуждать какъ бы имъ удобне добраться до жертвы. Проводнику была извстна эта пагода Пилладжи, въ которой, какъ онъ утверждалъ, была заключена молодая женщина. Можно ли было проникнуть въ нее въ одну изъ дверей, когда вся толпа будетъ погружена въ сонъ, слдующій за опьянніемъ, или же нужно продлать отверстіе въ стн? Ршить это предстояло на мст и въ минуту дйствія. Но несомннно было только то что похищеніе должно было совершиться этою же ночью, а не на разсвт, когда жертву поведутъ на казнь. Въ ту минуту уже никакое человческое вмшательство не могло бы спасти ее.

Мистеръ Фоггъ и его товарищи стали ждать ночи. Какъ только стемнло, около шести часовъ вечера, они ршились произвести рекогносцировку около пагоды. Тогда замолкали уже послдніе крики факировъ. По своему обычаю эти Индійцы должны были быть погружены въ тяжелое опьяненіе отъ ганга, жидкаго опіума смшаннаго съ настоемъ конопли, и тогда можетъ-бытъ возможно было бы пробраться къ нимъ.

Парсисъ, указывая дорогу мистеру Фоггу, сэръ-Френсису Кромарти и Паспарту, безъ шума двигался лсомъ. Пробравшись ползкомъ подъ втвями, они вышли на берегъ маленькой рчки, и тамъ при свт желзныхъ факеловъ, въ которыхъ горли смолистыя втви, они увидли груду сложенныхъ дровъ. То былъ костеръ, сдланный изъ дорогаго сандальнаго дерева, уже пропитанный душистымъ масломъ. На верхней его части лежало набальзамированное тло раджи, которое должно было быть сожжено вмст съ его вдовой. Во ста шагахъ отъ костра возвышалась пагода, башни которой поднимались надъ лсомъ.

— Идите сюда, сказалъ проводникъ шепотомъ, и удвоивая предосторожности, онъ вмст сь своими путниками неслышно пробирался по высокой трав.

Молчаніе прерывалось только шелестомъ втра между втвями.

Вскор проводникъ остановился у входа на лужайку. Нсколько факеловъ освщали это мсто. Земля покрыта была спящими, погруженными въ опьянніе. Можно было подумать что то поле битвы усянное мертвыми тлами. Мущины, женщины, дти, все это лежало вмст.

На заднемь план между массой деревьевъ, храмъ Пилладжи смутно виднлся. Но, къ великой досад проводника, тлохранители раджи, освщенные смолистыми факелами, охраняли двери и расхаживали съ саблями наголо. Можно было предполагать что внутри храма жрецы также не спали.

Парсисъ не пошелъ дале. Онъ понялъ что невозможно силой ворваться въ храмъ, и отвелъ назадъ своихъ спутниковъ.

Филеасъ Фоггъ и сэръ-Френсисъ Кромарти поняли также что всякая попытка съ этой стороны была бы невозможна. Они остановились и начали говорить въ полголоса.

— Подождемъ, сказалъ генералъ, — теперь только восемь часовъ, и можетъ-быть часовые эти также заснутъ.

— Правда, это можетъ случиться, отвчалъ проводникъ.

Филеасъ Фоггъ и его товарищи легли подъ деревомъ и ршились ждать. Какъ долго имъ показалось время! Проводникъ оставлялъ ихъ повременамъ и осматривалъ опушку лса. Тлохранители раджи все охраняли двери пагоды, и въ окнахъ ея виднлся также свтъ.

Такъ прождали они до полуночи. Положеніе не измнилось. Стало очевидно что на усыпленіе стражи нечего было разчитывать. Вроятно ихъ миновало опьянніе гангомъ. Итакъ слдовало дйствовать иначе и проникнуть въ пагоду черезъ отверстіе въ стн. Оставался вопросъ, такъ ли же тщательно охраняли жрецы жертву, какъ тлохранители двери пагоды?

Переговоривъ послдній разъ со своими товарищами, проводникъ сказалъ что онъ готовъ идти, за нимъ послдовали и его спутники. Они сдлали довольно большой обходъ чтобы добраться до пагоды съ задней ея стороны.

Около половины перваго, они подошли къ самымъ стнамъ, не встртивъ никого. Съ этой стороны не было никакого караула, но правду сказать что не было также ни дверей, ни оконъ. Ночь была темная. Луна, находившаяся тогда въ своей послдней четверти, едва поднималась на горизонт покрытомъ густыми тучами. Высота деревьевъ увеличивала еще темноту. Недостаточно было добраться до стны, необходимо было продлать въ ней отверстіе. Для этой операціи у Филеаса Фогга и его товарищей не было ршительно ничего, кром ихъ карманныхъ ножей. Къ счастію стны храма состояли изъ смшенія кирпича и дерева, которое пробить было не трудно. Стоило вынуть первый кирпичъ, и дло бы пошло скоро. Путешественники, не мшкая, принялись за работу, длая какъ можно мене шума. Парсисъ съ одной стороны, Паспарту съ другой трудились чтобы продлать отверстіе въ два фута шириной. Работа кипла, какъ вдругъ внутри храма раздался крикъ, на который извн отвчали другими криками. Паспарту и проводникъ пріостановились. Ужь не открыли ли ихъ? Не ударили ли тревогу? Благоразуміе побуждало ихъ удалиться, что они и сдлали. Они укрылись снова въ чащ, въ ожиданіи чтобъ улеглась тревога, если она была дйствительно произведена, и готовые приняться снова за свое дло.

Но, къ несчастію, стражи появились у задней части пагоды и расположились тамъ, такъ что доступъ къ ней сдлался невозможенъ и съ этой стороны. Трудно представить себ досаду этихъ четырехъ человкъ, встртившихъ такую преграду своему длу. Теперь, когда они не могли уже добраться до жертвы, какимъ образомъ они спасутъ ее? Сэръ-Френсисъ грызъ себ кулаки съ досады. Паспарту выходилъ изъ себя и проводникъ едва въ состояніи былъ его сдерживать. Невозмутимый Фоггъ выжидалъ, не обнаруживая ни малйшаго волненія.

— Намъ остается только отправиться? спросилъ въ полголоса генералъ.

— Больше намъ и длать нечего, отвчалъ проводникъ.

— Подождите, сказалъ Фоггъ. — Вдь мн надо быть въ Аллагабад къ полудню.

— Чего же вы надетесь? спросилъ сэрь-Френсисъ Кромарти. — Чрезъ нсколько часовъ разсвтетъ, и…

— Случай, ускользающій отъ насъ, можетъ представиться въ послднюю минуту.

Генералъ пристально посмотрлъ въ лицо мистера Фогга. На что же надялся этотъ холодный Англичанинъ? Хотлъ ли онъ въ минуту казни броситься на помощь молодой женщин и вырвать ее изъ рукъ палачей? То было бы безуміемъ, и какъ допустить чтобы человкъ потерялъ голову до такой степени? Тмъ не мене сэръ-Френсисъ согласился ожидать развязки этой страшной драмы. Проводникъ отвелъ своихъ товарищей въ сторону, гд, закрываемые лсною чащей, они могли однако наблюдать за группами погруженными въ глубокій сонъ.

Въ это время Паспарту, расположившись на древесныхъ втвяхъ, обдумывалъ планъ который сначала какъ молніа сверкнулъ въ его ум, а потомъ упорно возвращался къ нему и наконецъ совершенно имъ овладлъ. Онъ сначала сказалъ себ: ‘Какое безуміе!’ А теперь повторялъ: ‘А почему бы и нтъ? Это единственное средство, а съ такими невждами!..’ Паспарту не формуловалъ иначе своей идеи, но вскор съ ловкостію зми поползъ подъ нижними втвями, которыя почти касались земли.

Часы проходили, и наконецъ показались первые признаки разсвта. Темнота однако все еще была глубокая.

Наступала роковая минута. Толпа начала какъ будто воскресать изъ мертваго усыпленія. Группы оживились, раздались звуки тамъ-тама. Послышались снова псни и крики. Наступилъ часъ въ который несчастная должна была умереть.

И дйствительно, двери пагоды отворились. Изнутри ея блеснулъ яркій свтъ, мистеръ Фоггъ и сэръ-Френсисъ Кромарти могли увидать жертву, которую, посреди множества огней, влекли за руки два жреца. Имъ казалось даже что, стараясь стряхнуть съ себя тяжесть опьяннія, несчастная, по инстинктивному чувству самосохранія, пыталась вырваться изъ рукъ своихъ палачей. Сердце сэръ-Френсиса встрепенулось, онъ конвульсивнымъ движеніемъ схватилъ за руку Филеаса Фогга и почувствовалъ что рука эта держитъ открытый ножъ.

Въ эту минуту толпа заколебалась. Молодая женщина впала снова въ то безчувствіе въ которомъ ее поддерживали пары конопли. Она прошла между факирами, сопровождавшими ее своими фанатическими воплями. Филеасъ Фоггъ и его спутники, вмшавшись въ задніе ряды толпы, слдовали за нею.

По прошествіи двухъ минутъ, они достигли берега рки и остановились шагахъ въ пятидесяти отъ костра, на которомъ уже лежало тло раджи. Въ полумрак они разсмотрли жертву простертую безъ движенія рядомъ съ трупомъ ея мужа.

Къ костру приблизили факелъ, и дрова пропитанныя масломъ вспыхнули мгновенно. Въ эту минуту сэръ-Френсисъ Кромарти и проводникъ схватили Филеаса Фогга, который, въ порыв безумнаго человколюбія, бросился къ костру… Но Филеасъ Фоггъ уже оттолкнулъ ихъ, какъ вдругъ сцена измнилась. Раздался крикъ ужаса, и вся толпа въ невыразимомъ страх пала ницъ на землю.

Старый раджа не умеръ, онъ вдругъ поднялся съ костра, схватилъ молодую женщину на руки и спустился съ нею на землю, посреди огня и дыма, что придавало ему видъ какого-то страшнаго призрака!

Факиры, стража, жрецы, вн себя отъ ужаса, лежали не шевелясь, лицомъ къ земл, не смя поднять глазъ на такое чудо.

Бездыханная жертва лежала на сильныхъ рукахъ, которыя несли ее, повидимому не чувствуя никакой тяжести. Мистеръ Фоггъ и сэръ-Френсисъ Кромарти одни изо всей толпы остались на ногахъ. Парсисъ лежалъ преклонивъ голову. И Паспарту, конечно, былъ не мене озадаченъ!

Воскресшій раджа приблизился къ мсту гд стояли мистеръ Фоггъ и сэръ-Френсисъ Кромарти и тихо произнесъ:

— Бжимъ скоре!

То былъ самъ Паспарту, проскользнувшій къ самому костру незамтно, благодаря густому дыму его окружавшему. То былъ Паспарту, вырвавшій молодую женщину изъ рукъ смерти! То былъ Паспарту, сыгравшій свою роль необыкновенно счастливо и шедшій такъ тихо и величественно посреди толпы обезумвшей отъ страха!

Въ одну минуту вс четверо исчезли въ лсной чащ, и слонъ скорою рысью несъ ихъ отъ театра ихъ подвиговъ. Но крики, вопли и даже пуля, пробившая шляпу Филеаса Фогга, свидтельствовали что хитрость ихъ была открыта.

И дйствительно, когда толпа поднялась съ земли, то увидла на костр полуобгорвшее тло раджи. Жрецы, по минованіи страха, поняли что совершено было дерзкое похищеніе. Они тотчасъ же бросились въ лсъ, за ними послдовала стража и дала залпъ изъ ружей, но похитители неслись быстро и скоро были уже вн всякихъ выстрловъ.

XIV. Филеасъ Фоггъ прозжаетъ всю великолпную долину Гангеса не удостоивъ ея ни единымъ взглядомъ.

Отважное похищеніе удалось вполн. Часъ спустя, Паспарту смялся еще своему успху. Сэръ-Френсисъ Кромарти крпко пожалъ ему руку, господинъ его сказалъ ему: ‘хорошо’, что въ устахъ этого джентльмена равнялось высшей похвал. Въ отвтъ на все это Паспарту говорилъ что честь этого дла принадлежитъ его господину, ему же принадлежитъ только смшная мысль, и онъ хохоталъ, вспоминая что въ продолженіи нсколькихъ минутъ онъ, Паспарту, прежній гимнастъ и отставной пожарный, игралъ роль стараго набальзамированнаго раджи, умершаго мужа прелестной женщины. Что же касается до молодой Индіанки, то она не сознавала ничего вокругъ нея происходившаго. Укутанная въ дорожныя одяла, она покоилась въ одной изь корзинъ. Между тмъ слонъ, врно руководимый Парсисомъ, быстро шагалъ посреди темнаго еще лса. Часъ спустя посл того какъ они оставили пагоду Пилладжи, онъ уже очутился въ обширной равнин. Въ семь часовъ они остановились. Молодая женщина все еще находилась въ безчувственномъ состояніи. Проводникъ далъ ей выпить нсколько глотковъ воды съ примсью водки, но это усыпленіе должно было продлиться еще нсколько времени. Сэръ-Френсисъ Кромарти, хорошо знакомый съ дйствіемъ опьяннія производимаго дымомъ конопли, нисколько не тревожился на этотъ счетъ. Но если выздоровленіе молодой Индіанки не озабочивало генерала, за то онъ далеко не такъ спокоенъ былъ за ея будущее. Онъ не колеблясь сообщилъ Филеасу Фоггу что если мистрисъ Ауда останется въ Индіи, то она неизбжно попадется снова въ руки своихъ палачей. Эти фанатики распространены по всему полуострову, и безъ сомннія, не взирая на англійскую полицію, они сумютъ возвратить себ свою жертву гд бы она ни находилась — въ Мадрас ли, въ Бомбе или Калькутт. Въ подтвержденіе своихъ словъ сэръ-Френсисъ Кромарти приводилъ такой же фактъ, не задолго предъ тмъ случившійся. По его мннію, молодая женщина только вн Индіи могла быть въ полной безопасности. Филеасъ Фоггъ отвчалъ сэръ-Френсису что приметъ къ свднію его замчанія и что хорошенько все это обдумаетъ. Около десяти часовъ проводникъ объявилъ что пріхали на станцію Аллагабадъ. Тамъ начиналась прерванная желзная дорога, позды которой мене чмъ въ сутки проходятъ пространство отъ Аллагабада до Калькутты. Филеасъ Фоггъ явится туда во-время чтобы поспть на пакетботъ, который отправлялся только 25го октября въ двнадцать часовъ дня въ Гонъ-Конгъ. Когда молодую женщину отнесли въ комнату на станціи, Паспарту поручено было закупить разныхъ вещей для ея туалета, какъ-то: платье, шаль, мховую одежду и т. д., словомъ, что только онъ найдетъ. Господинъ открывалъ ему безграничный кредитъ. Паспарту тотчасъ же отправился и обгалъ вс улицы города. Аллагабадъ это ‘градъ Божій’, одинъ изъ городовъ наиболе почитаемыхъ вь Индіи, вслдствіе положенія своего при сліяніи двухъ священныхъ ркъ, Гангеса и Джумны, воды которыхъ привлекаютъ богомольцевъ со всего острова. Всмъ извстно что въ легендахъ Рамайяны говорится будто Гангесъ беретъ свое начало въ неб, откуда по вол Брамы онъ сходитъ на землю. Длая закупки, Паспарту усплъ въ то же время осмотрть городъ, нкогда защищенный великолпною крпостью, которая въ настоящее время служитъ государственною тюрьмой. Нтъ уже торговаго, промышленнаго движенія вь этомъ город, нкогда имъ славившемся. Паспарту, тщетно искавшій моднаго магазина, какъ будто бы онъ былъ въ Реджентъ-Стрит, нашелъ только у одного стараго несговорчиваго Еврея необходимыя для него вещи: платье изъ шотландской матеріи, широкій плащъ и великолпную шубу, за которые не колеблясь заплатилъ семьдесятъ пять фунтовъ. Затмъ торжествующій возвратился на станцію. Мистрисъ Ауда начинала приходить въ себя. Вліяніе куреній, которому подвергли ее жрецы Пиладжи, проходило мало-по-малу, и прекрасные глаза ея начинали смотрть кротко и сознательно. Когда царь-поэтъ Усафъ Уддаулъ воспваетъ прелести царицы Агменагары, то онъ выражаетъ это въ слдующихъ словахъ: ‘Ея блестящіе волосы, правильно раздленные на дв половины, окаймляютъ гармоническое очертаніе ея нжныхъ, гладкихъ щекъ, сіяющихъ близной и свжестью. Ея черныя брови имютъ форму и могущество стрлъ Камы, бога любви, и подъ ея длинными шелковистыми рсницами, на черномъ зрачк ея большихъ ясныхъ глазъ плаваетъ, какъ на священныхъ озерахъ Гималая, чистйшее отраженіе небеснаго свта. Мелкіе, ровные, блые зубы ея блистаютъ изъ-за улыбающихся губъ подобно каплямъ росы въ полураспустившейся чашечк гранатоваго цвтка. Ея крошечныя уши съ симметричными изгибами, ея розовыя руки ея маленькія ноги, круглыя и нжныя подобно почкамъ лотоса, сіяютъ блескомъ прекраснйшаго цейлонскаго жемчуга, великолпнйшихъ алмазовъ Голконды. Ея тонкій, гибкій станъ, который одною рукой можно охватить, переходитъ на бокахъ въ изящную своими выгибами полноту, ея роскошная грудь, цвтущая юностью, соединяетъ въ себ вс драгоцннйшія сокровища міра, и подъ шелковистыми складками туники она кажется изваянною изъ чистаго серебра божественною рукой Виквакармы, безсмертнаго ваятеля.’

Но помимо всего этого поэтическаго велерчія, достаточно будетъ сказать что мистрисъ Ауда, вдова Бунделькундскаго раджи, была прелестная женщина во всемъ европейскомъ значеніи этого слова. Она удивительно чисто говорила по-англійски, и проводникъ не преувеличивалъ сказавъ что эта юная Парси совершенно преобразилась съ помощью воспитанія.

Между тмъ поздъ готовился оставить Аллагабадъ. Парсисъ ждалъ. Мисгеръ Фоггъ отсчиталъ ему условленную плату, не прибавивъ ни фартинга, чему нсколько удивился Паспарту, который хорошо зналъ какъ обязанъ былъ его господинъ этому врному проводнику. Дйствительно Парсисъ добровольно рисковалъ своею жизнью въ дл Пиладжи, и еслибы въ послдствіи Индусы узнали объ этомъ, то ему трудно было бы укрыться отъ ихъ мести. Оставалось еще разршить вопросъ касательно Кіуни. Что слдовало сдлать со слономъ купленнымъ за столь дорогую цну? Но Филеасъ Фоггъ уже принялъ ршеніе касательно этого пункта.

— Парсисъ, сказалъ онъ проводнику, — ты былъ вренъ и услужливъ. Я заплатилъ за твою службу, но не за твою преданность. Хочешь взять себ этого слона? Дарю его теб.

Глаза проводника заблистали.

— Ваша милость даритъ мн цлое состояніе! воскликнулъ онъ.

— Возьми, проводникъ, отвчалъ мистеръ Фоггъ, — и я еще останусь твоимъ должникомъ.

— Слава Богу! закричалъ Паспарту. — Бери, другъ Парсисъ. Кіуни животное храброе и честное.

Затмъ подойдя къ слону, онъ подалъ ему нсколько куссковъ сахару, приговаривая:

— Кушай, Кіуни, кушай дружокъ мой!

Слонъ пробурчалъ что-то въ изъявленіе своего удовольствія, потомъ взявъ Паспарту за поясъ, и обхвативъ его своимъ хоботомъ, онъ поднялъ его до самой своей головы. Паспарту безъ малйшаго страха приласкалъ животное, которое тихо опустило его на землю, и на пожатіе хобота честнаго Кіуни, отвтомъ было крпкое пожатіе руки честнаго малаго. Нсколько минутъ спустя Филеасъ Фоггъ, сэръ-Френсисъ Кромарти и Паспарту, занявъ спокойное помщеніе въ вагон, въ которомъ самое удобное мсто предоставлено было мистрисъ Ауд, полетли на всхъ парахъ къ Бенаресу. Восемьдесятъ миль отдляютъ этотъ городъ отъ Аллагабада, и перездъ этотъ занялъ два часа времени. Дорогой молодая женщина совершенно пришла въ себя: усыпляющіе пары куреній совершенно разсялись. Каково было удивленіе ея, когда она увидла себя на желзной дорог, въ вагон, одтою въ европейское платье и окруженною путешественниками совершенно ей незнакомыми. Прежде всего спутники ея окружили ее попеченіями и подкрпили ея силы нсколькими каплями питья, затмъ генералъ разказалъ ей ея исторію. Онъ выставилъ въ яркомъ свт самоотверженіе Филеаса Фогга, который не задумался подвергнуть опасности собственную жизнь для ея спасенія, и развязку событія, которой они обязаны были находчивости Паспарту. Мистеръ Фоггъ во все время разказа не проговорилъ ни слова. Паспарту, ужасно сконфуженный, повторялъ что ‘не стоитъ и говорить объ этомъ’….

Мистрисъ Ауда съ жаромъ благодарила своихъ спасителей, скоре слезами нежели словами. Ея прекрасныя глаза краснорчиве словъ выражали ея благодарность. Потомъ когда она припомнила сцены сотти и воображеніе ея нарисовало предъ ней индійскую землю, гд столько опасностей ожидали ее впереди, она затрепетала отъ страха. Филеасъ Фоггъ понялъ что происходило въ душ мистрисъ Ауды, и чтобъ успокоить ее, предложилъ ей, очень холодно впрочемъ, отвезти ее въ Гонъ-Конгъ, гд она пробудетъ до тхъ поръ пока дло это не уляжется. Мистрисъ Ауда съ признательностію приняла его предложеніе. Въ Гонъ-Конг именно находился одинъ изъ ея родственниковъ, Парсисъ какъ и она, одинъ изъ значительнйшихъ негоціантовъ города, который вполн англійскій, хотя и занимаетъ пунктъ на китайскомъ берегу. Въ половин перваго пополудни, поздъ остановился на станціи Бенаресъ. Браминскія легенды утверждаютъ что городъ этотъ построенъ на мст древняго Кази, который нкогда вислъ въ пространств между зенитомъ и надиромъ, подобно гробу Магомета. Но въ эту боле реалистическую эпоху, Бенаресъ, Аsины Индіи, по свидтельству оріенталистовъ, прозаически стоялъ на земл, и Паспарту могъ съ минуту поглядть на его коричневыя стны, на его плетневыя хижины, придававшія ему унылый видъ, безъ малйшаго мстнаго колорита. Тамъ-то приходилось остановиться сэръ-Френсису Кромарти. Войска къ которымъ онъ долженъ былъ присоединиться расположены были въ нсколькихъ миляхъ къ сверу отъ города. Генералъ сталъ прощаться съ Филеасомъ Фоггомъ, желая ему возможнаго успха и выражая надежду что онъ будетъ продолжать свое путешествіе мене оригинальнымъ, но за то боле выгоднымъ для себя образомъ. Мистеръ Фоггъ слегка пожалъ пальцы своего спутника. Привтствія мистрисъ Ауды были гораздо задушевне. Она говорила что никогда не забудетъ сколько она обязана сэръ-Френсису Кромарти. Что касается до Паспарту, то послдній удостоился настоящаго рукопожатія со стороны генерала. Весь взволнованный, онъ спрашивалъ себя, гд и когда онъ будетъ въ состояніи оказать ему какую-нибудь услугу? Затмъ они разстались.

Отъ самаго Бенареса, желзнодорожная линія шла отчасти долиною Гангеса. Сквозь стекла вагона, при довольно ясной погод, мелькала разнообразная мстность Бегара, горы покрытыя зеленью, поля съ рожью, маисомъ и рисомъ, озера и пруды, населенные зеленоватыми аллигаторами, хорошо содержимыя селенія, все еще зеленющіе лса. Нсколько слоновъ, зебу съ огромными горбами купались въ водахъ священной рки, а также, несмотря на позднее время года и уже холодную температуру, цлыя вереницы Индусовъ обоего пола ревностно исполняли свои священныя омовенія. Эти правоврные, ожесточенные враги буддизма, суть горячіе приверженцы браминской религіи, воплощающейся въ трехъ лицахъ: Вишну, Шивы и Брамы. Но какими глазами Брама, Шива и Вишну должны были взирать на эту Индію, нын британизованную, когда пароходъ пролеталъ шумя колесами и возмущалъ священныя воды Гангеса, вспугивая чаекъ, летающихъ по его поверхности, и черепахъ ползающихъ по берегамъ и благочестивый народъ распростертый вдоль береговъ же. Вся эта панорама проносилась какъ молнія, и часто облако благо дыма скрадывало подробности ея. Путешественники едва могли различить фортъ Гунаръ, въ двадцати миляхъ къ юго-востоку отъ Бенареса, бывшій нкогда крпостью Бегарскихъ раджей, Газепуръ съ его значительными фабриками розовой воды, могилу лорда Корнваллиса, возвышающуюся на лвомъ берегу Гангеса, укрпленный городъ Буксаръ, Патну, большой промышленный и торговый городъ, гд находится главный рынокъ опіума въ Индіи, Монгиръ, боле чмъ европейскій городъ, англійскій подобно Манчестеру и Бирмингаму, славящійся своими желзными заводами, своими фабриками желзныхъ инструментовъ и холоднаго оружія, высокія трубы котораго застилали чернымъ дымомъ небеса Брамы, словомъ, то было путешествіе въ стран сновидній. Потомъ наступила ночь, и посреди рыканія тигровъ, медвдей, волковъ, разбгавшихся при вид локомотива, поздъ летлъ со всевозможною быстротой, и уже не видно было боле ничего изъ чудесъ Бенгаліи, — ни Голконды, ни развалинъ Гоура, ни Муршедабада, нкогда бывшаго столицей, ни Бордвана, ни Гугли, ни Шандернагора, этого французскаго пункта индійской территоріи, на которомъ Паспарту съ гордостью увидлъ бы разввающееся знамя своей родины. Наконецъ въ семь часовъ утра, они достигли Калькутты. Пакетботъ отплывавшій въ Гонъ-Конгъ долженъ былъ сняться съ якоря только въ полдень. Филеасъ Фоггъ имлъ предъ собой еще пять часовъ времени. Согласно своему вычисленію, этотъ джентльменъ долженъ былъ прибыть въ столицу Индіи 25го октября, двадцать три дня спустя посл отъзда изъ Лондона, и онъ очутился здсь въ назначенный день. Стало-быть они пріхали не раньше и не поздне. Къ несчастью, два дня, выигранные имъ на пути отъ Лондона до Бомбея, были потеряны, какъ уже извстно читателю, при переправ черезъ Индійскій полуостровъ, но надо полагать что Филеасъ Фоггъ объ нихъ не пожаллъ.

XV. Мшокъ съ банковыми билетами облегчается еще на нсколько тысячъ фунтовъ.

Поздъ остановился у станціи. Паспарту вышелъ изъ вагона первый, и за нимъ послдовалъ мистеръ Фоггъ, помогавшій своей молодой спутниц сойти на платформу. Филеасъ Фоггъ намревался прямо отправиться на гонконгскій пароходъ, чтобъ устроить тамъ комфортабельно мистрисъ Ауду, которую онъ не хотлъ оставлять пока она будетъ находиться въ стран столь для нея опасной.

Въ ту минуту когда мистеръ Фоггъ готовился выйти изъ станціи, къ нему подошелъ полисменъ и сказалъ:

— Мистеръ Филеасъ Фоггъ?

— Точно такъ.

— А этотъ человкъ вашъ слуга? продолжалъ полисменъ, указывая на Паспарту.

— Да.

— Пожалуйте за мною оба.

Мистеръ Фоггъ не сдлалъ ни малйшаго движенія которое бы выразило что его удивила подобная остановка. Агентъ этотъ былъ представителемъ закона, а для каждаго Англичанина законъ есть дло священное. Паспарту съ своими французскими привычками вздумалъ было разсуждать, но полисменъ коснулся его своею палочкой, а Филеасъ Фоггъ сдлалъ ему знакъ что онъ долженъ повиноваться.

— Эта молодая дама можетъ слдовать за нами? спросилъ мистеръ Фоггъ.

— Безпрепятственно, отвчалъ полисменъ.

Полисменъ проводилъ мистера Фогга, мистрисъ Ауду и Паспарту къ палькигари, нчто въ род четверомстной кареты, запряженной парою лошадей. Она двинулась, и въ продолженіи 20ти-минутнаго перезда никто не произнесъ ни слова. Экипажъ прохалъ сначала по ‘черному городу’, съ узкими улицами, по обимъ сторонамъ которыхъ тянулись ряды шалашей, служащихъ пріютомъ туземному населенію, грязному и покрытому лохмотьями, потомъ по ‘европейскому городу’, обстроенному каменными домами, окруженными группами кокосовыхъ пальмъ, и по которому, несмотря на ранній часъ, уже разъзжали щеголеватые всадники и великолпные экипажи.

Экипажъ остановился у дома простой наружности, но видимо не предназначеннаго для частнаго жилища. Полисменъ проводилъ своихъ плнниковъ въ комнату, окна которой были съ желзными ршетками, и сказалъ имъ:

— Въ половин 9го вы явитесь предъ судьею, мистеромъ Обадіа.

Потомъ онъ заперъ дверь и удалился.

— Вотъ мы и попались! воскликнулъ Паспарту, падая на стулъ.

Мистрисъ Ауда обратилась тотчасъ же къ мистеру Фоггу и голосомъ обнаруживавшимъ сдерживаемое волненіе, сказала ему:

— Вы должны оставить меня, сэръ! Васъ преслдуютъ за меня, за то что вы меня спасли!

Филеасъ Фоггъ отвчалъ что это невозможно. Нельзя допустить чтобы причиной задержки было ея освобожденіе. Какимъ образомъ истцы осмлились бы предъявить свою жалобу? Тутъ есть недоразумніе. Мистеръ Фоггъ присовокупилъ что ни въ какомъ случа не оставитъ молодой женщины и проводитъ ее въ Гонъ-Конгъ.

— Но пароходъ отходитъ въ полдень! замтилъ Паспарту.

— До полудня мы будемъ на пароход, спокойно отвчалъ невозмутимый джентльменъ.

Это было сказано такъ опредленно что Паспарту не могъ не сказать самъ себ: ‘Чортъ возьми, должно-быть такъ! До полудня мы будемъ на пароход!’ Но въ глубин души онъ былъ далеко въ томъ не увренъ.

Въ половин 9го дверь комнаты отворилась. Снова появился полисменъ и ввелъ плнниковъ въ сосднюю залу. То была камера судьи, наполненная уже довольно многочисленною публикой, состоявшею изъ Европейцевъ и туземцевъ.

Мистеръ Фоггъ, мистрисъ Ауда и Паспарту сли на скамью насупротивъ креселъ назначенныхъ для судьи и секретаря. Судья этотъ, мистеръ Обадіа, тотчасъ же вошелъ въ сопровожденіи секретаря. То былъ толстый, почти круглый человчекъ. Онъ снялъ парикъ висвшій на гвозд и ловко надлъ его на себя.

— Первое дло! сказалъ онъ, — но потомъ поднявъ руку къ голов, прибавилъ: — Э! да это не мой парикъ!

— Точно такъ, мистеръ Обадіа, это мой, отвчалъ секретарь.

— Любезный мистеръ Ойстерлофъ! Какимъ образомъ вы хотите чтобы судья могъ постановить дльный приговоръ въ секретарскомъ парик?

Произошелъ обмнъ париковъ. Во время этихъ переговоровъ Паспарту киплъ нетерпніемъ, ибо стрлка, какъ ему казалось, двигалась съ необыкновенною быстротой на большихъ часахъ судейской камеры.

— Первое дло! повторилъ снова судья Обадіа.

— Филеасъ Фоггъ! произнесъ секретарь Ойстерлофъ.

— Здсь! отвчалъ мистеръ Фоггъ.

— Паспарту!

— Здсь! отвчалъ Паспарту.

— Хорошо! сказалъ судья Обадіа. — Вотъ уже два дня, обвиняемые, какъ васъ ожидаютъ со всми бомбейскими поздами.

— Но въ чемъ же насъ обвиняютъ? спросилъ съ нетерпніемъ Паспарту.

— Вы сейчасъ узнаете, отвчалъ судья.

— Г. судья, сказалъ тогда мистеръ Фоггъ, — я англійскій подданный и имю право…

— А разв нарушено было подобающее вамъ уваженіе? спросилъ мистеръ Обадіа.

— Нисколько.

— Хорошо! Введите истцовъ.

По приказанію судьи дверь отворилась и судебный приставъ ввелъ трехъ индусскихъ жрецовъ.

— Такъ и есть! пробормоталъ Паспарту, — это негодяи собиравшіеся сжечь нашу молодую даму!

Жрецы стояли предъ судьей, и секретарь громкимъ голосомъ прочелъ жалобу въ оскорбленіи святыни, формулованную противъ мистера Филеаса Фогга и его слуги, обвиняемыхъ въ оскверненіи мста посвященнаго браминской вр.

— Вы слышали? спросилъ судья мистера Фогга.

— Слышалъ, отвчалъ мистеръ Фоггъ, смотря на часы, — и признаюсь.

— А, вы признаетесъ?..

— Признаюсь и ожидаю чтобъ эти три жреца также признались что они намрены были сдлать въ пагод Пиладжи.

Жрецы посмотрли другъ на друга. Они, казалось, не поняли словъ обвиняемаго.

— Конечно! воскликнулъ съ горячностію Паспарту, — въ пагод Пиладжи, предъ которою они собирались сжечь свою жертву.

Новое недоумніе жрецовъ и глубокое изумленіе судьи Обадіа.

— Какую жертву? спросилъ онъ. — Кого сжечь? Посреди города Бомбея.

— Бомбея! воскликнулъ Паспарту.

— Конечно, дло идетъ не о пагод Пиладжи, а о пагод Малебаръ-Гилля въ Бомбе.

— И въ качеств улики вотъ башмаки святотатца, присовокупилъ секретарь, выставляя у себя на бюро пару башмаковъ.

— Мои башмаки! воскликнулъ Паспарту, который, вн себя отъ изумленія, не могъ удержаться отъ этого возгласа.

Не трудно догадаться почему ошиблись и господинъ, и слуга. Дло въ бомбейской пагод они забыли, а за него именно ихъ и призвали предъ калькутскаго судью.

И дйствительно, агентъ Фиксъ понялъ всю выгоду которую онъ могъ извлечь для себя изъ этого злополучнаго дла. Отсрочивъ свой отъздъ на 12 часовъ, онъ отправился на совщаніе съ жрецами Малебаръ-Гилля, онъ общалъ имъ взысканіе большой пени, зная что правительство строго наказываетъ за подобные проступки, потомъ со слдующимъ поздомъ отправилъ ихъ въ погоню за святотатцами.

Въ промежутокъ времени пока наши путешественники спасали молодую вдову, Фиксъ и Индусы прибыли въ Калькутту, прежде Фогга и его слуги, которыхъ судьи, предупрежденные телеграммой, должны были задержать при выход изъ вагона. Можно представить себ отчаяніе Фикса, когда онъ узналъ что Филеасъ Фоггъ не прізжалъ еще въ Калькутту! Онъ долженъ былъ предполагать что его ‘воръ’, остановившись на одной изъ станцій Peninsular-Railway укрылся въ сверныхъ провинціяхъ. Въ продолженіи 24хъ часовъ Фиксъ съ смертельнымъ безпокойствомъ выжидалъ его на станціи. Какова же была его радость, когда въ это утро, онъ увидлъ его выходящимъ изъ вагона, правда въ сопровожденіи молодой женщины, присутствія которой онъ никакъ не могъ объяснить себ. Онъ тотчасъ же отправилъ къ нимъ полисмена, и вотъ какимъ образомъ, мистеръ Фоггъ, Паспарту и вдова раджи Бунделькундскаго были приведены къ судь Обадіа.

А еслибы Паспарту былъ не такъ занятъ своимъ дломъ, то онъ замтилъ бы въ углу камеры сыщика, слдившаго за преніями съ интересомъ, который не трудно понять, ибо въ Калькутт, также какъ и въ Бомбе и въ Суэз, у него еще не было приказа о задержаніи.

Судья Обадіа записалъ въ протоколъ признаніе, вырвавшееся у Паспарту, который отдалъ бы все на свт, чтобы воротить свои опрометчивыя слова.

— Факты признаны? спросилъ судья.

— Признаны, холодно отвчалъ мистеръ Фоггъ.

— Принимая въ соображеніе, продолжалъ судья, — что индійскій законъ иметъ въ виду одинаково строго и равномрно покровительствовать всмъ религіямъ населеній Индіи, и что вышерченный Паспарту сознался въ оскверненіи святотатственною ногой помоста пагоды Малебаръ-Гилля въ Бомбе, 20го октября, присуждается означенный Паспарту къ пятнадцатидневному тюремному заключенію и къ пен въ 300 фунтовъ.

— Триста фунтовъ! воскликнулъ Паспарту, который тронутъ былъ только пеней.

— Молчать! рзко замтилъ судебный приставъ.

— И, продолжалъ судья Обадіа, — принимая въ соображеніе что не доказано матеріально, чтобы не было соглашенія между слугой и господиномъ, что во всякомъ случа послдній долженъ подлежать отвтственности за дйствія служителя, состоящаго у него на жаловань, означенный Филеасъ Фоггъ присуждается къ восьмидневному тюремному заключенію и къ пен 150 фунтовъ. Секретарь! другое дло!

Фиксъ въ углу своемъ таялъ отъ удовольствія. Филеасъ Фоггъ задержанъ въ Калькутт на восемь дней — въ это время приказъ о задержаніи будетъ непремнно полученъ!

Паспарту не могъ опомниться. Этотъ приговоръ былъ раззореніемъ для его господина. Потеря пари въ 20.000 фунтовъ, и все это потому только что онъ, какъ истый звака, забрался въ эту проклятую пагоду!

Филеасъ Фоггъ, владя совершенно собою, какъ будто приговоръ и не касался до него, не шевельнулъ даже бровью. Но въ то время когда секретарь готовился перейти къ другому длу, сказалъ:

— Предлагаю залогъ.

— Это ваше право, отвтилъ судья.

Фиксъ почувствовалъ что у него мурашки заходили по спин, но онъ успокоился, услышавъ что судья, ‘принимая въ соображеніе что Филеасъ Фоггъ и его слуга иностранцы’, назначилъ на каждаго огромную сумму въ тысячу фунтовъ.

Мистеру Фоггу приходилось выплатить 2.000 фунтовъ, если онъ желалъ освободиться отъ наказанія.

— Я плачу, сказалъ этотъ джентльменъ, и изъ мшка, бывшаго въ рукахъ у Паспарту, онъ вынулъ связку банковыхъ билетовъ и положилъ ихъ на бюро секретаря.

— Сумма эта будетъ вамъ возвращена по выход изъ тюрьмы, сказалъ судья, — а теперь вы свободны.

— Пойдемъ, сказалъ Филеасъ Фоггъ своему слуг.

— Да хоть бы мн отдали мои башмаки! воскликнулъ съ яростью Паспарту.

Башмаки ему отдали.

— Дорого-таки они стоятъ, бормоталъ онъ, — по тысяч фунтовъ каждый! Да еще ноги жмутъ.

Паспарту съ самымъ жалкимъ видомъ послдовалъ за мистеромъ Фоггомъ, который предложилъ свою руку молодой женщин. Фиксъ надялся еще что его воръ ни въ какомъ случа не ршится потерять двухъ тысячъ фунтовъ и что онъ отсидитъ свои восемь дней въ тюрьм. Поэтому онъ и бросился въ слдъ за Фоггомъ.

Мистеръ Фоггъ взялъ карету, въ которую тотчасъ же слъ вмст съ мистрисъ Ауда и съ Паспарту. Фиксъ побжалъ за каретой, которая вскор остановилась у набережной.

Въ полумил отъ берега на рейд стоялъ Рангунъ съ флагомъ обозначающимъ отплытіе. Пробило одиннадцать часовъ. У мистера Фогга оставался часъ впереди. Фиксъ видлъ какъ онъ вышелъ изъ кареты и слъ въ лодку съ мистрисъ Аудой и съ своимъ слугой. Сыщикъ топнулъ ногой о землю и воскликнулъ: ‘Проклятый! узжаетъ! Дв тысячи фунтовъ ни почемъ! Щедръ, какъ воръ! О, я буду слдить за нимъ до конца свта, если понадобится, но судя по тому какъ онъ путешествуетъ, у него скоро ничего не останется отъ украденной суммы.’

Полицейскій инспекторъ разсуждалъ основательно. И въ самомъ дл, съ тхъ поръ какъ Филеасъ Фоггъ оставилъ Лондонъ, онъ уже издержалъ на путешествіе, на преміи, на покупку слона и на судебный залогъ до 5.000 фунтовъ, и на такую сумму уменьшился капиталъ проценты съ котораго были общаны сыщикамъ при возвращеніи похищеннаго.

XVI. Фиксъ повидимому еще не знаетъ того о чемъ съ нимъ говорятъ.

Рангунъ, одинъ изъ пакетботовъ которые Полуостровная и Восточная Компанія употребляетъ для рейсовъ по морямъ Китайскому и Японскому былъ желзный винтовой пароходъ вмстимостью до тысячи семисотъ семидесяти тоннъ, съ номинальною силой четырехсотъ лошадей. По скорости онъ не уступалъ Монголіи, но далеко не былъ такъ комфортабеленъ, и мистрисъ Ауда не могла пользоваться вполн покойнымъ помщеніемъ, какъ бы того желалъ Филеасъ Фоггъ. Но путешествіе могло продлиться не боле одиннадцати или двнадцати дней, и къ тому же молодая женщина оказалась очень неприхотливою спутницей.

Въ первые дни перезда мистрисъ Ауда ближе познакомилась съ Филеасомъ Фоггомъ. Она при всякомъ удобномъ случа выказывала ему живйшую признательность. Флегматичный джентльменъ выслушивалъ ее повидимому съ величайшимъ равнодушіемъ, не обнаруживая ни малйшаго волненія ни въ голос, ни въ обращеніи. Онъ заботился объ удобствахъ молодой женщины. Въ извстные часы онъ аккуратно являлся если не разговаривать, то по крайней-мр слушать ее. Онъ былъ съ ней чрезвычайно учтивъ, хотя движенія его напоминали автомата. Мистрисъ Ауда смотрла на него съ недоумніемъ, Паспарту передалъ ей нкоторыя подробности объ экцентричности своего господина и сообщилъ ей о пари побудившемъ его предпринять кругосвтное путешествіе. Мистрисъ Ауда улыбнулась, но Филеасъ Фоггъ спасъ ей жизнь, и чувство благодарности не допустило бы ее перемнить о немъ мнніе.

Мистрисъ Ауда подтвердила трогательный разказъ индійскаго проводника. Она дйствительно принадлежала къ племени занимающему первое мсто между племенами туземцевъ. Многіе Парсисы-негоціанты составляютъ себ состояніе въ Индіи посредствомъ торговли хлопкомъ. Одинъ изъ такихъ негоціантовъ, сэръ-Джемсъ Джеджибой возведенъ былъ англійскимъ правительствомъ въ дворянское достоинство, а мистрисъ Ауда была родственницей этого богача, жившаго въ Бомбе. Въ настоящее время она хала въ Гонъ-Конгъ, къ родственнику сэръ-Джемса, достопочтенному Джеджибу. Могла ли она надяться найти у него убжище и покровительство? Мистеръ Фоггъ уврялъ ее что она можетъ быть спокойна, что все устроится математически. Таково было его собственное выраженіе.

Понимала ли молодая женщина это ужасное слово? Мы не беремся ршить этотъ вопросъ. Но большіе глаза ея при этомъ разговор устремились на мистера Фогга, большіе глаза ея были ‘прозрачны какъ священныя озера Гималайскія!’ Но мистеръ Фоггъ, по обыкновенію, остававшійся непроницаемымъ, не былъ способенъ броситься въ подобное озеро!

Первая часть перезда совершилась благололучно. Погода была благопріятна. На протяженіи всего залива извстнаго подъ названіемъ Бенгальскихъ Брассовъ Рангунъ не встртилъ никакихъ препятствій на своемъ пути. Вскор взорамъ пассажировъ представилась живописная вершина Саддль-Пикъ, возвышавшаяся на дв тысячи четыреста футовъ надъ Большимъ-Андаманомъ, главнымъ островомъ группы этого имени.

Пароходъ подошелъ довольно близко къ острову, но дикихъ Папуазовъ, населяющихъ его, не было видно. Это племя стоитъ на самой низкой степени развитія, но тмъ не мене многіе ошибочно причисляютъ его къ людодамъ.

Андаманскіе острова представляли собою чрезвычайно живописное зрлище. Обширные пальмовые, бамбуковые, мускатовые, тиковые лса, высокій папоротникъ и мимозы покрывали берега, а изъ-за нихъ виднлись вершины горъ. У береговъ летали тысячи саланганъ, гнзда которыхъ составляютъ любимое кушанье жителей Небесной Имперіи. Но это пестрое зрлище, представляемое группой Андаманъ, быстро пронеслось мимо пассажировъ Рангуна, направившагося къ Малаккскому проливу, чрезъ который ему предстояло вступить въ Китайское море.

Что же длалъ во время описываемаго нами перезда инспекторъ Фиксъ, столь неожиданно вовлеченный въ кругосвтное плаваніе? При отъзд изъ Калькутты и въ начал плаванія онъ удачно укрывался отъ взоровъ Паспарту, и надялся остаться незамченнымъ до самаго прибытія въ Гонъ-Конгъ. Его присутствіе на Рангун не могло не возбудить подозрній въ Паспарту, предполагавшемъ что онъ находится въ Бомбе. Но обстоятельства заставили его возобновить знакомство со служителемъ мистера Фогга.

Вс надежды, вс желанія полицейскаго инспектора сосредоточивались въ настоящее время на одной точк земнаго шара: на Гонъ-Конг. Здсь онъ долженъ былъ во что бы то ни стало остановить вора, иначе послдній могъ ускользнуть отъ него навсегда.

Дйствительно Гонъ-Конгъ былъ послднимъ англійскимъ владніемъ по которому проходилъ предстоявшій путь. Китай, Японія, Америка представляли безопасныя убжища для Филеаса Фогга. Въ Гонъ-Конг же, по полученіи приказа объ арест, очевидно слдовавшаго за нимъ, Фиксъ безо всякаго затрудненія могъ остановить Фогга и предать его въ руки мстнаго правосудія. Но за Гонъ-Конгомъ простаго приказа уже будетъ недостаточно, безъ акта о выдач нельзя будетъ остановить вора, который воспользуется замедленіемъ, чтобъ окончательно скрыться, такъ что еслибы задержаніе его въ Гонъ-Конг не состоялось, то Фиксъ не могъ бы боле надяться на исполненіе своихъ надеждъ.

‘Итакъ, говорилъ говорилъ себ Фиксъ, проводившій цлые дни въ своей кают, если мн не удастся арестовать этого мошенника въ Гонъ-Конг, то я долженъ какъ-нибудь задержать его отъздъ. Онъ ускользнулъ отъ меня въ Бомбе, узкользнулъ въ Калькутт, и если онъ ускользнетъ въ Гонъ-Конг, то моя репутація пропала! Во что бы ни стало, онъ долженъ быть задержанъ. Но къ какому средству прибгнуть, въ случа если надо будетъ замедлить отъздъ этого проклятаго Фогга?’

Послднее затрудненіе навело Фикса на мысль признаться во всемъ Паспарту и открыть ему кто былъ его господинъ, который вроятно не сдлалъ его своимъ соучастникомъ. Паспарту изъ опасенія также попасть въ руки правосудія, конечно, принялъ бы его сторону. Но во всякомъ случа къ подобному средству можно было прибгнуть только въ крайности. Одно слово Паспарту могло разстроить вс его планы.

Полицейскій инспекторъ пришелъ въ большое затрудненіе, когда увидлъ на Рангун въ обществ Филеаса Фога мистрисъ Ауду.

Кто была эта женщина? Какія обстоятелъства свели ее съ Фоггомъ? Очевидно онъ встртилъ ее на пути изъ Бомбея въ Калькутту. Но въ какомъ мст? И простая ли случайностъ свела Филеаса Фогга съ молодою путешественницей? Не было ли цлью путешествія этого джентльмена по Индіи свиданіе съ его очаровательною собесдницей? Что послдняя была очаровательна Фиксъ зналъ очень хорошо, потому что онъ внимательно разглядывалъ ее во время засданія Калькутскаго трибунала!

Не трудно себ представить до какой степени полицейскій инспекторъ заинтересованъ былъ этою встрчей. Не было ли тутъ преступнаго похищенія? Мысль эта засла въ голов Фикса, и онъ быстро сообразилъ всю пользу которую онъ могъ извлечь для себя изъ подобнаго обстоятельства. Была ли похищенная особа замужемъ или нтъ, во всякомъ случа похититель, остановленный въ Гонъ-Конг, не могъ бы одними деньгами избавиться отъ преслдованія правосудія.

Но разршеніе дла нельзя откладывать до прибытія Рангуна въ Гонъ-Конгъ. Этотъ Фоггъ иметъ проклятую привычку перескакивать съ одного судна на другое, такъ что прежде чмъ возможно будетъ предать его въ руки правосудія, онъ можетъ исчезнуть изъ виду.

Слдовательно необходимо было заране предупредить англійскія власти и приготовить ихъ къ задержанію рангунскаго пассажира, не дожидаясь высадки на берегъ. Подобное же предупрежденіе было возможно вслдствіе того что пакетботъ долженъ остановиться въ Сингапур, а изъ Сингапура на китайскій берегъ проведенъ телеграфъ.

Но прежде чмъ предпринять что-либо, Фиксъ ршился разспросить Паспарту. Онъ предполагалъ что его не трудно будетъ заставить разговориться и ршился нарушить свое инкогнито. Но Рангунъ уже 1го ноября, слдовательно на другой день, долженъ былъ пристать къ Сингапуру, и Фиксу приходилось немедленно привести въ исполненіе свое намреніе.

Въ тотъ же день онъ ршился выйти изъ своей каюты и вышелъ на палубу съ намреніемъ предупредить изумленіе Паспарту. Послдній прогуливался взадъ и впередъ на носу парохода, какъ вдругъ инспекторъ явился предъ нимъ съ восклицаніемъ:

— И вы, сэръ, также дете на Рангун!

— Мистеръ Фиксъ также путешествуетъ! отвчаетъ Паспарту, крайне удивленный при вид своего прежняго спутника, съ которымъ онъ разстался въ Бомбе. — Вы предполагали остаться въ Бомбе, и вдругъ мы снова встрчаемся на пути въ Гонъ-Конгъ! Вы вроятно также намреваетесь совершить кругосвтное путешествіе?

— О, нтъ, отвчаетъ Фиксъ, — я намренъ остаться въ Гонъ-Конг, по крайней мр на нсколько дней.

— Но какъ же я ни разу не видалъ васъ со времени отъзда изъ Калькутты? спросилъ Паспарту, удивленный повидимому.

— Я былъ нездоровъ, я страдалъ морскою болзнью и до сихъ поръ не вставалъ съ постели. Бенгальскій заливъ оказывается мене благопріятнымъ для моего здоровья чмъ Индійскій Океанъ. А что подлываетъ вашъ господинъ, мистеръ Филеасъ Фоггъ?

— Онъ совершенно здоровъ и такъ же неизмненъ, какъ предположенный имъ путь. Мы не опоздали ни на одинъ день! А, мистеръ Фиксъ, вы еще не знаете что съ нами детъ молодая дама!

— Дама? повторилъ полицейскій, съ видомъ величайшаго недоумнія.

Но Паспарту не долго оставлялъ его въ недоумніи. Онъ разказалъ ему о приключеніи въ Бомбейской пагод, о пріобртеніи слона за дв тысячи фунтовъ, о сотти, о похищеніи Ауды, о приговор калькуттскаго судьи и объ освобожденіи съ преставленіемъ залога. Фиксъ, знакомый съ послднею частью разказа, выслушалъ его до конца какъ будто не имлъ ни малйшаго понятія о сообщаемыхъ ему событіяхъ, между тмъ какъ Паспарту съ наслажденіемъ длился своими приключеніями со внимательнымъ слушателемъ.

— Не иметъ ли вашъ господинъ намренія увезти свою спутницу въ Европу? спросилъ Фиксъ по окончаніи разказа.

— О, нтъ, мистеръ Фиксъ. Мы веземъ ее въ Гонъ-Конгъ къ ея родственнику, богатому гонконгскому негоціанту.

— Нечего длать! подумалъ сыщикъ, стараясь скрыть свою досаду. — Хорошо бы выпить по рюмк джину, мистеръ Паспарту.

— Съ удовольствіемъ, мистеръ Фиксъ. Надюсь что можно выпить и больше, по случаю нашей встрчи на Рангун!

XVII. Дло идетъ о различныхъ предметахъ во время перезда изъ Сингапура въ Гонъ-Конгъ.

Съ тхъ поръ Паспарту часто встрчался съ Фиксомъ, но послдній избгалъ его и боле не пытался съ нимъ разговаривать. Онъ раза два мелькомъ видлъ мистера Фогга, который часто посщалъ большую залу Рангуна, для бесды съ мистрисъ Аудой или для игры въ вистъ, попрежнему составлявшей для него потребность.

Паспарту между тмъ размышлялъ о странной случайности вторично сводившей его господина съ Фиксомъ. И дйствительно нельзя было не удивляться тому что этотъ почтенный джентльменъ встрчается съ ними въ Суэз, детъ вмст съ ними на Монголіи, высаживается въ Бомбе, снова попадается имъ на Рангун и также детъ въ Гонъ-Конгъ, не уклоняясь ни на шагъ отъ пути его господина. Странное стеченіе обстоятельствъ! Что нужно было этому Фиксу? Паспарту готовъ былъ побиться объ закладъ на свои туфли, которыя онъ тщательно берегъ, что этотъ Фиксъ удетъ изъ Гонъ-Конга вмст съ ними и, по всей вроятности, на одномъ съ ними пакетбот.

Паспарту могъ бы продумать цлую вчность и все-таки не могъ бы угадать какое порученіе возложено было на полицейскаго агента. Ему не могло придти въ голову что Филеаса Фогга преслдуютъ какъ вора. Но такъ какъ человческой натур свойственно отыскивать объясненіе всему для него непонятному, то и Паспарту внезапно напалъ на предположеніе весьма правдоподобное. Фиксъ долженъ былъ быть агентомъ товарищей мистера Фогга по Реформъ-Клубу, желавшихъ убдиться въ томъ что онъ дйствительно предпринялъ кругосвтное путешествіе, согласно условіямъ пари.

‘Да, да, говорилъ себ преданный служитель, чрезвычайно довольный своею проницательностъю. Это шпіонъ! Какъ недостойно прибгать къ подобнымъ мрамъ! Мистеръ Фоггъ такой честный, такой почтенный человкъ! Посылать за нимъ шпіона! О, господа члены Реформъ-Клуба, это вамъ не обойдется даромъ.’

Паспарту былъ въ восторг отъ сдланнаго имъ открытія, онъ ршился не сообщать ничего своему господину, который могъ бы оскорбиться недовріемъ своихъ противниковъ. Но Фикса онъ намренъ былъ при случа допросить.

Въ среду, 30го октября, Рангунъ среди дня вступилъ вь Малаккскій проливъ, отдляющій полуостровъ Малакку отъ Суматры. Маленькіе острова, въ высшей степени живописные и утесистые, заслоняли собою большой островъ.

На другой день, въ четыре часа утра, на нсколько часовъ ране противъ положеннаго срока, Рангунъ достигъ Сингапура, гд онъ долженъ былъ запастись углемъ.

Филеасъ Фоггъ записалъ это раннее прибытіе на приходъ, и на этотъ разъ вышелъ на берегъ, такъ какъ мистрисъ Ауда изъявила желаніе прогуляться.

Фиксъ, которому каждое движеніе Фогга казалось подозрительнымъ, слдовалъ за нимъ издали. Онъ боялся чтобы преслдуемый имъ воръ не вздумалъ поселиться въ стран не подвластной Англіи, и тмъ разстроить вс его надежды.

Что касается Паспарту, то онъ, подсмиваясь надъ продлками Фикса, отправился за необходимыми покупками.

Островъ Сингапуръ не представляетъ величественнаго зрлища. Онъ не великъ и не иметъ горъ, но перерзанъ прекрасными дорогами. Мистрисъ Ауда и Филеасъ Фоггъ помстились въ красивомъ экипаж, запряженномъ маленькими бойкими лошадками, и понеслись между непроницаемою зеленью высокихъ пальмъ, перемшанныхъ съ кустами гвоздики. Мстами перцовый кустарникъ замнялъ колючіе европейскіе заборы, мускатныя деревья распространяли въ воздух пріятный ароматъ, пальмы-саго и высокіе папортники дополняли картину тропической растительности. Повременамъ между деревьевъ показывались обезьяны, и изъ лсной чащи раздавалось рычаніе тигровъ.

Посл двухчасовой прогулки, мистрисъ Ауда и ея спутникъ, который повидимому не обращалъ ни мало вниманія на окружающіе его предметы, возвратились въ городъ, представлявшій собою огромное собраніе массивныхъ, некрасивыхъ домовъ, окруженныхъ восхитительными садиками, изобилующими деревьями мангу, ананасами и другими плодами.

Въ десять часовъ вечера они возвратились на пароходъ, подъ наблюденіемъ инспектора, который, для того чтобы не терять ихъ изъ виду, также принужденъ былъ нанять экипажъ.

Паспарту ожидалъ ихъ на палуб Рангуна. Онъ купилъ нсколько десятковъ мангу, нжный, блый плодъ которыхъ чрезвычайно вкусенъ, снаружи они величиною съ яблоко, и вншняя оболочка ихъ коричневаго цвта съ наружной и ярко-краснаго съ внутренней стороны. Паспарту поднесъ ихъ мистрисъ Ауд, которая очень мило его поблагодарила.

Въ одиннадцать часовъ, Рангунъ, снабженный углемъ, снова отправился въ путь, и нсколько часовъ спустя пассажиры уже теряли изъ виду высокія горы Малакки, лса которой изобилуютъ самыми красивыми тиграми на всемъ земномъ шар.

Сингапуръ лежитъ на разстояніи тысячи трехсотъ миль отъ острова Гонъ-Конга, небольшой англійской территоріи у береговъ Китая. Филеасъ Фоггъ могъ употребить на этотъ перездъ не больше шести дней, чтобы попасть на пароходъ отправлявшійся 6го ноября изъ Гонъ-Конга въ Йокагаму, одинъ изъ главныхъ портовъ Японіи.

Въ Сингапур Рангунъ наполнился пассажирами, Индусами, Цейлонцами, Китайцами, Малайцами и Португальцами, которые большею частью занимали мста втораго класса.

Съ послднею четвертью луны погода измнилась. Море было бурно. Но сильный втеръ по счастью дулъ съ юго-запада и благопріятствовалъ плаванію парохода. Капитанъ прибгалъ къ парусамъ, и Рангунъ летлъ вдвое быстре съ помощью паровъ и втра. Такимъ образомъ онъ пронесся мимо береговъ анамскихъ и кохинхинскихъ.

Но такое плаваніе было чрезвычайно утомительно для пассажировъ и гибельно дйствовало на ихъ здоровье. Рангунъ, какъ и вообще вс пароходы Восточной Компаніи плавающіе по Китайскому морю, имлъ весьма важный недостатокъ, онъ слишкомъ глубоко сидлъ въ вод при полномъ груз, ‘тонулъ’, какъ выражались моряки. Вслдствіе этого въ дурную погоду капитанъ Рангуна долженъ былъ принимать извстныя предосторожности и ложиться въ дрейфъ, уменьшая силу пара. Подобная потеря времени повидимому нисколько не тревожила Филеаса-Фогга, между тмъ какъ Паспарту выходилъ изъ себя отъ нетерпнія. Онъ обвинялъ и капитана, и механика, и всю компанію и посылалъ къ чорту всхъ тхъ которые, не зная дла, берутся перевозить путешественниковъ. Быть-можетъ нетерпніе его увеличивалось воспоминаніемъ о газовомъ рожк горвшемъ на его счетъ въ Савиль-Роу.

— Вы, кажется, съ нетерпніемъ ожидаете прибытія въ Гонъ-Конгъ? спросилъ у него однажды полицейскій.

— Конечно, отвчалъ Паспарту.

— Вы вроятно предполагаете что мистеръ Фоггъ боится пропустить йокагамскій пароходъ?

— Еще бы!

— Значитъ, вы теперь врите въ дйствительность кругосвтнаго путешествія?

— Положительно врю, а вы, мистеръ Фиксъ?

— Что касается меня, то я ему не врю.

— Притворщикъ! отвчалъ Паспарту, бросая лукавый взглядъ на своего собесдника.

Послднее восклицаніе Паспарту заставило полицейскаго задуматься. Оно не на шутку его встревожило. Не узналъ ли французскій слуга кто онъ? Но какимъ образомъ онъ узналъ то что было тайной для всхъ кром него, Фикса? А между тмъ Паспарту назвалъ его такъ не безъ задней мысли.

Въ другой разъ Паспарту высказался ясне, онъ не могъ доле скрывать своей догадки.

— По прибытіи въ Гонъ-Конгъ, сказалъ онъ однажды своему спутнику, — мы вроятно должны будемъ разстаться съ вами, мистеръ Фиксъ?

— Право не знаю! отвчалъ Фиксъ, приведенный въ замшательство подобнымъ вопросомъ: — быть можетъ…

— О, возразилъ Паспарту, — я буду совершенно счастливъ если вы насъ не оставите! Агентъ Восточной Компаніи долженъ довести до конца свое дло. Вы намревались остаться въ Бомбе, а между тмъ мы васъ встрчаемъ на пути въ Китай! До Америки недалеко отсюда, а отъ Америки до Европы два шага!

Фиксъ внимательно слдилъ за своимъ собесдникомъ, который добродушно смотрлъ на него, и счелъ за лучшее разсмяться вмст съ нимъ. Но Паспарту хотлось помучить его и онъ спросилъ: ‘выгодно ли его ремесло?’

— И да, и нтъ, отвчалъ Фиксъ, преодолвая свое смущеніе. — Но иногда попадаются и выгодныя дла. Конечно путешествіе мн ничего не будетъ стоить.

— О, въ этомъ я не сомнвался! воскликнулъ Паспарту, сопровождая восклицаніе новымъ взрывомъ хохота.

По возвращеніи въ свою каюту, Фиксъ сталъ раздумывать о положеніи длъ. Цль его путешествія очевидно не была уже тайной. Французъ угадалъ въ немъ сыщика. Но сообщилъ ли онъ эту догадку своему господину? Былъ ли онъ его соучастникомъ? Можетъ-бытъ Фоггъ еще ничего не зналъ, и дло еще не было проиграно? Полицейскій нсколько часовъ просидлъ въ своей кают, въ раздумь, то отчаяваясь въ удачномъ исход дла, то снова надясь на успхъ.

Но мало-по-малу онъ успокоился и ршился быть откровеннымъ съ Паспарту. Если въ Гонъ-Конг обстоятельства будутъ неблагопріятны, то прежде чмъ Фоггъ успетъ оставить англійскую территорію, онъ во всемъ признается Паспарту. Если слуга былъ соучастникомъ своего господина, то онъ долженъ былъ все знать, и въ такомъ случа дло было проиграно, если же служитель не принималъ участія въ воровств, то конечно онъ не могъ принять сторону вора.

Таковы были взаимныя отношенія двухъ спутниковъ Филеаса Фогга, который по обыкновенію сохранялъ свое величественное спокойствіе. Онъ съ математическою точностью совершалъ свою орбиту вокругъ свта, не обращая вниманія на обращавшіеся около него астероиды.

А между тмъ поблизости находилась звзда, которая повидимому должна была, по выраженію астрономовъ, произвести нкоторыя пертурбаціи въ сердц означеннаго джентльмена. Но увы! Красота мистрисъ Ауды не дйствовала на него, къ великому удивленію Паспарту, а если пертурбаціи дйствительно были, то ихъ трудне было замтить, чмъ пертурбаціи которыя привели къ открытію Нептуна.

Паспарту съ каждымъ днемъ все боле и боле удивлялся своему господину, тмъ боле что глаза молодой женщины выражали столько признательности! Ршительно Филеасъ Фоггъ способенъ былъ на геройскій поступокъ, но не на нжныя чувства! Что же касается путешествія, то никакія случайности не способны были взволновать его. За то Паспарту постоянно волновался. Однажды, прислонившись къ мачт, онъ смотрлъ какъ могучая машина ускоряла ходъ, когда вслдствіе неровной качки, винтъ показывался надъ поверхностью водъ. Паръ, выходившій изъ клапановъ, сердилъ нетерпливаго зрителя.

‘Клапаны не довольно обременены! восклицалъ онъ. — Мы не двигаемся съ мста! Ну Англичане! О, еслибы пароходомъ управляли Американцы: наврно хали бы скоре, хотя бы пришлось не плыть, а подпрыгивать.’

XVIII. Мистеръ Фоггъ, Паспарту, Фиксъ отправляются по своимъ дламъ.

Послдніе дни плаванія погода стояла довольно дурная. Втеръ значительно усилился. Онъ дулъ съ сверо-запада и задерживалъ ходъ пакетбота. Рангунъ качался безпрестанно, и пассажиры имли полное право злиться на эти длинныя одуряющія волны, приносимыя втромъ изъ открытаго моря. 3го и 4го ноября втеръ перешелъ почти въ бурю. Рангунъ принужденъ былъ уменьшить пары и лишь лавировалъ между волнами. Вс паруса были убраны, и лишними оказывались даже снасти, скрипвшія подъ напоромъ вихря. Быстрота движенія пакетбота, само собою разумется, значительно уменьшилась, и можно было съ достоврностью сказать что онъ придетъ въ Гонъ-Конгъ опоздавъ по крайней мр на двадцать часовъ противъ положеннаго времени, и даже боле, въ случа еслибы буря не утихла. Филеасъ Фоггъ со своимъ обычнымъ безстрастіемъ глядлъ на бшеную стихію, которая, казалось, непосредственно съ нимъ вела борьбу. Лицо его ни на минуту не омрачилось, а между тмъ двадцати-часовая задержка могла разстроить все его путешествіе, заставивъ его опоздать къ отъзду парохода въ Йокагаму. Но этотъ человкъ, котораго природа какъ будто забыла надлить нервами, не испытывалъ ни скуки, ни нетерпнія. Казалось будто буря эта входила въ его программу, будто она была предугадана имъ заране. Мистрисъ Ауда, бесдовавшая съ своимъ спутникомъ объ этомъ невыгодномъ для него промедленіи, нашла его столь же спокойнымъ какъ и прежде. Что же касается Фикса, то онъ глядлъ на эти вещи совершенно иными глазами. Буря, напротивъ того, была ему по вкусу. Удовольствію его не было бы границъ, еслибы Рангунъ принужденъ былъ искать себ спасенія въ какой-нибудь гавани. Вс эти задержки были ему по душ, такъ какъ он могли заставить мистера Фогга провести нсколько дней въ Гонъ-Конг. Конечно онъ былъ нсколько боленъ отъ этого, но что за важность вс на свт болзненные припадки? и въ то время какъ тло его страдало въ конвульсіяхъ морской болзни, духъ его упивался безконечною радостью.

Можно себ представить какая худо скрываемая злоба наполняла душу Паспарту во все время этого испытанія. До сихъ поръ дла шли такъ хорошо. Вода и суша, казалось, благоговли предъ его господиномъ. Пароходы и желзныя дороги повиновались ему. Соединенныя силы пара и втра благопріятствовали его путешествію. Разв непремнно долженъ былъ пробить наконецъ часъ невзгоды? Паспарту не чувствовалъ ногъ подъ собой, какъ будто эти двадцать тысячъ фунтовъ пари должны были пропасть изъ его собственнаго кармана. Эта буря бсила его, сводила его съ ума, и онъ бы охотно сталъ бичевать непокорное море. Фиксъ старательно скрывалъ отъ него свое личное удовольствіе, и хорошо длалъ, потому что еслибы Паспарту угадалъ тайное удовольствіе Фикса, то послднему пришлось бы плохо. Паспарту во все время шквала оставался на палуб. Онъ не въ состояніи былъ сидть внизу, онъ лазилъ на рангоутъ, удивляя собой весь экипажъ, и помогалъ всюду съ ловкостью обезьяны. Сто разъ обращался онъ съ разспросами къ капитану, къ офицерамъ, къ матросамъ, которые не могли удержаться отъ смха, при вид его разстроенной физіономіи. Паспарту непремнно хотлъ знать сколько времени продлится буря. Тогда его отсылали къ барометру, который не ршался подняться. Паспарту трясъ его, но ничто не помогало, ни тряска, ни ругательства, которыми онъ осыпалъ безотвтный инструментъ.

Наконецъ буря утихла. Состояніе моря измнилось въ теченіи дня 4го ноября. Втеръ перешелъ къ югу и снова сдлался благопріятнымъ. Паспарту успокоился вмст съ погодой. Паруса снова были подняты, и Рангунъ продолжалъ свой путь съ изумительною быстротой. Но потеряннаго времени воротить было нельзя. Приходилось помириться съ этимъ, и земля показалась всего 6го числа въ пять часовъ утра. По вычисленію Филеаса Фогга, пакетботъ долженъ былъ придти 5го, а вмсто того онъ пришелъ 6го. Стало-быть онъ опоздалъ на двадцать четыре часа, и очевидно не могъ уже поспть къ отъзду въ Йокагаму. Въ шесть часовъ лоцманъ взошелъ на Рангунъ и занялъ свое мсто, дабы направить судно чрезъ фарватеръ до гавани Гонъ-Конга. Паспарту горлъ желаніемъ спросить у этого человка, ушелъ ли изъ Гонъ-Конга пакетботъ отправлявшійся въ Йокагаму. Но онъ не имлъ духа сдлать это, предпочитая до послдней минуты сохранить хотя искру надежды. Онъ поврилъ свою тревогу Фиксу, который — лукавый хитрецъ — старался его утшить, говоря что мистеръ Фоггъ поспетъ еще и на слдующемъ пакетбот. Послднія слова заставили Паспарту посинть отъ злобы. Но если Паспарту не ршался спросить лоцмана, за то мистеръ Фоггъ своимъ спокойнымъ тономъ обратился къ лоцману съ вопросомъ: не знаетъ ли онъ когда идетъ какой-нибудь пароходъ изъ Гонъ-Конга въ Йокагаму?

— Завтра съ утреннимъ отливомъ, отвчалъ лоцманъ.

— А! пробормоталъ мистеръ Фоггъ, не выразивъ ни малйшаго удивленія.

Паспарту, бывшій при этомъ, готовъ былъ расцловать лоцмана, которому Фиксъ съ удовольствіемъ свернулъ бы шею.

— Какъ названіе этого парохода? спросилъ мистеръ Фоггъ.

— Карнатикъ, отвчалъ лоцманъ.

— Разв онъ не вчера еще долженъ былъ отплыть?

— Да, сэръ, но оказалось необходимымъ починить одинъ изъ его котловъ, и отъздъ его отсроченъ до завтра.

— Благодарю васъ, сказалъ мистеръ Фоггъ, сходя своею походкой автомата въ салонъ Рангуна. Что же касается до Паспарту, то онъ схватилъ руку лоцмана и крпко сжалъ ее, говоря:

— Вы, лоцманъ, отличнйшій человкъ!

Лоцманъ конечно никогда не узналъ почему его отвты вызвали такой дружескій отзывъ со стороны Паспарту. Раздался свистокъ, и онъ направилъ пакетботъ въ самую средину джонокъ, танкасовъ, рыбачьихъ лодокъ и судовъ всевозможнаго рода, наполнявшихъ вс углубленія бухты Гонъ-Конга. Въ часъ пополудни Рангунъ былъ у набережной, и пассажиры сошли на землю. Въ этомъ случа, надо признаться, фортуна неожиданно послужила Филеасу Фоггу. Не будь этой необходимости чинить котелъ, Карнатикъ отплылъ бы 5го ноября, и путешественникамъ отправляющимся въ Японію пришлось бы дней восемь дожидаться отплытія слдующаго пакетбота. Мистеръ Фоггъ, правда, опоздалъ на сутки, но это не могло уже имть пагубныхъ послдствій для остальной половины его путешествія. Дйствительно, пароходъ совершающій отъ Йокагамы до Санъ-Франциско перездъ по Тихому Океану имлъ прямое сообщеніе съ пакетботомъ въ Гонъ-Конг, и не могъ отплыть до прихода послдняго. Очевидно въ Йокагам должна была быть задержка на двадцать четыре часа, но въ теченіи двадцатидвухдневнаго пути черезъ Тихій Океанъ, легко было наверстать потерянное время. Филеасъ Фоггъ, за исключеніемъ вышеупомянутыхъ двадцати четырехъ часовъ, сохранилъ вс условія своей программы, тридцать пять дней спустя посл отъзда своего изъ Лондона. Такъ какъ Карнатикъ долженъ былъ отплыть не раньше какъ на слдующее утро въ пять часовъ, то мистеръ Фоггъ имлъ предъ собою шестнадцать часовъ времени для устройства своихъ длъ, т.-е. не своихъ, а мистрисъ Ауды. Когда стали выходить изъ парохода, онъ подалъ руку молодой женщин и подвелъ ее къ паланкину. Онъ веллъ носильщикамъ указать ему какую-нибудь гостиницу, и они назвали l’HТtel du Club. Паланкинъ двинулся въ путь въ сопровожденіи Паспарту, и двадцать минутъ спустя они достигли мста своего назначенія. Для молодой женщины взятъ былъ нумеръ, и Филеась Фоггъ озаботился чтобъ она ни въ чемъ не чувствовала недостатка. Затмъ онъ сказалъ мистрисъ Ауд что сейчасъ же отправится отыскивать того родственника на попеченіе котораго онъ долженъ былъ оставить ее въ Гонъ-Конг. Въ то же время онъ далъ Паспарту приказаніе не уходить изъ гостиницы до его возвращенія, для того чтобы молодая женщина не оставалась одна. Джентльменъ веллъ везти себя на биржу. Тамъ онъ сейчасъ же могъ получить свднія о досточтимомъ Джеджи, который былъ однимъ изъ богатйшихъ негоціантовъ города. Маклеръ спрошенный мистеромъ Фоггомъ дйствительно зналъ этого негоціанта. Но уже два года какъ послдній не жилъ боле въ Кита. Скопивъ себ состояніе, онъ поселился въ Европ, должно полагать, въ Голландіи, что легко можно объяснить многочисленными сношеніями какія онъ имлъ съ этою страной во время своей торговой дятельности. Филеасъ Фоггъ возвратился въ HТtel du Club. Онъ немедленно попросилъ позволенія явиться къ мистрисъ Ауд, и безъ всякаго предисловія сообщилъ ей что досточтимый Джеджи не живетъ уже въ Гонъ-Конг, а по всей вроятности въ Голландіи. Мистрисъ Ауда не сейчасъ отвчала ему на это. Она провела рукой по лбу и размышляла въ продолженіи нсколькихъ минутъ. Затмъ она сказала своимъ кроткимъ голосомъ:

— Что же мн теперь длать, мистеръ Фоггъ?

— Очень просто, мистрисъ Ауда, хать въ Европу, отвчалъ джентльменъ.

— Но право я не могу доле злоупотреблять….

— Ни мало! Ваше присутствіе нисколько не разстраиваетъ моей программы. Паспарту!

— Я здсь, сэръ.

— Ступайте на Карнатикъ и возьмите три каюты.

Паспарту былъ въ восторг что могъ продолжать свое путешествіе въ обществ молодой женщины, которая была такъ мила съ нимъ, и тотчасъ же отправился изъ HТtel du Club на пароходъ.

XIX. Паспарту принимаетъ слишкомъ живое участіе въ своемъ господин, и что изъ этого выходитъ.

Гонъ-Конгъ естъ не что иное какъ островокъ, обладаніе которымъ, на основаніи Нанкинскаго трактата, закончившаго войну 1842 года, упрочено за Англіей. Въ нсколько лтъ геній британской колонизаціи основалъ тамъ важный городъ и создалъ портъ, носящій названіе Викторія. Островъ этотъ расположенъ противъ устья Кантонской рки, и не боле 60 миль отдляютъ его отъ португальскаго города Макао. Гонъ-Конгъ конечно долженъ былъ побдить Макао въ торговой борьб, и теперь большая часть китайскаго транзита идетъ чрезъ англійскій городъ. Доки, госпитали, верфи, складочные магазины, готическій соборъ, зданіе мстнаго управленія, хорошо вымощенныя улицы, — все это можетъ внушить пылкому воображенію мысль что одинъ изъ торговыхъ городовъ графства Кентскаго или Соррейскаго, поглощенный ндрами земнаго шара, вдругъ выступилъ на свтъ на этомъ пункт Китая, почти у своихъ антиподовъ.

Паспарту, положивъ руки въ карманы, отправился къ порту Викторіи, поглядывалъ на паланкины, на крытыя двухколесныя телги, употребляемыя еще въ Небесной Имперіи, и на толпу Китайцевъ, Японцевъ и Европейцевъ, тснившихся на улицахъ. Мало различія находилъ онъ между этимъ городомъ и Бомбеемъ или Калькуттой. Такихъ англійскихъ городовъ не мене тридцати найдется на различныхъ пунктахъ земнаго шара.

Паспарту дошелъ до порта Викторіи. Тамъ въ усть Кантонской рки стояло безчисленное множество судовъ всхъ націй: англійскихъ, французскихъ, американскихъ, голландскихъ, судовъ военныхъ и купеческихъ, лодокъ японскихъ и китайскихъ всхъ формъ и размровъ. Прогуливаясь, Паспарту замтилъ нсколько туземцевъ, очень старыхъ на видъ и одтыхъ въ желтое платье. Взошедъ въ цирюльню чтобы выбриться, Паспарту узналъ отъ мстнаго фигаро, порядочно объяснявшагося по-англійски, что это все старики перешедшіе за 80тилтній возрастъ и пользующіеся привилегіей носить платье желтаго цвта, принадлежащаго императорскому дому. Паспарту нашелъ что это очень смшно, хотя и не могъ бы объяснить почему это ему такъ показалось.

Выбривъ бороду, онъ отправился къ пристани, у которой стоялъ Карнатикъ, и тамъ увидлъ Фикса, прохаживающагося взадъ и впередъ, чему онъ нисколько не удивился. Но на лиц полицейскаго инспектора выражалась сильнйшая досада.

‘Ладно! подумалъ Паспарту, дло джентльменовъ Реформъ-Клуба идетъ плохо. Все намъ удается’.

И онъ подошелъ къ Фиксу съ своею обычною веселою улыбкой и какъ бы не замтилъ смущеннаго вида своего товарища. Но агентъ имлъ полное основаніе проклинать преслдующую его неудачу. Нтъ приказа объ арест! Очевидно приказъ этотъ слдовалъ за нимъ, и онъ могъ его получить не прежде какъ по прошествіи нсколькихъ дней. Но Гонъ-Конгъ былъ послднимъ пунктомъ англійскихъ владній на пути, и Фоггъ ускользнетъ отъ него, если онъ не успетъ его задержать тутъ.

— Ну, мистеръ Фиксъ, ршились ли вы провожать насъ и въ Америку? спросилъ Паспарту.

— Да, отвчалъ Фиксъ, стиснувъ зубы.

— Вотъ какъ! воскликнулъ Паспарту, заливаясь громкимъ смхомъ, — я увренъ былъ что вы не разстанетесь съ нами. Пойдемъ вмст брать мста. Пойдемъ!

И оба вошли въ бюро морскихъ транспортовъ и взяли билеты на четыре каюты. Но кассиръ бюро предупредилъ ихъ что такъ какъ исправленіе Карнатика окончено, то пакетботъ отправится въ тотъ же вечеръ въ восемь часовъ, а не на другой день утромъ, какъ предполагалось.

— Прекрасно! сказалъ Паспарту, — это будетъ по сердцу моему гослодину. Иду предупредить его!

Въ эту минуту Фиксъ ршился на отчаянное средство. Онъ ршился все открыть Паспарту. То было можетъ-быть единственное средство задержать Филеаса Фогга на нсколько дней въ Гонъ-Конг. Вышедшій изъ бюро Фиксъ предложилъ своему товарищу закусить что-нибудь въ таверн. У Паспарту оставалось еще время, онъ принялъ приглашеніе.

На набережной какъ разъ находилась таверна, имвшая весьма заманчивый видъ. Оба вошли туда. Предъ ними была обширная зала, въ глубин которой находилась походная кровать съ подушками, на которой спало нсколько человкъ. Человкъ тридцать потребителей сидли за маленькими столиками изъ плетенаго тростника. Предъ нкоторыми стояли кружки пива, эля или портера, предъ другими бутылки съ джиномъ или водкой, большая часть курили длинныя трубки изъ красной глины, въ которыхъ набиты были маленькіе шарики опія съ примсью розовой эссенціи. Потомъ время отъ времени, какой-нибудь курильщикъ падалъ подъ столъ, и служители заведенія брали его за голову и за ноги и относили на кровать. Десятка два такихъ опьянлыхъ лежали рядомъ въ полномъ безчувствіи.

Фиксъ и Паспарту поняли что они вошли въ одинъ изъ тхъ вертеповъ, которыхъ такъ много въ Кита, и даже въ Гонъ-Конг, и гд массы людей, преимущественно туземцевъ, упиваются до безчувствія куреніемъ опія и теряютъ постепенно силы и здоровье. У Паспарту не было съ собою денегъ и онъ охотно принялъ ‘любезность’ своего товарища, съ тмъ, конечно, чтобы при первомъ случа отплатить ему тмъ же.

Путешественники потребовали дв бутылки портвейна, за который усердно принялся Паспарту, между тмъ какъ Фиксъ, боле сдержанный, наблюдалъ за нимъ съ величайшимъ вниманіемъ. Толковали о томъ, о семъ, и въ особенности о превосходной мысли которую возымлъ Фиксъ взять себ мсто на Карнатик. И заговоривъ объ этомъ пароход, отплытіе котораго ускорено было нсколькими часами, Паспарту всталъ, чтобы предупредить о томъ своего господина. Фиксъ остановилъ его. ‘Одну минуту!’ сказалъ онъ.

— Что прикажете, мистеръ Фиксъ?

— Мн нужно поговорить съ вами о серіозномъ дл.

— О серіозномъ дл! воскликнулъ Паспарту, допивая остатокъ вина изъ своего стакана. Мы поговоримъ о немъ завтра. Сегодня мн некогда.

— Сейчасъ, отвчалъ Фиксъ, — дло идетъ о вашемъ господин.

При этихъ словахъ Паспарту пристально посмотрлъ на своего собесдника. Выраженіе лица Фикса ему показалось странно. Онъ слъ снова.

— Ну что же вы хотите сказать мн? спросилъ онъ.

Фиксъ положилъ руку на плечо товарища и понизивъ голосъ сказалъ:

— Вы угадали кто я?

— Еще бы! отвчалъ улыбаясь Паспарту.

— Въ такомъ случа я могу во всемъ признаться вамъ….

— Теперь, когда я самъ все знаю, мой любезный! Вотъ что интересно! Впрочемъ говорите все-таки. Но прежде позвольте вамъ замтить что эти джентльмены потратились совершенно напрасно.

— Напрасно! сказалъ Фиксъ. — По вашимъ словамъ видно что вы не знаете какъ велика сумма.

— Конечно знаю, отвчалъ Паспарту. — Двадцать тысячъ фунтовъ!

— Пятьдесятъ пять! сказалъ Фиксъ, сжимая руку своего собесдника.

— Какъ! воскликнулъ Паспарту, — мистеръ Фоггъ ршился!.. Пятьдесятъ пять тысячъ!… Ну, тмъ боле я не долженъ терять ни минуты, прибавилъ онъ, поднимаясь съ мста.

— Пятьдесятъ пять тысячъ, повториль Фиксъ, усаживая его опять и приказавъ подать бутылку рома. — И если я успю въ своемъ порученіи, то получу премію въ 2.000 фунтовъ. Хотите помочь мн, и вы получите изъ нихъ пятьсотъ.

— Вамъ помочь? сказалъ Паспарту, вытаращивъ глаза.

— Да, помочь мн задержать мистера Фогга на нсколько часовъ въ Гонъ-Конг?

— Какъ! воскликнулъ Паспарту. — что вы мн толкуете? Этимъ джентльменамъ недостаточно что они слдятъ за нимъ, но они вздумали еще ставить ему преграды! Мн стыдно за нихъ!

— Что вы хотите сказать? спросилъ Фиксъ.

— Я хочу сказать что это въ высшей степени недобросовстно. Это значитъ разорять мистера Фогга, вытаскивать деньги у него изъ кармана.

— Да этого мы и желаемъ.

— Но вдь это ловушка! воскликнулъ Паспарту, разгоряченный ромомъ, который ему усердно подливалъ Фиксъ и который онъ пилъ не замчая. — Это настоящая ловушка! А еще джентльмены, товарищи!

Фиксъ ничего не понималъ.

— Товарищи, продолжалъ Паспарту, — члены Реформъ-Клуба! Знайте, мистеръ Фиксъ, что господинъ мой честный человкъ и что если онъ подержалъ пари, то желаетъ честно его выиграть.

— Но за кого же вы меня принимаете? спросилъ Фиксъ, устремляя свой взглядъ на Паспарту.

— Чортъ возьми! за одного изъ агентовъ Реформъ-Клуба, которому поручено слдить за путешествіемъ моего господина. Это крайне унизительно! Вотъ почему, хотя я и угадалъ ваше порученіе, но ни слова не говорилъ о томъ мистеру Фоггу.

— Онъ ничего не знаетъ? съ живостью спросилъ Фиксъ.

— Ничего, отвчалъ Паспарту, снова осушая свой стаканъ.

Фиксъ провелъ рукой по лбу. Онъ колебался что ему длать. Заблужденіе Паспарту было искреннее, но оно затрудняло исполненіе его плана. Очевидно было что малый говорилъ совершенно отъ души и что онъ не былъ соучастникомъ своего господина, чего могъ опасаться Фиксъ. ‘Ну если онъ не соучастникъ его, то поможетъ мн’. Фиксъ снова принялъ ршеніе, къ тому же и ждать ему не было времени. Необходимо было во что бы ни стало задержать Фогга въ Гонъ-Конг.

— Послушайте, сказалъ Фиксъ въ полголоса. — Я не то что вы думаете, то-есть я не агентъ Реформъ-Клуба.

— Вотъ что! сказалъ Паспарту, глядя на него насмшливо.

— Я полицейскій инспекторъ, отправленный съ особымъ порученіемъ лондонскою администраціей.

— Вы?… полицейскій инспекторъ?…

— Да, и вотъ вамъ доказательство, отвчалъ Фиксъ, вынимая изъ кармана бумагу подписанную директоромъ лондонской полиціи и показывая ее своему собесднику. Паспарту, до крайности озадаченный, смотрлъ на Фикса, не имя силы произнести ни слова.

— Пари мистера Фогга, продолжалъ Фиксъ, — только предлогъ которымъ онъ обманулъ васъ и своихъ товарищей по Реформъ-Клубу, чтобъ обезпечить себ ваше безсознательное соучастіе.

— Но зачмъ же?! воскликнулъ Паспарту.

— Послушайте. 28го минувшаго октября, въ Англійскомъ Банк совершена была кража пятидесяти пяти тысячъ фунтовъ человкомъ примты котораго были описаны. Вотъ это описаніе, оно какъ разъ подходитъ къ мистеру Фоггу.

— Подите вы! воскликнулъ Паспарту, ударяя по столу своимъ здоровымъ кулакомъ. — Невозможно! Мой господинъ честнйшій человкъ на свт!

— А вы почему это знаете? сказалъ Фиксъ. — Вы его не видали никогда прежде. Вы поступили къ нему въ услуженіе въ день его отъзда, и онъ отправился подъ нелпымъ предлогомъ, безъ чемодановъ, съ огромною кипой банковыхъ билетовъ! И вы смете утверждать что онъ честный человкъ?

— Да, да! машинально повторялъ бдный малый.

— Хотите ли вы чтобъ я васъ задержалъ какъ его сообщника?

Паспарту схватилъ себя обими руками за голову. Лицо его совершенно измнилось. Онъ не смлъ взглянуть на полицейскаго инспектора. Филеасъ Фоггъ воръ! онъ! спаситель Ауды! человкъ храбрый и великодушный! А между тмъ сколько уликъ противъ него! Паспарту старался оттолкнуть подозрнія прокрадывавшіяся къ нему въ душу. Онъ не хотлъ врить преступности своего господина.

— Ну чего же вы отъ меня хотите? спросилъ онъ полицейскаго агента, длая надъ собою неимоврное усиліе.

— Вотъ чего, отвчалъ Фиксъ, — я слдилъ до сихъ поръ за мистеромъ Фоггомъ, но не получилъ еще приказа арестовать его. Итакъ мн нужно чтобы вы помогли мн задержать его въ Гонъ-Конг.

— Чтобъ я?…

— И я раздлю съ вами премію въ дв тысячи фунтовъ, общанную Англійскимъ Банкомъ.

— Никогда, отвчалъ Паспарту, который пытался встать съ мста и упалъ на стулъ, чувствуя что теряетъ и силы и разсудокъ. — Мистеръ Фиксъ, заговорилъ онъ заикаясь, — еслибы даже и правда была все что вы мн сказали…. еслибы господинъ мой былъ дйствительно воръ котораго вы отыскиваете… чего я не допускаю… я былъ… я былъ у него въ услуженіи… я видлъ какъ онъ добръ и великодушенъ… Измнить ему?.. Никогда… ни за вс сокровища въ мір… Я родился въ деревн, гд не знаютъ измны.

— Вы отказываетесь?

— Отказываюсь.

— Ну положимъ что я ничего вамъ не говорилъ, отвчалъ Фиксъ, — и выпьемъ.

— Да, выпьемъ.

Паспарту чувствовалъ что пьянетъ все боле и боле. Фиксъ, понимая что его необходимо было разлучить во что бы то ни стало съ его господиномъ, вздумалъ доконать его. На стол лежало нсколько трубокъ набитыхъ опіемъ. Фиксъ подалъ одну изъ нихъ Паспарту, который взялъ ее, поднесъ къ губамъ, закурилъ, затянулся нсколько разъ и склонилъ голову подъ вліяніемъ опія.

— Наконецъ, сказалъ самъ себ Фиксъ, глядя на безчувственнаго Паспарту, — мистеръ Фоггъ не будетъ предупрежденъ во-время объ отход Карнатика, а если и удетъ, то по крайней мр безъ этого проклятаго Француза!

Затмъ онъ вышелъ, расплатившись въ таверн.

XX. Фиксъ непосредственно входитъ въ сношенія съ Филеасомъ Фоггомъ.

Во время вышеописанной сцены, которая такъ сильно могла повліять на будущность мистера Фогга, послдній прогуливался съ мистрисъ Аудой по улицамъ англійскаго города. Съ той минуты какъ мистрисъ Ауда приняла его предложеніе отвезти ее въ Европу, онъ въ подробности озаботился всмъ что бы могло оказаться необходимымъ для нея во время столь продолжительнаго путешествія, Англичанинъ, подобно ему, могъ совершить объздъ кругомъ свта съ однимъ дорожнымъ мшкомъ въ рукахъ, но женщин невозможно было хать при такихъ условіяхъ. Представилась необходимость въ покупк платьевъ и дорожныхъ вещей. Мистеръ Фоггъ исполнилъ это дло со всею невозмутимостью его отличавшею, и на вс извиненія или возраженія молодой вдовы, которую смущало такое вниманіе со стороны джентльмена, неизмнно отвчалъ:

— Это я длаю въ видахъ собственной выгоды, это входитъ въ программу моего путешествія.

Закупивъ все нужное, мистеръ Фоггъ и молодая женщина возвратились въ гостиницу и отобдали за общимъ столомъ, роскошно сервированнымъ. Затмъ мистрисъ Ауда, нсколько утомленная, ушла къ себ въ комнату, пожавъ руку своему невозмутимому спасителю. Почтенный джентльменъ погрузился на цлый вечеръ въ чтеніе газетъ Times и Illustrated London News. Еслибы только что-нибудь могло удивить этого человка, то это было бы непоявленіе къ ночи его служителя въ гостиницу. Но зная что пакетботъ отправлявшійся въ Йокагаму долженъ былъ оставить Гонъ-Конгъ не прежде какъ на слдующее утро, онъ боле не думалъ объ этомъ. На другой день Паспарту не явился на звонокъ мистера Фогга. Что подумалъ почтенный джентльменъ, узнавъ что слуга его не возвращался въ гостинищу, — никто бы не могъ угадать этого. Мистеръ Фоггъ взялъ только свой мшокъ въ руки, веллъ предупредить мистрисъ Ауду и послалъ за паланкиномъ. Было восемь часовъ, а приливъ которымъ долженъ былъ воспользоваться Карнатикъ чтобы выйти изъ фарватера наступалъ въ половин десятаго. Когда паланкинъ очутился у дверей гостиницы, мистеръ Фоггъ и мистрисъ Ауда сли въ этотъ покойный экипажъ, а багажъ ихъ повезли сзади на телжк. Полчаса спустя, путешественники спускались уже на пристань, и тамъ мистеръ Фоггъ узналъ что Карнатикъ отплылъ еще наканун. Мистеръ Фоггъ, разчитывавшій найти у набережной и пакетботъ и своего слугу, принужденъ былъ обойтись безъ того и безъ другаго. Однако ни малйшаго признака неудовольствія не отразилось на его лиц, и мистрисъ Ауд, поглядывавшей на него съ безпокойствомъ, онъ только замтилъ:

— Простая случайность!

Въ эту минуту, лицо внимательно за нимъ наблюдавшее подошло къ нему. То былъ инспекторъ Фиксъ, который поклонился ему и сказалъ:

— Вы также какъ и я, сэръ, одинъ изъ пассажировъ Рангуна, прибывшаго сюда вчера.

— Да, сэръ, отвчалъ холодно мистеръ Фоггъ, — но я не имю чести…

— Прошу извинить меня, но я думалъ найти здсь вашего служителя. [134]

— Разв вамъ извстно гд онъ? съ живостью спросила молодая женщина.

— Какъ, сказалъ Фиксъ съ притворнымъ удивленіемъ, — такъ онъ не съ вами?

— Нтъ, отвчала мистрисъ Ауда. — Онъ не показывался со вчерашняго дня. Можетъ-быть онъ безъ насъ отплылъ на Карнатик?

— Безъ васъ, сударыня?… отвчалъ агентъ. — Но, извините меня за мой вопросъ, стало-быть вы разчитывали отправиться на этомъ пакетбот?

— Да, сэръ.

— Я тоже, и вы видите въ какомъ я гор. Карнатикъ, окончивъ свою починку, оставилъ Гонъ-Конгъ двнадцатью часами раньше назначеннаго срока, не предупредивъ никого, и теперь придется ждать цлую недлю до слдующаго отплытія.

Произнося слово недля, Фиксъ чувствовалъ что сердце его прыгало отъ радости! Недля! Фоггъ, задержанный на недлю въ Гонъ-Конг! Тмъ временемъ успетъ придти приказъ объ арест. Наконецъ успхъ перешелъ на сторону представителя закона. Можно себ вообразить какъ убійственно подйствовали на него слдующія сказанныя спокойнымъ голосомъ слова Филеаса Фогга:

— Кажется, кром Карнатика есть еще другія суда въ Гонъ-Конгской гавани?

Мистеръ Фоггъ подалъ руку мистрисъ Ауд и направился къ докамъ, посмотрть нтъ ли тамъ отъзжающаго судна. Фиксъ, ошеломленный словами Филеаса Фогга, послдовалъ за нимъ. Казалось какая-то нить связывала его съ этимъ человкомъ. Тмъ не мене счастье повидимому покинуло того кому досел благопріятствовало. Мистеръ Фоггъ въ продолженіи трехъ часовъ обошелъ гавань по всмъ направленіямъ, ршившись въ случа необходимости нанять судно для отъзда въ Йокагаму, онъ нашелъ только суда нагружавшіяся, или разгружавшіяся, и которыя по этой причин не могли отправиться въ путь. Надежда снова воскресла въ душ Фикса. Между тмъ мистеръ Фоггъ, отнюдь не смущаясь, намревался продолжать свои розыски, даже еслибъ ему пришлось дойти до Макао, какъ вдругъ къ нему подошелъ морякъ.

— Ваша милость ищете лодки? спросилъ морякъ, снимая шляпу.

— Есть у васъ лодка готовая къ отплытію? спросилъ въ отвтъ ему мистеръ Фоггъ.

— Да, ваша милость, лоцманская лодка No 43, лучшая изо всей флотиліи.

— Скоро она ходитъ?

— Она длаетъ отъ восьми до десяти миль приблизительно. Желаете вы посмотрть?

— Да.

— Ваша милость останетесь довольны. Вы желаете предпринять катанье по морю?

— Нтъ. Путешествіе.

— Какъ путешествіе?

— Возьметесь ли вы отвезти меня въ Йокагаму?

При этихъ словахъ морякъ въ удивленіи разставилъ руки и выпучилъ глаза.

— Ваша милость изволите шутить? сказалъ онъ.

— Нисколько. Я пропустилъ Карнатикъ, а мн 14го непремнно нужно быть въ Йокагам, чтобы захватить пакетботъ идущій въ Санъ-Франсиско.

— Сожалю объ этомъ, сказалъ лоцманъ, — но такое путешествіе немыслимо.

— Я предлагаю вамъ по сту фунтовъ въ день и премію въ двсти фунтовъ, если поспю туда во-время.

— Вы говорите серіозно? спросилъ лоцманъ.

— Очень серіозно, отвчалъ мистеръ Фоггъ.

Лоцманъ отошелъ въ сторону. Онъ глядлъ на море, очевидно борясь между желаніемъ пріобрсти такую громадную сумму и страхомъ пуститъся въ такую даль. Фиксъ терплъ смертельныя муки.

Въ эту минуту мистеръ Фоггъ обратился къ мистрисъ Ауд:

— Вы не боитесь такого путешествія? спросилъ онъ.

— Съ вами, мистеръ Фоггъ, нисколько, отвчала молодая женщина.

Лоцманъ снова подошелъ къ джентлемену и вертлъ въ рукахъ свою шляпу.

— Ну что же вы скажете? спросилъ мистеръ Фоггъ.

— Да что, ваша милость, отвчалъ лоцманъ, — я не могу рисковать ни своими людьми, ни собой, ни вами, и пуститься на лодк всего въ двадцать тоннъ и въ такое время года, тмъ боле что мы не поспемъ во-время, такъ какъ отъ Гонъ-Конга до Йокагамы тысяча семьсотъ миль.

— Тысяча шестъсотъ пятьдесятъ, перебилъ мистеръ Фоггъ.

— Это все равно.

Фиксъ вздохнулъ свободне.

— Но, прибавилъ лоцманъ, можетъ-быть есть средство устроить это дло иначе.

Фиксъ не дышалъ боле.

— Какимъ образомъ? спросилъ Филеасъ Фоггъ.

— Можно направиться въ Нагасаки, вдоль южной оконечности Японіи, за тысячу сто миль, или даже въ Шанхай, который отстоитъ на восемьсотъ миль отъ Гонъ-Конга. Въ этомъ послднемъ перезд мы бы не удалились отъ китайскаго берега, что имло бы для насъ великую выгоду, тмъ боле что тамъ теченіе уноситъ къ сверу.

— Но, возразилъ, Филеасъ Фоггъ, — я въ Йокагам долженъ захватить американскій пароходъ, а не въ Шанха или Нагасаки.

— Отчего же нтъ? сказалъ лоцманъ. — Пакетботъ отправляющійся въ Санъ-Франсиско отходитъ не прямо изъ Йокагамы. Онъ заходитъ въ гавани Йокагамы и Нагасаки, но его пунктъ отплытія есть Шанхай.

— Уврены ли вы въ томъ?

— Вполн.

— А когда отходитъ пакетботъ изъ Шанхая?

— 11го, въ семь часовъ вечера. У насъ еще четыре дня впереди. Четыре дня составляютъ девяносто шесть часовъ, и при средней быстрот одиннадцати миль въ часъ, если все будетъ намъ благопріятствовать, если втеръ будетъ дуть юго-восточный, если море будетъ спокойно, мы пробжимъ восемьсотъ миль, отдляющихъ насъ отъ Шанхая.

— И вы можете отправиться?

— Черезъ часъ, срокъ необходимый для закупки състныхъ припасовъ и для оснастки судна.

— Стало-быть дло ршенное. Вы хозяинъ этого судна?

— Да, я, Джонъ Бонсби, хозяинъ Танкадеры.

— Хотите получить задатокъ?

— Если это не стснитъ вашу милость.

— Вотъ вамъ въ счетъ условленной суммы двсти фунтовъ. Сэръ, прибавилъ Филеасъ Фоггъ, обращаясь къ Фиксу, — если вы желаете воспользоваться….

— Сэръ, отвчалъ Фиксъ ршительно, — я только-что хотлъ просить у васъ этой милости.

— Очень радъ служить вамъ. Черезъ полчаса мы должны быть готовы къ отъзду.

— Но этотъ бдный малый… вмшалась мистрисъ Ауда.

— Я сдлаю для него все что могу, отвчалъ Филеасъ Фоггъ.

И между тмъ какъ взволнованный Фиксъ, скрывая въ груди свою яростъ, всходилъ на лоцманскую лодку, его будущіе спутники направилисъ къ гонконгскому полицейскому бюро. Тамъ Филеасъ Фоггъ отдалъ описаніе примтъ своего служителя и оставилъ сумму достаточную для возвращенія его на родину. Та же формальность исполнена была у агента французскаго консульства, и паланкинъ привезъ путешественниковъ къ пристани. Пробило три часа. Лоцманская лодка No 43, забравъ экипажъ и състные припасы, готовилась уже къ отплытію. Танкадера была прелестная маленькая гоэлетта въ двадцать тоннъ, стройная, легкая, свободная во всхъ своихъ движеніяхъ, очень похожая на яхты употребляемыя на гонкахъ. Ея блестящая мдная обшивка, ея гальванизованная желзная оковка, ея палуба блая какъ слоновая кость свидтельствовали что хозяинъ ея Джонъ Бонсби умлъ содержать ее въ хорошемъ порядк. Об ея мачты наклонены были нсколько взадъ. Она была снабженва множествомъ парусовъ, могла отлично воспользоваться попутнымъ втромъ.

Экипажъ Танкадеры состоялъ изъ хозяина Джона Бонсби и еще четырехъ человкъ, — то были неустрашимые моряки, во всякую погоду пускавшіеся на поиски за кораблями и знакомые въ совершенств съ Океаномъ. Джонъ Бонсби, лтъ около сорока пяти, сильный, почернлый отъ загара, съ быстрымъ взоромъ и энергическимъ лицомъ, увренный въ себ и въ своемъ дл, возбудилъ бы довріе и въ боле робкихъ людяхъ. Филеасъ Фоггъ и мистрисъ Ауда взошли на корабль. Фиксъ былъ уже тамъ. Съ палубы они спустились въ четвероугольную комнату, стнки которой сходились въ вид рамокъ надъ круглымъ диваномъ. Посреди комнаты стоялъ столъ съ лампой. Все это было миніатюрно, но мило.

— Жалю что не могу вамъ предложить ничего лучшаго, сказалъ мистеръ Фоггъ Фиксу, который молча поклонился.

Агентъ испытывалъ что-то похожее на униженіе потому что такимъ образомъ пользовался обязательностью мистера Фогга.

‘Безъ сомннія, думалъ онъ, это вжливый мошенникъ, но все-таки мошенникъ.’

Десять минутъ четвертаго, паруса были ужь подняты. Англійскій флагъ разввался на гоэлетт. Пассажиры сидли на палуб. Мистеръ Фоггъ и мистрисъ Ауда бросали послдній взоръ на набережную, въ надежд увидть Паспарту. Фиксъ былъ не безъ опасенія, такъ какъ случай могъ привести на берегъ бднаго малаго, съ которымъ онъ такъ недостойно поступилъ, и тогда послдовало бы объясненіе, которое окончилось бы не къ выгод сыщика. Но Французъ не появился, по всей вроятности одуряющее куреніе еще не потеряло своей силы. Наконецъ Джонъ Бонсби отчалилъ отъ берега, и Танкадера, распустивъ по втру вс свои паруса, удалилась, быстро разская волны.

XXI. Шкиперъ Танкадеры сильно рискуетъ лишиться преміи въ двсти фунтовъ.

Рискованнымъ предпріятіемъ былъ этотъ морскій перездъ въ 800 миль на барк въ двадцать тоннъ и особенно въ это время года. Китайскія моря вообще опасны, по причин страшныхъ втровъ, и главнымъ образомъ во время равноденствій, а тогда было только начало ноября.

Очевидно шкиперу выгодне всего было бы везти своихъ пассажировъ въ Йокагаму, потому что онъ получалъ поденную плату. Но съ его стороны было бы безуміемъ пуститься въ такой перездъ при настоящихъ условіяхъ, и даже экспедиція въ Шанхай была дломъ весьма отважнымъ и можетъ-быть даже отчаяннымъ, но Джонъ Бонсби доврялъ, и не безъ основанія, Танкадер, поднимавшейся на волнахъ подобно чайк.

Въ послдніе часы этого дня Танкадера плыла въ причудливыхъ проходахъ Гонъ-Конга, и во всхъ своихъ движеніяхъ держалась подъ втромъ и маневрировала превосходно.

— Считаю лишнимъ, г. шкиперъ, сказалъ Филеасъ Фоггъ, въ ту минуту когда гоэлетта вступала въ открытое море, — рекомендовать вамъ всевозможную поспшность.

— Положитесь на меня, сэръ, отвчалъ Джонъ Бонсби, — что касается парусовъ, то мы несемъ ихъ столько сколько позволяетъ втеръ. Все остальное только затруднитъ ходъ судна.

— Это ваше дло, а не мое, г. шкиперъ, и я вамъ довряю.

Филеасъ Фоггъ, стоя прямо, раздвинувъ ноги, спокойно, какъ морякъ, поглядывалъ на волнующееся море. Молодая женщина, сидя у кормы, съ трепетомъ смотрла на этотъ уже потемнвшій отъ приближенія сумерекъ Океанъ, въ который она пускалась на такой утлой ладь. Надъ ея головой разввались блые паруса, подобно огромнымъ крыльямъ, уносившимъ ее въ пространство. Гоэлетта, поднимаемая втромъ, какъ будто неслась по воздуху.

Наступила ночь. Тогда была только первая четверть луны и неврный свтъ ея скоро долженъ былъ угаснуть въ туманахъ горизонта. Съ востока неслись облака и уже закрывали часть неба.

Шкиперъ зажегъ огни, — предосторожность необходимая въ этихъ моряхъ, перескаемыхъ множествомъ судовъ, особенно неподалеку отъ берега. Столкновенія судовъ тамъ бывали нердко, и при быстромъ ход гоэлетты, она разбилась бы при малйшемъ удар.

Фиксъ сидлъ задумавшись на носу судна. Онъ держался въ сторон, зная что Фоггъ не охотникъ разговаривать. Къ тому же ему непріятно было бесдовать съ человкомъ услугой котораго онъ пользовался. Онъ думалъ также о будущемъ. Теперь онъ уже считаетъ за врное что Фоггъ не остановится въ Йокагам, что онъ тотчасъ же сядетъ на пароходъ отправляющійся въ Сань-Франсиско, чтобы добраться до Америки, обширныя пространства которой обезпечивали ему полную безнаказанность. Планъ Фогга показался ему очень простъ. Вмсто того чтобъ отправиться изъ Англіи въ Соединенные Штаты, какъ поступилъ бы обыкновенный мошенникъ, этотъ Фоггъ сдлалъ огромный кругъ и объхалъ три четверти земнаго шара, дабы безопасне добраться до американскаго материка, гд онъ спокойно могъ бы воспользоваться капиталомъ украденнымъ изъ Банка и обмануть полицію. Но что сдлаетъ Фиксъ, когда онъ вступитъ на землю Союза? Оставитъ ли онъ этого человка? Нтъ, тысячу разъ нтъ! и пока онъ не получитъ приказа объ его выдач, онъ не оставитъ его ни на одинъ шагъ. Это было его долгомъ, и онъ выполнитъ его до конца. Тмъ боле случай ему поблагопріятствовалъ: Паспарту не было при его господин, а посл признаній Фикса, для него было очень важно чтобы господинъ и слуга никогда не увидлись.

Филеасъ Фоггъ также размышлялъ о своемъ слуг, исчезнувшемъ такимъ страннымъ образомъ. Обдумывая это дло со всхъ сторонъ, онъ нашелъ возможнымъ что вслдствіе какого-нибудь недоразумнія, бдный малый слъ на Карнатикъ въ минуту его отплытія. Таково же было мнніе мистрисъ Ауды, глубоко сожалвшей объ этомъ честномъ служител, которому она была всмъ обязана. Могло случиться что они найдутъ его въ Йокагам, и если онъ дйствительно отправился туда на Карнатик, то узнать объ этомъ будетъ нетрудно.

Часовъ около десяти втеръ посвжлъ. Можетъ-быть было бы благоразумно убрать часть парусовъ, но шкиперъ, тщательно осмотрвъ положеніе неба, оставилъ ихъ какъ они были. Къ тому же Танкадера несла свои паруса отлично, и все общало быстрый переходъ, если не случится чего-нибудь необыкновеннаго.

Въ полночь Филеасъ Фоггъ и мистрисъ Ауда сошли въ каюту. Фиксъ уже былъ тамъ и спалъ растянувшись на койк. Что касается шкипера и его матросовъ, то они все время оставались на палуб.

На другой день, 8го ноября, на восход солнца, гоэлетта уже прошла боле ста миль. Лагъ, безпрерывно опускаемый, обозначалъ что она шла со скоростью отъ восьми до девяти миль. Танкадера несла вс свои паруса и шла самымъ быстрымъ ходомъ, при такомъ состояніи втра она должна была придти въ самое время къ мсту назначенія.

Въ продолженіи всего этого дня Танкадера не удалялась отъ берега, теченія котораго были ей благопріятны. Втеръ дулъ съ земли, вслдствіе чего и морская зыбь была не такъ сильна, — обстоятельство благопріятное для гоэлетты, ибо суда малой вмстимости боле всего страдаютъ отъ зыби, которая препятствуетъ ихъ быстрот, ‘убиваетъ ихъ’, какъ выражаются моряки.

Мистеръ Фоггъ и молодая женщина, къ счастію не страдавшіе морскою болзнью, покушали съ аппетитомъ корабельныхъ консервовъ и сухарей. Они пригласили принять участіе въ своемъ обд Фикса, который принужденъ былъ согласиться, зная что желудокъ, какъ и корабль, требуетъ балласта, но ему это было страхъ какъ не по сердцу! Путешествовать на счетъ этого человка, питаться его провизіей, — это казалось ему не совсмъ честно. Онъ лъ однако, правда скрпя сердце, но все-таки лъ. По окончаніи обда, онъ счелъ однако долгомъ отвести въ сторону мистера Фогга и сказалъ ему:

— Сэръ…. (слово это рзало ему губы и онъ съ трудомъ удерживался чтобы не схватить за воротъ этого ‘сэра’.) Вы были такъ обязательны что предложили мн мсто на вашемъ судн. Хотя мои средства не позволяютъ мн платить такъ щедро, какъ платите вы, но я желалъ бы взнести свою долю за проздъ…

— Оставимъ это, сэръ, отвтилъ мистеръ Фоггъ.

— Но я непремнно желаю…

— Нтъ, сэръ, повторилъ Фоггъ тономъ не допускавшимъ возраженій. Это входитъ въ общія издержки.

Фиксъ поклонился, его душило, онъ растянулся на полу гоэлетты и цлый день не проговорилъ ни одного слова.

Между тмъ гоэлетта неслась быстро. Джонъ Бонсби обнаруживалъ полную увренность. Нсколько разъ онъ говорилъ мистеру Фоггу что они прибудутъ въ назначенное время. Мистеръ Фоггъ отвчалъ очень просто, что и онъ надется на это. Къ тому же весь экипажъ маленькой гоэлетты обнаруживалъ величайшую ревность. Общанная премія одушевляла этихъ отважныхъ людей. Оттого вс паруса были тщательно натянуты, и штурманъ не позволялъ себ ни малйшаго уклоненія отъ прямаго лути. Боле точно не могла бы маневрировать ни одна лодка на гонк судовъ Королевскаго яхтъ-клуба.

Вечеромъ шкиперъ заявилъ что прошли двсти миль отъ Гонъ-Конга, и Филеасъ Фоггъ могъ надяться, по прибытіи въ Йокагаму, отмтить въ своей программ что онъ не опоздалъ нисколько. Такимъ образомъ казалось что первая серіозная неудача встрченная имъ на пути не нанесетъ ему никакого ущерба.

Предъ разсвтомъ Танкадера вступала въ проливъ Фокіенъ, отдляющій островъ Формозу отъ китайскаго берега, и перескла тропикъ Рака. Море было очень безпокойно въ этомъ пролив, гд сталкиваются противныя теченія. Гоэлетта шла съ большимъ трудомъ. Короткія волны сильно качали ее. На палуб стоять было очень трудно.

На разсвт втеръ еще боле посвжлъ. На неб показались признаки шторма. Впрочемъ барометръ возвщалъ скорую перемну атмосферы, ходъ его былъ неправиленъ и ртуть причудливо колебалась. Море къ юго-востоку покрывалось широкою зыбью, предвщавшею бурю. Наканун солнце сло въ красное облако, посреди фосфорическаго блеска Океана.

Шкиперъ долго осматривалъ этотъ зловщій видъ неба и бормоталъ сквозь зубы нчто непонятное. Разъ, когда ему случилось быть подл своего пассажира, онъ сказалъ ему шепотомъ:

— Вамъ все можно сказать, сэръ?

— Все, отвчалъ Филеасъ Фоггъ.

— Ну такъ я вамъ скажу что намъ грозитъ штормъ.

— Откуда, съ свера или съ юга?

— Съ юга. Посмотрите. Тамъ готовится тифонъ!

— Тифонъ съ юга не бда, потому что онъ подвинетъ насъ впередъ, отвчалъ мистеръ Фоггъ.

— Если вы такъ смотрите на это дло, отвчалъ нсколько удивленный шкиперъ, — то мн боле и говорить нечего.

Предчувствія Джона Бонсби не обманули его. Въ не столь позднее время года, тифонъ, по выраженію одного знаменитаго метеоролога, разсыпался бы какъ блестящій каскадъ электрическихъ огней. Но во время зимняго равноденствія можно было опасаться что онъ налетитъ со страшною силой.

Шкиперъ заране принялъ вс предосторожности. Онъ веллъ убрать вс паруса гоэлетты и спустить реи на палубу. Вс матросы стояли по мстамъ и изготовились встртить ураганъ. Пассажировъ своихъ Джонъ Бонсби пригласилъ спуститься внизъ. Но въ тсномъ пространств, почти лишенномъ воздуха, посреди сильной качки, заключеніе это не представляло ничего пріятнаго. Ни мистеръ Фоггъ, ни мистрисъ Ауда, ни Фиксъ не согласились оставить палубы.

Часовъ около восьми полилъ сильный дождь съ втромъ. Несмотря на отсутствіе парусовъ, Танкадера какъ перо летла подъ напоромъ этого втра, о которомъ трудно себ составить понятіе, когда онъ переходитъ въ ураганъ. Сравнить быстроту его съ четверною скоростью локомотива пущеннаго на всхъ парахъ было бы еще далеко недостаточно.

Въ продолженіи цлаго дня судно летло такимъ образомъ къ сверу, уносимое чудовищными волнами и къ счастію сохраняя равную съ ними быстроту. Двадцать разъ его готовы были залить горы воды воздвигавшіяся за нимъ, и всякій разъ ловкій поворотъ руля устранялъ катастрофу. Пассажировъ отъ времени до времени окачивало водой съ ногъ до головы, но они философски переносили эту непріятность. Фиксъ, конечно, посылалъ проклятія бур. Неустрашимая Ауда, устремивъ взоры на своего спутника, хладнокровію котораго она не могла не удивляться, казалась достойною его и переносила бурю стоически. Что до него касается, то казалось что этотъ тифонъ входилъ въ его программу.

До сихъ поръ Танкадера направлялась все къ сверу, но къ вечеру втеръ началъ нести ее къ сверо-заладу. Гоэлетта, которую волны начали ударять въ бокъ, стала качаться все сильне. При наступленіи ночи буря усилилась. Видя наступленіе темноты и усиленіе бури, Джонъ Бонсби встревожился не на шутку. Онъ спросилъ себя не слдуетъ ли пристать къ берегу и посовтовался со своими матросами. Затмъ онъ обратился къ мистеру Фоггу и сказалъ ему:

— Я полагаю, сэръ, что мы поступимъ благоразумно, если пристанемъ къ одному изъ береговыхъ портовъ?

— И я тоже полагаю, отвчалъ Филеасъ Фоггъ.

— Вотъ что! сказалъ шкиперъ: — но къ которому?

— Я знаю только одинъ, сказалъ спокойно мистеръ Фоггъ.

— И это?…

— Шанхай.

Сначала шкиперъ не понялъ что значитъ такой отвтъ и сколько въ немъ заключалось настойчивости и твердости. Потомъ онъ воскликнулъ:

— Ну, да! Вы правы, сэръ. Въ Шанхай!

И движеніе Танкадеры попрежнему направляемо было къ сверу.

Ночь поистин ужасная! Какимъ-то чудомъ маленькая гоэллета уцлла посреди страшнаго урагана. Мистрисъ Ауда была совершенно разбита, но не произнесла ни одной жалобы. Нсколько разъ мистеръ Фоггъ долженъ былъ бросаться къ ней чтобы предохранить ее отъ ярости волнъ.

Показался день. Буря все еще бушевала съ прежнею яростью, но втеръ поворотилъ къ юго-востоку. То была перемна къ лучшему, и Танкадера снова понеслась по этому разъяренному морю, волны котораго тогда сталкивались съ другими, поднятыми новымъ направленіемъ втра. Отъ времени до времени, въ промежуткахъ между туманомъ, виднлись берега, но нигд ни одного судна, — одна Танкадера скользила по бушевавшимъ волнамъ.

Въ полдень начало нсколько стихать, и предъ закатомъ солнца буря значительно укротилась. Пассажиры, ршительно разбитые, могли нсколько пость и отдохнуть.

Ночь была относительно спокойна. Шкиперъ веллъ поставить снова часть парусовъ. Судно шло чрезвычайно скоро. На другой день, 11го, на разсвт, опознавъ берегь, Джонъ Бонсби могъ заявить что они только во ста миляхъ отъ Шанхая. Сто миль, а ихъ необходимо бы пробжать въ теченіе этого дня. Въ этотъ самый вечеръ мистеръ Фоггъ долженъ былъ прибыть въ Шанхай, чтобы поспть на йокагамскій пакетботъ. Еслибы не буря, заставившая его потерять нсколько часовъ, онъ былъ бы уже въ эту минуту въ тридцати миляхъ отъ порта.

Втеръ ощутительно спадалъ, но къ счастію вмст съ тмъ улеглось и волненіе моря. Гоэлетта покрылась всми своими парусами и быстро неслась, вспнивая море.

Въ полдень Танкадера была уже въ 45 миляхъ отъ Шанхая. Ей нужно было не боле шести часовъ чтобы достигнуть этого порта до отхода йокагамскаго пакетбота.

Вс плывшіе на гоэлетт находились между страхомъ и надеждой. У всхъ, за исключеніемъ Филеаса Фогга, сердце билось отъ нетерпнія. Гоэлетт необходимо было идти со среднею скоростью по девяти миль въ часъ, а втеръ спадалъ все боле и боле. То былъ втеръ неправильный, какими-то причудливыми порывами дувшій съ берега. Они проносились, и море становилось совершенно гладкимъ.

Впрочемъ судно было такъ легко, его верхніе паруса изъ тонкой ткани такъ хорошо пользовались этими капризными порывами, что благодаря береговому теченію, въ шесть часовъ Джонъ Бонсби полагалъ уже что они только въ десяти миляхъ отъ порта. Полчаса спустя довольно ясно можно было различить Шанхай, его дома, флаги, его пристань, ярко освщаемые косвенными лучами солнца.

Въ семь часовъ они были еще въ трехъ миляхъ отъ Шанхая. Энергическое проклятіе вырвалось изъ устъ шкипера…. Премія въ двсти фунтовъ ускользала отъ него. Онъ посмотрлъ на мистера Фогга. Мистеръ Фоггъ оставался хладнокровенъ, а между тмъ дло шло обо всемъ его состояніи….

Въ эту минуту длинная черная труба, съ выбгающею изъ нея струей дыма показалась на поверхности моря. То былъ американскій пакетботъ выступавшій изъ пристани Шанхая. Онъ снялся съ якоря въ положенный часъ.

— Проклятіе! воскликнулъ Джонъ Бонсби, отталкивая съ отчаяніемъ руль.

— Сигналы! сказалъ спокойно мистеръ Фоггъ.

На носу Танкадеры находилась маленькая бронзовая пушка, служившая для сигналовъ во время тумана. Ее зарядили тройнымъ зарядомъ, но въ ту минуту когда шкиперъ хотлъ приложить горячій уголь на затравку, мистеръ Фоггъ сказалъ:

— Спустите флагъ!

Флагъ былъ спущенъ на половину мачты. То былъ сигналъ о бдствіи, и можно было надяться что, увидвъ его, американскій пакетботъ нсколько измнитъ свой ходъ, чтобы захватить судно.

— Стрляйте! сказалъ мистеръ Фоггъ.

И выстрлъ маленькой пушки загрохоталъ въ воздух.

XXII. Паспарту убждается въ томъ что даже въ стран антиподовъ не мшаетъ имть при себ деньги.

Карнатикъ, оставившій Гонъ-Конгъ 7го ноября, въ половин 7го вечера, летлъ на всхъ парахъ по направленію къ японскимъ владніямъ. Онъ былъ наполненъ пассажирами и товарами. Лишь дв заднія каюты оставались незанятыми. Он предназначались для Филеаса Фогга.

На слдующее утро матросы, находившіеся на корабельномъ носу, увидли пассажира, блуждающіе взоры, нетвердая поступь, всклоченные волосы котораго обратили на себя всеобщее вниманіе. Пассажиръ вышелъ, шатаясь, изъ каютки и услся подъ мачтами.

Пассажиръ этотъ былъ нашъ пріятель Паспарту.

Черезъ нсколько минутъ посл ухода Фикса изъ таверны, двое служителей перенесли Паспарту, спавшаго крпкимъ сномъ, на постель, предназначавшуюся для курильщиковъ. Но Паспарту и во сн преслдовала мысль о неисполненіи долга, онъ спалъ не боле трехъ часовъ и проснувшись старался подавить одуряющее дйствіе опіума. Преслдовавшая его мысль придавала ему силы. Онъ всталъ съ постели и шатаясь, держась за стну, падая и снова вставая, побрелъ изъ таверны, движимый какимъ-то инстинктивнымъ чувствомъ и восклицая какъ бы сквозь сонъ: Карнатикъ! Карнатикъ!

Пароходъ, дымившійся и уже готовый къ отъзду, былъ у него предъ глазами. Ему надо было сдлать лишь нсколько шаговъ для того чтобы до него добраться. Онъ бросился на подъемный мостъ, въ одинъ мигъ перебжалъ его и упалъ безъ чувствъ на носу судна въ ту минуту когда Карнатикъ отвязывалъ канаты.

Матросы, привыкшіе къ подобнымъ зрлищамъ, спустили безчувственнаго пассажира въ каюту втораго класса, Паспарту проспалъ въ ней до слдующаго утра и проснулся лишь на разстояніи ста пятидесяти миль отъ китайскихъ владній.

Такимъ-то образомъ Паспарту очутился на палуб Карнатика, на которую онъ вышелъ для того чтобъ освжиться морскимъ воздухомъ. Послдній благотворно подйствовалъ на него. Онъ началъ приводить въ порядокъ свои мысли, что стоило ему большаго труда. Но мало-по-малу онъ припомнилъ все что случилось съ нимъ наканун, признаніе Фикса, таверну и проч.

‘Должно-быть я хорошо накурился, сказалъ онъ себ, — что скажетъ мистеръ Фоггъ? Но во всякомъ случа я не пропустилъ парохода, а это главное.’

Потомъ мысли его обратились къ Фиксу.

‘Что касается этого молодца, думалъ онъ, — то я надюсь что мы отъ него избавились, и что посл сдланнаго имъ мн предложенія, онъ не посмлъ послдовать за нами на Карнатикъ. Сыщикъ, шпіонъ, слдящій за моимъ господиномъ, подозрваемымъ въ краж денегъ изъ Англійскаго Банка! Экой вздоръ! мистеръ Фоггъ столько же похожъ на вора, сколько я на убійцу!’

Долженъ ли былъ онъ, Паспарту, сообщить своему господину то что онъ узналъ? Слдовало ли разъяснить ему какую роль игралъ Фиксъ въ ихъ путешествіи? Не лучше ли было дождаться возвращенія въ Лондонъ и тамъ уже разказать ему что агентъ англійской полиціи слдилъ за нимъ во все время его путешествія? Да, это будетъ лучше. Во всякомъ случа вопросъ этотъ надо еще обдумать. Но прежде всего надо найти мистера Фогга и извиниться предъ нимъ за недостойное поведеніе.

Съ этимъ намреніемь Паспарту всталъ. Море было бурно и пакетботъ шелъ скоро. Едва держась на ногахъ, врный слуга достигъ задней части парохода.

Но на палуб не оказалось ни его господина, ни мистрисъ Ауды.

‘Мистрисъ Ауда вроятно еще спитъ теперь, а мистеръ Фоггъ должно-быть нашелъ партію для виста и по своему обыкновенію…’

Разсуждая такимъ образомъ, Паспарту спустился въ залу, но и здсь не было мистера Фогга. Ему оставалось только спросить у буфетчика какую каюту занималъ мистеръ Фоггъ. Буфетчикъ отвчалъ ему что онъ не слыхалъ имени пассажира о которомъ тотъ его спрашивалъ.

— Какъ такъ? спросилъ снова Паспарту. — Высокій джентльменъ, серіозный, несообщительный и съ нимъ молодая дама.

— На пароход нтъ ни одной молодой дамы, отвчалъ буфетчикъ. — Посмотрите списокъ путешественниковъ.

Паспарту прочелъ списокъ. Имени его господина тамъ не значилось.

Онъ стоялъ какъ ошеломленный…

— Мы демъ на Карнатик? спросилъ онъ у буфетчика.

— Да.

— Въ Йокагаму?

— Да.

Паспарту подумалъ было, не ошибся ли онъ пароходомъ! Но такъ какъ онъ дйствительно находился на Карнатик, то его господина на немъ не было.

Паспарту въ изнеможеніи опустился въ кресла. Сдланное имъ открытіе было для него громовымъ ударомъ. Но вдругъ онъ вспомнилъ что отъздъ Карнатика былъ ускоренъ, и что онъ долженъ былъ предупредить своего господина, что онъ его не предупредилъ, и что по его вин мистеръ Фоггъ и мистрисъ Ауда не попали на пароходъ!

Да, онъ былъ виноватъ, но еще боле его виноватъ былъ негодяй который, для того чтобы разлучить его съ его господиномъ и задержать послдняго въ Гонъ-Конг, довелъ его до безчувствія. Теперь онъ понялъ замыселъ инспектора полиціи. Мистеръ Фоггъ будетъ разоренъ, проиграетъ пари и быть-можетъ даже будетъ остановленъ и посаженъ въ тюрьму! Паспарту былъ въ отчаяніи. О, попадись ему Фиксъ, онъ съ нимъ расквитается!

Но мало-по-малу онъ пришелъ въ себя и сталъ раздумывать о своемъ положеніи, которое было весьма незавидно. Онъ халъ въ Японію. Но какимъ образомъ онъ воротится назадъ? У него не было ни одного шиллинга, ни одного пенни. Но во всякомъ случа за перездъ въ Японію и за столъ во время этого перезда было уже заплачено, и ему оставалось еще пять или шесть дней для размышленія. Чтобы вознаградить себя за предстоявшее затрудненіе, онъ во время пребыванія на Карнатик старался сть за троихъ, за мистера Фогга, за мистрисъ Ауду и за самого себя. Онъ лъ какъ будто Японія была пустыней, въ которой ему предстояло голодать.

13го числа утромъ, Карнатикъ подошелъ къ Йокагамской пристани.

Йокагама одинъ изъ важнйшихъ портовъ Тихаго Океана, къ которому пристаютъ вс пароходы почтовые и пассажирскіе, на пути въ Сверную Америку, въ Китай, Японію и на Малайскіе острова. Йокагама расположена въ залив Іеддо, неподалеку отъ обширнаго города того же имени, второй столицы Японской имперіи.

Карнатикъ присталъ къ гавани между многочисленными судами различныхъ націй.

Паспарту совершенно равнодушно вступилъ въ страну сыновъ солнца и отправился бродить по городу.

Онъ увидлъ себя среди европейскаго города, съ низкими домами, украшенными верандами, опиравшимися на причудливые перистили, съ улицами, площадями, магазинами и доками. Здсь, также какъ и въ Гонъ-Конг или Калькутт, толпились Американцы, Англичане, Китайцы, Голландцы, различные торговцы, выжидавшіе случая продать или купить что-либо. Среди нихъ Французы попадались чрезвычайно рдко.

Паспарту имлъ средства выйти изъ своего затруднительнаго положенія: онъ могъ обратиться къ французскому или англійскому консуламъ пребывающимъ въ Йокагам, но ему не хотлось разказывать имъ своихъ приключеній, тсно связанныхь съ именемъ мистера Фогга, и онъ ршился только въ крайнемъ случа обратиться къ нимъ.

Изъ европейской части города Паспарту перешелъ въ японскую, ршившись въ случа нужды дойти до Іеддо.

Та часть Йокагамы которая построена во вкус туземныхъ городовъ называется Бентеномъ, по имени морской богини которой поклоняются жители сосднихъ острововъ. Здсь виднлись повременамъ густыя сосновыя и кедровыя аллеи, священныя ворота, въ высшей степени причудливой архитектуры мосты, едва замтные между тростникомъ и бамбуковыми деревьями, храмы пріютившіеся подъ мрачною тнью вковыхъ кедровъ, зданія въ которыхъ прозябаютъ буддійскіе жрецы и послдователи Конфуція, безконечныя улицы, на которыхъ во множеств встрчались дти съ розовыми лицами и румяными щеками, напоминавшія собой рисунки на ширмахъ, игравшія съ коротконогими пуделями и желтоватыми кошками безъ хвостовъ, чрезвычайно лнивыми и ласковыми животными.

Движеніе на улицахъ не прекращалось ни на минуту, бонзы проходили торжественными процессіями, ударяя въ свои однообразные тамбурины, якунины, таможенные и полицейскіе офицеры, съ острыми лаковыми шлемами и двумя саблями, тлохранители тайкуна, въ бумажныхъ одеждахъ голубаго цвта съ блыми полосами, вооруженные ударными ружьями, воины микадо, въ шелковыхъ фуфайкахъ, панцыряхъ и кольчугахъ, и множество другихъ военныхъ встрчалось на каждомъ шагу. Въ Японіи военное сословіе пользуется большимъ уваженіемъ, между тмъ какъ Китайцы, напротивъ того, относятся къ нему съ величайшимъ презрніемъ. Кром военныхъ на улицахъ толпились пилигримы въ длинныхъ одеждахъ, просившіе милостыню, и люди съ гладко причесанными черными какъ смоль волосами, съ толстыми головами, съ длинными туловищами и тонкими ногами, невысокіе ростомъ и различныхъ цвтовъ, отъ темно-краснаго до благо, рзко отличавшихся отъ желтаго цвта Китайцевъ. Между экипажами попадались паланкины, лошади, носильщики, кресла съ занавсями, норимоны съ лаковыми стнками, мягкіе кангосы, похожіе на бамбуковыя постели. Повременамъ виднлись маленькія женскія ноги, обутыя въ бумажные башмаки, соломенныя сандаліи или деревянную обувь, женщины, некрасивыя собой, съ узкими глазами и высокою грудью, съ черными зубами, окрашенными согласно господствующей мод, были одты въ живописный національный костюмъ, извстный подъ названіемъ ‘киримона’ и состоящій изъ халата подпоясаннаго шелковымъ шарфомъ, завязывающимся позади огромнымъ бантомъ, послдній повидимому изъ Японіи перешелъ въ Европу, такъ какъ мы его встрчаемъ между парижскими модами.

Паспарту въ продолженіи нсколькихъ часовъ прогуливался среди этой пестрой толпы и разглядывалъ роскошныя, оригинальныя лавки, представлявшія собою базары японскихъ золотыхъ и серебряныхъ издлій, рестораціи, разукрашенныя бандеролями и флагами, но для него недоступныя, и чайные дома, въ которыхъ подаются полныя чашки душистой, горячей жидкости и саки, горячительный напитокъ извлекаемый изъ рису, и уютныя табачныя, въ которыхъ курятъ отличный табакъ вмсто опіума, рдко встрчающагося въ Японіи.

Потомъ Паспарту вышелъ въ поле и увидлъ себя среди обширныхъ рисовыхъ плантацій. Между различными цвтами красовались ослпительныя камеліи, образовавшія не кусты, а цлыя деревья, а въ огороженныхъ мстахъ росли деревья бамбуковыя, вишневыя, сливныя, яблочныя, которыя Японцы разводятъ боле для цвтовъ, чмъ для плодовъ, и которыя охраняются уродливыми манекенами и трещотками отъ воробьевъ, голубей, воронъ и другихъ прожорливыхъ постителей. На величественныхъ кедрахъ гнздились орлы, къ стволамь плакучихъ ивъ задумчиво прислонялись цапли, всюду видно было множество воронъ, утокъ, голубей, дикихъ гусей, но боле всего журавлей, называемыхъ въ Японіи ‘царями птицъ’ и служащихъ символами счастія и долголтія.

Гуляя по полямъ, Паспарту увидлъ въ трав нсколько фіалокъ.

‘Теперь я поужинаю’, сказалъ онъ себ.

Но фіалки оказались безъ запаха.

‘Неудачно’, подумалъ онъ.

Хотя нашъ запасливый путешественникъ хорошо позавтракалъ на Карнатик, но посл продолжительной ходьбы онъ сильно проголодался. Онъ не видалъ въ лавкахъ туземныхъ мясныхъ торговцевъ мяса овецъ, козъ или поросятъ, онъ зналъ что убивать быковъ, предназначавшихся исключительно для земледлія, считалось святотатствомъ, вслдствіе чего онъ и предполагалъ что мясо наиболе употребляемое въ Европ должно быть рдкостью въ Японіи. Предположеніе его было врно, но за недостаткомъ европейскаго мяса онъ бы вполн удовольствовался мясомъ кабана или лани, куропаткой или перепелкой, птицей или рыбой, которыми почти исключительно питаются Японцы. Но длать было нечего, надо было помириться съ голодомъ и отложить до слдующаго дня помышленіе о пищ.

Съ наступленіемъ ночи Паспарту возвратился въ туземную часть города и долго бродилъ по улицамъ, освщеннымъ разноцвтными фонарями, разглядывая шутовъ, привлекавшихъ своими продлками многочисленныхъ зрителей, и астрологовъ, окруженныхъ толпами слушателей. Набережная освщалась кострами рыболововъ, привлекавшихъ рыбу свтомъ горвшей лампы.

Наконецъ улицы опустли, повременамъ лишь виднлись патрули, состоявшіе изъ якуниновъ и ихъ свиты. Эти офицеры, въ блестящихъ одеждахъ, окруженные свитами, походили на посланниковъ, и Паспарту повторялъ каждый разъ при встрч съ ними:

— Опять японское посольство отправляется въ Европу.

XXIII. Носъ Паспарту удлинняется безмрно.

На слдующій день Паспарту, измученный, голодный, сказалъ себ что надо пость во что бы то ни стало, сть чмъ скоре, тмъ лучше. У него оставалось еще одно средство въ запас — продать часы, но онъ скоре согласился бы умереть съ голоду. Теперь или никогда представлялся Паспарту случай употребить въ дло сильный, если не звучный, голосъ, которымъ надлила его природа. Онъ зналъ нсколько французскихъ и англійскихъ куплетовъ и ршился попробовать спть ихъ. Онъ разчитывалъ что Японцы по всей вроятности были любители музыки, такъ какъ у нихъ все совершается подъ звуки цимбаловъ, тамъ-тама и барабановъ, и они должны были оцнить талантъ европейскаго виртуоза. Но можетъ-быть еще слишкомъ рано было давать концерты, и неожиданно пробужденныя дилеттантки могли пвцу и не заплатить монеты съ изображеніемъ микадо. Итакъ Паспарту ршился подождать нсколько часовъ, но дорогой ему пришло на умъ что пожалуй онъ окажется слишкомъ хорошо одтымъ для странствующаго артиста, и тогда въ голов его блеснула мысль промнять свое платье на какое-нибудь старое, которое бы боле шло къ его положенію. Отъ такого промна у него непремнно должны были остаться деньги, которыя сейчасъ бы можно было употребить на удовлетвореніе аппетита. Принявъ такое ршеніе, онъ отправился приводить его въ исполненіе. Посл долгихъ розысковъ, Паспарту нашелъ наконецъ туземнаго торговца старьемъ, къ которому и обратился съ своимъ предложеніемъ. Европейское платье понравилось торговцу, и вскор Паспарту нарядился въ поношенную японскую одежду и надлъ на голову что-то въ род тюрбана, съ боками совершенно полинявшими отъ времени. Но за то въ карман его звенли серебряныя монетки.

‘Хорошо, подумалъ онъ, я воображу себ что теперь карнавалъ.’

Первымъ дломъ Паспарту, превратившагося такимъ образомъ въ Японца, было взойти въ чайный домъ скромной наружности, гд онъ позавтракалъ остатками дичи и обильною порціей рису, такъ какъ обдъ представился ему еще не разршенною задачей.

‘Теперь, сказалъ онъ про себя, значительно подкрпивъ свои силы, — теперь не надо терять голову. Я уже не имю боле возможности продать это старое платье за другое еще боле японское. Стало-быть нужно поискать средства какъ можно скоре выбраться изъ этой Страны Солнца, о которой я сохраню самое плачевное воспоминаніе.’

Паспарту задумалъ постить вс пакетботы отправлявшіеся въ Америку. Онъ разчитывалъ предложить свои услуги въ качеств повара или служителя, и вмсто всякой другой платы удовольствоваться даровою пищей и даровымъ проздомъ. Только бы добраться до Санъ-Франсиско, а тамъ онъ уже какъ-нибудь выпутается изъ своего положенія. Самое главное было прохать эти четыре тысячи миль по Тихому Океану, отдляющему Японію отъ Новаго Свта. Такъ какъ Паспарту былъ не изъ такихъ которые медлятъ исполненіемъ своего намренія, то онъ и направился къ Йокагамской гавани. Но по мр приближенія его къ докамъ, проектъ, показавшійся ему столь не сложнымъ въ ту минуту какъ онъ задумалъ его, представлялся ему теперь все боле неисполнимымъ. Почему непремнно понадобится поваръ или служитель на американскомъ пакетбот, и какое довріе можетъ внушить человкъ наряженный въ такой костюмъ? Какую рекомендацію могъ бы онъ представить? На кого бы онъ могъ сослаться?

Пока онъ размышлялъ такимъ образомъ, взглядъ его упалъ на огромную афишу, съ которою какой-то клоунъ расхаживалъ по улицамъ Йокагамы. Афиша эта, написанная на англійскомъ язык, гласила слдующее:

Труппа японскихь акробатовъ
ВИЛЬЯМА БАТУЛЬКАРА.
ПОСЛДНІЯ ПРЕДСТАВЛЕНІЯ,
предъ ихъ отъздомъ въ Американскія Соединенныя Штаты,
ДОЛГОНОСЫХЪ
Подъ непосредственнымъ покровительствомъ бога Тингу.
Великолпный спектакль!

— Сверо-Американскіе Соединенные Штаты! воскликнулъ Паспарту, вотъ это-то именно мн и нужно….

Онъ послдовалъ за человкомъ-афишей и вскор очутился въ японскомъ город. Четверть часа спустя, онъ стоялъ предъ просторнымъ балаганомъ, надъ которымъ разввались флаги, между тмъ какъ снаружи на стнахъ его нарисована была безъ всякой перспективы, но за то яркими красками, цлая труппа фигляровъ. То было заведеніе почтеннаго Батулькара, который, нчто въ род американскаго Барнума, былъ директоромъ труппы гаеровъ, фигляровъ, клоуновъ, акробатовъ, эквилибристовъ, гимнастовъ, дававшихъ, какъ говорилось въ афиш, свои послднія представленія предъ отъздомъ своимъ изъ Страны Солнца въ Соединенные Штаты. Паспарту взошелъ подъ перистиль, который находился предъ балаганомъ, и спросилъ мистера Батулькара. Мистеръ Батулькаръ самъ явился предъ нимъ.

— Что вамъ нужно? спросилъ онъ Паспарту, котораго сначала принялъ за туземца.

— Не требуется ли вамъ служителя? спросилъ Паспарту.

— Служителя! воскликнулъ Барнумъ, поглаживая густую сдую бородку окружавшую его подбородокъ, — у меня ихъ двое, очень врныхь, они никогда еще не покидали меня, служатъ мн даромъ, съ тмъ только условіемъ чтобъ я ихъ кормилъ. — Вонъ они, прибавилъ онъ, показывая на свои сильныя руки, изборожденныя жилами, такими же толстыми какъ струны у контрбаса.

— Итакъ я вамъ ни на что не гожусь?

— Ни на что.

— Чортъ возьми! между тмъ мн бы очень было съ руки хать съ вами.

— Ба, ба, ба, сказалъ почтенный Батулькаръ, вы столько же Японецъ сколько я обезьяна! Зачмъ же вы такъ одты?

— Всякій одвается какъ можетъ.

— Правда. Значитъ вы Французъ?

— Да, Парижанинъ изь Парижа.

— Стало-быть вы умете строить гримасы?

— Боже мой, сказалъ Паспарту, раздосадованный тмъ что національность его возбудила подобный вопросъ, — мы, Французы, умемъ длать гримасы, это правда, но нисколько не лучше Американцевъ.

— Именно такъ. Ну если я васъ и не возьму въ служители, то могу взять васъ въ клоуны. Вы поймете, другъ мой, во Франціи показываютъ иностранныхъ шутовъ, а за границей — французскихъ.

— А!

— Вы кажется сильны?

— Въ особенности когда встаю изъ-за стола.

— Умете вы пть?

— Да, отвчалъ Паспарту, который нкогда участвовалъ въ уличныхъ концертахъ.

— Но умете ли вы пть внизъ головой, съ вертящимся волчкомъ на подошв лвой ноги, и съ саблей поставленной вертикально на подошв правой.

— Еще бы не умть! отвчалъ Паспарту, припоминая первыя экзерциціи своей юности.

— Въ этомъ, видите, заключается все нужное! отвчалъ почтенный Батулькаръ.

Условіе было заключено hic et nunc.

Наконецъ Паспарту нашелъ себ положеніе. Онъ приглашенъ былъ все длать въ пресловутой японской трупп. Оно было не совсмъ лестно, но за то онъ черезъ недлю могъ отправиться въ Санъ-Франсиско.

Представленіе возвщенное съ большимъ шумомъ почтеннымъ Батулькаромъ должно было начаться въ три часа, и вскор громадные инструменты японскаго оркестра, барабаны и тамъ-тамы, загремли у дверей. Понятно что Паспарту не могъ изучить роли, но онъ долженъ былъ служить своими могучими плечами въ большей экзерциціи ‘человческій гроздъ’, исполняемой Долгоносыми чтителями божества Тингу. Эта great attraction представленія должна была заключить рядъ экспериментовъ.

Задолго до трехъ часовъ зрители наполнили обширный балаганъ. Европейцы и туземцы, Китайцы и Японцы, мущины, женщины и дти бросались на узкія скамейки и въ ложи, расположенныя насупротивъ сцены. Музыканты вошли внутрь балагана, и оркестръ яростно гремлъ на своихъ тамъ-тамахъ, гонгахъ, тамбуринахъ и флейтахъ.

Представленіе это не отличалось отъ всхъ прочихъ акробатическихъ штукъ. Японцы великіе искусники въ этомъ дл, и безполезно было бы описывать вс дйствія акробатовъ и гимнастовъ съ лстницами, шарами, бочками и проч. Но главною прелестью представленія была выставка этихъ [155]’Долгоносыхъ’, изумительныхъ эквилибристовъ, еще неизвстныхъ въ Европ.

Эти ‘Долгоносые’ и составляютъ особую корпорацію, посвященную спеціально божеству Тингу. Они были одты на подобіе средневковыхъ героевъ и съ великолпными крыльями на плечахъ. Но въ особенности они отличались огромными носами, которые украшали ихъ лица, и употребленіемъ которое они изъ нихъ длали. Эти носы были не что иное какъ бамбуковыя палки длиной въ пять, шесть, даже въ десять футовъ, иногда прямыя, иногда изогнутыя, иногда гладкія, а иногда бородавчатыя. На этихъ-то носахъ, крпко утвержденныхъ, и производились чудеса эквилибристики. Дюжина этихъ поклонниковъ божества Тингу ложились на спину, а товарищи ихъ становились на ихъ носы, подымавшіеся въ вид громоотводовъ, прыгали, скакали съ одного на другой и выдлывали невроятные фокусы.

Въ заключеніе публик спеціально было объявлено о человческой пирамид, въ которой пятьдесятъ ‘Долгоносыхъ’ должны были изображать колесницу Джагернаута. Но вмсто того чтобы составлять эту пирамиду принимая за опору свои плеча, артисты почтеннаго Батулькара должны были поддерживать другъ друга своими носами. Но такъ какъ одинъ изъ тхъ которые служили основаніемъ колесницы выбылъ изъ труппы, и такъ какъ для этого достаточно было быть сильнымъ и ловкимъ, то Паспарту и былъ назначенъ на его мсто.

Конечно Паспарту почувствовалъ нкоторое прискорбіе, когда, какъ бывало въ бдственныя времена юности, онъ надлъ на себя средневковой костюмъ, украшенный разноцвтными крыльями, и когда къ лицу ему прикрпили шестифутовый носъ! Но какъ бы то ни было, этотъ носъ былъ для него средствомъ существованія, и онъ ршился воздть его на себя.

Паспарту вышелъ на сцену и сталъ рядомъ съ своими товарищами, которые должны были изображать основаніе колесницы Джагернаута. Вс полегли на землю, поднявъ носы къ небу. Другой отрядъ эквилибристовъ сталъ на эти носы, за нимъ послдоваль третій, потомъ четвертый, и на этихъ носахъ, которые соприкасались только своими остріями, вскор воздвиглась до самаго потолка человческая пирамида.

Рукоплесканія становились все неистове, оркестръ издавалъ громовые звуки, какъ вдругъ пирамида поколебалась, равновсіе разстроилось, одна изъ опорныхъ точекъ основанія исчезла, и вся пирамида разсыпалась подобно карточному домику….

Виновникомъ этого разрушенія былъ Паспарту, который, оставивъ свой постъ и перебравшись за рампу безъ помощи своихъ крыльевъ, взмостился на галлерею съ правой стороны и упалъ къ ногамъ одного изъ зрителей съ возгласомъ:

— Это вы, вы, мой господинъ?

— Вы Паспарту?

— Да, я.

— Въ такомъ случа, мой любезный, пойдемъ вмст на пакетботъ.

Мистеръ Фоггъ, мистриссъ Ауда и Паспарту направились по корридору къ выходу изъ балагана. Но тамъ они встртили почтеннаго Батулькара вн себя отъ ярости, требовавшаго уплаты за причиненные ему убытки. Филеасъ Фоггъ укротилъ его ярость, бросивъ ему нсколько банковыхъ билетовъ. Въ половин 7го, мистеръ Фоггъ и Ауда вступили на американскій пакетботъ, въ минуту его отплытія, а за ними слдовалъ Паспарту съ крыльями за плечами и съ шестифутовымъ носомъ, котораго онъ никакъ не могъ сорвать съ своего лица.

XXIV. Перездъ черезъ Тихій Океанъ.

Что случилось въ виду Шанхая — понять не трудно. Сигналы поданные съ Танкадеры замчены были йокагамскимъ пакетботомъ. Капитанъ, увидвъ спущенный флагъ, направился къ гоэлетт. Нсколько минутъ спустя, Филеасъ Фоггъ, сполна уплатилъ Джону Бонсби условленные 550 фунтовъ. Затмъ почтенный джентльменъ, мистрисъ Ауда и Фиксъ взошли на пароходъ и поплыли въ Йокагаму.

По прибытіи туда въ назначенный часъ утромъ 14го ноября Филеасъ Фоггъ отправился на Карнатикъ, и тамъ узналъ къ великой радости мистрисъ Ауды, — а можетъ-быть и къ своей собственной, хотя онъ того и не показалъ, — что Французъ Паспарту дйствительно прибылъ наконецъ въ Йокагаму.

Филеасъ Фоггъ, который въ тотъ же вечеръ долженъ былъ отправиться въ Санъ-Франсиско, тотчасъ же принялся за розыски своего служителя. Онъ обращался, но безуспшно, къ консуламъ англійскому и французскому, и понапрасну [157]проходивъ по улицамъ Йокагамы, потерялъ уже надежду отыскать Паспарту, какъ вдругъ случай или можетъ-быть родъ предчувствія заставилъ его войти въ балаганъ почтеннаго Батулькара. Конечно онъ не узналъ бы своего служителя въ его эксцентрическомъ костюм, но тотъ въ своемъ опрокинутомъ положеніи усмотрлъ своего господина въ галлере. Онъ не могъ воздержаться отъ быстраго движенія, слдствіемъ коего было нарушеніе равновсія и все остальное.

Вотъ что узналъ Паспарту изъ устъ самой мистрисъ Ауды, которая передала ему какъ совершился этотъ перездъ отъ Гонъ-Конга въ Йокагаму въ обществ Фикса на Танкадер. При имени Фикса Паспарту не моргнулъ бровью. Онъ полагалъ что не наступило еще время сообщить его господину то что произошло между нимъ и полицейскимъ инспекторомъ. Поэтому въ разказ который Паспарту сдлалъ о своихъ похожденіяхъ онъ обвинялъ исключительно себя и извинялся только тмъ что опьянлъ отъ опіума въ гонконгской таверн.

Мистеръ Фоггъ выслушалъ равнодушно и ничего не отвчалъ на этотъ разказъ, потомъ открылъ своему служителю кредитъ достаточный для того чтобъ онъ могъ себ достать на пароход приличное платье. И дйствительно не прошло и часа, какъ честный служитель снялъ съ себя носъ и крылья и ничмъ уже не былъ похожъ на поклонника божества Тингу.

Пакетботъ совершавшій перездъ отъ Йокагамы до Санъ-Франсиско принадлежалъ компаніи Pacific Mail Steam и носилъ названіе Генерала Гранта. То былъ большой колесный пароходъ вмстимостью въ 2.500 тоннъ, отлично устроенный и весьма быстрый на ходу. Генералъ Грантъ снабженъ былъ тремя мачтами и множествомъ парусовъ, значительно содйствовавшихъ быстрот его хода. Проходя по 12 миль въ часъ, пакетботъ долженъ былъ употребить не боле 21 дня для перезда черезъ Тихій Океанъ. Итакъ Филеасъ Фоггъ могъ свободно разчитывать что по прибытіи въ Санъ-Франсиско 2го декабря, онъ будетъ 10го въ Нью-Йорк и 20го въ Лондон, то-есть нсколькими часами ране роковаго 21го декабря.

Пассажировъ на пароход было множество, — Англичане, Американцы, цлая колонія куліевъ, направлявшихся въ Америку, и нсколько офицеровъ индійской арміи, пользующихся отпускомъ для совершенія кругосвтнаго путешествія.

Во время этого перезда не случилось никакого особеннаго [158]происшествія. Качка на пароход была незначительна. Тихій Океанъ оправдывалъ свое названіе. Мистеръ Фоггъ былъ такъ же спокоенъ и такъ же мало сообщителенъ, какъ и всегда. Его молодая спутница чувствовала что привязывается къ нему все сильне и сильне. Эта молчаливая натура, столь великодушная и благородная, производила на нее такое впечатлніе которое было для нея совершенною новостью, и она почти безсознательно предавалась чувству, вліянія котораго, повидимому, ни мало не ощущалъ загадочный мистеръ Фоггъ.

Помимо этого, мистрисъ Ауда сильно интересовалась планами джентльмена. Она тревожилась препятствіями, которыя могли помшать успху путешествія. Часто она разговаривала съ Паспарту, который отчасти догадывался что происходитъ въ сердц мистрисъ Ауды. Честный малый отъ души привязался къ своему господину и врилъ въ него безусловно, онъ былъ неистощимъ въ похвалахъ честности, великодушію, безмолвному самоотверженію Филеаса Фогга, потомъ онъ успокоивалъ мистрисъ Ауду относительно исхода ихъ путешествія, повторяя что самое трудное уже пройдено, что они миновали уже фантастическія области Китая и Японіи, что они возвращаются въ цивилизованныя страны и наконецъ что позда отъ Санъ-Франсиско въ Нью-Йоркъ и трансатлантическаго парохода изъ Нью-Йорка въ Лондонъ будетъ достаточно для окончанія этого невозможнаго при обыкновенныхъ условіяхъ кругосвтнаго путешествія.

Девять дней спустя по отплытіи изъ Йокагамы, Филеасъ Фоггъ какъ разъ находился на половин пути. 23го ноября Генералъ Грантъ проходилъ 180й меридіанъ, тотъ самый подъ которымъ въ восточномъ полушаріи находятся антиподы Лондона. Правда, изъ 80ти дней предоставленныхъ въ его распоряженіе мистеръ Фоггъ израсходовалъ уже 52 и на остальной путь ему оставалось только 28. Но надо замтить что если этотъ джентльменъ находился только на половин пути по ‘разности долготъ’, то въ дйствительности онъ совершилъ уже дв трети всего пути. И въ самомъ дл, какіе изгибы ему приходилось длать отъ Лондона до Адена, отъ Адена до Бомбея, отъ Калькутты до Сингапура, отъ Сингапура до Йокагамы! Еслибы слдовать прямо по 50й (лондонской) параллели, то разстояніе было бы всего въ 12 тысячъ миль, между тмъ какъ Филеасъ Фоггъ принужденъ былъ, вслдствіе изгибовъ пути, прохать ихъ 26 тысячъ, изъ коихъ по это число (23 ноября) онъ сдлалъ около 17.500. Но теперь путь лежалъ прямой, и Фиксъ уже не могъ ему воздвигать препятствій.

Оказалось что въ этотъ день, 23го ноября, Паспарту испыталъ великую радость. Читатели припомнятъ что этотъ упрямецъ хотлъ непремнно чтобы семейные часы его показывали лондонское время и считалъ неврными часы всхъ странъ гд прозжалъ. Онъ ни разу не передвигалъ ихъ, а въ этотъ день они оказались совершенно врны съ хронометромъ парохода. Паспарту торжествовалъ, и это совершенно понятно. Ему хотлось знать что бы сказалъ Фиксъ, еслибъ онъ былъ налицо. ‘Этотъ бездльникъ наразказалъ мн кучу исторій про меридіаны, про солнце и луну! говорилъ самъ себ Паспарту. Ну ужь народецъ! Еслибъ ихъ слушать, то можно бы перепортить вс часы! Я былъ убжденъ что рано или поздно, а солнце пойдетъ по моимъ часамъ!…’

Но если Фиксъ и могъ объяснить почему часы Паспарту въ эту минуту показывали врно, то Паспарту все-таки не понялъ бы или не допустилъ бы возможности чтобъ они когда-нибудь могли быть не врны. Во всякомъ случа, еслибы по какому-нибудь сверхъестественному чуду полицейскій инспекторъ въ эту минуту неожиданно появился на пароход, то Паспарту, имвшій полное основаніе питать къ нему злобу, несомннно повелъ бы съ нимъ рчь совершенно о другомъ предмет.

Гд же былъ Фиксъ въ эту минуту?…

Фиксъ какъ разъ находился на пароход Генералъ Грантъ.

По прибытіи въ Йокагаму, полицейскій агентъ, разставшись съ мистеромъ Фоггомъ, котораго надялся встртить въ теченіи дня, тотчасъ же отправился къ англійскому консулу. Тамъ онъ нашелъ наконецъ приказъ, который, слдуя за нимъ отъ Бомбея, былъ отправленъ изъ Гонъ-Конга съ тмъ самымъ Карнатикомъ, на которомъ, какъ полагали, онъ находился. Можно себ представить досаду сыщика! Приказъ былъ уже безполезенъ, Фоггъ выхалъ изъ предловъ англійскихъ владній, и чтобы задержать его теперь необходимо было добыть актъ о выдач!

‘Такъ и быть! сказалъ Фиксъ, нсколько успокоившись. — Приказъ не годится теперь, но онъ мн пригодится въ Англіи. Негодяй этотъ, судя по всему, намревается возвратиться на родину, въ увренности что онъ провелъ полицію. Хорошо. Я послдую за нимъ туда. Что касается денегъ, дай Богъ чтобъ ихъ осталось сколько-нибудь! Но на путешествія, на преміи, на процессы, на слоновъ и на вс прочіе расходы, мой молодецъ уже истратилъ боле 5.000 фунтовъ. Какъ бы то ни было, Банкъ богатъ!’

Принявъ ршеніе, Фиксъ тотчасъ же занялъ мсто на Генерал Грант. Онъ находился тамъ, когда мистеръ Фоггъ и мистрисъ Ауда взошли на бортъ. Къ великому своему удивленію онъ узналъ Паспарту, несмотря на его средневковой костюмъ, но счелъ благоразумнымъ удалиться въ свою каюту, чтобъ избжать объясненій, которыя могли все скомпрометтировать. Благодаря множеству пассажировъ онъ надялся не встртиться съ своимь врагомъ, какъ вдругъ именно въ этотъ день онъ столкнулся съ нимъ лицомъ къ лицу на носу парохода.

Паспарту схватилъ за горло Фикса безъ всякихъ объясненій, и къ великому удовольствію нкоторыхъ Американцевъ, которые тотчасъ же подержали пари за него, онъ осыпалъ несчастнаго инспектора цлымъ градомъ ударовъ, доказавшихъ превосходство французскаго бокса предъ англійскимъ.

По окончаніи этой операціи Паспарту успокоился и какъ бы почувствовалъ облегченіе. Фиксъ поднялся въ довольно жалкомъ состояніа, и посмотрвъ на своего противника, холодно спросилъ его:

— Вы кончили?

— Да, кончилъ пока.

— Пойдемте же переговорить со мною.

— Чтобъ я….

— Въ интересахъ вашего господина.

Паспарту, какъ будто подчиняясь этому хладнокровію, послдовалъ за полицейскимъ инспекторомъ, и оба сли на шканцахъ парохода.

— Вы меня отколотили, сказалъ Фиксъ. — Такъ и быть. Я этого ожидалъ. Теперь выслушайте меня. До сихъ поръ я былъ противникомъ мистера Фогга, теперь я на его сторон.

— Наконецъ-то! воскликнулъ Паспарту, — значитъ вы его считаете честнымъ человкомъ?

— Нисколько, отвчалъ холодно Фиксъ, — я его считаю мошенникомъ…. Тс! не шевелитесь и дайте мн кончить. До тхъ поръ пока мистеръ Фоггъ былъ въ англійскихъ владніяхъ, я имлъ интересъ его задерживать, въ ожиданіи приказа объ арест. Я все длалъ для этого. Я направилъ на него бомбейскихъ жрецовъ, я напоилъ васъ въ Гонъ-Конг, я разлучилъ васъ съ господиномъ, я заставилъ его опоздать на йокагамскій пароходъ….

Паспарту слушалъ, сжимая кулаки.

— Теперь, продолжалъ Фиксъ, — мистеръ Фоггъ повидимому возвращается въ Англію. Положимъ такъ. Я послдую за нимъ туда. Но на будущее время, я съ такою же ревностію буду устранять вс препятствія на его пути съ какою до сихъ поръ я старался ихъ воздвигать ему. Вы видите что роль моя измнилась, а измнилась она потому что того требуютъ мои интересы. Прибавлю что ваши интересы одинаковы съ моими. Ибо въ Англіи только вы узнаете находитесь ли вы въ услуженіи у преступника или у честнаго человка.

Паспарту очень внимательно выслушалъ Фикса и убдился что Фиксъ говоритъ безъ всякой фальши.

— Ну что же, друзья мы теперь? спросилъ Фиксъ.

— Друзья? нтъ, отвчалъ Паспарту. — Союзники — пожалуй, но съ тмъ что при первой измн съ вашей стороны я вамъ сверну шею.

— Идетъ! отвчалъ спокойно полицейскій инспекторъ.

Одиннадцать дней спустя, 3го декабря, Генералъ Грантъ вступилъ въ заливъ Золотыхъ Воротъ и прибылъ въ Санъ-Франсиско.

Мистеръ Фоггъ не выигралъ и не проигралъ еще ни одного дня.

XXV. Взглядъ на Санъ-Франсиско въ день митинга.

Въ семь часовъ утра Филеасъ Фоггъ, мистрисъ Ауда и Паспарту вступили на американскій материкъ — если можно такъ назвать пловучную набережную, къ которой они пристали. Такого рода набережныя, поднимающіяся и опускающіяся съ приливомъ или отливомъ, облегчаютъ нагрузку и выгрузку судовъ. Къ нимъ пристаютъ клипера различной величины, иностранныя суда и многоэтажные пароходы плавающіе по Сакраменто и его притокамъ, сюда привозятся товары изъ Мексики, Перу, Чили, Бразиліи, Европы, Азіи и острововъ Тихаго Океана.

Паспарту, въ изъявленіе своей радости по случаю вступленія на американскую почву, неистово выпрыгнулъ на набережную, причемъ поскользнулся на гниломъ полу и упалъ. Смущенный неудачей, онъ вскрикнулъ такъ громко что вс бакланы и пеликаны, обычные постители подъемныхъ набережныхъ, толпившіеся вокругъ, разлетлись въ испуг.

Мистеръ Фоггъ, по выход на берегъ, немедленно освдомился о времени отъзда ближайшаго позда въ Нью-Йоркъ. Когда онъ узналъ что поздъ долженъ былъ отправиться въ 6 часовъ и что слдовательно ему предстояло пробыть цлый день въ столиц Калифорніи, онъ нанялъ экипажъ за три доллара и вмст съ мистрисъ Аудой и Паспарту, помстившимся на козлахъ, отправился въ International-HТtel.

Паспарту воспользовался своимъ высокимъ мстомъ и съ любопытствомъ разглядывалъ большой американскій городъ его широкія улицы, низкіе, ровно построенные дома, церкви и храмы англо-саксонской готической архитектуры, огромные доки, величественные деревянные и каменные магазины, напоминавшіе собою дворцы, многочисленные экипажи, наполнявшіе улицы, и прохожихъ, Американцевъ, Европейцевъ, Китайцевъ, Индійцевъ, толпившихся на тротуарахъ.

Паспарту былъ чрезвычайно удивленъ представлявшимся ему зрлищемъ. Онъ ожидалъ увидть прежній городъ 1849 года, городъ бандитовъ, поджигателей и убійцъ, сбжавшихся для завоеванія золотыхъ самородковъ, огромное стеченіе людей не подраздлявшихся на классы, стрлявшихъ золотымъ порохомъ, съ револьверомъ въ одной рук и съ ножомъ въ другой. Но то ‘счастливое время’ давно прошло. Санъ-Франсиско представлялъ собою огромный торговый городъ. Высокая башня Городской Думы, съ вершины которой дозорные оглядывали городъ, господствовала надъ многочисленными улицами, сходившимися подъ прямымъ угломъ, надъ зеленвшими скверами и надъ китайскимъ городомъ, при вид котораго можно было подумать что онъ перевезенъ былъ изъ Небесной Имперіи. Нигд не видно было ни сомбреросовъ, ни красныхъ рубашекъ, въ которыхъ щеголяли бывало выходцы, ни украшенныхъ разввающимися перьями Индійцевъ, повсюду мелькали только шелковыя шляпы и черныя платья дятельныхъ джентльменовъ. На нкоторыхъ улицахъ, какъ напримръ на Монгоммери-Стритъ, напоминавшей лондонскій Реджентъ-Стритъ, парижскій Boulevard des Jtaliens или нью-йоркскій Бродвей — встрчались роскошные магазины, гд красовались произведенія всхъ странъ свта.

Когда Паспарту прибылъ въ International-HТtel, то ему показалось что онъ не вызжалъ изъ Англіи. Нижній этажъ гостиницы занималъ обширный bar, то-есть даровой буфетъ, въ которомъ безплатно раздавалось холодное мясо, супъ изъ устрицъ, сухари и честеръ, и поститель долженъ былъ платить только за эль, портвейнъ или хересъ, еслибъ ему вздумалось потребовать одинъ изъ этихъ напитковъ. Такое учрежденіе показалось Паспарту ‘вполн американскимъ’.

Ресторанъ гостиницы былъ очень комфортабеленъ. Мистеръ Фоггъ и мистрисъ Ауда заняли мста за столомъ, гд прислуживали негры, кушанья подавались въ изобиліи, на миніатюрныхъ блюдахъ.

Посл завтрака Филеасъ Фоггъ въ сопровожденіи мистрисъ Ауды отправился въ бюро англійскаго консула для визированія своего паспорта. На улиц его ожидалъ его служитель, чтобы спросить у него разршенія на покупку нсколькихъ дюжинъ ружей Энфильда или револьверовъ Кольта. Паспарту слышалъ о нападеніяхъ на позды Сіусовъ и Пауніевъ. Мистеръ Фоггъ отвчалъ ему что онъ считаетъ подобную предосторожность излишнею, но что онъ предоставляетъ ему въ этомъ случа поступить по собственному усмотрнію, и затмъ онъ направился къ консульскому бюро.

Едва Филеасъ Фоггъ прошелъ нсколько шаговъ, какъ на встрчу ему ‘совершенно неожиданно’ попался Фиксъ. Инспекторъ былъ въ высшей степени изумленъ своей встрчей съ нимъ. Онъ и мистеръ Фоггъ вмст хали изъ Японіи и не встртились на пароход! Во всякомъ случа онъ, Фиксъ считалъ большою честью для себя снова видть джентльмена которому онъ былъ такъ много обязанъ и въ столь пріятномъ обществ продолжать путь, такъ какъ дла заставляли его возвратиться въ Европу.

Мистеръ Фоггъ въ свою очередь отвчалъ ему такою же любезностью, и Фиксъ, боявшійся потерять его изъ виду, попросилъ у него позволенія вмст съ нимъ осмотрть городъ.

Со стороны мистера Фогга послдовало согласіе, и они отправились втроемъ, мистрисъ Ауда, Филеасъ Фоггъ и Фиксъ, бродить по городу. Вскор они достигли Монгоммери-Стрита, гд толпилось множество народа. Тротуаръ, даже улица и проложенные по ней рельсы, несмотря на безпрестанно прозжавшіе экипажи, подъзды магазиновъ, окна и крыши домовъ покрыты были зрителями. Въ толп попадались разнощики афишъ и разввались знамена и флаги. Всюду раздавались возгласы.

— Ура, Камерфильдъ! кричали одни.

— Ура, Мендибой! кричали другіе.

Въ город долженъ былъ происходить митингъ, какъ предполагалъ Фиксъ, сообщившій свое предположеніе мистеру Фоггу.

— Не лучше ли, прибавилъ онъ, — не вмшиваться намъ въ эту толпу? Здсь легко можно натолкнуться на драку.

— Дйствительно, отвчалъ Филеасъ Фоггъ, — побои непріятно получать даже и изъ политическихъ цлей.

Фиксъ счелъ нужнымъ улыбнуться замчанію мистера Фогга, и затмъ, чтобы видть происходившее не вмшиваясь въ толпу, мистрисъ Ауда, Филеасъ Фоггъ и Фиксъ помстились на верхней площадк лстницы, которая вела на террасу, устроенную въ начал Монгоммери-Стрита. Противъ нихъ, на другой сторон улицы, между складомъ каменнаго угля и петролейнымъ магазиномъ, находилось обширное бюро, къ которому повидимому стремилась толпа.

Что это былъ за митингъ? Судя по необыкновенному оживленію города, можно было предположить что дло шло объ избраніи высшаго военнаго или гражданскаго сановника, правительственнаго лица или члена конгресса.

Вскор движеніе въ толп усилилось, всюду руки поднялись на воздухъ. Нкоторые избиратели, сжимая кулаки, махали ими по воздуху, среди громкихъ криковъ, для боле энергичнаго подтвержденія своего выбора. Толпа кружилась какъ бы въ водоворот. Знамена приводились въ движеніе, и исчезнувъ, появлялись снова, но уже въ вид лоскутьевъ. Толпа покрывала всю улицу до подножія лстницы, и двигавшіяся головы избирателей напоминали собою колебаніе морскихъ волнъ. Черныя шляпы мстами совсмъ исчезали, мстами теряли свою первоначальную форму.

— Митингъ этотъ вроятно ршаетъ важный вопросъ, замтилъ Фиксъ. — Можно подумать что вторично поднято Алабамское дло.

— Можетъ-быть, совершенно спокойно отвчалъ мистеръ Фоггъ.

— Во всякомъ случа мы знаемъ что почтенный Камерфильдъ и почтенный Мендибой два соперника.

Мистрисъ Ауда, взявъ подъ руку Филеаса Фогга, съ любопытствомъ смотрла на необычайное зрлище. Фиксъ хотлъ спросить своего сосда о причин народнаго волненія, какъ вдругъ движеніе снова усилилось. Громкіе возгласы, сопровождавшіеся проклятіями, раздавались со всхъ сторонъ. Знамена обратились въ орудіе драки, каждый прибгалъ къ кулакамъ. Даже пассажиры омнибусовъ, прозжавшіе въ ту минуту, вмшивались въ драку. Орудія драки были самыя разнообразныя. Сапоги и башмаки описывали въ воздух фантастическіе круги, а повременамъ раздавались звуки походившіе на выстрлы изъ револьверовъ.

Толпа нахлынула къ лстниц и заняла первыя ступени. Одна изъ партій была очевидно отброшена, но постороннему зрителю трудно было угадать который изъ двухъ соперниковъ, Камерфильдъ или Мендибой, одержалъ верхъ.

— Не лучше ли намъ удалиться, замтилъ Фиксъ, заботившійся о безопасности своего ‘вора’. — Если въ спорномъ вопрос замшана Англія, то мы можемъ пострадать!

— Англійскій гражданинъ…. отвчалъ Филеасъ Фоггъ.

Онъ не усплъ докончить начатой фразы, какъ вдругъ за нимъ раздались неистовые клики: ‘Ура! ура! Мендибой!’ Толпа избирателей появилась на террас, для того чтобы съ тылу напасть на сторонниковъ Камерфильда.

Мистеръ Фоггъ, мистрисъ Ауда и Фиксъ очутились между двухъ огней. Спасаться бгствомъ было поздно. Невозможно было устоять противъ теченія толпы, вооруженной палками со свинцовыми оконечностями и кастетами. Филеасъ Фоггъ и Фиксъ, старавшіеся защитить молодую женщину, подверглись сильнйшимъ толчкамъ. Мистеръ Фоггъ, сохраняя свое обычное хладнокровіе, напрасно прибгалъ къ природному оружію Англичанъ. Великанъ съ рыжею бородой и загорлымъ лицомъ, бывшій повидимому предводителемъ отряда, замахнулся на мистера Фогга своимъ огромнымъ кулакомъ, отъ котораго послдній могъ сильно пострадать, еслибы преданный Фиксъ не заслонилъ его собою. На лбу инспектора мгновенно вскочила огромная шишка, и шляпа его превратилась въ фантастическій уборъ.

— Yankee! проговорилъ мистеръ Фоггъ, бросая презрительный взглядъ на своего противника.

— Englich! отвчалъ тотъ.

— Мы видимся съ вами не въ послдній разъ!

— Всегда готовъ къ вашимъ услугамъ. Ваше имя?

— Филеасъ Фоггъ. А ваше?

— Полковникъ Стампъ Прокторъ.

Посл этого толпа отхлынула. Фиксъ былъ опрокинутъ, но тотчасъ же всталъ. Его дорожное пальто было разорвано на дв неравныя части, а панталоны походили на нижнюю одежду Индійцевъ. Но за то мистрисъ Ауда осталась невредима, и одинъ Фиксъ пострадалъ отъ удара.

— Благодарю васъ, сказалъ Филеасъ Фоггъ инспектору, когда они вышли изъ толпы.

— Не за что, отвчалъ Фиксъ, — но пойдемъ скоре.

— Куда?

— Въ магазинъ чтобы перемнить платье.

И дйствительно перемна костюма была необходима. Платья Филеаса Фогга и Фикса были превращены въ лохмотья, какъ будто они дрались за почтенныхъ Камерфильда и Мендибоя.

Часъ спустя, снова прилично одтые и причесанные, они возвратились въ гостиницу.

Паспарту въ отсутствіе своего господина вооружился полдюжиной шестиствольныхъ револьверовъ-кинжаловъ. При вид Фикса въ ихъ обществ, онъ нахмурилъ брови, но успокоился, когда мистрисъ Ауда разказала ему въ нсколькихъ словахъ о случившемся съ ними происшествіи. Очевидно Фиксъ не былъ боле ихъ врагомъ. Онъ держалъ слово.

Посл обда привели экипажъ, и наши путешественники отправились на желзную дорогу. Садясь въ экипажъ, мистеръ Фоггъ спросилъ Фикса:

— Вы посл того не видали полковника Проктора?

— Нтъ, отвчалъ Фиксъ.

— Я возвращусь сюда, чтобы еще разъ увидться съ нимъ, спокойно проговорилъ Филеасъ Фоггъ. — Англійскій гражданинъ не долженъ прощать подобнаго обращенія.

Сыщикъ улыбнулся и не отвчалъ ни слова. Но очевидно было что мистеръ Фоггъ принадлежалъ къ числу тхъ Англичанъ которые, порицая дуэли въ своемъ отечеств, сами готовы драться въ чужой стран для поддержанія своей чести.

Въ три четверти шестаго путешественники прибыли на станцію желзной дороги, поздъ уже готовился къ отъзду.

Прежде чмъ ссть въ вагонъ, Филеасъ Фоггъ подошелъ къ одному изъ служащихъ.

— Скажите, любезный, спросилъ онъ его, — не было ли сегодня какого-нибудь волненія въ Санъ-Франсиско?

— Нтъ, отвчалъ тотъ, — сегодня происходилъ митингъ по случаю выборовъ.

— Вроятно по случаю избранія главнокомандующаго? спросилъ мистеръ Фоггъ.

— О, нтъ, по случаю избранія мироваго судьи.

Посл этого разговора, Филеасъ Фогъ слъ въ вагонъ и понесся въ Нью-Йоркъ.

XXVI. Скорый поздъ Тихоокеанской желзной дороги.

Ocean to Ocean (отъ Океана къ Океану), говорятъ Американцы, и эти три слова должны бы служить общимъ наименованіемъ большой артеріи желзной дороги перескающей Американскіе Соединенные Штаты въ наибольшемъ ихъ протяженіи. Но, въ дйствителъности, Тихоокеанская желзная дорога раздляется на дв отдльныя части: на Центрально-Тихоокеанскую, отъ Санъ-Франсиско до Огдена, и Союзо-Тихоокеанскую, между Огденомъ и Омагой. Тамъ сливаются пять отдльныхъ линій, благодаря которымъ Омага находится въ безпрерывныхъ сношеніяхъ съ Нью-Йоркомъ. Итакъ Нью-Йоркъ и Санъ-Франсиско въ настоящее время соединены непрерывною металлическою лентой не мене трехъ тысячъ семисотъ восьмидесяти шести миль длиной. Между Омагой и Тихимъ Океаномъ желзная дорога перескаетъ страну еще посщаемую Индійцами и дикими зврями — обширную пространствомъ территорію, въ которой мормоны основали колоніи, около 1845 года, посл того какъ ихъ выгнали изъ Иллинойса. Въ прежнія времена, при самыхъ благопріятныхъ условіяхъ, употребляли шесть мсяцевъ на перездъ отъ Нью-Йорка до Санъ-Франсиско, теперь употребляютъ всего семь дней. Въ 1862 году, не взирая на оппозицію депутатовъ Юга, желавшихъ провести линію боле южную, полотно желзной дороги проложено было между сорокъ первою и сорокъ второю параллелью. Незабвенный президентъ Линкольнъ самъ опредлилъ въ штат Небраск, въ город Омаг начало линіи новой сти. Работы немедленно начались и продолжались съ американскою дятельностью, чуждою всего бумажнаго и бюрократическаго. Быстрота работы ни въ какомъ случа не должна была повредить достоинству исполненія. На равнинахъ проводилось до полуторы мили въ день. Локомотивъ, пробгавшій по рельсамъ положеннымъ наканун, привозилъ рельсы для слдующаго дня и несся по нимъ по мр того какъ он укладывались.

Отъ Тихоокеанской дороги отдляются многія втви въ штатахъ Іовы, Канзаса, Колорадо и Орегона. Оставивъ Омагу, она идетъ по лвому берегу Платтъ-Райвера до устья свернаго рукава, потомъ слдуетъ вдоль южнаго рукава, перескаетъ территорію Ларами и горы Вахсата, обходитъ Соленое Озеро, примыкаетъ къ городу этого названія, столиц мормоновъ, углубляется въ долину Тюиллы, идетъ по американской пустын, по горамъ Седара и Гумбольдта, черезъ рку Гумбольдта, Сіерру-Неваду, и спускается черезъ Сакраменто къ Тихому Океану, и при всемъ этомъ протяженіи, нигд, даже посреди Скалистыхъ Горъ, она не иметъ уклона боле чмъ на 112 футовъ на милю.

Такова эта длинная артерія, которую позды проходятъ въ семь дней и которая дастъ возможность досточтимому Филеасу Фоггу, — по крайней мр онъ такъ надялся, — ссть 11го декабря на ливерпульскій пароходъ въ Нью-Йорк.

Вагонъ занятый Филеасомъ Фоггомъ былъ родъ длиннаго омнибуса, который лежалъ на двухъ системахъ изъ четырехъ колесъ, подвижность которыхъ даетъ возможность проходить по всмъ изгибамъ пути. Внутри никакихъ отдленій, два ряда креселъ, расположенныхъ по об стороны перпендикулярно къ оси, между которыми оставался проходъ въ гардеробную и другіе кабинеты, коими снабжены вс вагоны. На всемъ протяженіи позда вагоны сообщаются между собою посредствомъ платформъ, и пассажиры могутъ разгуливать отъ одного конца позда до другаго. Такъ прогуливался кондукторъ, такъ прогуливались продавцы книгъ и газетъ, състныхь припасовъ, напитковъ и сигаръ, на что въ покупателяхъ недостатка не было.

Путешественники отправились съ Оаклендской станціи въ шесть часовъ вечера. Тогда наступила уже ночь, ночь холодная, темная, съ небомъ покрытымъ снговыми тучами. Поздъ двигался не скоро, принимая въ разчетъ остановки, онъ проходилъ не боле 20ти миль въ часъ, что, однако, не могло помшать ему пройти Соединенные Штаты въ назначенное время.

Въ вагон говорили мало. Къ тому же сонъ склонилъ вскор пассажировъ. Паспарту сидлъ рядомъ съ полицейскимъ инспекторомъ, но не разговаривалъ съ нимъ. Со времени послднихъ событій отношенія ихъ стали значительно холодне. Фиксъ не измнился въ обращеніи, но Паспарту соблюдалъ крайнюю сдержанность и готовъ былъ при малйшемъ подозрніи задушить своего прежняго друга.

Спустя часъ по отход позда, пошелъ снгъ, но къ счастію мелкій, который не могъ задержать движенія позда. Изъ оконъ видна была только безконечная блая скатерть, по которой стлался сроватый дымъ локомотива.

Въ восемь часовъ въ вагонъ вошелъ служитель и объявилъ что пробилъ часъ ложиться спать. Вагонъ этотъ былъ спальный, который въ нсколько минутъ преобразовывался въ спальню, спинки креселъ опускались, матрацы, тщательно упакованные, раскидывались на нихъ, въ нсколько минутъ устраивались отдльныя помщенія, и каждый пассажиръ имлъ въ своемъ распоряженіи комфортабельную кровать, которую плотныя занавски укрывали отъ всякаго нескромнаго взгляда. Простыни были блыя, подушки мягкія. Оставалось только ложиться и спать, что и сдлалъ каждый, какъ будто бы въ удобной кают парохода, между тмъ какъ поздъ на всхъ парахъ несся по штату Калифорніи.

Въ этой части территоріи, простирающейся между Санъ-Франсиско и Сакраменто, почва довольно ровная. Эта часть желзной дороги, подъ названіемъ Центральной Тихоокеанской дороги (Central Pacific road), имла исходнымъ пунктомъ Сакраменто и двигалась къ востоку, навстрчу той которая шла отъ Омаги. Отъ Санъ-Франсиско до столицы Калифорніи линія шла прямо къ сверо-востоку, вдоль Американской Рки впадающей въ заливъ Санъ-Пабло. 120 миль, раздляющія эти два важные города, пройдены были въ три часа, и около девяти часовъ, когда пассажиры только-что заснули, они миновали Сакраменто. Значитъ они не видали ничего въ этомъ город, резиденціи законодательныхъ палатъ штата Калифорніи, ни его великолпныхъ набережныхъ, ни широкихъ улицъ, ни громадныхъ домовъ, ни скверовъ, ни храмовъ. По выход изъ Сакраменто, поздъ, миновавъ нсколько станцій, вступилъ въ горы Сіерры-Невады. Было семь часовъ когда они подошли къ станціи Сиско. Часъ спустя спальня превратилась въ обыкновенный вагонъ, и путешественники могли изъ оконъ любоваться живописнымъ зрлищемъ этой гористой страны. Путь позда повиновался капризамъ Сіерры, проходя то по бокамъ горы, то вися надъ пропастью, избгая смлыми поворотами высокихъ выступовъ, врываясь въ узкія ущелья, казавшіяся безвыходными. Локомотивъ съ своимъ большимъ фонаремъ, бросавшимъ яркій свтъ вокругъ, съ своимъ серебристымъ колоколомъ, съ своимъ chasse-vache, выступавшимъ подобно тарану, смшивалъ свой свистъ и ревъ съ ревомъ водопадовъ и черный дымъ свой съ черными втвями сосенъ.

Тоннелей и мостовъ на пути очень мало. Рельсы обходятъ горы, не отыскивая въ прямой линіи кратчайшей дороги отъ одного пункта до другаго и не насилуя природы.

Часовъ около 9ти черезъ долину Карсона поздъ вступилъ въ штатъ Неваду, слдуя все тому же направленію къ сверо-востоку. Въ полдень онъ оставилъ Рено, гд пассажирамъ даны были двадцать минутъ на завтракъ. Отъ этого пункта желзная дорога поднимается на нсколько миль къ сверу по теченію рки Гумбольдта. Затмъ она склоняется къ востоку и не оставляетъ теченія рки до холмовъ Гумбольдта, дающихъ ей начало, почти на восточной оконечности штата Невады.

Посл завтрака мистеръ Фоггъ, мистрисъ Ауда и ихъ сопутники заняли снова свои мста въ вагон. Расположившись комфортабельно, они смотрли на разнообразный ландшафтъ мелькавшій у нихъ предъ глазами, — обширные луга, горы рисующіяся на горизонт, ручьи несущіе пнистую воду. Иногда огромное стадо бизоновъ, группируясь вдали, казалось какою-то подвижною плотиной. Эти безчисленныя стада животныхъ не рдко противопоставляютъ неодолимое препятствіе движенію поздовъ. Случалось что тысячи этихъ животныхъ перебирались сомкнутою колонной по рельсамъ въ продолженіи нсколькихъ часовъ. Локомотивъ тогда принужденъ останавливаться и ожидать пока освободится путь.

Это самое и случилось теперь. Около трехъ часовъ пополудни стадо бизоновъ тысячъ въ десять или двнадцать загородило путь. Локомотивъ, уменьшивъ ходъ, попытался пустить свой таранъ во флангъ громадной колонн, но принужденъ былъ остановиться предъ непроницаемою массой.

Животныя эти, buffalos, какъ ихъ неточно называютъ Американцы, двигались спокойнымъ шагомъ, издавая повременамъ страшное мычанье. Остановить этого движенія не было возможности. Когда бизоны двигаются по какому-нибудь направленію, то ничто не можетъ ни остановить ни измнить ихъ хода. Это потокъ живаго мяса, противъ котораго еще не придумано никакой плотины.

Пассажиры, вышедши на платформы, смотрли на это любопытное зрлище. Но тотъ кому конечно нужно было хать скоре всхъ, Филеасъ Фоггъ остался на своемъ мст и философски ожидалъ, когда буйволамъ будетъ угодно освободить путь. Паспарту приходилъ въ ярость отъ этого скопленія животныхъ. Онъ охотно бы употребилъ противъ нихъ весь свой арсеналъ револьверовъ.

— Ну сторонка! воскликнулъ онъ, — простые быки задерживаютъ позды на желзныхъ дорогахъ, да еще выступаютъ какъ въ процессіи, ни мало не торопясь, какъ будто они не заграждаютъ движенія! Чортъ возьми! желалъ бы я знать предусмотрлъ ли такой случай мистеръ Фоггъ въ своей программ! А этотъ машинистъ не сметъ пустить своей машины противъ стада быковъ!

Машинистъ не пытался пробить преграду и поступилъ благоразумно. Онъ конечно раздавилъ бы первыхъ буйволовъ тараномъ своего локомотива, но какъ бы ни сильна была машина, она все-таки скоро остановилась бы, поздъ сошелъ бы съ рельсовъ, и путешествіе прервалось бы надолго. Лучше всего было ожидать, съ тмъ чтобы потомъ наверстать потерянное время удвоенною скоростію. Процессія бизоновъ продолжалась три часа, и путь освободился только при наступленіи ночи. Въ эту минуту послдніе ряды стада переходили по рельсамъ, между тмъ какъ первые уже исчезли на горизонт.

Итакъ было восемь часовъ, когда поздъ прошелъ дефилеи Гумбольдтовыхъ холмовъ, и половина десятаго, когда онъ вступилъ на территорію Утаха, въ область большаго Солянаго Озера, въ любопытную страну мормоновъ.

XXVII. Паспарту проходитъ курсъ исторіи мормоновъ со скоростью двадцати миль въ часъ.

Въ ночь съ 5го на 6е декабря поздъ прошелъ разстояніе въ пятьдесятъ миль по направленію къ юго-востоку и затмъ направился къ сверо-востоку, къ Большому Соленому Озеру.

Въ девятомъ часу утра Паспарту вышелъ на площадку подышать воздухомъ. Погода была холодная, сырая, но снгъ пересталъ идти. Солнечный дискъ, увеличенный туманомъ, казался огромною золотою монетой, и Паспарту, глядя на него, высчитывалъ его стоимость на фунты стерлинговъ, но скоро это полезное занятіе прервано было появленіемъ другаго путешественника чрезвычайно странной наружности.

Путешественникъ этотъ высокаго роста, смуглый, съ черными усами, слъ въ вагонъ на станціи Элько, на немъ надты были черные чулки, черная шелковая шляпа, черный жилетъ, черные панталоны, блый галстукъ и перчатки изъ собачьей кожи. Онъ напоминалъ собою духовное лицо. Онъ ходилъ по вагонамъ и къ каждой двери приклеивалъ облатками исписанную бумагу.

Паспарту подошелъ къ двери и прочелъ приклеенное объявленіе: почтенный ‘старйшина’ Вилльямъ Гитчъ, мормонскій миссіонеръ, пользуясь своимъ пребываніемъ на позд No 48, намренъ былъ прочесть лекцію о мормонизм, между одиннадцатью и двнадцатью часами утра, въ отдленіи No 117, и приглашалъ джентльменовъ желавшихъ ознакомиться съ тайнами религіи ‘святыхъ послднихъ дней’ слушать его чтеніе.

‘Я непремнно пойду слушать его’, сказалъ себ Паспарту, имвшій только понятіе о полигаміи мормоновъ, основаніи мормонскаго общества.

Объявленіе стало вскор извстно по всмъ вагонамъ. Изо ста путешественниковъ тридцать заинтересовались предстоявшимъ чтеніемъ и собрались къ одиннадцати часамъ въ отдленіе No 117. Паспарту занялъ мсто въ первомъ ряду. Ни его господинъ, ни Фиксъ не заблагоразсудили явиться на чтеніе.

Въ назначенный часъ старйшина Вилльямъ Гитчъ всталъ съ своего мста и воскликнулъ гнвнымъ голосомъ, какъ бы отвчая на возраженіе противника:

— Я говорю вамъ что Джоэ Смитъ мученикъ, что братъ его Гирамъ мученикъ, и что вслдствіе преслдованія пророковъ союзнымъ правительствомъ, Брайгамъ Юнгъ также будетъ мученикомъ. Кто осмлится утверждать противное?

Никто не пытался противорчить миссіонеру, одушевленіе котораго страшно противорчило обычному спокойствію его физіономіи. Но гнвъ его былъ понятенъ въ виду тхъ притсненій которымъ въ послднее время подвергались мормоны. Правительство Соединенныхъ Штатовъ не безъ труда ограничило права этихъ фанатиковъ, бывшихъ совершенно независимыми отъ него, оно овладло Утахомъ, подчинило его законамъ Союза и заключило въ тюрьму Брайгама Юнга, объявивъ его мятежникомъ и полигамистомъ. Съ тхъ поръ ученики пророка съ удвоеннымъ рвеніемъ распространяютъ свое ученіе и, въ ожиданіи случая для противодйствія, возстаютъ словомъ противъ притсненій конгресса.

Старйшина Вилльямъ Гитчъ, какъ мы видли, хотлъ воспользоваться для распространенія своей вры даже своимъ путешествіемъ.

Онъ изложилъ въ присутствіи собравшихся пассажировъ исторію мормонизма со временъ библейскихъ, сопровождая свой разказъ громкими возгласами и энергичными жестами: онъ говорилъ что въ земл Израильской мормонскій проповдникъ изъ колна Іосифова обнародовалъ правила новой религіи и завщалъ ихъ своему сыну Морому, что много столтій спустя посл того, эта драгоцнная книга, первоначально написанная на язык Египтянъ, переведена была Джозефомъ Смитомъ младшимъ, вермонскимъ фермеромъ, мистическимъ пророкомъ, появившимся въ 1825 году, и что послднему явился небесный встникъ среди освщеннаго лса и вручилъ правила составленныя самимъ Богомъ.

Въ эту минуту нкоторые изъ слушателей, не интересовавшіеся обзоромъ исторіи мормонизма, вышли изъ вагона, но Вилльямъ Гитчъ продолжалъ разказывать остальнымъ, какъ Смитъ младшій, соединивъ своего отца, двухъ братьевъ и нсколькихъ учениковъ положилъ основаніе религіи ‘святыхъ послднихъ дней’, имющей послдователей не только въ Америк, но и въ Англіи, Скандинавіи, Германіи, между ремесленниками и между людьми свободныхъ профессій, какъ основана была колонія въ Огайо, какъ выстроенъ былъ храмъ на двсти тысячъ долларовъ и какъ въ Киркланд основанъ былъ городъ, какъ Смитъ сдлался банкиромъ, и какъ простой человкъ показывавшій муміи вручилъ ему папирусъ содержавшій разказъ написанный рукой Авраама и другихъ знаменитыхъ людей.

Разказъ становился нсколько длиннымъ, ряды слушателей стали еще боле рдть, и въ вагон осталось не боле двадцати человкъ.

Но старйшина, ни мало не смущаясь бгствомъ своихъ слушателей, разказалъ подробно о томъ ‘какъ Джоэ Смитъ въ 1837 году обанкрутился, какъ его разорившіеся акціонеры погрузили его въ горячую смолу и обваляли въ перьяхъ, какъ черезъ нсколько лтъ посл того его нашли въ Миссури, въ мстечк извстномъ подъ названіемъ ‘Независимости’, начальникомъ цвтущей колоніи, имвшимъ подъ своимъ начальствомъ не мене трехъ тысячъ послдователей, и какъ онъ долженъ былъ бжать на дальній Западъ, преслдуемый ненавистью язычниковъ.’

Въ вагон оставалось только десять человкъ, между которыми находился Паспарту, слушавшій разкащика съ величайшимъ вниманіемъ. Онъ узналъ что посл долгихъ преслдованій Смитъ снова появился въ Иллинойс и въ 1839 году основалъ на берегу Миссисипи Науво-ла-белль, населеніе котораго возрасло до двадцати пяти тысячъ человкъ, что Смитъ сдланъ былъ меромъ, верховнымъ судьей и предводителемъ колоніи, что въ 1843 году онъ явился кандидатомъ на мсто президента Соединенныхъ Штатовъ, и что наконецъ онъ былъ схваченъ обманомъ въ Карsаген, заключенъ въ тюрьму и убитъ шайкой замаскированныхъ людей.

Въ эту минуту Паспарту оставался одинъ въ вагон, и старйшина, глядя ему прямо въ лицо и стараясь подйствовать на него своими словами, прибавилъ что два года спустя посл убіенія Смита, вдохновенный пророкъ Брайгамъ Юнгъ оставилъ Науво и поселился у береговъ Соленаго Озера, и что тамъ, среди прекрасной плодородной мстности, расположенной на пути по которому слдуютъ эмигранты отправляющіеся въ Калифорнію, новая колонія, благодаря полигамизму мормоновъ, приняла громадные размры.

— Вотъ причина зависти конгресса, прибавилъ Вилльямъ Гитчъ, — потому-то солдаты Союза появились въ утахской земл, потому нашъ глава, пророкъ Брайгамъ Юнгъ, заключенъ въ тюрьму вопреки справедливости. Разв мы уступимъ [175]сил? Никогда. Если насъ и изгнали изъ Вермона, изъ Иллинойса, изъ Огайо, изъ Миссури, изъ Утаха, мы снова найдемъ независимую территорію, на которой никто не помшаетъ намъ раскинуть шатеръ. А вы, мой другъ, прибавилъ старйшина, устремивъ на своего единственнаго слушателя гнвный взглядъ, — согласны ли вы также поселиться вмст съ нами подъ защитой нашего знамени?

— Нтъ, храбро отвчалъ Паспарту и въ свою очередь поспшилъ удалиться, предоставляя фанатику проповдывать въ пустын.

Во время происходившей бесды, поздъ быстро подвигался впередъ и къ половин перваго достигъ сверо-западной оконечности Большаго Соленаго Озера. Взорамъ путешественниковъ представилось обширное внутреннее море, называемое Мертвымъ моремъ и имющее также притокъ называемый Американскимъ Іорданомъ. Великолпное озеро, окаймленное дикими скалами, мстами покрытое блыми слоями соли, представляетъ собою обширное водяное пространство, воды его нкогда разливались на боле далекое разстояніе, но озеро мало-по-малу уменьшилось въ объем и вмст съ тмъ стало глубже.

Соляное Озеро, длиной около семидесяти миль и шириной около тридцати пяти, лежитъ на три тысячи восемьсотъ футовъ выше уровня моря. Вода Соленаго Озера, соленая на вкусъ, содержитъ въ себ до четвертой части твердаго вещества. Если выразить всъ ея цифрой 1.170, то посл дистиллировки онъ уменьшится до 1.000. Рыбы не могутъ жить въ ней, т которыя забрасываются въ озеро водами Іордана, Вебера и другихъ ркъ немедленно гибнутъ, но плотность ея не доходитъ до того чтобы человкъ не могъ въ него погрузиться.

Почва у береговъ озера, тщательно воздланная, доказывала что мормоны искусные земледльцы, хлва для домашнихъ животныхъ, поля, усянныя пшеницей, маисомъ, сорго, роскошные луга, заборы изъ дикихъ розъ, кусты акацій и молочайника представились бы взорамъ путешественниковъ лтомъ, но въ то время почва покрыта была тонкимъ слоемъ снга.

Въ два часа путешественники остановились на станціи Огденъ. Такъ какъ поздъ долженъ былъ простоять тамъ до шести часовъ, то мистеръ Фоггъ, мистрисъ Ауда и ихъ два спутника имли достаточно времени для того чтобы създить въ городъ Святыхъ на небольшомъ пароход, служившемъ для сообщенія его со станціей. Двухъ часовъ достаточно было для осмотра этого города, выстроеннаго въ американскомъ вкус, по образцу городовъ Союза, и напоминавшаго собою шахматную доску, перерзанную длинными, правильными линіями.

Въ три часа путешественники наши уже прогуливались по улицамъ города, расположеннаго между Іорданомъ и возвышенностями Вахсатскихъ горъ. Церквей въ город почти не было, домъ пророка, зданіе суда, арсеналъ составляли достопримчательности его, дома, построенные изъ синеватаго кирпича и украшенные верандами и галлереями, окружены были садами, въ которыхъ росли акаціи, пальмовыя и рожковыя деревья. Городъ опоясанъ былъ стной изъ глины и кремня, построенною въ 1853 году. На главной улиц, повременамъ обращавшейся въ рынокъ, возвышалось нсколько отелей, украшенныхъ павильйонами, и въ числ ихъ Городская Дума Соленаго Озера.

Мистеръ Фоггъ и его спутники нашли городъ мало населеннымъ. Улицы были почти пусты, за исключеніемъ только той части гд находился храмъ, котораго они достигли пройдя нсколько кварталовъ окруженныхъ палисадами. Женщины попадались часто, что объясняется семейною жизнью мормоновъ. Но не вс мормоны полигамисты. Они не стснены никакими обязательствами, и только жительницы Утаха особенно дорожатъ семейною жизнью, вслдствіе того что, согласно ихъ религіи, мормонскій рай недоступенъ для незамужнихъ женщинъ. Эти жалкія существа повидимому не пользуются ни счастіемъ, ни благосостояніемъ. На нкоторыхъ изъ нихъ, вроятно на боле достаточныхъ, надты были черныя шелковыя кофточки съ разрзами у таліи, и сверхъ накинуты были капюшоны или небольшія шали. На другихъ были одни ситцевыя платья.

Паспарту, ршившійся на всю жизнь остаться холостякомъ, не безъ ужаса думалъ о томъ что нсколько мормонокъ должны были составлять счастіе одного мормона. При своемъ здравомъ взгляд на вещи, онъ боле всхъ сожаллъ мормона. Ему казалось ужаснымъ въ одно и то же время оберегать нсколько дамъ отъ жизненныхъ искушеній и вести ихъ въ мормонскій рай, съ тмъ чтобы тамъ встртить ихъ въ обществ славнаго Смита, который долженъ составлять украшеніе блаженнаго мстопребыванія душъ. Онъ положительно считалъ себя неспособнымъ на такой подвигъ и находилъ, — быть-можетъ онъ слишкомъ много о себ думалъ, — что жительницы города Большаго Соленаго Озера бросали на него взгляды смущавшіе его.

По счастію его пребываніе ‘въ город святыхъ’ было не продолжительно. Около четырехъ часовъ путешественники наши были уже на станціи и снова садились въ вагонъ.

Только-что раздался свистокъ, и колеса локомотива начали двигаться, раздался возгласъ: ‘Постойте, постойте!’

Но позда нельзя останавливать. Опоздавшій джентльменъ, просившій остановить поздъ, былъ очевидно мормонъ. Онъ бжалъ сломя голову. По счастію для него станція не была огорожена. Онъ бросился вслдъ за поздомъ, вспрыгнулъ на подножку послдняго вагона и упалъ въ изнеможеніи на ближайшую скамью.

Паспарту, съ волненіемъ слдившій за движеніями опоздавшаго пассажира, вышелъ посмотрть на него и былъ въ высшей степени заинтересованъ его похожденіями, когда узналъ что онъ былъ утахскій гражданинъ и бжалъ вслдствіе семейнаго раздора.

Когда мормонъ нсколько пришелъ въ себя, Паспарту ршился спросить его сколько у него было женъ, такъ какъ судя по его бгству, можно было предположитъ что у него было ихъ не мене двадцати.

— Только одна, милостивый государь, сказалъ мормонъ, поднимая руку къ небу, — только одна, но и этого слишкомъ довольно!

XXVIII. Паспарту не можетъ добиться чтобы выслушали его разумную рчь.

Поздъ, оставивъ Большое Соляное Озеро и Огденскую станцію, поднимался въ продолженіе часа къ сверу до Веберъ-Райвера, сдлавъ около 900 миль по выход изъ Санъ-Франсиско. Съ этого пункта онъ направился къ востоку посреди извилистыхъ массъ Вахзаскаго хребта. Въ этой части территоріи, заключающейся между означенными горами и Горами Скалистыми, американскіе инженеры принуждены были бороться съ величайшими трудностями. Вотъ почему на этомъ участк субсидія правительства Союза простиралась до 48ми тысячъ долларовъ на милю, тогда какъ въ равнин она не превышала 16 тысячъ, но инженеры, какъ было замчено, не насиловали природы, они хитрили съ нею, обходя затрудненія, и для достиженія большаго бассейна на всемъ протяженіи желзнаго пути пробитъ былъ только одинъ тоннель длиной въ 14 тысячъ футовъ.

У Соленаго Озера путь достигалъ самаго высокаго своего пункта. Отсюда линія его шла по весьма продолговатому изгибу до долины Биттеръ-Крика и затмъ поднималась до пункта водораздла между океанами Атлантическимъ и Тихимъ. Источники въ этой гористой полос были многочисленны. Необходимо было осторожно пробираться по деревяннымъ мостамъ черезъ Мёдди, Гринъ и другіе потоки. Паспарту, нетерпніе котораго все усиливалось по мр приближенія къ цли, желалъ бы выйти поскоре изъ этой негостепріимной страны. Онъ опасался промедленій, остановокъ, и нетерпніе его составляло рзкую противоположность съ невозмутимымъ спокойствіемъ его господина. Фиксъ смотрлъ на дло съ боле философской точки зрнія, зная уже что добыча его не ускользнетъ у него изъ рукъ.

Въ 10 часовъ вечера поздъ остановился на станціи Фортъ-Брайджеръ, которую онъ тотчасъ же оставилъ, и двадцать миль дале вступилъ въ штатъ Вейомингъ, прежнюю Дакоту, слдуя по всей долин Биттеръ Крика, откуда вытекаетъ часть водъ образующихъ гидрографическую систему Колорадо.

На другой день, 7го декабря, поздъ остановился на четверть часа на станціи Гринъ-Райверъ. Снгъ шелъ всю ночь, но такъ какъ за нимъ послдовалъ дождъ, то онъ таялъ и не могъ препятствовать движенію позда. Тмъ не мене дурная погода тревожила Паспарту, такъ какъ скопленіе снговъ легко могло задержать ихъ на пути.

— И что за фантазія пришла моему господину, говорилъ онъ самъ себ, — путешествовать зимой! Почему бы не подождать ему лта, чтобъ увеличить шансы успха?

Но въ ту минуту когда честный служитель безпокоился о состояніи неба и о пониженіи температуры, мистрисъ Ауда испытывала еще боле сильную тревогу, происходившую отъ другой причины. Дло вотъ въ чемъ: когда пассажиры вышли изъ вагоновъ и прогуливались по платформ на станціи Гринъ-Райверъ, молодая женщина изъ своего окна увидла полковника Стампа Проктора, того Американца который такъ грубо обошелся съ Филеасомъ Фоггомъ во время митинга въ Санъ-Франсиско. Мистрисъ Ауда, не желая чтобъ ее замтили, отодвинулась въ глубь вагона.

Это обстоятельство произвело сильное впечатлніе на молодую женщину. Она привязалась къ человку который, несмотря на свою неизмнную холодность, ежедневно доказывалъ ей свою безграничную преданность. Конечно, она не понимала всей глубины чувства внушаемаго ей ея спасителемъ, и чувству этому она давала названіе только благодарности, но безъ ея вдома въ немъ заключалось нчто боле сильное. Оттого-то сердце у нея сжалось когда она увидла грубіяна, отъ котораго рано или поздно мистеръ Фоггъ хотлъ потребовать удовлетворенія. Очевидно, только случай привелъ полковника Проктора въ этотъ поздъ, но онъ былъ тутъ, и необходимо во что бы ни стало помшать его встрч съ Филеасомъ Фоггомъ.

Когда поздъ двинулся снова, мистрисъ Ауда воспользовалась минутой, когда мистеръ Фоггъ заснулъ, чтобы сообщить о своихъ опасеніяхъ Фиксу и Паспарту.

— Этотъ Прокторъ на позд! воскликнулъ Фиксъ. — Успокойтесь, сударыня, прежде чмъ имть дло съ этимъ…. съ мистеромъ Фоггомъ, онъ будетъ имть дло со мной! Мн кажется что и въ этомъ случа самыя тяжелыя оскорбленія достались на мою долю.

— Да и я, присовокупилъ Паспарту, — расправлюсь съ нимъ, хотя онъ и полковникъ.

— Мистеръ Фоггъ, продолжала мистрисъ Ауда, — никому не поручитъ отмстить за него. Онъ самъ сказалъ что способенъ нарочно возвратиться въ Америку чтобъ отыскать этого обидчика. Итакъ если онъ увидитъ полковника Проктора, то мы не можемъ помшать столкновенію, которое поведетъ къ самымъ прискорбнымъ послдствіямъ. Надо устроить такъ чтобъ онъ его не видалъ.

— Вы правы, сударыня, отвчалъ Фиксъ, — встрча между ними могла бы все испортить. Побдитель или побжденный мистеръ Фоггъ могъ бы опоздать и…

— И, перебилъ Паспарту, — это было бы на руку джентльменамъ Реформъ-Клуба. Черезъ четыре дня мы будемъ въ Нью-Йорк! Итакъ если въ теченіе этихъ четырехъ дней мой господинъ не выйдетъ изъ вагона, то можно надяться что случай не сведетъ его лицомъ къ лицу съ этимъ проклятымъ Американцемъ, чтобъ чортъ его побралъ! Да! мы сумемъ этому помшать….

Разговоръ прекратился. Мистеръ Фоггъ проснулся и смотрлъ въ окно, до половины занесенное снгомъ. Нсколько времени спустя, Паспарту шепотомъ спросилъ полицейскаго инспектора:

— Ужь не въ самомъ ли дл вы стали бы за него драться?

— Я сдлаю все чтобы привезти его живымъ въ Европу, отвчалъ Фиксъ такимъ тономъ который обнаруживалъ твердо принятое намреніе.

Паспарту почувствовалъ что у него дрожь пробжала по тлу, но мнніе которое онъ составилъ о своемъ господин не измнилось.

Было ли какое-нибудь средство удержать мистера Фогга въ вагон, чтобы предупредить всякую встрчу между нимъ и полковникомъ? Дло было не трудное, потому что джентльменъ былъ по природ неподвиженъ и мало любопытенъ. Во всякомъ случа Фиксу показалось что онъ нашелъ это средство, ибо по прошествіи нсколькихъ минутъ онъ сказалъ Филеасу Фоггу:

— Какъ скучно и медленно тянутся часы на желзной дорог.

— Правда, отвчалъ джентльменъ, — но вдь они все-таки проходятъ.

— На пакетботахъ, продолжалъ инспекторъ, — вы обыкновенно играли въ вистъ?

— Да, отвчалъ Филеасъ Фоггъ, — но здсь это трудно. У меня нтъ ни картъ, ни партнеровъ.

— Карты мы найдемъ. Въ американскихъ вагонахъ продаютъ что угодно. Что касается партнеровъ, то если мистрисъ Ауда….

— Конечно, сэръ, съ живостью отвчала молодая женщина, — я умю играть. Это входитъ въ составъ англійскаго воспитанія.

— А я, сказалъ Фиксъ, — имю претензію играть не дурно въ эту игру. Итакъ мы втроемъ съ деревяннымъ….

— Какъ вамъ угодно, сэръ, отвчалъ Филеасъ Фоггъ, повидимому довольный возможностью продолжать свою любимую игру даже на желзной дорог.

Паспарту отправленъ былъ къ ‘буфетчику’, и скоро возвратился съ двумя колодами картъ, съ марками и со складнымъ ломбернымъ столикомъ. Все было въ порядк. Игра началась. Мистрисъ Ауда играла не дурно и даже вызвала одобреніе со стороны строгаго Филеаса Фогга. Что касается инспектора, то онъ оказался первокласснымъ игрокомъ, достойнымъ соперникомъ джентльмена.

‘Ну, теперь онъ у насъ въ рукахъ, сказалъ Паспарту самъ себ. — Онъ не шевельнется.’

Въ одиннадцать часовъ утра поздъ достигъ пункта водораздла обоихъ океановъ. То было въ Пассъ-Брайджер, на высот 7.584 англійскихъ футовъ надъ уровнемъ моря, одномъ изъ высочайшихъ пунктовъ которыхъ коснулась линія желзной дороги при переход черезъ Скалистыя Горы. Еще около двухсотъ миль, и путешественники вступятъ наконецъ въ т обширныя равнины которыя тянутся до Атлантическаго океана и которыя природа сдлала столь удобными для проложенія желзнаго пути.

На склон Атлантическаго бассейна уже показывались первые ручьи, притоки Нортъ-Платтъ-Райвера. Весь горизонтъ на свер и восток былъ покрытъ этою обширною, полукруглою куртиной, которая образуетъ сверную часть Скалистыхъ Горъ, и надъ которою господствуетъ пикъ Ларами. Между этимъ изгибомъ и желзнодорожною линіей тянулись обширныя равнины, обильно орошаемыя. Направо отъ желзной дороги высились первые уступы горнаго хребта, который кругомъ идетъ къ югу до истоковъ рки Арканзаса, одного изъ главныхъ притоковъ Миссури.

Въ половин перваго предъ путешественниками мелькнулъ на минуту фортъ Галлекъ, господствующій надъ этою мстностью. Еще нсколько часовъ, и перездъ черезъ Скалистыя Горы будетъ оконченъ. Итакъ можно было надяться что никакого несчастія не случится съ поздомъ во время перезда по этой опасной стран. Снгъ пересталъ. Погода была сухая и холодная. Большія птицы, испуганныя свистомъ локомотива, неслись прочь. Никакое хищное животное, ни волкъ, ни медвдь, не показывались въ долин. То была пустыня во всей ея необозримой нагот.

Посл довольно комфортабельнаго завтрака, поданнаго въ вагон, мистеръ Фоггъ и его партнеры возобновили ихъ нескончаемый вистъ, какъ вдругъ раздались оглушительные свистки. Поздъ остановился.

Паспарту высунулъ голову въ дверцу, но не замтилъ ничего что бы требовало этой остановки. Мистрисъ Ауда и Фиксъ могли опасаться что мистеръ Фоггъ вздумаетъ спуститься на рельсы, но джентльменъ ограничился обращеніемъ къ своему слуг со слдующими словами:

— Посмотрите что тамъ случилось.

Паспарту выскочилъ изъ вагона. Человкъ сорокъ пассажировъ и въ числ ихъ полковникъ Стампъ Прокторъ уже вылзли изъ вагоновъ.

Поздъ остановился предъ краснымъ дискомъ, преграждавшимъ путь. Машинистъ и кондукторъ, спустившись съ позда, горячо спорили съ дорожнымъ сторожемъ, котораго начальникъ лежавшей впереди станціи Медисинъ-Боу выслалъ навстрчу позду. Пассажиры подошли и приняли участіе въ спор, и между ними означенный полковникъ Прокторъ, отличавшійся громкимъ голосомъ и повелительными жестами.

Паспарту, подошедъ къ групп пассажировъ, услышалъ что говорилъ сторожъ:

— Нтъ никакого средства перехать. Мостъ въ Медисинъ-Боу расшатался и не выдержитъ тяжести позда.

Мостъ о которомъ шла рчь былъ висячій, переброшенный черезъ потокъ на разстояніи мили отъ мста гд остановился поздъ. По словамъ сторожа, онъ угрожалъ паденіемъ, такъ какъ многія изъ проволокъ лопнули и перехать его было невозможно. Сторожъ нисколько не преувеличивалъ опасности, да къ тому же, при безпечности Американцевъ, можно положительно сказать что если они совтуютъ принимать какую-нибудь предосторожность, то было бы безуміемъ не принять ея.

Паспарту, не смя извстить объ этомъ своего господина, слушалъ стиснувъ зубы и неподвижный какъ статуя.

— Вотъ теб разъ! воскликнулъ полковникъ Прокторъ. — Ужь не вздумаемъ ли мы остаться здсь и пустить корни въ снгу?

— Полковникъ, отвчалъ кондукторъ, — на станцію Омага телеграфировали о присылк позда, но невроятно чтобъ онъ пришелъ въ Медисинъ-Боу прежде шести часовъ.

— Шесть часовъ! воскликнулъ Паспарту.

— Безъ сомннія, отвчалъ кондукторъ. — Къ тому же намъ и нужно столько времени чтобы дойти пшкомъ до станціи.

— А между тмъ она только въ одной мил отъ насъ, замтилъ одинъ изъ пассажировъ.

— Да, дйствительно въ одной мил, но на томъ берегу рки.

— А рку эту разв нельзя перехать въ лодк? спросилъ полковникъ.

— Невозможно. Оврагъ наполненъ водой отъ дождей. Это огромный потокъ, и мы принуждены будемъ сдлать обходъ въ десять миль къ сверу чтобъ отыскать бродъ.

Полковникъ разразился проклятіями, адресуя ихъ компаніи и кондуктору, и Паспарту, вн себя отъ ярости, готовъ былъ отъ души вторить ему. Тутъ представлялась преграда матеріальная, противъ которой безсильны вс банковые билеты его господина.

Впрочемъ досада была общая между пассажирами, которые, не говоря уже о промедленіи, принуждены были сдлать пятнадцать миль пшкомъ по равнин покрытой снгомъ. Все это возбудило такой крикъ и суматоху что они конечно дошли бы до слуха Филеаса Фогга, еслибъ этотъ джентльменъ не былъ такъ погруженъ въ свою игру.

Паспарту, однако, поставленъ былъ въ необходимость предупредить его, и наклонивъ голову, онъ шелъ уже къ вагону, когда машинистъ позда, истый Янки, по имени Форстеръ, возвысивъ голосъ, сказалъ:

— Господа, можетъ-быть нашлось бы средство перехать?

— По мосту? спросилъ одинъ изъ пассажировъ.

— По мосту.

— Съ нашимъ поздомъ? спросилъ полковникъ.

— Съ нашимъ поздомъ.

Паспарту остановился и пожиралъ слова машиниста.

— Но мостъ грозитъ паденіемъ! сказалъ кондукторъ.

— Что за важность! отвчалъ Форстеръ. — Я полагаю что если пустить поздъ съ наибольшею скоростію, то были бы нкоторые шансы перебратъся.

— Чортъ возьми! сказалъ Паспарту.

Но многимъ пассажирамъ понравилось это предложеніе. Оно особенно было по сердцу полковнику Проктору, который нашелъ его весьма удобоисполнимымь. Онъ припомнилъ что бывали инженеры серіозно предлагавшіе прозжать по ркамъ безъ мостовъ, пуская позды съ усиленною скоростію и пр. Подъ конецъ вс заинтересованные въ дл приняли мнніе машиниста.

— У насъ пятьдесятъ шансовъ что мы переберемся, говорилъ одинъ.

— Шестьдесятъ, отвчалъ другой.

— Восемьдесятъ!.. Девяносто на сто….

Паспарту былъ ошеломленъ, хотя онъ готовъ былъ ршиться на все чтобы совершить перездъ черезъ Медисинъ-Боу, но попытка ему казалась ужь черезчуръ ‘американскою’.

‘Къ тому же, подумалъ онъ, остается сдлать очень простую вещь, а эти люди и не думаютъ о ней.’ — Послушайте, сказалъ онъ, обращаясь къ одному изъ пассажировъ, — средство предложенное машинистомъ мн кажется нсколько рискованнымъ, но….

— Восемьдесятъ шансовъ! воскликнулъ пассажиръ, поворачивая ему спину.

— Знаю, отвчалъ Паспарту, обращаясь къ другому джентльмену, — но простое размышленіе….

— Безъ размышленія, оно излишне, отвчалъ Американецъ, пожимая плечами, — потому что машинистъ общаетъ что мы продемъ.

— Безъ сомннія, продемъ, отвчалъ Паспарту, — но было бы можетъ-быть благоразумне….

— Что? благоразумне? закричалъ полковникъ Прокторъ, котораго это слово тоже укололо. — Со всею скоростію, вамъ говорятъ! Понимаете ли? со всею скоростію!

— Знаю, понимаю… повторилъ Паспарту, которому никто не давалъ докончить его фразу, — но было бы если не благоразумне, такъ какъ это слово вамъ не нравится, то естественне….

— Что? Что такое? Чего онъ хочетъ со своею естественностью? закричали со всхъ сторонъ.

Бдный малый не зналъ какъ ему договорить.

— Ужь не боитесь ли вы? спросилъ его полковникъ Прокторъ.

— Я боюсь? воскликнулъ Паспарту. — Ну будь такъ! Я докажу этимъ людямъ что Французъ можетъ быть такимъ же Американцемъ какъ они сами!

— Въ вагоны, въ вагоны! кричалъ кондукторъ.

— Да! въ вагоны, такъ въ вагоны! повторилъ Паспарту, — и чмъ скоре тмъ лучше! Но никто не помшаетъ моему убжденію что гораздо естественне было бы перевести всхъ насъ пассажировъ пшкомъ по мосту, а потомъ поздъ!…

Но никто не слыхалъ этого разумнаго разсужденія, и никто не призналъ бы его справедливости.

Путешественники скоро размстились по вагонамъ. Паспарту занялъ свое мсто, не сказавъ ни слова о случившемся. Игравшіе въ вистъ погружены были въ свое занятіе.

Локомотивъ свистнулъ неистово. Машинистъ далъ обратный ходъ позду, отступая какъ прыгунъ который собирается съ силами. Затмъ, по второму свистку, началось движеніе впередъ, потомъ усилилось, вскор быстрота стала ужасна, слышно было только ржаніе локомотива, поршни ударяли 20 разъ въ секунду, оси дымились подъ колесами. Чувствовалось что поздъ, летвшій со скоростью ста миль въ часъ, какъ бы не касается боле рельсовъ. Быстрота уничтожала тяготніе.

И поздъ прохалъ по мосту! То былъ блескъ молніи. Поздъ какъ будто перескочилъ съ одного берега на другой, и машинистъ усплъ остановить локомотивъ только на разстояніи пяти миль за станціей.

Но едва поздъ перешелъ рку, какъ мостъ съ трескомъ обрушился въ пучину потока Медисинъ-Боу.

XXIX. Различныя приключенія, случающіяся лишь на желзныхъ дорогахъ Союза.

Вечеромъ поздъ спокойно продолжалъ путь, миновалъ крпость Сандерсъ, перешелъ проходъ Шейнны и подходилъ къ проходу Эванса. Въ этомъ мст дорога достигала высшей точки, а именно восьми тысячъ девяносто одного фута вышины надъ уровнемъ моря. Остававшійся путь до Атлантическаго океана пролегалъ по безграничнымъ равнинамъ.

Отъ большой артеріи дороги шла втвь къ Денверъ-Сити, главному городу Колорадо, территоріи изобилующей серебряными и золотыми рудниками и теперь уже имющей боле пятидесяти тысячъ жителей.

До тхъ поръ пройдено было отъ Санъ-Франсиско тысяча триста восемьдесятъ дв мили въ трое сутокъ. Четырехъ сутокъ по всей вроятности достаточно было для достиженія Нью-Йорка. До сихъ поръ Филеасъ Фоггъ не встрчалъ никакихъ задержекъ.

Ночью поздъ миновалъ Вальбагскій лагерь, расположенный влво отъ дороги. Въ одиннадцать часовъ поздъ достигъ Небраски, прошелъ близь Седжьика и подходилъ къ Джуласбургу, расположенному на южномъ рукав Платтъ-Райвера.

Въ этомъ мст, 25го октября 1867 года происходило открытіе южной дороги Союза, главнымъ строителемъ которой былъ инженерный генералъ Д. М. Доджъ. Здсь сошлись два могучіе локомотива, доставившіе девять вагоновъ съ пассажирами, въ числ которыхъ находился вице-президентъ, г. Томасъ Дюрантъ, здсь раздавались привтственные возгласы, здсь происходило примрное сраженіе Индійцевъ, Сіу и Пауніевъ, здсь сожженъ былъ великолпный фейерверкъ, здсь, наконецъ, печатался на переносныхъ типографскихъ станкахъ первый нумеръ газеты Railway-Pioneer. Такимъ образомъ праздновалось открытіе этой великой дороги, орудія прогресса и цивилизаціи, перекинутой черезъ пустыню и предназначавшейся для соединенія городовъ и селеній еще не существовавшихъ въ то время, и выросшихъ изъ американской почвы, по призыву локомотива, свистъ котораго своею магическою силой превзошелъ Амфіонову лиру.

Въ восемь часовъ утра пройдена была крпость Макъ-Ферсонъ, на разстояніи трехсотъ пятидесяти миль отъ Омаги. Дорога слдовала по лвому берегу извилистаго южнаго рукава Платтъ-Райвера. Въ девять часовъ поздъ достигъ Нортъ-Платта, важнаго города, расположеннаго между двумя рукавами большой рки, опоясывающими городъ и сливающимися въ одинъ потокъ, воды котораго впадаютъ въ Миссури, нсколько выше Омаги.

Сто первый меридіанъ былъ пройденъ.

Мистеръ Фоггъ и его спутники снова принялись за игру. Никто изъ партнеровъ не жаловался на долготу пути, ни даже деревянный. Фиксъ сначала выигралъ нсколько гиней, которыя онъ ежеминутно рисковалъ проиграть, но несмотря на то, онъ повидимому заинтересованъ былъ игрой не мене мистера Фогга. Въ то утро послдній былъ необыкновенно счастливъ. Козыри и онеры сыпались къ нему. Разчитывая на мткій ударъ, онъ готовился идти въ пики, какъ вдругъ изъ-за его скамьи послышался голосъ:

— Я пошелъ бы въ бубны….

Мистеръ Фоггъ, мистрисъ Ауда и Фиксъ подняли головы. Подл нихъ стоялъ полковникъ Прокторъ.

Стампъ Прокторъ и Филеасъ Фоггъ тотчасъ же другъ друга узнали.

— А, это вы, господинъ Англичанинъ, намревались ходить въ пики! воскликнулъ полковникъ.

— Да, и хожу въ нихъ, холодно отвчалъ Филеасъ Фоггъ, выбрасывая десятку этой масти.

— А я хочу чтобы вы шли въ бубны, возразилъ полковникъ Прокторъ сердитымъ голосомъ.

Онъ протянулъ руку чтобы схватить со стола карту, и прибавилъ:

— Вы ничего не смыслите въ этой игр.

— Быть-можетъ я боле смыслю въ другой игр, проговорилъ Филеасъ Фоггъ, вставая.

— Отъ васъ зависитъ испытать свои силы, сынъ Джона Булля! отвчалъ дерзкій Американецъ.

Мистрисъ Ауда поблднла. Кровь прилила ей къ сердцу. Она схватила за руку Филеаса Фогга, но послдній ее осторожно отстранилъ. Паспарту готовъ былъ броситься на Американца, дерзко смотрвшаго на своего противника. Но Фиксъ всталъ и подошелъ къ полковнику Проктору.

— Вы забываете, сказалъ онъ ему, — что вы должны имть дло со мной, милостивый государь, что вы меня не только оскорбили, но даже ударили!

— Мистеръ Фиксъ, сказалъ Филеасъ Фоггъ, — извините меня, но дло касается меня одного. Предполагая что я не долженъ былъ ходить въ пики, полковникъ снова оскорбилъ меня, и дастъ мн за это удовлетвореніе.

— Когда и гд вамъ будетъ угодно, отвчалъ Американецъ, — и какимъ оружіемъ вы захотите!

Мистрисъ Ауда напрасно пыталась удержать мистера Фогга. Инспекторъ напрасно старался вмшаться въ споръ. Паспарту хотлъ выбросить полковника изъ вагона, но его господинъ остановилъ его знакомъ. Филеасъ Фоггъ вышелъ изъ вагона, и Американецъ послдовалъ за нимъ.

— Сэръ, сказалъ мистеръ Фоггъ своему противнику, — я спшу возвратиться въ Европу, и всякая задержка можетъ разстроить мои дла.

— Какое мн до этого дло? отвчалъ полковникъ Прокторъ.

— Посл нашей встрчи въ Санъ-Франсиско, возразилъ мистеръ Фоггь, — я ршился снова возвратиться въ Америку по окончаніи дла заставляющаго меня спшить на Старый материкъ, чтобъ еще разъ увидться съ вами.

— Въ самомъ дл?

— Я назначаю вамъ свиданіе черезъ шесть мсяцевъ!

— Огчего же не черезъ шесть лтъ?

— Я вамъ говорю что черезъ шесть мсяцевъ, учтиво отвчалъ мисгеръ Фоггъ, — и въ точности исполню то что общаю.

— Вы хотите увернуться! воскликнулъ Стампъ Прокторъ. — Сейчасъ или никогда!

— Хорошо, отвчалъ мистеръ Фоггъ. — Вы дете въ Нью-Йоркъ?

— Нтъ.

— Въ Чикаго?

— Нтъ.

— Въ Омагу?

— Это до васъ не касается! Знаете вы Пломъ-Крикъ?

— Нтъ, отвчалъ мистеръ Фоггъ.

— Это слдующая станція. Поздъ подойдетъ къ ней черезъ часъ и остановится на десять минутъ. Десяти минутъ достаточно для того чтобъ обмняться нсколькими пистолетными выстрлами.

— Хорошо, отвчалъ мистеръ Фоггъ. — Я остановлюсь въ Пломъ-Крик.

— И я полагаю что вы тамъ и останетесь! прибавилъ Американецъ съ безпримрною наглостью.

— Этого нельзя знать, отвчалъ мистеръ Фоггъ и возвратился въ вагонъ, сохраняя свое обычное хладнокровіе.

Онъ старался успокоить мистрисъ Ауду, увряя что такіе хвастуны не опасны. Онъ просилъ Фикса быть его секундантомъ въ предстоящей встрч. Фиксъ не могъ отказаться, и Филеасъ Фоггъ снова принялся за прерванную игру и продолжалъ ходить въ пики, не обнаруживая ни малйшаго волненія.

Въ одиннадцать часовъ свистъ локомотива возвстилъ о приближеніи къ станціи Пломъ-Крику. Мистеръ Фоггъ всталъ и въ сопровожденіи Фикса вышелъ изъ вагона. Паспарту послдовалъ за ними съ двумя револьверами въ рукахъ. Мистрисъ Ауда осталась въ вагон, лицо ея покрылось мертвенною блдностью.

Въ ту же минуту отворилась дверь сосдняго вагона, и полковникъ Прокторъ показался на порог, также сопровождаемый свидтелемъ, Янки, наружностью походившимъ на него. Но въ ту минуту когда противники хотли сойти на платформу, подбжавшій къ нимъ кондукторъ объявилъ:

— Выходить нельзя, господа!

— Отчего? спросилъ полковникъ.

— Мы опоздали на двадцать минутъ, и поздъ здсь не останавливается.

— Но я долженъ драться съ этимъ господиномъ.

— Очень жаль, отвчалъ кондукторъ, — но мы сію минуту отправляемся въ путь. Вотъ и звонокъ!

Дйствительно въ ту минуту раздался звонокъ, и поздъ сталъ двигаться.

— Я отъ всей души жалю, господа, о вашей неудач, сказалъ кондукторъ. — Во всякомъ другомъ случа я бы непремнно исполнилъ вашу просьбу. Но впрочемъ, такъ какъ вы не успли драться здсь, то почему вамъ не драться въ вагон?

— Быть-можетъ этотъ господинъ не захочетъ? сказалъ полковникъ Прокторъ насмшливымъ голосомъ.

— Напротивъ того, буду очень радъ, отвчалъ Филеасъ Фоггъ.

— Ну, по всему замтно что мы въ Америк! и кондукторъ отличный джентльменъ! подумалъ Паспарту и ушелъ вслдъ за своимъ господиномъ.

Оба противника въ сопровожденіи своихъ свидтелей послдовали за кондукторомъ по всмъ вагонамъ до самаго задняго. Въ послднемъ вагон сидло не боле десяти пассажировъ. Кондукторъ спросилъ ихъ, согласны ли они были предоставить на нсколько минутъ вагонъ двумъ джентльменамъ, намревавшимся драться.

Конечно! Пассажиры были очень рады оказать услугу двумъ джентльменамъ и удалились изъ вагона.

Вагонъ имлъ до пятидесяти футовъ въ длину и представлялъ удобное мсто для дуэли.

Устройство скамеекъ позволяло противникамъ идти другъ другу на встрчу и стрлять по желанію. Невозможно было устроить дуэль боле подходящимъ образомъ. Мистеръ Фоггъ и полковникъ Прокторъ, каждый съ двумя шестиствольными револьверами въ рукахъ, взошли въ вагонъ. Свидтели ихъ, оставшіеся за дверью, заперли ее за ними. При первомъ свистк локомотива противники должны были стрлять… Потомъ, по прошествіи двухъ минутъ, свидтели должны были отворить вагонъ.

Дйствительно, ничто не могло быть проще. Дло было просто до такой степени что у Фикса и Паспарту сердце забилось необычайно быстро.

Вс ожидали условленнаго свистка, какъ вдругъ раздались неистовые крики и вслдъ за ними послышались выстрлы, но не въ вагон дуэлистовъ. Напротивъ того, они слышались на всемъ протяженіи позда и сопровождались испуганными криками.

Полковникъ Прокторъ и мистеръ Фоггъ съ револьверами въ рукахъ тотчасъ же вышли изъ вагона и бросились впередъ, туда гд всего громче раздавались выстрлы и крики.

Они поняли что на поздъ напала шайка Сіу.

Смлымъ Индійцамъ не первый разъ случалось останавливать поздъ. По своему обыкновенію, они, не дожидаясь остановки вагоновъ, бросились на подножки въ числ ста человкъ, подобно клоунамъ, вскакивающимъ на лошадей въ то время когда он несутся во весь опоръ.

Сіу вооружены были ружьями. Путешественники, также вс почти вооруженные, отвчали на ихъ выстрлы выстрлами изъ револьверовъ. Индійцы прежде всего бросились къ локомотиву. Машинистъ и кочегаръ лежали полумертвые отъ ударовъ, нанесенныхъ имъ дубинами. Одинъ изъ предводителей Сіу, намревавшійся остановить поздъ, не умя управлять регуляторомъ, широко раскрылъ отверстіе вводящее паръ, вмсто того чтобы закрыть его, и поздъ понесся съ неимоврною быстротой.

Между тмъ остальные Сіу напали на вагоны, бгали какъ разъяренныя обезьяны по имперіаламъ, выламывали двери и вступали въ рукопашный бой съ путешественниками. Багажный вагонъ былъ опустошенъ, вс находившіяся въ немъ вещи выброшены были на дорогу. Крики и выстрлы не прекращались ни на минуту.

Впрочемъ путешественники храбро защищались. Нкоторые вагоны, загороженные баррикадами, выдерживали осаду, какъ настоящія крпости, уносимыя съ быстротой ста миль въ часъ.

Съ самаго начала нападенія мистрисъ Ауда не потеряла присутствія духа. Она мужественно защищалась, съ револьверомъ въ рук, стрляя черезъ разбитое окно при появленіи дикарей. Не мене двадцати Сіу упали на дорогу смертельно раненые, и поздъ давилъ какъ червяковъ тхъ которые попадали на рельсы, свергаясь со ступенекъ. Нсколько путешественниковъ, тяжело раненыхъ пулями или дубинами, исходили кровью на скамьяхъ вагоновъ.

Но пора было прекратить борьбу, продолжавшуюся уже боле десяти минутъ и общавшую побду Индійцамъ, еслибы поздъ не былъ остановленъ. До станціи форта Керни оставалось не боле двухъ миль. Крпость эта занята была американскимъ гарнизономъ, но между этимъ постомъ и слдующею станціей Сіу могли бы овладть поздомъ.

Кондукторъ сражался подл мистера Фогга, но вскор пуля поразила его. Падая, онъ воскликнулъ:

— Мы погибли, если поздъ не остановится черезъ пять минутъ!

— Онъ остановится, сказалъ Филеасъ Фоггъ, и хотлъ броситься изъ вагона.

— Стойте! воскликнулъ Паспарту, — это мое дло.

Мистеръ Фоггъ не усплъ остановить своего отважнаго служителя, который проворно отворилъ дверь и незамченный Индійцами проскользнулъ подъ вагонъ. Между тмъ какъ битва продолжалась и пули свистали надъ его головой, онъ со свойственною ему ловкостью и проворствомъ клоуна проскользая подъ вагонами, цпляясь за оси и рычаги, искусно перебираясь отъ одного вагона къ другому, добрался до локомотива. Онъ никмъ не былъ замченъ, да и замтить его было невозможно.

Повиснувъ одною рукой между багажнымъ вагономъ и локомотивомъ, онъ другою рукой съ неимоврнымъ усиліемъ отцпилъ вагоны, которые мало-по-малу стали отставать, между тмъ какъ локомотивъ понесся быстре прежняго.

Поздъ двигался въ продолженіи нсколькихъ минутъ, но съ помощью тормазовъ, устроенныхъ внутри вагоновъ, онъ былъ остановленъ на разстояніи ста шаговъ отъ станціи Керни.

Солдаты форта, услышавшіе выстрлы, немедленно сбжались. Сіу не стали ихъ ждать, и вся шайка скрылась еще до окончательной остановки позда.

Но когда путешественники вышли на платформу станціи, то увидли что многихъ между ними не было, и въ числ другихъ храбраго Француза, самоотверженіе котораго спасло ихъ.

XXX. Филеасъ Фоггъ просто исполняетъ свой долгъ.

Трое путешественниковъ, Паспарту въ томъ числ, исчезли. Были ли они убиты во время борьбы, или попались въ плнъ къ Сіу, — вотъ чего никто еще не могъ сказать. Раненыхъ было довольно много, но смертельно раненыхъ не оказалось. Однимъ изъ наиболе тяжело раненыхъ былъ полковникъ Прокторъ который храбро дрался и упалъ подъ ударомъ пули попавшей ему въ ногу. Его перенесли на станцію вмст съ прочими путешественниками, положеніе коихъ требовало немедленной помощи. Мистрисъ Ауда осталась невредима, Филеасъ Фоггъ, нисколько себя не щадившій, не получилъ даже и царапины, Фиксъ раненъ былъ въ руку, но не опасно. Одного Паспарту недоставало, и слезы лились изъ очей молодой женщины.

Между тмъ путешественники сошли съ позда. Колеса вагоновъ запятнаны были кровью. На ступицахъ и спицахъ висли безобразные куски мяса. Впереди, теряясь вдали, разстилались по блой равнин длинныя полосы краснаго цвта. Послдніе Индійцы исчезали къ югу, со стороны Републиканъ-Райвера.

Мистеръ Фоггъ, скрестивъ руки, оставался недвижимъ. Онъ долженъ былъ ршиться на важный шагъ. Мистрисъ Ауда, стоявшая съ нимъ рядомъ, глядла на него не произнося ни слова… Онъ понялъ этотъ взглядъ. Если его бдный служитель попался въ плнъ, то не долженъ ли онъ рисковать всмъ чтобы спасти его изъ рукъ Индійцевъ?..

— Я его найду живаго или мертваго, сказалъ онъ просто мистрисъ Ауд.

— А! мистеръ… мистеръ Фоггъ! воскликнула молодая женщина, схвативъ руки своего спутника и орошая ихъ слезами.

— Найду живаго еще, прибавилъ мистеръ Фоггъ, — если не буду терять ни минуты!

Такимъ ршеніемъ Филеасъ Фоггъ всего себя приносилъ въ жертву. Разореніе его было неминуемо — одинъ лишній проведенный здсь день, и онъ непремнно долженъ былъ опоздать на пакетботъ отходящій въ Нью-Йоркъ. Пари его было проиграно безвозвратно. Но предъ мыслью: ‘Это мой долгъ!’ онъ не поколебался ни на минуту. Капитанъ начальствовавшій надъ фортомъ Керни находился тамъ. Солдаты его, — а ихъ было около сотни, — заняли оборонительную позицію, на тотъ случай еслибы Сіу сдлали прямое нападеніе на станцію.

— Капитанъ, сказалъ мистеръ Фоггъ, — трое путешественниковъ исчезло.

— Убиты они? спросилъ капитанъ.

— Либо убиты, либо захвачены въ плнъ, отвчалъ Филеасъ Фоггъ. — Слдовало бы положить конецъ этимъ сомнніямъ. Намрены ли вы преслдовать Сіу?

— Это вопросъ очень серіозный, сэръ, сказалъ капитанъ. — Индійцы эти могутъ скрыться по ту сторону Арканзаса. Я не могу покинуть довреннаго мн форта.

— Сэръ, возразилъ Филеасъ Фоггъ, — дло идетъ о жизни трехъ человкъ.

— Безъ сомннія… но могу ли я рисковать жизнію пятидесяти человкъ для спасенія троихъ?

— Не знаю, можете ли вы, сэръ, но знаю что вы обязаны это сдлать.

— Сэръ, отвчалъ капитанъ, — никто здсь не въ прав учить меня въ чемъ состоятъ мои обязанности.

— Хорошо, холодно возразилъ Филеасъ Фоггъ. — Я отправлюсь одинъ.

— Вы, сэръ? воскликнулъ подошедшій Фиксъ, — вы отправитесь одинъ въ погоню за Индійцами?

— Что же вамъ угодно чтобъ я далъ погибнуть несчастному которому вс оставшіеся здсь въ живыхъ обязаны жизнію? Пойду одинъ.

— Ну такъ нтъ же, вы не пойдете одинъ! воскликнулъ капитанъ, тронутый до глубины души. — Нтъ! У васъ благородное сердце. Тридцать человкъ охотниковъ! прибавилъ онъ обращаясь къ своимъ солдатамъ.

Весь отрядъ выступилъ дружною массой. Капитану оставалось выбирать любыхъ изъ этихъ молодцовъ. Отобрали тридцать человкъ, подъ начальствомъ стараго сержанта.

— Благодарю, капитанъ, сказалъ мистеръ Фоггъ.

— Вы позволите мн сопровождать васъ? спросилъ Фиксъ у джентльмена.

— Вы вольны длать что вамъ угодно, сэръ, отвчалъ Филеасъ Фоггъ. — Но если желаете оказать мн услугу, то останьтесь съ мистрисъ Аудой. Въ случа еслибы дло окончилось неблагополучно для меня….

Внезапная блдность покрыла лицо агента. Какъ? разстаться съ человкомъ за которымъ онъ до сихъ поръ слдилъ такъ упорно, шагъ за шагомъ? Пустить его одного въ пустыню? Фиксъ внимательно посмотрлъ на джентльмена, и несмотря ни на что, несмотря на свое предубжденіе противъ него, несмотря на происходившую въ немъ борьбу, онъ опустилъ глаза предъ этимъ открытымъ и спокойнымъ взоромъ.

— Я останусь, сказалъ онъ.

Нсколько минутъ спустя, мистеръ Фоггъ сжалъ руку молодой женщины, потомъ, отдавъ ей свой драгоцнный дорожный мшокъ, отправился въ путь вмст съ сержантомъ и его небольшимъ отрядомъ. Но предъ отъздомъ, онъ сказалъ солдатамъ:

— Друзья мои, тысяча фунтовъ за мною, если мы спасемъ плнниковъ.

Тогда былъ первый часъ въ начал.

Мистрисъ Ауда удалилась въ одну изъ комнатъ станціи, и тамъ, оставшись одна, стала думать о Филеас Фогг, о его простомъ, но истинномъ великодушіи, о его спокойномъ мужеств. Мистеръ Фоггъ пожертвовалъ своимъ состояніемъ, а теперь рисковалъ и жизнью, и все это онъ длалъ безъ малйшаго колебанія, безъ фразъ, просто изъ чувства долга. Филеасъ Фоггъ былъ герой въ ея глазахъ. Не такъ думалъ объ этомъ инспекторъ Фиксъ, не могшій преодолть своего волненія. Онъ съ лихорадочною поспшностью прохаживался по платформ. Онъ на минуту увлекся, но теперь снова пришелъ въ себя. Лишь только Фоггъ удалился, онъ понялъ какую глупость онъ сдлалъ, отпустивъ его такимъ образомъ.

Возможно ли было согласиться на разлуку съ человкомъ за которымъ онъ слдовалъ въ его кругосвтномъ путешествіи? Природа его начинала брать верхъ, онъ называлъ себя преступникомъ, обвинялъ, укорялъ себя, какъ бы сталъ укорять директоръ лондонской полиціи агента уличеннаго въ наивной доврчивости.

‘Какой я глупецъ! думалъ онъ. — Тотъ успетъ сообщить ему кто я такой! Онъ исчезъ и боле уже не возвратится. Гд мн его теперь отыскивать? Но какъ же я могъ увлечься до такой степени, я, Фиксъ, у котораго приказъ объ арест лежитъ въ карман! Нтъ, я просто животное!’

Такъ разсуждалъ полицейскій инспекторъ, между тмъ какъ часы медленно тянулись, для него по крайней мр. Онъ не зналъ что ему длать. Повременамъ ему хотлось все разказать мистрисъ Ауд. Но онъ понималъ какъ должна была принять это молодая женщина. Онъ не зналъ на что ршиться. Онъ готовъ былъ идти вдоль по блымъ равнинамъ во слдъ этому Фоггу. Ему казалось возможнымъ отыскать его. Слды отряды виднлись еще на снгу…. Но вскор они сгладились подъ новымъ слоемъ снга. Тогда Фиксъ упалъ духомъ. Онъ почувствовалъ какое-то неодолимое желаніе оставить задуманное имъ дло. Теперь именно и представлялся ему случай оставить Кернейскую станцію, и продолжать путешествіе, столь обильное неудачами.

Дйствительно, около двухъ часовъ пополудни, въ то время какъ снгъ падалъ огромными хлопьями, послышались съ востока продолжительные свистки. Громадная тнь, предшествуемая красноватымъ свтомъ, медленно подвигалась впередъ, между тмъ какъ туманъ увеличивалъ ея размры и придавалъ ей фантастическій видъ. А между тмъ съ востока еще не ожидали никакого позда. Помощь, о которой просили по телеграфу, не могла придти такъ скоро, а поздъ изъ Омаги въ Санъ-Франсиско долженъ былъ проходить не ране слдующаго дня. Наконецъ дло разъяснилось. Локомотивъ, шедшій на небольшихъ парахъ, издавая притомъ сильнйшіе свистки, былъ тотъ самый который, отцпившись тогда отъ позда, продолжалъ свой путь съ такою ужасающею быстротой и унесъ съ собой безчувственнаго кочегара и машиниста. Локомотивъ понесся по рельсамъ на разстояніи многихъ миль, но вдругъ огонь убавился, за недостаткомъ топлива, паръ утратилъ упругость, и часъ спустя, все боле и боле замедляя свой ходъ, локомотивъ остановился наконецъ въ десяти миляхъ за Кернейскою станціей. Ни машинистъ, ни кочегаръ не пострадали, и посл продолжительнаго обморока, они пришли въ себя. Машина уже остановилась. Когда машинистъ увидлъ что онъ въ пустын, съ однимъ локомотивомъ безъ вагоновъ, то онъ понялъ что произошло. Какимъ образомъ машину отцпили отъ позда — этого онъ никакъ не могъ угадать, но несомннно было для него то что поздъ остававшійся позади попался въ бду. Машинистъ не колебался ни минуты. Продолжать свой путь и спастись въ Омагу было бы благоразумно, возвратиться къ позду, который Индійцы можетъ-статься продолжали еще грабить — было опасно, тмъ не мене охапки угля и дровъ были брошены подъ котелъ, огонь раздулся, давленіе снова поднялось, и около двухъ часовъ по полудни, локомотивъ возвратился назадъ къ Кернейской станціи. Онъ-то и свистлъ въ туман.

Вс путешественники обрадовались когда увидли что локомотивъ, возвратившійся на станцію, снова занялъ свое мсто во глав позда. Теперь они могли продолжать свое путешествіе, прерванное при такихъ несчастныхъ обстоятельствахъ. При появленіи локомотива, мистрисъ Ауда ушла со станціи и, обращаясь къ кондуктору, спросила:

— Вы отправляетесь уже?

— Сію минуту, сударыня.

— Но эти плнники…. наши несчастные спутники…. вы не можете подождать ихъ?

— Я не могу задерживать поздъ, отвчалъ кондукторъ. — Мы и такъ опоздали на три часа.

— А когда пойдетъ слдующій поздъ изъ Санъ-Франсиско?

— Завтра вечеромъ.

— Завтра вечеромъ, но это будетъ слишкомъ поздно. Слдовало бы подождать….

— Это невозможно, отвчалъ кондукторъ. — Если вы желаете хать, то садитесь въ вагонъ.

— Я не поду, отвчала молодая женщина.

Фиксъ слышалъ этотъ разговоръ. Нсколько минутъ тому назадъ, когда не предвидлось никакого способа передвиженія, онъ готовъ былъ оставить Керни, а теперь, когда поздъ стоялъ готовый къ отъзду, такъ что ему оставалось только снова занять свое мсто въ вагон, какая-то непреодолимая сила приковала его къ мсту. Платформа станціи какъ будто пылала подъ его ногами, и онъ не могъ оторвать ихъ отъ нея. Въ немъ снова возстала прежняя борьба. Его душила злоба на неуспхъ дла. Онъ хотлъ бороться до конца.

Тмъ временемъ, путешественники и въ томъ числ нсколько раненыхъ — между прочими полковникъ Прокторъ, положеніе котораго представляло серіозную опасность — размстились въ вагонахъ. Послышалось шипніе раскаленнаго котла, и паръ началъ выходить изъ клапановъ. Машинистъ подалъ свистокъ, поздъ тронулся и вскор исчезъ изъ глазъ, оставляя за собой слдъ благо дыма, къ которому примшивался снжный вихрь.

Инспекторъ Фиксъ остался-таки въ Керни. Прошло еще нсколько часовъ. Погода была дурная, холодъ пронизывалъ насквозь. Фиксъ неподвижно сидлъ на скамъ, на станціи. Можно было подумать что онъ спитъ. Мистрисъ Ауда, несмотря на бурю, ежеминутно выходила изъ отведенной ей комнаты. Она доходила до конца платформы, стараясь разглядть сквозь снжную вьюгу, стараясь проникнуть взоромъ сквозь туманъ, застилавшій кругомъ весь горизонтъ, прислушиваясь къ малйшему шуму. Но ничего не было слышно. Тогда она возвращалась назадъ, вся продрогшая отъ холода, для того чтобы нсколько минутъ спустя снова выйти на холодъ, но все было тщетно.

Наступилъ вечеръ. Маленькій отрядъ не возвращался еще. Гд бы могъ онъ находиться въ эту минуту? Настигнулъ ли онъ Индійцевъ? Произошла ли какая борьба или можетъ-быть солдаты, сбившись съ пути посреди тумана, бродили безъ всякой цли? Вс эти вопросы сильно тревожили капитана форта Керни, хотя онъ старался не выказывать своего безпокойства.

Настала ночь, снгъ падалъ уже не столь обильными хлопьями, но холодъ усилился. Самый смлый взоръ не могъ бы безъ ужаса устремиться въ разстилавшееся предъ нимъ темное пространство. На равнин царствовало гробовое молчаніе. Ни полетъ птицы, ни шаги дикаго звря — ничто не нарушало ночной тишины. Всю эту ночь мистрисъ Ауда, преслдуемая мрачными предчувствіями, съ истерзаннымъ сердцемъ бродила по окраин луга. Воображеніе ея уносило ее далеко впередъ и рисовало предъ ней тысячи опасностей. Что она вытерпла въ эти долгіе часы — нельзя и передать словами. Фиксъ оставался неподвиженъ на своемъ мст, но точно также не могъ заснуть. Какъ-то разъ къ нему подходилъ человкъ, заговаривалъ даже съ нимъ, но агентъ отстранилъ его отъ себя, предварительно отвтивъ ему отрицательнымъ знакомъ. Такимъ образомъ прошла ночь. На разсвт полу-потухшій дискъ солнца сталъ выплывать изъ-за туманнаго горизонта. Взглядъ могъ простираться на разстояніе двухъ миль. Филеасъ Фоггъ съ отрядомъ направились къ югу…. На юг все было пустынно. Было семь часовъ утра.

Капитанъ, сильно озабоченный, не зналъ на что ему ршиться. Послать разв второй отрядъ на помощь первому? Слдовало ли жертвовать новыми людьми при такой слабой надежд на спасеніе тхъ которые уже пожертвовали собой? Но колебаніе его было не продолжительно: движеніемъ руки онъ подозвалъ одного изъ своихъ помощниковъ и началъ уже отдаватъ ему приказъ идти на развдки по направленію къ югу — какъ вдругъ раздались выстрлы! Было ли то сигналомъ? Солдаты выскочили изъ форта и въ полумил отъ себя увидли маленькій отрядъ, подвигавшійся впередъ въ совершенномъ порядк. Мистеръ Фоггъ шелъ во глав отряда, а рядомъ съ нимъ Паспарту и два другіе путешественника, освобожденные изъ рукъ Сіу. Въ десяти миляхъ къ югу отъ Керни произошла схватка. За нсколько минутъ до прибытія отряда, Паспарту и спутники его боролись уже съ Индійцами, и Французъ убилъ двоихъ изъ нихъ ударомъ кулака, когда его господинъ и солдаты поспшили къ нимъ на помощь. Радостные крики привтствовали всхъ, и спасителей и спасенныхъ, а Филеасъ Фоггъ роздалъ солдатамъ общанную награду, между тмъ какъ Паспарту повторялъ не безъ нкотораго основанія:

— Чортъ возьми! надо признаться что я таки дорого стою своему господину!

Фиксъ, не произнося ни слова, глядлъ на мистера Фогга, и трудно было бы опредлить какія впечатлнія наполняли его душу. Что же касается до мистрисъ Ауды, то она взяла руку джентльмена и сжимала ее въ своихъ рукахъ, не имя силъ выговорить ни слова! Тмъ временемъ Паспарту уже отыскивалъ поздъ на станціи. Онъ думалъ что онъ стоитъ тамъ, готовый двинуться въ путь, и надялся что можно будетъ еще наверстать потерянное время.

— Поздъ! гд же поздъ? кричалъ онъ.

— Ухалъ, отвчалъ Фиксъ.

— А когда подетъ слдующій? спросилъ Филеасъ Фоггъ.

— Не раньше вечера.

— А! промычалъ невозмутимый джентльменъ.

XXXI. Инспекторъ Фиксъ весьма серіозно принимаетъ къ сердцу интересы Филеаса Фогга.

Филеасъ Фоггъ опоздалъ уже на 20 часовъ. Паспарту, невольная причина этого промедленія, былъ въ совершенномъ отчаяніи: онъ одинъ былъ виновникомъ разоренія своего господина!

Въ эту минуту Фиксъ подошелъ къ мистеру Фоггу, и пристально смотря ему въ лицо, сказалъ:

— Послушайте, сэръ, вы серіозно очень спшите вашимъ отъздомъ?

— Совершенно серіозно, отвчалъ Филеасъ Фоггъ.

— Я васъ спрашиваю снова, продолжалъ Фиксъ, — дйствительно ли вы заинтересованы тмъ чтобъ быть въ Нью-Йорк 11го декабря, въ часъ отплытія ливерпульскаго парохода?

— Заинтересованъ въ высшей степени.

— И еслибы ваше путешествіе не было прервано нападеніемъ Индійцевъ, то вы прибыли бы въ Нью-Йоркъ 11го утромъ?

— Да, за 12 часовъ до отплытія парохода.

— Хорошо. Итакъ вы опоздали на 20 часовъ. Между 20ю и 12ю разность восемь, значитъ вамъ нужно наверстать восемь часовъ. Хотите ли вы попытаться это сдлать?

— Пшкомъ? спросилъ мистеръ Фоггъ.

— Нтъ, въ саняхъ, отвчалъ Фиксъ, въ саняхъ подъ парусами. Мн предлагалъ одинъ человкъ испытать этотъ способъ передвиженія.

То былъ человкъ съ которымъ Фиксъ разговаривалъ ночью и предложеніе котораго онъ отклонилъ.

Филеасъ Фоггъ не отвчалъ Фиксу, но послдній указалъ ему человка о которомъ шла рчь и который теперь прогуливался по станціи, и онъ пошелъ къ нему. Минуту спустя Филеасъ Фоггъ и этотъ Американецъ, по имени Мёджъ, вошли въ хижину построенную у подножія форта Керни. Тамъ мистеръ Фоггъ осмотрлъ весьма странный экипажъ, родъ рамы, утвержденной на двухъ длинныхъ перекладинахъ, поднятыхъ кверху подобно полозьямъ саней, и на которомъ могли помститься пять или шесть человкъ. На третьей части рамы спереди возвышалась очень высокая мачта, около которой обвитъ былъ огромный парусъ. Отъ мачты этой, крпко утвержденной металлическими вантами, протянутъ былъ желзный штагъ, служащій для поднятія паруса большихъ размровъ. Позади нчто въ род руля-весла давало возможность управлять всмъ снарядомъ. То были, какъ видите, сани оснащенныя на подобіе шлюпки. Зимой на ледяной равнин, когда позды задерживаются снгами, эти экипажи совершаютъ чрезвычайно быстрые перезды отъ одной станціи до другой. Къ тому же они снабжены множествомъ парусовъ и гораздо въ большемъ числ чмъ бговой катеръ, который можетъ опрокинуться, — и при попутномъ втр они скользятъ по поверхности степи съ быстротой равною быстрот скораго позда, а можетъ-быть даже скоре.

Въ нсколько минутъ мистеръ Фоггъ сторговался съ хозяиномъ этой сухопутной лодки. Втеръ былъ благопріятенъ. Онъ дулъ съ запада съ необыкновенною силой. Снгъ обледенлъ, и Мёджъ брался доставить мистера Фогга въ нсколько часовъ на станцію Омага. Тамъ позды проходятъ часто, ибо тамъ сходятся множество линій, ведущихъ въ Чикаго, а оттуда въ Нью-Йоркъ. Наверстать потерянное время казалось возможнымъ и колебаться было нечего. Необходимо было испытать этотъ способъ передвиженія.

Мистеръ Фоггъ, не желая подвергать мистрисъ Ауду мученіямъ поздки на открытомъ воздух, по этому холоду, который долженъ былъ еще усилиться отъ быстроты движенія, предложилъ ей остаться подъ покровительствомъ Паспарту на станціи Керни. Честный малый проводилъ бы ее потомъ въ Европу лучшимъ путемъ и со всевозможными удобствами. Мистрисъ Ауда не хотла разстаться съ мистеромъ Фоггомъ, и Паспарту былъ въ восторг отъ этого ршенія. И дйствительно, онъ ни за что на свт не хотлъ оставить своего господина, тмъ боле что Фиксъ долженъ былъ его сопровождать.

Что думалъ тогда полицейскій инспекторъ — опредлить было бы трудно. Поколебалось ли его убжденіе возвращеніемъ Филеаса Фогга или же онъ считалъ его за чрезвычайно смлаго плута, который по совершеніи кругосвтнаго путешествія могъ считать себя совершенно безопаснымъ въ Англіи? Можетъ быть мнніе Фикса о Филеас Фогг дйствительно измнилось. Но тмъ не мене онъ ршился выполнить свой долгъ.

Въ восемь часовъ сани были готовы къ отъзду. Путешественники сли въ нихъ и тсно прижались другъ къ другу, укутанные въ свои одяла. Два громадные паруса были распущены, и подъ дуновеніемъ втра, сани скользили по обледенлому снгу со скоростью сорока миль въ часъ.

Разстояніе между фортомъ Керни и Омагой по прямой линіи около двухсотъ миль. Если втеръ будетъ все благопріятный, то они могутъ пронестись это пространство въ пять часовъ. Если не случится ничего особеннаго, то въ часъ пополудни сани должны достигнуть Омаги.

И что это былъ за перездъ! Путешественники, прижавшись другъ къ другу, не могли разговаривать. Холодъ, увеличенный быстротой, перерывалъ ихъ рчь. Сани скользили легко на поверхности равнины, какъ лодка на поверхности воды, но только безъ зыби. Когда порывъ втра стлался по земл, то сани какъ бы подымались на воздух на своихъ громадныхъ парусахъ-крылъяхъ. Мёджъ, сидя у руля, держался прямой линіи и ударомъ кормоваго весла поправлялъ уклоненія которыя могъ сдлать снарядъ. Опредлить съ точностью быстроту движенія было невозможно, но, какъ мы уже сказали, сани летли со скоростью сорока миль въ часъ.

— Если ничто не изломается, сказалъ Мёджъ, — то мы прикатимъ какъ разъ во-время.

И Мёджу очень хотлось поспть во-время, потому что мистеръ Фоггъ, врный своей систем, возбудилъ его усердіе общаніемъ значительной преміи.

Степь, которую сани перерзывали по прямой линіи, была гладка какъ море. Можно было бы подумать что то громадное замерзшее озеро. Желзная дорога, проходящая по этому пространству, длала значительный изгибъ къ Колумбусу, важному городу штата Небраски, и шла вдоль праваго берега рки Платтъ-Райвера. Сани, сокращая этотъ путь, двигались по хорд дуги описываемой желзною дорогой. Рки опасаться было нечего, такъ какъ она замерзла. Значитъ путь не представлялъ никакихъ преградъ, и Филеасу Фоггу можно было опасаться только двухъ обстоятельствъ: порчи въ снаряд или же перемны втра. Но втеръ не измнялся и не слаблъ. Напротивъ, онъ дулъ съ такою силой что наклонялъ мачту, которую крпко удерживали желзныя ванты. Эти металлическія нити, подобныя струнамъ инструмента, звенли, какъ бы потрясаемыя ударомъ смычка. Сани летли посреди жалобныхъ звуковъ разносившихся далеко.

— Эти веревки звучатъ какъ квинта и октава, сказалъ мистеръ Фоггъ.

То были единственныя слова произнесенныя имъ во время перезда. Мистрисъ Ауда, тщательно укутанная его стараніями въ мха и дорожныя одяла, была по возможности предохранена отъ холоду. Что касается Паспарту, то съ лицомъ краснымъ, какъ солнечный дискъ во время туманнаго заката, онъ вдыхалъ въ себя съ удоволъствіемъ этотъ рзкій воздухъ. При несокрушимой увренности, составлявшей существенную черту его характера, онъ снова началъ надяться. Вмсто того чтобы прибыть вь Нью-Йоркъ утромъ, они прибудутъ туда вечеромъ, но все-таки у нихъ оставались шансы предупредить отплытіе ливерпульскаго пакетбота. Паспарту даже хотлось иногда очень сильно пожать руку своему союзнику Фиксу. Онъ помнилъ что самъ инспекторъ доставилъ парусныя сани, и значитъ единственное средство добраться въ Омагу во-время. Но по какому-то предчувствію онъ сохранилъ свою обычную сдержанность. Во всякомъ случа Паспарту никогда не забудетъ одного, — той жертвы которую, не колеблясь, принесъ мистеръ Фоггъ чтобы вырвать его изъ рукъ Сіу. При этомъ мистеръ Фоггъ рисковалъ и жизнью своею и состояніемъ… Нтъ! служитель его этого никогда не забудетъ.

Между тмъ какъ каждый изъ путешественниковъ предавался самымъ разнообразнымъ размышленіямъ, сани скользили по безконечной снжной скатерти. Никто не замчалъ какъ они проходили по ручьямъ, притокамъ Литль-Блю-Райвера. Поля и воды исчезали подъ однообразною блою оболочкой. Равнина была совершенно пустынная. Заключенная между Тихоокеанскою дорогой и втвью долженствующею соединить Керни съ Сентъ-Жозефомъ, она образуетъ какъ бы большой необитаемый островъ, — ни деревни, ни станціи, ни даже форта. Отъ времени до времени промелькало, какъ молнія извилистое дерево, блый скелетъ котораго пригибался отъ втра. Иногда стаи дикихъ птицъ поднимались однимъ взмахомъ. Иногда также степные волки, голодные, привлекаемые жаждой добычи, неслись многочисленными стадами вслдъ за санями, стараясь догнать ихъ. Тогда Паспарту, съ револьверомъ въ рук, готовъ былъ дать выстрлъ по первому который приблизится къ санямъ. Еслибы какой-нибудь несчастный случай остановилъ тогда сани, то путешественники, атакованные голодными волками, подверглись бы величайшей опасности. Но сани летли быстро, и вскор вся завывающая стая оставалась далеко назади.

Въ полдень Мёджъ угадалъ по нкоторымъ признакамъ что они прохали замерзшую поверхность Платтъ-Райвера. Онъ не сказалъ ни слова, но былъ уже увренъ что ему не боле двадцати миль остается до Омаги. И дствительно, не прошло и часа, какъ этотъ искусный кормчій оставивъ руль, бросился къ парусамъ, убралъ ихъ, между тмъ какъ сани, подъ вліяніемъ быстраго бга, сдлали еще полмили безъ парусовъ. Наконецъ они остановились, и Мёджъ, указывая на множество крышъ поблвшихъ отъ снга, сказалъ:

— Пріхали!

Пріхали! Пріхали дйствительно на эту станцію, которая благодаря многочисленнымъ поздамъ находится въ безпрерывныхъ сообщеніяхъ съ востокомъ Соединенныхъ-Штатовъ.

Паспарту и Фиксъ спрыгнули на землю, расправляя свои закоченвшіе члены. Они помогли мистеру Фоггу и молодой женщин спуститься съ саней. Филеасъ Фоггъ щедро расплатился съ Мёджемъ, которому Паспарту крпко пожалъ руку, и вс бросились къ станціи Омаги.

Въ этомъ значительномъ город Небраски оканчивается собственно такъ-называемая Тихоокеанская дорога, соединяющая бассейнъ Миссиссипи съ Великимъ Океаномъ. Но изъ Омаги въ Чикаго дорога называемая Chicago-Rock-island-road прямо ведетъ на востокъ черезъ 50 станцій. Поздъ стоялъ уже у дебаркадера. Филеасъ Фоггъ и его спутники имли ровно столько времени чтобы взойти въ вагонъ. Они не видали совсмъ Омаги, но Паспарту сознался себ что жалть нечего, и что теперь уже не до того чтобы смотрть что-нибудь.

Съ чрезвычайною быстротой поздъ этотъ пронесся черезъ штатъ Іову, ночью онъ перехалъ Миссисипи у Девенпорта и чрезъ Рокъ-Айлендъ вступилъ въ Иллинойсъ. 10го въ четыре часа по полудни онъ прибылъ въ Чикаго, уже возставшій изъ развалинъ и горделиве чмъ когда-либо возвышавшійся надъ своимъ великолпнымъ озеромъ Мичиганомъ.

900 миль отдляютъ Чикаго отъ Нью-Йорка. Въ Чикаго не бываетъ недостатка въ поздахъ. Мистеръ Фоггъ тотчасъ же переслъ изъ одного въ другой. Быстрый локомотивъ Pittsburg-Fort-Wayne-Chicago-rail-road ринулся со всею скоростію, какъ бы понимая что почтенному джентльмену некогда терять ни минуты. Онъ пролетлъ какъ молнія Индіану, Огайо, Пенсильванію, Нью-Джерзи, минуя города съ древними именами, въ которыхъ были улицы, и конно-желзныя дороги, но еще не было домовъ. Наконецъ показался Годсонъ, и 11го декабря въ четверть 12го вечеромъ поздъ остановился на станціи на правомъ берегу рки.

Мистеръ Фоггъ и его спутники бросились въ фіакръ, который примчался въ нсколько минутъ къ пристани пакетботовъ линіи Кюнарда…

China, ливерпульскій пароходъ, отплылъ назадъ тому 45 минутъ.

XXXII. Филеасъ Фоггъ вступилъ въ непосредственную борьбу противъ неудачи.

Пакетботъ China повидимому, уносилъ съ собою послднюю надежду Филеаса Фогга.

И дйствительно, ни одинъ изъ пакетботовъ совершающихъ прямые рейсы между Америкой и Европой, ни французскіе Transatlantiques, ни суда White-Star-line, ни пароходы компаніи Иммана, ни гамбургскіе не могли содйствовать осуществленію плановъ джентльмена, въ чемъ онъ и убдился разсматривая свой дорожникъ, гд съ математическою точностію означено было все движеніе трансатлантической навигаціи.

Паспарту былъ въ совершенномъ отчаяніи. Опоздать сорокъ пять минутъ на пакетботъ! — это убивало его. Виноватъ былъ онъ, ибо вмсто того чтобы помогать своему господину на его пути онъ ставилъ ему повсюду преграды! Перебирая въ ум своемъ вс событія путешествія, перечисляя вс суммы истраченныя напрасно и только въ его интересахъ, и размышляя о громадномъ пари, которое, съ присоединеніемъ страшныхъ издержекъ путешествія, теперь уже безполезныхъ, разоряло окончательно мистера Фогга, онъ осыпалъ себя ругательствами и проклятіями.

А между тмъ мистеръ Фоггъ не сдлалъ ему ни малйшаго упрека, а оставляя пристань трансатлантическихъ пакетботовъ сказалъ только:

— Мы примемъ наши мры завтра. Теперь пойдемъ.

Мистеръ Фоггъ, мистрисъ Ауда, Фиксъ и Паспарту перешли Годсонъ и сли въ фіакръ, который отвезъ ихъ въ Fifth-Avenu-HТtel, въ Брадве. Они заняли тамъ комнаты, и ночь прошла очень скоро для Филеаса Фогга, который спалъ по обыкновенію совершенно спокойно, и очень долго для мистриссъ Ауды и его спутниковъ, которые отъ волненія не могли сомкнуть глазъ.

На другой день было 12е декабря. Отъ семи часовъ утра 12го декабря до 35 минутъ 11го вечеромъ 21го декабря оставалось девять дней, 15 часовъ и 35 минутъ. Итакъ еслибы Филеасъ Фоггъ отправился наканун на China, одномъ изъ лучшихъ пакетботовъ линіи Кюнарда, то онъ прибылъ бы въ Ливерпуль и потомъ въ Лондонъ въ назначенные сроки.

Мистеръ Фоггъ вышелъ изъ гостиницы одинъ, предупредивъ своего слугу чтобы тотъ ожидалъ его и просилъ мистрисъ Ауду быть въ готовности къ отъзду.

Мистеръ Фоггъ отправился къ берегамъ Годсона, и между судами, причаленными у пристани или стоявшими на якор, тщательно осмотрлъ т которыя готовились къ отъзду. Многія суда выкинули флаги къ отплытію и готовились пуститься въ море съ утреннимъ отливомъ, ибо въ этомъ громадномъ и великолпномъ порт Нью-Йорка нтъ дня въ который бы сотни судовъ не отплывали во вс концы земнаго шара, но большая часть изъ нихъ были парусныя и не могли служить Филеасу Фоггу.

Повидимому джентльменъ нашъ долженъ былъ уже отказаться отъ своей попытки, какъ вдругъ замтилъ на нкоторомъ разстояніи стоявшее на якор купеческое винтовое судно легкихъ формъ, изъ трубы котораго вылетали густыя струи дыма, указывавшія что оно готовится къ выступленію въ море.

Филеасъ Фоггъ подозвалъ лодку, слъ въ нее и черезъ минуту взбирался на пароходъ Генріетта, окованный желзомъ. Шкиперъ Генріетты былъ въ кают. Филеасъ Фоггъ взошелъ на палубу и спросилъ его. Тотъ вышелъ къ нему тотчасъ же.

Это былъ человкъ лтъ пятидесяти, нчто въ род морскаго волка, брюзга, отъ котораго трудно было ожидать какой-нибудь любезности. Огромные глаза, цвтъ лица окисленной мди, рыжіе волосы, крпкое сложеніе — все это далеко не обличало въ немъ свтскаго человка.

— Г. Шкиперъ? спросилъ мистеръ Фоггъ.

— Онъ самый.

— Я Филеасъ Фоггъ изъ Лондона.

— А я Андру Спиди изъ Кордиффа.

— Вы отъзжаете?

— Черезъ часъ.

— Вы идете съ грузомъ въ…?

— Бордо.

— А вашъ грузъ?

— Кремни въ желудк. Фрахта нтъ, я иду съ балластомъ.

— У васъ есть пассажиры? [

— Пассажировъ нтъ. Я никогда ихъ не беру. Товаръ безпокойный и разсуждающій.

— Судно ваше ходетъ скоро?

— Отъ 10ти до 11ти узловъ въ часъ. Генріетта хорошо всмъ извстна. Она была нкогда употребляема на прорывъ блокады.

— Очень радъ, капитанъ Спиди.

— Но къ чему вс эти вопросы? спросилъ шкиперъ.

— Хотите взять четырехъ пассажировъ? спросилъ въ свою очередь мистеръ Фоггъ.

— Нтъ!

— И отвезти ихъ въ Ливерпуль?

— Въ Ливерпуль?!

— Затмъ вы пойдете въ Бордо, — это крюкъ небольшой.

— Нтъ.

— Но если вамъ предложатъ хорошую цну?

— Еслибы даже вы предложили по двсти долларовъ съ человка….

— Предлагаю по дв тысячи.

— Съ человка?

— Да.

— И васъ четверо?

— Четверо.

Капитанъ Спиди началъ чесать себ лобъ такъ что казалось сдеретъ съ него кожу.

— Предложеніе ваше серіозно? спросилъ онъ джентльмена.

— Самое серіозное. Мн необходимо быть въ Лондон 21го декабря, до 35ти минутъ 11го, и если я попаду во-время, то прибавлю дв тысячи долларовъ преміи.

— Всего десять тысячъ.

— Постойте, я поговорю съ судохозяевами, отвчалъ шкиперъ Спиди, сильно взволнованный.

Это предложеніе десяти тысячъ долларовъ за крюкъ почти ничтожный, эти десять тысячъ долларовъ, какъ будто съ неба падающіе въ кассу судохозяевъ и въ карманъ шкипера, ибо Андру Спиди владлъ двумя пятыми парохода Генріетты, — и все это, когда пароходъ шелъ съ балластомъ за неимніемъ груза, да это верхъ благополучія!

Четверть часа спустя мистеръ Фоггъ и шкиперъ Спиди были въ контор Фортенби и К^o. и черезъ десять минутъ дло было улажено. Мистеръ Фоггъ передалъ въ руки Фортенби и К^о. восемь тысячъ долларовъ, съ тмъ чтобы выдать премію, когда она будетъ заслужена, а Фортенби и К^о. выдали ему квитанцію въ полученіи означенной суммы, составленную въ обычной форм и предоставлявшую трехъ-мачтовый винтовой пароходъ Генріетту изъ Нью-Йорка въ распоряженіе Филеаса Фогга эсквайра, для перевозки его въ Ливерпуль.

— Я возвращаюсь на пароходъ, сказалъ Спиди.

— А я въ гостиницу, сказалъ мистеръ Фоггъ.

— Теперь сорокъ минутъ 9го. Мы должны спшить.

— Въ девять часовъ мы будемъ на пароход, отвчалъ мистеръ Фоггъ.

И дйствительно въ назначенный часъ, мистеръ Фоггъ, мистрисъ Ауда, Паспарту и Фиксъ, которому джентльменъ весьма любезно предложилъ мсто на Генріетт, были уже на пароход.

Когда Паспарту узналъ что стоитъ этотъ перездъ изъ Нью-Йорка въ Ливерпуль, то онъ произнесъ одно изъ тхъ продолжительныхъ: О! которое проходило у него по всмъ интерваламъ нисходящей хроматической гаммы.

Что касается инспектора Фикса, то онъ сказалъ себ что Англійскій Банкъ многаго не дочтетъ у себя изъ похищенной суммы. И въ самомъ дл по прибытіи въ Ливерпуль, если даже предположить что Филеасъ Фоггъ не побросаетъ нсколько банковыхъ билетовъ въ море, въ его мшк окажется недочетъ боле чмъ восемь тысячъ фунтовъ (около 50.000 рублей).

XXXIII. Шкиперъ Спиди заключаетъ весьма важную сдлку со своимъ пассажиромъ Филеасомъ Фоггомъ.

Казалось злая судьба утомилась преслдованіемъ мистера Фогга. Онъ вышелъ побдителемъ изъ этого послдняго испытанія. Онъ восторжествовалъ надъ послднимъ препятствіемъ, и если случай доставилъ ему Генріетту готовую къ отплытію, то онъ и обязанъ былъ благодарностью этому случаю. Шкиперъ Спиди отнюдь не преувеличилъ мореходныхъ качествъ своего судна. Пароходъ этотъ строился въ Англіи, у братьевъ Лердъ въ Биркенгед, во время послдней междуусобной войны въ Америк, онъ опережалъ суда федеральнаго флота, и нсколько разъ съ успхомъ прорывалъ блокаду Чарльстоуна и Вильмингтона.

‘Скорость его отъ 10ти до 11ти узловъ!’ сказалъ шкиперъ Спиди, и дйствительно Генріетта держалась этой средней скорости. Итакъ если море не сдлается слишкомъ бурно, если втеръ не перейдетъ въ восточный, если судно не потерпитъ никакого поврежденія, если ничего не приключится съ машиной, то Генріетта въ теченіи девяти дней начиная съ 12го и до 21го декабря должна пройти вс три тысячи миль, отдляющихъ Нью-Йоркъ отъ Ливерпуля. Экипажъ Генріетты состоялъ изъ шкипера, его помощника, штурмана и еще семнадцати человкъ, въ томъ числ двухъ машинистовъ и шести кочегаровъ. Вс намрены были не щадить своихъ силъ. Шкиперъ Спиди, очень чувствительный къ банковымъ билетамъ, долженъ былъ употребить вс средства чтобы плаваніе совершилось какъ можно быстре. Онъ былъ старый, опытный морякъ, и превосходно управлялъ своимъ судномъ. Въ первые дни, плаваніе происходило при отличныхъ условіяхъ. Море было не слишкомъ бурливо, втеръ казалось окрпъ на сверо-запад, паруса были поставлены, и Генріетта шла какъ настоящій трансатлантическій пакетботъ. Все шло благополучно. Паспарту былъ въ восторг. Экипажъ никогда еще не видывалъ такого веселаго, ловкаго малаго. Онъ оказывалъ тысячу услугъ матросамъ и удивлялъ ихъ своимъ гимнастическимъ искусствомъ. Онъ называлъ ихъ самыми ласковыми именами. По его мннію, они маневрировали какъ герои, а кочегары топили какъ джентльмены. Его веселое настроеніе сообщалось и всмъ прочимъ. Онъ позабылъ о прошломъ, обо всхъ непріятностяхь, и мечталъ только о достиженіи цли, теперь уже столь близкой, но повременамъ киплъ нетерпніемъ, какъ будто его подогрвали печами Генріетты. Иногда честный малый вертлся около Фикса, глядлъ на него однимъ глазомъ, говорившимъ краснорчиве словъ, но никогда не разговаривалъ съ нимъ. Никакой короткости не существовало боле между бывшими друзьями. Къ тому же Фиксъ былъ мраченъ, какъ будто нершителенъ, озабоченъ. Онъ искалъ уединенія. Можно было слышать какъ онъ говорилъ самъ съ собой сквозь сжатыя зубы. Что же касается Паспарту, то онъ былъ увренъ что полицейскій инспекторъ созналъ свою ошибку и перемнилъ свое мнніе о Филеас Фогг. Отсюда и глубокое разочарованіе, и вполн законный стыдъ, что такъ неловко по фальшивымъ слдамъ объхалъ кругомъ всего свта. Паспарту — у котораго, какъ извстно, было доброе сердце — не хотлъ торжествовать и своимъ видомъ побдителя еще боле увеличивать смущеніе Фикса.

Мистрисъ Ауда, счастливая и доврчивая, мистеръ Фоггъ, непроницаемый для всхъ впечатлній, тоже находились въ ожиданіи, предварительно устроившись какъ только можно комфортобельне на пароход Генріетта. Каждый день въ 12 часовъ, шкиперъ Спиди длалъ свои замчанія, и развертывая свою карту, съ точностію указывалъ мистеру Фоггу пунктъ занимаемый пароходомъ на Атлантическомъ Океан. 13го они прозжали мимо рифовъ Нью-Фаундленда. Мста эти довольно опасны. Въ особенности зимой тамъ часто бываютъ туманы и ужасные порывы втра. Еще наканун барометръ, внезапно понизившіися, заставлялъ ожидать быстраго измненія въ атмосфер. И дйствительно, ночью температура перемнилась, холодъ сдлался пронзительне и въ то же время втеръ перешелъ въ юго-восточный. Это была большая помха. Шкиперъ Спиди, не желая удаляться съ своего пути, принужденъ былъ убрать паруса и прибавить паровъ. Тмъ не мене, ходъ судна убавился, вслдствіе неспокойнаго состоянія моря, длинныя волны котораго разбивались о форъ-штевень. Пароходъ подвергся сильнйшей килевой качк, и потому быстрота его уменьшилась. Втеръ мало-по-малу переходилъ въ ураганъ, и можно было предвидть ту минуту когда Генріетта не въ силахъ будетъ прямо держаться на поверхности волнъ.

Лицо Паспарту омрачалось заодно съ небомъ, и въ продолженіе двухъ дней добрый малый испытывалъ смертельную тревогу. Но шкиперъ былъ отважный мореплаватель, онъ умлъ бороться съ моремъ, хорошо зналъ свое судно, и потому продолжалъ свой путь даже не уменьшая паровъ. Когда Генріетта не могла подняться до высоты волнъ, то проходила ихъ насквозь, и хотя палуба ея была совершенно окачиваема водою, однакоже она все-таки проходила. Отъ времени до времени, когда вдругъ водяная гора приподнимала изъ волнъ заднюю часть парохода, винтъ выступалъ изъ воды и бился въ воздух, но чудесное судно продолжало все идти своею переднею частію. Какъ бы то ни было, втеръ не настолько усилился, насколько можно было бы ожидать. Ураганъ этотъ былъ не изъ тхъ которые несутся съ быстротой девяноста миль въ часъ. То былъ весьма крпкій втеръ, и къ несчастію, онъ упорно продолжалъ дуть съ юго-востока и не давалъ шкиперу Спиди возможности распустить паруса. А между тмъ паруса очень бы пригодились на помощь пару. Настало 16е декабря, семьдесятъ пятый день со времени отъзда изъ Лондона. Въ сущности Генріетта еще не слишкомъ опоздала. Одна половина пути была уже пройдена и въ томъ счету самыя опасныя мста. Между тмъ шкиперъ Спиди все еще не высказывался. Лтомъ онъ бы поручился за успхъ. Зимой же онъ былъ въ зависимости отъ погоды. Итакъ онъ ничего не говорилъ, хотя въ душ и надялся, такъ какъ еслибы втеръ измнилъ ему, то можно было бы разчитывать на паръ. Въ этотъ день машинистъ, взойдя на палубу, встртилъ шкипера и довольно долго толковалъ съ нимъ. Не знаю почему, — безъ сомннія, по какому-то предчувствію, — Паспарту испытывалъ необъяснимое безпокойство. Онъ видлъ что шкиперъ Спиди длалъ нетерпливые жесты, выражавшіе въ то же время досаду, ходилъ взадъ и впередъ, произносилъ проклятія, топалъ ногою, отходилъ отъ машиниста, снова подходилъ къ нему. Это длилось минутъ съ десять. Паспарту охотно разстался бы съ однимъ ухомъ, чтобъ услышать другимъ о чемъ тамъ говорится. Наконецъ шкиперъ сказалъ машинисту:

— Уврены ли вы въ томъ что вы мн говорите?

— Увренъ, капитанъ. Не забудьте того что съ самаго нашего отъзда мы жаримъ вс печи.

— Проклятіе! воскликнулъ шкиперъ. — Но что же намъ длать?

— Слдуетъ предупредить мистера Фогга, отвчалъ машинистъ.

— А потомъ что? Если предупредить его, его спутниковъ, экипажъ, самого чорта, то разв это насъ выведетъ изъ затрудненія?

— Нтъ, но по крайней мр тотъ кто всего боле заинтересованъ въ этомъ дл будетъ знать какъ ему распорядиться.

— Всего боле заинтересованъ здсь я самъ! возразилъ шкиперъ Спиди, подъ конецъ фразы снова разражаясь цлымъ потокомъ проклятій.

Тутъ машинистъ спустился въ помщеніе машины. Паспарту слышалъ послднюю часть этого разговора. Ясно было что что-то не ладно. Шкиперъ ходилъ по юту съ видомъ человка въ высшей степени раздраженнаго. Паспарту не могъ доле терпть. Онъ подошелъ къ шкиперу.

— Сэръ…. началъ было онъ.

— Ступай за своимъ господиномъ, животное! воскликнулъ Андру Спиди, взявъ его за плеча и сопровождая свой приказъ энергическимъ жестомъ.

Паспарту не задумался ни надъ этимъ жестомъ, ни надъ даннымъ ему прозвищемъ. Онъ сошелъ внизъ и побжалъ въ каюту мистера Фогга, который спокойнымъ шагомъ вышелъ вмст съ нимъ на ютъ.

— Вы желаете переговорить со мною, сэръ? спросилъ онъ у шкипера.

— Ну да, сэръ! воскликнулъ Андру Спиди, не могшій удержать потока словъ. Чортъ бы побралъ всхъ черезчуръ торопливыхъ людей!

— Но въ чемъ же дло?

— Въ томъ…. что…. что у насъ скоро недостанеть топлива, если мы будемъ продолжать такъ нажаривать! Генріетта такъ устроена что она должна плыть столько же на парусахъ сколько на парахъ, и если для нея достаточно было угля чтобы спокойно отплыть изъ Нью-Йорка въ Бордо, то его недостаточно чтобы на всхъ парахъ хать изъ Нью-Йорка въ Ливерпуль!

Паспарту, слышавшій этотъ разговоръ, чувствовалъ что ноги его подгибаются. Мистеръ Фоггъ не двигался съ мста.

— Вы понимаете, продолжалъ шкиперъ Спиди, — что еслибъ я располагалъ временемъ въ Нью-Йорк, то я бы тамъ запасся. Но вотъ четверть девятаго являетесь вы, а въ девять часовъ мы уже узжаемъ. Мн необходимо было употребить день для нагрузки топливомъ, цлый день, сэръ, и виноваты въ этомъ вы. И еслибъ еще этотъ проклятый втеръ, котораго чортъ наслалъ на насъ, продолжалъ дуть съ сверо-запада! Такъ нтъ! Наконецъ я предупреждаю васъ что если мы будемъ такъ идти запаливъ вс наши огни, то черезъ два дня на пароход не останется ни куска угля.

— А! промычалъ мистеръ Фоггъ.

Затмъ онъ минутъ пять ходилъ по юту, ни мало не обнаруживая при этомъ своихъ ощущеній.

— Сэръ, сказалъ онъ, подходя къ шкиперу, — вы мн говорили что ваше судно продается?

— Да.

— Я покупаю его.

— Вы…. здсь…. такимъ образомъ?

— Какая цна ему?

— Сэръ, отвчалъ капитанъ, въ конецъ изумленный, — я не стану запрашивать. Пароходу одиннадцать лтъ. Арматоры мои и я, мы цнимъ его въ пятьдесятъ тысячъ долларовъ.

— Я покупаю его за эту цну.

— Но необходимо сдлать контрактъ….

— Я вамъ заплачу чистыми деньгами!

Паспарту не былъ боле блденъ, онъ былъ красенъ, у него захватило дыханіе. Мистеръ Фоггъ сошелъ въ свою каюту, жестомъ пригласивъ шкипера слдовать за собою. Андру Спиди машинально послдовалъ за своимъ пассажиромъ, недоумвая не сошелъ ли онъ съ ума.

Когда они сошли въ каюту, Филеасъ Фоггъ сказалъ:

— Не удивляйтесь тому что я длаю. Знайте что я теряю 20.000 фунтовъ, если не буду въ Лондон въ 35 минутъ 11го вечеромъ. Вотъ 50.000 долларовъ банковыми билетами.

Шкиперъ взялъ деньги, не говоря ни слова, но съ лихарадочною дрожью въ рукахъ.

— Значитъ, судно это теперь принадлежитъ мн? продолжалъ мистеръ Фоггъ.

— Несомннно, отъ руля и до оконечности мачтъ.

— Хорошо. Усиливайте огонь и плывите до истощенія топлива.

Шкиперъ вышелъ, и нсколько минутъ спустя, труба Генріетты извергала потоки дыма.

Когда Фиксъ узналъ о сдлк заключенной между мистеромъ Фоггомъ и шкиперомъ, и о громадной сумм выплаченной послднему, то у него едва не сдлался ударъ. Но наконецъ онъ оправился. Издержано уже около 20.000 фунтовъ! Правда сумма украденная въ Англійскомъ Банк простирается до пятидесяти тысячъ!

Итакъ судно продолжаетъ летть на всхъ парахъ, но какъ уже было возвщено, по прошествіи двухъ дней, 18го, машинистъ увдомилъ что угля не хватитъ на день.

— Хорошо, сказалъ мистеръ Фоггъ. — Не уменьшайте ни въ какомъ случа паровъ. Напротивъ. Пусть закроютъ вс клапаны. На какомъ разстояніи мы находимся отъ Ливерпуля, капитанъ?

— Въ семистахъ семидесяти миляхъ.

— Прикажите ломать вс внутреннія перегородки судна и топить этими обломками!

Шкиперъ кивнулъ головой въ знакъ согласія. Онъ находилъ весьма натуральнымъ что собираются жечь пароходъ…. Вдь пароходъ уже не принадлежитъ ему.

Можно представить себ сколько потребовалось сжечь этого сухаго дерева, чтобы поддержать паръ въ достаточномъ количеств. Въ этотъ день употреблены были на это ютъ, каюты и почти весь кубрикъ.

На другой день, 19го декабря, сожгли рангоутъ, жерди, шлюпки, срубили мачты и искрошили ихъ ударами топоровъ. Экипажъ работалъ съ невроятнымъ усердіемъ. Паспарту рубилъ, пилилъ, ломалъ, работалъ одинъ за десятерыхъ. То было какое-то яростное разрушеніе.

20го декабря истреблены были койки, подвижная часть судна и большая часть палубы. Генріетта была уже судномъ совершенно пустымъ какъ понтонъ.

Но въ этотъ день показался берегъ Ирландіи и маякъ Фастетъ. Впрочемъ въ десять часовъ вечера судно находилось еще на параллели Квинстоуна. Филеасу Фоггу оставалось только 24 часа чтобы добраться до Лондона! А этого времени едва достаточно было чтобы попасть въ Ливерпуль, даже еслибъ идти на всхъ парахъ, а паровъ-то именно и недоставало смлому джентльмену!

— Сэръ, — сказалъ ему тогда шкиперъ Спиди, — все противъ насъ. Мы только еще предъ Квинстоуномъ.

— А, сказалъ мистеръ Фоггъ, — стало-быть городъ около котораго мы идемъ есть Квинстоунъ.

— Да.

— Можемъ мы войти въ портъ?

— Не ране трехъ часовъ, толъко во время прилива.

— Подождемъ, отвчалъ Филеасъ Фоггъ спокойно, не обнаруживая нисколько на своемъ лиц что по внезапному вдохновенію онъ ршился еще на попытку побдить препятствіе.

И дйствительно, Квинстоунъ есть портъ на ирландскомъ берегу, куда трансатлантическіе пакетботы заходятъ на пути изъ Соединенныхъ Штатовъ, для того чтобы выбросить ящики съ письмами. Письма эти отвозятся въ Дублинъ съ экстренными поздами, всегда готовыми къ отходу. Изъ Дублина они доставляются въ Ливерпуль на пароходахъ величайшей скорости, опереживая такимъ образомъ на двнадцать часовъ самыхъ быстрыхъ ходоковъ морскихъ компаній.

Эти двнадцать часовъ, которые такимъ образомъ выигрывала американская почта, Филеасъ Фоггъ задумалъ выиграть въ свою очередь. Вмсто того чтобы прибыть на Генріеттт въ Ливерпуль на другой день вечеромъ, онъ будетъ тамъ въ полдень и слдовательно успетъ достигнуть Лондона ране 35ти минутъ 11го вечеромъ.

Около часу утромъ Генріетта, при полномъ прилив, вступила въ Квинстоунскій портъ. Путешественники вышли на берегъ въ ту же минуту.

Въ эту минуту Фиксъ горлъ яростнымъ желаніемъ задержать ‘своего вора’, но онъ однако не сдлалъ этого. Почему? Какая борьба происходила въ немъ? Перемнилъ ли онъ свои мысли на счетъ мистера Фогга? Понялъ ли онъ наконецъ что онъ ошибся?… Какъ бы то ни было, Фиксъ не оставилъ мистера Фогга. Вмст съ нимъ, съ мистрисъ Аудой и Паспарту, который даже не подумалъ и отдохнуть, онъ слъ въ квинстоунскій поздъ, прибылъ на разсвт въ Дублинъ и слъ на одинъ изъ тхъ пароходовъ которые, какъ бы пренебрегая подниматься надъ волнами, перерзываютъ ихъ.

Въ часъ пополудни, 21го декабря, Филеасъ Фоггъ высадился наконецъ на набережной Ливерпуля, противъ башни Викторіи. Онъ былъ уже на разстояніи шести часовъ отъ Лондона.

Въ эту минуту Фиксъ подошелъ къ нему, положилъ ему руку на плечо и вынимая свой приказъ, сказалъ:

— Вы ли дйствительно Филеасъ Фоггъ?

— Да.

— Именемъ королевы арестую васъ!

XXXIV. Паспарту представляется случай сказать остроту самую плохую, но можетъ-быть, еще никмъ не сказанную.

Филеасъ Фоггъ былъ въ тюрьм. Его заперли на гауптвахт Ливерпульской таможни, гд онъ долженъ былъ провести ночь и утромъ отправиться въ Лондонъ.

Въ минуту ареста, Паспарту бросился было на сыщика, но его удержали полисмены. Мистрисъ Ауда, испуганная самимъ фактомъ, не могла ничего понять. Паспарту объяснилъ ей все. Мистеръ Фоггъ, этотъ честный и мужественный джентльменъ, которому она была всмъ обязана, задержанъ былъ по обвиненію въ воровств. Молодая женщина съ негодованемъ протестовала противъ такого обвиненія и залилась слезами, когда увидла что она не можетъ ничего предпринять, ничего сдлать для спасенія своего благодтеля.

Что касается Фикса, то онъ задержалъ джентльмена потому что долгъ предписывалъ ему задержать его, — былъ ли послдній виновенъ или нтъ. Вопросъ этотъ должно было ршить правосудіе.

Но тогда въ голов Паспарту мелькнула мысль, мысль ужасная, что онъ былъ виновникомъ всего этого несчастія. И дйствительно, зачмъ онъ скрывалъ свои приключенія отъ мистера Фогга? Когда Фиксъ открылъ ему и свое званіе полицейскаго инспектора, и порученіе на него возложенное, почему онъ не предупредилъ своего господина? Послдній, конечно, представилъ бы Фиксу доказательства своей невинности, во всякомъ случа этотъ злоумышленный агентъ, первымъ дломъ котораго было арестовать его по прибытіи въ Англію, не слдилъ бы за нимъ на его собственный счетъ. Помышляя о своихъ ошибкахъ и опрометчивости, бдный малый терзался страшными угрызеніями совсти. Онъ плакалъ такъ что смотрть на него было жалко, онъ готовъ былъ размозжить себ голову!

Мистрисъ Ауда, несмотря на сильный холодъ, оставалась вмст съ нимъ на крыльц таможни. Они оба желали еще разъ увидть мистера Фогга.

Что касается этого джентльмена, то онъ совершенно былъ разоренъ, да еще въ такую минуту когда готовъ былъ достигнуть своей цли. Эта задержка губила его окончательно. Такъ какъ онъ прибылъ въ Ливерпуль въ половин втораго пополудни 21го декабря, то у него оставалось еще девять часовъ до появленія въ Реформъ-Клуб въ 35 минутъ одиннадцатаго, а до Лондона было только шесть часовъ разстоянія.

Кто бы пробрался въ эту минуту на таможенную гауптвахту, тотъ увидлъ бы мистера Фогга неподвижно сидящаго на деревянной скамь, столь же непоколебимаго какъ всегда, безъ малйшихъ признаковъ гнва. Что онъ чувствовалъ, сказать трудно, но по наружности и этотъ послдній ударъ не произвелъ на него впечатлнія. Сосредоточилось ли въ немъ ощущеніе тайнаго страшнаго гнва, особенно сильнаго, потому что онъ затаенъ въ душ, но можетъ обнаружиться въ извстную минуту съ неукротимою силой? Никто этого не могъ узнать. Но Филеасъ Фоггъ сидлъ тамъ спокойный и какъ бы ожидалъ…. Чего? Сохранялъ ли онъ все-таки какую-нибудь надежду? Врилъ ли онъ еще въ успхъ, когда за нимъ была крпко заперта дверь его тюрьмы?

Какъ бы то ни было, мистеръ Фоггъ бережно положилъ на столъ свои часы и слдилъ за ходомъ ихъ стрлокъ. Ни одно слово не вырвалось изъ его устъ, но въ выраженіи его глазъ, устремленныхъ на часы, была какая-то страшная неподвижность.

Во всякомъ случа положеніе было ужасное, и для человка не знавшаго что было у него на совсти, оно могло опредлиться такъ: если Филеасъ Фоггъ честный человкъ, то онъ разоренъ, если онъ человкъ безчестный, то онъ арестованъ.

Думалъ ли онъ спастись какъ-нибудь? Не соображалъ ли онъ какъ ему отыскать выходъ съ этой гауптвахты? Помышлялъ ли онъ о бгств? Можно было подумать и это, потому что повременамъ онъ обходилъ комнату кругомъ. Но дверь была крпко заперта и окно снабжено желзною ршеткой. Онъ слъ опять на свое мсто и вынулъ изъ портфеля свой маршрутъ. На строк гд были слова: ’21го декабря, суббота, Ливерпуль’, онъ прибавилъ: ’80й день, 1 часъ и 35 минутъ пополудни’, и сталъ ждать.

На часахъ таможни пробило три. Мистеръ Фоггъ замтилъ что часы его на дв минуты впереди противъ этихъ часовъ. Пробило четыре. Допуская что въ эту минуту онъ слъ бы въ экстренный поздъ, онъ могъ бы еще прибыть въ Лондонъ и въ Реформъ-Клубъ до 35ти минутъ 11го. На лбу у него показалась небольшая морщина.

Въ 4 часа и 13 минутъ извн раздался шумъ отворившихся дверей. Послышались голоса Фикса и Паспарту. Взоръ Филеаса Фогга блеснулъ на мгновеніе. Дверь отворилась, и онъ увидлъ мистрисъ Ауду, Паспарту и Фикса, которые бросились къ нему.

Фиксъ задыхался, волосы у него были всклочены, онъ не могъ говорить.

— Сэръ, бормоталъ онъ, — сэръ…. простите…. бдственное сходство…. Воръ задержанъ три дня назадъ…. вы… свободны!…

Филеасъ Фоггъ былъ свободенъ! Онъ подошелъ къ агенту, пристально посмотрлъ ему въ лицо, и сдлавъ единственное въ своей жизни быстрое движеніе, онъ заложилъ свои руки назадъ и потомъ съ точностью автомата ударилъ обоими кулаками несчастнаго полицейскаго инспектора.

— Отличный ударъ! воскликнуль Паспарту, и какъ истый Французъ, присоединилъ къ этому плохую остроту. — Чортъ возьми! сказалъ онъ, — voilЮ ce qu’on peut appeler une l’magnifique application de poings d’Angleterre.

Фиксъ, опрокинутый навзничь, не произнесъ ни одного слова: онъ получилъ только то чего заслужилъ вполн. Мистеръ Фоггъ, мистрисъ Ауда и Паспарту тотчасъ же оставили таможню, и черезъ нсколько минутъ были уже на Ливерпульской желзнодорожной станціи. Филеасъ Фоггъ спросилъ есть ли скорый поздъ отправляющійся въ Лондонъ.

Тогда было 25 минутъ пятаго, и поздъ вышелъ 35 минутъ тому назадъ. Филеасъ Фоггъ заказалъ себ экстренный поздъ.

На станціи было наготов нсколько локомотивовъ большой скорости, но необходимо было еще сдлать нкоторыя приготовленія, и экстренный поздъ могъ выйти только въ пять часовъ!

Въ пять часовъ, сказавъ нсколько словъ машинисту и общавъ ему премію, мистеръ Фоггъ полетлъ въ Лондонъ въ сопровожденіи молодой женщины и своего врнаго служителя.

Необходимо было въ продолженіе пяти часовъ пробжать разстояніе отдляющее Лондонъ отъ Ливерпуля, — дло исполнимое, когда путь свободенъ на всемъ пространств. Но были непредвиднныя задержки, и когда джентльменъ прибылъ на станцію, три четверти 11го били на всхъ лондонскихъ часахъ.

Филеасъ Фоггъ, совершивъ свое кругосвтное путешествіе, возвращался назадъ, опоздавъ на десять минутъ!…

Онъ проигралъ пари.

XXXV. Паспарту не заставляетъ своего господина дважды повторять данное ему приказаніе.

На другой день жители Савиль-Роу, конечно, очень удивились бы еслибъ имъ сказали что мистеръ Фоггъ возвратился въ свое жилище. Двери и окна были заперты. Снаружи незамтно было никакой перемны.

И дйствительно, оставивъ станцію, Филеасъ Фоггъ приказалъ Паспарту закупить нсколько припасовъ и затмъ возвратился въ свою квартиру. Его хладнокровіе не измнило ему ни на минуту, несмотря на поразившій его ударъ. Онъ былъ разоренъ по милости этого не въ мру усерднаго полицейскаго инспектора! Прошедши врнымъ шагомъ это длинное разстояніе, преодолвъ тысячи препятствій, подвергаясь тысячи опасностямъ, нашедши время сдлать нсколько добра на пути, онъ потерплъ неудачу у самой пристани вслдствіе факта грубой силы, котораго онъ не могъ предусмотрть и противъ котораго онъ оставался безоружнымъ — это было ужасно! Изъ значительной суммы которую онъ взялъ съ собою у него оказывался ничтожный остатокъ. Состояніе его заключалось только въ 20.000 фунтовъ, находившихся у братьевъ Барингъ, но эти 20.000 фунтовъ онъ долженъ былъ своимъ товарищамъ по Реформъ-Клубу. Посл всхъ сдланныхъ имъ издержекъ, выигрышъ пари не обогатилъ бы его конечно, — и вроятно онъ и не хотлъ обогатиться, принадлежа къ числу тхъ людей которые ‘держатъ пари изъ чести’, — но это проигранное пари разоряло его въ конецъ. Впрочемъ онъ уже ршился что ему длать.

Для мистрисъ Ауды отведена была особая комната въ дом Савиль-Роу. Молодая женщина была въ отчаяніи. Изъ нсколькихъ словъ сказанныхъ мистеромъ Фоггомъ она заключила что онъ замышляетъ что-то недоброе.

И дйствительно, вс знаютъ къ какимъ страшнымъ крайностямъ прибгаютъ иногда Англичане мономаны подъ вліяніемъ какой-нибудь idИe fixe. Оттого и Паспарту, не показывая своихъ опасеній, тщательно слдилъ за своимъ господиномъ. Но прежде всего честный малый взошелъ въ свою комнату и погасилъ газовый рожокъ, который горлъ уже 80 дней. ‘Мой бдный господинъ! сказалъ онъ тяжело вздыхая, онъ и безъ того совсмъ разорился, и надо признаться что я таки дорого ему стою.’

Пришла ночь. Мистеръ Фоггъ легъ въ постель, но спалъ ли онъ? Что касается мистрисъ Ауды, то она во всю ночь не смыкала глазъ. Паспарту, какъ врная собака, охранялъ дверь своего господина.

На другой день, мистеръ Фоггъ позвалъ его и въ краткихъ словахъ далъ ему приказаніе позаботиться о завтрак для мистрисъ Ауды. Для себя онъ веллъ подать чашку чаю и кусокъ жаркаго. Онъ поручилъ просить извиненія у мистрисъ Ауды что онъ не выйдетъ ни къ завтраку, ни къ обду, ибо весь день долженъ посвятить приведенію въ порядокъ своихъ длъ. Только вечеромъ онъ попроситъ позволенія у мистрисъ Ауды сказать ей нсколько словъ.

Получивъ сообщеніе о программ на этотъ день, Паспарту долженъ былъ дйствовать сообразно съ нею. Тмъ не мене онъ оставался въ комнат своего господина, попрежнему безстрастнаго, смотрлъ на него и не ршался уйти. Сердце его было переполнено, угрызенія совсти страшно его терзали, такъ какъ онъ боле чмъ когда-либо обвинялъ себя въ этомъ страшномъ несчастіи. Да! еслибъ онъ предупредилъ мистера Фогга, еслибъ онъ открылъ ему проекты агента Фикса, мистеръ Фоггъ, конечно, не тащилъ бы за собою агента Фикса до Ливерпуля, и тогда…

Паспарту не въ силахъ былъ удерживаться доле.

— Господинъ мой! мистеръ Фоггъ! воскликнулъ онъ, — проклинайте меня. По моей вин вы….

— Я не обвиняю никого, отвчалъ Филеасъ Фоггъ совершенно спокойнымъ тономъ. — Ступайте!

Паспарту вышелъ изъ комнаты, направился къ мистрисъ Ауд и передалъ ей порученія мистера Фогга.

— Что мн длать, сударыня, прибавилъ онъ, — я ничего не могу сдлать самъ по себ, ровно ничего! Я не имю ни малйшаго вліянія надъ умомъ моего господина. Можетъ-быть вы…

— Какое вліяніе могу имть я? возразила мистрисъ Ауда, — Мистеръ Фоггъ не подчиняется никакому вліянію. Понялъ ли онъ когда-нибудь что моя признательность къ нему такъ велика что не устрашится никакой жертвы? Захотлъ ли онъ когда-нибудь узнать что у меня на сердц? Не оставляйте его, мой другъ, ни на минуту. Вы говорите что онъ выразилъ желаніе поговорить со мною сегодня вечеромъ?

— Да, сударыня. Безъ сомннія дло идетъ о томъ чтобъ обезпечить ваше положеніе въ Англіи.

— Подождемъ! сказала молодая женщина, задумчиво соображая что-то.

Такимъ образомъ въ этотъ воскресный день домъ въ Савиль-Роу оставался какъ бы необитаемъ, и въ первый разъ съ тхъ поръ какъ Филеасъ Фоггъ поселился въ немъ, онъ не пошелъ въ свой клубъ, когда половина 12го пробила на церкви Св. Стефана. И зачмъ было ему идти въ Реформъ-Клубъ? Товарищи уже не ожидали его боле. Такъ какъ наканун вечеромъ, въ этотъ роковой дsнь, въ субботу, 21го декабря, въ 35 минутъ 11го, Филеасъ Фоггъ не явился въ салонъ Реформъ-Клуба, то пари его было проиграно. Ему даже не нужно было идти къ своему банкиру чтобы брать у него 20.000 фунтовъ. Его соперники имли въ рукахъ своихъ подписанный имъ чекъ, и достаточно было выдать простую росписку братьямъ Барингъ чтобы сумма эта была переписана на ихъ счетъ.

Значитъ мистеру Фоггу не зачмъ было выходить изъ дому, и онъ не выходилъ. Онъ оставался въ своей комнат и привелъ въ порядокъ свои дла. Паспарту не переставалъ ходить взадъ и впередъ по лстниц въ дом Савиль-Роу. Время казалось доброму малому безконечнымъ. Онъ подслушивалъ у дверей комнаты своего господина, и длая это, нисколько не думалъ что этого длать не слдуетъ! Онъ смотрлъ въ отверстіе замка и считалъ себя въ прав поступать такимъ образомъ! Паспарту ежеминутно ожидалъ какой-нибудь катастрофы. Иногда онъ думалъ о Фикс, но въ ум его совершился перевороть. Онъ не сердился боле на полицейскаго инспектора. Фиксъ обманывался подобно другимъ на счетъ Филеаса Фогга, но онъ обманывался добросовстно, и слдя за нимь, задерживая его, онъ только исполнялъ свою обязанность, тогда какъ онъ самъ… Эта мысль убивала его и онъ считалъ себя послднимъ изъ негодяевъ!

Когда же Паспарту чувствовалъ себя слишкомъ несчастнымъ, то онъ стучался въ дверь мистрисъ Ауды, входилъ въ комнату, не говоря ни слова садился въ уголъ и смотрлъ на молодую женщину, не выходившую изъ задумчивости.

Въ половин 9го мистеръ Фоггъ прислалъ спросить мистрисъ Ауду можетъ ли она принять его, и нсколько минутъ спустя вошелъ къ ней въ комнату. Онъ взялъ стулъ и слъ у камина насупротивъ мистрисъ Ауды. На лиц его не замтно было никакого волненія. Возвратившійся Фоггъ былъ точь-въ-точь таковъ же какъ Фоггъ пустившійся въ кругосвтное путешествіе. То же спокойствіе, та же безстрастность.

Онъ просидлъ пять минутъ не говоря ни слова, потомъ, поднявъ глаза на мистрисъ Ауду, сказалъ:

— Извините ли вы меня, сударыня, что я привезъ васъ въ Англію?

— Я, мистеръ Фоггъ!.. отвчала мастрисъ Ауда, у которой сердце забило тревогу.

— Позвольте мн кончить, продолжалъ мистеръ Фоггъ. — Когда мн пришла мысль увезти васъ далеко отъ этой страны, ставшей для васъ столь опасною, я былъ богатъ и разчитывалъ предоставить въ ваше распоряженіе часть моего состоянія. Ваша жизнь была бы свободна и счастлива. Теперь я разорился.

— Я это знаю, мистеръ Фоггъ, отвчала молодая женщина, — и спрошу васъ въ свою очередь: простите ли вы меня что я послдовала за вами, и — кто знаетъ? — можетъ-быть, задержавъ васъ на пути, содйствовала вашему разоренію?

— Вы не могли оставаться въ Индіи, и ваша безопасность могла быть обезпечена только въ такомъ случа когда вы удалились настолько, чтобъ эти Индусы не могли захватить васъ.

— Итакъ, мистеръ Фоггъ, сказала мистрисъ Ауда, — вамъ недовольно еще было спасти меня отъ ужасной смерти, вы считали еще своею обязанностію обезпечить мое положеніе въ Европ?

— Да, сударыня, отвчалъ Филеасъ Фоггъ, — но событія обратились противъ меня. Впрочемъ у меня осталось еще кое-что отъ моего состоянія и я прошу вашего позволенія распорядиться этимъ остаткомъ.

— Но вы сами, мистеръ Фоггъ, — что будетъ съ вами? спросила мистрисъ Ауда.

— Я, сударыня? отвчалъ холодно джентльменъ, — мн ничего не нужно.

— Какъ же вы смотрите, сэръ, на участь васъ ожидающую?

— Какъ слдуетъ смотрть на нее, тихо отвчалъ мистеръ Фоггъ.

— Во всякомъ случа, сказала мистрисъ Ауда, — опасность не можетъ постигнуть такого человка, какъ вы. Ваши друзья….

— У меня нтъ друзей

— Ваши родные….

— У меня нтъ родныхъ.

— Въ такомъ случа сожалю о васъ, мистеръ Фоггъ, — одиночество тяжеле всего. Какъ? ни одного сердца которому вы могли бы передать ваше горе? Говорятъ, однако, что вдвоемъ и бдность переносится легче.

— Да, говорятъ такъ.

— Мистеръ Фоггъ, сказала тогда мистрисъ Ауда, вставая съ своего мста и протягивая руку джентльмену, — хотите имть вмст и друга и родственницу? Хотите имть меня своею женой?…

При этихъ словахъ мистеръ Фоггъ всталъ также съ своего мста. Въ глазахъ его сверкнуло что-то необычное и дрожь пробжала по губамъ. Мистрисъ Ауда смотрла на него. Искренность, прямота, твердость и кротость этого прекраснаго взгляда благородной женщины, которая ршается на все, чтобы спасти того кому она всмъ обязана, сначала удивили его, но потомъ глубоко тронули. Онъ закрылъ глаза на минуту, какъ бы для того чтобъ избжать слишкомъ проницательной силы этого взгляда…. Открывъ ихъ, онъ просто сказалъ:

— Я люблю васъ! Да, поистин, именемъ всего священнаго въ мір я люблю васъ и весь принадлежу вамъ!

— Ахъ!… воскликнула мистрисъ Ауда, прижимая руку къ сердцу.

Позвали Паспарту. Онъ тотчасъ же явился, когда еще мистеръ Фоггъ держалъ въ своей рук руку мистрисъ Ауды. Паспарту понялъ все, и его широкое лицо засіяло, какъ солнце въ зенит тропическихъ странъ!

Мистеръ Фоггъ спросилъ его не поздно ли уже теперь предупредить мистера Самюэля Вильсона, настоятеля церкви Св. Стефана.

— Никогда не поздно, отвчалъ Паспарту, весело улыбаясь.

Тогда было безъ пяти минутъ десять.

— На завтра, въ понедльникъ? спросилъ онъ.

— На завтра, въ понедльникъ? повторилъ этотъ вопросъ мистеръ Фоггъ, обращаясь къ молодой женщин.

— На завтра въ понедльникъ! отвчала она.

Паспарту побжалъ къ мистеру Самюэлю Вильсону, не помня себя оть радости.

XXXVI. Филеасъ Фоггъ снова продается съ преміей на бирж.

Пора сказать уже какой переворотъ въ общественномъ мнніи совершился въ Соединенномъ Королевств, когда узнали о задержаніи настоящаго виновника въ краж совершенной въ Банк, нкоего Джемса Стренда, послдовавшемъ 17го декабря въ Эдинбург.

Три дня тому назадъ Филеасъ Фоггъ былъ еще преступникомъ, котораго преслдовала съ ожесточеніемъ полиція, а какъ только настоящій воръ былъ задержанъ, то онъ сталъ честнйшимъ джентльменомъ въ мір, математически совершающимъ свое эксцентричное путешествіе вокругъ свта.

Какой эффектъ! сколько шуму въ газетахъ! Вс закладчики pro и contra уже забыли объ этомъ дл, воскресшемъ какъ бы волшебствомъ. Вс сдлки становились снова дйствительными. Вс обязательства ожили и, надо сказать правду, заклады возобновились съ новою энергіей, и имя Филеаса Фогга снова продавалось на бирж съ преміей.

Пятеро товарищей джентльмена по Реформъ-Клубу провели эти три дня въ нкоторой тревог. Этотъ Филеасъ Фоггъ, о которомъ они было позабыли, появлялся снова у нихъ предъ глазами. Гд онъ былъ въ настоящую минуту? 17го декабря, въ тотъ день когда Джемсъ Стрендъ былъ задержанъ въ Эдинбург, прошло уже 76 дней какъ отправился Филеасъ Фоггъ, и никакой всти о немъ! Не погибъ ли онъ на пути? Отказался ли онъ отъ борьбы или продолжаетъ свой путь по условленному маршруту? И въ субботу 21го декабря появится ли онъ въ 35 минутъ 11 вечеромъ какъ привидніе аккуратности въ залахъ Реформъ-Клуба?

Не возможно описать въ какой тревог провела эти три дня вся эта часть англійскаго общества. Отправлены были телеграммы въ Америку и въ Азію чтобъ освдомиться о Филеас Фогг. Утромъ и вечеромъ посылали наблюдать что длается въ дом Савиль-Роу… и ничего не узнали. Самая полиція не знала что сталось съ сыщикомъ Фиксомъ, который такъ неудачно бросился по ложному слду. Все это не мшало возобновиться закладамъ еще въ боле обширныхъ размрахъ. Филеасъ Фоггъ, какъ скаковая лошадь, проходилъ послдній кругъ.

Такимъ образомъ въ субботу вечеромъ народъ толпился въ Пелль-Мел и сосднихъ улицахъ. Можно было подумать что громадная сходка маклеровъ основалась на постоянное пребываніе у входа въ Реформъ-Клубъ. Движеніе пріостанавливалось. Вс разсуждали, спорили, выкрикивали ‘курсы Филеаса Фогга’, какъ курсы англійскихъ фондовъ. Полисмены съ большимъ трудомъ сдерживали народъ, и по мр приближенія часа въ который долженъ былъ прибыть Филеасъ Фоггъ, волненіе принимало невроятные размры.

Въ этотъ вечеръ пятеро товарищей джентльмена собрались съ 9ти часовъ въ большой зал Реформъ-Клуба. Два банкира, Джонъ Солливанъ и Самюэль Фаллентинъ, инженеръ Андру Стюартъ, Готье Ральфъ, директоръ Англійскаго Банка, пивоваръ Томасъ Фланаганъ — вс ожидали съ безпокойствомъ.

Въ ту минуту когда часы въ большой зал пробили четверть одиннадцатаго, Андру Стюартъ, вставъ съ мста, сказалъ:

— Господа, черезъ двадцать минутъ истекаетъ срокъ условія заключеннаго между нами и Филеасомъ Фоггомъ.

— Въ которомъ часу пришелъ послдній поздъ изъ Ливерпуля? спросилъ Томасъ Фланаганъ.

— Десятаго 23 минуты, отвчалъ Готье Ральфъ, — а слдующій придетъ 10 минутъ перваго.

— Итакъ, господа, продолжалъ Андру Стюартъ, — еслибы Филеасъ Фоггъ пріхалъ съ поздомъ въ 23 минуты десятаго, онъ былъ бы уже здсь. Значитъ мы можемъ считать что выиграли пари.

— Подождемъ, не будемъ ршать ничего преждевременно, отвчалъ Самюэль Фаллентинъ. — Вамъ извстно что товарищъ нашъ первоклассный эксцентрикъ. Его аккуратность во всемъ слишкомъ хорошо извстна. Онъ не являлся никогда ни слишкомъ рано, ни слишкомъ поздно, и меня нисколько не удивитъ если онъ явится сюда въ послднюю минуту.

— А я, сказалъ Андру Стюартъ, который и теперь какъ всегда оказывался до крайности нервнымъ, — если я даже увижу его, то не поврю.

— И дйствительно, замтилъ Томасъ Фланаганъ, — проектъ мистера Фогга былъ безуменъ. Какова бы ни была его аккуратность, онъ не могъ не подчиниться неизбжнымъ задержкамъ, а промедленіе двухъ, трехъ дней должно было разстроить все его путешествіе.

— Замтьте при этомъ, присовокупилъ Джонъ Солливанъ, — что мы не получили еще никакой всти отъ нашего товарища, а между тмъ на его пути не было недостатка въ телеграфныхъ проволокахъ.

— Онъ проигралъ, господа, сказалъ Андру Стюартъ, — сто разъ проигралъ! Къ тому же вамъ извстно что China, единственный пакетботъ на которомъ онъ могъ во-время пріхать въ Ливерпуль, прибылъ вчера, но вотъ списокъ пассажировъ, напечатанный въ Shipping Gazette, и имени Филеаса Фогга въ немъ не значится. Если даже допустить вс благопріятные шансы, товарищъ нашъ разв только прибылъ въ настоящую минуту въ Америку! Я полагаю что онъ опоздаетъ по крайней мр на двадцать дней, и старый лордъ Абермаль проиграетъ свои пять тысячъ фунтовъ.

— Это очевидно, отвчалъ Готье Ральфъ, — и завтра намъ останется только предъявить братьямъ Барингъ чекъ Филеаса Фогга.

Въ эту минуту часы пробили половину 11го.

— Еще пять минутъ, сказалъ Андру Стюартъ.

Пятеро членовъ Реформъ-Клуба смотрли другъ на друга. Можно предположить что біеніе ихъ сердца нсколько ускорилось, ибо что ни говорите, даже для записныхъ игроковъ, ставка была велика! Но они не хотли ничего обнаружить что въ нихъ происходило, и по предложенію Самюэля Фаллентина, они услись за ломберный столъ.

— Я не отдамъ моей доли четырехъ тысячъ фунтовъ въ пари, сказалъ садясь за столъ Андру Стюартъ, — еслибы даже мн предложили 3.999!

Часовая стрлка показывала 32 минуты 11го.

Игроки взялись за карты, но ежеминутно взоры ихъ устремлялись на часы. Можно смло сказать что какъ ни велика была ихъ увренность, минуты еще никогда не казались имъ такими долгими!

— Одиннадцатаго 33 минуты, сказалъ Томасъ Фланаганъ, сжимая карты предложенныя ему Готье Ральфомъ.

Затмъ послдовало молчаніе. Обширная зала клуба была спокойна. Но извн слышался шумъ толпы, изъ которой повременамъ вылетали рзкіе крики. Часовой маятникъ отсчитывалъ секунды съ безстрастною точностью. Каждый изъ игроковъ невольно считалъ удары его, поражавшіе слухъ.

— Одиннадцатаго 34 минуты! сказалъ Джонъ Солливанъ, съ легкимъ дрожаніемъ въ голос.

Еще боле минуты, и пари было выиграно. Андру Стюартъ и его товарищи уже не играли. Карты были забыты.

Сороковая секунда, — нтъ ничего. Пятидесятая, — также!

При пятьдесятъ пятой, послышалось извн нчто подобное грому, рукоплесканія, крики ура! и даже проклятія, сливавшіеся въ непрерывный гулъ.

Игроки поднялись съ мстъ…

На 57й секунд, дверь залы отворилась, и маятникъ не пробилъ еще 60й секунды, какъ появился Филеасъ Фоггъ, сопровождаемый полу-обезумвшею толпой, ворвавшеюся силой въ двери клуба, и своимъ спокойнымъ голосомъ произнесъ:

— Я здсь, господа.

XXXVII. Оказывается что сдлавъ кругосвтное путешествіе Филеасъ Фоггъ ничего не выигралъ кром счастія.

Да! Филеасъ Фоггъ лично предсталъ предъ своими товарищами.

Надо припомнить что безъ пяти минутъ въ 10 часовъ, — около 24 часовъ по прибытіи путешественниковъ въ Лондонъ, — Паспарту отправленъ былъ предупредить мистера Самюэля Вильсона относительно извстнаго бракосочетанія, которое должно было совершиться на другой же день.

Итакъ Паспарту отправился, не помня себя отъ радости. Онъ быстрыми шагами пошелъ къ жилищу Самюэля Вильсона, котораго не засталъ дома. Конечно Паспарту остался ждать его и прождалъ добрыхъ двадцать минутъ.

Словомъ, было 20 минутъ 11го, когда онъ вышелъ изъ дома священника, но въ какомъ положеніи! Съ растрепанными волосами, безъ шляпы, бгомъ, какъ не бгалъ никогда ни одинъ человкъ, опрокидывая прохожихъ, проносясь какъ тромба по тротуарамъ!

Въ три минуты онъ былъ въ дом Савиль-Роу, и задыхаясь влетлъ въ комнату мистера Фогга. Говорить онъ не могъ.

— Что такое? спросилъ мистеръ Фоггъ.

— Господинъ мой…. бормоталъ Паспарту…. свадьба невозможна…

— Невозможна?

— Невозможно…. на завтра….

— Почему?

— Потому что завтра…. воскресенье….

— Понедльникъ, отвчалъ мистеръ Фоггъ.

— Нтъ…. нтъ…. сегодня…. суббота….

— Суббота? Не можетъ быть!

— Да, да, да! закричалъ Паспарту. — Вы ошиблись днемъ!… Мы пріхали сутками ране…. но намъ остается только десять минутъ….

Паспарту схватилъ своего господина за воротъ и потащилъ его съ неудержимою силой!

Филеасъ Фоггъ, подхваченный такимъ образомъ, не усплъ опомниться, оставилъ свою комнату, свой домъ, прыгнулъ съ Паспарту въ кэбъ, общавъ сто фунтовъ кучеру, и задавивъ двухъ собакъ и опрокинувъ пять повозокъ, прибылъ въ Реформъ-Клубъ.

Часы показывали 35 минутъ одиннадцатаго, когда онъ вошелъ въ залу….

Филеасъ Фоггъ совершилъ путешествіе вокругъ свта въ 80 дней!

Филеасъ Фоггъ выигралъ пари въ 20.000 фунтовъ!

Но какимъ образомъ человкъ столь педантически аккуратный могъ ошибиться цлымъ днемъ? Какимъ образомъ онъ полагалъ что прибылъ въ Лондонъ въ субботу вечеромь 21го декабря, тогда какъ онъ прибылъ туда въ пятницу 20го декабря, черезъ 79 дней посл своего отъзда?

Вотъ причина этой ошибки, она очень проста.

Филеасъ Фоггъ выигралъ, ‘самъ того не подозрвая’, цлый день своего пути, и единственно потому что онъ совершилъ кругосвтное путешествіе съ востока на западъ. Напротивъ того, онъ проигралъ бы день, еслибы совершилъ его съ запада на востокъ.

И дйствительно, двигаясь на востокъ, Филеасъ Фоггъ шелъ на встрчу солнцу, и слдовательно дни для него уменьшались на четыре минуты на каждый градусъ который онъ длалъ въ этомъ направленіи. Земная окружность составляетъ 360 градусовъ, и эти 360 помноженные на четыре минуты даютъ ровно 24 часа, то-есть день безсознательно выигранный. Другими словами, пока Филеасъ Фоггъ, направляясь къ востоку, видлъ 80 разъ прохожденіе солнца черезъ меридіанъ, товарищи его въ Лондон видли это прохожденіе только 79 разъ. Вотъ почему въ этотъ самый день, который былъ суббота, а не воскресенье, какъ полагалъ мистеръ Фоггъ, они и ожидали его въ залахъ Реформъ-Клуба. И это показали бы знаменитые часы Паспарту, сохранившіе лондонскій часъ, еслибы вмст съ минутами и часами на нихъ обозначены были дни!

Итакъ Филеасъ Фоггъ выигралъ 20.000 фунтовъ. Но такъ какъ онъ издержалъ дорогой около 19.000, то денежный разчетъ былъ не важенъ. Во всякомъ случа говорятъ что эксцентрическій джентльменъ искалъ въ этомъ пари не состоянія, а борьбы. Даже выигранную тысячу фунтовъ онъ раздлилъ между честнымъ Паспарту и несчастнымъ Фиксомъ, на котораго онъ не въ состояніи былъ сердиться.

Въ тотъ же вечеръ мистеръ Фоггъ, всегда одинаково безстрастный, одинаково флегматическій, сказалъ мистрисъ Ауд:

— Задуманный нами бракъ все ли еще входитъ въ ваши намренія?

— Мистеръ Фоггъ, отвчала мистрисъ Ауда, — я должна предложить вамъ этотъ вопросъ. Вы были разорены, теперь вы богаты…

— Извините меня, сударыня, богатство это принадлежитъ вамъ. Еслибы вы не задумали объ этомъ брак, Паспарту не пошелъ бы къ Самюэлю Вильсону, я бы не узналъ моей ошибки, и…

— Милый мистеръ Фоггъ!… сказала молодая женщина.

— Милая Ауда!.. отвтилъ Филеасъ Фоггъ.

Понятно что бракъ совершился по прошествіи 48 часовъ, и Паспарту, щегольски одтый, самодовольный, ослпительный, занималъ должность свидтеля при невст. Разв не онъ спасъ ее и не ему принадлежала эта честь?

Итакъ Филеасъ Фоггъ выигралъ свое пари. Онъ совершилъ кругосвтное путешествіе въ 80 дней. Онъ употребилъ для того вс средства передвиженія, пакетботы, желзныя дороги, экипажи, яхты, торговыя суда, сани, слоновъ. Эксцентрическій джентльменъ обнаружилъ въ этомъ дл свои чудесныя свойства хладнокровія и аккуратности. Но потомъ? Что же онъ выигралъ, что привезъ изъ этого путешествія?

Ничего, скажутъ намъ. Ничего, положимъ, кром прелестной жены, которая, какъ это ни странно покажется, сдлала его счастливйшимъ изъ смертныхъ. Скажите, по правд, читатель, разв для этого не стоитъ объхать вокругъ свта?

——————————————————————

Источник текста: Журнал ‘Русский Вестник’, Москва, NoNo 11—12, 1872, No 1 1873.

Оригинал здесь: Викитека.

ВОКРУГЪ СВТА ВЪ ВОСЕМЬДЕСЯТЪ ДНЕЙ

I. Филеасъ Фоггъ и Паспарту сходятся другъ съ другомъ, первый въ качеств господина, второй въ качеств слуги.

II. Паспарту убждается что онъ нашелъ наконецъ свой идеалъ.

III. Разговоръ который можетъ дорого стоить Филеасу Фоггу.

IV. Филеасъ Фоггъ изумляетъ Паспарту, своего служителя.

V. Новая цнность появляется на Лондонской бирж.

VI. Агентъ Фиксъ обнаруживаетъ весьма понятное нетерпніе.

VII. Новое доказательство безполезности паспортовъ въ полицейскомъ дл.

VIII. Паспарту высказываетъ боле чмъ сколько бы слдовало.

IX. Красное и Индійское моря благопріятствуютъ планамъ Филеаса Фогга.

X. Паспарту очень счастливъ что отдлался потерей своей обуви.

XI. Филеасъ Фоггъ покупаетъ слона за баснословную цну.

XII. Филеасъ Фоггъ и его спутники пускаются въ лса Индіи.

XIII. Паспарту доказываетъ снова что счастіе улыбается смльчакамъ.

XIV. Филеасъ Фоггъ прозжаетъ всю великолпную долину Гангеса не удостоивъ ея ни единымъ взглядомъ.

XV. Мшокъ съ банковыми билетами облегчается еще на нсколько тысячъ фунтовъ.

XVI. Фиксъ повидимому еще не знаетъ того о чемъ съ нимъ говорятъ.

XVII. Дло идетъ о различныхъ предметахъ во время перезда изъ Сингапура въ Гонъ-Конгъ.

XVIII. Мистеръ Фоггъ, Паспарту, Фиксъ отправляются по своимъ дламъ.

XIX. Паспарту принимаетъ слишкомъ живое участіе въ своемъ господин, и что изъ этого выходитъ.

XX. Фиксъ непосредственно входитъ въ сношенія съ Филеасомъ Фоггомъ.

XXI. Шкиперъ Танкадеры сильно рискуетъ лишиться преміи въ двсти фунтовъ.

XXII. Паспарту убждается въ томъ что даже въ стран антиподовъ не мшаетъ имть при себ деньги.

XXIII. Носъ Паспарту удлинняется безмрно.

XXIV. Перездъ черезъ Тихій Океанъ.

XXV. Взглядъ на Санъ-Франсиско въ день митинга.

XXVI. Скорый поздъ Тихоокеанской желзной дороги.

XXVII. Паспарту проходитъ курсъ исторіи мормоновъ со скоростью двадцати миль въ часъ.

XXVIII. Паспарту не можетъ добиться чтобы выслушали его разумную рчь.

XXIX. Различныя приключенія, случающіяся лишь на желзныхъ дорогахъ Союза.

XXX. Филеасъ Фоггъ просто исполняетъ свой долгъ.

XXXI. Инспекторъ Фиксъ весьма серіозно принимаетъ къ сердцу интересы Филеаса Фогга.

XXXII. Филеасъ Фоггъ вступилъ въ непосредственную борьбу противъ неудачи.

XXXIII. Шкиперъ Спиди заключаетъ весьма важную сдлку со своимъ пассажиромъ Филеасомъ Фоггомъ.

XXXIV. Паспарту представляется случай сказать остроту самую плохую, но можетъ-быть, еще никмъ не сказанную.

XXXV. Паспарту не заставляетъ своего господина дважды повторять данное ему приказаніе.

XXXVI. Филеасъ Фоггъ снова продается съ преміей на бирж.

XXXVII. Оказывается что сдлавъ кругосвтное путешествіе Филеасъ Фоггъ ничего не выигралъ кром счастія.

Читайте также: