Внутреннее обозрение, Шелгунов Николай Васильевич, Год: 1870 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНІЕ

Мануфактурная выставка въ Петербург.— Впечатлніе, выносимое съ выставки.— Почему на выставк нтъ именъ изобртателей и работниковъ?— Въ комъ дйствительная сила нашего промышленнаго прогресса?— Отношенія сторонниковъ ‘Всти’ къ народу.— Разореніе крестьянъ холмскаго узда.— Сословная борьба и ея послдствія.— Женскій вопросъ.— Факты допущенія женщинъ къ общественной дятельности, какъ исключеніе.— Почему 11 русскихъ двушекъ учатся въ заграничныхъ университетахъ?

15 мая, посл обычныхъ церемоній, открылась мануфактурная выставка въ Петербург. Открытію ея, какъ водится, предшествовали разные слухи о томъ великолпіи, которое представитъ глазамъ постителей всероссійскій геній промышленности, о богатств и разнообразіи произведеній, высылаемыхъ со всхъ концовъ Россіи, даже ходилъ слухъ о томъ, что приливъ постителей переполнитъ Петербургъ и изъ пустого въ лтнее время города сдлаетъ многолюдный центръ скученнаго населенія. Слухамъ этимъ послужило основаніемъ самое приготовленіе къ ныншней выставк. Для нея устроено особенное зданіе, правда, заброшенное въ полутемный уголъ столицы, примыкающее своими двумя фасадами къ грязнымъ и узкимъ переулкамъ, реставрированное изъ казеннаго, съ острожнымъ видомъ, Соляного Городка, но во всякомъ случа зданіе, исключительно предназначенное для выставки. И день, и ночь работали надъ постройкой и украшеніемъ этого зданія. Электрическое освщеніе, декоративныя принадлежности, флаги всхъ губерній, стеклянные куполы, роскошные буфеты и подъзды, галлереи, гидравлическій бассейнъ, акваріумъ — все было придумано, распланировано и, повидимому, ничего не забыто. Чтобы привлечь больше произведеній изъ отдаленныхъ мстностей, чтобы возбудить желаніе въ нашемъ сонномъ царств явиться на этотъ праздникъ труда и изобртательности, былъ пониженъ тарифъ желзныхъ дорогъ для экспонентовъ, чтобы открыть боле свободный доступъ иностранцамъ, желающимъ взглянуть на наши произведенія, были облегчены т стснительныя формальности, которыя соединяются съ нашей паспортной системой. Наконецъ, былъ назначенъ създъ фабрикантовъ и техниковъ, чтобы предложить на общее обсужденіе нсколько вопросовъ, имющихъ связь съ прогрессомъ русскаго промышленнаго дла, и даже открыты публичныя безплатныя лекціи и свободный осмотръ петербургскихъ фабрикъ и заводовъ. Кажется, со стороны вншнихъ удобствъ и наружнаго украшенія было сдлано все, чмъ могли располагать наши скромныя средства. Я даже думаю, что сдлано было гораздо боле, чмъ заслуживаетъ нашъ промышленный геній, потому что поразительная бдность его и выставленныхъ произведеній, сравнительно съ 70-ти милліоннымъ населеніемъ, считающимъ за собою боле тысячи лтъ историческаго существованія, далеко не соотвтствуетъ декоративной роскоши. Самое зданіе оказалось слишкомъ просторнымъ для помщенія отвсюду привезенныхъ предметовъ, и потому множество мстъ остались пустыми или заняты такими вещами, которыя могли бы спокойно оставаться въ косметическихъ, бакалейныхъ и тому подобныхъ лавочкахъ, не выставляя себя на судъ всероссійскаго мннія.

Какъ бы то ни было, но я въ числ первыхъ поспшилъ постить мануфактурную выставку, и передаю здсь мое личное и первое впечатлніе. Чтобы сохранить его во всей первобытной свжести, я затыкалъ уши, когда мн говорили о выставк, я не бралъ въ руки газетъ, не читалъ ни программъ, ни каталоговъ, однимъ словомъ, старался явиться сюда безъ всякой предвзятой мысли — не патріотомъ, не пессимистомъ, не благонамреннымъ либераломъ, а человкомъ, съ своимъ собственнымъ взглядомъ и мнніемъ, каково бы оно ни было. Теперь я только понимаю, какую громадную услугу я оказалъ себ этой предохранительной мрой, и совершенно убдился, что если бы я не читалъ и прежде нашихъ газетъ и листковъ, то моя голова была бы гораздо здорове и міросозерцаніе лучше. Вмсто разнаго печатнаго мусора,— отъ краснорчивыхъ рчей г. Полетики до фельетоновъ ‘Голоса’,— набросаннаго въ мою бдную голову безъ всякаго порядка и системы, въ ней было бы боле мста для здравыхъ идей, съ которыми выпускаетъ насъ на свтъ божій матушка природа.

Проходя длинными галлереями по выставк, я прежде всего искалъ именъ тхъ темныхъ тружениковъ, руками которыхъ созданы эти колоссальныя машины, нарзныя пушки, обильно украшающія храмъ мира и труда, эти роскошныя ткани, эти художественныя ненужности, въ род шитыхъ золотомъ простыней, поставленныхъ рядомъ съ полезными предметами,— эти роскошные экипажи, локомотивы, вагоны и т. д. и т. д. Мн хотлось звать не имена фабрикантовъ, не ихъ историческія родословныя,— я вовсе не интересовался тмъ, сколько тысячъ или милліоновъ лежитъ у каждаго изъ нихъ въ карман, сколько шампанскаго они выпьютъ по случаю такого торжественнаго случая, или сколько принесутъ благодарностей за восхваленіе ихъ именъ и торговыхъ фирмъ г.г. Арсеньеву и Сапіенц,— нтъ, все это нисколько не задвало моего любопытства. Но я желалъ знать, въ какой бдной мастерской зародилась первая мысль произвести тотъ или другой предметъ и примнить его къ нуждамъ и потребностямъ общества, въ голов какого бдняка сверкнула, какъ молнія, счастливая идея сдлать нитку льна тоньше волоса, извлечь изъ пара такую страшную механическую силу или создать такое разнообразіе человческихъ удобствъ изъ минеральнаго и растительнаго міра. Меня интересовали имя изобртателя, потъ и кровь его, оставленные на этихъ предметахъ роскоши, его безсонныя ночи, его усилія и горькія думы надъ самымъ процессомъ изобртенія. Я думалъ — и не безъ основанія, что этотъ праздникъ труда долженъ прежде всего почтить память тхъ, кому онъ обязанъ своимъ великолпіемъ и міровымъ значеніемъ, я зашелъ сюда за тмъ, чтобы поклониться этимъ грязнымъ, заскорузлымъ, недоспавшимъ и недовшимъ людямъ, которые все это сдлали для моего личнаго счастія и общественной пользы. Но увы!— кругомъ меня направо и налво, вверхъ и внизъ все виднлись имена фабрикантовъ, экспонентовъ и лебезившихъ передъ ними приказчиковъ, куда ни направлялся мой взглядъ, везд сновали передо мною краснощекіе и самодовольные посредники между производителемъ и потребителемъ, съ рысьими глазками комиссіонеры, барышники и тузы промышленнаго міра. Только кое-гд, въ темпомъ закоулк, встрчалась надпись съ именемъ какого нибудь никому неизвстнаго работника, Пальчикова, и толпа спшила пройдти это имя съ величественнымъ равнодушіемъ. Тузы и торговыя фирмы привлекали все ея вниманіе. Тутъ я подумалъ: разв вы, гг. фабриканты, все это придумали и произвели? Разв вашему уму и труду мы обязаны этимъ соединеніемъ въ одномъ зданіи произведеній разныхъ климатовъ, національностей и временъ? Чья рука работала вотъ надъ этимъ красивымъ серебрянымъ кубкомъ, съ такой тончайшей рзьбой и гравюрой?— Ужь, разумется, не рука Сазикова. Кто далъ этому роскошному ковру такія яркія краски и такую мягкую шерсть? Ужь, конечно, не гг. Епапешниковъ и Енгалычевъ. Кому первому принадлежитъ мысль разчесать и вычистить этотъ ленъ до такого совершенства, что между его волокномъ и шелковымъ кокономъ нтъ никакой разницы? Не вижу я и не умю отвтить на эти простые вопросы.

Но какой же смыслъ можетъ имть національная выставка, если она наглядно не представитъ той длинной лстницы, по которой такъ медленно, съ такой упорной борьбой, поднимался народный трудъ къ своимъ послднимъ результатамъ? Какое значеніе можетъ имть эта пестрая и обширная панорама произведеній, если мы не будемъ знать ни именъ изобртателей ихъ, ни способностей, ни степени изобртательности народа, который на своихъ плечахъ вынесъ все это богатство и гордость промышленниковъ. Насъ пригласили любоваться трудомъ и не показали намъ тружениковъ. Справедливо ли это? Разумно ли это? Мы жалуемся постоянно, что у насъ нтъ ни таланта къ изобртеніямъ, ни поощренія труду, что люди, ощупью и долговременнымъ опытомъ доходившіе до какого нибудь счастливаго изобртенія, обыкновенно глохли въ неизвстности или, за неимніемъ какой нибудь сотни рублей, не находили возможности дать своему изобртенію практическое примненіе. Но вотъ представился намъ удобный случай выставить на судъ общественнаго мннія именно забытыхъ дятелей, и мы даже не вспомнили о нихъ. Въ числ вопросовъ, предложенныхъ для размышленія създомъ фабрикантовъ, есть все, даже вопросъ о развитіи торговаго флота, но нтъ ни слова о томъ, какъ поднять матеріальное и умственное состояніе рабочаго класса,— этого главнаго двигателя всякаго промышленнаго прогресса. Ясно, что либеральные фабриканты забыли упомянуть въ своихъ многодумныхъ засданіяхъ о пустякахъ — о судьб почти 400,000 людей, создающихъ имъ капиталы и производящихъ все то, что они доставили на выставку. Удивительная логика и похвальный патріотизмъ этихъ защитниковъ запретительнаго тарифа и всякихъ охранительныхъ рогатинъ для преуспянія національнаго труда и генія! Въ силу этой логики г. Полетика даже думаетъ, что намъ гораздо выгодне тащиться ракомъ сравнительно съ европейскимъ промышленнымъ прогрессомъ, {См. его рчь, произнесенную при открытіи перваго създа фабрикантовъ, техниковъ и пр. С.-Петерб. Вдом. No 139.} потому что въ то время, какъ западная Европа будетъ истощать свои богатыя копи каменнаго угля, мы будемъ беречь его, и выжидать — а сколько милліоновъ лтъ — этого не говоритъ г. Полетика — пока совсмъ не изчезнетъ горный матеріалъ у конкурентовъ, и тогда-то мы, какъ Илья Муромецъ посл тридцатилтняго сиднья, вдругъ поднимемся во весь ростъ и пустимъ свою силищу во весь ходъ. Но г. Полетика забываетъ одно, что наши западные конкуренты возьмутъ же у насъ нашъ каменный уголь за свои шелковыя ткани и превосходныя сукна. Разв только запретимъ вывозъ, но къ тому времени, когда г. Полетика надется захватить западную Европу въ свои руки, обднвшую горючимъ матеріаломъ, и у бушменовъ не будетъ больше запретительныхъ тарифовъ и таможенныхъ шлагбаумовъ. Логика фактовъ убдительне краснорчивыхъ изліяній: народъ, выступившій на поприще промышленнаго труда или долженъ какъ можно скоре сравняться въ своей дятельности съ другими образованными націями, или долженъ избрать себ другой путь, — остаться земледльцемъ или скотоводомъ и не выходить на состязаніе безсилія съ силой, иначе онъ будетъ въ постоянной зависимости отъ своихъ боле прогрессивныхъ въ промышленномъ отношеніи сосдей. Эта дилемма такъ ясна и положительна, что другого ршенія не допускаетъ. Обратиться же вамъ вспять, въ пастушеское состояніе, уже поздно. У насъ уже боле 41,000 верстъ желзныхъ дорогъ, требующихъ громадныхъ расходовъ на содержаніе и ремонтъ, и если мы не поспшимъ привести ихъ въ соотвтствіе съ своимъ промышленнымъ прогрессомъ, то он упадутъ изъ рукъ нсколькихъ счастливыхъ спекулаторовъ страшнымъ бременемъ на народъ и на долго подорвутъ его будущее благосостояніе. Это, вроятно, понимаетъ и г. Полетика, но онъ лицемритъ, совтуя Россіи не очень торопиться своимъ промышленнымъ прогрессомъ въ надежд, что онъ самъ собою придетъ къ намъ, когда изсякнетъ каменный уголь въ западной Европ. Боже мой! до какой только ерунды не способны договориться наши публичные ораторы.

Я думаю, что гораздо было бы основательне не разсчитывать на слабость другихъ, а поискать силы въ самихъ себ. Вмсто того, чтобы ожидать истощенія каменнаго угля, не раціональне ли прямо приняться за улучшеніе положенія нашего рабочаго класса, вывести его поскоре изъ пассивнаго состоянія, осмыслить его трудъ, обезпечить его жизнь и не забывать его на нашихъ мануфактурныхъ выставкахъ и създахъ. Это дастъ нашей промышленности такія силы, откроетъ такіе источники богатства, о какихъ мы теперь и мечтать не можемъ. Затмъ намъ необходимо широкое и всесторонне-свободное образованіе, чтобы найти въ своей сред дятелей, которые откроютъ намъ непочатые углы нашихъ естественныхъ богатствъ, укажутъ на т отрасли труда, которыя боле сообразны съ нашими мстными и національными условіями, которыя дадутъ намъ хорошихъ техниковъ, добросовстныхъ счетчиковъ, способныхъ фабрикантовъ, и тогда намъ нечего бояться иностранной конкуренціи и ожидать, когда тамъ истощится каменный уголь. но чтобы идти этимъ путемъ, не нужно игнорировать имена работника и изобртателя на выставк народнаго труда.

——

Обыкновенно думаютъ, что если сдлать человка лично свободнымъ, то выше такого благополучія ужь и нельзя ему ничего преподнести.

По кром личнаго крпостного права, есть еще крпостное право сословное. Въ Европ личнаго крпостного права давно не существуетъ, но тмъ не мене экономическая подчиненность даетъ себя чувствовать. Вмсто прежнихъ привиллегированныхъ людей, явились люди экономически-привиллегированные, эксплуатирующіе законъ и власть въ свою пользу. Все слабое, бдное, безпомощное терпитъ въ Европ нынче также, какъ оно терпло 100 лтъ назадъ. Человкъ, правда, пересталъ давить человка лично, но налегъ слой на слой и единоличный типъ смнился коллективнымъ. Что лучше?

Наиболе колоссальный и поучительный примръ этого рода представляетъ Англія. Земледліе въ ней сосредоточилось въ рукахъ родовой аристократіи, а деньги — въ рукахъ наслдственныхъ капиталистовъ. Внизу подъ этимъ сравнительно тонкимъ, по плотнымъ и тяжелымъ слоемъ лежитъ слой рабочаго населенія, образующаго пролетаріатъ. Хотя пролетарію и не запрещено юридически быть милліонеромъ, сдлаться лордомъ, засдать въ парламент, но такая теоретическая возможность на практик для пролетарія совершенно недостижима. Пролетарій умираетъ такимъ же пролетаріемъ, какимъ родился, и сынъ его идетъ дорогою отца.

Но живые люди ищутъ выхода, — а англійскій пролетарій живой человкъ. Уже давно рабочій вопросъ волнуетъ Англію и хотя стремленія и попытки англійскаго пролетарія не выражались въ такой насильственной форм, какъ во Франціи, но, можетъ быть, отъ того-то Англія и повліяетъ сильне на европейскій экономическій прогрессъ. Она наглядно укажетъ на неизбжность соціально-экономическаго фатализма, съ которымъ бороться безполезно.

Нсколько лтъ назадъ, англійскіе рабочіе подали королев прошеніе, подписанное 104,000 лицъ, въ числ которыхъ считались лучшіе представители англійской мысли — Милль, Карлейль и другіе. Рабочіе просили устроить для нихъ переселеніе въ англійскія колоніи. Общее право на землю — вотъ точка отправленія этого прошенія.

Прошеніе рабочихъ осталось тогда безъ результата. Но молчаніе не было отвтомъ на вопросъ и правительство имъ не сдлало голодныхъ сытыми.

Въ недавнее время тотъ же вопросъ выступилъ съ новой силой и заставилъ призадуматься правительство. Рабочіе пригласили правительство измнить законы страны такъ, чтобы народу сдлать легче и чтобы ему не было необходимости бжать изъ своей родины. Рабочіе просили, чтобы земля не оставалась въ рукахъ злоупотребляющаго ею сословія и чтобы была возвращена тмъ, кто способенъ обработывать ее собственными руками. Рабочіе просили, чтобы пустыри, лежащіе непроизводительно для бдняковъ и служащіе лишь для удовольствія прихоти богатыхъ земледльцевъ, были отданы рабочимъ рукамъ, обреченнымъ при ныншнихъ англійскихъ порядкахъ на томительную праздность.

Защитниковъ рабочихъ пробовали укорять въ коммунистическихъ тенденціяхъ, но друзья рабочихъ людей справедливо возражали, что этотъ упрекъ къ Англіи непримнимъ. Англія стоитъ на такъ называемой общинной почв нсколько вковъ. Если мы не станемъ придавать таинственнаго, зловреднаго и эхиднаго смысла словамъ, незаключающимъ эхиднаго понятія, то должны будемъ согласиться, что отношеніе англійской аристократіи и богачей къ бднякамъ, за которыхъ они несутъ вс государственныя тягости, есть въ сущности общеніе имуществъ и слдовательно тотъ зловредный коммунизмъ, на которой съ такою яростію обрушиваются у насъ ‘Московскія Вдомости’ и партія ‘Всти’.

Представителямъ соціально-экономической мудрости на русской почв не мшало бы обратить вниманіе на то, что даже консервативные англійскіе органы отказались отъ признаковъ, которые рисовались прежде за извстными словами, смысла которыхъ обыкновенно не понимали, и начали смотрть на сущность неизбжнаго выхода бдняковъ съ благоразуміемъ, вообще отличающимъ англичанъ. Англійскіе консерваторы думаютъ весьма основательно, что принципы неточной и умирающей науки, какъ политическая экономія, не значатъ ничего предъ настойчивыми требованіями практической жизни. Глупо спорить объ отвлеченныхъ принципахъ въ то время, когда предъ вами лежитъ бдный человкъ, котораго нужно накормить. Не все ли равно, но имя какого отвлеченнаго принципа вы сдлаете его сытымъ? Англія начинаетъ уже понимать, что политическая экономія въ томъ вид, какъ она усвоена людьми партіи, не можетъ служить всеспасающимъ маякомъ государственной мудрости, и для блага людей нужно вооружиться инымъ свточемъ мене отвлеченно-умозрительнымъ и боле практически-полезнымъ.

Въ то время, когда Англія становится на этотъ новый путь, русскіе подражатели англійскихъ порядковъ хотятъ увести насъ на путь соціально-экономическихъ ошибокъ. Партія ‘Всти’, провозглашающая непогршимость того англійскаго принципа, отъ котораго Англія отказалась еще въ средніе вка, задумала осуществить практически свое ученіе въ Россіи и пробнымъ камнемъ избрала холмскій уздъ. Вотъ что пишетъ корреспондентъ изъ псковской губерніи въ ‘Судебный Встникъ’: ‘Холмскій уздъ, псковской губерніи, получилъ извстность въ послдніе годы, благодаря бывшимъ своимъ земскимъ дятелямъ, о которыхъ уже неоднократно говорила наша періодическая печать (говоря ясне — г. Скарятинъ и его единомышленники). Извстно, по крайней мр отчасти, до какого безотраднаго положенія дошло экономическое положеніе крестьянскаго населенія въ этомъ узд и какъ тяжело отозвалось во всевозможныхъ отношеніяхъ это разстройство крестьянскихъ хозяйствъ’. Въ подтвержденіе своей мысли корреспондентъ сообщаетъ слдующія краснорчивыя цифры относительно движенія народонаселенія въ этомъ узд за послдніе 4 ¹/₂года:

0x01 graphic

Къ этимъ поразительнымъ результатамъ привели не эпидеміи тифа и возвратной горячки и не нашествіе иноплеменныхъ, а совершенное разстройство экономическаго положенія крестьянъ. Мы незнаемъ, почему партія ‘Всти’ выдаетъ себя за поборницу англійскихъ порядковъ и не знаемъ, когда Англія поступала такъ, какъ холмскіе хозяева, уподобившіе себя тому дровоску, который рубитъ сукъ, на которомъ сидитъ. Холмскіе управители. свалили натуральныя повинности на однихъ крестьянъ и земли крестьянскія обложили сборомъ, превышавшимъ сборъ съ прочихъ земель не вдвое, или втрое, а въ четырнадцать разъ. Населенныя, т. е. вс крестьянскія, земли были оцнены въ 14 рублей 80 копекъ за десятину, а ненаселенныя, т. е. помщичьи, въ 1 рубль. Когда во время послдняго голода въ узд появились повальныя болзни, холмское собраніе, не назначивъ ни одной копйки на дйствительную помощь народу, ограничивалось разсужденіями о лности и тунеядств крестьянъ. Мало этого. Не принимая никакихъ мръ про. товъ голода, холмская управа упорно отказывалась содйствовать губернской управ и губернатору въ ихъ мрахъ противъ голода и болзней, она скрывала положеніе дла и, вопреки постановленію губернскаго собранія, не хотла закупать хлба. Когда же ее принудили купить его, она заготовила хлбъ негодный къ употребленію, который впослдствіи былъ уничтоженъ. И такой-то хлбъ продавали больному и голодному населенію по цп, выше рыночной, тогда какъ въ кладовыхъ лежалъ хлбъ хорошій! Въ то время, когда народъ отъ голода и болзней валился, холмская управа доносила начальству, что никакихъ болзней нтъ, потомъ же она писала, что у нея нтъ денегъ на наемъ фельдшеровъ. И дйствительно, денегъ у нея не было, потому что свои земскія деньги управа отдала въ частныя руки за проценты. Насъ радуетъ конецъ, постигшій холмскихъ англомановъ: псковскій губернаторъ передалъ вс обстоятельства хозяйственной дятельности холмскаго земства на обсужденіе губернскаго собранія и оно постановило — отдать англомановъ подъ судъ.

По люди партіи ‘Всти’ устраиваютъ благо народа не въ одномъ холмскомъ узд. Конечно, въ такихъ подавляющихъ размрахъ, какъ въ холмскомъ узд, англоманія не проявляется, по ея партизанская война тмъ не мене чувствительна и заслуживаетъ вниманія. Такъ, казанскій корреспондентъ ‘Совр. Изв.’ пишетъ, что, въ конц прошедшаго года, одинъ изъ крупныхъ казанскихъ землевладльцевъ г. Н. Б. пришелъ къ заключенію, что если позволить крестьянамъ брать изъ владльческихъ дачь всякую дрянь, напримръ, мохъ, то они могутъ брать что либо и лучшее, почему приказалъ своей страж ничего не давать крестьянамъ.

На комической сторон этого факта я не стану останавливать вниманія читателя, но есть въ приводимомъ факт сторона боле существенная и надъ нею-то пусть призадумается читатель. Ужь не приходится ли согласиться. съ тми изъ крестьянъ, которые жалютъ о добромъ старомъ времени? Разв въ прежнихъ отношеніяхъ были возможны подобныя столкновенія? Разв помщикъ не отдалъ бы своему крестьянину не только мохъ и ненужную дрянь, но не отказалъ бы и въ помощи боле существенной? Разв прежній помщикъ сталъ бы управлять своими крестьянами, какъ холмскіе земскіе администраторы? Откуда же эти факты, противорчащіе основной цли крестьянской реформы — улучшить положеніе народа? Ихъ источникъ въ сословномъ индивидуализм и въ томъ слоевомъ давленіи, о которомъ я упоминалъ. Прежде крестьянинъ былъ прирожденною частію помщика. Безгласная, безотвтная сила — онъ входилъ въ него нераздльнымъ элементомъ. Свобода, выдливъ земледльца изъ землевладльца, раздлила ихъ химически и образовала два сословныхъ слоя, ставшіе въ отношенія коллективныя. Прежнія отношенія выражались въ форм боле мягкой, они проявляли свое взаимнодйствіе въ партизанской войн. Теперь же теорія ‘Всти’ и московскаго классицизма усиливается создать дв сосредоточенныя арміи: русскимъ англоманамъ нравятся больше генеральныя сраженія. Но по холмскому хозяйству мы можемъ судить, къ какимъ результатамъ приводитъ такая теорія и давленіе сильнаго слоя на слабый.

Фактъ самодятельности людей партіи ‘Всти’ не составляетъ исключительнаго явленія въ общей русской соціальной жизни. Намъ случалось встрчать въ провинціи весьма выдающихся по своимъ способностямъ людей, которые никакъ не могли понять, что борьба общественныхъ интересовъ ведетъ не къ благоденствію, а къ бдности и разоренію. Отсюда вся смутность понятій, мшающая понимать самыя простыя вещи. Эту смутность понятій можно прослдить во всхъ явленіяхъ русской жизни, во всхъ вопросахъ, которые такъ неудовлетворительно разршаются въ настоящее время общественнымъ сознаніемъ. Россію вообще принято у насъ считать страною сермяжной, демократической, но укажите, въ какихъ фактахъ общественной дятельности выражается у насъ сермяжный элементъ самостоятельно и активно? Читайте любыя газеты — московскія, петербургскія, какія хотите, и укажите, въ чемъ и какъ проявляетъ русская публицистика и журналистика стихійно-фаталистическую жизнь сермяжной Россіи? Вы найдете толки и разныя мннія о выгодахъ и невыгодахъ тхъ или другихъ желзныхъ дорогъ, заносчивые споры предпринимателей сверной и южной сибирской дороги, вы прочитаете о невыгодахъ и недостаткахъ теперешняго земства, гласнаго суда, прочитаете о промышленныхъ и торговыхъ предпріятіяхъ коммерческихъ людей и капиталистовъ, прочитаете о скандалахъ и проявленіяхъ самодурства, снова поднявшаго свою голову въ послднее время, и только гд нибудь, въ вид газетной ‘затычки’, найдете единичныя указанія на бытъ страны и народа въ томъ смысл, какой мы называемъ демократическимъ. Борьба противорчій двухъ принциповъ, недоходящихъ никогда въ практик до строго приведенной послдовательности, проявляется у насъ на каждомъ шагу. Напримръ, виленскій корреспондентъ ‘Голоса’ пишетъ: ‘поражаетъ нсколько мысль о томъ, что въ квартир попечителя съ 1863 г. перемнилось четыре русскихъ жильца, тогда какъ князь Адамъ Чарторыйскій проуправлялъ двадцать два года, а соимянникъ его, швейцаръ квартиры, Адамъ, остается и при Н. А. Сергіевскомъ столь же неизмннымъ, какъ при барон Врангел, княз Шихматов, П. Корнилов и П. Н. Батюшков’. Или въ ‘Спб. Вд.’ пишутъ изъ Кіева, что кіевскіе крестьяне сдлались почти вс уже собственниками, хотя и не везд на одинаковыхъ основаніяхъ. На ихъ быт отразился характеръ всхъ періодовъ, прошедшихъ съ 1864 г. до 1870 г. Каждое изъ селеній невольно напоминаетъ собою какой либо періодъ. Крестьяне получили наконецъ обезпеченіе своего продовольствія въ вид фактическаго осуществленія хлбныхъ запасныхъ магазиновъ, но эти магазины заключаютъ ничтожное количество хлба, недостаточное для обсмененія полей и прокормленія втеченіе сколько нибудь продолжительнаго времени. Для охраненія крестьянскаго имущества отъ пожаровъ введено обязательное страхованіе, нормой котораго принято 45 руб., годовой платежъ 45 коп. Но что значитъ для погорвшаго крестьянина пособіе въ 45 руб., когда цнность его строеній превышаетъ эту сумму и т. д.

Возьмемъ, напримръ, хоть ‘Женскій вопросъ’, возбудившій такъ много шуму и до сихъ поръ влачащій весьма печальное существованіе, потому что противниковъ его въ самомъ женскомъ лагер не меньше, чмъ противниковъ его въ лагер мужскомъ. И здсь, особенно въ провинціи, въ этой жалкой традиціонной русской провинціи, вы встртите женщинъ, въ которыхъ страннымъ образомъ уживаются сердечный реализмъ и гЛювной идеализмъ и которыя кидаютъ съ негодованіемъ камнемъ въ людей угнетенныхъ и оправдываютъ угнетателей. Отправляясь отъ точки аристократическаго міровоззрнія, он побиваютъ личную свободу и головнымъ, рефлективнымъ путемъ хотятъ свое собственное, можетъ быть, по совсмъ прочно додуманное убжденіе сдлать закономъ поведенія для людей, которые желаютъ имть право думать и чувствовать по своему. Головное, идеальное міровоззрніе является въ этомъ случа страшнымъ бичомъ личной свободы развитія, и самой сильной перегородкой, удерживающей людей на старомъ мст. Мы можемъ представить цлый рядъ фактовъ, убждающихъ въ томъ, какъ идеалистически-головное міровоззрніе упорно поддерживаетъ воспроизведеніе жизнію печальныхъ фактовъ, возможныхъ только потому, что справедливость реальнаго принципа не признана еще всми. Вотъ, напримръ, случай, бывшій недавно въ Ямпольскомъ узд и сообщаемый ‘Новымъ Временемъ’. Одна крестьянка была замужемъ около 13 лтъ, она во все это время страшно ненавидла своего мужа, какъ потомъ сама говорила, ненавидла со дня брака, потому что вышла замужъ не по влеченію своего сердца, а по приказанію родителей. Вражда ея къ мужу возрастала къ каждымъ днемъ и наконецъ она ршилась, во что бы ни стало, разлучиться съ нимъ. Съ этою цлію она скопила 100 руб. денегъ и съ ними ходила нсколько разъ къ приходскому священнику, умоляя его выхлопотать ей съ мужемъ разводъ. Священникъ, разумется, отвчалъ ей одно и тоже, что не видитъ никакой возможности удовлетворить ея просьбу. Тогда она ршилась на крайнюю мру. Сначала достала мышьяку, но отравленіе ей не удалось, потомъ она наняла за 100 руб. жившаго у нихъ батрака, чтобы онъ убилъ ея мужа, и батракъ его убилъ. Въ этомъ факт мы видимъ дйствительно крайнюю попытку къ выходу, но если мы обратимъ вниманіе на факты, мене крупные и потому чаще встрчающіеся, то увидимъ, что традиціонный рефлективный идеализмъ составляетъ главную помху въ разршеніи и женскаго и мужского вопросовъ. Г. Тургеневъ въ своемъ послднемъ разсказ ‘Странная исторія’ точно нарочно хочетъ сбить русскаго человка съ его новаго, едва возникающаго реалистическаго направленія. У него отъ Софи ветъ какимъ-то келейнымъ духомъ, она проникнута вся религіозной восторженностію, стремится къ самоотверженію, уничиженію и готова чуть не на шаманство. Софи уходитъ изъ родительскаго дома, пропадаетъ безъ всти въ то время, какъ вс губернскіе донъ-жуаны налицо. Чрезъ нсколько мсяцевъ оказывается, что у одного блаженнаго мщанина находится въ вид прислужницы какая-то молодая женщина, самоуниженію снимающая съ него даже сапоги, и этой женщиной оказывается Софи. Что это за странное самопожертвованіе, въ которомъ хотятъ поучать русскую женщину въ 1870 г.? Сколько въ этомъ разсказ жизненной правды и сколько неправды? Въ разсказ есть неправда въ преувеличеніи, но несомннная правда въ основ, ибо если активность человка лишена здоровой пищи — она ищетъ выхода въ нелпости, въ безуміи и въ разныхъ видахъ традиціоннаго индивидуализма.

До сихъ поръ для активности русской женщины было предоставлено очень скудное поле,— скудное до того, что кром брака и кухонныхъ заботъ женщин не предоставлялось ничего. То, что было открыто для самостоятельной, независимой дятельности женщины, въ сущности было кускомъ насущнаго хлба умирающей съ голоду безпомощности. Мы знаемъ, напримръ, что ‘Русское общество пароходства и торговли’ отъ 22 декабря прошлаго года разослало по всмъ агентамъ этого общества слдующее циркулярное письмо: ‘По поводу возбужденнаго однимъ изъ агентовъ вопроса о допущеніи къ занятіямъ лицъ женскаго пола, считаю нужнымъ сообщить вамъ, что я не нахожу къ этому препятствій и полагаю, что къ занятіямъ, которыя могутъ быть у насъ предоставлены женщинамъ, преимущественно принадлежатъ: конторская переписка, выдача пассажирскихъ билетовъ, почтовая и телеграфная части’. Мы знаемъ также, что женщины были допущены въ конторахъ нотаріусовъ Есипова, Гордзялковскаго и Демиса, мы знаемъ, что женщины были допущены въ телеграфное вдомство, въ которомъ считается 265 служащихъ женщинъ, что женщины являлись въ судахъ въ качеств стенографовъ и даже защитниковъ. но все это не боле какъ рука помощи, протянутая совершенно безпомощному голодному человку, это извстный видъ филантропіи и только. Противъ утшительныхъ фактовъ, не особенно многочисленныхъ, мы можемъ представить цлый рядъ фактовъ иного рода. Напримръ, въ Петербург при одной изъ гимназій закрыты классы стенографіи, въ Москв женскіе курсы должны прекратиться и профессора московскаго университета отъ нихъ отворачиваются.

Въ Петербург на публичные курсы для женщинъ собралось до 180 слушательницъ, но многія уже негодуютъ на такъ называемыхъ депутатокъ, благодаря почину которыхъ устроились чтенія. Хуже. Разсказываютъ случай, что двица, пріхавшая изъ провинціи въ Петербургъ для изученія естественныхъ наукъ, не могла достать себ мста (въ трехъ домахъ) на должность гувернантки, потому что она посщаетъ лекціи. Такъ ли слдуетъ понимать этотъ фактъ, что слушаніе лекцій роняетъ уровень женской благопристойности и нравственности или только служитъ помхою занятій съ дтьми? Этого не разъяснила газета, сообщавшая слухъ, но во всякомъ случа фактъ важенъ, ибо указываетъ на т помхи, которыя препятствуютъ выходу женщины къ самостоятельной жизни. Самопомощь, по теоріи Шульце-Делича, что ли? Но какая же самопомощь у людей, умирающихъ съ голоду, у которыхъ кром энергіи нтъ ничего! На мужскую половину русскаго человчества женщин, въ большинств случаевъ, полагаться нельзя, потому что она встртитъ только эксплуатацію своего чувства. Въ газетахъ можно найти поразительные факты мужской беззастнчивости и чисто-черкесскихъ обычаевъ, длающихъ небезопасной для женщины даже прогулку по многолюднымъ улицамъ среди благо дня и заставляющихъ женщину носить оружіе. Въ ‘Московскихъ Вдом.’ разсказывается невроятное произшествіе, бывшее 1 февраля въ московскомъ большомъ театр. Давалась опера ‘Жизнь за Царя’. Предъ первымъ дйствіемъ къ содержателю буфета въ третьемъ ярус приходитъ одна барыня, имющая абонементное мсто на италіянскую оперу въ купонахъ этого яруса и которую, такъ какъ она здсь часто бываетъ, нсколько знаютъ и содержатель буфета и капельдинеры. Эта госпожа передаетъ буфетчику небольшой карманный пистолетъ и проситъ сохранить его до конца спектакля, предупреждая его, чтобы онъ обходился съ нимъ осторожне, такъ какъ пистолетъ заряженъ тремя пулями. Буфетчикъ взялъ пистолетъ у барыни и заявилъ о немъ въ контор театра, а контора сообщила о томъ полиціи. Полиція принялась отыскивать барыню и нашла ее сидящею въ креслахъ амфитеатра съ своею дочерью. Мать — женщина лтъ за 40, дочь ея молодая и красивая двушка. Относительно пистолета мать объяснила, что, безъ заряженнаго оружія въ карман, у ней душа не на мст. Особенно же необходимымъ она считаетъ носить при себ пистолетъ потому, что въ послднее время одинъ господинъ преслдуетъ своимъ ухаживаніемъ ея дочь. Этотъ господинъ, будучи незнакомъ, ршился даже, какъ-то ночью, стучаться къ нимъ въ дверь квартиры, ‘да и кром того, русскіе мужчины, прибавила мать, въ виду красиваго и молоденькаго женскаго личика не въ состояніи сдерживать себя въ границахъ приличій и способны на всякую дерзость’.

Другой фактъ, который я сообщаю, хотя и неоднородный съ приведеннымъ, не мене его уясняетъ причины тугого у насъ движенія женскаго вопроса. Одна изъ постительницъ маскарада въ московскомъ купеческомъ клуб, 12 февраля, пишетъ въ ‘Соврем. Извстія’, что желая избавиться отъ чада и табачнаго дыма и безсмысленнаго шатанія по заламъ клуба, задумала укрыться отъ нихъ на время въ библіотеку клуба, чтобы отд

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНІЕ

Читайте также: