‘Отечественныя Записки’, No 6, 1839
Водолаз, Шиллер Фридрих, Год: 1839
Время на прочтение: 4 минут(ы)
ВОДОЛАЗЪ.
(Изъ Шиллера.)
‘Удалый ли витязь иль отрокъ отважный
Обрушится въ бездну съ обрывистыхъ скалъ?
Я въ черныя челюсти пропасти влажной
Бросаю изъ чистаго злата бокалъ.
Кто царскую волю исполнитъ мою —
Тому я въ награду бокалъ отдаю!…’
Такъ царь говоритъ: и бокалъ свой бросаетъ
Съ угрюмой, надъ моремъ нависшей скалы,
Въ глубь грозной харибды — и онъ исчезаетъ
Въ свинцовой пучинъ зіяющей мглы.
‘Безстрашные сердцемъ, послушные мн!
Отъищетъ ли кто мои бокалъ въ глубин?…’
И витязь и отрокъ, отъ страха нмя,
Въ глубокомъ смущеньи стоятъ вкругъ царя,
Ввряться гремучимъ обваламъ несмя.
Они содрогнулись, взоръ въ море вперя…
И царь обращается въ третій къ нимъ разъ:
‘Уже ли не съищется смлый изъ васъ?’
Но все, какъ и прежде,— нмое молчанье.
И вотъ молодой щитоносецъ идетъ:
Онъ поступью гордой раздвинулъ собранье,
Сорвалъ онъ свой поясъ и плащь скидаетъ,
Смутилось собранье,— въ немъ жалость не спитъ
Боязнь и надежда на сердц кипитъ.
Вотъ онъ но уступамъ на скаты восходитъ
И въ бездну съ подмытыхъ навсовъ глядитъ:
Тамъ влага, какъ омутъ надъ омутомъ бродитъ
Харибда, какъ боръ въ непогоду,— гудитъ
И словно далекой раскатъ громовой
Вздымаясь дробитъ свой напвъ роковой.
Бунтуетъ, клокочетъ, визжитъ, завываетъ,
Какъ-будто вся влага смшалась съ огнемъ,
Въ-пыль-стертые брызги къ звздамъ отбиваетъ
И полны тснятся какъ холмъ надъ холмомъ.
Сшибается глухо съ грядою гряда
И рвется, какъ море, изъ моря вода.
Но вотъ улеглась одичалая сила,
И грозно, черня межь пны сдой,
Расщелина алчную пасть растворила
Бездонную, словно самъ адъ подъ водой.
И видно, какъ звъ, за волною волну,
Глотая, вбираетъ въ свою глубину.
И быстро, пока не вскипли приливы,
Младой щитоносецъ въ пучину нырнулъ
И замерли въ воздух стоновъ отзывы:
Адъ черный струистую ткань развернулъ,
Подернулась гранью суровая мгла,
И бездна надъ отрокомъ челюсть свела.
Умолкла гроза надъ Харибдой ужасной,
Лишь въ сумрачныхъ ндрахъ уныло реветъ,
И слышны воззванья: ‘о витязь прекрасный,
Кто къ жизни изъ бездны тебя воззоветъ?’
Чу! въ дальнихъ обвалахъ неясно-слышна
Все глуше и глуше гудитъ глубина.
И если ты бросишь внецъ свой въ пучину
И скажешь: кто мн мой внецъ возвратить —
Тотъ будетъ мн равенъ,— я самъ твой отрину
Меня блескъ награды земной не прельститъ:
Что скрыто отъ насъ въ глубин роковой,
Того не разскажетъ никто намъ живой,—
И даже суда водокруто кругами
Объятыя мчатся ко дну, какъ стрла,
И бревна и мачты всплываютъ щепами
Растертыя дикою силой жерла.
Но воть ужь слышне, какъ бури полетъ
Все ближе и ближе гроза тамъ реветъ.
Бунтуетъ, клокочетъ, визжитъ, завываетъ
Какъ-будто вся влага смшалась съ огнемъ,
Въ-пыль-стертые брызги къ звздамъ отбиваетъ
И волны тснятся, какъ холмъ надъ холмомъ —
И словно далекій раскатъ громовой
Вздымаясь, дробитъ- свой напвъ роковой.
И вотъ, изъ клокочащей, черной стихіи,
Сквозь пну, лебяжьей блестя близной,
Свтлютъ плеча и округлости выи
И борется тло съ холодной водой.
То онъ! вотъ онъ поднялъ высоко бокалъ
И тихо доплылъ до уступистыхъ скалъ.
Глубоко и тяжко онъ духъ переводитъ,
Небесный привтствуя радостно свтъ,
И громко изъ устъ всть въ уста переходитъ:
Онъ живъ, онъ спасенъ, подъ нимъ пропасти нтъ.
Изъ гроба, изъ алчныхъ клокочащихъ волнъ
Онъ выплылъ безвреденъ, отважности волнъ!—
Идетъ онъ, его ужъ толпа окружаетъ,
Предъ сильнымъ безстрашный колна склонилъ
И кротко бокалъ свой царю онъ вручаетъ.
Царь къ дочери радостный взоръ обратилъ —
И льется въ бокалъ, какъ янтарь съ жемчугомъ,
Живое вино,— и вс смолкли кругомъ!
‘Да здравствуетъ царь и созданья блаженны,
Привыкшія въ солнечномъ свт дышать!
Въ той пропасти ужасъ, судьбой заключенный,
И смертный безсмертныхъ страшись искушать.
И нтъ, не срывай ты съ тхъ мстъ пелены,
Гд тайны туманомъ и мглой затканы.
Я молній быстре ко дну опускался,
Гамъ зміемъ скользя изъ расщелины скалъ,
Въ холодныя кольца протокъ извивался
И тщетно я волны во мгл разскалъ,
Скрученъ и заверченъ въ кругахъ винтовыхъ
Невольно подумалъ — не быть мн въ живыхъ.
Но, въ часъ сокрушеній, Богъ внемлетъ моленью,
Онъ длань съ высоты на спасенье послалъ,
И волны меня принесли къ возвышенью
Глубоко вндренныхъ въ пучин той скалъ:
Во мгл, на коралл вислъ мой бокалъ
И счастье, что онъ въ глубину не упалъ.
Тамъ страшная пропасть была подо мною,
Въ багровомъ туман не видлъ я дна,
Хоть мертвою занятъ былъ слухъ тишиною,
Но взорамъ мелькала сквозь мракъ глубина,
Какъ туча на туч, на гад тамъ гадъ,
И бездна чернла какъ сумрачный адъ.
Чудовища бродятъ въ смшеньи неясномъ,
Свиваясь въ безвидные мрака клубки,
Зубъ съ колкою рашплей на скат ужасномъ
Подъ ними стадами кипятъ молотки.
И страшно о скалы тамъ зубы точилъ
Чешуйчатоногій морской крокодилъ.
И тамъ я вислъ и боролся съ бдою,
И былъ я отъ помощи вашей далёкъ,
Одинъ, межъ чудовищъ подъ хладной водою,
О жизни я боле думать не могъ.
Глубоко, подъ звуками вашихъ рчей,
Съ суровыхъ пучинъ не сводилъ я очей.
И съ трепетомъ вижу: ко мн подползаетъ
Страшилище, двигая тысячью ногъ,
И вотъ — кровожадную пасть разверзаетъ…
Я бросилъ кораллъ — и какъ трупъ, изнемогъ…
Меня обхватила въ порывахъ струя,—
И вдругъ очутился надъ бездною я…’
И царь, изумленный ужаснымъ разсказомъ,
Ему говоритъ: ‘Вотъ бокалъ дорогой!
Но слушай! Кольцо золотое съ алмазомъ
Геб я назначилъ за подвигъ другой:
Отважься еще разъ… и скажешь ты мн,—
Что скрыто въ бездонной морской глубин.’
То слышала дочь и, со вздохомъ глубокимъ,
Устами умильными молитъ отца:
‘Довольно, родитель, потхамъ жестокимъ
Уже ли не будетъ сегодня конца?
И если желаніи нельзя отклонить
То рыцари могутъ его замнить.’
Царь снова беретъ тотъ бокалъ драгоцнный
И въ бездну пускаетъ съ крутой вышины.
‘Отвдай еще разъ, ты, Богомъ спасенный!
Достань мн бокалъ свой со дна глубины,
Развдай въ жерл томъ закрытую ночь,—
Съ тобой обвнчается царская дочь!’
Его окрилила небесная сила,
Отвагою гордой сверкнули глаза.
Онъ смотритъ: она томный взоръ опустила,
Блдна, и дрожитъ на ресницахъ слеза.
И онъ, ободренный высокой цной,
Ударившись въ море, исчезъ подъ волной.
То взроетъ всю бездну, то снова сравняетъ,
Приливамъ предшествуетъ гулъ громовой
Умильно толпа взоръ въ пучину склоняетъ,
Дымясь, истощается звъ роковой,
Бунтуя, летитъ за волною волна
Но отрока вверхъ не несетъ ни одна.
АЛЕКСЕВЪ.