Виновата ли она?, Троллоп Энтони, Год: 1865 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 658 минут(ы)

ВИНОВАТА-ЛИ ОНА?

ГЛАВА I.
МИСТЕРЪ ВАВАЗОРЪ И ЕГО ДОЧЬ.

Я не могу съ полною увренностью сказать, принадлежала или нтъ къ такъ называемымъ ‘сливкамъ десяти тысячъ’ нашего англійскаго міра та, надъ которой вамъ предстоитъ произнести приговоръ: виновата она или нтъ? По происхожденію она была изъ крупной породы: въ кругъ ея знакомыхъ входили весьма важныя лица, но она очень рдко видалась съ ними, да и они мало интересовались ею. Ея ддъ, сквайръ Вавазоръ, владлецъ вавазорскаго замка въ Вестморленд, былъ провинціальный дворянинъ, имвшій нсколько тысячъ ф. годоваго дохода, поэтому онъ никогда не бывалъ въ Лондон и не находилъ нужнымъ мшаться въ какую нибудь исключительную партію. Это былъ вспыльчивый, необразованный, но честный человкъ, онъ безвыздно жилъ въ вавазорскомъ замк, объявлялъ каждому, кто хотлъ его слушать, что въ государств все идетъ къ худшему, и поздравлялъ себя съ тмъ, что въ его графств парламентская реформа ни въ какомъ случа не могла подкопаться подъ старый политическій порядокъ. Алиса Вавазоръ, героиня моего разсказа, была дочь его младшаго сына. Джонъ Вавазоръ пріхалъ въ Лондонъ въ молодыхъ лтахъ, онъ сдлался адвокатомъ, но потерплъ неудачу на этомъ поприщ. Женился онъ на женщин немного старше его, владвшей 400 ф. годоваго дохода и принадлежавшей къ тмъ же сливкамъ аристократической Англіи. Объ этихъ знатныхъ родственникахъ я разскажу посл, а теперь достаточно будетъ сказать, что Алиса Мэклеодъ сильно оскорбила своимъ бракомъ всхъ своихъ друзей. Но она не дала имъ и опомниться отъ ихъ гнва, какъ, родивъ дочь, умерла черезъ двнадцать мсяцевъ посл свадьбы, и такимъ образомъ оставила нершеннымъ вопросъ — могло ли ея семейство, или не могло простить ей этотъ бракъ.

Принадлежавшіе ей 400 ф. годоваго дохода были записаны на имя ея и ея будущихъ дтей, и вслдствіе этого, когда она умерла, все ея состояніе перешло къ ея маленькой дочери. Но знатные родственники не отказались обратить свое вниманіе и на отца. Они объявили ему, что если онъ не будетъ требовать у нихъ денегъ своей дочери и поручитъ имъ заботу о ея воспитаніи, то они сдлаютъ что нибудь и для него. Джонъ Вавазоръ былъ адвокатъ, хотя его практика не удавалась ему, но практикъ — адвокатъ долженъ хорошо понимать всякое положеніе, въ которое его ставятъ обстоятельства. Черезъ два года посл смерти своей жены, Вавазоръ получилъ мсто комиссіонера въ одномъ учрежденіи по дламъ несостоятельныхъ должниковъ, просуществовавшемъ только три года посл вступленія его въ эту должность. Сначала онъ думалъ, что будетъ получать свои 800 ф. въ годъ и за нихъ ничего не длать, но проклятое правительство Виговъ, какъ называлъ его Джонъ Вавазоръ въ письмахъ къ отцу, не позволило этого, оно дало ему на выборъ — или получать 400 ф. и не длать ничего, или получать полное содержаніе и за это проводятъ три дня въ недлю, по три часа въ день, въ грязномъ, жалкомъ присутственномъ мст, гд обязанность его должна была состоять въ подписываніи, не читая, разныхъ бумагъ. Онъ, скрпя сердце, принялъ послднее условіе т. е. брать полное содержаніе, и съ этихъ поръ подписыванье бумагъ было его единственнымъ занятіемъ въ продолженіи почти двадцати лтъ. Натурально онъ считалъ себя крайне занятымъ человкомъ. Каждый новый лордъ-канцлеръ получалъ отъ него просьбк — избавить его отъ такого униженаго положенія и позволять ему получать жалованье съ тмъ, чтобъ ничего не длать. Въ отвтъ на каждую просьбу ему предоставлялось на выборъ тоже, что и прежде,— и такъ дла шли изъ года въ годъ.

Не смотря на все это, нтъ ни малйшаго сомннія, что если бы у мистера Вавазора не было этой, почти номинальной службы, то онъ былъ бы гораздо несчастливе и недовольне. Онъ постоянно жаловался, что служба удерживала его въ Лондон, но, служи онъ или не служи, а изъ Лондона его ничто не могло бы вытащить. Онъ такъ свыкся съ лондонской жизнью, что ни за какія блага въ мір не отказался бы отъ нея. Посл смерти жены онъ обдалъ въ своемъ клуб каждой день, исключая тхъ случаевъ, когда друзья приглашали его обдать у себя.

Кто видлъ Джона Вавазора въ половин пятаго часа, когда онъ просматривалъ карту кушаньемъ и заказывалъ обдъ для себя и своихъ друзей,— тотъ видлъ его въ единственный часъ дня, когда онъ смотрлъ на свое дло серьезно. Ко всему остальному онъ относился легко и безпечно. Даже за обдомъ онъ не выказывалъ особенной энергіи. Только по временамъ, когда онъ пробовалъ первый стаканъ своего кларету, брови его наморщивались, но потомъ все, что онъ приготовлялъ для себя съ такою серьезною заботливостью, поглощалось имъ съ эпикурейскимъ спокойствіемъ. Иногда случалось, что поваръ оказывался измнникомъ даже въ отношеніи къ нему, тогда онъ обращался очень круто, но и тутъ дйствовалъ спокойно и билъ виновнаго съ улыбкой на улиц..

Въ такихъ занятіяхъ и удовольствіяхъ проводилъ мистеръ Вавазоръ жизнь въ то время, когда начинается мой разсказъ. Но пусть читатель не думаетъ, что онъ былъ совершенно лишенъ хорошихъ качествъ. Обладай онъ въ молодости прилежаніемъ, онъ могъ бы блистательно проходить свое поприще, и вс уважали бы его, какъ истаго джентльмена. Онъ быль щедръ, на сколько позволяли ему средства, всегда держалъ данное слово и хорошо понималъ т законы, исполненіе которыхъ считалось необходимостью для людей его круга. Онъ умлъ обращаться съ людьми и зналъ, что можно говорить и чего нельзя, что можно длать въ томъ обществ, гд онъ жилъ, и отъ чего слдовало сдерживаться. Въ характер его было довольно много доброты и благосклонности, и еслм онъ не любилъ страстно никого, то былъ расположенъ ко многимъ. Кром того, даже въ пятидесятилтнемъ возраст, онъ былъ очень красивъ, имлъ высокій и правильный лобъ, а въ волосахъ головы и бороды едва начинала пробиваться сдина. Глаза его были свтлые и срые, ротъ и подбородокъ свидтельствовали о хорошемъ происхожденіи. Многіе изъ близкихъ знакомыхъ Джона Вавазора говорили, что имъ становилось жалко, когда они видли, что одой человкъ проводитъ время въ подписываніи канцелярскихъ бумагъ.

Я сказалъ выше, что знатные родственники Алисы Вавазоръ обращали на нее мало вниманія въ то время, когда она была ребенкомъ, но я сказалъ также, что они взяли на себя заботу о ея воспитаніи, и поэтому долженъ разъяснить это противорчіе. Знатнйшіе изъ этихъ знатныхъ рдко слышали объ Алис, но о ней сильно заботилась нкто леди Меклеодъ, сама по себ не особенно знатная, но вращавшаяся въ кругу аристократіи. Она была вдова сэра Арчибальда Мэклеода, прежде служившаго въ военной служб, и сама тоже происходила отъ Мэклеодовъ. За нсколько времени до рожденія Алисы она поселилась въ Чельтенгем и каждую весну, когда скудныя средства позволяли ей. прізжала на короткое время въ Лондонъ. Объ этой старух можно сказать, что она была добрая женщина, хотя подверженная двумъ, весьма серьезнымъ, недостаткамъ. Въ религіозномъ отношеніи она принадлежала къ сект субботниковъ — кальвинистовъ, а въ свтскомъ — фанатически врила въ высокое положеніе своихъ благородныхъ родственниковъ. Она готова была почти поклоняться какому нибудь молодому маркизу даже тогда, когда онъ велъ жизнь, способную возмутить даже язычника, но въ то же время она готова была проклинать, и дйствительно проклинала и осуждала на вчныя муки, какія только могло придумать ея воображеніе, всхъ мужчинъ и женщинъ средняго сословія только за то, что они но воскресеньямъ ходили въ паркъ слушать свтскую музыку. И не смотря на это, она все-таки была добрая женщина. Изъ своихъ крошечныхъ средствъ она много удляла бднымъ. Она старалась жить въ ладу съ своими сосдями, переносила лишенія съ терпніемъ ова и жила въ надежд на лучшую, загробную жизнь. Алису Вавазоръ, которая приходилась ей только кузиной, она любила нжнйшею любовью, хотя Алиса длала все, чтобъ уничтожить эту привязанность. Когда Алиса была ребенкомъ, за нею ухаживала леди Мэклеодъ, двнадцати лтъ двочка, по ршенію ея родственниковъ и вопреки желанію леди Мэклеодъ, была отправлена въ одинъ ахенскій пансіонъ, девятнадцати лтъ она вернулась въ Чельтенгемъ и, пробывъ тутъ не боле года, объявила, что не желаетъ оставаться доле съ своею кузиной. Двушка ршительно не сочувствовала ни достоинствамъ, ни недостаткамъ своей старой родственницы, поэтому она условилась съ отцемъ, что оба они поселятся въ Лондон. Здсь они прожили послднія пять лтъ. Въ то время, когда мы представляемъ Алису читателю, ей уже минуло двадцать четыре года.

Образъ жизни ея былъ странный и не совсмъ достойный одобренія. Достигнувъ двадцать перваго года, Алиса вступила въ полное распоряженіе своимъ состояніемъ, когда она предложила своему отцу, жившему въ продолженіе послднихъ пятнадцати лтъ въ готовыхъ, меблированныхъ квартирахъ,— нанять особый, небольшой домъ въ улиц королевы Анны, то натурально приняла на себя часть расходовъ. Отецъ предупредилъ ее, что его привычки совсмъ не семейныя, но ограничился этимъ предостереженіемъ. Онъ не понялъ, что ему непремнно слдовало отклонить ее отъ этого намренія, такъ какъ онъ быль убжденъ въ своей неспособности окружить ее тмъ вниманіемъ, котораго въ прав требовать единственная дочь отъ своего вдовствующаго отца. Домъ былъ нанятъ, и Алиса поселилась въ немъ съ отцомъ, но жили они почти какъ чужіе. Первые два мсяца старикъ старался еще обдать дома и даже не уходить по вечерамъ, но эта неволя скоро сдлалась слишкомъ тяжела для него, и онъ не выдержалъ. Онъ сказалъ дочери и самому себ, что его здоровье можетъ совсмъ разстроиться отъ такой радикальной перемны образа жизни, и я думаю, что онъ говорилъ правду. Какъ бы то ни было, а заточеніе кончилось, и мистеръ Вавазоръ навсегда пересталъ обдать дома. Не обдалъ онъ также съ дочерью никогда какомъ нибудь другомъ мст. Ихъ матеріальныя средства, даже соединенныя вмст, не позволяли имъ давать обды у себя, и поэтому они не могли ходить вмст въ одни и т же дома. Такимъ образомъ они начали жить отдльно другъ отъ друга. Каждый день они конечно видлись, но дло почти тмъ и ограничивалось. Они даже не застракали вмст, и посл трехъ часовъ мистера Вавазора никогда не было дома.

Миссъ Вавазоръ пріобрла себ довольно хорошее положеніе въ обществ, хотя я имю поводъ сомнваться, что она имла право считать себя принадлежащею къ ‘сливкамъ десяти тысячъ’. Два класса людей она старалась избгать, и причина этого заключалась въ предпочтеніи, которое ея тетка отдавала этимъ двумъ классамъ, она избгала маркизовъ всхъ безъ различія, а также и церковниковъ.

Избгать маркизовъ вообще не очень трудно. Молодыя двушки, живущія съ своими отцами на скромную ногу въ улиц королевы Анны, не терпятъ особеннаго безпокойства въ этомъ отношеніи. Алису тоже не очень тревожили. Но тутъ явилась слдующее обстоятельство. Леди Мэклеодъ никогда не избгала своихъ знатныхъ родственниковъ и въ то же время не забывала Алису Вавазоръ. Когда она посщала Лондонъ, то не переставала длать визиты въ улицу королевы Анны, хотя неизвстно почему, считала себя не въ ладахъ съ мистеромъ Вавазоромъ. Она-то всячески старалась устроить тсную дружбу между Алисою и ея знатными родственниками,— такую дружбу, какою она сама пользовалась,— дружбу, отворявшую ей двери въ ихъ дома, но отнюдь не въ ихъ сердца. Но Алиса упорно отклоняла вс предложенія старухи.

Мн слдуетъ сказать еще нсколько словъ объ Алис Вавазоръ, посл чего, я полагаю, можно будетъ приступить къ самому длу. Что касается ея характера, то я желаю предоставить читателю узнать его изъ самого повствованія. Читатель знаетъ уже, что она появляется на сцену не въ самой ранней молодости, а образъ жизни ея длалъ ее, можетъ быть, старе на видъ, чмъ она была на самомъ дл. Лице ея не было старо, но въ манерахъ ея не проглядывало ничего двическаго. Глядя на ея серьезный видъ и слушая твердый и самоувренный голосъ, можно было подумать, что она уже лтъ десять замужемъ. Фигура ея была высокая и хорошо сложена, широкая въ затылк и плечахъ, чмъ отличались вс Вавазоры, но безъ малйшей угловатости. Волосы были темнокаштановаго цвта и она зачесывала ихъ больше на лобъ. Глаза тоже темные, хотя не черные: носъ — нсколько широкій и вздернутый, но, на мои глаза, прелестный, съ особеннымъ характеромъ и придававшій иногда всему лицу веселое и остроумное выраженіе: ротъ — широкій и тоже съ особымъ характеромъ, подбородокъ — овальный, съ ямочкой и тонко-очерченный, какъ у старика Вавазора. Вообще, прошу васъ смотрть на нее, какъ на прекрасную и умную молодую женщину.

За тмъ приступаю въ разсказу. Въ то время, какъ онъ начинается, Алису уже начали сватать.

ГЛАВА II.
ЛЭДИ МЭКЛЕОДЪ.

Нельзя сказать, что домъ въ улиц королевы Анны былъ, особенно веселый домъ. Я говорю о матеріальной сторон его, т. е. о стнахъ и внутренности. Это былъ небольшой домъ на южной сторон улицы, сжатый между двумя огромными домами, которые, казалось, были готовы раздавить его. Крыльцо было узенькое, столовая — темная и совершенно лишенная тхъ признаковъ гостепріимства и изобилія, которыми должна отличаться эта комната. Но это бы еще ничего, если бы гостиная была красива, какъ непремнно слдуетъ быть гостиномъ. Но гостиная Алисы Вавазоръ была совсмъ не красива. Уборкой дома долженъ былъ заняться отецъ двушку, а онъ возложилъ эту обязанность на одного купца, который выбралъ зеленые обои, зеленые ковры, зеленые занавсы и зеленую матерію на стулья. Въ гостиной стоялъ диванъ, покрытый зеленымъ шелкомъ, и два кресла, тоже зеленыя, по обимъ сторонамъ камина. Комната была совсмъ вся зеленая и очень непривлекательная. Формой она была почти квадратная.

Алиса хорошо понимала все безобразіе этой комнаты, ей очень хотлось выбросить зеленый диванъ, оклеить стны другими обоями и повсить занавсы съ красными полосками. Съ зеленымъ ковромъ она бы еще помирилась, но отецъ ея былъ самый эксцентрическій чудакъ, а съ той минуты, какъ она достигла совершеннолтія, ей казалось, что ничего не слдуетъ такъ избгать, какъ всякихъ эксцентричностей.

— Эта комната — такое безобразіе, какого я никогда не видлъ, сказалъ однажды мистеръ Вавазоръ своей дочери.

— Да, она неособенно красива, отвчала Алиса.

— Мы передлаемъ ее на общій счетъ, замтилъ мистеръ Вавазоръ.

— Не будетъ ли это странно, папа? Вдь нтъ еще четырехъ лтъ, какъ она отдлана.

Мистеръ Вавазоръ пожалъ плечами и за тмъ никогда не касался уже этого предмета. Ему было уже ршительно все равно, красива или безобразна комната въ улиц королевы Анны. Онъ былъ однимъ изъ старшинъ своего клуба и заботился, чтобы тамъ все отличалось настоящимъ комфортомъ.

Насталъ іюнь, а этотъ мсяцъ леди Мэклеодъ обыкновенно проводила въ Лондон въ кругу своихъ знатныхъ родственниковъ, когда ей удавалось скопить въ своемъ кошельк пять-десять фунтовъ, необходимыхъ для осуществленія этой поздки. Потому что хотя она и проводила этотъ мсяцъ въ Лондон, между своими благородными друзьями, по пусть читатель не думаетъ, что благородные друзья давали ей квартиру или столъ. Иногда только они ее поили чаемъ и одинъ или два раза въ мсяцъ угощали старуху второстепеннымъ обдомъ. Прізжая въ Лондонъ, она нанимала дв маленькія комнаты въ Кинъ-Стрит, посщала по вечерамъ фэшенебельныхъ господъ, которыхъ въ душ осуждала, старалась удостоиться ихъ улыбки, которыя впрочемъ рдко выпадали на ея долю, и оправдывала себя тмъ, что она заискивала ихъ потому, что это были улыбки ея родственниковъ, постоянно говорила себ, что она прізжаетъ въ этотъ новый Вавилонъ только изъ желанія добра Алис, и каждый разъ давала себ слово не показываться больше. Въ послдній пріздъ она вспомнила, что ей стукнуло семьдесятъ пять лтъ и поклялась, что Лондонъ не увидть ее больше. Но, не смотря на это, мы опять видимъ ее въ Лондон. Теперь она оправдывала сама передъ собою этотъ пріздъ тмъ, что дла Алисы требовали ея присутствія. По ея мннію, Алиса не умла вести своихъ длъ, какъ слдуетъ.

— Здравствуйте тетушка, сказала Алиса, когда старуха вошла въ ея гостиную въ одинадцать часовъ утра. Алиса всегда называла леди Мэклеодъ своею тетушкой, хотя, какъ сказано выше, он не были въ такомъ тсномъ родств.

— Не закроешь ли ты окна, моя милая? спросила леди Мэклеодъ, усвшись на одно изъ безобразныхъ зеленыхъ креселъ и не облокачиваясь о спинку. Она получила воспитаніе въ то время, когда широкія кресла считались неприличными, и провела молодость между людьми, смотрвшими на вс свободныя позы, тоже какъ на неприличныя, эти привычки она сохранила до старости и въ семьдесятъ шесть лтъ никогда не прислонялась къ спинк стула.

— Не закроешь ли ты окна, моя милая? Я такъ вспотла, что боюсь простудиться.

— Но вы вроятно не пришли пшкомъ изъ Кинъ-Стрита? сказала Алиса, исполнивъ желаніе старухи.

— Напротивъ, я всю дорогу шла пшкомъ. Эти кэбы — сущее разореніе. Извощики всегда увряютъ, что отъ меня до вашей улицы больше двухъ верстъ. Я никакъ не поврю этому, потому что я шла сюда немного больше полчаса.

— Я въ самомъ дл думаю, что для васъ далеко идти сюда пшкомъ, особенно въ такой жаръ.

— Но что жъ мн длать? Я должна идти, потому что я пріхала въ Лондонъ съ цлью васъ видть. На возвратномъ пути я возьму кэбъ, потому что тогда будетъ еще жарче, а въ три часа милая леди Мидлотіанъ общала прислать за мной карету, чтобъ взять меня съ собою въ концертъ. Я очень желаю чтобъ и ты, Алиса, похала.

— Объ этомъ нечего и говорить, тетушка. Съ какой стати мн хать безъ приглашенія?

— Совсмъ не безъ приглашенія, Алиса. Маркиза мн нсколько разъ повторяла, что она была бы очень рада видть тебя, и просила меня пріхать къ ней съ тобою.

— Отчего жъ она сама не прідетъ къ намъ и не пригласить меня, если такъ желаетъ познакомиться со мной?

— Милая моя, ты не имешь права требовать этого, не имешь никакого права. Она даже меня никогда не приглашаетъ.

— Я знаю, что не имю на то никакого права, да я и не ожидаю этихъ приглашеній у не нуждаюсь въ нихъ. Но и она не иметъ никакого права предполагать, что я поду къ ней безъ приглашенія.

— Я думаю, что за совершенно неправа,— особенно въ твоемъ настоящемъ положеніи. Молодая женщина, которая какъ ты, готовится выйдти замужъ…

— Какъ я?.. можетъ быть.

— Наврное Алиса. Конечно теб предстоитъ выйдти замужъ, и потому ты должна позаботиться и о другихъ качествахъ, кром данныхъ теб природой. Что касается до того, что леди Мидлотіанъ или маркиза не прізжаетъ сюда, въ домъ твоего отца, для того, чтобы приглашать тебя къ себ, то я повторяю, что ты не имешь никакого права претендовать на это дло.

— Да я и не претендую.

— Леди Мидлотіанъ говорила мн еще вчера, что она съ особеннымъ удовольствіемъ услышала о прекрасной партіи, которую ты составляешь, и поэтому…

— Благодарю почтенную леди. Мн хотлось бы знать, думала ли она, что длаетъ прекрасную партію, когда выходила за лорда Мидлотіана.

Леди Мидлотіанъ была несчастлива въ замужеств: мужъ ея былъ человкъ съ сквернымъ характеромъ, дурно обращавшійся съ нею, вслдствіе чего она давно разошлась съ нимъ. Алиса не сдлала бы, можетъ быть, этого злаго намека, еслибъ ее не разсердило примненіе словъ ‘прекрасная партія’ къ ней самой, и можетъ быть разсердило тмъ боле, что она отчасти чувствовала, что прекрасная партія прямо относится къ ея собственному положенію. Она иногда думала, что выборъ ея былъ очень благоразумный и тутъ же сознавалась въ душ, что въ этомъ выбор не доставало тхъ прелестей, которыхъ не мшало бы пожелать. Она не совсмъ была довольна собою за то, что приняла предложеніе Джона Грея, или, врне сказать, сердилась на себя за то, что полюбила его. Часто думая объ этомъ человк, она убждалась, что приняла его предложеніе просто потому, что полюбила его. Но иногда она сердилась на себя за то, что позволила своему сердцу такъ легко покориться чужому вліянію и упрекала себя въ слабости. Во всякомъ случа она длала весьма приличную партію. Мистеръ Грей былъ человкъ съ прекраснымъ характеромъ, съ хорошимъ, хотя и умреннымъ, состояніемъ, кром того, онъ былъ хорошо образованъ, принадлежалъ въ хорошей фамиліи и обладалъ равными дарованіями. Вс находили выборъ Алисы прекраснымъ, а отецъ ея былъ вполн доволенъ имъ. Почему же сама Алиса сердилась на себя,— это, я надюсь, объяснится въ послдствія само собою.

— Алиса, не будь злою, сказала строго леди Мэклеодъ. Какова бы ни была несчастная судьба леди Мидлотіанъ, никто не можетъ сказать, что она сама виною своихъ несчастій.

— Нтъ, это можно сказать, тетушка, потому что она знала, что женихъ ея негодяй и вышла за него только потому, что онъ былъ богатъ и графъ.

— Она сама была дочь знатнаго человка и вышла за равнаго себ. Но намъ не за чмъ спорить объ этомъ. Она говорила совершенно искренно, когда разсуждала о твоемъ брак и ты должна принимать ея слова за чистую монету. Притомъ же она кузина твоей матери…

— Милая тетушка, я ршительно не претендую на это родство.

— Но она претендуетъ на него, и очень желаетъ познакомиться съ тобою. Она везд разузнавала о мистер Гре и сказала мн, что вс свденія, собранныя ею, какъ нельзя боле удовлетворительны.

— Еще разъ повторяю, что я весьма благодарна ей за участіе.

Леди Мэклеодъ была старуха сдержанная и настойчивая.

Боле получаса она исчисляла выгоды, предстоявшія Алис, какъ замужней женщин, отъ знакомства съ знатными родственниками, и старалась уврить свою кузину, что теперь представлялся самый лучшій случаи положить начало этому знакомству. Она говорила, что въ карет леди Мидлотіанъ будетъ свободное мсто, потому что изъ дочерей ея не подетъ ни одна, кром леди Дженни, леди Мидлотіанъ будетъ очень довольна этимъ, притомъ же концертъ не то, что балъ: двушка можетъ хать въ концертъ и безъ особаго приглашенія. Но вс эти убжденія были напрасны, Алиса оставалась непоколебимою, такъ какъ вообще леди Мэклеодъ рдко могла убдить въ чемъ нибудь свою кузину.

Наконецъ разговоръ зашелъ о другомъ предмет, и тутъ леди Мэклеодъ объявила, что она пришла именно по этому случаю, забывъ, что сказала то же самое, когда рчь зашла о концерт. Но на этотъ разъ она дйствительно говорила правду. Цлое утро ее занималъ предметъ, къ которому она перешла теперь и имла по поводу его совщаніе съ леди Мидлотіанъ. Отъ концерта и вліянія, которое протекція леди Мидлотіанъ могла имть на будущее состояніе мистера Грея, она мало по малу перешла къ поздк, которую Алиса собиралась предпринять въ Швейцарію. Объ этой поздк она слышала, уже прежде, но только леди Мидлотіанъ сообщила ей, съ кмъ миссъ Вавазоръ собиралась хать. Какимъ образомъ случилось, что леди Мидлотіанъ такъ интересовалась незнакомою ей личностью, этого я не знаю: но откуда-то она узнала, кто были будущіе компаньоны Алисы Вавазоръ въ задуманной поздк, и сказала леди Мэклеодъ, что они вовсе не нравятся ей.

— Когда же ты думаешь хать, Алиса? спросила леди Мэклеодъ.

— Я думаю въ іюл. Въ это время будетъ очень жарко, но Кэтъ должна вернуться въ половин Августа.

Кэтъ была кузина Алисы.

— А! Кэтъ детъ съ тобой?

— Конечно, детъ. Я вдь не могу хать одна, или только съ Джоржемъ.

— Натурально, ты не можешь хать одна съ Джоржемъ, сказала леди Мэклеодъ весьма сурово.

Джоржъ Вавазоръ былъ братъ Кэтъ, и слдовательно двоюродный братъ Алисы. Онъ былъ наслдникъ стараго Вестморленскаго сквайра, и Кэтъ жила съ нимъ, потому что ихъ отецъ умеръ. По видимому, никто не мшало Алис хать въ Швейцарію съ этими родственниками, но леди Мэклеодъ была очевидно недовольна, она приняла очень суровый видъ, когда произнесла имя Джоржа и, казалось, приготовилась къ битв.

— Ну, а… тутъ леди Мэклеодъ съ минуту помолчала, и потомъ, точно въ конвульсивномъ припадк храбрости, закончила свой вопросъ словами, а мистеръ Грей знаетъ, что Дхоржъ детъ съ вами?

Алиса не отвчала нсколько минутъ, въ это время леди Мэклеодъ сохраняла свой суровый видъ и не спускала глазъ съ лица племянницы. Если она предполагала, что это молчаніе происходило, хотя немного, отъ того, что Алиса стыдилась отвчать на послдній вопросъ, то она очень ошибалась. Наконецъ Алиса сказала:

— Я могла бы просто отвчать вамъ, что онъ знаетъ объ этомъ, потому что вчера я писала ему и увдомила о нашемъ план, но я чувствую, что не должна такъ отвчать на вашъ вопросъ. Вы желаете знать, одобряетъ ли мистеръ Грей этотъ планъ. Такъ какъ я писала ему только вчера, то натурально еще не знаю его мннія на этотъ счетъ. Но я знаю и могу сказать вамъ, тетушка, что если онъ и не одобритъ моего намренія, то мн будетъ очень жаль, но я не перемню его.

— Не перемнишь? Ну, такъ я должна сказать теб, что это очень нехорошо съ твоей стороны. Какъ? неодобреніе человка, за котораго ты выходишь замужъ, не измнитъ твоего плана?

— Да, въ этомъ случа не измнитъ. Видите ли, тетушка, если бы мистеръ Грей, по чему нибудь, попросилъ меня совсмъ не хать, я бы конечно отказалась отъ моего намренія, какъ отказалась бы отъ всякаго неважнаго для меня дла, по просьб дорогаго друга, который находится въ такихъ близкихъ отношеніяхъ со мною. Но если бы онъ попросилъ меня не хать именно съ моимъ кузеномъ Джоржемъ, я бы положительно отказала ему, именно вслдствіе близости нашихъ отношеній. Надюсь, тетушка, вы понимаете, что я хочу сказать?

— Кажется понимаю. Ты хочешь сказать, что не желаешь повиноваться человку, который одинъ иметъ право требовать отъ тебя послушанія?

— Онъ не иметъ права требовать отъ меня никакого послушанія, отвчала она съ такою силою и такимъ рзкимъ тономъ, что старуха Мэклеодъ подпрыгнула на мст отъ изумленія. Она уже прежде не разъ слышала этотъ тонъ и должна была привыкнуть къ нему,— но тутъ не могла удержаться отъ прыжка.

— Онъ не иметъ никакого права требовать отъ меня послушанія,— повторила Алиса. Онъ можетъ давать мн совты, но я уврена, что никогда не потребуетъ отъ меня повиновенія.

— А если онъ станетъ совтовать теб, ты не будешь обращать вниманія на его совты.

— Если онъ скажетъ мн, что я лучше сдлаю, если не поду съ моимъ кузеномъ Джоржемъ, то конечно я не послушаю. Кром того, я постараюсь дать ему замтить, что такой совтъ оскорбляетъ меня. Онъ доказалъ бы мелочность своего характера и подозрительность, къ которой я не считаю моего жениха способнымъ.

Сказавъ это, Алиса встала и прошлась нсколько разъ по комнат, потомъ остановилась у окна, повернувшись спиною къ своей гость. Нсколько минутъ длилось молчаніе, въ это время леди Мэклеодъ тщательно соображала, какъ бы ей лучше поразить Алису ршительнымъ возраженіемъ. Наконецъ она собралась съ духомъ и начала:

— Любезная Алиса, мн нтъ надобности говорить теб, что если бы у тебя была мать или кто нибудь заступающій мсто матери, то я не вмшалась бр въ это дло.

— Конечно, тетушка, если вы находите, что я поступаю нехорошо, то имете полное право высказать это.

— Да, я уврена, что ты поступаешь нехорошо, если ты продолжаешь упорствовать въ твоемъ намреніи, то я съ ужасомъ должна буду сознаться, что у тебя злой характеръ. Нтъ никакого сомннія, что мистеру Грею не понравится твое желаніе хать съ Джоржемъ Вавазоромъ.

— Отчего же не понравится, тетушка? спросила Алиса, повернувшись къ старух и смло посмотрвъ въ лице ей. Она произнесла эти слова твердымъ голосомъ и смотрла на старуху такъ, какъ будто старалась показать, что не боится никакого отвта.

— Отчего не понравится, Алиса? повторила тетка. Конечно, ты не желаешь, чтобъ я сказала отчего.

— Напротивъ, очень желаю. Разв я могу защищаться, прежде чмъ услышу обвиненіе?

— Ты теперь невста мистера Грея,— невста съ согласія и одобренія всхъ твоихъ друзей. Два года тому назадъ ты была… была…

— Что была, тетушка? Если вы хотите сказать, что два года тому назадъ я была невста моего кузена, Джоржа, то очень ошибаетесь. Три года назадъ я сказала ему, что только при извстныхъ условіяхъ я согласна выйдти за него замужъ. Но ни мои условія не нравились ему, ни его мн. Поэтому мы никогда не давали другъ другу слова. Мистеръ Грей знаетъ всю эту исторію. Я разсказала ему все.

— Дло въ томъ, Алиса, что образъ жизни Джоржа Вавазора былъ таковъ, что бракъ съ нимъ былъ бы сущимъ безуміемъ.

— Милая тетушка, простите, если я скажу вамъ, что не могу разсуждать объ образ жизни Джоржа Вавазора. Если бы я надялась сдлаться его женою, вы имли бы полное право говорить объ этомъ изъ вашего постояннаго расположенія ко мн. Но теперь онъ мой двоюродный братъ, а такъ какъ я люблю его, а вы — нтъ, то намъ лучше и не говоритъ о немъ.

— Нтъ, я должна говорить, посл того, что было, и въ виду перелома въ твоей жизни…

— Милая тетушка, мн не предстоитъ никакого перелома.

— Напротивъ, Алиса, передъ тобою важнйшій переломъ въ жизни двушки. Пока ты еще не замужемъ, но ты невста достойнйшаго человка, который надется найти въ теб все свое домашнее счастье. Джоржъ Вавазоръ слыветъ за самаго безпутнаго человка.

— Но вы знаете, что я отправляюсь съ нимъ не одна. Кэтъ и я условились вести расходы пополамъ и демъ для собственнаго удовольствія. Но такъ какъ намъ было бы трудно путешествовать однимъ, то Джоржъ общалъ сопровождать свою сестру. Папа знаетъ все это, и никогда ни одного слова не сказалъ противъ этого плана.

Леди Мэклеодъ покачала головой. Она никогда не любила говорить противъ Мистера Вавазора въ присутствіи его дочери, но покачиваніе головы означало, что, по ея мннію, согласіе мистера Вавазора въ такомъ дл ничего не значило.

— Я могу повторить одно, сказала она, что, по моему мннію, мистеръ Грей будетъ недоволенъ, а я полагаю, что его одобреніе должно для тебя что нибудь значить. Теперь, моя милая, я попрошу тебя послать за кэбомъ для меня. У меня не хватитъ времени одться въ концертъ.

Алиса позвонила въ колокольчикъ и не сказала больше ни слова. Когда леди Мэклеодъ начала прощаться, Алиса по обыкновенію поцловала ее, а старуха произнесла свою обычную прощальную фразу: ‘Да благословитъ тебя Богъ, милая, прощай, я приду завтра, если будетъ можно’. Такъ они разстались миролюбиво, но каждая изъ нихъ чувствовала, что посл этого спора дружба ихъ еще больше охладла. Когда ушла леди Мэклеодъ, Алиса цлый часъ сидла одна и думала… думала о двухъ людяхъ, о человк достойнйшемъ и человк безпутномъ, имена которыхъ были упомянуты старухой. Джонъ Грей былъ достойный человкъ, достойный во всхъ отношеніяхъ, на сколько Алиса знала его. Она сознавалась въ этомъ. Въ то же время она говорила себ, что ея кузенъ Джоржъ былъ безпутенъ, крайне безпутенъ. Но, не смотря на это, она мысленно обнаруживала больше расположенія къ Джоржу, чмъ къ жениху. Она объявила своей тетк, что считаетъ Джона Грея неспособнымъ къ подозрнію. Она сказала это и врила въ справедливость своихъ словъ, но все-таки, оставшись одна, продолжала обдумывать положеніе, въ которое она была бы поставлена, если бы ея женихъ сдлалъ возраженіе, о которомъ говорила леди Мэклеодъ. Алиса постоянно повторяла себ, что тогда она бы не уступила ему ни на шагъ. ‘Онъ можетъ идти, куда хочетъ — говорила она,— если онъ не вритъ мн, то пусть идетъ, куда хочетъ’. Она додумалась наконецъ до того, что стала ожидать отъ жениха именно такого отвта на свое письмо, на какой она же сама считала его неспособнымъ.

ГЛАВА III.
ДОСТОЙНЫЙ ЧЕЛОВКЪ, ДЖОНЪ ГРЕЙ.

Отвтъ мистера Грея на письмо Алисы Вавазоръ, полученный на слдующій день посл посщенія леди Мэклеодъ, можетъ дать нкоторое понятіе о его достойномъ характер. Грей писалъ изъ своего маленькаго загороднаго дома въ Кембриджскомъ графств, въ которомъ проводилъ большую часть своего времени и гд намревался жить посл свадьбы. Вотъ, это письмо:

Нетеркотсъ, іюнь 186—.

Милая Алиса!

Я очень радъ, что у васъ устроились дла къ лучшему.— Я говорю не о домашнихъ вашихъ длахъ. Что касается до домашнихъ длъ, то, по моему мннію, вы устроили ихъ не совсмъ удачно. Принимая участіе въ этихъ послднихъ длахъ, я, можетъ быть, думаю о нихъ нсколько пристрастно. Что касается путешествія, то я вполн согласенъ съ вами, что вамъ и Кэтъ было бы неудобно хать однимъ. Мн очень нравится та теорія, по которой женщины могутъ такъ же хорошо путешествовать безъ мущинъ, какъ и съ ними, но, какъ вс прекрасныя теоріи, такъ и эта можетъ стснить того, кто первый примнитъ ее на практик. Руки въ перчаткахъ, юбки, женская слабость и общее поклоненіе красот,— все это мшаетъ успху осуществленія этой теоріи. Можетъ быть, когда нибудь вс эти неудобства будутъ устранены, но такъ какъ покамстъ молодыя женщины не освобождены отъ нихъ, то мущина будетъ не лишній проводникъ. Не знаю, хорошо ли вы сдлали, что избрали своимъ кавалеромъ вашего кузена Джоржа. Мн кажется, что я былъ бы гораздо боле полезенъ для васъ, еслибъ только мн можно было сопутствовать вамъ. Нтъ сомннія, что на случай опасности встртить какихъ нибудь горныхъ кикиморъ, онъ убилъ бы ихъ скоре, чмъ я, и оказалъ бы боле существенныя услуги, если бы дло шло объ освобожденіи васъ изъ тюрьмы притснителей и даже отъ кровожадныхъ тигровъ въ швейцарскихъ лсахъ. Но не думаю, чтобъ онъ былъ особенно ловокъ въ обращеніи съ вашимъ багажемъ. Онъ будетъ нуждаться въ васъ или въ Кэтъ для того, чтобъ сводить счеты. Онъ никогда не достанетъ вамъ вовремя стакана воды на станціи желзной дороги и будетъ вчно заставлять васъ ждать завтрака. По моему мннію, человкъ, путешествующій съ двумя женщинами, долженъ быть полнымъ рабомъ ихъ, иначе, удовольствіе ихъ будетъ неполное. Онъ долженъ быть просто слугою ихъ, съ привилегіею сидть за однимъ столомъ съ своими госпожами. Сомнваюсь, чтобы вашъ кузенъ былъ способенъ исполнить такую обязанность, что касается меня, то я созданъ именно для нея. Къ счастію, ни вы, ни Кетъ не имете собственной воли, и, можетъ быть, вамъ удастся сдлать мистера Вавазора вашимъ покорнымъ слугою.

‘Что касается домашнихъ длъ, то мн почти нечего сказать о нихъ въ этомъ письм. Конечно, я пріду еще прежде, нежели вы тронетесь въ путь, и по всей вроятности пробуду съ недлю въ город. Я знаю, мн бы не слдовало поступать такъ, такъ какъ эта недля будетъ временемъ скуки, а не счастія. Мн бы скоре хотлось пробыть съ вами часъ въ деревн, чмъ цлый день въ Лондон. Въ город я постоянно чувствую, что у меня слишкомъ много дла, такъ что это не даетъ мн возможности заняться чмъ нибудь. Если бы это было простое бездлье, я, можетъ быть, наслаждался бы имъ, но это — лихорадочное бездлье, которое бросаетъ человка во вс стороны и ничмъ не удовлетворяетъ. Я однако покоряюсь этой маленькой пытк, и буду бездльничать послдніе семь дней этого мсяца, надюсь, что вы вознаградите меня вашимъ присутствіемъ на столько, на сколько ваши городскія занятія позволятъ’.

‘Возвращаюсь опять къ нашимъ домашнимъ дламъ. Если я ничего не говорю теперь, то я думаю, вы поймете, почему я воздерживаюсь. Вы заставили меня весьма остроумно заключить изъ всего сказаннаго вами, что вс мои доводы не имли никакого значенія, но вы не отвчаете мн, и даже не говорите, на что вы ршились, поэтому я и не касаюсь этого предмета, а разсчитываю на мое личное краснорчіе для успха. Или нтъ — не разсчитываю, а надюсь’.

‘Въ саду все идетъ очень хорошо. Правда, намъ не достаетъ нсколько воды, и потому наша обстановка не такъ хороша, какъ я надялся, но мы работаемъ съ такимъ усердіемъ, что все строится, какъ нельзя лучше. Ваши приказанія исполнены вполн, и Морисонъ постоянно говоритъ ‘Мистрисъ вовсе не думала этого’, или ‘Мистрисъ желала то-то’. Да сохранитъ ее Господь, говорю я, и приведетъ ее домой, къ ея собственному очагу, къ ея цвтамъ и плодамъ, къ ея мужу такъ скоро, какъ только возможно, безъ всякихъ отлагательствъ, которыя тяжелы для меня, и которыя, кажется, совершенно напрасны. Вотъ моя молитва’. Вашъ навсегда Д. Г.

Я ничего не приказывала, говорила Алиса сама себ, сидя съ письмомъ за завтракомъ. Онъ спросилъ меня, что мн нравится и я, конечно, должна была сказать что добудь. Я должна была сдлать видъ, что забочусь объ этомъ, даже еслибъ вовсе и не заботилась. Вотъ каковы были ея первыя мысли, когда она вкладывала обратно письмо въ конвертъ, прочитавъ его вторично. Когда она раскрывала его, она сдлала это очень быстро, не останавливаясь ни на минуту, чтобы даже не заподозрить себя въ боязни узнать, что въ немъ заключается, а она побаивалась таки упрека, котораго ожидала ея тетка, и который она стала ожидать сама. Раскрывъ письмо, она мгновенно увидла, въ чемъ состоялъ отвтъ относительно Джоржа Вавазора, и за тмъ окончила чтеніе довольно медленно. Нтъ, я не давала приказаній, повторила она сама себ, какъ будто оправдываясь отъ какого-то будущаго возможнаго обвиненія, мелькнувшаго въ ея голов. За тмъ она стала перечитывать письмо медленно, начиная съ конца, по временамъ прихлебывая свой чай и раздумывая. Нтъ, тамъ у нея не было дома, не было очага. У нея не было мужа — по крайней мр до сихъ поръ не было. Онъ говорилъ объ ихъ отношеніяхъ, какъ будто это была настоящая помолвка, какъ будто они уже были обвнчаны. Подобныхъ помолвокъ уже не длается теперь. Обоимъ, какъ ему такъ и ей, оставалась еще извстная свобода выпутаться изъ этихъ отношеній. Если бы онъ пришелъ къ ней и сказалъ, что предполагаемая женитьба не сдлаетъ его счастливымъ, разв она въ прав обвинять его? Разв онъ во мнніи ея, будетъ мене благороднымъ, чмъ, затаивъ въ себ это чувство, нехотя вступитъ въ бракъ, къ которому не чувствуетъ никакой склонности? Если бы она судила его такимъ образомъ,— судила и конечно оправдала бы его, то разв онъ не также долженъ поступить въ отношеніи ея? Затмъ она объясняла себ, что вс эти размышленія съ собою только одни размышленія, наведенныя на нее утвердительнымъ его тономъ, что онъ уже мужъ ея, что домъ его былъ уже ея домомъ. Она еще не имла никакого желанія взять назадъ данное слово, но думала, что отъ такого ршенія она еще далека. Она любила его сильно, и удивлялась ему еще боле, чмъ любила. Онъ былъ благороденъ, щедръ, уменъ, добръ,— такъ добръ, что былъ почти идеаломъ доброты. И дйствительно, онъ былъ для нея идеаломъ… Она даже желала, чтобы въ немъ были нкоторые недостатки. Какимъ образомъ могла она надяться, зная за собою столько недостатковъ, составить счастіе человка столь совершеннаго, какъ онъ! Но теперь не оставалось никакого сомннія въ томъ, что ей слдовало длать. Она любила его и въ этомъ заключалось все. Увривъ его, что она любила его и принявъ его любовь, одна только перемна ея сердечной привязанности къ нему могла оправдать разрывъ заключенной связи. Она любила его, любила его только одного.

Но однажды она любила своего двоюроднаго брата. Въ самомъ дл, это было такъ, и она не могла отрицать этого. Она любила его и мучилась чувствомъ, что испытывала боле полное счастіе въ той любви, чмъ въ другой, которая началась въ послдствіи. Она объясняла себ, что это происходило отъ ея молодости,— что любовь въ двадцать лтъ была полне, чмъ потомъ. Было какое-то наслажденіе въ этомъ раннемъ сн, который уже никогда не могъ повториться,— никогда не могъ перейти въ дйствительность. Теперь, когда она была старше и, можетъ быть, умне, любовь была просто товариществомъ, въ которомъ каждый стремился бы къ счастію другаго, чтобы взаимными усиліями обезпечить общее благосостояніе. Кром того, въ эти ранніе дтскіе дни любовь была небеснымъ лучемъ, полнымъ самоотрицаніемъ. А это — была земная любовь, и потому возможная…

И она ошиблась въ своей первой любви. Она откровенно сознавалась въ этомъ. Человкъ, котораго она обожала, былъ богомъ изъ глины, и она считала себя счастливой, что перестала боготворить своего прежняго идола. Онъ не только былъ невренъ ей, но, хуже этого, онъ лгалъ, оправдывая свою неврность. Онъ не только общалъ ложно, но онъ длалъ эти общанія съ умышленною ложью. Онъ былъ холодно себялюбивъ, противополагая свое личное наслажденіе ея святой любви. Она знала это, и разсталась съ нимъ, давъ себ клятву, что никакое общанное исправленіе съ его стороны никогда не соединитъ ихъ вмст. Но она простила ему не какъ любовнику, а какъ человку, и вновь привтствовала его, какъ двоюроднаго брата, и какъ брата ея друга. Она вновь стала заботиться относительно его будущности, нисколько не скрывая этой заботы, напротивъ громко высказывая ее. Она знала, что онъ уменъ, смлъ, честолюбивъ,— и полагала, даже теперь, не смотря на собственный опытъ, что онъ можетъ быть не такой дурной человкъ въ душ. И теперь, увряя себя, что она любитъ человка, которому была общана, я опасаюсь, что она почти больше думала о другомъ человк, съ которымъ, по видимому, навсегда разсталась.

Почему же онъ находитъ себя несчастнымъ въ Лондон? сказала она, вновь обращаясь къ письму. Съ чего онъ вздумалъ осуждать Лондонъ, гд способнымъ людямъ такъ привольно дйствовать и составлять карьеры? Будь я мужчина, никакія земныя соображенія не заставили бы меня жить въ другомъ мст. Странно, до чего мы расходимся во всемъ. Какъ ни блеститъ онъ своимъ собственнымъ свтомъ, но онъ какъ будто желаетъ спрятать его!

Наконецъ она обратилась къ тому, что такъ занимало ее, когда она вскрыла письмо. Вспомнимъ, какъ она была уврена, что мистеръ Грей не станетъ возражать противъ ея поздки съ ея двоюроднымъ братомъ. Онъ и не возражалъ. Онъ упомянулъ объ этомъ съ легкимъ оттнкомъ шутки, совершенно по джентльменски, не желая касаться прошлыхъ событій въ жизни той, которую онъ любилъ, воздержавшись даже отъ намека на то, что могло бы быть принято за позволеніе съ его стороны. Въ словахъ Алисы, когда она сообщала ему предполагаемый планъ, проглядывала какая-то озабоченность мысли. Она тщательна стараясь высказать это такъ, какъ будто сообщала объ этомъ мимоходомъ, не чувствуя никакого внутренняго волненія. Она очень хорошо понимала, что это ей не удалось. Ей это не удалось, и онъ понялъ вс ея усилья и всю ея неудачу. Она сознавала это, она чувствовала это вполн, и была уврена, что онъ былъ добръ и благороденъ до послдней капли крови. А между тмъ — между тмъ она была почти недовольна, что онъ не написалъ такого письма, какъ предсказывала леди Мэклеодъ. Въ продолженіе всей слдующей недли, леди Мэклеодъ являлась почти ежедневно въ улицу королевы Анны, однако не было никакихъ дальнйшихъ разговоровъ между нею и миссъ Вавазоръ относительно швейцарской поздки, не было никакихъ вопросовъ касательно мннія мистера Грея объ этомъ путешествіи. Старая леди конечно тотчасъ же замтила, что отъ ссоры было далеко, чмъ вполн и удовольствовалась. Она уже боле не приглашала Алису къ леди Мидлотіанъ.

— Я пріхала проститься, сказала Леди Мэклеодъ, это мой послдній день въ город, я домой тороплюсь: у меня столько дла, что ршительно не знаю, какъ и быть.

— Очень любезно съ вашей стороны, сказала Алиса, пожимая тетк руку.

— Но вдь это въ послдній разъ, клянусь теб, моя милая, что Лондонъ боле никогда не увидитъ меня.

— О, тетушка, не говорите этого!

— Однако это такъ, моя милая. Съ какой стати мн, старой женщин, таскаться каждый годъ въ городъ только потому, что наступаетъ время, которое угодно называть сезономъ.

— Конечно за тмъ, чтобы взглянуть на вашихъ друзой. Лта ничего не значатъ при такомъ здоровьи, какъ ваше?

— Еслибъ вы знали, какъ я страдаю поясницей,— хотя надо признаться, что пріздъ въ Лондонъ вылечиваетъ меня на время. Что же касается друзей, то доживъ до такихъ сдыхъ волосъ, какъ мои, кажется, никто не будетъ скучать, если проведетъ время и безъ меня.

— Вы намекаете на вашу Алису, тетушка?

— Нтъ, моя милая, я вовсе не говорю о теб. Конечно, моя жизнь была бы далеко не та, еслибъ ты согласилась остаться со мною до твоей свадьбы. Но я не говорю о теб. Я не думаю, чтобъ я говорила о комъ нибудь именно. Ты не должна обращать вниманія на болтовню старухи.

— Вы нсколько печальны, конечно потому, что узжаете?

— Нтъ, но я не знаю, за чмъ я осталась послднюю недлю. Я сказала леди Мидлотіанъ, что я узжаю двадцатаго, и хотя я знаю, что ей было хорошо извстно, что я не ухала, но она ни разу не прислала за мною съ тхъ поръ. Конечно, он, по всей вроятности, вызжали каждый вечеръ, но, мн кажется, она могла бы позвать меня завтракать. Такая тоска обдать одной въ Лондон?

— А вы никогда не хотите пріхать обдать со мною?

— Нтъ, моя милая, нтъ, однако перестанемъ говорить объ этомъ. Мн нужно сказать теб нсколько словъ. Я могу пробыть съ тобою еще шесть минутъ, потому что кебъ ожидаетъ меня ровно двадцать пять минутъ. Я совершенно ршилась, что никогда больше не пріду въ городъ, кром одного случая.

— Какого, тетушка?

Алиса, предлагая этотъ вопросъ, очень хорошо знала, какой это случай,

— Я пріду на твою свадьбу, моя милая. Надюсь, что ты не заставишь меня долго дожидаться.

— Нтъ, я не могу давать ршительныхъ общаній и совершенно не знаю, когда это мажетъ случиться.

— А почему же не знаешь? Я думаю, какъ только двушка помолвлена, чмъ она скоре выходитъ замужъ, тмъ лучше. Можетъ есть особыя причины отложить дло со стороны жениха?

— Они встрчаются часто, вы сами это знаете.

— Но, Алиса, ты вдь не думаешь, что мистеръ Грей откладываетъ дло?

Алиса замолчала на минуту, и въ это время лицо леди Мэклеодъ выразило почти трагическій ужасъ.— Не было ли чего нибудь со стороны мистера Грея, чего она не подозрвала совсмъ? Хотя Алиса сама подала поводъ къ маленькой мистификаціи, но она была слишкомъ откровенна, чтобы дать этому впечатлнію укрпиться. Нтъ, тетушка, сказала она, мистеръ Грей не откладываетъ… Отъ меня зависитъ назначить время.

— Почему же ты не назначаешь? Дло-то вдь очень серьезное!

— Впрочемъ прошло не боле четырехъ мсяцевъ, какъ я приняла его предложеніе. Я не думаю, чтобы тутъ было какое нибудь откладываніе?

— Но ты можешь назначить время теперь, если онъ только желаетъ этого?

— Что жъ, можетъ быть, и назначу. Я подумаю объ этомъ, только вы не торопите меня.

— Но вдь теб нужно посовтоваться, Алиса?

— А, въ томъ-то и дло! У насъ принято думать, что двушка не должна располагать собою свободно… Во-первыхъ, она не должна любить по собственному впечатлнію, а если полюбитъ кого нибудь, то должна выходить за него тотчасъ, какъ только помолвлена. У меня и теперь немного своей воли, но когда я выйду замужъ, у меня совсмъ ея не будетъ. Вамъ нечего удивляться, что я не тороплюсь?

— Я вовсе не уговариваю тебя спшить. Но, Господи Боже мой! Я пробыла у тебя двадцать восемь минутъ. Извергъ наврно обсчитаетъ меня. Прощай! да благословитъ тебя Богъ! Смотри же, пиши! И леди Мэклеодъ выбжала изъ комнаты, озабоченная боле тмъ, чтобъ не переплатить лишніе шесть пенсовъ, чмъ будущей судьбой Алисы.

Но вотъ и Джонъ Грей пріхалъ въ городъ, спустя день или два посл назначеннаго ему срока. Нтъ ничего невроятнаго, что Алиса употребила какую нибудь дипломатическую уловку, чтобы предупредить встрчу между леди Мэклеодъ и своимъ женихомъ. Она боялась этой встрчи, потому что ея намренія до нкоторой степени расходились съ ихъ желаніями. Если бы леди Мэклеодъ и Джонъ Грей соединили свои силы, она, можетъ быть, не съумла бы противостоять имъ. Она ршилась ни въ какомъ случа не назначать дня свадьбы до своего возвращенія изъ Швейцаріи, и потому считала боле удобнымъ задержать мистера Грея въ деревн до отъзда леди Мэклеодъ, хотя этимъ самымъ она сокращала его пребываніе въ Лондон до четырехъ дней. По случаю этого посщенія, мистеръ Вавазоръ совершивъ весьма замчательный подвигъ. Онъ обдалъ дома и пригласилъ, или скоре согласился, чтобы Алиса пригласила Джоржа и Кэтъ Вавазоръ составить имъ компанію.

— Что за счастливыя предзнаменованія для будущаго брака, сказала Кэтъ съ ея милой саркастической улыбкой? Дядя Джонъ обдаетъ дома, а мистеръ Грей участвуетъ въ развлеченіяхъ общаго обда. Кажется однако, что все это скоро перемнится, и Джоржъ, и я станемъ содержать маленькій коттеджъ въ деревн?

— Кэтъ, сказала съ досадой Алиса, я думаю, что вы самое злое существо, какое мн только удалось встрчать. Я простила бы однако вамъ вашу насмшку, какъ бы тяжела она ни была, если бы она была сколько нибудь справедлива.

— Относительно кого же она несправедлива, разв относительно вашего отца? Она вовсе не относилась къ нему, или относительно васъ?

— Я вовсе не забочусь о себ, вы знаете это очень хорошо.

— Тогда она несправедлива относительно мистера Грея?

— Да, вы хотли задть мистера Грея. Если я могу простить ему за то, что онъ не заботится объ обществ, то конечно вы можете сдлать то же самое?

— Да, именно этого то вы и не можете сдлать, моя милая. Вы не прощаете ему, еслибъ и хотли простить,— въ противномъ случа я не проронила бы ни одного слова… Но если я угадываю ваши мысли и не хочу притворяться въ своихъ, то вы согласитесь, что я поступаю добросовстно. Надо только понимать другъ друга.

— Вы знаете, Кэтъ, что я не люблю лжи.

— Но я знаю и то, что очень трудно понять, чего вы желаете. Я знаю, что въ послдніе одинъ или два года я старалась узнать, въ чемъ состоятъ ваши желанія, и даю вамъ слово, что не разгадала этого сфинкса… Я думаю, что вы желаете выйдти за мистера Грея, но я нисколько не уврена въ этомъ. Я думаю, что послдняя ваша мечта — это выйдти за Джоржа?

— Въ этомъ отношеніи вы совершенно правы.

— Алиса, иногда вы выводите меня изъ себя. Вы заставляете меня сомнваться, люблю или ненавижу я васъ… Зная, каковы мои чувства къ Джоржу, я не понимаю, какимъ образомъ вы ршаетесь говорить мн о немъ съ такимъ презрніемъ?

Кэтъ Вавазоръ, окончивъ этотъ монологъ, бистро вышла изъ залы, и поспшила въ свою собственную комнату. Здсь Алиса нашла ее въ слезахъ, и истинное горе ея подруги заставило ее извиниться въ томъ, что она наговорила ей много лишняго. Кэтъ очень хорошо знала вс подробности этихъ старыхъ отношеній между ея братомъ и Алисою. Она вполн одобряла тотъ образъ дйствія, которому слдовала ея подруга. Она вполн допускала, что поведеніе ея брата Джоржа было таково, что длало вовсе невозможнымъ всякую связь между ними. Ошибка была на ея сторон, потому что она затронула этотъ щекотливый вопросъ. И это ни въ какомъ случа не была первая ошибка въ этомъ род. До тхъ поръ, пока Алиса не была помолвлена за мистера Грея, она говорила о Джорж только, какъ о своемъ брат, или какъ о двоюродномъ брат своей подруги, теперь же она постоянно намекала на прошлое, которое вс они должны бы стараться позабыть. Такъ не была ли права леди Мэклеодъ, настаивая, чтобы Джоржъ Вавазоръ не участвовалъ въ швейцарской поздк?

Обдъ кончился весьма спокойно. Оба молодые человка никогда не встрчали другъ друга, и Вавазоръ отправился въ домъ своего дяди совершенно готовый не только не любитъ, но даже презирать своего соперника по обладанію сердцемъ Алисы. Въ этомъ отношеніи онъ былъ доволенъ и недоволенъ — съ какой стороны досмотрть на дло.— Да, онъ можетъ поговорить за себя, сказалъ онъ Кэтъ по дорог домой.

— О да, онъ уметъ говорить.

— И притомъ онъ говоритъ довольно умно, чего я никакъ не предполагалъ. Онъ необыкновенно красивъ.

— Я думала, что мужчины никогда не замчаютъ этого другъ въ друг.

— Я вижу это во всякомъ животномъ,— въ мужчинахъ, женщинахъ, лошадяхъ, собакахъ, и даже свиньяхъ. Я люблю смотрть на красивую вещь, я думаю, что это любятъ вс, которые сами дурны собою.

— И такъ, вы въ восторг отъ Джона Грея?

— Нтъ. Я очень рдко восторгаюсь чмъ бы то ни было. Но онъ говоритъ такъ, какъ долженъ всегда говорить мужчина. Какъ онъ разбилъ моего дядю съ его актерами, а между тмъ, если мой дядя знаетъ что нибудь, такъ это о положеніи сцены двадцать лтъ тому назадъ.

За тмъ они ничего не говорили между собою о Джон Гре, но Кэтъ слишкомъ хорошо знала своего брата, и потому похваламъ его не придавала никакого значенія. Джоржъ Вавазоръ говорилъ иногда съ увлеченьемъ и длалъ это чаще всего съ своею сестрою, чмъ съ кмъ либо другимъ, но большею частью онъ говорилъ сухо и обдуманно.

На другой день, посл обыкновеннаго обда, въ улиц королевы Анны, Джонъ Грей пришелъ попрощаться съ своей невстой. Хотя онъ былъ постоянно вмст съ Алисой въ продолженіе трехъ послднихъ дней, но онъ не сказалъ нй одного слова относительно дня ихъ свадьбы. Онъ постоянно, въ продолженіе цлыхъ часовъ, сидлъ съ нею одинъ, въ этой безобразной зеленой гостиной, но никогда не касался этого предмета. Онъ говорилъ ей много о Швейцаріи, которую она еще никогда не видла, но которую она знала хорошо, говорилъ о своемъ сад и дом, гд она была только одинъ разъ съ своимъ отцомъ, говорилъ вообще о разныхъ предметахъ, не имющихъ прямаго отношенія къ ихъ дламъ, потому что мистеръ Грей умлъ поговорить, но до самой послдней минуты онъ ничего не сказалъ о томъ, что такъ сильно интересовало его.

— Итакъ, Алиса, сказалъ онъ, когда наступилъ часъ разставанія,— въ какомъ же положеніи наши домашнія дла?

— Окончимъ сперва иностранныя.

— Мы вдь окончили,— не правда ли?

— Окончили ихъ… да мы еще не начинали.

— А мн кажется, что мы уже сказали все, что было можно сказать. Можетъ быть, вы затрудняетесь дать мн положительный отвтъ.

— Нисколько…

— Тогда почему же не опредлить? Разв боитесь пріхать ко мн моей невстой?

— Нтъ. Я не думаю, чтобы вы раскаявались въ вашей доброт ко мн?

— Къ чему же раскаяваться мн въ томъ, что вы называете моею добротою. Я слишкомъ люблю васъ, мое сокровище! И онъ обнялъ ея талію, стоя у камина.— А если вы любите меня..

— Да, я люблю васъ.

— Тогда почему же вы не желаете пріхать ко мн?

— Я думаю, что я желаю этого, но не теперь…

— Хорошо. Я не хочу торопить васъ. Теперь іюнь. Назначьте, напримръ, половину сентября. У насъ останется еще нсколько славныхъ теплыхъ дней для поздки по озерамъ? Разв я прошу многаго?

— Вы не просите ничего.

— Нтъ, я прошу, моя милая. Общайте мн это, и я поклянусь, что вы мн дали все.

Она молчала, имя много сказать, но не зная, какъ выразиться. Теперь, когда онъ былъ съ нею, она не могла произнести ни одного слова, хотя нсколько разъ общала высказаться сполна. Она не могла ршиться намекнуть ему, что его взгляды на жизнь были до того противоположны ея взглядамъ, что не было никакой вроятности на взаимное счастіе, если кто нибудь изъ нихъ не ршится уступить что либо въ пользу другаго. Никто не былъ такъ любезенъ въ обращеніи, какъ Джонъ Грей, никто не относился такъ. рыцарски, какъ онъ къ женщин, но онъ говорилъ и поступалъ всегда такъ ршительно, что не могло быть никакого сомннія, что его образъ жизни будетъ обязателенъ и для его жены. Вотъ это-то она ршилась сказать ему сегодня, но теперь, когда онъ находился съ нею наедин, у нея не доставало мужества.

— Джонъ, сказала она наконецъ,— не торопите меня до моего возвращенія.

— Но тогда вы скажете, что остаюсь мало времени. Его дйствительно будетъ немного…

— Я не могу отвть вамъ теперь, въ самомъ дл, не могу, т. е. я не могу вамъ отвтить положительно. Это такая важная вещь.

— Разв она будетъ тогда мене важною, моя милая?

— Надюсь, что никогда.

Онъ не настаивалъ больше, но поцловалъ ее и простится.

ГЛАВА IV.
ДЖОРЖЪ ВАВАЗОРЪ, ДИКАРЬ.

Нтъ никакого сомннія, никто не подумаетъ, что Джоржъ Вавазоръ бгалъ небритый въ лсахъ, или носилъ вмсто сюртука и панталонъ кожанное покрывало и сандаліи, подобно Робинзону Крузе. Его дикость была совершенно другаго рода. Впрочемъ, что касается меня, я не знаю, былъ ли онъ на самомъ дл дикаремъ, хотя леди Мэклеодъ называла его такимъ и Алиса согласилась съ нею.

Джоржъ Вавазоръ жилъ въ Лондон съ двадцати лтъ, а теперь ему было уже тридцать одинъ или тридцать два года. Онъ былъ прямымъ наслдникомъ имнія своего дда, но имніе это было невелико, и, когда Джоржъ Вавазоръ, въ первый разъ пріхалъ въ Лондонъ, отецъ его былъ сильный человкъ лтъ сорока, общавшій жить такъ долго, какъ и его сынъ. Поэтому ему необходимо было найти какое нибудь занятіе, и онъ, съ помощію своего дяди, былъ помщенъ въ канцелярію парламентскаго агентства по дламъ землевладнія. Въ скоромъ времени онъ былъ уже на ножахъ съ этимъ агентомъ, но уже усплъ высказать столько способностей и сдлался до того необходимъ длу, что предъ нимъ открывалась впереди весьма выгодная карьера. Джоржъ Вавазоръ имлъ много пороковъ, но лнь, отчаянная лнь, не входила въ число ихъ. Правда онъ отлагалъ иногда дла для удовольствій. Онъ часто просиживалъ въ ресторан, когда ему слдовало быть въ канцеляріи, но обыкновенно, онъ не валялся въ кровати, когда передъ нимъ лежала спшная работа и, сидя за рабочимъ столомъ, не терялъ времени за ковыряніемъ зубовъ или чисткою ногтей. Вообще друзья были очень довольны его первыми пятью годами лондонской жизни, не смотря на то, что онъ не разъ запутывался въ значительныхъ долгахъ. Однако долги его были выплачены, и все шло хорошо, какъ вдругъ, однажды, онъ сшибъ съ ногъ парламентскаго агента ловкимъ ударомъ въ надъ-переносицу, и ихъ хорошія отношенія должны были прекратиться. Онъ хорошо зналъ, чмъ дло кончится, но утверждалъ что ему непремнно надо было сшибить съ ногъ этого господина, который бы долженъ быть его товарищемъ по длу, и что онъ вовсе не жалетъ объ этомъ. Во всякомъ случа, на этотъ поступокъ многіе взглянули одобрительно, и друзья Джоржа постарались найдти ему другое мсто. Дйствительно, чрезъ шесть недль посл скандалезнаго случая съ агентомъ, онъ сталъ пайщикомъ довольно извстной торговой фирмы. Какая-то тетушка, именно въ это время, оставила ему тыщонки дв фунтовъ, которыя безъ всякаго сомннія помогали ему стать въ хорошее отношеніе съ виноторговой компаніей. На этомъ мст онъ пробылъ также около пяти лтъ, и, по мннію его друзей, дла его шли очень недурно, однако не удовлетворяли его самого. Самолюбіе подстрекало его основать новую фирму, которая была бы первой торговой фирмой въ Лондон, и онъ постоянно пугалъ своихъ компаньоновъ смлостью и шириною своихъ взглядовъ. Онъ самъ говорятъ, что если бы они ршились слдовать его совтамъ, то онъ сдлалъ бы ихъ первымъ домомъ на винномъ рынк. Однако товарищи его имли мене смлости, чмъ онъ самъ, и отказывались исполнять его проекты. По окончаніи этихъ пяти лтъ, Джоржъ Вавазоръ оставилъ фирму, не поваливъ съ ногъ никого при этомъ удобномъ случа и вынесши съ собой довольно значительную сумму денегъ.

Послдніе два года изъ этихъ пяти лтъ были, конечно, лучшимъ временемъ его жизни, онъ работалъ сильно, отложивъ въ сторону вс удовольствія, отнимавшія у него время, или раззорительныя въ денежномъ отношені. Онъ не здилъ на скачки, не игралъ въ билліардъ, о вечернихъ пирушкахъ отзывался, какъ о ребячеств, которое давно онъ бросилъ, переставъ быть ребенкомъ. Въ эти-то два послдніе года и случилась его любовная исторія съ Алисою, и, можно предположитъ, что онъ ршился вести респектабельную жизнь и совершенно устроиться осдлымъ человкомъ. Онъ однако велъ себя очень дурно съ Алисою, и отношенія ихъ были прерваны.

Въ эти послдніе два года онъ также поссорился съ своимъ ддомъ, ему хотлось достать извстную сумму денегъ подъ залогъ имнія, но такъ какъ оно было нераздльное, то онъ не могъ сдлать этого безъ согласія своего дда. Старикъ не хотлъ и слушать. Напрасно Джоржъ старался убдить стараго сквайра, что винное дло шло превосходно, и что онъ самъ не былъ долженъ ршительно никому, что все, за что онъ брался, процвтало подъ его руками, но что дла его можно расширить до безконечности, получивъ нсколько тысячъ фунтовъ подъ умренные проценты. Старый Вавазоръ былъ неумолимъ. До мозга костей онъ былъ проникнутъ тмъ убжденіемъ, что торговая фирма и самое дло его внука были раззорены. Никто, кром раззореннаго человка, не ршится занимать деньги подъ родовое помстье! Такимъ образомъ съ тхъ поръ они поссорились, никогда не видлись и не говорили другъ съ другомъ.

— Онъ получилъ это имніе пожизненно, говорилъ старый сквайръ своему сыну Джону. Я не думаю, чтобы я имлъ право лишить его этой доли. Она никогда не передавалась никому другому, кром наслдника. Но я свяжу его такъ, что онъ не срубитъ на немъ ни одного дерева. Можетъ быть, при этомъ Джонъ Вавазоръ полагалъ, что старое правило первородства могло бы быть обойдено при подобныхъ обстоятельствахъ въ его пользу. Однако, онъ не сказалъ этого. Онъ не сказалъ бы этого даже и въ томъ случа, если бы можно было разсчитывать на несомннный успхъ. Посл этого Джоржъ Вавазоръ сдлался биржевымъ агентомъ, и остался имъ до настоящее время. Въ первый годъ, по прекращеніи его длъ съ винно-торговой компаніей (въ этотъ же годъ прекратились его отношенія и съ Алисой), онъ значительно упалъ въ общемъ мнніи. Многіе даже думали, что онъ, растративъ деньги, быстро шелъ къ погибели. Тетушка Мэклеодъ составила о немъ мнніе именно въ этомъ період его жизни, считая его человкомъ пропащимъ. Но вдругъ онъ снова взялся за дло, ежедневно сталъ являться въ Сити и, въ продолженіе двухъ послднихъ лтъ, пріобрлъ себ репутацію ловкаго и дловаго малаго.

Въ то же время онъ предложилъ себя въ члены парламента отъ Чельси, ставъ на сторон радикальное партіи. Правда, ему не удалось это, онъ оборвался, истративъ значительную сумму денегъ на выборы.

— Откуда это вашъ племянникъ добываетъ деньги, спрашивали знакомые Джона Вавазора въ его клуб?

— Честное слово, не знаю, говорилъ Вавазоръ. Отъ меня онъ не получаетъ ничего, отъ моего отца тоже.

Но хотя Джоржу Вавазору не удалось попасть въ члены за Чельси, однако онъ не совершенно безполезно потратилъ деньги. Онъ пріобрлъ извстную репутацію въ этой борьб, и о немъ говорили, какъ о человк очень способномъ. Онъ былъ биржевымъ агентомъ, крайними радикаломъ, будучи въ то же время наслдникомъ хорошаго помстья, переходившаго въ продолженіе четырехъ сотъ лтъ отъ отца къ сыну. Было что-то увлекательное въ его жизни и приключеніяхъ, тмъ боле, что именно во время выборовъ онъ былъ помолвленъ за какую-то наслдницу, которая умерла за мсяцъ до свадьбы. Она умерла безъ завщанья, и все ея состоянье перешло къ какимъ-то троюроднымъ братьямъ.

Джоржъ Вавазоръ твердо перенесъ этотъ послдній ударь, и совершенно примирился съ Алисой. Они встрчались еще и до этого, и Алиса, но настоянію своей двоюродной сестры Кэтъ, уговорила своего отца пригласить его. Сначала они были довольно холодны, но Алис очень понравилось его поведеніе на выборахъ въ Чельси. Вдь это было благородно съ его стороны, не правда ли? говорила Кэтъ съ слезами на глазахъ.— Это было очень остроумно, сказала Алиса.— Если бы вы знали все, вы согласились бы со мною. Он не могли найти никого противопоставить ему, кром этого мистера Треверса, а онъ не ршался выступить до тхъ поръ, пока ему не гарантировали всхъ издержекъ.— Надюсь, что это не стоило слишкомъ много Джоржу, сказала Алиса.— Нтъ, онъ потерялъ почти все, что у него было. Но что за дло? Деньги для него ничто, ему важно только употребленіе ихъ. Мое собственное маленькое состояніе теперь въ моихъ рукахъ, и я отдала бы ему послдній фарсингъ на слдующіе выборы, даже если бы мн пришлось идти въ служанки на другой день. Было же что нибудь чарующее въ Джорж Вавазор, иначе не отдалась бы ему съ такимъ самоотверженіемъ такая двушка, какъ сестра Кэтъ.

Рано, ныншнею весною, еще до приготовленій швейцарской поздки, Джоржъ Вавазоръ говорилъ съ Алисою о своемъ брак, который былъ разстроенъ смертью невсты. Она сидла однажды вечеромъ съ своимъ двоюроднымъ братомъ въ ихъ гостиной, въ улиц королевы Анны, ожидая Кэтъ, которая должна была захать къ нимъ. Можетъ быть, братъ намекнулъ Кэтъ, чтобы она пріхала поповже, во всякомъ случа они уже съ часъ сидли вмст, и разговоръ постоянно шелъ о самомъ Джорж. Онъ поздравилъ Алису съ помолвкой съ мистеромъ Греемъ, о которой онъ только-что узналъ, и началъ за тмъ говорить о неудавшемся собственномъ брак.

— Я очень жаллъ ее, сказалъ онъ.

— Я уврена, что вы жалли ее, Джоржъ.

— Да, я жаллъ ее,— жаллъ, какъ невсту, хотя люди по обыкновенію истолковали мое чувство такъ, что будто я жаллъ о потер ея состоянія. Впрочемъ, говоря откровенно, гораздо лучше, что мы не обвнчались.

— Вы полагаете, даже если бы она осталась жива?

— Да, если бы она даже осталась жива.

— Почему же? Еслибъ вы любили ее, тогда состояніе ея не могло бы быть препятствіемъ.

— Конечно, нтъ, если бы я любилъ ее.

— А разв вы не любили ее?

— Нтъ.

— Джоржъ!

— Я не былъ привязанъ къ ней, какъ человкъ долженъ быть привязанъ къ своей жен, если вы подразумеваете это. Что же касается до любви къ ней, то я любилъ ее очень сильно.

— Но вы бы привязались къ ней?

— Не знаю. Вдь это не такъ легко. Можетъ быть, я съумлъ бы быть спокойно-равнодушнымъ мужемъ.

— Если такъ, то, конечно, лучше для васъ, и лучше для ней, что она умерла.

— Лучше, я увренъ въ этомъ. А между тмъ я жалю ее и, думая о ней, я почти чувствую, что какъ будто я виноватъ въ ея смерти.

— А она никогда не подозрвала, что вы не любите ее.

— Нтъ. Она обыкновенно не думала объ этомъ. Она считала все это дломъ ршеннымъ. Бдная двушка! Она успокоилась теперь, и деньги ея пошли туда, куда должны были идти, къ ея родственникамъ.

— Да, съ подобными чувствами къ ней, какъ ваши, состояніе ея было бы обузой для васъ?

— Я не взялъ бы его. Увряю, по крайней мр, что я не взялъ отъ нея ни одного пенни. Деньги, сильное искушеніе, особенно для бднаго человка, какъ я. Къ счастію это искушеніе миновало меня.

— Но вы вовсе не такой бдный человкъ, не правда-ли, Джоржъ? Я думала, что ваше предпріятіе идетъ хорошо?

— Да, оно идетъ хорошо, и я не имю права называть себя бднымъ. Но человкъ, предпринимающій такія сумасбродныя вещи, какъ я, всегда будетъ бденъ. У меня было чистыхъ три или четыре тысячи фунтовъ, и я издержалъ ихъ до послдняго шиллинга на выборахъ въ Чельси. Богъ знаетъ, будетъ-ли у меня хотя шиллингъ, когда представится другой случай, но если будетъ, то я конечно не задумаюсь истратить его, если же не будетъ, то я войду въ долги, занявъ, гд будетъ возможно, хотя сто фунтовъ.

— Надюсь, что выборы удадутся вамъ наконецъ.

— Я увренъ, что когда нибудь удадутся. Но, въ то же время, я очень хорошо знаю, что вся карьера моя совершенно испорчена. Никакая женщина не должна соединять свою судьбу съ моею, не чувствуя въ себ столько храбрости, чтобы быть такою же отчаянною, какъ я. Вы знаете, чего только не длаютъ люди, которые бьются изъ-за каждаго шиллинга?

— Да, я думаю, что знаю.

— Я бьюсь ежедневно за каждый шиллингъ, который попадаетъ въ мои руки.

— Вы хотите сказать этимъ, что вы играете?

— Нтъ, я совершенно оставилъ игру. Игралъ когда-то, но никогда не играю теперь и никогда не стану играть. Я подозрваю вотъ что,— что я готовъ каждую минуту ршиться на что угодно, чтобы достигнуть своихъ цлей. Я всегда готовъ идти, очертя голову. Вотъ что я называю биться каждый день изъ за каждаго шиллинга.

Алиса не совсмъ понала его, да, можетъ быть, онъ и хотлъ того, чтобы она не поняла его. Можетъ быть, цлью его было занять ея воображеніе. Она не понимала его, но я увренъ, что она удивлялась его нравственной отваг и мужеству. И онъ ясно доказалъ твердость своего характера на послднихъ выборахъ. Говоря съ своей сестрою о краж Грея, онъ сказалъ о самомъ себ, что онъ очень дуренъ. Впрочемъ, вообще женщины не могли бы назвать его дурнымъ, если бы одна половина его лица не была бы страшно изуродована огромнымъ рубцомъ, оставившимъ темную, зубчатую черту, отъ его лваго глаза до нижней челюсти. Этотъ черный рубецъ, врзанный въ это щеку, былъ конечно уродливъ. Въ припадкахъ злости или раздраженія онъ такъ морщилъ свое лице, что рубецъ какъ будто вытягивался, и вся физіономія его становилась отвратительною.— ‘Онъ смотрлъ, точно дьяволъ, обративъ свой черный рубецъ на меня’, сказалъ сквайръ Джону Вавазору, описывая ему свиданіе, когда внукъ старался убдить своего дда относительно заклада имнья. Во всхъ другихъ отношеніяхъ лица Джоржа не было уродливо, и могло показаться даже красивымъ многимъ женщинамъ. Что же касается рубца, исторія его была слдующая. Будучи еще просто мальчикомъ, еще до прізда въ Лондонъ, онъ жилъ въ деревн, въ дом, занимаемомъ его отцомъ. Отца его не было дома, и онъ оставался одинъ съ своею сестрою и горничными. Въ комнат его сестры было нсколько золотыхъ вещицъ, преувеличенные слухи о которыхъ дошли до какихъ-то весьма предпріимчивыхъ воровъ, тотчасъ составился планъ, чтобы украсть ихъ. Маленькій мальчикъ былъ спрятанъ въ дом, отворилъ окошко, и въ поздній часъ, ночью, здоровый малый влзъ на верхъ, и былъ уже у дверей Кэтъ Вавазоръ,— какъ вдругъ въ темнот, одтый только въ ночную рубашку, и совершенно безоружный, Джоржъ ухватилъ вора за горло. Прошло два часа, прежде чмъ испуганныя женщины могли собрать людей. Лице Джоржа было разсчено отъ глаза до низу какимъ-то долотомъ или отмычкою. Но воръ былъ мертвъ. Джоржъ вырвалъ у него его собственное орудіе, и, нанесши нсколько незначительныхъ ударовъ, наконецъ ранилъ его въ дыхательное горло. Маленькій мальчикъ спасся, унесши съ собою два шиллинга и три пенса, которые Кэтъ оставила на камин въ гостиной. Джоржъ Вавазоръ былъ невысокаго роста, но хорошо сложенъ, съ маленькими руками и ногами, но съ широкою грудью и крпкими бедрами. Онъ былъ отличный и неутомимый здокъ, и люди, знавшіе его хорошо, говорили, что онъ фехтуетъ и стрляетъ изъ пистолета, какъ немногіе въ наши мирные дни. Съ тхъ поръ, какъ вошло въ моду волонтерство, онъ сдлался капитаномъ-волонтеромъ, и выигрывалъ призы своею винтовкою въ Винбледон.

Вотъ какова была жизнь Джоржа Вавазора, и вотъ каковъ былъ его характеръ и его наружность. Какъ теперь, такъ и всегда, онъ жилъ въ Лондон одинъ, но именно въ это время у него часто бывала его сестра, гостившая въ то время въ город съ теткою, тоже урожденною Вавазоръ, и съ которою читатель, если онъ будетъ достаточно терпливъ, познакомится дале. Надюсь, что онъ будетъ нсколько терпливъ, потому что изъ всхъ Вавазоровъ, по всей вроятности, боле другихъ стоитъ знакомства мистрисъ Гриноу. Обыкновенное же мстопребываніе Кэтъ Вавазоръ было въ дом ея дяди въ Вестморлинд.

Въ одинъ вечеръ, передъ ихъ отъздомъ въ Швейцарію, Джоржъ и Кэтъ шли изъ улицы королевы Анны, гд они обдали съ Алисою, къ дому мистрисъ Гриноу. Все уже было ршено относительно багажа, времени отъзда и маршрута ихъ первыхъ дней, и общая казна передана Джоржу. Прочитали ту часть письма мистера Грея, гд говорилось о лсныхъ кикиморахъ и стаканахъ воды, и все шло какъ нельзя лучше.— Я постараюсь добывать холодную воду для васъ, сказалъ Джоржъ, что же касается завтраковъ, то надюсь, что вы не станете слишкомъ мучить меня, вставая изъ за стола слишкомъ рано. Когда здятъ для удовольствія, пусть же это и остается удовольствіемъ?

Братъ и сестра молча прошли дв или три улицы, когда Катъ вдругъ, спросила.

— Джоржъ, я удивляюсь, въ чемъ состоятъ собственно ваши желанія относительно Алисы?

— Чтобы во время нашей поздки она не требовала слишкомъ раннихъ завтраковъ.

— Это значитъ конечно, чтобъ я держала языкъ за зубами?

— Нтъ, не значитъ.

— Тогда это значитъ, что вы желаете держать свой?

— Нтъ, и не то.

— Тогда что же это значитъ?

— Что у меня нтъ положительныхъ желаній въ этомъ отношеніи. Без всякаго сомннія она выйдетъ за этого Джона Грея, и тогда мы уже не услышимъ ни слова о ней?

— Выйдетъ безъ всякаго сомнній, если вы не вмшаетесь. По всей вроятности выйдетъ, вмшаетесь ли вы, или нтъ. Но если бы вы желали вмшаться…

— У ней теперь четыреста фунтовъ и она теперь совсмъ не такъ хороша, какъ прежде?

— Да, у ней теперь четыреста фунтовъ и она красиве, чмъ когда-либо. Я знаю, что и вы такъ думаете и любите ее, и не любите никого больше, какъ ее.

— Предоставляю вамъ судить объ этомъ, какъ знаете. Что касается меня, я люблю только двухъ людей въ мір: ее и васъ. Если вы хотите попробовать когда либо, то пробуйте теперь.

ГЛАВА V.
БАЛКОНЪ ВЪ БАЗИЛ.

Я не стану описывать путешествіе семейства Вавазоръ по Швейцаріи. Не возьму я этого грха на душу передъ моими читателями. Шесть недль въ Бернскихъ альпахъ… едва-ли подобное описаніе имю бы въ настоящую минуту успхъ въ литературномъ мір, и я поступилъ бы недобросовство, еслибъ сталъ навязывать публик подобнаго рода чтеніе на страницахъ романа. Правда я, только-что вернулся изъ Швейцаріи и мн было бы какъ нельзя сподручне писать въ этомъ род. Но, какъ ни сильно искушеніе, а я все-таки не поддамся ему. Нтъ такого человка на свт, будь онъ мужчина или женщина, которому еще было бы любопытно узнать что нибудь о Гримвел или Генки. Лодгетъ-Гиль иметъ въ наши дни гораздо боле интереса, чмъ Юнгфрау.

Семейство Вавазоръ путешествовало со всми удобствами, не торопясь. Цлью его поздки, какъ выразился Джоржъ, было удовольствіе, а не трудъ. Они прямо отправились въ Интерлакенъ, а потомъ продолжали странствовать между этимъ озеромъ, Гриндельвальдомъ и Лаутербрунненомъ. Пріятно было Джоржу сидть гд нибудь на скамь, подъ открытымъ небомъ, и глядть съ сигарою въ зубахъ на горы, а Алис и Кэти, казалось, было любо оставаться съ нимъ. Сбылось не одно пророчество мистера Грея. Об двушки, вмсто того чтобы имть его своимъ рабомъ, были его покорнйшими слугами.

— Какъ много думаютъ о себ эти господа, прізжающіе въ Альпы съ своими клубами, замтилъ онъ въ одну изъ подобныхъ минутъ,— и какъ глубоко они презираютъ то наслажденіе, которое я испытываю въ горахъ. Но они ошибаются.

— Я не вижу, почему бы каждый изъ васъ не былъ, по своему правъ, сказала Алиса.

— Но они ошибаются, продолжалъ онъ. Они отнимаютъ у горъ поэзію, въ которой заключается, или должна была бы заключаться ихъ величайшая прелесть. Монъ-Бланъ теряетъ всю свою таинственность для человка, который взбирался на него нсколько разъ. Это все равно, что заглядывать за кулисы во время балета, или требовать у фокусника объясненій его чудесъ.

— Но разв ты ни во что ставишь движеніе? спросила Кэтъ.

— Да, движеніе сильное дло: но вопросъ не въ этомъ.

— Къ тому же вс они гербаризируютъ, проговорила Алиса.

— Этого я не думаю. Я думаю, что большая часть изъ нихъ просто на просто взбирается на гору и потомъ спускается. Но положимъ, что они дйствительно гербаризируютъ, все же это вопросъ, къ длу неидущій. Горы утрачиваютъ всю свою поэзію и таинственность для того, кто близко знакомится съ ихъ подробностями, хотя бы это знакомство и приносило полезные результаты. Въ нашемъ мір прекрасное только потому и прекрасно, что его не совсмъ ясно видятъ, или не вполн постигаютъ. Величайшее достоинство поэзіи заключается въ томъ, что она больше намекаетъ, чмъ прямо высказываетъ. Посмотрите туда, за эту долину, гд еще виднется въ отдаленіи эта небольшая вершина, замыкающая перспективу. Не мечтается ли вамъ о томъ прекрасномъ, невдомомъ мір, который лежитъ на тхъ высотахъ, прекрасномъ, какъ самое небо, думаете вы, потому что вы ничего не знаете о дйствительности? Положимъ, что вы завтра же побываете тамъ и вернетесь назадъ: думаете ли вы, что по возвращеніи этотъ видъ будетъ вамъ казаться равно прекраснымъ?

— Думаю, что да, отвчала Алиса.

— Въ такомъ случа въ васъ нтъ поэзіи. Я же — я весь поэзія. Тутъ он начали смяться надъ нимъ, и имъ было очень весело.

Мн кажется, что мистеръ Грей былъ правъ, отвтивъ на письмо Алисы именно такъ, а не иначе, но думаю, что и леди Мэклеодъ была права, замтивъ, что Алис не слдовало бы хать въ Швейцарію въ обществ Джоржа Вавазора. Между ними возникла извстнаго рода короткость, которая, будь она извстна во всхъ своихъ проявленіяхъ мастеру Грею, пришлась бы ему не по сердцу, хотя и не было сказано ни одного слова, которое, само по себ, могло бы возбудить его неудовольствіе. Въ первыя недли путешествія, не было сказано ни одного слова, которое могло бы возбудить его неудовольствіе, и поздне, когда стало приближаться время ихъ возвращенія, когда счастью ихъ почти уже насталъ конецъ и ими начало овладвать то грустное чувство, съ которымъ, обыкновенно доживаешь послдніе часы весело проведеннаго времени, тогда въ ихъ рчи стала вкрадываться небывалая нжность, прорывались воспоминанія о прежнихъ дняхъ, длались намеки, которые не слдъ бы было длать.

Въ это время Алиса была очень счастлива: быть можетъ, она была счистливе, оставаясь вмст съ Кэтъ, покорнйшею слугою кузена Джоржа, и исполняя вс его причуды, чмъ если бы въ качеств раба таскала его всюду за собою. Он молча согласились съ Кэтъ баловать его всевозможными удобствами, а двушкамъ всегда пріятне баловать одного какого нибудь мужчину, чмъ быть предметомъ всевозможныхъ угожденій мужчинъ. Онъ же принималъ все это очень мило: онъ требовалъ многое, но не требовалъ ничего непріятнаго. Онъ постоянно умлъ быть пріятнымъ собесдникомъ, не длая надъ собою, какъ казалось Алис, ни малйшаго усилія. Но какъ мужчины, такъ и женщины, рдко успваютъ выказать себя съ лучшей стороны, не длая при этомъ ни малйшаго усилія. Правда, самое усиліе бываетъ пріятно, если длающему дорогъ виновникъ его и, сдланное искусно, оно остается незамченнымъ, но тмъ не мене усиліе существуетъ. Джоржъ Вавазоръ выбивался въ настоящемъ случа изъ силъ, чтобы понравиться своей кузин.

Однажды вечеромъ они сидли въ Базел на балкон огромной гостинницы, которая выходитъ на Рейнъ. Эта огромная гостинница постоянно биткомъ набита туристами, начинающими или оканчивающими процедуру странствованія по Швейцаріи. Балконъ идетъ во всю длину дома, и доступъ къ нему равно открытъ для всхъ, но онъ очень великъ и на немъ, какъ нельзя лучше, можно расположиться своимъ замкнутымъ кружкомъ. Внизу течетъ быстрый, широкій Рейнъ, вырываясь изъ-подъ моста, который въ этомъ мст перекинутъ черезъ рку, отъ времени до времени въ лтніе вечера доносятся громкія восклицанія могучихъ пловцовъ, которые пользуются быстротою потока, чтобы выказывать свое искусство. Наше маленькое общество сидло въ сторон отъ другахъ, на конц балкона, передъ ними на столик стоялъ кофе, у Джоржа по обыкновенію была сигара въ зубахъ.

— Ну вотъ почти и конецъ нашему празднику, проговорилъ онъ, нарушая молчаніе, длившееся нсколько минутъ.

— А праздникъ, я нахожу, положительно удался, замтила Кэтъ,— Только вотъ въ денежномъ отношеніи… я раззорилась на вки.

— Объ этомъ не безпокойтесь, я пополню твой кошелекъ, сказалъ Джцржь.

— Гд теб пополнить! возразила Кэтъ.— Я раззорена, а ты и того пуще. Но что за бда! Право, не бездлица счастливо прожить на своемъ вку хоть шесть недль, и наше раззореніе оказывается въ сущности отличной спекуляціей. Что ты скажешь на это Алиса? Не находишь ли ты, что мы славно распорядились?

— Я нахожу, что мы распорядились, какъ нельзя лучше. Мн было чудо какъ весело.

— А теперь теб предстоитъ возвратиться домой въ Кембриджъ-шайръ къ Джону Грею. Какъ тутъ не смотрть печальной.

Такова была мысль, мелькнувшая у Кэтъ въ голов, но она не высказала ея въ настоящую минуту.

— Вотъ это мило съ твоей стороны, сказала Кэтъ. Не правда ли, Джоржъ? Люблю я людей, которые отъ души расточаютъ вамъ похвалы.

— Но вдь это щедрое одобреніе относится ко мн самой.

— Пусть такъ, я люблю, чтобы человкъ и самого-то себя хвалилъ отъ души, продолжала Кэтъ.— Это, впрочемъ, еще не значитъ, чтобы мы съ Джоржемъ были благодарны за комплиментъ. Мы готовы съ своей стороны допустить, что почти всмъ обязаны теб. Не такъ ли, Джоржъ?

— Что до меня касается, то положительно нтъ, отвчалъ Джоржъ.

— Ну такъ я, по крайней мр, съ своей стороны признаю это я ожидаю, чтобы и мн въ отплату сказали какую нибудь любезность. Ну, скажи, Алиса, была ли я хоть разъ капризна?

— Нтъ, я этого не нахожу. Да ты никогда и не бываешь капризна, за то ты часто бываешь свирпа.

— Но я даже ни разу не была свирпа, и Джоржъ тоже ни разу.

— Онъ былъ бы неблагодарнйшимъ изъ смертныхъ, если бы вздумалъ быть свирпымъ. Во все время нашего путешествія мы только тмъ и занимались, что представляли передъ нимъ въ дйствіи каррикатуру ‘Понча’, изображающую молодаго человка въ еддо, окруженнаго цлою дюжиною прислуживающихъ дамъ.

— А вотъ теперь ему предстоитъ возвратиться на свою квартиру и прислуживать себ самому. Бдняжка! Мн, право, жаль тебя, Джоржъ.

— Не правда! Ни теб, ни Алис меня не жаль. Я убжденъ, что вс двушки воображаютъ, что жизнь холостаго человка въ Лондон просто рай. И потому именно, что он токъ думаютъ, он и стараются извлечь человка изъ этого блаженнаго состоянія.

— Итакъ, если мы желаемъ вы идти замужъ, то нами руководитъ не любовь, а зависть, проговорила Кэтъ.

— Всего чаще вами руководитъ чортъ, не въ томъ, такъ въ другомъ вид, отвчалъ онъ.— Мужчина же, вступая въ бракъ, всегда смотритъ на женитьбу, какъ на несчастіе.

— Не всегда, замтила Кэтъ.

— Въ большей части случаевъ. Онъ женится такъ же, какъ принимаетъ лекарство, въ избжаніе еще большаго зла. Никому непріятно дергать себ зубъ, а между тмъ вс дергаютъ себ зубы, т же, которые слишкомъ медлятъ этой операціей, подвергаются большимъ непріятностямъ.

— Люблю я философію Джоржа, проговорила Кэтъ, вставая съ своего стула.— Все въ ней такъ рзко, она иметъ такой пріятный, острый вкусъ, а въ сущности, вс мы знаемъ, что она не иметъ ровно никакого значенія. Алиса, я иду на верхъ укладывать остальныя наши вещи.

— Я пойду съ тобою, моя милая.

— Нтъ, не ходи. Вдь сказать правду, я отправляюсь только въ комнату вотъ этого человка, который не съуметъ уложить своихъ вещей по людски. Мы съ тобой, конечно, уложимся поздне, когда уйдемъ къ себ на ночь. Все, что вы разбросаете сегодня вечеромъ, мистеръ Джоржъ, вы должны будете сами уложить завтра утромъ, потому что я, ручаюсь, не приду къ вамъ въ комнату въ пять часовъ утра.

— Ужъ какъ я не люблю эти хлопоты, начинающіяся до зари! проговорилъ Джоржъ.

— Черезъ минуту я вернусь, сказала Кэтъ.— Тогда мы пройдемся по мосту и отправимся спать.

Алиса и Джоржъ остались на балкон вдвоемъ. Случалось имъ и прежде во время этой поздки много расъ оставаться вдвоемъ, но оба они чувствовали, что эта минута была совсмъ не похожа на другіе моменты ихъ путешествія. Было въ ней для обоихъ что-то такое сладостное, невыразимое и страшное. Алиса поняла, что лучше бы для нея было уйти вмст съ Кэтъ на верхъ. Но отвтъ Кэтъ былъ такого рода, что если бы она ушла посл него, то дала бы поводъ думать, что имла на то особыя причины. Съ какой стати было ей показывать, что он у нея дйствительно есть? Да и съ какой стати было ей имть ихъ?

Алиса сидла на самомъ конц балкона, стулъ Кэтъ помщался въ углу у ея ногъ. Когда Алиса и Кэтъ расположились на балкон, слуга вынесъ имъ небольшой столикъ для чашекъ съ кофе, и Джоржъ услся по другую сторону этого столика. Такимъ образомъ Алиса очутилась, такъ сказать, плнницей. Она не могла уйдти незамченной и должна была, вставая, причинить нкоторое разстройство, ей надо было попросить Джоржа пропустить ее. Но чмъ ей было нехорошо? за чмъ было ей уходить? Ничто не могло сравниться съ очаровательнымъ зрлищемъ, которое было у нея передъ глазами. Ночь успла уже спуститься на землю быстрымъ, но незамтнымъ полетомъ, какъ это обыкновенно бываетъ въ тхъ странахъ. Сумерки въ этихъ краяхъ бываютъ далеко не такъ продолжительны, какъ у насъ, сверянъ. Ночь настала, но мсяцъ уже взошелъ, и его свта было ровно на столько достаточно, чтобы посеребрить воды, надъ которыми онъ вставалъ. Воздухъ былъ восхитительно мягокъ, тою мягкостью, которая не вызываетъ ощущенія ни тепла, ни холода, но какъ будто скользитъ по васъ нжнымъ прикосновеніемъ, какъ будто незримые воздушные духи, прилетая, ласкаютъ васъ по лицу своими крыльями. Рейнъ протекалъ у ея ногъ такъ близко, что въ этомъ мягкомъ полусвт, казалось, довольно ей одного шага, чтобы спуститься въ его рябь. Рейнъ бжалъ съ тмъ восхитительнымъ звукомъ быстро текущихъ водъ, тмъ свжихъ и освжающимъ рчнымъ журчаньемъ, которому ухо всегда внимаетъ съ наслажденіемъ. Говорите ли вы, оно отнимаетъ рзкость у вашего голоса, длаетъ его слышнымъ только для двоихъ, облегчаетъ положеніе говорящаго и слушающаго. Дремлется ли вамъ, оно поетъ вамъ тихую колыбельную псню. Если вы одни и желаете собраться съ мыслями, оно помогаетъ вамъ думать. Если же вы одни и, увы! не хотите думать, если думахъ для васъ слишкомъ тяжело, оно разсетъ вашу печаль и дастъ вамъ во утшеніе, которое одна музыка въ состояніи дать. Алиса чувствовала на лиц своемъ ласковое вяніе втерка, чувствовала, что рка поетъ для нея свои лучшія мелодіи, что мсяцъ свтитъ для нея самымъ мягкимъ своимъ свтомъ, тмъ свтомъ, который придаетъ поэзію и какую-то полутуманную красоту каждому предмету, на который онъ падаетъ. За чмъ было ей уходить?

Нсколько минутъ, по уход Кэтъ, длилось молчаніе, и Алиса начала освобождаться отъ полупредчувствія опасности, которое было ею овладло. Вавазоръ сидлъ, откинувшись на своемъ стул, прислонясь спиною къ стн дома и поставилъ ноги на скамейку, руки были у него скрещены на груди и онъ казался занятъ на половину своими мыслями, на половину своей сигарой. Алиса глядла на рку и мысли уносились въ тотъ уголокъ земли, гд разростались клумбы и кустарники Джона Грея, и который долженъ былъ сдлаться ея домомъ, но рка, напвавшая ей такія сладостныя псни, напвала ей, казалось, совсмъ о другомъ, то была загадочная псня, какъ и вс рчныя псни, когда начинаемъ разбирать ихъ слова.

— Когда ваша свадьба, Алиса? спросилъ наконецъ Джорджъ.

— О Джоржъ! воскликнула она. Что за вопросъ? точно вы мн надъ самымъ ухомъ выстрлили изъ пистолета.

— Душевно сожалю, что предложилъ вамъ непріятный вопросъ.

— Но я не говорила, что онъ непріятный, только вышелъ онъ такъ неожиданно. Именно въ эту минуту я не предполагала, что вы заговорите, я, кажется, была въ раздумьи.

— И такъ, если вопросъ не непріятенъ, позвольте узнать, когда же свадьба?

— Не знаю. Это еще не ршено.

— Но я хочу узнать ея приблизительный срокъ. Ныншнимъ лтомъ, что ли?

— Ужь никакъ не ныншнимъ лтомъ, потому что оно кончится къ тому времени, когда мы вернемся домой.

— Такъ ныншней зимою? Или будущей весною? Быть можетъ на будущій годъ? Или черезъ десять лтъ?

— Полагаю, что не черезъ десять лтъ, а скоре. Боле точнаго отвта я не могу вамъ дать.

— Вамъ, конечно, все это нравится? продолжалъ онъ допрашивать.

— Замужъ-то выходить нравится? Не знаю, вдь я еще ни разу не пробовала.

— Да, но мысль о замужеств, ожиданіе его… Вамъ конечно улыбается перспектива того образа жизни, который ожидаетъ васъ въ Недеркотсъ? Пожалуйста, не подумайте, чтобы я хотлъ что нибудь сказать противъ него, я понятія не имю, что это за мсто, этотъ Недеркотсъ. Говоря вообще, я не могу представить себ ничего пріятне того образа жизни, который англійскій джентльменъ-помщикъ ведетъ у себя дома, если только онъ иметъ средства поддержать свой домъ, а не прозябаетъ, подобно сквайру стариннаго покроя, въ состояніи хронической бдности.

— Дача мистера Грея не даетъ ему права называться джентльменомъ-помщикомъ.

— Но вы все-таки съ удовольствіемъ идете на встрчу той жизни, которая васъ тамъ ожидаетъ?

— О Джоржъ! Что вамъ за охота приставать съ разпросами! Само собой разумется съ удовольствіемъ, иначе я бы не пошла.

— Ну, одно еще вовсе не слдуетъ изъ другаго. Но я вполн сознаюсь, что не имю права васъ допрашивать. Если бы даже я въ былыя времена и имлъ это право, какъ кузенъ, то я утратилъ его, какъ… Ну, да что объ этомъ говорить, вдь, не правда ли, лучше не трогать этого, Алиса?

Она было промолчала на этотъ вопросъ, но онъ снова спросилъ: вдь, не правда ли, лучше этого не трогать, Алиса?

— Не трогать чего?

— Воспоминаній прошлаго.

— Къ чему о немъ воспоминать? Оно миновалось, мы снова стали друзьями и любящими родственниками, и горечь этихъ воспоминаній забыта.

— О, да! ихъ горечь забыта. И потому именно, что оно такъ, мы можемъ наконецъ смло къ нимъ возвращаться. Вдь мы ни о чемъ не жалемъ, вдь намъ обоимъ не о чемъ жалть, почему же и не оглянуться ея прошлое? Почему же и не говорить о немъ совершенно свободно?

— Нтъ, Джоржъ, этого не слдуетъ длать.

— Нтъ, чортъ возьми, не слдуетъ! Это свело бы меня съ ума, да и вы, на сколько я васъ знаю, врядъ ли могли бы остаться при этомъ такъ же спокойно, какъ теперь.

— А такъ какъ я желаю оставаться спокойной…

— Желаете? Въ такомъ случа мн, конечно, лучше замолчать. Но, Алиса, мн уже никогда боле нельзя будетъ говорить съ вами такъ, какъ я говорю теперь. Во всю эту поздку мы были съ вами близкими друзьями, не такъ ли?

— Но разв мы и не останемся ими на всю жизнь.

— Конечно нтъ. Какъ же это будетъ возможно? Подумайте сами. Могу ли я оставаться вашимъ другомъ, когда вы сдлаетесь хозяйкою въ Кембриджъ-шайрскомъ дом этого человка?

— Джоржъ!

— У меня не было въ мысляхъ отозваться о немъ непочтительно. Прошу у васъ извиненія, если мои слова дали поводъ думать противное. Спшу поправиться: въ дом этого джентльмена, потому что, вдь онъ дйствительно джентльменъ.

— О да, безспорно.

— Не будь онъ имъ, вы не могли бы принять его предложеніе. Но какъ могу я быть вашимъ другомъ, когда вы сдлаетесь его женою? Я, быть можетъ, по прежнему буду называть васъ ‘кузиною Алисою’, буду гладить по голомс вашихъ дтей, если мн доведется ихъ увидть, встртившись на улиц съ вашимъ мужемъ, я буду останавливаться и пожимать ему руку, и то, если моя злополучная судьба не заставитъ его прекратить со мною знакомство, но что касается до дружбы, то ей конецъ между нами, посл того, какъ мы распростимся съ вами у лондонскаго моста, въ будущій четвергъ, вечеромъ.

— О Джоржъ! Не говори этого!

— Не могу не говорить.

— И почему же именно въ четвергъ? Неужели вы хотите сказать, что боле не прідете въ улицу Королевы-Анна?

— Таковъ и есть смыслъ моихъ словъ. Кэтъ находитъ, что наша прогулка до Швейцаріи удалась, какъ нельзя лучше. Мн кажется, что Кэтъ и сама не знаетъ, о чемъ говоритъ.

— Прогулка вышла и въ самомъ дл превеселая, покрайней мр для меня.

— И ваше удовольствіе ничмъ не омрачалось?

— Ничмъ.

— Мн тоже было очень весело, но мое удовольствіе было не чуждо горькой примси. Алиса! я не прошу у васъ ничего, ровно ничего.

— О чемъ бы вы меня не попросили, я все готова для васъ сдлать.

— Мн ничего не осталось у васъ просить, ничего, то мн еще осталось сказать вамъ одно слово.

— Не говорите его, Джоржъ. Пустите меня на верхъ, пустите меня къ Кэтъ.

— Если вы желаете идти, я, конечно, не стану васъ удерживать. Онъ все еще упирался ногою въ стулъ, заграждавшій ей дорогу, чтобы выпустить ее, онъ долженъ былъ отнять ногу, но онъ и не думалъ этого сдлать.

— Что жъ! идите себ къ Кэтъ, если не хотите меня выслужить. Но, посл всего, что произошло между нами, посл этихъ шести недль, прожитыхъ въ самомъ тсномъ сближеніи, мн кажется, вы обязаны меня выслушать. Говорю же я вамъ, что ни о чемъ не хочу просить васъ. Я не хочу говорить вамъ о любви.

Алиса поднялась было съ мста, но тутъ она снова опустилась на стулъ. Когда въ его рчи настала минутная пауза, она уже боле ни словомъ, ни знакомъ не выказывала желаній уйдти или не желанія его слушать.

— Я не стану говорить вамъ о любви. О любви не должно быть и рчи между вами и мною. Было ей время, было да миновалось, и его не воротишь. Быть можетъ, еще любовь живетъ, быть можетъ она уже вырвана съ корнемъ, но тамъ гд она умерла, ничто ея не оживитъ.

— Между вами и мною и то’ не слдовало бы и упоминать о ней.

— Тоже самое, безъ сомннія, сказала бы любая чопорная дуэнна, такія правила, конечно, полезно внушать маленькимъ дтямъ, но между вами и мною не мсто притворству. Мы вышли изъ возраста молочныхъ зубовъ и стали взрослыми людьми. Я понялъ, какъ нельзя лучше, почему вы со мною порвали. Я понялъ васъ и, какъ ни тяжело мн было, я созналъ, что вы были правы.

— Если такъ, то не будемъ боле говорить объ этомъ.

— Такъ! объ этомъ не должно быть боле и рчи. Но я пересталъ понимать васъ, когда вы приняли предложеніе мистера Грея. Противъ него собственно я ничего не имю сказать, онъ, можетъ, и въ самомъ дл великолпный человкъ. Но, зная васъ, какъ я васъ зналъ, я понять не могъ, какъ вы ухитрились полюбить этого человка. Это все равно, какъ если бы человкъ, привыкшій пить одну водку, вдругъ посадилъ бы себя на молочную пищу, да еще остался бы доволенъ этимъ переходомъ. Молочная пища, конечно, полезне водки, но люди, привыкшіе къ спиртнымъ напиткамъ не выносятъ этихъ крутыхъ перемнъ: они погибаютъ отъ подобныхъ опытовъ.

— Не всегда, Джоржъ.

— Быть можетъ, они и выживаютъ, посл долгихъ, долгихъ страданій, но у васъ дло обошлось даже безъ страданій.

— Кто это вамъ сказалъ это?

— Но, скажете вы мн, настало исцленіе. Я и самъ такъ думалъ, и потому готовилась найдти васъ совершенно измнившимся. Я полагалъ, что весь огонь вашей природы превратился въ медъ и млеко, и вы, слдовательно, сдлались способны ужиться съ предстоящей вамъ долей. Съ такою женщиною я смло могъ проколесить всю Европу отъ Москвы и до Мальты. Женщина изъ которой могла выйдти добрая жена для Джона Грея, была для меня не опасна, не ей было нарушить покой моего сердца. Я могъ любить ее въ былыя времена, могъ и до сихъ поръ любить воспоминаніе о томъ, чмъ она когда-то была, но сама она въ своемъ прообразовавшемся вид, посл своего перерожденія… нтъ, Алиса! такая женщина ничмъ же могла быть для меня. Но только не понимайте меня ложно. Я еще на столько благоразуменъ, чтобы понять, что такая перемна сдлала бы васъ лучшею, мало того, боле счастливою женщиною. Мои предположенія не роняли васъ въ моемъ мнніи, напротивъ того, я приписывалъ вамъ добродтели, которыхъ вы не пріобрли. Алиса! та полезная діэта, о которой я говорилъ, не годится для васъ, вы при ней умрете съ голоду.

Онъ говорилъ съ увлеченіемъ, но не возвышая голоса, обратившись всмъ тломъ къ столу, на который облокотился руками, и вытянулъ впередъ голову, чтобы лучше ее видть. Она глядла ему прямо въ лице, но, какъ и прежде, ничего не видла въ этомъ лиц, кром знакомаго рубца и сумрачнаго взгляда. Но, рубецъ этотъ никогда не безобразилъ его въ ея глазахъ. Она знала его повсть и, будучи его невстой, гордилась слдомъ этой раны. Она не спускала съ него глазъ, онъ замолчалъ, но она все еще медлила отвчать ему. Въ ушахъ ея все еще звучала рчная музыка, и она напряженно старалась понять эту псню. Уже не говорили ли ей и волны о томъ, что она ошиблась, избравъ мистера Грея своимъ мужемъ? Разв то, что она слышала теперь отъ своего двоюроднаго брата, не было повтореніемъ того, что она сотни и сотни разъ говорила самой себ въ теченіе послднихъ двухъ мсяцевъ? Разв она не твердила про себя денно и нощно, ежечастно и ежеминутно, что принявъ предложеніе мистера Грея она обязалась обладать такими добродтелями, которыхъ въ ней же было и слда? Сознаніе этого поглощало вс ея помыслы. Вдь и въ самомъ дл, она до того упивалась водкой, что не могла уже существовать на такой невинной пищ, какъ молоко. И вдругъ этотъ человкъ приступаетъ къ ней и грубо высказываетъ ей тоже самое! Такъ что жъ? Разв онъ не правду высказалъ. Она сидла, безмолвная и уличенная, и только глядла ему въ лице, когда онъ кончилъ говорить.

— Я убдился въ этомъ, Алиса, посл того какъ мы снова побыли съ вами вмст. Я не нашелъ въ васъ того ангела, котораго готовился встртить, я встртилъ въ васъ ту же женщину, которую когда-то любилъ, и… что сталось съ моей увренностью въ собственной буйности? Я все высказалъ. А вотъ и Кэтъ, мы теперь отправимся гулять.

ГЛАВА VI.
МОСТЪ НА РЕЙН.

— Скажи, пожалуйста, Джоржъ, начала Кэтъ еще на ходу:— ужь не разставлялъ ли ты ней свои вещи для публичной продажи съ аукціоннаго торга?— Тутъ она украдкой взглянула на Алису и, замтивъ, что есть что-то неловкое, и Алиса не расположена подхватитъ ея шутку, продолжала скороговоркой, въ томъ же шутливомъ тон, чтобы покрыть смущеніе Алисы и дать ей время оправиться до прогулки:— повришь ли, у него на стол лежали три бритвы?

— Вдь не ходить же небритымъ, хотя бы и въ Базел.

— Но кто же брется тремя бритвами заразъ? Дале, на томъ же стол лежали три щетки для волосъ, съ полдюжины зубныхъ щетокъ, цлая коллекція маленькихъ гребешковъ, штуки четыре или пять маленькихъ сткляночекъ, съ серебряными горлышками, очень похожихъ на стклянки съ ядомъ. Я только и могу объяснить себ все это твоимъ желаніемъ озадачить слабоумную горничную. Я весь этотъ хламъ убрала, но помни, что если ты опять произведешь безпорядокъ, ты же и будешь въ отвт. Ну, а что касается твоихъ сапоговъ, то я не намрена ихъ убирать, Джоржъ. И на что теб понадобились въ Базел три пары сапогъ?

— Когда ты кончишь перечень всего моего гардероба, мы отправимся гулять по мосту, то есть, если Алиса этого желаетъ.

— О, да! Я охотно пойду.

— Въ такомъ случа, пойдемте, сказала Кэтъ. И маленькое общество тронулось съ мста.

Когда они достигли моста, Алиса и Кэтъ шли рядомъ, Джоржъ шелъ позади ихъ на близкомъ разстояніи, но не принималъ участія въ ихъ разговор, какъ будто онъ за тмъ только шелъ, чтобы служить имъ тлохранителемъ. Кэтъ казалась совершенно довольною этимъ положеніемъ длъ и болтала съ Алисою, длая видъ, будто все обстоитъ совершенно благополучно. Нечего и говорить, что Алиса на этотъ разъ не старалась сдлать Джоржа участникомъ ихъ разговора. Итакъ, онъ слдовалъ за ними по пятамъ, съ заложенными за спину руками и опущенными въ землю глазами, оставаясь безучастнымъ спутникомъ ихъ прогулки.

— Знаешь ли, воскликнула Кэтъ,— меня разбираетъ страшная охота убжать.

— Куда же ты хочешь убжать?

— Куда бы то ни было, мн все равно. Ну хоть въ маленькую гостинницу въ Гандек. Мсто тамъ уединенное, жила бы я тамъ вдали отъ всего свта, а водопадъ былъ бы у меня подъ рукою. Одна бда, съ меня, пожалуй, стали бы требовать уплату по счету гостинницы. Ужъ это совсмъ было бы не хорошо.

— Но къ чему же именно теперь убгать?.

— Не безпокойся, не убгу, я знаю, что теб непріятно было бы хать домой съ Джоржемъ вдвоемъ, да и онъ счелъ бы своимъ долгомъ присмотрть за мною, точь въ точь, какъ онъ это длаетъ теперь. Воображаю, какъ ему пріятно это обязательное хожденіе за нами по мосту. Не будь насъ у него на рукахъ, онъ врно сидлъ бы вонъ въ той кофейной и пилъ бы пиво.

— Я такъ думаю, что онъ не стснился бы насъ оставить, если бы ему хотлось уйдти.

— Ну это гршно теб говорить, вдь мы еще ни разу не сидли дома изъ-за его отказа идти съ нами. Но, что, бишь, я начала говорить? Да! меня пугаетъ возвращеніе домой. Ты дешь къ своему Джону Грей, это еще куда ни шло. А я, вдь, ду къ тетушк Гринау!

— Это твой собственный выборъ.

— Ни чуть не бывало. У меня въ этомъ дл и выбора никакого нтъ. Я, конечно, властна и не знаться съ тетушкой Гринау, и никто не можетъ принудить меня къ противному, но, говоря практически, у меня нтъ выбора въ этомъ дл. Представь же себ, какъ пріятно провести цлый мсяцъ въ Ярмут, въ обществ такой женщины.

— Мн бы это было не непріятно. Тетушка Гринау всегда казалась мн хорошею женщиною.

— Женщина она, можетъ быть, и не злая, но я, признаюсь, считаю ее за нехорошую женщину. Она никогда не говорила при теб о своемъ муж?

— Нтъ, никогда. Помнится, она немного поплакала, когда въ первый разъ пріхала въ улицу королевы Анны, по это было такъ естественно.

— Онъ былъ тридцатью годами старе ея.

— Но все же онъ былъ ея мужъ. Допустимъ даже, что слезы ея были притворныя, что жъ изъ этого? Какъ поступить женщин въ подобномъ случа? Конечно, она была не права, выходя за него замужъ. Ей было двадцать пять лтъ, и у нея ничего не было, ему было шестьдесятъ пять, и онъ былъ очень богатъ. Но, по общему отзыву, она была ему хорошей женою, не захочешь же ты, чтобы теперь, когда онъ отказалъ ей вс свои деньги, она хохотала, три мсяца спустя посл его смерти.

— Нтъ, я не хочу, чтобы она хохотала, но въ то же время не хочу, чтобы она и плакала. Она хорошо длаетъ, что носитъ трауръ, но ужь совершенно напрасно хлопочетъ о ширин плерезовъ и о томъ, чтобы чепцы были ей къ лицу. Право, я боюсь, что она попортитъ себ глаза двойною работой, она постоянно смачиваетъ ихъ слезами и въ то же время всегда готова направить баттарею своихъ взглядовъ на каждаго встрчнаго мужчину.

— Въ такомъ случа, за чмъ же ты согласилась хать съ нею въ Ярмутъ?

— А потому, что у нее состояніе въ сорокъ тысячъ фунтовъ. Если бы мистеръ Гринау оставилъ ей только небольшую пенсію, я бы, кажется, и руки ей никогда не протянула.

— Въ такомъ случае ты и сама не лучше ея.

— Нисколько не лучше, оттого-то я и хотла бы убжать. Впрочемъ, не на мн одной лежитъ вини, виноваты и вс окружающіе. Кто же пренебрегаетъ богатыми родственниками? Когда она предложила взять меня съ собою въ Ярмутъ, мой сквайръ, какъ и слдовало ожидать, началъ уговаривать меня, чтобы я хала. Обращалась къ Джоржу, тотъ мн тоже въ отвтъ: ‘Что тутъ думать! конечно, ступай, вдь у нея состояніе въ сорокъ тысячъ фунтовъ!’ Нельзя же считать себя умне и лучше своихъ родныхъ. И что мн, какъ подумаю, въ ея деньгахъ?

— Думаю, что теб немного изъ нихъ перепадетъ.

— Да ни одного пенни. Мн ужъ подъ тридцать, а ей всего сорокъ лтъ, и она, конечно, выйдетъ замужъ во второй разъ. Къ тому же нтъ человка въ мір, который бы меньше меня дорожилъ деньгамъ

— Это такъ.

— А вонъ поди же, все-таки заискиваешь въ богатыхъ родственникахъ. На томъ ужь свтъ стоитъ.

Тутъ она съ минуту помолчала.

— А сказать ли теб, Алиса, чего я въ ней заискиваю! Быть можетъ, моя цль покажется теб такою же низкою, какъ если бы я домогалась ея денегъ для себя.

— Посмотримъ, какая у тебя цль?

— Я не упускаю изъ виду, что черезъ нее Джоржъ можетъ сдлать свою карьеру. Мн ненужны деньги, но ему он пригодятся. А когда дло идетъ о его будущности, мн кажется, что вс члены его семейства обязаны оказывать ему содйствіе. Я убждена, что онъ могъ бы составить себ имя да парламент. Будь у меня только своя воля, я бы отдала все наше состояніе до послдняго шиллинга, чтобы доставить ему представительство. Когда я сказала объ этомъ старику, онъ меня чуть не сълъ. Я, право, того и ждала, что онъ выгонитъ меня изъ дому.

— И по дломъ бы теб было.

— Но мн это все равно. Пускай бы онъ меня выгналъ, я положила себ, во что бы то ни стало, высказать ему свою мысль. Онъ обругалъ меня въ самыхъ грубыхъ выраженіяхъ, потомъ его взяло такое раскаяніе, что онъ въ тотъ же вечеръ прибжалъ ко мн въ спальню, поцловалъ меня и подарилъ мн банковый билетъ въ десять фунтовъ. И что же бы ты думала, я сдлала съ этимъ билетомъ? Я послала его, какъ свою лепту, на покрытіе издержекъ по предстоящимъ выборамъ, и теперь онъ лежитъ подъ замкомъ у Джоржа въ шкатулк. Только смотри, не говори ему, что я теб разсказала.

Тутъ он пріостановили свою прогулку и облокотились о перила моста:

— Поди-ка сюда, Джоржъ, проговорила Кэтъ, отодвигаясь, чтобы дать ему мсто между собою и Алисою.— Не приходитъ ли теб охота, глядя на эти манящія волны, плыть внизъ по теченію, точь въ точь, какъ плавали эти мальчики, пока мы сидли на балкон?

— Не скажу, чтобы мн особенно хотлось испробовать это удовольствіе, разв для того только, чтобъ отправиться водою на тотъ свтъ.

— Мн бы такъ пріятно было чувствовать, что меня уноситъ потокъ, продолжала Кэтъ,— особенно при этомъ свт. Я просто представить себ не умю, чтобы я могла утонуть.

— А я такъ ничего другаго не могу себ представить, замтила Алиса.

— Какое наслажденіе чувствовать, какъ вода скользитъ по твоимъ членамъ, и ты несешься стремглавъ, зная, что путь твой прямо лежитъ въ Роттердамъ.

— И въ заключеніе прибыть туда безъ платья, добавилъ Джоржь.

— Но платье могло бы слдовать въ лодк. Разв ты не видлъ, что у этихъ мальчиковъ была лодка. Но если бы я жила здсь, я иначе бы не плавала, какъ при лунномъ свт. Вода представляется теперь такою прозрачною и блестящею, звукъ отъ ея теченія такъ нженъ. Воображаю, какъ мн посл этого не понравится море въ Ярмут!

Давно уже ни одинъ изъ ея собесдниковъ не отвчалъ ей ни слова, но она продолжала болтать о рк, о своей тетушк и о томъ, что ее ожидаетъ въ Ярмут. Ни одинъ изъ собесдниковъ не отвчалъ ей, а между тмъ, казалось, имъ нечего было сказать другъ другу. Долго стояли они такимъ образомъ и глядли на Рейнъ, отъ времени до времени возвышался голосъ Кэтъ, безъ котораго еще ощутительне было бы для всхъ, что сердца ихъ слишкомъ переполнены для словъ.

Наконецъ Алис, по видимому, стало холодно, по рукамъ ея пробжала легкая дрожь, которую Джоржъ скоре почувствовалъ, чмъ увидлъ.

— Вамъ, кажется, холодно, проговорилъ онъ.

— Нтъ, нисколько.

— Но если вы озябли, лучше пойдемте домой. Мн показалось, что васъ пробираетъ дрожь отъ ночной свжести.

— Это не отъ холода. Мн одна мысль пришла въ голову. Вамъ никогда не случается думать о такихъ вещахъ, которыя заставляютъ васъ содрогаться?

— Случается, и даже очень часто, такъ часто, что я ограничиваюсь только внутреннимъ содроганіемъ, иначе добрые люди могли бы подумать, что у меня падучая болзнь.

— Но я не говорю о какихъ нибудь серіозныхъ мысляхъ, продолжала Алиса.— Съ меня и сущихъ пустяковъ бываетъ достаточно, чтобы бросать меня въ дрожь. Слова, сказанныя мною не у мста лтъ десять тому назадъ, самый легкій промахъ съ моей стороны, даже мои собственныя прежнія мысли о самыхъ ничтожныхъ предметахъ, все это заставляетъ меня содрогаться.

— А не то, чтобы на вашей совсти лежало убійство?

— Нтъ, но все же, полагаю, въ этомъ выражается угрызеніе совсти.

— Ну, я далеко не такъ добродтеленъ, какъ вы! Я даже подозрваю, что тутъ моя совсть остается не при чемъ. Я содрогаюсь при воспоминаніи о какомъ нибудь случа, выпущенномъ мною изъ рукъ, а я упускалъ ихъ тысячами. Но, какъ я уже сказалъ вамъ, я содрогаюсь внутренно. Во все продолженіе нашего путешествія, меня билъ безпрерывный ознобъ, потому что я не переставалъ думать объ одномъ упущенномъ мною случа. Однако, намъ пора домой. Завтра намъ надо подняться въ пять часовъ, а теперь двнадцать. Я отправляюсь кончать свое содроганіе въ постели.

— Разв вамъ надоло гулять? спросила Кэтъ, видя, что спутники ея направляются въ дому.

— Нтъ, не надоло, но Джоржъ сейчасъ напомнилъ мн, что завтра мы должны будемъ встать въ пять часовъ.

— Очень нужно было Джоржу напоминать! Кажется, не слишкомъ-то много намъ предстоитъ на нашемъ вку вечернихъ прогулокъ по Базельскому мосту. Право, мн кажется, если бы мы перенеслись валимъ нибудь случаемъ на вершину Синая, первою нашею мыслью было-бы: а ну, какъ мы не успемъ одться къ обду?! Да понимаешь ли ты, Джоржъ, что царь всхъ ркъ течетъ подъ твоими ногами, и мсяцъ свтитъ съ такимъ блескомъ, какого ты не увидишь дома.

— Я готовъ простоять здсь всю ночь, если вы завтра отложите свой отъздъ, отвчалъ Джоржъ.

— Это намъ не по кошельку, сказала Катъ.

— А коли такъ, то нечего и толковать о Сина, проговорилъ онъ,— а надо идти спать.

Они прошли по мосту и направились къ гостинниц въ томъ же порядк, какъ и прежде, об молодыя двушки шли рядомъ, молодой человкъ слдовалъ за ними но пятамъ. Такою процессіей достигли они подъзда гостинницы, вошли въ сни, поднялись на лстницу. Тутъ Джоржъ подалъ Алис свчу и при этомъ шепнулъ ей: ‘мой припадокъ озноба еще впереди и будетъ продолжаться всю ночь.’ Дорого-бы дала она, чтобъ имть силу отвтить ему въ шутливомъ тон, какъ бы не предполагая особаго значенія въ его словахъ, но это было ей не по силамъ, шутливый тонъ ей не давался, а потому она пошла въ свою комнату, не отвтивъ ему вовсе… Очутившись у себя, она присла на окно и, поджидая Кэтъ, стала глядть на Рейнъ. Комнаты молодыхъ двушекъ были рядомъ, такъ что изъ одной прямо былъ входъ въ другую, Алиса и не хотла начинать свои дорожные сборы до возвращенія своей кузины.

Кэтъ, послдовавшая за братомъ, общалась вернуться черезъ полминуты, но эти полминуты продолжались боле получаса. ‘Если ты послушаешься моего совта, проговорила наконецъ Кэтъ, вставая со свчею въ рук,— ты въ откровенныхъ выраженіяхъ попросишь ее дать теб случай снова завоевать свое счастье. Переговори съ нею завтра въ Страсбург, лучшаго случая теб не дождаться’.

— И я долженъ сказать ей, чтобы она Джона Грея выкинула за бортъ?

— О Джон Гре не говори на слова, предоставь ей ршать это дло съ самой собою, врь мн, что у нея достанетъ мужества отдлаться отъ Джона Грея, лишь бы его стало на то, чтобы принять твое предложеніе

— Вотъ то-то,— Кэтъ, вы, женщины, никогда не понимаете другъ друга. Да поступи я такъ, какъ ты говоришь, противъ меня возстало бы все, что въ ней есть горячихъ убжденій. Нтъ, надо еще прежде довести ее до сознанія, что она тяготятся даннымъ ею словомъ.

— Это она давнымъ давно сознала. Или, ты думаешь, я не знаю, чего ей хочется? Но, если у тебя не достанетъ ршимости съ ней объясниться, она выйдетъ за него противъ своего желанія.

— Не достанетъ ршимости! Кажется, я еще ни разу не колебался приступать къ объясненію, съ кмъ бы то ни было, тамъ, гд это было нужно. Порой это не совсмъ бываетъ пріятно, но все же я принуждаю себя и объясняюсь при первомъ удобномъ случа.

— Но объясненіе съ нею не можетъ быть тягостью. Вдь теб пріятно видть, что она все еще тебя любитъ? Вдь ты и самъ, конечно, все еще любишь ее?

— По чести, и самъ хорошенько не знаю.

— Не серди меня, Джоржъ. Я изъ кожи лзу, чтобы сблизить васъ другъ съ другомъ, но, не думай я, что ты ее любишь, я бы прямо пошла къ ней и велла бы ей проститься съ тобою на вки.

— По чести, Кэтъ, мн порою кажется, что было-бы гораздо лучше, если бы ты оставалась въ своей кож.

— Хорошо, я такъ и сдлаю. Но я должна сказать теб, что ты неблагодарнйшій изъ смертныхъ.

— И почему бы ей не выйдти замужъ за Джона Грея, если онъ ей нравится?

— Но въ томъ-то и дло, что онъ ей не нравится. А я такъ просто ненавижу его. Мн все въ немъ противно, звукъ его голоса, взглядъ его глазъ, эти медленныя, обдуманныя движенія, точно онъ боится слишкомъ скоро износить свои желанья.

— Но я не думаю, чтобы твоя ненависть могла что нибудь значить въ этомъ дл.

— Ты, кажется, собираешься читать нравоученія, въ самомъ случа я лучше уйду. Видть ее твоею женою было завтною мечтою моего сердца. Если ты кого любилъ въ своей жизни, а я порою и въ этомъ сомнваюсь, то любилъ ты ее.

— ‘Любилъ’ и ‘люблю’ не одно и тоже.

— Прекрасно, Джоржъ. Въ такомъ случа мн ничего боле не остается длать. Такова была судьба всей моей жизни. Во всемъ, что я старалась для тебя длать, ты самъ бросался на землю съ тмъ, чтобы и меня увлечь въ своемъ паденіи. Но мн кажется, что ты говоришь такъ изъ одного желанія мн досадить.

— По чести, Кэтъ, пора теб спать.

— Я и пойду спать, но прежде разскажу ей все. Я не потерплю, чтобы ее снова обманывали и поступали съ ней жестоко.

— Но кто же въ настоящую минуту поступаетъ съ ней жестоко? И не величайшая ли жестокость стараться разлучить ее съ этимъ человкомъ?

— Нтъ, если бы я такъ думала, я ни за что не стала бы хлопотать объ этомъ. Но она будетъ съ нимъ очень несчастна и сдлаетъ его, въ свою очередь, несчастнымъ. Она его въ сущности не любитъ. Онъ-то ее любитъ, но это до меня не касается, какое мн дло, что его сердце будетъ разбито?..

— Но за что ты разбиваешь мое сердце, мшая мн спать?

При этихъ словахъ она вышла и поспшно направилась корридоромъ къ комнат своей кузины. Она застала Алису все еще сидящею, или врне колно-преклоненною на стул у окна, голову же свою молодая двушка просунула за ршетку. ‘Ахъ ты лнтяйка!’ воскликнула Кэтъ. ‘Каково? она еще и не начинала укладываться!’

— Но вдь ты сказала, что мы будемъ укладываться вмст.

— Братъ задержалъ меня. Ахъ, Алиса, что онъ за человкъ! Если онъ только женится, каково-то будетъ ладить съ нимъ его жен?

— Мн кажется, онъ никогда не женится, отвчала Алиса.

— Ты такъ думаешь? Ну, ты, кажется, лучше меня его понимаешь. Порою мн кажется, что ему только и не достаетъ жены, чтобы сдлать его вполн порядочнымъ человкомъ. Но не всякая женщина будетъ женою по немъ. Та, которая пойдетъ за него замужъ, должна быть неробкаго десятка. Минутами онъ бываетъ большой сорви-голова, за то онъ никогда не бываетъ ни грубъ, ни жестокъ. А мистеръ Грей бываетъ грубъ?

— Никогда, и въ то же время онъ не сорви-голова.

— Врю, врю. Еще бы онъ былъ сорви-голова.

— Когда ты говоришь въ этомъ тон, Кэтъ, я знаю, что ты собираешься бранить его.

— Даю теб честное слово, что нтъ. Что толку бранить его теб? Но я люблю, чтобы мужчина былъ сорви-голова,— сорви-голова, какъ я понимаю это слово. Ты это и прежде знала.

— Любопытно знать, чтобы ты сказала, если бы теб достался мужъ сорви-голова?

— Этого вопроса я еще никогда себ не задавала. Я часто спрашивала себя, какого бы теб надо мужа? но о своемъ замужеств мн рдко приходилось размышлять. Дло въ томъ, что я вышла замужъ за Джоржа. Съ самой той поры, какъ…

— Ну, что же ты остановилась?

— Съ самой той поры, какъ вы съ нимъ разошлись, вся моя жизнь была посвящена ему, и такъ оно будетъ до конца моихъ дней, если только не случится одно обстоятельство.

— Какое обстоятельство?

— Если ты, въ конц концовъ, не сдлаешься таки его женою. Кром тебя онъ ни на комъ не женится.

— Кэтъ, теб бы не слдовало заводить теперь объ этомъ рчь, ты знаешь, что это дло невозможное.

— Гм! пожалуй, что и такъ. Что до меня лично касается, то для меня же лучше, что оно такъ. Если бы Джоржъ женился, моя жизнь потеряла бы для меня всякій смыслъ и я осталась бы совершенно безъ дла.

— Полно, Кэтъ, не говори въ этомъ тон, сказала Алиса, подходя къ ней и цлуя ее.

— Ступай прочь! проговорила она. Ступай, Алиса, мы съ тобой должны разойдтись. Я не могу этого доле выносить. Ты должна все узнать. Когда ты выйдешь замужъ за Джона Грея, конецъ нашей дружб. Если же ты сдлаешься женою Джоржа, я сдлаюсь ничмъ. У меня нтъ въ жизни другого интереса. А вы съ нимъ были бы такъ всецло поглощены другъ другомъ, что стряхнули бы себя мое присутствіе, какъ втхую одежду. А между тмъ я отдала бы все на свт, вс свои надежды, чтобы только видть тебя женою Джоржа. Я знаю, что я нехорошая женщина, что во мн много, много дурнаго, но я мало забочусь о себ. Полно, Алиса, полно. Мн твои ласки не нужны. Лучше его ласкай, и тогда я буду на колняхъ стоять передъ тобою и цловать твои ноги.

Говоря это, она кинулась на диванъ и сидла, отврнувшись къ стн.

— Кэтъъ теб бы не слдовало такъ говоритъ.

— Конечно, не слдовало бы, но все же я буду говорить.

— Вдь, ты все знаешь, и должна же понять, что я не могу выйдти за твоего брата, хотя бы онъ и желалъ этого.

— А онъ, дйствительно этого желаетъ.

— Если бы даже я была свободна отъ другого обязательства, и тогда я не пошла бы за него.

— Но почему же? воскликнула Кэтъ, вскакивая съ дивана. Что можетъ теперъ стоять между Джоржемъ и тобою, кром этого роковаго обязательства, которое всхъ васъ доведетъ до погибели? Что, ты думаешь, у меня глазъ нтъ? Разв я не знаю, кто изъ нихъ теб миле?

— Кэтъ! Ты заставляешь меня раскаяваться въ томъ, что я ршилась похать въ обществ твоего брата. Такія рчи съ твоей стороны не только жестоки, он, хуже того, неделикатны.

— A! неделикатны! Какъ ненавистно мн это слово! Ничто такъ живо не напоминаетъ мн выкрашенный гробъ, гладкій и блестящій снаружи, внутри же полный тлнія и всякой нечистоты, какъ это слово. Ну, а мысли твои деликатны? Вотъ отвть-ка мн на этотъ вопросъ. Ты готовишься выйдти замужъ за Джона Грея. Это можно назвать деликатнымъ только въ томъ случа, если ты его искренно любишь, и чувствуешь, что можешь быть ему хорошею женою, но что можетъ бытъ неделикатне этого поступка, если ты предпочитаешь ему другого? Деликатность иныхъ женщинъ похожа на ихъ чистоплотность. Ничто не можетъ быть опрятне ихъ вншности, но чистота ихъ блья дло сомнительное.

— Если ты такъ дурно обо мн думаешь…

— Нтъ, я не думаю о теб дурно. Да и какъ могу я о теб дурно думать, когда я знаю, что ты попала въ это затруднительное положеніе черезъ него. То была не твоя вина, онъ былъ кругомъ виноватъ. По его милости, ты приносишь себя въ жертву на этомъ алтар. Если об мы съумемъ отложить въ сторону всякую деликатность и жеманство, то мы должны будемъ сознаться, что его такъ. Посватайся за тебя мистеръ Грей въ то время, когда еще вы не ссорились съ Джоржемъ, кто бы тебя заврилъ, что онъ можетъ стать соперникомъ Джоржа въ твоемъ сердц?— Сатиръ соперникомъ Гиперіона?

— Кто же изъ нихъ сатиръ?

— Это я предоставляю ршитъ твоему сердцу. Ты знаешь,въ чемъ состоитъ мое самое задушевное желаніе. Но, Алиса, если бы я могла поврить, что мистеръ Грей для тебя Гиперіонъ, если бы я врила, что, выходя за него замужъ, ты боготворишь его тою безумною любовью, которая длаетъ женщину счастливою и гордою въ замужеств, то я ни словомъ, ни дломъ не ршилась бы помшать этой свадьб.

Алиса ничего не отвтила, и разговоръ такъ на этомъ и остановился. Алиса очень хорошо понимала, что, не длая возраженій, признаетъ себя побжденной, и все же молчала. Она было приготовилась къ отчаянному бою, приготовилась отстоять своего жениха, мистера Грея, отъ всевозможныхъ нападокъ, но она чувствовала, что это ей не удалось. Она чувствовала, что нкоторымъ образомъ признала справедливость всхъ возраженій противъ этого брака, что слова, сказанныя въ свою защиту, не удовлетворили бы мистера Грея, если бы онъ присутствовалъ при этомъ разговор и не только не осчастливили бы его, какъ любовника, но скоре побудили бы его возвратить ей данное слово. Но ей больше ничего не оставалось сказать. Ей оставалось только дйствовать. Она отправится немедля домой и попроситъ его назначить день свадьбы, чмъ скоре, тмъ лучше. Посл этого ей уже нестрашенъ будетъ Джоржъ.

Было уже около часа, когда наши двушки начали свои дорожные сборы, по окончаніи ихъ, Алиса казалась совершенно разбитою отъ усталости.

— Послушай, милая, сказала Кэтъ, если ты слишкомъ утомлена, можно будетъ и отложить отъздъ.

— Ни за что на свт, воскликнула Алиса.

— А это такъ легко устроить. Стоитъ только хоть полслова шепнуть Джоржу, и онъ будетъ, Богъ знаетъ какъ, радъ остаться.— Но Алиса и слышать объ этомъ не хотла.

Часа въ два они легли спать, и ровно въ шесть были уже на станціи желзной дороги. ‘Не говорите со мною, сказалъ Джоржъ, когда онъ встртился съ ними при выход изъ дверей.— Я буду только звать вамъ прямо въ лицо.’ — Между тмъ они прибыли во-время на-желзную дорогу и отправились въ Страсбургъ.

Нечего разсказывать объ этомъ маленькомъ путешествіи. Только два дня они провели на дорог отъ Базеля въ Лондонъ, и въ продолженіе этихъ двухъ дней ни Джоржъ, ни Кэтъ не сказали Алис ни одного слова о ея свадьб, не сдлали ни одного намека о балкон базельской гостинницы или о мост на Рейн.

ГЛАВА VII.
ТЕТУШКА ГРИНАУ.

Передъ отъздомъ въ Ярмутъ, Кэтъ пробыла въ Лондон всего только три дня, и въ эти три дня очень мало видлась съ своею кузиною. ‘На вс эти шесть недль я принадлежу тетушк душою и тломъ,’ объявила она Алис, пріхавъ таки въ улицу королевы Анны на другой день посл ихъ возвращенія въ Лондою’. ‘И требовательна же она такъ, что я и сказать теб не могу. Это я теперь потихоньку отъ нея урвалась. Она отправилась на верхъ примрять новые траурные наряды, которые шьетъ себ для поздки въ Ярмутъ, я и удрала.’ — О Джорж не было между ними и помину, да и самъ Джоржъ куда-то скрылся. Какъ оказалось въ послдствіи, онъ здилъ въ Шотландію охотиться на тетеревовъ. Такъ, по крайней мр, объяснялъ онъ самъ свое отсутствіе, но люди, коротко знавшіе Джоржа, знали тоже, что онъ не любилъ откровенно говорить о своихъ поступкахъ, какъ это водится у добрыхъ людей,

Я общалъ познакомить, читателя съ мистрисъ Гринау, и считаю это знакомство совершенно нелишнимъ. Мы послдуемъ за нею въ Ярмутъ. Мистрисъ Гринау была младшею дочерью стараго владльца Вавазорскаго Замка. Она была ровно десятью годами моложе своего брата Джона, но я готовъ отпустить ей грхъ, который она брала на душу, постоянно утверждая, что разница лтъ между ними гораздо значительне, необыкновенная свжесть лица и моложавость всей наружности служили ей оправданіемъ. Никто конечно не далъ бы ей сорока лтъ, а какая же женщина сознается, что она старе чмъ кажется? Въ ранней молодости она была взята отъ отца и увезена въ одинъ изъ большихъ городовъ сверной Англіи, гд и жила съ родственниками. Въ двичеств ей, какъ видно, не очень-то везло. Слывя за красавицу, она однакожъ далеко не пользовалась успхами, которые обыкновенно соединяются съ красотой. Тридцати четырехъ лтъ отъ роду, она все еще не была замужемъ. Въ добавокъ она успла составить себ репутацію кокетки, и мн сдается, увы! что во всхъ сплетняхъ, которыя ходили о ней, на значительную долю лжи приходилась таки порядочная доля правды. Во всемъ этомъ было мало утшительнаго, такъ какъ Арабелла Вавазоръ ничего не имла, и въ добавокъ успла возстановить противъ себя отца и братьевъ ршительнымъ отказомъ слушаться ихъ совтовъ. Вся мужская половина семейства только покачивала головой, когда рчь заходила объ Арабелл, какъ вдругъ въ замк Вавазоръ получила извстіе, что она выходитъ замужъ за за старика.

Итакъ, старикъ сдлался ея мужемъ, бракъ оказался вполн удовлетворительнымъ, по крайней мр, для старика и для ея родственниковъ. Теперь у Вавазоровъ гора свалилась съ плечъ, и они съ радостнымъ изумленіемъ внимали доходившимъ до нихъ слухамъ о томъ, что она безукоризненно исполняетъ супружескія обязанности. Мужъ Арабеллы былъ удалившійся отъ длъ негоціантъ, очень богатый, хилый и влюбленный въ свою молодую жену. До Замка Вавазоръ и до улицы королевы Анны вскор дошли слухи, что супругъ ея считаетъ себя счастливйшимъ старичкомъ въ цломъ Ланкашир. Въ своей настоящей счастливой дол, она предала полному забвенію обиды, нкогда нанесенныя ей ея родственниками. Она писала письма своей любезной племянниц, Алис, и дражайшей племянниц, Кэтъ, и присылала разныя бездлушки въ подарокъ своему отцу. Разъ даже она свозила въ замокъ Вавазоръ своего мужа, и родственныя отношенія были возстановлены въ совершенной исправности. Мужъ Арабеллы былъ очень старъ и казался еще старе своихъ лтъ, но обстановка его дома была какъ нельзя боле респектабельна, и что бы ни говорили, а денежки водились у него чистоганомъ. Умеръ мистеръ Гринау, и вдовушка, исполнивъ извстныя формальности по завщанію, перехала въ Лондонъ, гд и обратилась къ племянницамъ, приглашая ихъ утшить ея одиночество.

— Отчего-же и не създить съ нею на мсяцъ въ Ярмутъ? сказалъ Джоржъ сестр. Скучновато конечно будетъ, но на то она и тетушка съ сорока тысячами фунтовъ, чтобы угождать ей.— Кэтъ сознала справедливость этого довода и приняла приглашеніе хать на мсяцъ въ Ярмутъ. ‘Твоя тетка Арабелла оказалась очень дльною женщиною, писалъ ей старый сквайръ, такой дльности никто и не предполагалъ въ ней до замужества. Само собою разумется, если она тебя приглашаетъ, теб слдуетъ хать.’

Ярмутъ не представляетъ ничего особенно плнительнаго для глаза. Песчано-желтая морская вода, вотъ и вся красота его. Берегъ низкій и однообразный и ничмъ ме защищенъ отъ постоянно дующаго восточнаго втра.

— Ну нтъ, я въ омнибус не поду. Жанета! Найми мн карету.— Таковы были первыя слова, сказанныя мистрисъ Гринау, по выход изъ вагона. Имя ея горничной было Дженни, но Кэтъ, къ великому своему прискорбію, узнала, что двушк этой передъ отъздомъ изъ Лондона было отдано приказаніе называться Жанетою. Другое открытіе, сдланное Кэтъ, состояло въ томъ, что тетушка ея любила принимать строгій, повелительный тонъ. Властолюбивыя наклонности ея не проявлялось въ Лондон, гд новизна положенія нсколько смиряла заносчивость провинціалки. Но, разъ очутившись за чертою столицы, она снова вошла въ свою натуральную роль. Въ Ипсвич она съ такимъ видомъ скомандовала Жанет принести стаканъ хереса, что произвела не малое впечатлніе между сторожами и кондукторами.

Подъхала карета, и поднялась возня изъ за размщенія пожитковъ самой мистрисъ Гринау, а также и скромныхъ чемодановъ ея племянницы и горничной, частію взгромоздили ихъ на верхъ кареты, частію на козлы, остальными завалили горничную, порожнее мсто въ экипаж, да и съ Кэтъ не поцеремонились.

— Вези насъ къ большому дому на площади Монпелье, проговорила мистрисъ Гринау

— Да они и вс тамъ не махонькіе, сударыня, отвчалъ возница.

— Къ тому, что всхъ больше, пояснила, мистрисъ Гринау.

— Да мало ли тамъ большущихъ домовъ, возразилъ извощикъ.

— Такъ вези же къ дому мистрисъ Джонсъ, воскликнула мистрисъ Гринау. Мн именно сказали, что онъ больше всхъ прочихъ домовъ.

— Домъ мистрисъ Джонсъ! А! знаю, знаю, отвчалъ возница, и они похали.

Домъ мистрисъ Джонсъ оказался вполн удовлетворительнымъ во всхъ отношеніяхъ, но не выдавался особенно величиною передъ другими домами, стоявшими по обимъ сторонамъ его: послднее обстоятельство испортило все дло для мистрисъ Гринау. Мистрисъ Гринау была добродушна, щедра и вовсе не эгоистка по природ, но она положила себ не оставлять втун тхъ благъ, которыми наградила ее судьба и желала, чтобы цлый свтъ зналъ о ея сорока тысячахъ фунтовъ. Не поддаваясь чувству ложной стыдливости, она громко требовала для своихъ удобствъ всего, что только могъ представить ей Ярмутъ самаго цннаго и лучшаго, она любила похвастаться своими требованіями такъ, чтобы вс о нихъ знали. Все это перемшивалось у нея безконечными стованіями о смерти мужа.

— Мой незабвенный Гринау! Мой кроткій агнецъ! Ахъ, Кэтъ, если бы ты только знала, что это былъ за человкъ!— Она говорила это, сидя въ гостиной мистрисъ Джонсъ и дожидаясь обда. Квартиру она позаботилась нанять съ гостиной и столовой — потому, что, говорила она, не видитъ никакой надобности скряжничать во время пребыванія на водахъ, когда средства позволяютъ жить со всевозможнымъ комфортомъ.

— Ахъ, Кэтъ, какъ я жалю, что ты не знала его.

— И я тоже жалю, отвчала Кэтъ не совсмъ искренно. Къ сожалнію, меня не было въ замк Вавазоръ, когда онъ прізжалъ туда.

— Ахъ да! Но надо было видть его въ семейномъ кругу, у домашняго очага, чтобы вполн оцнить его. Да, Кэтъ! Завидная была моя доля при его жизни!— И къ изумленію Кэтъ неподдльныя слезы потекли по щекамъ ея тетки. Впрочемъ ихъ тотчасъ же впиталъ въ себя платокъ изъ тончайшаго батиста, украшенный широчайшимъ рубцомъ.

— Обдать готово, сударыня, проговорила Жанета, отворяя дверь.

— Сколько разъ я тебя учила, Жанета, чтобы ты докладывала: ‘кушать пожалуйте’.

— Ну такъ пожалуйте кушать, повторила Жанета, довольно рзко.

— Пойдемъ, Кэтъ, сказала тетушка. У меня, собственно, плохой аппетитъ, но не сидть же теб изъ за этого безъ обда. Я еще изъ Лондона заказала мистрисъ Джонсъ сладкое мясо, надюсь, что поваръ у нее приличный. Сама-то я мало мъ, но люблю, чтобы столъ у меня былъ хорошій.

Слдующій день было воскресенье, и мистрисъ Гринау готовилась явиться въ церковь во всей пышности вдовьей одежды. Посл обда съ сладкимъ мясомъ, передъ глазами изумленной Кэтъ произведенъ былъ генеральный смотръ всмъ принадлежностямъ траурнаго туалета. Перебирая свои наряды, она выставляла на показъ великолпіе каждой вещи отдльно, восхищаясь плотностью крепа, тонкостью батиста, шириною оборокъ, и припоминая цны всего этого до послдняго шиллинга. Все это она длала съ гордостью молодой невсты, щеголяющей богатствомъ своего приданаго передъ любимою подругой. Отъ времени до времени мистрисъ Гринау отрывалась отъ своего занятія, и начинала причитать, обращаясь къ тни усопшаго въ выраженіяхъ самой глубокой нжности. Во время этой процедуры вошла мистрисъ Джонсъ, но присутствіе посторонняго лица нисколько не смутило нашу вдову.— Миръ праху его, проговорила она наконецъ, бережно складывая пышную мантилью изъ чернаго крепа.

— А онъ, знать, ей много оставилъ? замтила мистрисъ Джонсъ Жаннт.

— Да, таки не мало, сударыня, сто тысячъ фунтовъ съ чмъ-то.

— Бытъ не можетъ!

— Говорятъ вамъ, сударыня, сто тысячъ фунтовъ стерлинговъ, ужъ это я доподлинно знаю.

— Отчего же она не держитъ кареты?

— Да она и держитъ ее, только не взяла съ собою на воды. Не идетъ какъ-то. Стали бы говорить добрые люди: мужа едва успла схоронить, а ужъ разъзжаетъ въ собственномъ экипаж. А не то, чтобъ у насъ за средствами стало дло, кстати, мистрисъ Джонсъ, наймите-ка намъ на завтра карету, въ церковь хать, это, знаете ли, выйдетъ будто за просто. Только она сказывала мн, чтобы кучеръ безпремнно былъ въ ливре и въ перчаткахъ.

Появленіе мистрисъ Гринау въ церкви произвело сильное ощущеніе. Другая на ея мст прожила бы полжизни въ Ярмут и все бы не освоилась съ ярмутской церковью. Но мистрисъ Гринау шествовала между скамьями съ такимъ самообладаніемъ, какъ будто этотъ храмъ былъ въ теченіе многихъ лтъ домовой церковью ея семейства. Церковная привратница оставила безъ вниманія двухъ почтенныхъ старушекъ и поспшила указать мистрисъ Гринау свободное мсто. Усвшись, она сдлалась предметомъ общаго вниманія, на нее были направлены вс взгляды, ее осматривали съ головы до ногъ, всмъ присутствующимъ казалось, что утро это ознаменовалось какимъ-то необычайнымъ событіемъ, и даже самъ проповдникъ не могъ отвести глазъ отъ ея необыкновенной юпки, покрытой вуалью.

На слдующее утр имя мистрисъ Гринау была выставлено въ списк пріхавшихъ, висвшемъ въ воксал.— Собственно мн, въ настоящемъ моемъ душевномъ настроеніи, право не до этихъ пустяковъ, но, милая Кэтъ, я помню свои обязанности въ отношеніи къ теб.

Кэтъ не выказывала на этотъ разъ той сообразительности, которой можно было бы ожидать от ея ума, и принялась уврять свою тетку, что она-то вовсе не нуждается въ обществ, что, готовясь сопутствовать мистрисъ Гринау въ этой поздк, предпринимаемой въ первые дни ея вдовства, она напередъ знала, то он будутъ жить уединенно. Но тетушка сразу осадила ее, не высказавъ при этомъ ни малйшаго чувства смущенія или досады.

— Ужь предоставь мн, душа моя, поступимъ въ этомъ дл такъ, какъ мн велить моя совсть. Съ моей стороны было бы непростительнымъ эгоизмомъ обращать мою печаль въ помху твоимъ удовольствіямъ.

— Но, тетушка, я право не дорожу подобнаго рода удовольствіями.

— Ну, это вздоръ, душа моя. Ты должна ими дорожить. Какъ же ты пристроишься, если не станешь дорожить ими?

— Но, милая тетя, вдь я уже пристроилась.

— Какъ? воскликнула мистрисъ Гринау съ изумленіемъ, чуть ли не предполагая, что рчь идетъ о тайномъ брак, котораго она до сихъ поръ и не подозрвала.— Ну нтъ, это пустяки, гд жъ ты пристроена? И хотла бы я знать, когда ты успешь пристроиться, если я позволю теб жить отшельницей въ такомъ мст, какъ Ярмутъ? Тутъ-то и глядть двушк въ оба, чтобы не прозвать свою судьбу.

Тщетно старалась Кэтъ охладить ее порывъ.

— Полно, душа моя, и слышать ничего не хочу. Я знаю свою обязанность въ отношеніи къ теб и намреваюсь свято исполнить ее. Какъ я уже сказала теб, для себя лично, я ничего не ищу въ обществ, вс свои утхи я схоронила вмст съ моимъ безцннымъ другомъ. Сердце мое растерзано, и ничто уже его не залечитъ. Но я не хочу приносить тебя въ жертву своей скорби. Для тебя, Кэтъ, я заставлю себя вызжать.

— Но, милая тетя, что скажутъ въ свт, что вы такъ рано начали вызжать?

— Я ни въ грошъ не ставлю мнніе свта. Какое мн до него дло? Я ни отъ кого не завишу, благодаря своему кроткому агнцу, оставившему мн сорокъ тысячъ фунтовъ. А при такомъ наслдств не очень-то заботятся о мнніи свта… Нтъ, Кэтъ, я буду поступать такъ, такъ мн велитъ моя совсть. Я сдлала все, зависящее отъ меня, чтобы ты весело провела здсь время, а тамъ, свтъ можетъ толковать, сколько ему угодно.

Постители, одинъ за другимъ, являлись въ домъ на площади Монпелье, и Кэтъ только дивилась многочисленному знакомству своей тетушки. Голова у нея шла кругомъ, и она съ трудомъ могла отличать людей, дйствительно знавшихъ мистрисъ Гринау въ прежнее время, отъ такихъ, которые являлись къ ней въ первый разъ. Такой-то былъ знакомъ съ такимъ-то, который, въ свою очередь, зналъ того-то, и это считалось достаточною рекомендаціею, съ тою только оговоркою, чтобы наличный ‘нкто’ завдомо имлъ на своей сторон преимущества богатства или общественнаго положенія. Мистрисъ Гринау умла дарить чарующими улыбками изъ подъ своего вдовьяго чепца. По чести, она тогда бываетъ прехорошенькая, писала Кэтъ Алис. Но она въ то же время умла и хмурить брови, и не задумываясь, отклоняла всякую попытку сближенія со стороны лицъ, денежныя обстоятельства которыхъ считались незавидными.

— Милая тетя, сказала Кэтъ однажды утромъ посл прогулки, какъ вы отдлали этого капитана Бельфильда!

— Какой онъ капитанъ? Онъ былъ только лейтенантомъ въ то время, когда 97-й полкъ стоялъ въ Манчестер, а я уврена, что съ тхъ поръ ему негд было взять ни одного шиллинга, чтобы купить себ повышеніе.

— Но здсь его, по видимому, вс знаютъ.

— То-то и есть, что знаютъ его не такъ хорошо, какъ я. Каково нахальство,: позволить себ сказать мн въ лице, что я очень авантажна! Ничего такъ не возмущаетъ меня, какъ подобныя выходки со стороны какого нибудь общипаннаго гуся, которому нечмъ расплатиться даже съ своей прачкой!

— Но, тетушка, откуда же вы знаете, что капитанъ Бельфильдъ не платитъ своей прачк?

— Я знаю больше, чмъ ты думаешь, моя милая. Ужъ это мое дло. Если бы я не разузнавала про людей, какъ же бы могла я руководитъ тобою въ выбор поклонниковъ?

Тщетно Кэтъ протестовала противъ такой, боле чмъ материнской, заботливости. Тщетно выставляла она на видъ сваей тетк, что ей уже подъ тридцать лтъ, и что она вотъ уже лтъ десять, какъ живетъ своимъ умомъ, ничто не помогало. Кэтъ начинала сердиться, но разсердить мистрисъ Гринау не было никакой возможности. Кэтъ говорила, отложивъ всякія шутки въ сторону, но мистрисъ Гринау перебивала ея рчи, какъ нестоющія вниманія. Вдь, Кэтъ была бдна и засидлась въ двушкахъ, изъ этого само собою слдовало, что она желаетъ, какъ можно скоре, выйдти замужъ.

Но зная слишкомъ мало свою тетку, она не ршалась говорить съ ней откровенно, придетъ время, она ее короче узнаетъ и тогда он поладятъ другъ съ другомъ.

А пока мистрисъ Гринау ршилась не жалть ни себя, ни своего кошелька, чтобы пристроить Кэтъ, и намревалась быть настоящимъ дракономъ тамъ, гд ея племянниц грозила опасность со стороны такихъ невыгодныхъ обожателей, какъ капитанъ Бельфильдъ.

— Признаюсь, Кэтъ, я просто не понимаю тебя, сказала она ей однажды утромъ за завтракомъ.

— Чего вы не понимаете, тетушка?

— Вчера ты танцовала всего два раза въ цлый вечеръ, и изъ этихъ двухъ разовъ — одинъ съ капитаномъ Бельфильдомъ.

— Это потому, что мн хотлось разспросить его объ этой бдной женщин, которая стираетъ на него и не можетъ допроситься своей платы.

— Что за вздоръ, Кэтъ: вдь я знаю, что ты и не подумала объ этомъ спрашивать. Досадно, мн, право, на тебя!

— Но чмъ же можетъ быть для меня опасенъ капитанъ Бельфильдъ?

— А чмъ онъ можетъ быть для тебя полезенъ? вотъ въ чемъ вопросъ. Подумай, душа моя, года уходятъ. Что говорить, ты до сихъ поръ великолпно сохранилась, нельзя ничего представятъ себ свже и миле твоего личика, особенно съ тхъ поръ, какъ ты стала купаться въ мор…

— Полноте, тетушка, престанемте объ этомъ говорить.

— Отчего же, душа моя, и не сказать правды? Но, признаюсь, я еще не встрчала двушки безпечне тебя. Когда же ты станешь думать о замужеств, если ты на хочешь объ этомъ позаботиться теперь?

— Успю еще подумалъ о замужеств, когда придется покупать внчальное платье.

— Вотъ ужъ это вздоръ, сущій вздоръ. Хотла бы я знать, какъ ты обзаведешься, внчальнымъ платьемъ, когда ты до сихъ поръ не позаботилась обзавестись мужемъ. Если я не ошибаюсь, мистеръ Чизсакеръ приглашалъ тебя вчера танцовать?

— Да, онъ приглашалъ меня, когда вы разговаривали съ капитаномъ Бельфильдомъ.

— Мн-то, моя милая, капитанъ Бельфильдъ не можетъ повредить. Отчего же ты не пошла танцовать съ мистеромъ Чизсакеромъ.

— Стану я танцовать съ этимъ неуклюжимъ норфолькскимъ фермеромъ, который ни въ чемъ, кром скотоводства, понятія не иметъ,

— Душа моя, да ты вспомни, что вся эта земля, до послдняго акра, его собственная, слышишь ли, до послдняго акра! И еще не дале, какъ прошлою весною, онъ купилъ новую ферму за тринадцать тысячъ фунтовъ. Да эти джентльмены-фермеры за поясъ заткнутъ любаго сквайра. А главное, нтъ на свт людей, которыхъ бы такъ легко можно было обработать.

— Вотъ это, такъ подлинно говоритъ въ ихъ пользу.

— Еще бы! и очень.

Мистрисъ Гринау не понимала шутокъ тамъ, гд у нея были вовсе не шуточныя заботы на ум.— Завтра онъ долженъ сопровождать насъ на пикникъ, и я надюсь, что ты съумешь удержать его своихъ кавалеромъ. Ты займешь такимъ образомъ почетное мсто, такъ какъ онъ взялъ на себя вс вина для пикника. Онъ подцпилъ гд-то этого Бельфильда, который будетъ въ числ гостей, но если твое имя хоть разъ будетъ названо рядомъ съ именемъ этого человка, ты можешь считать свое дло въ конецъ испорченнымъ, по крайней мр въ Ярмут.

— Я вовсе и не желаю, чтобы меня называли рядомъ съ капитаномъ Бельфильдомъ, отвчала Кэтъ, и вслдъ за тмъ погрузилась въ чтеніе своего романа.

ГЛАВА VIII
МИСТЕРЪ ЧИЗСАКЕРЪ.

Ярмутъ не представляетъ никакихъ удобствъ для пикника. Необходимая обстановка пикника: зеленая травка, деревья, неровная мстность. Ни одному изъ этихъ условій не удовлетворяло мсто, избранное для предстоявшаго увеселенія, неподалеку отъ Ярмута. То была однообразная, ровная мстность, на берегу моря. Кругомъ ничего не виднлось, кром песку и воды, нигд ни клочка зелени, старая, полуопрокинутая лодка должна была замнить столовую, и мистеръ Чизсакеръ взялъ вс расходы по установк скамей, столовъ и по сооруженію навса.

Мистеръ Чизсакеръ могъ по праву называться хозяиномъ пикника. Мистеръ Чизсакеръ ставилъ отъ себя вина, лодки, музыкантовъ и сигары. Но мистрисъ Гринау общалась позаботиться о състныхъ припасахъ, и раздляла съ самимъ хозяиномъ праздника подобавшую ему честь. Она уже цлыхъ десять дней была знакома съ мистеромъ Чизсакеромъ, и успла сойдтись съ нимъ на короткую ногу. Мистеръ Чизсакеръ былъ толстый, румяный господинъ, лтъ сорока пяти, холостякъ и, по всмъ примтамъ, дамскій угодникъ. Лта не оставили на его наружности другихъ слдовъ, кром небольшой плши и сдины, кое-гд пробившейся въ его бакенбардахъ. Онъ былъ душою и тломъ преданъ сельскому хозяйству, и въ то же время слегка стыдился своей профессіи въ тхъ кружкахъ, которые принималъ за великосвтскіе. Въ довершеніе его характеристики мы должны сказать, что онъ былъ вовсе не прочь отъ тхъ почестей, которыя обыкновенно воздаются туго набитому и щедро раскошеливающемуся карману. Онъ таки охотникъ былъ угостить васъ обдомъ и потомъ похвастать, что вотъ-де, какой онъ обдъ задалъ. ‘здилъ я намедни, говаривалъ онъ, съ молодымъ Гримсби. (Вы, конечно, слыхали про гадервикскаго Гримсби? Такъ это его сынъ). Онъ чуть не загналъ у меня гндую кобылу. Ну, да это пустяки. Я на другой же день далъ ему опять свою лошадь.’ Нсколькихъ дней было достаточно для мистрисъ Гринау, чтобы свести съ мистеромъ Чизсакеромъ короткое знакомство, и пронюхать то обстоятельство, что вся земля его фермы, до послдняго акра, составляетъ его безспорную собственность.

— Мн нейдетъ оффиціально выступать учредительницей праздника, сказала она ему. Вдь это, не правда ли, было бы неловко въ настоящемъ моемъ положеніи.

— Да, пожалуй, что не совсмъ ловко. Но ничто не мшаетъ вамъ пріхать на праздникъ.

— Я такъ и намрена сдлать, мистеръ Чизсакеръ. Не лишить же мн мою милую двочку, изъ-за моей горести, всхъ удовольствій, свойственныхъ ея возрасту. Я бы этого себ никогда не простила. Что до меня касается, то, само собою разумется, ничто уже меня не веселитъ.

— Врю, врю вамъ, проговорилъ мистеръ Чизсакеръ, придавая своему лицу задумчивое выраженіе.

— Какое ужь теперь веселье? И мистрисъ Гринау утерла слезу. Конечно, если принять только въ соображеніе мои года, то я еще могла бы отплясывать не хуже всякой другой…

— Что и говоритъ, могли бы, мистрисъ Гринау!

— Но женщин ужь не до веселья, когда сердце ея лежитъ въ могил.

— Не вкъ же это будетъ, мистрисъ Гринау.

Мистрисъ Гринау покачала головою, какъ бы не зная, что на это отвтить. Слдовало бы сказать, что на вкъ, но она не хотла омрачить столь печальнымъ заявленіемъ общую веселость.— Итакъ, продолжала она, я считаю, что лучшимъ способомъ уладить это дло, будетъ намъ съ вами взяться за него вдвоемъ. Вы какъ думаете?

Мистеръ Чизсакеръ думалъ, это будетъ безспорно лучшимъ способомъ.

— Ну и прекрасно, я возьму на себя обдъ и пирожное, а вы платите за вино и за лодки.

— И за музыку, добавилъ мистеръ Чизсакеръ. Вс расходы, какіе тамъ могутъ представиться на мст, я также беру на себя. Мистеръ Чизсакеръ пуще всего хлопоталъ, чтобы которая нибудь изъ его щедротъ не прошла незамченной.

— За все это, если вы согласны, я плачу съ вами пополамъ. Но мистеръ Чизсакеръ на это никакъ не согласился. Онъ не жаллъ расходовъ, ему только хотлось довести ихъ до всеобщаго свденія.

— Только послушайте, мастеръ Чизсакеръ: вдь музыкантовъ я хотла отъ себя нанять, продолжала мистрисъ Гринау.

— И слышать объ этомъ не хочу, мистрисъ Гринау.

— Но это я, собственно, къ тому говорю, что я предпочла оркестръ Блаугарда. Другой, какъ бишь его, Флыэта, никуда не годится на открытомъ воздух.

— Быть по вашему! Мы возьмемъ Блаугарда, воскликнулъ мистеръ Чизсакеръ, и взялъ Блаугарда. Мистрисъ Гринау была охотница въ подобныхъ мелочахъ поставить на своемъ. Хотя и не подлежитъ никакому сомннію, что сердце ея лежало въ могил.

Въ утро, назначенное для пикника, мистеръ Чизсауеръ явился на площадь Монпелье въ сопровожденіи капитана Бельфильда, блье котораго, на этотъ разъ по крайней мр, не имло никакихъ вншнихъ признаковъ раздора между капитаномъ и его прачкой. Онъ былъ одтъ въ матросскую куртку, изукрашенную множествомъ мдныхъ пуговицъ, остальной же нарядъ тоже былъ поддланъ подъ фасонъ матросскаго. Въ рубашк у него блистали дорогія запонки, на рукахъ были желтыя перчатки. Одтъ онъ былъ вообще безукоризненно, и сердце мистера Чизсакера сжалось при встрч съ этимъ джентльменомъ. Онъ былъ статный мужчина, ростомъ безъ малаго въ шесть футовъ, волосы, бакенбарды и усы были у него темные, почти черные, того подозрительнаго чернаго цвта, при вид котораго у внимательнаго наблюдателя тотчасъ же возымеютъ представленіе о парикмахерской лавк. Черты лица у него были красивыя и правильныя, одинъ носъ только начиналъ принимать оттнокъ, изобличавшій не совсмъ умренную склонность къ буйнымъ увеселеніямъ. Впрочемъ въ общей сложности онъ былъ видный мужчина, на вкусъ тхъ, кому нравится подобнаго рода красота.

Мистеръ Чизсакеръ тоже былъ одтъ матросомъ. Его куртка, сдланная изъ боле грубой матеріи, сидвшая гораздо мшковате, быть можетъ, ближе подходила къ настоящей матросской куртк. Но сравненіе съ Бельфильдомъ было до того невыгодно для мистера Чизсакера, что онъ сталъ самому себ просто противенъ.— Ну, исполать теб, Гусъ, воскликнулъ онъ, ишь какъ расфрантился!— Здсь будетъ у мста замтить, что капитану Бельфильду было дано при крещеніи имя Густава.

— Будто! а я и не замтилъ, отвчалъ капитанъ.— Мой портной прислалъ мн все это добро, говоритъ, что такъ носятъ. Если хотите, я помняюсь съ вами. Но гд же было Чизсакеру натянуть на себя куртку капитана? Бднякъ пошелъ своею дорогой, проклиная самого себя. Читатель конечно не забылъ, что мистрисъ Гринау очень неблагосклонно отзывалась о капитан Бельфильд въ разговор съ племянницей, это впрочемъ, не помшало ей въ настоящемъ случа принять его съ самою привлекательною улыбкою. Отъ того ли, что она успла перемнитъ свое мнніе о немъ, отъ того ли, что она подавляла свое личное чувство изъ уваженія къ мистеру Чизсакеру, который завдомо находился въ дружескихъ отношеніяхъ съ капитаномъ, только улыбка ее рано сіяла для обоихъ джентльменовъ. Они застали ее окруженною корзинами съ провизіей, мистрисъ Джонсъ и Жанета суетились около нея, подавая то то, то другое. Изъ предосторожности она повязала простой кухонный передникъ, во всемъ остальномъ она ни на шагъ не отступила отъ своего обычнаго глубокаго траура. И вотъ она, печальная вдовица, всего только четыре мсяца тому назадъ схоронившая своего мужа, хлопочетъ, разторопная и щедрая, запасаясь всевозможными сластями для предстоявшаго пиршества. Минуту спустя, она готова приссть на одну изъ корзинъ, только что наполненныхъ ею, и повести рчь, задаваясь слезами, о своемъ усопшемъ праведник. Можетъ, это кому и придется не по нраву, да ей-то какое дло? Впрочемъ, что касается мистера Чизсакера и капитана Бельфильда, все это нравилось имъ, какъ нельзя боле.

— Ахъ, мистеръ Чизсакеръ! Вы меня застаете въ расплохъ! Капитанъ Бельфильдъ! Какъ вамъ нравится мои передникъ? Не правда ли, онъ мн къ лицу?

— Что бы вы ни надли, мистрисъ Гринау, вамъ все къ лицу.

— Ахъ, полноте, не говорите такъ, Вдь вы знаете… Ну да не будемъ объ этомъ упоминать, для ныншняго дня мы отгонимъ отъ себя вс печальныя мысли. Не такъ ли, мистеръ Чизсакеръ?

— О, да, конечно. Только вотъ дождя бы не было.

— Дождя не будетъ, къ чему заране объ этомъ безпокоиться. А вотъ что, мистеръ Чизсакеръ: не отправить ли намъ Жанету впередъ? Она можетъ хать въ телжк съ провизіей. Вдь вы, я знаю, большіе пріятели съ Жанетой.

— Мы очень рады, будемъ Жанет, отвчалъ мистеръ Чизсакеръ.

— Премного благодарна, серъ, отвчала Жанета, присдая.

— Жанета, берегись, чтобы мистеръ Чизсакеръ не вскружилъ теб голову. Да смотри, веди себя хорошенько и не оставайся, сложа руки. Ну-съ! Чего бы намъ еще не запамятовать? Капитанъ Бельфильдъ, передайте-ка мн этотъ окорокъ. Нтъ, нтъ, сами его не кладите въ корзину, перевернули его не той стороною. Ай, ай, ай! вы чуть не опрокинули мн пирогъ изъ абрикосовъ! При передач блюдъ, между капитаномъ и вдовою завязалась лета пантомимная игра, которая, видимо, не совсмъ пришлась по сердцу мистеру Чизсакеру. Мистрисъ Гринау тотчасъ же это замтила и мигомъ поправила дло.

— Поврите ли, мистеръ Чизсакеръ, начала она, Кэтъ на отрзъ отказалась сойдти внизъ изъ-за того именно, что ей не хотлось показаться вамъ въ передник.

— Что жъ тутъ такого, хоть бы я и увидалъ миссъ Вавазоръ въ передник?

— И я ей то же самое сказала. Не хотите ли пройдти въ гостиную? Вы найдете ее тамъ, и сами можете допросить объ этомъ.

— Съ какой стати ей меня совститься? проговорилъ мистеръ Чизсакеръ, но въ гостиную не пошелъ. Ужъ не боялся ли онъ оставить свого пріятеля на-един съ вдовою?.

Но вотъ послднія кушанья уложены и мистрисъ Гринау отправилась на верхъ, въ сопровожденіи обеихъ джентльменовъ. Въ гостиной они застали Кэтъ и еще двухъ, трехъ дамъ, которыхъ мистрисъ Гринау общалась вывести подъ своимъ крылышкомъ.

Въ числ прочихъ были об сестрицы Ферстерсъ, пользовавшіяся особымъ покровительствомъ мистрисъ Гринау, въ отплату за него двицы превозносили ее въ такихъ выраженіяхъ, что, Кэтъ только дивилась про себя ихъ безстыдству.

— Что за ангелъ, ваша тетушка! воскликнула Фанни Ферстерсъ, входя въ комнату. Въ жизнь свою я не встрчала женщины, въ которой было бы столько сердечной доброты.

— И столько у неподражаемаго остроумія, добавила ея сестра, Шарлотта, которая за послднія двнадцать лтъ была извстна въ Ярмут подъ именемъ: Язычка.

Какъ только сестрицы завидли вдову, он бросились къ ней, осыпай ее поцлуями и призывая небо въ свидтели, что никогда еще она не была такъ хороша. Надо вамъ сказать, что новенькія перчатки, красовавшіяся на рукахъ обихъ двушекъ, были подаркомъ мистрисъ Гринау: какъ же имъ было не любить ее посл этого?

Была еще въ гостиной нкто мистрисъ Гринъ, жена морскаго офицера, находившагося въ то время въ экспедиціи у береговъ Вестъ-Индіи. Мистрисъ Гринъ была женщина скромная, молчаливая, недурная собой и носившая во всей своей наружности отпечатокъ порядочности. Казалось бы, что мистрисъ Гринау въ подобномъ знакомств?

Но мистрисъ Гринау провдала, что она одинока, иметъ ограниченныя средства и нуждается въ развлеченіи, и поэтому она изъ чистаго состраданія навязалась къ ней въ знакомство и уговорила ее принять участіе въ пикник.— Я знаю, что вашъ мужъ непремнно послалъ бы васъ съ нами, сказала она ей, и еще надюсь на своемъ вку разсказать ему лично, что я васъ уговорила хать.

Вслдъ за двицами Ферстерсъ, явился и братъ ихъ, Джо Ферстерсъ, юноша долговязый, пустой и безцвтный.

— Мы взяли съ собою Джо, поспшила Фанни извиниться передъ вдовою, на тотъ случай, что, можетъ, понадобится отдать кому-нибудь бурнусы на сбереженье. Мистрисъ Гринау привтливо улыбнулась мистеру Джо и объявила, что очень рада видть его у себя, помимо всякихъ корыстныхъ соображеній.

Все общество тронулось въ путь. У выхода: мистеръ Чизсакеръ и капитанъ, каждый съ своей стороны, рванулись было подставить руку вдов, но мистрисъ Гринау распорядилась по своему. Капитанъ Бельфильдъ очутился кавалеромъ, мистрисъ Гринъ, а мистеръ Чизсакеръ принужденъ былъ вести Кэтъ Вавазоръ.— А вы, будете моимъ кавалеромъ, мистеръ Джо, проговорила вдова.

Въ лодкахъ снова разслись такъ, что мистеръ Чизсакеръ не попалъ въ сосдство вдовье. Онъ очутился въ другой лодк, возл Кэтъ Вавазоръ, и, отчаливая отъ берега, могъ видть, какъ капитанъ Бельфильдъ усаживалъ мистрисъ Гриму. У него было напередъ ршено съ самимъ собою, что этому не бывать. ‘Я за все плательщикъ, разсуждалъ онъ про себя, такъ пускай же и будетъ по моему’. Но мистрисъ Гринау было достаточно двухъ, трехъ словъ, чтобы разстроить, вс его соображенія.

— Какимъ шутомъ смотритъ Бельфильдъ въ этой куртк! Не правда ли? обратился онъ къ Кэтъ Вавазоръ, усаживаясь возл нея въ лодк.

— Вы находите? А мн такъ напротивъ казалось, что этотъ нарядъ очень милъ и надтъ, какъ нельзя боле, кстати.

— Красивъ-то онъ, можетъ и красивъ, возразилъ мистеръ Чизсакеръ, но подумали-ли вы объ томъ, что онъ стоитъ сумасшедшихъ денегъ?

— Объ этою я неберусь судить. Вдь я, знаете ли, совсемъ понятія не имю о томъ, что можетъ стоить куртка, покрытая сверху до низу мдными пуговками.

— Ну, а жилетъ, миссъ Вавазоръ, какъ вы думаете, дешево стоилъ? воскликнулъ мистеръ Чизсакеръ почти торжественно.

— Думаю, что не дешево.

— То-то! А у него нтъ ни гроша за душой, миссъ Вавазоръ, какъ есть ни гроша. Поврите ли, (тутъ онъ понизилъ голосъ до шопота) не дале, какъ третьяго дня, я далъ ему взаймы двадцать фунтовъ, ей богу! Это я вамъ, конечно, говорю по секрету. Онъ часто у васъ бываетъ, такъ я считаю своимъ долгомъ предостеречь васъ относительно его. Но я желалъ бы, миссъ Вавазоръ, чтобы о томъ, что я вамъ сейчасъ сказалъ, не было больше и помину.

— О такихъ вещахъ, мн кажется, вовсе не слдовало бы упоминать, возразила Кэтъ. Ее раздосадовалъ намекъ о томъ, будто она нуждается въ предостереженіи относительно Бельфильда.

— Именно, что не слдовало бы, а потому я и не сомнваюсь, миссъ Вавазоръ, что разговоръ этотъ останется между нами. Онъ, знаете ли, въ обществ милйшій малый, ну, видалъ тоже свтъ. Но это такой человкъ, что съ нимъ хлбъ-соль водить можно, а каши не сваришь, какъ у насъ говорится въ Норфольк. Какъ вамъ нравится Норфолькъ, миссъ Вавазоръ?

— Да я въ немъ прежде никогда не бывала, а теперь видла одинъ только Ярмутъ.

— Славный городъ Ярмутъ, городъ, можно сказать, перваго сорта. Но посмотрли бы вы, что за поля въ нашемъ графств! Вамъ конечно не извстно, что мы кормимъ въ зимніе мсяцы одну треть цлой Англіи?

— Неужели?

— Какъ же, какъ же, только никто Норфольку настоящей цны не знаетъ. Да, знаете ли, если принять все въ соображеніе, обиліе дичи, морскія купанья, ну тамъ, и лорда Нельсона, и все прочее, такъ ему не найдется равнаго между другими графствами Вы только то подумайте: прокормить одну треть цлой Англіи и княжества Валлійскаго въ придачу!

— То есть, какъ же это? Прокормить хлбомъ и сыромъ?

— Говядиной, миссъ! И въ патріотическомъ своемъ увлеченіи онъ громко повторилъ это слово: Да съ, говядиной! А подите, скажите-ка имъ это въ Лондон, они вамъ не поврятъ. Нтъ, право, вамъ бы слдовало посмотрть наше сельское хозяйство. Онъ усплъ развеселиться и разсудилъ, что въ отсутствіе вдовы вовсе же худо приволокнуться за племянницей.

Между тмъ въ другой, лодк, у мистрисъ Грина у съ капитаномъ, дла шли, какъ по маслу.

— Что за славный человкъ вашъ пріятель, мистеръ Чизсакеръ! замтила вдова. И хлбосолъ какой!

— Да, онъ отличный малый въ своемъ род. Между этими норфолькскими фермерами встрчаются добрйшія животныя.

— Но вдь онъ не то, что обыкновенный фермеръ. Онъ вдь знакомъ на равной ног съ сосдними сквайрами, не такъ ли?

— Н—да! если хотите. Но эти провинціалы, знаете ли, не слишкомъ-то охотники знакомиться вн своего круга.

— Это понятно. Ну, а какъ онъ живетъ? Я слышала, у него славный домъ.

— О, да, домъ хоть куда. Только, на мой вкусъ, не мшало бы его отнести подальше отъ пруда, гд купаютъ лошадей. Ну, да человку не приходится стыдиться того, чмъ онъ добываетъ свой хлбъ. Не такъ ли, мистрисъ Гринау?

— Но если бы онъ отдалъ свою землю въ аренду, онъ могъ бы жить настоящимъ джентльменомъ.

— Это смотря по тому, что вы понимаете подъ словомъ: жить настоящимъ джентльменомъ.

Тутъ они должны были прервать свой разговоръ, потому что лодка причалила къ тому мсту, гд былъ приготовленъ обдъ.

ГЛАВА IX.
СОПЕРНИКИ.

Когда все общество расположилось въ старой барк, мистрисъ Гринау съумла выступить полной хозяйкой пира и отодвинуть мистера Чизсакера на второй планъ. У нихъ было завязалось, незамтно для постороннихъ, легкое состязаніе о первенств, но гд же было мистеру Чизсакеру совладть съ такимъ противникомъ, какъ мистрисъ Гринау? Онъ вскор нашелся вынужденнымъ уступить, правда, онъ продолжалъ суетиться и выдаваться между остальными гостями, но дйствовалъ онъ не боле, какъ въ качеств главнаго оффиціанта, исполняя чужія приказанія. Капитанъ Бельфильдъ съ своей стороны тоже не сидлъ, сложа руки, но мистеръ Чизсакеръ приходилъ въ неописанное бшенство, глядя, какъ онъ распоряжается и вс слушаются его распоряженій. Чего стоитъ эта дерзость со стороны человка, который не дале, какъ третьяго дни, занялъ у него двадцать фунтовъ и съ своей стороны не поставилъ въ складчину даже бутылки шампанскаго!

— Мы обдаемъ въ четыре часа, объявила мистрисъ Гринау во всеуслышанье, теперь же половина четвертаго.

— А танцы начнутся въ шесть, не стерпла и подсказала одна молоденькая двушка.

— Марло, совтую теб молчать, замтила двушк ея маменька.

— Да, мы обдаемъ въ четыре часа, сказалъ мистеръ Чизсакеръ. Что же касается до музыкантовъ, то я веллъ имъ быть здсь никакъ не позже половины шестаго.

— А теперь, я думаю, можно приступить къ распаковк корзинъ, замтилъ капитанъ Бельфильдъ. Безъ этой возни полцны со всего удовольствія долой.

— О да, больше, чмъ, полцны! воскликнула Фанни Ферстерсъ.

— Бельфильдъ, ужь вы, пожалуйста, не трогайте корзины, проговорилъ Чизсакеръ. Съ виномъ надо обращаться умючи, предоставьте это моему слуг.

— Диковинное дло, если бы я не умлъ обращаться съ виномъ получше половаго, котораго вы взяли изъ гостинницы, отвчалъ Бельфильдъ.

Намекъ на половаго такъ пугнулъ мистера Чизсакера, что онъ отошелъ въ сторону и оставилъ Бельфильда въ обществ вдовы.

Когда дошло дло до размщенія гостей за столомъ, мистеръ Чизсакеръ поднялся на новую, отчаянную хитрость. Знаете ли что, господа, заговорилъ он громко: мы съ Бельфильдомъ займемъ оба конца стола, а мистрисъ Гринау сядетъ отъ меня по правую руку, предложеніе это было сдлано очень искуссно и, казалось бы, должно было польстить капитану. Но не тотъ человкъ былъ капитанъ Бельфильдъ, чтобы покорно принять пораженіе въ подобномъ дл.— Ну нтъ, это не совсмъ будетъ ловко, отвчалъ онъ. Мистрисъ Гринау угощаетъ насъ обдомъ, а мистеръ Чизсакеръ виномъ. Такъ пускай же они сядутъ по обоимъ концамъ стола. Если мистрисъ Гринау позволитъ, я провожу ее на почетное мсто, а самъ сяду по правую ея руку въ качеств министра. Мистрисъ Гринау позволила, и дло было слажено.

Мистеръ Чизсакеръ, проклиная свою жизнь, услся на своемъ конц стола. Не въ радость ему было и сосдство Кэтъ Вавазоръ, помстившейся по лвую его руку.— Право, можно подумать, что онъ все это отъ себя поставилъ, обратился онъ къ маменьк Мери, случившейся его сосдкою справа.

Но дама эта никакъ не могла взать въ толкъ, о чемъ онъ говоритъ, т. е. что поставилъ? спросила она.

— Ну, музыку, вино и все остальное. Бываютъ же какіе нахалы! Всюду умютъ втерться, и сами никогда и на шиллингъ не раззорятся. И какъ это имъ удается, хоть убейте меня, не понимаю! Я только то знаю, что самъ всегда плачу, сколько тамъ приходится на мой пай, а, подчасъ и съ залишкомъ.

— Да, это правда, цроговорила маменька Мери. У нея были, кром Мери, еще другія дочери, и взглядъ ея въ эту самую минуту отыскивалъ ихъ по всему протяженію стола, чтобы удостовриться, что он, размстились надлежащимъ образомъ. Младшая ея дочь Омелія, считавшаяся красавицей въ семь, сидла возл этой отптой ничтожности, Джо Форстерса, и обстоятельство это приводило маменьку въ отчаянье.—Офелія, душа моя, ты сидишь на самомъ сквозномъ втру. Напротивъ меня есть свободное мсто, гд теб будетъ гораздо лучше.

— Но мн и здсь не дуетъ, маменька, отвчала Офелія, не трогаясъ съ мста.— Должно полагать, что Офеліи хотлось остаться въ обществ этого долговязого, пустого, безцвтнаго юноши.

Всего оживленне было веселье на томъ конц стола гд помщалась мистрисъ Гринау. Посидвъ съ полминуты на своемъ мст, вдовица вскочила и помнялась мстами съ капитаномъ Бельфильдомъ. Оказалось, что капитану ловче съ ея мста рзать пирогь изъ дичи. Мистеръ Чизсакеръ, увидвъ это, съ шумомъ выронилъ ножикъ и вилку изъ рукъ.

— Что такое случилось? спросила маменька Мери.

— Случилось! пробормоталъ онъ, и, покачавъ головою, въ сокрушеніи сердечномъ снова взялся за ножикъ и вилку. Кэтъ наблюдала за всмъ этимъ, и внутренно помирала со смху.

— Одинадцать, тринадцать, восемнадцать, двадцать одинъ, считалъ про себя съ горя мистеръ Чизсакеръ число фунтовъ которые ему придется заплатить за удовольствіе быть отодвинутымъ на послдній планъ.

— Леди и джентльмены, заговорилъ капитанъ Бельфильдъ по окончаніи обда, я прошу у васъ позволенія предложить тостъ.— Настоящій хозяинъ праздника не усплъ еще, между тмъ, проглотить послдній кусокъ сыру.

— Съ вашего позволенія, капитанъ Бельфильдъ, замтилъ злополучный хозяинъ, давясь своимъ сыромъ, я самъ намренъ предложить тостъ.

— Другъ любезный! Вамъ и книги въ руки, отвчалъ капитанъ. Я и не подумалъ бы отбивать эту честь у человка, который съуметъ гораздо лучше меня показать себя достойныхъ ея. Но, такъ какъ мы собираемся пить за ваше здоровье, то я право не знаю, какъ вы предложите свой собтвенный тостъ.

Чизсакеръ промычалъ что-то про себя и опустился на свое мсто. Онъ ничего не имлъ противъ оказываемой ему чести и находилъ, какъ нельзя боле умстнымъ, тостъ за его здоровье, оставалось ему подумать о томъ, какую благодарственную рчь онъ будетъ держать въ отвтъ. Но вообразите себ его ужасъ, когда Бельфильдъ, вставъ съ своего мста, заговорилъ о мистрисъ Гринау! Цлыхъ пять минутъ длился краснорчивйшій панегирикъ вдов, а о мистер Чизсакер не было и помину. ‘Ярмутъ, краснобайствовалъ Бельфильдъ, съ самаго своего основанія еще не былъ такъ осчастливленъ, какъ прибытіемъ благородной дамы, которая теперь присутствуетъ между нами. Пріхала она, забывая свои собственныя великія печали и воодушевляемая однимъ желаніемъ доставить возможно большее счастье другимъ’. Мистрисъ Гринау успла между тмъ вынуть носовой платокъ и граціознымъ движеніемъ откинула назадъ широкія ленты своего чепца. Сцена вышла очень трогательная, и Чизсакеръ начиналъ приходить въ изступленіе. У него перебили ту самую рчь, которую онъ задумалъ сказать.

— Терпть я не могу этихъ пошлостей, обратился онъ къ Кэтъ.

— Послобденныя рчи всегда бываютъ пустоваты, отвчала Кэтъ.

Наконецъ Бельфильдъ закончилъ свой панегирикъ мистрисъ Гринау и объявилъ гостяхъ, что желаетъ присовокупить къ тосту имя своего друга Чизсакера, это будетъ тмъ боле прилично, что мистрисъ Гринау конечно не можетъ лично держать благодарственную рчь. Онъ заявилъ собранію, что такого славнаго малаго, какъ его пріятель, котораго онъ знаетъ съ незапамятныхъ временъ не найдти въ цломъ свт, и выразилъ надежду, что вс присутствующіе отъ души согласятся выпить та общее здоровье мистрисъ Гринау и мистера Чизсакера. За этой рчью воспослдовалъ звонъ стакановъ и шумъ обычныхъ пожеланій. Но вотъ и мистеръ Чизсакеръ медленно приподнялся на ноги и заговорилъ:— Отъ души благодарю все почтенное собраніе и друга моего, Бельфильда. Правда, онъ немножко, того… ну да объ этомъ не стоитъ говорить. Мн было весьма пріятно доставить обществу это маленькое развлеченіе, я и тамъ намревался предложить вамъ выпить за здоровье мистрисъ Гринау, но… гм… Бельфильдъ сдлалъ это безъ сомннія гораздо лучше меня. Конечно, если взять въ соображеніе приличія, онъ могъ бы и повременить…

— Задумавъ такой тостъ, я не могъ ждать ни минуты.

— Я не перебивалъ вамъ рчь, капитанъ Бельфильдъ, такъ ужъ сдлайте одолженье, не перебивайте и вы меня. Вс мы пили за здоровье мистрисъ Гринау, и я беру на себя поблагодарить васъ и за нее, и за себя. Съ своей стороны, я ничего не жаллъ на устройство этого маленькаго праздника и надюсь, что угодилъ вамъ. Если не ошибаюсь, кто-то упомянулъ слово щедрость. Я прошу позволенія заявить, что мн никогда и въ голову не приходило смотрть на дло въ этомъ свт. Кто нибудь да долженъ же платить въ подобномъ случа и я никогда не прочь отъ платежа, когда до него доходитъ мой чередъ. Я убжденъ, что другъ мой Бельфильдъ въ свою очередь не замедлить дать намъ пикникъ. Пускай его только назначитъ день, я заране напрашиваюсь къ нему въ гости.— И мистеръ Чизсакеръ сдъ на свое мсто въ нелпой увренности, что нанесъ врагу смертельный ударъ.

— Милости просимъ, за мною дло не станетъ, отвчалъ Бельфильдъ, и какъ ни въ чемъ ни бывало продолжалъ съ мистрисъ Гринау начатый разговоръ.

Но время шло и некогда было затягивать послобденныя рчи въ долгій ящикъ. Вскор раздались звуки инструментовъ, которые настроивались музыкантами, и дамы удалились на противоположный конецъ барки, чтобы приготовиться къ танцами. Тутъ-то, выказываясь во всемъ своемъ блеск заботливость мистрисъ Гринау, отправившей Жанету впередъ съ цннымъ запасомъ щетокъ, гребней, носовыхъ платковъ и пр. Между дамами пронесся слухъ,— будто мистрисъ Гринау перемнила чепецъ, и это сочли съ ея стороны предательскимъ поступкомъ, такъ какъ было напередъ условлено, что никто не будетъ переодваться, но мистрисъ Гринау такъ обязательно уступала молодымъ двушкамъ услуги Жанеты, такъ щедро надляла изъ своего запаса разными туалетными принадлежностями, что большая часть, присутствовавшихъ простила ей новый чепецъ.

Когда женщины задумали танцовать, никакая неблагопріятная обстановка ихъ не удержитъ: он, какъ ни въ чемъ ни бывало, будутъ отплясывать раннею весною по свжему вспаханному полю. Прибрежный песокъ не слишкомъ-то гладко лежалъ подъ ногами нашихъ друзей, но это не мшало имъ танцовать на песк.

— Нтъ, другъ мой, нтъ, ни за что, отвчала мистрисъ Гринау мистеру Чизсакеру, уговаривавшему ее принять участіе въ танцахъ. Кэтъ, я уврена, съ большимъ удовольствіемъ приметъ ваше приглашеніе, но меня уже вы, сдлайте милость, увольте.

Но мистеръ Чизсакеръ не имлъ въ эту минуту ни малйшаго желанія танцовать съ миссъ. Онъ находился подъ смутнымъ впечатлніемъ, будто Кэтъ обошлась съ нимъ не совсмъ любезно, и такъ какъ приданаго за Кэтъ было ноль, то онъ не испытывалъ ни малйшаго желанія волочиться за нею, подвергаясь такимъ непріятностямъ.

— Я еще не ршилъ, буду ли танцевать, отвчалъ онъ, усаживаясь въ уголк палатки возл мистрисъ Гринау. Въ эту самую минуту промелькнулъ капитанъ Бельфильдъ подъ руку съ Кэтъ Вавазоръ, отправлявшійся на мсто, назначенное для танцевъ. Мистеръ Чизсакеръ почувствовалъ, что наконецъ-то приспла ему пора воспріятъ награду, для которой онъ подвизался. Онъ быль съ_:глазу на глазь, съ прекрасною вдовою, вино придавало ему бодрости, разъ упустивъ такой прекрасный случай, когда дождался бы онъ другаго? Мистеръ Чизсакеръ, будучи самъ человкомъ далеко не бднымъ, презиралъ бдность въ другихъ, что мистрисъ была богата, это былъ фактъ, неподлежавшій ни малйшему сомннію, но, глядя на ея зрлую красу, порою казалось, что она плнила бы его и безъ сорока тысячъ фунтовъ.

— Ахъ, мистеръ Чизсакеръ! вамъ, право, не слдовало, бы такъ уединяться, проговорила мистрисъ Гринау. Безъ васъ для всего общества половина удовольствія потеряна. Кэтъ подумаетъ, что вы совсмъ ее забыли.

— Я съ однимъ только условіемъ стану танцовать, мистрисъ Гринау: чтобы вы согласились быть моей, дамой.

— Нтъ, нтъ, другъ мой, ни до что въ мір. Я, право, боюсь, ято вы забываете, какъ свжа еще рана моего сердца. Ваша просьба становится для меня самымъ тяжелымъ упрекомъ за то, что я согласилась принять участіе къ вашемъ праздник.

— Клянусь вамъ,— этого у меня и въ мысляхъ не было, мистрисъ Гринау.

— Я вамъ врю. Подобный упрекъ былъ бы недостоинъ мужчины.

— А про меня никто въ цломъ графств не посметъ, сказать, чтобъ я когда либо запятналъ себя поступкомъ, недостойнымъ мужчины.

— Я въ этомъ не сомнваюсь.

— Конечно, и у меня есть свои недостатки.

— Какіе же именно, мистеръ Чизсакеръ?

— Ну, хоть бы то, напримръ, что я расточителенъ. Впрочемъ, я, знаете ли, тамъ только сорю деньгами, гд я могу доставить удовольствіе моимъ добрымъ знакомымъ. У себя же на ферм, ручаюсь вамъ, я умю беречь копйку.

— Расточительность большой порокъ.

— О, да вы не подумайте, чтобы я и въ самомъ дл былъ кутила, ни, ни. Но, когда человкъ, знаете ли, влюбленъ и задумалъ жениться, очень естественно, что ему хочется поразгуляться.

— А вы задумали жениться, мистеръ Чизсакеръ?

— Скажи я вамъ это, вы бы, конечно, только посмялись надо мною.

— Нисколько: не въ моихъ правилахъ смяться, когда люди, достойные моего уваженія, говорятъ со мною о такихъ важныхъ длахъ.

— Въ самомъ дл! Это мн пріятно слышать. А то знаете ли, куда какъ невесело, когда говоришь о важномъ дл, а тебя поднимаютъ на смхъ.

— И къ тому же мн ли смяться надъ бракомъ, когда я сама была такъ счастлива въ замужеств.— И мистрисъ Гринау поднесла платокъ къ глазамъ.

— Вы были такъ счастливы, что рано или поздно захотите еще разъ вкусить того же счастья.

— Нтъ, мистеръ Чизсакеръ, никогда. Такъ-то вы откладываете всякія шутки въ сторону, говоря о важныхъ длю? Пора любви для меня миновалась. Моя любовь лежитъ подъ землею, въ могил моего дорогаго усопшаго праведника.

— Но, мистрисъ Гринау — тутъ Чизсакеръ, готовясь вступить съ ней въ диспутъ, придвинулся къ ней поближе — но мистрисъ Гринау, вдь вы знаете, что слезами горю не поможешь.

— Порою мн кажется, что одна смерть поможетъ моему горю.

— Ну нтъ, чортъ возьми! А я-то на что?

— Благодарю васъ за ваше участіе, мистеръ Чяизсакеръ, такому горю, какъ мое, никто не въ силахъ пособить.

— Въ самомъ дл? А вотъ вы выслушайте-ка меня, мистрисъ Гринау, я буду говорить, отложивъ всякія шутки въ сторону, ручаюсь вамъ. Поразспросите обо мн сосдей, вс скажутъ вамъ, что въ цломъ Норфольк не найдется человка, который бы велъ свои дла исправне меня. Я не плачу ни пенни ренты и живу самъ себ господиномъ на своихъ семи стахъ акрахъ лучшей земли въ цломъ графств. Нтъ ни одной десятины, на которой и не вскормилъ бы полутора бычка. Помножьте-ка полтора на семьсотъ, выйдетъ круглая сумма. Замтьте: между нашимъ братомъ блопашцемъ есть такіе, которымъ хуже живется, чмъ если бы они платили ренту. Чтобы воздлывать свою землю, они надлали столько долгу, что отъ процентовъ имъ жутче приходится, чмъ отъ какой угодно ренты. Я же никому шести пенсовъ не долженъ. Я могу смло войдти въ любой банкъ въ Норвич, не опасаясь наткнуться на заимодавца. Ни одного векселя, подписаннаго мною, не гуляетъ по свту, мистрисъ Гринау. Вотъ каковъ Самуилъ Чизсакеръ изъ Ойлимсди! Живу я себ въ своемъ помсть и знаю, что оно мое! И въ увлеченіи онъ такъ ударилъ кулакомъ по столу, что вся утлая постройка задрожала.— Да-съ, оно мое, мистрисъ Гринау, и половина его будетъ вашею, если вы только удостоите принять ее.— И съ этими словами онъ протянулъ ей руку, не съ ласкою любовника, но какъ бы приглашая ее ударить по рукамъ и этимъ скрпить сдлку.

— Если бы вы знали, что за человкъ былъ Гринау, мистеръ Чизсакеръ…

— Я вполн увренъ, что онъ былъ достойнйшій человкъ.

— Если бы вы знали его, вы не обратились бы ко мн съ подобнаго рода предложеніемъ.

— А почему же бы и нтъ? Я того мннія, что, какъ я уже вамъ сказалъ, слезами горю не поможешь. И я не вижу никакой пользы убиваться, изъ за чего бы то ни было. Если у меня на какомъ пол хорошо всходятъ ранніе посвы, то же поле засваю поздней рпой, и никогда не горюю о пролитомъ молок. Гринау былъ для васъ ранній посвъ, а я буду поздней рпой. И такъ, не томите, скажите мн, что вы согласны. Подумайте, во всемъ дом вы не найдете у меня ни одной комнаты, въ которой мебель не была бы краснаго дерева.

— Что мн въ мебели? проговорила мистрисъ Гринау, приводя въ дйствіе носовой платокъ. Но въ эту самую минуту подъ навсъ вошла маменька Мери. Угораздило же ее придти въ такую минуту! Дло мистера Чизсакера только было пошло въ ходъ. Въ присутствіи третьяго лица онъ почувствовалъ себя чмъ-то въ род уличеннаго преступника и поспшилъ перессть подальше отъ вдовы.

Но мистрисъ Гринау не знала за собой никакой вины, потому и не смутилась въ присутствіи третьяго лица.

— Мы съ мистеромъ Чизсакеромъ разсуждали объ агрономіи, заговорила онаю

— А! объ агрономіи, протянула маменька.

— Мистеръ Чизсакеръ того, мннія, что, поздняя рпа лучше раннихъ посвовъ.

— Да, это мое мнніе, подтвердилъ мистеръ Чизсакеръ.

— Я съ своей стороны предпочитаю ранніе посвы, продолжала мистрисъ Гринау. Мн даже кажется что эти позднія жатвы идутъ на перекоръ законамъ природы. Вы что скажете на это мистрисъ океръ?

— Я думаю, что мистеръ Чизсакеръ лучшій судья этомъ дл, отвчала мистрисъ океръ.

— Да, въ цломъ Норфольк не найдется человка, который съумлъ бы въ такой точности сказать, что можно выручить съ клочка земли…

— Можетъ быть въ Норфольк оно и хорошо, сказала мистрисъ Гринау, вставая съ своего мста, но сколько мн извстно, въ другихъ графствахъ не слишкомъ-то одобряютъ плодоперемнную систему.

— А пришла за тмъ, чтобы сказать вамъ, что намъ пора бы и домой собираться, замтила мистрисъ онеръ.—Офелія у меня такая слабенькая.

Въ эту самую минуту можно было, видть слабенькую Офелію, уносившуюся подъ звуки галопа въ объятіяхъ Джо Ферстера. Понятно было безпокойство мистрисъ океръ.

На безъ труда собрали заплясавшуюся молодежь для обратнаго путешествія. Не малыхъ тоже стоило хлопотъ заставить гребцовъ разстаться съ ихъ кружками и табакомъ.

— Только бы они не были мертво пьяны, проговорила мистрисъ океръ, съ испугомъ на лиц.

— Судьи, не бываютъ трезвй, отвчалъ капитанъ Бельфильдъ, успвшій понавдаться къ корзинамъ мистера Чизсакера, пока, джентльменъ этотъ проводилъ время несравненно боле пріятнымъ образомъ.

— А то я знаю, подъ хмлькомъ, они способны всякихъ бдъ надлать, продолжала мистрисъ океръ.— Право, мистрисъ Гринау, имъ ничего не стоитъ завезти насъ въ открытое море.

— Ахъ, какъ бы это было хорошо, воскликнула Офелія.

— Офелія, прошу садиться въ одну лодку со мною, строго проговорила маменька.

Мистрисъ океръ намревалась преградить доступъ въ эту лодку Джо Ферстерсу. Но Джо съ дочкой перехитрили ее. Когда отчалили отъ берега, мистрисъ океръ очутилась подъ покровительствомъ мистера Чизсакера въ одной лодк, а грховодница Офелія съ своимъ негоднымъ обожателемъ въ другой, въ которой весело предсдательствовалъ капитанъ Бельфильдъ.

— Ужь достанется же мн отъ маменьки, проговорила Офелія.— А все вы виноваты, мистеръ Джо.— Я, право, не сюда хотла попасть. И за тмъ. оба разслись по своимъ мстамъ не слишкомъ-то, по видимому, горюя объ этомъ промах.

Тщетно старался мистеръ Чизсакеръ устроить такъ, чтобы мистрисъ Гринау хоть на возвратномъ пути была его спутницей. Этому воспротивился не только капитанъ, но и сама мистрисъ Гринау.

— Нтъ, ужъ мы лучше вернемся въ томъ порядк, какомъ пріхали, сказала она и протянула руку капитану Бельфильду.

— О, да, разумется, сказалъ капитанъ.— Чмъ не хорошъ этотъ порядокъ? Ну, Чизсакеръ, дружище, береги мистрисъ океръ. Мистрисъ Гринау заняла самое удобное мсто на корм, Бельфильдъ помстился возл нея и взялъ руль.

— Капитанъ Бельфильдъ, если вы хотите править рулемъ, то прошу быть осторожне.

— Вы напоминаете мн объ осторожности, когда вы съ нами! отвчалъ капитанъ.— Разв вы не знаете, что я скоре согласился бы погибнуть въ волнахъ, чмъ допустить, чтобъ одна капля воды замочила подолъ вашего платья?

— Но вы забываете, что мы можемъ вмст погибнуть въ волнахъ.

— Вмст! Какъ сладостно звучитъ это слово: погибнуть вмст! Если бы жизнь не общала еще боле завидной доли, я пожелалъ бы такой смерти.

— За то я ничего подобнаго не желаю, капитанъ Бельфильдъ, а потому, пожалуйста, будьте осторожны.

На этотъ разъ дло обошлось благополучно, и никто не погибъ въ волнахъ. Лодка мистера Чизсакера первая приплыла въ Ярмутъ и высадила на берегъ своихъ пассажировъ здравыми и невредимыми. Вскор за нею подоспла и лодка капитана Бельфильда.

— Ну вотъ, какъ видите, сказалъ онъ, помогая мистрисъ Гринау изъ нея выйдти,— я пока не ввелъ васъ ни въ какую бду.

— И не введете, надюсь, и на будущее время.

— Да сохранитъ меня богъ отъ этого, мистрисъ Гринау. Что бы насъ съ вами ни ожидало въ будущемъ, я надюсь, что ваша судьба будетъ изъята отъ всякихъ превратностей. О, если бы я смлъ надяться, что настанетъ день, когда на мою долю выпадетъ блаженное право охранять васъ отъ всякой опасности!

— Я и сама съумю охранять себя, какъ нельзя лучше. Покойной вамъ ночи, капитанъ Бельфильдъ. Мы не хотимъ, чтобы вы и мистеръ Чизсакеръ изъ-за насъ давали крюку, не такъ ли, Кэтъ? А превесело мы нынче провели день.

— Ну, Кэтъ, что ты скажешь о ныншней прогулк? спросила тетушка, какъ скоро он остались наедин.

— Я вообще, тетушка, довольно равнодушно отношусь въ подобнаго рода увеселеніямъ, должно полагать, что у меня ужъ темпераментъ такой. Все шло, какъ нельзя лучше, и я завидывала Офеліи океръ, которая такъ отъ души веселилась.

— Я люблю, чтобы молодежь отъ души веселилась, замтила мистрисъ Гринау:— это въ порядк вещей. Отчего же молодымъ людямъ и не заводить между собою любовныхъ шашней?

— Ужь если на то пошло, отчего бы и старымъ людямъ не длать того же?

— Конечно, вдь они этимъ никому не мшаютъ. Знаешь ли, Кэтъ, теперешніе люди стали до того ужь степенны, что до невол отъ скуки въ такія развлеченія кидаются, которыя во сто разъ хуже прежнихъ. Если бы у меня были сыновья и дочери, я бы изъ предосторожности заставляла ихъ заводить любовныя шашни. Вотъ когда сдина начнетъ пробиваться, тогда бда. Старики норовятъ поддлаться къ молодымъ, а молодыхъ ихъ и даромъ не нужно. Если бы старшіе довольствовались тмъ, что любезничали между собою, то я не вижу, почему бы имъ переставать любезничать, пока еще земля ихъ носитъ и они не отправились на покой.

Таково было воззрніе мистрисъ Гринау на любовныя шашни.

ГЛАВА X.
НЕДЕРКОТСЪ.

Мы оставимъ пока мистрисъ Гринау въ Ярмут и, по дорог въ Лондонъ, задемъ къ мистеру Грею въ его кембриджшейрское помстье. Всмъ извстно, что Кембриджшейръ не можетъ похвалиться особенною красотою мстности передъ другими графствами Англіи, а помстье мистера Грея, Недеркотсъ, находилось въ самой плоской, безлсной и безводной части этого графства, въ нсколькихъ миляхъ отъ главнаго города. Мистеръ Грей проживалъ круглый годъ у себя дома и намревался такъ жить до конца дней своихъ.

Отецъ мистера Грея имлъ пребенду еще въ т времена, когда пребенды были доходне, чмъ теперь, кром того у него былъ приходъ по сосдству, и онъ усплъ отложить порядочный кушъ денегъ, на эти-то деньги онъ и купилъ Недеркотсъ. Дженъ Грей воспитывался дома, но въ послдствіи слушалъ университетскій курсъ въ Кембридж. Смерть отца, случившаяся около этого времени, побудила его отказаться отъ ученой степени и поселиться въ отчемъ дом, вблизи отъ своихъ университескихъ друзей и отъ любимаго своего собора. Отецъ оставилъ ему около полуторы тысячи фунтовъ годоваго дохода.

Недеркотсъ не могъ похвалиться особенною красотою мстности, но за то самый домъ представлялъ вс удобства, какихъ только могъ желать сельскій джентльменъ, обладающій довольно ограниченными средствами. Ничто не могло быть уютне гостиной и столовой этого дома, а библіотека, помщавшаяся въ одной изъ самыхъ большихъ его комнатъ, пользовалась почетною извстностью даже въ университет, какъ одна изъ лучшихъ частныхъ библіотекъ въ этой части Англіи. Густо разросшійся садъ славился своими фруктовыми деревьями и обширными, даже слишкомъ обширными на вкусъ мистера Грея, оранжереями.

Семь цлыхъ лтъ прожилъ мистеръ Грей въ этомъ убжищ, по выход своемъ изъ университета. Безъ сомннія, близость Кембриджа и удобство сообщенія съ нсколькими, находившимися у него тамъ, хорошими знакомыми помогали ему мириться съ этимъ добровольнымъ отшельничествомъ, но все же онъ мало по малу пришелъ къ тому заключенію, что ему нуженъ другой человкъ, который бы раздлилъ съ нимъ его кровъ.

Въ одну изъ рдкихъ своихъ поздокъ въ Лондонъ, онъ познакомился съ Алисой Вавазоръ и уже не возвращался домой, пока не пришелъ къ ршенію, что предложитъ ей раздлить съ нимъ его кровъ. Мы уже знаемъ, что предложеніе его было принято, и съ этой минуты вся жизнь его измнилась. До сихъ поръ весь міръ заключался для него въ его маленькой гостиной, въ его книгахъ и растеніяхъ. Теперь же онъ принялся окружать себя всми принадлежностями женскаго хозяйства, мечталъ о томъ времени, когда домъ его озарится присутствіемъ женщины, онъ не могъ надивиться, какъ это онъ столько лтъ прожилъ отшельникомъ. Темпераментъ у него отъ природы не былъ горячій, но тутъ обычная ровность характера стала измнять ему. Вполн сознавая, что Алис нужно время, чтобы освоиться съ предстоявшею ей перемною своего образа жизни, онъ не торопилъ ее свадьбой. Но, во время прогулки ея по Швейцаріи, нетерпніе его возросло до такой сильной степени, что у него не стало силъ дожидаться до слдующаго года, и онъ ршился просить ее, чтобы она назначила свадьбу въ конц осени или зимою.

Алиса нсколько разъ писала ему изъ Швейцаріи, и первыя ея письма были премилыя. Она описывала свою поздку, разсказывала забавные анекдоты про сибаритство Джоржа и про ухаживанье за нимъ сестры. Письма Алисы къ жениху не отличались особенною нжностью, но это не мшало Грею оставаться довольнымъ ихъ общимъ тономъ. Не въ его природ было сомнваться въ ея любви, когда она уже сказала ему, что любитъ его, для этого онъ слишкомъ глубоко уважалъ и себя, и ее. Но мало по малу въ ея письмахъ стало, помимо ея воли, высказываться какое-то недовольство, которое не могло не обратить на себя вниманія мистера Грея, и заставило его призадуматься. За послдніе четыре дня путешествія, во время ея пребыванія въ Базел и обратной поздки домой, писемъ вовсе не приходило. По возвращеніи ея въ Лондонъ, пришло отъ нея посланіе, писанное въ отвтъ на только-что полученное ею письмо мистера Грея, въ которомъ онъ высказывалъ ей свое задушевное желаніе не откладывать свадьбу дале послднихъ чиселъ октября и испрашивалъ на это ея согласіе. Отвтъ ея былъ такого рода, что мистеръ Грей тотчасъ же ршился отправиться къ ней въ Лондонъ. Мы приведемъ этотъ отвтъ цликомъ:

Улица королевы Анны
Августъ 186—г.

Милый Джонъ!

‘Мы вчера только пріхали, страшно устали, потому что отъ самаго Парижа нигд не останавливались, да и въ Париж ночевали всего только одну ночь. Тотчасъ же по прізд я получила твое письмо, думаю, что всего лучше будетъ съ разу приступить къ его содержанію. Охотне бы я повременила и стала болтать о всякомъ миломъ вздор, но это кажется мн малодушіемъ, и, будь, что будетъ, я не хочу быть малодушной. И такъ, я прямо скажу теб, что не могу согласиться на твое желаніе отпраздновать свадьбу ныншней зимою. Само собою разумется, ты спросишь меня: отчего? Ты на это имешь полнйшее право, и я обязана теб отвтить. Не знаю, право, въ состояніи ли я буду дать теб такой отвть, которымъ бы ты могъ удовлетвориться. Если нтъ, то мн только остается просить у тебя прощенія за причиняемое теб огорченіе.

Бракъ — великая перемна въ жизни, и въ моей гораздо боле, чмъ въ твоей. Ты остаешься въ своемъ дом, самъ себ господиномъ, для тебя все останется по прежнему, съ тою только разницей, что у тебя будетъ подруга, которая, по всмъ вроятіямъ, не съуметъ оправдать вполн твоихъ ожиданій. Но для меня все перемнится. Переходъ этотъ будетъ равняться переходу отъ земной къ загробной жизни. Я должна буду разстаться со всми своими прежними привычками, измнить весь свой образъ жизни. Конечно, мн слдовало обо всемъ этомъ подумать ране, и я дйствительно не мало объ этомъ думала. Я пришла къ тому заключенію, что если я дйствительно люблю тебя, то я могу отважиться на этотъ шагъ, отважиться въ видахъ твоего и моего счастія. Не думай, дорогой Джонъ, чтобы я теперь отчаявалась въ возможности этого счастья, но прошу тебя объ одномъ, не торопи меня, дай мн собраться съ силами для предстоящей перемны. Хуже будетъ, если я въ одно прекрасное утро, проживъ съ тобою какихъ нибудь полгода, объявлю теб, что тишина твоего дома сводитъ меня съ ума.

Не напоминай мн о свадьб до окончанія зимы. Если въ теченіе этого времени я сознаю свою ошибку, я смиренно покаюсь передъ тобою, и сдлаю это по собственному своему побужденію. Если предлагаемая мною отсрочка въ такой степени разстраиваетъ вс твои предположенія,— что самый бракъ при этихъ условіяхъ не дастъ теб того, чего ты отъ него ожидаешь, ничто не мшаетъ теб высказывать мн это прямо и потребовать отъ меня свое слово обратно. Я вполн сознаю, что не имю ни малйшаго права обязывалъ тебя къ браку въ отдаленномъ будущемъ, тогда какъ для тебя было бы важно, чтобы этотъ бракъ состоялся въ настоящемъ. Общаюсь теб исполнить всякое твое желаніе, кром того, которое выражено въ послднемъ твоемъ письм.

Кэтъ детъ въ Ярмутъ съ тетушкой Гринау, и я врядъ ли съ нею увижусь до будущаго года. Джоражъ проводилъ меня до двери нашего дома и объявилъ, что намренъ улетучиться изъ Лондона. Папа предлагаетъ свозить меня недли на дв въ Рамсгэтъ, но при этомъ длаетъ такую плачевную физіономію, что у меня не станетъ духу принять его предложеніе. Леди Мэклеодъ приглашаетъ меня въ Чельтенгамъ, мн очень не хочется хать, потому что намъ съ ней Богъ миру что-то не даетъ, но кончится вроятно тмъ, что я поду. Существуетъ еще предположеніе о томъ, что вс мы, конечно за исключеніемъ Джоржа, соберемся на рождество въ замокъ Вавазоръ, но проектъ этотъ еще писанъ въ облакахъ и, что до меня касается, въ облакахъ и останется.

Милый Джонъ, успокой меня и напиши скоре, что это письмо тебя не огорчило.’

Преданная теб
Алиса Вавазоръ.

Мистеръ Грей два раза прочиталъ это письмо и крпло задумался. Онъ догадывайся, что тутъ дло не въ одной нершимости, онъ понималъ, что она страдаетъ, страдаетъ отъ мысли, что бракъ ихъ не будетъ счастливъ. Но ему и въ голову не пришло изъ этого вывести, что имъ слдуетъ разойдтись. Онъ слишкомъ горячо любилъ ее, чтобы такъ легко придти къ подобному заключенію. Человкъ онъ былъ сдержанный и неподатливый на новыя привязанности, а потому, разъ привязавшись, крпко держался за свое чувство. Безъ сомннія, если бы онъ могъ сказать себ, что счастье Алисы требуетъ отъ него этой жертвы, онъ принесъ бы ее безъ жалобъ и безъ упрековъ. Онъ не палъ бы подъ бременемъ своего горя, но оно оставило бы неизгладимый слдъ въ его сердц. Но въ голов его не умщалась мысль о необходимости подобнаго рода жертвы. Онъ смотрлъ на Алису, какъ на больную, нуждающуюся въ излеченьи, она ослабла, а потому надо, чтобы кто нибудь другой ее поддержалъ. Онъ ршился създить въ Лондонъ и повидаться съ нею, въ душ онъ еще не терялъ надежду встртить рождественскій праздникъ съ молодою женою. Въ тотъ же день онъ послалъ ей коротенькую записку:

‘Дорогая Алиса, писалъ онъ, я ршился безотлагательно хать въ Лондонъ. Посл завтра, вечеромъ, въ восемь часовъ, я буду съ тобою.

Твой Д. Г.

— Ну, подумала Алиса, получивъ эту записку, теперь мн надо собраться съ духомъ, сказать ему всю правду.

ГЛАВА XI.
ДЖОНЪ ГРЕЙ ВЪ ЛОНДОН.

Но въ чемъ же заключалась эта правда? Когда Алиса Вавазоръ поршала съ собою, что она должна сказать всю правду своему жениху, она разумла подъ этимъ намреніе разойдтись съ мистеромъ Греемъ. Она понимала, что подобнаго рода намреніе несовмстно съ тою любовью и врностью, которыя были ея долгомъ въ отношеніи къ нарченному ея мужу. А между тмъ, въ чемъ же было дло? На совсти ея не лежало измны, она могла чувствовать, что должна разстаться съ мистеромъ Греемъ, но изъ этого нисколько не слдовало, чтобы Джоржъ могъ когда либо сдлаться ея мужемъ. Въ этомъ они сто разъ на дню завряла себя въ тотъ короткій промежутокъ времени, который оставался ей до наступленія ршительной минуты.

Въ разговор часто случается слышать, что замужство — важный шагъ въ жизни, и что слдуетъ хорошенько подумать, прежде чмъ на него ршиться. Приводятъ примры людей, которые поторопились бракомъ, а тамъ всю жизнь каялись. Я съ своей стороны полагаю, что Алиса Вавазоръ ударилась въ противуположную крайность. Она слишкомъ много думала о предстоявшемъ брак, и додумалась до того, что небосклонъ ея заволокло черными тучами, которыхъ даже солнце любви не въ силахъ было разогнать. Алиса часто задавала себ вопросъ, что ей длать въ жизни? Мало по малу она смутно начала сознавать, что что нибудь да надо сдлать, не въ томъ же состоитъ вся ея задача въ жизни, чтобы выйдти замужъ и родить парочку дтей. Но что именно длать? Этого она не знала. Въ ней бродили неопредленныя честолюбивыя мечты, которыя наполняли ее тревогою, а между тмъ не давали существенной пищи ея уму. Когда она говорила себ, что въ той жизни, которую мистеръ Грей готовитъ ей въ Кембриджшейр, не будетъ простора ея дятельности, она и сама хорошенько не знала, что подразумваетъ подъ этимъ. Если бы кто сказалъ ей, что она жалетъ о лондонскомъ обществ, съ которымъ придется разстаться, она отвчала бы, что мало бываетъ въ обществ, да и то неохотно. Если бы кто намекнулъ ей, что она дорожитъ близостью магазиновъ или городскимъ шумомъ, она бы только усмхнулась. А между тмъ она не переставала повторять себ, что страшится мертвенной тишины Кембриджшейра.

Мечты ея о дятельности, на сколько она умла ихъ себ выяснить, склонялась всего боле въ пользу политической дятельности. Она желала бы быть женою какого нибудь вождя радикальной оппозиціи, въ т времена, когда еще подобныхъ людей сажали въ тюрьму. Пока онъ сидлъ бы въ тюрьм, она продолжала бы за него дло агитаціи, носила бы къ нему письма, спрятанныя за корсетомъ, совершала бы безъ гроша денегъ дальныя путешествія въ сверныя графства, если бы того требовали интересы общаго дла. Она бы желала видть себя окруженной энтузіастами, мужчинами и женщинами, которые толковали бы при нея объ общемъ дл, и поддерживали бы въ ней пламя политическихъ партій. А судьба между тмъ не посылала ей дла, за которое она могла бы стоять. Политическія убжденія отца ея были самаго неопредленнаго свойства, убжденія леди Маклеодъ были отчаянно консервативны, Кэтъ ударилась за послднее время въ ярый радикализмъ, но это потому, что братъ ея придерживался того же направленія. Что же касается самого Джоржа, то въ годъ его ухаживанія за Алисою, нельзя было найдти боле ревностнаго консерватора, и только ссора его съ ддомъ сдлала его радикаломъ. Правда, теперь его воззрнія были изъ передовыхъ передовыя, и Алиса могла имъ вполн сочувствовать, но что пользы было сочувствовать изъ Кембриджшейра? У Джона Грея такъ сказать не было вовсе политическихъ убжденій. Онъ имлъ свои опредленныя воззрнія на поступки Августа съ римскимъ сенатомъ, и разсуждалъ даже съ Алисою объ образ дйствій жирондистовъ во время владычества Робеспьера, но до Манчестера и его рабочихъ ему, по видимому, мало было дла, и онъ положительно объявилъ Алис, что и даромъ бы не взялъ мста въ палат депутатовъ. Какое мн дло до римскаго сената? разсуждала Алиса сама съ собою. Да что мн и въ жирондистахъ? Намъ не о чемъ будетъ говорить съ нимъ, когда мы останемся на цлую жизнь вдвоемъ.

Безъ сомннія поздка въ Швейцарію, въ обществ ея двоюроднаго брата, не мало способствовала къ развитію въ ней этихъ мыслей. Да не подумаетъ читатель, что она снова полюбила Джоржа, она тверже, чмъ когда либо, была убждена, что никогда уже боле его не полюбитъ. Онъ глубоко оскорбилъ ее въ прошедшемъ, и хотя она съ тхъ поръ и успла простить ему, тмъ не мене она вполн была убждена, что страсть ея къ нему миновалась на вки. Но, какъ бы то ни было, пребываніе въ Швейцаріи не прошло для нея безслдно, и она боялась, что, сдлавшись женою мистера Грея, не разъ съ сожалніемъ вспомнитъ объ этой пор.

Въ теченіе этихъ двухъ дней она успла окончательно утвердиться въ своемъ намреніи—прямо сказать мистеру Грею, что не можетъ быть его женою, упросить его простить ее и возвратить ей данное слою. Что же касается возможнаго отказа со стороны мистера Грея, то эта возможность ей и въ голову не приходила.

Такъ прошли эти два дня. Когда минутная стрлка на циферблат гостинныхъ часовъ придвинулась къ роковымъ восьми часамъ, сердце ея тревожно забилось въ груди. Предстоящее объясненіе получило въ ея глазахъ небывалую важность. Совсть упрекала ее за задуманное дло, а между тмъ измнить намреніе было уже поздно. Когда раздался звонокъ у двери, она задрожала всмъ тломъ. Быть можетъ, еще это не онъ, бытъ можетъ, страшное объясненіе отодвигается еще на нсколько минутъ? Но нтъ, это его шаги слышатся по лстниц, черезъ минуту онъ и самъ вошелъ въ комнату.

— Дорогая моя, проговорилъ онъ, идя къ ней на встрчу. Онъ былъ все тотъ же, какъ и прежде: та же добрая улыбка, тотъ же мужественный, привтливый голосъ. Взглянувъ на него, Алиса почувствовала, что такимъ мужемъ любая женщина могла бы гордиться. Онъ былъ высокаго роста, темноволосъ, съ ясными голубыми глазами и очень хорошъ собою. Особенно хорошъ былъ у него ротъ, и этотъ-то красивый ротъ, очертанія котораго изобличали такую твердую волю, заставлялъ Алису бояться его.— Дорогая моя, повторилъ онъ, подходя къ ней и. прежде чмъ она успла опомниться, обнялъ ее и поцловалъ.

Онъ не торопился заговорить съ ней о содержаніи ея письма. Онъ усадилъ ее на диванъ, самъ услся возл нея и устремилъ на нее взоръ, исполненный нжности, то не былъ испытующій взглядъ, то былъ взглядъ любовника, наслаждающагося лицезрніемъ своей возлюбленной. Такъ просидли они молча нсколько минутъ, въ продолженіи которыхъ Алиса успла нсколько оправиться.

— Хотя я и очень рада тебя видть, заговорила она наконецъ, но все же мн жаль, что мое письмо надлало теб столько хлопотъ.

— Хлопоть! повторилъ онъ. Гршно теб такъ говорить. Я не такъ заваленъ Недеркотскими длами, чтобы поздка къ теб не было для меня желанна во всякое время. Ну, скажи-ка мн, весело ты провела время въ Швейцаріи?

— Да, очень весело.— Она сказала это такимъ тономъ, который ясно показывалъ, что она думаетъ совсмъ о другомъ.

— Ты распростилась съ Кэтъ?

— Да, она теперь въ Ярмут съ теткой.

— Ты мн писала объ этомъ. Ну, а что подлываетъ твой двоюродный братъ, Джоржъ?

— Кто его знаетъ! Можетъ статься, что онъ и въ город, но только я не видала его съ нашего прізда.

— Вотъ они, друзья-то въ Лондон! Если ихъ не сведетъ какой нибудь особенный случай, они сто лтъ проживутъ другъ возл друга и не будутъ видться. Какъ-то онъ управлялся дорогой съ вашими пожитками? Чего, я думаю, ему стоило не растерять ихъ по всмъ станціямъ.

— Ужъ лучше ты спросилъ бы, хорошо ли мы уберегли его пожитки. Но, Джонъ, вдь ты такъ поспшно пріхалъ въ Лондонъ для того, чтобы переговорить со мною по поводу моего письма, не такъ-ли?

— Ты угадала.

— Я въ эти дни успла много передумать о томъ, что я писала, и пришла къ тому заключенію, что намъ всего лучше…

— Позволь, Алиса, не говори въ торопяхъ, моя милая. Не хочешь ли прежде выслушать отъ меня, что я узналъ изъ твоего письма?

— Охотно, если ты думаешь, что такъ будетъ лучше.

— Да, мн кажется, что такъ будетъ лучше. И такъ, милая, я узналъ изъ твоего письма, что во время этой поздки случилось что-то такое, что навело тебя на грустная мысли, расшевелило въ теб т неопредленныя, смутныя сожалнія о прошломъ, которымъ вс мы бываемъ подвержены въ извстныя минуты нашей жизни. Кто изъ насъ не перевдался съ этимъ духомъ безпрестаннаго унынія, который, если датъ ему волю, можетъ довести свою жертву до безумія, до самоубійства. Меня самого, прежде чмъ я узналъ тебя, часто посщалъ этотъ духъ, но съ тхъ поръ, какъ мн улыбнулась надежда видть тебя хозяйкою моего дома, я окончательно изгналъ его. въ этомъ отношеніи, мн кажется, я могу служить теб примромъ. И такъ, не говори подъ вліяніемъ этого духа, но попытайся сперва изгнать его.

— Я уже пыталась, но это мн не удается.

— Сдлай еще усиліе, Алиса. Духъ этотъ — проклятый духъ, онъ не принадлежитъ ни небу, ни земл. Будь мужественна и сразись съ нимъ еще разъ: а до тхъ поръ погоди произносить т слова, которыя готовы у тебя сорваться. Если-не ошибаюсь, я угадалъ, что ты хотла мн сказать. Если ты меня любишь, такимъ словамъ не мсто между нами, если-же нтъ…

— Если я тебя не люблю,— нтъ человка, котораго бы я любила.

— Врю, врю. Я такъ же безусловно врю, Алиса, въ твою любовь ко мн, какъ и въ то, что я тебя люблю. Мн кажется, я умю угадывать то, что у тебя на ум. Скажи мн, что я могу съ миромъ возвратиться въ свей Кембриджшейръ и оттуда снова попытать счастья, не склоню ли я тебя назначить свадьбу въ скорйшемъ времени. Не бойся, я не выведу изъ этихъ словъ того, чего въ нихъ нтъ.

Она сидла неподвижно и глядла ему прямо въ лице. Ршеніе ея оставалось неизмннымъ, но, посл такихъ словъ, она не знала, какъ его высказать. Въ обращеніи его было что-то такое, наводившее на нее невольную робость и, въ то же время, что-то такое, затрогивавшее ее за сердце.

— Скажи мн, продолжалъ онъ, что завтра утромъ мы свидимся, по обыкновенію, мирно и любовно, а вечеромъ я уду къ себ. Скажи на это одно только да, и я ни о чемъ боле не стану просить тебя.

— Нтъ, я не могу этого сказать, отвчала Алиса, и отвчала такимъ голосомъ, какого онъ еще ни разу отъ нея не слыхалъ.

— Неужели этотъ демонъ унынія такъ силенъ, что ты не можешь съ нимъ совладть?— онъ проговорилъ это улыбаясь, и улыбаясь взялъ ее за руку. Она не отняла руки, но оставалась въ какой-то странной неподвижности, безцльно глядя передъ собою.

— Ты не пробовала съ нимъ бороться, а между тмъ ты знаешь, что это злой демонъ, побуждающій тебя къ величайшей жестокости, какую ты только можешь сдлать. Алиса, Алиса! вообрази только другое лице на твоемъ мст, положимъ твою подругу! какой бы былъ твой совтъ ей?

— Мой совтъ ей, былъ бы сказать полюбившему ее человку, въ томъ случа, если бы человкъ этотъ былъ великодушенъ, добръ и благороденъ, что она находитъ себя неспособной составить его счастье, а потомъ, пускай бы она на колняхъ испросила у него прощенія.— И съ этими словами они опустилась передъ нимъ на колни и обратила къ нему лице, исполненное выраженія такой скорби и сожалнія, что вся его твердость едва на изнжила ему.

У него было принято твердое ршеніе не уступать ей на въ чемъ и, чтобы она ни сказала ему, смотрть на это, какъ на галлюцинацію больного воображенія, противъ которой лучшимъ средствомъ была бы перемна обстановки. Онъ такъ же мало былъ расположенъ принять отказъ съ ея стороны за наличную монету, какъ переставить свои растенія съ южной стороны стны на сверную, изъ-за того только, что солнце иногда свтитъ съ свера. Онъ не могъ такъ легкомысленно поступать въ дл, отъ котораго зависло его и ея счастье.

— Но представь себ, Алиса, что онъ отказалъ бы ей въ прощеніи? По крайней мр, я такъ намренъ поступить. Ты моя жена, моя желанная, мое сокровище, избранница моего сердца. Ты для меня все, чмъ я дорожу въ жизни, ты для меня земное счастье и проблескъ того лучшаго счастья, котораго я ожидаю за гробомъ. И ты думаешь, что я такъ легко поступлю съ тобою? Нтъ, моя дорогая. Если ты больна, я подожду твоего выздоровленія и, если позволишь, самъ буду ходить за тобою.

— Я не больна.

— Быть можетъ, ты не страдаешь никакимъ опредленнымъ недугомъ, но это теб не мшаетъ быть больной. Подумай о томъ, что произошло между нами. Чему же, какъ не болзни приписать твое желаніе разойдтись со мною безъ всякой видимой причины.

— Ты не хочешь выслушать мои причины… Она все еще не вставала съ земли и глядла ему въ лице.

— Я охотно выслушаю ихъ, если то, что ты имешь сказать мн, относится къ какимъ нибудь недостаткамъ, которые ты во мн предполагаешь.

— О, нтъ, нтъ, нтъ.

— Въ такомъ случа я не хочу ихъ слушать. Что касается твоихъ недостатковъ, то это уже мое дло отыскивать ихъ въ теб, и если я найду ихъ, то я самъ приду къ теб и выскажусь откровенно. Милая Алиса! Если бы ты знала, какъ все существо мое стремится къ теб.

И онъ съ ласкою провелъ рукою по ея волосамъ.

Но этому она не захотла покориться и, медленно приподнявшись на ноги, стала посреди комнаты, опираясь рукою на столь. Мистеръ Грей… начала она.

— Если ты будешь называть меня этимъ именемъ, я припишу это ничему иному, какъ болзни.

— Мистеръ Грей, продолжала она, я желала бы, чтобы вы приняли мои слова такъ, какъ они были сказаны.

— О, нтъ, этого я, наврное, не сдлаю, я не могу этого сдлать, потому что это шло бы въ разрзъ съ моими интересами.

— Я не упускаю изъ виду вашихъ интересовъ, я дорожу ими, по крайней мр, наравн съ своими собственными. Я твердо убждена, что не могла бы быть вамъ хорошею женою, а на основаніи этого, считаю себя въ прав, не смотря на все, что произошло между нами, сказать вамъ: простите меня н разойдемтесь.

— О нтъ, этому никогда не бывать съ моего согласія. Я не умю высказать теб, съ какою радостью я обвнчался бы съ тобою хоть завтра. Если этого не можетъ быть, то я готовъ ждать. Но ничто, кром твоего брака съ другимъ, не разувритъ меня въ томъ, что мы съ тобой женихъ и невста.

— Ну, это доказательство я не могу вамъ дать, отвчала она, улыбаясь.

— А другимъ способомъ теб меня не переубдить. Ты еще не говорила объ этомъ съ твоимъ отцомъ?

— Пока еще нтъ.

— И не говори, по крайней мр подожди еще нсколько времени. Вдь ты не станешь отрицать, что еще можетъ случиться, что ты возьмешь назадъ свое слово?

— Нтъ, это невозможно.

— Но оставь себ и мн этотъ выходъ, вдь въ этомъ нтъ никакой бды. О причинахъ твоего отказа, Алиса, и не стану тебя спрашивалъ. Я и слышать ихъ не желаю, потому что не врю, чтобы ты сама долго оставалась подъ ихъ вліяніемъ. Скажи, пожалуйста, ты все еще думаешь хать въ Чельтенгамъ?

— Я еще ни на что не ршилась.

— На твоемъ мст, я бы непремнно похалъ. Мн кажется, перемна воздуха была бы теб очень полезна.

— Да, вы смотрите за меня, отчасти какъ на дурочку, отчасти какъ на помшанную, но я ни то, ни другое. Перемна, о которой вы говорите, должна бы была совершиться въ вашей природ и въ моей.

Онъ покачалъ головою, но губы его не переставали улыбаться. Въ этой невозмутимой ясности было что-то такое, выводящее ее изъ себя. Казалось, что онъ ставитъ себя такъ неизмримо выше ея, что на каждое ея ршеніе посмотритъ какъ на капризъ ребенка. Она не сомнвалась въ его любви, но ей казалось, что онъ въ такой степени господинъ своей любви, что разлука съ нею не причинитъ ему чрезмрной печали.— Онъ воплощенное совершенство, часто повторяла Алиса про себя. О, если бы въ немъ былъ хоть одинъ недостатокъ.

— Быть можетъ, проговорилъ онъ, протягивая ей руку на прощанье, лучше будетъ мн не приходить завтра?

— Да, это будетъ лучше.

— Мой совтъ теб, ни слова не говорить отцу. Если же ты сочтешь за нужное поступить иначе, то, я надюсь, ты увдомишь меня объ этомъ.

— Это за чмъ?

— Потому что, въ такомъ случа, я тоже долженъ буду переговорить съ твоимъ отцемъ. Христосъ съ тобою, Алиса, Христосъ съ тобою, моя дорогая!— Онъ удалился, а она продолжала сидть неподвижно, пока ее не вывели изъ оцпеннія шаги отца, приближавшіеся по лстниц.

— Какъ, Алиса, ты еще не спишь?

— Нтъ еще пока.

— Джонъ Грей былъ у тебя? Я узналъ это по его палк, которую онъ забылъ въ передней.

— Да, онъ былъ здсь.

— Ужь не случилось ли какой бды, Алиса?

— Нтъ, папа, ровно ничего не случилось.

— Признайся, онъ тебя чмъ нибудь разсердилъ?

— Ни чуть не бывало. Онъ никогда не бывалъ виноватъ. Онъ смло можетъ сказать, что не знаетъ за собою ни одной вины.

— Это-то я и самъ такъ думаю. Онъ черезъ-чуръ ужь добродтеленъ. Ну, да съ такимъ порокомъ можно помириться.

— Это не порокъ, папа. Если кто изъ насъ иметъ пороки, то никакъ ужь не онъ. Однако, у меня глаза слипаются, пора спать.

— Онъ прідетъ къ теб завтра?

— Нтъ, онъ удетъ въ Недеркотсъ съ раннимъ поздомъ. Покойной ночи, папа.

Мистеръ Вавазоръ отправился въ свою комнату въ твердой увренности, что между его дочерью и ее женихомъ пробжала черная вошка.

‘Ужь, право, не знаю, какъ она съ нимъ будетъ ладить, разсуждалъ онъ съ самимъ собою.— Онъ такъ страшно много о себ думаетъ. Никогда не забуду я этой исторіи изъ-за Чарльза Кэмбля, чего-чего онъ не наговорилъ тогда!’

Алиса, прежде чмъ лечь въ постель, написала длинное посланіе своей кузин, Кэтъ.

ГЛАВА XII.
МИСТЕРЪ ДЖОРЖЪ ВАВАЗОРЪ У СЕБЯ ДОМА.

Мы погршили бы противъ истины, если бы сказали, что Джоржъ Вавазоръ былъ человкъ нехлбосольный, ему нердко случалось угощать своихъ знакомыхъ въ Гринич, въ Ричмонд и другихъ подобныхъ мстахъ, изрдка онъ зазывалъ тоже пріятеля отобдать съ собою въ клуб. Но на своей собственной квартир онъ не давалъ ни обдовъ, ни завтраковъ, ни вечеровъ. Онъ нанималъ chambres garnies въ самой глухой части улицы Сесиль, по сосдству съ ркою. У него были всего на всего дв комнаты, въ которыя очень рдко заглядывали его знакомые, и то только по дламъ. Если бы зависло отъ него, онъ всего охотне скрылъ бы отъ всхъ мсто своего жительства. Въ образ его жизни, на сколько мн извстно, не было ничего такого, что оправдывало бы подобную скромность, но такова уже была особенность его характера, что онъ постоянно жилъ такъ, какъ будто бы скрытность въ извстныхъ длахъ могла ему рано или поздно пригодиться. Его сосди по квартир не знали, есть, ли у него родственники, а ближайшіе его родственники не знали, есть ли у него квартира. Даже Кэтъ адресовала къ нему письма въ его клубъ. Онъ терпть не могъ, чтобы его спрашивали, о чемъ бы то ни было, касающемся его личности, и на разспросы подобнаго рода всегда отвчалъ или ложью или молчаніемъ.

Кром квартиры въ улиц Сесиль онъ держалъ небольшую квартиру въ Оксфордшейр, но оба эти хозяйства оставались въ полномъ невденіи о существованіи другъ друг. Былъ у него еще и третій притонъ, который останется безъимяннымъ. Послдній этотъ притонъ онъ тщательно скрывалъ отъ цлаго свта, но объ оксфордшейрской квартир ему случалось порой проговариваться между пріятелями. Когда ему случалось бывать въ обществ охотниковъ, онъ въ самыхъ скромныхъ выраженіяхъ отзывался о пар лошадей, которую держитъ въ Робери, говоря, что настоящей конюшней онъ пока не имлъ возможности обзавестись, да и врядъ ли когда обзаведется, но, добавлялъ онъ, есть у меня въ Робери пара лошаденокъ, такъ себ, плохенькихъ, которыхъ я, пожалуй, не прочь и продать. И Вавазоръ всегда находилъ для своихъ лошадей покупщиковъ. Подъ нимъ всякій конь выступалъ хорошо и выгодно сходилъ съ рукъ. Въ Робери онъ держалъ довреннаго слугу, стараго грума съ маленькими срыми глазами, проницательно выглядывавшими изъ-подъ нависшихъ бровей. Помногу и подолгу шушукались о чемъ-то господинъ и слуга у двери крнюпши, помщавшейся на заднемъ двор роберійской гостинницы для охотниковъ. Ватъ считалъ своего господина записнымъ охотникомъ до лошадей, и только. Онъ могъ дать адресъ его клуба въ Лондон, но адреса его квартиры не зналъ.

Но, не смотря на строгую недоступность квартиры Джоржа для незваныхъ постителей, онъ не прочь былъ окружить себя въ ней всевозможными удобствами. Его пріемная была убрана съ такою щеголеватостью, что для холостой квартиры ничего лучшаго и желать не оставалось. Въ этой-то изящно убранной комнат сидлъ онъ за чашкою кофе въ одно сентябрское воскресное утро, когда все городское населеніе было въ разброд. Въ рукахъ у него было письмо отъ Кэтъ, только что полученное имъ изъ клуба. Быстро пробжавъ его содержаніе, онъ съ пренебреженіемъ отбросилъ его въ сторону и удержалъ въ рукахъ только вложенную въ него приписку. А между тмъ содержаніе письма было очень и очень важно для него и заставило его крпко призадуматься.

— Ужъ если я пойду на это, проговорилъ онъ про себя,— то разв для того, чтобы перейдти ему дорогу, а не съ какой иною цлью.

Едва ли нужно пояснять читателю, что подъ мстоимніемъ онъ подразумвался Джонъ Грей, и что въ письм своемъ Кэтъ уговаривала брата возобновить ухаживанье за Алисою. Въ душ Вавазоръ и самъ, былъ отъ этого вовсе не прочь и давно бы принялся за дло, если бы не сомнвался въ успх. Мы видли, что въ Базел имъ была сдлана попытка въ этомъ отношеніи.

Сестр онъ постоянно выставлялъ на видъ, что приданаго за Алисою не богъ знаетъ сколько, а красота ея успла утратить блескъ первой молодости.

Но у него не въ обыча было играть съ открытыми картами. На самомъ же дл, ему очень хотлось вторично добиться отъ Алисы общанія ея руки. Скоро ли онъ посл этого общанія женился бы на ней, это былъ другой вопросъ.

По всмъ вроятіямъ, не красота Алисы и даже не ея состояніе было для него главною приманкою. Это не мшало ему находить ее въ полномъ смысл слова красавицей и понимать, что ея состояніе было для него вовсе нелишнимъ подспорьемъ. Но я думаю, что онъ врно угадалъ свое чувство, тогда ршилъ про себя, что ему въ этомъ дл всего дороже удовольствіе отбить жену у Джона Грея. Алиса была когда-то его любовью, и онъ не былъ ею столько изъятъ отъ общечеловческихъ слабостей, чтобы безъ горечи видть ея привязанность къ другому. Во время послдовавшаго между ними разрыва онъ сознался, что вина была на его сторон, когда она стала невстою мистера Грея, онъ поспшилъ ее поздравитъ и въ послдствіи, въ разговорахъ съ Кэтъ, постоянно отзывался о немъ съ высокою похвалою. Но все это не мшало ему возненавидть этого человка съ перваго взгляда, а Джоржъ Вавазоръ былъ не такой человкъ, чтобы ненавидть пассивно.

Кэтъ предательски поступила съ Алисою и препроводила къ брату то самое письмо, которое Алиса написала ей посл своего объясненія съ Джономъ Грей. Впрочемъ, какъ истая женщина, Кэтъ Джоржу только часть этого письма, а другую оставила у себя. Алиса, заране увренная въ сочувствіи своей кузины, писала ей съ полнйшею откровенностью. ‘Но надо теб сказать, писала она, что вс мои слова были для него, какъ объ стну горохъ. Я твердо ршилась дать ему понять, что все между нами кончено, но я путалась въ словахъ, а онъ говорилъ со мною, какъ съ ребенкомъ, уврялъ, что я больна и совтовалъ перемну воздуха. Слушая его, я вполн сознавала, что онъ правъ, относясь ко мн такимъ образомъ, но въ то же время чувствовала, что не могу быть счастлива съ мужемъ, который стоитъ такъ неизмримо выше меня.’

Это-то письмо Алисы къ Кэтъ Джоржъ перечитывалъ въ сотый разъ. Изъ письма самой Кэтъ ему нечего было узнавать, онъ и самъ, не хуже сестры, могъ сообразить, какъ ему повести дло съ кузиной, но для этого ему нужно было ознакомиться съ душевнымъ настроеніемъ самой двушки,— ‘за него она ни въ какомъ случа не выйдетъ замужъ, разсуждалъ онъ съ самимъ собою, и она права. Онъ изъ нея сдлалъ бы нчто въ род экономки, конечно, она будетъ у него жить въ большой чести, но все же не боле, какъ на правахъ экономки. Тогда какъ со мною… ну да я и самъ еще не знаю, что изъ нея сдлаю. Я никакъ не могу вообразить себя женатымъ человкомъ.’ — И съ этими словами онъ бросилъ письмо Алисы на столъ и снова принялся за свою газету и сигару.

Часа черезъ два къ нему вошла служанка, состоявшая при chambres garnies, и доложила, что его спрашиваетъ какой-то господинъ. Джоржъ Вавазоръ не держалъ при себ лакея, онъ былъ того правила, что гораздо дешевле и лучше служатъ чужіе слуги, чмъ собственные, къ тому же лакей всегда знаетъ много лишняго про своего господина.

— Какой-то господинъ! повторилъ онъ. Не похожъ ли этотъ господинъ съ виду на содержателя питейнаго дома?

— Пожалуй, что такъ, отвчала горничная.

— Въ такомъ случа попроси его сюда, проговорилъ Джоржъ.

Поститель дйствительно оказался содержателемъ питейнаго дома. Это былъ нкто мистеръ Гримсъ, хозяинъ таверны подъ вывскою ‘Красиваго мужчины’, находившейся въ Брожтанъ-Род. Мистеръ Гримсъ былъ человкъ дловой и въ этомъ качеств имлъ большой всъ въ околодк. Для него политика была такимъ же серьезнымъ дломъ, какъ и пиво, омнибусы и иностранныя вина, въ фабрикаціи которыхъ, если врить молв, мистеръ Гримсъ усплъ, какъ нельзя лучше, набить руку. Господамъ подобнаго рода былъ открытъ доступъ, столь трудный для другихъ, въ квартиру Джоржя.

Настоящее посщеніе мистера Гримса имло цлью совщанье по политическимъ дламъ съ недавно отвергнутымъ кандидатомъ на представительство чельсійскаго округа.

Вавазору, какъ я уже сказалъ, не посчастливилось на послднихъ выборахъ, кандидатъ, перебившій ему дорогу, засдалъ теперь уже цлую осень въ парламент. Въ силу настоящаго его избранія, ему предстояла честь представительства еще на одну сессію, а за тмъ онъ долженъ былъ распроститься съ этою дорого купленною честью, (ходили слухи, что она обошлась ему въ шесть тысячъ фунтовъ). Но, могло случиться, что онъ будетъ снова избранъ да еще на полный срокъ шести сессій, и, по всмъ вроятіямъ, слдовало ожидать, что вторичное избраніе обойдется ему дешевле. Но въ этомъ послднемъ отношеніи мистеръ Гримсъ выступалъ ярымъ оппонентомъ всякой экономіи. Само собою разумется, мистеръ Гримсъ лично былъ сторонникомъ мистера Вавазора и готовъ былъ сдлать все, лежащее въ его власти, чтобы воспрепятствовать вторичному избранію молодаго лорда Кальфенара, но для этого, по его мннію, не слдовало жалть денегъ.

— Добраго утра, мистеръ Гримсъ, проговорилъ Джоржъ, какъ поживаете? Садитесь-ка, мистеръ Гримсъ. Если бы вс были такъ аккуратны, какъ вы, то, право, не нужно было бы часовъ.

— Дла длать,— не шутки шутить, мистеръ Вавазоръ, отвчалъ содержатель питейнаго дома, раскланиваясь и съ лицемрною скромностью усаживаясь на предложенномъ стул. Я строго держусь этого правила, да если бы я его не держался, такъ у меня бы ничего не клеилось, еле-еле концы съ концами свожу. Плохія времена настали, мистеръ Вавазоръ.

— Конечно плохія, когда же они и не бываютъ плохи? А то бы чортъ безъ дла гулялъ. Только ужь вашему-то брату, трактирщику, казалось бы мн, гршно жаловаться.

— Эхъ, мистеръ Вавазоръ, да есть ли на свт другой людъ, котораго бы такъ надували, какъ нашего брата?

— Подите, разсказывайте! Точно я не знаю, во сколько вамъ обходится каждая пинта пива и за сколько вы ее продаете.

— Господь съ вами, мистеръ Вавазоръ! Да если бы я на. одно пиво разсчитывалъ, чтобы жить, мн бы скоро сть нечего было. Вы то подумайте: если я продаю пиво въ томъ же вид, въ какомъ его покупаю, какая же мн отъ него прибыль?

— Но въ томъ-то и дло, что вы его не въ томъ вид продаете: вдь вы его разбавляете.

— Это само собой разумется. Передъ вами я, мистеръ Вавазоръ, не потаюсь. Вы и сами не хуже меня, а пожалуй и лучше понимаете вещи. Ну какая мн выгода продавать стаканъ хорошаго пива за ту же самую цну, которую въ сосднемъ трактир берутъ за самую, что ни на есть дрянную бурду? Нтъ ужь, публика у насъ такая, чмъ больше вы ей подмшиваете всякой дряни въ питье, тмъ она охотне будетъ пить.

Мистеръ Гримсъ былъ толстенькій человчекъ, съ угреватымъ краснымъ лицемъ и большими глазами на выкат. Наружность его представляла типъ англійскаго трактирщика, какимъ его описывали въ старину. Но костюмъ его не подходилъ подъ это описаніе. На немъ былъ черный фракъ, сидвшій впрочемъ довольно мшковато, черный жилетъ и черные штаны, сапоги съ отворотами, пестрый жилетъ и прочія стеоретипныя принадлежности давно исчезли изъ костюмовъ трактирщиковъ. Теперь ихъ можно бы было принять за диссентерскихъ проповдниковъ или же похоронныхъ подрядчиковъ, если бы какая-то неуловимая черта на ихъ румяныхъ лицахъ не наводила васъ на представленіе о бутылкахъ и боченкахъ.

Мистеръ Гримсъ едва усплъ окончить разсказъ о своемъ тяжеломъ жить-быть, какъ раздался вторичный звонокъ. — А вотъ и Скреби, воскликнулъ Джоржъ Вавазоръ. Теперь можно будетъ приступить и къ длу.

ГЛАВА XIII.
МИСТЕРЪ ГРИМСЪ ТАКИ ВЫЖИМАЕТЪ СВОИ ШАЛЬНЫЯ ДЕНЕЖКИ.

Мистеръ Скреби былъ стряпчій изъ улицы Гретъ-Марльбори, слывшій за великаго ходока въ длахъ, касавшихся столичныхъ выборовъ. Цлью его настоящаго привода было, какъ онъ самъ выразился, перекинуться двумя, тремя словама съ Гримсомъ, по поводу выборовъ какъ предстоящихъ, такъ и прошедшихъ. Эти два, три слова должны были бытъ сказаны въ присутствіи самого мистера Вавазора. Впрочемъ, нтъ ничего невроятнаго, что по поводу того же самаго дла между мистеромъ Скреби и мистеромъ Гримсомъ было уже сказано нсколько предварительныхъ словъ за спиною мистера Вавазора.

При встрч оба дльца, поспшили обмняться привтствіями, съ тою только разницей, что стряпчій относился къ содержателю питейнаго дома нсколько свысока, называя его за просто Гримсомъ, между тмъ какъ мистеръ Гримсъ величалъ стряпчаго мистеромъ Скреби. За тмъ они приступили къ обсужденію самого дла.

— Ну, теперь намъ надо лучше сослужить службу нашему, патрону, чмъ въ прошлый разъ, замтилъ стряпчій.

— Это само собою разумется, мистеръ Скреби. Но, коли такъ говорить, мистеръ Вавазорь, кто жъ былъ, виноватъ, что и въ прошлый разъ не удалось? Кабы вы мн загодя сказали, совсмъ иное бы было дло. А то, Траверсъ давнымъ давно былъ записанъ либеральнымъ кандидатомъ, а мы все еще только почесывались.

— Никто васъ и не винитъ, мистеръ Гримсъ, отвчалъ Джоржъ…

— Да не за что и винить, мистеръ Вавазоръ. Я свое дло длалъ такъ, какъ другой бы и въ половину не сдлалъ. Спросите хоть у мистера Скреби, ужъ ему-то какъ не знать толкъ въ этихъ вещахъ. Этотъ народъ въ Чельси, скажу я вамъ, мистеръ Вавазоръ, совсмъ не то, что народъ въ ха’онъ нибудь Мэрилсбан или Фэнсбири. Съ ними хитрая штука поладить. Не такъ ли, мистеръ Скреби?

— Хитрая штука и вообще со всякимъ народомъ поладить, отвчалъ мистеръ Скреби.

— Такъ-то такъ, ужъ кому и знать про это, какъ не вамъ, мистеръ Скреби. Словомъ, чтобъ не толковать по пустому: дло длать — не шутки шутить, а деньги всегда останутся деньгами.

— Эта великая истина, Гримсъ, въ которой никто не сомнвается, отвчалъ мистеръ Скреби. Ну, да и перепала же вамъ ихъ малая толика за послдніе выборы.

— Напрасно вы думаете, мистеръ Скреби, чтобы ужь я и въ самомъ дл Богъ знаетъ какъ нажился. Мн мои хлопоты не окупились. А это вы ни во что ставите, что таверну посл выборовъ хоть за-ново отдлывай? Что сказалъ бы нашъ патронъ, если бы я ему поставилъ въ счетъ, чего мн стоило выкрасить домъ снаружи и внутри?

— Мн, собственно, все равно, что бы вы не выставили въ своемъ счет, отвчалъ Джоржъ. Я смотрю только на итогъ.

— Такъ, такъ, мистеръ Вавазоръ, это сущая правда. Я самъ смотрю только на итогъ. И долго же мн приходится на него смотрть, прежде чмъ онъ очутится у меня въ рукахъ. Вдь мы и по сю пору еще не въ разсчет съ вами, мистеръ Вавазоръ.

— Если вы желаете знать мое мнніе, то я нахожу, что мы въ разсчет, отвчалъ Джоржъ.— Я помню, что вручилъ мистеру Скреби триста фунтовъ для передачи вамъ.

— Я получилъ ихъ сполна, до послдняго шиллинга, мистеръ Вавазоръ. Я не стану отпираться въ этомъ, мистеръ Вавазоръ. Не тотъ я человкъ, чтобы отпираться, я люблю вести дла на чистоту. Вотъ и мистеръ Скреби меня знаетъ, и онъ вамъ скажетъ то же самое.

— Я васъ, пожалуй, слишкомъ хорошо знаю, Гримсъ.

— Нтъ, нтъ, мистеръ Скреби, этого ни вы про меня не можете сказать, ни я про васъ не могу. Я уважаю васъ, мистеръ Скреби, потому что вы человкъ знающій свое дло. Но я, собственно, къ тому веду рчь, что триста фунтовъ не идутъ въ разсчетъ, когда у человка выставлено въ итог триста девяносто два фунта, тринадцать шиллинговъ четыре пенса.

— Я былъ вполн увренъ, мистеръ Скреби, что дло это улажено, проговорилъ Джоржъ.

— Въ томъ-то и бда, мистеръ Вавазоръ, что хитрая штука улаживать подобныя дла. Если вы спросите меня, можетъ ли Гримсъ принудить васъ законнымъ порядкомъ къ уплат полной суммы, я прямо отвчу вамъ, что нтъ. Когда сводили счеты, у насъ, какъ обыкновенно бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, денегъ было въ обрзъ. Вотъ мы и взяли съ мистера Гримса росписку въ трехъ стахъ фунтахъ.

— Это вы совершенную правду изволите говорить, мистеръ Скреби.

— Но только въ росписк значится не въ счетъ, а въ полную уплату всей суммы.

— И не гршно вамъ, мистеръ Скреби? И содержатель питейнаго дома съ краснорчивымъ упрекомъ взглянулъ на стряпчаго, какъ бы говоря:— нашли отговорку! Будто вы не знаете, что, не подпиши я этой росписки, мн бы изъ этихъ денегъ не видать ни одного шиллинга.

— Въ полную уплату всей суммы, повторилъ мистеръ Скреби съ торжествующею интонаціею въ голос.— Если бы вы захотли затять дло законнымъ порядкомъ, Гримсъ, вамъ не на что было бы сослаться.

— Затять дло? Желалъ бы я знать, кто объ этомъ думалъ? Затять дло съ патрономъ! Да ни за что, хоть бы онъ еще пять лтъ заставилъ меня прождать моихъ денегъ.

— Пять лтъ или пятнадцать въ этомъ отношеніи все единственно, отвчалъ Скреби.— Все равно, вы бы ничего не подлали.

— Да я и пытаться не хочу ничего длать. Не съ тмъ я, мистеръ Вавазоръ, пришелъ къ вамъ святымъ воскреснымъ днемъ, чтобы грозиться тяжбою. Но, мистеръ Скреби, у меня жена, дти. Изъ-за чего же человкъ и бьется, какъ не для своей пользы.

— Къ длу, къ длу, Гримсъ. Что у васъ на ум? Говорите скоре, не сидть же намъ съ вами здсь до вечера.

— Что у меня на ум? Будто вы и не знаете? Первымъ дломъ, возьмемъ мое заведеніе: въ цломъ округ не найдете другаго трактира, который бы былъ такъ приспособленъ для всякихъ совщаній по выборахъ. Онъ только для нихъ и существуетъ.

— Дальше что? спросилъ Скреби.

— Дальше, возьмите мою собственную персону. Смло могу сказать, никто такъ не уметъ управлять чельсійскимъ людомъ, какъ я. Вдь, я ворочаю этими длами ни всть сколько лтъ, слава Богу, усплъ набить руку. Когда религіозная партія выставила кандидатомъ лорда Роберта, не помоги я ему, не видать бы ему депутатства, какъ своихъ ушей.

— Допустимъ все это, мистеръ Гримсъ, вмшался Вавазоръ. Дальше что?

— Ну-съ, теперь возьмемте сторонниковъ Бенратти. У нихъ тоже губа не дура, такъ-то-съ. Вонъ они ужь начинаютъ заглядывать въ мой трактиръ.

— И вы отдаете свои домъ въ распоряженіе торійской партіи, Гримсъ! воскликнулъ мистеръ Скреби съ выраженіемъ негодованія, смшаннаго съ презрніемъ.

— Разв я сказалъ, мистеръ Скреби, что отдаю свой домъ въ распоряженіе торійской партіи? Я, мистеръ Скреби, люблю вести дла на частоту, такъ-то-съ. Но возьмемъ, мистеръ Скреби, тотъ случай, что вс мои либеральные кліенты пойдутъ противъ меня, и не захотятъ заплатить мн по моимъ счетцамъ? Какъ же мн не держать про запасъ другихъ кліентовъ, сами скажите, мистеръ Скреби?

— Этимъ путемъ вы не далеко удете, Гримсъ.

— И то можетъ быть. Во всхъ этихъ длахъ безъ риску не обходится, не такъ ли, мистеръ Вавазоръ. А желательно бы мн было видть васъ членомъ парламента, очень желательно… Вами бы могъ гордиться нашъ округъ, ужь это я доподлинно знаю.

— Премного благодаренъ вамъ за лестное мнніе обо мн, мистеръ Гримсъ, отвчалъ Джоржъ.

— Мн стоитъ взглянуть на кандидата, и я сейчасъ вамъ скажу, годится онъ для парламента или не годится. Вы, я прямо говорю вамъ, годитесь. Но, мистеръ Вавазоръ, не прогнвайтесь, эта потха любитъ денежки, и еще какъ. Самое дло того не стоитъ, сколько на него уходить.

— Стоить-то стоить, всякое дло окупается. Вотъ и я вамъ окуплюсь, благо мы до этого договорилась. Штука, въ томъ что я требую уплаты недостающей суммы. Этими-то шальными денежками нашъ братъ и кормятся. Лишите его шальныхъ денежекъ, вы его безъ ножа заржете. Ужь я охотне поступился бы крупою суммою. Ну, потерялъ я триста фунтовъ, я смотрю на нихъ, какъ на оборотный капиталъ, значитъ въ торговл такая неудача вышла. А шальныя денежки, т идутъ на мою семью, это ужъ нашъ насущный кусочекъ хлба. Нтъ, мистеръ Вавазоръ, пуще всего не зажиливайте у бдняка этихъ шальныхъ денежекъ.

— Ну, да говорите скорй, сколько вамъ нужно? сказалъ мистеръ Скреби.

— Мн нужно девяносто два фунта, тринадцать шиллинговъ и четыре пенса, мистеръ Скреби. Вы мн ихъ отсчитаете, мы и примемся благословясь за работу. Ужь коли вы хотите начинать, мистеръ Вавазоръ, такъ теперь самое время.

— Другими словами, вы хотите сказать, что безъ этихъ денегъ вы намъ не слуга?

— Да почитай что такъ, мистеръ Скреби.

— Возьмите пятьдесятъ фунтовъ, Гримсъ, проговорилъ стряпчій.

— Пятьдесятъ фунтовъ не такъ-то легко достать наличными, замтилъ Джоржъ.

— О, да онъ охотно помирится и на росписк, мистеръ Вавазоръ.

— Только не въ пятьдесятъ фунтовъ, мистеръ Снреби. Мн эти-то шальныя денежки и важны. Ну, тринадцать шиллинговъ и четыре пенса я вамъ, пожалуй, и сдлаю уваженіе, скину, но если я не получу девяносто двухъ фунтовъ, я буду несчастнйшій человкъ, тогда я, пожалуй, и радъ былъ бы порадть о вашемъ избраньи, да нтъ, ужь прыти той не будетъ

— Длать нечего, мистеръ Вавазоръ, выдайте ему вексель на девяносто фунтовъ, съ уплатою въ три мсяца. У него наврное принесена въ карман гербовая бумага.

— Гербовая-то бумага найдется, только ужъ вы, мистеръ Вавазоръ, потрудитесь вексель подписать на девяносто два ф. и срокомъ на два мсяца. А то въ этихъ банкахъ такъ безсовстно дерутъ за девяносто дней.

Джоржъ Вавазоръ и мистеръ Скреби, посл долгихъ переговоровъ, согласились наконецъ выставить въ вексел девяносто два фунта, но, относительно срока, они стояли на своемъ.— Инъ быть такъ, проговорилъ содержатель питейнаго дома и съ глубокимъ вздохомъ припряталъ подписанный вексель въ карманъ.— А теперь, господа, слушайте, что я вамъ скажу: если въ предстоящіе выборы не на нашей улиц будетъ праздникъ, не будь мое имя Яковъ Гримсъ и не будь я хозяинъ таверны подъ вывскою ‘Красиваго мужчины.’ А теперь, господа, вамъ, можетъ статься, есть о чемъ переговорить между собою, и я осмлюсь пожелать вамъ добраго утра.— И мистеръ Гримсъ раскланялся и вышелъ.

— Ну, вы дешево отдлались, право дешево, замтилъ стряпчій, какъ скоро шумъ захлопнувшейся наружной двери возвстилъ имъ объ уход Гримса.

— А можетъ и нтъ. Но что за плутъ этотъ господинъ! Я помню, вы говорили мн, что въ жизнь свою не видали такого мошенническаго счета.

— Такъ-то такъ, но если бы онъ не былъ намъ нуженъ, мы бы ему и не заплатили. Но вы сами видите, намъ безъ него не обойдтись. Не заплати мы ему, онъ бы на этой же недл перешолъ на сторону нашихъ противниковъ. И, что всего хуже, онъ знаетъ вс наши секреты. Да, убыточное дло — это представительство столичныхъ округовъ, особенно для новаго человка. Вотъ когда вамъ посчастливится разовъ шесть попасть въ парламентъ, какъ старику Деикоубу, тогда вамъ, конечно, плевать будетъ на такихъ людей, какъ Гримсъ.

— Я, право, начинаю думать, что вся эта игра свчь не стоитъ.

— Это смотря по тому, какъ вы къ этому относитесь. Для человка, желающаго сдлать карьеру, особенно для молодаго человка, какъ вы, мсто въ парламент великое дло.

— Молодаго! повторилъ Джоржъ. А мн такъ порой кажется, что я лтъ сто живу на свт. Ну, да объ этомъ мы съ вами не станемъ говорить. Я не желаю васъ доле задерживать, мистеръ Скреби. Тутъ онъ всталъ и выпроводилъ стряпчаго поклономъ, вжливость котораго немногимъ чмъ отличалась отъ вжливости, оказанной имъ содержателю питейнаго дома.

— Хорошъ молодой человкъ! сказалъ Вавазоръ про себя, оставшись одинъ. Да дядя мой и даже самъ старый сквайръ боле походятъ на молодыхъ людей, чмъ я. Одного интересуетъ его обдъ, другаго его скотный дворъ и садъ. А меня что интересуетъ, кром векселей, изъ-за которыхъ я могу попасть въ долговую тюрьму? Тутъ онъ вынулъ изъ боковаго кармана памятную книжку, въ которой отмтилъ срокъ и сумму только что написаннаго векселя, и принялся просматривать остальные листки той же книжки.— Гм, счетецъ наростаетъ изрядный, проговорилъ онъ, окончивъ этотъ осмотръ. Ну, да пускай же никто не сметъ сказать, что у меня не достало мужества идти до конца. А тамъ, авось же умретъ когда нибудь старый сквайръ. Если бы я былъ поумне, я бы съ нимъ теперь помирился. Но я дуракъ и всю жизнь останусь дуракомъ.— За тмъ онъ началъ не торопясь одваться, окончивъ свой туалетъ и достаточно ознакомившись съ содержаніемъ своей воскресной газеты, онъ взялъ шляпу, зонтикъ, и вышелъ.

ГЛАВА XIV.
АЛИСУ ВАВАЗОРЪ ПОСТИГАЮТЪ РАЗНЫЯ НЕПРЯТНОСТИ.

Кэтъ препроводила къ брату только одну половину письма своей кузины. Поступокъ Кэтъ былъ предательскій поступокъ, она нарушила довріе подруги, а подобнаго рода измна всегда является непростительнымъ проступкомъ въ глазахъ другихъ женщинъ. Но измна ея была бы еще черне, если бы она послала Джоржу другую половину письма, ту, въ которой Алиса говорила о немъ самомъ. Думаю, что Кэтъ не отступила бы и передъ, этой измной, если бы прочтеніе этой части письма Джоржемъ могло способствовать достиженію ея собственныхъ цлей, но то, что Алиса писала о немъ, не могло быть ей полезно, въ этомъ отношеніи. Она писала, что всякія боле близкія отношенія съ Джоржемъ, кром, существующихъ, дло невозможное и настоятельно просила Кэтъ перестать хлопотать о подобномъ сближеніи.— Я считаю нужнымъ предупредить тебя объ этомъ, чтобы ты изъ моего разрыва съ мистеромъ Греемъ не вывела такого рода заключеніе, что прежнее становится теперь возможнымъ. Тому никогда не бывать.— То непремнно будетъ, поршила Кэтъ, перечитавъ эти слова во второй разъ. Ужь объ этомъ я позабочусь, чтобы оно было.

Она отвчала Алис въ легкомъ, игривомъ тон, и наболтала въ своемъ письм кучу разныхъ пустяковъ. Мы приводимъ здсь это письмо, такъ какъ изъ него читатель можетъ узнать кое-что о похожденіяхъ мистрисъ Гринау въ Ярмут.

Ярмутъ. Октябрь 186.— г.

Милая Алиса!

Я конечно въ восторг и не стану лицемрить. Я знаю, какъ трудно на тебя угодить и потому со страхомъ и трепетомъ сажусь теб отвчать, я знаю, что, скажи я слишкомъ много, это заставитъ тебя поворотить назадъ: скажи я слишкомъ мало, я недостаточно выражу теб свое одобреніе. И такъ, я въ восторг. Я давнимъ давно была того мннія, что ты не могла бы быть счастлива съ мистеромъ Греемъ. Конечно спору нтъ, онъ добръ, благороденъ, и прочая, и прочая, этого а никогда не отрицала. На все же онъ мужъ не для тебя, онъ бы тебя сдлалъ несчастною, ergo я радуюсь. А такъ какъ у меня нтъ друга дороже тебя, то я и радуюсь невообразимо.

Могу себ представить, какъ происходило ваше свиданье. Онъ конечно занялъ самое выгодное положеніе. Я будто своими глазами вижу, какъ онъ стоитъ передъ тобою, исполненный невозмутимаго самообладанія, длаетъ видъ, будто не слышитъ твоихъ возраженій толкуетъ о томъ, что у тебя лихорадка или жолчь разилась, и помахиваетъ рукой надъ твоей головою, какъ бы желая тебя успокоить. Полагаю, что съ его стороны было очень великодушно не принять твоихъ словъ за окончательное ршеніе и дать теб время одуматься. Но извстнаго рода великодушіе слишкомъ ужъ возвышенно для насъ, обыкновенныхъ смертныхъ.

Повторяю еще разъ, я очень, очень рада, что это такъ случилось. Сдлавшись мистрисъ Грей и хозяйкою Недеркотса, ты для меня перестала бы существовать, все равно, какъ если бы ты переселилась на небо. Я не спорю, Недеркотсъ можетъ быть въ своемъ род маленькимъ раемъ, но кто же пожелаетъ своему другу этого рода блаженства? Я представляю себ Недеркотсъ довольно скучноватымъ Эдемомъ, окруженнымъ широкими рвами и изобилующими сливками и лицами, обитающіе въ немъ Адамъ и Ева круглый годъ распиваютъ лучшій чай въ чашкахъ изъ самаго дорогаго фарфора, задая его художественно поджареннымъ хлбомъ: ни денежныя заботы, ни развращающіе романы не проникаютъ въ этотъ блаженный уголокъ. Но такой Эдемъ не для меня, да, на сколько я тебя знаю, и не для тебя. Бдная заточенная птичка, ты обила бы себ вс крылья о заточныя перегородки твоей клтки.

Ты пишешь, что такъ и не успла ему втолковать, что дло это ршено разъ навсегда. Нужно ли теб говорить, что ты въ полномъ прав считать это дло ршеннымъ, и что онъ рано или поздно долженъ придти къ тому же заключенію? По моему, твоя прямая обязанность разъяснить ему твое и его положеніе. Хоть онъ и богъ, но пойметъ же онъ наконецъ рчи простой смертной. Но въ этомъ отношеніи я за тебя не боюсь, въ твердости характера ты можешь поспорить съ нимъ, вся разница въ томъ, что онъ имлъ больше случаевъ ее выказать.

Что касается другаго дла, о которомъ ты пишешь, то я могу только заврить тебя, что твое желаніе будетъ исполнено, на сколько это лежитъ въ моей власти. За то, что у меня не сорвется намека при личномъ свиданіи съ тобой, я не ручаюсь. Но перо боле покорствуетъ мн, чмъ мой языкъ, и я общаюсь теб, что опальное имя будетъ изгнано изъ нашей переписки.

А теперь я должна кое-что разсказать теб про себя. Представь себ, у меня появился женихъ, да еще какой! Впрочемъ я теб уже описывала его. Само собою разумется, что это никто иной, какъ мистеръ Чизсакеръ. Правда, дло еще не дошло до объясненія и, что еще хуже, ему до смерти хочется жениться на другой. Но за меня то обстоятельство, что соперница моя сильно хлопочетъ женить его на мн и рано или поздно онъ будетъ вынужденъ сдлать мн, въ угоду ей, предложеніе. Соперница моя никто иная, какъ тетушка, и я голову даю на отсченье, что онъ уже разъ шесть предлагалъ ей руку и сердце. Но дло въ томъ, что у тетушки есть другой поклонникъ, капитанъ Бельфильдъ, котораго она предпочитаетъ ему. Господинъ этотъ не иметъ ни пенни за душою, смотритъ пьянчужкой и краситъ усы. Въ заключеніе ему сорокъ лтъ, а онъ держитъ себя такъ, какъ будто бы ему было двадцать пять. А впрочемъ человкъ онъ нескучный, и я вполн оправдываю тетушку въ предпочтеніи, которое она ему оказываетъ.

За то мой женихъ обладаетъ все больше солидными достоинствами и старается вскружить мн голову описаніемъ тучнаго скота, поставляемаго имъ на рынокъ. Намедни ни побывали у него на ферм въ гостяхъ. Имя моего будущаго дома Ойлимадъ: (не правда ли, Недеркотсъ звучитъ пріятне?) И ужь чего, чего мы тамъ не насмотрлись! Пріхали мы въ десять часовъ, а ухали въ четыре: и въ этотъ-то промежутокъ времени онъ ухитрился покормить насъ три раза! Я уврена, что онъ выставилъ намъ на показъ подъ различными предлогами все, что у него ни было въ хозяйств чайной и столовой посуды, хрусталя и фаянсу, до послдней штуки. Онъ повелъ насъ въ погребъ и разсказалъ намъ, сколько у него запасено вина и сколько пива.— И за все это, до послдней бутылки, заплачено, мистрисъ Гринау, чистыми денежками, обратился онъ въ тетушк съ такимъ глубокимъ чувствомъ, какого я отъ него бы и не ожидала.— Все, что вы видите въ моемъ дом, я могу по праву считать своимъ, а я только то считаю своимъ, за что я заплатилъ. Вонъ та куртка, въ которой Бельфильдъ щеголяетъ по ярмутскому прибрежью, не его, да врядъ ли когда и будетъ его.— И онъ подмигнулъ глазомъ, какъ бы совтуя тетушк быть на-сторож съ подобными обожателями. Потомъ онъ повелъ насъ на верхъ и показалъ намъ вс спальни до послдней. Посмотрла бы ты, какъ онъ приподнималъ каждое одяло и просилъ тетушку пощупать доброту простынь! И посмотрла бы ты, съ какимъ видомъ тетушка проговорила, обращаясь ко мн: — Въ жизнь свою я не видала, Кэтъ, такъ хорошо монтированнаго хозяйства.

— Я тоже нахожу, что домъ устроенъ съ большимъ конфортомъ, отвчала я.— Еще бы! воскликнулъ онъ, желалъ бы я знать, у кого станетъ духу сказать, что въ Ойлимад мало комфорта.— Все это приводило мн на мысль тебя и Недеркотсъ. Оба мста могутъ похвалиться одинаковыми достоинствами, съ тою только разницею, что тамъ твоимъ тюремщикомъ было бы божество, здсь же животное. Что до меня касается, я бы предпочла тому и другому человка. Но, когда очередь дошла до скотнаго двора, краснорчіе его достигло своего зенита.— Мистрисъ Гринау, воскликнулъ онъ, посмотрите-ка на это.— И онъ указывалъ на кучи удобренія, возвышавшіяся точно стны небольшаго городка.— Какъ у васъ много этого добра! проговорила тетушка.

— Да, не мало, отвчалъ онъ. Найдите мн другаго сельскаго хозяина въ Норфольк, все равно, будь онъ джентльменъ или простой фермеръ, у котораго было бы столько навозу, какъ у меня.— Только подумай, Алиса: все это, и простыни, и вино, и навозъ, можетъ сдлаться моимъ! На эту-то тему тетушка пустилась со мной въ разсужденія, когда мы воротилсь домой. Когда я замтила ей, что все это богатство выставлялось на показъ не для меня, а для нея, она отвчала:— Такъ что жъ изъ этого? Ему, мой другъ, просто на просто нужна жена. Теб стоитъ захотть, и ты завтра же будешь ею. Когда я выставила на видъ отсутствіе всякой возвышенности. въ это стремленіяхъ, и для примра напомнила выходку по поводу навоза, она только засмялась надо мною.

— Къ деньгамъ, душа моя, никакая грязь не пристанетъ, замтила она.— Теперь она поговариваетъ о томъ, что найметъ на зиму меблированную квартиру въ Норвич, и уговариваетъ меня прогостить у нея до Рождества. Хотя она и увряетъ, что остается въ Норфольк исключительно для меня, (тутъ конечно подразумвается мистеръ Чизсакеръ), но я подозрваю, что ей просто не хочется разставаться съ капитаномъ Бельфильдомъ. Какъ бы то ни было, я общалась пробыть съ ней до половины ноября. Несмотря на вс ея сумасбродства, она мн нравится. Гршки ея, очень крупные гршки, но она, но крайней мр, не гршитъ лицемріемъ. Она никогда не бываетъ глупа и сердце у нея предоброе. Если бы я захотла, и могла бы съ ногъ до головы одться на ея деньги, она положительно вызывается сдлать мн приданое на свой счетъ, если я выйду замужъ за мистера Чизсакера.

— Я живу надеждою встртить тебя на Рождеств въ нашемъ родовомъ гнзд. Я постараюсь не слишкомъ раздражать тебя. Во всякомъ случа его тамъ не будетъ. А если я тебя не увижу тамъ, гд-то намъ придется свидться?

На твоемъ мст я ни за что не похала бы въ Чельтенгамъ. Вдь теб тамъ никогда хорошо не живется.

Снится теб норою рка въ Базел?

Мн такъ она часто снится.

Всей душою любящая тебя
Кэтъ Вавазоръ.

Алиса оставалась непоколебимою въ своемъ намреніи хать въ Чельтенгамъ. Это былъ его совтъ, разсуждала она сама съ собою. Женою его я никогда не буду, но, пока мы окончательно не разстались, я буду выказывать уваженіе къ его совтамъ. Главною причиною, вліявшею безъ ея вдома на эти ршенія, было нежеланіе, именно въ эту минуту, давать кузин руководитъ собою. Она пуще всего боялась необходимости сознаться передъ собою, что она отказала мистеру Грею подъ вліяніемъ совтовъ Кэтъ.

Передъ отъздомъ она получила письмо отъ мистера Грея и тотчасъ же отвчала ему, въ этомъ отвт говорилось о ея намреніи хать въ Чельтенгамъ и о томъ, что она считаетъ своею обязанностью разъяснитъ отцу настоящее свое положеніе.

На другое утро, за завтракомъ, она дйствительно разсказала обо всемъ отцу.— Какъ? воскликнулъ онъ, опуская на столъ свою чашку,— какъ? Ты не хочешь выходить за мистера Грея?

— Ее хочу папа. Я понимаю, что это должно казаться, вамъ очень страннымъ.

— И ты говоришь, что между вами не было ссоры?

— И тни не было. Но я, мало по малу пришла къ сознанію, что не могу быть ему хорошею женою.

— Все это чепуха!— Крпкое словцо, которымъ мистеръ Вавазоръ не стснился въ разговор съ дочерью приправить эти восклицанія, могло служить мриломъ его волненія.

— О, папа, не говорите такъ со мною.

— Какъ не говорить! Въ жизнь свою не слыхалъ я такой околесины. Она, вишь, не можетъ быть ему хорошею женою! Да съ чего жъ ты взяла?

— Мы не созданы другъ для друга.

— Да скажи-же, какой въ немъ изъянъ? Или онъ не джентльменъ?

— Нтъ, онъ въ полномъ смысл слова джентльменъ.

— Или бденъ онъ, или у него мало образованія и начитанности, которую ты, кажется, ставишь такъ высоко? Слушай, Алиса, я не стану вмшиваться въ это дло и принуждать тебя выйдти замужъ. Въ этомъ отношеніи ты сама себ госпожа. Но я надюсь, что ты ничего такого не затваешь опять съ твоимъ двоюроднымъ братомъ.

— Ничего ровно, папа.

— Мн, признаться, не совсмъ по сердцу было, что ты отправилась съ нимъ за границу, хотя я тогда ни слова и но сказалъ теб объ этомъ. Но если между вами опять что нибудь затвается, моя обязанность сказать теб, что настоящее положеніе твоего двоюроднаго брата незавидное, О немъ идетъ не совсмъ хорошая молва.

— Между нами ничего нтъ, папа, Но положимъ, что было бы иначе, разв вы думаете, что я разошлась бы съ нимъ изъ за того, что другіе говорятъ о немъ дурно.

— О мистер Гре вс говорятъ хорошо, но это не помшало теб разойдтись съ нимъ. Ну, да я давно зналъ, что женщины народъ упрямый.

— Я много думала, прежде чмъ пришла къ этому ршенію, папа.

— Врю, врю. Мн больше ничего не остается сказать. Ты сама себ госпожа, у тебя есть деньги, которыми ты можешь распоряжаться, какъ угодно. Я не могу насильно выдать тебя за мистера Грея. Но мое личное мнніе то, что ты поступаешь ужасно глупо и если я увижу его, я такъ и скажу ему. Ты отправляешься въ Чельтенгамъ, не такъ ли?

— Да, папа, я общалась лэди Мэклеодъ.

— Длай, какъ знаешь. Скажу теб одно только, что я теб не завидую въ этой поздк.— На томъ разговоръ и кончился.

Вечеромъ мистеръ Вавазоръ сидлъ въ своемъ клуб, куда онъ отправился размыкать свое горе. А между тмъ у его дочери сидлъ гость, тотъ самый опасный, двоюродный братъ, о которомъ, по свидтельству его дядюшки, не хорошо поговаривали въ настоящую минуту.

Никогда, быть можетъ, Алиса не была мене расположена видть Джоржа, какъ въ настоящую минуту, она знала, что и безъ того посторонніе не преминутъ приписать ея отказъ мистеру Грею вліянію Вавазора и его сестры, и дала себ зарокъ не сходиться съ нимъ до окончанія всей этой непріятной исторіи. Но она не сочла за нужное предупредить слугъ о томъ, чтобы его не принимали. И вотъ, однимъ октябрскимъ вечеромъ, когда Алиса сидла въ гостиной поодаль отъ намина, къ ней вошолъ Джоржъ Вавазоръ. Читатель догадался,— что это было по прочтеніи Джоржемъ письма отъ сестры. У него было время обдумать все дло посл достопамятнаго воскреснаго утра, проведеннаго имъ у себя на квартир.

— Вы въ прав были подумать, что я исчезъ съ лица земли, проговорилъ онъ, подходя къ ней съ протянутою рукою.

Алиса смутилась и не знала, какъ отвчать.— Я отъ кого-то слышала, что вы узжали охотиться, проговорила она, помолчавъ.

— И я точно узжалъ, только вдь моя охота не то, что охота какого нибудь новйшаго Немврода, которому вся земля служитъ отъзжимъ полемъ. Два дня я хожу на тетерева, да два дня на куропатку, съ меня и довольно.

— Вотъ какъ, проговорила Алиса.

— Не получали ли вы письма отъ Кэтъ? спросилъ Джоржъ.

— Кахъ же, она мн раза два писала. Она все еще въ Ярмут съ тетушкой Гринау.

— И, кажется, детъ съ нею въ Норвичъ. Кэтъ, какъ видно, не на шутку подружилась съ тетушкой Грянау. Я вообще не вызжаю на безкорыстіи тамъ, гд дло идетъ о деньгахъ, а потому нахожу, что она поступаетъ, какъ нельзя умно, конечно можно наврное сказать, что тетушка Гринау опять выйдетъ замужъ, но все же никогда не мшаетъ имть друзей, у которыхъ водится до сорока тысячь фунтовъ.

— Не думаю, чтобы Кэтъ имла это въ виду, отвчала Алиса.

— А не мшало бы ей объ этомъ подумать. Она, бдняжка, не богата и не иметъ, увы! и надежды когда нибудь разбогатть. Замужъ она, кажется, и не думаетъ идти, а собственнаго дохода у нея всего на всего сто фунтовъ въ годъ.

— Но т-то двушки и выходятъ всего удачне замужъ, которыя не думаютъ о замужеств, зимтила Алиса.

— Можетъ быть, ваша правда, но все же мн хотлось бы видть Кэтъ боле обезпеченною. Такой сестры нигд не отыщешь.

— Это такъ.

— До сихъ поръ я еще ничего не усплъ для нея сдлать. Думалъ я, было, что винная торговля дастъ мн возможность стать ей опорой. Но упрямство моего дда отняло у меня эту возможность. Теперь я долженъ съизнова пробивать себ дорогу. Не знаю, оправдываете-ли вы мое желаніе попасть въ парламентъ.

— Не только оправдываю, но горячо сочувствую ему. На вашемъ мст я и сама точно также поступила бы. Вы не женаты и имете полнйшее право подвергаться этому риску.

— Мн пріятно слышать это отъ васъ, отвчалъ онъ. Ему теперь удалось попасть въ тотъ дружественный, задушевный, почти нжный тонъ, въ который такъ часто переходили его разговоры съ нею за границей, но который не сразу дался ему при настоящемъ свиданьи.

— Я всегда была того же мннія.

— Но вы не всегда высказывали его.

— Неужто, а мн казалось напротивъ.

— По крайней мр, вы не высказывали его съ такою полнотою одобренія. Я знаю, что многіе говорятъ про меня дурно. Самые близкіе люди, мой родной ддъ, да, по всмъ вроятіямъ, и вашъ отецъ ругаютъ меня, считаютъ меня безпутнымъ малымъ. Я все ставлю на карту для достиженія своей цли, это такъ. Но желалъ бы я знать, кто, кром Кэтъ, иметъ право порицать меня? Передъ кмъ, кром нея, я отвтственъ въ своихъ поступкахъ?

— Кэтъ васъ не порицаетъ.

— Нтъ, она сочувствуетъ мн, она одна только и сочувствуетъ, разв еще вы. Тутъ онъ пріостановился, выжидая отвта, но отвта не воспослдовало. Но потому-то, быть можетъ, мн и надлежало бы дйствовать съ величайшею осторожностью, помня, что у нея нтъ и не будетъ другой опоры, кром меня. Много ли девяносто фунтовъ въ годъ для одинокой женщины.

— Но я надюсь, что Кэтъ будетъ жить со мною, какъ скоро ей нельзя будетъ боле оставаться въ замк Вавазоръ.

Онъ ловко подвелъ дло, онъ разставилъ ей западню, и она подалась. У нея было принято твердое намреніе не говорить о себ, но Джоржъ такъ обошелъ ее, что слово уже сорвалось у нея съ языка прежде, чмъ она спохватилась, что его не слдовало бы говорить.

— Какъ, въ Недеркотс? спросилъ онъ. Въ вашей любви ни она, ни я не сомнваемся, но какому же мужу понравится присутствіе посторонняго лица въ его семейномъ кругу? А мн кажется, что изъ всхъ людей, мистеру Грею, какъ человку несообщительному, это всего мене понравится..

— Но у меня и въ мысляхъ не было Недеркотса, отвчала Алиса.

— А! то-то. А Кэтъ часто мн говорила, что когда вы выйдете замужъ, она останется одна одинешенька.

— Не думаю, чтобы настало то время, когда бы я отшатнулась отъ Кэтъ.

— Конечно, если это только отъ васъ будетъ зависть. Бдная Кэтъ! Не мудрено, что она съ такимъ страхомъ ожидаетъ вашей свадьбы. Она столько лтъ прожила съ вами душа въ душу, вы должны просить ей горесть ея при мысли о вашемъ отъзд въ Кэмбриджшейръ.

Тщетно старалась Алиса поддержать косвенную ложь своей роли, у нея не доставало духу лгать, а такихъ словъ, которыя не были бы ложью въ ея глазахъ и въ то же время поддерживали бы въ немъ заблужденіе, она не находила.— Ничто не мшаетъ Кэтъ жить со мною, медленно проговорила она. Между мною и мистеромъ Греемъ все кончено.

— Что я слышу, Алиса? Правда ли это?

— Да, Джоржъ, это правда. Но, прошу васъ, не будемте говорить объ этомъ, по крайней мр въ настоящее время.

— И Кэтъ знаетъ про это?

— Да, она знаетъ.

— И дядюшка знаетъ?

— И мама тоже знаетъ.

— Алиса! какъ же мн не говорить объ этомъ? Какъ мн не высказать вамъ, что я радуюсь вашему избавленію отъ рабства, которое, я былъ увренъ въ томъ, сломило бы васъ?

— Прошу васъ, ни слова боле.

— Вы мн велите, я долженъ замолчать. Но, признаюсь, мн это не легко. Какъ же мн не поздравить васъ?— На это она не отвчала ни слова и только съ нетерпніемъ стучала по полу ногою.

— Да, Алиса, продолжалъ онъ, я вижу, вы на меня сердитесь. А между тмъ, не естественно ли, что ваши слова приводятъ мн на память все, что было между нами говорено въ Швейцаріи? Вдь я все тотъ же двоюродный братъ, какимъ вы меня знали тамъ, и неужели вы откажете мн въ прав разсказать то, что я думаю о подобной перемн въ вашей жизни, особенно если, какъ въ настоящемъ случа, я вполн одобряю эту перемну?

— Ваше одобреніе радуетъ меня, Джоржъ, но прошу васъ оставить этотъ разговоръ.

Минуты дв посл этого длилось молчаніе. Она ждала, чтобы онъ ушелъ, но не могла же она, въ качеств хозяйки, просить его объ этомъ. Она сердилась на себя, сердилась на него, и молча смотрла въ окно на зажигавшіеся газовые фонари.

— Помните ли вы, заговорилъ онъ наконецъ, какъ за однажды спросили меня: случалось ли мн, при извстныхъ воспоминаніяхъ, испытывать припадки внутренней дрожи? Помните, это было на мосту въ Базел?

— Какъ же, помню.

— Теперь, Алиса, одна изъ причинъ этого содроганья миновалась. Пока я ничего боле не скажу. Долго ли вы пробудете въ Чельтенгам?

— Съ мсяцъ, я думаю.

— И потомъ возвратитесь сюда?

— По всмъ вроятіямъ. Мы съ папа думаемъ передъ рождествомъ отправиться въ замокъ Вавазоръ.

— Какъ бы то ни было, я увижусь съ вами по возвращеніи вашемъ изъ Чельтенгама. Кэтъ, конечно, будетъ имть о васъ самыя подробныя свденія, и увдомитъ меня о времени вашего прізда.

— Думаю, что Кэтъ сама прідетъ сюда, когда отгоститъ, свое время въ Норфольк. А теперь, прощайте.

— Прощайте, Алиса. То, что я услышалъ отъ васъ сегодня, избавитъ меня не отъ одного припадка внутренней дрожи. Прощайте, Алиса, Господь съ вами.

— Прощайте, Джоржъ.

На прощанье онъ взялъ ея руку и крпко пожалъ ее въ своей. Въ т дни, когда они были женихомъ и невстою, долгое и крпкое пожатіе руки было самою краснорчивою его ласкою. Онъ не любилъ выражать свою любовь ни поцлуями, ни словами, но ей осталось памятно прикосновеніе его ладони. Рука, у него была холодная, мягкая и маленькая, какъ у женщины, но въ пожатіи ея чувствовалась сила. При этомъ знакомомъ прикосновеніи нахлынули воспоминанія прошлыхъ дней, и она поспшно отняла свою руку. Не для этого оттолкнула она отъ себя благороднйшаго въ цломъ мір человка. Джоржъ ни разу такъ не держалъ ея руку со дня ихъ размолвки. Что же значила эта старая ласка въ первое же ихъ свиданье посл того, какъ она стала свободна? Или онъ думалъ, что она можетъ переносить свою любовь подобно цвтку, который вынимаютъ изъ одной петлицы и втыкаютъ въ другую? Джоржъ угадалъ ея мысль и понялъ, что идетъ слишкомъ скоро. Я понимаю ваши чувства въ настоящую минуту, проговорилъ онъ шопотомъ, но я надюсь, что вы простите мн порывъ невольной радости при всти о вашемъ освобожденіи.— И за тмъ онъ ушелъ.

— Мое освобожденіе! проговорила она, садясь на только что оставленный имъ стулъ. Ужь лучше бы онъ назвалъ это моимъ паденіемъ съ неба. Какого человка я оттолкнула отъ себя! Мысли ея перенеслись въ Недеркотсъ, и она стала проклинать свое безуміе. Чего хотла она отъ жизни, если не съумла ужиться съ лучшею долею, какой только женщина могла себ желать? Не помрачился ли въ ней разсудокъ, когда она ршилась оттолкнуть отъ себя единственнаго человка, котораго любила и могла уважать?

Полная этихъ сожалній, она ршила, что дождется возвращенія отца и уговоритъ его създить къ мистеру Грею и попросить у него прощенія отъ ея имени.— Я должна буду просить униженно, сказала она про себя, но онъ такъ добръ, что я не боюсь передъ нимъ унизиться.— И такъ, она осталась дожидаться отца. Пробило двнадцать, часъ, два, его все еще не было. Дале этого часа она не ршилась его дожидаться. Она боялась, что возвратясь такъ поздно, посл столькихъ сигаръ и, быть можетъ, посл нсколькихъ лишнихъ стакановъ клубнаго нектара, онъ не въ состояніи будетъ ее выслушать. Въ третьемъ часу она легла спать, а на слдующее утро отправилась на станцію желзной дороги, не успвъ повидаться съ отцомъ.

ГЛАВА XV
Пэрамоунть Крементъ.

Лэди Мэклеодъ занижала въ Пэрамоунтъ Кремент, въ Челтенгам небольшую квартиру, состоявшую изъ хорошенькой гостиной, изъ спальни, выходившей окнами на конюшенный дворъ, а изъ третьей комнаты, которая, будь сэръ Арчибальдъ живъ, называлась бы уборной, а теперь служила столовой. Близость конюшеннаго двора не придавала особенной прелести помщенію, но за то она была причиною дешевизны квартиры, а лэди Мэклеодъ была не та женщина, чтобы пренебрегать подобными соображеніями. Какъ ни ограниченны были ея средства, они все же давали ей возможность жить съ большимъ комфортомъ, но она была изъ тхъ женщинъ, которыя считаютъ своею обязанностью оставить что нибудь по своей смерти, а лэди Мэклеодъ не пренебрегала сознательно ни одной обязанностью. И такъ, она урзывала себя во всемъ, вдыхала благоуханія конюшенъ и ругалась съ извощиками для того только, чтобы завщать тысячу другую фунтовъ какой нибудь леди Мидлотіанъ, которая, быть можетъ, и спасибомъ не помянула бы ее за эти деньги.

Если бы Алиса согласилась жить съ нею, то обязанность, что нибудь оставить по своей смерти перешла бы въ другую обязанность,— пристроить племянницу. Но Алиса ушла отъ нея а потому и деньги справедливе было копить не для нея, а для лэди Мидлотіанъ. Впрочемъ экономическія соображеніе откладывались въ сторону каждый разъ, какъ Алиса прізжала въ Чельтенгамъ. Лэди Мэклеодъ была старушка добрая и хлбосольная, жаль только что она была такая несносная, жаль что она была такъ сурова съ извощиками, такъ расположена подозрвать поголовно торговцевъ, слугъ и вообще людей низкаго званія, жаль что она такъ строго осуждала многихъ и изъ своего сословія за то, что они въ будни играютъ въ карты, а по воскресеньямъ не ходятъ въ церковь, но пуще всего жаль, что, относясь такъ недоврчиво къ бднымъ, она была такъ снисходительна въ порокамъ графовъ и графскихъ сынковъ.

По зрломъ обсужденіи вопроса, Алиса сочла за лучшее письменно извстить лэди Мэклеодъ о томъ, что у нея вышло съ мистеромъ Греемъ. Строгое порицаніе неизбжно должно было изобразиться на лиц лэди Мэклеодъ при полученіи этого извстія, какъ бы она ни получила его, изустно или письменно. Но, въ послднемъ случа, первая горечь упрека должна была смягчиться прежде, чмъ Алиса успетъ пріхать. Тмъ не мене Алиса дрожала, подъзжая къ No 3 Пэрамоунтъ Кремента. Тетка встртила ее, по обыкновенію, на самомъ порог гостиной, и Алиса, съ перваго же взгляда увидла, что если лице это могло выражать еще боле горечи, чмъ въ настоящую минуту, то первобытная горечь была, должно быть, очень горька.

— Алиса! проговорила она, обнимая и цлуя племянницу,что я узнаю про тебя, Алиса!

— Да, тетушка я знаю, что это очень дурно, отвчала Алиса, пытаясь обратить все дло въ шутку. Молодыя двушки длаютъ тяжкій грхъ, когда поступаютъ очертя голову. Но если разъ такой грхъ случился, имъ боле ничего не остается, какъ раскаяться,

— Раскаяться! повторила лэди Мэклеодъ. Да, я надюсь что ты раскаешься. Бдный мистеръ Грей! Что онъ долженъ былъ обо всемъ этомъ подумать?

— Я могу только надяться, тетя, что онъ въ скоромъ времени и вовсе броситъ объ этомъ думать.

— Ну это, милая, пустяки. Онъ, конечно, не броситъ объ этомъ думать, и ты, конечно, выдешь за него за мужъ.

— Въ самомъ дл, тетя?

— Конечно. Помилуй, Алиса, вдь дло это ужъ было ршено оффиціальнымъ порядкомъ лэди,— Мидлотіанъ были извстны вс подробности дла, и мн тоже. Разв ты не дала ему слова? Я, право, не понимаю, что ты длаешь. Я просто въ толкъ не могу взять, какъ это ты отступишься отъ того, что уже было поршено. Когда мужчина такъ поступаетъ, его исключаютъ изъ общества. Но, право, такой поступокъ со стороны женщины кажется мн еще позорне.

— Въ такомъ случа пускай меня исключаютъ изъ общества, затрудненіе только въ томъ, что я къ обществу-то и не принадлежала никогда.

— И подумай, Алиса, какой грхъ ты берешь на душу!

— Тетушка! Когда вы говорите объ обществ и о лэди Мидлотіанъ, я молчу, отчасти, быть можетъ, потому, что мн ни до той, ни до другого дла нтъ. Но когда вы начинаете толковать мн о грх и о моей совсти, то я думаю, что лучшею судьею въ этомъ дл, я сама. Именно моя совсть и боязнь грха и побудили меня сдлать то, что я сдлала.

— Ты, должна Алиса, руководствоваться совтами старшихъ.

— Нтъ, въ такомъ дл, старшіе мн не указчики. Я не поврю, чтобы было честнымъ поступкомъ сдлаться женою человка, не имя увренности, что онъ будетъ со мною счастливъ.

— Но въ такомъ случа, зачмъ было принимать его предложеніе?

— Я ошибалась. Я не стану себя оправдывать и вы можете бранить меня, тетушка, сколько угодно. Но, что касается того, выходить ли мн или не выходить за него замужъ теперь, ужъ предоставьте мн самой ршить этотъ вопросъ.

— Жаль, что ты обо всемъ этомъ раньше не подумала.

— Жаль, очень жаль. Я сама себ сдлала непоправимое зло, я это знаю и готова нести послдствія своей вины. Въ тоже время я знаю, что нанесла ему обиду и глубоко сожалю объ этомъ. Единственное мое оправданіе въ томъ, что я могла нанести ему еще большую обиду.

Все это было сказано при первой же встрч между тетушкой и племянницей, и благо имъ, что оно такъ случилось. Всегда лучше, стоя подъ душью, сразу дернуть снурокъ.

— Ну, милая, сказала ея сіятельство, ты, конечно, не прочь будешь пойдти въ себ въ комнату и раздться. Когда ты сойдешь въ гостиную, Мери подастъ теб чаю.

Буря миновалась. До обда время прошло въ разговорамъ о постороннихъ предметахъ и, хотя въ теченіе вечера лэди Мэклеодъ и упомянула разикъ о ‘бдномъ мистер Гре’, но дале этого разговоръ не дошелъ. Алиса выказала большое участіе къ недугамъ своей тетушки, и съ большимъ, противъ обыкновеннаго, вниманіемъ выслушивала длинный перечень всхъ грховныхъ длъ, творившихся въ Чельтенгам, избгая перечить религіознымъ воззрніямъ лэди Мэклеодъ. За тмъ разговоръ перешелъ къ тетушк Гринау, въ которой лэди Мэклеодъ питала сильнйшее нерасположеніе, какъ и вообще ко всмъ родственникамъ Алисы съ отцовской стороны. Наконецъ Алиса вызвалась почитать вслухъ, и прочитала тетушк длинный рядъ страницъ, изъ ужасающей книги проклятій, одной изъ тхъ, книгъ, которыя появляются отъ времени до времени въ печати, для того только, чтобы возвстить намъ, что вс мы обречены геенн огненной. Лэди Мэклеодъ любила, чтобы ей объ этомъ возвщали и, такъ какъ бдная старушка сама не могла читать при свчкахъ, то она осталась очень довольна настоящимъ вечеромъ. На слдующій день не было помину о мистер Гре, и, Алиса начинала надяться, что постояннымъ чтеніемъ книги проклятій, ей удастся смягчить тетушкино сердце. Но, на пятый день, лэди Мэклеодъ возобновила аттаку.—Желаетъ ли Джонъ Грей, чтобы обязательство оставалось въ прежней своей сил?— таковъ былъ категорическій вопросъ, предложенный ею. Тщетно старалась Алиса обойдти его, лэди Мэклеодъ настаивала на своемъ прав ее допрашивать, и Алиса вынуждена была сознаться, что, на сколько ей извстно, онъ этого желаетъ.

По истеченіи десяти дней, десяти ужасныхъ дней, посвященныхъ назидательнымъ разговорамъ о брак и чтенію книги проклятій, на имя самой лэди Мэклеодъ пришло письмо отъ мистера Грея. Мистеръ Грей свидтельствовалъ свое почтеніе лэди Мэклеодъ. Полагая, что почтенной лэди не безъизвстна его помолвка съ миссъ Вавазоръ, онъ испрашивалъ ея разршеніе постить послднюю въ Чельтенгам, и въ то же время выражалъ надежду, что лэди Мэклеодъ не откажетъ ему въ удовольствіи лично съ ней познакомиться. Лэди Мэклеодъ ни слова не сказала Алис о полученномъ ею письм, и когда посл завтрака почтенная старушка поплелась къ себ, Алис и въ голову не пришло, что въ тишин этой спальни, выходящей окнами на конюшню, она строчитъ отвтъ мистеру Грею, заключающій въ себ увреніе, что ему очень рады будутъ въ Пэрамоунтъ Кремент.

Въ день ожидаемаго прізда мистера Грея, лэди Мэклеодъ въ видимомъ волненіи сидла за чайнымъ столомъ. Алиса сдлала ей нсколько незначущихъ вопросовъ, но ея смущеніе было такъ очевидно, что Алиса не могла не замтить его. Лэди Мэклеодъ откладывала объясненіе до окончанія завтрака. Когда горничная приняла чашки, и, поправивъ уголья въ камин, удалилась, лэди Мэклеодъ приступила къ этому объясненію. Вынувъ письмо мистера Грея изъ кармана, и половивъ его на маленькій столикъ передъ собою, она заговорила:

— А я жду сегодня гостя, Алиса.

Алиса тотчасъ же угадала, кто былъ этотъ гость, но она мастерски сумла скрыть свою проницательность.

— Гостя, тетушка! проговорила она.

— Да, гостя. Мн бы давно слдовало предупредить тебя, но мн казалось… Я думала, что лучше не говорить объ этомъ заране. Гость этотъ — мистеръ Грей_:

— Вотъ какъ, тетушка. Это онъ къ вамъ прідетъ повидаться?

— Конечно, главная цли его — видться съ тобою, но, въ тоже время, онъ изъявилъ желаніе познакомиться со мной, и желаніе это, при существующихъ обстоятельствамъ, весьма естественно. Понятно, Алиса, что онъ хочетъ переговорить объ этомъ дл съ твоими родственниками.

— Охъ, кабы мои родственники не мшались въ это дло! отвчала Алиса,— право было бы лучше.

— Я принесла съ собою его письмо, и ты можешь прочитать его, если хочешь. Оно очень мило написано, и что до меня касается, мн и въ голову не приходитъ отказать ему. Но, вотъ въ чемъ теперь затрудненіе: какъ мы его примемъ? Слдуетъ ли мн пригласить его къ обду? Что касается до ночлега, то, полагаю, онъ и самъ пойметъ, что я не могу предложить его, такъ какъ я не живу своимъ хозяйствомъ.

— О, да, тетушка, будьте уврены, что онъ пойметъ это.

— Но пригласить ли мн его къ обду? Мн было бы весьма пріятно угостить его хорошенько, хотя, какъ теб извстно, средства мои очень не велики. Но я, право, не знаю, какъ это уладить, какъ-то вы встртитесь съ нимъ?

— Будьте спокойны, тетушка, мы не подеремся.

— Это-то я знаю, но если ты не можешь быть дружественна въ обращеніи съ нимъ…

— За обращеніе свое не ручаюсь, тетушка, но могу васъ заврить въ одномъ: что въ душ я всегда буду дружественно къ нему относиться. Я всегда буду считать его лучшимъ своимъ другомъ, хотя, быть можетъ, пройдетъ много лтъ, прежде чмъ мн позволено будетъ выказать ему это чувство.

— Все это, можетъ быть, и очень хорошо, Алиса, но ему, вроятно, не того хочется. Теперь, какъ я пораздумала, мн начинаетъ казаться, что лучше ужь не приглашать его къ обду.

— Пожалуй, и въ самомъ дл, такъ будетъ лучше, тетушка.

— За обдомъ всего непріятне натянутыя отношенія между присутствующими, къ тому же и слуги могутъ замтить. Нтъ, не идетъ его приглашать къ обду.

— Мн и самой такъ кажется, замтила Алиса, спшившая окончить этотъ разговоръ.

— Только бы онъ не приписалъ это недостатку радушія съ моей стороны. Я бы всей душою рада была принять его какъ можно лучше, потому что, Алиса, я все-таки смотрю на него, какъ на твоего нареченнаго мужа. А когда въ Чельтенгамъ прізжаетъ кто нибудь изъ моихъ родственниковъ, я всегда приглашаю его къ обду и нарочно нанимаю по этому случаю сосдскаго лакея.

— Никто, такъ мало не обращаетъ вниманія на эти пустыя приличія, какъ мистеръ Грей.

— Тмъ боле причинъ для меня обращать на нихъ вниманіе. Но, мн кажется, будетъ удобне пригласить его вечеромъ.

— Гораздо удобне, тетушка.

— Онъ долженъ пріхать передъ обдомъ. Полагаю, что онъ захочетъ видться съ тобою наедин, а потому я уйду къ себ въ комнату. Но, если ты желаешь, я приму его первая и пришлю сказать теб съ горничной, чтобы ты сошла внизъ.

Какъ ни тягостенъ былъ этотъ разговоръ для Алисы, все же по окончаніи его она въ душ поблагодарила тетку. Во всхъ распоряженіяхъ леди Мэклеодъ видлось желаніе сдлать свиданіе съ мистеромъ Греемъ, по возможности, мене тягостнымъ для Алисы, и дйствительно, окончательное ршеніе, ея сіятельствомъ, вопроса объ обд и о пріем гостя было самое удовлетворительное.

Въ три часа доложили о прізд мистера Грея, и лэди Мэклеодъ приняла его одна въ своей гостиной. Она приготовилась надавать ему кучу добрыхъ совтовъ, вдохнуть въ него, такъ сказать, мужество. Но въ мистер Гре она нашла человка, которому ей нечего было совтовать. Во все время этого совщанія говорилъ онъ, а она только слушала. Съ перваго же взгляда онъ внушилъ ей какое-то благоговніе. И странное дло! посл этого перваго свиданія лэди Мэклеодъ возымла о немъ боле высокое мнніе, чмъ когда либо, но въ то же время она меньше прежняго удивлялась, что Алиса могла отказать ему. Совщаніе было непродолжительное, черезъ четверть часа посл его прізда горничная вошла въ комнату Алисы и позвала ее въ гостиную.

Мистеръ Грей встртилъ Алису посреди комнаты, той величественности, которая такъ смирила лэди Мэклеодъ, не было теперь на лиц его и слда. Онъ улыбнулся ей такою ласковою улыбкою, какъ будто она пришла сказать ему, что готова назначить день ихъ свадьбы.

‘Однако, онъ, какъ видно, не очень-то огорченъ’, подумала она про себя.

— Вы не сердитесь на меня, что а осмлился послдовать за вами даже сюда? заговорилъ онъ.

— Конечно, не сержусь, мистеръ Гргей.— Если кто изъ насъ вправ сердиться, то ужь конечно, вы, а не я.

— Въ такомъ случа о гнв между нами не будетъ и помину. Какъ бы вы ни поступили, я не стану сердиться. Я пріхалъ сюда по совту вашего отца.

— Такъ вы съ нимъ видлись?

— Да, я видлся съ нимъ. Я пріхалъ въ Лондонъ въ день вашего отъзда.

— Какъ мн тяжело думать, что я была для васъ причиною столькихъ безпокойствъ.

— Вы причините мн несравненно большее безпокойство, если… Но не за тмъ я пріхалъ сюда, чтобы говорить вамъ объ этомъ. Кажется, по общепринятому правилу, мн бы к вовсе не слдовало прізжать къ вамъ, но я не слишкомъ придерживаюсь этихъ общепринятыхъ правилъ.

— Нарушила-то вс правила я.

— Когда двушка объявляетъ мужчин, что не желаетъ боле его видть…

— О, мистеръ Грей! Я этого вамъ ее говорила.

— Не говорили? Мн утшительно слышать отъ васъ это увреніе. Но вы поймете, что я хотлъ сказать. Когда женщина отказываетъ мужчин, обязанность мужчины не навязываться боле. Но я не могу такъ легко перестать любить, а любя, я не могу не стараться взятъ съ бою свое счастье. Мн кажется, что я, по крайней мр, имю право знать, какъ какъ живется пока… пока вы, Алиса, не перемнили свое имя на другое, не мое.

— Я намрена сохранить свое собственное, проговорила она тихо, почти шепотомъ.

— И вы мн не откажете въ этомъ прав?

— Я не могу помшать вамъ. Какъ бы вы не поступали, сама я такъ много виновата передъ вами, что не могу обвинять васъ.

— Между нами не можетъ быть и рчи о виновности. Пускай въ нашихъ разговорахъ и въ нашей переписк…

— О, мистеръ Грей! Не требуйте, чтобъ я вамъ писала!

— Выслушайте меня. Если только наша переписка не прекратится, пускай въ ней не будетъ и помину о мнимыхъ или настоящихъ обидахъ.

— Но я нанесла вамъ обиду, великую обиду.

— Полноте, Алиса, я не хочу и слышать объ этомъ. Когда я просилъ нашей руки, я зналъ, что прошу драгоцннйшаго дара, какой только могъ достаться смертному, и умлъ высоко цнить ваше общаніе отдать мн ее. Теперь, когда вы берете свое общаніе назадъ, я знаю, что вы все та же, какъ и прежде, и по доброт своей боле заботитесь о моемъ счастьи, чмъ о своемъ собственномъ.

— О, да, мистеръ Грей, это правда, сущая правда!

— А зная это, какъ могу я считать себя обиженнымъ. Я могу думать, что вы судите ошибочно, подъ вліяніемъ обманчивыхъ впечатлній, это такъ. Но это не мшаетъ мн любить васъ по прежнему. Я думаю, что съумлъ бы васъ осчастливить, если бы вы были моей женой, но я положительно увренъ, что все мое счастье зависитъ отъ того, чтобы вы стали ею.

Она взглянула ему въ лицо, выраженіе его было спокойно въ своей мужественной крас. Когда ея двоюродный братъ находился подъ вліяніемъ сильнаго чувства, волненіе его тотчасъ же выражалось въ его глазахъ. Но мистеръ Грей говорилъ о счастьи цлой своей жизни, говорилъ, сознавая, что ему въ эту самую минуту грозитъ роковой ударь, а между тмъ голосъ его ни разу не дрогнулъ, лицо его оставалось такъ же безстрастно, какъ, если бы онъ приказывалъ своему садовнику переставить горшокъ съ розаномъ.

— Я надюсь, мистеръ Грей, и врю, что вы найдете свое счастье въ другомъ.

— Ну, въ этомъ намъ съ вами никогда не согласиться, Алиса. Теперъ мн остается объяснить вамъ цль настоящаго моего прізда. Если бы я продолжалъ писатъ вамъ противъ вашего желанія, это походило бы на преслдованіе. Но если бы я остался пассивнымъ посл того, что вы мн сказали, можно бы было подумать, что я принялъ ваше ршеніе за послднее слово. А этому не бывать. Я пріхалъ просто за чмъ, чтобы сказать вамъ, что я по прежнему вашъ женихъ. Если вы позволите, я повидаюсь съ вами въ январ, по прізд вашемъ въ Лондонъ. Думаю, что вы не откажете мн.

— Нтъ, отвчала она,— я не могу отказать вамъ въ свиданіи.

— Въ такомъ случа я такъ и сдлаю, и не буду докучать вамъ ни письмами, ни присутствіемъ своимъ въ настоящую минуту. Передайте вашей тетушк, что я исполнилъ то, что было цлью моей поздки, и крпко поблагодарите ее отъ меня.

И, уходя, онъ пожалъ ей руку, но не тмъ пожатіемъ, какъ Джоржъ Вавазоръ. Когда лэди Мэклеодъ возвратилась въ гостиную, она узнала, что вопросъ о приглашеніи къ чаю уладился самъ собою.

ГЛАВА XII.
ЗНАТНАЯ РОДНЯ АЛИСЫ ВАВАЗОРЪ.

Борго Фицджеральдъ былъ юноша, родившійся въ пурпур англійской аристократіи. Половина всхъ герцоговъ королевства и цлыхъ три графини доводились ему сродни. Достигнувъ совершеннолтія, онъ увидлъ себя обладателемъ такого состоянія, которое совершенно избавляло его отъ необходимости жить своимъ трудомъ, и, хотя онъ съ тхъ поръ давнымъ давно усплъ промотать все что у него было, до никто еще не отваживался подступить къ нему съ такимъ забавнымъ предложеніемъ. Въ настоящую минуту ему было тридцать лтъ отъ роду и вс знали, что въ послдніе годы онъ жилъ, перебиваясь съ копйки на копйку, и даже хуже того. Но это не мшало ему вращаться въ тхъ же кругахъ, пить и сть сладко, разъзжать на собственныхъ лошадяхъ, держать лакея и грума. Одни приписывали это щедротамъ герцоговъ, другіе говорили, что платятъ за него графини, между тмъ какъ третьи были того мннія, что самые щедрые милостивцы у него жиды. Какъ бы то ни было, онъ и не думалъ измнять свой прежній образъ жизни, отважно должалъ торговцамъ и пренебрегалъ всми правилами, регулирующими жизнь другихъ людей.

Года за полтора до того времени, къ которому относится вашъ разсказъ, на долю этого молодаго человка чуть было не выпала выгодная операція и онъ едва не сдлался однимъ изъ богатйшихъ людей въ цлой Англіи. Существовала въ то время богатая невста, въ рукахъ которой сосредоточились наслдства нсколькихъ древнихъ родовъ. Эти-то богатства едва не достались Борго вмст съ рукою лэди Гленкоры Мэвильюски, сердцемъ которой, если врить молв, онъ усплъ завладть. Но нашлись вельможныя головы, которыя ужаснулись готовившагося событія и, раскинувъ собща умомъ-разумомъ, такъ обработали дло, что лэди Гленкора образумилась. Гордо покачивалась ея величавая головка и тревожно билось молодое, страстное сердце, пока они держали свои рчи, но въ конц концовъ она все же выслушала ихъ и образумилась. Въ послдній разъ увидлась она съ Борго и объявила ему, что помолвлена за Плантагенета Паллизера, племянника и наслдника герцога Омніума.

Фицджеральдъ перенесъ свою неудачу, какъ и подобаетъ мужчин, никто не слыхалъ отъ него жалобъ, никто не видалъ, чтобы онъ измнился въ лиц при имени лэди Гленкоры. Она вышла за мужъ за мистера Паллизера и въ день ея свадьбы онъ безпечно стоялъ у двери своего клуба, слушая свадебный трезвонъ и съ неподражаемымъ хладнокровіемъ сдлалъ нсколько праздныхъ замчаній по поводу совершавшагося событія. У него изъ подъ рукъ выскользнула блестящая партія. Къ тому же, полно объ однихъ ли деньгахъ жаллъ онъ въ эту минуту? Была у него замужняя сестра, въ дом которой онъ познакомился съ лэди Гленкорою, ей-то онъ высказался однажды:— Теперь уже кончено, я никогда больше не женюсь,— и пошелъ жить своею прежнею, безпутною жизнью. То былъ одинъ изъ тхъ безбородыхъ юношей, съ темными кудрями и голубыми глазами, краше которыхъ земля не родитъ людей. Прекрасенъ былъ Борго Фицджеральдъ и, каковы бы ни были его недостатки, онъ имлъ покрайней мр то достоинство, что не чванился своей красотою. Но человкъ онъ былъ привыкшій къ разнузданной, безцльной жизни, не подозрвавшій существованія другихъ интересовъ, кром удовольствія сладко пость и сладко попить.

Личность эта преимущественно важна для насъ потому, что та самая лэди Гленкора, которая любила его и, вышла бы за него за мужъ, если бы въ дло не вмшались многоумныя головы, приходилась Алис Вавазоръ двоюродною сестрою. Она принадлежала къ той знати, съ которой Алиса по матери состояла въ родств, но отъ которой она постоянно держалась поодаль, предпочитая оставаться въ томъ круг, къ которому принадлежалъ ея отецъ. Впрочемъ съ леди Гленкорой она одно время стояла на короткой, почти дружественной ног. Случилось это въ то время, когда втреная наслдница съ блокурыми, раздвающимися кудрями сильно помышляла о томъ, чтобы отдать себя и свои богатства въ распоряженіе Борго Фицджеральда. Въ прежнія времена Борго имлъ денежныя дла съ Джоржемъ Вавазоромъ, зналъ его коротко, очень коротко и узналъ такимъ образомъ о родств, существовавшемъ между кузиною его пріятеля и лэди Гленкорою. Въ эти-то тяжелые дни гоненій, воздвигнутыхъ многоумными головами на любящую чету, леди Гленкора навстила свою кузину и разсказала ей свою повсть. Вслдъ за тмъ Алис былъ предложенъ вопросъ: боится ли они хоть сколько нибудь графинь и маркизъ со всей ихъ знатностью и богатствомъ и — Алиса отвчала, что нисколько ихъ не боится.— Въ такомъ случа, позволитъ ли Алиса лэди Гленнор назначитъ Борго свиданье въ ея гостиной, одно только свиданье, во время котораго они могли бы сговориться о побг?— Но этого одолженья Алиса не могла оказать своей новооткрытой кузин. Она объявила ей, что удерживаетъ ее не опасеніе прогнвать многоумныхъ вельможъ, но собственное сознаніе, женственное чувство приличія въ подобныхъ длахъ.

— Почему бы мн не выйдти за него за мужъ? проговорила лэди Гленкора со сверкающими глазами. Вдь онъ мн равный.

Алиса объявила, что ничего не иметъ противъ этого брака. Она увщевала кузину не измнять своей любви, если только любовь ея сама по себ была искренна. Но она не выставила ей на видъ, что она, Алиса, будучи сама еще двушкой не можетъ оказать едва знакомой кузин ту услугу, которой та отъ ней требовала.

— Если вы мн не поможете, то я пропала! воскликнула Лэди Гленкора, и, опустившись на полъ, у ногъ Алисы, приникла кудрявой головкой къ колнямъ кузины. Скажите, чмъ мн васъ подкупить? Продолжала она. Слушайте: посл него я буду любить насъ больше всхъ на свт. Алиса поцловала эту красивую головку и созналась, что это дйствительно было бы для нея высокою наградою, но въ тоже время объявила, что ничмъ не дастъ подкупить себя въ подобномъ дл. Тогда Лэди Гленкора обидлась, назвала ее безжалостной и напомнила ей, что и сама она можетъ извдать горе и нуждаться въ утшеньи. Алиса умолчала про свою собственную повсть, про то, какъ она любила своего двоюроднаго брата и принуждена была разстаться съ нимъ, но съ помощью ласковыхъ увщаній ей удалось успокоить голубоокую, кудрявую красавицу. Она продолжала здить къ ней ежедневно во все время, пока многоумные головы строили свои козни, и въ эту горестную пору ея жизни Алиса была ея утшительницей.

Но многоумныя головы, какъ мы уже знаемъ, одержали побду, и лэди Гленкора Мэкк-Льюски превратилась, съ соблюденіемъ всевозможнымъ формальностей, въ Лэди Глейкору Паллизеръ, вмсто того, чтобы помимо всякихъ формальностей сдлаться женою бднаго Борго. При этомъ она написала Алис коротенькую записку, въ которой проглядывалъ оттнокъ грусти. Въ этомъ письм говорилось, что она уступила совтамъ людей, находившихъ, что ей не слдуетъ любить, такъ какъ она думала любить, и распростилась съ своею мечтою. Выражалась увренность, что кузина Алиса сохранитъ ея тайну. Дале говорилось, что она готовится сдлаться женою прекраснйшаго въ цломъ мір человка, счастье котораго будетъ для нея единственною задачею всей ея жизни. О любви къ этому новому властелину не говорилось ни слова. Свадьба должна была состояться немедленно. Письмо заключалось приглашеніемъ Алис примкнуть къ рою подругъ, которыя будутъ провожать невсту подъ внецъ.

Алиса отъ души пожелала ей всякаго благополучія, по крайней мр, такъ выразилась она въ своемъ отвт, но отъ чести провожать ее подъ внецъ отказалась. Она не желала подвергаться осматриванію съ головы до ногъ со стороны всхъ лэди Джулій и лэди Дженъ, знакомыхъ и перезнакомыхъ между собою, но совершенно чужихъ для нея. И такъ, она послала кузин небольшое колечко, прося ее сохранить его въ числ богатыхъ свадебныхъ подарковъ, обильная дань которыхъ со всхъ сторонъ должна была сноситься къ ея ногамъ.

Съ тхъ поръ и до настоящаго времени Алиса совершенно потеряла изъ виду лэди Гленкору. Тотчасъ же посл свадьбы новобрачные ухали справлять медовый мсяцъ на берега одного изъ очаровательныхъ озеръ Италіи. Въ Англію они возвратились не ране рождества, которое отпировали на славу въ великолпномъ замк герцога, дяди мистера Паллизера. Пиршества продолжались вплоть до того времени, когда мистеру Паллизеру насталъ срокъ явиться къ своему посту въ парламентъ. Прошелъ и лондонскій сезонъ, а Алиса по прежнему не получала никакихъ извстій о своей кузин. Впрочемъ, обстоятельство это мало ее заботило. Случай свелъ ее на время съ этимъ милымъ ребенкомъ, но она чувствовала, что короткость эта между ними не можетъ быть продолжительна. Думая о новобрачной, она не могла не припоминать того бурнаго любовнаго эпизода, которымъ ознаменовалось ея двичество. Ей казалось страннымъ, что подруга ея на одной и той же недл могла изливаться передъ нею въ выраженіяхъ самой страстной любви къ одному человку и, вслдъ за тмъ, объявить ей, что она невста другого. Многое, впрочемъ, напоминало ей въ этомъ ея собственную повсть, съ тою только разницею, что у нея промежутокъ времени былъ больше.

Въ одно прекрасное утро, дня три спустя посл посщенія мистера Грея, Алиса получила два письма, почеркъ которыхъ былъ ей совершенно незнакомъ. Лэди Мэклеодъ успла предупредить ее, не безъ нкотораго замшательства, потому что лэди Мэклеодъ таки побаивалась племянницы, что знатные родственники ея, извстившись о поступк ея съ мистеромъ Грэемъ, высказали по этому поводу свое крайнее прискорбіе и даже почти гнвъ. Предупредивъ ее объ этомъ, лэди Мэклеодъ была ровно на столько откровенна, да сколько у нея хватало духу, но она могла бы сказать еще боле, не погртая противъ истины. Дло въ тонъ, что лэди Мидлотіанъ прямо выразилась, что подобный поступокъ позоритъ всю семью, а маркиза Ольдъ-Рика попросила, чтобы ея на милость сказали, чего хочетъ эта двчонка?

Оба письма пришли въ то время, когда лэди Мэклеодъ не было въ комнат, и я сильно подозрваю, что одно изъ нихъ было написано по ея наущенію. Но, если это дйствительно было такъ, то она поспшила скрыться, чтобы не быть свидтельницею немедленнаго дйствія выстрла, направленнаго ея же рукою. Другое письмо, въ которомъ ужь конечно лэди Мэклеодъ была неповинна, было отъ лэди Гленкоры. Мы доставимъ читателю возможность заглянуть въ оба эти посланія, но начнемъ съ письма графини:

‘Кэстль-Рики. Окт. 186..

Любезная миссъ Вавазоръ!

Я не имю удовольствія знать васъ лично, хотя и много наслышалась о васъ отъ нашей общей доброй знакомой и родственницы, лэди Мэклеодъ, у которой вы, какъ я слышала, гостите въ настоящую минуту. Ваша бабушка, со стороны вашей матери, лэди Флора Мэклеодъ и мать моя, графиня Лейтъ, были сводными сестрами, и хотя нкоторыя обстоятельства, случившіяся съ тхъ поръ, не позволяли намъ съ вами видться такъ часто, какъ было бы желательно, но я не забывала связывающія насъ кровныя узы и не переставала питать къ вамъ родственное участіе’.

(Съ тхъ поръ! Съ какихъ же это поръ? подумала Алиса.— Она ни разу меня въ глаза не видала, что же она толкуетъ о томъ, что мы не видались такъ часто, какъ было бы желательно?)

‘Мн было весьма пріятно узнать, что вы помолвлены за достойнйшаго джентльмена, мистера Грея изъ Недеркотса въ Кэмбриджшейр. Когда я впервые услышала объ этомъ, я сочла своимъ долгомъ навести кое-какія справки,, и душевно порадовалась, когда оказалось, что выборъ вашъ длаетъ вамъ честь. (Если читатель понялъ характеръ Алисы такъ, какъ я старался изобразить его, онъ легко догадается, какъ ее взорвало при этихъ словахъ.) Я узнала, что мистеръ Грей, джентльменъ въ полномъ смысл слова, ведетъ безукоризненный образъ жизни, обладаетъ весьма достаточными средствами, словомъ, соединяетъ въ себ вс условія, обезпечивающія семейное счастье той женщины, которая будетъ его женою. Все это было источникомъ живйшаго удовольствія какъ для меня, такъ и для маркизы Ольдъ-Рики, состоящей съ вами почти въ такомъ же близкомъ родств, какъ и я, и принимающей, могу васъ уврить, самое теплое участіе въ вашемъ благополучіи. Въ настоящую минуту я гощу въ ея замк, и во всемъ, что я говорю, она вполн раздляетъ мое. мнніе.

‘Вы поймете посл этого, какимъ ужаснымъ ударомъ было для насъ узнать черезъ лэди Мэклеодъ, что вы объявили мистеру Грею о перемн вашего намренія. Милая миссъ Вавазоръ! неужели это правда? Есть вещи, въ которыхъ молодая двушка, разъ уже ршившись, не иметъ права измнять свое намреніе, и безъ сомннія, къ числу такихъ вещей принадлежитъ слово, данное ею мужчин. По закону, онъ не можетъ принудить васъ сдлаться его женою, но онъ иметъ на васъ безспорное право передъ Богомъ и передъ людьми. Подумали ли вы, что онъ, но всмъ вроятіямъ, меблировалъ свой домъ по случаю предстоявшей ему женитьбы и въ угожденіе, быть можетъ, вашимъ же собственнымъ желаніямъ? (Подозрваю, что леди Мэклеодъ проговорилась графин о работахъ, производившихся въ саду.) Приняли ли вы въ соображеніе то обстоятельство, что онъ, какъ водится, извстилъ о своей женитьб всхъ своихъ знакомыхъ? Можете ли вы, по крайней мр, привести какія нибудь причины въ оправданіе своего отказа? Я думаю, что нтъ. А между тмъ ни на что не слдуетъ ршаться безъ основательныхъ причинъ, а тмъ боле на такой шагъ, отъ котораго зависитъ ваше счастье и даже, можно сказать, репутація. Надюсь, что вы пораздумаете обо всемъ этомъ прежде, чмъ пойдете дале по этому пути, на которомъ губите свое счастье и счастье другаго, быть можетъ весьма достойнаго человка.

До меня дошли слухи, что нсколько лтъ тому назадъ, когда вы были еще много моложе, вы имли неосторожность привязаться къ человку, не обладающему ни однимъ изъ тхъ прекрасныхъ свойствъ, которыя говорятъ въ пользу мистера Грея. Какъ и мн, такъ и маркиз, вполн раздляющей мой взглядъ на это дло, было бы весьма прискорбно узнать, что причина вашего отказа мистеру Грею лежитъ въ возобновленіи той связи. Могу васъ уврить, милая миссъ Вавазоръ, что это было бы большое несчастье, чтобъ не выразиться еще сильне.

Мн намекнули, что нсколько словъ съ моей стороны, какъ представительницы родственниковъ вашей покойной матушки, были бы не лишни, тмъ боле, что, высказывая мои собственныя чувства, въ настоящемъ случа, я въ то же время высказываю и чувства леди Ольдъ-Рики. Итакъ, я умоляю васъ, дорогая миссъ Вавазоръ, не забывать ваши обязанности передъ Богомъ я передъ людьми, и сдержать слово, данное вами же самими. Партія эта, во всхъ отношеніяхъ приличная, и ея желаютъ вс ваши. родственники и друзья. Согласившись на нее, вы всегда найдете искренняго друга

въ Маргарит Мидлотіанъ’.

Я того мннія, что лэди Мэклеодъ жестоко ошибалась, разсчитывая на дйствіе этого письма. Пора бы ей было лучше знать Алису, но собственное ея благоговніе передъ знатными родственниками было до того велико, что она все еще никакъ не могла понять отсутствіе того же чувства въ племянниц. Алиса прочитала письмо не торопясь, снова вложила его въ конвертъ и спокойно откинулась въ кресл, уставившись глазами на чайникъ, стоявшій передъ нею на стол. Но у нея еще было въ запас другое письмо, которое нсколько развлекло ее и помшало предаваться слишкомъ сильному негодованію на графиню.

Письмо леди Гленкоры было слдующаго содержанія:

‘Милая кузина!

Я только что возвратилась изъ Шотландіи, гд до меня дошли слухи о вашихъ маленькихъ непріятностяхъ. Были и у меня когда-то маленькія непріятности, и вы были такъ добры до меня въ то время! Не прідете ли вы къ намъ на недльку, другую? Мы пробудемъ здсь до рождества. Я предупредила мужа, что мы съ вами не только кузины, но и большіе друзья, и что онъ долженъ встртить васъ какъ можно радушне. Человкъ онъ очень смирный, весь ушелъ въ свою политику, но думаю, что онъ вамъ понравится. Такъ прізжайте же, пожалуйста! Сюда ожидаютъ много гостей, такъ что вамъ скучно не будетъ. Назначьте только день и мы вышлемъ вамъ экипажъ на станцію желзной дороги, а можетъ быть, мн и самой удастся выхать къ вамъ на встрчу.

Преданная вамъ
Гленкора Паллизеръ.

PS. Знаю напередъ, какое у васъ найдется возраженіе: вы спросите, отчего же не была она у меня въ Лондон? Кажется, дорога въ улицу Королевы Анны была ей хорошо извстна. Милая Алиса! не судите такъ. Увряю васъ, въ Лондон у меня было столько дла, что голова у меня совсмъ закружилась. Но, хотя бы я и была виновата, простите меня великодушно. Мистеръ Паллизеръ поручаетъ мн передать вамъ его привтъ, какъ кузин, и повторить еще разъ, чтобы вы непремнно прізжали’.

Письмо это, безспорно, было лучше перваго, но, прочитавъ его, Алиса пришла къ твердому ршенію не принимать приглашенія. Во-первыхъ, одинъ уже намекъ на ея маленькія непріятности показался ей оскорбительнымъ, во вторыхъ, она находила, что отказъ ея мистеру Грею вовсе еще не можетъ служить ей поводомъ хать къ великолпной кузин. Ужь не приглашали ли ее съ тмъ, чтобы лично свести ее съ лэди Мидлотіанъ и поставить ее въ упоръ передъ цлой батареей нападокъ графини?

Часовъ около одинадцати въ комнату вошла лэди Мэклеодъ. Съ полчаса Алиса хранила молчаніе, и лэди Мэклеодъ, съ своей стороны только поглядывала вопросительно то на Алису, то на письмо, лежавшее возл рабочаго ящика племянницы. Наконецъ Алиса первая заговорила.

— Тетушка, начала она, я получила сегодня письмо отъ вашей пріятельницы, лэди Мидлотіанъ.

— Она моя родственница, Алиса, и твоя тоже.

— Ну, отъ вашей родственницы что ли. Но значительне то обстоятельство, что она ваша пріятельница, ваша, а ужь конечно, не моя. Что же касается до ея родства со мною, то оно не даетъ ей ни малйшаго права мшаться въ мои дла.

— Помилуй, Алиса, такая знатная особа…

— До знатности ея, тетушка, мн нтъ ни малйшаго дла. Я не намрена преклоняться передъ нею. Вотъ ея письмо, можете прочитать его, если желаете, а потомъ я его сожгу. Отвчать ей, само собою разумется, я не стану.

— Но что же мн сказать ей, Алиса?

— Отъ меня, тетушка, ничего, отъ себя — все, что вамъ угодно.

Снова прошло нсколько минутъ въ молчаніи.

— Еще получила я другое письмо отъ леди Гленкоры, что вышла замужъ за мистера Паллизера. Я познакомилась съ ней въ Лондон прошлою весною.

— Что жъ? И это письмо показалось теб оскорбительнымъ?

— Нтъ, въ немъ не было ничего оскорбительнаго. Она зоветъ меня въ замокъ своего мужа, Мэтчинъ-Прейори, только я не поду.

Но Алиса передумала и похала, вотъ какъ это случилось. Она написала лэди Гленкор и откровенно объяснила, что не можетъ принять ея приглашеніе потому, что можетъ встртиться у нея въ дом съ лэди Мидлотіанъ, а лэди Мидлотіанъ позволила себ непрошенное вмшательство въ ея дла, и она не желаетъ съ нею знакомиться. На это съ первой же ночтой пришелъ отвтъ лэди Гленкоры, въ которомъ она говорила, что у жея и въ мысляхъ не было такого предательскаго поступка въ отношеніи Алисы, что въ Мэтчинъ-Прейори не будетъ ни лэди Мидлотіанъ, ни кого другаго изъ ея клики, и что въ такой-то день сама лэди Гленкора выдетъ на встрчу къ Алис на станцію желзной дороги. Продумавъ два дня по полученіи этого письма, Алиса ршилась и приняла приглашеніе.

ГЛАВА XVII.
Дань изъ Ойлимида.

Когда Кэтъ Вавазоръ писала Алис о своемъ намреніи пробыть съ тетушкой Гринау доле условленнаго срока, ей не совсмъ ловко было оправдать свои поступокъ посл тхъ насмшекъ, которыми она еще такъ недавно осыпала вдовицу. Но видно мистрисъ Гринау, при всей своей суетности и пустот, обладала еще другими качествами, которыя Кэтъ проглядла въ ней при первомъ знакомств. Она была умна, щедра и обходительна. Упрашивая Кэтъ остаться съ нею она умла такъ поставить вопросъ, какъ будто Кэтъ сдлаетъ ей одолженіе.— Какія мн радости, что у меня есть деньги, проговорила она съ небывалымъ дотол оттнкомъ искренняго чувства.— Другаго-то у меня ничего нтъ. Я бездомная скиталица. Почему бы мн и не остаться въ Норфольк, гд у меня нсколько человкъ добрыхъ знакомыхъ? Впрочемъ, если ты предпочитаешь другое мсто, я готова и туда хать. Кэтъ не совсмъ врила въ искренность этого послдняго увреніе и сильно подозрвала свою тетушку въ желань присосдиться къ своимъ приморскимъ обожателямъ. Но, какъ бы тамъ ни было, она согласилась, и он поселились въ уютной квартирк въ Норвич.

По смерти мистера Гринау прошло теперь уже полгода, но вдова его длала видъ, что перепутала числа и отодвигала это печальное событіе нсколько дале.— Какъ подумаю, проговорила она въ день ихъ перезда въ Норвичъ, вынимая изъ чемодана миньятюръ супруга, какъ подумаю, что всего еще девять мсяцевъ тому назадъ онъ былъ со мною!

— Вы хотите сказать только шесть мсяцевъ, тетушка, необдуманно вмшалась Кэтъ.

— Только девять мсяцевъ, повторила мистрисъ Гринау, длая видъ, что не слышала замчаніе племянницы.

Съ этихъ поръ Кэтъ зареклась поправлять тетушкины ошибки въ этомъ род.

Она общалась прогостить у тетки еще мсяцъ, а мистрисъ Гринау съ своей стороны поклялась, что до истеченія этого мсяца мистеръ Чизсакеръ сдлаетъ формальное предложеніе Кэтъ. Тщетно протестовала Кэтъ противъ навязываемаго ей поклонника и грозила подать ему карету.

— Толкуй себ, милая, отвчала ей обыкновенно тетушка Гринау. Рано или поздно, надо же двушк пристроиться, ты и сама это знаешь. А въ Ойлимид ты будешь поживать себ барыней.

Мистеръ Чизсакеръ безспорно выказывалъ большую внимательность. Онъ хлопоталъ о найм квартиры, прислалъ изъ Ойлимида сливокъ и куръ, и на другой же день по прізд дамъ поспшилъ явиться къ нимъ съ визитомъ. Но все это вниманіе преимущественно относилось не къ племянниц, а къ тетушк.— По мн, мистеръ Чизсакер куда лучше капитана, миссъ, высказалась однажды Жанета. Тотъ, пожалуй, изъ себя и покрасиве будетъ, да что толку въ красот, коли въ карман ничего нтъ? Терпть не могу эту голь, да и барыня тоже. Изъ этого явствуетъ, что Жанета не относила мистера Чизсакера къ свит поклонниковъ миссъ Вавазоръ.

Капитанъ Бельфильдъ тоже обртался въ Норвич, куда онъ былъ назначенъ обучать волонтеровъ. Должно полагать, что онъ обладалъ таки кое-какими свденіями по этой части и, по выраженію его друга, мистера Чизсакера, ему предстояло хоть разъ въ жизни заработать кусокъ хлба честнымъ трудомъ. Капитанъ и мистеръ Чизсакеръ успли покончить вс распри, какія у нихъ были въ Ярмут, и снова сдлались тснйшими союзниками. По всмъ вроятіямъ между ними состоялась извстнаго рода сдлка, потому что капитанъ, благодаря щедрости своего друга, былъ снова при деньгахъ, и о старыхъ счетахъ не было и помину. Сверхъ того, мистеръ Чизсакеръ общался, что, въ случа если дла пойдутъ хорошо, въ Ойлимид за всю зиму не будетъ недостатка въ гостепріимств. На это капитанъ Бельфйльдъ кивнулъ головою и объявилъ, чтобы мистеръ Чизсакеръ не безпокоился, все пойдетъ хорошо.

— Думаю, что вамъ не часто придется видться съ капитаномъ Бельфильдомъ, обратился мистеръ Чизсакеръ къ мистрисъ Гринау, явившись къ ней съ визитомъ на другое утро, посл ея водворенія въ Норвич. Онъ предпринялъ эту дальнюю поздку въ городъ съ нарочною цлью освдомиться о ея здоровья, да кстати понавдаться и на рынокъ.

— Должно полагать, что не часто, отвчала вдова. Онъ говорилъ мн, что долженъ быть на служб отъ десяти до двнадцати часовъ въ сутки. Бдняжка!

— Для него это чертовски выгодная должность, и онъ еще долженъ сказать мн спасибо, потому что безъ меня ему бы ея не видть. Но онъ просилъ меня передать вамъ, чтобы вы не сердились, если онъ не тотчасъ же явится къ вамъ съ визитомъ.

— О, нтъ, конечно я не буду сердиться, зная въ чемъ дло.

— Дло въ томъ, видите ли, что не поработай онъ теперь, плохо ему будетъ. У него нтъ ни одного шиллинга за душой?

— Неужто?

— Таки ни одного шиллинга, мистрисъ Гринау, и въ добавокъ онъ въ долгу, какъ въ шелку. Малый-то онъ, если хотите, и хорошій, только одна бда, что ему ни въ чемъ доврять нельзя.— И посл нсколькихъ распросовъ, въ которыхъ выражалась почти нжная заботливость, мистеръ Чизсакеръ распростился, чуть было совсмъ не позабывъ освдомиться о миссъ Вавазоръ.

Но передъ уходомъ изъ дому онъ перекинулся двумя тремя словами съ Жанетою.

— Скажи-ка, Жанни, былъ онъ у васъ?

— И глазъ не показывалъ, сэръ, съ той поры, какъ мы здсь. Мн даже это немножко странно показалось.

Мистеръ Чизсакеръ сунулъ горничной полкроны и удалился. Жанета, должно полагать, забыла, что, не дале какъ наканун вечеромъ, кипитанъ Бельфильдъ урвался отъ своихъ служебныхъ обязанностей, чтобы захать въ мистрисъ Гринау.

Десяти-двнадцати часовые труды капитана, по видиному, не постоянно отнимали у него одни и т же часы, потому что во всякое время дня его можно было встртить слоняющимся по городу, особенно же часто видали его въ окрестностяхъ вдовушкиной квартиры. Въ Норвич бываетъ два базарныхъ дня въ недлю, и должно полагать, что самый разгаръ его служебныхъ занятій какъ разъ совпадалъ съ этими днями, потому что тогда его и видомъ не видать было возл квартиры мистрисъ Гринау. А такъ какъ мистеръ Чизсакеръ прізжалъ въ городъ только къ базарнымъ днямъ, то имъ и не приходилось встрчаться. Въ каждый пріздъ свой мистеръ Чизсакеръ подъзжалъ къ дому мистрисъ Гринау и оставлялъ у входа корзину, наполненную роскошными гостинцами съ его скотнаго двора. Тщетно протестовала мистрисъ Гринау противъ этихъ даровъ, тщетно грозилась, что будетъ отсылать ихъ обратно. Дары продолжали являться, и мистрисъ Гринау становилась въ тупикъ, какъ ей съ ними поступать. Самъ мистеръ Чизсакеръ не заходилъ въ домъ, онъ обыкновенно завозилъ корзину и отправлялся дале по своимъ дламъ, и только покончивъ ихъ, возвращался провдать нашихъ дамъ. Узжая домой, онъ никогда не забывалъ спросить свою корзину у Жанеты и, пользуясь этимъ случаемъ, вступалъ съ всю въ тайные переговоры, и наводилъ справки о капитан.

— Ну, что мн длать съ этимъ? воскликнула мистрисъ Гринау, когда Кэтъ, войдя однимъ прекраснымъ утромъ въ гостиную, снова нашла на стол небольшую корзину, прикрытую чистою салфеткою.— Шутка ли? Жанета едва дотащила ее!

— Подлинно, что едва дотащила, сударыня, а ужь у меня ли, кажется, нтъ силы въ рукахъ.

— Какъ же мн быть, Кэтъ? Онъ такой добрякъ!

— И такъ такъ съ ума сходитъ по васъ обихъ, вмшалась Жанета.

— Конечно, мн не хотлось бы обижать его по многимъ причинамъ, продолжала тетушка, бросая на племянницу многозначительный взглядъ.

— Не знаю, какія у васъ могутъ быть причины, тетушка, но я на вашемъ мст оставила бы корзину не тронутою до его возвращенія.

— Да отчего бы теб самой не переговорить съ нимъ, Кэтъ, и не объяснить ему, что такъ не годится длать? Ну, на это разъ, такъ и быть, прими подарокъ, только возьми съ него слово, что это будетъ послдній.

— Этого, тетушка, я не могу сдлать, подарки эти не мн возятся.

— И теб не стыдно, Кэтъ?

— Полноте, тетушка, что пустяки говорить? Хоть бы Жанеты посовстились.

— А мн такъ кажется, сударыня, что онъ вамъ обимъ возитъ, право, такъ. А ужь правду сказать, такихъ сливокъ и яицъ въ цломъ Норвич не купите за деньги.

— Что бы такое могло быть въ этой корзинк? проговорила мистрисъ Гринау, приподнимая край салфетки. Какъ бы вы думали? Индйка!

— Вотъ теб на! воскликнула Жанета, индйка! Да на рынк вы ее дешевле десяти шиллинговъ и шести пенсовъ и въ жизнь не купите.

— Нтъ ужь, сдлайте одолженіе, увольте меня отъ объясненія съ нимъ по этому поводу, проговорила Кэтъ.

— Право не понимаю, почему бы не все равно было кому объясниться, теб или мн, замтила мистрисъ Гринау.

— А вотъ что, сударыня, сказала Жанета, я поспрошаю у него, кому онъ привезъ индйку, мн-то онъ скажетъ.

— Пожалуйста, не длай такихъ глупостей, Жанета, отвчала Кэтъ. Что тутъ спрашивать, тетушка. Конечно подарокъ предназначается вамъ. Кто же станетъ возить сливки и индекъ какой нибудь… Да это смысла не иметъ.

— Не вижу почему бы и сливки, и индйка не предназначались для тебя. Да ужь коли хочешь знать, онъ самъ мн разъ въ этомъ сознался.

— Въ такомъ случа, я выставлю эту корзину на подъзд нашего дома, пускай его тамъ ее и найдетъ. И Кэтъ, взяла-было корзину, чтобы унести ее.

— Не трогай ее Кэтъ, проговорила мистрисъ Гринау, съ нкоторою торжественностью и съ оттнкомъ грусти въ голос. Я сама переговорю съ мистеромъ Чизсакеромъ.

— И надюсь, что вы при этомъ не упомянете моего имени. Удивляюсь, какъ можно было забрать себ въ голову такую нелпость? Человкъ десяти словъ не сказалъ со мною во все время нашего знакомства.

— За то онъ много говорилъ со мною, отвчала мистрисъ Гринау.

— Это-то я знаю, замтила Кэтъ.

— И говорилъ, душа моя, о теб.

— Спроста, что ли, онъ здитъ сюда съ такими большими цвтами въ петлиц? сказала Жанета.

— Ужь конечно не спроста, подтвердила мистрисъ Гринау.

— Знаете ли, тетушка, начала Кэтъ, я думаю написать ддушк, чтобы онъ ждалъ меня на дняхъ домой.

— Что-о? воскликнула мистрисъ Гринау. Поднимать такую тревогу изъ-за мистера Чизсакера? Полно, Кэтъ, я не ожидала отъ тебя такой глупости.

На этотъ разъ ршено было, что мистрисъ Гринау сама переговоритъ съ мистеромъ Чизсакеромъ и постарается остановить порывы его щедрости. Въ четыре часа, обычный часъ его посщеній, мистрисъ Гринау одна засдала въ гостиной передъ столомъ, на которомъ были разставлены вс деревенскіе гостинцы, составлявшіе вмст съ индйкой довольно порядочный грузъ.

— А я захалъ къ вамъ узнать, какъ вы поживаете, произнесъ мистеръ Чизсакеръ, входя въ комнату.

— Какъ видите, мы не подвергаемся опасности умереть съ голоду, отвтила мистрисъ Гринау, указывая на разставленные передъ ней лакомые кусочки.

— Не взыщите на маломъ гостинц, отвчалъ мистеръ Чизсакеръ. Моя старуха пристала, чтобы я непремнно свезъ это вамъ.

— Но ваша старуха черезъ-чуръ уже роскошничаетъ, возразила мистрисъ Гринау. Она совсмъ переконфузила насъ съ Кэтъ.

Въ разсчеты мистера Чизсакера вовсе не входило, чтобы имя Кэтъ упоминалось при настоящемъ разговор.— Дорогая мистрисъ Гринау, поспшилъ онъ перебить ее, право тутъ не изъ чего конфузиться. Помилуйте, все это такія бездлицы, такіе, такъ сказать, воздушные гостинцы, и говорить-то о нихъ не стоитъ.

— За то они насъ съ Кэтъ заставляютъ очень и очень задумываться. Знаете ли, что у насъ съ ней сегодня былъ длинный споръ о томъ, слдуетъ ли отослать ихъ обратно въ Ойлимидъ?

— Отослать обратно, мистрисъ Гринау?

— Да. Какъ же иначе поступать женщинамъ въ подобномъ случа? Когда джентльмены становятся черезъ-чуръ уже щедры, ихъ надо немножко осадить.

— А вы находите, мистристь Гринау, что я черезъ-чуръ уже щедръ? Но, помилуйте, что за важность какая нибудь индюшка, когда человкъ готовъ отдать все, что онъ иметъ?

— Ну, мистеръ Чизсакеръ, у васъ слишкомъ много всякаго добра, чтобы имъ такъ легко поступиться. Но объ этомъ мы не станемъ говорить теперь.

— А когда же?

— Если вы дйствительно имете что сказать, то совтую вамъ обратиться къ самой Кэтъ.

— Мистрисъ Гринау, вы не такъ меня поняли, увряю васъ, что я не объ этомъ думалъ.

Но въ эту самую минуту мистрисъ Гринау услышала, или сдлала видъ, что услышала шаги Жанеты въ сосдней комнат, и подойдя къ двери, кликнула горничную. Жанета не откликнулась на ея зовъ, но тутъ она позвонила въ колокольчикъ и объявила вошедшей Жанет: — убери эту провизію, Жанета, мистеръ Чизсакеръ общался, что больше возить подарковъ не будетъ.

— Но я и не думалъ общаться, возразилъ мистеръ Чизсакеръ.

— Я знаю, вы не захотите огорчить насъ съ Кэтъ. А теперь, Жанета, скажи миссъ Вавазоръ, что я готова идти съ ней гулять.

Мистеръ Чизсакеръ понялъ, что на этотъ разъ ему не удастся довести свое объясненіе до конца. До отхода позда, съ которымъ онъ долженъ былъ хать домой, оставалось уже немного времени, и онъ поспшилъ раскланяться. Изъ дома мистрисъ Гринау онъ вышелъ въ сопровожденіи прислуживавшаго ему мальчика, который несъ за нимъ корзину, салфетку и жестяной молочникъ.

ГЛАВА XVIII.
ЧТО-ТО БУДЕТЪ?

Слдующій день былъ воскресенье, и вс живущіе въ одною дом съ мистрисъ Гринау знали, что въ этотъ день нечего ожидать мистера Чизсакера. Мистрисъ Гринау позаботилась довести до его свденія, что терпть не можетъ воскресныхъ постителей, она боялась, чтобы онъ не вздумалъ слишкомъ ревностно посвящать ей этотъ досужій день. Утромъ тетушка съ племянницей были въ собор, въ три часа он пообдали. Къ обду была приглашена Чорли Ферстерсъ, все семейство которой перехало изъ Ярмутъ на мсто своего постояннаго жительства въ Норвичъ. Чтобы молодой двушк не было скучно, добрйшая мистрисъ Гринау пригласила и капитала Бельфильда. Обдъ оказался превкуснымъ. Капитанъ рзалъ индйку, и при этомъ отъ души похваливалъ мистера Чизсакера. Когда дло дошло до сельдерея, присланнаго тоже съ фермы, капитанъ отпустилъ нсколько ловкихъ шутокъ на счетъ этого благословеннаго Ойлимида, въ которомъ все находилось въ такомъ изобиліи.

— Въ жизнь свою я не встрчала боле щедраго человка, замтила мистрисъ Гринау.

— Это сущая правда, и я предлагаю выпить за его здоровье, отвчалъ капитанъ Бельфильдъ. Бдняжка Чизи! Экая жалость, что онъ до сихъ поръ не обзавелся женою.

— Я не знаю человка боле способнаго составить счастье женщины, сказала мистрисъ Гринау.

— Еще бы, вмшалась миссъ Ферстерсъ. Мн говорили, что у него тамъ, на ферм, все чудо какъ устроено.

— Особенно хорошъ у него срной сарай и прудъ, гд купаютъ лошадей, проговорилъ капитанъ Бельфильдъ, и вслдъ за тмъ они выпили за здоровье отсутствующаго пріятеля.

Въ начал было ршено, что дамы отправятся посл обда въ церковь, при чемъ принималось въ разсчетъ, что, быть можетъ, и капитанъ Бельфильдъ вызовется хать съ ними. Но когда пришло время на это, Кэтъ и Чорли были уже готовы, а мистрисъ Гринау и не думала еще одваться: она осталась дома,— съ тою единственною цлью, какъ она объяснила впослдствіи племянниц, чтобы не сдлать виду, что она выживаетъ капитана изъ дома.— А то представь себ, милая, продолжала она пояснять, если бы я не задержала его здсь, то ему, бдняжк, ничего бол ене оставалось,— какъ плестись въ эти отвратительныя казармы.

И такъ, капитану Бельфильду было дозволено пріютиться въ гостиной мистрисъ Гринау. Впрочемъ, когда молодыя двушки возвратились изъ церкви, его уже не было, вдовушка сидла одна и мечтала, какъ она объявила имъ, о невозвратномъ прошломъ,— да! невозвратномъ. Но будетъ, я не хочу наводить васъ, мои милочки, на грустныя мысли.

За тмъ имъ подали чай, и сливки мистера Чизсакера были выпиты съ большимъ аппетитомъ.

Между тмъ капитанъ Бельфильдъ съумлъ воспользоваться случаемъ, такъ счастливо выпавшемъ на его долю. Въ первые четыре часа по уход двицъ онъ сидлъ почти молча, потягивая вино изъ стоявшаго передъ нимъ стакана, который онъ уже усплъ опорожнить два раза.— Боюсь, что вино вамъ не понравится, замтила мистрисъ Гринау, но если бы вы знали, какъ трудно достать хорошее вино въ этихъ меблированныхъ квартирахъ.

— Сказать вамъ правду, мистрисъ Гринау, я совсмъ объ вин и не думалъ въ настоящую минуту, отвчалъ капитанъ Бельфильдъ. А впрочемъ, вино, кажется, не дурное. За этимъ настала новая пауза.

— Скажите, началъ капитанъ, вамъ не скучно жить меблированной квартир?

— Не знаю, что вы, капитанъ Бельфильдъ, подразумваете подъ словомъ скучно, но, само собою разумется, что женщин въ моемъ положеніи не слишкомъ-то весело живется. Еще и году нтъ, какъ я потеряла все, чмъ жизнь была для меня дорога, и я подчасъ удивляюсь, какъ еще горе въ конецъ не сломило меня.

— Отчаянье большой грхъ, мистрисъ Гринау.

— То же самое говоритъ мн и милая моя Кэтъ, и я, право, стараюсь, на сколько хватаетъ моихъ силъ, не придаваться этому чувству.— Тутъ нсколько слезинокъ тихо скатились по щекамъ миссисъ Гринау, при чемъ можно было убдиться по крайней мр въ неискуственности того великолпнаго цвта лица, который придавалъ не мало блеска ея красот. Она поспшила приложить платокъ къ глазамъ и, слабо улыбаясь, обратилась къ капитану: я право не желала угостить васъ подобною сценою, капитанъ Бельфильдъ.

— Дорого бы я далъ, мистрисъ Гринау, за позволеніе осушить эти слезы.

— Одно время можетъ осушить ихъ, капитанъ Бельфильдъ,— боле никто.

— Но разв времени не могутъ пособить въ этомъ отношенія любовь и дружба?

— Дружба, да. Чмъ была бы наша жизнь, если бы она не услаждалась дружбой?

— Но, во сколько разъ лучше самой дружбы жаркое пламя любви? Съ этими словами капитанъ Бельфильдъ съ умысломъ всталъ и придвинулъ свой стулъ поближе къ вдовушк. Но вдовушка, точно также умышленно, пересла на противуположный конецъ дивана. Капитанъ на этотъ разъ остался на своемъ мст и даже виду не показалъ, что принимаетъ это движеніе съ ея стороны за бгство отъ него.

— Во сколько разъ лучше жаркое пламя любви? повторилъ онъ свой вопросъ, глядя ей прямо въ лице. Онъ было надялся, что на этомъ мст разговора дло дойдетъ до пожатія руки.

— Жаркое пламя любви, капитанъ Бельфильдъ, если вы только испытали его на своемъ вку…

— Испыталъ-ли я его на своемъ вку! Но разв я не испытываю его теперь, мистрисъ Гринау? Я не могу боле скрывать свои чувства. Я никогда не умлъ совладать съ своими чувствами, когда они были затронуты за живое.

— А часто это случалось, капитанъ Бельфильдъ?

— Да, въ различныхъ обстоятельствахъ моей жизни, напримръ, на пол сраженія…

— Вотъ какъ! Я и не знала, что вы бывали въ дл!

— Не знали, что я бывалъ въ дл! А что-же, шутки, что ли, я шутилъ на равнинахъ Зуіуландіи, когда съ горстью удальцовъ я удерживалъ въ продолженіи семи недль пять сотъ кафровъ, цляхъ семь недль спалъ подъ открытымъ небомъ, не зналъ, что такое подушка!

— Цлыхъ семь недль, говорите вы? спросила мистрисъ Гринау.

— Да-съ. Или, быть можетъ, я шутки шутилъ въ Эссиквебо, на раскаленномъ прибрежьи Гвіяны, когда все лсное населеніе дикихъ африканцевъ поднялось и грозило стереть колонію съ лица земли? А чей же мечъ, какъ не мой, способствовалъ взятію корабля съ цлымъ грузомъ невольниковъ при усть рки Китчингамо?

— Ей Богу, въ первый разъ слышу, проговорила мистрисъ Гринау.

— Га! вижу, въ чемъ дло. Этотъ Чизсакеръ — во многихъ отношеніяхъ отличный малый, но ему тошне смерти отдать справедливость о человк за его спиною. Это онъ умалилъ мои достоинства въ вашихъ глазахъ. А кто же, какъ не я первый, взобрался на Инкерманскія выси? Въ минутномъ увлеченіи капитану Бельфильду казалось, что семь бдъ одинъ отвтъ, и врать понемножку не стоитъ.

— Но когда вы заговорили о чувствахъ, мн казалось, что вы подразумваете боле нжныя чувства.

— Такъ, такъ, вы были совершенно правы. Я самъ не знаю, какъ это я отклонился въ сторону и повелъ рчь о такихъ вещахъ, про которыя, вообще не говорится. Дло въ томъ, что досадно мн стало на злой язычекъ, уврившій васъ, будто я не бывалъ въ дл. Нтъ, мистрисъ Гринау! Я служилъ ея величеству врой и правдой въ четырехъ частяхъ свта. А теперь я готовъ служить вамъ, если вы только позволите, до гробовой доски.— И съ этими словами онъ однимъ движеніемъ очутился возл дивана и опустился передъ нею на колна.

— Но я не нуждаюсь же жъ чьихъ услугахъ, капитанъ Бельфильдъ. Прошу васъ, встаньте: горничная можетъ войдти.

— Какое мн дло до горничной. Я останусь въ этомъ положеніи, пока вы мн не дадите отвта, пока я не услышу отъ васъ хоть одного слова, которое возводило бы мн надяться.— Тутъ онъ сдлалъ попытку овладть ея рукою, но она заложила руки за снину и покачала головою. Арабелла! продолжалъ онъ, неужели вы мн не скажете и словечка?

— Не скажу ни полслова, капитанъ Бельфильдъ, пока вы не встанете. И прошу васъ не называть меня Арабеллой. Я вдова Самюэля Гринау, человка пользовавшагося глубокимъ уваженіемъ всхъ, кто его зналъ, и мн не прилично выслушивать такія рчи.

— Но я хочу, чтобы вы сдлались моею женою, и тогда…

— Тогда было бы другое дло. Только врядъ ли вамъ этого дождаться. Вставайте же, Капитанъ Бельфільдъ, не то я столкну васъ съ дороги и позову горничную. Что за плутовская поза для мужчины? На колняхъ можно стоить только во время молитвы, которой вы по настоящему и должны бы были посвятить этотъ часъ. Встаньте же, говорятъ вамъ, теперь ровно половина седьмаго, я велла Жанет придти ко мн объ эту пару.

Въ голос вдовы была такая повелительная интонація, что онъ не посмлъ ослушаться и медленно поднялся съ пола.— Ахъ вы неловкій! Вс стулья посдвигали съ мста, проговорила она, живо привела въ порядокъ всю мебель и дернула за звонокъ. Когда вошла Жанета, она приказала ей приготовить чай къ приходу молодыхъ двушекъ и спросила у капитана Бельфильда, нужно ли и для него приготовить чашку? Онъ объявилъ, что это не нужно, и распростился съ нею въ присутствіи Жанеты. Она, какъ ни въ чемъ не бывало, протянула ему руку и даже выразила надежду снова увидть его въ скоромъ времени.

— А красивый онъ мужчина, этотъ капитанъ, проговорила Жанета, между тмъ какъ герой, отличившійся при устья, Китчингамо спускался съ лстницы.

— Въ твои годы еще рано думать о красот мужчинъ, замтила мистрисъ Гринау.

— Да я о ней и не думаю, возразила Жанета. Не знаю, какъ тамъ другія, а у меня ничего такого и въ мысляхъ нтъ. Только отчего и не похвалить мужчину, коли онъ точно красавецъ.

— Я подозрваю, что капитанъ Бельфильдъ зарасположилъ тебя поцлуемъ и парой перчатокъ.

— Ну, по части перчатокъ и всякихъ подарковъ, мистеръ Чизсакеръ поторовате его будетъ, это-то мы вс знаемъ, не такъ ли, сударыни? А что касается поцлуевъ, то я съ этимъ, добромъ никому не позволяю подъзжать къ себ. Каждый сверчокъ знай свой шестокъ. Вотъ если капитанъ обзаведется женою, пускай съ ней и цлуется.

Въ слдующій вторникъ утромъ явился по обыкновенію мистеръ Чизсакеръ, но на этотъ разъ безъ корзины. Онъ привезъ только букетъ цвтовъ и веллъ сказать, что задетъ въ половин четвертаго и надется видть мистрисъ Гринау поважному длу.

— Это онъ, Кэтъ, объ теб хочетъ переговорить, замтила мистрисъ Гринау.

— Ну, нтъ, я тутъ въ сторон. Врно по крайней мр то, что онъ не со мною хочетъ видться.

— Онъ желаетъ переговорить со мною. Теперь, какъ видно, ужъ мода такая у джентльменовъ — свататься черезъ третье лицо. Конечно, если онъ скажетъ, что нибудь такое, я отошлю его къ теб…

— Къ чему же? Скажите ему прямо, что я не хочу за него идти. Но онъ столько же думаетъ обо мн, сколько и…

— Сколько и обо мн, хотла ты сказать?

— Нтъ тетушка, я этого вовсе не хотла сказать.

— Ну, тамъ увидимъ. Если у него дйствительно есть какія нибудь намренія, то ты конечно властна поступить какъ знаешь, только, право, мн кажется, ты могла бы сдлать и худшій выборъ.

— Но если я вовсе не хочу длать никакого выбора?

— Длай, какъ знаешь, я могу только сказать теб свое мнніе.

Ровно въ половину четвертаго явился мистеръ Чизсакеръ. Провожая его въ гостиную, Жанета усплъ сообщить ему, что капитанъ Бельфильдъ зазжалъ въ воскресенье посл обда, но что миссъ Ферстерсъ и миссъ Вавазоръ все время, пока онъ былъ, оставалась въ комнат. Мистеръ Чизсакеръ былъ въ новомъ плать и лвая рука его были обтянута въ перчатку, изъ чего Жанета заключила, что онъ пріхалъ по какому нибудь важному длу. Скрипя своими новыми сапогами, онъ вошелъ въ гостиную, гд мистрисъ Гринау дожидалась его одна.

— Благодарю васъ за цвты, заговорила она. Съ вашей стороны было очень мило привезти такой подарокъ, который ничто не мшало намъ принять.

— Помилуйте, отвчалъ онъ, я не вижу, почему бы вамъ нельзя было принять точно такъ же какой нибудь кувшинчикъ сливокъ. Ну да я надюсь, что вы скоро перестанете церемониться.

На это вдова ничего не отвчала, но, приглашая мистера Чизсакера садиться, бросила на него очень ласковый взглядъ.

Онъ слъ, но предварительно бережно поставилъ шляпу и трость въ уголокъ, потомъ снялъ перчатку, что ему стоило не малаго труда, потому что рука у него вспотла. Онъ видимо готовился къ чему-то необычайному.

— Ну, какъ идутъ дла въ Ойлимид? спросила мистрисъ Гринау, видя, что гость ея нуждался въ посторонней помощи, чтобы начать разговоръ.

— Понемногу, мистрисъ Гринау, понемногу. Вс мои дла устроятся отлично, если только сегодня мн удастся одно дльцо.

— Отъ души желаю вамъ успха во всхъ вашихъ предпрятіяхъ.

— Что касается денежныхъ предпріятій, мистрисъ Гринау,— я не могу пожаловаться на недостатокъ успха. Имньице мое чистенькое, незаложенное ни въ одномъ банк. Хлбъ у меня еще съ прошлаго года лежитъ намолоченный, а этимъ немногіе могутъ похвастаться между нашимъ братовъ земледльцемъ. Ну да и то правда, много-ли между нами такихъ, которые не платили бы ренты? а потому мн можетъ и не приходится хвастать.

— Я знаю, мистеръ Чизсакеръ, что провидніе взыскало васъ своими щедротами во всемъ, касающемся земныхъ благъ.

— Ну, да я и самъ не сидлъ сложа руки. Сколько мн извстно, полагаясь на одно провидніе, далеко не удешь. Я самъ работаю съ ранняго утра до поздней ночи, а у меня до послдней копйки высчитано, сколько можетъ мн дать барыша трудъ каждаго работника, словно и взаправду мн безъ этого угрожала бы голодная смерть.

— Я всегда была того мннія, мистеръ. Чизсакеръ, что вы знаете толкъ въ сельскомъ хозяйств.

— И еще какъ знаю! Когда время выдается, я не прочь и подурачиться, какъ вы могли видть въ Ярмут. Я держу трехъ, четырехъ охотничьихъ собакъ, какъ и подобаетъ сельскому джентльмену, и подчасъ охочусь на своей земл. Но трудъ для меня прежде всего. Есть люди, которые вкъ свой бьютъ баклуши, какъ напримръ, капитанъ Бельфильдъ. И чмъ же это кончается? Они не выходятъ изъ долговъ.

— Но онъ сражался за отечество, мистеръ Чизсакеръ.

— Онъ сражался! Да онъ, какъ я вижу, насказалъ вамъ, по старой привычк, разныхъ басенъ. Онъ десять лтъ былъ въ Вестъ-Индіи, и ни съ кмъ не сражался кром москитосовъ.

— Но онъ былъ въ Крыму. Подъ Инкерманомъ, напримръ.

— Онъ былъ въ Крыму! Вотъ какъ! Только не мшало бы вамъ разузнать стороною, прежде чмъ поврить ему на-слово. Но… о чемъ бишь я говорилъ, мистрисъ Гринау? Да! Вы вдь видли мой домикъ въ Ойлимид?

— Домикъ у васъ восхитительный. Не достаетъ вамъ только хозяйки.

— Именно такъ, не достаетъ только хозяйки. Но знаете ли, одну только женщину въ мір я желалъ бы видть хозяйкою моего дома. Арабелла Гринау! согласны ли вы быть этой женщиной? И съ этими словами онъ всталъ и остановился передъ нею, приложивъ правую руку къ сердцу.

— Я, мистеръ Чизсакеръ! воскликнула она.

— Да, вы. Кому же и быть, какъ не вамъ? Съ той минуты, какъ я увидлъ васъ, другія женщины для меня не существовали. Съ перваго же дня нашего знакомства съ нами я понялъ, что все мое счастье въ вашихъ рукахъ.

— О, мистеръ Чизсакеръ! Я думала, что вы имете виды на другую.

— Нтъ, нтъ, нтъ! вы жестоко ошибались. Я глубоко уважаю миссъ Вавазоръ, но…

— Мистеръ Чизсакеръ, я, право, не знаю, что сказать вамъ.

— Не знаете, что сказать мн? Скажите, что вы будете моею, скажите, что вы берете меня, берете Ойлимидъ. Скажите, что вы возьмете ту красивую коляску, къ которой я еще нынче утромъ присматривался. Вообразите себ, настоящая игрушка, въ нее впрягаютъ пару маленькихъ пони, и дама сама можетъ ею править. Точь въ точь такая колясочка у супруги лорда намстника. И такъ, мистрисъ Гринау, скажите, что вы все это берете.

— Ахъ, мистеръ Чизсакеръ, вы не схоронили, какъ я, любовь и гордость своей молодости всего только годъ тому назадъ.

— Но вдь вы схоронили его, ну, и царство ему небесное. Вдь горюя съ утра до ночи, вы его не воротите. Мн и самому душевно жаль его, право! Бдный Гринау. Но больше я ничмъ не могу почтить его память.

— За то я могу, мистеръ Чизсакеръ. Я могу оплакивать его въ тишин моей комнаты.

— Нтъ, нтъ, что пользы сокрушаться по пустякамъ, и меня сокрушать. Объ этомъ-то вы и не подумали?— И въ голос мистера Чизсакера слышался упрекъ.

— То, объ чемъ вы просите, мистеръ Чигсакеръ, невозможно.

— Почему же невозможно? Полноте, мистрисъ Гринау, мы съ вами, какъ нельзя лучше, понимаемъ другъ друга, и такъ, моя желанная… съ этими словами онъ придвинулся къ ней, какъ бы желая взять ее за талью. Но въ эту минуту раздался звонокъ, и Жанета пришла доложить своей госпож, что капитанъ Бельфильдъ желаетъ видть ее по особенно важному длу.

— Конечно просить капитана Бельфильда, отвчала мистрисъ Гринау.

— Чортъ бы его побралъ этого капитана, проговорилъ мистеръ Чизсакеръ.

ГЛАВА XIX.

АЛИСА ВЫСЛУШИВАЕТЪ ЛЕКЦЮ О НЕОБХОДИМОСТИ ОБРАЩАТЬСЯ КЪ СОЛНЕЧНОЙ СТОРОН.

Прежде чмъ насталъ день отъзда Алисы въ Мэтчингъ-Прейори, она успла двадцать разъ раскаяться въ принятомъ ею намреніи. Она такъ привыкла чуждаться своихъ знатныхъ родственниковъ,— чему не мало способствовали внушенія Лэди Мэклеодъ, направленныя къ совершенно противуположной цли,— что встрча съ ними пугала ее. Что касается лэди Гленкоры, то она одно время испытывала къ ней ту мимолетную привязанность, которая порождается какимъ нибудь случайнымъ стеченіемъ обстоятельствъ и потомъ проходитъ, вмст съ породившими ее обстоятельствами, не оставляя по себ особенно глубокаго слда. И потомъ, какъ знать, найдетъ ли она въ этой лэди Гленкор, окруженной всею роскошью и блескомъ ея званія, ту лэди Гленкору, которая прізжала къ ней въ улицу королевы Анны? Другихъ знакомыхъ въ этомъ кругу у нея не было, и она боялась, что будетъ стоять тамъ одиноко, чувствуя притомъ, что ея самолюбіе оскорбляется на каждомъ шагу. Лэди Мэклеодъ съ самаго начала одобрила ея намреніе хать, въ надежд, что этотъ шагъ будетъ способствовать ея примиренію съ мистеромъ Греемъ. Къ тому же шагъ этотъ самъ по себ уже заслуживалъ одобренія. Лэди Гленкора не нынче, такъ завтра могла сдлаться герцогинею, а такъ какъ она безспорно приходилась близкою родственницею Алис, то ясно, что Алиса непремнно должна была принять еяприглашеніе. Надо отдать справедливость лэди Мэклеодъ, она была совершенно безкорыстна въ своемъ благоговніи передъ знатностью рода. Ея роль въ жизни была уже кончена и врядъ ли она могла надяться дожить до того дня, когда ей позволено будетъ назваться родственницею Герцогини Омніумъ. Но она любила Алису и желала ей всего лучшаго.

Что касается дальнйшей переписки между лэди Мэклеодъ и лэди Мидлотіанъ, то она оставалась тайною для Алисы. На убжденія тетки отвтить на письмо графини, она отвчала положительнымъ отказомъ, наконецъ, выведенная изъ терпнія, она объявила, что если лэди Мэклеодъ еще будетъ приставать въ ней съ этимъ, что она напишетъ лэди Мидлотіанъ, что находитъ вмшательство ея въ высшей степени нахальнымъ.

— Старюсь я, Алиса, крпко старюсь, жалобно проговорила старая лэди, и вижу, что мн лучше не вмшиваться въ это дло. Если я и говорила что до сихъ поръ, то говорила, теб же добра желая.— Тутъ Алиса встала, поцловала тетку, и постаралась объяснить ей, что за ея вмшательство она и не думаетъ сердиться, и будетъ благодарна ей, что бы она ни сказала и ни сдлала, но что ее возмущаетъ навязчивость со стороны людей, которыхъ она въ глаза не видала, и которые считаютъ себя въ прав вмшиваться въ ея дла только на основаніи своей знатности.

— Ну, и потому тоже, что они теб не чужіе, замтила лэди Мэклеодъ, въ вид оправданія.

Въ половин ноября Алиса распростилась съ Чельтенгамомъ. Путь ея въ Мэтчингъ-Прейори лежалъ черезъ Лондонъ, гд она предполагала провести сутки. Отецъ, встртилъ ее на станціи желзной дороги и, провожая ее домой, пробормоталъ что-то о невозможности обдать въ этотъ день дома, за то на слдующее утро онъ милостиво общался отзавтракать съ нею.

— А я радъ, что ты дешь туда, Алиса, сказалъ онъ дорогой.

— Это почему, папа?

— Почему? Да потому, что это теб будетъ очень полезно. Ты знаешь, я никогда не распространялся съ тобою о родств твоей матери. Мн оно седьмая вода на кисел, и я знаю, что самое имя Вавазоръ имъ неизвстно, хотя нашъ родъ и подревне ихняго будетъ.

— Вотъ почему я и не вижу, что заставляетъ васъ особенно одобрять мой поступокъ. Меня меньше удивило бы, если бы вы его положительно не одобряли, и въ такомъ случа я конечно осталась бы.

— Нтъ, нтъ, теб непремнно слдуетъ хать. Знатность и богатство безспорно большія преимущества, иначе, за чмъ же бы вс добивались ихъ?

— Но у меня ни того, ни другаго не прибавится отъ того, что я побываю въ Мэтчингъ-Прейори.

— За то на твою долю достанется нкоторая часть выгодъ, сопряженныхъ съ ними. Взятая въ общей сложности, англійская аристократія не такое сословіе, знакомствомъ котораго можно бы было пренебрегать. Самъ я не слишкомъ-то гонялся за этимъ знакомствомъ, хотя я и могу сказать, что породнился съ ними черезъ женитьбу. Но обстоятельство это было мн скоре помхою къ дальнйшему сближенію. А между тмъ, врь мн, и люди, такъ же, какъ растенія, должны развиваться, обращаясь преимущественно въ солнечной сторон. Каждый долженъ стараться упрочить себ по возможности наилучшее положеніе въ свт, и если бы мн предоставили выбирать между знакомствомъ булочника и знакомствомъ пера, я безъ сомннія выбралъ бы пера. Кром, разв, того случая, если бы какія нибудь особенно, важныя соображенія заставили меня предпочесть булочника. Это еще не означаетъ по моему паразитства и не обязываетъ тебя превращаться въ приживалку. Это то же самое естественное стремленіе, которое заставляетъ деревья рости по направленію къ свту.

Алиса съ улыбкой на лиц выслушала этотъ урокъ житейской мудрости, преподанный ей отцемъ, но оставила его безъ возраженія. Вообще ей не часто случалось получать отъ него совты, даже въ той отрывочной форм, въ какой онъ высказался теперь.— Длать нечего, папа, постараюсь рости по направленію къ свту, проговорила она, выходя изъ экипажа. Мистеръ Вавазоръ, не заходя домой, отправился въ клубъ.

На стол у себя Алиса нашла записку отъ кузена Джоржа, слдующаго содржанія: ‘Я узналъ, что вы дете завтра къ Паллизерамъ въ Мэтчингъ Прейори, писалъ онъ. Мн хотлось бы сказать вамъ нсколько словъ, прежде чмъ вы удете, а потому не позволите ли вы мн явиться къ вамъ сегодня вечеромъ, положимъ въ девять часовъ? Д. В.’ Отказаться отъ этого свиданія не было никакой возможности, и она отъ души досадовала на это обстоятельство. Ее занималъ вопросъ, отъ кого узналъ Джоржъ о ея поздк и о томъ, что она именно въ этотъ день будетъ въ Лондон? Съ какою цлью слдить онъ за всми ея поступками? Покончивъ къ девяти часамъ вс свои сборы въ дорогу, она сла дожидаться его въ гостиной.

— Я радъ, что вы дете въ Мэтчингъ-Прейори, было его первое слово, когда онъ вошелъ въ комнату.

— Какъ вы узнали, что я ду? спросила она.

— Мн сказалъ одинъ пріятель, Борго Фицджеральдъ, если ужь вамъ непремнно нужно знать.

— Мистеръ Фицджеральдъ? воскликнула Алиса въ изумленіи. Онъ-то отъ кого могъ узнать?

— Ну этого я не съумю вамъ сказать, Алиса, полагаю, во всякомъ случа, что не отъ самой лэди Гленкоры.

— Это было бы дломъ совершенно невозможнымъ.

— Конечно. Если не ошибаюсь, она дружна съ его сестрою, не мудрено, что извстіе дошло до него этимъ путемъ.

— Не отъ него ли вы тоже узнали и день моего отъзда? Онъ, по видимому, имлъ очень точныя свденія.

— Нтъ, объ этомъ-то я разузналъ черезъ Кэтъ. Что? какъ видно Кэтъ неправа была, что отвчала мн? Ей конечно было строжайше запрещено сообщать о вашихъ намреніяхъ и поступкахъ такой ничтожной личности, какъ вашъ покорнйшій слуга. Но не сердитесь на Кэтъ. Она ни слова не говорила мн о вашемъ намреніи хать въ Мэтчингъ-Прейори, пока изъ моего вопроса не догадалась, что оно уже мн извстно. Признаюсь, я не понимаю., изъ за чего тутъ секретничать.

Алиса чувствовала, что краснетъ. Предостереженіе, о которомъ говорилъ Джоржъ, дйствительно было сдлано ею кузин, которая, не смотря на просьбы Алисы, въ письмахъ своихъ все-таки проговаривалась порою о брат. Но даже и теперь Алиса не подозрвала двойственности въ поведеніи кузины и всю вину сваливала на собственную свою неосторожность.

— Не понимаю, продолжалъ Джоржъ, не глядя на нее. Не дале, какъ намедни, мы были самыми близкими друзьями. Помните ли вы балконъ въ Базел? А теперь мы стали вдругъ точно чужіе, или даже хуже, чмъ чужіе, я какъ будто нахожусь подъ какою-то опалой. Если я чмъ нибудь оскорбилъ васъ, Алиса, то такъ и скажите прямо, какъ это слдуетъ женщин съ вашимъ энергическимъ характеромъ.

— Вы меня ничмъ не оскорбили, отвчала Алиса.

— Въ такомъ случа за что же я нахожусь подъ опалой? что вы намедни объявили мн, чтобы я не смлъ поздравлять васъ съ избавленіемъ отъ грозившаго вамъ брака? Я смло говорю, что еслибы вы прищли къ этому ршенію, когда еще мы съ вами были въ Швейцаріи, вы позволили бы мн, какъ другу, какъ брату, войдти съ вами въ разсужденіе объ этомъ предмет.

— Не думаю, Джоржъ.

— А я такъ убжденъ въ этомъ. И на какомъ это основаніи сестр Кэтъ было запрещено сообщать мн о вашей поздк къ Паллилерамъ? Я знаю, что ей было запрещено, хотя она ни слова мн объ этомъ не говорила.

Алиса сидла молча, не зная, какъ отвчать на взводимое на нее обвиненіе и питая, быть можетъ, смутную надежду, что ей удастся отмолчаться. Но отъ Вавазора не такъ-то легко было отдлаться.— Если у васъ дйствительно были какія нибудь причины, Алиса, то я, кажется, имю право спросить о нихъ.

Еще нсколько минутъ она просидла молча, обдумывая свой отвтъ. Онъ съ своей стороны не говорилъ ни слова и не спускалъ съ нея глазъ. Когда она взглянула на него,— широкій шрамъ и яркіе, почти злобно горвшіе, глаза одни выдавались на этомъ лиц. Она поняла, что разговоръ завязывается серьозный.— Я думаю, что вы имли это право, проговорила она наконецъ

— Въ такомъ случа позвольте мн воспользоваться имъ.

— Я думаю, что вы имете это право, но нахожу, что съ вашей стороны не великодушно имъ пользовался.

— Этого я что-то въ толкъ не возьму. Но, Боже мой, Алиса, неужели вы не видите, что я не могу доле оставаться въ этой неизвстности? если я чмъ-нибудь оскорбилъ васъ, то я, бытъ можетъ, могу загладить свою вину покаяніемъ.

— Вы меня ничмъ не оскорбили.

— Или, быть можетъ, дйствительно существуетъ какая-нибудь причина, по которой намъ нельзя оставаться въ Лондон на той дружеской ног, на которой мы съ вами стояли въ Швейцаріи? Но въ такомъ случа, объясните, мн эту причину, и я, быть можетъ, признаю ее основательной. Но свыше силъ моихъ оставаться, въ сомнніи, когда мн прямо говорятъ, что я имю право требовать разъясненія загадки.

— Хорошо, Джоржъ, я буду говорить, съ вами откровенно, хотя, какъ вы сами поймете, мн это будетъ не легко.— Она снова остановилась и взглянула ему въ лицо, не сжалится-ли онъ надъ нею? Но все тотъ же шрамъ, все т же глаза глядли на нее съ этого лица и ни тни состраданія не могла она уловить на нихъ.

— Ваша сестра, Джоржъ, вообразила, что моя размолвка съ мистеромъ Греемъ поведетъ къ возобновленію нашихъ прежнихъ отношеній съ вами. Вы знаете ея завтную мечту, и поймите, что я была вынуждена просить ее обходить этотъ предметъ молчаніемъ. Нужно ли объяснять вамъ остальное?

— И такъ я несу наказаніе за ея грхи? проговорилъ онъ. И шрама на его лиц какъ не бывало, и глаза снова заискрились прежнею веселостью.

— Я ни слова не говорила, Джоржъ, о чьихъ бы то ни было грхахъ, а просто считала нужнымъ держаться на сторож.

— Такъ, проговорилъ онъ, помолчавъ,— вы честная женщина, Алиса, честнйшая изъ всхъ, виднныхъ мною. Я уйму Кэтъ, а намъ теперь ничто не мшаетъ быть снова друзьями, не такъ ли? И онъ протянулъ ей черезъ столъ свою руку.

— Да, отвчала, она,— конечно, если вы только желаете этого. Но въ голос ея слышалось желаніе скрыть отъ него свою радость.

— Само собою разумется, я этого желаю всмъ сердцемъ, отвчалъ онъ. Тогда она протянула ему свою руку.

— Вы мн позволите теперь говорить о вашей новопріобртенной свобод?

— Нтъ, нтъ, отвчала она — не говорите объ этомъ. Женщин не безъ страданій обходится такой поступокъ, какъ мой. Довольно того, что мысль о немъ преслдуетъ меня и днемъ, и ночью, не вынуждайте меня еще говорить о немъ.

— По крайней мр вы разршите мн коснуться другаго предмета, именно вашей поздки въ Мэтчингъ? Въ голос его звучала такая игривая струна, что она поддалась ея обаянію и весело отвчала ему:— незнаю, что вы можете сказать объ этомъ предмет.

— Очень многое. Я радъ, что вы туда дете. Смотрите, постарайтесь заключить тсную дружбу съ мистеромъ Паллизеромъ.

— Съ мистеромъ Паллизеромъ?

— Да, съ нимъ самимъ. Для этого вы должны прочитать нсколько сочиненій, трактующихъ о финансахъ. Если хотите, я вамъ пришлю ихъ.

— Полноте дурачиться, Джоржъ.

— Я вовсе не дурачусь. Относительно книгъ я конечно пошутилъ: у васъ и времени нтъ ихъ прочитать. Но что касается мистера Паллизера,— я говорю, отложивъ всякія шутки въ сторону. Онъ наврное будетъ при первой же перемн министерства канцлеромъ казначейства.

— Въ самомъ дл? Но съ какой стати мн заключать дружественный союзъ съ канцлеромъ казначейства? Я не нуждаюсь въ государственной казн.

— Но я-то въ ней нуждаюсь, дитя мое. Понимаете ли, что я хочу сказать?

— Ничего не понимаю.

— Я надюсь при слдующихъ выборахъ попасть въ парламентъ.

— Я тоже надюсь за васъ и отъ души желаю вамъ успха.

— Если же я попаду, то конечно мой планъ дйствій будетъ состоять въ поддерживаньи министерства, т. е. новаго министерства, потому что въ состав кабинета предвидятся перемны.

— Надюсь, что новые министры будутъ стоять за правое дло.

— О, это не подлежитъ никакому сомннію, Алиса.

— Какъ бы хорошо было, если бы всхъ ихъ замнили новыми людьми!

— Ну, это-то ни такъ легко длается. Мечтать объ этомъ, отчего не мечтать, но такихъ людей, какихъ вы желали бы видть, людей, вышедшихъ изъ народа, и въ то же время способныхъ занять высшія государственныя должности, не существуетъ въ дйствительности. Любовь къ животнымъ не длаетъ человка способнымъ управлять четверкой лошадей хотя онъ и старается чтобы упряжь не причиняла лошадямъ ни малйшей боли. Такъ точно одно желаніе ввести хорошій порядокъ управленія не длаетъ человка способнымъ дйствительно хорошо управлять.

— Неужели никогда не будетъ такихъ людей, которое соединяли бы въ себ вс нужныя условія?

— Этого я не скажу. Откроюсь вамъ по секрету, что самъ я стремлюсь къ тому, чтобы сдлаться однимъ изъ нихъ. Но ребенокъ, прежде чмъ научится ходить, долженъ ползать. Человкъ, желающій, подобно мн, сдлаться со временемъ политическимъ дятелемъ, долженъ умть пользоваться каждою случайностью. Для меня вовсе не бездлица, если мистеръ Паллизеръ сдлается другомъ человка, мн дорогаго и близкаго, въ особенности же если человкъ этотъ носитъ одно со мною имя.

— Боюсь, Джоржъ, что я окажусь вамъ плохою помощницей въ составленіи подобныхъ связей.

— Говорятъ, что его водитъ за носъ жена и что она очень умная женщина. Но я прежде всего хотлъ сказать, Алиса, что разсчитываю въ моей политической каррьер на ваше сочувствіе и содйствіе.

— За сочувствіе я вамъ ручаюсь. Что же касается содйствія, то я боюсь, что оно мало принесетъ вамъ пользы.

— Въ этомъ вы ошибаетесь, Алиса, особенно если вы займете то положеніе въ обществ, которое, я убжденъ, рано или поздно будетъ вашимъ. Неужели вы думаете, что женщины въ настоящее время не имютъ вліянія на ходъ политическихъ событій. Да он управляютъ ими столько же, сколько и мужчины.— Въ отвтъ на это Алиса покачала головою, но въ душ она чувствовала себя польщенною.

Джоржъ простился съ нею, не сказавъ боле ни слова о ея прошедшихъ или будущихъ планахъ касательно замужства, ложась спать, она подумала, что все-таки хорошо, что это объясненіе состоялось.

ГЛАВА XX.
ДЭНДИ И КОКЕТКА.

Около трехъ часовъ пополудни Алиса благополучно прибыла на станцію мэтчингской дороги. Какъ только остановился поздъ, она почувствовала, что теперь ей уже нечего боле заботиться о своей особ. Къ отворенному окну вагона подошелъ лакей въ ливре и почтительно освдомился, не она ли миссъ Вавазоръ? Вслдъ за тмъ у нея подхватили вс ея цожитки, и она вышла изъ вагона, сопровождаемая начальникомъ станціи съ одной стороны, лакеемъ съ другой и сторожемъ желзной дороги сзади. Она не замедлила почувствовать, что часть аристократическаго блеска отразилась и на ней потому только, что она пріхала временной гостьей въ Мэтчингъ-Прейори. У подъзда станціи стоялъ омнибусъ, отъзжавшій въ маленькій городокъ Мэтчингъ и предназначавшійся для обыкновенныхъ смертныхъ, неимвшихъ счастья Алисы рости по направленію къ свту. Тутъ же стояла легкая, красивая телжка и наконецъ небольшій, низенькій шарабанъ, запряженный парою великолпныхъ маленькихъ лошадокъ, въ этомъ шарабан, вся окутанная въ мхъ, сидла лэди Гленкора.

— Милая Алиса, заговорила она, какъ я рада, что вы пріхали! Мы вотъ какъ распорядимся, милочка: ваша горничная подетъ съ вашими вещами вотъ въ этой фур — это она красивую телжку называла фурой — ей будетъ въ ней очень удобно, а вы садитесь до мн. Очень вы озябли?

— О нтъ, нисколько,.

— А между тмъ ужасно холодно. Вы сидли все время въ душномъ вагон, но здсь, ручаюсь вамъ, порядкомъ назябнетесь.

— Ахъ, лэди Гленкора, мн право жаль, что вы изъ за меня похали въ такую стужу, проговорила Алиса, занимая мн нея мсто въ шарабан.

— Что за вздоръ! Чего тутъ жалть! Да я, Богъ знаетъ какъ, ждала этой встрча съ вами наедин съ самаго того дня, какъ вы написали мн, что прідете. Если бы все утро шелъ снгъ, я и то пріхала бы. Когда мы прізжаемъ въ Мэтчингъ-Прейори, я катаюсь каждый день, если только домъ не слишкомъ набитъ гостами и я могу улизнуть. Закутайтесь потепле, тутъ множество платковъ и всякой всячины. Хотите править? Я дамъ уступлю возжи.

Но отъ этого удовольствія Алиса отдавалась, поблагодаривъ за предложеніе, какъ умла.

— А я такъ страшная охотница править. Мистеръ Паллизеръ того мннія, что дамамъ не годится здить на одоту, и такъ какъ онъ самъ не охотится, то мн, само собой разумется, неловко было бы перещеголять его. Я зжу верхомъ, но его я никогда не видала въ сдл. Порой мн, кажется, что я охотно взялась бы править четверкой лошадей, только разв немножко страшно бы было.

— Съ виду это было бы очень страшно, замтила Аддеа.

— Да, не правда ли? Но, какъ и многое другое, боле съ виду, чмъ въ дйствительности. А, не правда ли, красивая у меня пара лошадокъ? Ихъ зовутъ Дэнди и Кокетка, самъ герцогъ подарилъ мн ихъ и назвалъ этими именами. Вы никогда не видали герцога?

— Нтъ, никогда, отвчала Алиса.

— Сюда-то онъ прідетъ только къ рождеству, но въ Лондон я васъ непремнно представлю ему. Онъ добрйшій старикъ, и я пользуюсь его особеннымъ расположеніемъ, хотя мы обыкновенно десяти словъ не скажемъ другъ другу при встрч. Онъ изъ тхъ людей, которыя никогда не разговариваютъ, я же напротивъ, какъ вы сами вскор увидите, люблю поболтать. Мн кажется, что эти вкусы передаются онъ рода въ родъ, вс Паллизеры неболтливы. Это впрочемъ еще не значитъ, чтобы они не были рчисты, мистеръ Паллизеръ неутомимо ораторствуетъ въ парламент, и про него говорятъ, что онъ одинъ изъ немногихъ государственныхъ людей, обладающихъ достаточно здоровыми легкими, чтобы, не переводя духъ, прочитать финансовый отчетъ.

Алиса замтила, что сама она почти все время молчала и, къ сожалнію, должна была сознаться, что не знаетъ, о чемъ говорить. Если бы разговоръ продолжалъ вращаться на достоинствахъ Денди и Кокетки, то она еще ухитрилась бы какъ нибудь придти въ восторгъ отъ лошадей, но не могла же она пуститься въ разсужденія по поводу молчаливости, общей всмъ Паллизерамъ, и неутомимыхъ въ служеніи отечеству легкихъ того представителя этого имени, который былъ супругомъ ея пріятельницы. И такъ, она ограничилась вопросомъ: далеко ли до Мэтчинга.

— А вамъ ужь наскучило со мною хать? сказала лэди Гленкора.

— Я вовсе не потому спросила, отвчала Алиса, прогулка эта мн очень нравится, но мн страннымъ показалось, что мэтчингская станція такъ далеко отстоитъ отъ Мэтчингъ-Прейори.

— Ахъ да, это всхъ сбиваетъ съ толку, но дло въ томъ, что станція эта по настоящему должна бы называться станціей мэтчингской дороги, она въ восьми миляхъ отъ города.

— А въ Мэтчинг есть и городъ?

— Да, такъ себ, крошечный городишка. Когда-то онъ пользовался правомъ избирать себ представителей и принадлежалъ герцогу, на время биля о реформ гнилыхъ мстечекъ у него отняли эти права. Герцогу было предложено на выборъ, сохранить или Мэтчингъ, или Сильвербриджъ, вы знаете, мистеръ Паллизеръ засдаетъ въ парламент депутатомъ отъ Сильвербриджа. Герцогъ, или врне его отецъ, избралъ Сильвербриджъ, такъ какъ онъ въ то время собирался строить большой замокъ въ Борестшейр, близъ Сильвербриджа. Этого жители Мэтчинга никакъ не могли ему простить, такъ какъ самъ онъ, во время преній о реформ, былъ представителемъ ихъ города. Потомъ отецъ герцога умеръ, а онъ совсмъ почти пересталъ прізжать сюда. А мн здсь гораздо боле нравится, чмъ въ Гэдерумъ-Кэстл. Конечно той пышности нтъ, но я ненавижу пышность, вдь и вы ее тоже ненавидите.

— Я еще не имла случая ознакомиться съ ней такъ, какъ вы.

— Ну, дослушайте, ужь это съ вашей стороны недобросовстно, во мн-то ужь, кажется, нтъ и тни пышности.

— Да, но вы жили въ томъ кругу, гд ея много.

— А вы сами не захотли вступить въ этотъ кругъ. Вольно жъ вамъ было отталкивать отъ себя всю вашу родню, и лэди Мидлотіанъ по преимуществу? Проказница вы этакая! Если бы вы знали, какъ я разозлилась, когда узнала, что вы считаете меня предательницей. Вамъ ли было не знать, что я всего мене способна на такое дло?

— Я и не говорила, что вы затваете предательство, но я думала…

— Не вывертывайтесь, Алиса, я знаю, что вы думали. Вы думали, что лэди Мидлотіанъ длаетъ изъ меня орудіе, посредствомъ котораго приберетъ васъ въ рукамъ и будетъ сть васъ подомъ, пока не вгонитъ въ объятія мистера Грея, вотъ что вы думали. Не знаю, заслужила ли я особенно хорошее мнніе съ вашей стороны, но знаю, что положительно не давала вамъ права такъ дурно обо мн думать.

— За чмъ вы говорите о дурномъ мнніи? Я просто была поставлена въ необходимость оберегать себя.

— Никто не посметъ васъ тронуть, я беру васъ подъ свое покровительство. Имя мистера Грея не будетъ произноситься въ вашемъ присутствіи, съ тою только оговоркою, что я надюсь узнать отъ васъ всю эту исторію. Да, разскажите мн какъ нибудь про этого опаснаго кузена, о которомъ мн наговорили столько ужасовъ въ Шотландіи. Впрочемъ, я и прежде о немъ слышала. Эти послднія слова лэди Гленкора проговорила тихо и медленно, измнившимся голосомъ, какъ будто они вызвали у нея тяжелое воспоминаніе. Вдь слышала она о Джорж Вавазор отъ Борго Фицджеральда.

Алиса затруднялась продолжать разговоръ. Не могла же она говорить о самыхъ завтныхъ своихъ чувствахъ въ открытомъ экипаж, гд каждое ея слово могъ слышать лакей, сидвшій за ея спиною, да и самая первая встрча съ кузиною, которую она знала очень мало, не благопріятствовала откровенности. Итакъ, она молчала.

— А вотъ и паркъ начимается, проговорила лэди Гленкора, указывая на старый сломленный дубъ, стоявшій на широкомъ газон, окаймлявшемъ дорогу.— Это мэтчингскій дубъ, подъ которымъ Ричардъ Львиное Сердц, или Эдуардъ Третій, не припомню что изъ нихъ, былъ встрченъ сэромъ Гай-де-Паллизеромъ, по возвращеніи съ войны, или съ охоты, или съ чего-то такого. То есть это король возвращался съ войны, или съ чего другаго въ этомъ род, а сэръ Гай напоилъ и накормилъ его съ дороги. Джефри Паллизеръ, двоюродный братъ моего мужа, говоритъ, что покойный сэръ Гай въ добрый часъ откупорилъ свою фляжку съ водкой. Король тутъ же подарилъ ему вс земли, принадлежащія къ Мэтчингу, только на этихъ земляхъ стоялъ монастырь съ кучею монаховъ, и я не совсмъ понимаю, какъ это было устроено. Знаю только, что одинъ изъ младшихъ въ род Паллизеровъ обыкновенно бывалъ аббатомъ и засдалъ въ палат лордовъ. Въ то же время король подарилъ ему и Литльбери, въ семи миляхъ отсюда. Джефри Паллизеръ говоритъ, что красную цну далъ король за какой нибудь глотокъ изъ фляжки. Джефри Паллизеръ гоститъ теперь у насъ, надюсь, онъ понравится вамъ. Если я останусь бездтной, и мистеръ Паллизеръ не женится во второй разъ, Джефри сдлается его наслдникомъ. И тутъ снова голосъ ея понизился, и вся интонація измнилась.

— Полагаю, что и большая часть древнихъ родовъ пріобрла свои помстье тмъ же путемъ.

— Или грабежемъ. Многіе между ними были отъявленными разбойниками и, по всмъ вроятіямъ, сэръ Гай не отставалъвъ этомъ отношеніи отъ другихъ. Съ тхъ поръ кто нибудь изъ Паллизеровъ непремнно носилъ имя Плантагенета. Моего мужа тоже зовутъ Плантагенетомь. Герцога зовутъ Джоржемъ Плантагенетомъ, и король былъ его крестнымъ отцемъ. Моею крестною матерью была, если не ошибаюсь, королева, но мн отъ этого мало прибыли. Вообще не понимаю, къ чему служатъ крестные отцы и матери, и если бы у меня родился ребенокъ… Ахъ, Алиса! какъ ужасно быть бездтной, когда такъ многое отъ этого зависитъ,

— Но вы еще такъ недавно замужемъ.

— Да, это такъ. А между тмъ я по глазамъ его, вижу, каково у него на душ, когда онъ разспрашиваетъ меня. Яубждена, что онъ не ршится оскорбить меня ни однимъ словомъ, хотя бы и собственное его положеніе отъ этого зависло. А вотъ и городокъ Мэтченгъ, я нарочно сдлала объздъ, чтобы вамъ его показать. Когда мы минуемъ вонъ т ворота, мы увидимъ церковь: она стоитъ посреди парка и очень красива, но куда красиве развалины аббатства, которыя находятся возл самаго дома. Я такъ люблю бродить по нимъ въ лунныя ночи! И тогда вы мн почему-то всегда приходите на мысль. И знаете ли, почему? Когда нибудь я скажу вамъ, а теперь… Куда же вы, миссъ Кокетка?

Прозжая паркомъ, лэди Гленкора указала Алис церковь ивслдъ за тмъ развалины аббатства. Въ двухъ стахъ ярдахъ отъ воротъ аббатства стоялъ и самый домъ Паллизеровъ. Тобыло красивое, большое строеніе, но не боле, какъ домъ, его нельзя было назвать ни дворцомъ, ни замкомъ. Между этимъ домомъ и старымъ аббатствомъ зеленлъ лугъ, который заходилъ и за ограду монастыря и замнялъ полъ въ часовн и въ трапез.

Когда экипажъ остановился у подъзда, какой-то джентльменъ вышелъ къ нимъ на встрчу.

— А вотъ и мистеръ Паллизеръ, замтила лэди Гленкора,— это служитъ вамъ доказательствомъ, что вы у насъ почетная гостья, потому что онъ заваленъ работой и, будьте уврены, никого другаго не вышелъ бы встрчать. Плантагенетъ, вотъ я и привезла теб миссъ Вавазоръ. Алиса, рекомендую вамъ моего мужа.

Мистеръ Паллизеръ протянулъ руку и помогъ имъ выйдти изъ экипажа.

— Надюсь, что вы не слишкомъ озябли, проговорилъ мистеръ Паллизеръ.— Ныншній год зима настала такъ внезапно.

И онъ ничего боле не сказалъ ей до самаго обда. Мистеръ Паллизеръ былъ высокій, худощавый мужчина. На видъ ему казалось не боле тридцати лтъ, съ перваго же взгляда въ немъ нельзя было не признать джентльмена, но вообще наружность его не представляла ничего замчательнаго. У него было одно изъ тхъ лицъ, которыя вы двадцать разъ можете увидть и позабыть. А между тмъ, разбирая черты этого лица по-одиночк, вы убждались, что въ нихъ много хорошаго, форма лба изобличала умъ, въ очертаніи губъ высказывался энергичный характеръ. Наконецъ, глаза его, хотя ихъ и нельзя было назвать блестящими, всегда свтились какою нибудь мыслью. Но контуръ лица, чрезвычайно тонкій, не имлъ никакого значенія, тмъ боле, что мистеръ Паллизеръ не носилъ даже бороды, которая могла бы придать ему сколько нибудь рельефности. Но мистеръ Паллизеръ былъ не изъ тхъ людей, которые разсчитываютъ на свою наружность для упроченія ея собою виднаго положенія въ свт. Не въ томъ состояла завтная мечта его честолюбія, чтобы на него глядли, а въ томъ, чтобы про него читали въ газетахъ. Объ немъ поговаривали, что онъ будетъ канцлеромъ казначейства, но никому и въ голову не приходило намекнуть, что недостатокъ замчательности въ его наружности помшаетъ ему занять эту должность.

— Что гости еще въ разброд? спросила у него жена.

— Мужчины еще не возвращались съ охоты, по крайней мр мн такъ кажется, а дамы, если не ошибаюсь, катаются. Впрочемъ я никого не видалъ съ самой той поры, какъ ты ухала.

— Я такъ и знала. Ему, Алиса, вчно недосугъ видться съ кмъ бы то ни было. Однако, милая, пойдемъ на верхъ. Я распорядилась, чтобы намъ подали чай въ мою уборную, такъ какъ я думаю, что вы не захотите прямо съ дороги отправиться въ гостиную. Я думаю, вы умираете съ голоду. Если вы не хотите переодваться двадцать разъ, то можете просидть на верху у камина до самаго обда.

И она побжала на верхъ, куда за ней послдовала и Алиса.

— Вотъ моя уборная, а вотъ, на-искосокъ, и ваша комната. Окна у васъ прямо выходятъ въ паркъ. Но пойдемте во мн, я покажу вамъ изъ своего окна развалины аббатства.

Алиса послдовала за лэди Гленкорою черезъ корридоръ и очутилась въ комнат, которую та называла своей уборной. Нельзя было вообразить ничего роскошне этого маленькаго убжища: оно было заставлено самыми красивыми столиками, самыми покойными креслами, на этажеркахъ красовались самыя прихотливыя бездлки изъ стариннаго фарфора. Всюду глазъ встрчалъ самые веселые цвта, потолокъ былъ разрисованъ нимфами, на дверяхъ виднлись купидоны.

— Не правда ли, здсь очень мило? спросила лэди Гленкора, живо обернувшись въ Алис. Я называю эту комнату своей уборной для того только, чтобы отдлаться отъ непрошенныхъ постителей, но мыло и щетки припрятаны у меня въ другой маленькой комнатк, а платья… ну, платья-то мои везд, кажется, валяются, только здсь нтъ ни одного. Не правда ли, здсь мило?

— Очень мило.

— Эту комнату отдлывалъ самъ герцогъ, у него много вкуса въ этихъ вещахъ. Мистеръ Паллизеръ, тотъ совсмъ другое дло, въ его глазахъ уборная — неболе какъ уборная, спальня, просто спальня. Для него красота послднее дло, даже въ жен, иначе онъ не женился бы на мн.

— Вы не сказали бы этого, если бы въ самомъ дл такъ думали.

— Право не знаю. Порою, глядя на себя, когда мн случается быть самой собою, безъ всхъ этихъ прикрасъ и кривляній, я готова подумать, что безобразне меня молодой женщины не бывало подъ луною. А лтъ черезъ десять я буду безобразнйшей въ мір старухой. Поврите ли, волосы мои уже теперь начинаютъ сдть, а мн еще нтъ двадцати одного года. Посмотрите!— и она приподняла прядь своихъ кудрей надъ самымъ ухомъ.— Впрочемъ, мн остается одно утшенье, что онъ не обращаетъ вниманія на красоту. Сколько вамъ лтъ?

— Мн за двадцать за пять, отвчала Алиса.

— Какой вздоръ! Въ такомъ случа я жалю, что спросила у васъ.

— Вотъ это ужь подлинно вздоръ. Съ какой стати стану я стыдиться своихъ лтъ?

— Не знаю, право, только другіе стыдятся. А я никакъ не воображала, чтобы вы были такъ стары. Мн двадцать пять лтъ кажется ужь Богъ знаетъ какою старостью. Конечно, если бы вы были замужемъ, еще это было бы ничего, только вы врядъ ли выйдете замужъ.

— А можетъ быть, когда нибудь и выйду.

— Конечно выйдете. Какъ вы тамъ ни бейтесь, а должны будете уступить. Они васъ пересилятъ. Вашъ отецъ на васъ раскричится, лэди Мэклеодъ будетъ читать вамъ нравоученія, лэди Мидлотіанъ накинется на васъ, какъ, бшеная вошка.

— Я ни капли не боюсь лэди Мидлотіанъ.

— Не говорите, милочка, я знаю, что это такое, когда на васъ накинутся со всхъ сторонъ. Мы съ негодованіемъ говоримъ о французахъ, которые выдаютъ замужъ своихъ дочерей, все равно какъ продали бы поле или домъ, а сами будто мы не то же самое длаемъ? Когда вс они примутся пилить васъ не на шутку, что тутъ прикажете длать? Какая же двушка устоитъ противъ этого?

— Думаю, что я съумю устоятъ.

— Да, вы конечно старше, и потомъ, вы не такъ связаны своимъ положеніемъ. Но что же это? Я совсмъ не хотла объ этомъ говорить, по крайней мр теперь. Мн пора, милочка, идти внизъ. У насъ гоститъ герцогиня Сентъ Бонгэй, и если я не буду съ ней любезничать, мистеръ Паллизеръ разсердится. Герцогъ будетъ предсдателемъ новаго кабинета, либо онъ теперь предсдательствуетъ въ старомъ. Какъ я ни стараюсь запомнить вс эти вещи, никакъ не могу, да и какое мн дло, что тамъ у нихъ творится. Это впрочемъ не мшаетъ мн желать, чтобы мистеръ Паллизеръ сдлался канцлеромъ казначейства… Такъ какъ же? предпочитаете ли вы остаться здсь, или сойдти внизъ, или отправиться въ вашу комнату? Въ послднемъ случа я зайду за вами передъ обдомъ. Мы садимся за столъ въ восемь часовъ.

Алиса предпочла отправиться къ себ въ комнату. Оставшись одна, она стала раздумывать о своемъ настоящемъ положеніи. Что было длать ей въ обществ герцогини Сентъ-Бонгэй и мистера Джефри Паллизера, который, быть можетъ, тоже доживетъ до герцогскаго титула? Что касается мистера Паллизера, то, дло ясное, онъ не станетъ изъ за нея измнять своимъ привычкамъ. О, если бы она могла возвратиться въ улицу королевы Анны или даже подъ кровъ докучливой лэди Мэклеодъ! И очень нужно ей было прізжать въ этотъ аристократическій домъ? Правда, лэди Гленкора была съ ней очень ласкова, но самая эта ласковость приводила ее въ смущеніе. Къ тому же она понимала, что лэди Гленкора не мо жетъ посвящать ей исключительно все свое время, когда на ней лежитъ обязанность ‘любезничать’, какъ она выражаласъ, съ политическими союзниками ея мужа.

Тутъ мысли ея обратились къ самой леди Гленкор. Что за причудливое, загадочное созданье была эта женщина съ круглыми, голубыми глазками и кудрявыми волосами, казавшаяся подчасъ ребенкомъ, а минуту спустя старухой? Какіе странныя и страшные вещи она говорила, сама того не подозрвая! Съ какой стати при первомъ же свиданіи съ кузиной она намекнула на то, какимъ образомъ была выдана замужъ.— Ей никогда, никому не слдовало бы говорить об этомъ, ршила про себя Алиса. Если она чувствуетъ себя несчастною въ замужеств, тмъ боле причинъ молчатъ.— И Алиса торжественно общалась самой себ, что никакой отецъ, никакая матушка, никакая лэди Мидлотіанъ не заставятъ ее выйдти замужъ противъ ея воли. Но лэди Гленкора привела въ свое оправданіе причины, которыя отчасти имли дйствительное значеніе, она была молода и связана по рукамъ и по ногамъ своимъ богатствомъ.

Алис казалось, что въ эти полтора часа она узнала повсть своей кузины и ея мужа. Лэди Гленкора показала ей какъ безучастенъ онъ къ ея удовольствіямъ и какъ тщетна старается она заставить себя сочувствовать его интересамъ. Въ довершеніе всего она была пока бездтна, а отъ этого, какъ сама она выразилась, ‘зависло такъ много’.

Два часа, остававшіеся до обда, показались Алис цлою вчностью, наконецъ вошла ея горничная.

— Ну, какъ у васъ тамъ идутъ дла съ новыми знакомыми, Джэнъ, спросила Алиса.

— Ничего, миссъ,— это мн только сначала страшно показалось: они вс такіе вжливые, мы славно напились чаю въ комнат экономки. Насъ будетъ человкъ пять или шесть горничныхъ, миссъ, и цлый-то божій день намъ нечего длать, разв только шить отъ скуки, сидя у камина.

За нсколько минутъ до восьми часовъ, лэди Гленкора постучалась въ дверь къ Алис и, взявъ ее подъ руку, повела въ гостиную. Она была великолпно одта, платье ея пышнымъ шлейфомъ разстилалось до земл, а локоны были такъ взбиты, что въ нихъ не проглядывало ни одного сдаго волоска. Но, при всей этой роскоши убора, она казалась почти ребенкомъ.

— Постойте, проговорила она, идя по лстниц. Я скажу Джфори, чтобы онъ былъ вашимъ кавалеромъ во время обда. Изъ всхъ молодыхъ людей, которые гостятъ у насъ въ эту минуту, онъ самый веселый и остроумный. Правда, онъ ко всему относится съ какимъ-то пренебреженіемъ, но это не помшаетъ ему быть пріятнымъ собесдникомъ, не такъ ли, милая? Вдь къ вамъ онъ не станетъ относиться съ пренебреженіемъ.

— А можетъ быть и станетъ.

— Нтъ онъ этого не сдлаетъ. Мене, чмъ кто либо, онъ способенъ за быть должное уваженіе передъ женщиной. Вотъ мы и въ гостиной, здсь никого еще нтъ, я такъ и наровила придти первой. Приличія требуютъ, чтобы хозяйка первая являлась въ свою гостиную. Я постоянно стараюсь не отступать отъ приличій. И сколько мн съ этимъ хлопотъ! А еще толкуютъ о людяхъ, заработывающихъ хлбъ свой въ пот лица. Я ли не въ пот лица его заработываю? А какъ смшно было бы перенестись куда нибудь въ Азію и сть руками цыпленка, сидя въ палатк, а у входа палатки былъ бы разведенъ огонь, для острастки тигровъ и львовъ! Представьте себ, вы сидите по одну сторону костра, а тигры и львы по другую и скалятъ на васъ изъ за пламени зубы.— И лэди Гленкора скорчила, какъ умла, львиную физіономію и оскалила передъ зеркаломъ зубы.

— Ну, если бы они не страшне этого скалили зубы, то я не испугалась бы, замтила Алиса.

— Могу вообразить. А вотъ и гости мои, баста гримасничать. Герцогиня, не хотите ли придвинуться поближе къ камину. Ну что, какъ вы, согрлись? Это моя кузина, миссъ Вавазоръ.

Герцогиня свысока кивнула головою и вслдъ за тмъ объявила, что согрлась, какъ нельзя лучше.— Не знаю, какъ вы длаете, только лстницы у васъ чудо какъ удобны? Представьте же себ, въ Лонгрэйстон, чего, чего мы не длали: проводили по всему дому трубы съ горячей водою, ну словомъ принимали всевозможныя мры, и все же вы шагу не можете ступить въ корридорахъ, чтобы васъ такъ и не обдало сквознымъ втромъ.— Герцогиня говорила съ особеннымъ удареніемъ на каждомъ слов и порой до того выцживала одинъ какой нибудь слогъ, что голосъ ея переходилъ въ какой-то свистъ. Такъ выговорила она слово ‘трубы’, и у Алисы долго же могли выйдти изъ головы лонгрэйстонскія трубы съ горячей водою.— Я сейчасъ говорила леди Гленкор, миссъ Паллизеръ, что въ жизнь свою не встрчала боле теплаго дома, какъ въ Мэтчинг и, какъ ни прискорбно мн сказать, боле холоднаго, чмъ въ Лонгрэйстон.— И удареніе, сдланное на слов Лонгрэйстонъ, исторгло бы слезы у самой требовательной публики въ любомъ театр. Герцогиня была женщина лтъ сорока, красивая, стройная, свжая, но, къ сожалнію, набитая дура. Рчь ея была обращена къ одной миссъ Паллизеръ, хотя въ комнат было дв двицы этого имени: он приходились двоюродными сестрами Плантагенету Паллизеру, и я долженъ сказать о нихъ, что, каковы бы ни были ихъ другія свойства, он ни подъ какимъ видомъ не могли назваться дурами.

— Ничего нтъ легче, какъ нагрть небольшой домъ, какъ этотъ, отвчала та сестра Паллизеръ, которая имла несчастье получить при крещеньи имя Ифигеніи Теодаты, и которую близкіе называли уменьшительнымъ именемъ Ифи, и ничего не можетъ быть трудне, какъ нагрть большой домъ, въ род лонгрэйстонскаго.— Другую миссъ Паллизеръ звали Ефиміей.

— Могу только заврить васъ, герцогиня, что у насъ не проведено трубъ, замтила лэди Гленкора, и Алис показалось, что слово ‘трубъ’ она выговорила со свистомъ, слегка передразнивая выговоръ герцогини. Видимо, кузин Алисы, какъ ни старалась она оставаться въ границахъ приличія, это не всегда удавалось.

Вскор и мужчины стали собираться одинъ за другимъ. Мистеръ Паллизеръ подошелъ въ Алис и сказалъ ей нсколько ласковыхъ словъ, видимо съ цлью показать ей, что считаетъ ее, если не близкой родственницей, то и не совсмъ чужою.— Моя жена такъ радовалась вашему прізду, мы постараемся, чтобы вы у васъ не соскучились.— Алиса, начинавшая уже чувствовать себя покинутою всми, была ему благодарна за эти немногія слова, и тутъ же ршила про себя, что постарается полюбить мистера Паллизера.

Джефри Паллизеръ явился въ комнату однимъ изъ послднихъ. Лэди Гленкора тотчасъ же, какъ увидла его, встала и поспшила къ нему на встрчу.— Вы должны сегодня вестт къ обду мою кузину, миссъ Вавазоръ, сказала она ему, я еще… хотите вы мн сдлать одолженіе?

— Конечно, да, кто жъ устоитъ противъ такой просьбы?

— Въ такомъ случа постарайтесь, чтобы ей было до себ.— И съ этими словами она представила имъ другъ другу, и Джефри Паллизеръ проболталъ съ Алисою вплотъ до обда.

ГЛАВА XXI.
ОБДЪ ВЪ МЭТЧИНГЪ-ПРЕЙОРИ.

Алиса попала на тотъ конецъ стола, на которомъ предсдательствовала лэди Гленкора и, не смотря на принятое ею ршеніе понравиться мистеру Паллизеръ, она была рада, что такъ случилось. Мистеръ Паллизеръ велъ къ обду герцогиню, а Алиса желала по возможности сидть подальше отъ ея свтлости. Она очутилась между своимъ нарченнымъ другомъ, Джефри Паллизеромъ, и герцогомъ, съ которымъ лэди Гленкора тоже поспшила познакомить ее, какъ только сли за столъ.

— Рекомендую вамъ мою кузину, герцогъ! страшную радикалку,— проговорила она.

— Въ самомъ дл! ма это пріятно слышать. Партія радикаловъ терпитъ жестокій недостатокъ въ коноводахъ, быть можетъ, мн посчастливится теперь пополнить этотъ недостатокъ.

Алиса вспомнила въ эту минуту про кузена Джоржа и пожалла — что не онъ сидитъ на ея мст возл герцога.— Но я боюсь, герцогъ, что вы найдете во мн плохаго вождя радикальной партіи.

— По крайней мр меня вы поведете куда угодно, проговорилъ онъ.

— Какъ маленькія собачки водятъ слпыхъ, замтила лэди Гленкора.

— Нтъ, лэди Гленкора, не такъ, но какъ хорошенькія женщины водятъ людей, у которыхъ есть глаза во лбу. Ничего я такъ не желаю, миссъ Вавазоръ, какъ сдлаться радикаломъ. Если бы только я зналъ, какъ за это приняться.

— Думаю, что узнать это не трудно, отвчала Алиса.

— А вы знаете? Я такъ нтъ. Поврите-ли, я вотировалъ въ обихъ палатахъ за вс либеральныя мры, какія только подвергались серьезному обсужденію съ той самой поры, какъ я началъ свою политическую дятельность, а все же до сихъ поръ не пошелъ дальше Вигизма.

— Вотировали ли вы за всеобщую подачу голосовъ? спросила Алиса, сама удивляясь своей смлости.

— Нтъ, за нее-то я не вотировалъ. Полагаю, что за этимъ и все дло стало. Но билль о всеобщей подач голосовъ ни разу не былъ серьезно предложенъ ни одной изъ палатъ, въ которыхъ я засдалъ. Я лично питаю противъ этой мры такую ожесточенную ненависть, что, право, не знаю, въ состояніи-ли я былъ бы за нее вотировать.

— А между тмъ радикалы ее любятъ, сказала Алиса.

— Паллизеръ, заговорилъ герцогъ, возвышая голосъ, съ своего конца стола, говорятъ, что вы до тхъ поръ не получите право называться радикаломъ, пока не объявите себя сторонникомъ всеобщей подачи голосовъ.

— Я не желаю называться радикаломъ, отвчалъ мистеръ Паллизеръ, да и вообще не желаю называться чмъ-бы то ни было.

— Разв канцлеромъ казначейства, проговорила лэди Гленкора въ полголоса.

— Что жъ! Это прекраснйшая цль, къ которой только можетъ стремиться честолюбіе мужчины, замтилъ герцогъ. Человкъ, способный управлять финансами нашего отечества, держитъ въ рукахъ своихъ и все остальное.— Тутъ разговоръ затихъ и герцогъ весь ушелъ въ ду.

— Я спеціально приставленъ къ вашей особ съ тмъ, чтобы занимать васъ, обратился къ Алис мистеръ Джефри Паллизеръ. Но когда я принялъ возложенное на меня порученіе, я и подумать не могъ, что вы займетесь строжайшимъ допрашиваніемъ министровъ о ихъ политическихъ убжденіяхъ.

— Будто я это длала, мистеръ Паллизеръ? Я думала, что вс радикалы стоятъ за всеобщую подачу голосовъ, а потому и сказала такъ.

— Ваше опредленіе совершенно врно, только….

— Только что?

— Напрасно лэди Гленкора такъ хлопотала, чтобы вы не соскучились. Это, конечно, не мшаетъ мн быть очень благодарнымъ ей съ своей стороны. Но, къ сожалнію, миссъ Вавазоръ, я не занимаюсь политикой, не имя ни малйшей надежды попасть въ парламентъ, я питаю къ политик глубочайшее презрніе.

— Женщин тоже недоступна политическая дятельность въ нашемъ отечеств.

— И слава Богу, что он не могутъ мшаться въ политику, по крайней мр непосредственно. Могу себ представить, что бы это такое было, если бы у насъ завелась женская палата депутатовъ, гд пренія происходили бы между женщинами, конечно, съ свойственною женщинамъ любезностью. Мои кузины, Ифи и Фими, конечно были бы членами. Вы еще не познакомились съ ними?

— Нтъ еще. Разв он занимаются политикой?

— Не спеціально. У нихъ есть кое-какія воззрнія, положительно либеральнаго свойства, да въ род Паллизеровъ и не было ни одного Тори. Но он слишкомъ умны, чтобы заниматься толченьемъ воды. Какъ женщины, он стснены во многихъ правахъ и ограничиваются литературою, изящными искусствами, изученіемъ политической экономіи и отвлеченныхъ наукъ. Он пишутъ восхитительныя письма, но, если не ошибаюсь, въ настоящую минуту списокъ ихъ корреспондентовъ переполненъ до послдней возможности, и вамъ врядъ-ли скоро попасть въ него.

— Но я и не имю ни малйшаго притязанія на такую честь.

— О, если вы только хотите сказать, что незнакомы съ ними, то это ничего не значитъ.

— Но я не знаменитость какая нибудь, чтобы со мною вступать въ переписку, не зная меня лично.

— И это все пустяки. Он вовсе не ищутъ выдающихся личностей въ своихъ корреспондентахъ. Девизъ ихъ — свободная коммуникація съ цлымъ свтомъ. Роуландъ Голь, преобразователь нашихъ почтовыхъ учрежденій, ихъ герой. Только он принуждены были нсколько поограничить свою корреспонденцію по причин, выходившаго у нихъ, непомрнаго количества бумаги и чернилъ. А вы любите писать письма, миссъ Вавазоръ.

— Да, моимъ друзьямъ: но я предпочитаю получать ихъ.

— Я сильно подозрваю, что он не читаютъ и половины тхъ писемъ, которыя получаютъ. Есть ли физическая возможность одолть два листа бумаги, исписанныхъ хоть бы вотъ нашею пріятельницею герцогинею? Нтъ, для нихъ самая суть наслажденія заключается въ томъ, чтобы писать. Тотчасъ же посл утренняго чая он садятся каждая за свой письменный столикъ и строчатъ вплоть до завтрака. Между ними существуетъ извстнаго рода соревнованіе, въ которомъ он не сознаются другъ передъ другомъ, но весьма замтное для посторонняго наблюдателя. Ифи безспорно поспваетъ заготовлять большее количество писемъ, помарокъ у нея столько же, сколько и у сестры, но за то на ея сторон боле четкій и размашистый почеркъ.

— Вы получаете отъ нихъ письма?

— О, нтъ, помилуйте! Станутъ он переписываться съ родственниками! До домашнихъ ли тутъ длъ, когда ихъ занимаетъ архитектура и вопросъ о томъ, слдуетъ ли допускать женщинъ къ участію въ общественныхъ должностяхъ. У Ифи есть корреспонденты въ Америк, на которыхъ у нея уходитъ много времени. Но она, по собственному сознанію, не читаетъ ихъ писемъ.

— Въ такомъ случа я конечно не стала бы писать ей.

— Но вы и не американка, надюсь. Ненавижу я этихъ американцевъ, эта моя единственная политическая страсть. Разъ какъ-то я създилъ къ нимъ и убдился, что мн съ ними ни за что не ужиться.

— Но они живутъ такъ, какъ имъ нравится. Я еще не вижу, почему бы ихъ ненавидть за то только, что они не слдуютъ нашимъ обычаямъ.

— Я и самъ знаю, что во мн говоритъ одна зависть. Ну не обидно ли, что я не встрчалъ у нихъ ни одного извощика, который не былъ бы въ десять разъ образованне меня. Что же касается женщинъ, то он просто все на свт знаютъ. Но я возненавидлъ ихъ и буду всегда ненавидть. Вы не были въ Америк?

— О, нтъ!

— Въ такомъ случа я позволю себ сказать, что у той англичанки, которая проживетъ съ ними мсяцъ и не возненавидитъ ихъ, должны быть престранные вкусы. Я утшаю себя надеждой, что они рано или поздно искусаютъ другъ другу головы, и тогда народится новая порода людей, совсмъ иного закала. Я всегда смотрлъ на Соединенные Штаты, какъ на Содомъ и Гоморру, они процвтаютъ въ беззаконіяхъ, но рано или поздно на нихъ падетъ срный дождь и истребитъ ихъ до тла.

— Но это — презлое желаніе съ вашей стороны.

— Да я и вправду золъ, очень золъ, какъ говаривала про себя маленькая негритянка Топси.— Любите вы здить на охоту?

— Нтъ.

— Умете вы стрлять?

— Стрлять! т. е. какъ же это, изъ ружья?

— Ну да, изъ ружья, на прошлой недли я гостилъ въ одномъ дом и видлъ тамъ даму, которая очень много занималась стрльбой.

— Нтъ, я не стрляю.

— здите вы верхомъ.

— Къ сожалнію нтъ. Я не могла до сихъ поръ здить верхомъ за неимніемъ провожатаго.

— По крайней мр въ экипаж вы умете править лошадьми?

— И этого не умю.

— Но, если такъ, что жъ вы цлый день длаете?

— Я сижу дома и…

— И штопаете чулки?

— Нтъ, этого я не длаю, занятіе слишкомъ непріятное. Но я много занимаюсь рукодльемъ и порой для развлеченія читаю.

— Ну, здсь никто не читаетъ. Слыхалъ я, что тутъ существуетъ библіотека, но ключъ отъ нея потерянъ, и никто не знаетъ, какъ до нея добраться. Вообще я не врую въ библіотеки. Никто не отправляется въ нихъ съ тмъ, чтобы читать, точно такъ же, какъ никто не ходитъ въ кладовую съ тмъ, чтобы тамъ сть. Разница въ томъ только, что пища, которую мы димъ, достается дйствительно изъ кладовой, между тмъ какъ книги, которыя мы читаемъ, достаются не изъ библіотеки. Скажите, миссъ Вавазоръ, вы намреваетесь читать все время вашего пребыванія здсь.

— Я намреваюсь для разнообразія гулять иногда на развалинахъ аббатства.

— Въ такомъ случа совтую вамъ гулять при лунномъ свт, и я буду вашимъ провожатымъ. Только настоящее время года врядъ ли удобно для такихъ прогулокъ.

— Положительно неудобно, особенно для васъ, мистеръ Паллизеръ.

Обдъ сошелъ съ рукъ довольно благополучно. Алиса бранила себя за свою робость, которая ничмъ не оправдывалась, а между тмъ, она все еще не могла вполн отвязаться отъ этого чувства.

— Не правда ли, съ Джефри никогда не соскучишься? спросила у нея лэди Гленкора, когда дамы встали изъ-за стола и отправились въ гостиную.

— Да это такъ, только онъ ужь очень насмшливъ.

— Вы-то ужь, кажется, не задумаетесь платить ему тою же монетой.

— Какимъ пріятнымъ тепломъ обдаетъ васъ при переход изъ одной комнаты въ другую, проговорила герцогиня, длая преимущественно удареніе на словахъ ‘одной’ и ‘другую’.

— Въ такомъ случа всего лучше было бы постоянно переходить изъ комнаты въ комнату, замтила мистрисъ Кануэй-Спарксъ, дама писательница, обладавшая когда-то замчательной красотой сохранившая до сихъ поръ замчательной умъ. Язычекъ у нея былъ что бритва, и герцогиня крпко ея побаивалась.

— Надюсь, что намъ и сидя на мст будетъ тепло, вмшалась лэди Гленкора.

— Но не такъ пріятно тепло, проговорила мистрисъ Спарксъ.

— Меня просто въ дрожь кидаетъ, когда мистрисъ Спарксъ начнетъ трунить надъ нею, признавалась лэди Гленкора Алис, разговаривая съ нею въ этотъ вечеръ на-един въ своей комнат. Я знаю, что она пожалуется герцогу, а тотъ разскажетъ этому высокому рыжему господину, который, какъ вы видли, непремнно гд нибудь да стоитъ, а ужь рыжій непремнно насплетничаетъ мистеру Паллизеру, и мн будетъ головомойка.

— Кто такой этотъ высокій рыжій господинъ?

— Онъ служитъ политическимъ звеномъ между герцогомъ и мистеромъ Паллизеромъ. Имя его мистеръ Ботъ, онъ членъ парламента.

— Но съ какой стати ему вмшиваться въ эти дла?

— Полагаю, что онъ за этимъ и приставленъ. Говоря откровенно, я и сама путемъ не понимаю, какія тамъ у нихъ отношенія. Чуть ли онъ не будетъ секретаремъ мистера Паллизера, когда его сдлаютъ канцлеромъ казначейства. Можетъ статься, онъ и не сплетничаетъ, только я не могу выжить эту мысль у себя изъ головы. Меня онъ всегда называетъ лэди Гленкоуреръ, онъ родомъ изъ Ланкашейра и, пока не вздорожалъ хлопокъ, занимался издліемъ бумажныхъ матерій.

Но разговоръ этотъ происходилъ въ спальн, а намъ предстоитъ еще возвратиться на время въ гостиную.

Герцогиня промолчала на колкость мистрисъ Спарксъ, и такимъ образомъ разговоръ о температур прекратился. Да и вообще разговоръ тянулся довольно вяло, какъ это всегда бываетъ, когда дамы остаются одн. Лэди Гленкора любезничала, какъ умла, разсказывая герцогин про своихъ любимыхъ фазановъ. Мистрисъ Спарксъ про кого-то чесала язычекъ, подсосдившись къ Ефиміи Паллизеръ, между тмъ какъ Ифигенія Паллизеръ отважно раскрыла книгу и услась къ столу.

— Алиса Вавазоръ, неожиданно возвысила голосъ леди Гленкора,— умете вы играть на билліард?

— Нтъ, отвчала Алиса.

— Въ такомъ случа вы выучитесь сегодня же, если не найдется другаго учителя, я сама вамъ покажу. Вы, конечно, будете играть, герцогиня?

— Въ билліардной такъ тепло и уютно, что мн приходитъ охота идти съ вами, отвчала герцогиня, но тотчасъ же, въ ожиданіи чего-то недобраго, покосилась въ тотъ уголъ комнаты, гд сидла мистрисъ Спарксъ.

— Давайте вс играть, проговорила мистрисъ Спарксъ,— тогда, пожалуй, будетъ еще тепле и уютне.

Пока дамы размщались вокругъ билліарднаго стола, къ нимъ присоединились мужчины, и вся комната наполнилась народомъ. Обязанность показывать Алис игру выпала на долю Джефри Паллизера, и послдовавшій за тмъ часъ прошелъ довольно пріятно, хотя далеко не такъ пріятно, какъ иные часы въ Швейцаріи. Вообще она чувствовала, что ей жилось полне въ обществ Кэтъ и ея брата, чмъ въ этомъ великолпномъ Мэтчин. Правда, мистеръ Джефри Паллизеръ былъ очень любезенъ и раза два разсмшилъ ее до слезъ, передразнивая позы герцогини во время игры.

— А жаль, что я не умю играть на билліард, замтила по одному изъ этихъ поводовъ мистрисъ Спарксъ,— очень жаль.

— Вы, кажется, сказали, что идете съ нами играть, или мн послышалось? проговорила съ величественнымъ видомъ герцогиня.

— Я пошла только посмотрть, какъ будетъ играть ваша свтлость.

— Что же въ моей игр такого необыкновеннаго, чтобы стоило ходить на нее смотрть? проговорила герцогиня, но, выигравъ партію, утшилась въ только что полученныхъ ею щелчкахъ и съ видомъ побдительницы возвратилась въ гостиную.

Часовъ около одинадцати все общество разошлось по своимъ комнатамъ.— Я приду къ вамъ на минутку, сказала Алис лэди Гленкора, проходя къ себ въ спальню. Минутъ черезъ пять она возвратилась. Придвинувъ низенькое кресло къ камину, она расположилась въ немъ и начала разговоръ.

— Я задержу васъ на четверть часа, мн нужно сказать вамъ одну вещь. Но прежде всего я желала бы знать, какъ вамъ нравится здшнее общество?— Алиса конечно отвчала утвердительно, и тутъ произошелъ между ними вышеописанный разговоръ о рыжеволосомъ господин, мистер Ботт.

— Но я еще не сказала вамъ того, съ чмъ собственно я пришла, продолжала лэди Гленкора. Подсядьте-ка ко мн, да не глядите мн въ лице, пока я буду говорить.

— Разв то, о чемъ вы собираетесь говорить, такъ ужасно.

— Я не скажу вамъ ничего дурного.

— О, лэди Гленкора, если вы…

— Не называйте меня лэди Гленкорою, вдь я же зову васъ Алисою. За что вы такъ неласковы со мною? Я не съ тмъ пришла, чтобы просить васъ сдлать для меня что нибудь такое, чего не оправдываетъ ваша совсть.

— Но вы собираетесь сказать мн что-то такое.— Алиса была уврена, что лэди Гленкора собирается заговорить съ нею о мистер Фицджеральд, а ей не хотлось, чтобы имя Фицджеральда было на губахъ ея кузины.

— Да, я должна сказать вамъ, что въ послднемъ письм моемъ я написала ложь. Но у меня не было намренія обмануть васъ, только мн неловко было высказать всю правду въ письм.

— Какую же это правду?

— Вы помните, я винилась передъ вами, что не была у васъ прошлаго года въ Лондон.

— Стоитъ ли упоминать объ этомъ?

— Вамъ все равно, была ли я у васъ или нтъ, не такъ ли? Но не объ этомъ рчь. И въ самомъ дл, для васъ это не важно. Я писала вамъ въ этомъ письм, что не могла быть у васъ за множествомъ длъ. Но это была ложь.

— Ложь подобнаго рода самое обыкновенное дло.

— Но непростительно такъ лгать передъ тми, кого желаешь любить. Я рвалась къ вамъ все время, пока была въ Лондон, но я боялась, что, увидившись съ вами, снова заговорю о немъ, а я дала себ слово никогда боле не произносить его имени. Послднія слова лэди Гленкора проговорила тмъ страннымъ, тихимъ голосомъ, который у нея являлся порою.

— Въ такомъ случа, къ чему же теперь заводить о немъ рчь, лэди Гленкора?

— Я не хочу, чтобы вы меня такъ называли. Зовите меня Корою, у меня была когда-то старшая сестра, и она всегда звала меня Корою. Если бы она осталась въ живыхъ… Но что объ этомъ говорить, она умерла. А теперь я вамъ скажу, отчего я измнила своему слову: держать его свыше моихъ силъ. Къ тому же я видлась съ нимъ, я была съ нимъ въ одной комнат, и мы говорили другъ съ другомъ. Мое прежнее ршеніе потеряло теперь всякій смыслъ.

— И такъ, вы снова встртились?

— Да, онъ, т. е. мистеръ Паллизеръ, зналъ объ этомъ. Когда онъ сказалъ, что повезетъ меня въ этотъ домъ, я шепнула ему, что Борго по всмъ вроятіямъ будетъ тамъ.

— Не называйте его такъ, проговорила Алиса, почти содрогаясь.

— Отчего мн и не называть его такъ? Я и мужу называла его этимъ именемъ. Впрочемъ, не помню, быть можетъ, я сказала: Борго Фицджеральдъ.

— И что жъ онъ отвтилъ?

— Онъ веллъ мн все-таки хать. Онъ сказалъ, что все это пустяки, что надо же мн когда нибудь выдержать это испытанье. Хорошо испытанье! И такъ, если я должна встрчаться съ нимъ, говорить съ нимъ, глядть ему въ лице, отчего же мн и не упоминать его имени?— Она остановилась какъ бы дожидаясь отвта. Что вы на это скажете?

— Что же вы хотите, чтобы я сказала на это? проговорила Алиса.

— Все, что вамъ угодно, только не ложь, я потому-то и просила васъ пріхать сюда, потому что не думаю, чтобы вы были способны солгать. О, Алиса! если бы вы знали, какъ мн хочется идти правымъ путемъ и какъ это трудно.— Алиса начинала догадываться, что зазвали ее въ Мэтчингъ Прейори потому, что кузин ея нуженъ былъ другъ, и чувствовала, что не можетъ отказать въ этой дружб, о которой ее просили. Она встала со стула и, свъ на полу у ногъ своей подруги, обратила къ ней лице и поцловала ее.

— Я знала, что вы будете добры во мн, проговорила лэди Гленкора. Говорите, что хотите, я все выслушаю отъ васъ. Но мн невыносимымъ казалось умалчивать о настоящей причин, почему я не была у васъ въ Лондон. Теперь вы будете ко мн здить, не такъ ли, милая?

— Конечно, а вы ко мн прідете? отвчала Алиса, давая такимъ образомъ замтить, что она не желала бы быть принятой въ дом мистера Паллизера на той же ног, на какой хотла было принимать ее лэди Мидлотіанъ. Но тотчасъ же она почувствовала, что такого рода предосторожность недостойна ея и не великодушна.— Но я во всякомъ случа готова у васъ бывать, хотя бы вы ко мн и не пріхали, добавила она.

— Конечно я буду къ вамъ здить, сказала лэди Гленкора. Но вы знаете, что я хотла сказать. У насъ будутъ даваться обды и вечера, и домъ будетъ полонъ гостей.

— А у насъ этого ничего не будетъ, отвчала Алиса улыбаясь.

— Извиненіемъ больше для васъ здить ко мн, или лучше, причиной больше, потому что я не хочу никакихъ извиненій. Какъ легко у меня сдлалось на душ, когда я все разсказала вамъ! Я просто боялась встрчи съ вами въ Лондон. У меня не достало бы духу тогда взглянуть вамъ въ глаза, теперь это чувство миновалось.— И она улыбнулась и поцлуемъ отплатила Алис за полученный отъ нея поцлуй.

Страннымъ было видть ее, стоящую передъ каминомъ во всей пышности вечерняго наряда, но съ закинутыми за уши кудрями и съ глазами красными отъ слезъ, казалось, что вся эта роскошь, даже сдлавшись ненужною, все еще лежитъ на ней тяжелымъ гнетомъ.

— А каково! ужь первый часъ въ исход. Покойной вамъ ночи, милочка. Не знаю, пришелъ ли онъ на верхъ, но въ такомъ случа я разслышала бы его шаги, поступь у него такая тяжелая. Онъ рдко кончаетъ работу раньше часа, а порою сидитъ и до трехъ. Это его единственная страсть. Прощайте, Господь съ вами. Мн еще много, много нужно вамъ разсказать, и вы тоже, Алиса, наврное разскажете мн что нибудь про себя, не такъ ли, милая? И не дожидаясь отвта, лэди Гленкора вышла, оставивъ Алису въ какомъ-то чаду. Она едва могла поврить, что все слышанное и виднное ею произошло въ такой короткій промежутокъ времени. Вдь не дале, какъ сегодня утромъ она выхала изъ улицы королевы Анны!

ГЛАВА XXII.
ТРИ ПОЛИТИЧЕСКИХЪ ДЯТЕЛЯ.

Мистеръ Паллизеръ былъ изъ числа тхъ политическихъ дятелей, которыми Англія по праву можетъ гордиться, и совокупныя усилія которыхъ, обусловливая стройное сліяніе консерватизма и прогрессивности, служатъ основаніемъ ея величія въ настоящемъ и ручательствомъ безопасности въ будущемъ. Паллизеръ обладалъ тмъ терпніемъ, котораго требуетъ изученіе государственной науки и тою степенью таланта, которая длаетъ подобное изученіе не безплоднымъ. Окруженный всми соблазнами богатства и высокаго общественнаго положенія, онъ работалъ съ неутомимою энергіею молодаго бдняка-юриста, который работаетъ изъ за крова и хлба для своей безприданной невсты. Онъ не обладалъ блестящими способностями и сознавалъ это. Но въ палат общинъ его слушали, какъ добросовстнаго труженика, не брезгавшаго въ дл собиранія фактовъ никакимъ кропотливымъ трудомъ и достойнаго полнаго доврія и вниманія, не смотря на то, что онъ излагаіъ свои труды слишкомъ сухо и скучно. А скучноватъ онъ былъ безспорно, но онъ гордился этимъ свойствомъ, соединеннымъ съ нкоторымъ умньемъ подчинять себ слушающихъ. Въ рчахъ своихъ онъ никогда не дозволялъ себ ни малйшей шутки и строго избгалъ всякихъ реторическихъ прикрасъ. Онъ былъ того мннія, что ораторское искусство, какъ искусство, есть преступленіе противъ той политической серьезности, которою онъ руководствовался во всей своей дятельности.

Если онъ былъ скученъ, какъ государственный человкъ, то онъ былъ еще скучне въ частной жизни. Понятно, что такая женщина, какъ его жена, не могла быть съ нимъ счастлива. Бракъ ихъ, разсматриваемый съ чисто практической точки зрнія, былъ вполн удачною операціею, удаченъ онъ былъ и въ другомъ смысл, если принять въ соображеніе т опасности, отъ которыхъ онъ оградилъ какъ леди Гленкору, такъ и самого мистера Паллизера. Что касается лэди Гленкоры, то читателю уже извстно, какъ она чуть не бросилась вмст съ своимъ богатствомъ въ объятія молодаго человка, успвшаго составить себ репутацію развратника и мота. Близкіе ея поспшили предупредить это зло, и выдали ее за человка, вполн надежнаго и имвшаго впереди блестящую будущность. Что же касается мистера Паллизера, то опасностъ грозила ему со стороны одной замужней женщины, которая успла внушить ему мимолетную привязанность, но которая впрочемъ была слишкомъ благоразумна, чтобы благосклонно принимать не слишкомъ-то страстныя увренія въ любви. Какъ бы то ни было, дядя его перетревожился и тмъ съ большимъ одобреніемъ отнесся къ отличной партіи, сдланной его племянникомъ.

Самого мистера Паллизера вполн удовлетворяла и семейная его жизнь, и жена, которой онъ себ не выбиралъ. Чтобы занять то положеніе, къ которому онъ стремился, ему нужно было большое богатство. Собственное его состояніе до женитьбы было уже учень велико, но, для достиженія своихъ цлей, онъ нуждался въ колоссальныхъ средствахъ, которыя позволяли бы ему сорить деньгами на-право и на-лво и распространяли бы слухъ о его богатствахъ въ самые отдаленные предлы королевства, только такія средства могли упрочить за нимъ то несокрушимо твердое положеніе, которое необходимо для гоcударственнаго человка въ нашемъ аристократическомъ государств. Личность его жены тоже вполн удовлетворяла его. Вообще онъ не былъ слишкомъ ревностнымъ поклонникомъ женской красоты, хотя онъ разъ и забылся до того, что пожелалъ жену ближняго своего. Но самое желаніе это было такого рода, что онъ, пожалуй, остался доволенъ его неосуществленіемъ. Въ то утро, когда онъ былъ отвергнутъ предметомъ своей страсти, онъ поршилъ съ самимъ собою, что хорошо, что онъ выпутался изъ этой непріятной исторіи. Онъ женился на лэди Гленкор и чувствовалъ себя совершенно довольнымъ. Онъ зналъ о ея отношеніяхъ къ Борго Фицджеральду и былъ того мннія, что нтъ двушки, у которой не бывало бы передъ свадьбой романа подобнаго рода. Когда она сказала ему со всею выразительностію, какую только могла придать своему голосу: вы должны знать, что я дйствительно любила его,— онъ отвтилъ ей, улыбаясь: — а теперь вы должны любить меня,— и тмъ дло докончилось. Онъ былъ вполн убжденъ, что въ семейной его жизни все обстоитъ благополучно. Онъ предоставилъ ей почти неограниченную свободу распоряжаться своими деньгами и рдко вмшивался въ ея дла. Порою только онъ длалъ ей замчанія, по поводу тхъ ребяческихъ выходокъ, которыя нарушали скучную чинность, приличествовавшую его положенію, и тогда голосъ его принималъ, безъ его воли и вдома, строгую интонацію. Но вообще онъ былъ доволенъ своею женою и любилъ ее, какъ ему казалось, отъ всего сердца, по крайней мр, боле, чмъ кого либо другаго. Одна только забота омрачала его существованіе: онъ было надялся въ скоромъ времени узнать, что жена родитъ ему ребенка, но надежда эта пока не сбывалась. Впрочемъ, бракъ ихъ былъ еще слишкомъ недавній, чтобы считать эту надежду погибшей, и забота не успла еще сдлаться печалью.

Но этотъ бракъ, благоразумный во всхъ отношеніяхъ, не удовлетворялъ молодую жену въ той степени, въ какой онъ удовлетворялъ мужа. Быть можетъ, она и смогла бы забыть свою первую любовь, если бы новый ея властелинъ выказывалъ въ обращеніи съ ней больше нжности. Сердце лэди Гленкоры врядъ ли было создано изъ того твердаго металла, который упорно хранитъ слды того, что разъ на немъ отпечатллось, но такъ же, какъ и всякое другое сердце, оно требовало пищи. Любовь и ласки были необходимымъ условіемъ ея счастья. Ей нужны были вс эти маленькія, ежедневныя доказательства въ томъ, что она любима, взглядъ, брошенный мелькомъ и выражающій даже и не любовь, а взаимное пониманіе, какой нибудь шутки, случайный поцлуй, полупритворное участіе въ ея маленькихъ интересахъ, пожатіе руки, даже маленькая любовная ссора. Но мистеръ Паллизеръ ничего не смыслилъ во всхъ этихъ тонкостяхъ, а потому образъ Борго Фицджеральда все плнительне рисовался въ ея воображеніи.

Но все это не мшало мистеру Паллизеру сознавать себя счастливымъ человкомъ. Быть можетъ, ему на роду было написано пережить великое домашнее горе, но онъ былъ не изъ тхъ людей, которыхъ могутъ подавить семейныя невзгоды. Потерять вліяніе въ сред своей партіи было для него гораздо худшимъ ударомъ, чмъ потерять жену, пораженіе на политической арен было ему страшне семейнаго позора.

Кругомъ его поговаривали, что вскор должны осуществиться самыя задушевныя его желанія. Ему уже случалось занимать второстепенныя государственныя должности, но еще ни разу онъ не былъ членомъ кабинета. Работалъ онъ на своемъ вку гораздо боле, чмъ обыкновенно работаютъ министры, но до сихъ поръ труды его не получали соотвтствующей награды. Имть голосъ въ ршеніи судебъ народовъ, быть извстнымъ своимъ согражданамъ за одного изъ ихъ дйствительныхъ вождей, вотъ къ чему стремились его честолюбивыя мечты. И точно, начинало казаться, что он близки къ осуществленію. Было почти оффиціально извстно, что старый канцлеръ казначейства выйдетъ изъ кабинета и что мистеръ Паллизеръ займетъ его мсто. При такихъ обстоятельствахъ онъ могъ помириться съ маленькимъ обыденнымъ несчастіемъ имть мену, которая предпочитала ему другого.

Посщеніе Мэтчинга герцогомъ Сентъ-Бонгэй казалось врнымъ предзнаменованіемъ приближающагося величія мистера Паллизера. Герцогъ былъ государственный человкъ другаго закала, но совершившій тоже блистательную аристократическую карьеру. Много лтъ сподрядъ исполнялъ онъ должность министра, и такъ же освоился съ своимъ мстомъ въ кабинет, какъ другіе съ своимъ кресломъ у домашняго очага. Но труженикомъ онъ никогда не бывалъ. Поговаривали въ свт, что онъ могъ бы сдлаться первымъ министромъ, если бы самъ ее избгалъ этой хлопотливой должности. За то во многихъ газетахъ намекали, что очень высоко стоящія особы удостоивали совтоваться съ нимъ въ дл назначенія первыхъ министровъ. Онъ почему-то считался надежнйшимъ оплотомъ либеральной партіи, хотя и очень немногое было извстно изъ его кабинетной дятельности. Вс занимаемыя имъ должности были такого рода, что съ ними не было сопряжено особенно утомительныхъ обязанностей. При ожесточенныхъ преніяхъ онъ никогда не выступалъ ораторомъ оппозиціи. Парламентскія его рчи отличались краткостью и легкимъ пріятнымъ оттнкомъ безобидной ироніи. За то онъ постоянно являлся воплощеніемъ здраваго смысла. Онъ никогда не терялъ обычной ровности своего характера, никогда не длалъ промаховъ. Онъ никогда не горячился, но никогда и не охлаждался въ преслдованьи своихъ цлей. Въ политик онъ никогда не дйствовалъ очертя голову, но никогда и не роблъ. Онъ былъ кавалеромъ ордена подвязки и лордомъ намстникомъ своего графства. Ему было шестьдесятъ два года отъ роду, а между тмъ пищевареніе сохранилось у него отличное и имніе было въ превосходномъ порядк. Онъ любилъ покупать картины, въ которыхъ врядъ ли зналъ толкъ, и книги, которыхъ положительно не читалъ. Онъ пользовался всеобщимъ уваженіемъ, и это уваженіе было ему такъ же нужно, какъ воздухъ, которымъ онъ дышалъ.

Но даже у этого баловня судьбы была своя серьезная кручина, хотя и не слишкомъ удручающаго свойства. Герцогъ находился въ постоянномъ страх за свою жену. Да не подумаетъ читатель, чтобы онъ опасался козней какого нибудь Борго Фицджеральда. Нтъ, герцогиня всегда была образцомъ приличія въ этомъ отношеніи, никогда злословіе не смло касаться ея имени. Нельзя было тоже упрекнуть ее въ расточительности или страсти къ игр, или въ какихъ бы то ни было предосудительныхъ наклонностяхъ. Она просто-на-просто была глупа, и вслдствіе этого находилась въ постоянномъ страх сдлаться предметомъ чьихъ нибудь насмшекъ. Въ несчастіяхъ подобнаго рода она постоянно обращалась съ жалобами, подчасъ очень гнвными, къ дорогому своему герцогу и защитнику, а дорогой ея герцогъ положительно не зналъ, какъ ему съ нею быть и какъ ее защищать. Не прилично было ему, кавалеру ордена подвязки и герцогу Сентъ-Бонгэй, просить какую нибудь мистрисъ Конуэй-Спарксъ сжалиться надъ его простушкой женой, и въ то же время не обращаться же ему было по этому поводу съ формальною жалобою къ хозяину и хозяйк дома.— Милая, если теб здсь не хорошо, мы можемъ ухать, сказалъ онъ ей поздно вечеромъ того дня, о которомъ была рчь въ предыдущей глав.— Нтъ, отвчала она, узжать я не хочу. Я общалась пробыть здсь до половины декабря, и въ Лонгройстон ничего не будетъ готово раньше этого времени. Но я думаю, что есть же средство заставить эту женщину молчать.— И она съ ужасающимъ удареніемъ произнесла слово ‘женщина’.

Герцогъ не зналъ никакого средства заставить замолчать мистрисъ Конуэй-Спарксъ. Основнымъ принципомъ всей его жизни было никогда ни на кого не сердиться.— Мн кажется теб всего лучше будетъ не обращать на нее никакого вниманія, сказалъ онъ жен.

— Это такъ легко сказать, герцогъ, отвчала жена: но живя съ ней подъ одной кровлей, я безпрестанно встрчаюсь съ нею и не желаю быть посмшищемъ. Мн кажется, что лэди Гленкор не мшало бы указать ей на ея мсто.

— Милая, лэди Гленкора еще такъ молода.

— Не знаю, съ чего ты взялъ, что она ужь такъ молода.

Разговоры подобнаго рода повторялись чуть не каждый день, герцогъ находился вынужденнымъ подчасъ заступаться за свою герцогиню, все это порядкомъ докучало ему и онъ отъ души жаллъ, что ея свтлость не осталась… въ Лонгройстон.

Въ Мэтчингъ-Прейори гостило еще третье лице, посвятившее себя политической дятельности. Лице это, не имвшее пока еще права называться государственнымъ человкомъ, былъ мистеръ Ботъ, рыжеволосый представитель Сентъ-Элленса. Въ жизни мистера Бота не было недостатка въ успхахъ, которыми онъ никому не былъ обязанъ, кром самого себя. Человкъ онъ былъ не первой молодости (ему было подъ пятьдесятъ) и оканчивалъ въ парламент вторую сессію, въ качеств отъявленнаго сторонника манчестерской лиги. По видимому, онъ не обманулъ надежды своихъ избирателей, въ Сентъ-Элленс онъ все еще слылъ за честнаго поборника праваго дла. Но засдавшіе вмст съ нимъ въ парламент знали, что онъ работаетъ себ на руку. Онъ былъ небогатъ, хотя и занимался производствомъ бумажныхъ матерій и усплъ попасть въ парламентъ. Выдавалъ онъ себя за крайняго радикала, а между тмъ охотно знался съ аристократами. Его считали знатокомъ въ финансахъ, какъ человкъ въ высшей степени сметливый и исполнительный, онъ общалъ быть дльнымъ помощникомъ для будущаго канцлера казначейства, задумывавшаго различныя преобразованія.

Въ аристократическіе дома часто являются постители, присутствіе которыхъ остается загадкою даже для самой хозяйки.

— Къ намъ будетъ мистеръ Ботъ, объявилъ мистеръ Паллизеръ своей жен.— Это что за мистеръ Ботъ? воскликнула лэди Гленкора.— Онъ представитель Сэнтъ-Элленса, и человкъ, въ своемъ род, очень полезный.— Что же я буду съ нимъ длать? спросила лэди Гленкора.— Думаю, что ты будешь имть съ нимъ немного дла. Человкъ онъ очень занятой и вроятно большую часть дня будетъ проводить въ библіотек.

Мистеръ Ботъ пріхалъ. Но, хотя на имя его и приходилъ каждое утро огромный пакетъ писемъ и бумагъ, онъ не слишкомъ-то много занимался въ библіотек. Быть можетъ, онъ не нашелъ ключъ отъ этой запущенной комнаты. Раза два онъ ходилъ стрлять въ цль, но въ первый разъ подстрлилъ сторожа, въ другой разъ чуть не застрлилъ самого герцога, посл чего на отрзъ отказался отъ этого упражненія. Отъ охоты онъ точно также отказался. По видимому, онъ проводилъ время въ томъ, что, по выраженію лэди Гленкоры, гд нибудь да стоялъ. Отъ времени до времени онъ запирался съ мистеромъ Паллизеромъ въ его кабинет, и тогда являлся въ завтраку съ пальцами, перепачканными въ чернилахъ. Онъ былъ рослый, неуклюжій мужчина съ плшью на голов и съ рыжею бородою, сбритою на верхней губ. Не будь у него этой обнаженной верхней губы, онъ казался бы не въ такой степени безобразнымъ, ротъ его имлъ какое-то подлое выраженіе, и верхняя губа была непомрно длинна. Но онъ убдился, что безъ помощи бритвы, ему очень неловко будетъ сть супъ и пожертвовалъ чистоплотности красотою.

— И что мн всего противне въ мистер Ботт, признавалась лэди Гленкора своему мужу, это привычка его потирать руки и безпрестанно ухмыляться, точно онъ собирается сказать теб что нибудь, между тмъ, какъ въ сущности онъ ничего не хочетъ сказать.

— Съ какой стати, милая, ты обращаешь на него вниманіе, замтилъ мистеръ Паллизеръ.

— Но какъ же мн не останавливаться передъ нимъ, когда онъ такъ на меня смотритъ, что думаешь — вотъ, вотъ, что нибудь скажетъ. А онъ только спроситъ: — Могу ли я чмъ нибудь услужить вамъ, лэди Гленкоуреръ.

Тутъ она замтила, что мужъ ея хмуритъ брови и продолжала:— Не сердись на меня, другъ мой, ты и самъ долженъ сознаться, что онъ довольно несносный господинъ.

— Я нисколько не сержусь, Гленкора, отвчалъ онъ, если ты этого непремнно желаешь, я постараюсь такъ устроить, чтобы онъ ухалъ отъ насъ и, въ такомъ случа, ужь конечно, не приглашу его въ другой разъ. Но это можетъ послужить мн во вредъ, въ политик онъ человкъ надежный и можетъ мн со временемъ очень пригодиться.— Само собою разумется, лэди Гленкора отвчала, что мистеръ Ботъ можетъ оставаться у нихъ въ дом, сколько ему и ея мужу будетъ угодно, и никогда боле не упоминала его имени въ разговорахъ съ мистеромъ Паллизеромъ. Но съ этой минуты она стала смотрть на мистера Бота какъ на врага, и чувствовала, что и онъ на нее точно также смотритъ.

Когда въ непосвященныхъ политическихъ кружкахъ сдлалось извстно, что герцогъ Сентъ-Бонгэй гоститъ въ Мэтчинг, вс заговорили, что- мистеръ Паллизеръ наврное сдлается канцлеромъ казначейства. По всмъ вроятіямъ прежній министръ сдавалъ дла новому министру. Но я сильно подозрваю, что между нимъ и мистеромъ Паллизеромъ не было и рчи о длахъ во все время пребыванія герцога въ Мэтчинг. Герцогъ охотился, читалъ газеты, и съ видомъ знатока осматривалъ сельское хозяйство мистера Паллизера.— Славный у васъ управляющій, говаривалъ герцогъ.— Это вы про Габбинса говорите? отвчалъ мистеръ Паллизеръ. Да онъ достался мн по наслдству отъ дяди, тогда тотъ передалъ мн Мэтчингъ. Я имъ очень доволенъ. Само собою разумется, онъ не сдлаетъ помстье доходнымъ, но придаетъ ему такой видъ какъ будто оно дйствительно приноситъ доходъ, а это только и нужно. Я никогда не могъ добиться доходовъ отъ земель, которыя воздлывалъ самъ, не отдавая ихъ въ наймы.— Да, это мудреное дло, отвчалъ герцогъ, которому собственно до всего этого было очень мало дла. Ни одного намека не вырвалось у него касательно видовъ мистера Паллизера на министерство, кром словъ, сказанныхъ имъ лэди Глевкор за обдомъ.

За то мистеръ Ботъ удостоивался порою слышать кое-какіе намеки отъ герцога.

— На то похоже, ваша свтлость, что наша возьметъ, сказалъ ему мистеръ Ботъ какъ-то посл обда.

— Это будетъ зависть отъ того, какъ пойдутъ перемны.

— А перемны, какъ видно, будутъ?

— О да, непремнно будутъ. И втеръ перемнится къ вашу пользу.

— И въ пользу Паллизера?

— По крайней мр, я такъ думаю, если онъ только самъ не откажется. Кстати…. и разговоръ перешелъ въ шопотъ. Мистеру Ботту было дано одно изъ тхъ порученій, за которыя лэли Гленкора прозвала его сплетникомъ.

XXIII.
ВЪ КОТОРОЙ УЗНАЕТСЯ КОЕ-ЧТО ИЗЪ ИСТОРИ СЕМЕЙСТВА ПАЛЛИЗЕРОВЪ.

По прошествіи десяти дней Алиса успла освоиться, какъ нельзя лучше, съ своей новой обстановкой. Она общалась прогостить у Паллизеровъ до половины декабря, т. е. вплоть до того времени, когда ей предстояло отправиться въ Вавазоръ-Кэстль, и съхаться тамъ съ отцомъ и кузиною Кэтъ. Паллизеры намревались провести Рождество у герцога Омніума, въ Барсетшейр.— Это ужь такъ заведено у насъ, сказала Алис лэди Гленкора. Въ Гэдерумъ-Кэстл Рождество справляется всегда съ большою торжественностью, но вся эта исторія продолжается не больше недли. Оттуда мы отправляемся… ай, ай, ай, до чего я договорилась!

— Что значитъ это восклицаніе?

— Видите-ли… ну нтъ, лучше я вамъ не скажу.

— Въ такомъ случа, я не стану приставать къ вамъ съ разспросами.

— Какъ я узнала васъ, Алиса, въ этомъ отвт! Но я тоже умю быть твердою и не скажу вамъ ничего, нова вы сами меня не спросите.— Алиса и не подумала спрашивать, но тмъ не мене лэди Гленкора не долго устояла въ принятомъ ею твердомъ намреніи.

Итакъ, какъ я уже сказалъ, Алиса совершенно освоилась съ своей новой обстановкой. Она дошла до того, что съ удовольствіемъ выслушивала т немногія слова, съ которыми удостоивалъ обращаться къ ней герцогъ, у нея даже явилось терпніе выслушивать болтовню герцогини, такъ что та замтила лэди Гленкор: — а ваша кузина премилая двушка, очень, очень милая. Какъ жаль, что съ ней такъ безсовстно поступаетъ этотъ джентльменъ изъ Оксфордшейра.— Лэди Гленкора объяснила ея свтлости, что джентльменъ былъ изъ Кэмбриджшейра и что онъ-то ужь въ жизнь свою ни съ кмъ не поступалъ безсовстно.— Другими словами, вы хотите сказать, что она его… одурачила? проговорила герцогиня почти со свистомъ и широко разскрывая глаза. Жаль, жаль, этого бы я никакъ отъ нея не ожидала.— И при слдующей встрч съ Алисой она заговорила строго-величественнымъ тономъ, который впрочемъ очень скоро смягчился, подъ вліяніемъ любезности Алисы.

Алиса научилась между прочимъ и здить верхомъ. Ея постояннымъ спутникомъ въ этихъ верховыхъ прогулкахъ былъ Джефри Паллизеръ. Она сошлась съ нимъ на столько, что могла съ нимъ ссориться и мириться, такъ что разъ лэди Гленкора шутя сказала, что дло у нихъ скоро зайдетъ и еще дальше.

— Этого я никакъ не думаю, отвчала Алиса.

— Это еще ничего не значитъ. Кто же когда думаетъ объ этихъ вещахъ?

— По крайней мр я объ нихъ положительно не думаю въ настоящую минуту.

— А право, славно бы было, если бы это состоялось. Быть можетъ, въ одинъ прекрасный день вы сдлались бы герцогиней.

— Гленкора! будетъ вамъ говорить такой вздоръ.

— Но я разстроила бы вс ваши разсчеты и на зло вамъ убила бы себя, чтобы онъ могъ жениться на другой.

— И не стыдно вамъ говорить такіе ужасы?

— Вотъ увидите, что я, рано или поздно, это сдлаю. Какое право имю я портить всю его жизнь? Еще намедни онъ заговорилъ со мною о томъ, что положеніе Джефри теперь измнилось, и я поняла, что онъ хотлъ этимъ сказать, или врне, чего онъ не хотлъ сказать, но что было у него въ мысляхъ. Но убить себя, я все-таки не убью.

— Еще бы?

— Есть, правда, еще одинъ выходъ, проговорила леди Гленкора.

— Вы думаете о такихъ вещахъ, которыя никогда не должны бы были приходить на мысль, сказала Алиса съ жаромъ. Разв вы не врите, что Богъ все устроиваетъ къ лучшему?

Мистеръ Ботъ, къ великому удовольствію леди Гленкоры, узжалъ изъ Мэтчинга, но, къ сожалнію, снова возвратился. По возвращеніи его леди Гленкор снова досталось за неумнье предупредить междоусобія между герцогиней и мистрисъ Спарксъ.— Я еще не разсказывала вамъ, обратилась леди Гленкора къ Алис, что мои догадки подтвердились, онъ и въ самомъ дл оказывается сплетникомъ.

— Такъ это онъ все наушничалъ?

— Да. Мн была головомойка, и я знаю, что по его милости, хотя мистеръ Паллизеръ этого мн не сказалъ. Но за то онъ сказалъ мн, что герцогиня чувствуетъ себя оскорбленной обращеніемъ этой женщины.

— Но вы же не можете за всхъ отвчать.

— Я ему такъ и сказала. Самъ, же онъ веллъ мн пригласить мистрисъ Конуэй-Спарксъ. Я совсмъ не была рада ей. Она здитъ ко всмъ, и всякій считаетъ за особенную честь залучить ее къ себ. Но мн, право, было бы все равно, хоть бы она утонула въ Черномъ Мор. Когда я ему сказала все это, онъ объявилъ, что я несу дичь, что и было совершенно справедливо, и потребовалъ, чтобы я заставила ее поукоротить ея язычекъ. А я ему, конечно, отвчала, что не могу этого сдлать. Мистрисъ Спарксъ на меня, конечно, не обратитъ и вниманія. Если она ее мн станетъ приставать, то я, конечно, съумю себя оборонить, хотя бы она еще въ десять разъ была умне, чмъ теперь, и писала бы стихи лучше самаго Теннисона.

— Нкоторые изъ ея стиховъ дйствительно хороши, замтила Алиса.

— О да, еще бы! Я многіе изъ нихъ знаю наизусть, только я не желала бы доставить ей удовольствіе знать, что я такого высокаго мннія о ея произведеніяхъ. За тмъ я объявила ему, что не могу же ходить нянькой за герцогиней, а онъ сказалъ, что я сущій ребенокъ.

— Онъ сказалъ это любя.

— Нтъ, я и въ самомъ дл ребенокъ, я и сама это знаю. Его вина, что онъ не женился на какой нибудь свирпой бой-баб, которая умла бы заправлять его домомъ и держать на привязи злой язычекъ мистрисъ Спарксъ. Я въ этомъ не виновата.

— Этого вы не сказали ему?

— Нтъ, сказала. За тмъ онъ поцловалъ меня и прибавилъ, что ничего, съ годами я конечно поумню. А я ему на эта отвтила, что съ годами и язычекъ мистрисъ Спарксъ станетъ еще зле, и герцогиня еще поглупетъ. Съ этими словами я, и ушла. Охъ, если бы только я не боялась унизить себя, ужь какъ бы я проучила этого мистера Бота. Онъ склабится передо мною и потираетъ свои неуклюжія руки еще усердне, чмъ прежде, потому что знаетъ, что виноватъ передо мною. Ну не ужасно ли жить въ одномъ дом съ такими людьми?

— Мн кажется, вамъ нечего обращать на него особенное вниманіе.

— Да, но я здсь хозяйка, и мн напваютъ въ уши, чтобы я была любезна съ гостями. Куда какъ весело любезничать съ герцогиней Сентъ-Бонгэй и мистеромъ Боттомъ!

Алиса успла до того сблизиться съ леди Гленкорой, что нисколько не стснялась читать ей нравоученія и прямо говорить ей, что она слишкомъ много думаетъ о пустякахъ, да и не объ однихъ пустякахъ.— Что же касается мистера Бота, продолжала Алиса, то совтую вамъ поступать такъ, какъ будто бы его вовсе не было.

— Но вдь это было бы притворствомъ въ особенности въ отношеніи васъ.

— Это не притворство, а та сдержанность, которая въ извстныхъ случаяхъ обязательна для каждой женщины, а для женщины, поставленной такъ, какъ вы, боле, чмъ для всякой другой.— На это леди Гленкора надула губки, объявила Алис, что жаль, что не она вышла замужъ за мистера Паллизера, и вышла изъ комнаты.

Въ этотъ же вечеръ мистеръ Ботъ подслъ къ Алис въ гостиной. Уже не разъ подходилъ онъ къ ней передъ этимъ, потирая руки и обмниваясь съ нею двумя, тремя незначущими замчаніями. Отъ Алисы не ускользнуло желаніе сблизиться съ нею, и она не щадила усилій, чтобы удержать его на почтительномъ разстояніи. Но мистеръ Ботъ былъ не тотъ человкъ, чтобы его можно было запугать холодностью. Напротивъ, чмъ неподатливе оказывались вы на вс его попытки сближенія, тмъ назойливе становился онъ, самая ваша неподатливость служила въ его глазахъ доказательствомъ, что ваше расположеніе стоитъ взять съ бою.

— Что за очаровательная дама наша общая дорогая знакомая, леди Гленкора! заговорилъ мистеръ Ботъ.

Алис пришла почти охота начать ему противорчить, или отвтить такъ, чтобы разомъ отъ него отвязаться. Но она не ршилась дать такой отвтъ, который можно было принять за шутку.— Да, отвчала она. Какъ холодно сегодня.— Она досадовала сама на себя за свою ненаходчивость и чуть не расхохоталась, выговоривъ эти слова, ей припомнились герцогиня и трубы съ горячей водой, проведенныя по всему дому въ Лонгройстон.

— Да, очень холодно. Если не ошибаюсь, миссъ Вавазоръ, вы очень дружны съ ея сіятельствомъ.

— Мы съ ней кузины, отвчала Алиса.

— Ахъ да, какое счастливое стеченіе обстоятельствъ! Мн положительно извстно, что мистеръ Паллизеръ съ величайшимъ удовольствіемъ видитъ ее такъ часто въ вашемъ обществ.

Это ужь было черезъ-чуръ. У Алисы не доставало духу прямо встать съ своего мста и уйдти, а между тмъ она чувствовала, что надо же ей какъ нибудь отъ него отвязаться.— Въ первый разъ слышу, чтобы она дйствительно такъ часто находилась въ моемъ обществ, отвчала она, но хотя бы оно и такъ было, не могу понять, какое до этого дло мистеру Паллизеру.

Но мистера Бота не такъ-то легко было отвратить отъ принятаго имъ разъ намренія.— Я могу, положительно засвидтельствовать вамъ, что таково его воззрніе на это дло. Конечно, всмъ намъ извстно, что лэди Гленкора еще молода, очень, очень молода.

— Мистеръ Ботъ, я право не желаю распространяться съ вами о свойствахъ моей кузины.

— Но, дорогая миссъ Вавазоръ, когда мы оба съ вами имемъ въ виду одну только цль, ея счастье…

— Я не имю въ виду этой цли, мистеръ Ботъ, совсмъ не имю. Съ какой стати стану я заботиться о ея счастьи? Извините меня, но я право не могу распространяться объ этомъ предмет въ разговор съ совершенно постороннимъ лицомъ.— Съ этими словами она встала и ушла. Но, какъ ни поразила мистера Бота ея смлость, онъ все же поршилъ попытаться въ другой разъ.

Не знаю, задумывался ли Джефри Паллизеръ о разниц между настоящимъ своимъ положеніемъ и тмъ, въ которомъ находился бы въ томъ случа, если бы у лэди Гленкоры въ одной изъ верхнихъ комнатъ стояла колыбель съ спящимъ въ ней малюткой. Полагаю, что задумывался. Незавидна была его настоящая доля. Отецъ его, младшій братъ герцога, оставилъ ему въ наслдство шестьсотъ фунтовъ годоваго дохода, да привычку знаться съ людьми, у которыхъ въ десять разъ больше. О возможности заработать себ пропитаніе трудомъ онъ ни отъ кого не слыхалъ. Отецъ его былъ любимымъ сыномъ стараго герцога, который, за нсколько лтъ до своей смерти, и не глядлъ на того, кто сдлался теперь главою дома Паллизеровъ. Отецъ Джефри былъ воспитанъ, какъ и подобало отпрыску такого знатнаго дома, по смерти стараго герцога у него все же достаточно осталось средствъ, чтобы продолжать жить, не отказывая себ ни въ чемъ. Порой ему помогалъ братъ. Къ тому же ему случалось занимать не ту, такъ другую высшую государственную должность. Но по смерти его понадобилось раздлить оставшееся посл него состояніе между сыномъ и четырьмя дочерьми, такъ что на долю Джефри достался, какъ мы уже сказали, очень ограниченный доходъ. Конечно, жить на эти деньги можно было, а такъ какъ во все продолженіе зимнихъ мсяцевъ ему нечего было заботиться ни о кров, ни о пропитаніи, то онъ могъ даже держать охотничьихъ собакъ и ни въ чемъ не отставать отъ богатыхъ людей, но все-жъ онъ находился въ крайне стсненномъ положеніи, пока, благодаря отсутствію колыбели въ замк Паллизеровъ, ему не улыбнулась въ отдаленномъ будущемъ надежда на герцогскую ворону. Правда, надежда эта была очень шаткая, такъ какъ тысячи комбинацій могли еще разрушить ее. Лэди Гленкора могла еще народить столько же дтей, какъ и сама Гекуба, она могла умереть, и другая, счастливйшая женщина могла сдлаться матерью наслдника его двоюроднаго брата, наконецъ мистеръ Паллизеръ былъ всего только годомъ старше его и могъ прожить еще добрыхъ сорокъ лтъ. Но какъ бы то ни было, на него начинали смотрть, какъ на приличнаго жениха въ такихъ кругахъ, гд на него не обратили бы и вниманья, если бы лэди Гленкора была счастливою обладательницею маленькой колыбели.

— Какъ жаль, что вы проводите жизнь въ совершенной праздности, сказалъ ему однажды утромъ его двоюродный братъ. Поводомъ къ этому свиданью между ними чуть ли не послужило желаніе Джефри перехватить у двоюроднаго брата сколько нибудь денегъ взаймы.

— А что жъ мн длать, спросилъ Джефри.

— Ну хоть бы женились вы, что ли.

— Жениться-то не трудно, нтъ такого бдняка, который не могъ бы жениться, весь вопросъ въ томъ, придется ли мн по вкусу голодать посл свадьбы.

— Изъ этого еще не вытекаетъ, что вы должны были бы голодать. Ваше собственное состояніе, хотя оно и не велико, все же больше нуля, а между невстами не вс же безприданницы.

Джефри вспомнилъ про лэди Гленкору, но не упомянулъ ея имени въ разговор.— Нтъ, продолжалъ онъ, я не гожусь на такія предпріятія, стоило бы родителямъ невсты предложить мн нсколько вопросовъ о моемъ дом и хозяйств, и я непремнно бы оплошалъ. Я говорю это не въ похвалу се, б, а разв на оборотъ, но дло въ томъ, что во мн жажды пріобртенья нтъ и слда.

— Это очень глупо.

— Совершенно согласенъ съ вами.

— Если бы у людей не было жажды пріобртенья, то у нихъ не было бы и хлба. Земледлецъ, который пашетъ землю, поступаетъ такъ потому, что въ немъ, къ счастью, живетъ жажда пріобртенья.

— Это такъ, но вся бда въ томъ, что во мн, въ несчастью, нтъ тхъ стремленій, которыя живутъ въ земледльц.

— Между общераспространенными предразсудками нтъ предразсудка боле ошибочнаго, какъ тотъ, вслдствіе котораго на жажду пріобртенья смотрятъ, какъ на предосудительное стремленіе. Желаніе быть богатымъ есть источникъ всякаго прогресса. Цивилизація есть продуктъ того, что люди называютъ алчностью. Умйте соединить жажду пріобртенья съ честностью и не бойтесь тогда ея послдствій. Будущій канцлеръ казначейства проговорилъ эту рчь съ видомъ глубокой мудрости, какъ и подобаетъ канцлеру казначейства.

— Но этой-то жажды во мн и не достаетъ, отвчалъ Джефри.

— Что бы вы сказали, если бы вамъ предложили обработывать ферму въ Шотландіи?

— И платить ренту?

— Само собою разумется.

— Я поблагодарилъ бы и отказался. Безчестно было бы съ моей стороны взяться за это дло, зная наврное, что я никогда не заплачу ренты.

— Вы довольно молоды, чтобы поступить на государственную службу.

— Чтобы поступить писцомъ, за сто фунтовъ годоваго жалованья, конечно я слишкомъ старъ.

— Но нтъ ли у васъ самихъ какого нибудь плана?

— Ни одного подходящаго. Думалъ я порой эмигрировать въ новую Голландію.

— Но тамъ вы должны бы были сдлаться фермеромъ.

— И не подумалъ бы. Я затялъ бы оппозицію противъ правительства, которое, чтобы купить мое молчаніе, дало бы мн мсто.

— Такой планъ еще куда ни шелъ бы здсь, когда у человка довольно денегъ, чтобы попасть въ парламентъ и выжидать случая, но тамъ вы не далеко бы съ нимъ ухали. А что сказали бы вы о мст въ парламент?

— Само собою разумется, я бы отъ него и очень не прочь, только я непремнно надлалъ бы страшныхъ долговъ, пока ихъ у меня еще не слишкомъ много, не считая того, что я долженъ вамъ.

— Мн вы не должны, и не говорите объ этомъ. У меня нтъ роднаго брата, что за счеты между вами и мною. Очень можетъ случиться, Джефри, то я вскор долженъ буду смотрть на васъ, какъ на моего наслдника.

На это Джефри пробормоталъ что-то о слабомъ вроятіи подобнаго оборота длъ и объ отдаленности самаго событія.

— Такъ-то, такъ, отвчалъ старшій въ род Паллизеровъ, но все же… мн бы хотлось, чтобы вы взялись за какое нибудь дло. Подумайте объ этомъ, и если вамъ удастся до чего нибудь додуматься, скажите мн.

Джефри вышелъ изъ кабинета своего двоюроднаго брата съ билетомъ въ 500 фунтовъ въ карман. Мсто въ парламент! Да, если бы двоюродный его братъ дйствительно пустилъ въ ходъ все то вліяніе, которое давали ему деньги и громкое имя и обезпечилъ младшему представителю своего имени приличное общественное положеніе, тогда, конечно, жизнь получила бы въ глазахъ Джефри совсмъ иное значеніе.

И въ виду открывавшейся передъ нимъ возможности умереть герцогомъ и, по крайней мр въ гробу, облечься въ пурпуръ, онъ началъ думать о томъ, что долженъ будетъ, съ своей стороны, позаботиться о наслдник герцогскому имени.

— Вы подете посл завтрака верхомъ? спросила его ладя Гленкора, когда онъ вошелъ въ гостиную.

— Нтъ, отвчалъ Джефри, я собираюсь приняться за дло.

— Что-о? проговорила лэди Гленкора.

— Приняться за дло, или, врне, посвятить этотъ день размышленіямъ о томъ, за какое бы мн дло приняться. Мой кузенъ сейчасъ только внушалъ мн, что я не долженъ оставаться въ праздности.

— Конечно не должны, съ жаромъ подхватила Ифигенія изъ за своего письменнаго столика.

— Жаль только, что онъ и самъ еще не выяснилъ себ вопросъ, какого рода дятельности я долженъ бы былъ посвятить себя. Двухъ канцлеровъ казначейства за разъ не бываетъ. Мистрисъ Спарксъ, не знаете ли вы, за какое дло приняться молодому человку, подобному мн?

— Что же можетъ быть лучше парламентской дятельности? отвчала мистрисъ Спарксъ.

— Такъ, такъ, и онъ того же мннія. Но вотъ вопросъ: какому городу предложу я свои услуги? Разв попытаться попасть въ представители лондонскаго Сити? Ихъ цлыхъ четверо, а потому и вроятія успха тутъ вдвое больше, чмъ въ другихъ городахъ.

— Но я слыхала, что въ представители Сити преимущественно избираются негоціанты, замтила герцогиня.

— Но разв вы не видите, что мистеръ Паллизеръ хочетъ прежде составить себ состояніе посредствомъ торговли, а потомъ уже предложить себя въ представители Сити? сказала мистрисъ Спарксъ.

— Этого я изъ его словъ еще не вижу, отвчала герцогиня.

— Какъ бы то ни было, у меня въ настоящую минуту есть дло на рукахъ, и мн не до прогулокъ верхомъ, проговорилъ Джефри.

— Да, пора бы вамъ перестать сидть сложа руки, проговорила Ифигенія изъ за своего письменнаго стола.

Два раза во все время этого разговора лэди Гленкора бросила на Алису многозначительный взглядъ, который та хорошо поняла. Вотъ видите, говорилъ этотъ взглядъ, Плантагенетъ начинаетъ принимать участіе въ судьб своего двоюроднаго брата, и понятно: человка, который сдлается родоначальникомъ будущихъ герцоговъ, не слдуетъ оставлять влачить дни свои въ безъизвстности. Если бы у меня на верху стояла колыбелька, никто не сталъ мшать бы Джефри бить баклуши.

Само собою разумется, что Джефри и не подумалъ оставаться дома, когда все общество отправилось гулять верхомъ.— Итакъ, какой же мн родъ дятельности избрать? обратился онъ къ Алис. Алиса очень хорошо знала, что лэди Гленкора нарочно устроила, чтобы мистеръ Паллизеръ халъ съ ней рядомъ. Мистеръ Паллизеръ нравился ей, и она ничего не имла противъ этого, но въ душ поршила, что лэди Гленкора напрасно только хлопочетъ.

— Мистрисъ Спарксъ совтуетъ вамъ идти въ парламентъ.

— Какъ же! А добрйшая герцогиня чего добраго посовтуетъ мн купить домъ въ Бельгрэвъ-Сквер. Но я желать бы слышать ваше мнніе.

— Я раздляю мнніе мистера Паллизера.

— Мой двоюродный братъ совтывалъ мн жениться.

— И это тоже не дурно, отвчала Алиса. Вопросъ только въ томъ, какую вы возьмете себ жену.

— Вы хотите, конечно, сказать, сколько у нея денегъ будетъ?

— Не совсмъ.

— Если разсматривать женитьбу съ точки зрнія моего двоюроднаго брата, одинъ этотъ вопросъ только и иметъ значеніе. Не знаете ли вы, кого изъ богатыхъ невстъ вывезутъ въ свтъ ныншній годъ?

— Право не знаю. Да и что, по вашему, составляетъ богатое приданое.

— Для меня, полагаю, десять тысячь фунтовъ будетъ довольно.

— Ну, это немного, отвчала Алиса, собственное приданое которой какъ разъ равнялось этой сумм.

— Да, мои требованія, какъ видите, очень умренны, но, чмъ ниже ставлю я денежный критеріумъ, тмъ богаче будетъ выборъ личности и тмъ боле вроятія сдлать хорошій выборъ въ другихъ отношеніяхъ.

— Но я не понимаю, что вы выиграете черезъ такую женитьбу.

— Мои здшніе родственники сбудутъ меня съ рукъ, а это, по видимому, ихъ главная забота. Если вы услышите о невст, имющей приблизительно эту сумму и сносную наружность, не слишкомъ молодой, принадлежащей въ хорошему семейству и умющей читать и писать, пожалуйста, вспомните обо мн.

— Хорошо, отвчала Алиса, которая узнала себя въ этомъ портрет,— если мн встртится такая двушка, я непремнно данъ вамъ знать.

— А въ настоящую минуту у васъ нтъ такой на-примт?

— Въ настоящую минуту нтъ.

— А право, для него это было бы лучшее, что онъ могъ бы только сдлать, замтила ей въ этотъ вечеръ лэди Гленкора.

У кузинъ вошло въ привычку каждый вечеръ сходиться въ уборной лэди Гленкоры и разговаривать тамъ до поздней ночи.

— Если вы будете говорить такой вздоръ, я уду, отвчала Алиса.

— Но чмъ же это вздоръ? Сложивъ ваши общіе доходы, вы устроились бы какъ нельзя лучше. Человкъ онъ, какихъ мало, и вы ему видимо нравитесь. Тогда мистеръ Паллизеръ, наврное, сдлалъ бы для него что нибудь особенное, если бы я пристала къ нему съ просьбою.

— Жаль только, что два обстоятельства препятствуютъ всему этому осуществиться.

— Какія же именно?

— Что онъ не желаетъ меня имть своею женою, а я не желаю имть его своимъ мужемъ.

— Это почему? Что вамъ не нравится въ немъ?

— Напротивъ онъ мн очень нравится, но нельзя же идти замужъ за всякаго, кто вамъ нравится.

— Но почему же вамъ нельзя идти за него замужъ?

— Во-первыхъ потому, отвчала Алиса, помолчавъ, что я еще слишкомъ недавно разсталась съ человкомъ, котораго дйствительно любила, и что я не могу такъ быстро переходить отъ одной привязанности къ другой.

Не успла Алиса выговорить эти слова, какъ она тотчасъ же пожелала взять ихъ назадъ. Она попала лэди Гленкор не въ бровь, а въ глазъ. Вдь и она любила одного человка, бросила его и вышла замужъ за другаго, и все это въ какихъ нибудь два мсяца. Первая вспыхнула лэди Гленкора, вслдъ за нею покраснла Алиса и бросила на кузину робкій взглядъ, какъ бы испрашивая у нея прощенія.

— Конечно, такой поступокъ позоритъ двушку, сказала лэди Гленкора чуть слышно и медленно выговаривая слова. Но мало ли до чего могутъ довести обстоятельства? Порой они вырываютъ съ корнемъ все, что въ насъ есть женственнаго.

— О Гленкора!

— Я и не предлагала вамъ, очертя голову, бросаться въ замужество.

— Гленкора!

— Сама-то я бросилась въ него, очертя голову, я это знаю. Я шла къ алтарю, какъ тварь безсловесная, которую господинъ ея погоняетъ кнутомъ, куда ему вздумается. О, Алиса, еслибы вы знали, какъ я ненавижу себя!

— За то я васъ люблю всмъ сердцемъ, отвчала Алиса. Гленкора! Я успла горячо къ вамъ привязаться.

— Въ такомъ случа, вы одн только меня и любите. Онъ меня не любитъ, да и не можетъ любить. Вы, да еще, быть можетъ, другой…

— Вы ошибаетесь, онъ, мистеръ Паллизеръ, любитъ васъ.

— Нтъ, нтъ, это невозможно. Я ничмъ не заслужила его любовь. Еще къ матери своего ребенка онъ могъ бы привязаться, но меня ему не за что любить. Онъ женился на мн, потому что его уговорили жениться, когда же ему было привязаться ко мн? Но для него, Алиса, любить и быть любимымъ ненужная роскошь. О, если бы и для меня это было такъ.

Алиса старалась утшить ее, какъ умла, но слова ея оказались безсильными уврачевать это горе.

— Простить васъ! проговорила наконецъ лэди Гленкора. Мн нечего вамъ прощать. Или вы думаете, что я и сака этого не знаю и не думаю объ этомъ денно и нощно безъ того, чтобы растравляли во мн эту рану случайнымъ намекомъ? Что мн вамъ прощать? Я такъ благодарна вамъ за вашу любовь. Нужно же было, чтобы кто нибудь полюбилъ меня, безъ этого я не могла бы оставаться здсь.

ГЛАВА XXIV.
ЛЭДИ МИДЛОТАНЪ.

Недлю спустя посл этого разговора, однажды утромъ, Алиса сошла въ столовую къ завтраку и очутилась съ глазу на глазъ съ мистеромъ Боттомъ. Въ Мэтчинг существовало обыкновеніе сходиться всмъ къ завтраку, какъ ни попало, и уходить, не дожидаясь другъ друга. Мистеръ Ботъ остался на это утро единственнымъ представителемъ своего пола. Мужья и братья мэтчингскихъ дамъ измнили имъ ради охоты. Первымъ движеніемъ Алисы при встрч съ мистеромъ Боттомъ было обратиться въ бгство, но она не могла удалиться изъ комнаты, не обративъ на себя слишкомъ неловкимъ образомъ его вниманіе.

— Долго ли еще вы намреваетесь пробыть здсь, миссъ Вавазоръ? спросилъ мистеръ Ботъ, улучивъ минуту, когда она дочитала только-что полученное письмо.

— Думаю, еще нсколько дней, отвчала Алиса.

— Очень пріятно слышать. Самъ я остаюсь здсь до отъзда нашихъ хозяевъ къ герцогу, ужь мистеръ Паллизеръ очень упрашивалъ меня объ этомъ. Человкъ я, знаете ли, холостой, вольная, значитъ, птица, могу жить, гд мн вздумается, когда парламентскія обязанности не удерживаютъ меня въ Лондон.

— Вы, конечно, охотно остаетесь здсь, отвчала Алиса.

— О, да, конечно! Положеніе мое, знаете ли, какъ члена парламента, обязываетъ меня дйствовать въ совокупности съ другими. Въ качеств политическаго дятеля я тогда только могу быть полезенъ, когда напередъ расчищу себ дорогу. Мы должны давать, чтобы получать обратно, миссъ Вавазоръ.

На это миссъ Вавазоръ ничего не отвчала, и мистеръ Ботъ продолжалъ: — я всегда говорю моимъ политическимъ единомышленникамъ… (само собою разумется, я причисляю себя къ партіи крайнихъ радикаловъ).

— Въ самомъ дл! замтила Алиса.

— Да-съ. На этомъ условіи я былъ избранъ въ парламентъ и до сихъ поръ не имлъ еще случая отступиться ни отъ одного изъ высказанныхъ мною политическихъ убжденій. И такъ, я всегда говорю тмъ джентльменамъ, съ которыми дйствую за одно, что мы никогда ничего не подлаемъ, если не будемъ давать, съ тмъ, чтобы получить обратно. Вамъ я могу откровенно сказать, что смотрю на нашего добраго знакомаго, мистера Паллизера, какъ на государственнаго человка, идущаго въ гору.

— Мн пріятно слышать это отъ васъ, отвчала несчастная жертва, вынужденная дать какой нибудь отвтъ.

— Въ качеств крайняго радикала я не могу оказать боле дйствительной услуги своей партіи, какъ плавая въ одномъ съ нимъ челнок, пока въ немъ есть мсто для насъ обоихъ. Онъ изъ васъ сдлаетъ слпое орудіе правительства, сказалъ мн намедни одинъ мой пріятель. А я въ лиц его сдлаю перваго министра сторонникомъ манчестерской школы, отвчалъ я. Вдь я тоже, небось, знаю, что длаю. Не такъ ли, миссъ Вавазоръ.

— Вроятно, отвчала Алиса.

— Да и мистеръ Паллизеръ тоже себ на ум, и его за носъ не проведешь. Но преудобное это правило, давать съ тмъ, чтобы получать обратно, въ политик безъ него шагу ступить нельзя. А что за прелестная женщина ваша родственница, лэди Гленкоуреръ! Я не забылъ того, что вы мн намедни сказали.

— Не забыли? проговорила Алиса.

— Я совершенно согласенъ съ вами, что не слдуетъ дозволять всякому встрчному слишкомъ откровенно высказываться о вещахъ, касающихся нашихъ лучшихъ друзей.

— Еще бы!

— Но, миссъ Вавазоръ, бываютъ обстоятельства, при которыхъ позволено нсколько отступить отъ обычныхъ законовъ, которыми мы руководствуемся въ нашихъ сношеніяхъ съ обществомъ.

— Не думаю, чтобы правило это было примнимо къ настоящему случаю, мистеръ Ботъ.

— Вы не думаете? Но соблаговолите, миссъ Вавазоръ, выслушать меня до конца. Нашъ общій добрый знакомый, мистеръ Паллизеръ, и я говорю это съ гордостью, удостоиваетъ вашего покорнйшаго слугу своего высокаго доврія. Знакомство наше, начавшееся съ чисто политической связи, перешло въ личную пріязнь, и отношенія эти, смю сказать, заключаютъ въ себ много пріятнаго для насъ обоихъ.

— Что за вкусъ долженъ быть у мистера Паллизера! подумала про себя Алиса.

— Вы, конечно, согласны со мною, что лэди Гленкоуреръ молода, можно даже сказать, очень молода.

— Мистеръ Ботъ, я не желаю разговаривать съ вами о лэди Гленкор Паллизеръ.

Слова эти Алиса проговорила ршительнымъ голосомъ и гнвно взглянула при этомъ на мистера Бота. Но послдняго не такъ-то легко было запугать, онъ могъ не смигнуть глазомъ и не при такихъ выходкахъ.

— Но если я скажу вамъ, миссъ Вавазоръ, что касаюсь этого предмета, имя исключительно въ виду ея семейное счастье.

— Не думаю, чтобы она желала имть такого опекуна надъ своимъ счастьемъ.

— Но если онъ этого желаетъ, миссъ Вавазоръ. И такъ-съ, мн доподлинно извстно, что онъ полагается во всемъ на вашъ здравый умъ.

При этихъ словахъ Алиса встала и направилась въ двери, но на порог столкнулась съ мистрисъ Спарксъ.

— Куда это вы бжите, миссъ Вавазоръ, отъ завтрака? спросила мистрисъ Спарксъ.

— Не отъ завтрака, мистрисъ Спарксъ, а отъ мистера Бота, отвчала Алиса, не помня себя отъ негодованія.

— Что я слышу, мистеръ Ботъ? спросила мистрисъ Спарксъ.

— Ха-ха-ха, залился въ отвтъ мистеръ Ботъ.

Алиса воротилась въ комнату, и мистрисъ Спарксъ тотчасъ же поняла, что виновникомъ ея бгства не на шутку былъ мистеръ Ботъ.— Надюсь, что мн удастся предупредить непріязненныя дйствія. Вдь вина его, полагаю, не изъ самыхъ вопіющихъ?

— Ха-ха-ха! снова залился мистеръ Ботъ, которому настоящее его положеніе какъ нельзя боле нравилось.

Алиса досадовала сама на себя, сознавая неумстность своей полу откровенности въ отношеніи мистрисъ Спарксъ, она придумывала, какъ бы ей вывернуться изъ этого неловкаго положенія, какъ вдругъ ей явилась на выручку лэди Гленкора.

— Добраго утра, мистрисъ Спарксъ, заговорила лэди Гленкора, входя въ комнату. Надюсь, что меня никто не дожидался къ завтраку. Добраго утра, мистеръ Ботъ. Ахъ, Алиса!

— Что такое случилось, спросила Алиса, идя къ ней на встрчу.

— Ахъ, Алиса, вообразите, какое несчастіе! Но по лицу кузины Алиса могла видть, что невдомое несчастіе изъ самыхъ крупныхъ. Подите-ка сюда, проговорила лэди Гленкора, отводя ее къ окну, теперь мн представляется случай испытать на дл всю силу вашего доврія ко мн. Видите это письмо? Какъ бы вы думали, отъ кого оно?

— Почемъ же мн знать, отъ кого?

— Отъ лэди Мидлотіанъ. А въ понедльникъ она лично явится сюда по дорог въ Лондонъ. Если вы сейчасъ же мн не скажете, что врите вполн, что и для меня это такая же неожиданность, какъ и для васъ, то я на вки съ вами разсорюсь.

— Я въ этомъ и не думаю сомнваться.

— А коли такъ, то мы можемъ посовтоваться другъ съ другомъ, какъ намъ быть. Но прежде всего намъ надо позавтракать.

Комната, между тмъ, успла наполниться остальными постителями. Кузинамъ некогда было переговорить о грозившемъ имъ прізд лэди Мидлотіанъ. Попоздне пришолъ и самъ мистеръ Паллизеръ, которому лэди Гленкора поспшила возвстить пріятную новость,— Что-жъ! мы будемъ очень рады видть у себя лэди Мидлотіанъ, отвчалъ онъ.

— За то одна особа вовсе не рада ей, замтила лэди Гленкора.

— Въ самомъ дл? сказалъ онъ. Кто же это?

— Ея непокорнйшая племянница, Алиса Вавазоръ. Но Алиса, мистеръ Паллизеръ, вдь этой исторіи не знаетъ, а разсказывать слишкомъ долго.

— Мн какъ нельзя боле прискорбно… заговорилъ мистеръ Паллизеръ.

— Прошу васъ, не длайте себ заботы изъ за такихъ пустяковъ, заговорила Алиса. Я уду тремя днями ране, вотъ и все.

При этихъ словахъ лице мистера Паллизера вытянулось. Онъ пожелалъ знать, что же это за ссора была у миссъ Вавазоръ съ лэди Мидлотіанъ, что даже пребываніе въ одномъ дом было для нихъ непріятно?

— Но этому не бывать, чтобы она отъ насъ ухала, вмшалась лэди Гленкора. Ваше бгство отъ нея будетъ настоящимъ малодушіемъ.

— Къ сожалнію, миссъ Вавазоръ, врядъ ли намъ можно будетъ предупредить ее, чтобы она не прізжала, замтилъ мистеръ Паллизеръ.— Алиса заявила, что ни подъ какимъ видомъ не желаетъ, чтобы изъ за нея отказывали отъ дома лэди Мидлотіанъ.— Надо вамъ сказать, мистеръ Паллизеръ, что я никогда и въ глаза не видала лэди Мидлотіанъ, хотя она и приходится мн дальней родственницей. Ссоры у насъ съ ней никогда никакой не было, но она вздумала мшаться не въ свое дло и давать мн въ письмахъ совты, на которые я конечно не отвчала. Я узжаю не потому, чтобы я боялась ее, а потому, что посл всего, что произошло между нами, встрча со мною будетъ непріятна для нея.

— Но ты можешь предупредить ее, что миссъ Вавазоръ гоститъ у насъ, замтилъ мистеръ Паллизеръ, и тогда отъ ея усмотрнія будетъ зависть пріхать или не пріхать.

Дло приняло подъ конецъ такой оборотъ, что Алиса не могла оставить Мэтчингъ, не придавая прізду лэди Мидлотіанъ уже слишкомъ большой важности. Безъ сомннія, въ высшей степени досадна была эта неожиданная встрча съ родственницей, но вдь не състъ же ее лэди Мидлотіанъ, какъ замтила лэди Гленкора. Дло въ томъ, что, какъ ни стадно было Алис сознаться въ томъ, она все же побаивалась своей знатной родственницы. Но она твердо ршилась не дозволять этому страху выжить себя изъ дому.

— Ужь не поклонникъ ли мистеръ Ботъ вашей кузины? спросила въ тотъ же вечеръ мистрисъ Спарксъ у лэди Гленкоры.

— Полагаю, что если онъ и поклоняется ей, то очень издалека, отвчала лэди Гленкора.

— Боже правый! воскликнула одна почтенная старушка, которой родственная и дружественная связь, существовавшая между Алисой и лэди Гленкорой, успла внушить нкотораго рода благоговніе. Можно ли было хоть во сн ожидать такого пассажа!

— Я и не ожидала его ни во сн, ни на яву, замтила мистрисъ Спарксъ.

— По какому поводу вы предлагаете мн этотъ вопросъ? спросила лэди Гленкора.

— Вы только, пожалуйста, не вообразите, чтобы я желала удостовриться относительно самой миссъ Вавазоръ, не поклонница ли она мистера Бота. Относительно этого я не имю ни малйшаго подозрнія. Я скоре наклонна думать, что, когда онъ разыгрываетъ роль Бахуса, она является Аріадной и не шутя порывается бжать отъ него.

— А разв мистеръ Ботъ выказываетъ поползновеніе разыгрывать роль Бахуса? спросила лэди Гленкора.

— По крайней мр мн такъ показалось сегодня утромъ. Да если вглядться въ него хорошенько, у него даже въ физіономіи есть что-то, напоминающее побдоноснаго бога.

— Ну, не думаю, чтобы его божество одержало тутъ побду, замтила лэди Гленкора.

— Съ ея стороны это было бы непростительною опрометчивостью, проговорила почтенная старушка.

— Но миссъ Вавазоръ и не помышляетъ объ этомъ, отвчала мистрисъ Спарксъ. На томъ разговоръ и покончился.

Въ слдующій понедльникъ пріхала лэди Мидлотіанъ. Часовъ около трехъ пополудни на станцію желзной дороги былъ высланъ за нею экипажъ, Алис оставалось выбирать: или немедленно по прізд родственницы подвергнуться процедур оффиціальнаго представленія, или же отложить эту процедуру до обычнаго часа, когда вс сходились внизъ къ обду.

— Когда она прідетъ, я приму ее и, само собою разумется, скажу ей, что вы здсь, объявила Алис лэди Гленкора.

— Да, такъ будетъ всего лучше, но… ей богу, я не знаю, какъ выпутаться изъ этого положенія.

— Если хотите, я могу свести васъ въ моей комнат.

— Нтъ, это будетъ слишкомъ торжественно и дастъ ей поводъ думать, что я придаю ей уже слишкомъ большую важность.

— Въ такомъ случа, мы предоставимъ все дло случаю, и вы сойдетесь съ ней невзначай, какъ сошлись бы со всякимъ постороннимъ лицомъ.

Алиса сидла въ своей комнат, когда въ главному подъзду дома подкатила карета съ ненавистной гостьей. Алиса явственно слышала стукъ колесъ и догадалась, что врагъ ея близко. Все утро старалась она принудить себя относиться какъ можно равнодушне къ этому прізду, но такъ и не успла. Къ великой своей досад она не могла совладть съ тревожными біеніями своего сердца, которыя вызывала въ ней одна мысль, что въ эту самую минуту родственница ея сидитъ внизу. И съ чего-бы, казалось, бояться ей лэди Мидлотіанъ? А между тмъ, она должна была допустить тотъ фактъ, что дйствительно ея боится. Наконецъ, часовъ около пяти, истощивъ съ самой собою всевозможные доводы, и пожуривъ себя за свою трусость, она сошла въ гостиную, гд и лэди Гленкора общалась быть около этого времени. Едва отворилась дверь, какъ на нее тотчасъ же повяло присутствіемъ высокоименитой родственницы. Въ широкомъ кресл передъ каминомъ возсдала лэди Мидлотіанъ, рядомъ съ нею, на табурет, помщалась лэди Гленкора. На противоположномъ конц гостиной сидла за книгою одна изъ сестеръ Паллизеръ, другихъ свидтелей въ комнат не было.

Графиня Мидлотіанъ была крошечная женщина, когда-то видимо блиставшая замчательною красотою, но теперь ей было за шестьдесятъ лтъ, и она, не въ примръ другимъ женщинамъ ея возраста, не выказывала ни малйшихъ притязаній ни на молодость, ни на красоту, и держала себя совершенной старухой. На голов у нея была круглая шляпа, поля которой сильно наклонялись впередъ, у нея было въ обыча, разъ уже надвъ по какому нибудь случаю шляпу, не скидать ея вплоть до обда. На ней была коротенькая накидка, плотно охватывавшая ея туловище и, не смотря на то, что сидла она въ широкомъ кресл, она держалась совершенно прямо. Не смотря на чрезвычайную миніатюрность всей ея особы, въ срыхъ ея глазахъ и угловатыхъ чертахъ лица, выглядывало какое-то сознаніе собственной важности, которое никому не позволяло принять ее за особу маловажную. Съ перваго же взгляда Алиса поняла, что надъ этой противницей одержать побду будетъ не такъ-то легко.

— А вотъ и Алиса, заговорила лэди Гленкора, поднимаясь при появленіи кузины съ своего мста. Алиса, позвольте мн представить васъ вашей родственниц, лэди Мидлотіанъ.

Какъ ни сильно билось сердце Алисы, у нея достало власти надъ собою, чтобы подойдти совершенно развязно. Она протянула руку, выжидая, чтобы лэди Мидлотіанъ, какъ старшая, заговорила первая.

— Наконецъ-то я дождалась случая познакомиться съ вами, моя милая, сказала лэди Мидлотіанъ. Очень, очень рада.— Но Алиса все еще молчала.— Тетушка ваша, лэди Мэклеодъ — одна изъ самыхъ старинныхъ моихъ пріятельницъ, и я много наслышалась отъ нея про васъ.

— Съ другой стороны лэди Мэклеодъ часто говаривала мн о вашемъ сіятельств, отвчала Алиса.

— И такъ, мы уже знаемъ другъ друга заочно проговорила графиня,— не мшаетъ намъ теперь и лично познакомиться. Я шибко начинаю старться, и если упущу настоящій случай познакомиться съ вами, то, можетъ статься, другаго и не дождусь.

Алиса невольно подумала про себя, что не велика бы была бда для обихъ, если бы лэди Мидлотіанъ и впрямь не дождалась этого другаго случая, но мысль эту она сохранила про себя. Ее занималъ вопросъ о томъ, не лучше ли ей съ разу свести разговоръ на письмо лэди Мидлотіанъ. Что лэди Мидлотіанъ непремнно заговоритъ о немъ, въ этомъ она не имла ни малйшаго сомннія, теперь же была самая благопріятная минута для подобнаго объясненія: оно произошло бы въ присутствіи лэди Гленкоры и безъ постороннихъ свидтелей.— Благодарю васъ за расположеніе, отвчала Алиса.

— Я бы желала доказать вамъ его на дл, продолжала лэди Мидлотіанъ. Своя плоть и кровь всегда скажется, моя милая. Если кровныя узы считать ни по чемъ, посл этого я ужь не знаю, что можетъ связывать людей между собою. Мы съ вашей матушкой были большіе друзья еще въ годы нашей молодости.

— Я никогда не знала моей матери, отвчала Алиса, чувствуя между тмъ, что вся энергія, съ которой она задумала сопротивляться этой старух, начинаетъ слабть.

— Такъ, такъ, моя милая, вы ея не знали, тмъ боле причинъ, по моему разумнію, чтобы т, которые ее любяли, перенесли любовь свою на васъ. Но ближайшая ваша родственница, т. е. со стороны вашей матери,— лэди Мэклеодъ, и она свято исполнила въ отношеніи васъ свой долгъ.

— Это совершенно справедливо, лэди Мидлотіанъ.

— Да, она исполнила свой долгъ, а потому другимъ не было и повода заявлять себя съ своей стороны. Это я, душа моя, говорю къ тому, чтобы оправдать свое поведеніе, которое могло показаться вамъ нсколько страннымъ.

— Я уврена, что Алис и въ голову не приходило подобныхъ мыслей, вмшалась лэди Гленкора.

— Тутъ дло не въ томъ, какого мннія Алиса, но въ томъ, что я сама думаю о своихъ погршностяхъ, возразила лэди Мидлотіанъ съ улыбкою, долженствовавшею выражать привтливость. Но я ршилась наверстать прошлыя упущенія.— Алиса почувствовала, что дойдетъ чередъ до письма, и задрожала. Я искренно желаю стать въ ряды лучшихъ друзей Алисы Вавазоръ, если только она сама этому не помшаетъ.

— Я, конечно, могу только гордиться этимъ, если…

— Если? договаривайте же, милая, проговорила старуха.— Полагаю, что въ намреньи у нея было обойдтись съ племянницей необыкновенно милостиво, но въ голос ея звучало что-то такое, до того отталкивающее, что Алиса съ разу почувствовала, что искренняя дружба между ними невозможна.

— Такъ что же если, душа моя?

— Алиса хотла сказать… начала было лэди Гленкора.

— Пускай Алиса сама выскажетъ, что она хотла сказать, перебила ее лэди Мидлотіанъ.

— Этого я и сама хорошенько еще не знаю, отвчала Алиса, почувствовавъ въ эту критическую минуту приливъ небывалой бодрости. Я знаю, лэди Мидлотіанъ, что намъ съ вами никогда не согласиться относительно одного вопроса, въ которомъ я считала себя въ прав руководствоваться своимъ, а не чужимъ умомъ, а потому…

— Это вы про мистера Грея говорите?

— Да, отвчала Алиса, про мистера Грея.

— Да, вопросъ этотъ до того важенъ въ моихъ глазахъ, что, какъ только я услышала, что вы въ Мэтчинг, я нарочно дала крюку по дорог въ Лондонъ, чтобы переговорить въ вами о немъ.

— Стало быть, вы знали, что Алиса здсь? воскликнула лэди Гленкора.

— Конечно знала. Вы уже конечно слышали всю эту исторію, Гленкора!

Лэди Гленкора нашла себя вынужденной сознаться, что она дйствительно слышала всю эту ‘исторію’, подразумвая подъ этимъ словомъ поступокъ подсудимой Алисы съ мистеромъ Греемъ.

— А какого вы мннія, обо всемъ этомъ?— Алиса и хозяйка дома оглянулись на противоположный конецъ комнаты, желая выразить этимъ, что миссъ Паллизеръ не знаетъ ни одного изъ обстоятельствъ этого дла, и что нтъ никакой надобности посвящать ее въ нихъ именно въ эту минуту.— Быть можетъ, здсь не мсто и не время для такого разговора, проговорила лэди Мидлотіанъ, но, такъ какъ я здсь только до послзавтра, а, можетъ быть, и завтра же уду…

— Что я слышу, лэди Мидлотіанъ, воскликнула лэди Гленкора.

— Настоящій мой пріздъ былъ чисто дловымъ визитомъ, вы такъ и должны на него смотрть. Итакъ, какъ же бы это такъ устроить, чтобы мн переговорить съ Алисою безъ свидтелей?— Лэди Гленкора предложила для этого совщанія свою собственную комнату, куда имъ можно было удалиться сейчасъ же, или же поздно вечеромъ, когда все остальное общество разойдется по своимъ спальнямъ. Но перспектива такой торжественной аудіенціи была слишкомъ ужасна для Алисы, и она ршилась предупредить ее.

— Увряю васъ, лэди Мидлотіанъ, что это ни къ чему не поведетъ.

— Какъ такъ ни къ чему не поведетъ, моя милая?

— Да такъ же. Вдь я, какъ вамъ извстно, уже получила ваше письмо.

— И такъ какъ вы не отвчали на него, то я и пріхала сюда съ нарочною цлью переговорить съ вами лично.

— Мн было бы очень прискорбно дать вамъ поводъ къ неудовольствію, но, право, это не такое дло, чтобы я могла разговаривать о немъ… Алиса чуть было не сказала съ лицемъ совершенно постороннимъ, но во время удержалась, чтобы я могла разговаривать о немъ съ кмъ бы то ни было.

— Другими словами, если не ошибаюсь, вы хотите сказать, что не желаете меня видть?

— Я не желаю разговаривать объ этомъ дл, повторила Алиса. Съ самой лэди Мэклеодъ я избгала всякихъ разговоровъ о немъ.

— Это-то я знаю, отвчала лэди Мидлотіанъ, и при этомъ ея срые глазки засверкали гнвомъ, а потому считаю необходимымъ, чтобы кто либо другой изъ вашихъ друзей вмшался въ это дло.

— Но я не потерплю вмшательства ни отъ друзей, ни отъ враговъ, проговорила Алиса, вставая съ своего мста. Извините меня, лэди Мидлотіанъ, но, право, я не могу говорить съ вами объ этомъ предмет.

— Въ жизнь свою не встрчала я такой своевольной двушки! обратилась лэди Мидлотіанъ къ лэди Гленкор, какъ только Алиса вышла изъ комнаты.

— Я напередъ знала, что такъ будетъ, отвчала лэди Гленкора.

— Но вдь это ужасно, моя милая. Вы то подумайте, вдь она дала слово этому молодому человку съ одобренія всхъ своихъ родственниковъ.

— Какъ же, я подробно знаю всю эту исторію.

— Ну скажите сами, не кругомъ ли она виновата.

— Я не совсмъ понимаю ее, но если не ошибаюсь, она боится, что они не будутъ счастливы другъ съ другомъ.

— Не совсмъ понимаете ее! еще бы. Да кто ее пойметъ? Слыханное ли дло: молодая двушка даетъ слово молодому человку, все дло длается гласно, она здитъ къ нему въ домъ, разговариваетъ, какъ я слышала стороною, съ его слугами, распоряжается меблировкою, и вдругъ, ни съ того, ни съ сего объявляетъ ему, что передумала. Какія у нея была на то причины? Да никакой, на сколько мн извстно.— И лэди Мидлотіанъ дошла до пафоса въ своемъ обличеніи Алисы. Безъ малаго два года тому назадъ, эта же самая лэди Мидлотіанъ содйствовала усмиренію буйной воли лэди Гленкоры. Лэди Мидлотіанъ, по видимому, совсмъ запамятовала теперь это обстоятельство, но лэди Гленкора помнила его, какъ нельзя лучше.— Нтъ, я этого такъ не оставлю, продолжала старушка. Если я кого терпть не могу, такъ это ея отца, который втерся непрошенный въ наше родство, я, кажется, въ жизнь свою двухъ словъ ему не стала, но, такъ и быть, въ настоящемъ случа я повидаюсь съ нимъ и выскажу ему свое мнніе.

Алиса упорно стояла на своемъ и избгала дальнйшихъ объясненій съ лэди Мидлотіанъ. Напрасно умоляла ее послдняя черезъ посредство лэди Гленкоры смириться, она слышать ничего не хотла.

— Желаю вамъ всякаго благополучія, сказала ей лэди Мидлотіанъ, вы увидите, что я не злопамятна и умю прощать.

— Если только успхъ покупается неутомимыми усиліями, то она безспорно добьется успха, замтила Алис лэди Гленкора.

— Нтъ, ей не дождаться успха, отвчала Алиса.

ГЛАВА XXV.
РАЗВАЛИНЫ АББАТСТВА.

Лэди Мидлотіанъ отправилась въ Лондонъ въ середу утромъ, Алиса же должна была ухать на слдующее утро. Былъ уже декабрь мсяцъ, погода стояла морозная и ясная, по ночамъ ярко свтилъ мсяцъ. Какъ разъ въ эту ночь приходилось полнолунье, и лэди Гленкора объявила, что намрена прогуляться съ Алисой по развалинамъ аббатства. Намренье это было объявлено во всеуслышанье и встртило сильное неодобреніе со стороны нкоторыхъ членовъ общества. Мистеръ Паллизеръ замтилъ, что ночной воздухъ будетъ слишкомъ холоденъ, мистеръ Ботъ напророчилъ всевозможныя непріятности отъ предполагаемой прогулки. Если бы мистеръ Паллизеръ возражалъ одинъ, лэди Гленкора еще, быть можетъ, уступила бы, но вмшательство мистера Ботъ только испортило дло.

— Насъ не такъ-то легко запугать, отвчала лэди Гленкора.

— Но кто же ходитъ гулять по ночамъ въ декабр мсяц? возразилъ мистеръ Паллизеръ.

— Оттого-то мы и пойдемъ, что никто не ходитъ, отвчала лэди Гленкора. Мы закутаемся потепле, и все сойдетъ съ рукъ, какъ нельзя лучше. Джефри, мы разсчитываемъ на васъ, вы будете стоять у монастырскихъ воротъ и караулить насъ отъ привидній.

Джефри, выговоривъ себ позволеніе закурить сигару, общался исполнить это порученіе.

Часу въ одинадцатомъ вечера лэди Гленкора объявила, что настала пора приступить къ задуманному длу. Она звала съ собою сестеръ Паллизеръ, но т отказались подъ предлогомъ, что боятся ночнаго холода, но въ тон ихъ слышалось, что вообще он не одобряютъ этой шалости. Мистеръ Ботъ вызвался было въ провожатые, но лэди Гленкора на-отрзъ отказала ему.

— Нтъ, нтъ, мистеръ Ботъ, не дале какъ сегодня утромъ вы возставали противъ моего безразсудства, такъ не хочу же я, чтобы вы раздляли наше удовольствіе.

— Милая лэди Гленкора, на вашемъ мст я, право, бросила бы эту мысль, замтила почтенная старушка, бросая взглядъ на мистера Паллизера.

— Милая мистрисъ Маршамъ, на моемъ мст, увряю васъ вы бы ее не бросили, отвчала лэди Гленкора и въ свою очередь бросила взглядъ на своего мужа.

— По моему, это просто сумасбродство, строго проговорилъ мистеръ Паллизеръ.

— Если вы запретите, то мы конечно не пойдемъ.

— Нтъ, запретить я не запрещу.

— Allons donc, проговорила лэди Гленкора.

Кузины, укутанныя въ плащи и теплыя шали, вышли на террассу, простиравшуюся передъ домомъ, гд ихъ дожидался Джефри Паллизеръ съ сигарою въ зубахъ. Сказать правду, Алиса всего охотне отказалась бы отъ этой прогулки, но внутреннее сознаніе говорило ей, что малодушіемъ было бы не поддержать лэди Гленкору въ настоящемъ случа. Хотя между нею и мистеромъ Паллизеромъ отношенія оставались довольно натянутыми, тмъ не мене, она сознавала, что мистеръ Паллизеръ довряетъ ей и особенно благосклонно смотритъ на дружбу ея съ его женою. Ей было бы пріятно оправдать его довріе и она знала, что въ настоящемъ случа онъ даже разсчитываетъ на ея поддержку. На-един съ кузиной она пробовала отклонить ее отъ принятаго намренья, выставляя ей на видъ, что она не нравится ея мужу.

— Такъ пускай онъ выскажется прямо, отвчала лэди Гленкора, и я тотчасъ же уступлю, но я не желаю уступить вмшательству какого нибудь мистера Бота или старушонки Маршамъ. Я какъ нельзя лучше понимаю всхъ этихъ господъ, душа моя. А если вы меня выдадите имъ, Алиса, я вамъ этого никогда не прощу.

Посл этого разговора Алиса ршилась не выдавать своей кузины.

— Слушайте Джефри, заговорила лэди Гленкора, когда они вс трое рядомъ направились къ развалинамъ, у монастырскихъ воротъ вы насъ оставите, и мы съ Алисою осмотримъ келью и часовню вдвоемъ, потомъ мы вернемся къ вамъ, и уже вс вмст обойдемъ монастырь съ наружной стороны, которая всего красиве при лунномъ освщеніи. Мн только хочется показать Алис кое-что съ глазу на глазъ.

— Вы-то, я знаю, не трусите, и если миссъ Вавазоръ…

— Миссъ Вавазоръ, которая, сдается мн, позволила бы вамъ въ такую минуту назвать себя и не этимъ именемъ, никогда не труситъ.

— Гленкора, кто вамъ позволилъ говорить такія вещи? воскликнула Алиса. Нтъ, намъ лучше идти назадъ.

Выходка кузины взбсила Алису. Ей пришло въ голову, ужъ не.ошиблась ли она въ своей оцнк лэди Гленкоры? Только-что сказанныя ею слова произвели на Алису впечатлніе пошлости, пошлости преднамренной, и она не находила словъ, чтобы выразить свою досаду. Мистеръ Паллизеръ долженъ былъ неизбжно подумать, что подобные намеки длаются съ согласія самой Алисы.

— Воротиться назадъ? возразила лэди Гленкора, ну нтъ. Это пустяки. Мы пойдемъ, а его оставимъ здсь, тогда ему некого будетъ называть по имени. Не сердитесь на меня, продолжала она, какъ скоро он остались одн. Дло въ томъ, что стоитъ вамъ захотть, и онъ сдлается вашимъ мужемъ.

— Но я-то этого не хочу.

— Въ такомъ случа бда поправимая, я передамъ ему вашъ отвтъ. Но, Алиса, право подумайте хорошенько. Лучшаго мужа вамъ не найдти. Немедленнаго ршенія никто отъ васъ не требуетъ. Вамъ нтъ надобности объясняться съ нимъ лично, но предоставьте мн сказать ему, что во всякомъ, случа дло не можетъ ршиться до вашей встрчи съ нимъ въ Лондон.

— Прошу васъ ничего подобнаго ему не говорить, отвчала Алиса, Я убждена, что вы все это говорите только для шутки, и нахожу, что такія шутки изъ рукъ вонъ плохи.

— Нтъ, вы ошибаетесь, я вовсе не думала шутить. Я говорю вамъ сущую правду, основываясь на томъ, что я слышала отъ него самого. Еще разъ, Алиса, подумайте хорошенько объ этомъ дл. Если бы оно состоялось, оно помогло бы мн во многомъ помириться, а право нехудое дло сдлаться матерью будущаго герцога Омніума.

— Въ моихъ глазахъ подобныя соображенія имютъ мало соблазнительнаго, скажу боле,— они производятъ на меня скоре обратное дйствіе. Прошу васъ, Гленкора, перестанемте говорить объ этомъ.

— Если вы положительно несогласны, то я не скажу ни слова боле.

— Я положительно несогласна. Что за чудная лунная ночь! Посмотрите на очертанія этого окна, какъ явственно они обрисовываются противъ свта, точно днемъ!

— Да, эти развалины чудно хороши, отвчала лэди Гленкора. Я такъ люблю ихъ въ лунныя ночи! И потомъ эти негрющіе мсячные лучи! въ ощущеніи холода, которое они вызываютъ, есть что-то особенное, оно заставляетъ васъ кутаться тепле, но не пробираетъ васъ дрожью, холодъ этотъ какъ будто охватываетъ ваши чувства, не проникая до мозга костей. Но только это, мн кажется, вздоръ, добавила она помолчавъ.

— Да не больше того вздора, который обыкновенно городятъ, глядя на луну.

— Ну ужь это не великодушно съ вашей стороны. Мн бы хотлось, чтобы то, что я говорю, выходило поэтичне, или, пожалуй, сумасбродне того, что говорятъ другіе въ подобныхъ случаяхъ. А теперь я должна разсказать вамъ, о чемъ я каждый разъ думаю, когда прихожу сюда въ лунныя ночи.

— Не думаю, чтобы вы часто сюда приходили.

— Напротивъ, прихожу, и очень часто: т. е. я приходила сюда во время полнолунья въ август, тогда погода стояла не такая, и вс балконныя двери были отперты, такъ что я могла убгать отъ всхъ потихоньку. Какъ-то разъ я и его привела съ собою, но онъ остался при этомъ совершенно апатиченъ. Я указала ему на одну стну трапезы, которая грозила паденьемъ, и онъ на слдующій же день прислалъ каменьщика для починки. Какъ скоро онъ гд либо замтитъ безпорядокъ, онъ тотчасъ же спшитъ его исправить, если бы вс Паллизеры были въ него, на ихъ земляхъ не существовало бы развалинъ.

— Что же? Это было бы прекрасно.

— Ну нтъ, не совсмъ. Есть вещи, которыя слишкомъ долго заживаются на свт. Но я вамъ не то хотла сказать. Помните ли ту ночь, когда я завезла васъ изъ театра домой въ улицу королевы Анны? У меня она жива осталась въ памяти.

Памятенъ былъ этотъ вечеръ и для Алисы, потому что какъ разъ тогда произошелъ у нихъ въ карет тотъ разговоръ, во время котораго Алиса на отрзъ отказала кузин содйствовать ея бгству съ Фицджеральдомъ.

— Помните ли вы, какъ мсяцъ свтилъ въ эту ночь?

— Да, теперь я припоминаю.

— А мн такъ и припоминать не за чмъ. Когда мы повернули за уголъ Кэвендомъ-Сквера, онъ стоялъ тамъ и дожидался, а съ нимъ былъ другой, очень близкій вамъ человкъ.

— Кто же былъ этотъ близкій мн человкъ?

— Ну да что объ этомъ теперь вспоминать, дло прошлое.

— Вы подразумвали моего кузена Джоржа?

— Да, вы угадали. Го, боже мой, Алиса, милая Алиса! Я должна бы была ненавидть васъ, вдь, если бы вы въ тотъ вечеръ не возстали во всеоружіи вашего безжалостнаго благонравія, я убжала бы съ нимъ тогда же, и настоящая жизнь моя не заволоклась бы этимъ холоднымъ мракомъ.

Говоря это, она дрожала какъ бы отъ холода, и все плотне и плотне куталась въ свою мховую одежду.

— Вы очень иззябли, проговорила Алиса, не лучше ли намъ идти домой?

— Нтъ, я не иззябла, по крайней мр меня не отъ мороза знобитъ. Я еще не хочу уходить, къ намъ сейчасъ придетъ Джефри. Да! мы бжали бы съ нимъ въ эту же ночь, если бы вы только дозволили ему свидться со мною въ вашемъ дом. Ну, да этого не случилось, прошлаго не воротить!

— Но, Гленкора, вдь не можете же вы объ этомъ жалть.

— Не жалть объ этомъ? Да есть ли въ васъ сердце, Алиса? Не жалть объ этомъ! Да я бы все на свт отдала, лишь бы остаться врной ему. Они говорили мн, что онъ промотаетъ мои деньги. Хотя бы онъ промоталъ ихъ до послдняго фарсинга, и оставилъ меня нищею, все же я желала бы воротить прошлое. Они пророчили, что онъ будетъ дурно обращаться со мною, броситъ меня, даже бить меня будетъ. Я этому не врю, но пусть такъ, все же я желала бы воротить прошлое. Лучше имть неврнаго мужа, чмъ быть неврною женою.

— Гленкора, не говорите этого, я не хочу и думать, что вы можете, для чего бы то не было, измнить брачному обту.

— Измнить брачному обту! Дитя! Да разв весь этотъ бракъ съ самаго начала не былъ ложью? Я никогда не любила его. Какъ можете вы толковать мн о врности, когда вы знаете, что я никогда не любила его? Мн не давали покою, стращали меня всевозможными ужасами, пока я не сдлала, чего они хотли, а теперь, чмъ я стала теперь?

— Теперь вы его честная жена. Гленкора, выслушайте меня. И Алиса взяла ее за руку.

— Нтъ, отвчала она, нтъ, я не честна. По закону я его жена, но законы лгутъ! Я не жена ему. Я не хочу сказать, что я такое. Я шла съ нимъ къ олтарю съ полнымъ сознаніемъ, что не люблю того человка, который долженъ сдлаться моимъ мужемъ. А между тмъ того, Борго, я люблю всей душою, всмъ сердцемъ. Я готова была бы стоять у ногъ его и стирать пыль съ его сапоговъ, и не сочла бы это за униженіе.

— Кора, другъ мой, не говорите такъ. Вспомните ваши обязательства передъ вашимъ мужемъ, передъ самой собою и пойдемте отсюда.

— Я знаю свой долгъ въ отношеніи моего мужа и исполню его, Алиса! Будь у меня ребенокъ, мн кажется, что я могла бы остаться ему врна. Боле, чмъ кажется, я наврное это знаю, хотя бы мн предстояло не извдать ни одной минуты счастья въ цлую жизнь. Но какой мн выходъ остается теперь? Всего честне оставить его, и дать ему возможность взять себ другую жену и сдлаться отцомъ. Какой вредъ нанесу я ему тмъ, что оставлю его? Онъ меня не любитъ, и вы не хуже моего это знаете.

— Нтъ, я убждена, что онъ любитъ васъ.

— Алиса, не говорите противъ вашего убжденія, онъ не любитъ меня, и сами вы могли это видть. Быть можетъ, онъ вообще неспособенъ любить какую-бы то ни было женщину, но за то другая женщина родила бы ему сына, и онъ былъ бы счастливъ. Понимаете ли вы, не проходитъ ни дня, ни ночи, ни одного часа, ни одной минуты въ эти дни и ночи, чтобы я не думала о томъ, кого я люблю. Мн большетне о чемъ думать, у меня нтъ ни занятій, ни друзей, мн не съ кмъ слова сказать. Но мысленно я всегда разговариваю съ Борго, и онъ меня слушаетъ. Порою я вижу во сн, что рука его охватываетъ мою талію…

— О, Гленкора!

— А что? Вамъ не нравится, что я высказываю вамъ голую истину? Сами же вы согласились быть моимъ другомъ, такъ не тяготитесь же этою дружбой. А теперь — и къ этому я вела разговоръ — надо вамъ сказать, что мы тотчасъ же посл святокъ отправляемся въ Монкшэдъ, гд и онъ будетъ. Лэди Монкъ ему тетка.

— Вамъ не слдуетъ хать. Ни подъ какимъ видомъ не соглашайтесь туда хать.

— Это легко сказать, дитя мое, а все же мн придется. Я предупредила мистера Паллизера, что Борго будетъ тамъ, но онъ отвчалъ мн, что это не важность, такъ таки этими словами и сказалъ. Не знаю, право, иметъ ли онъ понятіе о томъ, что значитъ любить другъ друга, давалъ ли онъ себ когда нибудь трудъ объ этомъ подумать?

— Объявите ему ршительно, что не подете.

— Пробовала я и это. И что же онъ мн сказалъ? ‘Гленкора! сказалъ онъ мн’,— а вы знаете, какъ онъ уметъ смотрть, когда хочетъ дать почувствовать свое супружеское полновластіе,— ‘ты должна покориться этой маленькой непріятности. Въ мои разсчеты входитъ побывать намъ въ Монкшэд и вовсе не входитъ, чтобы ты боялась съ кмъ бы то ни было встртиться’. Разв я могла сказать ему, что черезъ эту поздку онъ потеряетъ свою жену? Разв я могла сказать ему, что брошусь въ объятія Борго, если меня не уберегутъ отъ искушенія. Ну, вы, такая благоразумная и осторожная, что бы вы сказали на моемъ мст?

— Я сказала бы ему всю правду, какъ она есть, скоре, чмъ согласилась бы хать въ этотъ домъ.

— Слушайте, Алиса. Я знаю, что я такое теперь, и знаю, чмъ я по всмъ вроятіямъ скоро сдлаюсь. Меня беретъ отвращеніе отъ себя самой и отъ задуманнаго мною дла. Я съумла бы остаться врна мужчин до послдняго, съумла бы любить его больше жизни, хотя бы онъ и оскорблялъ меня на каждомъ шагу, если бы только мн дали выбрать себ мужа по сердцу. Пускай бы Борго промоталъ мои деньги, промоталъ бы все, что я только могла бы ему дать, все же у насъ бы немного осталось, а къ тому времени даже онъ усплъ бы переродиться подъ вліяніемъ моей любви. Но съ этимъ человкомъ… Алиса, вы умете давать такіе мудрые совты, скажите же, что мн длать?

Что касалось Алисы, вопросъ этотъ совершенно ясно лежалъ передъ нею. Кузина ея должна была оставаться врна своему брачному обту, при какихъ бы обстоятельствахъ онъ ни былъ произнесенъ, а для этого она должна была высказать своему мужу вс доводы, которые только могли отклонить его отъ намренья веэти ее въ Менкшэдъ. Этотъ взглядъ она и высказала лэди Гленкор, пока он обходили часовню. Но лэди Гленкора была боле занята своими собственными мыслями, чмъ совтами своего друга.— А вотъ и Джефри, проговорила она, какъ безсовстно долго однакожъ мы его задержали.

— Стоитъ ли говорить о такихъ пустякахъ, отвчалъ онъ. Я и теперь не пришелъ бы за вами, если бы не побоялся, что морозъ превратитъ васъ въ ледяныя изваянія.

— Ну нтъ, для этого кровь у насъ еще не довольно остыла, не такъ ли Алиса? отвчала леди Гленкора. А теперь мы обойдемъ развалины снаружи, только намъ надо торопиться, чтобы поскоре успокоить этихъ двухъ прелестныхъ старыхъ дуэннъ, мистрисъ Маршамъ и мистера Бота.

Пока они совершали свой обходъ, Алиса, у которой слова останавливались въ горл,— такъ сильно она была потрясена недавнимъ разговоромъ,— не могла надивиться, слушая лэди Гленкору, которая не прерывала свою обычную легкую болтовню, какъ будто у нея и въ самомъ дл на душ ничего не лежало.

ГЛАВА XXVI.
АЛИСА ПРОЩАЕТСЯ СЪ АББАТСТВОМЪ.

На порог билліардной наше маленькое общество было встрчено мистеромъ Паллизеромъ.— Ты должно быть страшно иззябла, обратился онъ къ лэди Гленкор, которая вошла первая.

— Нтъ, отвчала лэди Гленкора, но зубы ея стучали, и вся ея наружность служила опроверженіемъ ея словъ.— Джефри, продолжалъ мистеръ Паллизеръ, обращаясь къ своему двоюродному брату, я на васъ, право, сердитъ. Вамъ-то ужь, кажется, можно бы было догадаться, что ее надо было раньше увести домой. И съ этими словами мистеръ Паллизеръ отвернулся и,— не удостоивъ Алису ни однимъ взглядомъ, увелъ жену изъ комнаты.

Обидная эта выходка не прошла незамченною для Алисы, которая, какъ нельзя лучше, угадала ея смыслъ. Мистеръ Паллизеръ выразилъ ею безъ словъ, что доврилъ жену свою Алис, но что она обманула его довріе. Таково было его обвиненіе противъ Алисы, въ которомъ онъ относился къ ней съ величайшею строгостью. Онъ не позаботился даже спросить, иззябла она или нтъ, и ушелъ, не удостоивъ ее ни слова, ни взгляда. Какъ ни сознавала она незаслуженность подобнаго наказанія, у нея не было и тни досады противъ мистера Паллизера. Слишкомъ многое въ его положеніи возбуждало ея состраданіе, и у нея не доставало духу на него сердиться.

— Онъ на насъ не шутя разсердился, замтилъ Джефри Паллизеръ, замшкавшійся еще на минуту въ билліардной, передавая ей спальную свчу.

— Онъ боится за жену, чтобы она не простудилась.

— Да, а потомъ онъ считаетъ для нея неприличнымъ гулять такъ долго по ночамъ. Вы конечно знаете, миссъ Вавазоръ, что онъ не слишкомъ-то сочувствуетъ разнымъ романтическимъ затямъ.

— И въ этомъ отношеніи онъ, по моему, совершенно правъ, отвчала Алиса, незнавшая и сама хорошенько, что отвчать, и неуспвшая еще выйдти изъ подъ впечатлнія того, что было говорено касательно ея и мистера Паллизера въ начал прогулки. Я того мннія, что романтизмъ страшный вздоръ.

— Ну, Гленкора не раздляетъ этого мннія.

— Это такъ, но она гораздо моложе меня. Однако, мистеръ Паллизеръ, ноги у меня озябли, и я думаю, что мн всего лучше отправиться къ себ въ комнату.

— Покойной ночи, проговорилъ Джефри, протягивая ей руку, а вдь жаль, что вы подверглись его опал!

— Мн отъ этого ни тепло, ни холодно, улыбаясь отвчала Алиса.

— Такъ-то такъ, но вдъ онъ никогда не забываетъ.

— Хотя бы и такъ, мн-то что жъ? Покойной вамъ ночи, мистеръ Паллизеръ.

— Эта послдняя ночь, которую мы проводимъ подъ одной кровлей, позволите ли вы мн ради этого сказать вамъ: прощайте, Алиса? Завтра вы еще будете въ постели, а меня уже здсь не будетъ.

Онъ все еще держалъ ея руку, которую она не торопилась принять.— Нтъ, отвчала она, Гленкора была глубоко неправа въ этомъ дл и, сама того не зная, обоихъ насъ поставила въ непріятное положеніе. Того повода, по которому вы могли бы назвать меня по имени, не существуетъ.

— И такъ таки никогда и не будетъ существовать?

— Никогда, мистеръ Паллизеръ. Покойной вамъ ночи и счастливаго пути. Если бы Гленкора не испортила все дло своею сумасшедшею затей, наше знакомство оставило бы мн очень пріятное воспоминаніе.

— Что до меня касается, то оно и такъ останется мн навсегда пріятнымъ воспоминаніемъ. Покойной ночи!

Алиса отправилась одна въ свою комнату и рада, рада была придвинуться поближе къ камельку, потому что успла порядкомъ продрогнуть во время этой ночкой прогулки, что бы тамъ лэди Гленкора ни толковала о дйствіи лунныхъ лучей,— во все продолженіе вышеописаннаго разговора кузины стояли на одномъ мст, и ноги Алисы совершенно окоченли. Недаромъ мистеръ Паллизеръ разсердился, что жена его такъ долго пробыла на мороз, хотя онъ и совершенно напрасно сваливалъ вину случившагося на Алису.

Сидя у камина, Алиса принялась размышлять обо всемъ, что ей довелось узнать въ этотъ вечеръ, и о томъ, какъ поступить ей самой въ данныхъ обстоятельствахъ. Изъ всего сказаннаго ея кузиною для нея стало ясно, что лэди Гленкора ршилась, какъ скоро представится случай, оставить своего мужа и броситься въ объятія Фицджеральда. Бдная заблуждающаяся женщина оправдывала себя предъ судомъ своей совсти тмъ, что она бездтна и даетъ такимъ образомъ своему мужу возможность жениться на другой и сдлаться отцомъ. Алиса вполн сознавала недостаточность подобнаго рода оправданія, но въ то же время видла, что мысль эта пустила глубокіе корни въ ум ея подруги и уже приноситъ свой плодъ. Алиса, боле проницательная въ отношеніи кузины, чмъ въ отношеніи себя самой, ясно понимала, что изъ всего этого ничего для нея не выйдетъ кром конечной гибели. Будущее представлялось ей покрытымъ тьмою кромшною, да и сама лэди Гленкора видла его въ томъ же цвт. Алиса вспоминала ея слова: ‘меня беретъ отвращенье и отъ себя самой, и отъ задуманнаго мною дла’.

Какъ же было въ подобныхъ обстоятельствахъ поступить Алис? Мистеръ Паллизеръ лишилъ ее своего расположенія, это такъ, но если бы Алиса объявила ему, что желаетъ переговорить съ нимъ, онъ не отказался бы и выслушать ее, а выслушавъ, конечно принялъ бы какія нибудь мры для спасенія жены. До того же, какого онъ былъ мннія о ней самой, Алис мало было дла.

Но тутъ ей представилось другое соображеніе: чисто женственное чувство говорило ей, что въ такомъ дл она не въ прав выдавать тайну своего друга. Другое дло, если бы лэди Гленкора поврила ей какой нибудь замыселъ убійства и грабежа, тутъ она и на минуту не задумалась бы разсказать объ этомъ, кому слдуетъ, и предупредить такимъ образомъ преступленіе. Но въ настоящемъ случа она колебалась, боясь заклеймить себя предательствомъ. Да и къ тому же, не вроятне ли было, что леди Гленкора откажется отъ намренья, самая мысль о которомъ должна бы казаться ей ужасною?

Размышленія ея были прерваны стукомъ въ дверь, который принудилъ ее встать съ своего мста и отпереть дверь. На ворог показалась Ифигенія Паллизеръ, кузина мистера Паллизера и Джефри Паллизера.— Миссъ Вавазоръ, начала она, я знаю, что позволяю себ непростительную вольность, но мн такъ нужно переговорить съ вами о многомъ, позволяете ли вы мн войдти къ вамъ на минутку?— Алиса конечно пригласила ее войдти и придвинула ей кресло къ камину.

Знакомство Алисы въ сестрами Паллизеръ оставалось на довольно церемонной ног. Что-то говорило ей, что въ дом существуютъ дв партіи и что сама она принадлежитъ къ той, которая группируется вокругъ жены, тогда какъ сестры Паллизеръ естественнымъ образомъ примыкали къ партіи мужа. Двицы эти, какъ мы уже имли случай замтить, доводили въ своей привязанности въ мистеру Паллизеру до поклоненія, а такъ какъ Плантагенетъ Паллизеръ при всей любезности, которую онъ до послднею времени выказывалъ Алис, не сходился съ нею до особенной короткости, то и не могло возникнуть никакой дружбы между нею и его сторонниками. Къ тому же и не въ привычкахъ сестеръ было сближаться на скорую руку съ такими личностями, какъ Алиса. Живо заводилась у нихъ дружба съ какимъ нибудь президентомъ иностраннаго ученаго общества или съ какою нибудь дамою, которой он хоть и въ глаза не видали, но которая принимала дятельное участіе въ женской эмиграціи. Но Алиса не у смла отличиться ни въ какой отрасли ученой или общественной дятельности, да и самая дружба ея съ лэди Гленкорою служила въ нкоторомъ род признакомъ, что между нею и ими не можетъ быть ничего общаго.

— Я знаю, что ничего не можетъ быть хуже незваннаго гостя, проговорила миссъ Паллизеръ съ такимъ видомъ, какъ будто она боялась Алисы.

— Ахъ, нтъ, пожалуйста, не говорите объ этомъ, отвчала Алиса.— Если я могу оказать вамъ какую нибудь услугу, я буду очень рада.

— Вы узжаете завтра, и если бы я не пришла переговорить съ вами сегодня, то другаго случая мн и не пришлось бы дождаться. Гленкора, по видимому, очень привязана къ вамъ, и вс мы были того мннія, что хорошо, что она нашла себ такого друга.

— Надюсь, что вы и теперь не измнили этого мннія, отвчала Алиса съ легкою улыбкою. Она поняла, что подъ словомъ вс преимущественно подразумвался глаза дома.

— О, нтъ, нисколько, я не это хотла сказать. Вы съ самаго начала очень понравились моему двоюродному брату, мистеру Паллизеру.

— А теперь я перестала ему нравиться, потому что пошла гулять лунною ночью съ его женою. Такъ, что ли?

— Нтъ, миссъ Вавазоръ, не совсмъ такъ. У меня и въ намреніи не было упоминать объ этомъ случа, право, не было. Правда, я видлась съ нимъ посл вашего возвращенія, видлась всего какую нибудь минуту, и знаю, что онъ раздраженъ. Но я не объ этомъ желала бы съ вами поговорить.

— И я тоже замтила, что онъ на меня разсердился.

— Онъ былъ увренъ, что вы съ нею вернетесь гораздо скоре.

— Съ чего онъ взялъ, что я могу руководить его женою? И тамъ, какъ и здсь, она была хозяйка своихъ поступковъ. Мистеръ Паллизеръ выказалъ себя безразсуднымъ въ своихъ требованіяхъ. Впрочемъ, я охотно его извиняю.

— Не думаю, миссъ Вавазоръ, чтобы онъ выказалъ себя безразсуднымъ, положительно не думаю. Онъ раздраженъ, это правда. Но мало ли у него поводовъ къ раздражительности. Вдь Гленкора еще очень молода.

Мистеръ Ботъ тоже утверждалъ, что лэди Гленкора еще очень молода. Въ голов Алисы мелькнула мысль, что выраженіе это вроятно было употреблено въ какомъ нибудь совщаніи сторонниковъ мистера Паллизера, во время котораго была рчь о недостаткахъ лэди Гленкоры.

— Не моложе же она теперь, чмъ когда мистеръ Паллизеръ на ней женился, возразила Алиса.

— Вы хотите сказать, что человкъ, который беретъ себ молодую жену, не долженъ роптать на связанныя съ этимъ неудобства, это, безспорно, такъ. Но по годамъ они отличная пара. Моему двоюродному брату еще нтъ тридцати лтъ. Когда я говорю, что Гленкора еще очень молода…

— Вы хотите сказать, что она въ своемъ нравственномъ развитіи и даже, быть можетъ, въ поступкахъ моложе, чмъ онъ ожидалъ.

— Но вы, пожалуйста, миссъ Вавазоръ, не подумайте, чтобъ онъ жаловался на это. Онъ слишкомъ гордъ, чтобы жаловаться.

— Надюсь, отвчала Алиса, припоминая мистера Бота.

— Я, право, затрудняюсь въ способ высказать вамъ свою мысль и не знаю, поврите ли вы мн, когда я вамъ скажу, что, поступая такимъ образомъ, исключительно имю въ виду счастье Гленкоры. Если не ошибаюсь, вы имете на нее вліяніе, и я положительно знаю, что никто другой его не иметъ.

— Мы сошлись съ ней еще слишкомъ недавно, миссъ Паллизеръ.

— Я это знаю, но это не измняетъ факта. Или, быть можетъ, я ошибаюсь, предполагая…

— Предполагая, что?

— Предполагая, что вы слышали объ отношеніяхъ, существовавшихъ между Гленкорою и мистеромъ Фицджеральдомъ, прежде чмъ она вышла замужъ за моего двоюроднаго брата?

Алиса отвчала не вдругъ.

— Да, я слышала о нихъ, проговорила она, помолчавъ.

— И, если не ошибаюсь, вы раздляли мнніе остальныхъ ея родственниковъ, что подобный бракъ былъ бы ея гибелью.

— Я ни разу не распространялась объ этомъ предмет въ присутствіи ея родственниковъ. Надо вамъ сказать, миссъ Паллизеръ, что, хотя мы и считаемся съ ней кузинами, тмъ не мене, я и въ глаза не знаю большую часть ея родни. Въ первый разъ я познакомилась съ лэди Мидлотіанъ, когда она намедни прізжала сюда.

— Но вы совтовали eй разойдтись съ мистеромъ Фицджеральдомъ?

— Никогда!

— Я знаю, что именно въ это время она часто видалась съ вами.

— Мы съ ней видались, это безспорно.

За тмъ послдовала пауза. Миссъ Паллизеръ затруднялась продолжать начатый разговоръ, въ собесдниц своей она совершенно неожиданно встртила такую неподатливость, такое нежеланіе говорить, и даже слушать, что она почти рада бы была воротиться назадъ. Но, разъ упомянувъ имя Борго Фицджеральда, не могла же она уйдти, не объяснивъ прежде, почему она его упомянула. Изъ этой дилеммы нежданно-негаданно выручила ее сама Алиса.

— Да, въ то время она часто видалась со мною, продолжала она свой отвтъ, и мы много говорили о мистер Фицджеральд. Въ чемъ заключался мой тогдашній совтъ, это теперь не важно, но въ одномъ вы, конечно, будете согласны со мною, миссъ Паллизеръ: что не слдуетъ заставлять ее теперь здить въ т дома, гд она можетъ съ нимъ встртиться.

— Итакъ, она вамъ сказала?

— Да, она мн сказала.

— Что онъ будетъ у лэди Монкъ?

— Она сказала мн, что мистеръ Паллизеръ требуетъ отъ нея, чтобы она, какъ ни въ чемъ не бывало, встртилась съ нимъ въ томъ дом, куда они дутъ прямо отъ герцога, и что ей тяжело, что ее подвергаютъ подобному испытанію.

— Но это, миссъ Вавазоръ, не должно бы было и быть для нея испытаніемъ.

— Легко сказать! Послушайте, миссъ Паллизеръ, если вы ей дйствительно желаете добра, будьте же къ ней справедливы.

— Я ей, безспорно, желаю добра, но прежде всего я имю въ виду счастье моего двоюроднаго брата. Онъ говорилъ мн, что она страшится встрчи съ этимъ человкомъ. По его мннію, она не должна бы была ея страшиться, и страхъ этотъ не боле, какъ пустая мечта. Первое совершенно справедливо, но все же, быть можетъ, этотъ страхъ и не пустая мечта. Если дйствительно существуетъ какая нибудь серьезная причина, по которой ей не слдуетъ хать,— миссъ Варазоръ, умоляю васъ, скажите мн откровенно, хотя бы вы должны были при этомъ набросить тнь на ея доброе имя. Все же это лучше, чмъ идти на встрчу позору и преступленію.

— Полагаю, что я никакой тни не наброшу на ея доброе имя, если скажу вамъ, что дйствительно есть очень важное основаніе не хать ей въ Монкшэдъ.

— Итакъ, вы думаете, что постороннее вмшательство становится положительно необходимымъ? Вы поймете, что я должна ему откровенно высказать, чего ему слдуетъ опасаться.

— Мн кажется, миссъ Паллизеръ, и даже боле, чмъ кажется, я положительно убждена, что дло самой настоятельной необходимости — предупредить эту поздку въ Монкшэдъ, если только вы можете это сдлать.

— Но я могу это сдлать не иначе, какъ передавъ ему то, что вы мн сказали.

— Въ такомъ случа передайте ему. Вы конечно обо всемъ этомъ уже успли передумать, прежде чмъ пришли сюда.

— Да, миссъ Вавазоръ, вы правы, я обо всемъ этомъ передумала, но я до конца надялась услышать отъ васъ, что никакой тутъ серьезной опасности не существуетъ, что она невинна.

— Но кто же говоритъ, что она виновна? отвчала Алиса, и при этомъ поднялась съ своего мста, какъ бы желая придать боле вса словамъ, которыя у нея почти не доставало духу выговорить иначе, какъ шопотомъ. Она невинна? вы предлагаете мн вопросъ, имя въ виду ея счастье.

— И его тоже, миссъ Вавазоръ.

— Вопросъ, на который моя совсть велитъ мн отвчать съ полною искренностью, такъ какъ отъ этого зависитъ ихъ общее благополучіе. Но я не хочу, чтобы слова мои принимались въ томъ смысл, будто я обвиняю ее. Она любила мистера Фицджеральда прежде, чмъ вышла замужъ за мистера Паллизера. Мистеръ Паллизеръ это зналъ, она сказала ему все безъ утаекъ. Съ житейской точки зрнія ея бракъ съ мистеромъ Фицджеральдомъ былъ бы, по всмъ вроятіямъ, большимъ рискомъ.

— Въ немъ была бы ея конечная гибель.

— Быть можетъ и такъ, объ этомъ я не спорю. Но дло кончилось тмъ, что она отказалась отъ своего задушевнаго желанія и вышла за вашего двоюроднаго брата.

— Не знаю, на чью сторону склонялось ея задушевное желаніе, миссъ Вавазоръ.

— Было такъ, какъ я вамъ говорю. Она вышла бы замужъ за мистера Фицджеральда, если бы окружающіе не отговорили ее. Нельзя же требовать, чтобы она забыла его въ такой короткій срокъ. Въ томъ, что она все еще вспоминаетъ о немъ, нтъ ничего преступнаго.

— Но преступно замужней женщин любить другого мужчину.

— Въ такомъ случа, миссъ Паллизеръ, преступно было ея замужество, а не ея любовь. Но все это дло прошлое. Настоящая же задача вашего двоюроднаго брата должна бы была заключаться въ томъ, чтобы помочь ей забыть мистера Фицджеральда, а этого онъ никакъ не достигнетъ, заставляя ее здить въ т дома, гд ей грозитъ встрча съ нимъ.

— Это она сама вамъ объ этомъ говорила?

— Я не вижу никакой надобности передавать вамъ о томъ, что именно я отъ нея слышала. Вы обратились ко мн съ вопросомъ, я вамъ отвтила и отъ души благодарю васъ, что вы меня спросили. У насъ съ вами только одна цль можетъ быть въ виду — помочь ей въ тягостномъ ея положеніи.

— И спасти его отъ безчестія. Я все надялась, что это не боле, какъ ребяческое опасеніе съ ея стороны.

— Вы ошибались, опасеніе это далеко не ребяческое. Если только въ вашей власти предупредить эту поздку въ Монкшэдъ, умоляю васъ, сдлайте это. Дайте мн слово, что вы не пощадите для этого никакихъ усилій.

— Посл всего, что я отъ васъ узнала, мн другого и выбора не остается.

— Именно такъ, тутъ нтъ выбора, чье бы счастье изъ нихъ вы ни имли въ виду.

Посл этихъ словъ миссъ Паллизеръ встала съ своего мста и, пожелавъ своей собесдниц покойной ночи, удалилась. Во все продолженіе этого свиданія между ними о задушевности чувства не было и помину, ни одна изъ нихъ не сочла нужнымъ лицемрить дружбою даже при прощаньи. Об сознавались что цли у нихь были различныя, Алиса желала спасти лэди Гленкору отъ погибели, между тмъ, какъ миссъ Паллизеръ руководило желаніе спасти своего брата отъ безчестья, да разв еще отчасти чистосердечное желаніе предупредить великое бдствіе и преступленіе. Первая любила лэди Гленкору, вторая же явнымъ образомъ ее не долюбливала. Но, не смотря на это, Алиса почувствовала, что миссъ Паллизеръ, прійдя къ ней, поступила хорошо, и что самой ей этотъ приходъ доставилъ огромное облегченіе. Теперь она была уврена, что будутъ приняты какія нибудь мры въ предупрежденіе этой встрчи, которой она такъ страшилась, и этимъ она не могла упрекать себя въ нарушеніи доврія, такъ какъ сказанное ею ни мало не клонилось во вредъ лэди Гленкоры.

На слдующее утро, часу въ десятомъ, она сошла къ завтраку, нсколько минутъ спустя вошелъ въ комнату мистеръ Паллизеръ.— Я распорядился, чтобы экипажъ былъ вамъ поданъ въ три четверти десятаго, началъ онъ, и нарочно пришелъ пораньше, чтобы налить вамъ чаю.— Онъ говорилъ улыбаясь и видимо желалъ быть любезнымъ.

— Не позволите ли вы мн лучше налить его вамъ? отвчала Алиса.— Но дло обошлось безъ всякаго обоюднаго угощенья, такъ какъ завтракъ былъ поданъ Алис отдльно.

— Гленкора поручила мн передать вамъ, что и сама сейчасъ сойдетъ внизъ, проговорилъ мистеръ Паллизеръ.

Алиса освдомилась о томъ, не имла ли ихъ вчерашняя неосторожность дурныхъ послдствій, и получила неопредленный отвтъ, мистеръ Паллизеръ былъ не прочь оказать ей любезность, но вовсе не желалъ дать ей поводъ предполагать, что онъ предалъ ея вину забвенію. Вслдъ за тмъ вошли сестры Паллизеръ, за ними послдовалъ мистеръ Ботъ и наконецъ мистрисъ Маршамъ. Каждый изъ новоприбывшихъ счелъ своимъ долгомъ освдомиться о лэди Гленкор, съ такимъ видомъ, какъ будто здоровье ея подвергалось серьезной опасности вслдствіе вчерашнихъ ночныхъ похожденій. Особенно показалъ себя озадаченнымъ мистеръ Ботъ.

— На двор стоялъ такой страшный морозъ, замтилъ онъ, что можно было ожидать самыхъ печальныхъ послдствій отъ такого продолжительнаго пребыванія на открытомъ воздух если принять въ соображеніе слабое здоровье лэди Гленкоуреръ.

Отъ Алисы не ускользнулъ скрывавшійся въ этихъ словахъ намекъ на то, что она обладаетъ плебейски крпкимъ здоровьемъ и что для нея не бда продрогнуть на мороз. Мистеръ Ботъ усплъ узнать, что высокій его покровитель измнилъ отчасти свое мнніе объ Алис и, само собою разумется спшилъ выказать полнйшую готовность измнить и свое въ томъ же направленіи. Недли дв тому назадъ мистеръ Ботъ охотно допустилъ бы слабость здоровья и въ Алис.

— Неужели и вы того же мннія, что Гленкора слаба здоровьемъ? обратилась Алиса къ мистеру Паллизеру.

— Во всякомъ случа ее нельзя назвать здоровенной, отвчалъ супругъ.

— Конечно нельзя, подхватила мистрисъ Маршамъ.

— Ни подъ какимъ видомъ нельзя, добавилъ мистеръ Ботъ.

Азиса поняла, что сама она обвиняется въ здоровенности и молча перенесла это оскорбіеніе. Здоровенными бываютъ черные работники на фермахъ да молочницы: обвиненіе, какъ видите, падало на нее тяжелое, еще легче было бы снести его, еслибы она имла возможность дать сдачу, но въ минуту отъзда это не шло.

— Мн кажется, что она пользуется такимъ же хорошимъ здоровьемъ, какъ и любой изъ насъ, вмшалась Ифигенія Паллизеръ, которая посл вчерашняго разговора чувствовала себя въ нкоторомъ род обязанной заступиться за миссъ Вавазоръ.

— Какъ и нкоторые между нами, поправилъ мистеръ Ботъ, ни за что не ршавшійся взять назадъ свое обвиненіе.

Въ эту самую минуту вошла лэди Гленкора и была встрчена цлымъ градомъ разспросовъ со стороны обихъ дуэннъ. Но она поспшила уклониться отъ нихъ и обратилась къ Алис.— И такъ, сказала она, настало таки утро разлуки.

— Да, отвчала Алиса, пора мн домой. Мистеръ Паллизеръ и такъ долженъ былъ подумать, что я у васъ расположилась на постоянное жительство.

— Напротивъ, отвчалъ онъ, мн было очень пріятно имть васъ своей гостьей.— Но сказалъ онъ это холодно, и Алиса начала раскаиваться въ томъ, что согласилась пріхать въ Митчингъ.— Пріятно! воскликнула лэди Гленкора. Да я словъ не нахожу, чтобы выразить вамъ свою благодарность. Ахъ, Алиса! чего бы я не дала, чтобы вы согласились поселиться у насъ.

— Черезъ недлю мы сами отсюда узжаемъ, замтилъ мистеръ Паллизеръ.

— Какъ же, какъ же, отвчала лэди Гленкора, къ сожалнію это правда. Милая Алиса! теперь мы съ вами увидимся только въ Лондон.

— Вы мн дадите знать, когда передете въ городъ? проговорила Алиса.

— Я напишу вамъ, не теряя ни одной минуты. Да и кром того, Алиса, я буду писать вамъ изъ Гэдерума или изъ Монкшэда.

При послднемъ слов Алиса невольно переглянулась съ миссъ Паллизеръ. Ифигенія Паллизеръ слегка кивнула ей головою, какъ бы желая выразить, что въ Монкшэд лэди Гленкор не бывать, а слдовательно и писемъ оттуда не писать, но не сказала ни слова.

Доложили, что поданъ экипажъ, и мистеръ Паллизеръ взялъ Алису подъ руку.— Не выходи на крыльцо, Гленкора, проговорилъ онъ. Я тебя убдительно прошу объ этомъ.— Кузины расцловались, и Алиса направилась къ экипажу.

— Желаю вамъ, миссъ Вавазоръ, счастливаго пути, проговорилъ мистеръ Паллизеръ, но на словахъ онъ не выразилъ желанія снова увидть ее въ Мэтчинг.

Одиноко направляясь въ великолпномъ экипаж въ станціи желзной дороги, Алиса не могла воздержаться отъ сожалнія о томъ, что она ршилась постить эти мста.

ГЛАВА XXVII
БОРГО ФИЦДЖЕРАЛЬДЪ.

Вечеромъ, наканун рождественскаго сочельника, два человка сидли на квартир Джоржа въ улиц Сесиль. Было уже за полночь и они курили сигары. Столъ передъ ними былъ заставленъ бутылками со спиртными напитками и кружками съ холодною и горячею водою. Одинъ изъ собесдниковъ, повидимому, таки частенько прибгалъ въ теченіи вечера къ нектару этихъ бутылокъ, но Джоржъ Вавазоръ еще не пилъ и, казалось вовсе не намревался пить. Передъ нимъ, правда, стоялъ стаканъ съ довольно слабою водкой, разбавленной водою, но онъ къ нему и не прикасался за послднія двадцать минутъ. За то его собесдникъ усплъ въ этотъ промежутокъ времени два раза опорожнить свой стаканъ, и затягивался своей сигарой, выпуская клубы дыма съ ожесточеніемъ локомотива, въ который только что подвалили свжихъ угольевъ. Человкъ этотъ былъ Борго Фицжеральдъ. Онъ былъ все такъ же прекрасенъ, какъ когда либо, но глаза его и ввалившіяся щеки носили слды той распутной жизни, которая и самому ему давно успла опостылть. У большей части людей, проводящихъ ночи вплоть до птуховъ въ безобразныхъ оргіяхъ, лице принимаетъ багровый оттнокъ, щеки покрываются прыщами и глаза подергиваются мутною влагой. Первое появленіе красноты на носу, нежеланіе предстать передъ друзьями женскаго пода съ глазами, какъ бы утопающими въ грог, остановили не одного гуляку на пути разврата. Но Борго Фицджеральду провидніе, какъ бы во гнв своемъ, отказало въ этомъ предостереженіи. Временами онъ являлся блдный и истомленный, съ каждымъ днемъ онъ становился все худе и худе, но красота его оставалась неизмнною, онъ сохранялъ и безукоризненно правильныя очертанія богоподобнаго лица, и блескъ голубыхъ глазъ.

Въ тотъ вечеръ, о которомъ идетъ рчь, онъ пришелъ къ Вавазору съ двойною цлью: ему нужна была помощь, нуженъ былъ отчасти и совтъ. Но, въ отношеніи послдняго, онъ былъ настроенъ подобно большей части людей, подыскивающихъ себ такихъ совтчиковъ, которые поддержали бы ихъ въ преступномъ замысл, совтъ совпадающій съ его личнымъ мнніемъ, имлъ бы на него упокоивающее и поощряющее дйствіе, тогда какъ совтъ противуположнаго свойства былъ бы имъ оставленъ безъ вниманія. Эти два человка знали другъ друга съ давнихъ поръ и было время, когда между ними существовало самое тсное общеніе. То было еще до помолвки лэди Гленкоры за мистера Паллизера. Когда лэди Гленкора искала содйствія Алисы и, какъ намъ извстно, потерпла отказъ, нашлись люди, которые заврили Борго, что въ этой бд ему можетъ помочь двоюродный братъ Алисы. И что касалось Джоржа, дло стало не за готовностью помочь, онъ снабдилъ своего пріятеля деньгами, такъ какъ он у него въ то время еще водились, и, по всмъ вроятіямъ, обнадежилъ Борго возможностью открыть влюбленной чет доступъ въ домъ на улиц Королевы Анны, откуда они могли бы осуществить свой планъ бгства. Но надежда эта рушилась и лэди Гленкора Мэккльюски сдлалась лэди Гленкорою Паллизеръ, а не Фицджеральдъ. Настали иныя времена, появились иныя надежды и снова Борго обратился за помощью къ своему пріятелю.

— Мн кажется, что она согласится, проговорилъ Борго, поднося свой стаканъ къ губамъ. Конечно, это такое дло, въ которомъ можно только гадательно предсказывать результатъ, пока не попытаешь счастья на дл. Я знаю, что она съ нимъ несчастна и я ршился на худшій конецъ, спросить ее.

— Но состояніе ея все же останется за нимъ?

— Право не знаю, я объ этомъ, не наводилъ справкоъ, да и не намренъ наводить. Вы мн конечно не поврите, но я вамъ скажу, что на этотъ разъ не деньги я имю въ виду, а между тмъ это такъ. Правда, одинъ Богъ вдаетъ, какъ я нуждаюсь въ деньгахъ, но все же я не ршился бы взять чужую жену изъ за денегъ.

— Ужь не потому ли, что вы считаете это за грхъ? А я было думалъ, что вы стоите выше подобныхъ предразсудковъ.

— Вамъ-то хорошо молоть вздоръ.

— Это совсмъ не вздоръ. Про себя я откровенно скажу, что ни съ чьей бы женой не ршился бжать. Я придерживаюсь того отсталаго мннія, что если человкъ обзавелся женою, то не надо ее отнимать у него. Я знаю что общественное мнніе со мной не согласно.

— Это онъ похитилъ у меня жену, съ жаромъ воскликнулъ Борго, вотъ какъ я смотрю на это дло. Ея рука была мн общана первому, она меня дйствительно любила, тогда какъ она его и въ грошъ не ставила.

— А все же бракъ остается бракомъ и законъ противъ васъ. Но ужь еслибы я, паче чаянія, пошелъ на такое курьезное дло, то ужь конечно не упустилъ бы денегъ изъ виду.

— Что мн въ деньгахъ?

— А что вамъ было въ нихъ, когда вы прежде за нее сватались?

— Тогда было другое дло. Моя родня хлопотала свести насъ вмст, потому что у нея было большое состояніе, а у меня ничего не было. Дло, какъ видите, было ясное. Да что! Скажу вамъ больше: мн кажется, что это старая вдьма, моя тетушка, не прочь и теперь приложить свою руку къ тому же длу. Конечно, на словахъ она этого не показываетъ, не сметъ, но въ душ она право не прочь, старая грховодница.

— Ай да, благодарный племянникъ!

— Говорю вамъ по чести, я ненавижу ее. Тутъ главную роль играетъ не расположеніе ко мн, а желаніе насолить Паллизеру, который помшалъ осуществленію ея тогдашняго плана. Она преразвратная старушенка. Ужь мы ли съ вами не отптые развратники, а все же…

— Покорно благодарю. Ну, мн то до васъ еще, кажется, далеко.

— А все же мы, просто, ангелы въ сравненіи съ этою старою чертовкой. Врьте мн въ томъ, что я вамъ скажу или не врьте, какъ хотите. Конечно, вы почтете своимъ долгомъ усомниться…

— Ну допустимъ, на всякій случай, что я вамъ безусловно врю.

— И такъ, дло въ томъ, что я домогаюсь ея, отчасти, потому, что я ее люблю, отчасти же потому, что я въ душ убжденъ, что она меня любитъ.

— Такъ это вы объ ней хлопочете! Вы готовитесь принести себя въ жертву, ради одного удовольствія сдлать ей пріятное.

— Какія тутъ жертвы! Я и безъ того пропащій человкъ, и не задумался бы всадить себ пулю въ лобъ, и избавить такимъ образомъ свою родню отъ посрамленія, еслибы мн только вообще до моей родни побольше было дла. Какъ будто я не ясно вижу свое положеніе! Я въ конецъ разбитый корабль и мн ничего боле не осталось, какъ идти ко дну.

— Въ обществ лэди Гленкоры, конечно?

— О, нтъ! сохрани богъ! Но порой, когда я раздумаюсь объ этомъ,— а я по возможности избгаю думать о подобныхъ вещахъ,— мн кажется, что я сталъ бы другимъ человкомъ, если бы мн посчастливилось на ней жениться.

— Оно еще могло бы быть такъ, если бы вы женились на ней, когда она была свободна располагать собою и своимъ состояніемъ.

— Мн кажется, тоже самое будетъ и теперь. Если бы мн только удалось ухать съ нею куда нибудь въ Италію или въ Грецію, мн кажется, я сумлъ бы доставить ей мирную, счастливую жизнь. Покрайней мр, я бы попытался.

— И прожили бы безъ водки и безъ сигаръ?

— Да.

— И безъ денегъ?

— Съ очень небольшими деньгами. Я знаю, вы будете смяться надо мною. Но, право, я только и мечтаю объ этой тихой жизни, которая, я знаю, удовлетворила бы насъ обоихъ, эта цыганская безобразная жизнь до того мн опротивла, что меня берегъ отвращеніе къ самому себ.

— Одна бда, что Плэнти Поль нагрянулъ бы на васъ и растроилъ бы ваше идиллическое счастіе.— Подъ этимъ уменьшительнымъ именемъ Джоржъ подразумевалъ супруга лэди Гленкоры.

— Онъ, конечно, выхлопоталъ бы разводъ, и тогда мы стали бы мужемъ и женою. Мн сдается, что когда все дло уладилось бы такимъ образомъ, онъ не слишкомъ бы горевалъ о потер жены. Мн говорили, что онъ ее не любитъ.

— Вы видлись съ нею посл ея замужества?

— Видлся, два раза.

— И говорили съ нею?

— Такихъ разговоровъ, которые не вращались бы на общихъ мстахъ, у насъ всего былъ одинъ, и то онъ продолжался не боле двухъ минутъ.

— Что же она вамъ сказала?

— Она сказала мн, что намъ всего лучше боле не встрчаться. Какъ только она сказала мн это, я тотчасъ же понялъ, что она меня не разлюбила. Я способенъ былъ въ эту минуту упасть къ ея ногамъ, жаль только, что комната была полна народа. Да, я положительно убжденъ, что она меня все еще любитъ.

Вавазоръ подумалъ съ минуту и потомъ отвчалъ:

— Не мудрено, что она васъ все еще любитъ, но достанетъ ли у нея смлости на такой ршительный шагъ, этого никакъ нельзя сказать съ опредлительностью. Вроятне, что нтъ. А если бы и въ самомъ дл достало, то врядъ ли вамъ удалось привести вашъ планъ въ исполненіе.

— Прежде всего, мн нужно достать немного денегъ.

— А эта процедура по мр того, какъ вы старетесь, съ каждымъ днемъ становится для васъ трудне.

— Легка-то она никогда не была. Былъ я у Мэграйна и нашелъ его, какъ нельзя боле сговорчивымъ. Онъ отвчалъ мн, что, хотя я и долженъ ему три тысячи фунтовъ, тмъ не мене онъ готовъ снабдить меня деньгами.

— Сколько вы у него, въ самомъ дл, забрали за все это время?

— Да чистыми деньгами, сколько помню, я у него ни разу не бралъ. Къ нему въ руки попало одно заемное письмо, данное мною портному, которой потомъ обанкрутился. Онъ возобновлялъ его каждой срокъ, вотъ оно и разрослось у него въ цлую кучу заемныхъ писемъ. Разъ, кажется, я занималъ у него фунтовъ двадцать, вотъ и все.

— И онъ общается дать вамъ денегъ теперь? Вы, конечно, сказали ему, на что он вамъ понадобилась?

— Я не назвалъ ея по имени, но намекнулъ ему, что собираюсь бжать съ одной дамой, у которой много презрннаго металла. Я просилъ у него двсти пятьдесятъ фунтовъ. Онъ даетъ мн сто пятьдесятъ подъ заемное письмо въ пятьсотъ фунтовъ, срокомъ въ два мсяца и за вашимъ поручительствомъ.

— За моимъ поручительствомъ! Вотъ такъ разодолжили вы меня оба!

— Само собою разумется, я не въ состояніи буду заплатить въ срокъ.

— Думается мн, что такъ, проговорилъ Вавазоръ.

— Но онъ васъ черезъ два мсяца не станетъ тснить, а подождетъ и годъ и больше. Вы конечно не забыли, что когда я прежде бралъ у васъ деньги, я отдавалъ ихъ исправно.

— Это правда. Въ этомъ отношеніи вы были со мной не въ примръ любезне, чмъ съ другими.

— И вы увидите, что въ настоящемъ случа я постараюсь не посадить васъ въ петлю. Если меня ожидаетъ неудача, мн все равно, одинъ конецъ, а посл моей смерти мои родные заплатятъ за меня долги.

Разговоръ кончился тмъ, что Джоржъ Вавазоръ общался сдлать то, о чемъ его просили. Онъ зналъ, что ручается своимъ именемъ за человка, разорившагося въ пухъ и отдаетъ себя въ руки другого человка, котораго никакія нравственныя соображенія не остановятъ въ дл собственной выгоды. Онъ зналъ, что подвергаетъ себя большимъ непріятностямъ, и, по всемъ вроятіямъ, убыткамъ, которые будутъ для него очень чувствительны. Но поступокъ подобнаго рода входилъ въ циклъ признаваемыхъ имъ обязанностей. Онъ и самъ могъ нуждаться въ подобнаго рода помощи, и не разъ ему дйствительно случалось обращаться за нею къ другимъ и т не отказывались его выручать. Поступокъ этотъ былъ опрометчивъ, но и вс его поступки были таковы. Онъ вполн согласовался съ цлымъ складомъ его жизни.

— Я зналъ, что вы меня попріятельски выручите, проговорилъ Борго, вставая съ своего мста. Можетъ статься, кривая меня и вывезетъ на этотъ разъ, быть можетъ, часть ея состоянія отойдетъ вмст съ нею, а тогда вы ничемъ не рискуете.

— Дай богъ, чтобъ такъ было. Но слушайте, Борго, вы не давайте ему векселя въ руки, пока не получите денегъ.

— На счетъ этого не безпокойтесь. Мн-ли незнать вс ихъ продлки. Проклятый старый разбойникъ! Ей богу же, я считаю его хуже себя самого. И отпивъ еще глотокъ водки съ водою, онъ вышелъ изъ комнаты.

Въ ту пору онъ жилъ въ дом одного изъ своихъ родственниковъ. Дяди, тетки и вс близкіе ему по крови выказывали въ отношеніи его непостижимое долготерпніе, непостижимое тмъ боле, что самъ онъ никогда не любилъ ихъ и вовсе не считалъ нужнымъ скрывать это. Отецъ его, съ которымъ онъ въ продолженіи многихъ лтъ былъ въ открытой ссор, давно умеръ, у него были сестры, мужья которыхъ продолжали принимать его въ дом, позволили ему здить на своихъ лошадяхъ и давали ему возможность удовлетворять всмъ прихотямъ, отказывая ему только въ наличныхъ деньгахъ. Только въ крайнихъ случаяхъ платили они за него долги, отводя такимъ образомъ слишкомъ уже близко подступавшую бду. Такъ перебивался Борго. Никто уже и не думалъ читать ему нравоученія. Вс знали, что это только потеря словъ и напрасный трудъ. Родные никакъ не могли разлюбить его, за то-ли, что онъ былъ такъ прекрасенъ и такъ мало тщеславился своей красотою, за то-ли, что при всемъ своемъ безпутств, онъ сохранялъ какое-то добродушіе, которое невольно влекло къ нему окружающихъ. Онъ былъ кротокъ и ласковъ съ дтьми и рыцарски любезенъ съ своими кузинами. Вс знали, что, какъ человкъ, онъ никуда негодится и все же любили его. Быть можетъ, главная тайна его обаянья лежала въ томъ, что самъ онъ видимо очень мало о себ думалъ.

Но на этотъ разъ, направляясь во мрак домой, онъ много передумалъ о своей собственной личности. Каждый человкъ какъ бы ни былъ опрометчивъ его вншній образъ жизни, служитъ самому себ центромъ, вокругъ котораго вращается для него остальный міръ. Все, что называется знаніемъ, любовью, заботливостью о благ другихъ, сводится на его личныя представленія объ окружающихъ предметахъ, на его личную способность отзываться на чужія потребности и длать оцнку чужимъ достоинствамъ.

Борго и самъ сознавалъ, что онъ изъ числа самыхъ безплодныхъ паразитовъ на земл. Онъ понималъ, что человкъ долженъ такъ или иначе заработывать свои хлбъ и часто упрекалъ себя въ томъ, что цлый вкъ свой былъ дармодомъ. Онъ понималъ тоже, что прогрессъ цлаго міра зависитъ отъ того, какъ люди будутъ исполнять свои обязанности въ отношеніи другъ друга, что прогрессъ одного поколнія зависитъ отъ исполненія этихъ обязанностей предшествующимъ и сознавалъ, что самъ онъ, какъ представитель своего поколнія, ничмъ не способствовалъ этому прогрессу. Онъ глубоко презиралъ себя, если только это зачтется ему въ оправданіе. Но бывали минуты, когда, выведенный виномъ изъ апатіи отчаянья, онъ задавалъ себ вопросъ: не существуетъ ли и для него надежда искупленія, возможность лучшей жизни? Онъ былъ еще молодъ, ему не было и тридцати лтъ. Неужели и впрямь ему не оставалось выхода изъ этой пропасти?

Мы уже знаемъ, въ чемъ онъ искалъ этого выхода. Единственную свою надежду спасенія онъ видлъ въ похищеніи мужней жены. То, что онъ сказалъ Джоржу Вавазору о своемъ равнодушіи къ богатству лэди Гленкоры, была сущая правда. Когда онъ, въ былое время, за нее сватался, онъ не упускалъ изъ виду тхъ выгодъ, которыя были для него соединены съ успхомъ этого сватовства. Онъ расчитывалъ на возможность держать своихъ собакъ, лошадей и избавиться отъ свиданій съ Мэграйномъ, передъ которымъ не разъ по мучительному получасу ему приходилось, въ грязной каморк, дожидаться появленія стараго плута. Таковы были его корыстные расчеты, но мало по малу онъ привязался къ самой двушк и она стала ему дороже денегъ. Въ тотъ день, когда рушились его надежды и она объявила ему, что между ними все кончено потеря возлюбленной была ему, въ первое время, чувствительне потери денегъ.

Посл этого онъ нe питалъ уже никакой дальнйшей надежды и считалъ ее безвозвратно потерянной для себя. Но мало по малу до него стали доходить слухи, что она несчастна въ замужеств, объ этомъ поусердствовали извстить его добрые люди, въ интерес которыхъ было преувеличивать подобнаго рода слухи. Цлая ватага его родственницъ, хлопотавшая о томъ, чтобы женить его на богатой наслдниц, не могла позабыть претерпннаго ими пораженія. Когда до свденія этихъ дамъ дошло, что бракъ мистера Паллизера остается бездтнымъ и лэди Гленкора несчастна, он не могли удержаться отъ выраженій злорадства. Я не хочу сказать, чтобы он готовы были съ одобреніемъ отнестись къ тому шагу, который задумалъ теперь Борго, но он шептались между собою, что подобныя дла не разъ уже случались и что они не боле, какъ естественное послдствіе такихъ браковъ, какъ бракъ мистера Паллизера.

Дорогою Борго придумывалъ всевозможные софизмы, чтобы заврить себя, что онъ доброе дло сдлаетъ, отнявъ лэди Гленкору у ея мужа. Чмъ упорне укрплялся онъ въ своемъ намреніи, тмъ ясне выступала передъ нимъ преступность задуманнаго дла. Оно уже вовсе не казалось ему забавною шалостью, могущею вызвать улыбку добрахъ людей. Но онъ старался заврить себя, что, въ настоящемъ случа, особыя обстоятельства могутъ послужить ему и ей въ оправданіе. Они любили другъ друга и обмнялись клятвами врности. Чувства и желанія обоихъ остались неизмнными, но бездушные люди стали между ними съ своими бездушными расчетами и разлучили ихъ. Ее насильно выдали за человка, котораго она не любила. Ее лучше ли было любящей чет снова сойтись. Не простится ли имъ грхъ, ради сдланной имъ несправедливости? Чего же мистеръ Паллизеръ былъ вправ и ожидать отъ женщины, которая шла за него не по своей вол? И снова передъ нимъ вставала картина той жизни, о которой онъ говорилъ Вавазору, жизни, наполненной одной любовью подъ благодатнымъ небомъ какой нибудь южной страны. Вавазоръ смялся надъ нимъ и называлъ эти мечты идилліею.— Но что за бда? разсуждалъ объ съ самимъ собою. Вавазоръ человкъ холодный, характеръ чуждый и тни романтизма. Не дастъ онъ поколебать себя въ своемъ намреньи подобными насмшками, не страшило его и появленіе мстителя въ образ оскорбленнаго мужа или какого нибудь негодующаго дядюшки.

На поворот въ Оксфордскую улицу его остановила жалкая двушка, одтая въ легкое платье, которое видимо плохо защищало ее отъ мороза, и попросила у него милостыни. Она просила у него на выпивку, которая лишь на минуту воскресила бы жизненную дятельность въ ея коченющихъ членахъ.

Во время своихъ ночныхъ странствованій, онъ усплъ уже прислушаться въ подобнаго рода просьбамъ и шелъ своею дорогой, не обращая на нее особаго вниманія. Но двушка просила неотвязно и схватила его за руку.— Ради бога, проговорила она, дайте мн хоть пенни и стаканъ джину. Дотроньтесь до моей руки, она оледенла.— И она сдлала движеніе, чтобы коснуться рукою его щеки.

Онъ поднялъ на нее глаза и увидлъ, что она еще очень молода, ей казалось не боле шестнадцати лтъ и личико ея хранило слды очень недавней красоты. Въ глазахъ ея еще свтился послдній отблескъ той невинности и чистой вры, которая была ея достояніемъ еще какой нибудь годъ тому назадъ. И эта-то двушка въ полночь, посреди улицы выпрашивала себ, христа ради, хоть одинъ пенни на джинъ, въ которомъ было вс ея утшеніе.

— А что иззябла? началъ онъ, силясь заговорить съ ней въ веселомъ тон.

— Иззябла! повторила она, кутаясь, какъ могла, въ свои лохмотья и дрожа всмъ тломъ. Господи! кабы вы знали, какъ я иззябла. У меня ничего нтъ, ни одного пенни денегъ, ни даже норы, куда бы я могла забиться для ночлега.

— А коли такъ, то мы съ тобой пара, проговорилъ Борго, и тихо захохоталъ. У меня также ничего нтъ. Бдне меня ты не можешь быть.

— Вы-то бдный! сказала она и поглядла ему въ лице.— Боже мой! какой вы красавецъ! Такіе люди, какъ вы, никогда не бываютъ бдны.

Онъ снова засмялся, но уже не тмъ смхомъ. Онъ всегда смялся, когда ему говорили о его красот.— Я много бдне тебя, дитя мое, отвчалъ онъ. У тебя ничего нтъ, а у меня на тридцать тысячъ фунтовъ меньше ноля. Но пойдемъ со мною, я дамъ теб пость.

— Въ самомъ дл, воскликнула она одушевляясь, и, снова поглядвъ на него, добавила: ахъ! какой вы красавецъ!

Онъ свелъ ее въ ближайшую харчевню и веллъ подать ей хлба, мяса и пива, и не отходилъ отъ нея, пока она ла. Но онъ замтилъ, что при немъ она стсняется сть, и повернулся къ ней спиною, продолжая перекидываться съ ней изрдка двумя-тремя словами. Женщина, стоявшая за прилавкомъ, съ изумленіемъ выпучила на него глаза, слуга стряхнулъ послдніе остатки дремоты, чтобы хорошенько разсмотрть Борго, женщины, являвшіяся въ харчевню за джиномъ, почти съ нжностью заглядывали ему въ лице. Что касается до него, то онъ ни на кого изъ нихъ не обращалъ вниманія и держалъ себя просто, безъ тни жеманной брезгливости. Когда двочка поужинала, онъ спокойно разсчитался по счету и вышелъ съ нею изъ харчевни.— Что же мн съ тобою длать теперь? проговорилъ онъ. Если я дамъ теб шиллингъ, довольно съ тебя будетъ, чтобы заплатить за ночлегъ? Она отвчала ему, что можно и за шесть пенсовъ достать постель. — Такъ остальные шесть пенсовъ пойдутъ теб на завтракъ, отвчалъ онъ. Только общайся мн, что въ ныншнюю ночь больше не станешь покупать джину.— Она общалась и онъ протянулъ ей на прощаньи руку, ту самую руку, которую когда-то такъ пламенно желала лэди Гленкора назвать своею. Она взяла ее и прижала въ губамъ.— Молю бога, чтобы мн довелось еще разъ васъ увидть, проговорила она: вы такой добрый и такой красавецъ! На это онъ снова весело засмялся и пошелъ своею дорогой. А она все глядла ему въ слдъ, попа онъ не скрылся изъ виду, и тогда только отправилась, можетъ быть и не въ кабакъ, а на ночлегъ, возможность котораго онъ ей доставилъ, и всю дорогу повторяла про себя, боже мой, боже мой, какъ же онъ прекрасенъ!— Онъ врно добрый баринъ, замтила по его уход женщина, стоявшая на прилавкомъ харчевни. А ужъ красавецъ какой! въ жисть свою я такого не видывала.

Бдный Борго! Не было человка, которому бы онъ не полюбился съ перваго же взгляда. Но не на радость была ему дана эта чарующая сила. Быть можетъ, если бы лазурь его глазъ не была такъ ярка и очертанія его лица были мене правильны, жизнь его сложилась бы иначе. Трудно было найти человка съ боле мягкимъ сердцемъ. У него въ настоящую минуту и, едва хватало денегъ, чтобы дохать до замка его тетки въ Монкшэд, куда онъ общался быть до рождества, такъ что ему надо было выхать на слдующій же день, прежде чмъ могла подоспть денежная помощь, общанная Мэграйномъ. И при всемъ томъ онъ не задумался удлить изъ своего скуднаго капитала цлую полкрону на вспомоществованіе жалкому созданію, иззябшему и голодному на роскошной улиц Лондона.

ГЛАВА XXVII.
ЛЮБОВНОЕ ПИСЬМО.

Одиноко сидя въ своей комнат по уход Фицджеральда, Вавазоръ предался воспоминаніямъ о той пор, когда самъ онъ игралъ дятельную роль въ роман своего пріятеля съ лэди Гленкорою, или врне воспоминаніямъ объ Алис и ея тогдашнихъ словахъ и поступкахъ. Алиса на отрзъ отказала любящей чет въ свой помощи, да и безуміемъ было съ самаго начала расчшывать на ея содйствіе въ подобномъ дл. А между тмъ, она не переставала съ глубокою искренностью убжденія настаивать тіа томъ, что долгъ лэди Гленкоры — сдержать слово, данное ею Борго.— Но вдь онъ отчаянный кутила, возражала на это Кэтъ Вавазоръ.— Такъ пускай она его образумитъ, отвчала Алиса. Обстоятельство это могло бы быть приведено, какъ уважительная причина отказа, когда онъ впервые сдлалъ ей предложеніе, но, если она уже отвчала ему, что любитъ его, то что же можетъ оправдать ея измну.— Если женщина, продолжала она, не ршается для любимаго человка поставить свое состояніе на карту, то самая любовь ея выденнаго яйца не стоитъ. Эти-то рчи припоминались теперь Джоржу Вавазору и при этомъ онъ задавалъ себ вопросъ, способна ли и теперь эта женщина, когда-то любившая его, поставить, ради его, свое состояніе на карту.

Несмотря на внушенія сестры, неотступно преслдовавшей его съ этимъ вопросомъ, онъ и до сихъ поръ не умлъ себ выяснитъ, желаетъ онъ или нтъ жениться на Алис. Въ немъ за послднее время развились какіе-то цыганскіе вкусы, онъ до того дорожилъ своею независимостью въ мысляхъ и поступкахъ, что женитьба пугала его. Онъ склонялся на сторону того воззрнія, что бракъ не боле какъ устарвшій обычай, пожалуй и удовлетворяющій рутиннымъ потребностямъ большинства, но отнюдь негодный для людей передовыхъ, къ которымъ онъ себя причислялъ. Если только на свт существовала женщина, которую бы онъ любилъ и уважалъ, то женщина эта была его кузина Алиса. Но ему ненавистна была самая мысль о томъ, что ему надо будетъ разстаться съ холостою волею и повести осдлую жизнь.

— Вся душа возмущается, признавался онъ одному пріятелю, вполн раздлявшему его воззрнія, когда подумаешь, что человкъ даетъ право соединить его съ другимъ существомъ на подобіе сіамскихъ близнецовъ, такъ что онъ на вки утрачиваетъ право отдльной, одиночной дятельности. Да твари безсловесныя лучше поступаютъ другъ съ другомъ! Т не напиваются до безчувственности, не объдаются до отупнія, не заключаютъ между собою неразрывныхъ союзовъ, которые неизбжно должны стать подъ конецъ невыносимымъ ярмомъ для обоихъ.— Въ подраженіе философіи тварей безсловесныхъ Джоржъ придерживался довольно оригинальныхъ воззрній на эти вещи. Но, тмъ не мене, думая въ этотъ вечеръ объ Алис, онъ пришолъ къ тому заключенію, что ужъ если необходимо ему связать себя съ кмъ нибудь на подобіе сіамскихъ близнецовъ, то ни одной женщины не избралъ бы онъ для этого, кром Алисы.

Но, думалъ онъ, если уже онъ ршился на это дло, то когда къ нему и приступить какъ не теперь? Уступая его вліянію и вліянію его сестры (такъ покрайней мр думалъ онъ и, быть можетъ, не безъ основанія), Алиса разошлась съ мистеромъ Греемъ. Не было ничего невроятнаго въ томъ, что она возьметъ это ршеніе назадъ, если ее предоставить самой себ. А между тмъ, назло высокому умственному развитію, заставлявшему его съ филосовской точки зрнія относиться ко всевозможнымъ вншнимъ обрядамъ и формальностямъ, онъ сохранялъ еще достаточную долю общечеловческихъ слабостей, чтобы вовсе не быть равнодушнымъ къ удовольствію перебить у Джона Грея призъ, который тотъ чуть было не отнялъ у него самого.

Конечно, всего удобне было бы для него, еслибы онъ могъ привить Алис свое воззрніе на неразрывность брачныхъ узъ, какъ на нелпость. Но объ этомъ нечего было и думать. Джоржъ Вавазоръ былъ не трусъ и на многое у него доставало отваги, но онъ не посмлъ бы и заикнуться Алис о подобной сдлк.

За тмъ онъ прошелъ къ разсматриванію своего собственнаго, настоящаго положенія. Онъ былъ честолюбивъ и мтилъ высоко, но ему улыбалась надежда удовлетворить этимъ честолюбивымъ стремленіямъ, если только ему удастся отстоять себя противъ нужды еще на годъ, или около того. Пока онъ былъ все еще бденъ, а было время, когда онъ чуть не сдлался богатымъ. Но теперь и то было хорошо, что это богатство, ускользнувшее у него изъ подъ рукъ, расчистило ему дорогу въ парламентъ. За первую свою попытку попасть туда онъ расплатился чистыми деньгами, черезъ это ему представлялось возможнымъ возобновить ее въ долгъ. Въ случа удачи, передъ нимъ открывалась возможность занять пріятное и почетное положеніе. Но до этого надо было еще дотянуть годъ, другой, а какъ тутъ перебиться? Ддъ его все еще былъ живъ и, по всмъ вроятіямъ, могъ прожить добрыхъ два года и боле. Впрочемъ у него и въ мысляхъ не было жениться на Алис съ тмъ, чтобы попользоваться ея деньгами обманомъ. Онъ ршился не скрывать отъ нея, да онъ и прежде не скрывалъ всю рискованность предпріятія. Но онъ зналъ, что, тамъ гд дло коснется только денегъ, Алиса не задумается ни передъ какимъ рискомъ, хотя никакія соображенія не могли ее и на волосъ подвинуть тамъ, гд ставилось на карту доброе имя. У него не доставало духу подступиться къ ней съ тми воззрніями, о которыхъ было говорено выше, но онъ готовъ былъ смло высказать ей, что собирается растратить вс ея деньги въ первый же годъ посл женитьбы.

Размышляя объ этихъ предметахъ, онъ засидлся въ своемъ кресл съ нетронутымъ стаканомъ водки передъ собою, пока отдаленный бой часовъ, донесшійся съ того берега рки, не возвстилъ ему, что уже три часа. Тогда онъ всталъ, взялъ свчу и переслъ на противоположный конецъ комнаты, къ письменному столу.— Чтожъ? проговорилъ онъ самъ про себя, если я и напишу письмо, изъ этого еще не слдуетъ, что я его непремнно пошлю, вроятне то, что я его разорву. Онъ досталъ бумаги и написалъ слдующее письмо:

‘Милая Алиса!

‘Было время, когда я пользовался правомъ начинать мои письма инымъ, боле задушевнымъ воззваніемъ и могъ называть васъ моею дорогою Алисою. Я утратилъ это право по своей собственной вин, и вы впослдствіи передали его другому. Но побуждаемая высокою добросовстностью, передъ которой я могу только преклоняться, вы сочли за лучшее и его лишить этого права. Нужно ли говорить вамъ, что я не позволилъ бы себ написать того, что я пишу теперь, если бы вамъ не разсудилось поступать такъ, какъ вы поступили?

‘Я снова прошу васъ сдлаться моею женою. Несмотря на все, что произошло между нами, не смотря на эгоизмъ и безуміе, которыми я омрачилъ наше счастье въ быломъ, я не переставалъ любить васъ, мн кажется, вы это знаете теперь, знали и тогда. Я смло могу сказать, что любовь моя къ вамъ ни разу не пошатнулась и вы должны мн поврить. Впрочемъ я и не думаю, чтобы вы когда либо сомнвались въ икренности моей привязанности.

‘Тмъ не мене, когда вы объявили мн, что не будете моею женою, у меня не нашлось ни одного слова, которымъ бы я могъ протестовать противъ вашего приговора. Вы поступили такъ, какъ на вашемъ мст поступила бы и всякая другая женщина, которую любовь не лишила разсудка. Потомъ вы сдлались невстою мистера Грея. Какъ ни тяжело у меня было на душ, во все продолженіе этого эпизода, я ни однимъ словомъ не позволилъ себ стать между вами и избранною вами долею. Утверждая это, я не забылъ сказаннаго мною прошлымъ лтомъ въ Базел, когда, сколько мн извстно, вы еще оставались при намреніи выйдти за него за мужъ. Но то, что я говорилъ тогда, было ничто въ сравненіе съ тмъ, о чемъ мн не малыхъ усилій стоило умолчать. Не знаю, остались ли у васъ въ памяти т немногія слова, которыя сорвались у меня въ тотъ вечеръ съ языка, но знаю, что вы не сохранили бы ихъ въ памяти, не обратили бы на нихъ даже вниманія, еслибы сердце ваше было въ Нетеркотс.

‘Но теперь, все это не иметъ значенія. Вы снова стали свободны и я снова прошу вашей руки. Оба мы съ вами успли возмужать съ той поры, какъ впервые полюбили другъ друга, и вы и я съумемъ теперь нсколько иначе взглянуть на бракъ. Тогда на первомъ план для насъ стояла наша личная любовь. Сохрани богъ, чтобы она и теперь не была для насъ дломъ величайшей важности! Быть можетъ, я самъ себя обманываю, утверждая, что она не перевшиваетъ во мн, даже и теперь, всхъ остальныхъ соображеній. Но мы съ вами достигли уже того возраста, когда въ дл брака мы, по всмъ вроятіямъ, станемъ строже, чмъ прежде, допрашивать себя: годимся ли мы другъ для друга. Что до меня касается, я знаю, что многое въ моемъ характер и наклонностяхъ длаетъ меня неподходящимъ мужемъ для женщины обыкновеннаго закала. Вы знаете мой образъ жизни, мои надежды, мои ручательства за успхъ. Послдній далеко не вренъ. Очень можетъ статься, что на мсто ожидаемыхъ мною славы и почестей, меня ожидаетъ конечное раззореніе. Но каковы бы ни были превратности, угрожающія мн въ будущемъ, я не остановлюсь, пока въ рукахъ у меня будутъ хоть какія нибудь средства продолжать борьбу. Если бы вы хоть завтра сдлались моею женою, я не задумался бы воспользоваться вашими деньгами въ этой борьб за представительство и за почетное положеніе въ парламент. Я не унижусь до увренія, что не изъ разсчета на эту помощь, прошу я васъ сдлаться моею женою, но, если вы дйствительно ею сдлаетесь, я стану разсчитывать на ваше полное содйствіе, вы должны будете помогать мн, быть можетъ, вашими деньгами, но наврное всею теплотою вашего сочувствія.

‘А теперь еще разъ спрашиваю васъ, Алиса, дорогая Алиса! согласны ли вы быть моею женою? Я былъ достаточно жестоко наказанъ и смирился передъ наказующею рукою, какъ никогда въ жизни ни передъ кмъ не смирялся. Въ неврности вы меня не можете упрекнуть. Съ той поры, какъ я имлъ право сидть возл васъ и обвивать вашу талію рукою, рука эта не прикасалась къ таліи другой женщины, съ той поры, какъ я утратилъ право цловать ваши губы, я ни кого боле не цловалъ. Посл васъ у меня не было ни совтника, ни друга, если не считать бдняжку Кэтъ, которая почти также пламенно, какъ и я, желаетъ видть васъ моею женою. Не думаю, чтобы вы стали заподозрвать искренность моего раскаянья. Я не ставлю себ это раскаянье въ заслугу потому, что оно естественнымъ образомъ вытекаетъ изъ понесенной мною потери. Провидніе, во благости своей ко мн, не допустило, чтобы потеря эта сдлалась безвозвратною черезъ ваше замужество съ мистеромъ Греемъ. Теперь я попросилъ бы васъ зрло обдумать это дло и отвтить мн, можете ли вы простить мою вину и любить меня по прежнему. Или я поддаюсь самообольщенію, ршаясь скоре сомнваться въ вашемъ прощеніи, чмъ въ вашей любви?

‘Я желалъ бы, чтобы вы прежде чмъ отвтите мн, подвергли это дло всестороннему разсмотрнію, я желаю этого такъ сильно, что даже и не буду ожидать отвта раньше недли, считая отъ ныншняго дня. Не думаю, чтобы вы дйствительно желали навсегда остаться въ двушкахъ, мн кажется, что при вашемъ честолюбіи вы не можете не желать соединить свою участь съ участью другого человка, стрмленія котораго согласовались бы съ вашими собственными. Не этотъ ли недостатокъ гармоніи въ стремленіяхъ заставилъ васъ разойтись съ человкомъ, котораго вы едва не назвали своимъ мужемъ? Позволяете ли вы мн сказать, что между нами подобнаго рода разногласіе невозможно? Потому-то я снова и прошу васъ сдлаться моею женою, что я сознаю, что въ этомъ отношеніи мы сходимся такъ, какъ рдко сходятся мужчина и женщина.

‘Письмо это застанетъ васъ въ Вавазор, гд вы теперь конечно находитесь въ обществ Кэтъ и стараго сквайра. Сестру я ни словомъ не предупредилъ о настоящемъ моемъ письм. Если отвтъ вашъ будетъ таковъ, какого я желаю, то я воспользуюсь нашей вторичной помолвкой, чтобы помириться съ ддомъ. Онъ не умлъ понять меня и поступилъ со мною не хорошо. Но я все это готовъ простить ему, если онъ съ своей стороны не воспротивится. Въ такомъ случа вы съ Кэтъ сладите это дло и, если будетъ возможно, я пріду въ Вавазоръ такъ, чтобы еще застать васъ тамъ. Но что за ребячество съ моей стороны такъ забгать впередъ, я высчитываю свои будущіе барыши и совершенно забываю, что корзина моя наполнена хрупкимъ товаромъ, одно ваше слово ршитъ: донесу ли я его благополучно до рынка. Если это слово будетъ отказъ, тогда не хлопочите устроивать свиданіе между мною и старымъ сквайромъ, при подобныхъ обстоятельствахъ оно не будетъ имть смысла. Но, Алиса, вдь вы не захотите, чтобы слово это было отказъ? Мн кажется, что вы меня любили. Въ вашей строгой неприступности въ отношеніи меня много было прекраснаго, женственнаго и достойнаго всякаго уваженія, но довольно, вы потшили свою гордость, пора вамъ положить гнвъ на милость, если вы только дйствительно меня любите. Милая Алиса будете ли вы моею женою? Но, чтобы ни случилось я всегда останусь любящимъ васъ

Джоржемъ Вавазоромъ.’

Окончивъ это письмо, Вавазоръ возвратился на свое прежнее мсто передъ каминомъ и просидлъ тамъ боле часу. Письмо близехонько лежало возл него, не разъ онъ бралъ его въ руку и держалъ за одинъ уголъ между большимъ пальцемъ и указательнымъ, передъ самымъ каминомъ, какъ бы предоставляя на волю случая устроить такъ, чтобы письмо выпало изъ рукъ и попало въ огонь. Но случай не выручалъ его и онъ снова клалъ письмо на столъ. Просидвъ такимъ образомъ около часу, онъ снова перечиталъ письмо.— Пари готовъ подержать, что она растаетъ, проговорилъ онъ, складывая его въ конвертъ. Вс женщины такія отптыя дуры.— И съ этими словами онъ взялъ свчу, письмо, и отправился въ спальню.

Слдующее утро былъ сочельникъ. Часовъ около девяти къ нему въ комнату вошелъ мальчикъ, являвшійся обыкновенно каждое утро за порученіями.— Джемъ, обратился онъ къ этому мальчику, на зеркал лежитъ полкроны.— Джемъ заглянулъ куда ему указывали и точно увидлъ означенную монету.— Скажи-ко, Джемъ, которой стороной лежитъ она кверху, головой или хвостомъ? Джемъ осмотрлъ монету и объявилъ, что на верхней плоскости ея изображенъ хвостъ.— А коли такъ, то возьми это письмо и снеси его на почту, проговорилъ Джоржъ Вавазоръ. И Джемъ, ни мало не любопытствуя разъяснить себ смыслъ этого загадочнаго приказанія, снесъ письмо на почту. Сообразно съ установленнымъ въ почтовыхъ учрежденіяхъ порядкомъ, оно пришло въ Вавазорскій замокъ и было получено Алисою въ утро Рождества.

Не веселые рождественскіе праздники выпали въ этотъ годъ на долю Джоржа Вавазора. Раннимъ утромъ получилъ онъ своебразный, праздничный подарокъ въ вид записки отъ Борго, видимо писанной въ торопяхъ.— ‘Эти строки вручитъ вамъ Стиклингъ’, говорилось въ записк, но кто такой былъ Стиклингъ, Джоржъ и понятія не имлъ. Посылаю вамъ вексель. Не можете ли вы достать деньги и прислать мн ихъ, потому что мн самому не хочется хать въ городъ, прежде чмъ не состоится то, о чемъ мы говорили. Вы я знаю, молодецъ и сдлаете все, что только будетъ въ вашей власти. Не миритесь съ этимъ мошенникомъ на сумму меньшую ста двадцати фунтовъ. Вашъ. Б. Ф.’ — И такъ, Вавазоръ, за неимніемъ другаго дла, посвятилъ праздничное утро свиданію съ мистеромъ Мэграйномъ.

— Эхъ, мистеръ Вавазоръ, отвчалъ мистеръ Мэграйнъ, не такой ныньче день, чтобы денежныя дла длать.

— Да время то не терпитъ, мистеръ Мэграйнъ, деньги эти нужны моему пріятелю завтра же.

— Какъ же это, мистеръ Вавазоръ, завтра?

— Да такъ же, завтра. Коли время не терпитъ, то любовь и подавно. Ну ка, мистеръ Мэграйнъ, будетъ вамъ толковать пустяки, раскошеливайтесь.

— Да можно ли на красавицу положиться, мистеръ Вавазоръ, съ безпокойствомъ освдомился мистеръ Мэграйнъ.

— На красавицъ никогда полагаться нельзя, отвчалъ Джоржъ, это такой же ненадежный товаръ, какъ и росписки, выдаваемыя ростовщикамъ. Однако, я не намренъ здсь дожидаться до вечера. Согласны вы или не согласны дать ему денегъ?

— Какъ быть, мистеръ Вавазоръ, ныньче день такой, нигд въ Сити денегъ не достанешь.

Тмъ не мене Джоржъ Вавазоръ вышелъ отъ мистера Мэграйна, унося въ карман 122 фунта, 10 шиллинговъ, за которые имъ была выдана росписка въ 500 фунтовъ.— Ужь вы, пожалуйста, скажите ему, чтобы онъ былъ поакуратне въ уплат, говорилъ мистеръ Мэграйнъ, провожая своего постителя. Я такъ люблю, чтобы молодые люди платили акуратно, а этого, право, не водится за мистеромъ Фицджеральдомъ.

— Пожалуй, что и въ самомъ дл не водится, отвчалъ Джоржъ, уходя.

Онъ пообдалъ для праздника совершенно одинъ въ сосдней кухмистерской. Полагаю, что нтъ ни одного человка, который отважился бы въ первый день Рождества обдать въ своемъ клуб. По крайней мр у Джоржа ни стало на это духу. Посл обда онъ пошелъ безцльно шататься по улицамъ, причемъ изъ головы у него не выходила мысль о томъ, какъ-то подставитъ онъ свою шею подъ ярмо супружеской жизни. И въ томъ же скучномъ однообразіи тянулось его существованіе еще цлую недлю, впродолженіи которой онъ не слишкомъ-то нетерпливо дожидался отвта на свое письмо. Къ концу недли пришелъ ожидаемый отвтъ.

ГЛАВА XXIX.
ВЪ ДЕРЕВН.

Когда утромъ, въ первый день Рождества, Алиса сошла къ завтраку въ замк своего дда, по лицу ея никакъ нельзя было угадать, что утро это ознаменовалось для нея какимъ нибудь, изъ ряду вонъ, выходящимъ событіемъ. Общество, собравшееся въ Вавазор, состояло изъ ея дда, отца, кузины Кэтъ и ея самой. Какъ ни въ чемъ не бывало, обмнялась она со всми обычными праздничными поздравленіями, Кэтъ объявила, что получила въ это утро извстіе отъ тетушки Гринау и общалась посл завтрака показать ея письмо Алис. Про свое письмо Алиса не сказала ни слова.

— Отчего твоя тетка не пріхала сюда встртить Рождество? спросилъ старый сквайръ.

— Быть можетъ потому, сэръ, что вы не пригласили ее, отвчала Кэтъ.

— Отчего жъ ты этого не сдлала за меня, ужъ если она дожидается непремнно приглашенія, чтобы пріхать въ свое родимое гнздо?

— Этого, сэръ, я не могла сдлать, не имя отъ васъ положительнаго приказанія. Вдь у насъ Вавазоровъ, должно быть въ крови, вцпляться другъ другу въ глаза при каждой встрч.

— Молчать, Кэтъ! Я знаю про кого ты говоришь, и ужъ теб то бы меньше всхъ слдовало говорить. Алиса, голубушка, подойди ко мн поближе и сядь-ко возл меня. Спасибо теб, что пріхала провдать о рождеств своего стараго дда, большое спасибо! Жаль вотъ только, что съ возлюбленнымъ-то твоимъ у тебя не ладно вышло.

— Она еще одумается, сэръ, вмшался ея отецъ.

— Къ чему вы это говорите, папа? Не захотите же вы, чтобы я вышла за мужъ противъ своего убжденія.

— Не знаю, какія тамъ у молодыхъ двушекъ, убжденія бываютъ, замтилъ старикъ, мн такъ сдается, что когда порядочная женщина даетъ слово, то она должна его держать.

— По вашему выходятъ, что если бы я была помолвлена за человка и вдругъ бы открыла, что онъ убійца, то я все же должна бы была сдлаться его женою? вмшалась Кэтъ.

— Но мистеръ Грей не убійца, возразилъ старый сквайръ.

— Прошу васъ, оставьте этотъ разговоръ, проговорила Алиса. Право я не въ состояніи его равнодушно слушать.

— Я ужъ давно рукой махнулъ на это дло. Что слова тратить по напрасну, замтилъ Джонъ Вавазоръ съ такимъ видомъ, какъ будто онъ и въ самомъ дл истощилъ по этому поводу весь запасъ своего родительскаго краснорчія. А между тмъ вс увщанія ограничились извстнымъ уже читателю разговоромъ.

Владтель Вавазорскаго замка былъ коренастый старикъ съ румянымъ лицемъ, срыми, свирпо глядвшими глазами, длинными сдыми волосами и жесткою сдою бородой. Эта борода и эти волосы придавали что-то львиное его старческой наружности. Нравъ у него былъ вспыльчивый до бшенства, онъ былъ безразсуденъ въ своихъ требованіяхъ и не выносилъ и тни сопротивленія, но при всемъ томъ онъ имлъ любящее сердце, не помнилъ зла и охотно прощалъ обиду тому, кто являлся къ нему съ повинною годовою. Къ тому же онъ строго придерживался извстныхъ правилъ, которыя для него олицетворяли понятіе о справедливости. Внукъ его Джоржъ оскорбилъ его глубоко и не подумалъ попросить у него прощенія. И онъ далъ себ слово не прощать его до тхъ поръ, пока онъ не повинится передъ нимъ чуть не колно-преклоненно, но тмъ не мене этотъ внукъ долженъ былъ сдлаться его наслдникомъ. Таково было его твердое намреніе. Право первородства по его понятіямъ нисколько не утрачивало своей силы оттого, что оно, въ настоящемъ случа, не могло опереться на букву закона. Владтель Вавазорскаго замка могъ завщать его кому заблагоразсудится, ему казалось, что онъ и въ гроб не будетъ знать покоя, если передастъ свое помстье кому нибудь другому, а не старшему сыну своего собственнаго старшаго сына. При всей своей вспыльчивости и даже суровости онъ былъ боле склоненъ любить, чмъ ненавидть, и, хотя никто изъ окружающихъ не смлъ произносить при немъ имени его внука, тмъ не мене въ душ онъ радъ бы былъ случаю съ нимъ помириться.

По случаю праздника все общество отправилосъ въ церковь. Маленькая, деревянная приходская церковь, самой незатйливой архитектуры, находилась на разстояніи полуторы мили отъ замка. Вообще все помстье, раскинувшееся по уступу, составлявшему посредствующее звено между гористою страною и низменностью, не могло похвалиться особою красотою мстности. Почва была бдная, плохо обработанная, и недостатокъ этотъ не окупался тою живописностью, которая привлекаетъ туристовъ. Знакомые съ мстностію могли наслаждаться живописнйшими видами въ цлой Англіи, отстоявшими отъ замка всего на какой нибудь часъ ходьбы, но для остальныхъ, страна эта представлялась голою, однообразною, печальною степью. По цлымъ милямъ однообразіе это не прерывалось не однимъ предметомъ, на которомъ могъ бы остановиться глазъ. Необозримо разстилалась эта степь, слегка покатая къ югу и ей казалось конца краю не было.

Невесела была обыденная жизнь замка для такого человка, какъ сынъ стараго сквайра, для человка, считавшаго Лондонъ единственнымъ мстомъ на земномъ шар, гд можно жить съ комфортомъ. Домъ, правда теплый, былъ тсенъ и построенъ въ старинномъ вкус, поваръ сквайра былъ почти ровесникомъ своему господину. Джонъ Вавазоръ здилъ къ отцу скоре изъ чувства долга, чмъ для своего удовольствія. Совсмъ иначе смотрла на эти поздки Алиса. Славно ей жилось въ старомъ замк, въ обществ Кэтъ, которая, подобно ей самой, была хорошій ходокъ и любила горы. Дружба ихъ впервые завязалась и созрла во время этихъ дальнихъ прогулокъ, которыя он предпринимали вдвоемъ во всякую погоду, не обращая вниманія на вс т неудобства, которыя многимъ другимъ двушкамъ мшаютъ наслаждаться красотами природы.

Въ церковь отправились попарно: старый сквайръ халъ съ Алисою въ старомодномъ, тряскомъ экипаж, а Джонъ Вавазоръ шелъ съ племянницей пшкомъ. Тотчасъ по окончаніи богослуженія молодыя двушки сговорились идти гулять, цлью своей прогулки он назначили одинъ изъ замковъ, окружавшихъ Вавазорскій замокъ. Обдали въ замк постоянно въ пять часовъ, что было имъ не совсмъ на руку, но такъ какъ церковная служба должна была отойти часовъ въ двнадцать, то имъ оставалось добрыхъ четыре часа для прогулки. Планъ этотъ былъ задуманъ у нихъ еще до полученія Алисою знаменитаго письма, но въ послднемъ событіи не было ничего такого, что могло бы побудить Алису отказаться отъ прогулки.

— А что, Алиса, голубушка, вдь надо же теб выдти за мужъ, говорилъ дорогою старый сквайръ.

Старикъ былъ глухъ на ухо, да и тряскій экипажъ, въ которомъ, при каждомъ шаг лошадей, зубы ваши немилосердно стукались другъ о друга, не благопріятствовалъ разговору, Алиса ничего не отвчала и только слегка улыбалась. На возвратномъ пути изъ церкви старикъ снова изъявилъ желаніе, чтобы Алиса хала съ нимъ, такъ какъ объявилъ онъ, что ему нужно поговорить съ нею.— Дорогое дитя мое, началъ онъ, я много о теб думалъ и пришелъ къ тому заключенію, что теб непремнно надо выдти за мужъ.

— Что жъ, сэръ, можетъ статься, я когда нибудь и выйду.

— Врядъ ли, если ты со всми своими женихами будешь кончать ссорою, отвчалъ старикъ. Ты разсорилась съ своимъ двоюроднымъ братомъ Джоржемъ, теперь ссоришься съ мистеромъ Греемъ, да этакъ ты вкъ въ двкахъ просидишь, душа моя.

— Съ какой стати мн думать о замужеств боле, чмъ кузин Кэтъ?

— Кэтъ совсмъ другое дло. Сколько мн извстно, за нее никто не сватается. А, право, подумай о томъ, что я теб говорилъ. Если ты не поторопишься выдти за мужъ теперь, то пожалуй такъ и останешься на бобахъ. Не вкъ же будутъ теб джентльмены спускать твои причуды.

Об двушки запаслись, каждая съ своей стороны, ломтемъ пирога и отправились въ путь.— Намъ не дойти до озера, замтила Кэтъ.

— Нтъ, отвчала Алиса, но мы можемъ взобраться на Свиндэльскій холмъ, приссть тамъ на большомъ камн и издали полюбоваться озеромъ.

— Помнишь ли ты, когда мы сидли на этомъ камн въ послдній разъ? спросила Кэтъ. Этому почти уже три года, на самомъ этомъ мст ты мн сказала, что между тобою и Джоржемъ все кончено. Помнишь ли, какъ я тогда съумасшествовала и громко рыдала съ отчаянья? Подчасъ я сама дивилась своей глупости. Ну какъ это мн до самой себя и дла нтъ и я вся отдалась интересамъ другихъ? Помнишь ли, какъ мы на возвратномъ пути промокли до костей.

— Какъ же, я все это хорошо помню.

— А какая темень была въ тотъ вечеръ. Дло было въ сентябр, но мы вдь вздумали прогуляться посл обда. Однако, если мы дойдемъ до Свиндэля, то на возвратномъ пути будетъ темно. Ну да я не боюсь, мы воротимся Баканскимъ лсомъ, который я знаю, какъ свои пять пальцевъ. Теб не страшно будетъ, если мы захватимъ полчаса темноты?

— О, нтъ, отвчала Алиса.

— Да, не забуду я этотъ день. Ну да, можетъ быть, оно и къ лучшему, что такъ случилось. А теперь, я прочитаю теб письмо тетушки Гринау.— И пока он медлено взбирались на холмъ, Кэтъ прочитала вслухъ это письмо. Изъ него было видно, что ни одинъ изъ поклонниковъ вдовы не усплъ еще добиться отъ нея ршительнаго отвта. О мистер Чизсакер она писала въ такомъ тон, какъ будто этотъ джентльменъ былъ безутшенъ въ отсутствіи Кэтъ, и серьозно уговаривала племянницу вернуться въ Норфолькъ, чтобы не упустить такую выгодную партію.— А надо теб сказать, Алиса, замтила Кэтъ, что почтенный этотъ мужъ никогда не давалъ мн ни малйшаго повода предполагать, что онъ ко мн неравнодушенъ, между тмъ, какъ мн достоврно извстно, что онъ проситъ ея руки регулярно два раза въ недлю, т. е. не пропуская ни одного базарнаго дня. Ты не должна упускать это изъ виду, а то самая-то соль комедіи для тебя пропадетъ. Алиса общалась не упускать это изъ виду и Кэтъ продолжала чтеніе письма. ‘Бдный Бельфильдъ въ пот лица своего продолжаетъ обучать волонтеровъ, писала мистрисъ Гринау. Онъ работаетъ такъ много, что право боюсь, что это напряженіе ему не по силамъ. Онъ зазжаетъ ко мн иногда по вечерамъ на чашку чая, большею частью по понедльникамъ и по четвергамъ, — т. е. въ небазарные дни, въ избжаніе непріятныхъ встрчъ, пояснила Кэтъ.— Онъ входитъ, выпиваетъ нсколько чашекъ чаю, и того и, гляди, упадетъ безъ чувствъ къ моимъ ногамъ.’

— Что онъ большую часть этихъ вечеровъ проводитъ у ея ногъ и тоже повторяетъ ей предложеніе по два раза въ недлю, въ этомъ я не имю ни малйшаго сомннія.

— И ты думаешь, что она подъ конецъ согласится за него выйдти?

— Право не знаю, какъ теб сказать. Подъ часъ мн кажется, что ее только забавляетъ вся эта процедура и что она слишкомъ себ на ум, чтобы отдать себя въ руки кому бы то ни было. Я не сомнваюсь, что она даетъ ему денегъ взаймы, потому что онъ находится въ самомъ бдственномъ положеніи, а она отъ природы щедра: но я убждена, что она преспокойно беретъ съ него росписки въ этихъ деньгахъ до послдняго шиллинга, это совершенно въ ея характер.

Дале говорилось о томъ, что пишущая эти строки, ршилась пробыть въ Норвич остатокъ зимы и весну и очень желала бы, чтобы милая ея Кэтъ вернулась къ ней.— ‘Ну прізжай хоть за тмъ, чтобы еще разокъ взглянуть на Ойлимидъ, писала мистрисъ Гринау. Если ты посл этого придешь къ окончательному заключенію, что ни помстье, ни владлецъ его теб не по сердцу, тогда я не стану къ теб боле приставать. А право, мн кажется, что онъ прекраснйшій человкъ.’ — Посл этого пойми ты эту женщину, воскликнула Кэтъ. При всхъ своихъ недостаткахъ, она, мн кажется, не задумалась бы броситься за меня въ огонь и въ воду. Мн кажется даже, что она можетъ дать мн денегъ взаймы безъ росписки.— За тмъ письмо мистрисъ Гринау было спрятано въ карманъ. Двушки успли уже достигнуть голой вершины холма.

Славная выдалась имъ зимняя прогулка! Воздухъ былъ прозраченъ и свжъ, но не морозенъ. Есть что-то особенное въ зимнемъ освщеніи, что-то придающее каждому предмету отчетливыя очертанія и сообщающее необыкновенную прелесть каждой подробности пейзажа. Но есть что-то грустное въ этомъ свт. Въ немъ уже какъ будто носятся тни быстро приближающихся раннихъ сумерекъ. Пока дорога шла лсомъ, двушки весело болтали между собою о тетушк Гринау, о достоинствахъ Ойлимида и его владльца. Но, по мр того, какъ он подвигались впередъ, он поддавались полупечальному величію дикой мстности и подъ конецъ совсмъ притихли.

Письмо Джоржа все еще было у Алисы въ карман, она не разставалась съ нимъ съ самаго утра. До сихъ поръ она еще не пришла ни къ какому ршенію относительно своего отвта и колебалась, показать ли ей это письмо кузин или нтъ. Она всегда смотрла на Кэтъ, какъ на лучшаго своего друга и ничего не скрывала отъ нея въ подобныхъ длахъ. Мы знаемъ, что Кэтъ обманула ея довріе, но Алиса этого не подозрвала. Ей не рдко случалось ссориться съ кузиной, но ссоры эти не имли никакого отношенія къ нарушенію обязанностей дружбы. Она безусловно врила своей кузин, хотя ей и случалось рзко расходиться съ нею во мнніяхъ.— Отчего же бы и не показать ей письмо и не посовтоваться съ него прежде чмъ послать отвтъ? думала Алиса, молча взбираясь на гору.

Читатель, конечно, изъ этого заключитъ, что Алиса уже на половину ршилась уступить и соединить свою судьбу съ судьбою Джоржа. Увы! Читатель будетъ правъ въ своей догадк. А между тмъ не любовь къ этому человку заставляла ее подвергаться такому страшному риску. Любовь еще могла бы ей служить извиненіемъ. Но дло въ томъ, что она начинала склоняться на сторону того мннія, что любовь, по крайней мр та, о которой она мечтала когда-то, вовсе не составляетъ необходимаго условія брака. Что толку было въ этой любви? Что дала она ея другу лэди Гленкор? Что дала она ей самой? Она ли не любила Джона Грея, а между тмъ это не мшало ей чувствовать, что жизнь съ нимъ не дастъ ей счастья. Конечно, она не согласилась бы выйдти за человка, который былъ бы ей противенъ, но кузенъ Джоржъ былъ ей не противенъ, онъ даже ей нравился, какъ она признавалась самой себ довольно равнодушно.

Въ эту пору ея жизни она жестоко мучилась вопросомъ: что ей сдлать изъ себя, куда бжать отъ пустоты и суетности своего существованія? Съ своими молодыми мечтами о любви и счастьи она распростилась на вки. Теперь ее занималъ вопросъ, какъ сдлать свое существованіе полезнымъ, какую дятельность избрать, которая удовлетворяла бы ея честолюбію?

Письмо ея двоюроднаго брата было хитрою ловушкой, оно было написано съ тонкимъ знаніемъ всхъ особенностей ея характера. Собственно женитьба была въ глазахъ Джоржа дломъ второстепеннымъ,— до того второстепеннымъ, что онъ самую отправку письма предоставилъ на волю случая. Но, разъ уже случай ршилъ, что ему жениться, его самолюбіе было заинтересовано полученіемъ того, о чемъ онъ снизошелъ просить. Его письмо къ ней было умно и хитро задумано.— По крайней мр онъ отдаетъ мн справедливость, подумала Алиса, читая то мсто письма, гд онъ говорилъ о ея деньгахъ и о томъ, что онъ намренъ ими воспользоваться. Будетъ ли онъ мн мужемъ или останется просто другомъ, я рада отдать ему все свое состояніе, если оно понадобится ему для достиженія его цлей. Она вспомнила, что Кэтъ общалась пожертвовать свою послднюю лепту и дала себ слово не уступать кузин въ великодушіи. Къ тому же ее плняла мысль стать примирительницей между Джоржемъ и его ддомъ. Вдь Джоржъ былъ представителемъ рода Вавазоровъ, рода до того древняго, что происхожденіе его терялось во мрак временъ. Еще у Чаусера упоминается о какихъ-то Вавазорахъ, занимавшихъ весьма почетное положеніе въ своемъ графств. Много думала объ этомъ Алиса и ршила, что ея долгъ позаботиться о томъ, чтобы позднйшіе представители этого имени занимали въ свт положеніе, по крайней мр равное тому, которое занимали ихъ предки.

Лишь изрдка перекидываясь какимъ нибудь бглымъ замчаніемъ, кузины быстро приближались къ цли своей прогулки. Вскор передъ ними встала крутая вершина Свиндэльскаго холма, минутъ черезъ пять ходьбы он достигли этой вершины и тутъ только раскрылось передъ ними во всей своей крас небольшое озеро, лежавшее между холмовъ. Озеро это напоминало своею формою цыфру 3, верхняя половина которой окаймлялась самою причудливою и утесистою частью Уэстлорлэндскихъ горъ. Оно имло не боле трехъ миль въ окружности и съ высоты, на которой стояли двушки, легко можно было обозрвать всю его поверхность. Неподвижно и холодно, какъ самая смерть, чернли его виды. Только облака, медленно проносившіяся надъ нимъ, отражались въ немъ постепенно измнявшимися тнями. Поверхность озера казалась совершенно гладкою, только гд — гд втерокъ пробгалъ по ней едва замтною рябью и оставлялъ по себ серебристый отблескъ въ волнахъ.

— Какъ я довольна, что мы пришли сюда, проговорила Алиса, садясь на камень,— для меня и поздка сюда не въ поздку, если я не побываю, по крайней мр, въ виду озеръ.

— Надо намъ будетъ какъ нибудь собраться въ Уильчестеръ, замтила Кэтъ.

— Врядъ ли это намъ удастся. Мн нельзя здсь долго оставаться.— Кэтъ! я получила письмо, которое должна показать теб.

Въ голос Алисы было что-то такое, разомъ возбудившее любопытство ея кузины.

Кэтъ услась возл нея и протянула руку за письмомъ. — Это мистеръ Грей теб пишетъ? спросила она.

— Нтъ, не мистеръ Грей, отвчала Алиса, передавая ей письмо.

Прежде еще, чмъ Кэтъ прикоснулась къ бумаг, она угадала, что письмо отъ ея брата.— Онъ оскорбилъ тебя! спросила она, вынимая письмо изъ конверта.

— Прочитай прежде, что онъ пишетъ, проговорила Алиса, а тамъ мы дорогою поговоримъ съ тобой.

И съ этими словами она встала съ камня и сдлала шагъ къ обрыву холма, гд и простояла, глядя на озеро, пока Кэтъ читала письмо.

— Что? проговорила она, возвращаясь на свое прежнее мсто.

— Да что, повторила Кэтъ. Алиса, Алиса! хорошо бы ты сдлала, еслибъ склонилась на его просьбу. О, Алиса! позволяешь ли ты мн надяться? Алиса, другъ мой, милая, дорогая! скажи, что ты согласна. И она опустилась возл нея на колни и глазами, полными слезъ, заглянула ей въ лице. Загадочное созданье была эта женщина, способная въ тоже время и выдать своего лучшаго друга, и любить съ такимъ постоянствомъ и самоотверженіемъ.

Алиса не торопилась отвчать, и продолжала глядть на озеро черезъ голову Кэтъ.

— Алиса, продолжала послдняя, я не ожидала такой радости для ныншняго праздника. Вдь не за тмъ же ты привела меня сюда, и показала мн его письмо, чтобы объявить мн, что изъ этого ничего не выйдетъ. Это было бы жестоко съ твоей стороны. Я такъ счастлива, Алиса! Съ ныншняго дня я буду любитъ это мсто, я ненавидла его до сихъ поръ.

И она бросилась ничкомъ на камень и покрыла его поцлуями. Алиса все еще хранила молчаніе, но она начинала понимать, что зашла дале, чмъ предполагала. Теперь ей почти уже невозможно было сказать, что отвтъ ея на письмо Джоржа будетъ отказомъ,

— Скажи, продолжала Кэтъ, что можетъ, быть умне, благородне его письма? Сознайся Алиса, если бы онъ былъ твоимъ братомъ и другая двушка показала бы теб это письмо, разв въ теб не дрогнуло бы чувство гордости? Я такъ горжусь имъ, я знаю, что онъ у меня молодецъ и совершитъ еще много прекрасныхъ длъ. Послушай! здсь мы съ тобою одн передъ лицемъ самой природы, отвть мн, положа руку на сердце, любишь ли ты его?

— Люблю ли я его? повторила Алиса.

— Да любишь ли ты его такъ, какъ женщина должна любить своего мужа. Разв твое сердце не принадлежитъ ему, Алиса? Къ чему теперь притворство. Если ты его любишь, ты можешь съ гордостью признаться мн въ этомъ теперь, съ подобнымъ письмомъ въ рукахъ.

— Я не имю права на эту гордость, отвчала Алиса. Я всегда любила моего двоюроднаго брата, но не тою страстною любовью, которую ты предполагаешь.

— Въ такомъ случа ты не способна на страстную любовь.

— Быть можетъ, это правда, Кэтъ. Порой я бы охотно поврила, что это такъ. Однако пойдемъ, мы опоздаемъ въ обду, да и ты озябнешь, сидя, на одномъ мст.

— Я готова бы была всю ночь просидть здсь, лишь бы твой отвтъ былъ таковъ, какого я желаю. Но, по крайней мр, Алиса, прежде чмъ я встану, ты должна мн сказать, въ чемъ будетъ заключаться твой отвтъ. Я знаю, что ты не откажешь ему, но, порадуй меня, дай мн услышать это отъ тебя самой.

— Я ничего не могу сказать теб, Кэтъ, пока ты не встанешь съ этого камня.

— Это почему?

— Потому что я и сама еще ни на что не ршилась.

— Быть не можетъ! Это дло сущей невозможности. Въ этихъ вещахъ ршаются съ разу. Ты уже, я знаю, ршилась, прежде чмъ пробжала его письмо до половины, хотя теб, быть можетъ и не хочется въ этомъ сознаться.

— Ты совершенно ошибаешься. Пойдемъ, однако, домой, дорогою я теб все раскажу.— Кэтъ встала и он направились домой.— Я еще и сама не ршила, какой отвтъ я ему дамъ, показала же я теб его письмо съ тою цлью… чтобы, былъ у меня человкъ, съ которымъ я могла бы откровенно поговорить о немъ. Я знала напередъ, что ты станешь торопить меня отвтомъ.

— Нтъ, нтъ я не хочу торопить тебя отвтомъ.

— Но мн было бы слишкомъ тяжело отказать себ въ твоей дружб.

— Будь спокойна, Алиса, я не стану торопить тебя. Я ничего не сдлаю противъ твоего желанія. Но ты не должна удивляться, что я такъ горячо принимаю этотъ вопросъ къ сердцу. Вдь то была мечта всей моей жизни. Вдь у меня только и заботы было, чтобы какъ нибудь устроить это дло. Легко ли мн было, когда Джоржъ по своей вин потерялъ право называть тебя своею? Ты не знаешь, что я вынесла, пока этотъ уродъ изъ Кэмбриджшейра былъ твоимъ женихомъ, для меня это было чисто адскою мукою, а между тмъ, я, говоря вообще, ни не была терплива? Такъ вовсе не удивительно, что теперь, когда все общаетъ устроиться по моему, я себя не помню отъ радости, а что оно устроится по моему,— это врно. Очень можетъ статься, что ты еще не ршилась принять его предложенія, но если бы ты желала отказать ему, съ разу бы такъ и ршила.

За тмъ, остальную часть пути он прошли почти молча. Только подходя къ дому, Кэтъ снова заговорила.— Ты не отвтишь на его письмо, не переговоривъ еще разъ со мною?

— По крайней мр я не отошлю отвта, не предупредивъ тебя, отвчала Алиса.

— И ты мн покажешь его?

— Этого я не могу теб общать. Но, въ случа, если онъ будетъ не благопріятный, общаюсь теб показать его.,

— Ну, такъ мн его никогда не видать, смясь воскликнула Кэтъ. Впрочемъ, съ меня и этого довольно. А вовсе не домогаюсь чести ценсировать т нжныя, любовныя рчи, въ которыхъ ты скажешь ему, что вс его вины предаются забвенію. Могу себ представить, что это будутъ за рчи! Боже! какъ я завидую ему.

Между тмъ, он успли придти домой. На крыльц ихъ дожидался старикъ, и гнвно сверкалъ на нихъ своими львиными глазами, потому что ростбифъ усплъ пережариться. Въ рук онъ держалъ свои большіе, серебряные часы, походившіе на кострюлю, и вчно уходившіе на четверть часа впередъ, онъ сердито указывалъ на минутную стрлку, передвинувшуюся на десять минутъ отъ урочнаго, обденнаго часа.

— Но, ддушка, ваши часы вчно бгутъ впередъ, отвчала Кэтъ.

— А вы, сударыня, вчно опаздываете.

— Еще пяти нтъ, не такъ ли Алиса?

— А сколько вы провозитесь за своимъ туалетомъ?

— Черезъ десять минутъ мы будемъ готовы, не такъ ли, Алиса? Впрочемъ, ддушка, вы насъ, пожалуйста, не дожидайтесь.

— Не дожидайтесь. За все про все у нихъ одинъ отвтъ: не дожидайтесь! Точно кто и впрямь станетъ ихъ дожидаться, когда кушанье подано.

Но внучки не разслышали этихъ послднихъ словъ, потому что убжали уже въ свои комнаты.

Во все продолженіе вечера между Алисою и Кэтъ о письм боле не было и помину. Только, прощаясь съ Алисою, на порог ея спальни, Кэтъ сказала ей: помолись за него ныньче, какъ ты молишься за самыхъ близкихъ теб людей.— Алиса ничего не отвчала, но должно думать, что она исполнила эту просьбу.

ГЛАВА XXX.
ОТВТЪ НА ЛЮБОВНОЕ ПОСЛАНЕ.

Алиса имла въ своемъ распоряженіи цлую недлю на обдумыванье своего отвта, но отвтъ ея былъ отправленъ до истеченія этого срока.— Я не хочу томить его неизвстностью, поршила она. Ужь если этому суждено случиться, то лучше разомъ объявить ему. Къ тому же, она считала это лучшимъ способомъ выйдти изъ своего фальшиваго положенія относительно мистера Грея. Она сознавала, что поступила съ нимъ дурно, очень дурно и чувствовала, что, воспоминаніе о нанесенной ему обид, отравитъ всю ея жизнь. Но прямою ея обязанностью, въ отношеніи его, было, какъ можно скоре извститъ его о своемъ намреніи. Въ успокоеніе своей совсти она старалась заврить себя, что онъ утшится легко.

— И въ немъ, какъ и во мн, нтъ и тни страсти, твердила она про себя.

Но она ошибалась. Человкъ этотъ умлъ любить страстно и, что всего хуже, могъ любить только разъ.

Каждое утро Кэтъ приставала къ ней съ вопросомъ, готовъ ли ея отвтъ.

На третій день посл праздника Алиса объявила ей, что отвтъ написанъ и отправленъ на почту.

— Но вдь ныньче не почтовый день, сказала Кэтъ. Почта заглядывала въ Вавазоръ только три раза въ недлю.

— Я наняла за шесть пенсовъ мальчишку, который снесъ мое письмо въ Шенъ.

— Что же ты въ немъ пишешь, спросила Кэтъ, хватая ее за руку.

— Я сдержала свое общаніе, будь же и ты врна своему слову, и не распрашивай меня боле ни о чемъ.

— Сестра моя, родная моя! воскликнула Кэтъ, кидаясь обнимать ее. Алиса отвчала на ея поцлуи, и посл этого у ней не осталось и тни сомннія относительно содержанія письма.

За тмъ кузины приступили къ обсужденію того, какія дальнйшія мры имъ принять. Кэтъ настаивала на томъ, чтобы кузина ея немедленно написала мистеру Грею, и слегка перетревожилась, когда Алиса объявила ей, что намрена прежде дождаться отвта Джоржа.— Ужь не поставила ли ты ему какія нибудь чудовищныя условія, воскликнула Кэтъ.

— Не знаю, что по твоему можетъ считаться чудовищнымъ условіемъ, отвчала Алиса серьезно, мои условія были не слишкомъ-то тягостны и, мн кажется, ты бы сама ихъ одобрила.

— Но онъ! вдь ты знаешь, что это за горячка. Можетъ быть, они ему де понравятся?

— Я сказала ему… Но, Кэтъ, вдь это противъ нашего уговора съ тобой.

— Къ чему эта скрытность между нами? замтила Кэтъ.

— Хорошо, ея не будетъ. Я написала ему, что не могу согласиться на немедленную свадьбу, пускай онъ дастъ мн еще годъ отсрочки, въ продолженіе котораго миновалась бы у меня первая горечь раскаянья и тоски.

— Цлый годъ, Алиса?

— Да, цлый годъ, но выслушай меня до конца. Дале, я написала ему, что, если онъ только пожелаетъ, я теперь же объявлю отцу и ддушк, что дала ему слово, я хочу это сдлать въ удостовреніе того, что я готова дать ему вс ручательства въ прочности нашего союза, какія только въ моей власти. Предложила я ему и еще кое-что, Кэтъ, продолжала она посл небольшой паузы, объ этомъ я могу сказать только теб и боле никому. Отъ тебя мн нечего таиться, потому что ты поступила бы, да и намрена поступить точно также. Я написала ему, что сколько бы моихъ денегъ не понадобилось ему для достиженія его цлей, я прошу его воспользоваться ими до истеченія этого года.

— Алиса! Нтъ, нтъ, этому не бывать! Это уже слишкомъ великодушно съ твоей стороны: Кэтъ какъ будто поняла въ эту минуту, это братъ ея не такой человкъ, чтобы ему можно безнаказанно сдлать подобнаго рода предложеніе.

— По это ужь дло сдланное. Мой посланный съ шестью пенсами въ карман быть можетъ въ эту самую минуту сдаетъ мое великодушное предложеніе на почту. И, скажу теб откровенно, Кэтъ, я считаю это не боле какъ справедливымъ. Онъ откровенно мн высказалъ, что, пока старый сквайръ живъ, онъ будетъ нуждаться въ коихъ деньгахъ для осуществленія плановъ, которымъ я вполн сочувствую. Мн всегда хотлось вдть его въ парламент, теперь это будетъ самымъ пламеннымъ желаніемъ моего сердца, единственнымъ дломъ, въ которомъ я буду имть живой интересъ. Посл этого станетъ ли у меня духу сказать ему, чтобы онъ еще ждалъ цлый годъ того, что ему дозарзу будетъ нужно черезъ какіе нибудь шесть мсяцевъ! Такая помощь напоминаетъ рабочіе дома, которые такъ долго мшкаютъ доставленіемъ бдняку насущнаго хлба, что тотъ между тмъ успваетъ умереть съ голоду.

— Но я позабочусь, чтобы нашъ бднякъ не умеръ съ голоду, возразила Кэтъ. Мои деньги, хоть он и не велики, выручатъ его изъ этой крайности. Я уже сказала ему, что онъ можетъ на нихъ расчитывать. Къ тому же, ту сумму, которая ему нужна, я могу достать у тетушки Гринау.

— Но я не желала бы, чтобы онъ занималъ у тетушки Гринау. Ты сама говоришь, что она даетъ деньги не иначе какъ подъ заемное письмо, да и она везд стала бы объ этомъ болтать.

— За то моими деньгами ничто не мшаетъ ему воспользоваться.

— А ты кто такая? спросила Алиса, смясь. Ты ему не нарченная жена.

— Я не допущу, чтобы онъ дотронулся до твоихъ денегъ, пока ты дйствительно не станешь его женою, отвчала Кэтъ съ очень ршительнымъ видомъ. Я бы очень рада была, если бы ты отмнила эту скучную годовую отсрочку, тогда, пожалуй, длай какъ знаешь. Я уврена, что ддушка, какъ только зайдетъ рчь о свадьб, согласится упрочить за нимъ помстье какимъ нибудь формальнымъ актомъ такъ, что тогда ты окончательно обезпечена.

— И ты, въ самомъ дл, думаешь, что я очень дорожу этою увренностью, что я окончательно обезпечена. Милая Кэтъ! Какъ же ты ошибочно меня понимаешь!

— А между тмъ ма казалось, что я знаю тебя вдоль и поперегъ. Оказывается, что я ошибалась.

— Потому-то именно, что я не дорожу этою обезпеченностью, о которой ты хлопочешь, я и выхожу за твоего брата. Или, ты думаешь, я не вижу, что я подвергаюсь большому риску?

— Ты предпочитаешь сильныя ощущенія лондонской жизни, сказать ли чему?… тишин Кэмбриджшейра.

— Именно такъ, а потому я и сказала Джоржу, что мои деньги къ его услугамъ.

Кэтъ продолжала противорчить въ этомъ дл Алис пока не пришелъ отвтъ Джоржа. Въ письм его къ Алис было вложено другое письмо къ сестр, посл котораго Кэтъ уже не говорила боле ни слова о денежномъ вопрос. Должно полагать, что въ душ она не измнила своего твердаго намренія,— не допустить Алису жертвовать своимъ состояніемъ для ея брата, но въ письм Джоржа было что-то такое, заставившее ее до поры до времени замолчать. Прежде, чмъ снова начать этотъ разговоръ съ Алисой, она должна была повидаться съ братомъ.

Отвтъ Джоржа Алис былъ очень немногословенъ и дышалъ, повидимому, полною искренностью. Онъ пенялъ ей за слишкомъ долгую отсрочку и писалъ, что не теряетъ еще надежды уговорить ее — сыграть свадьбу скоре. Онъ совтовалъ ей немедленно же написать мистеру Грею, относительно же стараго сквайра онъ давалъ ей carte blanche дйствовать какъ ей заблагоразсудится. Въ случа, если сквайръ потребуетъ извиненій, Джоржъ изъявлялъ полную готовность снизойти къ его требованью, на которое въ такомъ случа посмотрлъ бы какъ на пустую формальность. Что же касалось Алисиныхъ денегъ то онъ горячо благодарилъ ее за довріе и общался въ случа необходимости воспользоваться ея предложеніемъ. Таково было письмо Джоржа въ Алис, содержаніе его письма въ сестр осталось тайною для Алисы. Теперь надо было подумать о томъ, какъ извстить отца и дда объ этой помолвк, уже третьей по числу на вку бдной Алисы. Задача была нелегкая. Еще не такъ боялась она говорить объ этомъ дл съ ддомъ, какъ съ отцомъ, а потому и ршилась взвалить объясненіе съ отцомъ на Кэтъ, предоставляя себ переговорить только съ старымъ сквайромъ.

— Ддушка, начала она на слдующее утро, по полученіи письма Джорха, вы какъ-то говорили мн, что по вашему мннію мн надо выйдти замужъ.

— Какъ же, какъ же, милая, я говорилъ это. И точно, ты непремнно должна выйдти замужъ, само собою разумется, за этого мистера Грея.

— Это дло невозможное, сэръ.

— А коли такъ, то съ какой стати ты затваешь со мною этотъ разговоръ?

Разговоръ принималъ оборотъ неблагопріятный для Алисы, тмъ не мене, она продолжала.

— Я пришла, ддушка, сказать вамъ, что я невста другого.

— Еще другого! И въ этомъ восклицаніи слышалась Алис укоризна въ томъ, что она ухь больно многимъ поклонникамъ наобщала свою руку. Положеніе ея было незавидное, но отступать было уже поздно.

— Вамъ извстно, заговорила она, что нсколько лтъ тому назадъ я была помолвлена за кузена Джоржа… На этихъ словахъ она запнулась.

— Ну! сказалъ старикъ.

— Я помню, что тогда вы выразили мн свое одобреніе.

— И точно, я тогда одобрялъ этотъ бракъ. Дла Джоржа въ то время шли хорошо, или, врне, онъ заврилъ насъ, что они идутъ хорошо. А разв вы съ нимъ опять поладили?

— Да, сэръ.

— А потому ты и считала себя въ прав надуть мистера Грея. Такъ, что ли?

Какъ громомъ поразило это выраженіе бдную Алису, не разъ въ глубин ея собственной совсти поднимался голосъ, называвшій ее обманщицей, но никогда еще слухъ ея не поражался этимъ обвиненіемъ, произнесеннымъ посторонними устами.

— Ддушка! проговорила она, и въ голос ея было что-то такое, смягчившее стараго сквайра.

— Ну ладно, ладно, я не хочу тебя обижать, внучка. Такъ ты выходишь замужъ за Джоржа? Дай-то Богъ, чтобы онъ былъ теб хорошимъ мужемъ, больше я ничего не скажу. А что говоритъ на это твой отецъ?

— Я вамъ первому сообщила объ этомъ, сэръ, потому что мн хотлось испросить у васъ позволеніе Джоржу пріхать сюда на правахъ вашего внука.

— Этому никогда не бывать, прорычалъ старикъ.

— Если онъ былъ виноватъ передъ вами, онъ попроситъ у васъ прощенія.

— Если онъ былъ виноватъ! А кто собирался спустить все имнье до послдняго шиллинга, имнье, которое и не думало ему принадлежать, имнье, которое завтра же могу отдать Тому или Дику или Гарри, если мн заблагоразсудится! Это, вишь, онъ не виноватъ.

— Я и не берусь его защищать, сэръ. Но мн казалось, что по случаю такого событія….

— Про дураковъ законъ не писанъ. У тебя есть свои деньги. Вотъ онъ протретъ имъ теперь глаза.

— У него будетъ поводомъ меньше это сдлать, если вы признаете его своимъ наслдникомъ. Поврьте, сэръ, онъ сталъ теперь совсмъ другимъ человкомъ, чмъ былъ.

— Знаю только, что человкъ онъ долженъ быть очень ловкій, коли ему удалось перебить тебя у такого жениха, какъ Джонъ Грей. Для меня это просто непостижимо! И добро бы онъ изъ себя былъ красавецъ, а то вдь, ни кожи, ни рожи… Ну, да что толковать. Если отецъ твой согласенъ и Джоржъ попроситъ у меня прощенія… только вдь онъ наврное не попроситъ…

— Попроситъ, сэръ, ручаюсь вамъ. Онъ самъ просилъ меня быть посредницей въ этомъ дл.

— А! самъ просилъ! Въ такомъ случа ты можешь написать ему отъ моего имени, что, для тебя, я позволяю ему пріхать въ мой домъ. Я знаю, что онъ въ первый же день нагрубитъ мн, ну, да такъ и быть, я принесу теб эту жертву и потерплю. Только, само собою разумется, я прежде долженъ знать, что думаетъ объ этомъ твой отецъ.

Попытка Кэтъ была еще мене удачна, чмъ попытка Алисы.— Я напередъ зналъ, что это такъ будетъ, воскликнулъ Джонъ Вавазоръ, ударяя кулакомъ по столу, когда племянница сообщила ему великую новость. Ужь я съ самаго начала видлъ, къ чему идетъ дло.

— А почему бы этому и не быть, дядя Джонъ?

— Онъ теб братъ и я не хочу теб высказать свое мнніе о немъ.

— Вы считаете его за мота.

— Я считаю его за самаго ненадежнаго человка, и ужь ему-то бы ни подъ какимъ видомъ я не доврилъ судьбу молодой двушки.

— Однако, дядя, вы слишкомъ строго о немъ судите.

— Можетъ быть, но скажите отъ меня Алис, что, такъ изъ мн никогда не удавалось склонить ее на сторону моего мннія, то я и хлопотать объ этомъ не стану теперь. Скажу только одно, что никогда не признаю Джоржа Вавазора своимъ зятемъ.

Кэтъ исполнила порученіе мистера Вавазора, и нельзя сказать, чтобы она исполнила его съ большимъ прискорбіемъ. Она знала, что сопротивленіе отца ни подъ какимъ видомъ не заставитъ Алису отступить назадъ. Да и странно было бы думать иначе. Мистеръ Вавазоръ въ теченіи столькихъ лтъ пренебрегалъ обязанностями, связанными съ родительскимъ званіемъ, что смшно было бы съ его стороны теперь предъявлять родительскія права.

Теперь мы переселимся на квартиру Джоржа Вавазора въ улиц Сесиль, гд онъ получилъ письмо Алисы. Онъ одвался, когда ему подали это письмо. Взглянувъ на адресъ, написанный слишкомъ знакомымъ почеркомъ, онъ положилъ его нераспечатаннымъ на туалетный столъ. Затмъ онъ продолжилъ заниматься своимъ туалетомъ, какъ бы желая доказать самому себ, что содержаніе письма не слишкомъ-то его затрогиваетъ. Должно полагать, что это было не совсмъ такъ.

Отъ времени до времени взглядъ его устремлялся на лежавшее возл него письмо, но у него достало духу не распечатывать его до тхъ поръ, пока горничная, подавшая ему завтракъ, не удалилась.— А теперь, проговорилъ онъ, откидываясь въ своемъ кресл, посмотримъ, что мн пишетъ моя возлюбленная. Его возлюбленная писала ему слдующее:

‘Мой милый Джоржъ!

‘Я сильно затрудняюсь отвчать на ваше письмо. Всего охотне, если бы это только было возможно, я повременила бы мсяцевъ шесть, а тамъ отвтила бы, соображаясь съ обстоятельствами. Въ этомъ мало лестнаго для васъ, но еще мене лестнаго для меня. Каковъ бы ни былъ мой отвтъ, должно сознаться, что во всей этой исторіи мало лестнаго для насъ обоихъ. Мы вели себя какъ дти, которые поссорились за игрою, а потомъ подъ вечеръ своего маіенькаго праздника, подходятъ другъ къ другу въ слезахъ и сознаются, что даромъ прошелъ для нихъ этотъ день и не принесъ имъ ожиданныхъ радостей.

‘Кэтъ, которая тоже гоститъ въ Вавазор, толкуетъ мн про страстную любовь, но этой любви во мн не уцлло и слда, да и въ васъ тоже, мн кажется. Намъ нечего уже боле и думать сойтись съ вами на подобныхъ условіяхъ. Супружеское счастіе возможно для насъ только въ томъ случа, если мы оба допустимъ, что страстная любовъ не составляетъ необходимое условіе подобнаго счастья.

‘Изъ всего сказаннаго мною вы можете видть, что я не отвергаю ваше предложеніе. Я не люблю васъ страстно, но питаю къ вамъ глубокую привязанность, заставляющую меня живо интересоваться вашими успхами. Само собою разумется, что когда я сдлаюсь вашею женою, ваши интересы сдлаются моими, какъ оно и должно быть между мужемъ и женою. И такъ, если вы хотите, я буду вашею женою, но не торопите меня свадьбою. Превратности моей прошлой судьбы не прошли для меня безслдно и многое въ этомъ прошломъ лежитъ упрекомъ на моей совсти. Я знаю, что поступала дурно, хуже того, мое поведеніе въ глазахъ свта должно казаться не женственнымъ. Вы поймете, что все это должно было тягостно отозваться на мн, потому-то я и прошу васъ дать мн время оправиться. Совершенное изцленіе врядъ ли когда для меня настанетъ, но мн кажется, что, по прошествіи года, мое обычное настроеніе и спокойствіе духа возвратятся ко мн на столько, что я въ состояніи буду посвятить себя забот о вашемъ счастьи. Милый Джоржъ! если вы согласны взять меня на этомъ условіи, я готова сдлаться вашею женою и постараюсь честно исполнить свои обязанности въ отношеніи васъ.

‘Я уже сказала вамъ, что даже теперь, какъ кузина, принимаю живое участіе въ вашихъ интересахъ, подъ этимъ я, конечно, разумю ваши политическіе интересы и ваше стремленіе попасть въ парламентъ. Я, какъ мн кажется, хорошо поняла то мсто вашего письма, гд вы говорите о моемъ состояніи и отдаю полную справедливость вашей искренности и откровенности. Если бы у меня не было никакого состоянія вы не могли бы въ вашемъ положеніи жениться на мн. Знаю я, также, что подспорье моихъ денегъ нужно вамъ немедленно, а не въ отдаленномъ будущемъ. Можетъ такъ случиться, что деньги мои понадобятся вамъ до истеченія этого года, раньше котораго, какъ я вамъ сказала, я положительно не могу принудить себя растаться съ своимъ двичествомъ. Но деньги мои будутъ податливе меня самой. Сколько бы вамъ не понадобилось ихъ для вашихъ политическихъ цлей, вамъ стоитъ намекнуть и он будутъ у васъ въ рукахъ, надюсь, что вы примете это предложеніе такъ же просто, какъ я его длаю. Милый Джоржъ! Пускай же на мою долю выпадетъ гордость и честь идти къ олтарю съ человкомъ, облеченнымъ въ званіе представителя великобританскаго народа. Нтъ званія, которое, въ моихъ глазахъ, стояло бы выше этого.

‘Я подожду новаго письма отъ васъ, чтобы объявить о нашей помолвк моему отцу и ддушк. Если вы напишете мн, что принимаете мои условія, я тотчасъ же начну хлопотать о вашемъ примиреніи съ старымъ сквайромъ. Я думаю, что это еще скоре мн удастся, чмъ заставить отца благосклонно смотрть на нашу свадьбу. Но считаю излишнимъ уврять васъ, что, какъ бы оба они ни взглянули на это дло, мое ршеніе отъ этого не измнится.

‘Я дожидаюсь тоже вашего отвта, чтобы написать въ послдній разъ мистеру Грею.

Любящая васъ кузина
Алиса Вавазоръ.’

Прочитавъ это письмо, Джоржъ небрежно бросилъ ею на столъ и принялся за свой завтракъ.— Ладно, проговорилъ онъ, пусть такъ и будетъ. Для меня это лучшее, что я могъ придумать, чтобы изъ этого для нея ни вышло. И онъ погрузился въ свою газету. Но въ теченіе этого дня много у него созрло предположеній, предположеній, которыя онъ длалъ почти безсознательно о томъ, какъ онъ воспользуется ея деньгами. Вечеромъ того же дня онъ написалъ два письма: одни къ Алис, содержаніе котораго намъ уже извстно, другое къ сестр, которое Кэтъ сохраняла въ глубокой тайн.

ГЛАВА XXX.
Монкшэдъ.

Насталъ первый день новаго года, но въ Монкшэдъ пришло извстіе, что лэди Гленкора не будетъ туда къ этому дню. Рождество она провела въ замк герцога, но когда пришло время отъзда, она занемогла и отправилась коротать время въ Мэтчингъ въ обществ сестеръ Паллизеръ, между тмъ какъ мужъ ея похалъ въ Монкшэдъ одинъ.

— Борго, сказала лэди Монкъ, поймавъ какъ-то племянника у двери его спальни, въ ту самую минуту, какъ онъ отправился внизъ въ полномъ охотничьемъ наряд,— твоя старинная любовь, лэди Гленкора, прислала сказать, что не будетъ сюда.

— Лэди Гленкора не будетъ! проговорилъ Борго, и въ выраженіи его лица и голоса было что-то такое, выдававшее непозволительное участіе, съ которымъ онъ слдилъ за поступками замужней женщины. Но лэди Монкъ было до этого, повидимому, мало дла.

— Нтъ, не будетъ, повторила она. Теб вдь, я полагаю, теперь отъ этого ни тепло, ни холодно?

— Ну нтъ, чортъ возьми! не совсмъ-то такъ, воскликнулъ Борго, хватаясь за голову и прислоняясь къ стн корридора. Я несчастнйшій въ мір человкъ!

— Фи, Борго, стыдись! Разв такъ можно относиться къ замужней женщин? Нтъ, я ршительно начинаю думать, что для васъ же лучше, что она не пріхала. Въ эту самую минуту по корридору, стуча сапогами и гремя шпорами, прошелъ другой гость, съ которымъ лэди Монкъ, привтливо улыбаясь, перекинулась двумя, тремя словами. Но Борго не проронилъ ни слова и стоялъ какъ окаменлый.

— Однако намъ лучше вернуться въ твою комнату, Борго, замтила лэди Монкъ, уводя его въ ближайшую дверь. Допустимъ, что извстіе это дйствительно теб непріятно, къ чему же выказывать это при всхъ? Это можетъ дать поводъ къ различнымъ толкамъ.

— Разв я могу помшать этимъ толкамъ?

— Но все вдь обрушится на нее, подумалъ ли ты объ этомъ? Я сочла за лучшее предупредить тебя, чтобы ты не выказалъ особеннаго волненія, когда услышишь эту новость при постороннихъ. Подобнаго рода чувство, питаемое къ замужней женщин, просто непростительная слабость. Если ты не научишься владть собою,, я ужь право не знаю, какъ дозволю теб видться съ нею въ моемъ дом въ Брукъ-Стрит.

Борго молча поглядлъ ей съ минуту въ лицо, потомъ отвернулся въ двери.— Въ этомъ отношеніи вы можете поступать, какъ вамъ заблагоразсудится, проговорилъ онъ. Вдь вы не хуже меня знаете, на какой шагъ я ршился.

— Съ чего ты это взялъ, Борго? Ничего я не знаю, а теперь ступай себ внизъ, да, пожалуйста, не являйся въ общество съ такимъ лицомъ.

Леди Монкъ была женщина лтъ пятидесяти, когда-то она славилась своей красотой, да и до сихъ поръ очень хорошо сохранилась. Она была высокаго роста и хорошо сложена, къ ней никакъ уже нельзя было примнить выраженіе Американца Готорна, утверждавшаго, что вс англичанки въ этой пор жизни приближаются своимъ тлосложеніемъ въ ‘говяжьему типу’. Лэди Монкъ была красивая, статная, привтливая матрона, если судить по вншности, то такою женщиною Англія могла бы гордиться, врно, по крайней мр, то, что самъ Казмо Монкъ очень ею гордился. Она происходила отъ той втви Фицджеральдовъ, представители, которой вышли въ поговорку, что вс они красавцы и негодяи. Съ виду въ лэди Монкъ никакъ нельзя было предположить негодную женщину, но немногія лица, знавшія ее покороче, утверждали, что она ни въ чемъ не измнила преданіямъ своего семейства, что даже значительное состояніе ея мужа пострадало отъ ея расточительности, что она разсорилась съ единственнымъ своимъ сыномъ, а дочь свою выдала замужъ за величайшаго болвана въ цломъ пэрств. Во время оно, ее сильно интересовало, чтобы женить своего племянника на богатой наслдниц, какъ легко можно себ представить, она была не такая женщина, чтобы простить виновникамъ претерпнной ею неудачи.

Борго былъ вполн убжденъ, что тетка догадывается о его намреньи и никакъ не могъ ей простить, что она лицемрила полнйшимъ невдніемъ. Требованье Борго было, конечно, крайне безразсудное, если бы онъ поразмыслилъ хоть минуту, то понялъ бы, что такая женщина, какъ его тетка, при томъ только условіи и могла быть его сообщницей, чтобы ничто не изобличало, что она знаетъ о его намреніи. Но въ томъ-то и дло, что Борго никогда не размышлялъ, не въ роду Фицджеральдовъ было размышлять до наступленія сороколтняго возраста, а съ наступленіемъ этого возраста они еще ниже падали во мнніи добрыхъ людей.

Въ столовой Борго засталъ цлое общество, но дамъ не было. Сэръ Казмо Монкъ, красивый старикъ лтъ шестидесяти, стоялъ у буфета и рзалъ огромный пирогъ изъ дичи. Человкъ онъ былъ тоже довольно легкомысленный, но ему какъ-то посчастливилось безъ особеннаго напряженія мыслительныхъ способностей пройдти въ жизни, не уклоняясь отъ прямого пути.— Паллизеръ будетъ одинъ, проговорилъ онъ своимъ жалкимъ, звонкимъ голосомъ, не замчая присутствіе женина племянника. Жена его, говорятъ, больна.

— Очень жаль, замтилъ одинъ изъ присутствующихъ. Она куда симпатичне своего мужа.

— Умомъ она за поясъ заткнетъ Плэнти Паля, замтилъ другой.

— Плэнти совсмъ не дуракъ, въ этомъ я могу васъ заврить, сказалъ сэръ Казмо, направляясь къ столу съ нарзаннымъ пирогомъ. У насъ на него возлагаютъ большія надежды,.— Сэръ Казмо былъ представителемъ своего графства и принадлежалъ къ партіи либераловъ. Когда то, во дни своей юности, онъ служилъ въ казначейств и съ той поры, говоря о министерств виговъ, постоянно выражался такъ, какъ будто самъ онъ входилъ нкоторымъ образомъ въ составъ этого министерства.

— Вы слышали, Борго, Паллизеръ пріхалъ одинъ, обратился къ Борго одинъ изъ гостей, очень еще молодой человкъ, врядъ ли подозрвавшій вс обстоятельства дла. Остальные, какъ только завидли Борго, тотчасъ же прекратили разговоръ о лэди Гленкор.

— Слышалъ, чтобъ ему сквозь землю провалиться, отвчалъ Борго.

Затмъ по всей комнат воцарилось глубокое молчаніе и каждый изъ присутствующихъ сдлалъ видъ, что занятъ исключительно своимъ завтракомъ. Одинъ Борго ни до чего не притрогивался и, запустивъ руки въ карманы своихъ брюкъ, сидлъ, откинувшись на спинку стула. Лицо его было черне ночи.

— Что вы не завтракаете, Борго? замтилъ сэръ Казмо.

— Не хочу.— Впрочемъ, онъ взялъ сухарь, положилъ себ кусочекъ въ ротъ, остальное же искрошилъ мелко на мелко и, подойдя къ буфету, налилъ себ стаканъ хересу.

— Если вы не хотите завтракать, то не совтую вамъ пить много вина, проговорилъ сэръ Казмо.

— Ничего, теперь мн хорошо, отвчалъ Борго и, возвратившись къ столу, проглотилъ для виду чашку чаю.

Вс присутствовавшіе на этомъ завтрак говаривали впослдствіи, что они никогда его не забудутъ. По общему отзыву ихъ, въ голос, которымъ Борго произнесъ проклятіе мистеру Паллизеру, было что-то такое, поразившее ихъ не сказаннымъ ужасомъ. Бдою тоже грозило выраженіе его лица и поневол нмлъ ихъ языкъ при взгляд на это почернвшее лицо. Когда сэръ Казмо ршился нарушить зловщее молчаніе, то онъ видимо сдлалъ это не безъ усилія надъ собою. Звонъ стакановъ, которыми Борго нарочно гремлъ, наливая себ вина, какъ бы желая выразить этимъ, что онъ и не думаетъ скрывать отъ кого бы то ни было, что пьетъ, еще усилилъ это тяжелое впечатлніе.

Въ этотъ день Борго привелъ въ ужасъ остальныхъ охотниковъ отчаянными штуками, которыя онъ выдлывалъ на лошади. Безъ всякой надобности онъ скакалъ самымъ съумасшедшимъ образомъ, не обращая вниманія ни на какія препятствія, какъ бы поставивъ себ задачею испортить лошадь своего дяди и самому себ свернуть шею. Это до того кидалось въ глаза, что одинъ изъ присутствующихъ высказалъ эту догадку сэру Казмо.— Я тутъ ничего не могу сдлать, отвчалъ сэръ Казмо. Онъ никакихъ словъ не послушаетъ. Его что-то разстроило сегодня утромъ, вотъ онъ и чудитъ, пока не перебсится, тогда успокоится. День, впрочемъ, окончился благополучно и на возвратномъ пути домой Борго почти весело объявилъ своему дяд, что кобыла Спинстеръ не иметъ себ равной въ Монкшедскихъ конюшняхъ. И точно, съ этого дня Спинстеръ вошла въ славу, благодаря которой, подъ конецъ сезона была продана за триста гиней. Я же съ своей стороны полагаю, что лошадь эта была ничмъ не лучше всякой другой. Настроеніе всадника заразительно дйствуетъ на его пощадъ, если человкъ задумалъ сломать себ шею, то онъ всегда найдетъ лошадь, готовую съ виду ему содйствовать, которая между тмъ вынесетъ его изъ опасности. По крайней мр Борго возвратился здоровъ и невредимъ и явился къ обду въ лучшемъ расположеніи духа, чмъ къ завтраку.

Въ назначенный день мистеръ Паллизеръ прибылъ въ Монкшедъ. Онъ отчасти заискивалъ въ партіи либераловъ и ему вовсе не было на руку пренебрегать такимъ вліятельнымъ человкомъ, какъ сэръ Казмо. Вокругъ сэра Казмо группировалась въ парламент цлая маленькая партія, состоявшая изъ нсколькихъ человкъ сельскихъ джентльмэновъ. Вс эти почтенные джентльмэны отличались плшами на голов и весьма вялою умственною дятельностью. Съ такимъ человкомъ, какъ сэръ Казмо, мистеру Паллизеру было необходимо состоятъ въ хорошихъ отношеніяхъ, вотъ почему мистеръ Паллизеръ пріхалъ въ Монкшедъ, не смотря на то, что лэди Гленкора не могла ему сопутствовать.

— Какая жалость! проговорила лэди Монкъ, мы такъ радовались прізду лэди Гленкоры.

Мистеръ Паллизеръ объявилъ, что лэди Гленкора и сама въ отчаяньи, что не можетъ пріхать, но въ Гэдерунъ-Кэф она чувствовала себя такъ дурно, что неблагоразумно было ба предпринять новую поздку.

— Надюсь, что ея болзнь не серьезная, проговорила лэди Монкъ съ видомъ такого участія, что можно было подумать, что она смотритъ на все семейство Паллизеровъ, какъ на самыхъ своихъ близкихъ родныхъ. Въ отвтъ на это, мистеръ Паллизеръ объяснилъ, что леди Гленкора, къ сожалнію, надлала глупостей: ночью, во время сильнаго мороза отправилась гулять по развалинамъ мэтчингскаго аббатства, съ цлью показать ихъ при лунномъ освщеніи одной пріятельниц. Пріятельница съ своей стороны поступила крайне втрено, неблагоразумно и предосудительно, добавилъ мистеръ Паллизеръ, она позволила леди Гленкор пробыть слишкомъ долго на мороз, такъ что та схватила простуду.

— Скажите, какое непростительное легкомысліе! воскликнула лэди Монкъ.

— Да, непростительное легкомысліе, поддакнулъ мистеръ Паллизеръ, съ какимъ-то озлобленіемъ противъ бдной Алисы. Но, какъ бы то ни было, она простудилась, у дядюшки ей стало еще хуже, такъ что я былъ вынужденъ отвезти ее домой.

Лэди Монкъ убдилась, что мистеръ Паллизеръ оставилъ жену свою дома не потому, чтобы боялся Фицджеральда, а потому, что дйствительно врилъ въ ея болзнь. Но въ то же время лэди Монкъ была очень умна, чтобы не понять, что жена отдлалась отъ поздки просто потому, что боялась встрчи съ своимъ возлюбленнымъ и что простуда была тутъ не при чемъ. Ее, лэди Монкъ, не такъ-то легко было провести въ подобныхъ длахъ, но она видла ясно, что мистера Паллизера провели. Такъ какъ она была права въ своихъ предположеніяхъ, то мы должны на минуту возвратиться назадъ и сказать нсколько словъ о томъ, что происходило въ Мэтчинг по отъзд Алисы Вавазоръ.

Алиса объявила миссъ Паллизеръ, что надо, во что бы то ни стало, принять мры къ предупрежденію поздки лэди Гленкоры въ Монкшедъ. Миссъ Паллизеръ совершенно раздляла ея мнніе и ушла отъ нея съ твердой ршимостью открыть мистеру Паллизеру глаза. Но когда приспла ршительная минута, у нея не стало духу объявить мужу, что не безопасно дозволить его жен встрчу съ прежнимъ ея женихомъ. Какъ ни тяжело ей было объясниться съ самой лэди Гленкорой, она предпочла этотъ послдній путь.

— Гленкора, начала она, выждавъ удобнаго случая, вы не разсердитесь на меня, если я скажу вамъ слова два?

— Смотря потому, что вы мн скажете, отвчала лэди Гленкора. Здсь мы должны кстати замтить, что жена мистера Паллизера съ самаго начала не слишкомъ-то старалась заскивать расположеніе родственницъ своего мужа. Она смотрла на нихъ, какъ на чопорныхъ, суровыхъ двъ, черезъ-чуръ уже гордившихся своею принадлежностью къ роду Паллизеровъ. Быть можетъ, он съ своей стороны выказывали подъ часъ поползновеніе научить и лэди Гленкору уму разуму, а этого, конечно, не могла имъ простить молодая. Какъ бы то ни было, лэди Гленкора не слишкомъ-то ихъ жаловала, и миссъ Паллизеръ сознавала это какъ нельзя лучше.

— Я постараюсь изложить то, что я имю сказать, по возможности въ наимене непріятной форм, отвчала миссъ Паллизеръ.

— Не понимаю, къ чему вообще начинать такой разговоръ, который можетъ выйдти непріятнымъ. Ну, да ужь если вамъ не терпится, то говорите, по крайней мр, скоре.

— Если я не ошибаюсь, вы дете въ Монкшэдъ вмст съ Плантагенетомъ?

— Да, ду, чтожъ изъ этого?

— Милая Гленкора! не лучше ли бы вамъ было остаться дома?

— Вы съ кмъ нибудь заране сговорились? рзко перебила ее леди Гленкора.

— Ни съ кмъ я не сговорилась, по крайней мр, въ томъ смысл, какъ вы думаете.

— Вамъ говорилъ что нибудь Плантагенетъ?

— Ни слова, отвчала миссъ Паллизеръ. Неужели вы думаете, что онъ ршился бы заговорить объ этомъ предмет съ кмъ бы то ни было, кром васъ самихъ? Но милая Гленкора, право, вамъ лучше не хать: я говорю это любя васъ, ей Богу такъ. И она протянула ей руку, въ которую лэди Гленкора вложила свою.

— Быть можетъ, вы и искренно говорите, промолвила она тихимъ голосомъ.

— О да, врьте мн. Но, видите ли, свтъ бываетъ порою такъ жестокъ въ своихъ отзывахъ.

— Мн все равно, что бы свтъ обо мн ни говорилъ.

— За то, быть можетъ, ему не все равно.

— Что бы ни случилось, не я буду виновата. Я вовсе не желаю хать въ Монкшедъ. Лэди Монкъ была когда-то моимъ другомъ, но теперь мн хоть бы вкъ ее не видть. Не я затяла эту поздку, самъ Плантагенетъ настаиваетъ на ней.

— Но если вы скажете, что не желаете хать, онъ не возьметъ васъ съ собою.

— Говорила я и это, но онъ твердитъ свое, что я должна хать. Поврите ли вы, что я снизошла до того, что сказала ему даже причину, по которой не желаю хать. И что же онъ мн отвтилъ на это? Что вся эта исторія была не боле, какъ, ребячество, которое я должна позабыть, и что мн не пристало бояться встрчи съ кмъ бы то ни было.

— Само собою разумется, вы и не боитесь встрчи съ нимъ, но…

— Напротивъ, если вы желаете знать правду, я боюсь ея, очень боюсь. Но, скажите, ради Бога, что же мн остается длать? Вдь я испробовала вс средства.

Слова эти какъ громомъ поразили миссъ Паллизеръ. Она никакъ не ожидала, что лэди Гленкора зайдетъ такъ далеко въ своемъ признаніи, но дло было сдлано и сказанное воротить было невозможно. Результатъ ихъ дальнйшаго разговора уже извстенъ читателю: лэди Гленкора занемогла вслдствіе своей неосторожной ночной прогулки и мистеръ Паллизеръ принужденъ былъ возвратиться въ Монкшэдъ одинъ.

Мистеръ Паллизеръ пробылъ въ Монкшед три дня и скрпилъ свой политическій союзъ съ сэромъ Казмо почти тмъ же способомъ, какъ и съ герцогомъ Сентъ-Бонгэй. О политик въ разговорахъ между обими джентльмэнами не было почти и помину, по крайней мір, не было сказано ничего такого, что могло бы быть принято за положительное соглашеніе между ними по всмъ пунктамъ, за то они обдали за однимъ и тмъ же столомъ, выпивали стаканъ, другой вина изъ одного и того же графина и изрдка, при случа, обмнивались бглыми замчаніями по поводу предстоявшей сессіи. Когда мистеръ Паллизеръ ухалъ, считалось, повидимому, дломъ ршеннымъ, что сэръ Казмо находитъ юнаго представителя герцогскаго дома вполн достойнымъ занять должность канцлера казначейства при министерств виговъ.

— Я что-то не замтилъ, чтобы онъ съ неба звзды хваталъ, сказалъ сэру Казмо одинъ юный членъ парламента.

— Ну, нтъ, я такъ думаю, что въ немъ будетъ прокъ, отвчалъ баронетъ, и большой прокъ! Онъ не обладаетъ блестящими дарованіями, это такъ, но врядъ ли намъ и нуженъ этотъ поверхностный блескъ, кидающійся въ глаза, а не могу представить себ ничего опасне, какъ блестящія дарованія въ человк, призванномъ управлять финансами. Будетъ съ насъ этихъ даровитыхъ финансистовъ, дайте намъ человка, обладающаго простымъ здравымъ смысломъ, да разв, умньемъ изложить толково то, что ему нужно сказать. Въ настоящее время намъ ничего больше не нужно.— Изъ этихъ словъ явствуетъ, что сэру Казмо новый кандидатъ на высшую государственную должность пришелся какъ нельзя боле по душ.

Лэди Монкъ воспользовалась первымъ же удобнымъ случаемъ, чтобы познакомить мистера Паллизера и Борго Фицджеральда между собою. Съ какою цлью она это сдлала, неизвстно, быть можетъ, ей просто хотлось стравить ихъ другъ съ другомъ. Борго злобно усмхнулся, глядя на своего врага, но мистеръ Паллизеръ не замтилъ этой усмшки и привтливо протянулъ руку своему недавнему противнику. Борго, вынужденный взять эту руку, не преминулъ при этомъ ввернуть ядовитое словцо.— Какъ жаль, что мы лишены удовольствія видть съ вами и лэди Гленкору, проговорилъ онъ.

— Она, къ сожалнію, не совсмъ здорова, отвчалъ мистеръ Паллизеръ.

— Жаль, очень жаль! проговорилъ Борго.

Съ этими словами онъ повернулся къ своему новому знакомому спиною и отошелъ всторону. Вс присутствовавшіе при этомъ разговор подумали, что бытъ теперь бд, но самъ мистеръ Паллизеръ ничего, повидимому, не замчалъ и ничего не опасался, бда на этотъ разъ пронеслась мимо.

ГЛАВА XXXI.
Мистеръ Вавазоръ таки ршается поговорить съ дочерью.

Алиса Вавазоръ возвратилась въ Лондонъ съ отцомъ, между тмъ какъ Кэтъ осталась въ Вавазорскомъ замк съ ддушкой. Не веселая поздка досталась на долю Алисы. Мистеръ Вавазоръ смутно чувствовалъ, что на немъ лежитъ обязанность принять какія нибудь мры для предупрежденія брака, задуманнаго его дочерью. Но въ чемъ должны состоятъ эти мры, этого онъ положительно не могъ себ разъяснить, за то онъ какъ нельзя лучше понималъ, что каковы бы он ни были, он надлаютъ ему много непріятныхъ хлопотъ. До отъзда изъ Вавазорскаго замка онъ не сказалъ ей почти ни слова объ этомъ предмет, онъ только замтилъ ей:— я не могу поздравить тебя съ такимъ женихомъ.— Надюсь папа, отвчала Алиса, что придетъ время, когда это будетъ для васъ возможно.

Старый сквайръ поставилъ непремннымъ условіемъ своего примиренія съ внукомъ согласіе отца Алисы на эту свадьбу. Но Джонъ Вавазоръ и не подумалъ изъявить что либо похожее на согласіе.

— Я такого дурного мннія о немъ, проговорился онъ старику, что, скоре, чмъ видть ее его женою, я согласился бы, чтобы ее постигло богъ знаетъ какое несчастіе.— Вслдъ за этимъ старый сквайръ, слдуя своему обычному стремленію все длать наперекоръ, счелъ нужнымъ заступиться за своего внука. Онъ принялся доказывать, что партія эта, что тамъ ни говори, совсмъ не такъ плоха, какъ кажется Джону Вавазору.

— Что касается вопроса о наслдств, то она разршаетъ его какъ нельзя лучше, замтилъ онъ. Я сдлаю завщаніе, по которому все имніе перейдетъ къ ихъ старшему сыну, такъ что Джоржу до него нельзя будетъ и пальцемъ притронуться. Ну, а тамъ я не вижу, почему бы ему и не исправиться.— На это Джонъ Вавазоръ объявилъ, что Джоржъ, по его мннію, неисправимый гршникъ, авантюристъ и человкъ разорившійся въ пухъ и прахъ. Отзывъ этотъ еще боле раздражилъ стараго сквайра и Джоржъ такимъ образомъ пріобрлъ себ союзника въ томъ человк, на котораго всего мене имлъ право разсчитывать. Когда Алиса пришла проститься съ ддушкой, старикъ поручилъ ей передать Джоржу нижеслдующее:— скажи ему, Алиса, что я до тхъ поръ не пущу его въ себ на глаза, пока онъ не попроситъ у меня прощенія за все, въ чемъ онъ лично передо мной провинился, но, какъ скоро онъ женится за теб, я приму вс нужныя мры, чтобы закрпить имніе за вашимъ будущимъ ребенкомъ. Тебя, милая, я всегда буду радъ видть у себя въ дом и ради тебя я готовъ принять и его, если онъ только смирится передо мною.— На этотъ разъ о согласіи отца не было сказано ли слова, и Алиса, узжая изъ Вавазорскаго замка, почувствовала, что ддъ скоре за нее, чмъ противъ нея въ задуманномъ ею дл. За то въ отц своемъ она предчувствовала непримиримаго, хотя, быть можетъ, и не слишкомъ энергичнаго противника.

Алиса поршила сама съ собою, что въ этомъ дл она свободна отъ обязанности повиноваться отцу.— Повиновеніе, думала она про себя, возможно только тамъ, гд видишь въ другомъ свою опору и защиту.— А надо сказать правду, Джоржъ Вавазоръ ничмъ не выказалъ готовности служить своей дочери опорою и защитою. Давно, давно тому назадъ, еще прежде, чмъ она поселилась подъ однимъ съ нимъ кровомъ въ Лондон, онъ, такъ сказать, умылъ себ руки относительно нея. Когда впослдствіи они зажили однимъ домомъ, продолжая, между тмъ, придерживаться порознь каждый своихъ привычекъ, онъ оправдывалъ себя тмъ, что Алиса не походитъ на другихъ молодыхъ двушекъ и не нуждается въ посторонней поддержк. Она имла свое собственное состояніе, которымъ могла распоряжаться, какъ ей угодно, и, по самому свойству своего характера, не выказывала ни малйшаго желанія взвалить на отца заботу о ея деньгахъ. Вдобавокъ, она была такъ благоразумна, что не нуждалась въ надзор, за такою двушкою, думалъ Джонъ Вавазоръ, что надзорить, что нтъ, все равно, пожалуй, еще лучше предоставить ее самой себ. И такимъ-то образомъ Алиса сдлалась полною госпожею своихъ поступковъ и могла располагать по своему усмотрнію тми долгими часами, которые проводила съ глазу на глазъ съ самой собою. Проводя цлые дни, недли и мсяцы одна одинешенька въ улиц королевы Анны, между тмъ, какъ вечера не проходило, чтобы отецъ куда ни будь не ухалъ, она, конечно, не могла не придти къ тому заключенію, что отцу нтъ до нея ровно никакого дла. Она не жаловалась, но связь между отцомъ и дочерью съ каждымъ днемъ слабла. Когда она стала невстою Джона Грея, теорія невмшательства мистера Вавазора какъ будто и оправдалась на самомъ дл: предоставленная самой себ, Алиса сдлала такой выборъ, лучше котораго и желать было нечего. Но вотъ настали тяжелыя времена: мистеръ Вавазоръ, сидя въ вагон, уносившемъ его съ дочерью въ Лондонъ, чувствовалъ, что приспла пора сказать ему свое слово. Часть дороги они оставались съ глазу на глазъ и мистеръ Вавазоръ совсмъ было ршился приступитъ къ задуманному имъ объясненію, но онъ прособирался до тхъ поръ, пока въ вагонъ вошли другіе пассажиры и подобнаго рода разговоръ сдлался невозможнымъ. Часовъ около восьми они были дома.— Ну, теперь она, врно, устала, подумалъ мистеръ Вавазоръ, отправляясь въ свой клубъ, поговорю съ ней лучше завтра. Уходъ его особенно тяжело подйствовалъ на Алису въ этотъ вечеръ. Казалось бы, что, посл всхъ непріятностей довольно большой дороги, могъ бы онъ удлить своей спутниц хоть одинъ вечерокъ. Останься онъ дома и присядь вмст съ нею къ чайному столу, Алиса постаралась бы, по крайней мр, смягчить жесткость своего тона въ предстоявшемъ объясненіи, но онъ ушелъ и оставилъ Алису самъ-другъ съ ея невеселыми думами.— Я желалъ бы поговорить съ тобою завтра посл завтрака, проговорилъ онъ, уходя.— Алиса отвчала, что будетъ его ждать въ назначенный часъ. Гордость помшала ей сказать, что онъ застанеть ее и во всякое другое время, что она всегда дома и одна. Не жаловалась она до сихъ поръ, къ чему же было теперь начинать?

Къ разговору, воспослдовавшему на другой день, было приступлено съ нкоторою торжественностію. Отецъ и дочь не завтракали вмст и нельзя сказать, чтобы ожиданіе предстоявшаго объясненія придавало имъ аппетиту.

— Не пойдти ли намъ лучше на верхъ? спросила Алиса, когда отецъ ея допилъ свой чай.

— Да, пожалуй, что лучше будетъ, отвчалъ мистеръ Вавазоръ и послдовалъ за дочерью въ гостиную.

— Алиса, началъ онъ, мн надо поговорить съ тобой о твоей помолвк.

— Не присядте ли вы, папа? Мн непріятно, когда вы стоите передо мной.

Мистеръ Вавазоръ стоялъ на ковр, спиною къ огню, но теперь, исполняя желаніе дочери, онъ слъ противъ нея.

— Я былъ крайне огорченъ, когда узналъ объ этомъ въ замк Вавазора. Я до сихъ поръ не могу взять въ толкъ твоего ршительнаго поступка съ мистеромъ Греемъ.

— Ахъ, папа! Что сдлано, того не воротишь! Прошу васъ не вспоминать объ этомъ!

— Онъ знаетъ уже о твоей помолвк съ двоюроднымъ братомъ?

— Завтра, около этого времени, онъ будетъ знать обо всемъ.

— Въ такомъ случа, я прошу тебя не торопиться, еще успешь написать. Не откажи мн, старику, въ этой единственной просьб.

— Но мн кажется, папа, что я обязана теперь же сказать ему всю правду.

— А если снова раздумаешь?

Тяжело было Алис выслушать эти слова и трудно на нихъ отвчать, но въ горькомъ упрек, звучавшемъ въ словахъ ея отца, была своя доля правды, и Алиса поневол должна была покориться,

— Я не въ прав возражать вамъ, отвтила она едва слышно.

— Да, не въ прав, особенно теперь, когда рана въ сердц мистера Грея довольно свжа. Вдь ты оскорбила его, сильно оскорбила, моя милая, сказалъ мистеръ Вавазоръ, бросая споръ о письм, и я думаю, онъ не оправится отъ этого удара до послдняго дня своей жизни, если только все исполнится, какъ ты говоришь.

— Нтъ, этого не должно быть. Я надюсь, что этого не будетъ. Я уврена, что этого не будетъ.

— Впрочемъ, если я огорченъ въ настоящее время, то конечно не о немъ же я безпокоюсь, а о теб. Когда іы мн объявила, что ты намрена только (Алиса вздрогнула, боясь услышать отъ отца то ненавистное слово, которое она уже слышала отъ своего ддушки, и дйствительно слово это уже было на язык у ея отца, но онъ удержался, пощадивъ Алису), что ты намрена разойдтись съ мистеромъ Греемъ, продолжалъ онъ, я теб, кажется, не надодалъ возраженіями. Я никогда бы не сталъ уговаривать тебя выйдти за кого бы то ни было, даже еслибъ это былъ человкъ, которому ты сама дала слово. Но когда ты мн говоришь, что ты ршилась сдлаться женой Джоржа, твоего двоюроднаго брата, то это другое дло. Ты спросишь, какого я мннія о твоемъ двоюродномъ брат? Да ужь конечно не очень лестнаго. Я долженъ сказать теб, что въ свт онъ пользуется крайне незавидной репутаціей.— Мистеръ Вавазоръ остановился, какъ бы ожидая отвта, но Алиса молчала.— Когда ты собиралась путешествовать съ нимъ, мн, можетъ быть, слдовало бы предупредить тебя. Но я не хотлъ огорчать ни тебя, ни его сестру, къ тому же, я тогда еще не зналъ о немъ того, что услышалъ впослдствіи, я не зналъ тогда самыхъ темныхъ сторонъ изъ его жизни.

— Если вы не говорили раньше, то теперь, я думаю, вы могли бы пощадить меня, возразила Алиса.

— Нтъ, моя милая, не могу же я молчать, когда вижу, что ты губишь себя? Если бы не твои деньги, онъ бы и не подумалъ жениться на теб.

— Я не сомнвалась въ этомъ, онъ мн самъ прямо высказалъ свое желаніе имть деньги.

— И ты хочешь выйдти за него?

— Безъ сомннія выйду. Мн кажется, папа, что у насъ при замужествахъ въ вопросъ о деньгахъ вносится чрезвычайно много ложныхъ и неестественныхъ чувствъ. Какое право я имю сердиться на человка за то, что онъ желаетъ пріобрсть деньги,— деньги, изъ за которыхъ вс бьются съ утра и до ночи, которымъ приносятся въ жертву честь, здоровье и самая жизнь. Джоржу необходимы деньги для его политической карьеры, иначе онъ жениться не можетъ.

— Такъ ты лучше отдала бы ему прежде одн деньги, сказалъ ея отецъ съ ироніей.

— Я такъ и хочу поступить, папа, отвчала Алиса.

— Что! воскликнулъ мистеръ Вавазоръ, вскочивъ со стула. Ты хочешь отдать ему свои деньги до замужества?

— Безъ сомннія отдамъ, если ему понадобятся, или врне, дамъ ему столько, сколько будетъ надо.

— Да въ своемъ ли ты ум, Алиса, сказалъ мистеръ Вавазоръ, почти испуганнымъ голосомъ.

— Ршаясь поступить такъ, я одна отвчаю за свое безразсудство. Можетъ быть, я даже знаю объ его образ жизни боле, чмъ вы, папа. Но теперь я готова поставить все на карту, не смотря на огромный рискъ. Даже въ такомъ случа, если бы ваше мнніе о немъ было вполн справедливо, я и тогда не измнила бы своему намренію.

— Чего же ты хочешь добиться, выходя за него? спросилъ мистеръ Вавазоръ.

— Мужа, образъ мыслей котораго будетъ соотвтствовать моему, отвчала Алиса,— мужа, жаждущаго дятельности, которой я сочувствую. Я надюсь, что я буду полезна ему на избранномъ имъ поприщ, а этого одного достаточно, чтобы рискнуть многимъ.

— Только деньгами и будешь ему полезна!

— Хоть бы однимъ этимъ, то и этого съ меня довольно.

— Алиса, какъ отецъ я умоляю тебя объ одномъ, отложи свадьбу и обдумай все прежде, чмъ ты ршишься отдаться этому человку. Если онъ станетъ просить у тебя денегъ, и если ты намрена дать ему, то, пожалуй, дай, но только небольшую сумму. Что бы ни было, все будетъ лучше замужества съ нимъ. Я знаю, я не могу теб помшать выйдти за него, потому что ты свободно располагаешь собой, также какъ и я, нтъ, даже свободне меня, я, ради моего жалованья, долженъ вдь ходить въ эту ненавистную канцелярію. Но все же, я думаю, ты не захочешь пренебрегать желаніемъ и мнніемъ твоего отца. Не совсмъ-то весело стоять сиротинной, безъ отца, предъ алтаремъ.

Алиса ничего не отвчала. Не въ первый разъ мн придется чувствовать свое сиротство, мелькнуло у нея въ голов.

И вспомнилось ей, какъ рдко, въ продолженіи послднихъ четырехъ лтъ, видла она отца около себя, какъ мало онъ заботился о ней и какъ горько порой чувствовала она свое одиночество. Онъ самъ хотлъ этого, думала она, и потому не иметъ права винить меня за послдствія. Какъ они ни дурны, я не могу измнить имъ.

— День свадьбы у васъ назначенъ? спросилъ онъ ее.

— Нтъ еще.

— И разговору не было объ этомъ?

— Нтъ, мы говорили. Я сказала ему, что свадьба можетъ быть не ране какъ черезъ годъ. При этомъ я просила его не стсняться относительно денегъ. Я сказала ему, что, въ случа надобности, онъ можетъ располагать моимъ капиталомъ.

— Надюсь, не всмъ? сказалъ мистеръ Вавазоръ.

— Не думаю, чтобы ему понадобилась такая сумма. Онъ хочетъ снова стоять за Чельси и деньги ему будутъ нужны на расходы по выборамъ. Конечно, онъ и не заикался о деньгахъ. Я сама предложила ему.

— Ну да, предложила! Ему того только и нужно было. Не отказался, я думаю?

— Онъ отвчалъ такъ, какъ и слдовало ему отвчать. Онъ сказалъ, что въ случа нужды, онъ, какъ друга, попроситъ меня выручить его.

— Слушай-же, что я теб скажу. Онъ выманитъ у тебя все, до послдней копйки, а тамъ и навостритъ лыжи и поминай какъ звали. О свадьб тогда и помину не будетъ, и не думай. Намъ надо будетъ нанять гд нибудь подальше и подешевле домишко и жить на т крохи, которыя я получаю. А чтобъ посл моей смерти ты не умерла съ голоду, я ужъ лучше поскорй застрахую свою жизнь. Прощай.— Съ этими словами мистеръ Вавазоръ отправился не въ страховое общество, а въ клубъ. Въ клуб онъ сидлъ все время особнякомъ и мрачно читалъ газету. Время между тмъ шло своимъ чередомъ, и вотъ наконецъ наступилъ тотъ часъ, который мистеръ Вазазоръ привыкъ посвящать висту, нечего длать, пришлось отложить газету и горе въ сторону и приняться за роберъ. Тутъ же попалась ему на глаза карточка обда, и мрачныя мысли мистера Вавазора невольно приняли другое направленіе.

Алиса, между тмъ, сидла одна. Не весело было у нея на душ. Правда, она довольно хорошо выдержала свою стычку съ отцомъ, но теперь ей предстояла борьба несравненно трудне, борьба внутренняя. Сомнніе не давало ей покоя. Неужели ея отецъ правъ? Неужели ея двоюродный братъ, ея нареченный, дйствительно такой пошлый, продажный негодяй? Правда, недавно еще она сама была о немъ такого мннія. Что же заставило ее взглянуть на него другими глазами? Какія данныя имла она на то? На чемъ основываетъ она свое уваженіе, довріе къ своему будущему мужу? На отзывахъ Кэтъ и на его собственныхъ отзывахъ о себ? Гд же факты? Ихъ нтъ. Правда, онъ съ замчательною настойчивостію добивался мста въ парламент. Но разв этого достаточно? Онъ самъ говорилъ ей, что у него нтъ за душой ни гроша, что онъ не знаетъ покоя, потому что положеніе его въ обществ было и будетъ всегда крайне шаткое. Не говорилъ ли онъ самъ, что онъ виситъ на краю пропасти и что самая ничтожная случайность можетъ его столкнуть въ бездну? И что это за занятія, которыя ставятъ его въ такое двусмысленное положеніе? Во всякомъ случа, онъ, вроятно, не дорожитъ ими, утшала себя Алиса. Не живетъ же онъ ими? Не станетъ же онъ двусмысленными средствами зашибать себ копйку. Нтъ, его нельзя назвать окончательно погибшимъ человкомъ, думала дале Алиса, многіе съ радостію отдали бы за него своихъ дочерей! Но отецъ сказалъ: ‘вс отзываются о немъ, какъ о негодя’, а отецъ не станетъ лгать. И какъ онъ горячо принялъ это дло, какъ жарко спорилъ, видно, что онъ убжденъ въ томъ, что говоритъ, иначе не сталъ бы такъ горячиться. Сказать правду, Алису пугала, мучила мысль о предстоящей свадьб, она уже предвидла много темныхъ тучь на далекомъ горизонт своей супружеской жизни. Она не любила своего двоюроднаго брата и приняла его предложеніе, сама не зная какъ. Честолюбіе, можетъ быть, отчасти руководило ею, но все же роль его была самая незначительная. Это было желаніемъ ея друга и она, не думая, дала свое согласіе.

‘Да стоитъ ли объ этомъ думать? Не все ли равно?’ успокаивала она себя, но не могла успокоиться. Она не могла даже отдохнуть на воспоминаніяхъ прошлаго, на воспоминаніяхъ своей ранней молодости. Въ этихъ воспоминаніяхъ не было ничего отраднаго, они будили въ ней только горькое раскаяніе. Двочкой еще привязалась она къ своему двоюродному брату и полюбила его страстно, глубоко, и эта любовь обманула ее. Она разошлась съ нимъ. За это, конечно, ей нечего упрекать себя, но сколько она выстрадала тогда! И какъ могла она, посл всего этого, думать еще о замужеств? Не слдовало ли ей навсегда выкинуть изъ головы вс мечты о семейномъ счастіи?

Затмъ, настаетъ самая ужасная пора ея жизни, которую она никогда не проститъ себ. Она приняла предложеніе мистера Грея, потому что любила и уважала его. ‘Да, я любила его!’ повторяла Алиса, сидя теперь одна съ своими тяжелыми думами, ‘я любила его!’ Бдная, несчастная женщина! Она переживала теперь трудныя минуты. Положимъ, она сама была виновата, но за то ея страданіе было такъ искренне, такъ глубоко, что ее нельзя было не жалть. А думала она о Недеркост. Живо рисовалась ей мирная, спокойная жизнь среди садовъ и книгъ, жизнь полная любви и счастья. Думала она о немъ, думала, какъ бы нжно онъ сталъ заботиться о ней, какъ бы берегъ ее. Не знала бы она ни тревогъ, ни сомнній, у нея была бы твердая опора въ жизни. Какъ легко жилось бы ей съ нимъ, съ такимъ умнымъ и добрымъ! Но она не хотла покориться ему и вотъ теперь она одна, и некому ей разсказать свое горе, не у кого спросить совта!

Зачмъ же приняла она предложеніе своего двоюроднаго брата? ‘Отчего же не выйдти мн за него, если я могу быть ему полезной’, думала она, а обо мн нечего заботиться. Да и Кэтъ этого желаетъ. Что же до любви, до этого пустого звука, кто объ этомъ думаетъ! Разсчеты, деньги, все это пустяки, не хочу я объ этомъ и думать! Впрочемсъ, если я и погибну, что за бда! А можетъ быть, я его спасу отъ гибели? Благодаря мн, онъ сдлается снова честнымъ, богатымъ, значительнымъ человкомъ? къ тому же, онъ не глупъ. Отчего же мн не выйдти?’ и Алиса дала свое согласіе. Но когда слово было дано, началась борьба. Женственная, лучшая сторона ея натуры взяла верхъ надъ увлеченіемъ. И вотъ Алиса стала откладывать свадьбу, отложила ее на годъ, но и этотъ долгій срокъ казался ей слишкомъ малымъ. Она со страхомъ думала о томъ, что вотъ-вотъ пройдетъ годъ и настанетъ развязка. Она согласилась быть женой Джоржа Вавазора, но у нея не хватало силъ исполнить свое общаніе. Со страхомъ она ожидала его появленія. Какъ принять ей его? А ну, если онъ, въ качеств жениха, станетъ ласкать ее? Послдній поцлуй Джоржа Грея, казалось, застылъ у нея на губахъ. Она не позволитъ Джоржу ласкать себя, она не любитъ его и смется надъ его любовью. Поцлуй Джоржа, поцлуй безъ любви, осквернилъ бы ее.

‘Можетъ быть, папа правъ!’, продолжала она разсуждать сама съ собой. ‘Можетъ быть, дйствительно онъ добивается только моихъ денегъ. Ну, и пусть беретъ ихъ. Черезъ годъ, вроятно, разъяснится мое положеніе. И совершенно невольно, безсознательно, сложился въ ея голов слдующій планъ: если онъ попроситъ, она отдастъ ему свой капиталъ, оставивъ себ только самую незначительную часть, необходимую для того, чтобы прожить, не стсняя отца. Остальное все она отдастъ ему. Затмъ, если онъ согласится, она возвратитъ ему его слово безъ всякихъ упрековъ и снова будетъ свободна и объ этой несносной свадьб не будетъ и рчи!’ Она съ радостію ухватилась за эту мысль, принялась развивать ее, но въ это самое время дверь отворилась и слуга доложилъ ей о приход Джоржа.

ГЛАВА XXXII.
БЛАГОРАЗУМЕ ПОБЖДАЕТЪ СТРАСТЬ.

Алис и въ голову не приходило, чтобы ея нареченный могъ явиться такъ скоро. Узжая, она ему ничего не сказала о томъ, когда именно она думаетъ вернуться, и надялась, что эта уловка избавитъ ее, хоть на нкоторое время, отъ его посщеній. При этомъ она совершенно упустила изъ виду, что Кэтъ не замедлитъ извстить брата. Все это время она думала о томъ, что будетъ черезъ годъ, и совершенно забыла приготовиться въ встрч съ Джоржомъ. Его появленіе застало ее въ расплохъ. Услыхавъ его имя, его шаги, она совершенно растерявшись и испуганная стояла на одномъ мст. Сердце билось у нея страшно. Какъ принять его? И потомъ, какъ онъ встртился съ нею? Но прежде, чмъ она успла опомниться, Джоржъ уже стоялъ передъ нею. Она едва ршилась взглянуть на него. Не смотря, однако, на свое смущеніе, Алиса тотчасъ же замтила, что Джоржъ принарядился и вообще смотрлъ сіяющимъ женихомъ. Это ее поразило непріятно. Ей казалось, что онъ долженъ былъ понять, что подобныя вещи немыслимы въ ихъ положеніи. Такъ наивно выражать свою радость можетъ разв только свжая, безкорыстная любовь первой молодости.— ‘Если бы даже состоялась наша свадьба’, продолжала думать Алиса, ‘то все же она должна быть самой скромной, самой тихой, она должна быть безъ всякихъ затй, въ ней не должно быть ничего праздничнаго. Джоржу слдовало оставить меня въ поко, не показываться сюда нсколько мсяцевъ или, по крайней мр, хоть нсколько недль. Это было бы самое лучшее. Но явиться въ первый день моего прізда и явиться съ такой пошло-праздничной физіономіей — непростительно!’

— Алиса, сказалъ онъ, протягивая ей руку, милая моя.

Въ отвтъ она подала ему руку и пробормотала что-то сквозь зубы. Что она сказала, какъ привтствовала его, онъ не могъ разобрать. Алис было непріятно его рукопожатіе, ей было непріятно стоять близъ него и она дрожала при одной мысли, что онъ, по праву жениха, можетъ позволить себ еще какую нибудь ласку. Она попыталась освободить свою руку, но онъ только еще крпче сжалъ ее. Нечего длать, пришлось сдаться плнницей. Теперь только вполн почувствовала Алиса, до чего ей противенъ человкъ, женой котораго она общалась быть.

— Алиса, началъ онъ снова, я переродился и этимъ я обязанъ теб. Если бы ты знала, какъ я страдалъ вс эти годы! (говоря это, онъ продолжалъ держать ея руку.) Она сознавала, что въ ея лиц, въ ея манер, во всемъ ея существ выражалось отвращеніе, сознавала всю неловкость своей роли и, не смотря на вс усилія, не могла побдить себя.

— Алиса, продолжалъ онъ, я снова чувствую себя сильнымъ, я готовъ бороться теперь съ цлымъ свтомъ. Позволь же мн поблагодаритъ тебя, моя спасительница! Вдь это ты придала мн новыя силы, даже новую жизнь!

Что и какъ отвчать ему? Она сознавала, что должна наконецъ сказать ему что нибудь, хоть одно ласковое, доброе слово. Онъ имлъ полное право придти къ ней, говорить съ ней такимъ языкомъ, она сама вдь дала ему это право. Онъ не виноватъ, если внушаетъ ей отвращеніе вмсто любви.— Я ничего для васъ не сдлала, Джоржъ, сказала она, совершенно ничего.— Затмъ она вырвала у него свою руку, пошла и сла на диванъ. Онъ продолжалъ стоять передъ каминомъ.— Надюсь, продолжала она, что ты самъ позаботишься о себ. Если я могу помочь теб, я готова отъ всего сердца.— Ей самой стало совстно своихъ словъ. Въ первое свиданіе съ нимъ она, вмсто привтствія, вмсто ласковаго слова любви, чуть не прямо предлагаетъ ему свой кошелекъ!

— Безъ сомннія, ты можешь помочь мн. У меня бездна плановъ и ты должна раздлить со мной все. Но въ настоящую минуту, я ни о чемъ не могу думать, я знаю только, что моя лучшая, моя завтная мечта осуществляется, что ты согласилась быть моей женой. Моя милая, скажи же мн, что ты счастлива, назови меня своимъ мужемъ!

Никакія силы не могли бы въ эту минуту заставить ее назвать его своимъ мужемъ. Онъ слишкомъ поторопился. Онъ требовалъ любви, на которую самъ не имлъ ни малйшаго нрава. Получивъ ея письмо, онъ съ насмшкой отбросилъ его въ сторону, какъ будто это была записка, лишенная для него всякаго интереса. Онъ ршилъ тогда, что деньги ея пригодятся ему, и торжествовалъ, читая ея письмо. А теперь, чтобъ еще полне насладиться своимъ торжествомъ, онъ просилъ у нея ласкъ и любви. Онъ добивался невозможнаго.

— Оставимъ это, Джоржъ. Мн надо сначала оправиться, вдь я такъ много выстрадала.

— Да, и все это по моей милости. Я былъ причиной всего этого горя. Знаю, знаю.— А между тмъ сколько горя, безвыходнаго горя готовилъ онъ этой женщин въ будущемъ!

— Я этого не говорю, возразила она.— Я нахожу, что я одна виновата, во всемъ я одна виновата.— Тутъ онъ окончательно не понялъ ее. Онъ думалъ, что она не можетъ себ простить свой прежній разрывъ съ нимъ.

— Алиса, моя дорогая, къ чему вспоминать прошлое? знаешь пословицу: кто старое помянетъ, тому глазъ вонъ. Забудемъ же все что было.

— Что было, того нельзя забыть. Такъ или иначе, а прошлое скажется, что ни говори. И волосы посдютъ и сердце очерстветъ.

— Я, право, не вижу, чтобы одно слдовало изъ другого, сказалъ Джоржъ, волосы у меня сдютъ, вотъ посмотри.— И онъ приподнялъ черный локонъ, около висковъ, чтобы показать ей пробивавшуюся снизу сдину.— Видишь? И такъ, если сдину считать признакомъ старости, то у тебя, Алиса, будетъ старый мужъ, но сердце мое, ручаюсь теб, все также молодо и полно огня.

Мужъ! Два раза Джоржъ употребилъ это слово и, не смотря на вс усилія, Алиса никакъ не могла отдлаться отъ тяжелаго впечатлнія, которое производило на нее это ненавистное слово. И что ей за дло до его лтъ?

— Я говорила о своемъ сердц, возразила она ему. Я подъ часъ чувствую, что оно у меня очень и очень устарло.

— Ну, Алиса, утшила ты меня этимъ, нечего сказать!

— Ты самъ виноватъ, Джоржъ. Зачмъ ты пришелъ сегодня? Неужели ты не понимаешь, что мн многое надо обдумать, многое уяснить себ? Къ тому же, вс эти воспоминанія! Ты говоришь, что прошлое вспоминать нечего! Ну, положимъ. Такъ оставь же меня въ поко хоть на нсколько мсяцевъ, мн нужно время, чтобы, по крайней мр, привыкнуть не вспоминать о прошломъ, забыть же его — я никогда не забуду.

Въ ея взгляд, въ ея голос выражалось столько раздраженія, что онъ не могъ не замтить его. Понятно, что все это поразило его крайне непріятно, но онъ не жаллъ ея, не безпокоился о ней,— онъ сердился на нее. Длая ей предложеніе, онъ, прежде всего, имлъ въ виду ея деньги, кром того, ему хотлось отбить невсту у Джона Грея. Но будь она бдная двушка, онъ никогда бы не сдлалъ ей предложенія. Правда, отбить жену у Джона Грея — хорошая вещь, но все же изъ-за этого не слдуетъ забывать благоразумія. Пріятно одурачить соперника, но при этомъ не мшаетъ имть въ виду матеріальныя, существенныя выгоды, иначе это будетъ роскошь не по карману. Джоржъ все это отлично понималъ. Длая предложеніе Алис, онъ хотлъ воспользоваться ея капиталомъ и въ тоже время потшить себя ея любовью. Онъ хотлъ торжествовать вполн, ему нужны были деньги, нужны и ласки, и любовь. И что же? Въ первое свое свиданіе съ невстой, онъ не могъ добиться отъ нея ни одного ласковаго, добраго слова.

— Алиса, сказалъ онъ, я не ожидалъ такой встрчи.

— Не ожидалъ, возразила она. Мн, Джоржъ, крайне непріятно разочаровывать тебя, но что же длать? Не могу же я пть и смяться, когда на сердц холоднй, чмъ въ сырой могил.

— Алиса, если ты хочешь, я возвращу теб твое письмо, медленно проговорилъ онъ.

Боже, какъ ей хотлось воспользоваться этимъ случаемъ, но у нея не хватило смлости. Да и кто изъ насъ ршился бы? Какъ часто случается намъ въ жизни выслушивать подобныя предложенія, за исполненіе которыхъ мы готовы бы отдать полъ жизни, и все же отказываемся, вслдствіе какой-то глупой совстливости.

— Я ничего не прошу возвращать мн, я прошу только оставить меня на нкоторое время, отвчала она ему такъ же какъ и онъ, медленно выговаривая слово за словомъ. Я прошу оставить меня для того, чтобы я могла оправиться. Разв ты не знаешь, что говоритъ докторъ? Онъ говоритъ, что мускулы, вслдъ за усиленнымъ напряженіямъ, должны непремнно отдохнуть, въ противномъ случа, они навсегда утрачиваютъ свою силу и никогда уже не будутъ дйствовать. Со мной теперь тоже самое. Если меня нсколько мсяцевъ оставятъ въ поко, я, вроятно, пріучусь смле смотрть впередъ.

— Ты мн больше ничего не скажешь, Алиса?

— Что же мн сказать теб?

— Что сказать? Неужели у тебя нтъ для меня ни одного слова любви? Что сказать? А бы хотлъ, чтобы ты мн сама сказала, что ты счастлива теперь, что ты любишь меня! Неужели я требую слишкомъ многаго, Алиса?

Счастлива? Она, правда, приняла его предложеніе, но разв въ этомъ можетъ быть счастіе? И какъ выражать ей это счастье, котораго она не испытала? Къ тому же, мысль, что онъ, въ качеств жениха, иметъ полное право на различныя ласки, приводила ее въ ужасъ. Она безсознательно чувствовала, что отъ поцлуевъ, объятій, отъ всевозможныхъ вншнихъ заявленій любви можетъ спасти ее только избранная ею тактика. Она чувствовала это и потому никакія силы не вырвали бы у нея ласковаго слова. Она молча выслушала его. Онъ кончилъ и ждалъ отвта, она молчала. Она готова была ему многимъ пожертвовать, но онъ просилъ теперь ласки, а исполненіе именно этой просьбы превышало ея силы.

— Ты мн ничего не отвчаешь? У тебя нтъ для меня ни одного нжнаго слова?

Она взглянула на него. Рубецъ на его лб принялъ какой-то зловщій оттнокъ, глаза его блестли. Ей стало страшно, и дйствительно человкъ этотъ могъ, кого хотите, запугать рзкимъ, сердитымъ взглядомъ своихъ огненныхъ глазъ.

— Я ничего не могу теб сказать, теперь Джоржъ. Я вдь сказала уже разъ, что мн не по себ, что же ты пристаешь ко мн?

Письмо ея было у него въ боковомъ карман. Взбшенный, онъ хотлъ бросить ей обратно ея письмо и объявить, что, въ такомъ случа, она можетъ искать себ другого мужа, что онъ возвращаетъ ей ея слово. Гнвъ, говорившій въ немъ теперь, былъ лучшей стороной его натуры. Года четыре тому назадъ, эта сторона одержала бы верхъ, теперь же, схвативъ письмо, онъ вспомнилъ, что ему нужны деньги, нужны сегодня, нужны потому, что иначе онъ долженъ распрощаться со всми своими надеждами относительно Чельси, онъ вспомнилъ все это и приливъ раздраженія долженъ былъ уступить холодному разсчету.— Мн необходимы деньги, думалъ онъ, крайне необходимы. Правда, я могу располагать деньгами Кэтъ,— 2000 фунтовъ стерлинговъ, но мн не хотлось бы трогать ея капитала. Конечно, въ случа надобности, я все же возьму, что длать — нужда. Хоть бы чортъ скорй прибралъ этого старика въ Вестморлэнд! Ему уже давно пора умирать, только другимъ мшаетъ жить! О, еслибъ онъ издохъ! Тогда другое дло! Но онъ, кажется, еще и не собирается умирать, въ томъ-то и бда! Вслдствіе всхъ этихъ соображеній, письмо Алисы осталось у него въ карман.

— Что же, прикажете убираться? спросилъ онъ ее.

— Не сердись на меня, Джоржъ!

— Сердиться! Разв я имю право сердиться? Но что я вру! Конечно имю право и сержусь. Я думаю, ты бы могла меня иначе встртить. Неужели ты постоянно меня будешь такъ подчивать? И ждать еще цлый годъ, проклятый годъ!

— О, Джоржъ!

— Ну да, проклятый годъ, по крайней мр, для меня! Цлый годъ! Неужели мы постоянно будемъ встрчаться на такой оффиціальной ног? Слушай, Алиса, я люблю тебя, какъ ни одну женщину. Я никого не любилъ, кром тебя, и все же иногда я сомнваюсь, есть ли въ теб сердце? Женщина ли ты? Посл всего, что было, ты встрчаешь меня такихъ образомъ? Къ чему же было уврять меня въ своемъ прощеніи? Но однако, я думаю, мн пора убираться по добру, по здорову, а то еще, пожалуй, вмсто напутствія, прикажутъ меня, какъ собаку, вытолкать.

— Къ чему, Джоржъ, ты говоришь такія вещи? Ты такъ смотришь на меня, что мн на все это и отвчать нечего.

— Мн и не нужно отвтовъ. Дай мн твою руку, поцлуй меня и скажи: я твоя, вотъ и все, что мн нужно. Алиа, полно, поцлуй меня, позволь мн обнять тебя.

Она ничего не отвчала, не трогалась съ мста, но на лиц ея выразилось самое сильное отвращеніе, самый неподдльный ужасъ. Онъ видлъ все это и даже его благоразуміе измнило ему наконецъ. Не говоря ни слова, онъ выбжалъ изъ комнаты. А между тмъ, деньги ея ему были нужны, нужны до зарзу. Она и съ мста не двинулась, чтобы удержать его. Вотъ раздаются его шаги по лстниц, вотъ щелкаетъ дверь подъзда, а она все также сидитъ неподвижно на диван. Все это время она желала только одного: она желала, чтобы онъ ушелъ. И когда, наконецъ, она осталась одна, у нея точно гора съ плечъ свалилась. И этотъ человкъ, внушающій ей такое отвращеніе, долженъ быть ея мужемъ? Бдная Алиса!

Выбжавъ на улицу, Джоржъ отправился сначала въ Кэвендишъ Скверъ, оттуда прошелъ по улиц Принца къ цирку въ Оксфордской улиц. Онъ шелъ, самъ не зная куда, онъ думалъ только о томъ, что Алиса слишкомъ уже ясно выказываетъ свое отвращеніе къ нему. Злость душила его. Онъ то ршалъ бросить ее, отказаться отъ нея, не смотря на ея деньги, то утшалъ себя мыслію, что все это онъ припомнитъ ей, когда она будетъ его женой.— Отомщу же я ей, думалъ онъ, переходя изъ улицы въ улицу, самъ не зная для чего.— Подойдя къ цирку, онъ очутился недалеко отъ дома своего стряпчаго, мистера Скреби. Джоржъ вспомнилъ свое общаніе зайдти къ нему въ это самое утро. Джоржъ былъ долженъ мистеру Скреби небольшую сумму за прошлые выборы. Эту сумму необходимо было уплатить, потому что мистеръ Скреби не такой человкъ, чтобы согласился ждать, къ тому же, онъ нуженъ ему для слдующихъ выборовъ. Да, необходимо уплатить долгъ и, кром того, дать ему еще 500 фунтовъ. Этотъ Гримсъ, хозяинъ таверны: ‘Красивый мужчина’, ему тоже надо уплатить по векселю.— Да, надо, но гд же взять деньги? думалъ Джоржъ. Воспользоваться разв небольшой собственностью Кэтъ? Или нтъ, я скоре могу употребить на это деньги моей будущей жены. Когда я женюсь на ней, я. переведу на ея имя мое наслдство, а теперь я могу занять у нея. Я такъ и объясню все это мистеру Скреби.— Такъ разсуждалъ Джоржъ, переходя черезъ улицу Риджентъ и направляясь въ дому своего стряпчаго. Гнвъ его давно улегся. Но въ тоже время, не смотря на всю испорченность своей натуры, онъ не могъ не сознаться, что поступаетъ безчестно относительно Алисы. Въ немъ еще не совсмъ умерла совсть и вотъ онъ старался успокоить себя, повторяя, что беретъ у Алисы деньги заимообразно, что онъ возвратитъ ей все впослдствіи. Въ тоже время ему было какъ-то совстно, неловко просить у Алисы денегъ. Положимъ, она не откажетъ ему ни въ какомъ случа, онъ увренъ въ этомъ, но все же, пусть ужь лучше Кэтъ проситъ. Кэтъ это удобне сдлать. А я ей возвращу все, непремнно возвращу, думалъ онъ, входя въ контору мистера Скреби.

Клерки, сидвшіе въ первой комнат, приняли его чрезвычайно любезно. У Скреби уже были постители. Четыре джентельмэна ожидали его въ гостиной. Но клерки увряли Вавазора, что это ничего не значитъ, что онъ не то, что другіе, и что ему ни въ какомъ случа не придется ждать. И дйствительно, мистеръ Скреби, какъ только услыхалъ о мистер Вавазор, тотчасъ же попросилъ его къ себ. Какой-то низенькій, болзненный человчекъ, по имени Смизерсъ, столкнулся въ дверяхъ съ мистеромъ Вавазоромъ.

— Вы, Смизерсъ, подождите, прокричалъ мистеръ Скреби, вслдъ выходившему отъ него господину, я съ вами переговорю посл.

Вавазоръ объявилъ, что ему совстно заставлять ждать этого джентельмэна.

— Э, ничего, возразилъ Скреби. Не велика бда, подождетъ! Вдь это только бднякъ-типографщикъ. Онъ, видите ли, напечаталъ для одного изъ мерилибонскихъ кандидатовъ 30,000 афишъ, ну и, кром того, разослалъ ихъ, прибилъ, гд слдуетъ. А теперь не можетъ получить слдуемыхъ ему денегъ. Ни копйки ему не заплатили, а на разсылку онъ еще изъ своего кармана приплатилъ. Не весело теперь, бдняку. Такъ-то, мистеръ Вавазоръ, разоряется эта мелюзга.

Вавазору пріятно было слышать, что есть люди, которые еще хуже него платятъ свои долги. Мысль, что, можетъ быть, онъ еще въ прав разсчитывать на кредитъ, промелькнула у него въ голов.— Удивительно, право, замтилъ онъ, какъ часто люди пользуются кредитомъ, богъ знаетъ почему. Не платятъ, а все находятся люди, которые имъ врятъ.

— Да, но за то, когда такого сокола принудятъ наконецъ развязать мошну, то онъ и платитъ за все вдвое, рубль на рубль даетъ!

— Многіе совсмъ не платятъ, сказалъ Джоржъ.

— Да, мистеръ Вавазоръ, и это бываетъ. Но за то, какую жалкую жизнь влачатъ они! Вчно на сторож, со страхомъ ожидая появленія кредитора! Такая жизнь не была бы вамъ по вкусу, мистеръ Вавазоръ.

— До сихъ поръ я еще ни отъ кого не бгалъ, возразилъ Вавазоръ, а что дальше будетъ, не знаю.

— О, я ручаюсь, что съ вами этого никогда не случится. Но еслибъ вы только знали, какъ часто, въ этой самой комнатк, стоятъ передо мной на колняхъ люди съ всомъ, члены парламента! За мсяцъ или полтора до выборовъ бываетъ обыкновенно самое жаркое время. Много нужно денегъ джентельмэну для того, чтобъ попасть въ парламентъ, не мало — чтобы усидть тамъ! На колняхъ просятъ, умоляютъ они меня выручить ихъ. Еслибы я располагалъ большимъ капиталомъ, я бы, конечно, не сталъ отказывать всмъ этимъ господамъ. Мн бы тогда довольно было однихъ процентовъ съ моего капитала, я бы жилъ принваючи и самъ бы былъ членомъ парламента. Но при настоящихъ условіяхъ, я ничего не могу сдлать, у самого денегъ нтъ.

Джоржъ Вавазоръ понялъ намекъ мистера Скреби, онъ понялъ, что ему нечего разсчитывать на терпніе стряпчаго. Ему самымъ деликатнымъ, образомъ дали понять, что на предстоящіе расходы по выборамъ онъ долженъ принести чистыя денежки.

— Да, но вы все же выручаете нкоторыхъ, сказалъ Вавазоръ.

— Никого! У меня ужь правило заведено такое, я въ этомъ случа дйствую по принципу, торжественно объявилъ мистеръ Скреби. Конечно, если за молодого человка поручится мн отецъ или, по крайней мр, шестеро или семеро изъ комитета, то, въ такомъ случа, я даю взаймы деньги подъ проценты. И то только въ такомъ случа, если поручители дйствительно извстны за людей состоятельныхъ. Но вообще я не даю взаймы, это ужь мое правило.

— Въ самомъ дл? Я этого не зналъ. Но, впрочемъ, что объ этомъ толковать. Мн до этого дла нтъ, мн не къ чему занимать у васъ.

— О, я совершенно увренъ! воскликнулъ мистеръ Скреби, просіявъ весь. Я этого не предполагалъ. На столько я знаю людей, что съумю отличать птицу по полету, мистеръ Вавазоръ. Затмъ они перешли къ дламъ. Оказалось, что, не позже слдующей недли, Вавазоръ долженъ дать мистеру Скреби 600 фунтовъ, не мене, кром того, надо уплатить вексель въ 92 фунта, данный Гримсу, хозяину таверны: ‘Красивый мужчина’. Однимъ словомъ, недурно было бы, еслибъ онъ занялъ у Алисы 1000 фунтовъ. Джоржъ не желалъ поручать этого дла фамильному стряпчему Вавазоровъ и потому объяснилъ теперь только то, что было нужно мистеру Скреби. Говоря объ этихъ деньгахъ, Джоржъ чувствовалъ себя чрезвычайно скверно, и еслибъ только была возможность, онъ бы съ радостію отказался отъ денегъ невсты. Смущеніе его было такъ велико, что онъ, какъ бы оправдываясь, принялся объяснять мистеру Скреби, что беретъ эти деньги у своей невсты заимообразно и что онъ заплатить ей свой долгъ, когда получитъ наслдство въ Вестморлэнд. Онъ даже солгалъ, объявивъ, что старикъ уже назначилъ его своимъ наслдникомъ.

— Да, да, понимаю, семейная сдлка, сказалъ мистеръ Скреби и разсыпался въ поздравленіяхъ по случаю предстоявшаго брака. Этому почтенному стряпчему было ршительно все равно, какъ и откуда получатся деньги, только были бы деньги.

ГЛАВА XXXIII
ДЖОНЪ ГРЕЙ СНОВА ОТПРАВЛЯЕТСЯ ВЪ ЛОНДОНЪ.

Посл разговора съ отцомъ, Алиса, не смотря на свою твердую ршимость, не ршилась въ тотъ же день написать Джону Грею. Между тмъ наступала половина января, а онъ общалъ ей пріхать около этого времени въ Лондонъ.

Зная его хорошо, Алиса была уврена, что прежде, чмъ пріхать, онъ извститъ ее письмомъ. Но письмо его къ ней въ настоящее время не будетъ имть ни малйшаго смысла, ей будетъ тяжело читать его. Нтъ, надо немедленно писать ему, чтобы предупредить все это. И Алиса ршила, не теряя ни минуты, нанисать ему. Но что писать? Какъ начать это роковое письмо? Цлые часы сидла она съ перомъ въ рук, а письмо все не удавалось, какъ ни начнетъ, все не хорошо. Она не узнавала себя, куда двалась ея твердость, ея сила воли?— ‘Мн бы слдовало написать ему, когда я писала Джоржу’, думала она.— И дйствительно, тогда она была сильна. Съ нею была Кэтъ, такая веселая, такая счастливая, что Алиса радовалась, глядя на нее. Сама Алиса была экзалтирована мыслію, что она длаетъ доброе дло, спасаетъ Джоржа, человка, котораго она когда-то любила. Она была тогда вполн довольна собой и смло шла на встрчу жизни. А теперь, что стаюсь съ нею? Что сталось съ ея гордымъ сознаніемъ добраго дла? Атмосфера Лондона душила ее, силы измнили ей. Прошелъ еще день, а письмо все еще не-было написано. Сидя за письменнимь столомъ, Алиса невольно вспоминала Джона Грэя, невольно сравнила его съ Джоржемъ. Какая разница! И какъ могла она промнять одного на другого. Что за выраженіе было у Джоржа, когда онъ, взбшенный, выбжалъ изъ гостиной! И какая противоположность — спокойное, красивое лицо Джона Грея. Какъ нжно держалъ онъ ея руку, прощаясь съ нею въ Чельтенгам! Боже, и отчего это она раньше не съумла оцнить Джона Грея? Тецерь она поняла, кто изъ нихъ лучше, поняла кто ей дорогъ, но уже было поздно, и Алиса глубоко и невыразимо страдала отъ этой мысли. Наконецъ она ршила, что она не встанетъ со стула, пока не кончить письма. Она написала и тотчасъ же отправила его на почту, какъ бы боясь, что раздумаетъ снова.

Теперь мы съ читателемъ перенесемся въ Недеркостъ и посмотримъ, что тамъ длается.

Джонъ Грей сидлъ вмст съ своимъ другомъ Франкомъ Сьюардомъ въ кабинет за завтракомъ. Этотъ Франкъ Сьюардъ былъ лучшимъ другомъ его дтства, его школьнымъ товарищемъ. Жизнь не измнила ихъ отношеній, какъ на школьной скамь, такъ и теперь, они были близки другъ другу. Франкъ Сьюардъ быль пасторомъ и, кром того, учителемъ въ одной изъ кембриджскихъ коллегій. Это былъ честный труженикъ, съ утра до ночи заваленный работой. Все свое свободное время проводилъ онъ въ Недеркост. Задумавъ жениться, Джонъ Грей счелъ нужнымъ сказать объ этомъ Франку Сьюарду. Ему одному разсказалъ онъ о своей любви и о своемъ гор, но и то только въ общихъ чертахъ, въ подробности онъ не считалъ нужнымъ вдаваться. Правда, это былъ его лучшій другъ, но, не смотря на это, Джонъ Грей не считалъ нужнымъ открывать ему вс закоулки своего сердца, всю свою внутреннюю жизнь. На подобную откровенность имла, по мннію Джона Грея, право только его будущая жена и никто кром нея. Говоря Франку Сьюарду о своей предполагаемой женитьб, Джонъ Грей не придавалъ этому извстію никакой тайны, онъ даже заявилъ, что считаетъ непозволительными тайны въ подобныхъ случаяхъ. Онъ самъ никому боле не объявлялъ о своей женитьб, но вс его знакомые знали объ этомъ. Точно также разсказалъ Джонъ Грей Франку Сьюарду о своемъ разрыв съ Алисою, о своемъ гор, съ тою только разницею, что просилъ его молчать объ этомъ до поры, до времени.

Джоржъ Грей не передавалъ Франку Сьюарду никакихъ подробностей, онъ не сказалъ ему ни одного слова, на основаніи котораго, можно бы было обвинить Алису, но Сьюарду было довольно того, что Алиса, посл даннаго согласія, снова отказала его другу, онъ, не задумываясь долго, ршилъ, что Алиса — бездушная, пустая женщина. Сьюардъ зналъ, что Джонъ Грей никогда не оправится отъ этого удара, что онъ никогда не женится на другой женщин.

Они еще сидли за завтракомъ, когда имъ подали полученныя съ почты письма. Джонъ Грей тотчасъ же узналъ руку Алисы и, какъ всегда, не торопясь, распечаталъ ея письмо.

‘Прежде всего я должна сказать Вамъ, писала она ему, что Джоржъ Вавазоръ, мой двоюродный братъ, сдлалъ мн вторичное предложеніе и я приняла его. Входить въ подробности я не стану, потому что не имю теперь ни малйшаго нрава надодать Вамъ моею откровенностію. Скажу только одно, что я старалась поступать честно, быть правдивой. Я ошиблась, жестоко ошиблась, но ошиблась по незнанію. Я никогда не прощу себ этого. Я много виновата передъ Вами и глубоко раскаяваюсь, но не смю надяться на Ваше прощеніе. Алиса Вавазоръ.’

Письмо было, на зло всмъ правиламъ, безъ заголовка, Алиса даже ни разу не назвала его по имени. Но до того ли ей было? Мы видли, сколько труда стоило ей написать это письмо. Она даже ни разу не прочла его, боясь, что опять останется недовольна и разорветъ его,— ‘не все ли одно, какъ написано’, думала она, ‘дло въ томъ, чтобы извстить его о событіи’. Два раза прочелъ Джонъ Грей это письмо, которое разбивало его послднюю надежду на счастье. Онъ все еще надялся, что Алиса одумается. Онъ страдалъ, глубоко страдалъ послднее время, но все же онъ надялся, что все это пройдетъ, сомнніе, недовріе исчезнутъ и Алиса согласится наконецъ быть его женой, его другомъ. Онъ готовъ былъ ждать годы, цлые годы, только бы у него не отнимали надежды видть ее наконецъ у себя, своею женою. Въ глубин своего сердца Джонъ Грей часто замчалъ горькое, недоброе чувство къ Джоржу Вавазору. Онъ не любилъ этого человка и боялся его вліянія на Алису. Кэтъ тоже не нравилась ему. Но онъ никогда не позволилъ бы себ высказать это Алис и стараться удалить ее отъ ея родственниковъ. Онъ подавлялъ въ себ эти чувства, потому что слишкомъ глубоко уважалъ въ Алис свою будущую жену и никогда бы не позволилъ себ оскорбить ее малйшимъ недовріемъ. Помните ли вы, читатель, его письмо передъ ея отъздомъ въ Швейцарію? Помните ли, какъ непринужденно-весело писалъ онъ о предполагаемый поздк, объ Алисиныхъ спутникахъ? Онъ писалъ ей свободно и весело, потому что не хотлъ оскорблять ее своими сомнніями. И что же? то, чего онъ пуще всего боялся, случилось дйствительно. Два раза прочелъ онъ письмо Алисы, не обращая вниманія на другія письма. Во время этого чтенія въ продолженіи нсколькихъ минутъ, онъ выстрадалъ столько, сколько другимъ не приходится выстрадать во всю свою жизнь. Но лицо его оставалось все также спокойно, и еслибъ Сьюардъ взглянулъ на него, то вроятно бы не замтилъ ничего особеннаго. Впрочемъ, Сьюардъ самъ получилъ длиннйшее посланіе и такъ погрузился въ чтеніе, что на на что не обращалъ вниманія. Сьюарду писали, что онъ можетъ надяться, что его скоро освободятъ отъ тяжелой роли наставника.

Между тмъ Джонъ Грей думалъ объ Алис, думалъ о томъ, какъ бы спасти ее? Не смотря на все страданіе, на всю муку, которую онъ испытывалъ теперь, онъ не только не сердился на нее, но его первой сознательной мыслью была забота о ней. Онъ потерялъ послднюю надежду, навсегда простился съ мыслію о счастіи, но, быть можетъ, еще можно спусти ее. Онъ слышалъ о Джорж Вавазор самыя неблагопріятные отзывы, онъ слышалъ, что это человкъ на краю гибели. Сдлавшись его женою, Алиса окончательно погубила бы себя. Какъ бы спасти ее? Джонъ Вавазоръ, вроятно, главнымъ образомъ, добивается ея капитала. Не удовольствуется ли онъ одними деньгами? Не откажется ли отъ нея?

— Послушай, Сьюардъ, сказалъ онъ наконецъ.

— Что? спросилъ тотъ, подымая голову.— Онъ все еще читалъ полученное имъ письмо. Это было длиннйшее посланіе, исписанное и вдоль, и поперекъ.

— Я долженъ оставить тебя и хать сегодня же въ городъ.

— Разв, что нибудь случилось? Кто нибудь захворалъ?

— Да, случилось кое-что. Вс здоровы, но мн все же надо отправиться въ Лондонъ. Ты останься здсь съ мистриссъ Боль.— Сьюардъ просилъ Грея не стсняться. Онъ не соглашался остаться въ Недеркост, хотя и отдавалъ полную справедливость прекраснымъ качествамъ мистриссъ Боль, ключницы.— Къ чему мн оставаться, когда и до дому недалеко,— замтилъ онъ. Затмъ они оба замолчали. Сьюарду очень хотлось спросить Грея, что заставляло его хать въ Лондонъ, но онъ зналъ, что тотъ не любилъ разспросовъ, и потому молчалъ.

— Отчего же не остаться? началъ снова Грей. Я прошу тебя объ этомъ, старый другъ, очень прошу.— Въ голос, которымъ сказаны были эти слова, звучала особенная нжность. Сьюарда поразило это.

— Если ты этого хочешь, изволь, я останусь, отвчалъ Сьюардъ.— И снова настало молчаніе.

— Да, я прошу тебя остаться, снова проговорилъ Грей.

— Хорошо, отвчалъ Сьюардъ.— И снова сидли они молча другъ передъ другомъ.

— Я получилъ письмо. Гм! да, письмо отъ…. отъ миссъ Вавазоръ, сказалъ Грей.

— Надюсь…

— Нечего надяться! Не радостныя всти. Не знаю, могу ли я разсказать теб? Я бы желалъ, но исторія эта слишкомъ длинная, а времени мало. Если не разсказать все обстоятельно, ты поймешь дло вкривь. Есть вещи, которыхъ нельзя передать.

— Да, подтвердилъ Сьюардъ.

— Я бы многое далъ за то, чтобы ты зналъ все, какъ я знаю, но это невозможно. Въ одинъ день могутъ случиться вещи, на объясненіе которыхъ надо потратить цлую жизнь.— И снова настало молчаніе.

— Я получилъ дурныя всти, сказалъ снова Грей.— Я долженъ немедленно хать въ Лондонъ, да. Около двнадцати я отправлюсь на станцію желзной дороги. Если хочешь, ты можешь довезти меня туда. Я вернусь черезъ день или, во всякомъ случа, дня черезъ три, четыре. Ты мн сдлаешь большую любезность, если подождешь меня здсь.

Въ одинадцать они отправились изъ дому. Первыя дв мили они хали молча.

— Сьюардъ, сказалъ наконецъ Грей, слушай! Я глубоко уважаю, высоко цню Алису Вавазоръ и никогда не перемню о ней своего мннія. Помни это. Теперь я задумалъ одно дло, если оно не удастся мн, то ты никогда боле не услышишь отъ меня имени Алисы Вавазоръ. Но это ничего не значитъ, помни, что я о ней никогда не измню своего мннія. Понялъ ли ты меня? Надюсь, что да.— Можетъ быть, я никогда не увижу ее, можетъ быть, жизнь разлучитъ насъ окончательно, но я никогда не перестану уважать ее. Я ничего не зналъ лучше, миле ея на бломъ свт. Я желаю, чтобы ты, мой старый другъ, зналъ, что я думаю объ ней.— Сьюардъ уврилъ его, что онъ понялъ и не забудетъ ни одного слова. Остальную часть пути они хали молча.

Со станціи желзной дороги Грей послалъ телеграфическую депешу Джону Вавазору. Онъ извщалъ его, что сегодня, посл обда, онъ явится къ нему въ его контору въ Ченсери-ланъ. Джона Вавазора трудно было поймать въ контор. Но о Гре, казалось, заботилась сама судьба: телеграмма его пришла какъ разъ въ то самое время, когда Джонъ Вавазоръ входилъ въ ненавистную для него контору. Прочтя телеграмму, Вавазоръ сталъ ждать Джона Грея и поэтому случаю пробылъ въ контор до половины пятаго. Наконецъ явился и Грей. Вавазоръ провелъ его въ темную, маленькую комнату, которую онъ нанималъ, для составленія различныхъ актовъ, гд-то по сосдству съ Ченсери-лэнъ.

— Вы все знаете? спросилъ Вавазоръ Грея.

— Да, она мн писала, отвчалъ Грей.

— Она писала вамъ о своемъ двоюродномъ брат, о Джорж? Я ей говорилъ, чтобъ погодила, но вдь съ нею ничего не подлаешь, страшно упряма.

— Чего же ей было ждать? Если ужь говорить, то чмъ скоре, тмъ лучше.

— Но вдь я надялся, что, авось, все какъ нибудь да уладится. Вы не поврите, Грей, какъ меня все это огорчаетъ. Эта свадьба для меня — ножъ острый, это проклятіе моей жизни! Много испыталъ я горя, но такого еще не бывало.

— Вы говорите, что вы думали, что все уладится? на чемъ основывали вы выше предположеніе?

— Право, не знаю. Просто на просто, вся эта исторія кажется мн такимъ безуміемъ, что я думаю, рано или поздно, она сама пойметъ всю эту нелпость. Да знаете ли вы, что за птица мой племянникъ, этотъ Джоржъ? спросилъ Вавазоръ.

— Нтъ, мн не приходилось съ нимъ сталкиваться, отвчалъ Грей.

— Это, просто на просто, искатель приключеній, человкъ безъ средствъ и безъ правилъ, и, къ довершенію всего, негодяй, какихъ мало. Клянусь честью, я не встрчалъ человка хуже его. Онъ женится на ней изъ-за денегъ, наврное, промотаетъ все и затмъ начнетъ ее мучить. Я это все напередъ знаю, но что мн длать, какъ горю пособить?

— Не допускайте этой свадьбы.

— Но какъ, добрый ты человкъ, какъ не допустить? Сказать то легко! Я самъ желаю и понимаю, что нельзя допустить, что она губитъ себя. Но что съ ней подлаешь? Она длаетъ, что хочетъ. Завтра же, если захочетъ, она отдастъ ему все до послдней копйки, какъ же я могу не допустить свадьбы?

— Ну, и пусть ее завтра же отдаетъ ему все до послдней копйки.

— Что же ей потомъ-то длать? Не но міру же ходить!

— А я-то на что? Разв я не женихъ? сказалъ Джонъ Грей и голосъ его дрожалъ отъ внутренняго волненіи, на глазахъ блестла слеза. Это поразило даже простую, черствую натуру Джона Вавазора и онъ съ небывалымъ чувствомъ проговорилъ:

— Дай богъ вамъ счастья, Грей! Вы добрый малый. О, еслибъ она была вашей женой!

— Если вы правы, если онъ добивается только денегъ, то отчаиваться еще нечего. Пусть его себ беретъ одн деньги.

— Нтъ, Грей, вы не знаете Алисы, вы не понимаете моей дочери. Оставшись нищей, она не согласится быть вашей женой, она не любитъ обязываться.

— Заглядывать впередъ нечего. Доживемъ, увидимъ. А теперь за дло, скоре за дло. Мы должны спасти ее отъ этого человка, который погубитъ и себя, и ее. Это главное. Для этого я и пріхалъ въ Лондонъ. На вашемъ мст, я бы прямо отдалъ ему ея деньги.

— На моемъ мст, вы бы ничего не могли сдлать. Я знаю, что она отдастъ ему свои деньги, потому что она сама сказала мн это. А я, въ этомъ случа, ничего не значу. Она одна можетъ распоряжаться своимъ капиталомъ. Въ томъ-то и горе. Тутъ, сколько ни думай, ничего не придумаешь.

Джонъ Грей зналъ давно, что Алиса не зависитъ отъ отца, зналъ и то, что она дорожитъ своею самостоятельностію. Онъ желалъ только узнать мнніе старика относительно этой свадьбы, собрать боле положительныя свднія о Джорж Вавазор. И потому Джонъ Грей остался вполн доволенъ результатомъ своего свиданія. Старикъ смотрлъ на все это тми же глазами, какими смотрлъ и самъ Джонъ Грей.

О дн предполагаемой свадьбы Грей не освдомлялся, онъ былъ увренъ, что Алиса не станетъ торопиться. Но чтобы убдиться въ этомъ, онъ ршился повидаться съ нею, если она только приметъ его. Съ этою цлію онъ написалъ ей записку, предупреждая ее, что онъ явится къ ней тогда-то утромъ. Отказа не было сдлано, и потому въ назначенный часъ Грей отправился въ улицу королевы Анны.

Говоря съ мистеромъ Вавазоромъ, Джонъ Грей не упоминалъ о своемъ план. Причины этого могли быть различныя: во-первыхъ, онъ, какъ человкъ благоразумный, понималъ всю шаткость своего плана, кром того, онъ еще не зналъ, что побудило Алису принять предложеніе ея двоюроднаго брата.— Можетъ быть она любитъ его? Въ такомъ случа, конечно, ему, Джону Грею, нечего тутъ длать.— Но ему все какъ-то не врилось, чтобы Алиса могла полюбить такого человка, какъ Джоржъ. При свиданіи, все это должно объясниться какъ нельзя лучше, и потому онъ ршился, прежде всего, повидаться съ нею. Если она не любитъ его, тогда еще есть надежда. Онъ попытаетъ счастья, можетъ быть, ему и удастся спасти ее. Онъ предложитъ Джоржу Вавазору значительную сумму, съ тмъ условіемъ, чтобы тотъ отказался отъ Алисы. Если отзывы объ этомъ человк справедливы, то планъ этотъ долженъ наврное удастся. За деньгами дло не станетъ: Джонъ Грей во всякое время могъ располагать какою угодно суммою. И съ нетерпніемъ ожидалъ онъ своего свиданія съ нею.

Онъ желаетъ видть меня, думала Алиса, получивъ его записку. Отчего мн не принять его? Свиданіе съ нимъ не можетъ меня разстроить. Онъ не станетъ меня упрекать. Я сама вдь упрекаю себя ежечасно, ежеминутно.

Но когда наступило назначенное утро, назначенный часъ, силы измнили ей. Она не знала, что длать отъ волненія. Она была вся — ожиданіе, вся — слухъ.

Вотъ онъ идетъ по лстниц своею тихою, неслышною походкой, вотъ отворяетъ дверь. Взйдя въ комнату, онъ прежде, чмъ подойдти къ ней, осторожно притворилъ за собой дверь. Это, конечно, было странно, и я не знаю, какъ объяснить вамъ эту странность. Онъ всегда и везд вполн владлъ собой. И эта особенность его характера всего боле пугала Алису и наконецъ оттолкнула ее отъ него. Затворивъ дверь, онъ подошелъ къ Алис. Она стояла у стола, опираясь на него обими руками и опустивъ глаза внизъ.

— Алиса, сказалъ онъ и какая-то особенная нжность звучала въ его голос.

Она невольно вздрогнула. И на время заснувшая любовь ея снова пробудилась. Чтобы дала она теперь за возможность принадлежать ему, быть его женой! Какъ могла она разлюбить его? Но нтъ, она не переставала любить его все это время. Что же заставило ее, безумную, разойдтись съ нимъ? Откуда взялись вс эти сомннія? Теперь она врила ему, врила его любви, врила въ счастье съ нимъ! Но теперь все это поздно, слишкомъ поздно! Возвратъ невозможенъ, даже еслибы онъ самъ желалъ этого!

— Алиса, повторилъ онъ снова, дайте мн вашу руку, дайте мн ее, какъ старому другу.

Она медленно подняла на него свои глаза и протянула руку. Каждый звукъ его голоса, даже самое рукопожатіе говорило ей теперь о томъ, какъ бы счастлива была она съ нимъ.

— Алиса, продолжалъ онъ, я не стану безпокоить васъ разспросами Отвчайте мн только на два вопроса: день вашей свадьбы назначенъ?

— Нтъ, отвчала она.

— Когда же вы думаете назначить? черезъ мсяцъ?

— О, нтъ, нтъ! Не ране года! воскликнула она. Онъ не могъ не понять, что она почти съ ужасомъ думаетъ объ этой свадьб. Если въ его душ и таилось, можетъ быть, чувство гнва, то теперь оно исчезло безъ слда.

— Теперь я предложу вамъ, Алиса, мой второй вопросъ. Если вы не хотите отвчать мн, то вамъ стоитъ только промолчать и я больше не повторю его. Скажите, что заставило васъ принять предложеніе вашего двоюроднаго брата?

— Я приняла его предложеніе потому, что… скороговоркой проговорила она, какъ бы боясь, что силы измнятъ ей. Но вы никогда не поймете меня, продолжала она, чтобы я ни говорила, мн не возвратить больше вашего уваженія…

Нтъ, она не любитъ своего двоюроднаго брата, ршилъ Джонъ Грей. Если бы она любила, она бы не такъ отвчала.

— Алиса, сказалъ онъ, тихо и медленно выговаривая каждое слово, сердц мое всегда принадлежало вамъ… Мы еще не разлучены окончательно. Въ годъ можетъ многое перемниться. Я, какъ видите, все еще не теряю надежды. И еслибъ обстоятельства перемнились, съ какою бы радостію я назвалъ васъ прежнимъ именемъ…

Онъ пожалъ ея руку и, прежде чмъ она успла ему отвтить, вышелъ изъ комнаты.

ГЛАВА XXXIV.
СОВЩАНЕ СЪ МИСТЕРОМЪ ТОМБОМЪ.

Когда ушелъ Джонъ Грей, Алиса осталась въ неподвижномъ состояніи и глубоко призадумалась надъ словами, сказанными ей Греемъ: ‘сердце мое всегда принадлежало вамъ.’ И странное дло, слова эти теперь успокоили, почти осчастливили ее.— Онъ не презираетъ меня! Еслибъ онъ презиралъ меня, онъ не сталъ бы такъ жалть меня, думала Алиса и какъ-то легко, невыразимо легко становилось у нея на сердц.— Да, онъ уважаетъ, любитъ меня! Съ какою радостью я назвалъ бы васъ прежнимъ именемъ, сказалъ онъ… Но этому не бывать теперь, никогда не бывать! съ горечью продолжала думать Алиса. Она сознавала, что счастье потеряно навсегда, но мысль о его любви радовала и утшала ее. Онъ никогда бы не оттолкнулъ ее, она сама отказалась, и сознаніе этого чувства было особенно пріятно ей.

И снова припоминала она все, что случилось за послднее время. Но обо всемъ этомъ она думала, какъ о чемъ-то стороннемъ, не касающемся ея. Казалось, она разбирала прочитанную ею повсть. Затмъ мысли ея приняли другое направленіе. Она опять вспомнила о Джон Гре, о его обманутой любви. И живо представилось ей, сколько горя, тяжелаго, безвыходнаго горя долженъ былъ выстрадать онъ. И страшно ей стало.— Нтъ, ужь лучше было бы, если бы онъ презиралъ и ненавидлъ меня, ршила она! Но нтъ, онъ,тне можетъ глубоко и долго страдать, въ немъ слишкомъ мало страсти, думала она вслдъ за тмъ,— Правда, если онъ разъ ршился чего нибудь достигнуть, то добивается долго и настойчиво, онъ самъ сказалъ мн это, а онъ не лжетъ. Да, онъ настойчивъ, но настойчивъ потому только, что ршилъ, что онъ долженъ добиться своего. Страсть же и увлеченіе ему совершенно неизвстны. Такъ думала она и жестоко ошибалась.

— Но неужели нтъ никакого выхода? Неужели спасеніе невозможно? спрашивала и переспрашивала она себя такъ, какъ будто дло шло не о ней самой, а о другой женщин. Онъ все еще любитъ ее, отчего бы имъ и не быть счастливыми? Нтъ, все кончено, все! Возвратъ невозможенъ! Съумашествіемъ было съ ея стороны давать свое согласіе на этотъ бракъ, съумашествіемъ было хать съ ними за границу. Она вдь знала, что и Кэтъ, и братъ ея употребляютъ вс свои усилія, чтобы вырвать у нея изъ рукъ ея счастіе. Она знала это и все же поддалась имъ. Гд же была ея сила воли и самостоятельность? Они добились своего, добились, чего хотли,— ея счастье, вс ея надежды погибли теперь, погибли безвозвратно! Не все ли одно, за кого выходить? Я отказала Джону Грею, отчего же мн не выйдти за Джоржа? думала она, гуляя среди горъ Вестморлэнда. Бдная женщина! она и не подозрвала, что была игрушкой въ рукахъ своихъ родственниковъ. А между тмъ, какъ гордилась она всегда своею воображаемою самостоятельностію! Она не хотла слушать благоразумныхъ совтовъ лэди Мэклеодъ, она смялась надъ ея предостереженіями, и теперь готова была просить совта у перваго встрчнаго.

Алиса не щадила себя, она сознавала, что ея самоувренность погубила ее. И теперь только, переживая эти трудныя, тяжелыя минуты, поняла она значеніе матери, поняла, что значитъ быть сиротой.

— Неужели я должна отдаться, вся отдаться этому человку? воскликнула она съ отчаяніемъ,— отдаться человку, котораго я не люблю, быть постоянно съ нимъ, лежать на его груди, отвчать на его поцлуи? И взволнованная, принялась она ходить по комнат.— Нтъ, нтъ, громко и ршительно проговорила она. Нтъ, этого не было въ условіяхъ, я никогда не общала ничего подобнаго!

Если вы, читатель, не были въ подобномъ положеніи, то вы, конечно, въ прав упрекнуть Алису въ такомъ малодушіи, которое рекомендуетъ ее, что называется женщиной тряпкой. Но, чтобы объяснить, вамъ эту кажущуюся непослдовательность, я долженъ заглянуть въ прошедшее, разоблачить передъ вами самыя сокровенныя ея мысли. Давая свое согласіе Джоржу Вавазору, Алиса готова была помогать ему деньгами и участіемъ въ его борьб съ жизнію. Она готова была раздлять съ нимъ вс его планы, надежды, непріятности, радоваться его счастью, гордиться его удачей. Дале этого ея мысль не забгала. Когда же онъ при свиданіи вздумалъ просить у нея поцлуя, она съ ужасомъ и отвращеніемъ отшатнулась отъ него. Затмъ пришелъ Грей, пожалъ ея руку и какое-то невыразимое блаженство охватило все ея существо. Она готова была опуститься передъ нимъ на колни.

Тогда только она поняла всю свою ошибку, всю пропасть, лежавшую между мечтой и дйствительностію, между минутнымъ увлеченіемъ, блеснувшимъ передъ ней счастіемъ и настоящимъ счастіемъ. Она согласилась быть женой человка, котораго не любила, и ради пошлаго честолюбія оттолкнула отъ себя того, кто былъ ей дороже всего на свт. Одно воспоминаніе объ этомъ возмущало ее и она чувствовала, что никогда не проститъ себ.

А вы, неправда ли, прощаете ее, читатель? Или, можетъ быть, я слишкомъ рано предлагаю вамъ этотъ вопросъ. Что до меня, то я давно уже простилъ ее. Я видлъ ея борьбу, ея горе, ея раскаяніе и убжденъ, что страданіе все выкупаетъ. Я надюсь, что къ концу моей печальной повсти и вы согласитесь со мной. Да и кто можетъ обвинять ее! Полюбивъ, она усомнилась въ своей любви, усомнилась въ человк, которому безусловно врила. Но это сомнніе зародилось въ ней не безъ причины. Когда Джоржъ сообщилъ ей о своихъ планахъ и карьер, полной борьбы и жизни, Алиса видла впереди блестящую перспективу дятельности, которой она сочувствовала. Тихій и пустынный Недеркостъ казался ей тогда живой могилой. Но, сравнивъ личности Грея и Вавазора, она была уврена, что только съ Греемъ и возможно ея счастіе…

Но возвратимся къ нашему разсказу.

‘Что мн длать’?— Вопросъ этотъ не давалъ ей покоя впродолженіи цлаго дня. Она понимала теперь всю дикость предстоящей свадьбы. Но что же ей длать? Отказать? Но сколько говору и клеветы поднимется тогда! Ей ршительно не дадутъ проходу! И вотъ пойдутъ безконечные разсказы о томъ, какъ она обманывала своихъ жениховъ, какъ мняла ихъ одного на другого, какъ давала имъ общаніе и нарушала ихъ чуть не каждый день. И какъ сказать ей отцу, какъ сказать Кэтъ, какъ сказать Джоржу объ этой новой перемн? Впрочемъ, отчаяваться нечего, до свадьбы еще далеко. Въ годъ много утечетъ воды… Какъ бы хорошо было, если бы онъ взялъ теперь ея деньги, промоталъ бы ихъ и затмъ оставилъ бы ее въ поко! Она была бы спасена. Впрочемъ, можетъ быть, онъ самъ откажется отъ нея! Да, надо ждать, терпливо ждать, можетъ быть все устроится къ лучшему. Одно только поршила она теперь и, какъ ей казалось, поршила твердо, разъ навсегда. Она дала себ торжественное слово, что ни въ какомъ случа не будетъ женою Джоржа Вавазора, скоре ршится покончить съ самой жизнію.— Всегда найдется пропасть, въ которую я могу броситься, или рка, чтобы утопиться, утшала она себя. Посл всего, что случилось, онъ иметъ право разсчитывать на мои деньги и онъ получитъ ихъ. А тамъ увидимъ, что мн длать, думала Алиса. Вс эти надежды, планы, ршенія она должна была затаить въ себ, ей не съ кмъ было подлиться, не у кого попросить совта, не кому разказать свое горе.

Мистеръ Грей, простившись съ Алисой, зашелъ сначала къ мистеру Вавазору и, захвативъ его съ собой, отправился съ нимъ къ своему стряпчему. Стряпчій его, мистеръ Томбъ, жилъ въ узкой, темной улиц, въ одномъ изъ захолустьевъ Лондона.

Мистера Вавазора поразила точность, съ которою передавались вс подробности, относительно Алисы, этому старому, лысому джентельмэну, смотрвшему на всхъ и на все своими невыразимо сладкими и кроткими глазами. Онъ счелъ нужнымъ освдомиться о занятіяхъ мистера Томба.

— Что, онъ, вроятно, сильный ходокъ по церковнымъ дламъ? спросилъ онъ Грея.

— Нтъ, онъ исключительно не занимается ими, отвчалъ Грей. Его компаньонъ живетъ у насъ въ Эли и потому большая часть моихъ сосдей поручаютъ ему свои дла. Онъ былъ стряпчимъ моего отца.

Мистеръ Томбъ равнодушно слушалъ разсказъ мистера Грея объ Алис, не выражая ни удивленія, ни негодованія. Затмъ очень хладнокровно приступилъ онъ къ обсужденію дла, говорилъ обо всемъ прямо, не стсняясь ничмъ и называя все собственнымъ именемъ. Въ немъ не было и слда ложной деликатности. Ршено было выдать, Джоржу Вавазору сумму, которую онъ потребуетъ. При этомъ ршили также, что капиталъ Алисы долженъ оставаться не тронутымъ, а что требуемая сумма возмется изъ денегъ Джона Грея.

Получивъ деньги, Джоржъ Вавазоръ долженъ отказаться отъ своей невсты. Такъ поршили они, Джоржъ Вавазоръ слушалъ ихъ молча, у него не было денегъ и онъ не могъ принять участія въ этомъ план.

— Разстроить этотъ бракъ желаетъ и отецъ невсты, онъ вполн раздляетъ мой взглядъ на это дло, сказалъ Грей своему стряпчему.— Неправда ли, мистеръ Вавазоръ? обратился онъ къ отцу Алисы.

— Да, совершенно согласенъ. Бракъ этотъ, по мн, мышиная ловушка для моей дочери, отвтилъ мистеръ Вавазоръ.

— Къ тому же, мистеръ Томбъ, мы желаемъ, прежде всего, испытать этого господина. Понимаете? Если наше мнніе о немъ ошибочно, онъ можетъ, какъ нельзя лучше, доказать это и жениться на ней, продолжалъ мистеръ Грей.

— Да, да, вы желаете открыть ей глаза на эту хищную птицу, замтилъ стряпчій.

— Я желаю, чтобы вы ему выдали, какую бы сумму онъ не потребовалъ, а тамъ само собой откроется, чего онъ добивался!

— Да, мы ощупаемъ его, ощупаемъ со всхъ сторонъ. Онъ выскажется, такъ нельзя лучше! сказалъ стряпчій, поводя своими безконечно сладкими глазами.— И затмъ они распрощались. Былъ уже шестой часъ. Мистеръ Вавазоръ отправился домой. Онъ засталъ Алису сидящей въ темной гостиной.

— Что это? у тебя все еще сумерки? шутливо спросилъ онъ ее.

— Да, папа, я ничего не длаю, къ чему же мн огонь? А васъ я не ждала такъ скоро.

— Да, я нсколько поспшилъ сегодня, потому что мн надо сказать теб нсколько словъ о дл.

— О какомъ дл, папа?— Алиса хорошо изучила своего отца. Она по одному тону поняла, что онъ старается задобрить ее. Хочетъ о чемъ нибудь просить и думаетъ, что я не соглашусь, мелькнуло у нея въ голов.

— Видишь ли, моя радость, ты сказала мн, что твой двоюродный братъ, Джоржъ, просилъ тебя дать ему денегъ.

— Я не говорила, что онъ просилъ меня. Ему деньги понадобятся для выборовъ, не ране.

— Если для выборовъ, то они скоро понадобятся ему. Такъ онъ еще не просилъ тебя?

— Нтъ, я предложила ему, а онъ отвтилъ, что только въ случа надобности обратится ко мн.

— Сколько я знаю, онъ страшно нуждается теперь. Ему, кажется, жить нечмъ!

— Не думаю. Впрочемъ, я ничего не знаю, могу только одно сказать утвердительно: онъ еще не просилъ у меня. Если же попроситъ, я охотно помогу ему.

— Какую же сумму думаешь ты дать ему, Алиса?

— Я не знаю, сколько у меня всхъ денегъ. Въ годъ я получаю четыреста фунтовъ. Я бы желала оставить за собой столько, чтобы получать сто фунтовъ годового дохода, а остальное я хочу отдать ему.

Мистеръ Вавазоръ. тяжело вздохнулъ.

— Но когда онъ попроситъ у тебя, не можешь ли ты поручить мн уладить это дло, т. е. не довришь ли вручить деньги Джоржу Вавазору изъ рукъ въ руки?

— Какъ доврить вамъ?

— Переговорить съ адвокатомъ и вынуть требуемую сумму изъ банка. Я общаю теб, что желаніе твое будетъ исполнено въ точности. Затмъ онъ прибавилъ, что она, вроятно, не захочетъ оскорблять своего отца отказомъ. Она можетъ распоряжаться своимъ капиталомъ, какъ хочетъ, но все же не безъ его вдома. Выслушавъ все это, Алиса общала обратиться къ нему, когда ей потребуются деньги.

На другой день она получила письмо отъ лэди Гленкоры, все еще проживавшей въ Мэтчингъ-Прайор. Въ легкомъ и игривомъ тон этого письма просвчивало что-то грустное. Видно было, что писавшая хотла казаться счастливой и, во что бы то ни стало, придать своему письму оттнокъ полнаго самодовольствія. Но изъ каждой строчки этого письма проглядывала не искренность и желаніе обмануть себя,

‘Какъ видишь, я все еще въ Мэтчинг, а не въ Монкшед, писала она Алис, — не мало усилій стоило мн избавиться отъ этого, но за то я теперь спокойна и провожу все время самымъ невиннымъ образомъ съ Ифи Паллизеръ. Ты помнишь Ифи? Это доброе существо готово исправлять всхъ и даже меня. Говоря правду, я часто думаю о Монкшед и вполн счастлива, что я не тамъ. Я не задумалась свалить все на тебя и ты можешь выпутываться теперь, какъ знаешь. Помнишь этотъ несчастный вечеръ на развалинахъ замка? Бдныя развалины! Я иногда хожу туда одна и мн кажется, что я слышу голоса, вижу лица въ разбитыхъ окнахъ! Все поколніе Паллизеровъ поднимается тогда изъ своихъ гробовъ и строго, сердито смотритъ на меня и говоритъ мн о томъ, что я совершенно недостойна ихъ. У меня даже есть любимое окно, изъ котораго сэръ Гэй постоянно смотритъ на меня и корчитъ при этомъ самыя уморительныя рожи. Все это я, какъ-то на дняхъ, разсказала Ифи. И что-жъ думаешь? Она преважно объявила мн, что если я хочу, то могу еще исправиться и быть достойной великаго имени Паллизеровъ! Какъ это теб нравится?’

Затмъ леди Гленкора извщала Алису, что мужъ ея намревается скоро отправиться въ Лондонъ и что она прідетъ съ нимъ.— ‘То есть, только въ томъ случа, прибавила она, если я удостоюсь вниманія Паллизеровъ!’

ГЛАВА XXXV.
ГОСТИНИЦА ВЪ ШЭП.

Джоржъ Вавазоръ вышелъ изъ конторы мистера Скреби (читатель не забылъ конечно, что въ это свиданье съ мистеромъ Скреби нашъ герой имлъ случай убдиться въ необходимости, какъ можно скоре, раздобыться малою толикою денегъ),— и такъ, онъ вышелъ изъ конторы стряпчаго подъ тмъ впечатлніемъ, что дло, лежавшее у него на рукахъ, весьма непріятное дло: не по сердцу ему была необходимость занять денегъ у Алисы.

Вс мы знаемъ, что господа нечистые на руку, откалываютъ подъ часъ очень грязныя штуки, и мы вообще склонны думать, что они находятъ извстнаго рода наслажденье въ откалываньи этихъ штукъ, но въ этомъ, мн кажется, мы жестоко ошибаемся. Не легко обнищавшему дворянину выслушивать отказы, не легко ему получать подачку, которую кидаютъ ему съ презрніемъ, но и того тяжеле достается ему подачка, которую даютъ ему съ видомъ доврія къ его честности.— Чортъ возьми! говоритъ онъ самому себ въ подобныхъ исключительныхъ случаяхъ, этому человку я непремнно заплачу,— а самъ знаетъ, какъ нельзя лучше, что этому человку онъ во всю жизнь не заплатитъ.

Джоржъ Вавазоръ становился въ тупикъ, какъ ему сдлать первый шагъ въ присвоенію себ кошелька Алисы? Когда онъ пришелъ къ ней, прося ея любви, она отвернулась отъ него съ содроганьемъ, онъ зналъ очень хорошо, что въ просьб о деньгахъ онъ не получитъ отказа, но какъ было ему заикнуться о деньгахъ въ томъ положеніи, въ которомъ онъ стоялъ относительно ея?

Наконецъ онъ ршился взвалить это дло на плечи сестр. Кэтъ могла свободне его объясниться съ Алисою, да и наконецъ, между женщинами вся жосткая сторона этихъ дловыхъ переговоровъ должна была сгладиться за романтическою фразеологіей, на которую самъ онъ былъ не мастеръ.

И такъ, Джоржъ поршилъ повидаться съ сестрою и съ этою цлью отправился въ Уэстморлэндъ, предупредивъ сестру, что остановится въ небольшой одинокой гостиниц въ Шэп, и попросивъ ее побывать у него пораньше утромъ на другой день его прізда.

Часовъ около девяти вечера, темною, ненастною ночью, Вавазоръ прибылъ въ маленькую гостиницу.— И живутъ же люди въ этакой проклятой стран, проворчалъ онъ сквозь зубы, и тутъ же поршилъ, что непремнно продастъ Вавазорскій замокъ, безъ малйшаго уваженія къ связаннымъ съ нимъ семейнымъ преданіямъ, если онъ только когда нибудь попадетъ въ его руки.

— Вы ли это, мистеръ Джоржъ? встртилъ его хозяинъ гостиницы. Сколько лтъ, сколько зимъ мы васъ здсь не видали!

Но Джоржъ не испытывалъ ни малйшаго желанія пускаться въ разговоры съ хозяиномъ гостиницы и объяснять ему причину своего долгаго отсутствія. Онъ ограничился тмъ, что проворчалъ себ что-то подъ носъ, вмсто отвта, и попросилъ приготовить для него небольшую отдльную комнату на верху. Вечеръ онъ провелъ въ одиночеств, не слишкомъ-то поощряя навязчивость хозяина, который, не смотря на то, раза три или четыре навдывался къ нему въ комнату, пока, наконецъ, Джоржъ не объявилъ, что у него болитъ голова я что онъ желаетъ остаться одинъ.

— Споконъ вку онъ былъ такой необходительный, разсудилъ про себя хозяинъ гостиницы, никто отъ него никогда не слыхалъ добраго слова. Точно, право, этотъ рубецъ, что обезобразилъ ему лицо, разскъ ему и сердце.

Оставшись одинъ, Джоржъ принялся обдумывать, не лучше ли ужь будетъ разомъ попросить у Алисы дв тысячи фунтовъ, чтобы избавиться отъ непріятной необходимости занимать у нея деньги до свадьбы въ нсколько пріемовъ. Не радостно у него было на душ. Вплоть до послдней минуты его не покидала увренность, что Алиса все еще его любитъ, и эта увренность, не смотря на всю жосткость и испорченность его природы, все же доставляла ему минуты чистаго наслажденья, но жолчное чувство замнило это наслажденье въ послднее свиданье его съ Алисою. Онъ. готовъ былъ отказаться отъ нея и отвергнуть ту, которая когда-то отвергла его, но онъ вспомнилъ, что нуждается въ ея деньгахъ, и удержался, внутренно обозвавъ себя подлецомъ.

Вавазорскій замокъ отстоялъ миляхъ въ пяти отъ Шэпа, и Кэтъ волей-неволей должна была сообщить дду о задуманной поздк и ея цли.

— Куда это ты собираешься? спросилъ старикъ въ отвтъ на ея просьбу одолжить ей телжку.

Въ такихъ домахъ, какъ Вавазорскій замокъ, единственная хозяйская лошадь несетъ обыкновенно двойную службу: сегодня на ней разъзжаетъ хозяйка дома, а завтра та же лошадь не брезгаетъ возить навозъ. Обыкновенно бываетъ такъ, что самъ сквайръ ставитъ послднюю службу куда какъ выше первой. Владлецъ Вавазорскаго замка вполн раздлялъ это воззрніе, и всякого, кто обращался къ нему за разршеніемъ прохаться на его лошади, считалъ крайне дерзкимъ попрошайкой.

— Недалеко, ддушка: въ Шэпъ.

— Въ Шэпъ? Какого чорта теб тамъ понадобилось? Вдь къ Шэп, кажись, нтъ магазиновъ?

— Я не за покупками туда отправляюсь, мн надо тамъ повидаться съ однимъ человкомъ.

— Это съ кмъ?

Кэтъ подумала, что ужь лучше сказать дду всю правду.

— Братъ пріхалъ туда и дожидается меня въ тамошней гостиниц, отвчала она. Я было не хотла вамъ говорить это, потому что положила себ не упоминать при васъ его имени, пока вы не согласитесь принять его здсь.

— А онъ разсчитываетъ пріхать сюда теперь,— такъ, что ли?

— О нтъ, сэръ! не думаю. Онъ просто пріхалъ повидаться со мною,— по дламъ, если не ошибаюсь.

— Какія это такія дла? Ужъ не подбирается ли онъ къ твоимъ деньгамъ?

— Чуть ли не по дламъ, касающимся его женитьбы, онъ, кажется, хочетъ, чтобы я уговорила Алису не откладывать свадьбу въ долгій ящикъ.

— Слушай, Кэтъ! если ты когда нибудь дашь ему денегъ взаймы изъ твоего капитала,— я съ тмъ и въ гробъ сойду, что не пущу его къ себ на глаза. И это еще не все, Кэтъ. Пока, не смотря на вс его продлки, я не хочу лишить его наслдства, по моей смерти имнье перейдетъ въ его пожизненное владніе, но если онъ приберетъ къ рукамъ твои деньги, то я уничтожу это завщаніе и смерть моя не обогатитъ его ни на одинъ шиллингъ.— Можешь сказать, чтобы теб запрягали лошадь.

И нужно же было, чтобы подобная догадка пришла въ голову старику именно въ это утро! Кэтъ совсмъ было поршила предложить брату свое маленькое состояніе. Сердце ея чуяло, что онъ пріхалъ переговорить съ нею касательно денегъ Алисы, ее бросало въ краску при этой мысли, а она повторяла про себя, что надо, такъ или иначе, спасти его отъ подобнаго искушенія. Будь Алиса только кузиною Джоржа, быть можетъ, Кэтъ ничего бы не имла противъ его намренья занять у нея денегъ, она была того мннія, что въ качеств Вавазоровъ вс они обязаны поддерживать будущаго главу семейства въ его предпріятіи, долженствовавшемъ сообщить новый блескъ всему ихъ дому, но она никакъ не могла помириться съ мыслью, что братъ ея воспользуется деньгами своей невсты. Наконецъ она пришла къ тому заключенію, что единственный честный выходъ изъ этого затрудненія,— занять денегъ у тетушки Гринау, которая не разъ уже предлагала Кэтъ воспользоваться ея кошелькомъ. За себя Кэтъ постоянно отказывалась отъ подобнаго рода предложеній, но тамъ, гд дло касалось интересовъ брата, вся ея совстливость исчезала.

— Ддушка знаетъ, что ты здсь, Джоржъ, сказала она посл первыхъ привтствій.

— Тмъ хуже, чортъ возьми! И кто тебя просилъ говорить ему?

— Я не допросилась бы у него экипажа, если бы не сказала ему, на что онъ мн понадобился.

— Что за глупое оправданье! Точно ты не могла выдумать той нибудь предлогъ. Я положительно не желалъ, чтобы онъ пронюхалъ о моемъ прізд.

— Я, право, Джоржъ, не вижу въ этомъ бды.

— Да я-то вижу, и очень большую бду. Быть можетъ, это навсегда уничтожитъ возможность моего примиренія съ нимъ.— Что онъ сказалъ, узнавъ что я здсь?

— Онъ не распространялся объ этомъ.

— Ни слова не говорилъ онъ о томъ, чтобы я пріхалъ къ нему?

— Ни слова.

— Да я бы и такъ не похалъ. Ужь коли мириться, то мириться такъ, чтобы изъ этого вышелъ какой прокъ, чтобы заставить его измнить завщаніе въ мою пользу, а для этого понадобится слишкомъ много времени, и все-то имнье не стоитъ этихъ хлопотъ. Старикъ онъ до того взбалмошный и безтолковый, что надо грха сторониться. Но, Кэтъ, чтожъ ты не поздравляешь меня съ предстоящей женитьбой?

— Я уже поздравляла тебя, Джоржъ, въ моемъ послднемъ письм.

— Въ самомъ дл? А я и забылъ. Ну, да особенно-то поздравлять, пожалуй, и не съ чмъ.

— Джоржъ!

— Видишь ли, Кэтъ, я не умю смотрть на вещи съ твоей романтической точки зрнія. А полдюжины дтей при ограниченныхъ средствахъ, право, не слишкомъ-то завидная перспектива для человка, желающаго составить себ карьеру.

— Но вдь ты же всегда желалъ назвать ее своей женою.

— Ну, этого я что-то не припомню. По этой части ты всегда находилась подъ вліяніемъ какой-то галлюцинаціи, впрочемъ, твое сватовство увнчалось успхомъ, и ты имешь полнйшее право торжествовать побду.

— Ты знаешь, что я ничего для себя не желаю.

— За то я скажу теб, Кэтъ, чего я для себя желаю. Я желаю достать денегъ.— И онъ пріостановился, какъ бы выжидая отвта, но она молчала, и онъ поневол долженъ былъ продолжать:— Я далеко не увренъ въ тонъ, что не далъ маху, стараясь попасть въ парламентъ, чего добраго, цль, которую я помтилъ, слишкомъ высока для меня.

— Не говори этого, Джораъ.

— Этой мысли у меня ничмъ не выбьешь. Нечего и говорить теб, что я, съ своей стороны, готовъ пожертвовать всмъ, что имю, я, кажется, не задумался бы и передъ такимъ дломъ, черезъ которое, въ случа неудачи, могъ бы — прогуляться вмсто парламента на вислицу. Но въ томъ-то и бда, что тутъ однхъ моихъ личныхъ жертвъ мало, денегъ у меня больше нтъ, а въ ше моей, хоть бы я и охотно поставилъ ее на карту,— проку мало.

— Все мое маленькое состояніе въ твоемъ распоряженіи,— проговорила Кэтъ не совсмъ твердымъ голосомъ. Сколько ни крпилась она, не могла она не предложитъ брату все что имла, хотя угроза дда все еще раздавалась въ ея ушахъ и она понимала, что, длая Джоржу подобное предложеніе, она его же губитъ.

— Нтъ, отвчалъ онъ, я не возьму твоихъ денегъ.

— Но если бы ты зналъ, какъ охотно и ихъ отдаю теб!

— А взять я ихъ все-таки не могу, я бы себ этого никогда не простилъ. Всего твоего состоянія еле-еле хватитъ на покрытіе моихъ расходовъ текущей минуты, къ тому же, я вовсе не желаю пустить тебя по мір. Ну, да словомъ, дло это неподходящее и о немъ не стоитъ больше и говорить.

— Чего-жъ ты желаешь? спросила Кэтъ, а сама, между тмъ отлично догадывалась, чего онъ хочетъ,

— А вотъ, слушай: когда я женюсь на Алис, за нею, конечно, укрпятъ часть состоянія на случай моей смерти, а такъ какъ старый сквайръ ей такой же лтъ, какъ и мн, то я предложу передать ей все наше родовое имнье въ пожизненное владніе, на тотъ случай, если она переживетъ меня.

— Что же дале? проговорила Кэтъ.

— Какъ скоро мы условимся относительно этого, я не вижу, почему мн не взять впередъ часть ея состоянія, которое конечно, при подобнаго рода сдлк, перейдетъ посл свадьбы въ мои руки.

— Но старикъ пожегъ оставить имнье кому ему заблагорасудится.

— Онъ ни за что не передастъ его въ чужія руки. Къ тому же, онъ будетъ радъ-радешенекъ предлагаемой много сдлк, уже довольно того одного, что лишитъ меня такимъ образенъ всякой власти распоряжаться имньемъ.

— Но сдлка эта не можетъ состояться до вашей свадьбы.

— Слушай, Кэтъ: брось ты эту манеру возражать мн, если та не хочешь мн помочь, то лучше такъ прямо и скажи, и я ворочусь въ Лондонъ.

— Я рада помогать теб всмъ, что лежитъ въ моей власти, но не требуй отъ меня, чтобы я поступала противъ моей совсти.

— Этакъ-то могъ бы отвтить и всякій встрчный, что мн въ твоей готовности помочь, коли ты ставишь подобнаго рода оговорки? Скажи-ка мн лучше — согласна ты написать Алис^: или, и того лучше, сама създить въ Лондонъ и передать ей, что мн нужны ея деньги?

— Какъ же могу я теперь хать въ Лондонъ?

— Могла бы, если бы только захотла. Ну, да положимъ, что это ужь слишкомъ большое требованье, за то написать-то ужь, кажется, ничто теб не мшаетъ? Теб ловче вести эта переговоры, чмъ мн. Объясни Алис, что мн необходимо впередъ заплатить вс расходы по выборамъ, что безъ этого мн нечего и думать объ успх. Я не ожидалъ, что деньги понадобятся такъ скоро, но народъ этотъ знаетъ, что я человкъ не денежный, а потому очень естественно желаетъ заручиться своей платой, прежде чмъ поведетъ дло въ мою пользу. Скреби уже раза два надували кандидаты по столичнымъ выборамъ, и онъ далъ себ зарокъ, что въ третій разъ его не надуютъ.

И онъ замолчалъ, выжидая, что скажетъ Кэтъ.

— Джоржъ! проговорила она съ разстановкой.

— Ну-съ!

— Послушайся меня! Испробуй лучше другой какой нибудь, только не этотъ планъ.

— Другого плана нтъ. Ужь вотъ сейчасъ видна женщина: ей говорятъ о единственномъ возможномъ выход, а она его-то и не хочетъ.

— Мн кажется, что теб не слдуетъ брать деньги Алисы.

— Милая Кэтъ! предоставь ужь мн, пожалуйста, самому судить о томъ, что мн слдуетъ и что не слдуетъ длать. Сама Алиса, какъ нельзя лучше, понимаетъ это дло. Она знаетъ, что безъ денегъ я не могу занять то положеніе, которое столько же желательно для нея, какъ и для меня, и она предложила мн денежную помощь. Если я прошу тебя сказать ей, что деньги эти понадобились мн именно теперь, то прошу тебя потому, что черезъ тебя мн какъ-то ловче вести эти переговоры.— Или я сильно ошибался до сихъ поръ въ твоемъ ум, или ты сразу поймешь, что я хочу сказать.

Кэтъ поняла его какъ нельзя лучше, она видла, что братъ ея стыдится задуманнаго дла и потому хочетъ сдлать ее своей посредницей.

— Я бы желалъ, что бы ты написала ей безъ отлагательствъ, продолжалъ Джоржъ, ужь если ты не находишь нужнымъ побезпокоиться и самой създить въ Лондонъ.

— Не о безпокойств тутъ рчь, отвчала Кэтъ. Я не полнилась бы пшкомъ сходить въ Лондонъ, если бы только могла этимъ доставить теб деньги.

— Такъ ты думаешь, что Алиса откажетъ мн въ нихъ?..

— Напротивъ, я убждена, что она теб дастъ ихъ, но мн кажется, что теб-то не слдовало бы брать ихъ у нея. Деньги той двушки, на которой ты задумалъ жениться, должны бы быть для тебя, по моему, священны.

— Ужь какъ я ненавижу вс эти романтическія тонкости, проговорилъ Джоржъ, расхаживая по комнат. Если бы ты только съ минуту подумала о томъ, что сказала, то увидла бы, что несешь страшную дичь. Мы съ Алисой готовимся стать мужемъ и женою, имущество, общественное положеніе, интересы — все у насъ будетъ общее, а между тмъ, къ ней-то, вишь, я и не долженъ обращаться за деньгами, которые мн необходимы, чтобы упрочить какъ себ, такъ и ей лучшую будущность. И это, по вашему, называется деликатностью?— по моему, это просто гиль и чепуха.

— Слушай, Джоржъ, что я придумала: я попрошу тетушку Гринау дать мн взаймы нужную для тебя сумму денегъ.

— Не думаю, чтобы она раскошелилась для меня. Къ тому же, деньги эти нужны мн сейчасъ а тутъ еще письменные переговоры, всякая же проволочка для меня гибельна. Если ты не хочешь переговорить съ Алисой, то я буду принужденъ обратиться къ ней самъ, такъ скажи же, пожалуйста, хочешь ты или нтъ оказать мн эту услугу?

Прежде чмъ Кэтъ собралась съ духомъ отвчать, кто-то постучался въ дверь и ей подали измятый клочекъ бумаги, только-что принесенный мальчикомъ изъ Вавазора. Записка была отъ ея дда и содержала въ себ слдующія слова:

‘Если Джоржъ желаетъ побывать въ замк, то пускай прідетъ, если онъ удостоитъ извиниться передо мною, то я охотно приму его’.

— Это что за записка? спросилъ Джоржъ.

Кэтъ передала ему записку.

— Ну, это онъ напрасно изволитъ безпокоиться, замтилъ Джоржъ.— И что я выиграю тмъ, что поду къ нему?

— Страшно много выиграешь, отвчала Кэтъ. Если ты не воспользуешься настоящимъ случаемъ, то теб никогда не переступить черезъ порогъ этого дома.

— Да, пока онъ не сдлается моимъ.

— Но въ томъ-то и бда, что онъ никогда не будетъ твоимъ, если ты покажешь старику, что не желаешь съ нимъ мириться, быть можетъ, когда нибудь ты и вступишь въ этотъ домъ, но не ты будешь хозяиномъ, онъ пойдетъ въ приданое за Алисой. Подумай объ этомъ, Джоржъ! Вдь не захочешь же ты всмъ быть ей обязанъ.

Джоржъ ходилъ по комнат, бормоча сквозь зубы проклятія.

— Ты еще не отвтила на на мой вопросъ, проговорилъ онъ наконецъ.— Положимъ что, я поду къ старику, общаешься ли ты тогда написать Алис?

— Нтъ, Джоржъ, я не могу писать Алис о ея деньгахъ.

— Такъ ты не напишешь?

— Это свыше силъ моихъ.

— А, коли такъ Кэтъ, то дйствуй себ на здоровье съ старикомъ за одно, оно же и выгодно для тебя: воли ловко поведешь дло, то, можетъ статься, и уломаешь его оставить наслдство теб.

— Я не заслужила этого упрека, твердо проговорила Кэтъ. Если въ теб осталась хоть канля сердца или совсти, ты и самъ долженъ это почувствовать.

— Ну, нельзя сказать, чтобы я страдалъ отъ избытка того или другого, да оно и лучше въ моемъ положеніи.

— Возьми, Джоржъ, мои деньги.

— Ни за что. Хоть совсти у меня вообще и не много, но все же малая толика ея уцлла и во мн.

— Позволь мн написать тетушк Гринау.

— Пиши, я ничего не имю противъ этого, но только врядъ ли что изъ этого выйдетъ.

— Какъ бы то ни было, я напишу ей. А теперь отвчай мн, дешь ты въ Вавазоръ или нтъ?

— Просить прощенья у этого полоумнаго старика? Слуга покорный. Я вовсе не въ такомъ расположеніи духа, и мой пріздъ раздражитъ его только еще больше. Скажи ему, что мн необходимо было возвратиться въ Лондонъ по спшнымъ дламъ.

— А жаль, очень жаль!

— Чтожъ длать, помочь я теб не могу.

— Но подумай, вдь это можетъ имть вліяніе на всю твою будущность, настаивала Кэтъ.

— Слушай, Кэтъ, проговорилъ Джоржъ: я поду въ Вавазаръ и терпливо подвергнусь нахальству старика, но съ тмъ условіемъ, чтобы ты взяла на себя переговоры по моему длу съ Алисой.

Кэтъ начинала сдаваться, она чувствовала, что все на свт готова сдлать, лишь бы помирить брата съ ддомъ.

— Но ты позволишь мн попытать прежде счастья у тетушки Гринау? проговорила она. Вдь на это понадобится всего какихъ нибудь два, много три дня.

На это Джоржъ согласился съ такимъ видомъ, какъ-будто длалъ сестр невсть какую уступку, Кэтъ, съ своей стороны, общалась, скрпя сердце, въ случа отказа отъ тетушки Гринау, обратиться за деньгами къ Алис. Затмъ Джоржъ милостиво отправился къ себ въ спальню укладывать свои вещи и собираться въ замокъ.

Дорогою братъ и сестра молчали вплоть до воротъ замка.

— Вы ли это, мистеръ Джоржъ? проговорила старая привратница, вышедшая отпереть имъ ворота. Сколько лтъ, сколько зимъ мы васъ не видали?

Въ тхъ же самыхъ выраженіяхъ и съ тою же искренностью привтствовалъ Джоржа и хозяинъ гостиницы. Джоржъ никогда не умлъ снискать общее расположеніе въ этомъ околодк, но все же не даромъ онъ былъ наслдникъ Вавазорскаго замка!

— Мн кажется, теб лучше отправиться въ гостиную, проговорила Кэтъ, а я между тмъ схожу къ дду. Только вотъ жаль, что въ гостиной каминъ не топится.

— Длай какъ знаешь, только, пожалуйста, не морозь меня слишкомъ долго. Господи, что за домъ! На двор январь мсяцъ, а комнаты стоятъ нетопленныя.

— Да не забудь, Джоржъ, когда увидишь его, выразить ему твое сожалніе о томъ, что произошло между вами. Ужь разъ ты пріхалъ сюда,— не надо доводить дло до ссоры.

— А между тмъ безъ ссоры врядъ ли дло обойдется, проговорилъ Джоржъ. Только бы вотъ онъ мн въ лошади не отказалъ дохать до Шэпа, если мы съ нимъ переругаемся. А вотъ онъ и самъ стоитъ на крыльц, такъ что мн не зачмъ идти въ нетопленную комнату.

Когда телжка остановилась у подъзда, старикъ протянулъ руку Кэтъ и помогъ ей выйдти изъ экипажа, а самъ, между тмъ, не сводилъ глазъ съ Джоржа.

— И такъ, ты воротился подъ родной кровъ, обратился онъ къ нему.

— Да, сэръ, точь въ точь какъ блудный сынъ въ притч.

— Но блудный сынъ воротился съ раскаяньемъ въ сердц, надюсь, что и ты раскаяваешься.

— Какъ же, какъ же, сэръ, отъ души жалю объ этихъ прошлыхъ недоразумніяхъ и т. д.

— Вылзай, сердито крикнулъ старый сквайръ. Захотлъ я отъ кого дождаться путнаго слова! Скоре жемчугу отъ свиньи дождешься.

Джоржъ послдовалъ за нимъ въ домъ и только пожалъ плечами, когда глаза его встртились съ глазами сестры. Такъ состоялось примиреніе стараго сквайра съ его наслдникомъ.

ГЛАВА XXXVI.
ХЛБЪ-СОЛЬ МИСТЕРА ЧИЗСАКЕРА.

По мр того, какъ проходила зима, возрастало нетерпніе мистера Чизсакера привести въ желанной развязк отношенія, связывавшія его съ интересной вдовушкой. Два опасенія не давали ему покоя: онъ боялся, что мистриссъ Гринау отдастъ себя и свои денежки въ распоряженіе этого прощалыги, Бельфильда, и боялся, съ другой стороны, что она растранжиритъ свое состояніе такъ, что если кладъ въ одно прекрасное утро и достанется ему, Чизсакеру, то достанется значительно поурзанный въ своей цнности.— Чортъ возьми! да она никакъ свой собственный экипажъ завела, проворчалъ онъ, повстрчавшись, въ одну изъ своихъ поздокъ въ Норвичъ, съ мистриссъ Гринау, прокатившей мимо его въ красивомъ кабріолет, вовсе непоходившемъ на извощичій.

Не беремся судить, на сколько мистеръ Чизсакеръ былъ правъ въ первомъ своемъ опасеніи, но второе положительно не имло никакого основанія. Мистрисъ Гринау могла потягаться съ любой дамой въ цлой Англіи въ умньи распоряжаться своими деньгами. Кабріолетъ, надлавшій мистеру Чдосакеру столько тревогъ, былъ просто наемнымъ и брался не помсячно.

Но страшне кабріолета былъ для мистера Чизсакера капитанъ Бельфильдъ. Не подлежитъ никакому сомннію, что капитанъ придерживался того правила, что на войн да въ любви всякія хитрости позволены, иначе мы не можемъ вообразить, какъ только стало у него безстыдства на т чудовищныя выдумки, которыми онъ угощалъ мистера Чизсакера на каждомъ шагу. Да не подумаетъ читатель, что мистеръ Чизсакеръ врилъ ему хоть на грошъ, онъ очень хорошо зналъ, что Бельфильду ни въ чемъ нельзя врить, что онъ вотъ уже цлыхъ десять лтъ только лганьемъ и промышляетъ, но бываетъ же такъ, что люди, извстные цлому свту за отъявленныхъ лжецовъ, успваютъ, при всемъ томъ, надувать другихъ. Мистеръ Чизсакеръ не выходилъ изъ самыхъ мучительныхъ сомнній во все время, какъ капитанъ Бельфильдъ проживалъ въ Нирвел. Онъ не жаллъ денегъ на подкупъ Жанеты, даже миссъ Чарли Ферстерсъ была у него на откупу и онъ щедро награждалъ ее перчатками и цыплятами изъ Ойлимида, въ надежд получить такимъ образомъ обстоятельнйшія свднья о дйствіяхъ злого коршуна, вившагося надъ его голубкой. Мало того, онъ подкупилъ самаго капитана, обязуя его въ отплату за кое-какія денежныя ссуды прекращеніемъ наступательныхъ дйствій противъ голубки. Онъ покусился даже было подкупить вдовушку и въ одно прекрасное утро, склонивъ передъ нею колна, поднесъ ей брошку, величиною съ нагрудникъ, при чемъ позволилъ себ предостеречь ее противъ хищническихъ покушеній злого коршуна.

Но вдовушка отвела рукою брошку — нагрудникъ и объявила, что послдній предметъ, сработанный для ней золотыхъ длъ мистеромъ,— это кольцо съ прядью сдыхъ волосъ, которое она носитъ на память о бдномъ Гринау, и что она на вки отреклась отъ всякихъ другихъ украшеній. Что же касается капитана, продолжала она, то напрасно мистеръ Чизсакеръ безпокоится — она совершенно равнодушна къ этому человку. Впрочемъ это не должно надавать и мистеру Чизсакеру какія либо надежды, потому что сердце ея погребено подъ сырой землею.— Предосадное то было положеніе! А при всемъ томъ, въ самомъ процесс ухаживанья за мистрисъ Гринау заключалось своего рода удовольствіе, долженствовавшее мирить ея поклонниковъ съ неудачностью результата. Ну, съ какою дамою можно какъ ни въ чемъ не бывало уссться къ чайному столу, предварительно простоявъ передъ ней чуть не пол-утра на колнахъ? А съ мистрисъ Гринау это длалось очень просто. Выслушавъ самыя страшныя увренія въ любви, она возвращалась къ своей роли хозяйки съ такою скромностью и радушіемъ, что у огорченныхъ поклонниковъ разомъ отлегало отъ сердца. А тамъ, на прощанье она допускала долгое, долгое пожатіе руки, приговаривая только для формы: ну, будетъ, будетъ! перестаньте. Уходя отъ нея мистеръ Чизсакеръ обыкновенно клялся и божися, что она на слдующій же базарный день будетъ его, но увы! прізжая въ слдующій понедльникъ въ городъ, онъ узнавалъ, что наканун капитанъ Бельфильдъ цлый вечеръ просидлъ у чародйки, и еще онъ, Чизсакеръ нарочно ссудилъ этого подлеца пятью фунтами, чтобы дать ему возможность провести это воскресенье въ обществ нсколькихъ офицеровъ изъ Соффольскаго отряда волонтеровъ.

Доведенный, наконецъ, до отчаянья, онъ ршился пригласить Бельфильда на мсяцъ къ себ, въ Ойдимидъ. Денежныя обстоятельства капитана были плохи, и онъ охотно принялъ приглашеніе.— Мы съ вами поохотимся, позаймемся стрльбою въ цль, сказалъ ему мистеръ Чизсакеръ, только я, знаете ли, не желалъ бы, чтобы вы куда нибудь безъ меня отправлялись.— Бельфильдъ согласился. Каждый изъ соперниковъ смекалъ про себя, въ чемъ состоитъ главная суть условія, но все же, сдается мн, прозорливйшимъ изъ двухъ оказался капитанъ Бельфильдъ. Онъ понялъ, что его ищутъ удалить отъ вдовушки, а впрочемъ онъ сообразилъ, что то же разстояніе будетъ отдлять отъ нея самого радушнаго амфитріона. Миляхъ въ двухъ отъ Ойлимида находилась станція желзной дороги, а оттуда до Норвича было всего какихъ нибудь полчаса пути. Весьма вроятно было, что мистеръ Чизсакеръ будетъ коситься на отлучки своего гостя, но все же воспрепятствовать этимъ отлучкамъ онъ не могъ.

— Такъ вотъ какъ! вы отправляетесь въ Ойлимидъ! проговорила мистрисъ Гринау, когда капитанъ Бельфильдъ пришелъ съ ней проститься. При этимъ свиданіи присутствовала Чарли Ферстерсъ, такъ что капитанъ не могъ извлечь изъ него для себя всей той пользы, которую бы желалъ. По чести, продолжала вдова, такая трогательная дружба, какъ ваша съ мистеромъ Чизсакеромъ, на рдкость.

— Эти мужчины ужь вс такіе охотники шалить у холостяковъ, замтила Чарли Ферстерсъ, жизнь которой слагалась до сихъ поръ далеко не такъ удачно, какъ бы она желала.

— Ну, что до этого касается, отвчалъ Бельфильдъ, то я отъ души желаю этому добряку Чизи поскоре обзавестись женою. Онъ безъ жены совсмъ пропадетъ: шутка ли! хозяйство завелъ самое отмнное, и все-то это осталось въ тун. Вотъ, что бы вамъ, миссъ Ферстерсъ, впречь его въ супружеское ярмо?

— Фермера-то! благодарю покорно! проговорила Чарли, которая имла свои причины не желать, чтобы добрая ея покровительница, мистрисъ Гринау вышла за мужъ за мистера Чизсакера, и потому всячески старалась умалить его достоинства въ ея глазахъ.

— Передайте ему отъ меня дружескій поклонъ, проговорила мистрисъ Гринау, которой не понравилось непрошенное вмшательство.

— Да вотъ что, капитанъ Бельфильдъ, что бы вамъ съ мистеромъ Чизсакеромъ отобдать у меня въ воскресенье?

Капитанъ объявилъ, что съ своей стороны сочтетъ за величайшее счастье явиться на приглашеніе.

— И Чарли тоже прідетъ попытать счастья съ мистеромъ Чизсакеромъ, продолжала вдова, благосклонно поглядывая на капитана.

— Я пріду съ большимъ удовольствіемъ, но только отнюдь не для этого, отвчала Чарли. Мать Чарли была дочь мелкопомстнаго сквайра, сдававшаго свою землю на аренду, а потому не удивительно, что она относилась свысока къ какому нибудь фермеру.

Уговорившись на счетъ воскресенья, капитанъ Бельфильдъ отправился въ Ойлимидъ. Порядки этого дома были ему коротко знакомы и потому онъ нисколько не удивился, что вплоть до сумерокъ никто объ немъ и не освдомился.

Не удивило его и то обстоятельство, что вмсто одной изъ нарядныхъ спаленъ, съ мебелью краснаго дерева, ему отвели для ночлега дрянную комнату безъ камина, выходившую окнами на задній дворъ, капитану не впервые было нести послдствія своей бдности и онъ помирился бы съ этими неудобствами, если бы ихъ прошли молчаньемъ, но мистеръ Чизсакеръ будто на смхъ, вздумалъ извиняться.

— Ужь вы, дружище, не взыщите, обратился онъ къ своему гостю,— оно, конечно, парадныя спальни все равно стоятъ пустыя, да ужь очень, знаете ли, хлопотливо вынимать блье, да развшивать занавски, а вамъ и въ этой коморк будетъ хорошо.

— Отлично, чего же лучше, отвчалъ капитанъ довольно угрюмо.

— И точно, чего же лучш? Эта комната самая теплая въ цломъ дому, если хотите. Мистеръ Чизсакеръ не объяснилъ почему эта комната била самая теплая въ цломъ дому. Должно полагать, что согрвалась она близостью конюшенъ.

За обдомъ нельзя сказать, чтобы оба пріятеля сошлись въ наилучшемъ расположеніи духа. Посл обда подали трубки и пуншъ. Бельфильдъ предпочелъ бы, конечно, сигары, но мистеръ Чизсакеръ находилъ что расходоваться для такой голи, какъ Бельфильдъ — ужь слишкомъ много будетъ чести. Впрочемъ пуншъ если и не улучшилъ расположеніе духа собесдниковъ, то, по крайней мр, развязалъ ихъ языки. Капитанъ передалъ мистеру Чизсакеру приглашеніе мистрисъ Гринау. Сначала онъ погрузился было въ раздумье, ужь не лучше ли ему позабыть объ этомъ порученіи, но потомъ сообразилъ, что мистеръ Чизсакеръ для него не опасенъ и ршился исполнить порученіе.— Вы понимаете, надо же мн было завернуть жъ ней на минутку передъ отъздомъ, добавилъ онъ въ вид извиненія.

— Ну, необходимости-то я особенной и не вижу, замтилъ мистеръ Чизсакеръ.

— Эхъ, дружище, забрали же вы себ въ голову эту глупую ревность. Еслибы я не соблюлъ въ отношеніи ея простой вжливости, какъ вамъ бы того, кажется, хотлось, то я подалъ бы поводъ къ различнымъ догадкамъ.

— Съ чего вы взяли, что я ревную? Человку съ такими землями и угодьями, какъ мои, не приходится ревновать.

— Не знаю, какое тутъ значеніе могутъ имть ваши земли и угодья, ну, да объ этомъ мы, пожалуй, и не будемъ спорить.

— Земли и угодья въ этомъ дл совсмъ не пустяки. Ужь если человкъ задумалъ жениться, то надо, чтобъ у него хозяйство было въ порядк. Пожалуй есть и такіе молодцы, которые не прочь пожить на женины денежки, но ужь это, по моему, послднее дло, я бы, кажется, скоре согласился землю копать. Такія рчи проняли бы кого хотите, проняли он даже капитана Бельфильда, но, длать нечего, онъ проглотилъ обиду, утшая себя надеждою на скорую расплату.

— На васъ не угодишь, проговорилъ онъ. Ну, да какъ бы тамъ ни было, я былъ у нея и она просила меня передать вамъ это приглашеніе. Что жъ? демъ мы или нтъ?

Мистеръ Чизсакеръ отвчалъ не вдругъ, онъ, видимо, соображалъ что-то въ своей голов.

— Слушайте-ка, Бельфильдъ, заговорилъ онъ наконецъ, вдь вамъ нтъ ршительно никакого интереса быть у нея и если вы не обидитесь, я поду одинъ. Мистрисъ Джонсъ изготовитъ вамъ къ обду, что вы ей тамъ сами закажете, а я угощу васъ, въ придачу, бутылкою стараго портвейна.

— Ну нтъ, пріятель, отвчалъ капитанъ, этимъ меня не подднешь, она звала меня къ обду и я намренъ хать, вовсе не желаю длать видъ, что боюсь ея или васъ.

— И это ваше послднее слово?

— Послднее, отвчалъ капитанъ Бельфильдъ съ ршительнымъ видомъ.

— А знаете ли что, продолжалъ мистеръ Чизсакеръ, пора бы вамъ отдать мн хоть часть тхъ денегъ, которыя вы у меня занимали.

— А вотъ, погодите женюсь на вдовушк, тогда заплачу вамъ все сполна, ха, ха, ха!

Первымъ движеніемъ мистера Чизсакера было сказать этому человку, чтобы онъ убирался изъ его дома, но подумавъ, онъ сообразилъ, что вдь тогда капитанъ Бельфильдъ прямымъ путемъ отправится въ Норвичъ гд ему раздолье ухаживать за вдовушкой.— Ну, да вдь она тоже, небось, не дура, проговорилъ онъ наконецъ.

— А вотъ потому-то я и не вижу причины не хать мн къ ней въ воскресенье.

— Причина вамъ не хать та, что вы мн мшаете. Дернулъ меня чортъ разсказывать вамъ вс мои планы, я принималъ васъ за друга, да и на то полагался, что много я вамъ денегъ переплатилъ, чтобы пріобрсти въ васъ сообщника, а вы вмсто того, только и наровите, какъ бы подставить мн ногу, жаль только, что вамъ не удастся.

— И что вы за дуракъ, посмотрю я на васъ, проговорилъ капитанъ Бельфильдъ посл небольшой паузы. Выслушайте-ка, что я вамъ скажу: вдь эта выдра, Чарли Ферстерсъ, непремнно будетъ тамъ.

— Вы почемъ знаете?

— Да ужь знаю. Небось при мн ее приглашали. И я самъ своими ушами слышалъ, какъ она сказала, что и не подумаетъ ловить такого жениха какъ вы, потому что вы фермеръ.

— Въ самомъ дл! вишь какая добренькая, проговорилъ мистеръ Чизсакеръ, красня отъ злости. Да знаетъ ли она, что самъ-то я побрезгалъ бы дотронуться до такого клада какъ она, она и прикащику-то моему не годится въ жены, не только что мн.

— Ну, да какъ бы то не было, надо же, чтобы кто-нибудь занялся ею въ воскресенье, если вы хотите чтобы ваше дло со вдовушкой пошло на ладъ.

— И съ какой стати приглашаетъ она къ себ эту дрянь!

— Нужно же ей имть кого-нибудь около себя для компаніи. Когда вы женитесь на ней, тогда отъ Чарли вамъ легко будетъ отдлаться.

— Отдлаться! Да я просто не пущу ее черезъ порогъ моего дома. Я ее съ поконъ вку терпть не могъ.

— А все же вамъ предстоитъ отобдать въ ея обществ, замтилъ капитанъ Бельфильдъ, я же того мннія, что въ подобныхъ случаяхъ четыре собесдника куда лучше трехъ.

Съ этимъ мистеръ Чизсакеръ принужденъ былъ нехотя согласиться. Вслдъ за тмъ мистрисъ Гринау получила отъ обоихъ пріятелей по записк, въ которой они увдомляли ее что будутъ. Мистеръ Чизсакеръ писалъ въ единственномъ числ, игнорируя капитана, какъ онъ игнорировалъ бы своего лакея, если бы намревался взять его съ собою. Капитанъ удостоилъ выразиться во множественномъ числ.

— Для насъ этотъ день будетъ настоящимъ праздникомъ, писалъ онъ. Добрякъ Чизи съ радости послдній умъ потерялъ и уже принялся отчищать свою особу отъ принадлежностей скотнаго двора.

— Отъ принадлежностей скотнаго двора! повторила мистрисъ Гринау, прочитавъ эти строки. Не мшало бы капитану Бельфильду самому имть побольше того добра, которое наживается скотными дворами.

ГЛАВА XXXVII.
Мистрисъ Гринау даетъ друзьямъ небольшой обдъ.

Какимъ, какимъ хитростямъ не надоумитъ любовь! Когда настало утро торжественнаго дня, мистеръ Чизсакеръ потихоньку, стащилъ во дворъ чемоданъ, набитый всевозможными туалетными принадлежностями, чего, чего тутъ не было: и мозговая помада для волосъ, и рубашка съ необыкновеннымъ шитьемъ на груди и лакированные сапоги, словомъ полный приборъ. Но увы! Напрасно думалъ мистеръ Чизсакеръ скрыть эти приготовленія отъ Бельфильда, въ надежд, что капитанъ не дагадается запастись съ своей стороны перемннымъ платьемъ. Слыханное ли дло, чтобы такой хватъ — капитанъ упустилъ изъ виду, что либо касавшееся его вншности? Возвращаясь домой черезъ кухню Чизсакеръ наткнулся на порог на другой чемоданъ, по видимому столь же плотно набитый, какъ и его собственный.

— На какого чорта упаковали вы все это добро? спросилъ онъ капитана.

— Да на такого же, на какого вы положили свой чемоданъ на задокъ телжки, какъ я видлъ изъ окна моей комнаты, отвчалъ Бельфильдъ.

— Проклятое окно! воскликнулъ мистеръ Чизсакеръ. За тмъ оба пріятеля сли завтракать.— И кто васъ проситъ такъ кромсать ветчину, заговорилъ мистеръ Чизсакеръ. Не бось, не ваше добро, такъ за чмъ его беречь?— Это ужъ было изъ рукъ вонъ грубо, даже Бедьфильду ветчина стала посл подобной выходки поперегъ горла и онъ принялся за яйца.— Если вы не хотите ветчины, то за чмъ же было ее кромсать? продолжалъ мистеръ Чизсакеръ.

— Однако, Чизсакеръ, вы заходите слишкомъ далеко, проговорилъ капитанъ чуть не на взрыдъ.

— Это еще что такое?

— Не видалъ я что ли вашей ветчины?

— Да какъ видно не видали, не то не стали бы ее такъ рзать.

— Нтъ, Богъ съ вами, не нужно мн вашей хлба-соли. Разв такъ порядочные люди поступаютъ? Зазвать человка въ домъ, а тамъ наговорить ему чортъ знаетъ чего. Нтъ, мистеръ Чизсакеръ, я не привыкъ къ подобнаго рода обращенію.

— Та, та, та.

— Вамъ хорошо говорить: та, та, та, а я желаю, чтобы со мною обращались какъ съ джентльменомъ. Мы съ вами давнишніе знакомые и въ уваженіе этого я многое спускалъ вамъ, чего не сталъ бы спускать другому. Но всему есть мра…

— Скажите, пожалуйста, Бельфильдъ, можете ли вы заплатить мн мой долгъ? перебилъ его мистеръ Чизсакеръ, пристально глядя ему въ глаза.

— Нтъ, не могу, по крайней мр въ настоящую минуту.

— А коли такъ, то завтракайте себ, да молчите.

Посл этихъ словъ капитанъ дйствительно замолчалъ и принялся уплетать завтракъ, обходя, впрочемъ, ветчину, въ душ онъ давалъ себ торжественные обты мщенія. Впрочемъ вслдствіе этого разговора поздка въ Норвичъ состоялась гораздо миролюбиве, чмъ можно было ожидать. Чизсакеръ сознавалъ, что онъ уже немного пересолилъ и потому, садясь въ телжку, предложилъ своему спутнику сигару, капитанъ не отказался и выкурилъ трубку мира.

— А теперь намъ надо условиться, проговорилъ мистеръ Чизсакеръ, възжая во дворъ гостиницы: гд вы думаете провести утро?

— Да думаю провдать кое-кого изъ своихъ офицеровъ.

— Ладно. Такъ смотрите же, Бельфильдъ, уговоръ лучше денегъ, вы отнюдь не явитесь къ ней раньше четырехъ часовъ.

— Раньше четырехъ часовъ ни за что не явлюсь.

— То-то же, смотрите. Если вы обманете меня, то я не возьму васъ съ собою назадъ въ Ойлимидъ.

Но на этотъ разъ у капитана и въ мысляхъ не было обмануть своего пріятеля. Капитанъ Бельфильдъ зналъ по опыту, что самый ранній гость не всегда бываетъ самымъ желаннымъ въ дамскомъ обществ. И такъ, соборные часы давно уже пробили четыре, когда Бельфильдъ вошелъ въ гостиную мистрисъ Гринау, тамъ онъ засталъ мистера Чизсакера, разодтаго и распомаженнаго.

— Вы еще не видали ее? спросилъ капитанъ почти шопотомъ.

— Нтъ, угрюмо отвчалъ Чизсакеръ.

— И Чарли Ферстерсъ не видали?

— Не видалъ, не видалъ.

Въ эту минуту въ комнату вошла мистрисъ Гринау въ сопровожденіи своей гостьи.

— Вотъ это мило, джентльмены, что вы такъ аккуратно явились въ назначенный часъ, заговорила она. Такой аккуратности я никакъ и не ожидала отъ васъ, особенно въ базарный день.

— Что мн до базара, когда я собирался къ вамъ, отвчалъ мистеръ Чизсакеръ. Что же касается до капитана Бельфильда, то онъ просто обратился съ какимъ-то комплиментомъ къ Чарли, предпочитая держаться выжидательной политики.

Пышно красовалась вдова въ своемъ траураомъ наряд. Строго соблюдая букву законовъ, установленныхъ высокопочтенными авторитетами, относительно вншнихъ проявленій вдовьей скорби, она умла чрезвычайно ловко обойти духъ этихъ законовъ. Траурный чепецъ кокетливо сидлъ на ея голов и выказывалъ ровно столько волосъ, сколько было нужно для приданія ея физіономіи маложавости. Мистеръ Чизсакеръ порицалъ ее въ душ за деньги, которыя она тратила на экипажъ, но едва ли не дороже кабріолета обходился ей крепъ, который на ней никогда не рыжлъ и не мялся. Буквою закона не воспрещалось ношеніе кринолина, а потому вдоль одежда раскидывалась пышными складками вокругъ ея стана. Траурная косынка была заколота подъ самое горло и плотно облегала грудь, по Жанета, пришпиливавшая ее, знала свое дло, да и госпожа Жанеты была себ на ум.

Мистрисъ Гринау продолжала оплакивать покойнаго мужа, точно потеряла его только вчера, но она какъ-то запамятовала число и утверждала, что несчастье постигло ее годъ и три мсяца тому назадъ, тогда какъ всмъ было извстно, со дня кончины мистера Гринау не прошло и девяти мсяцевъ. Какъ бы то ни было, никто изъ близкихъ, или не домашнихъ ей лицъ не считалъ нужнымъ освжить ея память, и Чарли Ферстерсъ, не красня, утверждала съ ея голоса, что мистеръ Гринау умеръ годъ и три мсяца тому назадъ.

— Вы находите, что у меня цвтущій видъ! отвчала мистрисъ Гринау на одинъ изъ комплиментовъ мистера Чизсакера. Да, на здоровье я, слава Богу, не могу пожаловаться, но еслибы вы схоронили любимую жену всего какихъ нибудь полтора года тому назадъ, то вы поняли бы, почему я такъ равнодушно смотрю на вс эти вещи.

— Я никогда и женатъ еще не былъ, отвчалъ мистеръ Чизсакеръ.

— Потому-то вы и не можете понимать меня, вамъ все улыбается въ жизни. Будь я на вашемъ мст, мистеръ Чизсакеръ, я ни за что бы не ршилась на этотъ рискованный шагъ. За кратковременное счастье приходится платиться слишкомъ большими страданіями.— И она привела въ дйствіе носовой платокъ.

— А все же я намревался попытать счастья, нжно проговорилъ мистеръ Чизсакеръ.

— Желаю вамъ счастья въ вашей попытк, мистеръ Чизсакеръ, дай Богъ, чтобы смерть не слишкомъ рано похитила ее у васъ. Обдъ готовъ, Жанета?— хорошо. Мистеръ Чизсакеръ, потрудитесь подать руку миссъ Ферстерсъ.

Капитану Бельфильду, какъ человку военному, досталась честь вести хозяйку дома къ столу. Но Чизсакеръ смотрлъ ца это дло съ нсколько иной точки зрнія. Онъ никакъ не могъ забыть, что капитанъ жилъ за послднее время на его счетъ, пріхалъ въ Норвичъ по его же милости и задолжалъ ему порядочную сумму.— Я за все расплачиваюсь чистоганомъ, ужь это одно, казалось бы, должно было дать мн преимущество надъ этакимъ оборванцемъ капитанишкой, да еще и капитанъ ли онъ? Мн что-то сильно сдается, что нтъ.— Съ этими стованьями обротился онъ въ тотъ же вечеръ въ миссъ Чарли Ферстерсъ.— Военному чину всюду оказывается почетъ, отвчала миссъ Ферстерсъ, ужь очень обидно ей показалось, что мистеръ Чизсакеръ ей же самой жалуется на то, что принужденъ былъ вести ее къ столу.— Вотъ еслибы вы были судьею, мистеръ Чизсакеръ, то и у васъ было бы совсмъ другое общественное положеніе.— Чарли Ферстерсъ знала, что мистеръ Чизсакеръ сильно хлопоталъ попасть въ мировые судьи, но не усплъ въ этомъ.

— Ахъ ты мерзкая ободранная кошка! подумалъ про себя мистеръ Чизсакеръ и отвернулся отъ своей собесдницы.

Между тмъ мистрисъ Гринау не положила охулки на свое хлбосольство. Обдъ былъ какъ разъ такой, какимъ и долженъ быть дружескій обдъ за просто. Жанета ловко подавала кушанья и все шло какъ нельзя боле удачно.

Скорбь, удручавшая мистрисъ Гринау, не портила ее аппетита и она съумла подавить на время свои личныя печали такъ, что он не мшали ей исполнять обязанности гостепріимной хозяйки. Она умла такъ безпристрастно распредлять свои улыбки между обоими соперниками, что даже Жанета не могла подмтить, къ которому изъ нихъ оно относится благосклонне, она болтала сама, вызывала на болтовню другихъ, такъ что наконецъ мистеръ Чизсакеръ просіялъ не смотря на свою ревность.

— Теперь, проговорила она, вставая изъ за стола, мы съ вами, Чарли, предоставимъ этихъ джентльменовъ на полчасика самимъ себ, а тамъ, милости просимъ къ намъ на верхъ.

— Съ насъ и десяти минутъ будетъ довольно, отвчалъ мистеръ Чизсакеръ, желавшій выгадать какъ можно больше времени.

— Нтъ ужь, я сказала полчаса, ни больше, ни меньше, осадила его мистрисъ Гринау съ легкимъ оттнкомъ повелительности въ голос.

Бельфильдъ проводилъ дамъ до дверей и получилъ въ награду отъ вдовушки прощальный взглядъ. Чизсакеръ подмтилъ этотъ взглядъ и счелъ нужнымъ обидться.— Знаете ли что, Бельфильдъ, заговорилъ онъ, угрюмо грясь у камина, я не хочу, чтобы вы таскались сюда, пока это дло окончательно не ршится.

— Про какое это вы дло говорите? спросилъ Бельфильдъ, наливая себ вина.

— Вы очень хорошо знаете про какое.

— Да ужь больно долго вы съ нимъ возитесь что-то.

— Совсмъ нтъ, этакое дло никакъ нельзя скоро обдлать. Со смерти того, перваго-то, прошло только девять мсяцевъ и ужь я многое усплъ обработать.

— Да я-то чмъ вамъ помха?

— А тмъ, что вы разстроиваете меня и ее разстроиваете. Вы думаете, я не вижу, что вы все это длаете нарочно? Слушайте-ка что я вамъ предложу: если вы согласитесь ухать изъ Норвича на одинъ мсяцъ, я общаюсь дать вамъ взаймы двсти фунтовъ въ тотъ день, когда она сдлается моею женою.

— Куда же это вы мн прикажете ухать?

— Да, прізжайте жить въ Ойлимидъ, если хотите, до съ тмъ, конечно, условіемъ, чтобы вы дйствительно жили тамъ и не таскались то и дло сюда.

— А вы будете попрекрать меня тмъ, что я будто кромсаю ветчину, потому что она не моя? Слуга покорный! Эхъ, Чизсакеръ! сказать вамъ что ли откровенно мою мысль?

— Что вы хотите сказать?

— А то, что женщина эта и въ мысляхъ не иметъ идти за васъ за мужъ. Выкиньте-ка эту затю изъ головы и не тратьте по пустому денегъ на шитыя рубашки, да на лакированные сапоги. Дло, видите-ли, въ томъ, Чизсакеръ, что отъ васъ подъ часъ разитъ скотнымъ дворомъ, да и слишкомъ ужь вы начали говорить про свои деньги, а мистрисъ Гринау такихъ не любитъ. Еще вы могли бы надяться на успхъ, еслибы взяли примръ съ меня и откровенно говорили ей про ея денежки, но теперь ваши дло въ конецъ проиграно.

И говоря это Бельфильдъ какъ ни въ чемъ не бывало попивалъ вино и казался въ высшей степени доволенъ самимъ собою. Чизсакеръ былъ такъ изумленъ, слушая такія рчи отъ человка, котораго онъ поилъ и кормилъ изъ милости, что у него не хватало голоса и словъ, чтобы ему отвчать.

— Такъ-то, милйшій вы мой Чизи, продолжалъ капитанъ, я высказалъ вамъ свою мысль безъ утаекъ и вы, право, хорошо сдлаете, если послушаете моего совта. Она и не думаетъ идти за васъ за мужъ, по всмъ вроятіямъ, она выдетъ за меня, но, если бы даже и не такъ, то за васъ-то она ни въ какомъ случа не пойдетъ.

— Скажите, сэръ, намрены вы отдать мн мой долгъ? вымолвилъ наконецъ, мистеръ Чизсакеръ, не находя другаго боле дйствительнаго способа задть своего противника.

— Какъ же намренъ, непремнно.

— Но когда, позвольте спросить?

— Когда я женюсь на мистрисъ Гринау, а потому я и расчитывалъ на ваше содйствіе въ этомъ предпріятіи. Выпьемъ-ка за ея здоровье. Вы всегда будете у насъ самымъ дорогимъ гостемъ, Чизи, и мы не будемъ длать вамъ замчаній, если вы какъ нибудь случайно искромсаете ветчину.

— Вы мн за все это заплатите, сэръ, проговорилъ мистеръ Чизсакеръ, задыхаясь.

— Ну да, дружище, конечно заплачу вдовушкиными деньгами. Однако полчаса уже прошло, намъ пора къ дамамъ.

— Я выведу васъ на свжую воду.

— Ну, полноте, за что такая немилость.

— Не удостоете ли вы мн сказать, капитанъ Бельфильдъ, гд вы намрены провести сегодняшнюю ночь?

— Знаю одно только, что я проведу ее въ Ойлимид не иначе, какъ если вы мн общаетесь отвести для начлега одну изъ парадныхъ спаленъ съ мебелью изъ краснаго дерева.

— Никогда нога ваша не переступитъ черезъ порогъ моего дома, въ этомъ я вамъ ручаюсь. Подлецъ вы, милостивый государь.

— Полноте, полноте, Чизи, не хорошо затвать ссору въ гостяхъ у дамы. Что-жь вы не допиваете вино? Выпили бы еще стаканъ и мы пошли бы на верхъ.

— Вашъ скарбъ остался въ Ойлимид и я не выдамъ вамъ его, пока вы не выплатите мн моихъ денегъ до послдняго шиллинга. Посмотримъ, какъ-то вы попляшете безъ него, небось, у васъ дома и рубашки не осталось.

— По счастью я захватилъ съ собою перемнную рубашку изъ Ойлимида, вотъ такъ во время догадался, не такъ ли Чизи? Однако, если вы не хотите больше пить вина, я могу позвонить, чтобы Жанета его убрала.— И, позвавъ Жанету, капитанъ легкою поступью отправился въ гостиную.

— Былъ онъ здсь на дняхъ? спросилъ Чизсакеръ, кивнувъ головою въ слдъ капитана.

— Кто, капитанъ? И нтъ! онъ теперь не больно то часто сталъ здить.

— Онъ отъявленный мерзавецъ.

— Что это вы говорите, мистеръ Чизсакеръ.

— Да ужь такъ, такъ! и мн что-то сдается, что и иные прочіе немногимъ лучше его.

— Если вы это про меня намекаете, мистеръ Чизсакеръ, то, видитъ Богъ, вы взводите на меня большую напраслину.

— Не даромъ же онъ такъ зазнался.

— Ничего-то я не знаю про ихнія дла, мистеръ Чизсакеръ, а что я завсегда держала вашу сторону, сэръ, такъ ужь это точно что завсегда.— И Жанета приложила къ глазамъ носовой платокъ.

Мистеръ Чизсакеръ направился къ двери, но, озаренный внезапною мыслью, остановился и, вынувъ изъ кармана полкрону, вручилъ ее Жанет. Жанета присла и еще разъ повторила свое послднее увреніе, что завсегда держала сторону мистера Чизсакера.

Когда Чизсакеръ вошелъ въ гостиную, глазамъ его представилось слдующее зрлище: капитанъ Бельфильдъ сидлъ на диван возл вдовушки и разсматривалъ вмст съ нею альбомъ фотографическихъ портретовъ. Мистриссъ Гринау поклонилась такъ низко, что край ея воротника пришелъ какъ-то разъ въ соприкосновеніе съ усами капитана, причемъ на лиц капитана изобразилось чувство удовлетвореннаго самолюбія.

— Да, говорила мистриссъ Гринау, вы видите его на этой карточк, какъ живого.— Милый Гринау, продолжала она, обращаясь къ карточк усопшаго мужа, добрый другъ мой! если я не свято сохранила врность твоей памяти, то да лишусь я единственнаго утшенья, оставшагося мн въ жизни. Пускай твой духъ перестанетъ тогда посщать меня въ моихъ сновидніяхъ.— И говоря это, она нажимала мизинцемъ мизинецъ Бельфильда, придерживавшаго вмст съ нею альбомъ.

Подъ обаяніемъ ея краснорчія Бельфильдъ съ нкоторымъ любопытствомъ заглянулъ въ альбомъ, онъ увидлъ передъ собою неказистую, дюжинную физіономію старика съ глазами, напоминавшими поросячьи, и съ беззубымъ ртомъ. То было одно изъ тхъ лицъ, которымъ, по настоящему, никогда бы не слдовало отдавать себя на жертву безпощадной правдивости солнца-портретиста. Всякая другая вдова, если бы сохранила въ своемъ альбом портретъ такого мужа, то ни за что не отважилась бы обратить на него вниманіе постороннихъ — Вы не видали этого портрета, мистеръ Чизсакеръ, продолжала мистриссъ Гринау.

— Я видлъ его въ Ярмоут, угрюмо проговорилъ мистеръ Чизсакеръ.

— Этого портрета вы никакъ не могли видть въ Ярмоут,— возразила мистриссъ Гринау даже съ легкимъ оттнкомъ упрека въ голос,— по той простой причин, что его вовсе и не было со мною въ Ярмоут. Можетъ статься, вы видли другой, большой портретъ, который всегда стоитъ и будетъ стоять у моего изголовья.

— Ну нтъ, ужь что до этого касается, то мы похлопочемъ, чтобы вышло иначе,— подумалъ про себя капитанъ Бельфильдъ.

Подали кофе, и капитанъ съумлъ и тутъ досадить мистеру Чизсакеру, онъ взялся накладывать сахаръ и передвигать чашки, остальному обществу. Онъ даже подалъ чашку своему врагу.

— Покорнйше благодарю, капитанъ Бельфильдъ, я не хочу кофе, проговоритъ мистеръ Чизсакеръ, и по тону его мистриссъ Грняау угадала, что соперники перессорились.

Мистеръ Чизсакеръ твердо ршился не уходить, пока у мистриссъ Гринау будетъ сидть капитанъ Бельфильдъ, затмъ, онъ положилъ непремнно добиться отъ вдовушки ршительнаго отвта, если не ныньче, то, по крайней мр, завтра, а до тхъ поръ ему ничего боле не оставалось, какъ пассивно переносить свое незавидное положеніе. И такъ, онъ сидлъ и дулся, между тмъ, какъ Бельфильдъ такъ и сыпалъ милой болтовней, въ душ мистеръ Чизсакеръ утшалъ себя размышленіями о томъ, какой онъ достаточный человкъ и что за голь этотъ капитанъ, и съ какимъ наслажденьемъ онъ, мистеръ Чисакэръ, при первомъ же случа, откроетъ мистриссъ Гринау глаза относительно этого прощалыги.

Къ удивленію его, случай для этого представился гораздо ране, чмъ онъ ожидалъ. Едва пробило семь, какъ капиталъ всталъ и началъ прощаться. Прежде всхъ онъ обратился къ миссъ Ферстерсъ, потомъ перешелъ къ своему недавнему амфитріону.— Покойной ночи, Чизсакеръ, проговорилъ онъ, какъ ни въ чемъ не бывало, и затмъ пожалъ руку вдовы и проворковалъ ей что-то на прощанье.

— Какъ! вы разв не гостите въ Ойлимид? воскликнула мистриссъ Гринау.

— Я пріхалъ оттуда сегодня утромъ, отвчалъ Бельфильдъ.

— Но назадъ онъ туда больше не подетъ, въ этомъ ручаюсь вамъ, вмшался мистеръ Чизсакеръ.

— Вотъ какъ! Надюсь, что у васъ не вышло никакихъ непріятностей, сказала мистриссъ Гринау.

— О, ровно никакихъ, отвчалъ капитанъ, и вышелъ изъ комнаты.

— Я общалась маменьк воротиться къ семи часамъ домой, проговорила Чарли Ферстерсъ, вставая. Должно полагать, та она желала угодить своимъ уходомъ отнюдь не мистеру Чизсакеру, а мистриссъ Гринау, она, правда, не совсмъ была уврена, что мистриссъ Гринау желаетъ остаться наедин съ своимъ поклонникомъ, но все же считала боле безопаснымъ удалиться, за это на нее ни въ какомъ случа не могли быть жъ претензіи, тогда какъ если бы она осталась, то еще богъ знаетъ, какъ бы на это взглянули.

— Мн очень прискорбно видть, что между вами и капитаномъ вышло какое-то недоразумніе, заговорила мистриссъ Гринау, оставшись съ мистеромъ Чизсакеромъ вдвоемъ.

— Мистриссъ Гринау! воскликнулъ собесдникъ, вскакивавъ своего мста,— человкъ этотъ отъявленный негодяй.

— Что это вы говорите, мистеръ Чизсакеръ!

— Увряю васъ, что такъ. Онъ вамъ разсказываетъ, что былъ подъ Инкерманомъ, а я знаю, что онъ чуть ли не все это время просидлъ въ тюрьм.

Мистеръ Чизсакеръ зналъ, что капитанъ раза два подверился аресту, и на основаніи-то этого факта взводилъ на него вышесказанное обвиненіе.

— Да онъ врядъ ли когда и порохъ-то нюхалъ.

— Что-жъ, въ этомъ еще нтъ большой бды.

— А ужъ какъ онъ вретъ, такъ это ума помраченье! И притомъ, у него нтъ ни гроша за душой.— Какъ бы вы думали, примрно, сколько онъ мн долженъ?

— Сколько бы онъ ни былъ вамъ долженъ, надюсь, что вы слишкомъ порядочный человкъ, чтобы это разглашать.

— Ну да, ну да, конечно, поправился мистеръ Чизсакеръ. Во знаете ли, что онъ мн сказалъ, когда я спросилъ его, этого ли онъ намренъ отдать мн мой долгъ? Онъ отвтилъ, что отдастъ мн его тогда, когда приберетъ ваши денежки къ рукамъ.

— Мои? онъ не могъ этого сказать.

— Ей Богу же сказалъ, мистриссъ Гринау! Такъ-таки и оказалъ: я расплачусь съ вами тогда, когда приберу вдовушкины деньги къ рукамъ.

— Однако, въ лестныхъ же выраженіяхъ вы отзываетесь обо мн, господа, за моей спиной.

— Что до меня касается, мистриссъ Гринау, то я въ жизнь свою нечего непочтительнаго про васъ не смлъ не только вымолвить, но и подумать. Вотъ онъ — такъ другое дло. О, онъ говоритъ ужасныя вещи.

— Какія же такія уже ужасныя вещи?

— Этого я не могу вамъ сказать, но врьте мн, что ужасныя. Да ужь чего хорошаго ожидать отъ человка, которому завтра не во что будетъ переодться? Гд онъ ныншнюю ночь проведетъ?— вотъ это для меня загадка: если не ошибаюсь, у него и полкроны не наберется капиталу.

— Бдный Бельфильдъ!

— Да, бденъ-то онъ очень бденъ.

— Но какъ благородно переноситъ онъ свою бдность!

— Ну, по моему, такъ очень неблагородно.

На это мистриссъ Гринау ничего не отвчала, и мистеру Чизсакеру показалось, что теперь какъ разъ можно приступить къ задуманному объясненію.

— Мистриссъ Гринау! заговорилъ онъ,— или, быть можетъ, вы позволите мн называть васъ Арабеллою?

— Что это значитъ, мистеръ Чизсакеръ?

— Какъ, неужто не позволите? Полноте, мистриссъ Гринау, вдь вы, какъ нельзя лучше, понимаете, что я хочу сказать, къ чему же отлынивать?

— Отлынивать, мистеръ Чизсакеръ? Въ первый разъ слышу подобное выраженіе. Ну а что, если я пожелаю вамъ спокойной ночи и попрошу васъ хать себ домой,— вы это тоже назовете отлыниваньемъ?

— Простите меня, мистриссъ Гринау, воскликнулъ мистеръ Чизсакеръ, клянусь вамъ, я не хотлъ васъ обидть!

Раскаянье его было такъ глубоко и искренно, что вдовушка положила гнвъ на милость. Не въ ея характер было ссориться съ кмъ бы то ни было, и всего мене съ окружавшими ее поклонниками.— Хорошо, я прощаю васъ, проговорила она, но помните же, мистеръ Чизсакеръ, никогда не говорите дам, что она отлыниваетъ. Да вотъ что еще, мистеръ Чизсакеръ: если вамъ когда нибудь доведется не на шутку ухаживать за женщиной…

— Да ужь чего мене не на шутку, чмъ теперь! перебилъ ее мистеръ Чизсакеръ.

— Такъ смотрите тогда, побольше говорите ей о своей любви и поменьше о своемъ кошельк.— Теперь, покойной ночи.

— Но вдь мы остаемся друзьями?

— О да, совершеннйшими друзьями.

Возвращаясь домой, Чизсакеръ старался утшить себя въ своей неудач, живо воображая себ затруднительное положеніе капитана Бельфильда, оставленнаго имъ въ Норвич безъ перемннаго платья. Но у самыхъ воротъ его дома ему встртились дв человческія фигуры, изъ которыхъ одна несла чемоданъ, другая же шляпный картонъ.

— Не пугайтесь, Чази, это я, послышался голосъ капитана Бельфильда. Я сейчасъ только пріхалъ за своими вещами по желзной дорог и узжаю опять въ Норвичъ съ девятичасовымъ поздомъ.

— Если вы обокрали меня, то я развдаюсь съ вами судебнымъ порядкомъ, проревлъ ему Чизсакеръ въ догонку.

Конецъ первой части.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА I.
БЛАГОРОДНЫЙ ЛОРДЪ УМИРАЕТЪ.

Джоржъ Вавазоръ провелъ около четырехъ дней подъ кровлею своего дда. Скрпя сердце, ршился онъ пожертвовать этими четырьмя днями, чтобы дождаться отвта отъ тетушки Гринау и, въ случа отказа, понудить Кэтъ написать Алис, какъ это было условлено между ними. Въ продолженіе этихъ четырехъ-пяти дней, тщетно уговаривала его Кэтъ быть пообходительне съ ддомъ, Джоржъ и старикъ упирались каждый на своемъ и никто изъ нихъ не хотлъ сдлать перваго шагу.— Не говори ты мн про этого злющаго гуська, отвчалъ старый сквайръ на ея увщанія, дуракъ я былъ, что пустилъ его къ себ въ домъ.— Пробовала Кэтъ урезонивать Джоржа, выставляя ему на видъ, что своимъ упорствомъ онъ только раздражитъ старика и доведетъ его, пожалуй, до того, что тотъ лишитъ его наслдства.

— На то его добрая воля, угрюмо отвчалъ Джоржъ.

— Если ты себя не жалешь, то уступи хоть ради Алисы.

— Алиса-то ужь никогда не потребуетъ, чтобы я изъ корыстолюбивыхъ видовъ подчинялся безсмысленному самодурству. Что до меня касается, то я откровенно говорю, что люблю деньги, и не слишкомъ-то разборчивъ въ средствахъ тамъ, гд представляется возможность хорошей поживы. Но такая уступчивость выше моихъ силъ. Я никогда не длалъ этому человку ничего худого, я не пользовался отъ него ни однянъ шиллингомъ. Когда я было затялъ это дло по винной части, онъ мн помогъ, обезпечивъ за мною имнье, которое все равно достанется мн по его смерти. По своей неисправимой ограниченности, онъ даже не позаботился поближе заглянуть въ это дло и, Богъ всть почему, вообразилъ себ, что я затваю пустое, тогда какъ, быть можетъ, единственный разъ въ жизни я затвалъ дло.

— Но онъ имлъ полное право поступить по своему усмотрнію, замтила Кэтъ.

— Конечно, но онъ былъ не въ прав вмнять мн мою просьбу въ преступленіе. Надо было изъ послдняго ума выжить, чтобы отказать мн въ ней, но за это я и не подумалъ бы съ нимъ враждовать, не его вина, что природа создала его такимъ дуракомъ. Но не могу же я валяться у него въ ногахъ, за то только, что осмлился къ нему обратиться съ самою разсудительной просьбой.

Ддъ и внукъ почти ни слова не говорили другъ съ другомъ, съ глазу на глазъ они оставались другъ съ другомъ всего какіе нибудь полчаса посл обда, старый сквайръ выпивалъ обыкновенно въ это время по три стакана портвейна и разсчитывалъ, что и внукъ послдуетъ его примру, но Джоржъ не притрогивался къ виду.

— Я совсмъ бросилъ пить вино посл обда, отвчалъ онъ, когда ддъ придвинулъ къ нему бутылку.

— То есть, ты хочешь сказать, что ничего де пьешь, кром кларета, замтилъ старикъ далеко не въ примирительномъ тон.

— Я просто на просто хочу сказать, что бросилъ пить вино посл обда, и никакой у меня нтъ при этомъ задней мысля.

Даже мистеру Вавазору показалось неловкимъ придраться къ такому предлогу, чтобы разбраниться съ своимъ наслдникомъ, а между тмъ, въ немъ бродило какое-то смутное чувство обиды, и чувство это становилось все сильне и сильне при упорномъ молчаніи Джоржа, видимо нежелавшаго поддерживать разговоръ.

— Но какого чорта ты тутъ сидишь, если не хочешь ни пить, ни говорить? промолвилъ старикъ.

— Этого я и самъ не знаю, отвчалъ Джоржъ. Впрочемъ, если я уйду, то вы накинетесь на меня съ бранью.

— Убирайся, сдлай милость, куда хочешь, какое мн дло до тебя!

Изъ всего вышесказаннаго явствуетъ, что Дяоржъ не въ добрый часъ пріхалъ въ замокъ своимъ предковъ.,

На четвертый день пришелъ отвтъ отъ тетушки Гринау.— ‘Милая Кэтъ, писала она, я не могу сдлать того, о чемъ ты меня просишь. Я совсмъ не знаю моего племянника и не вижу, съ какой стати мн ужь такъ особенно хлопотать о доставленіи ему депутатства. Какое мн дло до блеска вавазорскаго имени? Не позаботься я сама о себ, Вавазоры въ жизнь свою ничего бы для меня не сдлали. Такъ называемыя кровныя узы имютъ въ глазахъ моихъ мало значенія, я люблю тхъ, которые меня любятъ и кого я знаю. Такъ, я отъ души люблю тебя, и за то, что ты была добра ко мн, я охотно бы дала теб тысячу фунтовъ, если бы они теб самой понадобились, но я, право, не вижу никакой необходимости раздавать мои деньги людямъ, которыхъ я не знаю. Если ты сочтешь нужнымъ передать содержаніе этого письма моему племяннику, то скажи ему, чтобы онъ не принималъ его за обиду.

Любящая тебя тетка,
Арабелла Гринау.

P. S. Твой другъ Ч. ждетъ тебя, не дождется.’

— Этого заране слдовало ожидать, проговорилъ Джоржъ, возвращая письмо сестр, что я для нея?

— А я было разсчитывала на нее, сказала Кэтъ.

— Напрасно, она слишкомъ умная женщина, чтобы давать денегъ взаймы всякому встрчному.— Что это за другъ твой Ч., который ждетъ тебя, не дождется?

— Это одинъ господинъ, которому очень. хотлось бы жениться на ней и на ея деньгахъ.

— Такъ чтожъ она толкуетъ, будто онъ тебя такъ ожидаетъ?

— Это она нелпую мысль забрала себ въ голову. Съ чего-то ей вздумалось утверждать, будто онъ влюбленъ въ меня.

— Богатъ онъ?

— Очень.

— Какъ его фамилія?

— Чизсакеръ. Но полно, охота теб разспрашивать о немъ.

— Если онъ богатъ и хочетъ на теб жениться, то почему бы теб и не выйдти за него?

— Помилуй, Джоржъ! во-первыхъ, онъ. вовсе не желаетъ на мн жениться, а во-вторыхъ, онъ весь ушелъ въ свой скотный дворъ.

— Чтожъ! скотный дворъ — дло хорошее.

— Ну да, конечно, но бросимъ этотъ разговоръ.

— Скажу теб только, что мн очень бы хотлось, чтобы ты сдлала хорошую партію, а теперь перейдемъ къ вопросу о деньгахъ. Теб надо поскоре написать Алис.

— О, Джоржъ!

— Сама же ты мн общалась. Ты глупо сдлала, что не послушалась меня тогда и сразу не написала ей.

— Это свыше моихъ силъ.

— Другими словами, ты хочешь сказать., что берешь назадъ свое слово, что, заставивъ, меня потерять здсь столько времени, ты не намрена исполнить свое общаніе.

— Возьми мои деньги пока, ты заплатишь мн ея деньгами посл свадьбы. Я сама первая потребую уплаты отъ нея… и отъ тебя.

— Все-то ты городишь вздоръ.

— Но почему же вздоръ? Ужъ теб-то, кажется, нечего стсняться со мной, вдь я же не задумалась бы обратиться за помощью къ теб.

— Говорятъ теб, Кэтъ, я этого не хочу и баста. Я оберу тебя до нитки и все же не покрою всхъ издержекъ по выборамъ, а заемъ при такихъ условіяхъ хуже, чмъ безполезенъ.

— Ты желаешь, чтобы я попросила у нея больше двухъ тысячъ?

— Я желаю, чтобы ты попросила у нея пока всего на всего одну тысячу, эта сумма необходима мн въ настоящую минуту, мн нужно достать ее во что бы то ни стало. И Алиса знаетъ, что деньги мн необходимы и что я разсчитываю на ея помощь. Не знаетъ она только, что именно теперь приспло время для этой помощи, вотъ это-то ты я должна ей объяснить.

— Лучше бы я, кажется, отдала свою руку на сожженіе.

— Но этимъ ты, къ сожалнію, все-таки бы мн не помогла. Слушай, Кэтъ: я настоятельно прошу тебя написать, если ты этого не сдлаешь, то я, конечно, напишу ей самъ, но отказъ съ твоей стороны я сочту за низкое предательство, и ужь конечно посл этого не увижусь больше съ тобой. Мн не хотлось бы — по причинамъ, которыя ты пока угадаешь,— самому писать Алис, я требую исполненія твоего общанія. Если ты откажешься, то я буду знать, что мн длать.

Нечего и говорить, что она уступила, тяжело было у нея на сердц и едва сгибались ея пальцы, медленно выводя буквы, когда она писала Алис условленное письмо. Съ трудомъ ложились одна за другою накрахмаленныя фразы, и между строкъ легко было прочитать всю печальную и постыдную повсть этого письма. Алиса поняла, какъ нельзя лучше, при какихъ условіяхъ оно было написано, но поспшила увдомить кузину, что требуемая сумма въ самомъ скоромъ времени будетъ въ распоряженіи Джоржа.

Кэтъ еще недавно безмрно гордилась примиреніемъ между братомъ и кузиною, и радовалась, считая это примиреніе своимъ дломъ. Но куда двалась теперь ея гордость и радость? Куда двался восторженный тонъ ея писемъ къ Алис, писемъ, наполненныхъ пророческихъ предсказаній о будущихъ великихъ дяніяхъ Джоржа въ парламент и милыхъ намековъ на его неувядающую любовь? Да и самой Алис было неловко упоминать въ письмахъ о Джорж. Переписка между кузинами, по окончаніи денежныхъ переговоровъ, такъ и заглохла на цлую зиму. Кэтъ продолжала гостить въ Уэстморлэнд,. измученная и не въ ладу съ собою, она молча выслушивала непріязненныя выходки стараго сквайра противъ внука и чувствовала, что уже не можетъ заступаться за брата, какъ бывало.

Джоржъ возвратился въ городъ, и еще въ послднихъ числахъ января получилъ черезъ, своего банкира вожделнную тысячу фунтовъ. (Читатель догадается конечно, что эти деньги были выплачены мистеромъ Томбомъ и поставлены имъ въ счетъ мистеру Грею). Когда понадобились деньги, Алиса сказала объ этомъ отцу, какъ то было условлено между ними, а тотъ, въ свою очередь, помня свое общаніе, досталъ ей ихъ безъ возраженій.— Я, конечно, должна буду подписать какую-нибудь бумагу? спросила Алиса.— Но отецъ отвчалъ ей, что это ужь дло адвокатовъ, и она на этомъ успокоилась.

Когда Джоржъ явился въ контору мистера Скреби для передачи нужныхъ на выборы денегъ, мистеръ Скреби встртилъ его словами:

— Слышали вы новость?

— Какую новость? спросилъ его Джоржъ.

— Маркизъ, того и гляди, отправится ad patres.

— Такъ чтожъ! проговорилъ Джоржъ, не понимая важности этого извстія. Какой такой маркизъ? Ну, умретъ онъ, найдется у него, конечно, наслдникъ.

— Ну да, найдется, въ этомъ-то и штука. Если маркизъ Бонротти умретъ, то наслдникъ его перейдетъ въ верхнюю палату, и мсто его въ палат депутатовъ останется вакантнымъ.

— Какъ! такъ-таки сейчасъ и перейдетъ, до окончанія сессіи?— Тутъ только кинулось Джоржу въ глаза все вліяніе, которое это событіе могло имть на его собственную участь.

— Ну да, конечно. Намъ-то оно было бы очень на руку, да бда только, что сторонники Треверса пронюхали объ этомъ прежде насъ, и только того и ждутъ, чтобы маркизъ испустилъ духъ, а тамъ живо подведутъ свои мины.

— Но стоитъ ли хлопотать теперь? Вдь ужь сессія на исход, проговорилъ Джоржъ.

— Такъ, такъ, отвчалъ мистеръ Скреби.

— А тамъ заготовляй опять деньги для новыхъ выборовъ.

— И это правда, продолжалъ мистеръ Скреби, но при вторичномъ избраніи намъ обыкновенно удается сократить нсколько расходы. Если наша возьметъ теперь, то намъ легче будетъ одержать верхъ надъ Треверсомъ при слдующихъ выборахъ.

— Видлись вы съ Гримсомъ?

— Какже! Подлецъ, переходитъ на сторону Треверса. Поврите ли? Онъ имлъ безстыдство придти ко мн и объявить, что не желаетъ имть дло съ такими господами, которые оттягиваютъ у него его шальныя денежки. Одно мн досадно, зачмъ только мы ему дали эту росписку.

— Да, надо сказать, дали мы таки порядочнаго маху, проговорилъ Джоржъ, ядовито поглядывая на стряпчаго.

— Что длать, мистеръ Вавазоръ, отъ этихъ случайныхъ ошибокъ не убережешься. Ужь дло наше такое, бываетъ иной разъ и хуже дашь промахъ. Еще вы Бога благодарите, что я самъ не перешелъ на сторону Треверса. Онъ тоже видъ, какъ вамъ извстно, либералъ и пытался переманить меня на свою сторону.

Вавазоръ начиналъ сомнваться: да ужь полно, въ самомъ ли дл есть ему за что благодарить Бога, и не лучше ли бы онъ сдлалъ, если бы съ самаго начала отказался отъ своихъ честолюбивыхъ замысловъ? Теперь ему предстояло израсходовать, по крайней мр, три тысячи изъ денегъ, принадлежавшихъ его кузин, и для чего же? для того, чтобы попасть — и то, наврное, на нсколько мсяцевъ,— въ парламентъ. Онъ могъ, конечно, остаться при первомъ своемъ намреньи подождать общихъ выборовъ, но онъ зналъ, что если дастъ либералу занять открывавшееся теперь вакантное мсто, то, мсто это, по всмъ вроятіямъ, останется за нимъ и при послдующихъ выборахъ.

— Ну-съ, сквайръ, такъ на чемъ же мы поршили?— И въ тон, которымъ были сказаны эти слова, Джоржу послышалось нкоторое ослабленіе того уваженія, которое оказывали ему до сихъ поръ, какъ кандидату въ столичные представатели, расплачивающемуся чистаганомъ.

— Но этотъ лордъ еще не умеръ, замтилъ Вавазоръ.

— Нтъ еще, не умеръ, это такъ, но ждать не приходится, каждая минута дорога. Я слышалъ, что онъ безнадеженъ, у него чуть ли не подагра бросилась въ желудокъ, либо водядка въ сердц,— ну, словомъ такая болзнь, отъ которой не выздоравливаютъ.

— А дождаться слдующихъ выборовъ нельзя?

— Ужь если вы меня спрашиваете, то, по моему, нельзя. Говоря откровенно, я очень призадумаюсь взяться за это дла при подобныхъ условіяхъ: терпть не могу биться тамъ, гд я наврное энщо, что буду побитъ. Вдь я тоже не безсовстный какой, мистеръ Вавазоръ, и не стану даромъ тратить чужія деньги.

— А измна Гримса не будетъ имть важности для насъ особой?

— Чего добраго, мошенникъ этотъ отобьетъ у насъ голосовъ до полутораста, ну, да въ такомъ округ, какъ Чельсійскій, полтораста голосовъ еще не Богъ знаетъ какая цифра. Штука въ томъ, что Треверсъ поскаредничалъ въ прошлые выборы и это ему сильно повредитъ.

— Но консервативная партія, не босъ, тоже выставитъ своего кандидата.

— Не думаю. Врне, что они отложатъ до общихъ выборовъ.

И такъ, Джоржъ принужденъ былъ сказать, что попытаетъ счастья, и мистеръ Скреби объявилъ, что примется хлопотать, не дожидаясь смерти стараго лорда.— Чтожъ! разсудилъ Джоржъ про себя, въ случа неудачи, я всегда успю перерзать себ горло.

Не^, дешево досталась Джоржу и та тысяча фунтовъ, которую онъ уже забралъ у Алисы. Пока дло не было еще сдлано, онъ могъ легко относиться къ нему, но совсмъ въ иномъ свт смотрлъ онъ на него теперь. Стащи онъ, какъ обыкновенный воришка, чужой кошелекъ, и то на совсти его не лежало бы такого тяжелаго бремени. Вотъ уже съ возвращенія его изъ Уэстморлэнда прошло боле мсяца, а онъ еще и глазъ не показывалъ въ улиц Королевы Анны. Онъ старался себя заврить, что не ходитъ туда потому, что уязвленъ холодностью Алисы, въ сущности же, его страшила мысль свидться съ нею, не заговоривъ о деньгахъ, или же, свидвшись, заговорить о нихъ,

— Читали вы послдній номеръ ‘Globe?’ спросилъ кто-то у Джоржа, когда онъ вошелъ въ свой клубъ.

— Нтъ, не читалъ…

— Бонротти умеръ сегодня утромъ въ Ирландіи. Вы, конечно, объявите себя кандидатомъ Чельсійскаго округа?

ГЛАВА II.
ПАРЛАМЕНТЪ ОТКРЫВАЕТСЯ.

Открытіе парламента въ тотъ годъ происходило двнадцатаго февраля, и мистеръ Паллизеръ былъ однимъ изъ первыхъ членовъ нижней палаты, явившихся на свой постъ. Въ теченіе послдней недли сдлалось достоврно извстнымъ, что тогдашній канцлеръ казначейства покончилъ свое политическое поприще. Онъ еще существовалъ для вншняго міра, продолжалъ получать свое жалованье и исправлять рутинную часть своего дла, но не существовалъ уже боле для внутренняго, кабинетнаго міра. Ходили слухи, что онъ разошелся съ своимъ другомъ и главою, первымъ министромъ, по вопросу объ отмненіи уцлвшихъ прямыхъ налоговъ, и готовится съ небольшою горстью своихъ послдователей ринуться въ ярую оппозицію.

Интересный предметъ для наблюденій представляютъ эти земные боги съ своею тсною дружбою и непримиримою враждою. Если бы и у нихъ, такъ же, какъ на древнемъ языческомъ Олимп, одн и т же личности неизмнно оставались между собою либо друзьями, либо врагами, то дло не имло бы и половины своего интереса. Но на этомъ новйшемъ Олимп отношенія, то и дло, мняются одно и то же божество пылаетъ сегодня самою ярою ненавистью противъ другого божества, а завтра преисполняется къ своему недавнему противнику самою нжною любовью. Правда, для людей посвященныхъ въ эти закулисныя тайны драма не иметъ и половины той занимательности, какою прельщаетъ она посторонняго наблюдателя, члены парламента и близкіе друзья ихъ очень хорошо знаютъ, что лордъ такой-то вовсе не ненавидитъ мистера такого-то, не считаетъ его измнникомъ отечеству и не желаетъ распять его на крест, знаютъ они также, что сэръ Джонъ, канцлеръ казначейства, вовсе не думаетъ того, что говоритъ, когда утверждаетъ про своего друга, министра иностранныхъ длъ, будто въ безкорыстіи, патріотизм и геніальности нтъ ему равнаго. Но я не совтовалъ бы ни одному британцу изъ непосвященныхъ заглядывать за кулисы,— вообще заглядывать за кулисы не годится, если хочешь вполн насладиться представленіемъ.

Но, хотя канцлеръ казначейства и пересталъ завдомо существовать въ политическомъ отношеніи, тмъ не мене джентельменъ этотъ занималъ при открытіи: парламента подобающее ему почетное мсто. Мистеръ Паллизеръ, далеко не безусловно поддерживавшій министерство въ теченіе прошлой сессіи, сидлъ по ту же сторону залы, но нсколько поодаль, ближе къ переднимъ скамьямъ, рядомъ съ нимъ помщался мистеръ Ботъ. Лордъ Синкебарсъ предложилъ билль объ адрес, но предложилъ его, должно сознаться, крайне неудовлетворительно: изъ всего, что онъ сказалъ, никто не разслышалъ ни единаго слова. Предложеніе поддержалъ мистеръ Лофтусъ Фицговардъ, можно было подумать, что этотъ ораторъ поклялся задавить своего принципала, злополучнаго лорда Синкебарса,— такъ отчетливо, словно отчеканенное, выходило у него каждое слово. Преисполняясь, по мр того, какъ онъ говорилъ, все большаго и большаго самодовольства, онъ впалъ наконецъ въ риторику, къ великому негодованію своей партіи, которая осталась, какъ нельзя боле, довольна рчью лорда Синкебарса. Ничто такъ не вредитъ успху юнаго оратора въ парламент, какъ желаніе говорить краснорчиво, пускай его будетъ неточенъ въ своихъ показаніяхъ, пускай его сдается въ околичности, пускай его, наконецъ, горячится не въ мру — все это нехорошо, но еще можетъ сойдти ему съ рукъ, отъ одного только храни его Боже, отъ краснорчія.

Рчь королевы содержала одно мсто, гд говорилось, впрочемъ въ довольно общихъ выраженіяхъ, объ отмненіи прямыхъ налоговъ. Королева общалась не остановиться въ этомъ дл на полдорог, но отмнить и остальные, удержавшіеся до сихъ поръ налоги, если только подобная мра окажется осуществимою на практик. Всмъ было извстно, что подобное общаніе не могло быть дано съ одобренія канцлера казначейства. Лордъ, предложившій проектъ адреса, вовсе не коснулся вопроса, а юный ораторъ, поддерживавшій его, упомянулъ о немъ только мелькомъ. Но вотъ раздался голосъ грознаго оратора, человка, мистерски владвшаго даромъ слова и, повидимому, преисполненнаго самаго яраго негодованія, въ душ ораторъ этотъ былъ добрйшій малый и былъ только сндаемъ честолюбивымъ желаніемъ попасть въ синклитъ парламентскихъ боговъ, понятно, что онъ старался обратить въ свою пользу настоящее распаденіе кабинета на два лагеря. Началъ онъ съ того, что заявилъ полнйшую готовность вотировать за адресъ.— Никто, продолжалъ онъ, не можетъ заподозрить его и людей его партіи въ мятежническомъ желаніи идти наперекоръ правительству. Они-ли не заявили своей благонамренности безпримрнымъ долготерпніемъ.— Затмъ онъ перешелъ, какъ бы щадя своихъ оппонентовъ, къ бглому перечню различныхъ вопросовъ, общаясь на словахъ не противорчить въ нихъ правительству, въ сущности же доказывая, что правительство длало ошибку на ошибк.— Но… тутъ его голосъ измнился и лицо приняло, свойственное ему въ подобныхъ случаяхъ, грозное выраженіе. Зевесъ министерскаго Олимпа нахлобучилъ шляпу на глаза и принялся сладко улыбаться. Т изъ депутатовъ, которые до сихъ поръ были заняты просматриваніемъ газетъ, навострили уши, публика въ галлереяхъ стада прислушиваться, а нашъ ораторъ принялся громитъ существующій кабинетъ, выставляя ему на видъ, что лозунгомъ его, когда онъ вступалъ въ управленіе страною, было отмненіе податей, на самыхъ широкихъ основаніяхъ, что онъ, между тмъ, запамятовалъ свой собственный лозунгъ, хотя цлому свту извстно, что канцлеръ казначейства вовсе не прочь отъ приведенія въ исполненіе этой мры. Такъ, канцлеръ казначейства не прочь, но онъ связанъ но рукамъ и по ногамъ малодушіемъ, вроломствомъ и лживостью своихъ сотоварищей, изъ которыхъ самымъ лживымъ, малодушнымъ и вроломнымъ оказывался самъ Зевесъ, такъ сладко улыбавшійся въ эту минуту съ высоты своего Олимпа.

Но Зевесу и его товарищамъ, повидимому, очень мало было дла до того, что про нихъ говорилъ гнвный ораторъ, мало того: видимымъ образомъ, и самъ ораторъ, при всемъ своемъ напускномъ азарт, и не думалъ гнваться въ душ, вся его цль заключалась въ томъ, чтобы придать своей филиппик грозный колоритъ въ печати. Въ заключеніе онъ обратился къ министерству съ прямымъ вопросомъ, требуя, чтобы оно повдало палат, кому оно намрено вврить храненіе казны на Олимп?

Зевесъ, улыбаясь, всталъ съ своего мста и поблагодарилъ своего противника за полное сочувствіе къ правительству, выражавшееся въ его словахъ, затмъ онъ перебралъ, одинъ за другимъ, различные вопросы внутренней и вншней политики, причемъ съ такою же легкостью доказалъ, что все обстоитъ благополучно, съ какою противникъ его доказывалъ, что все идетъ шиворотъ на выворотъ. Когда же дло дошло до вопроса объ отмненіи податей, то онъ ограничился повтореніемъ того мста въ рчи королевы, гд намекалось на этотъ вопросъ, и выразилъ надежду, что высокоуважаемый другъ его, канцлеръ казначейства, съуметъ удовлетворить требованью палаты и нуждамъ народа.

Но этотъ уклончивый отвтъ не удовлетворилъ ни палату, ни публику, тснившуюся въ галлереяхъ. Вс ждали, что вотъ-вотъ встанетъ самъ канцлеръ казначейства и заговоритъ — онъ же былъ большой охотникъ ораторствовать кстати и некстати,— но хранитель казны упорно безмолвствовалъ и, какъ ни подзадоривала его оппозиція, не выдавалъ своей сокровенной думы. Наконецъ, когда засданіе было уже почти на исход, всталъ мистеръ Паллизеръ, и битый часъ употребилъ на то, чтобы объяснить, какіе налоги правительство можетъ смло отмнить и какіе нтъ. Пока онъ говорилъ, члены собранія выходили одинъ за другимъ, и вскор палата почти совсмъ опустла. Тмъ не мене, въ газетныхъ отчетахъ, появившаяся на слдующее утро его рчь стояла на первомъ план, и общественное мнніе начало указывать на него, какъ на единственнаго человка, способнаго занять открывавшуюся вакансію.

Онъ возвратился домой въ высшей степени довольный своимъ успхомъ и засталъ лэди Гленкору одну. Она только что пріхала въ этотъ день изъ Мэтчинга, гд онъ было хотлъ удержать ее до пасхи, на что лэди Гленкора наотрзъ объявила, что не желаетъ боле оставаться въ деревн безъ мужа. Пока мистеръ Паллизеръ гостилъ въ Монкшэд, жена его получила письмо. Какими судьбами письмо это дошло до нея, этого лэди Гленкора никакъ не могла дознаться. Она нашла его въ своемъ письменномъ стол, и горничная, къ которой она обратилась съ разспросами объ этомъ загадочномъ факт, отвчала ей такими убдительными увреніями въ томъ, что знать ничего не знаетъ, что лэди Гленкора должна была поневол поврить ей.— Если подобный случай еще разъ повторится, то я принуждена буду принять свои мры, проговорила лэди Гленкора, я не могу дозволить, чтобы въ мою комнату подкидывали вещи безъ моего вдома.— Тмъ дло и кончилось.

Письмо было отъ Борго Фицджеральда и заключало въ себ прямое предложеніе бгства. ‘Я нахожусь въ Мэтчинг, въ гостиниц, писалъ онъ, но не смю къ вамъ глазъ показать изъ опасенія повредить вамъ. Вчера вечеромъ я бродилъ около вашего дома и смотрлъ на окна вашей комнаты. Если я ошибаюсь, предполагая, что вы меня любите, я ни за что въ мір не желалъ бы оскорбить васъ своимъ присутствіемъ. Но если вы дйствительно еще любите меня по прежнему, то я умоляю васъ расторгнуть узы этого лживаго брака и отдаться тому человку, съ которымъ любовь должна бы была связывать васъ боле священными узами!— Онъ не просилъ у нея немедленнаго свиданья, но увдомлялъ ее, что, по собраніи парламента, снова побываетъ въ Мэтчинг, и умолялъ ее дать ему знать какимъ-нибудь способомъ, что чувства ея къ нему не измнились.

Лэди Гленкора никому не сказала о полученномъ ею письм, но сберегла его и не разъ перечитывала про себя въ тишин своей комнаты. Совсть упрекала ее за это, упрекала за скрытность передъ мужемъ, но она твердо ршилась не оставаться одной въ Мэтчинг, въ такой соблазнительной близости отъ Борго. Она и сама хорошенько не знала, чего хочетъ, она свыклась съ убжденіемъ, высказаннымъ Алис, что для мужа же будетъ лучше, когда она уйдетъ отъ него, съ другой стороны, она твердила про себя, что любитъ Борго всмъ сердцемъ, что не на нее должна пасть вина, а на тхъ, которые заставили ее идти замужъ не любя. А между тмъ, она бжала въ Лондонъ изъ страха оставаться въ Мэтчинг, такъ близко отъ Борго. Письмо его она оставила безъ отвта. Она чувствовала потребность повидаться съ Алисой и разсказать ей всю повсть этого письма. Она походила на человка, который въ припадк съумасшествія хочетъ броситься въ пропасть и въ то же время невольно льнетъ къ другому человку, чтобы тотъ, спасъ его отъ самого себя.

Мистеръ Паллизеръ, съ которымъ она по прізд въ Лондонъ еще не видалась, привтствовалъ ее, какъ и подобало, поцлуемъ, но то былъ скоре поцлуй брата, чмъ мужа. Лэди Гленкора угадала чутьемъ истой женщины значеніе этой ласки.

— Ну что, какъ ты поживаешь? спросила она.

— Ничего, слава Богу! А ты? я думаю, устала съ дороги?

— Нтъ, не очень.

— A у насъ по поводу адреса было преніе въ парламент. Разсказать теб, что ли, какъ оно происходило?

— Разскажи, конечно, если оно лично до тебя касалось.

— И очень касалось.

— Тебя еще не назначили канцлеромъ?

— Нтъ, во время преній въ нижней палат никого не назначаютъ въ должность. Но ты у меня, кажется, вкъ останешься плохимъ политикомъ.

— И мн тоже кажется, но это не мшаетъ мн желать теб успха, какого ты самъ себ желаешь. Правду сказать, я не вижу собственно, изъ-за чего теб такъ страшно работать, но ужь если ты находишь въ этой работ наслажденье, то и я отъ души желаю, чтобы ты трудился не даромъ.

— Да, твоя правда, я нахожу наслажденье въ этой работ. У каждаго человка своя слабость: одни могутъ объдаться съ утра до ночи, другіе способны пристраститься къ лошади,— я же не могу ни того, ни другого.

Лэди Гленкора подумала, что есть еще и такіе люди, которые любятъ южное небо и женскіе взгляды, и въ нихъ находятъ свой рай,— она, по крайней мр, знала одного такого человка. Но все это лэди Гленкора подумала только, а не сказала.

— Я говорилъ мимоходомъ съ лордомъ Брукомъ, продолжалъ мистеръ Паллизеръ (а Лордомъ Брукомъ звали у простыхъ смертныхъ великаго бога Зевеса).

— Что же сказалъ лордъ Брукъ?

— Онъ сказалъ всего нсколько словъ, но былъ со мной чрезвычайно любезенъ.

— Но какъ же это такъ, Плантагенетъ? я было думала, что отъ него зависитъ твое назначеніе. Разв не онъ вдаетъ всми этими длами?

— Ну да, если хочешь, то онъ… Эхъ! я, кажется, никогда теб не втолкую этихъ вещей!— Тмъ не мене, онъ не полнился сдлать новую попытку и прочиталъ ей весьма обстоятельную лекцію объ англійской конституціи и о механизм, управляющемъ политическими ддами этой страны.

Можно поручиться, что не у всякаго молодого мужа стало, бы духу утшить свою молодую жену подобнаго рода лекціею. Лэди Гленкора слушала его, слушала, да и звнула, прикрывъ ротъ носовымъ платкомъ. Движеніе это не ускользнуло онъ мистера Паллизера.

— Однако, я вижу, эти вещи мало тебя интересуютъ, замтилъ онъ обиженнымъ тономъ.

— Не сердись, Плантагедеть. Ей богу, он меня интересуютъ, но только, видишь ли, я такая дурочка и не могу всего сразу понять. Теперь же я немного устала, пора мн въ постель.— А ты долго еще думаешь сидть?

— Да, мн еще надо написать нсколько писемъ, завтра я тоже цлый день буду заваленъ работой. Да, кстати: завтра у насъ будетъ обдать мистеръ Ботъ.

— Мистеръ Ботъ? повторила лэди Гленкора, и по тону ея ясно было видно, что извстіе это не слишкомъ-то ей пріятно.

— Да, мистеръ Ботъ. Ты, кажется, недовольна?

— О нтъ, нисколько. Не лучше ли вамъ съ нимъ обдать вдвоемъ?

— Съ какой стати намъ съ нимъ обдать вдвоемъ? Почему бы и теб не обдать вмст съ нами? Мн было бы очень прискорбно видть въ теб неумстную разборчивость на знакомства. Мистрисъ Маршамъ въ Лондон и, я убжденъ, прідетъ, если только ты ее попросишь.

Такъ вотъ какъ! молодой женщин разомъ навязывали обихъ ея дуэннъ въ первый же день ея прізда въ Лондонъ, этого лэди Гленкора, при всей своей ршимости быть терпливой, не могла стерпть.— А я такъ думала пригласить мою кузину, Алису Вавазоръ, проговорила она.

— Миссъ Вавазоръ! повторилъ мужъ. Говоря откровенно, мн казалось, что миссъ Вавазоръ… Съ языка у него чуть было не сорвался ядовитый намекъ на злополучный эпизодъ въ развалинахъ аббатства, но онъ во время удержался.

— Надюсь, что ты ничего не имешь противъ моего выбора, продолжала жена. Изъ всей моей родни, я одну только Алису и люблю.

— Я ничего не имю противъ нея: двица она, какъ и слдуетъ быть двиц. А все же мн бы лучше хотлось, чтобы ты пригласила мистриссъ Маршамъ.

Лэди Гленкора почувствовала, что требованье его безразсудно и жестоко, и что онъ обходится съ ней, какъ съ ребенкомъ. Все это не могло предрасполагать ее къ уступчивости.

— Я богъ знаетъ сколько времени не видала Алису, проговорила она, и я просила бы тебя, Плантагенетъ, дозволить мн на этотъ разъ поступить такъ, какъ я желаю. Мистрисъ Маршамъ — старуха, и очень естественно, что мн не о чемъ говорить съ ней наедин.

— Мн бы очень хотлось, чтобы ты сошлась съ мистрисъ Маршамъ на дружеской ног.

— Дружба, Плантагенетъ, не является по заказу.

— Въ такомъ случа, длай, конечно, какъ знаешь. Мн очень жаль, что ты отказала мн въ первой просьб, съ которой я обратился къ теб ныншній годъ.

ГЛАВА III.
МИСТРИСЪ МАРШАМЪ.

Прежде чмъ лечь спать, лэди Гленкора написала Алис коротенькую записку, прося ее пріхать пораньше на слдующій день, чтобы имъ можно было до обда покататься.

‘Обдать намъ предстоитъ въ обществ мистера Бота, писала она. Я знаю, что ужъ изъ-за этого одного вы непремнно прідете, ваше доброе сердце подскажетъ вамъ, что я сильно нуждаюсь въ вашей помощи. Кром мистера Бота, никого не будетъ, если только не пригласятъ безъ моего вдома мистриссъ Маршамъ.’

Написавъ это письмо, лэди Гленкора погрузилась въ раздумье. Думала она преимущественно о томъ, какіе жестокіе бываютъ мужья на свт. Въ т дни, когда еще она не была замужемъ, вс наперерывъ старались уврить ее, что Борго будетъ дурно съ ней обращаться, даже бить ее. Но какое дурное обращеніе, какіе даже побои могли быть хуже этого пошлаго, мертвящаго безучастія, которое она встрчала въ настоящемъ своемъ муж? Что же касалось до побоевъ, то самая мысль о нихъ казалась ей до того дикою въ примненіи къ ея красавцу Борго, что она могла только улыбаться ей про себя. Да и наконецъ, не лучше ли бы было терпть самые побои отъ Берго, чмъ выслушивать въ глухую полночь лекціи объ англійской политик? Если бы она вышла, замужъ за Борго, она ухала бы въ страну солнца, въ Италію, и не о конституціи лились бы его рчи въ лунныя южныя ночи.

— Ты послала записку своей кузин?— спросилъ у нея мистеръ Паллизеръ на слдующее утро. Въ голос его явственно слышалось, что вчерашнее неудовольствіе забыто или подавлено.

— Да, я прошу ее пріхать утромъ и остаться къ обду. Если она согласится пріхать, я пошлю за ней экипажъ.

— Хорошо, кротко замтилъ мистеръ Паллизеръ, это дло устроилось такъ, какъ теб хотлось, а потому ты, быть можетъ, не станешь упрямиться и пригласишь мистрисъ Маршамъ.

— Но не отозвана ли она куда нибудь въ другое мсто?

— Нтъ, не думаю.— И за тмъ, какъ бы стыдясь косвенной лжи, заключавшейся въ его отвт, онъ добавилъ:— Я знаю наврное, что она никуда не отозвана.

— Стало быть, она разсчитываетъ на мое приглашеніе?

— Если ты хочешь этимъ сказать, что я звалъ ее, то ты ошибаешься, Гленкора. Я не сталъ бы отъ тебя таиться, если бы это было такъ. Я сказалъ ей просто на просто, что не знаю, какъ ты думаешь распорядиться ныншнимъ днемъ.

— Если ужъ ты непремнно этого желаешь, то я напишу ей, проговорила лэди Гленкора.

— Да, милая, напиши ей, ты меня премного этимъ обяжешь.

И такъ, лэди Гленкора написала Мистрисъ Маршамъ пригласительную записку и получила отъ нея отвтъ, что будетъ непремнно. Подобный же отвтъ получила она и отъ Алисы.

Свиданье обихъ кузинъ было самое дружественное. Глядя на лэди Гленкору, можно было подумать, что он были съ Алисою подругами дтства, и, хотя подобнаго рода скоросплыя привязанности были и не въ характер послдней, все же у нея недоставало духу обдать холодною водою ту, которая такъ къ ней ласкалась.

Долго сидли он въ гостиной, болтая и грясь у камелька, и засидлись до того, что раздумали, хать кататься.

— Что за удовольствіе кататься въ этотъ холодъ безъ всякой цли? замтила лэди Гленкора, намъ здсь, неправда ли, гораздо лучше?

Алиса вполн съ ней согласилась, такъ какъ мало было заманчиваго въ прогулк по парку среди холодной мглы февральскаго дня.

— Вотъ, если бы Дэнди и Кокетка были здсь, тогда еще куда бы ни шло, но мистеръ Паллизеръ не желаетъ, чтобы я сама правила лошадьми въ Лондон.

— Здсь это не совсмъ безопасно, замтила Алиса.

— Ну нтъ, онъ не съ этой точки зрнія смотритъ на дло, онъ просто на просто боится, чтобы это не придало мн ухарскій видъ.

— И онъ совершенно правъ. Если бы я была мужчиной, тоже не позволила бы своей жен править самой лошадьми въ Лондон.

— Это почему?— Какъ я вижу, и вы были бы такомъ же тираномъ, какъ и вс мужья. Что за бда позволить себ маленькую вольность съ виду, если только на дл не позволяешь себ ничего неприличнаго? Бдные мои Дэнди и Кокетка! Имъ-то какое это лишеніе!

— Ну, это-то мистеръ Паллизеръ можетъ и упустилъ изъ виду.

— Упустилъ онъ изъ виду и еще кое-что другое, Алиса, ему дла нтъ до-того, что это большое лишеніе для хозяйки Дэнди и Кокетки.

— Не говорите этого, Гленкора.

— Почему же мн не говорить это вамъ?

— Я хочу сказать, не настроивайте себя на подобныя мысли. Я убждена, что онъ дозволилъ бы вамъ всякое удовольствіе, которое не считалъ бы предосудительнымъ.

— Какъ напримръ, нескончаемыя лекціи объ англійской конституціи? Я не хочу этимъ сказать ничего дурного, Алиса, я знаю, что онъ ею только живетъ и дышетъ, и очень жалю, что она для меня — китайская грамота. Но я еще вамъ не сказала, какая пріятная встрча ожидаетъ васъ за обдомъ.

— Какъ же! Вы писали мн, что ждете къ обду мистера Бота.

— Этого мало: будетъ еще мистрисъ Маршамъ. Когда я писала вамъ записку, я была въ сладкой увренности, что избавилась на этотъ разъ отъ ея посщенія, не тутъ-то было!

— Меня ея присутствіе нисколько не стснитъ, замтила Алиса.

— Да меня-то она стснитъ, она отравитъ намъ съ вами цлый вечеръ. Если не ошибаюсь, она васъ терпть не можетъ, и убждена, что вы научаете меня всевозможнымъ нечестивымъ дяніямъ. Какъ посмотрю я на нихъ, какъ же они вс глупы!

— То есть, кто же вс они, Гленкора?

— Да вотъ эта старушонка съ мистеромъ Ботомъ, и потомъ… Ну, да не въ томъ дло. Досада меня беретъ, глядя на ихъ ослпленіе.— Алиса! вдь я не знаю, какъ и отблагодарить васъ за все, что вы для меня сдлали! Я вамъ, кажется, всмъ обязана.— И говоря это, лэди Гленкора опустила руку въ карманъ, а въ карман лежало роковое письмо.

— Полноте! что за пустяки! перебила ее Алиса.

— Нтъ, не пустяки, продолжала лэди Гленкора. Знаете ли, кто прізжалъ въ Мэтчингъ въ мою бытность тамъ?

— Какъ, въ домъ къ вамъ? проговорила Алиса, догадываясь, что лэди Гленкора говоритъ о Борго Фицджеральд.

— Нтъ не въ домъ.

— Если это тотъ человкъ, о которомъ я думаю,— торжественно продолжала Алиса,— то умоляю васъ не упоминать его имени.

— Это почему? Я уже упоминала вамъ его имя и прежде, и ничего изъ этого, кром добра, не вышло. Какой же вы мн будете другъ, если мн нельзя будетъ свободно говорить съ вами обо всемъ, что лежитъ у меня на душ?

— Но вамъ не слдовало бы и думать о немъ.

— Что за пустяки вы толкуете, Алиса! Не думать объ немъ… Разв я властна надъ своими мыслями? А вотъ посмотрите-ка лучше…

И говоря это, она сжала въ рук письмо, еще минута, и письмо это было бы вынуто изъ кармана и полетло бы къ Алис на колни, но въ эту самую минуту дверь распахнулась и слуга доложилъ о прізд мистрисъ Маршамъ.

— Какая досада, что мы не похали кататься! воскликнула лэди Гленкора такъ громко, что мистрисъ Маршамъ непремнно бы услышала, если бы не была немного туга на ухо.

— Какъ поживаете, душа моя? заговорила, входя, мистриссъ Маршамъ. Я была тутъ по сосдству и подумала: дай-ка я зайду провдать ее. Этотъ визитъ въ счетъ не идетъ, но поздне я буду къ обду само собой.— Какъ ваше здоровье, миссъ Вавазоръ?— и говоря это, мистрисъ Маршамъ холодно поклонилась Алис.

Въ характер мистрисъ Маршамъ были свои хорошія стороны. Она была бдна и безъ жалобъ несла свою бдность. Состоя въ родств и свойств съ людьми богатыми и знатными, она не преклонялась передъ ихъ богатствомъ и знатностью. Дружба ея была надежна, но за то и вражда — непримирима. У нея не было недостатка въ природномъ ум и жизненной опытности, съ ней можно было поговорить и о новйшемъ роман, и даже, въ случа надобности, объ англійской конституціи. Въ свое время, она добросовстно исполняла обязанности жены и матери, хотя мужу ея подчасъ приходилось отъ нея жутко, а изъ дтей никто не любилъ ее тою любовью, какою дорожитъ большинство матерей. Съ другой стороны, и пороковъ видлось за ней не мало. Она любила власть и не отличалась большой разборчивостью въ средствахъ къ достиженію ея. Неспособная низконоклонничать передъ людьми, выше ея стоявшими въ общественной іерархіи, она была не прочь и покривить душою тамъ, гд ей нужно было зарасположить къ себ человка. Не дозволяя себ прямой лжи въ словахъ, она была лжива въ своихъ поступкахъ. Эта-то женщина была когда-то другомъ матери мистера Паллизера и принимала теперь почти родственное участіе во всемъ, касавшемся его самого. Кгда мистеръ Паллизеръ женился, до нея дршли слухи о роман лэди Глендоры съ Борго Фицджеральдомъ. Партія эта въ денежномъ отношеніи казаласъ ей подходящею, но сама невста не очень-то пришлась ей до душ. Она поршила сама съ собою, что за молодой женщиной нужны глаза да глаза, а кому было и усмотрть за нею, какъ не самой мистрисъ Маршамъ? Объ этомъ она не позволила себ прямо высказаться мистеру Паллизеру и назваться въ аргусы за его женою, она знала, что подобнаго рода предложеніе не будетъ принято имъ, но она повела рчь, о томъ, что лэди Гленкора еще очень молода, что дтская ея наивность очаровательна, и тутъ же намекнула, что такое юное существо нельзя оставить безъ надзора. Мистеръ Палинзеръ, который былъ, далекъ отъ ревнивыхъ подозрній и чорствой натур котораго вообще были недоступны какъ тревоги, такъ и радости любви, согласился съ мистрисъ Маршамъ, что Гленкора еще очень молода. Онъ пуще всего заботился о томъ, чтобы жена его держала себя солидно и скромно. Онъ не боялся любовниковъ, но боялся, чтобы она не надлала глупостей, не простудилась и не уронила достоинства супруги канцлера казначейства. Вслдствіе этихъ-то соображеній, онъ отдалъ ее, а отчасти и себя подъ начало мистрисъ Маршамъ.

Гленкора не пробыла и сутокъ подъ однимъ кровомъ съ этой дамой, какъ уже угадала въ ней свою дуэнну. Во многихъ вещахъ лэди Гленкора была куда проницательне и умне своего мужа, хотя онъ и мтилъ въ канцлеры казначейства, а она ничего не смыслила въ англійской, конституціи. Она знала тоже, что его легко провести, что, при всей изощренности его ума, ему недостаетъ того тонкаго чутья, которое сразу уметъ распознавать людей, съ которыми иметъ дло, и почти презрительно относилась къ нему за эту недальновидность. Можно бы было ему, кажется, понять, что Борго такой противникъ, съ которымъ шутить нельзя, и что мистрисъ Маршамъ не надежная дуэнна. Когда женщина узнаетъ, что ее сторожитъ Церберъ,— не въ порядк вещей, чтобы она не старалась перехитрить Цербера, да по дорог провести и его господина.

Алиса встала и отвчала на поклонъ мистрисъ Маршамъ точно такимъ же холоднымъ поклономъ. Съ этой минуты женщины эти сдлались заклятыми врагами.

— Я напередъ знала, что застану васъ, дома, продолжала мистрисъ Маршамъ, обращаясь къ лэди Гленкор, вдь вы, я знаю, не охотница выходить изъ дому въ холодную погоду, разв взбредетъ на умъ какая нибудь съумасбродная ночная прогулка — вотъ это по нашей части.— И мистрисъ Маршамъ покачала головою.

— Прогулка, про которую вы говорите, вовсе не была съумасбродною, отвчала лэди Гленкора. Въ зимнемъ же катаньи по Лондону я не вижу ни малйшаго толку.

— Для здоровья необходимо гулять каждый день, проговорила мистрисъ Маршамъ.

— Терпть я не могу вс эти правила, воскликнула ладя Гленкора.

— А между тмъ, душа моя, безъ никъ нельзя обойдтись въ жизни, замтила мистрисъ Маршамъ.— Вдь вы, небось, не скажете, что терпть не можете обдать?

— Напротивъ, подчасъ я дйствительно могу это сказать, а именно, почти каждый разъ, когда у насъ за столомъ бываютъ гости.

— Вотъ погодите: проживите еще сезонъ въ Лондон и это чувство пройдетъ само собою,— отвчала мистрисъ Маршамъ, длая видъ, будто ей показалось, что лэди Гленкора жалуется на свою застнчивость.

— Ну нтъ, не думаю, отвчала лэди Гленкора, время, вмсто того, чтобы ослаблять во мн это чувство, только усиливаетъ его. У насъ обдаетъ сегодня мистеръ Ботъ.

Не понять этотъ послдній намекъ не было уже никакой возможности. А надо сказать, что мистрисъ Маршамъ, чувствуя себя не въ силахъ выбить тснаго соперника по доврію мистера Паллизера изъ занятой имъ прочной позиціи, ршилась вступить съ нимъ въ оборонительный союзъ.

— Чтожъ! мистеръ Ботъ — членъ парламента и человкъ очень полезный для мистера Паллизера, проговорила мистрисъ Маршамъ.

— Это не мшаетъ намъ съ Алисой питать къ нему сильнйшую антипатію. Вдь правду я говорю, Алиса?

— Что до меня касается, то я конечно его не жалую, отвчала Алиса.

— Полагаю, миссъ Вавазоръ, что вамъ особенно-то жаловать его или не жаловать не изъ чего, замтила мистрисъ Маршамъ. У васъ съ нимъ никакихъ особенныхъ длъ не можетъ быть.

— Положительно никакихъ, отвчала Алиса. Правда, онъ разъ вздумалъ донять меня попыткою непрошенаго сближенія, но я осадила его разъ навсегда.

— Не знаю, какого такого сближенія могъ онъ добиваться съ вами, проговорила мистрисъ Маршамъ.

— Почемъ же вамъ и знать, мистрисъ Маршамъ!

— Но страннымъ мн что-то кажется, что такой дльный, и занятый человкъ, какъ мистеръ Ботъ, сталъ терять время на приставанье къ молоденькой двушк, съ которой онъ совершенно случайно познакомился въ чужомъ дом.

— Вы, кажется, поняли слова Алисы такъ, будто мистеръ Ботъ за нею улаживалъ! воскликнула лэди Гленкора, смясь. Но право же это не такъ. Воображаю, какимъ бы былъ мистеръ Ботъ въ роли вздыхателя!

— Ну, ухаживать-то онъ, пожалуй, и не ухаживалъ, ядовито замтила мистрисъ Маршамъ.

Терпнье Алисы лопнуло.

— Гленкора — заговорила она, вставая,— мн, кажется, всего лучше оставить васъ съ мистрисъ Маршамъ вдвоемъ, я вовсе не расположена пускаться въ разсужденія о характер мистера Бота и выслушивать оскорбительные для меня намеки.

— Полноте, Алиса, удерживала ее лэди Гленкора. Неужели мы съ вами такъ и дадимъ себя разбить мистеру Боту и мистрисъ Маршамъ?

— Надюсь, Гленкора, что вы не считаете меня за своего врага? вмшалась мистрисъ Маршамъ.

— Но я буду смотрть на васъ, какъ на врага, если вы не оставите Алису въ поко.

— Я вовсе не желала обидть миссъ Вавазоръ, процдила мистрисъ Маршамъ, искоса поглядывая на Алису: та ограничилась молчаливымъ наклоненіемъ головы.

Затмъ мистрисъ Маршамъ удалилась, объявивъ на прощанье, что непремнно вернется къ обду.

— Экая злющая старая кошка! проговорила леди Гленкора по уход гостьи, при этомъ она скорчила такую уморительную гримасу, въ голос ея было столько ребячески-комичнаго, что Алиса невольно расхохоталась.— Я ее насквозь знаю, продолжала она, да и сами вы очень скоро убдитесь, что ей ни подъ какимъ видомъ давать спуску нельзя, она на васъ зашипитъ, а вы не трогайтесь съ мста, и покажите ей, что и у васъ есть когти.

— Но я, съ своей стороны, вовсе не желаю уподобляться кошк, отвчала Алиса.

— За то я покажу ей, что во мн сидитъ тигренокъ, только сунься она обижать меня. Знаете ли, Алиса, я твердо ршилась не давать себя въ обиду. Если мужъ мой прикажетъ мн что нибудь сдлать,— пока онъ мн мужъ, я буду его слушаться, но обижать себя не позволю.

— Вспомните, что она была еще другомъ матери Паллизера.

— Я это очень хорошо помню. Но что-жъ изъ этого? Ну, и прізжай къ намъ изрдка въ гости. Скучновато оно конечно,— ну, да это еще такое неизбжное зло, съ которымъ, куда ни шло, можно было бы помириться.

— Въ такомъ случа, чего-жъ вы опасаетесь? По всмъ вроятіямъ, тмъ дло и кончится.

— Вотъ то-то и есть, что не кончится, а я не хочу, чтобы меня обижали. Если она станетъ докучать мн совтами то я скажу ей, что не нуждаюсь въ нихъ. Она вздумаетъ говорить дерзости моимъ друзьямъ, въ род тхъ, которыя она намъ наговорила, а я и скажу ей въ глаза, что сидла бы она себ дома, такъ лучше бы было. Она, конечно, прямымъ путемъ отправится къ нему и насплетничаетъ на меня, но мн-то что жъ длать? Не хочу я, чтобы надо мной мудрили, да и только.

Затмъ разговоръ, перешелъ къ дламъ, касавшимся Алисы, и не возвращался боле къ письму Борго. Такъ проболтали об пріятельницы вплоть до того часу, когда имъ приспло время одваться къ обду. Алиса много говорила о мистер Гре, но ни словомъ не упомянула о своей помолвк съ Джоржемъ Вавазоромъ. Да и какъ было ей упомянуть, объ этой помолвк, когда она въ душ уже на половину ршилась звать свое слово назадъ?

Сойдя въ гостиную по окончаніи своего туалета, Алиса никого тамъ не застала, кром мистера Бота. Лэди Гленкора была еще неготова и мистеръ Паллизеръ не показывался.

— Вотъ пріятно, неожиданная встрча, проговорилъ мистеръ Ботъ, протягивая ей руку.— Пальцы Алисы коснулись его руки и она пробормотала какой-то неопредленный отвтъ.

— А не правда ли, миссъ Вавазоръ, славный мы съ вами мсяцъ провели въ Мэтчинг?

— Что до меня касается, то я дйствительно очень пріятно провела тамъ время.

— Если не ошибаюсь, вы ухали на другой день посл этой ночной прогулки по развалинамъ? Дорого же поплатилась бдная лэди Гленкора за эту прогулку! Вдь она посл нея не на шутку занемогла, такъ что, къ великому своему прискорбію, принуждена была отказаться отъ поздки въ Монкшэдъ. Пренепріятная вышла исторія! Лэди Гленкора не можетъ похвастаться особенно крпкимъ здоровьемъ. Вс мы, имющіе счастье стоять къ ней близко, никогда бы не должны была упускать это изъ виду.

— Я что-то не замчала, чтобы она была слабаго здоровь.

— Не замчали? Охъ, только не ошибаетесь ли вы, миссъ Вавазоръ?

Алиса собиралась протестовать, но въ эту минуту въ комнату вошелъ мистеръ Паллизеръ въ сопровожденіи мистриссъ Маршамъ. Джентльмены пожали другъ другу руки и затмъ мистеръ Паллизеръ обратился къ Алис. Съ перваго же взгляда на него Алиса поняла, что присутствіе ея не слишкомъ-то ему по душ, онъ едва коснулся ея руки и небрежно освдомился, какъ она поживаетъ, затмъ онъ тотчасъ же отвернулся отъ нея и заговорилъ съ мистрисъ Маршамъ. Во всемъ его обращеніи было что-то глубоко оскорбительное для Алисы, вся кровь кинулась ей въ лицо и она отъ души пожалла, что не съумла устоять въ своемъ первоначальномъ намреньи избгать всякаго сближенія съ своими знатными родственниками. Стоила ли лэди Гленкора, чтобы изъ-за нея Алиса подвергала себя такого рода выходкамъ, которыя разомъ ставили ее въ положеніе бдной приживалки?— Нтъ, она непремнно объяснитъ Гленкор, что дружественная короткость обыденныхъ отношеній — дло невозможное между ними.

— Являюсь съ повинной головою, заговорила лэди Гленкора, входя въ комнату. Передъ вами, Алиса, мн нечего извиняться, потому что вы же меня задержали, но вотъ у мистрисъ Маршамъ я униженно прошу прощенья.

Мистрисъ Маршамъ, улыбаясь, изъявила полнйшее прощеніе и напомнила лэди Гленкор, что вдь она — свой человкъ и что съ ней церемониться нечего. Затмъ вс отправились къ столу, причемъ Алис пришлось обойдтись безъ кавалера. Лэди Гленкора хотла было уступить ей мистера Бота, но того не такъ-то легко было заставить поступиться честью вести хозяйку дома къ столу.

За столомъ Алис не пришлось почти сказать ни единаго слова, мистеръ Паллизеръ былъ занятъ политическимъ разговоромъ съ мистрисъ Маршамъ. А мистеръ Ботъ усердно любезничалъ съ лэди Гленкорою, которая все же не отваживалась слишкомъ явно оборвать его въ присутствіи мужа. Тщетно старалась лэди Гленкора втянуть въ разговоръ Алису. Бываютъ минуты, когда сами боги какъ-будто налагаютъ печать молчанія на уста человческія, и одну-то изъ такихъ минутъ переживала наша героиня. Презрительная холодность со стороны окружающихъ была дломъ несправедливымъ для Алисы, всюду, куда она ни появлялась, она привыкла стоять на первомъ план, но въ эту минуту непривтнымъ холодомъ вяли на нее роскошныя стны дома Паллизеровъ, и она сознавала, что чмъ скоре она уберется изъ этого дома, тмъ лучше.

Когда дамы возвратились въ гостиную, мистрисъ Маршамъ торжествовала, она видла, что одержала верхъ надъ Алисой и, какъ искусный полководецъ, ршилась, во что бы то ни стало, довершить пораженіе слабющаго противника.

— Миссъ Вавазоръ отправится домой, конечно, пшкомъ? проговорила она.

— Съ какой стати ей идти пшкомъ такую даль? Она подетъ въ нашей карет.

— Или просто на просто въ кэб, вмшалась Алиса. Мн не въ первый разъ разъзжать по Лондону въ наемномъ экипаж и безъ провожатаго.

— Ну, для молодой двушки не совсмъ-то прилично разъзжать поздно вечеромъ въ этихъ кэбахъ, замтила мистрисъ Маршамъ. Я было думала предложитъ миссъ Вавазоръ мою горничную въ провожатыя, она, человкъ пожилой — и для нея такая прогулка ровно ничего не значитъ.

— Позвольте поблагодарить васъ за Алису, отвчала лэди Гленкора, но я же сказала вамъ, что ее отвезутъ въ карет.

— Такъ-такъ, душа моя, это очень мило съ вашей стороны, возразила мистрисъ Маршамъ, но джентльмены, какъ вамъ извстно, не слишкомъ-то любятъ, чтобы на ихъ лошадяхъ громили мостовую по ночамъ.

— Никто не тронетъ лошадей моего мужа, проговорила лэди Гленкора почти вн себя отъ бшенства. А мои лошади на то и существуютъ, чтобы возить кого и когда мн заблагоразсудится.

Не часто вырывались у лэди Гленкоры подобнаго рада, намеки, показывавшіе, что она очень хорошо помнитъ, что громадное состояніе ея мужа въ сущности принадлежитъ ей. Вообще, трудно было найдти женщину, которая въ денежныхъ длахъ отличалась бы боле строгою деликатностью, но послдняя выходка закадычной пріятельницы ея мужа вывела ее изъ обычной колеи.

— Ну да, ну да, конечно, вы совершенно правы, проговорила мистрисъ Маршамъ.

— Такъ-то и я думаю, продолжала лэди Гленкора. Мистеръ Паллизеръ на то мн и далъ лошадей, чтобы я ими распоряжалась по своему усмотренію. Если онъ находитъ, что я не довольно берегу ихъ, то пускай его самъ мн и скажетъ, а постороннимъ до этого нтъ никакого дла.

— Но, милая лэди Гленкора, вы не такъ меня поняли, оправдывалась мистрисъ Маршамъ, у меня и въ мысляхъ ничего подобнаго не было.

— Какъ мн досадно, что изъ-за меня вышло это недоразумніе, проговорила Алиса. И было бы изъ-за чего! А то вдь я отлично бы дохала въ кэб, я къ нимъ привыкла.

— Врю, что вы привыкли, перебила ее лэди Гленкора, что-жъ тутъ такого особеннаго? Я бы, кажется, въ случа надобности, похала хоть въ тачк. Но не въ томъ вопросъ, и мистрисъ Маршамъ отлично это понимаетъ.

— По чести, я ничего не понимаю, проговорила эта почтенная дама.

— Я понимаю одно только, проговорила лэди Гленкора, что во всхъ подобнаго рода длахъ я намрена поступать такъ, какъ мн хочется, и не нуждаюсь ни въ чьихъ указаніяхъ.— Однако, Алиса, что-жъ мы съ вами про кофе совсмъ, забыли?

ГЛАВА IV.
ВЫБОРЫ ВЪ ЧЕЛЬСЙСКОМЪ ОКРУГ.

Насталъ мартъ мсяцъ, а канцлеръ казначейства все еще держался на своемъ мст. Въ первыхъ числахъ марта было дано по этому поводу нчто въ род объясненія парламенту, которое впрочемъ ничего никому не объяснило. Многоумные головы кабинета состряпали какую-то сдлку, которая, судя по ихъ словамъ, долженствовала разв малымъ чмъ уступать въ долговчности звздамъ небеснымъ, но вн кабинета вс въ одинъ голосъ говорили, что министерство близится къ своему паденію. Мистеръ Ботъ всюду объявлялъ, гд ему только представлялся случай поораторствовать о политик передъ боле или мене многочисленной публикой, что этотъ порядокъ вещей не можетъ долго продолжаться. По его мннію, лорду Броку съ его теперешней политикой, мирволившей и нашимъ и вашимъ, далеко не ухать.— Если онъ дйствительно ищетъ опоры въ мистер Паллизер, то пускай его такъ прямо и выскажется, за мистеромъ Паллизеромъ дло не станетъ, и тогда уже ему нечего бояться никакой оппозиціи. Если же лорду Броку почему-либо заблагоразсудится обоидтись безъ этой опоры, тогда онъ долженъ готовиться къ тому, что мистеръ Паллизеръ и его друзья… Мистеръ Ботъ не договоривалъ, что именно они сдлаютъ, но люди свдущіе въ подобныхъ длахъ смекали, что онъ грозитъ лорду Броку открытою непріязнью мистера Паллизера и его великаго сподвижника

— Нтъ, нтъ, вы и сами примете, что долго дла такъ не могутъ идти, твердилъ мистеръ Ботъ въ своемъ клуб человкамъ двумъ-тремъ изъ своихъ юныхъ пріятелей.

— И я такъ думаю, поддакнулъ Кальдеръ Джонсъ, членъ нижней палаты и великій спеціалистъ по части охоты.— Плунти Поль ни за что этого не потерпитъ.

— Но что же онъ можетъ сдлать? спросилъ другой,— еще неоперившійся членъ парламента, неуспвшій поршить съ самимъ собою, къ какому знамени ему примкнуть.

— Что онъ можетъ сдлать? величаво переспросилъ мистеръ Ботъ. А вотъ вы въ скоромъ времени увидите, что онъ можетъ сдлать. Если лордъ Брокъ самъ о своей польз не хочетъ порадть, то мистеръ Паллизеръ и помимо его найдетъ дорогу въ кабинетъ.

— Ужъ не хотите ли вы сказать, что сама королева призоветъ къ себ Плэнти Поля?

— Я просто на просто хочу сказать, что королева призоветъ къ себ всякаго,— на кого укажетъ ей палата депутатовъ, проговорилъ мистеръ Ботъ. И какъ это, въ самомъ, дл, никому не втолкуешь, что королева тутъ, собственно говоря, не при чемъ.

— Ну-ну, Ботъ, ужь вы заходите слишкомъ далеко, замтилъ Кальдеръ Джонсъ, врноподданническое чувство котораго было оскорблено крайнимъ манчестеріализмомъ своего политическаго союзника.

— Ничуть не бывало, отвчалъ мистеръ Ботъ. Отъ роду я не былъ охотникомъ до розовой водицы,— не переиначивать же мн себя на старости лтъ. Вс наши политическія преступленія противъ цивилизаціи происходятъ отъ нелпаго страха зайдти, какъ вы говорите, слишкомъ далеко. Отчего въ Англіи грамотность не такъ сильно распространена, какъ въ Америк? Отчего даже въ императорской Франціи выборы происходятъ на боле разумныхъ основаніяхъ, чмъ у насъ? Отчего мы влачимъ наше существованіе въ боле тяжкомъ рабств, чмъ даже т крпостные, цпи которыхъ недавно разбиты въ Россіи? Отчего даже испанцамъ и итальянцамъ лучше насъ живется на свт? Все оттого, что люди, въ рукахъ которыхъ находились бразды правленія, боялись зайдти слишкомъ далеко.

— Ну, однако, не можете же вы совсмъ отстранить королеву отъ участія въ длахъ правленія, проговорилъ юный членъ парламента, который удостоился чести быть представленнымъ ко двору и не усплъ еще окончательно отршиться отъ старосвтскихъ воззрній, привитыхъ къ нему его маменькой.

— Я вовсе и не желаю того, отвчалъ мистеръ Ботъ, я не республиканецъ.— При всхъ своихъ конституціонныхъ стремленіяхъ, мистеръ Ботъ имлъ весьма неясное понятіе о значеніи послдняго слова.— Я воздаю должную дань уваженія престолу, но я хотлъ только обратить ваше вниманіе на то обстоятельство, что зиждительная сила, управляющая судьбами нашего великаго народа, заключается цликомъ и безраздльно въ четырехъ стнахъ палаты депутатовъ.

— Такъ вы думаете, что Плэнти Поль будетъ первымъ министромъ? спросилъ Кальдеръ Джонсъ.

— Этого я такъ утвердительно не говорилъ, но не вижу въ этомъ ничего невроятнаго. По крайней мр, изъ молодыхъ я не знаю ни одного боле способнаго занять этотъ постъ. Знаю одно только, что если лордъ Брокъ не призоветъ его въ кабинетъ, то самому лорду Броку не долго продержаться.

Между тмъ, въ чельсійскомъ округ начинались выборы, и вся юго-западная часть столицы была запружена печатными объявленіями, разглашавшими имя Джоржа Вавазора. ‘Подавайте голосъ за Вавазора и за плотину на Темз’!— таковъ былъ бранный крикъ, съ которымъ онъ явился передъ своихъ избирателей. Должно полагать, что сокровенный смыслъ этого крика былъ вполн ясенъ, по крайней мр, для нкоторыхъ изъ бельгійскихъ избирателей, за то большинство публики, читавшей объявленія, ровно ничего въ немъ не понимало и глумленьямъ не было конца, какъ со стороны друзей, такъ и со стороны враговъ нашего героя. Честь изобртенія этого девиза принадлежала мистеру Скреби. Въ т дни поговаривали какъ-то о томъ, чтобы устроить на Темз плотину, которую предполагалось провести отъ зданія парламента и вплоть до пустырей дальняго Пимлика. Мистеръ Скреби присовтовалъ своему кліенту объявить, что онъ будетъ хлопотать о приведеніи въ исполненіе этой мры, и даже потребуетъ, чтобы плотину довели до Баттерсійскаго моста.

— Нужно же вамъ отрекомендовать себя спеціальнымъ поборникомъ какого нибудь вопроса, сказалъ ему мистеръ Скреби, безъ этого ни одному новичку въ парламент шагу ступить нельзя. А вопросъ непремнно долженъ представлять мстный интересъ, такой вопросъ, если только умючи за него взяться, сбережетъ вамъ тысячи фунтовъ при слдующихъ выборахъ.

— Да при настоящихъ-то онъ мн ничего не сбережетъ.

— За то, мистеръ Вавазоръ, онъ обезпечитъ за вами представительство и доставитъ вамъ впослдствіи популярность между вашими избирателями,— само собою разумется, если вы сами не ударите лицомъ въ грязь. Подумайте, какія громадныя суммы денегъ разойдутся среди прибрежнаго населенія, если только этотъ проектъ состоится, вдь дло пахнетъ милліонами, сэръ!

— Но въ томъ-то и бда, что проэктъ этотъ никогда не состоится.

— Что за бда! Ваше дло тщательно изучить этотъ вопросъ, чтобы имть возможность обсуждать его со всхъ сторонъ. Выучите вб цифры наизусть, а такъ какъ, конечно, не найдется другого такого чудака, который одоллъ бы эту задачу, то возражать вамъ никто не станетъ. Проэктъ, само собою разумется, вки вчные такъ и останется проэктомъ, но это-то вамъ и на руку: если бы онъ не осуществился, то о немъ не могло бы быть боле и рчи. Тогда какъ теперь, ко время каждой избирательной сумятицы, вы можете выступать его поборникомъ и постоянно можете требовать его осуществленія въ парламент. Я знавалъ людей, которые и съ худшимъ девизомъ умли доработаться до хорошаго мста, приносящаго тысячь этакъ до двухъ постояннаго дохода.

Джоржъ предоставилъ мистеру Скреби вести, какъ онъ зналъ, это дло и выступилъ поборникомъ плотины на Темз. Объявленія объ этомъ, напечатанныя на огромныхъ картинныхъ вывскахъ, поддерживаемыхъ желзными подпорками, разносились цлою арміею носильщиковъ. Процессіи этихъ носильщиковъ, человкъ въ двадцать четыре и боле, расхаживали по улицамъ.— Мн кажется, что если бы носить объявленія по одиночк, то они боле кидались бы въ глаза, замтилъ Вавазоръ, высчитывая про себя, во сколько ему обойдутся эти процессіи.

— Такъ-то, такъ, отвчалъ мистеръ Скреби, но двадцать четыре объявленія заразъ сильне поражаютъ воображеніе.— Стны домовъ были сверху до низу покрыты афишами подобнаго же содержанія. Вавазоръ признавался, что ему совстно глаза показать между своими будущими доврителями, до того пресловуто стало его имя въ этой части города. Гримсъ все это видлъ и начиналъ не на шутку робть. Сначала онъ было пустилъ въ нихъ все свое кабацкое остроуміе, чтобы выставить въ смшномъ вид избранный Вавазоромъ девизъ.— И что онъ хочетъ сказать этой чепухой? говорилъ онъ. Утопиться онъ, что ли, задумалъ въ Темз?— Но вскор Гримсъ былъ вынужденъ сознаться, что мистеръ Скреби мистерски ведетъ свое дло, и готовъ былъ раскаяться въ своей измн.

Джоржу Вавазору между тмъ посл долгихъ хлопотъ удалось поднять вопросъ о плотин. Онъ познакомился съ людьми, засдавшими въ городскомъ совт (Metropolitan Board) и мужественно одоллъ цлые столбцы, фунтовъ шиллинговъ и пенсовъ. Онъ даже изловчился приходить въ кажущійся азартъ каждый разъ, какъ ему возражали, что проектъ этотъ неосуществимъ, и вскор нашелъ учениковъ, чистосердечно увровавшихъ въ его пропаганду. Такъ продолжалъ онъ работать въ пот лица, рчи, одна другой пламенне, исходили изъ устъ его, онъ сулилъ бднякамъ, заселявшимъ Чельси, Пимликъ и Брамптонъ, что кварталъ ихъ въ скоромъ времени преобразится въ новйшій Чипсайдъ и затмитъ Бельгревію своимъ великолпіемъ. Всюду возникнутъ скверы, построятся дворцы для богачей, потому что вдь богачи хорошіе потребители и плательщики, но дворецъ богача не помшаетъ бдняку оставаться полнымъ хозяиномъ плотины. На отстройку предполагавшейся улицы, долженствовавшей сдлаться восьмымъ чудомъ свта, будетъ потрачено не мене трехъ съ половиною милліоновъ, но милліоны эти ни подъ какимъ видомъ не должны быть взимаемы съ чельсіискаго населенія, найдутся для нихъ другіе источники, хоть бы та же корпорація Сити, сундуки которой трещатъ отъ залежавшихся денегъ.— Мистеръ Скреби долженъ былъ сознаться, что ученикъ его выказываетъ необыкновенное умнье пользоваться средствами, находящимися у него подъ руками.

Но цлыя полчища людей, разносящихъ громадныя вывски, угощенье по кабакамъ, на углу каждой улицы афиши съ буквами въ три фута величиной,— все это стоитъ денегъ. Т немногія сотни, которыя Джоржъ вручилъ мистеру Скреби въ самомъ начал предпріятія, были израсходованы еще въ томъ предположеніи, что выборы состоятся не ране сентября, не усплъ Джоржъ оглянуться, какъ мистеръ Скреби снова потребовалъ отъ него тысячу пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ, и потребовалъ въ такомъ тон, который ясно говорилъ, что, пока эта сумма не будетъ выплачена, не появится, ни одной афиши на стнахъ и ни одного носильщика съ объявленіемъ на улицахъ.

‘Требованье это застигло Вавазора такъ неожиданно, что ему не оставалось даже времени снестись съ сестрою Кэтъ, которая на новую просьбу его о посредничеств непремнно отвтила бы сначала отказомъ и затянула бы переговоры въ долгій ящикъ.. И такъ, онъ ршился прямо обратиться къ Алис и написалъ ей по этому поводу письмо. Онъ излагалъ ей обстоятельства дла, упоминалъ о томъ, что настоящіе выборы застали его врасплохъ и что ему до зарзу нужны дв тысячи фунтовъ. Онъ добавлялъ, что не стсняется обратиться, за этой суммой къ кузин, такъ какъ ему извстно, что старый сквайръ будетъ радъ-радешенекъ укрпить все имнье за Алисой въ уплату этого долга. Затмъ Джорагь упомянулъ о своемъ долгомъ отсутствіи изъ дома кузины и объяснялъ его тмъ, что въ послднее свое свиданье съ нею онъ имлъ случай убдиться, что сама она желаетъ нкоторое время отдохнуть въ одиночеств. Но, продолжалъ онъ, если счастье мн улыбнется въ настоящемъ моемъ предпріятіи, то я тотчасъ же поспшу къ вамъ подлиться моею радостью, въ случа же неудачи, я буду искать у васъ утшенія.

Черезъ три дня пришелъ отъ нея отвтъ: она писала, что деньги будутъ немедленно доставлены въ его распоряженіе, желала ему успха въ его предпріятіи.— и только: въ письм не говорилось ни слова о любви, не выражалось ни малйшаго желанія его видть.

Мистеръ Томбъ поспшилъ сообщить Джону Грею о поступившемъ къ нему запрос на новую Сумму денегъ (мистеръ Томбъ находилъ, что для любовной шашни дло заходитъ слишкомъ далеко), но Грей телеграфировалъ, ему, что уполномочиваетъ его израсходовать на Джоржа Вавазора,— если того потребуетъ мистеръ Джержъ Вавазоръ,— до пяти тысячь фунтовъ. Мистеръ Томбъ приподнялъ брови и подумалъ, какихъ-какихъ чудаковъ не бываетъ на бломъ свт, но денежныя обстоятельства Джона Грея были таковы, что у мистера Томба не: могло оставаться и тни сомннія относительно того, поступать ли ему такъ, какъ ему велятъ.— И такъ, требуемая сумма была выплачена Джоржу сполна.

Объ этомъ новомъ займ Джоржъ не заикнулся сестр ни нолсловомъ, не видя никакой надобности распространяться передъ нею о подобныхъ вещахъ. Да и вообще, около этого времени, онъ совсмъ пересталъ писать къ ней, хотя она слала ему письмо за письмомъ, настаивая на томъ, чтобы онъ, въ случа надобности, занялъ денегъ у нея, на это письмо Джоржу было не совсмъ ловко отвчать, не упоминая о томъ, что онъ уже раздобылся деньгами изъ другого источника, а потому онъ предпочиталъ отмалчиваться.

Между тмъ избирательная борьба шла съ ожесточеньемъ.

Мистеръ Гримсъ усердствовалъ, не щадя живота, враждебному кандидату. Про Вавазора онъ распускалъ самые неблагопріятные слухи, разъ даже вся армія вавазоровскихъ разнощиковъ объявленій была постыдно загнана въ рчную тину, подъ предводительствомъ мистера Гримса. Все это раздражало Вавазора, который не умлъ сносить нападокъ, направленныхъ противъ его личности, и самое имя, Рчной плотины стало ему ненавистно.— И, полноте, мистеръ Вавазоръ, утшалъ его мистеръ Скреби, то ли еще бываетъ! Былъ у меня одинъ кандидатъ, въ гамлетскомъ округ, если не ошибаюсь, такъ того всего закидали тухлыми яйцами, такъ что мста на немъ живого не осталось. И что же? Вдь отстоялъ же я его.

И Джоржа Вавазора мистеръ Скреби отстоялъ такъ же, какъ и гамлетскаго героя. Подъ конецъ выборовъ имя Вавазора стало во глав значительнаго большинства.

— Дешево же вы отдлались, мистеръ Вавазоръ, сказалъ ему мистеръ Скреби, вы то не забывайте, что округъ-то столичный. Теперь намъ всего на всего понадобится еще какахъ нибудь тысяча, тысяча сто — много-много тысяча триста фунтовъ для покрытія всхъ издержекъ. Еще одна такая удача, и послдующіе выборы вамъ уже ровно ничего не будутъ стоить.

И такъ, нужна была немедленно новая сумма въ тысячу триста фунтовъ! А тамъ, мсяцевъ черезъ шесть, Джоржу предстояло снова подвергнуться той же процедур. Во всемъ этомъ мало было утшительнаго. Но, какъ бы то ни было, не шутка подастъ представителемъ въ палату депутатовъ, хотя бы то было всего на какихъ нибудь шесть мсяцевъ, и Джоржъ Вавазоръ, боле чмъ кто либо, былъ способенъ упиться торжествомъ подобной побды.

ГЛАВА V.
Дебютъ Джоржа Вавазора въ Палат Депутатовъ.

Чувство гордости, переполнявшее сердце Джоржа Вавазора, было чувство вполн законное. Не шутка попасть въ члены Палаты Депутатовъ, хотя бы то было всего на одну сессію. По лвую руку отъ входа въ нашъ отечественный форумъ, между двухъ позолоченныхъ лампъ, находится дверь, около которой подсосдилась привилегированная старая торговка яблоками и апельсинами, державшая свой товаръ, какъ должно полагать, исключительно для членовъ палаты да для рослаго полисмена, охраняющаго входъ. Эта-то дверь ведетъ въ самую залу засданія, и никто, кром членовъ палаты, не иметъ права входить ею. Не разъ съ тайною завистью останавливался я передъ этой дверью и горевалъ о томъ, что, видно, такъ и умру, не переступивъ ни разу ногою за ея завтный порогъ. Мало ли мн входовъ заказано, такъ же какъ и любому другому смертному? Запрещенный же плодъ, говорятъ, всегда сладокъ, но на одинъ только плодъ и текутъ у меня слюнки: на тотъ, который ростетъ такъ недосягаемо-высоко, подъ защитою полисменовой булавы!

Безъ сомннія, много проходитъ этой завтпой: дверью и такихъ людей, знакомство съ которыми не Богъ всть какая находка. Англія избираетъ своихъ шестьсотъ пятьдесятъ четыре представителя не сплошь изъ доблестнйшихъ сыновъ своихъ, попадаются и Джоржи Вавазоры, и Калидеры Джонсъ Вотсы. Честолюбивый бднякъ можетъ утшиться тмъ, что деньги,— одн только деньги открываютъ доступъ въ этотъ рай честолюбію богача.

Но, хотя Англія и не всегда шлетъ безъ примси въ Палату Депутатовъ одинъ цвтъ своихъ сыновъ.— все же цвтъ ея гражданъ попадаетъ въ эту палату. Не даромъ вмняетъ себ англичанинъ за величайшую честь право выставить вслдъ за своимъ именемъ буквы: М. Р. {Mender Parliament, т. е. членъ парламента.}. Никакая ученая степень, никакой титулъ не могутъ сравниться съ этимъ почетнымъ наименованіемъ.

Проходя между лампъ, мимо торговки апельсинами, подъ покровительствомъ мистера Бота, Джоржъ Вавазоръ живо ощущалъ чувство гордости, только что описанное мною. Въ Джорж не было недостатка въ чувствахъ подобнаго рода, минутами онъ былъ способенъ свято и честно понимать высокое дло служенія своему народу. Въ природ его былъ не одинъ задатокъ на хорошаго и, быть можетъ, даже великаго человка. Онъ былъ не мистеру Боту чта, тотъ родился съ мелкой душонкой, Вавазоръ же сознательно воспиталъ въ себ вс свои пороки. Онъ умлъ отличать добро отъ зла, но предпочиталъ зло, пріучивъ себя считать его дломъ боле сподручнымъ. Бдняжка же мистеръ Ботъ, напротивъ, вполн былъ убжденъ, что поступаетъ, какъ нельзя лучше. Онъ былъ лизоблюдъ и наушникъ, но и не подозрвалъ, что длаетъ дурно, стараясь выйдти въ люди посредствомъ лизоблюдства и наушничества. Тщеславіе сливалось въ немъ съ подлостью, наглость съ трусостью, и мн кажется, что въ политической своей дятельности онъ былъ не слишкомъ-то разборчивъ на средства, не смотря на исповдуемую имъ либеральную доктрину, но онъ былъ искренно убжденъ, что человку, желающему составить себ политическую карьеру, безъ этихъ средствъ обойдтись нельзя, и что он вполн позволительны.

Въ минуты раздумья, которыя иногда находили на Джоржа Вавазора, онъ чувствовалъ сильное искушеніе перерзать себ горло и, такимъ образомъ, разомъ положить конецъ своему испорченному существованію. Тоскливо спрашивалъ онъ самого себя: да неужели и впрямь для него уже нтъ боле возврата? и каждый разъ поршалъ, что нтъ. Такъ и теперь: вслдъ за движеніемъ честной гордости, о которомъ я говорилъ, въ немъ шевельнулось старое, безнадежное чувство. И въ самомъ дл, что же оставалось ему длать, удрученному такимъ тяжкимъ бременемъ, какъ долгъ его Алис, да еще въ виду увеличенія этого долга до- неопредленныхъ размровъ? Но мужество его не такъ легко было сокрушить, и онъ ршился доиграть игру до конца.

Мистеръ Ботъ взялъ новаго депутата подъ свое покровительство не потому, чтобы между ними существовала предварительно какая-либо особенно тсная дружба, а просто потому, что для мистера Бота важно было навербовать побольше сторонниковъ въ свою партію, а для Вавазора важно было примкнуть къ какой нибудь партіи. Поддерживать ту партію, которую застаешь уже въ сил,— дло неблагодарное. Никго не мшалъ нашему герою записаться въ ряды приверженцевъ правительства, но, въ такомъ случа, имя его стало бы въ конц и безъ того уже длиннаго списка, и прошло бы незамченнымъ. Мистеръ же Паллизеръ только что начиналъ подниматься въ гору, и вокругъ него, почти помимо его желанія, образовывалась партія. Если ему суждено было достигнуть власти — а что онъ ея достигнетъ, объ этомъ положительно пророчествовали мистеръ Ботъ и другіе,— тогда люди, привтствовавшіе новое свтило, прежде чмъ оно достигло своего зенита, могли ожидать себ награды.

Вавазоръ былъ не въ разговорчивомъ расположеніи духа, когда, опираясь на руку мистера Бота, вошелъ въ, переднюю Палаты Депутатовъ, и въ тайн досадовалъ на болтливость своего товарища. Его тревожило не недовріе къ своимъ собственнымъ способностямъ, не сомнніе въ собственномъ мужеств,— страшила его прошлая его жизнь, страшило еще боле то, до чего могла его довести роковая необходимость въ будущемъ, и что грозило отнять всякій нравственный авторитетъ у его рчей и навки заградить ему доступъ къ высшимъ должностямъ.

— Вы, конечно, уже имете понятіе о преніи въ парламент? спросилъ мистеръ Ботъ.

— Да, отвчалъ, Джоржъ, не желая пускаться въ дальнйшіе разговоры.

— Много вы ихъ, слыхали?

— Нтъ, немного.

— Но вы слышали ихъ съ галлереи, теперь же вы услышите преніе, сидя въ самой зал собранія, и вы увидите, что это совсмъ иное дло. Тотъ, кто никогда не быль членомъ палаты, не можетъ, составить себ настоящаго понятія о парламент, мало того, ему никогда не постигнуть самую суть англійской конституціи. Я еще въ молодыхъ годахъ почувствовалъ, что на этомъ пути лежитъ мое призваніе, и, хотя работа эта самая трудная и неблагодарная, я съ нею и не думаю разстаться… Какъ поживаете, Томпсонъ? Вы знакомы съ Вавазоромъ? Онъ только-что избранъ представителемъ Чельсійскаго округа и вотъ я ввожу его въ парламентъ. Ныньче, я думаю, мы не будемъ заявлять оппозиціи,.— такъ, что ли? Посмотрите, вонъ идетъ Фарингкартъ, когда этотъ человкъ говоритъ, можно слышать, какъ муха пролетитъ въ собраніи, а, между тмъ, онъ только и наровитъ, какъ бы у кого перехватить полкрону, другую взаймы.— Какъ ваше здорорье, милордъ?— И мистеръ Ботъ низко поклонился мимо проходившему лорду, торопившемуся въ залу собранія, на сколько позволяли ему старыя, еле передвигавшіяся ноги.— Вы, конечно, знаете, кто это?

Оказалось, однакожъ, что Вавазоръ этого не зналъ, въ чемъ и принужденъ былъ сознаться.

— А я было думалъ, что вы посвящены во вс эти вещи, проговорилъ Ботъ.

— Ну, нтъ, что касается пэрства, то я вовсе не посвященъ во всю его подноготную, отвчалъ Вавазоръ съ презрительнымъ подергиваньемъ губъ.

— Но какъ же этого-то не знать? Вдь это виконтъ Мидльсексъ, онъ будетъ сладко говорить объ ирландской церкви. Отцу его девяносто лтъ, а. ему самому за шестьдесятъ.— Однако, войдемте же въ залу. Только послушайтесь вы, Вавазоръ, моего совта и не помышляйте говорить рчи въ эту сессію. Для того, чтобы изъ вашего ораторства могъ быть какой нибудь толкъ, вамъ нужно сперва ознакомиться со всей парламентской процедурой. Вншняя процедура — первое дло, ужь врьте мн, что это такъ…

— Это мистеръ Вавазоръ, новый представитель Чельсійскаго округа.

Такъ отрекомендовалъ мистеръ Ботъ нашего героя сторожу, стоявшему у входа въ залу, сторожъ дружески улыбнулся и какъ-будто подмигнулъ глазомъ. Затмъ Джоржъ Вавазоръ подъ крылышкомъ мистера Бота вступилъ въ самое святое святыхъ.

Страннымъ показалось Вавазору, что когда онъ направился къ столу письмоводителя, чтобы принять обычную присягу, и затмъ возвратился на свое мсто, никто не обратилъ на него особеннаго вниманія. У него, конечно, и въ мысляхъ не было произвести эффектъ своимъ появленіемъ, но настоящая минута была такъ глубоко знаменательна для него, что полное равнодушіе окружающихъ шло въ разрзъ съ его собственнымъ настроеніемъ. Когда онъ слъ на свое мсто, нсколько человкъ знакомыхъ подошло къ нему и поздоровались съ нимъ, по длали они это какъ бы мимоходомъ.

Какъ ни старался Вавазоръ избгнуть сосдства мистера Бота, но это ему не удалось. Господинъ этотъ ходилъ за нимъ по пятамъ и, то и дло, подавалъ ему совты, которыхъ, между тмъ, нашъ герой не могъ пока не слушаться.— И такъ, онъ очутился позади мистера Паллизера и возл самаго мистера Бота.

Пренія уже начались, когда наши депутаты разслись по своимъ мстамъ. Какъ скоро Джоржъ на столько совладлъ съ своимъ волненіемъ, чтобы умть критически относиться къ длу, онъ нашелъ, что исторія эта пока прескучная. А между тмъ, говорилъ самъ канцлеръ казначейства, и мистеръ Паллизеръ сторожилъ его, точно котъ сторожитъ мышь. Ораторъ, какъ и подобаетъ канцлеру казначейства, такъ и сыпалъ цифрами, но при каждомъ новомъ бюджет, который изрекали его уста, мистеръ Ботъ наклонялся къ своему принципалу и явственно нашотывалъ ему собственныя свои комментаріи, клонившіеся вс больше жъ тому, чтобы доказать, что канцлеръ казначейства что ни слово скажетъ, то совретъ.

Вавазору казалось, что мистеру Паллизеру эти усердныя подсказыванья не совсмъ-то по душ. Если онъ и слушалъ ихъ, то слушалъ съ такимъ видомъ, какъ-будто не ему говорятъ, и только изрдка длалъ нетерпливое движеніе головой.

Но мистеръ Ботъ былъ нецеремоннаго десятка: чмъ больше сторонился отъ него мистеръ Паллизеръ, тмъ неотвязне преслдовалъ онъ его своими нашоптываніями.

По поводу рчи министра не воспослдовало особенно жаркихъ преній, и когда онъ слъ на свое мсто, мистеръ Паллизеръ и не подумалъ возражать ему, какъ ни подбивалъ его къ этому мистеръ Ботъ. Тмъ дло на этотъ вечеръ и покончилось. Насталъ чередъ лорда Мидльсекса. Благородный пэръ поднялся съ своего мста съ сверткомъ бумагъ въ рукахъ и съ жаромъ повелъ рчь о различныхъ церковныхъ реформахъ. Но увы! прежде чмъ онъ усплъ договориться до настоящаго пафoca, депутаты одинъ за другимъ повалили къ выходу. Мистеръ Паллизеръ всталъ, а за нимъ послдовалъ и мистеръ Ботъ, который таки ухитрился подцпить его въ передней подъ руку. Зала все пустла и пустла, но благородный лордъ старался изъ всхъ силъ поддерживать пылъ своего краснорчія, длая видъ, что и не замчаетъ бгства своихъ слушателей. Трудно было представить себ боле печальное положеніе. Онъ зналъ, что въ газетныхъ отчетахъ не будетъ напечатано и двадцатой доли того, что онъ говорилъ. Проработавъ въ пот лица своего цлые дни и недли надъ собираніемъ фактовъ, онъ начиналъ убждаться, что трудъ его пропалъ даромъ. Когда онъ, собравшись съ духомъ, окинулъ взглядомъ собраніе,— въ немъ проснулось опасеніе, чтобы какой нибудь недоброжелатель не вздумалъ проврить число оставшихся наличныхъ членовъ, и тмъ окончательно погубить его. А между тмъ, онъ всею душою былъ преданъ своему длу. Его девизъ былъ не то, что девизъ Вавазора — о рчной плотин, онъ твердо вровалъ, что работаетъ на пользу и счастье людей, и проработалъ такимъ образомъ цлую жизнь. Но т, для кого онъ такъ трудился, упорно отказывались признать дйствительность его заслугъ. Разв-разв, когда кости его будутъ покоиться въ могил, люди помянутъ его добрымъ словомъ и признаютъ, что онъ кое-что да сдлалъ. Будемъ надяться, что хоть эта поздняя благодарность утшитъ его тнь. Но пока — въ его положеніи было мало утшительнаго. Президентъ сидлъ на своемъ мст и, сохраняя выраженіе привтливости на лиц, глядлъ на злополучнаго оратора, но кром президента, никто его не слушалъ. Изъ стенографовъ только двое оставались на мстахъ, да и т очень вяло поводили своими перьями, зная, что работа ихъ все равно пропадетъ даромъ. Вавазоръ досидлъ до конца, такъ какъ тутъ ему представлялся случай ознакомиться съ частью той парламентской процедуры, которую мистеръ Ботъ совершенно справедливо представилъ ему дломъ такой важности для новичка. И вотъ онъ узналъ въ заключеніе, какъ производится проврка членовъ. Кто-то пробормоталъ что-то на задней скамь, и президентъ мигомъ смекнулъ въ чемъ дло. Самъ по себ, этотъ высокій сановникъ до конца бы глядлъ сквозь пальцы на фактъ, на который обращали теперь его вниманіе, но тутъ длать нечего, онъ проврилъ составъ собранія, и такъ какъ наличныхъ членовъ оказалось всего двадцать три, то онъ поспшилъ избавить себя и несчастнаго лорда Мидльеекса отъ напраснаго труда. Легко можно вообразить себ, съ какими чувствами благородный лордъ возвратится домой. Человкъ онъ былъ съ большими денежными средствами, были у него и дти, которыми онъ могъ по праву гордиться,— и жена, вровавшая въ него, какъ въ Бога, жизнь его не была запятнана ни однимъ чорнымъ дломъ. Казалось бы, все ему было дано. А между тмъ, какъ бы вы думали, кому онъ завидовалъ въ эту минуту?— Въ начал этого же засданія говорилъ Фарингвартъ, бобыль бобылемъ, никмъ нелюбимый, чловкъ, сидвшій по уши въ долгахъ и уходившій отъ долговой тюрьмы, только благодаря своему званію депутата. А между тмъ, триста человкъ, притаивъ дыханіе, внимали его слову. Въ тхъ мстахъ его рчи, гд онъ смялся, они вторили его смху, когда онъ съ негодованіемъ говорилъ о дйствіяхъ министра, все собраніе замирало, точно испанскій амфитеатръ въ минуту, когда быку наносится роковой ударъ. Какъ скоро разносился слухъ, что этотъ отптый человкъ собирается говорить, депутаты, разсянные по читальнымъ и курильнымъ комнатамъ, спшили въ валу собранія. Галлерея ломилась отъ напора постороннихъ постителей, у стенографовъ потъ проступалъ на лбу, и они едва успвали перевертыватъ страницы, исписанныя ихъ усталыми пальцами. Когда же онъ съ особенно ядовитою ироніею принялся отдлывать перваго министра, тогда вс въ одинъ голосъ поршили, что министру ничего боле не остается, какъ завербовать оратора въ ряды своихъ товарищей, не смотря на ходившіе про него дурные слухи. Человка, умющаго мстить такими громами, надо задобрить, чтобы онъ мстилъ ими только противъ вашихъ враговъ.— И этому-то человку завидовалъ лордъ Мидльсексъ, сидя одинъ съ своимъ горемъ да съ чистою совстью въ тишин своего кабинета.

Мистеръ Ботъ вышелъ изъ комнаты вслдъ за мистеромъ Паллизеромъ, и Вавазоръ возвращался домой одинъ. Онъ упорно старался заврить себя, что положеніе, завоеванное имъ,— дло великое, но въ немъ уже начинало пробуждаться то странное человческое чувство, которое отнимаетъ у всякаго пріобртеннаго блага половину его цны. Будничный директоръ засданія далеко не соотвтствовалъ ожиданіямъ нашего героя. Великіе мужи, имена которыхъ гремли въ газетахъ, сидли по своимъ мстамъ молчаливые, угрюмые и, повидимому, безучастные, при первомъ же удобномъ случа, они кинулись, изъ палаты ни дать, ни взять, какъ мальчишки изъ школы. Чтобы попасть въ эту палату, Вавазоръ все поставилъ на карту, а теперь у него вдругъ являлось сомнніе: ужь полно, стоило ли покупать эту удачу такою дорогою цною?

Но мужество не покидало его и онъ оставался при своей ршимости биться до конца. Завтра же онъ отправится въ улицу Королевы Анны и будетъ искать вниманія у той, которая общала горячо сочувствовать его политическимъ стремленіямъ. Въ ея глазахъ, по крайней мр, блескъ завоеваннаго имъ положенія еще не потускнлъ отъ прикосновенія дйствительности. Она видла драму только изъ ложи и добродушно врила, что платья актеровъ изъ настоящаго бархата и мечи ихъ изъ настоящей стали.

ГЛАВА VI.
ДАРЪ ЛЮБВИ.

Когда до Алисы дошла всть объ избраніи ея двоюроднаго брата, она ршилась настроить себя на торжествующій ладъ. Не даромъ же принесла она все въ жертву своему желанію — видть его политическимъ дятелемъ, безуміемъ было бы теперь съ ея стороны отказываться отъ участія въ его торжеств. Если она теперь не могла радоваться, то какая же радость оставалась ей въ жизни? Она общалась быть его женою, общалась потому, что желала слить его интересы съ своими, желая дйствовать съ нимъ въ его борьб и служить ему смиренно. И вотъ, благодаря ей, онъ добился удачи на политическомъ поприщ, какъ же ей было не радоваться за него! Но она чувствовала, что вс усилія ея въ этомъ отношеніи напрасны и что послдствія сдланной ею ошибки начинаютъ сказываться ей съ страшною силою.

Первое извстіе объ избраніи Джоржа принесла Алис ея горничная, и она тотчасъ же сла написать ему поздравительную записку. Но оказалось, что дло это не совсмъ легкое: она ни слова не писала къ нему съ самаго того дня, когда онъ ушелъ отъ нея, глубоко оскорбленный ея холодностью, и она не знала, съ чего начать. Нтъ ужь, подумала она, лучше подожду его самого,— на словахъ будетъ легче, чмъ на бумаг.— Но кузин Кэтъ она высказалась письменно и ухитрилась придать своему письму торжествующій тонъ. Еще прежде того получила она отъ Кэтъ длинное письмо, наполненное изліяніями самой искренней, безпредльной, радости. Бдняжк Кэтъ въ ея уэстморлендской глуши казалось, что братъ ея всего уже достигъ и поборолъ единственное препятствіе, стоявшее поперегъ его дороги.— Я горжусь имъ, писала она Алис, когда я подумаю, что онъ завоевалъ себ мсто въ парламент безъ протекціи, безъ всякой посторонней помощи, силою одного своего ума. (Кэтъ позабыла существенную помощь, которую оказали ему Алисины деньги), и когда я вспомню, что онъ одержалъ эту побду въ столиц, среди самаго богатаго и взыскательнаго населенія богатйшаго города въ мір, то я не могу не гордиться моимъ братомъ. Сознайся, Алиса, вдь и ты гордишься твоимъ возлюбленнымъ?:— Возлюбленнымъ!— Нтъ, подумала Алиса, не возлюбленный онъ мой, и самъ онъ это очень хорошо знаетъ.— А если онъ не возлюбленный твой, то что же онъ такое для тебя? И что ты такое для него, если ты не его милая?— И почувствовала Алиса, что ступила на роковой путь и что неотразимая сила вещей влечетъ ее на дно пропасти. Она погрузилась въ угрюмое раздумье и долго-долго не могла справиться съ отвтомъ на письмо кузин.

Въ тотъ же день у нея былъ слдующій разговоръ съ отцомъ:

— Такъ вотъ какъ! Джоржъ добился таки представительства, замтилъ мистеръ Вавазоръ, приподнимая брови.

— Да, счастье ему улыбнулось. Надюсь, папа, что вы этому рады?

— Ну, нтъ, коли хочешь знать правду, нисколько. Онъ купилъ себ представительство на какихъ нибудь три мсяца, а позвольте узнать, на чьи денежки онъ его купилъ?

— Охота вамъ, папа, вчно говорить о деньгахъ.

— Когда ты разсуждаешь о цнности покупки, то прежде, чмъ ршишь, хорошо или дурно поступилъ покупщикъ, ты должна знать, во сколько ему обошлась эта покупка. Потраченной имъ суммы оказалось достаточно, чтобы открыть передъ нимъ двери парламента, по той прямой причин, что до общихъ выборовъ остается всего нсколько мсяцевъ. А сколько онъ забралъ у тебя? Если не ошибаюсь, дв тысячи?

— Такъ что-жъ? Если при слдующихъ выборахъ ему понадобится еще столько же, то я и не задумаюсь ему дать.

— Ладно у ладно, милая, если теб такъ хочется пойдти по міру, то я теб помшать не могу. Говоря откровенно, я не стану тужить, если онъ оберетъ-тебя, какъ липку, и свадьба ваша въ заключеніе все-таки не состоится.

На это Алиса ничего не отвчала. Въ этомъ отношеніи собственное ея желаніе начинало все боле и боле совпадать съ желаніемъ отца.

— Я говорю теб мое мнніе безъ утаекъ, продолжалъ онъ. По мн, худшаго для тебя исхода, какъ выйдти за него замужъ, и быть не можетъ. Ты говоришь мн, что ршилась быть его женою, и я знаю, что отговаривать тебя — напрасный трудъ. Но я убжденъ, что какъ скоро онъ приберета въ рукамъ все твое состояніе, онъ самъ отъ тебя откажется, и только тогда ты будешь спасена. Зная мое мнніе о немъ, ты не должна удивляться, что меня вовсе не радуетъ тотъ фактъ, что онъ пробился то парламентъ съ помощью твоихъ денегъ.

На слдующее утро явился Джоржъ.— Читатель припомнитъ, конечно, подробности ихъ послдняго свиданья. Онъ просилъ ее запечатлть примиреніе ихъ — поцлуемъ и получилъ отказъ. Она съ содроганьемъ отшатнулась отъ его прикосновенія и безъ словъ дала ему почувствовать, что любви къ нему въ ея сердц нтъ и слда. Онъ ушелъ отъ нея глубоко оскорбленный. Посл того онъ въ два пріема обращался къ ней съ просьбою о деньгахъ, а теперь явился сообщить ей о томъ, какую службу сослужили ему эти деньги.— Когда онъ вошелъ въ комнату, Алиса взглянула на него почти украдкой, — она уже начинала его бояться. Но этотъ робкій взглядъ нсколько успокоилъ ее: шрамъ, разскавшій его лицо, почти сгладился, послдніе слды гнва исчезли съ этого лица. Онъ пришелъ къ ней, видимо, съ самыми миролюбивыми намреньями. Нкоторая изысканность въ его туалет свидтельствовала, что онъ собирается еще разъ попытать счастья въ роли любовника.

Алиса заговорила первая.

— Какъ я рада, Джоржъ, вашему успху, начала она. Поздравляю васъ отъ всего сердца.

— Благодарю, моя дорогая. Но прежде, чмъ я поведу рчь о другомъ, дайте же мн высказать вамъ мою признательность за денежную помощь, которую вы мн оказали. Безъ нея мн не было бы удачи.

— О, Джоржъ, прошу васъ, не говорите объ этомъ.

— Напротивъ, дайте мн высказаться теперь, чтобы боле къ этому предмету не возвращаться. Если вы хоть съ минуту подумаете, то сами поймете, что, рано или поздно, я долженъ же бы былъ о немъ заговорить.

— Ну-ну, хорошо, въ такомъ случа говорите скоре, чтобы намъ больше не возвращаться къ этому разговору.

— Надюсь, что, отдавъ такимъ образомъ ваше состояніе въ мое распоряженіе, вы были уврены, что отдали его въ надежныя руки?

— О да, конечно.

— И я такъ это понялъ. Излишне было бы говорить вамъ, что безъ этихъ денегъ я не могъ бы баллотироваться въ эти выборы, а я долженъ былъ воспользоваться открывавшеюся теперь вакансіею, потому что безъ этого мн нечего было и думать объ успх при будущихъ выборахъ. Иначе я, конечно, не въ прав былъ бы расходовать такъ много денегъ, на покупку представительства, долженствующаго продолжаться всего только одну сессію.— Понятно это для васъ, Алиса?

— Да, кажется.

— Каждый вамъ это подтвердитъ, даже вашъ отецъ, хотя онъ, по всмъ вроятіямъ, смотритъ на мое желаніе быть членомъ парламента, какъ на чистйшее безуміе.— Но возвратимся къ денежному вопросу: обстоятельства такъ сложились, что осенью я, по всмъ вроятіямъ, буду принужденъ обратиться къ вамъ съ просьбою о новой ссуд.

— Мои деньги къ вашимъ услугамъ, Джоржъ.

— Благодарю васъ, Алиса. А теперь я долженъ сообщить вамъ, какой я планъ имю въ виду. Вы слышали, конечно, что между мной и ддомъ состоялось нчто въ род примиренія?— Какъ только я свалю съ плечъ вторые выборы, такъ я намреваюсь сказать ему о моемъ долг вамъ.

— Но не будемте говорить объ этомъ теперь, Джоржъ. Я хочу, чтобы вы вполн наслаждались настоящимъ вашимъ успхомъ, а для этого вы должны выкинуть на время вс денежныя заботы изъ головы.

— Хорошо, я изгоню ихъ, по крайней мр, на то время, которое пробуду съ вами, отвчалъ Джоржъ. Смотрите, вотъ я пускаю ихъ по втру!— И приподнявъ правую руку, онъ дунулъ на кончики пальцевъ.— Пускай себ разлетятся на вс четыре стороны. Вообще, не мшаетъ подчасъ отвязаться отъ подобнаго рода заботъ, хоть на время.

Не мшаетъ-то оно не мшаетъ, да не всегда-то это можно сдлать безнаказанно. Когда печень у человка до того разстроена, что отказывается служить ему, то неблагоразумно съ его стороны стараться выкинуть изъ головы это обстоятельство въ ту самую минуту, какъ онъ садится за обдъ.

— Я уже вступилъ въ исправленіе своей должности, заговорилъ Джоржъ.

— Да, я читала объ этомъ въ газетахъ. Кругъ моихъ парламентскихъ знакомыхъ очень ограниченъ, но я случайно знаю того самаго депутата, который васъ, какъ говорится, представилъ — Мистеръ Вотъ вамъ пріятель?

— Ну нтъ, отнюдь не пріятель, но мн, по всмъ вроятіямъ, придется, дйствовать въ политик съ нимъ за одно.

— A! вотъ то же самое говорятъ и про мистера Паллизера, когда хотятъ оправдать его въ томъ, что онъ такого господина принимаетъ къ себ въ домъ. Мн кажется, что будь я политическимъ дятелемъ, я. старалась бы дйствовать, за одно только съ такими людьми, которые мн приходились бы по душ.

— Такъ мистеръ Вотъ вамъ крпко не нравится?

— Нельзя сказать, чтобы я особенно долюбливала его, но у меня нтъ въ отношеніи его никакого положительно, непріязненнаго чувства.

— Онъ пошлйшій болванъ, проговорилъ Джоржъ, и столько же иметъ правъ на званіе джентльмена, какъ и вашъ лакей.

— Котораго у меня нтъ.

— Но въ парламент онъ составитъ себ извстнаго рода карьеру.

— Я не совсмъ ясно понимаю, что именно требуется для успха въ парламент. Думаете ли вы, что его стремленія схожи съ вашими?

— Полагаю, что его честолюбіе не простирается дале желанія занять должность прихвостня при какой нибудь парламентской звзд первой величины, съ жалованьемъ, если это окажется возможнымъ, а то такъ, и безъ жалованья.

— А къ чему стремится: ваше честолюбіе?

— О, что касается моего честолюбія… Знаете ли, Алиса, есть вещи, о которыхъ человкъ никому не говоритъ.

— Будто? Но это, должно быть, ужасныя вещи.

— Школьникъ, садясь за свое первое стихотвореніе, не говоритъ даже своей сестр, что онъ надется со временемъ превзойдти Мильтона. Проповдникъ, обдумывая свою проповдь, не повряетъ даже жен свои мечты о томъ, что тысячи слушателей будутъ обращены имъ на путь истины,— въ душ онъ все же иметъ эту увренность.

— А вы, хотя и умалчиваете объ этомъ, надятесь со временемъ сравняться съ Чатамомъ и обратить тысячи слушателей къ вашей политической доктрин,— такъ, что ли?

— Меня радуютъ ваши насмшки надо мною. Оттнокъ старой ироніи въ вашемъ голос напоминаетъ мн наше былое,— то былое, на которое, я надюсь, намъ скоро можно будетъ оглянуться безъ горечи. Не такъ ли, милая?

Ея игривость разомъ исчезла. И нужно же было ему подступиться къ ней съ этой неловкой попыткой нжности!

— Не знаю, отвчала она угрюмо.

Прошло нсколько минутъ, въ продолженіе которыхъ онъ сидлъ молча и вертлъ въ рукахъ небольшой разрзной ножь, валявшійся на стол. Лезвее этого ножа было стальное, ручка литая и украшена позолотой, и вся-то цна атому предмету была какихъ нибудь пять шиллинговъ.

— Кто вамъ подарилъ этотъ ножь? спросилъ онъ вдругъ.

— Боже мой! съ какой стати вы предлагаете мн этотъ вопросъ и, главное, предлагаете его такимъ тономъ?

— Я спросилъ васъ просто потому, что если это чей нибудь ножикъ, то я не хочу его держать въ рукахъ.

— Это подарокъ мистера Грея.

Онъ съ шумомъ бросилъ ножъ на столъ и оттолкнулъ его отъ себя съ такою силою, что онъ пролетлъ черезъ весь столъ и упалъ на полъ возл самой Алисы.

— Джоржь, проговорила она, наклоняясь и подымая ножъ: ваша горячность безразсудна, прошу васъ не повторять подобныя выходки.

— Это случилось помимо моего желанія, и я прошу васъ извинить меня. И нужно же мн было такъ неудачно выбрать себ игрушку!— А кто подарилъ вамъ вотъ эту вещицу?— И онъ взялъ со стола небольшую складную линейку слоновой, кости.

— Этой мн никто не дарилъ, я сама купила ее на глупйшемъ базар.

— Ну, это другое дло. Вы подарите мн эту линейку въ тотъ день, когда между нами воскреснетъ старая любовь.

— Такая бездлушка не годится въ подарокъ, проговорила Алиса еще угрюме прежняго.

— Ничуть не бывало, для такого рода подарка все годится, лента ли, перчатка ли, обломокъ ли шести-пенсовой монеты.— Такъ какъ же? Согласны вы подарить мн что нибудь такое, что я могъ бы принять, зная, что вы отдаете мн и сердце ваше вмст съ этимъ подаркомъ?

— Если вамъ угодно, возьмите линейку, проговорила она.

— А сердце?.. спросилъ онъ.

Нтъ! одно изъ двухъ: или ему слдовало имть боле мдный лобъ, чмъ онъ имлъ, или ужь быть честнымъ человкомъ. Будь онъ мошенникъ съ головы до ногъ, онъ удовольствовался бы возможностью прибрать къ рукамъ ея деньги и не тревожился бы заботою о ея любви. Но на дл было иначе. Ему нужно было для успокоенія совсти услышать изъ ея устъ, что она его любитъ.

— Такъ какъ же съ сердцемъ то, Алиса? переспросилъ онъ

— Будемте лучше говорить о политик, Джоржъ, проговорила она.

Шрамъ началъ явственно обозначаться на его лиц. Куда двался легкій, добродушный тонъ, принятый имъ въ начал! Заложивъ оба большіе пальцы въ проймы жилета, онъ уставился на нее пристальнымъ взглядомъ.

— Алиса, проговорилъ онъ, разв такъ честные люди поступаютъ? Вы сказали мн, что согласны быть моею женою, и посл этого-то вы такъ безжалостно терзаете меня,— хорошо ли это?

— Я не терзаю васъ, по крайней мр, у меня нтъ этого въ намреніяхъ.

— Скажите: подразумевалось ли что нибудь въ этомъ письм, которое вы написали мн изъ Уэстморленда, или нтъ?

— Зачмъ вы стараетесь, Джоржъ, заврить меня, что въ немъ подразумвалось боле, чмъ оно говорило?

— А коли такъ, то не лучше ли разомъ высказать всю правду?

Алиса и рада была бы это сдлать, но у нея не хватало духу. Она угрюмо молчала и думала только: хоть бы поскоре кончилось это свиданье! Она чувствовала, что потеряла всякое право на самоуваженіе.

— Послушайте, Алиса! я ршительно становлюсь въ тупикъ, какъ мн понимать вашъ настоящій образъ дйствій, въ связи со всмъ вашимъ прошлымъ. Вы для меня живая загадка.

— Боюсь, что не въ моей власти подсказать вамъ разгадку.

— Когда вы любили меня въ самомъ начал — а что вы любили меня, въ этомъ вы не можете не сознаться, я — умлъ читать въ вашемъ сердц. Да и какой молодой человкъ не съуметъ разобрать самую поэтическую страницу въ своей жизни?— Потомъ вы разошлись со мною, осудивъ меня, быть можетъ, слишкомъ строго за мои проступки. Но и это было для меня понятно: я зналъ, что женщины вообще склонны строго относиться къ подобнаго рода проступкамъ. Мн казалось, что я не разучился понимать васъ и тогда, когда мн сказали о вашей помолвк съ этимъ джентльменомъ изъ Кембриджшейра, мн казалось, какъ нельзя боле, таинственнымъ съ вашей стороны искать какого нибудь средства залечить вашу рану. Не васъ я обвинялъ, а себя за то, что довелъ васъ до такой печальной крайности.

Тутъ Алиса сдлала нетерпливое движеніе, какъ бы собираясь перебить его, но, промолчала, хотя онъ и остановился, выжидая, что она скажетъ.

— Когда я узналъ, что вы оттолкнули отъ себя роковое лекарство, продолжалъ онъ, это меня нисколько не удивило. Я ничего не имю сказать противъ самого джентльмена: онъ могъ бы быть отличнымъ мужемъ для всякой другой женщины, только не для васъ, и вы не могли это не понять.— При этихъ словахъ она снова взглянула на него и во взгляд ея на этотъ разъ изобразилось то же гнвное выраженіе, которое исказило ея лицо, казалось, она готовилась вступить съ нимъ въ бой, но и тутъ она не сказала ни слова, и онъ продолжалъ: — Наконецъ, Алиса, вы снова согласились быть моей женою, мн казалось, что такъ тому и быть надлежитъ. Быть можетъ, я увлекался тщеславною мечтою, но это было естественно съ моей стороны. Я думалъ, что старая любовь воротилась и снова согрла ваше сердце. Скажите: на моемъ мст, не поддались ли бы и вы тому же заблужденію? Я сказалъ себ, что вы поступили, какъ честная, любящая и порядочная женщина.— Послднее слово непріятно отозвалось въ ушахъ Алисы и она сердито застучала по полу ногою. Это движеніе не ускользнуло отъ Джоржа, но онъ сдлалъ видъ, что ничего не замчаетъ, и продолжалъ: — Но настоящій вашъ образъ дйствій превращаетъ для меня все остальное въ загадку. Вы сказали мн, что согласны быть моей женою, и этимъ, какъ мн казалось, дали мн залогъ примиренія и любви, а между тмъ, ваше обращеніе со мною дышетъ ледяною холодностью. Какъ долженъ я понимать все это? Намедни я попросилъ у васъ поцлуя… Тутъ онъ взглянулъ на нее пристальнымъ взглядомъ, изъ-за полураскрытыхъ губъ виднлись оконечности его блыхъ зубовъ, старый шрамъ какъ бы раскрылся и красною чертою перерзывалъ его лицо. Онъ пріостановился и, казалось, выжидалъ, но дастъ ли она ему теперь то, о чемъ онъ безуспшно просилъ ее тогда. Я готовъ подумать, что въ эту минуту въ немъ говорила неподдльная страсть, подъ вліяніемъ которой онъ позабылъ все, что было корыстнаго и безчестнаго въ его видахъ на нее и помнилъ только нанесенную ему обиду.— Я просилъ у васъ поцлуя, если вы дйствительно согласны быть моей женою, то подобная просьба не заключала въ себ ничего такого, что могло бы смутить васъ. Но скажите, что долженъ я думать о вашемъ общаніи, если вы отказываете мн въ обыкновенныхъ, обычныхъ ласкахъ, столь естественныхъ между женихомъ и невстою?

Алиса почувствовала, что дале отмалчиваться невозможно.

— Удивляюсь, проговорила она, какъ вы не можете понять, что я слишкомъ много выстрадала за все это время.

— И это вашъ единственный отвтъ?

— Не знаю, какого вамъ еще нужно отвта.

— Полноте, Алиса, не кривите душою, вы очень хорошо знаете, какого отвта мн нужно и какого я въ прав добиваться.

— Никто еще до сихъ поръ не обвинялъ мн въ криводушіи.

— Вы знаете, какъ нельзя лучше, чего я желаю, я желаю увренности, что женщина, которая общалась быть моей женою, дйствительно меня любитъ.

Она поднялась съ своего мста и онъ послдовалъ ея примру. Въ рукахъ у него была маленькая линейка, которую она ему позволила взять, но онъ держалъ ее съ такимъ видомъ, какъ-будто не зналъ, что ему съ ней длать.

— Такъ какъ же, Алиса, проговорилъ онъ:— дождусь я отъ васъ какого нибудь отвта?

— Не теперь только, Джоржъ, вы слишкомъ раздражены, чтобы меня выслушать.

— Что-жъ, разв я не имю полнйшаго права быть раздраженнымъ? Или вы не дадите, что вашъ образъ дйствій въ отношеніи меня изъ рукъ вонъ оскорбителенъ.

— Ничего я не вижу, знаю только, что у меня болитъ голова и что на душ у меня очень тяжело. Прошу васъ, оставьте меня.

— Такъ возьмите же назадъ вашъ подарокъ! воскликнулъ онъ, бросая линейку на диванъ, стоявшій позади ея, а вотъ и та побрякушка, которую я было хотлъ, чтобы вы носили на память обо мн.— И съ этими словами онъ вынулъ какой-то предметъ изъ жилетнаго кармана и швырнулъ его въ каминъ. Затмъ онъ быстрыми шагами направился къ двери, у порога онъ еще разъ остановился и обернулся къ ней.— Алиса, проговорилъ онъ, когда вы останетесь одн, подумайте безпристрастно, если можете, о вашихъ поступкахъ со мною.

Первымъ движеніемъ Алисы, когда она услышала шумъ захлопнувшейся за нимъ наружной двери, было отыскать побрякушку, брошенную имъ въ каминъ.

Читатель найдетъ это движеніе довольно пошленькимъ, но оно было совершенно естественно съ ея стороны. Имъ руководило не личное желаніе и даже не любопытство, въ немъ просто на просто сказалось то чисто женское чувство, которое не любитъ, чтобы даромъ пропадала какая нибудь цнная вещь.— И такъ, она раскопала лопаткою пепелъ въ камин и отыскала кольцо, заброшенное въ него Джоржемъ. Кольцо оказалось очень дорогое, по средин былъ вдланъ рубинъ, а по бокамъ два небольшихъ брильянта, но одинъ изъ брильянтовъ выскочилъ отъ сильнаго толчка во время паденія и, сколько не искала его Алиса въ куч золы, ей такъ и не удалось его найдти. Она бережно завернула кольцо въ листъ почтовой бумаги и положила его въ свой рабочій ящикъ. Затмъ она снова сла пораздумать о своемъ положеніи, но голова ея и въ самомъ дл трещала, и она была не въ состояніи додуматься до какого набудь окончательнаго ршенія.

ГЛАВА VII.
ОБМАНУТЫЯ ОЖИДАНЯ МИСТЕРА ЧИЗСАКЕРА.

Когда мистрисъ Гринау осталась одна посл достопамятнаго обда, даннаго ею обоимъ ея поклониками, она задала себ не на шутку вопросъ: какъ поступить при настоящемъ положеніи ея длъ? При выхода открывалось передъ нею: она могла принять предложеніе мистера Чизсакера, могла взять капитана Бельфильда и могла подать карету, какъ тому, такъ и другому.

Многое говорило въ пользу мистера Чизсакера: спальни, наполненныя мебелью краснаго дерева, въ немалой мр содйствуютъ удобствамъ сеи бренной жизни, кучи удобренія, хотя и не совсмъ умстны въ роман, но очень полезны въ сельскомъ хозяйств, а мистрисъ Гринау вовсе не пренебрегала существенными благами жизни.

Что же касается до личности ихъ обладателя, то мистрисъ Гринау понимала, что, при всей его шероховатости, умная жена всегда съуметъ исправить или, по крайней мр, смягчить эти недостатки. Но она была уже разъ замужемъ по разсчету — какъ она въ настоящемъ случа, не обинуясь, признавалась передъ самой собою,— а теперь, думала она, не худо бы отвдать брака по любви. Первый ея бракъ задался, какъ нельзя лучше. Ухаживанье за старикомъ Гринау было для нея не слишкомъ обременительно и не затянулось въ долгій ящикъ, награда за труды вполн соотвтствовала ея ожиданіямъ, и она питала искреннее чувство признательности къ его памяти. Женщина она была съ самымъ счастливымъ характеромъ, природа наградила ее отличнымъ пищевареніемъ, на прошлое свое и на будущее она глядла равно, свтло.— Къ чему жадничать? разсуждала она сама съ собою. Денегъ у нея и своихъ довольно, а потому ей не надобно денегъ мистера Чизсакера. На этомъ она и поршила, но въ то же время поршила, что не худо бы присовокупить спальни съ мебелью изъ краснаго дерева къ родовому имуществу Вавазоровъ и схлопотать, чтобы он достались ея племянниц, Кэтъ.

Теперь ей оставалось ршить: идти ли ей замужъ по любви, и если да, то остановить ли свои выборъ на капитан Бельфильд?— Какъ ни страннымъ это покажется, но ее не пугала ни бдность его, ни плутоватость, ни наклонность къ вранью. Что за бда, думала она, что онъ вретъ небылицы про свои Инкерманскіе подвиги? Разв и у нея нтъ своихъ Инкермановъ, которые она уметъ пускать въ нихъ не хуже самого капитана Бельфильда? У него есть долги, это такъ, но что же прикажете длать человку, когда у него нтъ наличныхъ денегъ? Она и сама забирала въ долгъ корсеты и перчатки въ до-гринаускій періодъ своихъ похожденій. Страшила ее опасность совсмъ иного рода. Кто поручатся ей, что, въ одно прекрасное утро, другая мистрисъ Бельфильдъ не предъявитъ свои права? А ну, какъ окажется, что онъ совсмъ не капитанъ, а какой нибудь искатель приключеній самого низшаго разряда? Впрочемъ ее успокоивало то соображеніе, что мистеръ Чизсакеръ, знавшій его столько лтъ, наврное не преминулъ бы выболтать всякое обстоятельство, говорящее но въ его пользу, если бы оно было ему извстно. Но какъ бы то ни было, она находилась въ нершимости, какъ ей распорядиться капитаномъ Бельфильдомъ.

Часу въ десятомъ вечера, Жанета принесла своей госпож обычный ея ужинъ, состоявшій изъ арагута, къ которому прибавлялось небольшое количество хереса.

— Жанета, обратилась къ ней мистрисъ Гринау, размшивая сахаръ въ стакап:— я боюсь, что наши гости повздорили сегодня другъ съ другомъ.

— А-то какъ же бы вы думали, сударыня? Еще бы имъ не грызться!

При подобнаго рода разговорахъ Жанета обыкновенно становилась за стуломъ своей госпожи. Если разговоръ затягивался, она понемногу опускалась на кончикъ стула и об женщины продолжали бесдовать вмст, причемъ Жанета никогда не забывала, что она служанка, а мистрисъ Гринау не упускала изъ виду, что она госпожа.

— Но скажи, пожалуйста, Жанета, съ какой стати имъ ссориться? Это ужасно глупо.

— Не знаю, сударыня, глупо ли оно, или нтъ, только оно вполн естественно. Если бы за мною два молодчика волочились въ одно и тоже время, то меня нисколько не удивляло бы, что они другъ другу головы наровятъ размозжить. Иныя двушки еще нарочно для потхи натравливаютъ своихъ обожателей другъ противъ друга. Ну, на мой вкусъ, и одного обожателя за разъ довольно.

— Ты еще очень молода, Жанета!

— Такъ-то оно такъ, сударыня, по что-жъ изъ этого? Даромъ, что я на видъ такая молоденькая, а не потаюсь: бывали и у меня обожатели.

— Неужто ты воображаешь, что я хочу окружить себя обожателями, какъ ты ихъ называешь?

— Этого я, сударыня, не знаю, можетъ быть, вы этого и не хотите, да тмъ не мене они около васъ увиваются. Я того только и жду, что, не дохавъ до Ойлимида, они всадятъ другъ другу по пул въ лобъ. Разв-разв за пуншемъ поуспокоятся, а то дло плохо.— И сказавъ это, Жанета тихонько опустилась на стулъ.

— Ахъ ты, глупенькая! Да они сегодня вовсе и не вернутся вмст въ Ойлимидъ. Разв ты не замтила, что капитанъ Бельфильдъ ушелъ отъ меня раньше мистера Чизсасакера?

— Какже, сударыня, замтила, только я поняла это такъ, что онъ, можетъ, отправился за пистолетами.

— Не безпокойся, Жанета, драться они не будутъ:— дуэли теперь вышли изъ моды у джентльменовъ.

— Неужто, сударыня? Ну, въ такомъ случа, конечно, дамамъ теперь повольготне. Можетъ статься, со временемъ, и нашъ братъ перейметъ эту моду. Дай-то Богъ! мн оно будетъ на руку, потому что человкъ я миролюбивый и терпть не могу смотрть, какъ это мужчины грызется промежъ себя.— Такъ вы говорите, сударыня, что мистеръ Чизсакеръ и капитанъ Бельфильдъ не подерутся другъ съ другомъ?

— Да нтъ же, глупенькая, выкинь ты эту мысль изъ голов.

— Такъ вотъ какъ! А я было только того и ждала, что эту исторію напечатаютъ во всхъ газетахъ и, чего добраго, одинъ изъ нихъ лишится жизни, только не знала, кому-то изъ нихъ лучше быть убитымъ? Я ужъ такъ про себя поршила, что капитанъ Бельфильдъ ни за что не получитъ смертельной раны, окромя разв сердечной раны, ну, это, сударыня, сами знаете, совсмъ другое дло.

— Но, скажи на милость, Жанета, съ какой стати имъ ссориться? Вдь глупе этого ничего выдумать нельзя.

— Такъ, сударыня, глупо ли оно, умно ли, я не знаю, только не ссориться имъ никакъ нельзя. Есть, конечно, такія вещи, которыя можно подлить поровну, ну, а этого добра не подлишь.

— Какого такого добра, Жанета?

— Да вашу милость, сударыня,

— Меня удивляетъ, Жанета, какъ ты можешь говорить такія вещи, какъ-будто я, въ моемъ положеніи, хоть однимъ словомъ дала кому нибудь изъ нихъ право надяться? Сама ты знаешь, что это неправда, и гршно теб говорить такія вещи.— И мистрисъ Гринау привела въ дйствіе носовой платокъ. Жанета, въ знакъ раскаянья, тоже сочла нужнымъ поднести фартухъ къ глазамъ.

— Что и говорить, сударыня, вы все время держали себя примрнымъ образомъ, и ужъ подлинно можно сказать, чтобы мученица были.

— Это правда, Жанета.

— И не ваша вина, что джентльменамъ дурь взбрела въ голову….

— Но мн прискорбно знать, что они поссорились. Сама ты знаешь, какіе они были друзья закадычные: просто, можно сказать, души другъ въ друг не чаяли.

— А вотъ, когда отъ васъ выйдетъ ршеніе либо тому, либо другому, тогда все опять пойдетъ на ладъ.— Тутъ произошла небольшая пауза.— Мн такъ думается, сударыня, что мистеру Чизсакеру вашимъ мужемъ не бывать. Оно, конечно, денегъ у него и куры не клюютъ…

— Что мн въ его деньгахъ, Жанета? Я всегда буду относиться къ мистеру Чизсакеру, какъ къ доброму другу, который не оставилъ меня въ пору тяжелаго испытанія, но боле, чмъ другомъ, онъ для меня никогда не будетъ.

— Такъ, стало быть, вы предпочтете капитана, сударыня? Мн и самой всегда казалось, что ужъ коли выбирать, такъ выбирать капитана. Онъ, супротивъ мистера Чизсакера куда изъ себя авантажне будетъ.

— Да мн-то оно, душа моя, все равно, что пятый и десятый,

— Ну, а что бденъ, онъ, такъ и то сказать, что проку въ излишнемъ богатств? Была бы только съ его стороны любовь, а денегъ у васъ, и своихъ довольно.

— Говорятъ теб, что онъ мн все равно, что пятый и десятый,— повторила мистрисъ Гринау.

— А будто оно и всегда такъ будетъ? отважилась Жанета уже на прямой вопросъ.

— Однако, на что-жъ это похоже? Съ которыхъ это поръ служанки стали себ позволять допрашивать свою госпожу, разсвшись на стул?— Ступай спать, слышишь ли? Скоро десять часовъ.

— Что же я такого дурного сказала, сударыня? спросила Жанета, вставая со стула.

— Сама я виновата, что избаловала тебя, продолжала мистрисъ Гринау.— Извольте идти внизъ и ложиться спать. На будущей недл мы узжаемъ отсюда и надо будетъ передъ укладкой пересмотрть весь мой гардеробъ.

Когда мистеръ Чизсакеръ проснулся на слдующее утро, первою его мыслью была мистрисъ Гринау, съ горькимъ чувствомъ припомнилъ онъ т жалкія истины, которыя она ему высказала наканун. Да! теперь онъ и самъ видлъ ясно, что не такъ взялся за дло ухаживанья и твердо ршился избгать напередъ подобныхъ же приманокъ. Она поставила ему въ упрекъ, что онъ слишкомъ мало распространялся о своей любви. Что-жъ? онъ немедленно исправитъ эту ошибку. Она не велла ему черезъ каждыя пять словъ хвастаться своимъ богатствомъ,— съ этой минуты онъ о своихъ деньгахъ не заикнется. Ему и въ голову не приходило, что дло его въ конецъ проиграно. Сказать правду, ему порядкомъ надола вся эта процедура ухаживанья, и онъ отъ души желалъ скорйшей развязки, но онъ вовсе не былъ расположенъ отступиться отъ своихъ притязаніи.— И такъ, онъ ршился еще разъ попытать счастья и для этого сталъ собираться въ Норвичъ. На этотъ разъ онъ не надлъ ни шитой рубашки на розовой подкладк, ни лакированныхъ сапоговъ, столь жестоко осмянныхъ капитаномъ Бельфильдомъ, но, тмъ не мене, нарядъ его отличался большою изысканностью. На ноги онъ напялилъ кожаные яркаго цвта штиблеты. Онъ надлъ новый охотничій казакинъ, изукрашенный очень вычурными пуговицами, и жилетъ съ необыкновеннымъ шитьемъ, изображавшимъ лисьи головы. Нарядъ его довершался шляпою съ низкой тульею, перчатками изъ собачей кожи и хлыстикомъ. Подкативъ въ гостиниц, гд онъ обыкновенно останавливался въ Норвич, онъ передалъ возжи содержателю гостиницы, выпилъ въ буфет рюмку вишневки и твердыми, ршительными шагами направился къ дому своей возлюбленной.

— Что мн трусить передъ бабой? разсуждалъ онъ съ самимъ собою. Однако, проходя мимо знакомой кандитерской, онъ завернулъ въ нее и выпилъ еще рюмку вишневки для куражу.

— Мистрисъ Гринау дома, утвердительно обратился онъ къ Жанет, не удостоивая даже выразиться въ форм вопроса.

— Какже, сэръ, дома,— отвчала Жанета, разомъ смекнувъ, что тутъ затвается что-то ршительное.

Минуту спустя, онъ очутился лицомъ къ лицу съ своей богиней.

— Мистеръ Чизсакеръ! васъ ли я вижу? Какъ это вы попали въ Норвичъ не въ базарный день?— Этими словами встртила его вдовушка. Странное дло! почему бы ему не побывать въ Ноорвич и по простымъ днямъ, такъ же какъ и всякому другому? Или ужь въ самомъ дл воображаютъ, что онъ такъ и прикованъ къ своей ферм? Нтъ, онъ долженъ показать вдовушк, что она ошибочно о немъ судитъ

— У меня, мистрисъ Гринау, нтъ положенныхъ дней, что бы здить въ Норвичъ, отвчалъ онъ. Я вообще изъ тхъ людей, про которыхъ никто напередъ не можетъ сказать, что вотъ они сдлаютъ то-то и то-то, въ одномъ только смло можно за меня поручиться на всякое время,— это, что я плачу чистаганомъ… Но тутъ онъ вспомнилъ, что ему запрещено хвастать своими деньгами и постарался загладить свою ошибку.— Можно, пожалуй, и еще кое въ чемъ за меня поручиться, ну, да объ этомъ мы пока не станемъ говорить.

— Что-жъ вы не садитесь, мистеръ Чизсакеръ?

— Покорно благодарю, съ вашего позволенія, я на минутку присяду.— Мистрисъ Гринау! Я въ такомъ ужасномъ состояніи духа, что долженъ непремнно выйдти изъ него такъ или иначе, не то — я съ ума сойду и бдъ большихъ надлаю.

— Боже мой! что съ вами такое приключилось? Вы, если не ошибаюсь, собираетесь на охоту? проговорила мистрисъ Гринау, осматривая его нарядъ.

— Нтъ, мистрисъ Гринау, я не собирался на охоту. Одлся я такъ потому, что думалъ было поохотиться по дорог сюда, но почему-то не могъ сдлать ни одного выстрла. Переодваться мн не захотлось, вотъ я и явился къ вамъ въ этомъ наряд. Коли такъ разсуждать, не все ли равно, во что одтъ человкъ?

— Дйствительно все равно, лишь бы онъ былъ одтъ прилично.

— Надюсь, мистрисъ. Гринау, что меня въ этомъ отношеніи нельзя упрекнуть?

— Еще бы! Вы одваетесь не только прилично, но даже щеголевато.

— Ну, за этимъ я, мистрисъ Гринау, не гонюсь. Я люблю, правда, чтобы на мн все было аккуратно. Есть люди, которые думаютъ, что ужъ коли человкъ обработываетъ свою землю, то онъ и долженъ ходить вчно въ грязи. Они, конечно, правы относительно тхъ хлбопашцевъ, которымъ и самимъ-то надо кормиться землею, да еще и ренту платить… Тутъ онъ вспомнилъ, что опять коснулся запрещеннаго предмета разговора, и во время остановился.— Но опять-таки повторяю: не все ли равно, что у человка на плечахъ, когда на сердц у него кошки скребутъ?

— Не знаю, мистеръ Чизсакеръ, какая у васъ можетъ быть кручина, но мн это состояніе духа слишкомъ хорошо знакомо съ той поры, какъ я лишилась моего милаго Гринау.

Мистеръ Чизсакеръ ршительно не зналъ, какъ ему приступить къ задуманному объясненію. Послднія слова безутшной вдовушки ни на волосъ не уменьшили затруднительность его положенія. А между тмъ, онъ ясно видлъ, что надо же договориться до чего нибудь ршительнаго. Пира темныхъ намековъ прошла. Не сама ли мистрисъ Гринау сказала ему, что онъ долженъ побольше распространяться о своей любви? Вотъ онъ для того собственно и вишневки выпилъ, и новые штиблеты надлъ, чтобы смле высказать обуревавшую его страсть. Но какъ, съ чего начать? Въ этомъ состояло для него все затрудненіе.

— Мистрисъ Гринау! воскликнулъ онъ наконецъ, вскакивая со стула:— милая мистрисъ Гринау, голубушка мистрисъ Гринау, согласны ли вы быть женою… Уфъ! прорвалось таки наконецъ.— Все что мое, будетъ вашимъ,— подъ этимъ я, конечно, главнымъ образомъ разумю свою руку и сердце. О, Арабелла! вы не знаете, какъ я способенъ любить! Въ цломъ Норвич не найдете вы другого человка, который былъ бы такъ способенъ любить женщину. Съ самой той поры, какъ я увидлъ васъ въ Ярмоут, я былъ самъ не свой. Спросите у моихъ домашнихъ и они скажутъ вамъ, что я былъ, какъ въ воду опущенный, даже хозяйство мн опостыло. Не знаю, заглядывалъ ли я и шесть разъ въ счетную книгу съ самаго іюля мсяца.

— Но разв это моя вина, мистеръ Чизсакеръ?

— А то чья же? Куда бы я ни пошелъ, всюду мысль о васъ преслдуетъ меня. Я ужъ ршился: если вы не согласитесь перехать въ Ойлимидъ и сдлаться его хозяйкою, и самъ въ немъ ни за что не останусь.

— Какъ! вы хотите покинуть Ойлимидъ?

— Хочу. Я сдамъ ферму въ аренду, а самъ отправлюсь куда нибудь путешествовать. Что мн въ этомъ уголк, когда избранница моего сердца не хочетъ раздлить его со мною! Правда, у меня тамъ все есть, что только можно купать на деньги, да не на радость вс эти удобства, когда любовь замшалась въ дло.— Знаете ли, что я теперь ни во что ставлю и богатство, и всю эту суету? Поврите ли, я уже мсяца три, какъ не сводилъ счеты съ моимъ банкиромъ!

— Но чмъ же я-то могу вамъ помочь, мистеръ Чизсакеръ?

— Вамъ стоитъ сказать одно только слово: скажите, что вы согласны быть моею женою. Я просто буду васъ на рукахъ носить,— врьте моему слову. А что на счетъ вашихъ денегъ, такъ я объ нихъ и не думаю. Я не то, что иные, прочіе: мн вы сами по себ дороги. Вы до конца дней будете моей милою жонушкой, моей кралечкой.

— Нтъ, мистеръ Чизсакеръ, вы требуете невозможнаго.

— Но почему же невозмоашаго? Послушайте, Арабелла!.. и съ этими словами мистеръ Чизсакеръ брякнулся передъ, ней на колни. Вишневка видимымъ образомъ начинала дйствовать. Стать-то на колни было недолго, но при этомъ штиблеты его слегка затрещали. Въ пылу увлеченія, онъ этого, конечно, и не замтилъ, но обстоятельство это не ускользнуло отъ мистрисъ Гринау и не на шутку смутило ее опасеніемъ: а ну, какъ онъ не въ состояніи будетъ подняться на ноги безъ ея помощи?

— Полноте, мистеръ Чизсакеръ, проговорила она, не дурачьтесь,— встаньте.

— Не встану я, пока не услышу отъ васъ, что вы согланы быть моею.

— Въ такомъ случа, вамъ придется простоять на колняхъ всю свою жизнь, а это, согласитесь, будетъ очень неудобно. Прошу васъ, мистеръ Чизсакеръ, оставьте мою руку въ поко, слышите ли?

Руку ея онъ выпустилъ, но колно-преклоненную позу и не думалъ покидать.

— Что за шутовская поза, продолжала мистрисъ Гринау. Вы наконецъ меня заставите оттолкнуть васъ. Разв вы не слышите? кто-то идетъ.

Но мистеръ Чизсакеръ ничего не слышалъ.

— Я не встану, отвчалъ онъ, пока вы мн не дадите позволенія надяться.

— И, подите вы со всми съ вашими глупостями. Говорятъ вамъ — вставайте. Ну вотъ, я такъ и знала…

Тутъ и Чизсакеръ разслышалъ шумъ шаговъ, онъ было началъ примряться, какъ ему встать съ полу, но въ эту самую минуту дверь отворилась и вошелъ капитанъ Бельфильдъ.

— Извините, заговорилъ онъ: — Жанеты мн не попалось на встрчу, а потому я позволилъ себ войдти безъ доклада, если не ошибаюсь, я могу поздравить моего друга, Чизсакера, съ успхомъ?

Пока онъ говорилъ, мистеру Чизсакеру удалось, хотя и не безъ усилій, подняться на ноги.

— Я попрошу васъ выдти изъ комнаты, капитанъ Бельфильдъ, проговорилъ онъ. Я имю до мистрисъ Гринау одно крайне важное дло, о чемъ каждый порядочный человкъ на вашемъ мст могъ бы и самъ догадаться.

— Какъ не догадаться, дружище, отвчалъ капитанъ Бельфильдъ. Такъ что-жъ, поздравлять васъ что ли?

— Я попрошу васъ, сэръ, выйдти изъ этой комнаты, повторилъ мистеръ Чизсакеръ, наступая на него.

— Я готовъ, если мистрисъ Гринау этого желаетъ.

Мистрисъ Гринау почувствовала, что настала ей пора вмшаться въ дло.

— Господа, заговорила она, позвольте васъ попросить не затвать ссоръ въ моей гостиной.— Капитанъ Бельфильдъ! Bo_tизбжаніе недоразумній, я должна вамъ сказать, что поза, въ которой вы застали мистера Чизсакера, была принята имъ по собственной доброй вол, безъ всякаго съ моей стороны поощренія.

— Мн и самому такъ казалось, мистрисъ Гринау.

— Кому какое дло, что вамъ казалось, сэръ? перебилъ его мистеръ Чизсакеръ.

— Господа, господа, это, наконецъ, ни на что непохоже. Капиталъ Бельфильдъ! я, кажется, буду принуждена, попросить васъ удалиться. Посл того, что случилось, я поставлена въ необходимость дать мистеру Чизсакеру ршительный отвтъ.

— Конечно, конечно, отвчалъ Бельфильдъ. Я найду другой случай засвидтельствовать вамъ свое почтеніе. Быть можетъ, вы позволите мн побывать у васъ вечеркомъ?

На это мистрисъ Гринау отвчала не совсмъ ршительнымъ наклоненіемъ головы, и капитанъ удалился. Какъ только захлопнулась за нимъ дверь, мистеръ Чизсакеръ сдлалъ новую попытку броситься на колни, но этому мистрисъ Гринау положительно воспротивилась.

— Полноте, мистеръ Чизсакеръ, осадила она его,— пора кончить эту комедію.

— Комедію! повторилъ енъ, прижимая руку къ сердцу и рисуясь въ своихъ штиблетахъ.

— Конечно, одно изъ двухъ: или это комедія, или недооразумніе. Въ послднемъ случа, вся вина за случившееся падаетъ на меня, и я смиренно прошу у васъ прощенія.

— Но вдь вы, не правда ли, согласны быть моею женою?

— Нтъ, мистеръ Чизсакеръ, мужа своего я схоронила, будетъ съ меня и одного брака.

— Чортъ побери!— воскликнулъ мистеръ Чизсакеръ, взбшеный этимъ новымъ появленіемъ на сцену мистера Гринау. Восклицаніе его, безспорно, гршило противъ правилъ вжливости, но даже мистрисъ Гринау не могла не почувствовать, что въ его положеніи подобная выходка извинительна.

— Разстанемся друзьями, проговорила она, протягивая ему руку.

Но онъ повернулся къ ней спиною, чтобы скрыть пробившуюся у него слезу. Должно полагать, что онъ искренно любилъ ее, и взялъ бы ее даже и тогда, если бы ему сказали, что все ея состояніе пошло прахомъ.

— Что-жъ, вы не хотите дать мн руку въ залогъ примиренія? проговорила она.

— Эхъ, подумайте прежде, чмъ вы провожаете меня. Право подумайте, настаивалъ онъ. Если вамъ мой образъ жизни не нравится, то только скажите, все можно будетъ перемнить. Я и ферму брошу, если вамъ непріятно сосдство скотнаго двора. Я все готовъ для васъ сдлать, мистрисъ Гринау! Если бы вы знали, какъ я васъ крпко полюбилъ!

На этомъ мст голосъ его оборвался и выдалъ слезы, которыя онъ такъ тщательно скрывалъ.

Мистрисъ Гринау была слегка растрогана. Конечно, ни одной женщин не пришло бы въ голову выйдти замужъ за человка изъ-за того только, что онъ передъ ней расплакался, и мистрисъ Гринау, мене чмъ кто-либо, была способна на такую глупость, но это не мшало ей чувствовать къ нему состраданіе.

— Другъ мой, заговорила она, дотрогиваясь рукою его руки:— выкиньте эту мысль изъ головы.

— Вамъ-то хорошо говорить… какъ я ее выкину изъ головы? отвчалъ онъ, чуть не всхлипывая.

— Полноте, полноте, продолжала она. И что нашли вы, мистеръ Чизсакеръ, въ такой старух, какъ я, когда столько молодыхъ двушекъ готовы Богъ знаетъ что дать за одно ваше ласковое слово.

— Ненужно мн молодыхъ.

— Ну вотъ, хоть бы Чарли Ферстерсъ, чмъ она вамъ не жена?

— Нашли кого! съ негодованіемъ воскликнулъ онъ,

— Или моя племянница, Кэтъ Вавазоръ, у которой есть свое маленькое состояніе, не говоря уже о ея красот и талантахъ.

— Богъ съ ней совсмъ, мистрисъ Гринау.

— Это вы потому такъ говорите, что ни разу не взглянули на дло съ настоящей точки зрнія.— Слушайте, мистеръ Чизсакеръ! если я приглашу ее на будущее лто къ себ въ Яррмоут, общаетесь ли вы серьезно подумать объ этомъ дл? Вамъ нужна жена, а лучшей жены вамъ не найдти, хоть изъздите всю Англію.

— Мистрисъ Гринау, въ настоящую минуту я ни о какой другой женщин не могу думавъ…

— Кром моей племянницы?

— Нтъ, кром васъ самихъ. Я человкъ, какъ есть, убитый. Въ жизнь свою я не поврилъ бы, что любовь меня такъ перевернетъ. Я просто не знаю, куда дваться. Ну да, что толковать? Видно, надо мн собираться назадъ въ Ойлимидъ. Опостыллъ мн этотъ Ойлимидъ, на всегда опостыллъ.

— Это вамъ теперь только такъ кажется. Еще посмотрите, какъ весело заживете въ немъ съ моею племянницею.

— А вы тогда что будете длать мистрисъ Гринау?

— Что я буду длать?

— Ну да, что вы будете длать?

— Когда вы женитесь на Кэтъ? Какъ что? Я буду назжать къ вамъ и гостить по цлымъ мсяцамъ, стану няньчить вашихъ ребятишекъ,— на то я и бабушка буду.

— Нтъ, я не на счетъ этого…

Онъ остановился въ нершимости, такъ что, наконецъ, мистрисъ Гринау сама спросила у него, что онъ хочетъ сказать.

— Вдь вы не выйдите замужъ за этого, какъ его?— Бельфильда.

— Полноте, мистеръ Чизсакеръ: — ужь это просто на просто гнусная ревность. Какое право имете вы допрашивать меня — пойду ли я замужъ за того или за другого? По всмъ вроятіямъ, я навсегда останусь вдовою, но я вовсе не намрена связывать себя какими бы то ни было обтами.

— Вы не знаете, мистрисъ Гринау, что это за человкъ, я вамъ, какъ другъ, говорю: берегитесь его. Оно, конечно, хорошо на словахъ разсуждать о томъ, что не слдъ человку, коли онъ ухаживаетъ за женщиной, слишкомъ много толковать про свои деньги, а не поврю я, чтобы голь какая нибудь могла быть хорошимъ мужемъ. Ну, а ужь по части лганья онъ собаку сълъ.

— А если такъ, то почему же вы были съ нимъ такіе пріятели?

— Гм! почему? Потому что я глупъ былъ, понравился онъ мн, должно полагать, своими бойкими, веселыми рчами.

— Ну, вотъ видите ли! А мн вы хотите помшать слдовать вашему примру.

— Если вы выйдете за него замужъ, мистрисъ Гринау, я чувствую, что не сдобровать ему отъ меня, вотъ вы сами увидите. Я чувствую, что стерпть это будетъ свыше моихъ силъ. Какъ подумаю, что этотъ подлый оборванецъ можетъ сдлаться вашимъ мужемъ!— Ну-съ, а теперь полагаю, что мн всего лучше убираться отсюда.

— Конечно, если вы намрены такъ честить моихъ друзей.

— Хороши друзья, нечего сказать! Ну, да объ этомъ мы пока помолчимъ. Вдь сколько я ни говори, изъ этого толку никакого не будетъ.

— Вотъ если бы вы побольше говорили съ моей племянницей, Кэтъ Вавазоръ, то изъ этого могъ бы быть толк, мистеръ Чизсакеръ.

На это онъ ничего не отвчалъ и съ горечью въ сердц отправился во свояси.

— Ну, думалъ ли я когда нибудь, что меня такъ скрутитъ любовь? воскликнулъ онъ про себя, ложась и тотъ вечеръ въ постель.

Когда капитанъ Бельфильдъ, врный своему слову, явился въ этотъ вечеръ на квартиру мистрисъ Гринау, его не приняли. Жанета объявила, что у госпожи ея болитъ голова и она не можетъ къ нему выйдти.

ГЛАВА VIII.

Въ первыхъ числахъ апрля, лэди Монкъ давала большой балъ. Городской домъ лэди Монкъ былъ настоящій дворецъ, и балы ея славились въ цломъ Лондон. Обыкновенно она давала ихъ, по-два или по-три каждый сезонъ, и значительную часть своего, времени тратила на приготовленія къ этимъ торжествамъ. Они составляли ея спеціальность, а потому неудача въ такомъ важномъ дл была бы для нея крайне прискорбна. Но неудачи были ей почти неизвстны. Она умла выбирать такіе дни, когда не предвидлось ни интересныхъ преній въ парламент, ни другихъ какихъ либо событій въ великосвтскихъ кружкахъ, которыя грозили бы отвлечь постителей отъ ея бала.

Всми было признано, что здить на балы лэди Монкъ — составляетъ одинъ изъ признаковъ порядочности. Въ числ ея постителей были такіе, которые неизбжно приглашались каждый разъ, какъ она давала балъ, и точно такъ же неизбжно являлись на приглашеніе. Люди эти вовсе не стояли да особенно короткой ног ни съ ней, ни съ ея мужемъ, но ихъ всюду принимали и они преклонялись передъ этимъ фактомъ. Были и такіе постители, которыхъ она звала изрдка, для того только, чтобы отъ нихъ какъ нибудь отдлаться и не быть принужденной приглашать ихъ въ другой разъ. Въ этотъ разрядъ входили люди, имвшіе, быть можетъ, самыя законныя права на ея гостепріимство, старинные друзья ея мужа, молоденькія двушки, любившія отъ души повеселиться, почтенныя матроны, знававшія всю родню лэди Монкъ. Наконецъ, третій разрядъ состоялъ изъ людей, которые сами всячески домогались чести получить отъ ея сіятельства пригласительный билетъ. Противъ этого-то лэди Монкъ вела постоянную войну, дай она имъ поблажку, они наводнили бы ея гостиную — и тогда прощай репутація ея баловъ! Но, тмъ не мене, ей и въ голову не приходило всмъ имъ поголовно запереть двери своего дома, она знала, что безъ уступокъ дло не обойдется, но старалась, по возможности, ограничить количество этихъ уступокъ. Такъ, когда одинъ изъ фактотумовъ ея по этимъ дламъ объявилъ ей, что мистеръ Ботъ домогается приглашенія, она было на отрзъ отказалась принять его. Тщетно выставляли ей на видъ, что герцогиня Сентъ-Бонгай этого желаетъ, она только презрительно усмхнулась. Но когда ей сказали, что этого желаетъ мистеръ Паллизеръ и, до всмъ вроятіямъ, не прідетъ самъ, если не будетъ приглашенъ мистеръ Ботъ, то она уступила. Для нея особенно важно было, чтобы лэди Гленкора явилась на ея праздникъ, а она знала, что безъ мужа лэди Гленкора не подетъ.

— Борго, обратилась она однажды утромъ, къ своему племяннику, послушай-ка, что я теб скажу!

Борго въ это время гостилъ въ дом своей тетки, къ великой досад сэра Казмо, которому племянничекъ усплъ до смерти надость. Между теткой и племянникомъ происходили за послднее время долгіе разговоры съ глазу на глазъ, и они, повидимому, начинали лучше понимать другъ друга, чмъ въ Монкшэд. Лэди Монкъ передала Борго коротенькую записочку, и когда тотъ пробжалъ ее, замтила:

— Какъ видишь, она не боится пріхать.

— А мн такъ кажется, возразилъ Борго, что она всему этому длу не придаетъ большой важности.

— Если бы дйствительно таково было твое убжденіе, то ужь лучше бы съ твоей стороны было бросить это дло. Одно только и можетъ служить теб оправданіемъ: это глубокая увренность въ ея привязанности къ теб.

Борго уставился въ каминъ почти съ свирпымъ выраженіемъ на лиц, тетка, между тмъ, слдила за нимъ пытливымъ взглядомъ.— Ну что-жъ, проговорила она, если ужь на то пошло,— можно и бросить это дло.

— Мн, какъ видно, одинъ конецъ — повситься, проговорилъ онъ.

— Если ты намренъ говорить такой вздоръ, Борго, то лучше и не показывайся мн на глаза. Я длаю все, что могу, чтобы поправить твою первую неудачу, но если ты будешь такъ глупо держать себя, то я на все махну рукой.

— И прекрасно сдлаете.

— Или ты начинаешь трусить? Ужь этого-то, при всхъ твоихъ недостаткахъ, я бы отъ тебя никакъ не ожидала.

— Нтъ, я не трусъ. Я хоть завтра готовъ вызвать его за дуэль и драться, на какихъ угодно условіяхъ.

— Полно, Борго, вдь ты самъ знаешь, что говоришь пустяки. Ну, кто ныньче дерется? Да и вообще, слыханное ли дло — вызывать человка за дуэль изъ-за того только, что теб хочется отнять у него жену? Еще хоть бы ты ее, до крайней мр, и впрямь у него отнялъ.

— Легко сказать — отнялъ! За мной бы дло не стало, если бы я только зналъ, какъ взяться. Никто не скажетъ про меня, чтобы я былъ трусъ.

— Но полагаю, что многое тутъ и отъ нея зависитъ?

— То есть вы хотите знать, любитъ ли она меня? Думаю, что да.

— Слушай, Борго: во всей этой исторіи, по моему мннію, если кто былъ обиженъ, такъ это ты. Посл всего, что произошло между вами, казалось бы, что ты былъ въ прав считать лэди Гленору своею женою. Мистеръ Паллизеръ по моему поступилъ крайне предосудительно, отбивъ у тебя такую выгодную партію. Съ его стороны, было бы смшно и требовать, чтобы жена посл всего этого любила его. Ты знаешь, я сама терпть не могу, чтобы замужнія женщины позволяли себ какіе бы то ни было вольности. Когда лэди Мадлейнъ Малиннъ разошлась съ своимъ мужемъ,— я же первая отказала ей отъ дома, хотя и была убждена, что мужъ обходится съ ней изъ рукъ вонъ грубо, и что вс эти толки про ея отношенія къ полковнику Грагаму были не боле, какъ пустая сплетня. Я того мннія, что въ этихъ вещахъ излишняя строгость никогда не мшаетъ. Но въ настоящемъ случа совсмъ другое дло, я всегда буду смотрть на замужество лэди Гленкоры съ мистеромъ Паллизеромъ, какъ на трагическій эпизодъ въ ея жизни. Бдняжка! Ее отдали замужъ точь въ точь, какъ въ католическихъ странахъ молоденькихъ двушекъ запираютъ въ монастырь. И точно такъ же, какъ я не задумала бы помочь монахин бжать изъ монастыря, такъ и теперь совсть моя совершенно спокойна относительно моего участія въ этомъ дл. Если теб нужно передать ей что нибудь, то на балу это всего удобне будетъ сдлать.

Борго по прежнему глядлъ на огонь, пылавшій въ камин и не отвчалъ ни слова.

— Совтую теб, Борго, подумать о томъ, что я сказала, продолжала лэди Монкъ, давая, ему этимъ знать, что аудіенція кончилась. Но онъ не трогался съ мста.

— Быть можетъ, ты еще что нибудь желаешь мн сказать? спросила она.

— У меня денегъ нтъ, проговорилъ онъ, не сводя глазъ съ камина.

— У тебя вчно денегъ нтъ, замтила она почти гнвно.

— Да я-то чмъ же виноватъ? Длать я ихъ не умю. Будь у меня хоть двсти фунтовъ, съ которыми бы я могъ извернуться на первое время, я бжалъ бы съ нею, и думаю, что она охотно бы за мною послдовала. Если бы она тогда пріхала въ Монкшэдъ, все дло было бы давнымъ давно улажено.

— Я не могу теб помочь, Борго. У меня нтъ и пяти фунтовъ, которыми я могла бы располагать, какъ своими.

— Но у васъ есть…

— Что у меня есть? Говори! воскликнула лэди Монкъ.

— Не дастъ ли мн Казмо взаймы? проговорилъ онъ ршительнымъ голосомъ.

Этотъ Казмо былъ не дядя его, а двоюродный братъ. Что касалось перваго, то никакія убжденія въ мір не заставили бы его снова раскошелиться для племянника. Но у него былъ сынъ, имвшій свое собственное хорошее состояніе, на этого сына Борго и разсчитывалъ, какъ на непочатый еще денежный источникъ.

— Не знаю, проговорила лэди Монкъ:— мы съ нимъ не видимся. Но думаю, что врядъ ли.

— Въ такомъ случа, дло плохо. И какъ подумать, что человкъ долженъ погибнуть изъ-за того только, что у него въ критическую минуту не оказалось въ рукахъ какихъ нибудь двухсотъ фунтовъ!— Тетушка, продолжалъ Борго, отважно хватаясь за послднее средство, у васъ есть брилліанты: не достанете ли вы мн денегъ подъ залогъ ихъ? Ручаюсь вамъ, я бы выкупилъ ихъ при первыхъ же деньгахъ.

Грозно поднялась лэди Монкъ съ своего мста, услышавъ подобное предложеніе, но свиданье между теткой и племянникомъ таки кончилось тмъ, что она общала ему какъ нибудь извернуться, чтобы достать ему денегъ. Не даромъ же онъ былъ ея любимецъ, съ роднымъ своимъ сыномъ она была въ ссор, съ дочерью почти никогда не видалась, весь скудный запасъ любви, который вмщало ея сердце, сосредоточился на Борго. И такъ, она общала достать ему денегъ, хотя и знала, что для этого ей придется пуститься на какую нибдь безсовстную выдумку передъ мужемъ.

Въ это же утро лэди Гленкора отправилась въ улицу Королевы Анны съ цлью уговорить Алису хать на балъ лэди Монкъ, но Алиса объ этомъ и слышать не хотла.

— Какъ же я поду, когда я съ ней незнакома? отвчала она на убжденія лэди Гленкоры.

— Такъ чтожъ изъ этого? Половина людей, которые тамъ будутъ, незнакомы съ нею.

— Но они вращаются въ томъ же кругу, какъ и она, они знакомы между собою, а я буду только вамъ въ тягость безъ малйшаго удовольствія для себя самой.— И что это вамъ вдругъ приняла такая охота?

— Мистеръ Фицджеральдъ будетъ тамъ, проговорила лэди Гленкора измнившимся голосомъ. Я знаю, что онъ тамъ будетъ, хотя мн и никто не говорилъ.

— Тмъ боле причинъ вамъ остаться дома, медленно проговорила Алиса. Меня же это отнюдь не можетъ прельстить.

Лэди Гленкор почему-то неловко было прямо высказать своему другу, что она ищетъ въ ней защиты отъ себя самой, но дорого бы она дала, чтобы Алиса поняла намекъ, скрытый въ ея словахъ.— А я было думала, что вы подете со мною, проговорила она,

— Это было бы прямо противъ всхъ моихъ правилъ, отвчала Алиса. Я терпть не могу здить въ домъ къ незнакомымъ людямъ. Лучше и не просите меня.

— Ну, что-жъ длать. Если вы не хотите, то я и настаивать не буду.— За минуту передъ тмъ, лэди Гленкора было сдлала движеніе, чтобы достать письмо, все еще лежавшее у нея въ карман, но при послднихъ, холодныхъ словахъ Алисы она оставила это намренье,

— Что-жъ, продолжала она съ тмъ оттнкомъ ребяческаго комизма, которымъ такъ мило владла,— авось онъ меня не укуситъ.

— Конечно, онъ васъ не укуситъ, если вы сами ему не поддадитесь.

— Знаете ли, Алиса, хоть и вс говорятъ, что Плантагенетъ одинъ изъ умнйшихъ людей въ цломъ Лондон, мн порой кажется, что онъ величайшій изъ глупцовъ. Вскор посл того, какъ мы перехали въ Лондонъ, я сказала ему, что, по моему, лучше бы было не здить намъ въ домъ къ этой женщин. И что же бы, вы думали, онъ отвчалъ мн на это?— Онъ отвчалъ, что терпть, не можетъ никакихъ эскцентричностей и что не видитъ причины, почему бы его жен, не здить къ леди Монкъ точно такъ же, какъ и во всякій другой домъ. И мало того, что онъ настаиваетъ, чтобы я хала, онъ еще навязываетъ мн мою дуэнну. Милйшая мистрисъ Маршамъ тоже тамъ будетъ.

— Отъ этого вамъ, полагаю, ни тепло, ни холодно.

— Не совсмъ то такъ. Во-первыхъ, что за удовольствіе знать, что за вами вчно слдитъ полисмэнъ, ни дать, ни взять, точно вы уличный воришка. И потомъ, во мн сидитъ бсенокъ, который подбиваетъ меня надуть полисмэна, я понимаю, что женщина можетъ пуститься во вс нелегкія, ради одного удовольстія доказать своему полисмэну, что она похитре его будетъ.

— Если бы вы знали, Гленкора, какъ мн больно слушать отъ васъ такія рчи.

— Такъ согласитесь же хать со мною, тогда у меня, по крайней мр, будетъ такой полисмэнъ, котораго я сама себ выбрала. Скажите, что вы подете.

Алиса колебалась.

— Ради Бога, скажите! и въ голос ея звучала такая убдительная просьба, что гршно было Алис упорствовать въ своемъ отказ.

— Такіе вызды слишкомъ идутъ въ разрзъ съ цлымъ складомъ моей жизни. Къ тому же, Гленкора, у меня и у самой невесело на душ, и не до баловъ мн въ настоящую минуту. Еще я могла бы себя принудить, если бы дйствительно не была убждена…

— Ну, да хорошо-хорошо, не будемъ объ этомъ больше говорить. Я и одна какъ нибудь справлюсь. Если онъ пригласитъ меня танцовать, то я пойду съ нимъ, какъ ни въ чемъ не бывало. Общаетесь ли вы, по крайней мр, пріхать ко мн на другое утро посл бала? проговорила лэди Гленкора, уходя.— Алиса общалась, и пріятельницы разстались.

Оставшись одна, Алиса почувствовала горькое раскаянье въ томъ, что поддалась себялюбивому побужденію и упустила случай спасти, быть можетъ, лэди Гленкору отъ дйствительной опасности. Но раскаянье пришло слишкомъ поздно, для успокоенія своего, она остановилась на той мысли, что случайная встрча на балу не можетъ имть такихъ серьозныхъ послдствій, какъ нсколько дней, проведенныхъ вмст въ деревн.

ГЛАВА IX.
СТАРЫЙ СКВАЙРЪ ПРИКАЗАЛЪ ДОЛГО ЖИТЬ.

Между тмъ, Кэтъ Вавазоръ по прежнему жила въ Уэстморлэнд одна одинешенька съ ддомъ, и нельзя сказать, чтобы ея житье было веселе. Джоржъ привыкъ смотрть на старика, какъ на старую башню, которая хотя и грозитъ съ виду паденіемъ, а между тмъ, стоитъ себ да стоитъ. Но Джоржъ видлъ то, что ему хотлось, или, врне, прямо противоположное тому, что ему хотлось бы видть. Въ теченіи многихъ лтъ, онъ ждалъ и не могъ дождаться смерти дда, онъ обвинялъ судьбу въ жестокой несправедливости за то, что она такъ долго мшкала перерзать нить этой жизни, не мудрено, что, при такомъ настроеніи, онъ съ какимъ-то озлобленіемъ преувеличивалъ ту долю силы, которую старику удалось сохранить. Онъ почти освоился съ мыслью, что нехудо было бы придушить это крикливое старое горло, такъ упорно отказывавшееся испустить духъ. Но на самомъ дл жизненная искра еле тллась въ тл старика, и если бы Джоржъ могъ знать, какъ обстояло дло, то онъ врядъ ли бы сталъ питать такія преступныя мысли.

Старикъ быстро дряхллъ и почти уже стоялъ, одной ногой въ гробу, хотя онъ по прежнему каждое утро выходилъ изъ своей комнаты и отправлялся, черезъ силу, бродить по хозяйству. Въ обычные часы он садился за столъ и выпивалъ, на зло докторскому предписанію, свою обычную порцію портвейна. Докторъ вовсе и не желалъ лишать его этой послдней утхи, онъ только совтовалъ ему раздробить ту же порцію на нсколько пріемовъ. Но и этому предписанію старикъ противился съ негодованіемъ и безпощадно ругалъ Кэтъ каждый разъ, какъ она позволяла себ напоминать ему о немъ.

— Есть изъ чего хлопотать, сказалъ онъ ей однажды вечеромъ:— точно не все равно, живъ ли я или умеръ, разв вотъ только что: Джоржъ выгонитъ тебя изъ этого дома, какъ скоро онъ ему достанется.

— Я не о себ забочусь, сэръ, отвчала Кэтъ со слезами на глазахъ: у меня была на ум только ваша польза.

— Ну, недолго теб придется утруждать себя заботою о мн, отвчалъ старый сквайръ, выпивая однимъ залпомъ свой стаканъ вина.

Кэтъ ходила за нимъ съ безграничною преданностью. Женщины вообще умютъ быть преданными въ подобныхъ случаяхъ, она заботилась о немъ, какъ о маломъ ребенк, и съ добродушною веселостью скоре, чмъ съ покорностью, переносила вспышки его гнва, случалось ли ему разражаться ругательствами на внука, она не противорчила ему прямо, но умла вставить одно-другое словцо въ оправданіе брата.— А вотъ погоди, отвчалъ онъ ей на это: еще доживешь до того, что онъ оберетъ тебя до послдней нитки и нагую выгонитъ на улицу.— Кэтъ горячилась и объявляла, что, каковы бы ни были недостатки ея брата, онъ не давалъ ей до сихъ поръ ни малйшаго повода сомнваться въ его привязанности къ ней. Но старый сквайръ насмшливо улыбался.

Однажды утромъ, вскор посл этого разговора, Кэтъ вошла въ комнату въ дду съ завтракомъ, состоявшимъ изъ жиденькаго бульона, который онъ глоталъ черезъ силу. Старикъ усадилъ ее возл себя и повелъ рчь объ имньи.

— Я знаю, заговорилъ онъ, что въ денежныхъ длахъ ты, какъ есть, дура. И вс-то женщины по этой части немного смыслятъ, а ты мене, чмъ всякая другая.

На это Кэтъ отвчала только легкой улыбкой, выражавшей что она и сама сознаетъ за собой тотъ же гршокъ.

— Мн нужно повидаться съ Гогремомъ, продолжалъ онъ. Напиши ему два слова и скажи, чтобы онъ прізжалъ сегодня или прислалъ кого нибудь изъ своихъ клерковъ.

Гогремъ былъ стряпчій, проживавшій въ Пенрит и приглашавшійся въ Вавазорскій замокъ только въ тхъ случаяхъ, когда сквайру нужно было что нибудь измнить въ своемъ завщаніи.

— Не лучше ли повременить этимъ дломъ, пока вамъ будетъ полегче? замтила Кэтъ. Но старикъ обрушился на нее съ такимъ градомъ ругательствъ, что она вскочила съ своего мста и, не помня себя, бросилась къ письменному столу, чтобы написать требуемую записку.

— Какъ бы ты распорядилась съ имньемъ, если бы я оставилъ его теб? спросилъ сквайръ, когда она воротилась, отправивъ посланнаго.

Трудно было сразу отвчать на такой вопросъ. Она простояла съ минуту въ раздумьи, держа за руку старика и опустивъ глаза на его кровать. А онъ, между тмъ, пытливо глядлъ ей въ лицо своими мутными старческими глазами, какъ бы стараясь прочесть ея сокровенную думу.

— Мн кажется, проговорила она наконецъ, что я отдала бы его брату.

— Такъ не оставлю же я его теб, чортъ побери! воскликнулъ онъ.

На этотъ разъ Кэтъ не вскочила и, не выпуская его руки изъ своей, продолжала глядть на кровать.

— Если бы я была, ддушка, на вашемъ мст, отвчала она почти шопотомъ, я бы не рискнула длать такія важныя распоряженія подъ вліяніемъ болзни. Да и сами вы, я убждена въ томъ, отсовтовали бы это всякому другому.

— Оставить имнье Алис? продолжалъ старикъ, разсуждая вслухъ съ самимъ собою,— и та тоже отдастъ все ему. И чмъ только приворожилъ онъ васъ обихъ?— хоть убей, не понимаю! Дуренъ онъ, какъ смертный грхъ, одинъ этотъ шрамъ, что бороздитъ ему рожу, чего стоитъ. Ума въ немъ особеннаго я тоже не вижу, по крайней мр, до сихъ поръ онъ ничего такого умнаго на своемъ вку не сдлалъ.—Дай-ка мн, Кэтъ, этой дряни, что принесли изъ аптеки.

Кэтъ подала ему лекарство.

— И откуда досталъ онъ денегъ, чтобы купить себ голоса на выборахъ? продолжалъ старикъ, принявъ лекарство. Такому молодцу, какъ онъ, никто ничего въ долгъ не повритъ.

— Не знаю, откуда онъ взялъ деньги, солгала Кэтъ.

— Вдь ты ему не давала взаймы, не такъ ли?

— Онъ самъ на отрзъ отказался занимать у меня

— А ты таки предлагала ему?

— Да, сэръ.

— И онъ не взялъ у тебя?

— Не взялъ ни единаго пенни, сэръ.

— Что же побудило тебя длать ему подобное предложеніе посл того, что я теб сказалъ?

— Деньги мои, и я могу распоряжаться ими, какъ хочу, твердо отвчала Кэтъ.

— Глупа же ты, какъ я на тебя посмотрю,— куда какъ глупа! Посл и будешь каяться, да поздно. А теперь ступай и пришли мн сказать, когда прідетъ Гогремъ.

Кэтъ ушла и, справивъ кое-какія дла по хозяйству, присла въ столовой — поразмыслить о настоящемъ своемъ положеніи. Невзрачна была эта старомодная столовая съ своимъ выцвтшимъ ковромъ и жосткою мебелью, обитою такою же полинялою матеріею. Вообще Вавазорскій замокъ не могъ похвалиться особеннымъ комфортомъ. Лтъ двадцать тому назадъ, владлецъ его находился въ стсненномъ положеніи и принужденъ былъ жить крайне разсчетливо. Нельзя сказать, чтобы онъ, вслдствіе этого, сдлался скрягою, за столомъ у него лось и пилось въ волю, внучк его, Кэтъ, никогда не было отказа въ деньгахъ, но на починку и меблировку дома онъ ничего не расходовалъ, садъ тоже запустилъ, вслдствіе этого, всюду царствовалъ какой-то грязный, унылый, непривтливый колоритъ.

И такъ, Кэтъ задавала себ вопросъ, какъ ей поступать при настоящемъ положеніи длъ? Она знала, что ддъ ея умиралъ и что по многимъ причинамъ, не слдуетъ ей оставаться одной при его смертномъ одр. Надо было извстить остальныхъ членовъ семейства. Но при этомъ представлялся вопросъ: чье присутствіе было бы всего умстне въ настоящую минуту? По всей справедливости, ей слдовало прежде всего извстить Джоржа, какъ прямого наслдника и будущаго главу дома, тмъ боле, что старикъ поговаривалъ о перемн своего завщанія. Но при этомъ представлялось опасеніе: не принесетъ ли присутствіе Джоржа въ Вавазор боле вреда, чмъ польза его же собственнымъ интересамъ? Нечего было и думать, чтобы Джоржъ смягчилъ обычную грубость своего обращенія даже у смертнаго одра старика, и надо было готовиться, что сквайръ, умирая, проклянетъ своего наслдника. Ничто, конечно, не мшало Кэтъ послать за дядей Джономъ, но не могла же она этого сдлать, не предупредивъ брата, а врядъ ли можно было ожидать, чтобы дядя и племянникъ поладили, при какихъ бы то ни было обстоятельствахъ.— Наконецъ, Кэтъ ршилась написать тетушк Гринау и попросить ее пріхать въ Вавазоръ, затмъ она ршилась написать Джоржу о томъ, какъ обстоятъ дла, и предоставить на его усмотрніе:— прізжать ему или нтъ, она разсчитывала, что Джоржъ обо всемъ скажетъ Алис, а Алиса отцу, который уже самъ ршитъ, какъ ему поступить въ настоящемъ случа.

Черезъ нсколько времени пріхалъ мистеръ Гогремъ и былъ принятъ старымъ сквайромъ наедин. Пріхалъ и докторъ и, покачивая головою, объявилъ Кэтъ, что ддъ ея слабетъ не по днямъ, а по часамъ. Кэтъ пристала къ нему съ разспросами, и тогда докторъ прямо высказался, что жизни старику осталось недля, быть можетъ, дв, и что разв-разв ужь онъ будетъ очень остороженъ, тогда протянется, пожалуй, и мсяцъ.

Гогремъ ухалъ, не повидавшись съ Кэтъ, которая все еще льстила себя надеждою, что новое завщаніе такъ и не состоится. А между тмъ, завщаніе было сдлано и подписано двумя свидтелями — приходскимъ причетникомъ и однимъ изъ фермеровъ, которыхъ нарочно для этого призывали въ комнату больного.

Въ сумерки старикъ сошелъ къ обду, передъ этимъ онъ съ четверть часа походилъ, едва передвигая ноги, по большой алле передъ домомъ, день былъ холодный и ненастный, и Кэтъ укутала его потепле съ головы до ногъ. Старикъ слъ за столъ и попробовалъ сть, но пища не шла ему въ горло.

— Не хочется мн что-то сть, проговорилъ онъ. Я полагаю, что теб никакой обиды не будетъ, если я разомъ выпью свою кружку вина?

— А все же лучше покушали бы вы прежде чего нибудь, сэръ. Хотите, я принесу вамъ нсколько сухарей:— вы бы могли макать ихъ въ вино.

Выраженіе макать было выбрано неудачно, и старикъ разсердился.

— Моченые сухари? это еще что за новости? Стану я портить ими вино — единственную вещь, которая идетъ мн въ душу!

— Но вино больше подкрпило бы васъ при какой нибудь пищ.

— Подкрпило, какъ бы не такъ! Меня ужь ничто больше не подкрпитъ. Охота теб приставать ко мн съ такими вздорными просьбами.

И онъ налилъ себ вина, въ твердой ршимости выпить свои обычные четыре стакана, пока рука его не откажется подносить стаканъ въ губамъ.

Кэтъ на скорую руку проглотила свой обдъ, потомъ поправила уголья въ камин, опустила занавсы на окнахъ и придала всей комнат, по возможности, уютный видъ. Старикъ слдилъ глазами за ея неслышными движеніями, когда она подошла къ его стулу и придвинула къ нему графинъ съ виномъ, онъ положилъ свою мохнатую, жосткую руку на ея руку, покоившуюся на стол, съ несвойственнымъ ему выраженіемъ нжности.— Добрая ты у меня двка, Кэтъ, проговорилъ онъ. Жаль, что ты не мальчикомъ родилась.

— Но тогда, быть можетъ, я не могла бы быть здсь и ходить за вами, отвчала она, улыбаясь.

— Это такъ. Ты вышла бы тогда, наврное, такою же, какъ твой братецъ, хоть и врядъ ли, на мой взглядъ, можетъ уродиться другое подобное сокровище.

— Ахъ, ддушка! если онъ въ чемъ и виноватъ передъ вами, не лучше ли стараться простить ему?

— Стараться простить ему! А сколько разъ я прощалъ ему, вовсе и не стараясь объ этомъ? Очень нужно ему было прізжать сюда намедни съ тмъ только, чтобы нагрубить мн еще на послдяхъ! Зачмъ не сохранилъ онъ моего запрета — показываться мн на глаза?

— Но сами же вы позволили ему пріхать сюда.

— Такъ-то такъ, но я не позволялъ ему длать мн грубость на грубости. Ну, да дай только срокъ:— онъ еще убдится, что я даромъ что старъ, а своему обидчику отплатить умю.

— Скажите, сэръ: вы не сдлали ничего такого, что могло бы послужить ему во вредъ? спросила Кэтъ.

— Я перемнилъ свое завщаніе — вотъ и все. Или ты думаешь, что я сталъ бы по пустякамъ выписывать стряпчаго изъ Пенрита?

— Но завщаніе еще, не правда ли, не написано?

— Говорятъ теб, что написано. Если бы я оставилъ имнье въ полное его распоряженіе, то онъ прожилъ бы его въ какихъ нибудь два года.

— Но, сэръ, пожизненное пользованіе — другое дло. Вдь сами же вы общались оставить ему имнье въ пожизненное пользованіе.

— Какъ ты смешь говорить это? Никогда я ничего не общалъ. Если бы онъ велъ себя, какъ слдуетъ въ отношеніи меня, то я все бы ему оставилъ, какъ прямому моему наслднику, и не посмотрлъ бы на то, что собственно у меня никогда не лежало къ нему сердце.

— А теперь вы лишили его всего?

— Отстань ты отъ меня, Кэтъ, съ своими разспросами.

Тутъ его схватилъ припадокъ кашля, и разговоръ на эту тэму боле не возвращался. Вечеромъ она прочитала ему главу изъ священнаго писанія, но онъ слушалъ ее неохотно и положительно отказался отъ добавочной главы, которую она было вызвалась прочитать. Посл чтенія онъ задремалъ и провелъ такимъ образомъ съ полчаса въ своемъ кресл. Когда онъ проснулся, Кэтъ съ трудомъ могла уговорить его отправиться въ постель. Ни разу еще не видала его Кэтъ такимъ слабымъ: онъ едва-едва могъ подняться по лстниц съ помощью внучки и старой служанки. Но обычная сварливость и тутъ не покидала его, очутившись въ своей комнат, онъ задалъ порядочную головомойку внучк и служанк за то, что туфли его были переставлены.

— Ддушка, сказала Кэтъ, не остаться ли мн съ вами эту ночь?

Но онъ еще пуще разсердился за такое предложеніе, наконецъ, кое-какъ съ помощью служанки удалось уложить его въ постель.

Удалившись къ себ въ комнату, Кэтъ сла за письма. Прежде всего написала она тетушк Гринау, тутъ ей не надъ чмъ было долго думать: она просто сообщала тетк объ опасности, въ которой находится старикъ, и просила ее пріхать проститься съ нимъ.— ‘Ваше присутствіе, писала она, будетъ для меня большимъ утшеніемъ въ эти тяжелыя минуты, да и у васъ на душ будетъ спокойне посл того, какъ вы повидаетесь съ отцомъ предъ его кончиной.’ — Кэтъ запечатала это письмо въ полной увренности, что тетка непремнно прідетъ.

Не такъ-то легко далось ей письмо къ брату. Начала она съ того, что описала ему положеніе старика, дни котораго, видимо, были сочтены. Затмъ она писала ему, что пригласила тетушку Гринау.— ‘Что же касается твоего присутствія здсь, продолжала она, то предоставляю теб ршить самому — необходимо оно или нтъ. Въ случа чего нибудь (въ такихъ случаяхъ рдко ршаются назвать смерть безъ обиняковъ), я дамъ теб знать, и ты, конечно, тотчасъ же прідешь.’ — Наконецъ, волей-неволей, надо же было упомянуть о завщаніи. Кэтъ могла бы еще обойдти этотъ предметъ молчаніемъ, если бы ее не безпокоила мысль, что сама она замшана въ это дло, но теперь она боялась брата, боялась, чтобы онъ не перетолковалъ ея образъ дйствій въ дурную сторону. Впослдствіи онъ могъ ее же обвинить въ томъ, что она, своимъ молчаніемъ, помшала ему принять мры для отвращенія бды. И такъ, она подробно изложила ему какъ было дло.— ‘Не легко мн писать теб объ этомъ, продолжала она. Я знаю, что для тебя это будетъ тяжелымъ ударомъ. Сколько я могла понять изъ его словъ, въ этомъ послднемъ завщаніи онъ отстраняетъ тебя совершенно отъ наслдства. Я не запомню въ точности его выраженій, но таково было общее впечатлніе, вынесенное мною изъ этого разговора. Наканун онъ спросилъ у меня, что бы я сдлала съ имньемъ, если бы онъ оставилъ его мн? Я, конечно, приняла такой вопросъ за шутку.— О содержаніи его завщанія я ршительно не имю и приблизительнаго понятія. Больше я теб сказать ничего не могу: я сказала теб все, что знаю…’

На слдующій день, рано утромъ, она тихонько вошла въ спальню старика, больной, повидимому, спалъ, и она такъ же тихо удалилась. Раза четыре въ теченіе этого утра заглядывала она въ спальню дда, но онъ, казалось, не замчалъ ея. Наконецъ ее стало тревожить опасеніе: ужь не умеръ ли онъ, и она осторожно дотронулась рукою до его плеча. Онъ отвчалъ ей тихимъ пожатіемъ руки, свидтельствовавшимъ, что онъ не только живъ, но еще въ полномъ сознаніи.

Въ двнадцать часовъ ей принесли съ почты письмо. Она тотчасъ узнала почеркъ Алисы и, распечатавъ письмо, увидла, что оно очень длинно, прочитать его тотчасъ же у нея не было времени, но нсколько словъ, бросившихся ей въ глаза, заставили ее страшно желать поскоре ознакомиться съ его содержаніемъ. Но ей нельзя было ни на минуту отлучиться отъ дда. Въ два часа пріхалъ докторъ и пробылъ вплоть до вечернихъ сумерокъ. Въ восемь часовъ вечера старика не стало.

ГЛАВА X.
ИЗЪ КОТОРОЙ МЫ УЗНАЕМЪ, КАКОЕ НАКАЗАНЕ ПОСТИГЛО АЛИСУ.

Невесело было положеніе бдняжки Кэтъ среди стараго замка. Не то, чтобы смерть дда была для нея неожиданнымъ ударомъ:— она давно къ ней приготовилась. Старикъ довольно таки пожилъ на свой пай и самъ зналъ, что пора ему на покой, но все же присутствіе смерти иметъ въ себ что-то плачевное и торжественное. Къ тому же, Кэтъ была одна-одинешевька въ Вавазорскомъ замк, по сосдству у нея не было ни души знакомой. До прізда тетушки Гр.инау и брата должно было пройдти, по меньшей мр, дня два, а тутъ еще у нея были полны руки самыхъ непріятныхъ хлопотъ. Прислуга замка была для нея плохой подмогой. Весь домашній штатъ состоялъ изъ стараго дворецкаго, до того удрученнаго ревматизмами и различными немощами, что онъ почти никогда не выходилъ изъ своей коморки, изъ мальчика, справлявшаго за послднее время и свои дла, и дла дворецкаго, изъ старухи, годной только въ должность сидлки, и изъ двухъ неотесанныхъ крестьянокъ, числившихся въ должностяхъ кухарки и горничной.

Въ день смерти стараго сквайра Кэтъ часа два бродила по комнатамъ безъ всякой опредленной цли. Письмо, лежавшее въ ея карман, не выходило у нея изъ ума, и въ душ она сгорала нетерпніемъ поскоре црочитать его, но ее удерживало какое-то ложное чувство приличія: ей казалось, что въ такую минуту вс ея мысли должны принадлежать усопшему.

Такого рода обязательное гореванье невольно приводитъ на память анекдотъ о той дам, которая освдомлялась по секрету у своей пріятельницы — умстна ли при глубокомъ траур жареная курица подъ хлбнымъ соусомъ, или другой анекдотъ о коронованной особ, ощутившей великое облегченіе въ своей горести посл того, какъ одинъ изъ придворныхъ заврилъ ее, что пикетъ — траурная игра.

Наконецъ, часовъ въ одиннадцать, Кэтъ ршилась прочитать письмо.— Такъ какъ письмо это находится въ связи съ ходомъ моего разсказа, то я привожу его здсь цликомъ:

Улица королевы Анны. Апрль 186…

Милая Кэтъ,

‘Я не знаю, съ чего начать это письмо, какъ высказать теб все, что у меня на душ, а между тмъ, мн такъ много нужно сказать теб. Я должна теб все сказать, но, кром тебя, никто не услышитъ отъ меня подробностей того, что случилось. Мн бы слдовало написать теб еще вчера, но вчера мн было такъ дурно, что у меня не хватало на это силъ. Посл того, какъ братъ твой ушелъ отъ меня, я была какъ потерянная и могла только плакать,— плакать, какъ дитя.

‘Милая Кэтъ, надюсь, что ты не разсердишься на меня за то, что я должна сообщить теб фактъ, что твой братъ поссорился со мною, это не можетъ доле оставаться для тебя тайною, а я не хочу, чтобы ты узнала вс подробности случившагося черезъ него. Онъ пришелъ ко мн вчера въ ужасномъ гнв. Стоя передо мною, онъ спросилъ у меня, по какому случаю та сумма денегъ, которую онъ просилъ у меня взаймы, попала къ нему черезъ руки мистера Грея? Само собою разумется, я была непричастна къ этому длу, и ничего не могла ему сказать. Я никому не говорила объ этихъ деньгахъ, кром папа, который и взялся сдлать вс нужныя распоряженія. Я и до сихъ поръ еще не возьму въ толкъ, какъ-то такъ случилось, съ отцомъ я еще не успла переговорить. Но Джоржъ напрямикъ объявилъ мн, что не вритъ мн и что я сговорилась съ другими, чтобы унизить его въ общественномъ мнніи.

‘Потомъ онъ спросилъ у меня, люблю ли я его?— Кэтъ, я ничего отъ тебя не утаю, какъ ни тяжело мн писать теб объ этомъ. Помнишь ли ты, какъ было дло на рождество, когда мы об съ тобою гостили въ Уэстморленд? Не въ обвиненіе теб говорю я это, но мн кажется, что я слишкомъ поторопилась тогда отвчать ему. Мн казалось, что я могу быть полезна ему, сдлавшись его женою: а надо же мн, думала я, приносить хоть какую нибудь пользу.— На его вчерашній вопросъ я ничего не отвчала. И могла ли я отвчать ему утвердительно посл всхъ оскорбленій, которыя я отъ него только-что вынесла? Тогда онъ снова возвысилъ голосъ и потребовалъ отъ меня, чтобы я отослала назадъ мистеру Грею вс подарки, полученные мною отъ него, при этомъ онъ перебросилъ во мн черезъ столъ небольшой ножъ для разрзанія бумаги, подаренный мн мистеромъ Греемъ. Не подчиняться же мн было его прихоти, высказанной въ такомъ повелительномъ тон, я ничего не отвчала и спокойно положила ножъ на прежнее мсто. Но онъ снова схватилъ его и бросилъ въ каминъ.— Я имю полное право смотрть на васъ, какъ на мою жену, проговорилъ онъ, а какъ жен моей, я не позволю вамъ хранить у себя подарки этого человка.— На это я, кажется, отвчала ему, что никогда не буду его женою,— наврное не знаю, хотя многія изъ его словъ запечатллись у меня въ памяти, своихъ словъ я въ точности не припомню. Помню только, что онъ съ клятвою объявилъ мн на мои слова, что если я вторично возьму назадъ свое слово, то я отъ него такъ дешево не отдлаюсь, онъ грозилъ отомстить мн за мое вроломство какою-то страшною местью. Ахъ, Кэтъ, ты не можешь себ представить, какой у него былъ страшный видъ въ эту минуту! Онъ наступалъ на меня все ближе и ближе, и я, помнится, задрожала передъ нимъ,— мн такъ вотъ и казалось, что онъ меня ударитъ. Само собою разумется, я не отвчала ему ни слова, да и что могла я отвчать человку, позволившему себ, относительно меня, такія выходки? Затмъ, сколько я помню, онъ слъ и повелъ рчь о деньгахъ. Я сказала ему, что онъ можетъ брать у меня, сколько ему будетъ угодно, что себ я удержу лишь столько, сколько мн будетъ нужно, чтобы не обременять отца моимъ содержаніемъ. Затмъ онъ принялся объяснять мн, что посл всего, что произошло между нами, я не въ прав отказывать ему въ общанныхъ деньгахъ и разстроивать черезъ это вс его планы въ будущемъ. Въ этомъ, Кэтъ, онъ, конечно, былъ совершенно правъ, но не думаю, чтобы онъ былъ правъ, употребляя со мною такой грубый, безпощадный тонъ, тмъ боле, что я никогда и не думала отказывать ему. Что касается моихъ денегъ, то пускай его пользуется ими, пока отъ нихъ хоть что нибудь уцлло, но затмъ, всякія дальнйшія отношенія должны между нами прекратиться. И напрасно думаетъ онъ испугать меня угрозою мщенія. Какого еще худшаго мщенія ожидать мн посл его послдняго поступка со мною?

‘Потомъ онъ потребовалъ отъ меня письмо на его имя, которое онъ могъ бы показать нашему адвокату, чтобы тотъ выдалъ ему сумму, необходимую для покрытія предстоящихъ ему издержекъ и для возвращенія мистеру Грею забранныхъ у него денегъ. Сколько помню, онъ мн сказалъ, что все это вмст составитъ до пяти тысячь фунтовъ. На эти рчи его я ничего не отвчала,— на меня просто нашелъ столбнякъ. Тогда онъ заговорилъ со мною въ самыхъ грубыхъ выраженіяхъ, потомъ принесъ чернилъ и бумаги и снова принялся настаивать, чтобы я написала письмо. Я до того перепугалась, что готова была броситься къ двери и бжать, но ноги мои отказались служить мн, казалось, что, если бы дло шло о спасеніи моей жизни, и тутъ я не въ состояніи была бы написать это письмо. Если память не измняетъ мн, я, кажется, расплакалась, по крайней мр, я знаю, что откинулась въ кресл и закрыла лицо руками. Тогда онъ сдъ возл меня и схватилъ меня за руки… О, Кэтъ! у меня недостаетъ духу разсказать теб все, какъ было. Онъ нагнулся ко мн и проговорилъ мн на ухо какія-то ужасныя, непонятныя для меня слова. Въ точности я этихъ словъ не припомню, знаю только, что онъ грозилъ мн какимъ-то страшнымъ мщеніемъ, если я не исполню его желаніе. Прежде чмъ онъ ушелъ, я кое-какъ собралась съ духомъ и сказала ему, чтобы онъ не безпокоился на счетъ денегъ, что он у него будутъ. И я сдержу свое слово. Я сама поду къ мистеру Раунду и настою, чтобы это такъ было. Деньги мои, и я могу распоряжаться ими, какъ мн угодно. Но я надюсь, что буду избавлена на будущее время отъ необходимости видться съ моимъ двоюроднымъ братомъ.

‘Легко можетъ статься, что ты не повришь всему здсь сказанному, подумаешь, что я сошла съ ума и вообразила себ небылицы. Очень естественно, что вс твои симпатіи будутъ на сторон брата, а не на моей. Если это дйствительно будетъ такъ и намъ суждено разойдтись, то мн еще тяжеле будетъ переносить свое горе, но помшать этому не въ моей власти. Я не могла сохранить отъ тебя все случившееся въ тайн. Онъ поступилъ со мною дурно, такъ дурно, какъ я никогда и не думала, чтобы мужчина могъ поступить съ женщиной. Не знаю, понялъ ли онъ, что между нами все должно быть, кончено, если же нтъ, то я прошу тебя объяснить ему это. Передай ему, чтобы онъ не трудился боле здить въ улицу Королевы Анны, ничто въ мір не заставитъ меня принять его. Что же касается денегъ, о которыхъ онъ говорилъ, то я пришлю ему ихъ, какъ скоро мистеръ Раундъ достанетъ мн нужную сумму.

‘Прощай, моя дорогая Кэтъ. Надюсь, что ты не откажешь мн въ сочувствіи. Если я не получу отъ тебя никакого отвта, то я сочту это за знакъ, что ты считаешь своимъ долгомъ держать сторону брата и во всемъ обвиняешь меня. Мн это будетъ очень тяжело, но я буду помнить, что онъ теб братъ, и въ сердц у меня противъ тебя не будетъ горечи.’

Неизмнно преданная теб
Алиса Вавазоръ.

Письмо это до того поглотило вниманіе Кэтъ, что заставило ее почти позабыть о покойник, лежавшемъ наверху. Быстрыми шагами принялась она расхаживать по комнат, кровь кипла въ ней отъ негодованія. Все ея сочувствіе на этотъ разъ было на сторон Алисы, ей и въ голову не приходило заподозрить истинность ея показаній. Она знала строгую правдивость Алисы, съ другой стороны, при всей своей любви къ брату и неизмнной готовности поставить для него на карту все свое достояніе, она знала, что доврять ему нельзя. Ее связывала съ братомъ кровная привязанность и сила привычки, она все еще врила въ силу его ума, но начинала сомнваться въ честности его образа дйствій. Она сознавала, что, связывая свою участь съ его участью, она, быть можетъ, идетъ на встрчу своей же погибели, но это не измняло ея мужественной ршимости. Въ такой готовности жертвовать собою было много благородства, но неблагородно поступала Кэтъ, пуская въ ходъ всевозможныя средства, чтобы втравить и Алису въ подобный же рискъ, невольное угрызеніе совсти проснулось въ Кэтъ, когда она, въ глухую полночь, расхаживала съ письмомъ кузины въ рук.

Краска стыда кинулась ей въ лицо при мысли о сцен, описанной въ этомъ письм. Еще безпощадне, чмъ Алиса, относилась она къ поступку своего брата. Въ этомъ проступк было нчто такое, что во сто-кратъ увеличивало вину его въ ея глазахъ, хотя это нчто и казалось Алис совершенно естественнымъ.— Какъ могъ онъ требовать денегъ отъ двушки, на которой собирался жениться! Хорошо было Алис признавать законность подобнаго требованья, Кэтъ смотрла на это дло иначе. Она скажетъ ему здсь же, въ этомъ дом, который такъ недавно постила смерть,— что считаетъ его поступокъ подлымъ и недостойнымъ мужчины. Кэтъ была неробкаго десятка, она дала себ слово высказать ему всю правду въ глаза, какъ бы зловще не исказилось при этомъ его лицо, какими бы страшными угрозами не отвчалъ онъ на ея рчи.

Пробило часъ и два, а Кэтъ все еще сидла въ гостиной. Огонь въ камин погасъ и, хотя дло было уже въ половин апрля,— ее начинала пробирать дрожь. Но прежде, чмъ лечь въ постель, она хотла написать нсколько словъ Алис. Брату она поршила телеграфировать на слдующее утро, такъ же какъ и тетушк Гринау, но Алис ей непремнно хотлось написать, хотя бы то было нсколько строкъ.— И такъ, дрожа отъ холода, она достала вс письменныя принадлежности и, не откладывая до другого дня, написала слдующее коротенькое письмо:

‘Милая Алиса, я получила сегодня твое письмо и сегодня же скончался нашъ бдный старый ддъ. Передай объ этомъ дяд Джону. Ты поймешь, что въ настоящую минуту я не могу распространяться о томъ дл, про которое ты пишешь, но, даже въ такую минуту, я должна теб сказать, что между нами ссоры не будетъ, по крайней мр, я, съ своей стороны, останусь въ отношеніи тебя тмъ же, чмъ и была. Пока, я не могу ничего боле сказать,— вдь въ комнат наверху лежитъ бездыханный трупъ моего дда. Я телеграфировала Джоржу и жду его сюда. Думаю также, что прідетъ тетушка Гринау, которой я писала еще за нсколько времени передъ тмъ, прося ее пріхать для моего успокоенія. Что касается дяди Джона, то пускай его самъ ршаетъ, какъ ему поступить въ настоящемъ случа, меня пріздъ его очень бы обрадовалъ, насколько вообще что нибудь можетъ меня обрадовать въ настоящую минуту. Стряпчій взялся распорядиться похоронами, для которыхъ, думаю, надо будетъ подождать прізда Джоржа. Твоя кузина и другъ твой, Кэтъ Вавазоръ’.

Внизу она сдлала маленькую приписку.

‘Дорогая Алиса, если только ты хочешь, ты будешь мн сестрою, самымъ дорогимъ, и близкимъ мн человкомъ’.

Получивъ это письмо, Алиса была до того поражена извстіемъ о смерти дяди, что на минуту забыла даже личное свое горе. Она отправилась къ отцу и подала ему письмо Кэтъ.

— Папа, проговорила она, есть всти изъ Уэстморлэнда,— такія всти, которыя, по всмъ вроятіямъ, будутъ для васъ неожиданностью.

— Врно отецъ умеръ, проговорилъ на это Джонъ Вавазоръ.

Тутъ Алиса передала ему письмо, чтобы онъ самъ прочиталъ его.

— Нечего и говорить, что я поду, замтилъ онъ, дойдя до того мста, гд Кэтъ упоминала о немъ. Ужь не воображаетъ ли она, что я откажусь провожать отца на кладбище изъ-за того только, что не долюбливаю ея братца?— А что значатъ эти увренія, что между вами не будетъ никакой ссоры?

— Я объясню вамъ это въ другой разъ, проговорила Алиса.

И онъ удовольствовался этимъ отвтомъ. Затмъ онъ объявилъ, что въ тотъ же вечеръ отправятся съ почтовымъ поздомъ.

— Скучновато оно будетъ, добавилъ онъ, но мн хочется присутствовать при вскрытіи завщанія.

Этимъ и кончился разговоръ. Въ шесть часовъ отецъ и дочь пообдали и, вскор посл обда, мистеръ Вавазоръ отправился въ свою комнату — уложить свои вещи. Нсколько времени спустя, Алиса послдовала за нимъ, но такъ разсчитала, чтобы придти какъ разъ за нсколько минутъ передъ его отъздомъ.

— Папа, проговорила она, притворивъ за собою дверь:— прежде чмъ вы удете, я должна сказать вамъ, что между мною и Джоржемъ все кончено.

— Какъ! ты и съ нимъ разсорилась? воскликнулъ отецъ съ непритворнымъ изумленіемъ.

— Врне будетъ сказать, что онъ со мной разсорился. Но, папа, прошу васъ, не разворашивайте меня ни о чемъ въ настоящую минуту. Я все разскажу вамъ, когда вы вернетесь домой, сказала же я вамъ объ этомъ теперь потому, что мн казалось, что вы должны знать, какъ обстоитъ дло, прежде, чмъ отправитесь въ Вавазоръ.

— Такъ это его продлки?

— Я не могу вамъ всего объяснить въ нсколькихъ словахъ.— Папа! поймите же наконецъ, какъ мн больно и стыдно въ настоящую минуту, и не разспрашивайте меня такъ.

— Ну, а какъ же на счетъ Джона Грея?

— Мои намренія относительно его нисколько не измнились.

— Хоть убей, ничего не понимаю. Ты знаешь, что Джоржу было выдано изъ твоихъ денегъ дв тысячи фунтовъ… т. е. изъ твоихъ, либо изъ чьихъ другихъ — не въ томъ дло. Теперь мн некогда объ этомъ распространяться. Ты знаешь мое мнніе о Джорж и поймешь, что я, съ своей стороны, очень радъ, что дло у васъ разошлось. Пока я ничего больше не скажу.

И съ этими словами онъ вышелъ, оставивъ Алису наедин съ ея мыслями.

Джоржъ Вавазоръ отправился съ тмъ же поздомъ, съ которымъ похалъ и его дядя. Расхаживая по платформ и заглядывая въ вагоны, чтобы пріискать себ мсто, онъ встртилъ взглядъ Джоржа Вавазора, но дядя и племянникъ ни слова н сказали другъ другу, и Джоржъ отправился въ другой вагонъ. На слдующее утро, передъ разсвтомъ, они снова столкнулись лицомъ къ лицу въ буфет на Ланкастерской станціи.

— Такъ-то, Джоржъ, обратился дядя къ племяннику: — старикъ приказалъ долго жить.

Мистеръ Вавазоръ разсудилъ, что такъ какъ оба они дутъ въ одинъ и тотъ же домъ, то приличне имъ обмняться дорогою хоть нсколькими словами.

— Да, отвчалъ Джоржъ, наконецъ-то прибралъ его Богъ. Любопытно было бы мн знать, какую еще пакость сочинилъ онъ передъ смертью?

Джонъ Вавазоръ отвернулся, возмущенный до глубины души. Какъ ни мало была въ немъ развита извстнаго рода деликатность чувства, въ настоящемъ случа онъ былъ чуждъ всякихъ своекорыстныхъ разсчетовъ. Онъ не ожидалъ ничего для себя и не завидовалъ племяннику, къ которому должно было перейдти все наслдство. Въ эту минуту онъ вспоминалъ о старомъ сквайр просто, какъ о добромъ отц, и слова, сказанныя Джоржемъ въ такую минуту, казались ему противоестественными.

— Врядъ, ли мы найдемъ экипажъ въ Шэп, заговорилъ, въ свою очередь, Джоржъ. Не лучше ли намъ нанять карету въ Кендэл?

Джонъ Вавазоръ согласился на это предложеніе, и дядя съ племянникомъ окончили свое путешествіе вмст. Дорогого Джоржъ не выпускалъ сигару изо рта, и спутники перекинулись всего нсколькими словами.

Въ старомъ замк они встртили мистрисъ Гринау, успвшую почти одновременно съ ними пріхать изъ Норвича.

ГЛАВА XI.
ЗАВЩАНЕ.

Пріздъ мистрисъ Гринау въ эту минуту былъ большимъ облегченіемъ для Кэтъ. Безъ нея она положительно не знала бы, какъ встртить дядю и брата. Теперь же вс они поневол должны были оставаться въ границахъ той вжливости, которую посторонніе люди обязаны соблюдать въ отношеніи другъ друга. Джоржъ былъ представленъ тетк, которую ни разу не видалъ съ самаго дтства.

— Такъ это вы, Джоржъ, проговорила мистрисъ Гринау, улыбаясь и протягивая ему руку.

— Да, я Джоржъ, отвчалъ онъ.

— И членъ парламента въ придачу, продолжала мистрисъ Гринау. Шутка ли, какая честь для всего нашего семейства! Когда я узнала объ этомъ, я почувствовала такую гордость!..

Мистрисъ Гринау проговорила это очень любезно, стараясь придать своимъ словамъ оттнокъ искренности, затмъ она обратилась къ брату:

— Папа таки пожилъ довольно на своемъ вку, хотя, говоря откровенно, я никакъ не думала, чтобы онъ былъ такъ слабъ, какъ оказывается по разсказамъ Кэтъ.

— Я и самъ этого никакъ не ожидалъ, отвчалъ Джонъ Вавазоръ:— еще на рождество онъ здилъ съ нами въ церковь.

— Въ самомъ дл? Те-те! Какъ видно, онъ скончался точь въ точь, какъ мой бдный Гринау.— И при этомъ воспоминаніи она поднесла платокъ къ глазамъ.— Ты вдь, кажется, совсмъ не зналъ моего Гринау, Джонъ?

— Я видлъ его только разъ.

— О, такъ ты не могъ вполн оцнить этого человка! Я знаю, что противъ него были отчасти предубждены за то, что онъ былъ негоціантомъ, но теперь мы не будемъ объ этомъ говорить. Чмъ была бы я безъ него, безъ этого негоціанта?

— Я нисколько не сомнваюсь, что онъ былъ прекраснйшій человкъ.

— Да, Джоржъ, такихъ людей мало на свт. Ну, да таковъ ужь удлъ всего прекраснаго на земл.

Здсь будетъ кстати замтить, что мистрисъ Гринау передъ отъздомъ изъ Норвича объявила капитану Бельфильду, что при извстныхъ условіяхъ,— если онъ будетъ вести себя хорошо,— счастье, быть можетъ, ему и улыбнется. Вслдствіе этого, капитанъ Бельфильдъ отправился къ лучшему портному города, разсказалъ ему о славной своей женитьб и заказалъ кучу всевозможнаго платья.

— Вс мы подъ Богомъ ходимъ, продолжала мистрисъ Гринау, проводя рукою по глазамъ, и должны ожидать, что, рано или поздно, настанетъ нашъ чередъ.

На это братъ ея отвчалъ легкимъ вздохомъ, долженствовавшимъ выразить сочувствіе, затмъ онъ объявилъ, что желаетъ немного пройдтись по саду. Джоржъ, между тмъ, попросилъ сестру проводить его въ ея комнату и отправился съ нею наверхъ.

Кэтъ поршила не говорить ему пока ни слова объ Алис и отложить это объясненіе до окончанія похоронъ. Идя передъ нимъ по лстниц, она почти дрожала отъ страха, предчувствуя, что по поводу завщанія ей предстоитъ пренепріятный разговоръ, а можетъ бытъ, даже и положительная ссора.

— Какая нелегкая принесла эту бабу сюда? былъ первый вопросъ Джоржа.

— Я сама просила ее пріхать, отвчала Кэтъ.

— Это зачмъ? сердито проговорилъ Джоржъ, и въ тон, которымъ были сказаны эти слова, Кэтъ явственно послышалось, что онъ уже считаетъ себя полнымъ хозяиномъ, дома и намренъ стать такимъ же хозяиномъ и надъ личностью сестры. Но Кэтъ съ нкоторыхъ поръ начинала приходить къ убжденію, что не слдъ ей поддаваться брату.

— Я просила ее пріхать, Джоржъ, когда ддушка былъ еще въ живыхъ, и я думала, что онъ протянетъ еще нсколько недль. Я была съ нимъ совершенно одна, въ цломъ дом не было, кром прислуги, ни одной женщины,— такая жизнь была мн не подъ силу.

— Отчего ты не выписала къ себ Алису?

— Алис нельзя было пріхать, отвчала Кэтъ, немного помолчавъ.

— Не понимаю, почему бы это ей нельзя было пріхать? А я не хочу, чтобы эта женщина таскалась сюда. Она уронила себя, вышедши замужъ за кузнеца.

— Но, Джоржъ, не ты ли самъ совтовалъ, мн принять ея приглашеніе?

— Это совсмъ другое дло. Благо мужъ ея умеръ и денежки его остались при ней,— отчего же теб и не създить къ ней иной разъ — погостить? Но я не хочу, чтобы она сюда таскалась.

— Казалось бы, что можетъ быть естественне, какъ дочери пріхать въ домъ своего умирающаго отца?

— Сдлай милость, уволь меня отъ подобныхъ разсужденій. Вс эти такъ называемыя естественныя чувства — чепуха. О старик она столько же жалетъ, какъ и я, и вс ея вздохи столько же искренны, какъ и ея печаль по муж. Все это лицемріе и больше ничего. Вотъ и дядя Джонъ тоже считаетъ долгомъ корчить постное лицо, пока въ дом лежитъ покойникъ, а спроси-ка у него: охотно ли онъ здилъ въ гости къ отцу за послдніе двадцать лтъ?— Да ему эти поздки были тошне смерти.— Когда его хоронятъ?

— Въ субботу, посл завтра.

— Почему бы не завтра? Тогда мы могли бы ухать въ субботу.

— Ты забываешь, Джоржъ, что онъ только въ понедльникъ испустилъ духъ, проговорила Кэтъ тономъ серьезной укоризны.

— Такъ что-жъ изъ этого?.. У кого завщаніе?

— У мистера Гогрема. Онъ былъ здсь вчера и просилъ меня передать теб и дяд Джону, что онъ привезетъ его съ собою, возвратившись съ похоронъ.

— Дядя-то Джонъ причемъ тутъ? рзко замтилъ Джоржъ. Я сегодня же отправлюсь въ Пенритъ и заставлю Гогрема выдать мн завщаніе.

— Не думаю, Джоржъ, чтобы онъ на это согласился.

— Какое право иметъ онъ удерживать завщаніе у себя? Кто мн поручится въ томъ, что это дйствительно послднее завщаніе старика?— Гд хранились у него вс бумаги?

— Въ старомъ бюро, что стоитъ въ столовой. Оно запечатано.

— Кто наложилъ печати?

— Мистеръ Гогремъ и я.

— Тебя-то кто просилъ мшаться не въ свое дло?

— Я только помогала ему. Но мн кажется, что онъ былъ совершенно правъ. Если не ошибаюсь, такъ обыкновенно длаютъ въ подобныхъ случаяхъ.

— Полно врать, это ты все на старый аршинъ мришь. Пока я не убдился въ противномъ, все здсь принадлежитъ мн, какъ законному наслднику, и я не потерплю посторонняго вмшательства, пока не узнаю, что меня дйствительно лишили моихъ правъ. Да еще вопросъ,— подчинюсь ли я безпрекословно завщанію, писанному при послднемъ издыханіи? Мало ли что человку вздумается написать, когда его пальцы уже еле владютъ перомъ! Такія послднія распоряженія не имютъ никакой законной силы.

— Не заподозришь же ты меня въ желаніи отнять у тебя то, что принадлежитъ теб по праву.

— Надюсь, что до этого еще не дошло.

— Гршно теб, Джоржъ, такъ говорить.

— Что ты, что ты? Вдь я же говорю, что не думаю этого. За то другіе были бы не прочь,— хоть бы тотъ же дядя Джонъ. Ну, да сунься онъ только, чортъ возьми! Я ему такую тяжбу затю, что онъ жизни нерадъ будетъ.

Въ эту минуту вошла старая служанка и доложила, что мистрисъ Гринау и мистеръ Вавазоръ собираются въ комнату стараго сквайра — взглянуть на покойника, такъ не угодно ли будетъ мистеру Джоржу и миссъ Кэтъ идти вмст съ ними.

— Ты пойдешь, Джоржъ? спросила Кэтъ.

— Нтъ, что мн тамъ длать? Съ какой стати стану я лицемрить передъ трупомъ человка, котораго я ненавидлъ и который мн платилъ такою же ненавистью, человка, который еще при послднемъ издыханіи покушался ограбить меня? Не пойду я туда.

Кэтъ ушла, обрадовавшись случаю вырваться отъ брата. Съ каждымъ часомъ росло въ ней сознаніе, что, такъ или иначе, имъ слдуетъ разойдтись. За послднее время въ немъ стало проявляться какое-то свирпое озлобленіе, длавшее его невыносимымъ.

Кэтъ присоединилась къ дяд и тетк и пошла проститься съ ддомъ.

— Бдный, бдный старикъ! проговорила мистрисъ Гринау, и всегда готовыя слезы хлынули у нея изъ глазъ.— Помнишь ли, Джонъ, какъ онъ бывало журилъ меня и пророчилъ, что изъ меня проку не выйдетъ?.. Признайся, Кэтъ, вдь онъ и теб говорилъ то же самое?

— Онъ всегда былъ очень добръ ко мн, отвчала Кэтъ.

У нея слезы были не такъ-то дешевы.

— Славный онъ былъ старикъ и истый джентльменъ, замтилъ Джонъ Вавазоръ. Люди этого закала переводятся въ наши дни, но, тмъ не мене, онъ былъ въ полномъ смысл слова джентльменъ, я не запомню за нимъ ни одного несправедливаго поступка.— Какъ ты думаешь, Кэтъ, не пойдти ли намъ внизъ?

Мистрисъ Гринау замшкалась еще нсколько минутъ, чтобы разсказать старой служанк нкоторыя подробности погребенія покойнаго Гринау, и затмъ послдовала за братомъ и племянницей.

Джорджъ не осуществилъ свое намренье — създить въ Пенритъ и повидаться съ мистеромъ Гогремомъ, котораго увидлъ только въ день похоронъ, когда этотъ почтенный стряпчій явился, чтобы присутствовать при церемоніи.

Печально прошли два дня, предшествовавшіе похоронамъ, для всего общества, собравшагося въ Вавазор, кром мистрисъ Гринау, которая длала видъ, что не замчаетъ дурного расположенія духа своего племянника. Она называла его ‘бднымъ Джоржемъ’ и снисходительно относилась къ грубымъ его выходкамъ, какъ-будто он были слдствіемъ глубокаго огорченія. Она предлагала ему разные вопросы о парламент,— вопросы, на которые онъ, конечно, и не думалъ отвчать, и, нисколько не смущаясь явными выраженіями отвращенія съ его стороны, разсказывала ему различные анекдоты про своего милаго покойнаго Гринау.

Наконецъ, эти тяжелые два дня миновались и насталъ день похоронъ. Провожатыми были докторъ съ стряпчимъ и дядя съ племянникомъ. Во время церемоніи Джоржъ, видимо, старался занять самое видное мсто, какъ бы желая заявитъ этимъ, что продолжаетъ считать себя законнымъ наслдникомъ.

— Мн сказали, что завщаніе моего дда у васъ, обратился Джоржъ къ мистеру Гогрему, какъ только увидлъ его.

— Оно у меня въ карман, отвчалъ стряпчій, и я намренъ приступить къ чтенію его тотчасъ же по возвращеніи изъ церкви.

— Разв везд такъ заведено, чтобы завщаніе отбиралось по смерти завщателя посторонними лицами? спросилъ Джоржъ.

— Везд, отвчалъ стряпчій, къ тому же, на этотъ разъ это было сдлано по желанію самого завщателя.

— Сколько я знаю, таковъ общій обычай, замтилъ Джонъ Вавазоръ.

При этихъ словахъ Джоржъ оглянулся на дядю. Казалось, онъ былъ готовъ тутъ же на него броситься, но онъ удержался и не сказалъ ни слова, только оскалилъ зубы.

Во всю дорогу въ церковь и назадъ въ замокъ Джоржъ не проронилъ ни слова. Джонъ Вавазоръ предложилъ доктору нсколько вопросовъ о послднихъ дняхъ жизни стараго сквайра, и какъ докторъ, такъ и стряпчій подтвердили, что старикъ оставался въ полномъ сознаніи до послдней минуты.

Когда общество возвратилось въ замокъ, мистрисъ Гринау пригласила всхъ въ столовую — закусить. Выпили по стакану хереса, а Джоржъ выпилъ даже цльныхъ два или три.

Затмъ докторъ удалился и стряпчій предложилъ отправиться въ другую комнату.

Вс три джентльмена встали и направились въ гостиную. Джоржъ шелъ впереди всхъ, за нимъ слдовалъ стряпчій, и шествіе за мыкалось Джономъ Вавазоромъ. По лицамъ двухъ послднихъ легко было угадать, что они готовятся въ непріятной сцен.

— Джентльмены, началъ мистеръ Гогремъ:— не угодно ли вамъ будетъ приссть.

Джонъ Вавазоръ слъ.

— Я предпочитаю слушать стоя, отозвался Джоржъ.

Мистеръ Гогремъ развернулъ бумагу, которую держалъ въ рукахъ.

— Прежде чмъ вы приступите къ чтенію, перебилъ его Джоржъ, я считаю нужнымъ сказать нсколько словъ. Я не знаю содержанія этого завщанія. На сколько мн извстно, оно было написано моимъ ддомъ за часъ или за два до его смерти.

— Не совсмъ такъ, оно было написано за сутки слишкомъ до его смерти, возразилъ стряпчій.

— Или за сутки это все равно. Дло въ томъ, что онъ уже былъ при смерти, — вдь посл того онъ уже не вставалъ съ постели?

— Нтъ, мистеръ Вавазоръ, онъ въ то время быЛъ еще на ногахъ, еще въ тотъ же день онъ сходилъ въ столовую въ обду. Впрочемъ, обстоятельство это не иметъ никакого значенія относительно дйствительности завщанія, и я не понимаю, съ какою цлью вы налегаете на него?

— А вотъ выслушайте меня, тогда поймете. Я налегаю на это обстоятельство потому, что отрицаю компетентность моего дда длать посмертныя распоряженія передъ сааою смертью и въ такихъ преклонныхъ лтахъ. Я видлъ его за нсколько недль до его смерти, онъ и тогда уже былъ неспособенъ управлять длами по имнью.

— Мн кажется, Джоржъ, что теперь же время длать подобныя возраженія, замтилъ дядя.

— А я такъ думаю, что теперь-то и время, возразилъ Джоржъ. Если не ошибаюсь, содержаніе завщанія таково, что если признать его дйствительность, то я лишаюсь черезъ него самымъ противозаконнымъ образомъ того, что принадлежитъ мн по праву. А потому, я протестую противъ него теперь и намренъ оспаривать его законнымъ порядкомъ, если будетъ приступлено къ его исполненію.— Можете теперь читать завщаніе, если вамъ угодно.

— Я и буду его читать, отвчалъ мистеръ Гогремъ, и, съ своей стороны, утверждаю, что оно иметъ полную силу.

— А я утверждаю, что нтъ. Въ этомъ-то мы съ вами и расходимся.

Началось чтеніе, прерываемое гнвными восклицаніями со стороны Джоржа. Завщатель началъ съ того, что выразилъ свое желаніе, чтобы помстье осталось въ его род и въ фамиліи Вавазоровъ. Затмъ онъ объявлялъ, что находится вынужденнымъ обойдти своего прямого наслдника, котораго не считаетъ способнымъ сохранить имнье въ неприкосновенности, а потому временнымъ владльцемъ, и въ то же время, своимъ душеприкащикомъ назначаетъ сына своего, Джона Вавазора. Въ случа, если Джоржь женится и у него родится сынъ, имнье долженствовало перейдти къ этому сыну по достиженіи имъ совершеннолтія. До тхъ поръ Джону Вавазору разршалось пользованіе доходами съ обязательствомъ выплачивать внучк завщателя, Кэтъ, ежегодно пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ. Въ случа, если у Джоржа не будетъ сына, имнье отказывалось старшему сыну Кэтъ, или же, въ случа бездтности послдней,— старшему сыну Алисы, долженствовавшему принять имя Вавазоръ. Все движимое свое имущество старый сквайръ отказывалъ сыну своему, Джону Вавазору.

— Какъ я думалъ, такъ и оказалось, проговорилъ Джоржъ.— Голосъ его звучалъ непріятно и какой-то зловщій огонь горлъ у него въ глазахъ.— Злой старикъ сдлалъ все, что могъ, чтобы ограбить меня до послдней нитки, за то, что я не потакалъ ему во всхъ его съумасбродствахь, когда былъ здсь въ послдній разъ, за нсколько времени до его смерти:— Такое завщаніе не признаютъ ни въ одномъ судебномъ мст.

— Что касается этого, то я пока ничего не могу вамъ сказать, замтилъ стряпчій.

— Гд его первое завщаніе?

— Если не ошибаюсь, мы писали передъ этихъ еще два другихъ завщанія.

— Такъ гд же они?

— Этого я не обязанъ знать, мистеръ Вавазоръ. Одно онъ, кажется, уничтожилъ, но я не могу этого положительно утверждать. Что же касается другого, то я о немъ положительно ничего не знаю.

— Скажите, какъ вы намрены поступить? обратился Джоржъ къ дяд.

— Что тутъ спрашивать? Конечно, я исполню завщаніе,— мн другого и выбора нтъ. Дло это всего ближе касается вашей сестры, такъ какъ, въ силу завщаній, она получаетъ пожизненную ренту въ пятьсотъ фунтовъ, а въ случа у яея будемъ сынъ, а у васъ нтъ, все имнье переходить къ ея сыну.

Джоржъ простоялъ нсколько минутъ въ раздумии. Нельзя ли ему было какъ нибудь черезъ Алису и Кэтъ, женившись на первой, прибрать имнье къ рукамъ? Но нтъ! Для него было важно тотчасъ же получить имніе въ полное свое распоряженіе, чтобы онъ могъ подъ залогъ его достать денегъ, эта возможность совершенно уничтожалась завщаніемъ.

— Это просто на просто, мошенническая штука, проговорилъ онъ.

— Что вы хотите сказать этимъ, сэръ? спросилъ стряпчій.

— Я хочу сказать именно то, что говорилъ:— это, просто на просто, мошенническая штука. Кто присутствовалъ при составленіи этого завщанія?

— Подпись засвидтельствована…

— Я не про подпись спрашиваю. Кто былъ въ комнат, когда писалось это завщаніе?

— Я былъ при вашемъ дд.

— И кром васъ, никого больше?

— Никого. Присутствіе еще третьяго лица при составленіи подобнаго документа было бы несогласно съ общепринятымъ обычаемъ.

— Въ такомъ случа, я смотрю на этотъ документъ, какъ на клочекъ никуда негодной бумаги, проговорилъ Джоржъ и вышелъ вонъ, хлопнувъ дверьми.

— Никогда еще въ жизни мн не наносили подобнаго оскорбленія, проговорилъ стряпчій чуть не со слезами на глазахъ.

— Онъ раздраженъ неудачей, дла его, если не ошибаюсь, безнадежно плохи, отвчалъ Джонъ Вавазоръ. Не стоитъ обращать вниманіе на его слова.

— Но это не даетъ ему права оскорблять меня. Я только исполнилъ свой долгъ. Я даже не позволилъ себ давать вашему отцу никакихъ совтовъ. Обвинять человка голословно,— разв такъ поступаютъ честные люди? Попадись онъ мн только на глаза, я ему выскажу это.

— Можете быть уврены, мистеръ Гогремъ, что самъ онъ врядъ ли будетъ искать новой встрчи съ вами.

Затмъ стряпчій удалился, посовтовавъ мистеру Вавазору дать знать своему лондонскому стряпчему, чтобы онъ принялъ мры для засвидтельствованія подлинности завщанія.— Оно составлено такъ, что подъ него иголочки подточить нельзя, добавилъ мистеръ Гогремъ. Если это завщаніе признаютъ недйствительнымъ, то я посл этого ни бельмеса не смыслю въ своемъ дл.

Кто теперь сообщитъ эту новость Кэтъ? было первою мыслью Джона Вавазора, когда онъ остался одинъ. Какъ воротиться ему въ Лондонъ безъ дальнйшихъ столкновеній съ племянникомъ? Какъ приступить ему къ исполненію непосредственныхъ обязанностей, налагаемыхъ на него новымъ его званіемъ душеприкащика и временнаго владльца. Ну, какъ Джоржъ насильственно вступитъ въ права хозяина дома и вытребуетъ у Кэтъ вс ключи? Что тогда длать? Ясно было, что о немедленномъ возвращеніи въ Лондонъ, въ мирнымъ удовольствіямъ столь любезнаго клуба, нечего было и думать. Новыя обязанности Джона Вавазора были таковы, что не радовало его положеніе, въ которое ставило его завщаніе отца. Правда, благодаря этому завщанію, доходы его значительно увеличивались, но за то сколько же и хлопотъ влекло оно за собою!

Въ столовой онъ засталъ мистрисъ Гринау одну.

— Ну что, Джонъ, спросила она:— что хорошаго узнали вы изъ завщанія?

— Гд Кэтъ? спросилъ онъ.

— Она ушла съ братомъ.

— Она захватила шляпу съ собою?

— Да, онъ позвалъ ее прогуляться, и она тотчасъ же пошла.

— Ну, такъ онъ ей, конечно, скажетъ, проговорилъ Джонъ Вавазоръ.

Затмъ онъ изложилъ сестр вс подробности завщанія.

— Браво! воскликнула вдовушка,— это отлично. Я очень люблю Кэтъ, а теперь она можетъ выйдти замужъ, за кого ей вздумается.

ГЛАВА XII.
НОВАЯ ПРОГУЛКА ПО ГОРАМЪ.

Наговоривъ дерзостей стряпчему, Джоржъ тотчасъ же отправился въ гостиную, гд сидли его сестра и тетка.— Кэтъ, сказалъ онъ, наднь шляпу и пойдемъ прогуляться со мною: Я свалилъ эту процедуру съ плечъ.— Кэтъ тотчасъ же одлась и послдовала за братомъ.

Они прошли порядочный клочокъ дороги, не говоря ни слова. Кэтъ выжидала, чтобы братъ первый заговоримъ, о завщаніи, и не отваживалась предлагать ему никакихъ вопросовъ. Джоржъ и самъ собирался завести рчь о завщаніи, но приступить къ подобному разговору было не такъ-то легко.

— Куда мы пойдемъ? спросила Кэтъ, когда они оставили за собою старыя, заплснвшія ворота, служившія входомъ въ усадьбу.

— Пойдемъ на тотъ скатъ холмовъ, отвчалъ Джоржъ, погода хорошая, а мн хотлось бы избавиться на время отъ дяди Джона.

И они обогнули лсистый холмъ,— тотъ самый, который, нсколько времени тому назадъ, былъ свидтелемъ достопамятнаго разговора между Алисой и ея кузиной. Молча взобрались они на самую вершину холма, любопытство Кэтъ дошло до послдней степени напряженія, по у нея не хватало духу на вопросы.

— Ну-съ, заговорилъ Джоржъ, когда они остановились на минуту у межевой канавки, черезъ которую единственной переправой служила перекинутая доска:— не полюбопытствуешь ли ты узнать, какъ облагодтельствовалъ тебя твой любезный ддушка?— И онъ пристально посмотрлъ ей въ лицо.— Или, быть можетъ, ты уже все знаешь?

Онъ было вышелъ изъ дому въ твердой ршимости не ссориться съ сестрою, онъ сообразилъ, что въ его же собственномъ интерес ему надо стараться о поддержаніи съ нею добраго согласія, что въ этомъ его единственный якорь спасенія. Но гнвъ и досада брали свое, постоянное озлобленіе, кипвшее въ немъ противъ цлаго свта, помрачало въ немъ разсудокъ, и онъ самъ не владлъ собою.

— Ничего я не знаю, отвчала Кэтъ. Если бы я что знала, то, конечно, передала бы теб. Гршно теб и длать-то мн такіе вопросы.

— Я, право, начинаю сомнваться, отвчалъ онъ:— есть ли хоть одинъ человкъ на свт, на котораго можно было бы положиться. Мой ддъ сдлалъ, съ своей стороны, все, что могъ, чтобы вырвать у меня имнье изъ рукъ.

— Я теб говорила, что боюсь этого.

— И наслдницей своей онъ назначилъ тебя.

— Меня?

— Да, тебя.

— Онъ мн положительно говорилъ, что не сдлаетъ этого.

— А между тмъ, онъ это сдлалъ.

— Въ такомъ случа, Джоржъ, и я сдлаю то, что общалась ему сдлать, если онъ составитъ подобное завщаніе. Я сказала ему, что передамъ имнье теб, и тогда-то онъ поклялся, что не назначитъ меня своей наслдницей.

— Ну, не дура ли ты была! воскликнулъ Джоржъ. Кто просилъ тебя говорить ему это? Вдь ты же знала, что, этимъ не заставишь его поступить со мною по долгу совсти.

— Я отвчала на его вопросъ, Джоржъ.

— Эхъ, слушать-то тебя тошно. Ты погубила меня, а между тмъ, въ твоей власти было меня спасти.

— Но я еще спасу тебя и теперь, если имнье завщано мн. Я не желаю отнимать его у тебя. Богъ мн свидтель, что я всегда старалась дйствовать въ Вавазор въ твоихъ интересахъ. Я готова подписать любой документъ, въ силу котораго имнье перешло бы къ теб.

Нсколько времени они продолжали дорогу молча. Шли они той же самой тропинкой, по которой Алиса и Кэтъ направлялись прошлой зимой. Невольно вспоминались теперь бдняжк Кэтъ пламенныя рчи, которыми она тогда ходатайствовала за Джоржа. Какъ искусно переплетала она тогда ложь съ истиной, чтобы выставить брага въ самомъ выгодномъ свт передъ кузиной. Вспомнился ей и Джонъ Грей, и почувствовала она, что недоброе тогда сдлала дло. Она уже не могла боле боготворить брата и во всемъ безпрекословно исполнять его волю, но относительно имнья, на которое онъ могъ имть притязанія въ качеств прямого наслдника, она съ радостью была готова уступить ему свои права.

— Если завщаніе дйствительно такъ составлено, какъ ты говоришь, Джоржъ, то я передамъ теб имнье.

— Ничего-то ты, не можешь мн передать. Старый разбойникъ былъ себ на ум, онъ все отдалъ въ руки дяди Джона, чортъ бы ихъ обоихъ побралъ!

— Джоржъ, Джоржъ, вдь онъ ужь покойникъ!

— Такъ что-жъ, что покойникъ? Я объ одномъ только жалю, что онъ не умеръ десять или двадцать лтъ тому назадъ. Ужь не думаешь ли ты, что я прощу ему обиду за то только, что его уже нтъ въ живыхъ? Нтъ, я и память его не оставлю въ поко, если только мои проклятья могутъ хоть отчасти отплатить ему за зло, которое онъ цн сдлалъ.

— Проклятьями можно мстить только живымъ.

— Ну, съ живыми-то я иначе раздлаюсь. Я такъ насолю дяд Джону, что онъ проклянетъ тотъ часъ, когда вздумалъ посягнуть на мои права.

— Не думаю, чтобы онъ посягалъ на нихъ.

— Не думаешь? А зачмъ онъ прізжалъ сюда на рождество? Или ты воображаешь, что это завщаніе состоялось безъ его вдома?

— Я убждена, что онъ ничего о немъ не зналъ. Планъ этотъ врядъ ли созрлъ и у самого ддушки за недлю до его смерти.

— Въ самомъ дл? Помни, что теб придется присягнуть въ этомъ передъ судомъ. Я этого дла не оставлю такъ. Ты должна будешь явиться въ качеств свидтеля.— Сколько времени тому назадъ спрашивалъ онъ у тебя, какъ ты распорядишься съ имньемъ, если онъ оставитъ его теб?

— Не помню наврное, кажется, дня за два до смерти.

— Постарайся припомнить. Вдь съ тебя потребуютъ присягу. А теперь отвть мн чистосердечно: былъ ли онъ, по твоему мннію, въ состояніи зрло обдумать такое важное дло, какъ завщаніе?

— Я совтовала ему отложить это дло.

— Совтовала? На какомъ основаніи?

— Я говорила ему, что посмертныя распоряженія вообще не слдуетъ длать подъ вліяніемъ болзни.

— Такъ-такъ. А что онъ на это отвчалъ?

— Онъ очень разсердился и веллъ мн послать за мистеромъ Гогремомъ.

— А теперь скажи-ка мн, Кэтъ… да подумай хорошенько прежде, чмъ отвчать. Отъ тебя зависитъ оказать мн важную услугу. И притомъ, не думай, чтобы я хотлъ обобрать тебя, та доля, которую ты сама считаешь принадлежащею теб по праву, такъ и останется за тобою.

Какъ видите, недалеко ушелъ Джоржъ въ пониманіи характера своей сестры.

— Ничего мн ненужно, отвчала она, сердито топая ногою по измятой трав. Ты неспособенъ даже понять, Джоржъ, что такое честность.

Легкая, наглая усмшка промелькнула на его лиц и тотчасъ же исчезла.— Твоя правда, говорила эта усмшка, я не могу похвастаться этого рода пониманіемъ.

— Ну, да не въ томъ дло, отвчалъ онъ. Ты говоришь, что отсовтывала дду не писать завщаніе, слдовательно, ты находила, что онъ не вполн владетъ своими умственными способностями?

Она отвчала ему не вдругъ.

— Не то, чтобы онъ не вполн владлъ своими умственными способностями, проговорила она, подумавъ съ минуту, но мн казалось, что ему не слдуетъ дйствовать подъ вліяніемъ того настроенія духа, которое болзнь обыкновенно влечетъ за собою.

— Слушай, Кэтъ: я врю, что ты, по крайней мр, не желаешь быть соучастницей въ этой мошеннической продлк. Что вся штука эта мошенническая, въ этомъ ты не можешь сомнваться. Ты слышала отъ меня, что онъ завщалъ имнье теб, это неправда. Онъ завщалъ его дяд Джону.

— Зачмъ же ты меня обманулъ?

— А что, обидно теб, небось, что не ты наслдница?

— Конечно обидно, дядя Джонъ не уступитъ теб своихъ нравъ. Знаешь ли, Джоржъ, я не понимаю тебя: съ какой стати ты все это длаешь?

— Тутъ и понимать теб нечего, слушай только меня. Имнье оставлено дяд Джону, но онъ долженъ выплачивать теб ежегодно пятьсотъ фунтовъ до совершеннолтія другого лица, которое пока еще и на свтъ не родилось и, по всмъ вроятіямъ, никогда и не родится. Ну, не доказываетъ ли самое содержаніе завщанія, что старикъ былъ не въ своемъ ум?

— Онъ столько же былъ помшанъ, какъ и ты, Джоржъ.

— Не перебивай меня и слушай. Я не говорю, что онъ былъ изступленный безумецъ. Но вдь ты же сама совтовала ему не длать новаго завщанія на томъ основаніи, что онъ, какъ теб казалось, не въ состояніи былъ зрло обдумать такое важное дло.

— Да, я совтовала ему не длать этого.

— И ты можешь присягнуть въ этомъ?

— Надюсь, что я буду избавлена отъ этой необходимости, но если меня спросятъ, я должна буду клятвенно подтвердить то, что говорю теперь.

— Такъ. Теперь слушай меня и вникай хорошенько въ мои слова. Завщаніе, въ настоящемъ своемъ вид, длаетъ полнымъ распорядителемъ надъ имньемъ — Джона Вавазора. Если бы ты даже и хотла помочь мн, ты ничего не можешь сдлать,, а, между тмъ, та боле всего заинтересована въ этомъ завщаніи, потому что, въ случа у меня не будетъ сына, все имнье переходитъ къ твоему.— Поняла ты теперь?

— Кажется, поняла.

— И твое свидтельство противъ дйствительности завщанія будетъ имть всего боле вса.

— Я готова подтвердить передъ судомъ то, что сказала теб, если изъ этого будетъ какой нибудь прокъ.

— Этого мало. Слушай, Кэтъ: сколько разъ ты мн говорила, что готова идти за меня въ огонь и въ воду, теперь пришло время доказать мн твою привязанность на дл.

Кэтъ чувствовала, что отвращеніе ея къ нему, ко всему, что онъ длалъ и требовалъ отъ нея, ростетъ съ каждымъ его словомъ. Она мало по малу начинала понимать, что онъ хочетъ подбить ее на такое дло, на которое она не можетъ согласиться, и что отказъ съ ея стороны вызоветъ страшную бурю. Она стиснула зубы и крпко сжала свой маленькій кулакъ. Въ случа надобности, она готова была вступить съ нимъ хоть въ рукопашный бой. Подъ пристальнымъ зловщимъ взглядомъ его глазъ, вся любовь ея къ нему перешла почти въ ненависть.

— Да, пришло время доказать мн твою привязанность на дл, повторилъ онъ. Ты отсовтывала ему длать завщаніе, потому что теб казалось, что онъ не въ здравомъ ум,— не такъ ли?

— Нтъ, не такъ.

— Постой, Кэтъ! Подумай хорошенько, и ты сама увидишь, что это такъ. Что же значатъ твои слова, что онъ не вполн владлъ своими разсудочными способностями?

— Я этого никогда не говорила.

— Но зачмъ же, въ такомъ случа, ты предостерегала его противъ тогдашняго его настроенія духа?

— Слушай, Джоржъ: я, кажется, начинаю понимать, къ чему ты ведешь рчь. Если меня спросятъ: правда ли, что онъ былъ въ безпамятств или помшательств, я должна буду отвтить, что нтъ.

— И ты такъ отвтишь?

— Да. Всякій другой отвтъ былъ бы ложью.

— Такъ ты ршалась погубить меня и прибрать имнье къ рукамъ? И онъ снова бросилъ на нее у стращающій взглядъ.— И ты за одно съ моими врагами? Смотри, Кэтъ, берегись.

Въ эту минуту они находились миляхъ въ трехъ отъ замка. Кэтъ поглядла кругомъ и увидла, что они совершенно одни. Кругомъ не было видно ни жилья, ни слда человческаго. Кэтъ поняла всю критичность своего положенія, но въ то же время въ ней съ новой силой воспрянула ршимость противиться ему до конца. Она скажетъ ему на прямикъ, что дороги ихъ съ этой минуты должны разойдтись. Не напугаютъ ее никакіе взгляды, никакія рчи. Невроятнымъ казалось ей, чтобы родной ея братъ ршился прибгнуть къ физическому насилію, но, хотя бы и такъ, хотя бы онъ схватилъ ее за руку такъ же грубо, какъ недавно схватилъ Алису, хотя бы онъ и того хуже съ ней поступилъ,— она не поддастся ему. Не даромъ въ жилахъ ея течетъ та же кровь, какъ и въ его жилахъ, она докажетъ ему, что въ чемъ другомъ, а въ мужеств она поспоритъ съ нимъ.

…Иточно было чего испугаться при взгляд на его лицо. Онъ съ намреніемъ хотлъ застращать ее, давъ ей почувствовать, что онъ собирается сдлать что-то ужаное. Въ сущности онъ и самъ еще не ршилъ, что такое сдлаетъ. Какая-то слпая сила толкала его на недоброе дло.

— Кэтъ, проговорилъ онъ, удерживая ее за руку:— надо намъ, тамъ или иначе, теперь же покончить этотъ разговоръ. Ты мн наобщалась и я было поврилъ твоимъ общаніямъ. Теперь ты можешь разомъ исполнить ихъ: стоитъ теб указать, что старикъ уже, изъ ума выжилъ, когда писалъ завщаніе, ты же сама знаешь, что это правда.— Итакъ, отвчай: согласна ли ты помочь мн въ моемъ кривомъ дл? Подумай хорошенько прежде, нмъ отвтишь, потому что, вотъ теб Богъ, если я не добьюсь отъ васъ справедливости, то я съумю вознаградить себя хоть местью.

И говоря это, онъ положилъ ей руку на грудь возл самаго горла.

— Отними руку, Джоржъ, сказала она. Ни на такую ты дуру напалъ, чтобы заругать меня подобными выходками.

— Отвчай же мн, проговорилъ онъ, потрясая ее за воротъ платья, которое онъ сжималъ въ рукахъ.

— Боже мой, до чего я дожила, Джоржъ! Я должна стыдиться своего брата.

— Отвчай мн, повторилъ онъ и снова тряхнулъ ее.

— Ты уже слышалъ мой отвтъ. Не скажу я того, чего ты отъ меня требуешь. Покойный ддъ былъ до послдней минуты въ полномъ сознаніи и не думалъ выживать изъ ума. Какъ мн кажется, онъ приводилъ въ исполненіе намреніе, которое зрло въ немъ давно. Сколько ты не бросай на меня угрожающихъ взглядовъ, сколько ни тряси за платье, ты не заставишь меня отступиться отъ моихъ словъ. Плохо ты меня знаешь, если воображаешь, что можешь запугать меня, какъ ребенка.

Онъ выслушалъ ее до послдняго слова, не измняя своего положенія, но рука, сжимавшая платье, мало по малу разжималась, и онъ далъ ей спокойно договорить.

— Такъ вотъ какъ! протянулъ онъ, когда она кончила. Такъ-то ты понимаешь честность. А туда же, чуть не зажала уши, когда теб заговорили о деньгахъ. А любопытно было бы мн знать,— заране ли все это было условлено между тобою и дядей Джономъ?

— У него ты не посмешь объ этомъ спросить, потому что онъ мужчина, отвчала Кэтъ, и глаза ея наполнились слезами, но то были слезы не страха, а негодованія на взводимое на нее обвиненіе.

— Ты думаешь?— Ну, это еще мы увидимъ. Что же касается тебя со всми твоими общаніями… слушай, Кэтъ: ты знаешь, что я сдержу свое слово, общайся исполнить то, чего я отъ тебя требую, не то бда теб будетъ отъ меня.

— Ужь не хочешь ли ты этимъ сказать, что убьешь меня? проговорила она.

— А почему бы и не убить тебя? Посл зла, которое вы мн сдлали, неужели я остановлюсь передъ какою бы то ни было местью? Почему бы мн не убить и тебя, и Алису въ отплату за ваши предательскіе поступки со мною?

— Бдная Алиса! промолвила Кэтъ и смло, какимъ-то вызывающимъ взглядомъ взглянула ему въ лицо.

— Какъ бы не такъ,— бдная! Проклятая притворщица. Впрочемъ вы съ ней два сапога съ одной ноги — лживыя, вчно ноющія, лицемрныя интригантки. Пошла теперь, жалуйся своему дядюшк и той, какъ бишь ее-то? старой кумушк, что я грозилъ убить тебя. Да не забудь и судь объ этомъ разсказать, когда тебя призовутъ къ присяг, чтобы удобне было обобрать меня. Лгунья! притворщица!

И съ этими словами онъ такъ сильно оттолкнулъ ее отъ себя, что она со всего размаху упала на каменную почву.

И не останавливаясь, чтобы приподнять ее, даже не оглянувшись на нее, онъ пошелъ дале по направленію къ сверу. Кэтъ встала и, присвъ на случившуюся тутъ кучку каменьевъ, проводила его глазами, пока онъ не скрылся изъ виду за склономъ горы.

Въ первыя минуты посл паденья мысли ея были исключительно заняты имъ. Ей и въ голову не приходило опасаться покушенія на свою личность, даже въ ту минуту, когда она спросила,— ужь не собирается ли онъ убить ее? Кровь кипла въ ея жилахъ и сердце было полно гордаго презрнія къ опасности. Даже и теперь ей было не до страха: позоръ и несчастье брата не выходили у нея изъ ума. Теперь для нея было ясно, что онъ погибъ для нея и для себя безвозвратно. И это былъ тотъ самый братъ, въ котораго она такъ восторженно вровала, которому она готова была принести въ жертву не только себя, но и кузину!

Она чувствовала, что при паденіи ушибла себ руку, но въ первыя минуты ей не хотлось шевелить ею, не хотлось вообще заниматься собою. Только нсколько времени спустя, вставъ на ноги, она замтила, что малйшее движеніе причиняетъ ей сильную боль и что она совсмъ не владетъ правою рукою, тогда она ощупала ее лвою и убдилась, что кость сломана пониже локтя. Первою ея мыслью было: что скажетъ она брату при встрч съ нимъ въ замк? Открыть ли ему правду, или же прибгнуть ко лжи и сказать, что она упала, спускаясь съ горы посл того, какъ онъ ушелъ? Конечно, онъ не повритъ ей, но все же выдумка вывела бы ихъ обоихъ изъ затруднительнаго положенія.

Она пошла домой, крпко придерживая сломанную руку здоровою. Когда она вошла въ лсъ, начинало сильно темнтъ. Небо заволокло тучами и начиналъ накрапывать дождь. Не прошла она и четверти мили, какъ дождь перещедъ въ ливень. Не смотря на физическое страданіе, она пріостановилась на минуту подъ деревомъ, чтобы обдумать, какъ ей лучше вывернуться изъ неловкаго положенія относительно брата. Она сообразила, что очень легко можетъ статься, что она встртить его, не доходя еще до дому, и, тутъ въ первый разъ въ ней проснулся стразъ. Ну, какъ онъ выскочитъ изъ чащи и въ самомъ дл убьетъ ее? Не для того ли онъ отправился другою дорогою, чтобы напасть на нее неожиданнои исполнить свою страшную угрозу? При этой мысли она было попробовала бжать, но пробжала немного, потому что быстрое движеніе причиняло ей сильную боль. Она пошла тише, храбро шагая подъ дождемъ и оглядываясь, каждую минуту въ ту сторону, откуда Джоржъ могъ нагнать ее. Но никто не показывался изъ-за деревьевъ, и возвращеніе ея домой не ознаменовалось никакими приключеніями. Если бы она была спокойне, то она сообразила бы, что Джоржу не было ни какой физической возможности нагнать ее такъ скоро, чтобы вернуться назадъ, ему бы надо было снова взобраться по крутому скату холма, тогда какъ ея путь лежалъ подъ гору. Но онъ и не думалъ возвращаться назадъ, гонимый преслдовавшею его фуріею онъ шелъ, куда глаза глядятъ, и подвигался по направленію къ Бамптону.

Въ замк обдъ былъ заказанъ, по заведенному обычаю, къ пяти часамъ. Ровно въ пять часовъ Кэтъ дотащилась до парадной двери. Она отворила ее лвою рукою и прямо прошло въ столовую, гд застала дядю и тетку передъ каминомъ.

— Обдъ на стол, сказалъ Джонъ Вавазоръ. Гд же Джоржъ?

— Ты промокла, Кэтъ, замтила, мистрисъ Гринау.

— Да, я промокла до костей, отвчала Кэтъ. Мн надо отправиться наверхъ, не пойдете ли и вы, тетушка, со мною?

— Отчего бы не пойдти,— съ удовольствіемъ.

Тетушка Грицау тотчасъ же замтила, что случилось что-то неладное.

— Гд же Джоржъ? повторилъ Джонъ Вавазоръ. Онъ вернулся съ тобою или намъ еще его надо дожидаться?

Кэтъ присла на стулъ.

— Я не могу вамъ въ точности сказать, куда онъ двался, отвчала она.

Между тмъ, тетка подошла къ ней и только успла подхватить ее, потому что въ эту самую минуту она свалилась со стула.

— Тише, руку мн не разбередите, проговорила Кэтъ чуть слышно и безъ чувствъ упала къ тетк на руки.

— Онъ ей что-то недоброе сдлалъ, указала мистрисъ Гринау, глядя на брата. Это его штука.

Джонъ Вавазоръ стоялъ, какъ громомъ пораженный, и отъ души былъ бы радъ снова очутиться въ улиц Королевы Анны.

ГЛАВА XIII.
ВЪ КОТОРОЙ РАЗСКАЗЫВАЕТСЯ О ТОМЪ, КАКЪ ДИКЙ ЗВРЬ УДАЛИЛСЯ ИЗЪ УЭСТМОРЛЭНДА.

Часовъ около одиннадцати вечера, въ тотъ самый день, когда Кэтъ сломала себ руку, кто-то тихо постучался въ дверь ея спальни. Тетка сидла у ея изголовья и докторъ, вправившій ей руку, не узжалъ еще изъ замка, онъ былъ въ столовой и говорилъ съ Джономъ Вавазоромъ о происшествій этого дня.

— Она скоро оправится, говорилъ докторъ, это простой переломъ. Я побываю посл завтра.

— Но не кажется ли вамъ этотъ случай крайне страннымъ? Хитро что-то, чтобы можно было сломать себ руку, споткнувшись на ходу.

Докторъ пожалъ плечами.

— Мало ли какіе бываютъ странные случаи, проговорилъ онъ. Я зналъ одну женщину, которая сломала себ бедренную кость, толкнувъ кошку ногою, по крайней мр, она сама утверждала, что такъ было дло,

— Да! Но взяли ли вы на себя трудъ навести боле точныя справки?

— Не мое дло наводить подобнаго рода справки. Хлопотали объ этомъ другіе, но она стояла на своемъ и ничего изъ всхъ этихъ розысковъ не вышло.— Покойной ночи, мистеръ Вавазоръ, не приставайте бъ ней съ разспросами и дайте ей, по крайней мр, выспаться хорошенько нсколько часовъ.

И докторъ удалился, оставивъ Джона Вавазора одного.

Въ первыя минуты смятенія, послдовавшія за обморокомъ Кэтъ, Джонъ Вавазоръ ршительно не могъ собраться съ мыслями и взять въ толкъ, что такое случилось. Мистрисъ Гринау тотчасъ же увидла, что рука у Кэтъ сломана, и послала за докторомъ. Между тмъ, Кэтъ успла придти въ себя и разсказала подробности случившагося съ нею несчастья въ слдующемъ вид. Во время прогулки братъ разбранился съ нею изъ-за завщанія и ушелъ, оставивъ ее одну на вершин холма. Не успла она отойдти отъ него нсколько шаговъ, какъ споткнулась и упала. При этомъ она тотчасъ же почувствовала, что повредила себ руку, но, будучи сердита на брата, не захотла призвать его на помощь, да и сама она догадалась, что тутъ дло посерьезне простого ушиба, только тогда, когда Джоржъ уже скрылся изъ виду.— Само собою разумется, ни дядя, ни тетка не врили этому разсказу, и Кэтъ это очень хорошо знала. Отсутствіе Джоржа, грубыя его выходки, которыхъ они были свидтелями за послднее время, наконецъ, самый фактъ перелома, заставлявшій предполагать вншнее насиліе,— все это наводило на мысль о томъ, что Кэтъ кое-что скрываетъ отъ нихъ. Но въ настоящемъ ея положеніи нельзя было подвергать ее дальнйшимъ разспросамъ. Мистрисъ Гринау освдомилась только, какъ она думаетъ,— вернется ли Джоржъ или нтъ?

— Я могу вамъ только сказать, отвчала Кэтъ, что онъ пошелъ по направленію въ Бамптону, можетъ статься, что онъ пройдетъ въ Пэнритъ. Онъ ужасно золъ на всхъ насъ и, по всмъ вроятіямъ, не захочетъ провести другую ночь въ этомъ дом, который не принадлежитъ ему. А впрочемъ, кто его знаетъ? Когда онъ раздраженъ, онъ обыкновенно бываетъ самъ не свой.

Между тмъ, тетушку Гринау, которая расположилась въ спальн племянницы, вызвали къ двери, одна изъ служанокъ подала ей клочекъ бумаги, сказавъ, что. его привезъ какой-то парень изъ Шэпа, пріхавшій въ телжк,— бумажку это, добавила горничная, велли отдать миссъ Вавазоръ. Записка была незапечатана и безъ адреса. На скомканномъ клочк бумаги были написаны слдующія слова: ‘Пришли мн мои платья съ подателемъ этой записки. Я не вернусь больше въ замокъ.’ — Мистрисъ Гринау передала письмо племянниц, а сама отправилась уложить вещи Джоржа въ чемоданъ, который и былъ врученъ посланному.— Въ тотъ же вечеръ сказали объ этомъ происшествіи Джону Вавазору.

Во всю эту ночь и на слдующій день мистрисъ Гринау не длала племянниц никакихъ вопросовъ, по когда на третій день докторъ объявилъ, что сломанная рука идетъ хорошо, мистрисъ Гринау не выдержала и дала волю своему любопытству. Да и не одно любопытство побуждало ее разузнать правду. Въ ея характер было меньше безпечности и, пожалуй, меньше эгоизма, чмъ въ характер ея брата. Если бы подозрніе ея относительно Джоржа дйствительно подтвердилось, она бы ни за что не оставила такъ этого дла и постаралась бы подвести Джоржа подъ заслуженное наказаніе.

— Кэтъ, заговорила она по уход доктора: — надюсь, что ты разскажешь мн всю правду о томъ, что произошло между тобою и братомъ въ тотъ день, когда ты сломала себ руку?

— Я и такъ вамъ правду сказала.

— Но не всю.

— Больше я вамъ ничего не могу сказать, тетушка. Онъ поссорился со мною, какъ мн кажется, совершенно напрасно, но не станете же вы отъ меня требовать, чтобы я передала вамъ вс подробности нашей ссоры. По всмъ вроятіямъ, сба мы были неправы, а потому лучше вовсе не возобновлять разговоръ объ этомъ.

— Онъ не позволилъ себ въ отношеніи тебя никакихъ грубостей?

— Онъ всегда бываетъ грубъ въ выраженіяхъ, когда сердится.

— Но онъ не ударилъ тебя?

— Милая тетя! не сердитесь на меня, если я вамъ на это скажу, что не желаю, чтобы меня разспрашивали, это ни къ чему не поведетъ.

Мистрисъ Гринау хорошо знала характеръ племянницы и поняла, что другого отвта ей не добиться, но теперь для нея стало ясно, что не просто паденіе было причиною случившагося съ Кэтъ несчастья.

— Съ тобой не столкуешь, отвчала мистрисъ Гринау, но знай, что, повстрчайся я съ твоимъ братомъ,— ему отъ меня спуску не будетъ.

— Врядъ ли вамъ придется съ нимъ встртиться, сказала Кэтъ, особенно, если вы останетесь здсь до моего выздоровленія.

Не богъ знаетъ какихъ хлопотъ стоило Кэтъ отдлаться отъ любопытства окружающихъ, пристававшихъ къ ней съ разспросами, но не такъ-то легко было ей поршить съ самой собою, какъ ей на будущее время относиться къ брату. Отрчься ли ей отъ него съ этой минуты, оставаться ли спокойной свидтельницей его борьбы съ безденежьемъ и конечнаго разоренія, между тмъ, какъ сама она будетъ безмятежно наслаждаться тми благами жизни, которыя доставило ей завщаніе дда?

Читатель припомнитъ, что вся ея жизнь была до сихъ поръ посвящена этому брату, она привыкла считать своимъ долгомъ жертвовать ему собою. Тяжело разставаться съ тмъ, что было единственною цлью въ жизни, и вырвать изъ сердца единственную привязанность, которая его наполняла.

Но онъ ршился поднять на нее руку! Какая женщина проститъ такую обиду? Вра Кэтъ въ брата пошатнулась уже тогда, когда онъ принудилъ ее написать Алис о деньгахъ. Теперь онъ пошелъ еще дале: онъ потребовалъ отъ нея клятвопреступничества, онъ грозился убить ее и поднялъ на нее руку, когда она отказалась исполнить его волю, онъ обвинилъ ее въ умышленномъ обман и въ желаніи присвоить себ его собственность. Могла ли она посл всего этого желать его видть? Но даже въ эту минуту она дорого бы дала за возможность уступить ему свою долю въ пользованіи помстьемъ. Бда только въ томъ, что подобная уступка была положительно невозможна.

Джонъ Вавазоръ пробылъ въ Устморлэнд около недли, въ теченіе этой недли, мистеръ Доундъ побывалъ въ Вавазор и видлся въ мистеромъ Гогремомъ въ Пэнрит. Относительно дйствительности завщанія, мистеръ Доундъ объявилъ, что тутъ не можетъ быть и тни сомннія. И такъ, избрали повреннаго для собиранія ренты и положили, по истеченіи шести мсяцевъ, отдать замокъ въ наймы. А пока ршено было, что Кэтъ останется въ замк до своего выздоровленія. Тетушка Гринау общалась продлить свое пребываніе въ Вавазор на неопредленное время, и общалась съ такою готовностью, жакъ-будто капитана Бельфильда вовсе не существовало на свт. О мистер Чизсакер она продолжала говорить, какъ о записномъ поклонник Кэтъ. Но хотя мистеръ Чизсакеръ все еще оставался въ ея глазахъ очень приличною партіею для племянницы, она уже не навязывала ей этотъ бракъ въ вид непремннаго долга. Кэтъ, въ качеств богатой невсты, могла надяться теперь, что не засидится въ двкахъ, если даже и откажетъ мистеру Чизсакеру.

— Молодая двушка съ шестью стами фунтовъ годового дохода, твердила тетушка Гринау, почти во всемъ сама себ госпожа и можетъ выбирать, кого ей вздумается.

Кэтъ очень хотлось, чтобы Алиса пріхала погостить къ ней въ Уэстморлэндъ до истеченія шести-мсячнаго срока, и она высказала это желаніе дяд, который общался передать его Алис. Затмъ Джонъ Вавазоръ ухалъ и тетка съ племянницей остались въ замк вдвоемъ.

— Какъ намъ быть, если это дикое животное вдругъ нагрянетъ сюда опять? спросила мистрисъ Гринау у брата.— Вдь мы тутъ остаемся одинокими женщинами.

Братъ могъ только на это отвтить, что дикое животное, но всмъ вроятіямъ, глазъ не покажетъ въ замокъ.

И предсказаніе мистера Вавазора сбылось. Во все время пребыванія мистрисъ Гринау въ замк, дикое животное не показывало туда глазъ.

ГЛАВА XIV.
ДЖОРЖЪ ПРЕДАЕТСЯ МЕЧТАМЪ ОБЪ УБЙСТВ.

Но мы должны возвратиться къ ‘дикому животному’ и сдлать тутъ небольшое отступленіе. Посл извстнаго читателю свиданья Джоржа съ кузиною, свиданья, во время котораго принесенное имъ кольцо полетло въ каминъ, нашъ герой не въ слишкомъ-то веселомъ настроеніи духа покинулъ улицу Королевы Анны. Онъ вообще оставался довольно равнодушенъ къ тому, что про него думаютъ и какъ къ нему относятся лица одного съ нимъ пола. Но онъ дорожилъ добрымъ мнніемъ или, врне, личнымъ расположеніемъ каждой женщины, обратившей на себя его вниманіе. А между тмъ, если не изъ словъ Алисы, то изъ поступковъ ея была одно, что она идетъ за него замужъ не потому, чтобы любила его, но потому, что, по нкоторымъ соображеніямъ, бракъ этотъ представлялся ей лучшимъ, что она могла избрать въ настоящую минуту. Любовъ же ея, видимо, принадлежала другому, только вслдствіе тхъ же соображеній, ей почему-то не заблагоразсудилось идти замужъ за этого другого. Такъ, по крайней мр, истолковывалъ Джоржъ ея поведеніе въ отношеніи себя.

Будь у него развязаны руки, онъ, безъ сомннія, отказался бы отъ Алисы и такъ ухитрился это бы сдлать, что, при всемъ ея желаніи избавиться отъ него, не на радость бы было ей исполненіе этого желанія. Но могъ ли онъ такъ поступить съ женщиной, у которой былъ въ долгу и къ которой ему предстояло снова обратиться за денежной ссудой? Правда, переступивъ черезъ порогъ ея дома, онъ клялся и божился, что ничто въ мір не заставитъ его снова призанять у нея денегъ, но не прошелъ онъ и нсколькихъ шаговъ, какъ положеніе его явственно обрисовалось передъ нимъ. Онъ былъ членомъ парламента, но черезъ три мсяца парламентъ будетъ распущенъ, неужели же онъ поступится настоящимъ своимъ положеніемъ, для достиженія котораго онъ принесъ уже столько жертвъ? А проклятый этотъ старикъ все жилъ да жилъ въ своемъ Уэстморлэнд, точно вкъ его былъ заколдованъ, и крпко держался за свою дрянную землишку, которою внучекъ съумлъ бы такъ хорошо распорядиться! И невольно Джоржу стало мечтаться о томъ, какъ хорошо бы было, если бы старику приключилось что нибудь такое, что положило бы конецъ его существованію. Я не скажу, чтобы у него въ мысляхъ было покушеніе на жизнь дда, но ему невольно припоминались слышанные имъ разсказы о знаменитыхъ преступникахъ, которые въ глазахъ его являлись великими, людьми.— Что вс ваши Нельсоны, говаривалъ онъ не разъ въ обществ,— въ сравненіи съ какимъ нибудь Рошемъ, который входитъ въ домъ съ заряженными пистолетами и перестрливаетъ всхъ, находящихся въ немъ, съ такимъ же хладнокровіемъ, какъ если бы онъ имлъ дло съ крысами? Что толку во всей нашей трусливой нравственности, во всхъ этихъ пугалахъ, которыя создаетъ наше ребяческое воображеніе? Не лучше ли къ чорту отбросить все это лицемріе?— И окончить свое земное странствованіе на вислиц, замчалъ на это кто нибудь изъ слушателей.— Хоть бы и на вислиц, ужь коли ваша судьба такая. Только вы забываете, что на одного повшеннаго приходится двадцать такихъ, которымъ удается избжать вислицы.

Среди подобныхъ размышленій, Джоржъ достигъ конторы мистера Скреби въ Реджентъ Стрит. Стряпчій тотчасъ же повелъ рчь о предстоящихъ выборахъ и изъ тона его можно было замтить, что онъ знать не хочетъ никакихъ затрудненій въ выдач требуемыхъ имъ денегъ.

— У меня еще за прошлые выборы есть за вами маленькій счетецъ, мистеръ Вавазоръ, сказалъ онъ.— Но это не ваша вина, конечно: обстоятельства тогда застигли насъ врасплохъ. Только вотъ не задержите меня въ іюню…

— Разв выборы начнутся въ іюн?

— Поговариваютъ, что въ іюн. Такъ не задержите меня къ іюню, а ужь я оба счета солью въ одинъ.

Въ теченіе этого разговора, мистеръ Скреби неосмотрительно упомянулъ имя мистера Томба. Хотя мистеру Скреби и не было дано положительныхъ инструкцій о томъ, чтобы онъ помалчивалъ, черезъ какія руки идутъ къ нему деньги, но онъ и самъ смекнулъ, что обстоятельство это должно оставаться тайной для его кліента. Онъ и самъ не зналъ, какъ имя мистера Томба сорвалось у него съ языка, но Джоржъ тотчасъ подхватилъ это имя и потребовалъ объясненій. Скреби, съ которымъ подобнаго рода грхъ не часто случался, тотчасъ же поспшилъ поправиться и объявилъ, что обмолвился. Джоржъ, повидимому, удовольствовался этимъ объясненіемъ и не сказалъ мистеру Скреби боле ни слова объ этомъ предмет. Но слышанное не скользнуло по немъ безслдно, память у Джоржа была отличная и, услышавъ имя мистера Томба, онъ тотчасъ же вспомнилъ, что такъ звали стряпчаго мистера Грея.

Уловивъ первую удобную минуту, онъ оставилъ контору мистера Скреби и отправился къ мистеру Тоибу.— Неужели Алиса и Джонъ Грей въ стачк между собою и онъ въ долгу у мистера Грея? Еще куда ее шло бытъ должникомъ Алисы, какъ ни тяжело это было посл всего, что произошло между ними, но браггь деньги у Джона Грея… нтъ, ужъ это черезчуръ. И Джоржъ, направляясь въ контору мистера Томба, не могъ не похвалятъ себя за благородство своихъ чувствъ.

При появленіе Вавазора стряпчій всталъ и добродушно кивнулъ своей напудренной головою.— Мистеръ Вавазоръ — очень пріятно познакомиться, заговорилъ онъ. Я уже имю удовольствіе знать васъ по наслышк…. Какке-какже, я завдую длами мистера Джона Грея. Еще я былъ повреннымъ его батюшки. Наша фирма уже лтъ пятьдесятъ завдуетъ длами Греевъ. Смло могу сказать: въ жизнь свою не встртилъ боле благороднаго джентльмена, какъ мистеръ Джонъ Грей, я еще ребенкомъ его зналъ: что это за прелестное было дитя!— И на каждомъ слов мистеръ Томбъ, страдавшій одышкой, переводилъ духъ и кивалъ своею добродушною старческою головою, какъ бы прося извиненія у Джоржа, что не уметъ угадать, за какимъ дломъ явился къ нему неожиданный поститель. Но старикъ былъ травленый заяцъ и обдумывалъ про себя, на сколько ему можно быть откровеннымъ съ этимъ постителемъ? Онъ пришелъ къ тому заключенію, что, если Джоржъ Вавазоръ станетъ предлагать ему вопросы, ему лучше отвчать на нихъ чистую правду. Ясно было, что ужъ если Вавазоръ пришелъ его распрашивать, то пришелъ потому, что кое-что уже узналъ и иметъ возможность узнать стороною еще боле. Вывернуться въ настоящемъ случа ложью нечего было и думать.

— Въ жизнь свою, мистеръ Вавазоръ, не видалъ я такого прелестнаго ребенка, проговорилъ мистеръ Томбъ и закашлялся.

Люди, коротко знавшіе мистера Томба, утверждали, что онъ дорожилъ своимъ кашлемъ, какъ неоцненнымъ подспорьемъ въ извстныхъ случаяхъ.

— Охотно врю вамъ, отвчалъ Джоржъ. Скажите, пожалуйста, миртеръ Томбъ, не были, ли переведены вами или имъ извстныя суммы денегъ на мое имя черезъ контору Гока и Блока?

— Гока и Блока… это вы про банкировъ изводите говорить? выговорилъ мистеръ Томбъ, не торопясь.

— Ну да, нетерпливо отвчалъ Джоржъ, это мои банкиры.

— Домъ въ полномъ смысл слова солидный.

— Такъ не переводили ли вы денегъ на мое имя черезъ эту контору, мистеръ Томбъ?

— Позвольте спросить васъ, мистеръ Вавазоръ, съ какою цлью предлагаете вы мн этотъ вопросъ?

— Не думаю, чтобы вы были въ прав спрашивать меня объ этомъ. Какова бы ни была моя цль, она не можетъ никакимъ образомъ вліять на вашъ отвтъ. Если вы не причастны къ тому длу, о которомъ идетъ рчь, то тмъ разговоръ нашъ и кончится, и и не вижу никакой надобности отнимать у васъ, своими объясненіями драгоцнное время.

— По чести, мистеръ Вавазоръ, вы меня застали совершенно врасплохъ. Позвольте, дайте мн припомнить. Эй, Пинкль, Пинкль!

Пинклемъ, звали писца, сидвшаго въ другой комнат, и мистеру Томбу стоило, повидимому, большого труда его дозваться. Но Пинкль понялъ, какъ нельзя лучше, интонацію голоса своего патрона и явился на зовъ.

— Скажите, Пинкль, были ли нами внесены деньги на имя мистера Вавазора въ контору Гока. и Блока нсколько недль тому назадъ?

— Что-то хорошенько не припомню, сэръ, отвчалъ Пинкль, успвшій отчасти усвоить себ диски замашки своего господина,.

— Кажется, были. Справьтесь-ка, Пинкль, въ книгахъ, да вотъ что, Пинкль: посмотрите, котораго числа, и скажите мн…— Славная стоитъ погода, мистеръ Вавазоръ, только этотъ восточный втеръ ужь больно донимаетъ.

И при этомъ послдовалъ новый припадокъ кашля.

Цлою вчностью показались Вавазору т минуты, которыя онъ провелъ съ глазу на глаз съ мистеромъ Томбомъ, въ ожиданіи интересовавшей его справки, и онъ, не стсняясь, высказывалъ свое нетерпнье.

— Да не лучше ли мн увдомить васъ письменно, когда я отыщу въ своихъ книгахъ, что вамъ нужно? спросилъ мистеръ Томбъ.

— Нтъ, ужь мн бы лучше хотлось разомъ покончить это дло. Полагаю, что на это немного понадобится времени.

— Пинкль, Пинкль! крикнулъ старикъ, задыхаясь отъ кашля.

Пинкль явился.

— Ну, что-жъ, Пинкль, врно я сказалъ или напуталъ?

Мистеръ Томбъ явнымъ образомъ лгалъ безъ зазрнія совсти, вс подробности дла были ему, безъ сомннія, какъ нельзя лучше извстны, съ Джоржа было довольно и того, что онъ видлъ и слышалъ, чтобы подтвердить его догадку.

— Я только-что было собирался справиться.

— Мн досадно, что я надлалъ столько хлопотъ вашему писцу, проговорилъ Вавазоръ недовольнымъ голосомъ,— и хлопотъ, какъ мн кажется, вовсе ненужныхъ. По всмъ вроятіямъ, вамъ и такъ нетрудно припомнить, поручалъ ли вамъ мистеръ Грей, или нтъ взносить за него деньги на мое имя?

— Видите ли, мистеръ Вавазоръ, у насъ не одно дло и не одинъ кліентъ. Но если память не обманываетъ меня, то точно было что-то такое въ этомъ род.

— Можете вы мн сказать адресъ мистера Грея? рзко спросилъ Джоржъ.

— Какже, могу: No 5. Соффалькъ-Стритъ, отвчалъ мистеръ Томбъ.

Тутъ мистеръ Томбъ далъ большого маху. Мистеръ Грей былъ дйствительно въ город, но обстоятельство это не было извстно Вавазору, и стряпчій могъ бы, просто на просто, дать его кембриджшайрскій адресъ.

— No 5, Соффалькъ-Стритъ, повторилъ Джоржъ, записывая адресъ.— Длать нечего, придется мн отправиться къ нему, такъ какъ вы, повидимому, не расположены дать мн никакого положительнаго отвта.

И, едва удостоивъ мистера Томба легкаго наклоненія головы, онъ вышелъ изъ комнаты.

ГЛАВА XV.
ТРАКТУЮЩАЯ О ТОМЪ, ЧТО ПРОИЗОШЛО ВЪ СОФФАЛЬКЪ-СТРИТ.

Мистеръ Томбъ ничего не достигъ своими недомолвками. Джоржъ Вавазоръ вынесъ изъ разговора съ нимъ положительную увренность, что деньги, израсходованныя имъ, прошли, такъ или иначе, черезъ руки мистера Грея. Ему дла не было до того, принадлежали ли эти деньги его сопернику, или же соперникъ этотъ дйствовалъ только въ качеств повреннаго Алисы. Въ обоихъ случаяхъ ролъ его, Вавазора, была самая пошлая. Что же касается того простого предположенія, что Алиса ничего не знала объ этомъ дл и что ненавистный ему Джонъ Грей дйствовалъ по предварительному соглашенію съ его дядей, то оно ему и въ голову не приходило. Для него не подлежало никакому сомннію, что Грей и Алиса въ этомъ дл за одно, а если такъ, то что же онъ долженъ думать объ Алис?

Дорогою онъ осыпалъ Алису самыми оскорбительными именами, какими только можно назвать женщину. Онъ ненавидлъ ее въ эту минуту даже боле, чмъ Джона Грея. Съ какою наглостью обманула она его и сестру его, Кэтъ. Или, быть можетъ, и Кэтъ была въ заговор съ нею? Если такъ, то и ее не минуетъ его мщеніе. Но съ какою же цлью сговорились они обмануть его этими деньгами? Что касалось самыхъ денегъ, то въ этомъ отношеніи не было и тни подлога. Он были выплачены ему въ достодолжной исправности и онъ былъ увренъ, что новыя ссуды не замедлятъ явиться по первому его требованью, если только онъ сдлаетъ видъ, что ничего не подозрваетъ. Или ужь и въ самомъ дл не скрыть ли ему свое бшенство до поры, до времени, пока средства къ вторичному избранію будутъ у него въ рукахъ? Алиса и мистеръ Грей — его враги, съ какой стати ему съ ними церемониться?— Невыносима была для него мысль, что онъ обязанъ Джону Грею, но факта этого уже нельзя было измнить, а что выиграетъ онъ, отрзавъ всякую возможность дальнйшихъ ссудъ?

Джоржъ такъ и не усплъ придти ни къ какому окончательному ршенію. Завернувъ за уголъ Соффалькъ-Стрита, онъ наткнулся на самого Джона Грея.

— А я шелъ къ вамъ, мистеръ Грей, остановилъ его Джоржъ.

— Ко мн? Такъ воротиться мн домой?

— Да ужь сдлайте одолженіе, воротитесь, отвчалъ Джоржъ, продолжая путь.

Обстоятельства такъ сложились, что объ особенно дружескимъ обращеніи между соперниками не могло быть и рчи. Тмъ не мене, мистеръ Грей, когда Джоржъ заговорилъ съ нимъ, счелъ за нужное придать своему лицу то выраженіе вжливости, которое говоритъ о желаніи избжать всякаго повода къ ссор. Вавазоръ же, напротивъ, изобразилъ на своемъ лиц того рода вжливость, которая ясно показываетъ, что человкъ напрашивается на ссору.

— Позвольте, ключъ у меня, проговорилъ Грей, когда они вошли въ домъ.

Взбираясь по лстниц, вмст съ своимъ постителемъ, Грей досадовалъ на себя, что впустилъ къ себ въ домъ своего заклятаго врага, тогда какъ онъ легко могъ избжать этого при встрч съ нимъ на улиц. Но дло было уже сдлано и Грею ничего боле не оставалось, какъ покориться своей участи.

— Не угодно ли вамъ приссть, мистеръ Вавазоръ, проговорилъ онъ.

— Нтъ, я предпочитаю стоять, отвчалъ Вавазоръ.

И онъ остановился, заложивъ лвую руку, державшую шляпу, за спину, отставивъ правую ногу и запустивъ большой палецъ правой руки въ жилетный карманъ. Онъ пристально глядлъ въ лицо Грея, и Грей также пристально глядлъ на него. Въ эту минуту шрамъ на его лиц широко раскрылся и сквозь него, казалось, съизнова выступила алая кровъ.

— Я прямо изъ конторы мистера Томба, заговорилъ Джоржъ: — и пришелъ спросить у васъ, какого рода было ваше вмшательство въ мои денежныя дла?

Мистеръ Грей былъ не приготовленъ къ подобнаго рода вопросу и не могъ на него тотчасъ же отвчать.

— Вы говорите, что пришли отъ мистера Томба? спросилъ онъ.

— Я уже имлъ честь вамъ сказать, что пришелъ прямо отъ него. Если не ошибаюсь, онъ вашъ повренный по дламъ?

— Да.

— И я пришелъ отъ него, съ цлью спросить у васъ, какого рода было ваше вмшательство въ мои денежныя дла? Когда вы мн отвтите на этотъ вопросъ, я не буду докучать вамъ дальнйшими вопросами.

— Но, мистеръ Вавазоръ, подумали-ли вы, что я могу быть и нерасположенъ отвчать на вопросы, предлагаемые въ такомъ тон?

— Нтъ, я никакъ не думалъ, что вы станете отлынивать отъ прямого отвта. Если подобнаго вмшательства съ вашей стороны вовсе не было, то мн ничего боле не останется, какъ извиниться передъ вами и уйдти. Если же оно дйствительно было, то я, кажется, въ прав требовать, чтобы вы объяснили мн, въ чемъ оно заключалось.

Грей поршилъ съ самимъ собою, что лучше ужь сказать всю правду, безъ утаекъ,— лучше не только для него самого, но и для всхъ Вавазоровъ, въ томъ числ и для самого сердитаго господина, стоявшаго передъ нимъ. Сердитый господинъ, видимо, кое-что уже зналъ,— такъ пускай ужь лучше узнаетъ всю правду.

— Дйствительно, мистеръ Вавазоръ, отвчалъ онъ: — я позволилъ себ, какъ вамъ угодно было выразиться, вмшательство въ ваши денежныя дла. Мистеръ Томбъ, но моему порученію, взнесъ на ваше имя сумму, простирающуюся, если не ошибаюсь, до двухъ тысячъ фунтовъ.

— Ну-съ, что же дале? проговорилъ Джоржъ, вынимая правую руку изъ жилетнаго кармана и принимаясь нетерпливо барабанить пальцами по столу.

— Я, собственно говоря, не знаю, какъ объяснить вамъ соображенія, заставившія меня такъ поступить.

— Еще бы! А между тмъ, вамъ все-таки придется объяснить ихъ.

Грей былъ человкъ очень ровнаго характера и не охотникъ до ссоръ. Дорого бы онъ далъ, чтобы избжать всякихъ сценъ, въ род той, которая теперь представлялась ему неизбжной, но онъ былъ не робкаго десятка и въ дл мужества могъ поспорить съ своимъ противникомъ. Вавазоръ, видимо, напрашивался на ссору, а Грею было равно ненавистно, какъ самому выступать въ роли обидчика, такъ и подчиняться наглости другихъ.

— Но я затрудняюсь единственно потому, что желалъ бы пощадить ваше самолюбіе, проговорилъ онъ.

— О! въ такомъ случа, пожалуйста, не стсняйтесь и не щадите меня. Мы такъ поставлены, что вс эти тонкости обращенія смшны между нами. По крайней мр, я, съ своей стороны, вовсе не намренъ соблюдать охъ въ отношеніи васъ. И такъ, не угодно ли вамъ будетъ сказать мн, что заставило васъ вмшаться въ мои дла?

— Я бы охотне попросилъ васъ обратиться за разъясненіемъ этого дла къ вашему дядюшк.

— Нтъ, милостивый государь! мистеръ Томбъ вовсе не стряпчій моего дяди. Онъ и имени-то его никогда не слыхалъ, если только вы ему не потрудились сообщить его.

— Но, поручая мистеру Томбу взнести на ваше имя т деньги, которыя вы желали занять у вашей кузины, я дйствовалъ по предварительному соглашенію съ вашимъ дядей. Оба мы сочли за лучшее оставить ея деньги пока неприкосновенными.

— Вамъ-то какое было до этого дло? И, начиная съ того, что я не врю этой басн, съ какой стати было ему обратиться именно къ вамъ за деньгами, которыя понадобились для его дочери?

— Не угодно ли вамъ будетъ, мистеръ Вавазоръ, выражаться приличне, не то я васъ попрошу оставить эту комнату, замтилъ Грей.

Вавазоръ только усмхнулся и не отвчалъ ни слова. Грей продолжалъ:

— Я самъ подалъ вашему дяд мысль о подобнаго рода сдлк. Я не желалъ, чтобы состояніе миссъ Вавазоръ пошло прахомъ.

— Но вамъ-то, милостивый государь, какое дло до ея состоянія? Да знаете ли вы, милостивый государь, что она общалась быть моею женою?

— Я не имю ни малйшаго желанія говорить съ вами о положеніи миссъ Вавазоръ въ настоящемъ или въ будущемъ.

— Такъ я же, чортъ возьми, заставлю васъ, по крайней мр, слушать меня!

— Она была вашею невстою и отказала вамъ. Если бы вы имли малйшее понятіе о томъ, какъ принято поступать въ подобныхъ случаяхъ джентльменамъ, и если бы въ васъ была хоть капля гордости,— вы оставили бы ее въ поко и никогда бы не помянули ея имени. А вы, вмсто того, вмшиваетесь въ ея денежныя дла, съ цлью прибрать ея состояніе къ рукамъ.

— Ея состояніе никоимъ образомъ не можетъ попасть въ мои руки.

— Какъ бы не такъ! Небось, рискнули бы вы суммою въ дв тысячи фунтовъ, если бы не имли въ виду надежной гарантіи. Она отвергла васъ, вотъ вы, въ отплату, и выдумали этотъ мошенническій способъ прибрать ея доходы къ рукамъ, такъ чтобы она снова очутилась въ вашей власти. Но я приму мры, чтобы затраченная вами сумма была вамъ немедленно возвращена сполна, и Боже васъ сохрани, если я снова поймаю васъ въ подобныхъ продлкахъ.

— Мистеръ Вавазоръ, проговорилъ Грей, не возвышая голоса и очень медленно, но съ такимъ выраженіемъ лица, которое ясно говорило, что онъ не шутки намренъ шутить:— вы употребили такія выраженія, которыя я спустить вамъ не могу. Не угодно ли вамъ будетъ взять ихъ назадъ?

— Какія такія выраженія я употребилъ? Я сказалъ, что вы мошенникъ, и повторяю это теперь.

И говоря это, онъ надлъ шляпу, съ цлью имть руки свободными, на случай если он ему понадобятся..

Грей былъ выше ростомъ и сильне своего противника. Не знаю, сознавалъ ли онъ свое превосходство, но, какъ бы то ни было, онъ ршился прибгнуть къ физической сил.

— Ну, длать нечего, проговорилъ онъ:— какъ видно, безъ этого не обойдешься.

И растворилъ дверь.

Но въ эту самую минуту онъ почувствовалъ, что ротъ его наполнился кровью: Вавазоръ нанесъ ему кулакомъ ударъ въ губы. Затмъ послдовала свалка въ рукопашную, и Грей вскор осилилъ своего противника. Онъ схватилъ его за воротъ и вытолкалъ за дверь, на площадку. Отсюда онъ столкнулъ его внизъ по лстниц и имлъ удовольствіе видть, какъ его недругъ растянулся на слдующей площадк. Вавазоръ вскочилъ на ноги и ринулся было снова наверхъ, но въ эту самую минуту хозяинъ квартиры, жившій внизу, заслышавъ шумъ, подосплъ на мсто битвы.

— Мистеръ Джонсъ, обратился къ нему Грей:— если этотъ господинъ не уберется тотчасъ же изъ дому, я принужденъ буду попросить васъ сходить за полисмэномъ.

Хозяинъ квартиры усплъ схватить Вавазора за воротъ его сюртука, и Джоржу ничего боле не оставалось, какъ отказаться отъ дальнйшаго сопротивленія.

— Изъ-за чего это вышло, сэръ? спросилъ мистеръ Джонсъ, который былъ портной по ремеслу, а потому и самъ кое-что смыслилъ въ кулачномъ дл. (Изъ всхъ классовъ лондонскаго населенія, портные отличаются самыми воинственными наклонностями.) Изъ-за чего это вышло, сэръ? спросилъ онъ, не выпуская Вавазора изъ рукъ.

— Человкъ этотъ скверно поступилъ со мною, а я его проучилъ, вотъ и все, отвчалъ Вавазоръ.

— Проучили ли вы его тамъ, или нтъ, этого я не знаю, проговорилъ портной. Вижу только, что онъ важно спустилъ васъ внизъ по лстниц, и думаю, что всего умне будетъ съ вашей стороны убраться отсюда по добру, по здорову.

И точно, Вавазору ничего боле не оставалось, какъ послдовать этому совту. Онъ зашелъ домой, чтобы расправить свои перья, слегка помятыя въ недавнемъ бою, а оттуда отправился въ Уэстминстеръ — занять свое мсто въ палат депутатовъ. Впрочемъ, не думаю, чтобы въ этотъ день, посл постигшаго его позорнаго пораженія, онъ былъ въ особенномъ удар ратовать за плотину черезъ Темзу.

ГЛАВА XVI.
БАЛЪ ЛЭДИ МОНКЪ.

Утромъ того самаго дня, когда лэди Монкъ давала свой знаменитый балъ, между мистеромъ Паллизеромъ и его женою произошелъ слдующій разговоръ:

— Такъ твоя кузина не детъ съ тобою? спросилъ онъ.

— Алиса не детъ.

— Въ такомъ случа, ты можешь захватить съ собою мистрисъ Маршамъ.

— Это невозможно, Плантагенетъ. Вдь я же теб, кажется, сказала, что общалась кузин Дженъ взять ее съ собою.

— Но разв вамъ нельзя хать втроемъ?

— Конечно, нельзя. Не на козлы же мн взобраться, а тремъ дамамъ, одтымъ но бальному, нтъ никакой физической возможности умститься въ одной карет.

— Напрасно ты поторопилась предложить мсто въ карет лэди Дженъ, когда миссъ Вавазоръ отказалась. Я заране просилъ тебя о мистрисъ Маршамъ.

— А я теб тогда же сказала, что терпть не могу вызжать со старухами. Не люблю и баста!

— Гленкора, къ чему ты употребляешь такія выраженія?

— А чмъ же они не хороши? Небось, лучше выразился мистеръ Ботъ намедни въ парламент, когда сказалъ, что въ отчетахъ правительства чортъ ногу переломитъ? Видишь ли, и я умю слдить за политикой, и напрасно ты на меня сердишься.

— Я не сержусь на тебя, ты разсуждаешь точно ребенокъ.— Такъ какъ же быть съ мистрисъ Маршамъ? Придется вамъ хать впередъ, а потомъ послать за ней карету.

— Пускай себ детъ прежде насъ. Мы съ Дженъ подождемъ.

— Жаль только, что она будетъ въ прав обидться. Я было сказалъ ей, что ей можно будетъ хать съ тобою, когда узналъ, что миссъ Вавазоръ отказалась.

— А кто тебя просилъ говорить ей это? Промолчалъ бы и баст… да, бишь, мн не велно употреблять это выраженіе.— Видишь ли, Плантагенетъ, тамъ гд ты положительно велишь мн что нибудь сдлаться буду повиноваться теб, насколько это будетъ возможно. Но разъ предоставивъ мн свободу поступать по моему усмотрнію, ты не въ прав потомъ бранить, меня.

— Я и не думалъ бранить тебя.

— Какже не думалъ! Ты сказалъ, что я поступила невжливо.

— Я сказалъ только, что мистрисъ Маршамъ будетъ въ прав обидться.

— О! она-то пускай обижается. Я не люблю ея и не хочу длать видъ, будто люблю. Я твердо убждена, что она слдитъ за каждымъ моимъ шагомъ, чтобы потомъ разсказать теб, если что ей покажется не такъ.

— Гленкора!…

— И эта противная, рыжеволосая мартышка тмъ же занимается,— только теб онъ не сметъ наушничать, а съ нею постоянно шушукается.

— Гленкора! повторилъ мистеръ Паллизеръ, какъ громомъ пораженный такой неожиданной выходкой, и остановился, потому что не зналъ, что сказать дале.

— Что же, другъ мой, надо же, чтобы ты, наконецъ, зналъ, какъ я смотрю на эти вещи. Положимъ, что я далеко не совершенство, но вдь я же не сдлаюсь лучше оттого, что эти люди будутъ за мною шпіонить. Вотъ къ испанскимъ дамамъ тоже приставляютъ дуэннъ, а разв меньше он отъ этого проказятъ?

— Съ какой стати ты вспомнила про испанскихъ дуэннъ?

Лэди Гленкора сидла, какъ ни въ чемъ не бывало, а мужъ простоялъ нсколько минутъ, глядя на нее молча. Разговоръ кончился тмъ, что мистеръ Паллизеръ прочиталъ жен длинную лекцію, въ которой много говорилъ о своей собственной справедливости и терпимости и не преминулъ тоже упомянуть о ея легкомысліи и глупости.

Мистрисъ Маршамъ осталась очень недовольна распоряженіемъ лэди Гленкоры. Собственно, для нея не было никакого интереса хать на балъ лэди Монкъ. Если бы она явилась на этотъ балъ съ лэди Гленкорою, подъ ея крылышкомъ, то на ея долю выпала бы, по крайней мр, часть того почетнаго пріема, который ожидалъ молодую женщину. Къ довершенію ея досады, карета пріхала слишкомъ рано и лакей, дожидавшійся ея у дверцы, исполнилъ свою обязанность съ крайне недовольнымъ видомъ. Въ домъ лэди Монкъ она явилась одна, какъ перстъ, слуги, докладывавшіе о ней, переврали ея фамилію и, подъ именемъ мистрисъ Маршъ, она прошла въ гостиную, не удостоившись даже видть хозяйку дома.

Было уже поздно, когда пріхала лэди Гленкора, и Борго Фицджеральдъ начиналъ думать, что судьба и тутъ съиграетъ съ нимъ злую шутку. Цлый битый часъ караулилъ онъ на лстниц, стараясь услышать между именами прізжавшихъ гостей то имя, которое такъ желалъ и, въ тоже время, почти страшился услышать. Многіе заговаривали съ нимъ, но онъ отвчалъ разсянно. Тетка кликнула его въ маленькую гостиную, въ которой она сидла съ нсколькими избранными гостями и, многознаменательно хмуря брови, велла ему танцовать.— Не принимай же, ради Бога, такой озабоченный видъ, шепнула она ему.— Но онъ только тряхнулъ головою и удалился съ озабоченнымъ видомъ. Танцовать онъ все-таки не сталъ. До танцевъ ли ему было!

Наконецъ, часу въ двнадцатомъ доложили о прізд лэди Гленкоры. За четверть часа передъ тмъ, Борго видлъ, какъ прошелъ наверхъ мистеръ Паллизеръ, но что ему было до него! Когда давно ожиданное имя поразило его слухъ, сердце запрыгало въ его груди. Онъ кинулся изъ столовой, въ которую было удалился, и засталъ ее какъ разъ въ ту самую минуту, когда она поднималась по парадной лстниц. Она замтила его и выраженіе ея лица при этомъ видимо измнилось. Она привтствовала его скоре взглядомъ, чмъ наклоненіемъ головы, но уже и то обрадовало Борго, что въ этомъ взгляд не было и тни гнва.

Лэди Монкъ встртила гостью наверху лстницы. Она вышла къ ней съ самою привтливою улыбкою и тотчасъ же увела ее въ свою маленькую гостиную. Тутъ лэди Гленкора застала герцогиню Сентъ-Бонгай, неизмнно засдавшую на балахъ лэди Монкъ на одномъ и томъ же стул, который такъ и прозвали стуломъ герцогини, возл нея помщался мистеръ Ботъ. Въ комнат была еще другая дама, маркиза Гартльтропъ, славившаяся въ Лондон своей красотою и умньемъ одваться. Были, правда, люди, которые находили, что красот ея недостаетъ выраженія, но за то никто не умлъ держать себя съ этимъ тактомъ, какъ маркиза. Она никогда не говорила глупостей, подобно герцогин Сентъ-Бонгай, никогда не употребляла неприличныхъ выраженій, въ род ‘баста’, никого не обзывала рыжеволосою мартышкою, не бродила за полночь по развалинамъ и не якшалась съ такими пріятельницами, которыя были не по душ ея мужу и господину. Правда, нашелся одинъ смертный, осмлившійся взглянуть на нее окомъ любви, и смертный этотъ былъ никто иной, какъ самъ мистеръ Паллизеръ, но обстоятельство это послужило только къ вашему упроченью за нею ея безукоризненной репутаціи. Маркиза Гартльтропъ сама о всемъ разсказала своему мужу, чмъ еще боле пріобрла его довріе, но она устроила такъ, что дло обошлось безъ малйшаго скандала, и сама спровадила своего поклонника.

— Милая лэди Гленкора, заговорила лэди Монкъ:— какъ мы жалли, что вы не могли пріхать въ Монкшэдъ. До насъ дошли такіе ужасные слухи о вашей болзни.

Лэди Гленкора отвчала, что это была не боле, какъ простуда.

— Какже, какже, мы слышали. Тутъ были замшаны въ дло и лунная ночь, и развалины. Вдъ вы неисправимы. Я и сама страшная охотница до этихъ эксцентричностей, но какъ же быть! не всегда можно безнаказанно удовлетворять такимъ вкусамъ.— Вы знакомы съ маркизою Гартльтропъ? А вотъ и герцогиня Сентъ-Бонгай. Мистеръ Паллизеръ былъ здсь пять минутъ тому назадъ.

Тутъ лэди Монкъ принуждена была снова выйдти изъ комнаты и лэди Гленкора очутилась лицомъ къ лицу съ маркизой Гартльтропъ.

— Мистеръ Паллизеръ пріхалъ незадолго передъ вами, онъ заходилъ сюда на минуту, проговорила маркиза совершенно спокойнымъ голосомъ.

— Да, онъ говорилъ мн, что будетъ здсь, отвтила лэди Гленкора.

— Какъ здсь тсно, замтила маркиза. Я никакъ не думала, чтобы Лондонъ былъ уже такъ полонъ.

— Да, здсь ужасно тсно, согласилась лэди Гленкора и затмъ разговоръ прекратился.

— Какой у васъ цвтущій видъ, обратилась герцогиня къ лэди Гленкор. А мы слышали, что вы были очень больны.

— Какъ ваше здоровье, лэди Гленкора? раздалось надъ самымъ ухомъ молодой женщины, и большая красная лапа протянулась къ ея рук.

— Ахъ, это вы, мистеръ Ботъ, отвчала лэди Гленкора, не давая ему руки.— Однако, мн надо пойдти отыскать мужа.

— Милая лэди Гленкора, прошептала герцогиня впопыхахъ:— возьмите меня съ собою. Вонъ, я вижу, идетъ эта злющая мистрисъ Конуэй Спарксъ, а вы знаете, что я ее терпть не могу.

Длать нечего, лэди Гленкора, волей-неволей, должна была взять герцогиню подъ свое покровительство и об он вышли въ другую комнату. Я подозрваю, что лэди Монкъ нарочно привела мистрисъ Конуэй Спарксъ, какъ единственное средство сдвинуть герцогиню съ ея мста.

Въ дверяхъ той залы, гд танцовали, лэди Гленкора встртилась съ мужемъ.

— Я узжаю, обратился онъ къ ней, я и пріхалъ-то только потому, что общался. Поздно ты вернешься домой?

— О, нтъ, не думаю.

— Будешь танцовать?

— Протанцую разъ-другой, для того только, чтобы не казаться старухой.

— Будь осторожне, чтобы не разгорячиться. Прощай.

Между тмъ, Борго бродилъ изъ комнаты въ комнату, отыскивая удобнаго случая переговорить съ лэди Гленкорою.— Приглашу ее вальсировать, поршилъ онъ, наконецъ, съ самимъ собою. Почему бы мн и не танцовать съ нею такъ же, какъ и со всякою другою?— Пять минутъ спустя, онъ отыскалъ ее въ галлере. Она сидла на скамейк, а возл нея стояла старуха и что-то говорила ей. То была мистрисъ Маршамъ, предостерегавшая ее по поводу какой-то маленькой неосторожности, лэди же Гленкора отвчала ей, что не нуждается въ ея совтахъ. Борго протснился сквозь толпу и, пробормотавъ какія-то невнятныя слова, протянулъ ей руку.

— Ну, будетъ, мистрисъ Маршамъ, проговорила лэди Гленкора:— премного вамъ благодарна за совтъ, пожалуйста, не безпокойтесь.

И съ этими словами она взяла протянутую руку Фицджеральда. Борго въ глаза не зналъ мистрисъ Маршамъ, но она его знала какъ нельзя лучше. Ей были извстны вс подробности его романа съ лэди Гленкорою, и почтенная старушка обомлла отъ ужаса, когда увидла, что онъ осмливается касаться руки своей прежней зазнобы, теперешней жены мистера Паллизера.

— На туръ вальса, проговорилъ Борго такимъ тономъ, какъ-будто для нихъ было самымъ обыкновеннымъ дломъ вальсировать другъ съ другомъ.

— Не думаю, чтобы лэди Гленкора была расположена вальсировать сегодня, замтила мистрисъ Маршамъ самымъ нелюбезнымъ тономъ.

Какъ видно, плохо знала мистрисъ Маршамъ обязанности дуэнны, не то она сообразила бы, что ея сопротивленіе только заставитъ лэди Гленкору дйствовать ей прямо наперекоръ.

— А почему бы мн и не вальсировать сегодня, мистрисъ Маршамъ? спросила лэди Гленкора. Напротивъ, я съ большимъ удовольствіемъ сдлаю туръ съ мистеромъ Фицджеральдомъ, потому что онъ отлично вальсируетъ.

И съ этими словами она оперлась рукою на руку Борго.

Мистрисъ Маршамъ сдлала послднее, почти безсознательное усиліе удержать ее и, положивъ ей руку на плечо, поглядла ей въ глаза съ укоризненнымъ, предостерегающимъ выраженіемъ. Но лэди Гленкора сердито дернула плечомъ и пошла рука объ руку съ Борго въ бальную залу.

— Кто эта женщина? спросилъ Борго.— То были первыя слова, съ которыми онъ обратился къ ней посл рокового письма, которое она все еще носила въ карман. Голосъ его звучалъ такъ же дружественно и знакомо, какъ въ т дни, когда ничто ихъ не разлучало и вопросы подобнаго рода были между ними самымъ обыкновеннымъ дломъ. И она отвчала въ томъ же тон:

— О, это препротивная старушонка, зовутъ ее мистрисъ Маршамъ, она моя bte noire.

Минуту спустя, они кружились въ вихр вальса.

Борго былъ отличный танцоръ, а лэди Гленкора во дни своего двичества страстно любила танцы. Мистрисъ Маршамъ и мистеръ Ботъ все видли изъ другой комнаты и съ ужасомъ переглянулись между собою.

— Зачмъ онъ ухалъ и оставилъ ее одну? прошиплъ мистеръ Ботъ.

— Но кто могъ этого ожидать, отвчала мистрисъ Маршамъ.

— Полагаю, что вамъ надо будетъ довести до его свденія, какія дла здсь творятся.

— Но гд я его теперь отыщу?

— Ну, да оно и не такъ къ спху, проговорилъ мистеръ Ботъ…. Такъ вы думаете, продолжалъ онъ, что дло уже зашло такъ далеко?

— Ужь я не знаю, что и думать.

Танцующіе кружились, пока изнеможеніе не заставило ихъ остановиться.

— Я такъ отвыкла танцовать, проговорила лэди Гленкора, еще я удивляюсь, какъ я могла сдлать столько туровъ.

Она говорила, задыхаясь, и ноздри ея раздувались, какъ у лошади посл быстраго бга.

— А еще туръ? спросилъ онъ.

— Погодите немного.

Затмъ послдовала небольшая пауза.

— Не напоминаетъ ли это вамъ прошлое? спросилъ онъ вдругъ измнившимся голосомъ.

Вопросъ этотъ заставилъ лэди Гленкору очнуться отъ сладкаго оцпеннія, въ которое она была погружена до сихъ поръ. Дйствительность разомъ сказалась ей во всей своей полнот.

— Не говорите о немъ, отвчала она чуть слышно.

— Отчего же мн не говорить о немъ? подхватилъ онъ съ жаромъ. Вдь то была счастливая пора. Или вы не были счастливы, когда… Эхъ, да не лучше ли ужь и думать перестать объ этомъ прошломъ?

— Гораздо лучше.

— Одно бда, что это невозможно. Дорого бы я далъ, Кора, чтобы заглянуть въ самую глубь вашего сердца и узнать, чего вы дйствительно желаете.

Въ былыя времена онъ всегда звалъ ее Корою, и теперь это имя само собою, какъ бы по привычк, сорвалось съ его языка.

— Вы дурно сдлали, что отыскали меня въ толп, проговорила она.

— Почему же дурно? Кто имлъ на это больше права, чмъ я? Кто любилъ васъ такъ, какъ я? Кора! получили ли вы мое письмо?

— Пойдемте танцовать, сказала она, вмсто отвта. Я вижу отсюда пару глазъ, которые слдятъ за нами.

Пара глазъ, про которую говорила лэди Гленкора, принадлежала мистеру Боту. Онъ стоялъ у притолки и отъ времени до времени приподнимался на цыпочки, чтобы лучше видть преступную чету. Мистрисъ Маршамъ съ нимъ не было, она ухала въ карет лэди Гленкоры въ паркъ Лэнъ, въ надежд застать мистера Паллизера дома.

— Бды бы намъ только не надлать? замтила она мистеру Боту, который подалъ ей эту мысль.

— Хуже будетъ бда, если вы останетесь здсь. Онъ можетъ воротиться, а тамъ пускай поступаетъ, какъ знаетъ. А я, пока вы здите, не буду спускать съ нихъ глазъ.

А влюбленная чета, между тмъ, вихремъ носилась по комнат. Не одинъ мистеръ Ботъ слдилъ за ней въ недоумньи глазами. Глядла герцогиня Сентъ-Бонгай и съ состраданіемъ покачивала головою, потому что въ душ она была все-таки добрая женщина, глядла мистрисъ Конуэй Спарксъ и съ наслажденіемъ упивалась всми подробностями этой сцены, потому что въ душ мистрисъ Конуэй Спарксъ была недобрая женщина. Глядла и лэди Гартльтропъ и только брови приподнимала. Ей было все равно, она считала не лишнимъ принимать къ свденію все, что вокругъ нея длалось,— и только, она была ни добра, ни зла и кровь ея всегда текла ровно. Глядла, наконецъ, и лэди Монкъ и сердито хмурила брови.— Съумасшедшій! проговорила она про себя. Она поняла, что не слишкомъ-то подвинетъ онъ, такимъ образомъ, впередъ задуманное имъ дло.

— Получили ли вы мое письмо? спросилъ Борго снова, какъ только минутная остановка позволила ему перевести духъ.

Она не отвчала, но изъ самаго молчанія ея онъ понялъ, что письмо точно до нея дошло.

— Пойдемте на лстницу, проговорилъ онъ:— мн нужно переговорить съ вами. Если бы вы знали, какъ мн было тяжело, когда я напрасно прождалъ васъ въ Монкшэд. Отчего вы тогда не пріхали?

— Я жалю, что и сюда-то пріхала.

— Потому, что встртились здсь со мною? Нехорошее это сожалніе.

Говоря это, они медленно пробирались внизъ въ столовую, вслдъ за толпою гостей, валившею туда же утолить свой голодъ и жажду. Лэдй Гленкора машинально подняла глаза и встртилась съ взглядомъ мистера Бота.— ‘Человкъ, которому ни по чемъ ставить меня въ такое положеніе, заслуживаетъ, чтобы я оставила его’,— мелькнуло у нея въ голов.

— Я принесу вамъ шампанскаго, разбавленнаго водою, сказалъ Борго. Я знаю, что это ваше любимое питье.

— Не носите мн ничего, проговорила она.— Въ эту минуту они вошли въ столовую и, такимъ образомъ, укрылись на время отъ взглядовъ мистера Бота.— Мистеръ Фицджеральдъ, продолжала она, понизивъ голосъ до шопота:— исполните то, о чемъ я буду просить васъ. Ради того прошлаго, о которомъ вы напоминали мн, ради того дорогого прошлаго, которое никогда не можетъ возвратиться…

— Богомъ клянусь, оно еще можетъ возвратиться, воскликнулъ онъ, и я ворочу его.

— Нтъ, этому не бывать. Но вы еще можете оказать мн одну послднюю услугу: оставьте меня и не приходите боле. Вы мн вредите, оставаясь со мною.

— Кора! проговорилъ онъ.

— Я не хочу этого, мистеръ Фицджеральдъ, отвчала она почти гнвно, я не хочу этого. Поступайте такъ, какъ я вамъ говорю: оставьте меня и не приходите боле. За нами слдятъ.

И дйствительно, зоркій взглядъ мистера Бота усплъ снова отыскать ихъ въ столовой.

— Кто за нами слдитъ? спросилъ Борго, и какое намъ до этого дло? Если вы только расположены сдлать то, что я вамъ предлагаю…

— Но въ томъ-то и дло, что я этого не хочу. Или вы не понимаете, что оскорбляете меня подобнымъ предложеніемъ?

— Да, Кора, вы правы: подобное предложеніе можетъ быть только оскорбительно, если вы радостно не откликнетесь на него всмъ сердцемъ. Но какое же въ немъ можетъ быть оскорбленіе, если вы сами желаете стать не его, а моею женою?

— Какъ могу я стать вашею женою? проговорила она чуть слышно.

— Бгите со мною за границу, тамъ это будетъ возможно. Вдь вы получили мое письмо? Сдлайте то, о чемъ я васъ прошу. Хотите бжать со мною… сегодня же?

Предложеніе было слишкомъ неожиданно и требовало слишкомъ скораго ршенія.

— Мистеръ Фицджеральдъ, проговорила она, я просила васъ оставить меня, если вы этого не сдлаете, я буду принуждена сама встать и у идти отъ васъ, это будетъ гораздо затруднительне.

— И это вашъ единственный отвтъ?

— Да… по крайней мр, теперь.

— Я не уйду отъ васъ, проговорилъ онъ, пристально и сурово глядя ей въ лицо,— пока вы не скажете мн, что мы снова увидимся съ вами.

— Хорошо, проговорила она чуть слышно.

— Когда же? когда?

Она оглянулась на дверь, боясь снова встртить взглядъ мистера Бота, но, вмсто его, увидла входившаго мистера Паллизера. При вид мужа къ ней возвратилось все ея присутствіе духа, она не хотла показать, что сробла передъ нимъ.

— Вотъ мистеръ Паллизеръ идетъ, проговорила она своимъ обыкновеннымъ голосомъ.

Мистеръ Паллизеръ протснился сквозь толпу и подошелъ къ жен. И онъ тоже, съ своей стороны, умлъ владть выраженіемъ своего лица, не выдавая своей тайны. На лиц его не было замтно ни гнва, ни испуга, въ движеніяхъ не высказывалось особенной торопливости. Когда онъ подошелъ къ жен, Борго посторонился и лэди Гленкора заговорила первая,

— А я была уврена, что ты давно уже отправился домой, сказала она.

— Я и былъ дома, но потомъ мн пришло въ голову, что теб не съ кмъ воротиться, и я пріхалъ за тобою.

— Вотъ такъ примрный мужъ. Что-жъ? я готова.— Мистеръ Фицджеральдъ, потрудитесь сходить въ комнату вашей тетушки, я тамъ позабыла маленькій шарфикъ, чорный съ жолтымъ: сдлайте одолженіе, принесите мн его.

— Я самъ схожу за нимъ, вызвался мистеръ Паллизеръ.

— Но позвольте же мн… началъ было Борго.

— Нтъ, я самъ могу это сдлать, перебилъ его мистеръ Паллизеръ и скрылся въ толп.

Лэди Гленкора дала себ слово ничего не говорить Борго Фицджеральду въ отсутствіе мужа. Великодушная доврчивость, которую онъ выказалъ, оставивъ ихъ вдвоемъ, тронула ее невольно, къ тому же, она видла, что онъ прошелъ мимо мистера Бота, не сказавъ ему ни слова, и была ему благодарна за это. Борго, съ своей стороны, повидимому, понялъ, что на этотъ вечеръ, по крайней мр, его дло проиграно.

— Какъ видно, мн ничего боле не остается, какъ пожелать вамъ спокойной ночи, проговорилъ онъ.

— Прощайте, мистеръ Фицджеральдъ, отвчала она, протягивая ему руку.

Онъ подержалъ ее съ минуту въ своей и удалился. Когда мистеръ Паллизеръ возвратился,— его уже не было.

Лэди Гленкора стояла въ дверяхъ столовой, возл самаго мистера Бота, когда вошелъ ея мужъ. Мистеръ Ботъ въ нсколько пріемовъ пробовалъ съ нею заговорить, но она оставалась неподвижна, точно не къ ней обращались.

— А куда мы днемъ мистрисъ Маршамъ? спросила она вслухъ, опираясь на руку мужа. Я совсмъ было про нее забыла.

— Мистрисъ Маршамъ ухала домой.

— Ты ее видлъ?

— Да.

— Когда же ты ее видлъ?

— Она зазжала въ паркъ Лэнъ.

— Это зачмъ?

Этими вопросами и отвтами супруги обмнялись, усаживаясь въ карету. Послдній вопросъ лэди Гленкора предложила въ ту самую минуту, когда мистеръ Паллизеръ входилъ, вслдъ за нею, въ карету. Почему-то онъ не счелъ нужнымъ отвчать ей. Но молчаніемъ отъ нея не такъ-то легко было отдлаться.

— Съ какой стати мистрисъ Маршамъ прямо отъ лэди Монкъ отправилась къ теб? переспросила она.— Мистеръ Паллизеръ снова промолчалъ, не зная еще хорошенько, что ему отвчать.— Полагаю, что она захала, съ цлью разсказать теб, что я танцую съ мистеромъ Фицджеральдомъ, продолжала лэди Гленкора.— Такъ, что ли?

— Мн кажется, Гленкора, что лучше намъ отложить эти объясненія до боле удобнаго времени.

— Я вовсе не желаю пускаться въ объясненія по этому предмету ни теперь, ни посл. Если ты не хотлъ, чтобы я встртилась съ мистеромъ Фицджеральдомъ, то зачмъ ты настоялъ, чтобы я хала къ лэди Монкъ? Но, Плантагенетъ, не во гнвъ теб будь сказано,— съ ныншняго дня никакія соображенія въ мір не заставятъ меня принять, какъ гостей, въ моемъ собственномъ дом мистера Бота или мистрисъ Маршамъ.

Въ словахъ этихъ звучала вызывающая нота, которой мистеръ Паллизеръ до сихъ поръ не слыхалъ въ рчахъ жены. Отъ природы онъ не обладалъ ея даромъ бойкаго слова и потому разсудилъ за лучшее не возражать ей.

— Завтра я буду завтракать съ тобою, сказалъ онъ ей, когда они пріхали домой. Сегодня не жди меня, у меня еще много работы и я не хочу утруждать тебя своимъ приходомъ.

— Надюсь, что ты не заставишь меня завтра подняться чмъ свтъ?

— Нтъ, отвчалъ онъ и въ голос его въ первый разъ послышалась досада.— Назначь сама, какой теб угодно часъ. Мн нужно переговорить завтра съ тобою о происшествіяхъ ныншняго вечера.

— Не знаю, что такое ты можешь сказать мн о нихъ, но я сойду въ столовую въ половин двнадцатаго, если это будетъ теб удобно?

Мистеръ Паллизеръ отвчалъ, что надо такъ устроить, чтобы все это было удобно, и супруги разстались.

ГЛАВА XVII.
ПАЛЛИЗЕРЫ ЗА ЗАВТРАКОМЪ.

Лэди Гленкора молодцомъ выдержала характеръ передъ мужемъ. Во все время, пока она была съ нимъ лицомъ къ лицу, она ни разу не потупила передъ нимъ глазъ и, простившись съ нимъ на лстниц, спокойно прошла въ свою комнату. Сознаніе удачно исполненной роли поддерживало ее и тутъ, въ присутствіи горничной, но когда горничная, раздвъ ее, удалилась,— куда двалось это чувство торжества?

Оставшись одна, она, какъ была въ блуз, подсла къ камельку, поставивъ ноги, обутыя въ туфли, на ршетку камина, она уперлась локтями въ колна и склонила голову на руки. Въ этомъ положеніи она просидла битый часъ, уставивъ глаза на измнчивые узоры, виднвшіеся въ пылающихъ угольяхъ. Не на торжествующій ладъ были настроены ея мысли въ продолженіе этой бесды съ самой собою. Что были ей въ эту минуту какой нибудь мистеръ Ботъ и какая нибудь мистрисъ Маршамъ? Вдь въ сущности-то они были не боле, какъ докучливыя мухи, досаждавшія ей своимъ жужжаньемъ. Ужь если она захочетъ уйдти отъ мужа,— не имъ удержать ее.— Вс ея мысли въ эту минуту были сосредоточены на муж и на Борго. О своемъ счастьи и спокойствіи она не думала, она знала, что какъ бы ни сложилось ея будущее, оно ничего не принесетъ ей, кром горя. О томъ всесвтномъ позор, который долженъ былъ выпасть на ея долю, если она нарушитъ свой брачный обтъ и послдуетъ за человкомъ, несвязаннымъ съ нею брачными узами, она мало думала. То, что для Алисы было все, не имло въ ея глазахъ въ эту минуту почти никакого значенія. Что до нея касалось, то она сознавала, что давно уже погибла, и погибла по собственной вин, но неумнью отстоять себя тамъ, гд было нужно. Ее выдали за человка, для котораго жена и вообще женщина была послднимъ дломъ въ жизни, который взялъ жену для того только, чтобы имть отъ нея наслдника, но и здсь судьба не захотла помочь лэди Гленкор, и домъ ея мужа оставался для нея непривтнымъ и чуждымъ.— Каждый разъ, какъ онъ глядитъ на меня, твердила она, онъ видитъ во мн причину своего несчастья.

Думала она и о Борго. Она не скрывала отъ себя, что человкъ этотъ стоитъ, по своимъ нравственнымъ достоинствамъ, несравненно ниже ея мужа. Она знала, что онъ мотъ, пьяница, игрокъ. Но что ей было до всего этого? Она любила его, то былъ единственный человкъ, котораго она когда-либо любила.— Все ниже и ниже наклонялась она къ камину, когда же уголья померкли и измнчивые узоры въ нихъ исчезли, она кинулась въ постель. О томъ, что она скажетъ мужу на слдующій день, она такъ и не дала себ труда подумать.

Ровно въ половин двнадцатаго она вошла въ хорошенькую комнату, служившую ей столовой и выходившую окнами въ паркъ. Мистеръ Паллизеръ былъ уже тамъ и пробгалъ утренній номеръ газеты. Онъ сдлалъ нсколько шаговъ къ ней на встрчу и коснулся губами ея щеки.

— Ну что, не болитъ у тебя сегодня голова? спросилъ онъ.

— О, нтъ, нисколько, отвчала она.

Затмъ онъ принялся за свой завтракъ, перекинулся съ нею нсколькими словами о погод, о новостяхъ дня и снова погрузился въ чтеніе газеты, имвшей для него всепоглощающій интересъ. Въ газет приводилась рчь одного благороднаго пэра, въ которой намекалось на весьма, будто бы, близкія перемны въ состав кабинета. Оффиціальныхъ извстіи объ ожидаемыхъ перемнахъ пока еще не доходило до мистера Паллизера, но онъ зналъ, что если слухъ этотъ дйствительно оправдается, то перемна будетъ неизбжна въ его пользу. Онъ чувствовалъ, что приближается осуществленіе самыхъ завтныхъ его желаній, что на рукахъ у него такое дло, которое должно сосредоточить въ себ вс его помыслы, и въ такую-то минуту ему предстояло объясняться съ женою о происшествіяхъ вчерашняго вечера! Да ужь полно, необходимо ли было подобное объясненіе? Одна мысль о немъ отравляла для него всю радость удачи, предвидвшейся ему на политическомъ поприщ. Ему и въ голову не приходило, чтобы въ отношеніяхъ его жены къ Фицджеральду было что нибудь серьезное, онъ не ревновалъ, потому что былъ неспособенъ на ревность. Онъ зналъ, что, при извстнаго рода обстоятельствахъ, свтъ потребуетъ отъ него, чтобы онъ заявилъ себя активнымъ вмшательствомъ въ дла жены, но это не мшало ему смотрть на предстоявшее объясненіе, какъ на тяжелую обузу. Легче бы ему было отхватать наизусть передъ палатой депутатовъ столбцовъ десять какихъ угодно цифръ, чмъ сдлать замчаніе жен. Но лэди Гленкора сама бросила ему перчатку, объявивъ, что не зачмъ боле принимать его друзей. Воспоминаніе объ этой выходк привело мистера Паллизера къ тому заключенію, что этого дла такъ оставить нельзя.

Тмъ не мене, пока продолжался завтракъ, онъ не разставался съ своею газетою, изрдка сообщая жен вычитанныя имъ извстія, причемъ старался поддержать обычный тонъ, который привыкъ употреблять при чтеніи подобныхъ матримоніальныхъ лекцій политики. Но попытка его не удавалась. Лэди Гленкора, у которой не было газеты въ рукахъ и которая вовсе не старалась отвести глаза себ или другимъ, заговорила первая:

— Плантагенетъ, начала она, ты предупредилъ меня вчера, что имешь что-то сказать мн, по поводу бала лэди Монкъ.

Онъ медленно отложилъ въ сторону газету и повернулся къ ней лицомъ.

— Да, милая, посл того, что случилось, мн кажется, я не въ прав молчать.

— Если тебя безпокоитъ какая нибудь мысль, то, пожалуйста, выскажи ее.

— Не всегда-то такъ легко бываетъ высказать свою мысль, отвчалъ онъ. Я боюсь одного, чтобы ты не приписала мн такихъ мыслей, отъ которыхъ я, въ сущности, далекъ. И вотъ почему я предпочелъ отложить это объясненіе до ныншняго утра: я не хотлъ говорить сгоряча.

— Напрасно, когда на меня сердятся, я лучше люблю, чтобы мн это высказывали сгоряча. Терпть не могу хладнокровнаго гнва.

— Но я не сержусь.

— Это вс мужья говорятъ, когда собираются задать головомойку.

— Но я никакой головомойки не собираюсь задавать. Я хочу только дать теб совтъ.

— По мн ужь лучше головомойка. Эти совты на столько же хуже откровенной брани, на сколько хладнокровный гнвъ хуже словъ, сказанныхъ сгоряча.

— Но, милая Гленкора, согласись, что если я нахожу нужнымъ высказать свое мнніе…

— Я вовсе не желаю мшать теб говорить, Плантагенетъ. Пожалуйста, продолжай. Только я отъ души буду рада, когда это объясненіе будетъ у меня за плечами.

— Гленкора, замтилъ онъ, неужели ты и на минуту не можешь отложить шутки въ сторону?

— Я во все не шучу, отвчала она и откинулась въ кресл съ тмъ шаловливымъ видомъ, который такъ не нравился ея мужу.

Бдное дитя! Не шутками долженъ былъ окончиться для нея этимъ разговоръ.

— Знаешь ли ты, зачмъ мистрисъ Маршамъ прізжала сюда вчера съ бала лэди Монкъ?

— Какъ не знать! Она прізжала разсказать теб, что я танцую съ Борго Фицджеральдомъ. Кстати бы ужь ты спросилъ у меня, знаю ли я, зачмъ мистеръ Ботъ, то и дло, торчалъ въ дверяхъ, не сводя съ меня глазъ.

— Про мистера Бота я ничего не знаю.

— За то я кое-что знаю, проговорила она, нетерпливо повертываясь въ кресл.

— Я говорю въ настоящую минуту про мистрисъ Маршамъ.

— Говоря про одну, ты непремнно долженъ говорить и про другого. Это неразлучная парочка.

— Скажи, пожалуйста, Гленкора: намрена ты меня выслушать или нтъ? Если ты скажешь, что нтъ, то я, по крайней мр, буду знать, что мн длать.

— Ну, этого я не думаю, Плантагенетъ.— И говоря это, она кивнула ему своей маленькой головкой.— Я, по крайней мр, не знаю, чтобы ты тогда сталъ длать. Но такъ и быть, я выслушаю тебя, только, какъ я уже сказала теб, я отъ души была бы рада, если бы это объясненіе было у меня за плечами.

— Мистрисъ Маршамъ прізжала сюда не за тмъ только, чтобы просто сказать мн, что ты танцуешь съ мистеромъ Фицджеральдомъ… и кстати, я просилъ бы тебя, когда ты о немъ говоришь, называть его мистеромъ Фицджеральдомъ…

— Я такъ и длаю.

— Нтъ, ты обыкновенно называешь его не только по фамиліи, но и по имени, а это совершенно лишнее.

— Постараюсь отучиться отъ этого, кротко проговорила она:— но съ старыми привычками разставаться такъ трудно. Ты знаешь, что прежде, чмъ ты женился на мн, мы были на столько близки, что я называла его Борго.

— Дай же мн договорить.

— Сдлай одолженіе.

— И такъ, мистрисъ Маршамъ прізжала сюда не затмъ только, чтобы сказать мн, что ты танцуешь съ мистеромъ Фицджеральдомъ…

— И не за тмъ только, чтобы посмотрть, какъ я танцую, мистеръ Ботъ преслдовалъ меня, какъ тнь, изъ комнаты въ комнату.

— Перестанешь ли ты, Гленкора, на каждомъ слов колоть мн глаза мистеромъ Ботомъ?

— А ты, Плантагенетъ, перестанешь ли колоть мн глаза твоей мистрисъ Маршамъ?

Мистеръ Паллизеръ съ нетерпливымъ движеніемъ всталъ съ своего мста и черезъ минуту снова слъ.

— Ну, не сердись, Плантагенетъ, продолжала она. Если не ошибаюсь, я угадала твою мысль и я буду молчать, пока ты самъ не разршишь мн говорить.

— Мистрисъ Маршамъ прізжала сюда потому, что замтила, что ты обращаешь на себя вниманіе цлаго общества.— Лэди Гленкора только повернулась въ своемъ кресл, но не сказала ни слова.— Она видла, что ты непросто танцуешь съ мистеромъ Фицджеральдомъ, но танцуешь… Какъ бы это мн выразиться?

— Право, не могу теб подсказать.

— Танцуешь съ полнымъ пренебреженіемъ ко всему остальному.

— Вотъ какъ! То есть, къ чему же это остальному?

— Къ тому, что объ этомъ скажутъ другіе, къ тому, какъ я взгляну на это дло, къ твоему собственному положенію, наконецъ.

— Позволено мн теперь говорить?

— Нтъ, ужь дай мн лучше кончить. По моему мннію, она очень хорошо сдлала, что пріхала мн сказать о всемъ этомъ.

— Еще бы нехорошо! Что проку въ шпіонахъ, если они тотчасъ же не являются докладывать, чуть подмтятъ что нибудь такое неприличное.

— Гленкора, ты, кажется, поклялась разсердить меня. Теперь я дйствительно сердитъ, очень сердитъ на тебя. Я никогда не держалъ шпіоновъ. Когда до меня дошли кое-какіе слухи, то вдь черезъ шпіоновъ, какъ теб угодно было выразиться, а черезъ лучшихъ твоихъ друзей и моихъ тоже…

— До тебя дошли слухи черезъ лучшихъ моихъ друзей? Что ты хочешь этимъ сказать?

— Не въ томъ дло. Не перебивай меня.

— Ну, нтъ, этого я не могу такъ оставить. Про какихъ это моихъ друзей ты намекаешь? Ужь не про Алису ли Вавазоръ? У меня нтъ другихъ друзей.

— Про кого бы я ни говорилъ — это неважно. И такъ, когда меня предостерегали, чтобы я не пускалъ тебя въ тотъ домъ, гд ты можешь встртиться съ этимъ человкомъ, я и слышать ничего не хотлъ. Я сказалъ на это, что ты моя жена и что, слдовательно, я могу смло пускать тебя, куда угодно, не опасаясь никакихъ встрчъ. Пускай не довряютъ теб другіе, мн до этого дла нтъ. Когда я настаивалъ, чтобы ты хала въ Монкшэдъ,— кому было тамъ слдить за тобою въ качеств шпіона? Когда я оставилъ тебя вчера у лэди Монкъ, неужели ты думаешь, что я боле полагался на мистрисъ Маршамъ, чмъ на твою собственную честность? Или ты думаешь, что мн когда-либо приходило въ голову опасаться мистера Фицджеральда?

— Нтъ, Плантагенетъ, я этого не думаю.

— Скажи мн, Гленкора: думаешь ли ты, что я приставилъ мистера Бота слдить за твоимъ поведеніемъ?

Она промолчала съ минуту, не зная хорошенько и сама, что она думаетъ объ этомъ въ душ.

— А между тмъ, онъ видимымъ образомъ слдитъ за мною, проговорила она.

— Это не отвтъ на мой вопросъ. Скажи мн: думаешь ли ты, что онъ это длаетъ по моему порученію?

— Нтъ, я этого не думаю.

— А если не думаешь, то добросовстно ли съ твоей стороны говорить, что я окружаю тебя шпіонами? Если бы дйствительно дошло до того, что я считалъ бы нужнымъ окружать тебя шпіонами, то между нами давно все было бы кончено.

И въ голос его зазвучало въ эту минуту неподдльное, почти горячее чувство, которое не могло не тронуть его жену. Былъ ли бы какой прокъ отъ шпіоновъ, или нтъ, не въ томъ дло. Она сознавала, что поступила именно такъ, какъ онъ считалъ ее неспособной поступить. Въ эту самую минуту у нея въ карман лежало письмо ея прежняго возлюбленнаго, въ которомъ тотъ звалъ ее бжать съ собою, а она сама еще не ршила, какъ ей поступить въ этомъ отношеніи. Полное довріе, которое выказывалъ ей мужъ, только глубже давало ей чувствовать, какъ мало она оправдала это довріе.

— Я знаю, что не умла сдлать тебя счастливымъ, проговорила она,— и никогда не съумю.

Онъ поглядлъ на нее, пораженный ея измнившимся голосомъ, и увидлъ, что она вся уже стала не та.

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать, отвчалъ онъ, я никогда и не думалъ жаловаться. Несчастливъ я съ тобою не былъ.

Онъ былъ изъ тхъ людей, которымъ и этого довольно. Правда, жена могла бы дать ему и боле: она могла бы родить ему наслдника, но человкъ онъ былъ справедливый и не ставилъ ей въ вину того, что было дломъ несчастнаго случая.

Плотина прорвалась и лэди Гленкора продолжала, сначала съ разстановкой, потомъ все свободне и свободне, съ полнымъ спокойствіемъ глубокаго, страстнаго чувства:

— Нтъ, Плантагенетъ, я никогда не съумю сдлать тебя счастливымъ. Ты никогда не любилъ меня, я никогда не любила тебя. Я была неправа, что попрекнула тебя шпіонами, я была неправа, что похала къ лэди Монкъ, во всемъ, что я ни длала, я была кругомъ виновата, но первою и худшею моею виною было то, что я пошла за тебя замужъ.

— Гленкора!

— Дай мн договорить, Плантагенетъ: лучше, если ты узнаешь всю правду и я скажу теб ее. Я скажу теб все, все! Я люблю Борго Фицджеральда, люблю его всмъ сердцемъ. Да и какъ мн не любить его? Вдь я любила его съ самаго начала, прежде еще, чмъ узнала тебя, и ты зналъ, что это было такъ. Когда я вчера похала къ лэди Монкъ, я похала почти съ твердымъ намреніемъ сказать ему, что люблю его и готова бжать съ нимъ, хоть на край свта. Но когда онъ подошелъ ко мн и заговорилъ со мною…

— Такъ онъ предлагалъ теб бжать? спросилъ мужъ, въ груди котораго ядъ начиналъ уже дйствовать.

Гленкора тотчасъ же спохватилась. По ея понятіямъ о чести, она была властна открывать свои собственныя тайны, но это не давало ей права выдавать тайны любовника.

— Или ты думаешь, проговорила она, что подобное предложеніе непремнно нужно тамъ, гд люди такъ любятъ другъ друга, какъ мы съ нимъ?

— Такъ ты хотла бжать съ нимъ?

— Разв это не было бы для тебя же лучше Плантагенетъ? Я не люблю тебя, какъ другія жоны любятъ своихъ мужей, но, Богомъ клянусь теб, я прежде всего желаю развязать теб руки, избавивъ тебя отъ такой жены, какъ я.

И говоря это, она встала, подошла къ нему и взяла его за бортъ сюртука. Ошеломленный, онъ сдлалъ шагъ назадъ, но не сказалъ ни слова и только глядлъ на нее, а она, между тмъ, продолжала:

— И не все ли равно, куда я избуду себя,— въ воду ли брошусь, или съ нимъ уйду, лишь бы ты могъ взять другую жену и имть отъ нея ребенка? Я умерла бы охотно, я бы рада была умереть, Плантагенегъ, я убила бы себя, если бы у меня достало духу.

Онъ былъ высокій мужчина, а она была маленькаго роста, такъ что ему приходилось глядть на нее сверху внизъ. Она закинула головку и глядла ему прямо въ лицо.— Видитъ Богъ, твердила она, я желала бы умереть. Въ жизни мн ничего боле не остается.

Медленно, осторожно, почти робко онъ обвилъ рукою ея талью.

— Въ одномъ ты только ошибаешься, проговорилъ онъ:— я люблю тебя.

Она покачала головой, причемъ кудри ея скользнули по его груди.

— Я люблю тебя, повторилъ онъ. Если ты хотла сказать, что я не умю высказывать своихъ чувствъ, то ты права. Голова моя постоянно работаетъ въ другомъ направленіи.

— Да, проговорила она, голова твоя постоянно работаетъ въ другомъ направленіи.

— Но все же я люблю тебя. Если ты не можешь любить меня, то это большое несчастье для насъ обоихъ, но это еще не причина идти намъ на встрчу своему собственному позору. Что же касается до другого обстоятельства, на которое ты намекнула,— до нашей бездтности — и говоря это, онъ плотне прижалъ ее къ себ рукою,— то напрасно ты такъ много объ этомъ думаешь, ни разу, даже въ мысляхъ, я не позволилъ себ упрекнуть тебя въ этомъ несчастіи.

— Не говори ты мн этого, я знаю твои мысли.

— Врь мн, что ты ошибаешься. Конечно, я желалъ ребенка и самыя старанія мои скрыть это желаніе выдавали его еще боле, но я никогда не лгалъ передъ тобою, Гленкора.

— Это такъ, лжи въ теб нтъ.

— Ты мн, хотя бы и бездтная, будешь боле милою женою, чмъ всякая другая женщина, лишь бы ты полюбила меня. Скажи, попытаешься ли ты полюбить меня?

Она ничего не отвчала. Посл только-что сдланнаго ею признанія, языкъ у нея не поварачивался даже сказать, что она попытается: этимъ она показала бы, что слишкомъ легко принимаетъ его прощеніе.

— Мн кажется, милая, сказалъ онъ, все еще продолжая держать ее за талью:— что намъ лучше всего ухать на время изъ Англіи. Я удалюсь отъ общественныхъ длъ на остатокъ этого сезона. Скажи, гд ты хочешь провести лто, въ Швейцаріи ли, или гд нибудь на водахъ въ Германіи? На зиму же мы могли бы ухать въ Италію.— Она все еще молчала.— Быть можетъ, продолжалъ онъ, твоя пріятельница, миссъ Вавазоръ, согласится хать съ нами?

Доброта его дйствовала на нее убійственно. У нея недоставало силъ отвчать ему словами. Но при имени Алисы она тихо приподняла руку и коснулась его руки.

Въ эту минуту кто-то громко постучался въ дверь. Секунду спустя, стукъ снова повторился.

— Войдите, крикнулъ мистеръ Паллизеръ, выпуская жену изъ объятій и отступая отъ нея на нсколько шаговъ.

ГЛАВА XVIII.
ГЕРЦОГЪ СЕНТЪ-БОНГАЙ ПРИСКИВАЕТЪ МИНИСТРА.

Стучался въ дверь никто иной, какъ самъ дворецкій, появленіе котораго заставляло предполагать случай особенной важности: по какому нибудь обыкновенному длу явился бы съ докладомъ ливрейный лакей.

— Честь имю доложить, сэръ, что герцогъ Сентъ-Бонгай пріхалъ.

— Герцогъ Сентъ-Бонгай! повторилъ мистеръ Паллизеръ, и лицо его вспыхнуло при этомъ имени.

— Такъ точно-съ. Ихъ свтлость прошли въ библіотеку и прислали меня сказать, что имъ очень нужно васъ видть.

— Хорошо, скажите его свтлости, что я сейчасъ буду.

Дворецкій удалился и мистеръ Паллизеръ снова остался съ глазу на глазъ съ женою.

— Я долженъ тебя оставить теперь, милая, проговорилъ онъ,— и мы, быть можетъ, не увидимся до вечера.

— Не разстроивай изъ-за меня своихъ плановъ.

— О, нтъ, ты и не будешь причиною никакого разстройства. Полагаю, что ты однешься часамъ къ девяти?

— Я не въ томъ смысл говорила. Ты не долженъ боле думать о поздк въ Италію, онъ пріхалъ предложить теб министерскій портфель.

При этихъ словахъ онъ снова весь вспыхнулъ.

— Быть можетъ, ты угадала, отвчалъ онъ, но это еще не обязываетъ меня принять предложеніе.— Однако, мн не слдуетъ заставлять герцога дожидаться. Прощай.

И онъ направился къ двери.

Она послдовала за нимъ, взяла его за об руки и, крпко сжимая ихъ, глянула ему въ лицо полными слезъ глазами, онъ ласково улыбнулся ей, отвчалъ на ея пожатіе и ушелъ, не поцловавъ ее. Не поцловалъ же онъ ее не потому, что бы не хотлъ, а потому, что въ настоящемъ случа это казалось ему неумстнымъ.— Онъ говоритъ, что любитъ меня, подумала про себя лэди Гленкора, но онъ понятія не иметъ о томъ, что такое любовь.

Но это не мшало ей сознавать, что его поступокъ въ отношеніи ея дышалъ истиннымъ, высокимъ благородствомъ. Оставшись одна, она вынула изъ кармана роковое письмо и, разорвавъ его на мелкіе куски, бросила въ огонь. Этимъ движеніемъ она запечатлла единственное твердое ршеніе, къ которому успла придти: будь, что будетъ, она выкинетъ на будущее время всякую мысль о бгств съ Борго Фицджеральдомъ.

Она могла мечтать объ этомъ бгств, у нея даже достало мужества во всемъ признаться мужу, но какъ скоро дошло дло до исполненія того, о чемъ она мечтала, мужество измнило ей. И вотъ почему, сознавая въ себ недостатокъ ршимости, она разорвала письмо и бросила его въ огонь.

Что касается мистера Паллизера, то въ его распоряженіи немного оставалось времени для размышленій до свиданья его съ герцогомъ. Но, по дорог въ библіотеку, нсколько мыслей мелькнуло у него въ голов. Она созналась ему во всемъ и онъ простилъ ее, онъ не совсмъ былъ увренъ въ томъ, что былъ правъ, поступая такимъ образомъ, но одно было для него ясно: теперь дло уже сдлано и все прошлое должно быть предано забвенію. Теперь всякіе упреки неумстны и надо будетъ молча отстранить мистрисъ Маршамъ отъ ея надзирательской должности.

Что же касается мистера Бота, то мистеръ Паллизеръ начиналъ просто ненавидть этого человка и платилъ ему самою чорною неблагодарностью за попытку шепнуть ему слова два на ухо въ дверяхъ столовой лэди Монкъ.

Разъ вызвавшись хать въ чужіе края и удалиться отъ общественныхъ длъ, мистеръ Паллизеръ не взялъ назадъ свое слово даже и тогда, когда жена высказала ему предположеніе, что герцогъ Сентъ-Бонгай пріхалъ предложить ему давно желанный портфель. При этой мысли тяжело у него стало на сердц.— Другого такого случая, думалъ онъ, врядъ ли ему дождаться въ будущемъ.

Когда онъ черезъ годъ возвратится изъ за-границы, онъ будетъ въ политическомъ мір нулемъ. Все то, для чего онъ трудился цлую жизнь, будетъ для него потеряно: безвозвратно. Но человкъ этотъ былъ своему слову господинъ, и онъ вошелъ въ библіотеку, твердо ршившись сдержать свое общаніе.

— Извините, герцогъ, заговорилъ онъ:— я, кажется, заставилъ васъ дожидаться.

И политическіе единомышленники пожали другъ другу руки.

Герцогъ съ сіяющимъ лицомъ поспшилъ объявить, что это ничего не значитъ, что онъ радъ-радешенекъ, что засталъ своего друга дома и что совсмъ уже было приготовился, въ противномъ случа, дождаться возвращенія мистера Паллизера.

— Вы уже, конечно, догадываетесь, заключилъ онъ, зачмъ я пріхалъ?

— Я отгадывать не мистеръ и предпочитаю услышать это отъ васъ, отвчалъ мистеръ Паллизеръ, улыбаясь, но улыбка быстро исчезла съ его лица, когда онъ вспомнилъ объ общаніи, данномъ имъ жен.

— Онъ наконецъ-таки подалъ въ отставку. Посл того, что было сказано вчера въ палат пэровъ, онъ не могъ доле оставаться, или же Лордъ-Брокъ долженъ былъ объявить себя достаточно сильнымъ, чтобы отстоять его, будь что будетъ. Теперь, конечно, я все вамъ могу сказать. Одному изъ насъ неизбжно надо было выйдти изъ кабинета — или ему, или мн. Вы знаете, что, какъ министръ, онъ мн не по душ. Я преклоняюсь передъ его нравственными достоинствами, отдаю полную справедливость его блестящимъ дарованіямъ, но, какъ государственный мужъ, онъ_у по моему мннію, опаснйшій въ мір человкъ. Онъ руководится возвышенными принципами, до того возвышенными, что они ускользаютъ изъ глазъ обыкновенныхъ смертныхъ. Самая эта возвышенность длаетъ ихъ непримнимыми къ обыденной жизни. У него недостаетъ политическаго чутья, онъ доходитъ до своихъ умозаключеній путемъ философской дедукціи. А въ политик, по моему мннію, слдуетъ гораздо боле полагаться на чутье, чмъ на отвлеченныя умозрнія. По всмъ вроятіямъ, онъ знаетъ до тонкости, какъ слдовало бы управлять Англіею три вка тому назадъ, но въ дл современнаго управленія онъ ни бельмеса не смыслитъ. Брокъ не-то любитъ, не-то боится его, Онъ любитъ въ немъ его увлекающее краснорчіе, его мощныя дарованія, но его пугаетъ его неутомимая дятельность и ему положительно не по сердцу философскій складъ его ума. Ну, да какъ бы тамъ ни было, онъ выбылъ изъ нашей среды и я пріхалъ съ тмъ, чтобы просить васъ занять его мсто.

Подъ конецъ этой маленькой рчи герцогъ сіялъ удовольствіемъ и какою-то добродушною игривостью. Все, повидимому, устроивалось такъ, какъ онъ давно желалъ. Въ мистер Паллизер онъ видлъ надежнаго практическаго дятеля, онъ, по его мннію, принадлежалъ именно къ той пород людей, изъ которой Англія всегда должна была бы выбирать себ министровъ. Герцогъ первый заговорилъ во всеуслышаніе о томъ, что изъ мистера Паллизера выйдетъ со временемъ превосходный канцлеръ казначейства, и онъ смотрлъ на него, въ нкоторомъ род, какъ на своего питомца. Все устроивалось именно такъ, какъ желалъ герцогъ, и онъ уже собирался отпраздновать побду вмст съ своимъ молодымъ другомъ прежде, чмъ ухать изъ его дома.

— Кто же еще подаетъ вмст съ нимъ въ отставку? спросилъ мистеръ Паллизеръ, желая отсрочить роковую минуту своего собственнаго приговора. Но онъ тотчасъ же вспомнилъ, что, при существующихъ обстоятельствахъ, не имлъ права предлагать подобный вопросъ, неимвшій ничего общаго съ принятымъ имъ ршеніемъ.— Впрочемъ, продолжалъ онъ, не въ томъ дло. Къ сожалнію, я, кажется, буду вынужденъ отказаться отъ того, что вы мн предлагаете.

— Отказаться! воскликнулъ герцогъ, котораго мене изумило бы, если бы мистеръ Паллизеръ вздумалъ отказываться отъ райскаго блаженства.

— Къ сожалнію, да.

Герцогъ всталъ съ своего мста и оперся обими руками о столъ. Вся его добродушная веселость исчезла. Красивое круглое лицо его вытянулось почти до смшного. Глаза и губы его силились изобразить упрекъ, по выраженіе это терялось въ выраженіи досады. Съ самаго начала сессіи, онъ не переставалъ напвать въ уши первому министру про мистера Паллизера, и вдругъ…. Но нтъ! онъ не могъ, не хотлъ этому врить.

— Быть не можетъ, Паллизеръ, проговорилъ онъ:— вы, врно, забрали себ въ голову какую нибудь превратную идею. Я не вижу ни малйшей причины, почему бы вамъ не примкнуть къ намъ. Самъ Файнспонъ будетъ насъ поддерживать, по крайней мр, на первыхъ порахъ. (Файнспономъ звали того самаго джентльмена, объ удаленіи котораго изъ кабинета только-что возвстилъ герцогъ Сентъ-Бонгай).

— Меня не это останавливаетъ, отвчалъ мистеръ Паллизеръ, сознавая, быть можетъ, въ душ, что онъ съумлъ бы управиться съ возложенными на него обязанностями, даже и безъ поддержки мистера Файспона.— Удерживаетъ меня вовсе не страхъ передъ оппозиціей.

— Такъ что же васъ, скажите на милость, можетъ удерживать? А я было на васъ, Паллизеръ, какъ на каменную гору полагался. И я былъ въ прав это длать. Не вы ли сами, мсяцъ тому назадъ, высказывали полную готовность вступить въ нашъ кабинетъ, если только случай къ тому представится? Ну, скажите, разв это не было такъ?

— Ваша правда, герцогъ. Но теперь я попрошу васъ выслушать меня, то, что я долженъ вамъ сказать, я всего охотне сохранилъ бы отъ всхъ въ глубочайшей тайн.

И при этихъ словахъ лицо его исказилось выраженіемъ душевной муки.

— Не понимаю, возразилъ герцогъ, хоть убейте, не понимаю, изъ-за какихъ соображеній вы выдаете свою партію въ самую критическую минуту.

— Я общался жен свозить ее за-границу.

— И только-то! проговорилъ герцогъ, глядя на него съ изумленіемъ и въ то же время съ легкимъ оттнкомъ прежней добродушной веселости на лиц.— Но кто же здитъ въ это время года за-границу? А когда парламентъ разойдется, тогда вамъ, конечно, ничто не мшаетъ отлучиться на время.

— Но я общался хать немедленно.

— Въ такомъ случа, настоящее положеніе ваше требуетъ, чтобы вы взяли назадъ свое общаніе. Я убжденъ, что лэди Гленкора съуметъ понять это.

— Вы не совсмъ поняли меня, герцогъ, и я, боюсь, что буду поставленъ въ необходимость докучать вамъ изложеніемъ такихъ вещей, которыя, при другихъ обстоятельствахъ, я не позволилъ бы себ навязывать вашему вниманію.

— Вы можете быть уврены, Паллизеръ, что я вовсе не желаю заглядывать въ семейныя тайны.

— Позвольте, герцогъ. Сегодня у насъ съ женою былъ разговоръ, вслдствіе котораго я убдился, что для нея необходимо въ настоящую минуту удалиться изъ Англіи. Вашъ пріздъ какъ разъ засталъ насъ на этомъ разговор и я только-что далъ ей слово хать съ нею.

— Но, Паллизеръ, подумайте. Если бы дло это было пустое, я и не настаивалъ бы, но у человка въ вашемъ положеніи есть обязанности передъ обществомъ, его дятельность принадлежитъ его отечеству. Онъ не въ прав идти назадъ, если бы даже это и было для него возможно.

— Разъ давши честное слово, не думаю, чтобы человкъ былъ въ прав отъ него отступаться.

— Конечно, нтъ, но ему могутъ возвратить данное слово назадъ. Лэди Гленкора…

— Жена, конечно, охотно возвратила бы мн данное ей слово. Но дло не въ томъ. Ея счастье зависитъ отъ этой поздки, и я отчасти самъ виноватъ, что это такъ. Я не могу вамъ обстоятельно объяснить, почему именно я нахожусь вынужденнымъ отказаться отъ того, для чего работалъ въ теченіе всей своей жизни.

— Помилуйте, я и не требую никакихъ объясненій! Если это дло такой настоятельной необходимости….

— Да, это дло дйствительно самой настоятельной необходимости.

— Быть можетъ, не передумаете ли вы еще? Я бы могъ дать вамъ двадцать-четыре часа на размышленіе.— Мистеръ Паллизеръ отвчалъ не вдругъ, и герцогу показалось, что онъ слегка колеблется.— А то нельзя ли мн было бы переговорить съ самой лэди Гленкорой?..

— Это ни къ чему не поведетъ, герцогъ. Она, конечно, съ перваго же слова объявитъ, что остается въ Лондон, но на мн, тмъ не мене, останется обязанность увезти ее заграницу.

— Ну, объ этихъ вещахъ я не могу судить. А все же другой такой случай, пожалуй, и не представится. И подумайте, въ ваши годы, вы отказываетесь отъ самаго блестящаго политическаго положенія, какое только доступно честолюбію мужчины! Слыханное ли дло: человку еще тридцати лтъ нтъ и его считаютъ способнымъ занять должность канцлера казначейства, а онъ отказывается потому, что хочетъ везти жену свою за-границу! Да если бы она, Паллизеръ, умирала, и то вы, при существующихъ обстоятельствахъ, должны были бы остаться. Пускай бы она хала, но ваше мсто было бы здсь.

Мистеръ Паллизеръ просидлъ нсколько минутъ молча, потомъ всталъ и отошелъ къ окну.

— Есть вещи, которыя хуже смерти, проговорилъ онъ, стоя къ герцогу спиною. Слова эти были сказаны очень тихо, почти шопотомъ и слеза дрожала на его рсницахъ, когда онъ ихъ произносилъ, но, какъ ни тихо они были сказаны, герцогъ разслышалъ ихъ и понялъ, что ему не слдуетъ продолжать разговоръ на эту тэму.

— И вы ни въ какомъ случа не измните своего ршенія?— спросилъ герцогъ.

— Я не могу его измнить. Но вашъ пріздъ такъ быстро послдовалъ за моимъ ршеніемъ хать за-границу — оно было принято всего какихъ нибудь десять минутъ передъ тмъ, какъ мн доложили о вашемъ посщеніи,— а потому вы позволите мн воспользоваться отсрочкой, которую вы мн только-что предлагали. Съ меня и нсколькихъ часовъ будетъ довольно. Можно ли мн будетъ повидаться съ вами сегодня вечеромъ, часовъ въ восемь? Если въ верхней палат будетъ сегодня засданіе, то я пріду къ вамъ въ Сентъ-Джемсъ Сквэръ.

— Засданіе, по всмъ вроятіямъ, продлится за восемь часовъ.

— Такъ я повидаюсь съ вами тамъ. И вотъ что, герцогъ: я просилъ бы васъ относиться ко мн въ этомъ дл, какъ къ другу, а не какъ къ простому политическому союзнику.

— Общаю вамъ это.

— Я сказалъ вамъ то, чего никто въ мір отъ меня боле не услышитъ.

— Мн кажется, васъ нечего уврять въ томъ, что ваша тайна со мной и умретъ.

— Въ этомъ я не сомнваюсь. И врьте мн, герцогъ, что жертва эта для меня не легка. То, что вы предлагали мн сегодня, было цлью всхъ моихъ желаній, всхъ моихъ стремленій. Я трудился для этого денно и нощно, я чувствовалъ себя счастливымъ. Когда самолюбіе нашоптывало мн, что я достоенъ занять этотъ постъ, я мучился по цлымъ недлямъ сомнніями въ своихъ собственныхъ силахъ.

— Что до этого касается, то ни Брокъ, ни я не имемъ ни малйшаго сомннія. Да и никто изъ насъ не сомнвается въ вашихъ дарованіяхъ. Самъ Файнспонъ указываетъ на васъ, какъ на человка, наиболе способнаго занять это мсто.

— Премного благодаренъ за такое лестное мнніе. Но все это я говорю къ тому, чтобы вы поняли, какъ неумолимы должны быть требованія того долга, который заставляетъ меня отказаться отъ вашего предложенія.

— Но вы еще пока не отказались, замтилъ герцогъ. Я буду васъ, во всякомъ случа, дожидаться въ верхней палат. Хорошо бы вы сдлали, если бы приняли министерскій портфель. Подумайте-ка объ этомъ. Я ни слова не говорю противъ того долга, который, какъ вы утверждаете, на васъ лежитъ, но хорошо бы, если бы можно было согласить его съ вашими обязанностями, какъ общественнаго дятеля. Вспомните, что такіе люди, какъ вы, принадлежатъ своему отечеству.

Сказавъ это, герцогъ ухалъ и мистеръ Паллизеръ остался одинъ. Въ ушахъ его все еще звенли слова, сказанныя недавно его женою, я люблю Борго Фицджеральда, люблю его всмъ сердцемъ.— Не весело молодому мужу слышать такія рчи. Есть, конечно, люди, которыхъ подобное открытіе сильне потрясло бы, чмъ оно потрясло Плантагенета Паллизера. Человкъ онъ былъ ровнаго, безстрастнаго характера. Тмъ не мене, въ этомъ признаніи было что-то такое, омрачившее для него божій свтъ. Въ первые четверть часа по отъзд герцога, онъ боле думалъ о жен своей и о Борго Фицджеральд, чмъ о лорд Брок и о мистер Файнспон. Онъ сознавался передъ самимъ собою, что женился на ней, не любя ее и не нуждаясь въ ея любви. Не самъ ли онъ былъ кругомъ виноватъ во всемъ, что случилось? Но теперь… теперь онъ любилъ ее. Онъ чувствовалъ, что для него будетъ невыносимо тяжело потерять ее, даже если бы это не было сопряжено съ скандаломъ и позоромъ передъ общественнымъ мнніемъ. Ея признаніе, что она любитъ другого, ножомъ поразило его въ самое сердце. Наконецъ-то въ этомъ сердц нашлась живая струна, которую ей удалось задть!

Часъ спустя по отъзд герцога, мистеръ Паллизеръ взялъ шляпу и отправился въ паркъ. Онъ прошелъ Гайдъ-Паркомъ въ Кенсингинскій садъ и провелъ цлый часъ, расхаживая взадъ и впередъ подъ вязами. Вернулся онъ съ прогулки въ твердомъ намреніи отказаться отъ открывавшейся передъ нимъ блестящей карьеры.— Я самъ былъ виноватъ въ томъ, что случилось, сказалъ онъ самаму себ,— и съ божьею помощью, я поправлю свою вину.

Но не въ характер мистера Паллизера было пороть горячку, онъ условился съ герцогомъ дать ему отвтъ въ восемь часовъ, а потому и не подумалъ ускорить часъ своего свиданья съ нимъ. Въ нижнюю палату онъ не пошелъ, не желая подвергаться распросамъ, на которые не зналъ бы, что отвчать. Онъ пообдалъ дома одинъ, разъ сказавъ жен, что онъ увидится съ нею въ девять часовъ, онъ и не подумалъ идти къ ней раньше. Ровно въ восемь часовъ онъ слъ въ карету и похалъ въ верхнюю палату.

— Ну, Паллизеръ, молвилъ герцогъ, выслушавъ его отказъ:— вамъ, конечно, лучше знать. Все, что я могу сказать вамъ съ своей стороны, это то, что мн очень прискорбно лишиться васъ, такъ прискорбно, что и выразить мудрено.

Герцогъ проговорилъ это очень печальнымъ голосомъ, и можно было подумать, что онъ вотъ-вотъ прослезится. Ну, не досадно ли было, что вс его хлопоты пропали даромъ изъ-за прихоти вздорной бабенки!— У меня никогда къ ней не лежало сердце, подумалъ онъ про себя, припоминая, быть можетъ, при этомъ жалобы герцогини на лэди Гленкору… Мн надо сейчасъ же отправиться къ Броку, продолжалъ онъ вслухъ, и сказать ему объ этомъ. Ужъ, право, не знаю, какъ мы теперь извернемся. Прощайте, прощайте! Нтъ, я не сержусь, мы съ вами по прежнему останемся друзьями, только жаль мн, очень жалъ, что такъ вышло.

И съ этими словами оба политическіе дятели разстались.

Мы ужь за одно прослдимъ ходъ этого политическаго движенія до конца. Герцогъ въ этотъ же вечеръ увидлся съ лордомъ Брокомъ, затмъ, оба наши министра послали за третьимъ мужемъ, славившимся великою опытностью въ составленіи кабинетовъ. Наши государственные мужи раскинули умомъ-разумомъ втроемъ, а на слдующій день лордъ Брокъ произнесъ передъ парламентомъ рчь, въ защиту своего сотоварища, мистера Файнспона. Печать казначейства осталась въ рукахъ послдняго, по крайней мр, до окончанія сессіи, къ великому изумленію всхъ политическихъ кумушекъ въ стран, которыя, покачивая головами, толковали о необычайномъ вліяніи мистера Файнспона и о томъ, что безъ него лордъ Брокъ не отваживается стать лицомъ къ лицу съ оппозиціей.

Мистеръ Паллизеръ, между тмъ, возвратился къ жен и объявилъ ей о принятомъ имъ ршеніи.

— Думаю, что намъ всего лучше будетъ хать, не теряя времени, сказалъ онъ ей. По крайней мр, съ моей стороны не будетъ никакой задержки.

ГЛАВА XIX.
ИМЯ АЛИСЫ ВАВАЗОРЪ ПОПАДАЕТЪ НА ДЕНЕЖНЫЙ РЫНОКЪ.

Дней десять или двнадцать спустя по возвращеніи Джоржа Вавазора въ Лондонъ, онъ явился въ контору мистера Скреби съ четырьмя небольшими клочками бумаги въ рук. Мистеръ Скреби, по обыкновенію, приставалъ за деньгами. Третьи выборы подходили и деньги расточались щедрой рукой между избирателями.— Я человкъ семейный, мистеръ Вавазоръ, а потому никогда не кидаюсь, очертя голову, въ такія предпріятія, исходъ которыхъ невренъ.— Этими словами мистеръ Скреби отвчалъ на предложеніе Джоржа взять отъ него росписку на ту сумму, которую онъ затратитъ въ предстоящіе выборы, съ уплатою въ три мсяца.— Вы знаете, сказалъ ему Джоржъ, какъ трудно достать наличныя деньги тотчасъ же по полученіи наслдства, особенно когда все наслдство заключается въ недвижимомъ имуществ.— Трудно-то оно очень трудно, отвчалъ мистеръ Скреби, которому были извстны, какъ нельзя лучше, вс подробности завщанія стараго сквайра. Два дня спустя посл этого разговора, Джоржъ снова явился въ контору стряпчаго, принесъ съ собою т четыре клочка бумаги, о которыхъ было упомянуто выше. Мистеръ Скреби внимательно разсмотрлъ ихъ, но прежде, чмъ мы узнаемъ его мнніе объ этихъ документахъ, намъ необходимо сдлать небольшое отступленіе.

Однажды утромъ, когда Алиса сидла одна въ своей гостиной, горничная пришла доложить ей, что какой-то ‘джентльменъ’ желаетъ ее видть. При этомъ, но тону горничной, ясно можно было видть, что она очень хорошо знаетъ, что поститель этотъ вовсе не джентльменъ.

— Какой-то джентльменъ? Кто бы это могъ быть?

— Не знаю, миссъ: кажется мн, что онъ не изъ настоящихъ господъ, а впрочемъ, съ виду онъ ничего.

— Проси его сюда. Только не мшало бы, Дженъ, узнать прежде его имя.— Дженъ ушла и черезъ минуту вернулась съ извстіемъ, что фамилія постителя — мистеръ Леви.

Алиса встала на встрчу гостю и тотчасъ же поняла, почему горничная доложила о немъ такимъ страннымъ тономъ. Мистеръ Леви, дйствительно, не принадлежалъ къ разряду тхъ джентльменовъ, въ кругу которыхъ Алиса привыкла вращаться. То былъ приземистый, смуглый человчекъ съ лукавыми глазами, помщавшимися очень близко одинъ отъ другого, съ большимъ, горбатымъ носомъ и чорными усиками.— Не понравилась Алис наружность этого мистера Леви, но длать было нечего, она привтствовала его легкимъ наклоненіемъ головы и попросила садиться.

— Папа еще не одтъ? спросила Алиса у горничной.

— Нтъ, миссъ, кажись, еще не одтъ.

Алиса сочла не лишнимъ довести до свденія мистера Леви, что въ дом есть мужчина.

— Я явился къ вамъ, миссъ, по одному дльцу, заговорилъ мистеръ Леви, когда они остались вдвоемъ.— Безпокоиться вамъ тутъ нечего, дльце, какъ вы увидите, не богъ знаетъ какое.— Затмъ онъ вынулъ изъ жилетнаго кармана бумажникъ и отыскалъ въ немъ записку, которую и вручилъ Алис. По почерку адреса, Алиса тотчасъ же узнала, что записка эта отъ ея двоюроднаго брата.— Такъ точно, миссъ, проговорилъ мистеръ Леви это отъ Джоржа Вавазора. Меня вы, я полагаю, никогда не изволили видть?

— Нтъ, сэръ, сколько мн извстно, я вижу васъ въ первый разъ.

— Я письмоводитель вашего двоюроднаго братца.

— А! вы письмоводитель мистера Вавазора. Съ вашего позволенія, сэръ, я прочитаю теперь его письмо.

— Сдлайте одолженіе, миссъ.

Письмо Джоржа Вавазора къ кузин было слдующаго содержанія:

‘Милая Алиса,

‘Посл того, что произошло между нами въ послднее наше свиданье, я былъ увренъ что, по возвращеніи изъ Уэстморлэнда, вы распорядитесь о перевод на моихъ банкировъ нужной мн суммы денегъ. Но оказывается, что вы и не подумали этого сдлать. Само собою разумется, я на васъ за это не въ претензіи, потому что женщины въ подобныхъ длахъ рдко умютъ во время принять надлежащія мры. Вы уже, безъ сомннія, слышали, какъ несправедливо поступилъ со мною мой ддъ, и, конечно, раздляете мое негодованіе. Упоминаю объ этомъ обстоятельств потому, что содержаніе его завщанія обязываетъ васъ теперь боле, чмъ когда нибудь, свято соблюсти то, что вы мн общали.

‘Пока между нами не исчезнутъ вс недоразумнія,— а что они исчезнутъ, въ этомъ я не сомнваюсь,— я считаю боле благоразумнымъ не являться къ вамъ лично. Вотъ почему я посылаю къ вамъ моего письмоводителя съ четырьмя векселями, въ пятьсотъ фунтовъ каждый, на которыхъ я и прошу васъ подписать ваше имя. Мистеръ Леви покажетъ вамъ, какъ это сдлать. Срокъ уплаты по этимъ векселямъ черезъ дв недли, такъ что деньги должны быть готовы въ контор Дроммондсъ никакъ не позже понедльника, хорошо было бы даже, если бы он были на лицо въ субботу. Васъ такъ хорошо знаютъ въ контор Дроммондсъ, что вы, вроятно, не потяготитесь сами захать туда въ субботу посл обда и справиться, все ли въ порядк.

‘Нечего и говорить, что замедленіе въ выдач денегъ поставило меня въ очень непріятное положеніе. Дальнйшая проволочка будетъ для меня какъ нельзя боле пагубна. Впрочемъ, я не сомнваюсь, что вы примете въ этомъ отношеніи вс, зависящія отъ васъ, мры, этого требуетъ и ваша, и моя польза.

Преданный вамъ,
Джоржъ Вавазоръ.’

Безпримрная наглость этого письма произвела именно то дйствіе, на которое разсчитывалъ писавшій его. Оно обратило вниманіе Алисы на ея собственную оплошность — если только это можно было назвать оплошностью,— и отвело ей глаза отъ безстыдства самаго требованья. Ршительный тонъ, съ которымъ онъ требовалъ ея денегъ, заставилъ ее на время поврить, что ей дйствительно ничего боле не остается, какъ удовлетворить его требованье, и что она была неправа, промшкавъ выдачею общанныхъ денегъ.

Но ее пугала необходимость подписать свое имя подъ векселями и вврить ихъ потомъ такому господину, какъ мистеръ Леви. Отецъ ея былъ дома и всего проще было бы ей посовтоваться съ нимъ, но она знала, что отецъ положительно воспротивится этой безвозвратной выдач денегъ ея двоюродному брату (что деньги эти канутъ въ воду, было теперь для нея ясно, какъ день), а она, съ своей стороны, твердо ршилась сдержать слово, данное Джоржу.

Мистеръ Леви вынулъ изъ того же бумажника четыре векселя и разложилъ ихъ передъ собою на стол.

— Мистеръ Вавазоръ, если не ошибаюсь, миссъ, объяснилъ вамъ, что вы должны сдлать? проговорилъ онъ.

— Да, сэръ, онъ объяснилъ.

— Такъ не угодно ли вамъ будетъ подписать свое имя вотъ подъ этими документами. Затмъ я больше ничмъ не буду васъ безпокоить.

Мистеръ Леви, услышавъ, что мистеръ Джонъ Вавазоръ дома, торопился, по возможности сократить свое посщеніе.

Но Алиса колебалась. Дв тысячи фунтовъ — сумма не шуточная. Ну что, какъ этотъ человкъ украдетъ векселя, подписанные ея именемъ?— Она снова перечитала письмо двоюроднаго брата,— больше для того, чтобы выиграть время.

— Да ужь не извольте безпокоиться, миссъ, все въ порядк, замтилъ мистеръ Леви.

— Не можете ли вы оставить эти бумаги у меня? спросила Алиса.

— Ну, это не совсмъ-то будетъ удобно, миссъ. Мистеръ Вавазоръ, вроятно, объяснилъ вамъ, въ чемъ дло, он должны быть у него въ рукахъ сегодня еще до вечера. Эти выборы страсть сколько требуютъ денегъ, и если нужная сумма не будетъ у него сегодня же въ рукахъ, то люди, отъ которыхъ зависитъ его избраніе, перейдутъ на другую сторону.

— Но деньги по этимъ векселямъ можно будетъ получить не раньше, какъ черезъ дв недли.

— Такъ-такъ, миссъ, но вексель за вашею подписью все равно, что чистыя денежки.

Алиса призадумалась, а онъ, между тмъ, досталъ ей перо съ письменнаго стола и подалъ ей векселя одинъ за другимъ. Алиса подписала подъ нами свое имя.

Съ этики-то четырьмя клочками бумаги явился Джоржъ Вавазоръ въ контору мистера Скреби.

— Ну, вотъ вы все приставали за наличными деньгами, проговорилъ онъ, важничая, какъ и подобаетъ капиталисту, нате вамъ ихъ. Надюсь, что двухнедльный срокъ уплаты не испугаетъ васъ.

— Дв-то недли еще куда ни шло, замтилъ мистеръ Скреби. Мы можемъ до тхъ поръ оттянуть платежъ. Я пошлю сказать Гримсу, что не могу съ нимъ видться, раньше 15-го числа.

Но не этого добивался Джоржъ Вавазоръ. Ему хотлось превратить эти векселя тотчасъ же въ наличныя деньги, чтобы избавиться самому отъ необходимости предъявлять ихъ на Алису, въ случа, если уплата не будетъ произведена въ срокъ.

— Ничего, подождемъ до 15-го, проговорилъ мистеръ Скреби, возвращая бумаги своему кліенту.

— Такъ вамъ нужна будетъ тысяча фунтовъ? спросилъ Джоржъ.

— Да, на первыхъ порахъ довольно будетъ тысячи, но отнюдь не меньше.

— Такъ ужь не лучше ли вамъ разомъ оставить у себя об тысячи?

— Нтъ, къ чему же? Я не вижу никакой необходимости. Ужь вы лучше сами получите деньги по этимъ векселямъ черезъ вашего банкира, а мн выдайте 15-го или 16-го числа на нихъ контрамарку.

— Что за чертовская недоврчивость, Скреби!

— Совсмъ это не недоврчивость. Я не привыкъ имть дло съ векселями, вотъ и все.

— Но что можетъ быть врне этихъ бумагъ? Цлому свту извстно, что моя кузина иметъ въ полномъ своемъ распоряженіи довольно значительное состояніе.

— Да бда-то въ томъ, мистеръ Вавазоръ, что мало охотниковъ покупать векселя, подписанные дамами. Попробуйте дисконтировать ихъ въ Сити, и вы увидите, что банкиры вамъ то же самое скажутъ. Конечно, ихъ можно перевести на ваше имя, противъ этого я ни слова не говорю.

— Вамъ я могу объяснить сущность нашей семейной сдлки, со всякимъ же другимъ мн не такъ-то легко вдаваться въ объясненія. Впрочемъ, я этому длу не придаю особенной важности.

— Да и не стоитъ. Дв недли ровно ничего не значатъ. Вы получите деньги черезъ вашихъ банкировъ, а мн, по истеченіи срока, пришлете контрамарку на полученіе тысячи фунтовъ.

И сказавъ это, мистеръ Скреби принялся перелистывать бумаги, лежавшія передъ нимъ на стол, давая этимъ знать, что считаетъ ауденцію конченой. Вавазоръ бросилъ на него сердитый взглядъ, посылая его въ душ ко всмъ чертямъ. Но мистеръ Скерби продолжалъ заниматься своимъ дломъ, нисколько не смущаясь тайными проклятіями своего кліента, и Вавазоръ, не говоря боле ни слова, удалился.

По дорог домой онъ предался своимъ любимымъ мечтамъ о мщеніи, включая на этотъ разъ и мистера Скреби въ число своихъ предполагаемыхъ жертвъ. Въ обращеніи съ нимъ стряпчаго за послднее время проглядывало какое-то смшеніе раздражительности и фамильярности, ясно свидтельствовавшее о томъ, что Вавазоръ падаетъ во мнніи мистера Скреби. Человкъ этотъ, казалось, обладалъ чутьемъ крысы, и далеко предвидлъ паденіе ненадежнаго дома.

Нуждаясь самъ въ наличныхъ деньгахъ, Джоржъ не могъ послдовать совту мистера Скреби и оставить векселя до истеченія срока у своего банкира. Къ тому же, онъ сильно сомнвался въ томъ, что деньги по нимъ дйствительно будутъ уплачены въ срокъ. Алиса, по всмъ вроятіямъ, будетъ вынуждена сказать объ этомъ дл отцу, а Дасонъ Вавазоръ, конечно, приметъ вс зависящія отъ него мры, чтобы помщать уплат.— И такъ, онъ ршился отправиться съ этими векселями въ Сити и сбыть ихъ тамъ на возможно-выгодныхъ условіяхъ. Но въ тотъ день было уже слишкомъ поздно, и потому онъ отправился домой, а оттуда въ парламентъ, гд и просидлъ весь вечеръ, нахлобучивъ шляпу на брови.

— Вы слышали новость? шепнулъ ему на ухо мистеръ Ботъ.

— Новость? Нтъ, я никакихъ новостей не слыхалъ.

— Файнспонъ подалъ въ отставку и Паллизеръ въ эту минуту сидитъ съ герцогомъ Сентъ-Бонгай въ библіотек гіеровъ.

— А хоть бы они оба были въ эту минуту у чорта на куличкахъ, такъ мн, право, все равно, отвчалъ Вавазоръ.

— Ну, нтъ, такъ говорить нельзя, возразилъ мистеръ Ботъ. Вдь Паллизеръ въ настоящую минуту канцлеръ казначейства. Какое вамъ счастье везетъ съ самаго начала вашей парламентской карьеры! Какъ только онъ вступитъ въ исправленіе своей новой должности, такъ и мы съ вами, конечно, пойдемъ въ гору.

— Черезъ мсяцъ будутъ новые выборы, замтилъ Джоржъ.

— Ну, я за себя-то не боюсь, отвчалъ Ботъ. Никогда не мшаетъ, знаете ли, при выборахъ быть въ ладахъ съ правительственною партіею.

На слдующій день, рано утромъ, Вавазоръ отправился въ Сити, но оказалось, что биржевой міръ очень неблагосклонными глазами взглянулъ на его четыре векселя. Биржевой міръ повертлъ ихъ въ рукахъ, посмотрлъ на нихъ прямо, посмотрлъ сбоку, онъ съ сомнньемъ произносилъ имя Алисы Вавазоръ, какъ бы считая его не надежнымъ. Затмъ онъ посовтовалъ обладателю векселей продержать ихъ до истеченія срока у себя,— благо, срокъ такой небольшой. Биржевой міръ, видимо, подозрвалъ, что тутъ дло не совсмъ чисто, и устами одного изъ своихъ законодателей напрямикъ объявилъ Вавазору, что съ векселями, подписанными дамами, связываться не стоитъ. Джоржъ мысленно проклялъ биржу и подумалъ, какъ бы хорошо было убить ее огуломъ. Нельзя ли было такъ устроить, чтобы цлый потокъ стрихнину наводнилъ весь кварталъ Сити во время завтрака?— Три векселя онъ оставилъ у своихъ банкировъ для полученія по нимъ денегъ по истеченіи срока, а съ четвертымъ ршился попытать счастья на слдующій день въ тхъ низшихъ слояхъ денежнаго рынка, куда онъ еще до сихъ поръ не ршался спускаться. Въ этихъ низшихъ слояхъ нашелся капиталистъ, который далъ ему въ займы двсти фунтовъ, оставивъ у себя вексель въ вид обезпеченія. За эту сдлку Джоржъ, кром того, долженъ былъ приплатить капиталисту сорокъ фунтовъ. Джоржъ проклялъ и капиталиста, и биржу, и палату депутатовъ. Онъ проклялъ Алису и сестру Кэтъ, проклялъ память своего дда, проклялъ, наконецъ, самого себя.

Проводивъ мистера Леви, Алиса, не теряя ни минуты,— отправилась къ отцу и разсказала ему о случившемся.

— Надо приготовить деньги, сказала она въ заключеніе.

На это мистеръ Вавазоръ отвчалъ не вдругъ и, покачивая головою, глядлъ въ каминъ.

— Деньги надо приготовить во что бы то ни стало, повторила она. Возметесь ли вы похлопотать объ этомъ? Если вы откажетесь, папа, я принуждена буду сама отправиться къ мистеру Доунду. Не захотите же вы, чтобы мое имя было обезчещено.

— Ты разоришься въ конецъ, проговорилъ онъ, и все для этого мерзавца.

— Мерзавецъ онъ или нтъ — не въ томъ дло, папа, согласитесь, что ддъ жестоко съ нимъ поступилъ.

— А я такъ думаю, что это самое умное дло, какое только покойникъ отецъ сдлалъ во всю свою жизнь. Если бы онъ оставилъ помстье Джоржу, не прошло бы и полгода, какъ тотъ спустилъ бы все до послдней десятины.

— Но онъ могъ оставить ему имніе въ пожизненное пользованіе.

— Что проку было бы въ этомъ? Онъ все равно заслъ бы по уши въ долги.

— Но какъ бы тамъ ни было, папа, надо достать ему эти дв тысячи. Общайтесь мн, что вы объ этомъ похлопочете.

— А тамъ ему понадобится еще…

— Нтъ, не думаю, чтобы онъ потребовалъ еще. Во всякомъ случа, не думаю, чтобы я была обязана отдать ему все свое состояніе.

— Казалось бы, что нтъ. Желалъ бы я знать, какимъ образомъ ты вообще можешь быть обязана давать ему что бы то ни было?

— А такимъ образомъ, что я общалась. Я подписала векселя и теперь отступиться уже поздно. Папа, если вы отстранитесь отъ этого дла, я сама отправлюсь къ мистеру Доунду.

— Врядъ ли я могу помочь теб въ этомъ дл, да и мистеръ Доундъ тоже. Большая часть твоихъ денегъ помщена подъ залогъ.— Затмъ въ разговор послдовала пауза.— Слыханное ли дло, продолжалъ мистеръ Вавазоръ:— въ какихъ нибудь три мсяца передавать четыре тысячи фунтовъ такому господину! Шутка ли, четыре тысячи фунтовъ! И ты говоришь, что не хочешь идти за него замужъ?

— Конечно, не хочу, между нами все кончено.

— И онъ это знаетъ?

— Полагаю, что знаетъ.

— Гмъ! ты полагаешь. Да у тебя, въ этомъ отношеніи, что ни день, то новая затя.

Упрекъ этотъ, быть можетъ, былъ и заслуженный, но тяжело отозвался онъ на Алис. Слезы выступили у нея на глазахъ и она отвчала не вдругъ, боясь зарыдать.

— Я знаю, что поступила дурно, проговорила она наконецъ, но я уже достаточно наказана, и вамъ бы слдовало меня пощадить.

— Я вовсе и не хочу тебя наказывать, отвчалъ онъ, вставая со стула и принимаясь расхаживать по комнат. Не хочу я только видть тебя разоренною.

— Какъ видно, мн ничего боле не остается, какъ самой отправиться къ мистеру Доунду.

Посл долгихъ переговоровъ, мистеръ Вавазоръ заключилъ, наконецъ, съ дочерью компромисъ. Онъ выговорилъ себ день на размышленіе и на слдующее утро общался дать ей ршительный отвтъ.

ГЛАВА XX.
О ТОМЪ, КАКЪ БЫЛА ПРОИЗВЕДЕНА УПЛАТА ПО ВЕКСЕЛЯМЪ АЛИСЫ.

Мистеръ Вавазоръ просто ума не могъ приложить, какъ ему быть съ дочерью. Она подписала свое имя подъ векселями на сумму дв тысячи фунтовъ и ничто не ручалось, что въ будущемъ она не надаетъ на себя еще большихъ обязательствъ. Ну, что прикажете длать съ такою дочькою?— Мн ея денегъ ненужно, разсуждалъ онъ съ самимъ собою, и если бы у нея ничего своего не было, я охотно бы подлился съ нею всмъ, что имю. Но не могу же я оставаться равнодушнымъ свидтелемъ, какъ она бросаетъ свои деньги въ окно.

Мистеръ Вавазоръ отправился въ Ченсри-Лэнъ, но, вмсто того, чтобы повидаться съ мистеромъ Доундомъ, отправилъ съ посланнымъ записку въ Соффалькъ-Стритъ, отвтъ на эту записку не замедлилъ явиться въ лиц мистера Грея.— Джонъ Грей все это время жилъ въ Лондон и часто видался съ Джономъ Вавазоромъ. Онъ усплъ многое разузнать объ образ жизни Джоржа и содрогался при мысли о томъ, какая участь ожидаетъ двушку, которая ршится стать его женою.

Дорога въ контору мистера Вавазора была ему хорошо знакома: онъ часто хаживалъ туда поговорить съ отцомъ о его дочери. Терплмвый и упорный въ преслдованіи своей цли, онъ не отчаявался въ возможности спасти Алису. На ея поступокъ въ отношеній его самого и на общаніе, данное Джоржжу, онъ смотрлъ, какъ на слдствіе умственнаго разстройства, онъ могъ оплакивать этотъ странный недугъ, но онъ не терялъ надежды на ея выздоровленіе и не переставалъ ее крпко любить. Онъ уже зналъ черезъ мистера Вавазора о ея вторичной размолвк съ Джоржемъ, и въ немъ начинала просыпаться увренность, что въ конц концовъ ему удастся увезти ее съ собою въ Недеркотсъ.

Широкая каменная лстница привела Джона Грея въ ту комнату, гд мистеръ Вавазоръ еженедльно посвящалъ двнадцать часовъ подписыванію бумагъ. Какъ ненавистна была эта комната Джону Вавазору! Посл того, какъ ему сдлалось извстно завщаніе стараго сквайра, онъ уже почти ршился не переступать боле ногою за этотъ печальный порогъ, на вки распроститься съ своей конторой и удовольствоваться половиною того дохода, который доставляло ему это мсто. Но могъ ли онъ отказаться отъ нсколькихъ сотенъ фунтовъ въ годъ въ ту самую минуту, когда его дочь, никого не слушая, сорила тысячами фунтовъ?

Когда Джонъ Грей вошелъ, мистеръ Вавазоръ сидлъ одинъ, развалившись въ кресл, передъ каминомъ.Дыханіе его сильно смахивало на дыханіе спящаго человка, Онъ, видимо, давалъ себ роздыхъ, черезчуръ утомившись отъ многотруднаго подписыванія своего имени. Среди обширной, мрачной комнаты, выходившей окнами на задній дворъ, стоялъ большой столъ краснаго дерева, заваленный кипами бумагъ. Кром бумагъ, на стол лежало гусиное перо и листъ пропускной бумаги, то были единственныя принадлежности, требовавшіяся для исправленія той должности, которую занималъ мистеръ Вавазоръ. Тутъ же помщалось нсколько книгъ оффиціальнаго содержанія, но мистеръ Вавазоръ никогда не заглядывалъ въ нихъ. Вдоль стнъ были поставлены три-четыре кресла, полъ былъ устланъ старымъ турецкимъ ковромъ, другой мебели въ комнат не было, одиночество мистера Вавазора въ этомъ мрачномъ убжищ раздлялъ служившій у него писарь, подростокъ лтъ шестнадцати, помщавшійся въ коморк, смежной съ большою комнатою, и проводившій все свое время въ рисованіи каракуль на казенной бумаг. Будь я на мст мистера Вавазора, я сдлалъ бы этого юношу своимъ закадычнымъ другомъ, поврялъ бы ему вс свои сердечныя тайны и длилъ бы вс его ребяческія забавы.

— Войдите! крикнулъ Джонъ Вавазоръ, когда мистеръ Грей потревожилъ его сонъ, постучавшись въ дверь.— А! очень радъ васъ видть, садитесь, садитесь. Ужь не взыщите за плохой огонь въ камин. Сюда отпускаютъ что ни на есть худшія уголья въ цломъ Лондон. Ну, что это за уголья? Просто срамъ.

И онъ сердито ткнулъ щипцами въ огонь.

Дло было въ ма, и Грей замтилъ, что въ такую теплую погоду можно обойдтись и безъ огня въ камин.

— Ну, нтъ, просидли бы вы здсь цлый день,— посмотрл бы я, какъ бы вы обошлись безъ огня. Въ жизнь свою не видалъ я такого холоднаго дома. Зимою, я иногда бывай принужденъ оставаться въ шинели. Засадилъ бы я сюда на недльку-другую этого стараго чорта Согдена. (Такъ звали великаго юриста, котораго мистеръ Вавазоръ считалъ виновникомъ страшнаго несчастья, отравлявшаго все его существованіе, и на главу котораго онъ, то и дло, призывалъ разныя мелочныя невзгоды).

— Что подлываетъ Алиса? спросилъ Грей, желая положить конецъ вчнымъ стованіямъ своего собесдника.

— Ничего, отвчалъ мистеръ Вавазоръ со вздохомъ,— кажется, здорова.

— У васъ въ дом случилось что нибудь необычайное?

— Вы мн, пожалуй, не поврите, когда я вамъ скажу, какія дла у васъ длаются. Сказать правду, я и самъ не знаю, говоритъ ли мн вамъ объ этомъ.

— До сихъ поръ мы съ вами дйствовали за одно, а потому, мн кажется, вамъ слдуетъ говорить мн все, касающееся до нея.

— Это такъ. Я хотлъ переговорить съ вами на счетъ ея денегъ. Знаете ли, Грей, я начинаю думать, что напрасно я допустилъ васъ взнести за нее такую крупную сумму.

— Это почему?

— Потому, что я предвижу по этому случаю большія затрудненія. Какъ мы расквитаемся съ вами?

— Если она выйдетъ за меня замужъ, то объ этомъ нечего будетъ думать.

— Ну, а если она не выйдетъ за васъ замужъ? Я, право, не знаю, поступитъ ли она хоть разъ въ жизни, какъ люди.

— Мн кажется, вы не такъ понимаете ее, замтилъ Грей,— хотя вамъ, конечно, слдовало бы знать ее лучше, чмъ кому-либо другому.

— Да кто ее пойметъ! отвчалъ раздраженный отецъ.— Намедни, она сказала мн, какъ вамъ уже извстно, что знать больше не хочетъ своего двоюроднаго брата…

— И что же, разв… разв она опять съ нимъ помирилась? проговорилъ Грей, и при этомъ два красныхъ пятна выступили у него на щекахъ.

— Нтъ, этого я не думаю, если не ошибаюсь, она начинаетъ понимать, что онъ мошенникъ.

— Слава Богу, что она во время поняла это.

— Но какъ вамъ нравится? она дала ему на себя четыре векселя на сумму дв тысячи фунтовъ, и срокъ уплаты черезъ дв недли. Дв тысячи фунтовъ! Вотъ что бываетъ, когда молодымъ двушкамъ даютъ деньги въ полное ихъ распоряженіе.

— Но мы вдь этого ожидали, отвчалъ Грей, котораго, повидимому, извстіе это нисколько не смутило.

— Какъ такъ ожидали?

— Конечно. Неужели вы думали, что онъ удовольствуется тмъ кушемъ, который получилъ передъ этимъ?

— Но вдь она ужь разошлась съ нимъ.

— Обстоятельство это нисколько не измнитъ ея ршеніе. Она общала ему свои деньги, и пускай сдержатъ свое общаніе.

— И отдастъ ему все? Ну, нтъ, этому я воспротивлюсь, на сколько станетъ моихъ силъ. Я осрамлю его, мерзавца.

— Этого вы не сдлаете, мистеръ Вавазоръ:— вы только повредите этимъ вашей дочери.

— Но, чортъ возьми! вдь это денной грабежъ. Подавай, вишь, ему еще дв тысячи фунтовъ черезъ дв недли!

Двухнедльный срокъ, повидимому, всего боле огорчалъ мистера Вавазора. Затмъ онъ изложилъ, какъ умлъ, вс подробности дла и разсказалъ, какъ Алиса грозила сама отправиться къ мистеру Доунду, въ случа если отецъ откажетъ ей въ своемъ содйствіи.

— Ну, представьте себ, мистеръ Доундъ ничего объ этомъ не знаетъ, ему и во сн ничего подобнаго не снилось. Я ей было посовтовалъ не признавать этихъ векселей, но она и слышать не хочетъ. Теперь мн ничего боле не остается, какъ отправиться къ Дроммондсу и объяснить ему, въ чемъ дло.

— Нтъ, этого не длайте, проговорилъ Грей. Я самъ съзжу къ Дроммондсу и распоряжусь, чтобы деньги для уплаты по векселямъ были на готов.

— А ну, какъ она въ конц концовъ все-таки не пойдетъ за васъ замужъ, Грей? Мн, ей-богу, сдается, что это будетъ такъ. Я, право, думаю, что она никогда не выйдетъ замужъ. Въ жизнь свою она ничего такъ не сдлаетъ, какъ добрые люди.

— Если, я останусь холостякомъ, я обойдусь и безъ этихъ денегъ, отвчалъ Грей, улыбаясь, если же она будетъ моей женою, то я потребую ихъ у нея назадъ.

— Ну, нтъ, это не дло вы говорите, если бы она была вашей дочерью, вы знали бы, что она ни за что не согласится такъ воспользоваться чужими деньгами.

— Это я и теперь знаю, хоть она мн и не дочь. Я такъ только пошутилъ. Какъ скоро получу положительную увренность, что она никогда не можетъ быть моею женою, такъ я возьму свои деньги назадъ. Въ этомъ отношеніи вы можете быть совершенно спокойны.

На этомъ друзья и поршили, На слдующее утро мистеръ Вавазоръ объявилъ дочери, что ея желаніе исполнено и что деньги будутъ взнесены банкиромъ еще до истеченія срока уплаты по векселямъ.

ГЛАВА XXI.

Однажды утромъ, недлю спустя посл описанныхъ нами событій, рослый ливрейный лакей явился въ улицу Королевы Анны съ запискою отъ лэди Гленкоры.

‘Прізжайте, если можете, ни теряя не минуты, писала лэди Гленкора Алис,— мн многое нужно разсказать вамъ и о многомъ придется просить васъ. Если вы не можете пріхать, то дайте мн знать, когда и гд я могу васъ видть.’

Алиса тотчасъ же одлась и отправилась въ Паркъ-Лэнъ.

Она застала свою пріятельницу въ маленькой столовой, выходившей окнами въ паркъ. Лэди Гленкора еще не видала Алису въ траур, который та носила по дд.

— Боже мой! воскликнула она:— какъ это платье измняетъ васъ! У меня, было, совсмъ и изъ головы вонъ, что вы въ чорномъ.

— Не знаю, по какому длу вамъ понадобилось меня видть, отвчала Алиса, но, можетъ быть, я и въ чорномъ плать могу быть вамъ такъ же полезна, какъ и въ цвтномъ?

— Вы можете быть мн полезны, въ какомъ бы плать вы ни были, милочка. Но мн такъ много-много нужно разсказать вамъ, что право я не знаю, какъ и начать. У меня будетъ до васъ большая-большая просьба, и я боюсь, что вы мн откажете.

— Вы, кажется, вообще не можете пожаловаться на недостатокъ обязательности съ моей стороны.

— Ну, этого я не скажу. Вы такъ рдко соглашаетесь что нибудь сдлать по моей просьб. Но я начну съ того, что разскажу вамъ, въ чемъ дло. Снимите шляпу: пройдетъ нсколько часовъ прежде, чмъ я кончу.

— Какъ, вамъ понадобится нсколько часовъ, чтобы разсказать мн, въ чемъ дло?

— Да, и чтобы упросить васъ исполнить мою просьбу. Но ужъ я лучше прямо начну съ просьбы. Знаете ли, меня везутъ заграницу?

— Кто съ вами детъ?

— Между прочимъ, дете вы.

— Я?

— Да, вы. Изъ того, что моя юная особа ищетъ пріютиться надъ вашимъ крылышкомъ, вы уже можете заключить, что все будетъ какъ нельзя боле респектабельно, мой мужъ детъ съ нами.

— Но мистеръ Паллизеръ не можетъ отлучиться изъ Лондона въ настоящее время года.

— То-то и есть, что можетъ. Не глядите на меня такими глазами, это дло окончательно ршенное. Сегодня вторникъ, мы вызжаемъ ровно черезъ недлю, если вы можете къ тому времени покончить ваши сборы. Въ среду утромъ мы будемъ завтракать въ Париж, и затмъ для всхъ васъ начнется новая жизнь. Мистеръ Паллизеръ будетъ расхаживать взадъ и впередъ но Лувру, а мы съ вами будемъ выступать по об его стороны,— ну, точь въ точь, какъ подобаетъ, путешествующимъ англичанамъ, и все будетъ какъ нельзя боле прилично. Потомъ мы отправимся въ Базель (при имени этого города Алиса содрогнулась: ей вспомнился балконъ, выходившій на Рейнъ), а оттуда въ Люцернъ… или, бишь, нтъ, это былъ, нашъ первоначальный маршрутъ, и мистеръ Паллизеръ потомъ его измнилъ. Онъ цлый день провозился здсь со всевозможными гидами и ужасно сердился, что для меня было все равно — подемъ ли мы въ Баденъ, или въ другое какое мсто, какъ-будто я могла интересоваться подобными вещами! Я сказала ему, что поду всюду, куда, ему ни вздумается, меня повезти. А онъ мн на это отвчалъ, что у меня нтъ сердца, и я согласилась съ нимъ.— Нашелъ ты меня чмъ попрекать, сказала я ему, какъ-будто, я и сама не знаю, что у меня нтъ сердца.— О, Кора! зачмъ вы это сказали?— Мн не хотлось перечить моему мужу. Къ тому же, это правда. Затмъ онъ бросилъ гидъ и вс карты разлеглись въ разныя стороны. Я собрала ихъ и объявила,— чтобы, какъ-нибудь отъ него отвязаться,— что намъ всего лучше хать Швейцарію. На томъ и поршили, и мистеръ Паллизеръ предложилъ остановиться въ Баден. Если бы онъ, вмсто Бадена, назвалъ ерихонъ, то мн, право, было бы все равно.— Хотлось бы вамъ създить въ ерихонъ?

— По мн, пожалуй, особенныхъ возраженій я противъ ерихона не имю.

— А все хе, вмсто ерихона, вы подете въ Баденъ.

— Объ этомъ я еще. пока ни слова не сказала. Но вы мн еще многое оставили необъясненнымъ. Съ какой стати мистеръ Паллизеръ детъ за границу въ самомъ разгар парламентской сессіи?

— А! для этого я должна буду начать съ самаго начала. Только, право, Алиса, я не знаю, какъ и сказать вамъ, есть вещи, которыя какъ-то не говорятся. Вы и представить себ не можете, какую жертву онъ приноситъ. Вы должны дать мн честное слово, что никому не скажете то, о чемъ я хочу разсказать вамъ теперь.

— Вы знаете, что я вообще не болтлива, но связывать себя честнымъ словомъ не стану.

— Что вы за воплощенное благоразуміе! Вотъ бы вамъ быть канцлеромъ казначейства. Жаль только, что вы свои собственныя дла не слишкомъ-то хорошо повели.

— О моихъ длахъ, пожалуйста, не безпокойтесь, Кора.

— Легко сказать, не безпокойтесь!— Но возвращаюсь къ моей тайн. Мистеру Паллизеру предлагали быть канцлеромъ казначейства, и онъ, можете себ представить, отказался!

— Но, изъ-за чего же?

— Изъ-за меня, изъ-за того, что я съумасбродное, порочное, въ конецъ отптое созданіе, изъ-за того, что онъ имлъ глупость связать себя женитьбой, тогда какъ ему, боле чмъ кому нибудь, слдовало остерегаться отъ подобной напасти. О, онъ былъ такъ добръ во мн! Если бы вы знали, какъ онъ желалъ этого мста! Цлые дни и ночи коптлъ онъ надъ скучнйшими цифрами, якшался съ такими людьми, какъ Мистеръ Ботъ, вмсто того, чтобы охотиться, волочиться и кидать деньги, подобно другимъ мужчинамъ. Вся жизнь его проходила въ мучительномъ колебаніи между страхомъ и надеждою, это замняло для него т сильныя ощущенія, которымъ другіе ищутъ въ картахъ или конскихъ скачкахъ. И вдругъ, въ ту самую минуту, когда мсто готово, когда ему предаюиъ его и упрашиваютъ чуть не на колняхъ принять его, онъ отказывается! Теперь уже, кончено, и прежній канцлеръ, котораго вс ненавидятъ, остается на своемъ мст.

— Но что же заставило его отказаться?

— Говорятъ вамъ, что я этому причиной. Онъ нашелъ, что за мной нужно присматривать и что мистеръ Ботъ съ мистрисъ Маршамъ плохія няньки.

— И не стыдно вамъ такъ говорить, Кора?

— Вы еще и не такъ меня бы пожурили, если бы все знали. Помните балъ лэди Монкъ, на который вы отказались хать? А напрасно вы отказались. Если бы вы тогда похали, мистеръ Паллизеръ былъ бы въ настоящую минуту канцлеромъ казначейства, такъ-то! Но за то на этотъ балъ похали другіе, которымъ гораздо лучше было бы оставаться дома. Вопервыхъ, похала я, а во-вторыхъ, похалъ кое-кто другой.

— Вамъ-то что за дло до этого другого? сердито проговорила Алиса.

— Да такое дло, что эта встрча чуть не перевернула всю мою участь.— И лэди Гленкора разсказала Алис вс подробности этого бала, уже извстныя читателю.— И если бы вы знали, какимъ истымъ джентльменомъ показалъ себя мистеръ Паллизеръ въ отношеніи меня, продолжала она, дойдя до того мста въ своемъ разсказ, когда мужъ пріхалъ за нею.— Я, само собою разумется, похала съ нимъ домой и приготовилась, если онъ только мн слово скажетъ, признаться ему во всемъ: я ршилась сказать ему, что хочу оставить его и что никакая сила въ мір не удержитъ меня.

— Какъ! вы хотли оставить его, Кора?

— Да, и бжать съ тмъ другимъ, котораго вы не позволяете мн называть по имени. Въ карман у меня было письмо, въ которомъ онъ звалъ меня съ собою. Во время бала, онъ нсколько разъ заводилъ со мною рчь о бгств, и я, право, не знаю, какъ это я не согласилась.

— Не согласились на вашу собственную гибель?

— Именно такъ. Я хорошо знаю, что то была бы моя гибель. Но зачмъ довели меня до этого, зачмъ мн не дали выйдти за него замужъ? Къ тому же, погубивъ себя, я спасла бы того человка, который все-таки считается моимъ мужемъ. Знаете ли, Алиса, я ему все это высказала, я сказала ему, что мое бгство съ Борго Фицджеральдомъ даетъ ему возможность жениться на другой и имть дтей…

— Какъ? вы сказали вашему мужу, что задумали уйдти отъ него?

— Да, я ничего отъ него не утаила. Я сказала ему, что крпко люблю этого горемычнаго человка, котораго, кром меня, врядъ ли кто любитъ на свт.

— И что же онъ сказалъ на это?

— Этого я не съумю вамъ передать, знаю только, что вс мы подемъ въ Баденъ, а оттуда въ Италію. Но онъ, повидимому, нисколько не разсердился. Онъ вообще рдко сердится, а если и сердится, то все больше изъ-за пустяковъ, въ род того, какъ намедни, когда., онъ швырнулъ отъ себя гидъ. А когда я ему сказала, что для него же лучше взять другую жену и имть отъ нея ребенка, то онъ обнялъ меня и сказалъ мн, что вовсе не придаетъ этому длу такой важности, какъ я думаю. Въ эту минуту во мн шевельнулось что-то такое, боле похожее на любовь, чмъ все, что я до сихъ поръ къ нему испытывала,

— Но это не человкъ, а ангелъ..

— Скажите, лучше, что онъ рожденъ, быть министромъ, это, я убждена, было бы ему гораздо боле по вкусу. Теперь вы все знаете… или нтъ! вамъ еще остается узнать одну вещь, и тогда вы его прямо произведете въ архангелы или въ первые министры.— Мы подемъ заграницу, сказалъ онъ мн и, не забывайте, сказалъ по собственному побужденію, прежде чмъ я успла вымолвить слово. Мы подемъ за-границу и ты упросишь свою кузину, Алису, хать съ нами.— Ну, что бы я стала длать, если бы онъ, вмсто васъ, предложилъ мистрисъ Маршамъ?

— Но вдь онъ меня не слишкомъ-то жалуетъ.

— Въ этомъ вы ошибаетесь, Алиса. Тутъ вопросъ вовсе не въ томъ, жалуетъ ли онъ васъ, или нтъ. Ему вообразилось, что вы будете вторымъ экземпляромъ мистрисъ, Маршамъ, а когда вы, вмсто того, позволили себ гулять посреди развалинъ и кокетничать съ Джефри Паллизеромъ…

— Я никогда и не думала кокетничать съ Джефри Паллизеромъ.

— Ну, все равно, онъ за вами волочился. Когда Плантагенетъ узналъ это, потому что мистеръ Ботъ, конечно, усплъ ему разсказать…

— Не можетъ же мистеръ Ботъ все видть.

— То-то есть, что можетъ. И что всего хуже, это то, что эти господа обыкновенно видятъ больше того, что есть. Ну, да какъ бы тамъ ни было, теперь мистеръ Паллизеръ уже забылъ про это. Онъ вамъ первый протянулъ руку, и вамъ ничего боле не остается, какъ принять ее.

— Я, съ своей стороны, охотно приму его руку.

— И ради меня, не правда ли, вы подете съ нами? Онъ самъ понимаетъ, что я ему не товарищъ и что мн тяжело будетъ съ глазу на глазъ съ нимъ. Въ васъ же какъ разъ соединяется то, что нужно намъ обоимъ,— и благоразуміе, и порядочная доля съумасбродства. Съ двушкой, которая заварила такую кашу съ своими женихами, я буду себя какъ-то развязне чувствовать..

Алиса не хотла дать слово сразу. Первымъ ея возраженіемъ было, что она общалась провдать больную Кэтъ въ Уэстморлэнд, но такъ какъ она намревалась пронести въ Вавазор не боле недли, то и было ршено подъ конецъ, что Паллизеры отложатъ свой отъздъ дня на четыре и что Алиса подетъ съ ними тотчасъ же по возвращеніи въ Лондонъ.

— По мн, пожалуй, ступай, отозвался на этотъ планъ ея отецъ, и въ тон его слышалось, что онъ, ни въ какомъ случа не намренъ разыгрывать роль жертвы.— Я и въ chambres garnies проживу, своимъ домомъ намъ, полагаю, теперь нечего жить посл того, какъ ты роздала такъ много изъ своихъ денегъ.

Алиса не сочла за нужное напомнить ему, что вкладъ ея въ общее хозяйство останется тотъ же, какъ и былъ. Да она и знала, какъ нельзя лучше, что, возвратясь изъ своего путешествія, застанетъ отца, какъ ни въ чемъ не бывало, на старой квартир. Что же касалось ея самой, то она чувствовала, что отсутствіе изъ Лондона, будетъ и для нея не мене благодтельно, какъ и для лэди Гленкоры. Ей нужно было удалиться на время изъ этого дома, гд все будило въ ней воспоминанія, которымъ бы лучше было не пробуждаться.

Мистеру Паллизеру не хотлось, чтобы жена его провела въ Лондон т десять или двнадцать дней, которые оставались до ихъ отъзда, не хотлось ему и отослать ее одну въ деревню, а потому онъ самъ повезъ ее въ Мэтчингъ-Паркъ и пробылъ съ ней тамъ цлую недлю. Эта недля, какъ лэди Гленкора впослдствіи призналась Алис, была, въ полномъ смысл слова, ужасная. Онъ не сказалъ ей ни одного суроваго слова, не показалъ и виду, что иметъ поводъ быть недовольнымъ ею. Онъ обходился съ нею съ безукоризненною почтительностью и даже съ оттнкомъ небывалой нжности.— Но при всемъ томъ, разсказывала лэди Гленкора, он не оставлялъ меня ни минуты безъ надзора. Онъ просто, мн кажется, побаивался, чтобы Борго Фицджеральдъ не подкараулилъ меня въ развалинахъ. Ему, я уврена, и въ голову не приходило подозрвать меня, но все же онъ считалъ своимъ долгомъ присматривать за мною.— Отправлялась ли она кататься на Дэнди и Кокетк, онъ халъ съ нею и даже самъ предлагалъ ей эти прогулки, во время которыхъ оба равно скучали, она изъ всхъ силъ старалась поддерживать разговоръ, онъ не отставалъ отъ нея, но самая эта натяжка длала то, что разговоръ не клеился. Онъ сидлъ съ ней по утрамъ, проводилъ съ нею и вечера, они завтракали и обдали вмст, спать онъ ложился рано, такъ какъ теперь у него не было работы, за которою онъ могъ бы просюкивать до поздней ночи. Такъ прошла недля.— Порою онъ такъ звалъ, разсказывала впослдствіи лэди Гленкора, что я боялась, что онъ челюсть себ вывихнетъ.

ГЛАВА XXII.
МИСТЕРЪ ДЖОНЪ ГРЕЙ ЯВЛЯЕТСЯ ГОСТЕМЪ ВЪ УЛИЦУ КОРОЛЕВЫ АННЫ.

Алиса непремнно хотла повидаться съ кузиною Кэтъ передъ отъздомъ за-границу. Она слышала отъ отца, какъ велъ себя Джоржъ при чтеніи завщанія и какія подозрнія падали на него но поводу несчастья, случившагося съ его сестрою. Посл всего, что произошло въ послднее время, она чувствовала, что Кэтъ иметъ право на участіе съ ея стороны, а бываютъ положенія, при которыхъ выраженія участія не укладываются на бумаг.— И такъ, она дала знать въ Уэстморлэндъ, что будетъ тамъ дня черезъ два. По возвращеніи въ Лондонъ, ршено было, что она прямо продетъ въ Паркъ-Лэнъ и проночуетъ у Паллизеровъ т дв ночи, которыя останутся тогда до отъзда.

Наканун ея отъзда въ Уэстморлэндъ, въ половин дня, пришелъ къ ней отецъ и объявилъ, что мистеръ Грей будетъ у нихъ сегодня обдать.

— Сегодня, папа?

— Ну да, сегодня. Чего же ты испугалась? Ты знаешь, нтъ человка мене взыскательнаго на счетъ ды, чмъ Грей.

— Меня вовсе не это заботитъ, папа.

Мистеръ Вавазоръ ничего не отвчалъ и простоялъ нсколько минутъ, глядя въ окно. Затмъ онъ собрался было уйдти: подошелъ сначала къ столу, потрогалъ лежавшую на немъ книгу, потомъ направился къ двери, но тутъ Алиса окликнула его:

— Не лучше ли, папа, вамъ съ мистеромъ Греемъ обдать вдвоемъ.

— То есть, какъ это вдвоемъ?

— Я хочу сказать безъ меня. Вдь джентльмены вообще предпочитаютъ обдать холостой компаніей.

— Если бы я хотлъ обдать съ нимъ въ холостой компаніи, то я пригласилъ бы его въ клубъ, отвчалъ мистеръ Вавазоръ и снова хотлъ было уйдти.

— Но, папа…

— Вотъ что, милая: если ты хочешь этимъ сказать, что теб неловко встртиться съ мистеромъ Греемъ посл того, что произошло между вами, то я могу теб на это только сказать, что все это чистйшая чепуха. Если ужь онъ не находитъ неловкимъ придти въ нашъ домъ, то не вижу, съ какой стати теб отъ него прятаться.

— Но это будетъ имть видъ, какъ-будто…

— Какъ-будто что?

— Какъ-будто онъ званъ сюда моимъ гостемъ.

— Что за вздоръ! Я видлся съ нимъ вчера и позвалъ его къ себ. Сегодня мы опять съ нимъ встртились и онъ сказалъ мн, что будетъ. Не дуракъ онъ, чтобы посл этого вообразить, что приглашеніе идетъ отъ тебя.

— Нтъ, этого онъ не вообразитъ.

— Если же ты будешь прятаться отъ него, то этимъ ты только придашь всему длу больше важности, чмъ оно иметъ. Но, само собою разумется, если ты не хочешь обдать съ нами, то я не могу заставить тебя насильно.

Алиса подумала и нашла, что отецъ ея дйствительно былъ правъ. На этотъ разъ она приметъ мистера Грея, какъ хозяйка въ дом своего отца, а тамъ, когда она на будущій годъ вернется изъ за-границы, онъ будетъ въ Недеркост и подобнаго случая не повторится.

Обычный часъ обда уже пришелъ, а отца ея все еще не было. Она знала очень хорошо, что онъ дома, и въ душ пеняла на него, что онъ намренно мшкаетъ, чтобы оставить ее наедин съ мистеромъ Греемъ. Не знаю, была ли она права въ своемъ предположеніи, но, какъ бы то ни-было, Джонъ Грей не воспользовался представлявшимся ему случаемъ. Мистеръ Вавазоръ все-таки пришелъ раньше его и молча услся въ кресло.

При появленіи мистера Грея, Алиса почувствовала, что обычное спокойствіе измняетъ ей, но она совладла съ собою и приняла его съ большимъ достоинствомъ.

Что касается его, то онъ держалъ себя безукоризненно. Да и то сказать, не легко было вывести его изъ своей тарелки. Онъ подошелъ къ ней съ своей обычной, спокойной улыбкой, и протянулъ ей руку. Въ разговор онъ назвалъ ее Алисою, какъ-будто для него это было самымъ естественнымъ дломъ.

— Я слышалъ, сказалъ онъ ей, что вы дете за-границу съ вашей кузиной, лэди Гленкорой?

— Да, отвчала Алиса, я собираюсь постранствовать не на шутку. По всмъ вроятіямъ, мы вернемся только къ концу будущей зимы.

— Вс эти скоросплые планы измняются такъ же легко, какъ и составляются, замтилъ мистеръ Вавазоръ. Ты не отъ себя будешь зависть, совтую теб не слишкомъ-то разсчитывать попасть дальше Бадена.

— Если мистеръ Паллизеръ передумаетъ, то я, конечно, вернусь домой, отвчала Алиса, силясь улыбнуться.

— Мистеръ Паллизеръ, кажется, не изъ такихъ людей, которые легко измняютъ разъ принятое намреніе, проговорилъ Грей. А впрочемъ, въ настоящую минуту во всемъ Лондон только и толковъ, что о подобномъ непослдовательномъ поступк съ его стороны. Въ клубахъ говорятъ, что стоило ему захотть и онъ былъ бы министромъ. Но онъ забралъ себ въ голову эту поздку за-границу какъ разъ въ ту самую минуту, когда онъ былъ нуженъ въ кабинет.

— Если не ошибаюсь, всему причиною его жонушка, замтилъ мистеръ Вавазоръ.

— Вотъ оно, несчастье-то, быть членомъ парламента, замтилъ Грей. Вы не можете шагу ступить, чтобы у васъ не потребовали въ немъ отчета. Государственные люди, слова нтъ, необходимы, но, по чести, мн кажется, они приносятъ намъ большую жертву.

Слова эти напомнили Алис ея прежніе споры съ бывшимъ ея женихомъ. Собственно по этому-то поводу она и разошлась съ нимъ.

Онъ никогда не удостоивалъ пускаться съ ней въ разсужденія объ этомъ предмет, а она не могла же усвоить себ, зажмуря глаза, это спокойное міросозерцаніе и философское отршеніе отъ кипучей дятельности. Собаку можно взять съ собою изъ деревни въ городъ и заставить ее жить городскою жизнью, не приводя ей никакихъ резоновъ, но съ женщиной нельзя же обходиться, какъ съ собакой.— Хоть бы онъ, по крайней мр, удостоилъ меня серьезнаго спора, думала она про себя. Но нтъ! Онъ будетъ себ читать свои книги, а я подавай ему туфли, да разливай для него чай.— Эти мысли мелькнули у нея въ голов, когда она, подъ руку съ Греемъ, шла въ столовую.

— Мн кажется, проговорила она, что ваше состраданіе неумстно. Я не могу себ вообразить положенія боле завиднаго, какъ положеніе людей, которыхъ вы называете нашими общественными дятелями.

— А! это старый нашъ споръ, замтилъ онъ, какъ-будто и въ самомъ дл то было не боле, какъ случайное несогласіе, немшающее людямъ оставаться добрыми друзьями, а не размолвка, разлучившая ихъ на вки. Это старая басня про городскую и про сельскую мышь. Сколько мыши ни длай другъ другу любезныхъ уступокъ, все же, если он договорятся до откровенности, окажется, что каждая предпочитаетъ свои образъ жизни. На это она ничего не отвчала, и вс трое сли за столъ. Непонятнымъ казалось Алис, что онъ можетъ говорить объ этихъ вещахъ, намекать на свои разбитыя надежды съ такимъ спокойствіемъ въ голос и, какъ ей, по крайней мр, казалось, съ такимъ безстрастіемъ въ сердц.

— Ну, Алиса, замтилъ отецъ:— супъ у твоей кухарки вышелъ сегодня изъ рукъ вонъ плохъ.

— Вы не довольно поощряете ее, папа, вы такъ рдко даете ей случай выказать передъ вами свое искусство. Къ тому же, вы только въ два часа предупредили меня, что будете обдать дома.

— Что за кухарка, которая отъ двухъ часавъ до семи не уметъ приготовить порядочнаго суда.

— Надюсь, что мистеръ Грей не взыщетъ.

— А разв супъ и въ самомъ дл дуренъ? Что до меня касается, то я не берусь произнести надъ нимъ приговоръ, но самъ по себ я, право, ничего бы не замтилъ.

— Гд вы обыкновенно обдаете, когда бываете въ Лондон? спросилъ мистеръ Вавазоръ.

— Въ старомъ клуб, на углу Соффолькской улицы. Это старйшій клубъ въ цломъ Лондон. Я никогда не былъ членомъ другого клуба, а потому и не могу провести между ними параллель, но по моему мннію, столъ у насъ очень и очень приличный.

— Тамъ васъ такими супами не угощаютъ? спросила Алиса.

— Славный у васъ поваръ, съ важностью замтилъ мистеръ Вавазоръ. Это одинъ илъ лучшихъ второстепенныхъ поваровъ въ цломъ Лондон. Мы чуть не завербовали его въ свой клубъ, но вы перебили его у насъ. Я его хорошо знаю.

— Ну, этимъ я не могу похвастаться. Вотъ еще одна отрасль общественной жизни, для которой я окончательно не гожусь. Меня равно затруднилъ бы выборъ, какъ перваго министра для страны, такъ и повара для клуба.

— Да оно и понятно, отвчалъ мистеръ Вавазоръ. Въ Лондон вамъ приходится выбирать между дюжиною поваровъ, тогда какъ людей, годныхъ въ первые министры, никогда не бываетъ больше двухъ за разъ. А такъ какъ изъ этихъ двухъ одинъ обыкновенно подаетъ въ отставку, когда призываютъ другого, то выборъ и не представляетъ большого затрудненія. Къ тому же, въ наше время люди сами завдуютъ своими общественными длами, а кухнею своею предоставляютъ завдывать другимъ.

Обдъ сошелъ съ рукъ какъ нельзя лучше. Мистеръ Вавазоръ находилъ изъянъ чуть не въ каждомъ блюд, но такъ какъ пища и питье были въ эту минуту дломъ второстепеннымъ, то Алиса очень спокойно переносила его ворчанье. Главное было то, чтобы ей и мистеру Грею можно было оставаться другъ возл друга, какъ-будто между ними въ прошломъ ничего особеннаго не произошло. Алиса кое-какъ достигала этой дли, вставляя словцо-другое, въ шутливомъ тон, въ защиту кухарки. Что же касается мистера Грея, то онъ достигалъ ея такъ хорошо, что Алиса готова была почти сердиться на него. Повидимому, это не стоило ему ни малйшихъ усилій.— Если онъ можетъ забыть то, что было, тмъ лучше, поршила она сама съ собою, возвращаясь въ гостиную. Она сла на диванъ и заплакала. О, какъ велика была ея потеря, какъ безумно, какъ жестоко поступила она! И она могла такъ поступить, сознавая, что его любитъ! Выплакавъ свое горе, она поспшила умыть лицо, чтобы не показать ему заплаканныхъ глазъ, когда онъ придетъ пить кофе въ гостиную.

— А по лицу у нея видно, что ей нехорошо, замтилъ Грей, какъ только она вышла изъ столовой.

— Еще бы ей было хорошо посл всхъ этихъ передрягъ! Подчасъ я, право, думаю, что поискать, такъ не найдешь человка, который бы надлалъ столько глупостей. Но, конечно, не мн говорить худо про свое собственное дтище, особенно вамъ.

— Какъ бы худо вы ни говорили о ней, это не могло бы возстановить меня противъ нея. Порою мн кажется, что я понимаю ее лучше, чмъ вы.

— И вы думаете, что она еще образумятся?

— Этого я не могу сказать. Кто возьмется ршить напередъ, могутъ ли заживать подобныя раны, или нтъ? Есть организаціи, которыя никогда не оправляются отъ тяжелой раны, для другихъ же, напротивъ, неизлечимыхъ ранъ не существуетъ. Я знаю одно только, что если она не оправится, то вина будетъ не въ недостатк постоянства съ моей стороны.

— По чести, Грей, я просто не знаю, какъ и благодарить васъ.

— За эти вещи не благодарятъ.

— Это-то я самъ знаю. При обыкновенномъ порядк вещей, ни одному отцу и въ голову бы не пришло благодарить человка за то, что онъ хочетъ жениться на его дочери. Но у насъ вс отношенія перевернулись. Разв я такъ поставленъ, какъ другіе отцы? Съ вами я могу говорить откровенно. Я понимаю, что на мн лежитъ извстнаго рода отвтственность, а между тмъ, что же я могу сдлать? Она сама себ госпожа. Когда она мн сказала, что идетъ замужъ за этого бездльника, ея двоюроднаго брата,— какъ могъ я ей помшать?

— Но это уже дло прошлое и намъ нечего къ нему возвращаться.

— Съ вашей стороны, конечно, очень великодушно такъ говорить. Я и самъ думаю, что, не смотря ни на что, она все-таки добрая двушка въ душ.

— Въ этомъ отношеніи я не имю ни малйшаго сомннія. Ея поступокъ со мною не мшаетъ ей оставаться вполн порядочною женщиною. Мн кажется, вы всегда упускали изъ виду, что для нея это было дломъ совсти.

— Нечего сказать, хороша совсть! По моему, та настоящая совсть, которая учитъ двушку держать данное слово, а не та, которая внушаетъ ей позорить близкихъ къ ней людей.

— Я не буду считать себя опозореннымъ, спокойно отвчалъ Грей, если она согласится быть моею женою. Намреніе у нея было честное, и она боле заботилась о чужомъ счастьи, чмъ о своемъ собственномъ.

— О моемъ счастьи она не слишкомъ-то заботилась, замтилъ мистеръ Вавазоръ.

— Я безъ страха вврю ей свое, если только она дозволитъ ма это сдлать. Но она много выстрадала и ей нужно время, чтобы оправиться.

— А пока, что намъ длать, если она, въ одно прекрасное утро, объявитъ намъ, что мистеру Джоржу Вавазору понадобилась новая ссуда? Вдь дв тысячи фунтовъ въ три мсяца, какъ вы думаете?— кусаются.

— Будемъ надяться, что онъ удовольствуется тмъ, что получилъ.

— Какъ бы не такъ! Разв такой человкъ когда нибудь удовольствуется?

— Въ такомъ случа, будемъ надяться, что она найдетъ, что съ него довольно. А теперь вы мн позволяете идти наверхъ?

— Сдлайте одолженіе. И я пойду съ вами, а то она подумаетъ, что я съ умысломъ оставляю васъ вдвоемъ.

— Такъ вы и впрямь узжаете завтра? проговорилъ Грей, стоя возл самаго рабочаго столика Алисы.

Мистеръ Вавазоръ расположился въ кресл пр другую сторону камина. Вопросъ Грея былъ предложенъ не шопотомъ, но въ тон его слышно было, что онъ не желаетъ, чтобы его слышали на противоположномъ конц комнаты.

— Я узжаю завтра въ Уэстморлэндъ. За-границу мы отправляемся не раньше конца будущей недли

— Но вы сюда уже не возвратитесь?

— Нтъ, въ улицу Королевы Анны я больше не возвращусь.

— И вы много мсяцевъ пробудете на континент?

— Мистеръ Паллизеръ думаетъ вернуться къ святой недл,— по крайней мр онъ назначилъ этотъ срокъ лэди Гленкор, я сама его не видала и сговорилась хать съ нимъ заочно.

— Что скажете вы, если въ вашихъ странствованіяхъ повстрчаетесь гд нибудь со мною?

— Это врядъ ли будетъ, отвчала она, не зная, что сказать.

— Напротивъ, это очень и очень вроятно. Самъ я терпть не могу неожиданностей, а потому и не ршился бы упасть вамъ, какъ снгъ на голову. Я поду за-границу, но это будетъ не раньше осени, когда минуютъ лтніе жары, и я постараюсь отыскать васъ.

— Отыскать меня, мистеръ Грей!— И въ голос ея послышалось дрожаніе, котораго она не могла преодолть, хотя бы и дорого дала за это.— Мн кажется, съ вашей стороны это будетъ не совсмъ честно.

— Въ этомъ не будетъ ничего безчестнаго, такъ какъ я заране предупреждаю васъ о своемъ намреніи. Я не желаю застать васъ и вашихъ родственниковъ врасплохъ.

— О нихъ-то я и не думала въ настоящую минуту. Они, само собою разумется, будутъ рады съ вами познакомиться.

— И точно также, само собою разумется, вы не будете рады меня видть? Это, что ли, вы хотли сказать?

— Я только хотла сказать, что намъ лучше не искать нарочныхъ встрчъ.

— А я совсмъ иначе думаю, Алиса. Чмъ чаще мы будемъ встрчаться, тмъ лучше. Но я не хочу утомлять васъ въ настоящую минуту.— Добраго вечера.

И съ этими словами онъ всталъ и ушелъ. Мистеръ Вавазоръ послдовалъ за нимъ, объявивъ, что хочетъ немножко прогуляться, но Алиса очень хорошо знала, что онъ отправится прямою дорогою въ клубъ.

ГЛАВА XXIII.
ВЯНЕ ГОРЪ И ДОЛИНЪ.

Между тмъ, мистрисъ Гринау хозяйничала въ уэстморлэндскомъ замк и ухаживала за больною Кэтъ.

Отношенія между теткой и племянницей приняли за это время очень интимный характеръ. Кэтъ созналась тетк, что братъ ея поступилъ съ ней дурно, очень дурно, а тетушка, съ своей стороны, не утаила отъ Кэтъ, что считаетъ и капитана Бельфильда субъектомъ, достойнымъ состраданія.

— Такъ онъ позволилъ себ насиліе въ отношеніи тебя и сломалъ теб руку? допрашивала мистрисъ Гринау.

Но въ этомъ Кэтъ не хотла сознаться.— Что я себ руку сломала, это былъ несчастный случай, утверждала она. Онъ ушелъ отъ меня, не зная объ этомъ. Да и наконецъ, если бы онъ мн об руки переломалъ, то я еще могла бы ему простить это.— Но не могла она ему простить своей собственной ошибки. Для него она сдлала все, что могла, чтобы разстроить свадьбу Алисы съ Джономъ Греемъ, а оказалось, что изъ-за Джоржа не стоило брать этотъ грхъ на душу.

— Я бы все на свт отдала, чтобы свести ихъ опять, говорила Кэтъ.

— Не безпокойся, они и такъ сойдутся, если только любятъ другъ друга, утшала ее мистрисъ Гринау, Алиса еще молода и, какъ говорятъ, до сихъ поръ еще ничего не утратила изъ своей красоты, при ея деньгахъ, она не засидится въ двкахъ, даже если это совершенство изъ Кэмбриджшейра не захочетъ ее снова взять.

— Вы не знаете Алису, тетушка.

— Дйствительно не знаю, но я знаю молодыхъ двушекъ вообще и знаю молодыхъ людей. Вся эта глупая исторія съ Джоржемъ ровно ничего не значитъ. Такой человкъ, какъ мистеръ Грей, не придастъ ей никакой важности, особенно если Алиса сама ему о всемъ скажетъ. Я того мннія, что двушк всякая глупость можетъ сойдти съ рукъ, лишь бы она сама во всемъ созналась.

Но другой предметъ разговора былъ гораздо пріятне и тетушк, и племянниц.

— Ты поймешь, душа моя, говаривала мистрисъ Гринау, что замужество для меня — ужь если я ршусь выйдти въ другой разъ замужъ,— совсмъ иное дло, чмъ для тебя или для другой молодой двушки. Что касается любви, то она для меня боле не существуетъ съ тхъ поръ, какъ мой бдный Гринау лежитъ въ сырой земл.— Послушайте, капитанъ Бельфильдъ, сказала я ему: — если бы вы годы провели у моихъ ногъ, то и тогда вы не дождались бы отъ меня нжной страсти.

— Что же онъ отвчалъ на это?

— Какъ теб сказать, что онъ отвчалъ? Какъ водится, онъ наговорилъ много вздору о моей красот, вс эти мужчины на одинъ покрой. Мн кажется, будь женщина горбатая и объ одномъ глаз, они и то станутъ уврять ее, что она не хуже Венеры.

— Но, тетушка, вы сами знаете, что вы красивы.

— И, милая, точно я не понимаю отлично, въ чемъ тутъ самая суть! Знаешь ли, что за причина, что за нашей сестрой волочатся? Тутъ дло не въ красот и не въ однхъ деньгахъ. Я знавала женщинъ, у которыхъ того и другого было въ волю, а между тмъ, ни одинъ мужчина не ршался говорить имъ о любви. А отчего? Оттого, что он своею чопорностью и недоступностью запугивали всякаго поклонника. Ты вдь и сама немножко въ этомъ род, и я всегда говорила теб, что это не годится.

— Увы! тетушка, я, кажется, уже слишкомъ стара, чтобы исправиться.

— Совсмъ нтъ, если только постараешься себя передлать. Денегъ у тебя теперь довольно, собою ты тоже недурна, если только дашь себ трудъ немножко принарядиться. Но, какъ я уже теб сказала, тутъ дло не въ деньгахъ и не въ красот. Есть такія женщины, отъ которыхъ такъ и ветъ холодомъ, мужчины называютъ ихъ: ‘не тронь меня’. Ну, конечно, чтобы подступиться къ такой женщин, надо быть неистовымъ Орландо. Он какъ-будто воображаютъ, что самый бракъ — неприличное дло, точно новорожденныхъ дтей и впрямь находятъ гд нибудь подъ заборомъ. Эти женщины, по моему мннію, ужь слишкомъ пересаливаютъ.

— Съ такими воззрніями, какъ ваши, тетушка, очень удобно живется на свт.

— Мн этого-то и нужно. Я во всемъ люблю удобство, съ какой стати отказывать себ во всемъ, когда имешь средства? А одиночество, что ни говори, прескучное дло. Не даромъ поется въ псн, что кочерг и щипцамъ другъ безъ дружки не житье. Такъ-то и женщинамъ, и мужчинамъ другъ безъ дружки не житье.

— Но можетъ случиться, что тмъ и другимъ будетъ плохое житье вмст?

— Это вовсе не такъ часто случается, какъ говорятъ, милая. Люди не сахаръ, отъ кипятку не растаятъ. Я знаю, что если я пойду за Бельфильда,— а кажется я на это ршусь,— то мн съ нимъ много будетъ хлопотъ. Онъ вчно будетъ канючить у меня денегъ и, конечно, выканючитъ боле, чмъ слдовало бы. Я вдь тоже не Соломонъ и не царица савская. Онъ будетъ выкуривать слишкомъ много сигаръ, а подчасъ, можетъ, и пуншу лишнее хватитъ. Я знаю тоже, что онъ будетъ съ двушками перемигиваться, если только найдутся такія дуры, которыя ему позволятъ.

— Но, Боже мой, тетушка! если бы я была о немъ такого дурного мннія, я ни за что бы на вашемъ мст не пошла за него замужъ, тмъ боле, что вы говорите, что даже не любите его.

— Какая тутъ любовь, милая! ея уже для меня не существуетъ. Есть женщины, которыя могутъ любить два раза, но я не изъ такихъ. О, дорого бы я дала, чтобы быть способной на вторичную любовь!— Послднія слова мистрисъ Гринау произнесла съ какою-то печальною торжественностью, но тонъ этотъ она быстро перемнила на другой.— Но, видишь ли, милая, продолжала она:— замужемъ гораздо удобне живется. И къ тому же, хотя за капитаномъ и водятся гршки, я знаю, что въ конц концовъ я его все-тики приберу къ рукамъ. Я, конечно, не буду ему мшать курить сигары и пить пуншъ, отчего же человку и не доставить себ удовольствіе, если только онъ не переступаетъ при этомъ черезъ извстныя границы? Пускай его себ живетъ и наслаждается. Да и наконецъ, милая, заключила она, внезапно переходя въ нжный тонъ:— вдь онъ меня дйствительно любитъ, въ этомъ я убждена.

— Ужь коли на то пошло, то и мистеръ Чизсакеръ васъ любитъ.

— Бдняжка Чизи! Я сама думала, что онъ меня любитъ, хотя и говоритъ все больше о деньгахъ. Я взяла себ за правило всегда думать лучшее о людяхъ. Но бда, видишь ли, въ томъ, что въ Чизи не было ни капли поэзіи, теперь я могу теб это сказать, такъ какъ ты ужь положительно ршила, что не пойдешь за него замужъ.

— Это-то я положительно ршила, тетушка.

— Ну да, конечно, съ завщаніемъ твоего дда многое измнилось…. И такъ какъ я теб говорю, я люблю въ нихъ оттнокъ романтичности, чуть-чуть, знаешь ли, чтобы отъ нихъ вяло, какъ я выражаюсь, горами и долинами. Конечно, въ этомъ существеннаго значенія нтъ, это-то я хорошо знаю, но это, подобно искусственнымъ цвтамъ, скрашиваетъ человка. Само собою разумется, одн горы и долины немного теб дадутъ, если у тебя не будетъ хлба и сыра, но когда есть хлбъ насущный,— къ чему желать большаго? А благодаря моему милому Гринау…— Тутъ она привела въ дйствіе носовой платокъ.— Благодаря моему милому Гринау, я никогда не буду нуждаться въ насущномъ хлб. Конечно, я не такъ глупа, чтобы давать ему, т. е. капитану-то, деньги въ руки. Но у меня ихъ, слава Богу, довольно и на насъ двоихъ станетъ. Что хорошаго всмъ пользоваться одной?

— Такъ вотъ какъ, тетушка! Вы не на шутку ршились выйдти за него замужъ и уплатить за него счетъ его прачки. Помните, что вы мн говорили про него, когда я его увидла въ первый разъ?

— Какже, помню, но что-жъ изъ этого? Если ему нечмъ отдать долгъ прачк, то тмъ боле мн причинъ заплатить за него… Да, я, кажется, ршусь за него выйдти, т. е. въ томъ только случа, если онъ согласится на мои условія: оборванцы не должны предлагать свои условія.

Такимъ образомъ, между тетушкой и племянницей установились самыя интимныя отношенія и мистрисъ Гринау передала Кэтъ по секрету, что нтъ ничего невроятнаго, что капитанъ Бельфильдъ, въ одно прекрасное утро, очутится въ Уэстморлэнд.

— Вдь неправда ли, спросила она, бды большой не будетъ, если мы предложимъ ему переночевать здсь ночки три? Потому что, видишь ли, изъ Шэпа слишкомъ далеко ему будетъ здить сюда съ утренними визитами.— Кэтъ не могла сказать, что видитъ въ этомъ особенную бду, но перспектива имть капитана Бельфильда своимъ гостемъ была ей не слишкомъ-то по душ.— Впрочемъ, можетъ статься, онъ и не прідетъ, оговорилась мистрисъ Гринау,— право, не знаю, откуда онъ достанетъ денегъ на эту поздку, такъ какъ онъ теперь въ ссор съ мистеромъ Чизсакеромъ.

— Ужь если нельзя избжать посщенія капитана Бельфильда, такъ пускай его, по крайней мр, не прізжаетъ, пока Алиса здсь, такъ думала Кэтъ и ршилась поврить это желаніе тетк. Но предупредить пріздъ нежеланнаго гостя не было, повидимому, никакой возможности.

— Я, ей-богу, милая, не знаю, гд онъ теперь, отвчала мистрисъ Гринау, къ тому же, я въ жизнь свою не писала ему и не съумю начать.

Мистрисъ Гринау клялась и божилась, что не думала приглашать его, но въ истинности этого увренія Кэтъ позволяла себ сомнваться.

Алиса пріхала, и дня два наши дамы провели очень пріятно втроемъ. Кэтъ все еще носила руку на перевязи, ноона могла уже выходить изъ дому и, на зло докторскому запрещенію, длала дальнія прогулки.— Читатель догадается, что цлью этихъ прогулокъ были горы, не сговариваясь напередъ, кузины отправлялись туда какъ бы по взаимному соглашенію.

— Вотъ здсь я упала, сказала Кэтъ, когда он достигли мста, бывшаго свидтелемъ ея послдняго разговора съ братомъ, отсюда я его увидла въ послдній разъ, когда онъ спустился въ долину, поднявшись на ноги. Я долго глядла ему вслдъ, но онъ ни разу не обернулся.— Знаешь ли, Алиса, мн кажется, что я его никогда боле не увижу.

— Разв ты думаешь, что онъ намренъ совсмъ разойдтись съ тобою?

— Какъ теб сказать, что я думаю? Мн казалось, что я его на вки теряю, какъ-будто онъ на вки уходилъ отъ меня въ иной міръ. У меня было какое-то предчувствіе, что я его никогда боле не увижу.

— Онъ теб не писалъ съ тхъ поръ?

— Ни слова. Ты не забывай, что онъ не зналъ о случившемся со мною несчастьи. Я знаю наврное, что онъ ни за что не напишетъ, и отъ меня онъ тоже не дождется письма. Если бы ему понадобились деньги, я бы послала ему, но писать бы не стала.

— Я боюсь, Кэтъ, что, сколько ему ни посылай денегъ, онъ никогда не удовольствуется.

— И я того же боюсь. Если бы ты знала, что я выстрадала, когда онъ заставилъ меня написать теб это гнусное письмо! Но, конечно, я была кругомъ виновата: мн не слдовало ему поддаваться.

— Я не нашла въ твоемъ письм ничего предосудительнаго.

— Не говори, то было подлое письмо, вся эта исторія была подлая. Лучше бы ему было умереть съ голоду, лучше бы ему было отказаться отъ парламента и отъ всего остального, чмъ дотронуться до твоихъ денегъ. Моя вра въ него и прежде уже начинала колебаться, но этотъ поступокъ окончательно возстановилъ меня противъ него. Тутъ только я поняла, что онъ не тотъ человкъ, за котораго я принимала его и выдавала теб.

— Мнніе свое о немъ я составила не изъ твоихъ словъ.

— Такъ-такъ, но я старалась расположить тебя въ его пользу. Другъ мой, Алиса! об мы много изъ-за него пострадали, ты, быть можетъ, еще больше, чмъ я, но вдь и я тоже всмъ для него пожертвовала. Вся моя жизнь была отдана ему: я была его рабою, исполняла во всемъ его волю. Онъ заставлялъ меня длать такія вещи, которыя были противъ моей совсти, противъ которыхъ все существо мое возмущалось, а между тмъ, я не переставала боготворить его. Даже теперь, если бы онъ вернулся, я бы, кажется, простила ему.

— Простить-то бы я, быть можетъ, простила ему, но дальше бы не могла идти.

— Но онъ никогда не вернется, никогда не попроситъ, даже не пожелаетъ, чтобы мы простили его. У него нтъ сердца.

— Любовь къ деньгамъ высушила его сердце, замтила Алиса.

— А между тмъ, какъ нженъ онъ умлъ быть порою, сколько ласки было въ его словахъ и взглядахъ! Помнишь, каковъ онъ былъ съ нами въ Швейцаріи? Помнишь балконъ въ Базел и вечеръ, который мы тамъ провели, глядя на Рейнъ?

— Да, помню.

— И я помню, и какъ еще помню! Все бы на свт я отдала, Алиса, чтобы воротить эту поздку въ Швейцарію.

— Если ты проклинаешь ее изъ-за меня…

— Да, изъ-за тебя. Въ моей участи она ничего не измнила. Все равно, осталась ли бы я въ Уэстморлэнд, или похала за-границу — рано или поздно, я должна же была узнать, что мой идолъ сдланъ не изъ золота, а изъ глины. Но ты-то за что подавлена подъ обломками разбитаго идола?

— Я не подавлена, Кэтъ.

— Ты слишкомъ горда, чтобъ въ этомъ сознаться.

— Если ты хочешь сказать, что я разошлась съ мистеромъ Греемъ, то это случилось бы и безъ поздки за-границу.

— Полно! такъ ли, милая?

— Такъ.

Кузины возвратились домой, не промолвя почти во всю дорогу ни слова. Но по выход изъ лса, въ виду мощеной аллеи, которая вола къ парадному подъзду замка, ихъ поразило неожиданное зрлище. Въ нкоторомъ разстояніи отъ нихъ стоялъ господинъ съ сигарою въ зубахъ и, помахивая тросточкой, смотрлъ на лсъ. На немъ была щегольская соломенная шляпа, куртка съ мдными пуговицами и блне панталоны. Хотя дло было въ половин мая, но лто въ Уэстморлэнд настаетъ поздно, и господину этому, видимо, было не по себ въ этомъ легкомъ наряд. Онъ еще не усплъ замтить молодыхъ двушекъ, которыя остановились при вход въ аллею, озадаченныя его появленіемъ.

— Кто это такой? шопотомъ спросила Алиса.

— Капитанъ Бельфильдъ, отвчала Кэтъ почти съ отчаяніемъ въ голос.

— Какъ! тетушкинъ капитанъ?

— Да, тетушкинъ капитанъ. Я этого не даромъ боялась, скажи на милость, что намъ теперь съ нимъ длать? Погляди на него, вотъ что у тетушки называется легкимъ вяніемъ торъ и долинъ…

Капитанъ докурилъ сигару и бросилъ ее въ кусты, при этомъ взглядъ его упалъ на молодыхъ двушекъ и онъ испустилъ легкое восклицаніе. Онъ пошелъ къ нимъ на встрчу, махая своей маленькой соломенной шляпой, и привтствовалъ ихъ:

— Миссъ Вавазоръ, честь имю кланяться… Миссъ Алиса Вавазоръ, если не ошибаюсь? Очаровательная мистрисъ Гринау поручила мн отыскать васъ, но лсъ, по чести, смотрлъ такъ непривтливо, что я не отважился въ него заглянуть, и такъ, конечно, ни за что бы васъ не нашелъ.

Кэтъ протянула ему лвую руку и представила его своей кузин. Онъ снова махнулъ своей шляпой, стараясь показать какъ можно больше развязности въ своемъ обращеніи, но это ему почему-то не удавалось. Онъ былъ уже не тотъ Бельфильдъ, который побдоносно состязался съ мистеромъ Чизсакеромъ на ярмоутскомъ песчаномъ прибрежьи, хотя на немъ была та же куртка и тотъ же жилетъ, и онъ, еще вдобавокъ, долженъ былъ теперь обладать пріятною увренностью, что ему на будущее время нечего будетъ заботиться о куск насущнаго хлба. При всемъ томъ, ему, видимо, было не по себ. Мужества его хватило на то, чтобы послдовать въ Уэстморлендъ за своей зазнобой, но, лишь только онъ очутился на мст, оно измнило ему.— Смущеніе его не ускользнуло отъ Кэтъ, которая лукаво ршила про себя, что ничего не сдлаетъ, чтобы вывести его изъ неловкаго положенія. Сваливъ съ плечь формальность представленій, она выразила ему свое удивленіе видть его въ этихъ краяхъ.

— Я и самъ никакъ не думалъ сюда попасть, отвчалъ онъ, ей-богу не думалъ. Но въ Норвич мн длать было нечего, положительно нечего, а ваша тетушка такъ часто говорила о красот здшней мстности, что я подумалъ: а съзжу-ка я туда! и по дорог позволилъ себ захать къ вамъ. У меня и въ голов не было остаться на ночь, увряю васъ, миссъ Вавазоръ, я былъ далекъ отъ подобной навязчивости, но мистрисъ Гринау была такъ добра, что предложила…

— Мы живемъ въ такомъ захолустьи, капитанъ Бельфильдъ, что всегда оставляемъ своихъ гостей ночевать.

— Да я-то на это и не думалъ разсчитывать, миссъ, ей-богу не думалъ.— Бдняжка капитанъ совершенно терялся.— Я на-скоро уложилъ кое-что изъ платья въ свой чемоданъ и отправился, самъ хорошенько не зная, гд окончится мое путешествіе.

— Во всякомъ случа, мы на ныншній день не пустимъ васъ дальше.

— Мистрисъ Гринау была такъ любезна, что просила меня остаться… до субботы.

Кэтъ закусила губы въ минутномъ припадк досады. Вдь хозяйкою въ дом была она, а не мистрисъ Гринау. Но она вспомнила, какъ добра была къ ней тетка въ Ярмоут и въ Норвич и подавила въ себ это чувство.

— Намъ будетъ очень пріятно имть васъ своимъ гостемъ, отвчала она. Насъ здсь собралось три женщины, я боюсь, что вамъ съ нами будетъ скучно.

— Скучать въ вашемъ обществ! Помилуйте, возможно ли это?

— А что подлываетъ вашъ другъ, Мистеръ Чизсакеръ?

— Ничего, покорно благодарю, онъ здоровъ. То есть, собственно говоря, за послднее время я его почти не видалъ. Мы съ нимъ, вдь вы знаете, немножко повздорили.

— Почемъ же мн это было знать, капитанъ Бельфильдъ?

— Я думалъ, что вы, можетъ статься, какъ нибудь слышали. Ему какъ-будто показалось, что я перебиваю ему дорогу въ извстномъ отношеніи! Ха-ха-ха! Впрочемъ это я, барышни, такъ только… шучу.

Молодыя двушки вошли въ домъ и капитанъ послдовалъ за ними. Мистрисъ Гринау не оказалось ни въ одной изъ комнатъ, въ которыхъ обыкновенно собиралось маленькое общество. И ее тоже появленіе ея поклонника лишило обычнаго ея самообладанія, и она удалилась въ свою комнату, находя боле удобнымъ переговорить сначала съ Кэтъ наедин.

— Вы, конечно, уже успли повидаться съ моей тетушкой? спросила Кэтъ.

— Какже, какже, я видлъ ее,— она-то и послала меня за вами.

— И вы видли вашу комнату?

— Да, она была такъ добра, что показала мн ее. Премиленькая комната, окна на фасад, ну и всевозможныя удобства. Очень, очень вамъ благодаренъ.— Бднякъ, вроятно, сравнивалъ въ эту минуту гостепріимство Вавазорскаго замка съ плохимъ пріемомъ, встрченнымъ имъ въ Ойлимид.— Я недолго буду надодать вамъ, миссъ Вавазоръ, не дольше какихъ нибудь сутокъ. Но мн такъ хотлось снова увидть вашу тетушку… и васъ тоже, по чести.

— Полноте, капитанъ Бельфильдъ, знаемъ мы, для кого вы пріхали.

Онъ сконфузился, ни дать, ни взять, какъ молодая двушка, которой и пріятно-то и неловко, когда ее поддразниваютъ ея возлюбленнымъ. Молодыя двушки оставили его одного и отправились въ свои комнаты.— Я сейчасъ же пойду къ тетушк и дознаюсь отъ нея, что намъ съ нимъ длать, сказала Кэтъ.

— Она, кажется, собирается за него замужъ?

— Да, собирается, и ужь если на то пошло, то чмъ скоре выйдетъ, тмъ лучше. Я знала, что это такъ будетъ, на надялась, что эта чаша минуетъ насъ, пока ты будешь здсь. Мн просто совстно передъ тобою, что ты должна быть свидтельницей всего этого.

Кэтъ отважно постучалась въ дверь теткиной комнаты и та отворила ей съ многозначительной улыбкой.

— Я дожидалась тебя, проговорила мистрисъ Гринау.

— Вотъ я и пришла, тетушка, и чтобы приступить прямо къ длу, вотъ и капитанъ Бельфильдъ пріхалъ и сидитъ въ настоящую минуту въ гостиной.

— Безтолковый человкъ!— я же ему сказала, чтобы онъ убирался куда нибудь гулять и не показывался до обда. Меня разбираетъ охота отослать его опять въ Шепъ.

— Не длайте этого, тетушка, это было бы недостаткомъ гостепріимства.

— Но кто-жъ ему велитъ быть такимъ дуракомъ? Ты, конечно, поймешь, милая, что все это случилось помимо моего желанія.

— Но, скажите, тетушка, вы не на шутку собираетесь за него замужъ?

— Да, Кэтъ, ужь если говорить правду, я, кажется, не на шутку ршилась. Отчего же мн и не выйдти за него? Жить такъ одной куда не весело, а онъ, сколько я на него посмотрю, право не такой дурной человкъ.

— Я ничего противъ него и не говорю. Если я предложила вамъ этотъ вопросъ, то потому, что если это дйствительно такъ, то вамъ не приходится высылать его изъ дома.

— Ты думаешь? А между тмъ, я могла бы, стоило бы мн слово сказать, и если ты желаешь, я теб сейчасъ докажу это.

— Ай-ай! тетушка, и вамъ не стыдно будетъ такъ поступить съ человкомъ, отъ котораго ветъ горами и долинами?

— Смйся, смйся, милая, меня отъ этого не убудетъ.. Стоило мн захотть, и Чизсакеръ былъ бы моимъ мужемъ, и я могла бы держать свой экипажъ, но горы и долины помшали этому, да тутъ же, быть можетъ, замшалось немножко и желаніе помочь бдняку, котораго некому пригрть.

Говоря это, мистрисъ Гринау поднесла платокъ къ глазамъ и осушила навернувшуюся на нихъ влагу. Слезы у мистрисъ Гринау были всегда на готов, но на этотъ разъ Кэтъ посмотрла на нихъ почти съ уваженіемъ.

— Будьте уврены, тетушка, что я отъ души желаю вамъ счастья.

— Если онъ сдлаетъ меня несчастной, то онъ же за это и поплатится.

И мистрисъ Гринау, отдавъ дань своей слезливости, тряхнула головой съ ршительнымъ видомъ.

За обдомъ всмъ было какъ-то не по себ. Угрюмая ли мстность Вавазора такъ дйствовала на капитана, или же открывавшаяся передъ нимъ радужная перспектива, только онъ велъ себя, какъ за обдомъ, такъ и посл обда, съ изумительною скромностью и вовсе не походилъ на того капитана, который предсдательствовалъ на пикник мистрисъ Гринау.

Оставшись посл обда одинъ, онъ выпилъ всего только два стакана портвейна и поспшилъ присоединиться къ дамамъ, которыя гуляли въ саду, когда же Кэтъ предложила ему закурить сигару, то онъ на отрзъ отказался.

На слдующее утро мистрисъ Гринау снова стала сама собою, но капитанъ Бельфильдъ все еще не могъ оправиться, отъ своего смущенія. Посл завтрака, онъ сидлъ, какъ на угольяхъ, въ гостиной и положительно не зналъ, что отвчать, когда мистрисъ Гринау спросила у него, какъ онъ думаетъ распорядиться своимъ временемъ до обда.

— Мн кажется, всего лучше будетъ пойдти прогуляться, проговорилъ онъ, и если молодымъ хозяйкамъ угодно…

— Если вы говорите про моихъ племянницъ, отвчала мистрисъ Гринау, то он, кажется, об заняты. Но если я не слишкомъ стара, чтобъ…

Капитанъ поспшилъ уврить ее, что она какъ разъ въ самой пор и что онъ лучшаго товарища себ для прогулки и не желаетъ, затмъ онъ пустился въ длинное объясненіе, имвшее цлью поправить неловкость употребленнаго имъ выраженія, и вс три дамы отъ души посмялись надъ нимъ.

— Ну, да будетъ вамъ извиняться, капитанъ, перебила его мистрисъ Гринау: ршено: мы съ вами отправимся гулять, а молодежь оставимъ въ поко. Пойдемте.

И они пустились въ путь,— не въ горы, которыя были любимою прогулкою Кэтъ, а по шэпской дорог, шли они шажкомъ, не торопясь, какъ и приличествовало людямъ ихъ лтъ. Капитанъ предложилъ было своей спутниц опираться на его руку, но она отказалась, и они прошли нсколько шаговъ молча.

— Такъ какъ же, капитанъ Бельфильдъ, заговорила мистрисъ Гринау первая, и по тону ея голоса онъ тотчасъ же угадалъ, что она скажетъ что-то необычайное:—такъ какъ же, капитанъ Бельфильдъ, раздобриться мн, что ли, какъ вы думаете?

— Арабелла, вы сдлаете меня счастливйшимъ человкомъ въ мір.

— Это-то все пустяки.— Она сказала бы: это все горы и долины, но онъ бы ее не понялъ.

— Не врите? Даю вамъ честное слово.

— Во всякомъ случа, надюсь, что я сдлаю васъ порядочнымъ человкомъ.

— О, да, конечно, это и мое твердое намреніе.

— Вотъ то-то и надо, чтобы вы сами этого захотли. Я, конечно, длаю великую глупость.

— Ахъ, нтъ, не говорите этого.

— Если я этого не буду говорить, то скажутъ другіе. Счастье вамъ, что я не слишкомъ то обращаю вниманіе на то, что скажутъ.

— Конечно, счастье, я вполн сознаю, что мн везетъ счастье. Еще когда я васъ увидлъ въ первый разъ, я подумалъ: видно, я родился надъ счастливою звздою, что повстрчался съ такой женщиной. Тогда, конечно, я думалъ только о вашей красот.

— И, полноте, подите вы съ вашей лестью.

— Не врите? Честное слово. Послушайте, Арабелла: такъ какъ мы съ вами теперь нарченные мужъ и жена, то можно и…

Говоря это, онъ подошелъ къ ней очень близко и къ нему, повидимому, возвратилась часть его прежней храбрости. Но она не позволила ему даже прикоснуться къ ея таль рукою.

— На большой-то дорог! воскликнула она, это что за дерзость… и за глупость!

— Ну, право, позвольте, хотъ одинъ разокъ.

— Капитанъ Бельфильдъ! я увела васъ сюда вовсе не для этого глупаго нжничанья, а чтобы поговорить съ вами о дл. Если мы съ вами, какъ вы говорите, нарченные мужъ и жена, то намъ надо прежде всего условиться, въ какомъ положеніи мы будемъ стоять относительно другъ друга. Мн сдается, что собственныя ваши средства небольшія?

— Мм… да, мистрисъ Гринау, большого достатка у меня нтъ.

— Есть у васъ какое нибудь состояніе?

Капитанъ хранилъ нершительное молчаніе и ковырялъ землю своей тросточкой.

— Послушайте, капитанъ Бельфильдъ, ужь лучше говорите всю правду, такъ мы скоре договоримся до дла.

Но капитанъ все еще колебался и безмолвствовалъ.

— Должны же вы чмъ нибудь жить, подсказала вдова.

Тутъ капитанъ нарушилъ молчаніе и, слово за слово, разсказалъ еи всю свою подноготную. Оказалось, что у него есть замужняя сестра, которая даетъ ему по гине въ недлю, кром же этого, у него ничего нтъ. Онъ былъ принужденъ продать свой чинъ въ арміи, и деньги, полученныя имъ, пошли на уплату долговъ. Но въ настоящую минуту онъ снова былъ кругомъ въ долгу: мистеру Чизсакеру онъ былъ долженъ девяносто фунтовъ, кром того, онъ былъ долженъ тридцать два фунта портному въ Ярмоут и семнадцать фунтовъ за квартиру въ Норвич. Въ настоящую минуту у него въ карман было безъ малаго тридцать шиллинговъ. Ярмоутскій портной снабдилъ его тремя фунтами, чтобы дать ему возможность създить въ Уэстморлэндъ и устроить женитьбу, которая позволила бы ему расквитаться съ долгами.

Въ продолженіи этого допроса, мистрисъ Гринау успла таки многое отъ него выпытать и, довольная сознаніемъ, что узнала если не все, то приблизительно все, простила ему вс его гршки.

— Ну, а теперь вы мн позволите себя поцловать?…. всего разокъ только поцловать, воскликнулъ капитанъ, чувствовавшій себя наверху блаженства.

— Тс! остановила его вдовушка. Вонъ экипажъ какой-то детъ по дорог, и прямо къ намъ.

ГЛАВА XXIV.
ПЕРВЫЙ ПОЦЛУЙ.

— Тс! проговорила мистрисъ Гринау:— вонъ какой-то экипажъ детъ по дорог и прямо на насъ.

И съ этими словами она уклонилась отъ объятій капитана, не исполнивъ его законнаго желанія. Промшкай она еще минуту, и бдительный взглядъ новаго постителя засталъ бы ихъ врасплохъ.— По дорог, описывавшей въ этомъ мст поворотъ, хала крупною рысью шепская почтовая лошадь, запряженная въ тотъ самый кабріолетъ, въ которомъ наканун капитанъ Бельфильдъ пріхалъ въ Вавазоръ, а въ кабріолет, поводя широко раскрытыми глазами на все окружающее, сидлъ… какъ бы вы думали, кто?— мистеръ Чизсакеръ.

Зрлище это какъ громомъ поразило капитана Бельфильда да и на мистрисъ Гринау нельзя сказать, чтобы оно особенно пріятно подйствовало, пуще всего ее смущало, что подумаетъ Алиса о появленіи этого новаго поклонника. Кэтъ, по крайней мр, знала, какъ было дло. Но какъ объяснить Алис, что она, мистрисъ Гринау, ни въ чемъ тутъ невиновата и давно откровенно предупредила этого неугомоннаго господина, чтобы онъ и не думалъ надяться? Да и наконецъ, самая Кэтъ, которой мистрисъ Гринау возымла нелпую мысль прочить мистера Чизсакера въ женихи, какъ-то она посмотритъ на пріздъ владльца Ойлимида? Прежде еще, чмъ экипажъ остановился, мистрисъ Гринау принялась раздумывать о томъ, нельзя ли какъ нибудь спровадить мистера Чизсакера домой, не давъ ему побывать въ замк. Но если мистрисъ Гринау была въ отчаяніи, то каковы же были чувства капитана? Онъ зналъ, что мистеру Чизсакеру извстны кое-какіе его гршки, въ которыхъ онъ еще не покаялся. Какъ бранилъ онъ себя въ эту минуту, что въ перечн своихъ долговъ, сдланномъ имъ мистрисъ Гринау, позволилъ себ нкоторые пропуски!

— Человка этого ищетъ полиція, заговорилъ мистеръ Чизсакеръ прежде еще, чмъ кабріолетъ усплъ остановиться.

— Его ищетъ полиція, мистрисъ Гринау, повторилъ онъ, указывая на капитана, и въ азарт всталъ въ кабріолет. Но экипажъ въ эту минуту вдругъ остановился и мистера Чизсакера со всего размаху откинуло назадъ.— Его ищетъ полиція, прокричалъ онъ снова, какъ только голосъ къ нему возвратился.

Мистрисъ Гринау поблднла подъ своей вдовьей вуалью, которую успла спустить себ на лицо. Почемъ знать, какія дла надлалъ ея капитанъ? Быть можетъ, побуждаемый голодомъ, онъ ршился на какое нибудь мошенничество.— О, Боже мой, воскликнула она, выпуская его руку, на которую опиралась.

— Это неправда, возразилъ капитанъ Бельфильдъ.

— Нтъ, правда! проговорилъ мистеръ Чизсакеръ.

— За эту клевету я буду съ вами вдаться, пріятель, судебнымъ порядкомъ, сказалъ Бельфильдъ.

— Отдайте мн деньги, которыя вы у меня занимали, сказалъ Чизсакеръ. Вы мотъ и безпутный человкъ.

Вдовушк было очень мало дла до того, что ея поклонникъ мотъ и безпутный человкъ во мнніи мистера Чизсакера: подобныя обвиненія ей проходилось не впервые слышать противъ него. Но ее сильно смущали поиски полиціи, направленные противъ ея капитана. Если это дйствительно была правда, то онъ не могъ доле оставаться ея капитаномъ.

— Что это я слышу про васъ, капитанъ Бельфильдъ? проговорила она.

— Это ложь и клевета. Ему только хочется разсорить насъ.— Какая такая полиція отыскиваетъ меня, мистеръ Чизсакеръ?

— Ну, полиція тамъ или команда шерифа — все равно.

— А! команда шерифа, воскликнула мистрисъ Гринау такимъ тономъ, какъ-будто у нея гора съ плечь свалилась.— И стоило вамъ прізжать изъ-за этого, мистеръ Чизсакеръ! Команд шерифа взносятъ, что слдуетъ, и длу конецъ.

— Я начну противъ него искъ, за клевету, горячился капитанъ Бельфильдъ, не будь я Бельфильдъ, коли я этого не сдлаю!

— Полноте, капитанъ Бельфильдъ, проговорила мистрисъ Гринау:— не длайте изъ себя дурака. Кто не въ состояніи платить своихъ долговъ, тотъ долженъ покоряться подобнаго рода непріятностямъ.— Скажите, мистеръ Чизсакеръ, куда это вы хали?

— Я халъ въ Вавазорскій замокъ нарочно, чтобы предостеречь васъ.

— Ваше предостереженіе пришло бы уже слишкомъ поздно, проговорила мистрисъ Гринау.

— Какъ! неужто вы уже со вчерашняго дня успли повнчаться? Вдь онъ только сутками раньше меня выхалъ…. Эхъ, мистрисъ Гринау!

Онъ вышелъ изъ экипажа и вс трое направились къ замку пшкомъ, между тмъ, какъ кабріолетъ съ вещами мистера Чизсакера похалъ впередъ.

— Я, право, не знаю, проговорила мистрисъ Гринау,— можно ли намъ будетъ принять васъ: домъ и безъ того полонъ гостей, и у насъ нтъ ни одной свободной комнаты.

— Я не изъ тхъ людей, которые навязываютъ свое присутствіе тамъ, гд ихъ не желаютъ видть. Я за свои деньги везд найду себ пость, не то что иные, прочіе.— А. любопытно мн знать, лейтенантъ Бельфильдъ, когда вы мн отдадите мой долгъ?

Но мистрисъ Гринау удалось помирить соперниковъ, не доходя до замка. Дошло до того, что они пожали другъ другу руки и овечка Чизсакеръ согласился лечь рядомъ съ волкомъ Бельфильдомъ. Въ добавокъ, мистеръ Чизсакеръ ухитрился шепнуть вдовушк про настоящую цль своей поздки въ Уэстморлэндъ. Когда мистрисъ Гринау замтила, что онъ ей что-то хочетъ сказать, наедин, она безъ церемоніи отослала прочь своего жениха.

— Ну, послушайте, неужто вы такъ-таки и не смилуетесь надо мною? шепнулъ Чизсакеръ, идя съ нею рядомъ.

Но мистрисъ Гринау строго взглянула на него и велла ему убираться. И такимъ образомъ, прогулку, начатую въ обществ одного поклонника, мистрисъ Гринау окончила въ обществ другого.

Когда Бельфильдъ, котораго послали впередъ, пришелъ домой, онъ засталъ Алису и Кэтъ разсматривавшими новоприбывшій кабріолетъ.

— Да вотъ онъ знаетъ, проговорилъ возничій, указывая на капитана.

— Это экипажъ вашего стараго знакомаго, мистера Чизсакера, пояснилъ Бельфильдъ, обращаясь къ Кэтъ.

— Неужто и онъ пріхалъ? воскликнула Кэтъ.

Капитанъ пожалъ плечами и согласился, что это дйствительно пренепріятная исторія.

— И изъ-за чего онъ бьется? продолжалъ капитанъ. Вдь сколько онъ ни хлопочи, ничего-то онъ тамъ этимъ не выиграетъ.

— Отъ него слишкомъ мало ветъ горами и долинами…. такъ, что ли, капитанъ Бельфильдъ, проговорила Кэтъ.

Но капитанъ Бельфильдъ ничего не смыслилъ въ горахъ и долинахъ, хотя и были люди, которые на него самого смотрли, какъ на олицетвореніе горъ и долинъ.

Между тмъ, мистеръ Чизсакеръ ходатайствовалъ о своемъ дл.

— Неужели, спросилъ онъ печальнымъ тономъ, для меня и впрямь уже нтъ никакой надежды? Если у васъ дло ршено, то я ни слова не скажу противъ капитана. Я не такой ненавистникъ, чтобы подставлять кому бы то ни было ногу.

— Дло дйствительно ршено, отвчала мистрисъ Гринау.

Но онъ все-таки не утерплъ, чтобы не намекнуть на удобство Ойлимида, и тутъ же замтилъ, что у Бельфильда нтъ даже своего матраца. На это мистрисъ Гринау отвчала, что тмъ боле причинъ ей снабдить бдняка матрацомъ.

— Ну да, если вы съ этой точки зрнія смотрите на дло, то конечно такъ.

Мистрисъ Гринау отвчала, что она именно съ этой точки зрнія смотритъ на дло.

— Ну, въ такомъ случа, я ничего боле не скажу, проговорилъ мистеръ Чизсакеръ. А что онъ мн тамъ деньги долженъ, то я могу и подождать, пока онъ соберется со средствами.

Мистрисъ Гринау уврила его, что долгъ ему будетъ заплаченъ тотчасъ же посл свадьбы, и даже вызвалась заплатить немедленно, если онъ нуждается въ деньгахъ. Но на это мистеръ Чизсакеръ презрительно отвчалъ, что онъ въ деньгахъ, никогда не нуждается, а только не любитъ терять свое добро.

Посл этого онъ не сразу перешелъ къ тому, что ему еще оставалось сказать, да оно и понятно: дло было щекотливое. Убдившись, что мистрисъ Гринау для него недосягаема, онъ готовъ былъ помириться и на Кэтъ. Объ этомъ-то дл онъ ршился переговорить съ мистрисъ Гринау. До него, безъ сомннія, дошли, слухи о завщаніи стараго сквайра и онъ спшилъ воспользоваться посредничествомъ мистрисъ Гринау, которое та ему неоднократно предлагала.

— Вдь вы сами же подали мн эту мысль, добавилъ онъ.

— Но обстоятельства съ тхъ поръ перемнились, отвчала вдова.

— Какъ такъ перемнились? Я остался все тотъ же. И Ойлимидъ стоитъ на прежнемъ мст, и обладатель его никому не долженъ ни единаго шиллинга…

— Но племянница моя получила наслдство.

— И это, по вашему, измняетъ дло? Не думалъ я, мистрисъ Гринау, встртить въ васъ, такія корыстныя соображенія. Получила наслдство! и изъ-за этого она такъ круто ко мн перемнится?

Мистрисъ Гринау попробовала объяснить, что собственно перемны тутъ никакой не будетъ, и наконецъ, такъ какъ мистеръ Чизсакеръ все стоялъ на своемъ, сдлала видъ, что разсердилась.

— Послушайте, мистеръ Чизсакеръ, вы не можете сказать, чтобы она васъ поощрила хоть однимъ словомъ!

— Но вы мн постоянно говорили, что стоитъ мн посвататься и она будетъ моею женою.

— Ну, а теперь я вамъ говорю, что это не такъ-то легко. И совтую вамъ не соваться въ замокъ съ этимъ предложеніемъ, а то она вамъ дастъ на него такой отвтъ, который вамъ не понравится. Слушайте, мистеръ Чизсакеръ, вы хотите жениться и вамъ дйствительно пора, ну, вотъ и возьмите мою пріятельницу, Чарли Ферстерсъ. Чмъ она вамъ не жена?

— Чарли Ферстерсъ! проговорилъ мистеръ Чизсакеръ, длая презрительную гримасу. Да у нея гроша нтъ за душою. Нечего сказать, была мн невидаль навязывать себ такую обузу!

— Кто теперь руководствуется корыстными соображеніями, мистеръ Чизсакеръ? Ступайте-ка вы домой, да подумайте объ этомъ. Если вы женитесь на Чарли, я пріду къ вамъ на свадьбу. А свадебное платье мы ей сочинимъ на славу. Это ужь я беру на себя.

Въ эту минуту они достигли воротъ, а мистеръ Чизсакеръ, прежде чмъ войдти, остановился.

— Такъ вы думаете, что мн тутъ нечего и пытать счастья? спросилъ онъ.

— Положительно нечего. У насъ былъ съ ней разговоръ объ этомъ.

— Быть можетъ, выискался другой счастливецъ?

— На счетъ этого я вамъ ничего не могу сказать, но я знаю наврное, что за васъ она не пойдетъ. Я-то люблю сельское хозяйство, но она его терпть не можетъ.

— Сельское хозяйство можно было бы и побоку, замтилъ мистеръ Чизсакеръ… по крайней мр, на время.

— Нтъ-нтъ, все это ни къ чему не поведетъ. Врьте мн, другъ мой, что вы тутъ ничего не подлаете.

Онъ все еще стоялъ передъ воротами, не трогаясь съ мста.

— Въ такомъ случа, я, право, не вижу, зачмъ мн и входить въ домъ, проговорилъ онъ.— На это она ничего не отвчала.— Я слишкомъ гордъ, продолжалъ онъ, чтобы ходить туда, гд мн не рады.

— А я, право, не возьму на себя, мистеръ Чизсакеръ, заврить васъ, что вамъ тутъ будутъ рады въ томъ смысл, какъ вы хотите.

— Такъ ужь я лучше отправлюсь назадъ. Не потрудитесь ли вы сказать мальчишк, что привезъ меня сюда, чтобы онъ халъ за мною? Поздка эта станетъ мн шесть фунтовъ десять шиллинговъ. Бельфильду она, конечно, обошлась дешевле, вдь онъ халъ во-второмъ класс.

— Ну, да вамъ, мистеръ Чизсакеръ, расходы ни почемъ.

Съ этимъ онъ вполн согласился и началъ прощаться съ мистрисъ Гринау. Онъ протянулъ было ей руку съ видомъ оскорбленнаго достоинства, но тутъ же не выдержалъ и впалъ чуть не въ униженный тонъ. Прежде чмъ удалиться, онъ пригласилъ ее съ капитаномъ пріхать посл свадьбы въ Ойлимидъ и просилъ ее передать миссъ Вавазоръ, что онъ очень радъ будетъ и ее видть.

— Смотрите же, мистеръ Чизсакеръ, крикнула ему вслдъ мистрисъ Гринау: — не забывайте мою милую Чарли Ферстерсъ!

Когда мистрисъ Гринау вошла во дворъ, Кэтъ, Алиса и капитанъ дожидались ея у парадной двери, тутъ же стоялъ мальчишка изъ Шэпа, лошадь и кабріолетъ.

— Гд же онъ? спросила Кэтъ въ полголоса, и вс съ напряженнымъ вниманіемъ ожидали отвта.

— Ухалъ, отвчала вдова.

Бельфильдъ такъ обрадовался, что ее могъ совладть съ своими чувствами и, снявъ свою маленькую соломенную шляпу, подбросилъ ее въ воздух.

Не мене его обрадовалась и Кэтъ.

— Ну, слава Богу, проговорила она, а то что бы мы стали съ нимъ длать!

— А я такъ въ отчаяніи, вмшалась Алиса. Я такъ много наслышалась о мистер Чизсакер, и вдругъ я его теперь не увижу.

Кэтъ предложила ей ссть въ кабріолетъ и хать за нимъ въ догонку.

— Такъ это онъ неужто далъ тягу? проговорилъ мальчишка изъ Шэпа, и лицо его вытянулось при этомъ предположеніи. Но тутъ же, съ лукавою сообразительностью, свойственною его возрасту, онъ протянулъ руку къ дорожной сумк и, убдившись, что она не булыжниками набита, совершенно успокоился.

— Онъ пошелъ по дорог въ Шэпъ и веллъ вамъ, молодой человкъ, хать за нимъ, сказала мистрисъ Гринау.

— Смотри не забудь ему передать отъ меня поклонъ, крикнулъ обрадованный капитанъ, и скажи, что я ему желаю хорошей уборки рпы.

Этотъ небольшой эпизодъ выручилъ капитана изъ его неловкаго положенія и далъ всему маленькому обществу матеріалъ для общаго веселаго разговора, въ которомъ вс сильно нуждались.

— Чудакъ этотъ Чизсакеръ, сказалъ капитанъ Бельфильдъ, оставшись наедин съ Алисою,— но при всемъ томъ недурной человкъ. Только ужь деньги свои слишкомъ любитъ и хвастаетъ ими на каждомъ шагу.

— Это, должно быть, прескучно, замтила Алиса.

— Ужасно скучно! Терпть я не могу этой манеры, миссъ Вавазоръ. По моему, ну, есть у человка состояніе, пускай его пользуется имъ, какъ знаетъ, да не говоря же о немъ всякому встрчному. Вотъ про меня, небось, никто не скажетъ, чтобы я хвастался своими деньгами.

Онъ зналъ, что Алиса его знаетъ за пролетарія, но все же онъ не могъ отказать себ въ удовольствіи выставить себя человкомъ достаточнымъ.

За часъ до обда, мистрисъ Гринау призвала капитана въ гостиную и имла съ нимъ дловой разговоръ. Она задала ему порядочную головомойку за то, что онъ умолчалъ ей о взысканіи, поступившемъ на него къ шерифу.

— Пока я не узнаю всей правды о вашихъ долгахъ, я не пойду за васъ, объявила она ему.

Тогда онъ сказалъ ей все или, по крайней мр, приблизительно все. Когда долгамъ его былъ подведенъ итогъ, оказалось, что они составляютъ не Богъ знаетъ какую сумму. И всего-то набралось на какихъ нибудь триста — четыреста фунтовъ, а что значили эти деньги для такой богатой женщины, какъ мистрисъ Гринау?

— Я думаю нанять этотъ домъ и поселиться здсь, сказала она своему нареченному.

— Какъ! поселиться въ Уэстморлэнд? воскликнулъ капитанъ съ оттнкомъ испуга въ голос.

— Да, въ Уэстморлэнд. А почему бы и нтъ? Если вамъ не нравится Уэстморлэндъ, то подумайте хорошенько, пока еще мы ничмъ не связаны.

На это бдный капитанъ принужденъ былъ отвтить, что ничего не иметъ противъ Уэстморлэнда.

— Я уже переговорила объ этомъ съ моей племянницей, продолжала мистрисъ Гринау, и дло устроивается какъ нельзя лучше. Имнье принадлежитъ теперь ей и ея дяд, отцу моей другой племянницы, и ни одинъ изъ нихъ не намревается жить здсь.

— Только не скучно ли вамъ будетъ здсь, моя дорогая?

— Что жъ, въ осенніе мсяцы намъ можно будетъ здить въ Ярмоутъ.— Лицо капитана нсколько просвтлло.— А тамъ, если вы будете вести себя благоразумно, можно будетъ какъ нибудь зимою собраться на мсяцъ и въ Лондонъ, чтобы сдлать, знаете ли, необходимыя закупки и побывать въ театрахъ.— Тутъ лицо капитана окончательно просіяло.— А что вы про скуку говорите, то не вкъ же плясать. Мы съ вами не молоденькіе, гд намъ думать о веселостяхъ!

Въ отвтъ на это, вдовушкинъ капитанъ принялся уврять вдовушку, что она совсмъ не стара. И тутъ-то была благополучно доведена до окончанія та процедура, которой помшало на шэпской дорог появленіе мистера Чизсакера.

— Тише, тише, ахъ, вы съумасшедшій! воскликнула мистрисъ Гринау:— весь чепецъ мн измяли. Что-то скажетъ Жанета?

— А ну ее совсмъ, вашу Жанету, отвчалъ капитанъ наверху блаженства. Руки у нея не отвалятся и другой чепецъ сдлать.

И затмъ, если не ошибаюсь, та же процедура повторилась съизнова.

Ршено было, что капитанъ удетъ въ субботу утромъ и поселится, въ ожиданіи свадьбы, въ Пенрит. Брачную церемонію положено было совершить въ вавазорсной приходской церкв, и Кэтъ согласилась быть единственной провожатой. Была сначала рчь о томъ, чтобы выписать Чарли Ферстерсъ, но потомъ мистрисъ Гринау передумала.

— Лучше я ее приглашу посл, когда ты удешь, сказала она. Тогда она мн будетъ нужне. Кстати же я выпишу и Чизсакера и женю его на ней, а то что ему на дв поздки расходоваться по пустому.

Капитану Бельфильду было позволено или, врне, приказано прізжать изъ Пенрита, пока онъ женихъ, не боле двухъ разъ въ недлю. Я не берусь ршить, каковы были его чувства, когда мистрисъ Гринау вручила ему пяти-фунтовую ассигнацію, строго на строго наказавъ ему, чтобы ее достало ему на дв недли: — обуяла ли его при этомъ одна радость, или же въ немъ шевельнулось чувство похвальной неловкости?

— Капитанъ Бельфильдъ изъ Вавазорскаго замка въ Уэстморлэнд. Что-жъ! это звучитъ недурно, разсуждалъ онъ съ самимъ собою, отправляясь въ первый разъ въ Пенритъ.

ГЛАВА XXV.
Планъ лэди Монкъ.

Въ ночь бала у лэди Монкъ Борго Фицджеральдъ исчезъ, когда гости разъхались и комнаты опустли, тетка хватилась его и обратилась съ распросами къ слугамъ, но никто не могъ сказать ей куда онъ двался. Лэди Монкъ не пожалла своихъ старыхъ усталыхъ костей и сама пошла на верхъ, чтобы заглянуть въ его комнату, но въ открытую дверь она ничего не увидла, кром различныхъ принадлежностей туалета, небрежно разбросанныхъ но комнаті Отъ Борго и слдъ простылъ.— А можетъ онъ и впрямь уладилъ дло, поршила она сама съ собою, возвращаясь въ свою спальню.

Но читатель знаетъ, что Борго ничего не уладилъ. Когда мистеръ Паллизеръ возвратился съ шарфомъ жены въ столовую, Фицджеральда уже не было съ нею. Онъ понялъ, что, по крайней мр, на этотъ вечеръ все для него пропало. Бдный безумецъ, сбитый съ толку совтами тетки, заране позаботился нанять карету, дожидавшуюся его не по далеку отъ дома лэди Монкъ. У него былъ заказанъ и номеръ въ новой гостинниц близь Дуврской станціи желзной дороги, откуда онъ предполагалъ отправиться на слдующее утро съ поздомъ, долженствовавшимъ доставить его въ Дуръ во времени отхода парохода въ Булонь. Изъ денегъ, данныхъ ему теткой, онъ истратилъ двадцать пять гиней на покупку дорожной сумки, кром того онъ запасся всевозможными мелкими принадлежностями дамскаго туалета, которыя, по его соображеніямъ, могли понадобиться при подобныхъ обстоятельствахъ. Бдный, нерасчетливый безумецъ!

Проводивъ глазами лэди Гленкору, когда она сла въ карету, онъ вышелъ изъ дома, какъ былъ, въ лакированныхъ сапогахъ и во фрак, захвативъ на обумъ первую шляпу, попавшуюся ему подъ руку. Онъ медленными шагами направился къ тому мсту, гд его дожидалась карета. Кучеръ не замедлилъ явиться изъ сосдняго кабака.— Все готово для вашей милости, проговорилъ онъ.

— Сегодня вы мн не нужны, отвчалъ Борго сиплымъ голосомъ, ступайте съ богомъ.— А съ вещами, ваша милость, какъ прикажите быть?— Ну ихъ къ чорту! Или нтъ, постойте! Возьмите ихъ съ собою и отдайте кому нибудь на сбереженье. Дня черезъ два мн опять понадобятся и вещи, и экипажъ.— И давъ этому человку полсоверэна, онъ пошелъ дале, не взглянувъ даже на роскошныя бездлушки, купленныя имъ дли его возлюбленной.

Борго направился въ Госвеноръ-скверъ, а оттуда въ Паркъ-Стритъ и наконецъ въ Паркъ-Лэнъ. Онъ было миновалъ домъ мистера Паллизера, но снова повернулъ назадъ и остановился передъ самыми окнами лэди Гленкоры. Какая была у него цль при этомъ? Врядъ ли онъ и самъ ясно сознавалъ, что длаетъ. Если вы лежите подъ апельсиннымъ деревомъ съ раскрытымъ ртомъ, можетъ случиться, что въ ротъ вамъ упадетъ апельсинъ. По всмъ вроятіямъ, имъ руководило смутное ожиданіе подобнаго рода. Онъ стоялъ, прислонившись къ ршетк парка, и проклиналъ свою злую долю, стоялъ онъ тихимъ образомъ, пока не прозябъ и такъ какъ слива не падала ему въ ротъ, то онъ пошелъ дале. На углу Бондъ-Стрита его остановила какая-то двушка и заглянула ему въ лице.— Ахъ, проговорила она, я уже видла васъ прежде.— Въ такомъ случа та видла самаго жалкаго горемыку въ мір, отвтилъ Борго.

— Какой вы горемыка! проговорила двушка. Какое у васъ можетъ бывъ горе! Денегъ у васъ въ волю.— Да, кабы было такъ, воскликнулъ Борго.— И ды и литья у васъ въ волю, продолжала двушка. Вы же такой красавецъ, я помню васъ, вы накормили меня ужикомъ въ одинъ вечеръ, когда я умирала съ голоду. Сегодня я не холодна. Одного я попрошу у васъ теперь — поцлуя.— Я дамъ теб шиллингъ, это будетъ лучше, замтилъ Борго.— А поцлуй вы мн все таки дайте, настаивала двушка. Онъ началъ съ поцлуя, потомъ далъ ей шиллингъ и пошелъ своей дорогой.— А чортъ возьми! подумалъ онъ про себя, я бы желалъ быть на ея мст.— И что у него такое за горе? недоумвала двушка. Онъ и въ тотъ разъ жаловался на свою судьбу. А чего бы, кажись, я не сдлала для такого человка.

Борго направилъ свои шаги къ Гросвеноръ-сквэру и прокрался въ домъ своей тетки какими то путями, по всмъ вроятіямъ невдомыми его тетк и ужъ положительно неизвстными его дяд. Прежде чмъ лечь спать, онъ сосчиталъ оставшіяся у него деньги, оказалось всего сто тридцать фунтовъ. Лэди Гленкора дала ему слово, что снова увидится съ нимъ. Но что пользы будетъ отъ этого свиданья, если вс его деньги будутъ до этого времени истрачены? А онъ зналъ, что беречь деньги для него дло ршительно невозможное. Затмъ ему вспомнилась тетка. Какъ-то встртится онъ съ нею на слдующій день? Нельзя ли ему совсмъ избжать этой встрчи?

На слдующее утро онъ еще лежалъ въ постели и завтракалъ небольшимъ pt de foi gras, читая французскій романъ, когда къ нему вошла горничная его тетки и объявила, что она желаетъ его видть.— Скажи-ка, Льюси, спросилъ онъ, въ какомъ расположеніи духа старая вдьма?

— И, мистеръ Борго, и не спрашивайте: и рветъ, и мечетъ. Нтъ, мистеръ Борго, не приставайте, ей богу мн некогда растабаривать съ вами. Она меня дожидается.— Изъ этого разговора читатель можетъ видть, что и Льюси питала маленькую слабость въ злополучному Борго наравн съ остальными субъектами своего пола.

Длать было нечего: Борго принялся за свой туалетъ. Но впродолженіе этой процедуры, для приданія себ бодрости, онъ заглядывалъ отъ времени до времени въ свой романъ и подкрплялся нсколькими глотками изъ бутылки кюрасо, которую держалъ у себя въ комнат.

Хотя онъ и одвался по призыву своей тетки, но онъ еще не ршилъ, идти ему къ ней или нтъ? Что толку будетъ въ этомъ свиданьи? Вдь денегъ она ему больше не дастъ, а по всмъ вроятіямъ задастъ ему порядочную головомойку. Очень легко могло статься, что она выгонитъ его изъ дома, или, по крайней мр, сдлаетъ попытку выгнать. Но онъ, съ своей стороны, твердо ршилъ, что ни въ какомъ случа не оставитъ ея дома, потому что оставаться тутъ ему было удобно. И такъ, разсчитавъ, что свиданье съ теткой не принесетъ ему ровно никакой пользы, онъ ршился, не являясь на ея зовъ, отправиться въ клубъ.

Но не подъ силу ему было тягаться съ такимъ тактикомъ, какъ его тетка. Онъ сошелъ внизъ черною лстницею, но все же ему показалось несовсмъ ловкимъ бжать съ задняго крыльца, а въ передней онъ какъ разъ наткнулся на тетку, выходившую въ эту минуту изъ столовой.

— Разв Льюси не передана теб, что я желала тебя видть? спросила лэди Монкъ строгимъ голосомъ.

Борго отвчалъ, нисколько не конфузясь, что онъ шелъ къ куаферу и черезъ четверть часа былъ бы назадъ. Лэди Монкъ очень хорошо видла, что онъ лжетъ, но уличить его она не могла, а потому принуждена была спустить ему эту ложь.

— О прическ своей можешь посл позаботиться, проговорила она. Мн нужно переговорить съ тобою, войди-ка сюда на минутку.

Вс пути въ отступленію были отрзаны, и ему ничего боле не оставалось длать, какъ послдовать за теткой въ столовую.

— Борго, говорила она, усвшись и посадивъ его противъ себя, я право начинаю отчаяваться, будетъ ли изъ тебя когда нибудь прокъ.

— Я и самъ думаю, тетушка, что ничего не будетъ.

— Скажи же мн, что ты думаешь длать?

— Право не знаю, я никогда объ этомъ собственно и не думалъ.

— Оставаться здсь ты доле не можешь: сэръ Казмо еще вчера утромъ говорилъ мн объ этомъ.

— Я вовсе не прочь отправиться въ Монкшэдъ, если сэръ Казмо находитъ это боле удобнымъ. Только вотъ дайте немного пройдти самому разгару сезона.

— Онъ не хочетъ, чтобы ты и въ Монкшэдъ халъ. Онъ вообще не желаетъ боле видть тебя въ своемъ дом. Ты нарочно обращаешь слова мои въ шутку.

— Право нтъ, тетушка.

— Полно пожалуйста, какъ будто я не вижу! Въ жизнь свою не видала я такого неблагодарнаго, бездушная созданья, какъ ты. Говорю теб еще разъ, ты долженъ оставить нашъ домъ.

— Куда же сэръ Казмо думаетъ отправить меня?

— Да хоть въ рабочій домъ ступай, ему-то какое дло?

— Ну да, конечно, ему нтъ до этого ни малйшаго дла.— И Борго уставился на тетку съ такимъ выраженіемъ лица, какъ будто онъ впрямь имлъ право считать себя жестоко обиженнымъ.

Но выгнать Борго изъ дома вовсе не было ближайшею цлью лэди Монкъ. Она знала, что до окончанія сезона ей отъ него не отвязаться. Потомъ, конечно, она пуститъ его къ себ въ томъ только случа, если ему удастся одно предпріятіе. Вотъ для того-то, чтобы выпытать у него, есть ли какая нибудь надежда на успхъ этого предпріятія, она и подкараулила его въ передней.— А потому она оставила его негодованье безъ вниманія и перешла къ другому предмету разговора.— Ну что за съумасшедшимъ ты показалъ себя, Борго, вчера!

— А что? Разв боле сумасшедшимъ, чмъ обыкновенно?

— Теб, что ни говори, ты все шутками отдлываешься. Зачмъ ты такъ вальсировалъ, когда ты знаешь, что вс на васъ смотрятъ?

— Какъ же мн было не вальсировать, когда это ей нравилось.

— Ну да, теперь ты сваливаешь вину на нее. Куда какъ благородно!

— Послушайте, тетушка! Я вовсе не намренъ сидть и выслушивать отъ васъ оскорбленья. Не могъ же я схватить ее въ охабку и бжать съ нею, куда попало.

— Кто желаетъ, чтобы ты бжалъ съ нею?

— Да ужъ коли на то пошло, то вы этого, кажется, сильно желаете.

— Нтъ, я этого не желаю.

— Ну, такъ я желаю.

— Ты? Въ теб нтъ достаточно удали для этого, да и для чего бы то ни было. Ты настоящій ребенокъ: теб бы только позабавиться минуту, а о дальнйшихъ послдствіяхъ ты и не думаешь. Ты просто скомпрометировалъ себя вчера, да и не себя одного, а и меня, и ее… Ну да теб что до этого за дло!

— У меня все было готово: только онъ помшалъ. Нужно же было ему воротиться,

— Еще бы онъ не воротился, когда ему дали знать, какъ вы съ нею отличаетесь на бал. А теперь онъ наврное простилъ ее и посл этаго, конечно, все дло пропало.

— Я вамъ вотъ что скажу, тетушка: она бы охотно бжала со мною, если бы только знала, какъ это устроить. Когда я принужденъ былъ оставить ее вчера, она общала мн еще разъ со мною повидаться. Вы обвиняете меня, что я сижу сложа руки и ничего не длаю: а между тмъ вчера, когда вы уже спали, я ходилъ въ Паркъ-Лэнъ.

— Что же изъ этого вышло?

— Случилось такъ, что ничего не вышло. Но вдь успхъ не всегда бываетъ въ нашей власти. Мн кажется, что въ деревн это было бы легче устроить, особенно теперь, когда ему вздумалось присматривать за нею.

Лэди Монкъ просидла нсколько минутъ молча, потомъ проговорила, понизивъ голосъ:

— Что она сказала теб на прощаньи? Передай мн ея подлинныя слова.

— Она сказала мн, что еще увидится со мною. Она два раза повторила это общанье.

— И только?

— Что же больше она могла сказать, когда ее увезли?

— Сказала ли она теб, что готова бжать съ тобою?

— Я нсколько разъ заводилъ съ ней рчь о бгств и она ни разу не отвтила мн отказомъ. Я знаю, что она согласна на это, только не знаетъ, какъ взяться за дло. Она его терпть не можетъ, это врно. Ну, а положительнаго отвта въ такомъ дл вы, конечно, не дождетесь отъ женщины, пока самое дло не будетъ безвозвратно сдлано.

— Если бы она дйствительно думала бжать съ тобою, то она такъ бы теб и сказала.

— Не думаю, чтобы она могла дать мн еще боле прямой отвтъ. Она сказала мн, что еще увидится со мною, она повторила это два раза.

Лэди Монкъ снова призадумалась. Въ голов ея созрлъ планъ, но она не совсмъ еще ршилась сообщить Борго подробности этого плана. До сихъ поръ она только молча потворствовала сношеніямъ племянника съ женою мистера Паллизера. Но теперь ей представлялась необходимость взять все дло въ свои руки, или совсмъ отказаться отъ успха своихъ замысловъ. Даже у нея не хватило духу прямо вы сказаться передъ племянникомъ: ее пугала мысль, что онъ выдастъ ее передъ свтомъ. Но она скоре все готова была поставить на карту, чмъ потерпть, чтобы мистеръ Паллизеръ безмятежно наслаждался своимъ супружескимъ счастьемъ.

— Я постараюсь помочь теб, проговорила она наконецъ сиплымъ голосомъ, достанетъ ли только у тебя смлости на то, что я хочу теб предложить?

— Смлости! повторилъ онъ. Ужъ не думаете ли вы, что я боюсь мистера Паллизера? Да я готовъ хоть сейчасъ съ нимъ драться, если только это къ чему нибудь поведетъ.

— Ты все пустяки городить. Никакой тутъ дуэли не нужно, какъ ты самъ прекрасно знаешь. Эти вещи теперь не въ мод. А вотъ что я теб скажу: если ты можешь уговорить ее пріхать какъ нибудь сюда, скажешь… ну хоть скажешь въ четвергъ, въ три часа, то я буду дома и приму ее. Только вмсто того, чтобы вернуться домой въ своей карет, она удетъ съ тобою въ кэб, который будетъ дожидаться васъ гд нибудь не подалеку.

— Въ кэб?

— Ну да, и пусть она продется въ кэб, отъ этого она не распадется, а кэбъ не такъ легко выслдить, какъ карету.

— Куда же мы подемъ?

— Въ четыре часа отходитъ поздъ Соутамптонъ, а въ половин седьмаго пароходъ въ Джерси и вы какъ разъ застанете пароходъ, отходящій въ Сенъ-Мало, такъ что вы можете прямо перессть съ одного парохода на другой, если только ей силы и мужество не измнятъ.

Ну, кто посл этого не скажетъ, что лэди Монкъ была не тетка, а сущій кладъ?

— Да, это было бы великолпно! проговорилъ Борго въ восхищеніи.

— Трудность въ томъ, какъ она выйдетъ изъ моего дома. Я, конечно, не скажу ей ни слова объ этомъ и сдлаю видъ, что ничего не знаю. Пускай она отошлетъ кучера домой, или велитъ ему куда нибудь, за кмъ нибудь захать. Отъ меня, она можетъ дойдти до того мста, гд ты будешь дожидаться съ кэбомъ, пшкомъ. Швейцару она можетъ сказать, что хочетъ прогуляться до своей кареты. Понялъ ты?

Борго объявилъ, что понялъ.

— Теб непремнно надо пробраться къ ней въ домъ, повидаться съ нею и условиться на счетъ всего этого.

За тмъ она освдомилась, сколько у него осталось денегъ и отобрала у него всю уцлвшую сумму, съ общаніемъ возвратить ее пополненною въ четвергъ утромъ, но онъ съ плаксивымъ видомъ попросилъ оставить ему хоть пятифунтовую ассигнацію, которую и получилъ. Затмъ Борго разсказалъ ей обо всемъ, что онъ закупилъ для лэди Гленкоры и тетушка съ племянникомъ разговорились самымъ дружескимъ, задушевнымъ образомъ.

— Скажи ей, чтобы она пріхала въ плотномъ, дорожномъ плать. Сверху она можетъ накинуть что нибудь кружевное, такъ что слуги не обратятъ на нее вниманія, я тоже сдлаю видъ, что ничего не замчаю.

Ну, не кладъ ли такая тетушка?

ГЛАВА XXVI.
ПОСЛДНЙ ПОЦЛУЙ.

По возвращеніи изъ Уэстморленда, Алиса прямо отправилась въ Паркъ-Лэнъ, куда лэди Гленкора и мистеръ Паллизеръ возвратились еще до нея. Она должна была пробыть съ ними цлыя сутки въ Лондон, а на слдующій день отправиться съ ними въ Парижъ. У Паллизеровъ въ дом она застала совсмъ иные порядки, чмъ т, которые она привыкла видть въ Мэтчинг.

Мистеръ Паллизеръ самъ вышелъ къ ней на встрчу и повелъ ее на верхъ, къ жен, не давъ ей даже снять дорожной шляпы.

— Какъ мы вамъ благодарны, миссъ Вавазоръ, проговорилъ онъ. И я, и Гленкора вполн умемъ цнить вашу дружбу.

^: — Помилуйте, отвчала она, я должна быть вамъ благодарна за то, что вы меня берете съ собой.

Онъ только улыбнулся и покачалъ головою. На лстниц онъ снова заговорилъ съ ней:

— Вы должны мн простить мою рзкую выходку въ ту ночь, когда вы гуляли въ развалинахъ.

Алиса пробормотала какую-то невинную ложь въ род того, что она давно забыла объ этомъ и оба пришли въ комнату леди Гленкоры. На Алису Паллизеръ произвелъ впечатлніе, какъ будто онъ сталъ какъ-то меньше и утратилъ то, что внушало ей страхъ передъ нимъ въ Мэтчинг. Изъ кандидата въ канцлеры казначейства, онъ сдлался обыкновеннымъ, внимательнымъ супругомъ и эта перемна, казалось, отзывалась въ его голос, въ походк, во всемъ его обращеніи

— Милая Алиса! не знаю, право, какъ мн и благодарить васъ. Вы застаете меня въ страшныхъ хлопотахъ. Я укладываюсь, и Плантагенетъ помогаетъ мн.

Плантагенетъ поморщился при этихъ словахъ также какъ древній герой долженъ былъ поморщиться, когда его застали съ заступомъ. Къ тому же въ словахъ его жены звучала чуть замтная струйка ироніи и, какъ ни легка была эта иронія, мистеръ Паллизеръ, быть можетъ, подумалъ, что можно бы было воздержаться отъ нея.

— У васъ уже все уложено, продолжала лэди Гленкора, и я право не знаю, чмъ бы вамъ заняться, чтобы не скучать.

— Я буду помогать вамъ, отвчала Алиса.

— Но мы уже почти кончили. По моему мннію, намъ всего лучше было бы повытаскать вс вещи изъ ящиковъ и съизнова приняться за укладку, чтобы какъ нибудь скоротать время до посл завтра. Отчего бы намъ, Плантагенетъ, не хать завтра?— Какъ ты думаешь?

— Это было бы не совсмъ, удобно, потому что я далъ знать въ Парижъ, чтобы комнаты для тебя были готовы къ назначенному дню.

— Какъ будто мы не найдемъ комнатъ въ любой гостинниц по дорог! По моему, всего лучше путешествовать такъ, чтобы не знать напередъ ни гд остановишься, ни когда выдешь. Я бы желала возить съ собою все, что мн можетътпонадобиться просто въ корзин.

Алиса поглядла на груды вещей, которыя ея пріятельница брала съ собою и подумала при этомъ, что всего этого не втискаешь ни въ какую корзину.

— И ужъ если путешествовать, по моему, то только не по христіанскимъ государствамъ. Куда не повжай среди христіанскихъ народовъ, всюду они носятъ шляпы цилиндрической формы. Ботъ я прошу Плантагенета свозить насъ къ курдамъ, а онъ не хочетъ.

— Не думаю, чтобы миссъ Вавазоръ была вамъ за это особенно благодарна, вмшался мистеръ Паллизеръ.

— Не сваливай, пожалуйста, вину на нее, проговорила лэди Гленкора. Женщины всегда, на всякое смлое дло, бываютъ готовы. Ну скажите, Алиса, вдь вы не прочь были бы хать въ курдамъ?

— Я не совсмъ хорошо знаю, гд они живутъ, отвчала Алиса.

— А я разв знаю? Я не имю ни малйшаго понятія о томъ, какъ къ нимъ попасть. Вотъ вы раскусили мою шутку, а мужъ нтъ. Но я знаю, что курды живутъ на Восток, а Востокъ — такая поэтическая страна.

— Ну, я думаю, что мы на этотъ разъ удовольствуемся Римомъ, или много, много, что посмотримъ Неаполь, проговорилъ мистеръ Паллизеръ.

Лэди Гленкора хоть и сказала, что сама укладывается, но, но всмъ вроятіямъ, сказала только ради шутки, также какъ и о курдахъ. Но она ходила изъ комнаты въ комнату и объявляла, что хочетъ взять съ собою то-то и то-то. Алиса не могла надивиться количеству предметовъ, которые они забирали съ собою. Такъ, лэди Гленкор должна была сопутствовать ея собственная карета.

— Она мн, конечно, ни разу и не понадобится, пояснила она Алис, но онъ настаиваетъ, чтобы я взяла ее съ собою, чтобы кто нибудь не подумалъ, что меня увозятъ въ опал. О, онъ такъ добръ! не правда ли?

— Правда, отвчала Алиса. Я не знаю человка, который могъ бы сравняться съ нимъ въ этомъ отношеніи.

— И такъ скученъ, добавила лэди Гленкора. Впрочемъ, я полагаю, что вс мужья, по самому своему положенію, должны быть скучные. Еслибы я была мужемъ молодой женщины, я не умла бы сказать ей ни одного слова, отъ котораго не вяло бы скукой.

Паллизеры брали съ собою двухъ лакеевъ и двухъ горничныхъ. Алис было разршено взять свою собственную горничную.

— Если хотите, можете забрать ихъ хоть цлую дюжину, сказала ей лэди Гленкора,— мистеръ Паллизеръ теперь въ такомъ расположеніи духа, что не знаетъ чмъ и угодить вамъ. Стоило бы вамъ сказать слово, и онъ повезъ бы насъ въ курдамъ.

Но такъ какъ горничная Алноы не говорила по французски, то послдняя предпочла пользоваться услугами одной изъ горничныхъ своей кузины.

— Одна изъ моихъ горничныхъ будетъ совершенно въ вашемъ распоряженіи, объявила ей лэди Гленкора. Если я беру двухъ, то по тмъ же причинамъ, по которымъ беру и карету. Ну точь въ точь какъ когда пожурили ребенка и постомъ, чтобы утшить его, позволяютъ ему нарядиться въ лучшее его платье для прогулки.

Алиса пожелала знать, почему ея кузина думаетъ, что мистеръ Паллизеръ питаетъ въ ней такое особенное расположеніе?

— А потому, милочка, что я ему все разсказала. Я всегда ему все говорю. Ужь вотъ меня нельзя упрекнуть въ недостатк чистосердечія! Онъ знаетъ, что вы не захотли пустить меня въ себ въ домъ — помните? Тогда, давно… эхъ, Алиса, не правы вы были тогда, я всегда это говорила. Ну, да это уже дло прошлое и его не воротишь, а потому всякое сожалніе неумстно. Потомъ я передала ему все, что вы говорили… Ну вы знаете о чемъ. Мн вдь за послдніе десять дней ршительно нечего было длать, такъ я все больше, занималась признаніями. А разъ женщина ступила на эту дорогу, то чмъ больше она признается, тмъ лучше. Я сказала ему такъ же, что вы отказали Джефри Паллизеру.

— Нтъ, вы глупите?

— Право, сказала, и онъ еще больше жалуетъ васъ за это. Мн кажется, что если бы теперь вы захотли выйдти замужъ за Джефри, онъ ничего бы не имлъ противъ этого. И вдругъ, представьте себ! у васъ родился бы сынъ и мы бы усыновили его!

— Кора! если вы будете говорить такія глупости, я не останусь съ вами.

— Ну, нтъ, теперь вы волей неволей должны остаться съ нами, т. е. теперь-то еще вы можете убжать, а вотъ, когда мы будемъ въ Париж, тогда — конецъ! Вы должны извинить мн мои маленькія шалости. Если бы вы знали, какая я была скромная вс эти дни! Я научилась править Дэнди и Кокеткой, такъ что они у меня длали не мене шести миль въ часъ. Я уврена, что бдныя животныя воображали, что они постоянно слдуютъ за похоронною процессіей. Бдный Дэнди, бдняжка Кокетка! Я ихъ цлый годъ не увижу!

На слдующее утро они позавтракали рано, мистеръ Паллизеръ объявилъ, что необходимо распредлить день такъ, чтобы пораньше вставать и пораньше ложиться.

— Но почему это необходимо, онъ мн не хочетъ сказать, замтила лэди Гленкора.

— Мн кажется, что вообще такой порядокъ дня пріятне во время путешествія, проговорила Аллиса — Ничего въ немъ пріятнаго нтъ, возразила лэди Гленкора, но длать нечего, ршено, что мы должны вести себя, какъ умныя дти.

Посл завтрака вс трое занялись ничего недланьемъ. И смшно и жалко было смотрть на мистера Паллизера, какъ онъ шатался изъ комнаты въ комнату, считая ящики, какъ будто и въ самомъ дл изъ этого могъ выйдти какой нибудь прокъ. Въ эту критическую минуту его жизни ему ненавистны были любимыя его газеты, цифры и статистическія выкладки. Человкъ этотъ, никогда не знавшій устали въ труд, не могъ теперь ничмъ заняться. Не было еще и часу, какъ вс они принялись за чтеніе романовъ. Лэди Гленкора и Алиса ршили весь этотъ день просидть дома.

— Хотя между нами и ни слова объ этомъ не было сказано, но я считаю однимъ изъ условій нашей сдлки, чтобы я никуда не выходила, а то, чего добраго, можетъ случиться, что я какъ нибудь забреду въ Глостеръ-скверъ.

Но такъ какъ собственно не было никакой необходимости мистеру Паллизеру оставаться безотлучно при нихъ, то около трехъ часовъ онъ собрался прогуляться. Въ парламентъ онъ не хотлъ идти, парламентъ утратилъ для него всякій интересъ. Не хотлъ онъ заходить и къ кому бы то ни было изъ своихъ знакомыхъ. Вс въ город были въ полной увренности, что онъ уже ухалъ. Онъ умеръ для цлаго свта, и могъ явиться снова только въ качеств призрака. О немъ говорили, какъ о покойник, или, врне, и говорить о немъ перестали. Только бдный герцогъ Сенгъ-Бонгай вспоминалъ о немъ иногда съ сожалніемъ, когда ему невмочь надодали вчныя его столкновенія съ мистеромъ Файнспономъ. Но даже и герцогъ начиналъ мириться съ необходимостью. Мистеръ Паллизеръ былъ слишкомъ благоразуменъ, чтобы нарушить своимъ появленіемъ мирное теченіе длъ, а потому онъ избралъ цлью для своей прогулки Кенсингтонскіе сады.

Онъ только-что надлъ шляпу въ передней и собирался надть перчатки, какъ въ парадную дверь раздался ударъ молотка. Швейцаръ, толстый и полнокровный малый, не отличавшійся большою словоохотливостью, стоялъ передъ нимъ съ его зонтикомъ въ рукахъ и, выражая на своей физіономіи желаніе быть полезнымъ, на сколько это совмстимо съ занимаемою имъ должностью. Звонокъ раздался въ ту самую минуту, когда зонтикъ былъ еще у него въ рук и на лиц его изобразилось затрудненіе, причиняемое многосложностью настоящихъ его обязанностей.

— Отдай мн зонтикъ, Джонъ, сказалъ мистеръ Паллизеръ.

Джонъ отдалъ зонтикъ и отперъ дверь. На порог стоялъ Борго Фицджеральдъ.

— Дома лэди Гленкора? спросилъ Борго, прежде чмъ замтилъ присутствіе мужа. Швейцаръ съ растеряннымъ видомъ оглянулся на своего господина.

— Не знаю на врное, отвчалъ мистеръ Паллизеръ, выходя на улицу. Швейцаръ вамъ скажетъ.

И онъ пошелъ своей дорогой, ни разу даже не оглянувшись, чтобы удостовриться — вошелъ ли Борго въ домъ или нтъ.

— Лэди Гленкора дома, отвчалъ швейцаръ, не трогаясь съ мста. Онъ разсуждалъ, что не его дло отказывать этому постителю, если ужь самъ мистеръ Паллизеръ ничего не иметъ противъ его появленія. Онъ привелъ Борго безъ дальнйшихъ околичностей въ ту комнату, гд сидла ладя Гленкора. Случилось такъ, что Алисы въ этой комнат не было, и леди Гленкора сидла одна, закрывъ лице руками, думая о немъ и о томъ, какъ могла бы сломиться ея жизнь, если бы добрые люди не вмшались въ ея дло.

Она поспшно встала при его появленіи.

— Попросите сюда миссъ Вавазоръ, обратилась она въ уходившему слуг, и затмъ сдлала нсколько шаговъ на встрчу своему любовнику.

— Кора, заговорилъ онъ, прямо приступая къ длу, хотя и не надясь на успхъ, я пришелъ, чтобы уговорить васъ бжать со мною.

— Я не хочу бжать съ вами, отвчала она.

— Не торопитесь такъ отвчать мн, подумайте прежде. Все устроено уже…

— Да, все устроено, проговорила она… Но мистеръ Фицджеральдъ, прошу васъ, оставьте меня и будьте великодушны. Все уже устроено. Вы можете видть, что вс наши вещи уложевы. Мистеръ Паллизеръ, я и моя пріятельница узжаемъ завтра. Пожелайте мн счастливаго пути и ступайте съ богомъ.

— И это вашъ послдній отвтъ?— Кора, продолжалъ онъ, дайте мн руку.

— Нтъ, я вамъ никогда боле не протяну руки. Будьте же великодушны, уйдите. Другого отвта вы отъ меня не услышите, между нами все кончено.

— Кора! любили ли вы меня когда нибудь?

— Да, я васъ любила, но насъ разлучили, и любви между нами не осталось боле мста.

— Но вы и теперь мн по прежнему дороги, дороже чмъ когда либо, не глядите на меня такъ. Не вы ли сами общали мн, въ послднее наше свиданіе, снова увидться со множ? Разв мы дти, что другіе могутъ статыіежду нами и разлучить насъ?

— Да, Борго, мы дти. Вотъ моя кузина идетъ, и вы должны меня оставить.

Въ эту минуту отворилась дверь и вошла Алиса.

— Миссъ Вавазоръ, мистеръ Фицджеральдъ, представила ихъ другъ другу лэди Гленкора.

— Я сказала ему, чтобы онъ оставилъ меня, продолжала она, надюсь, что теперь, когда вы пришли Алиса, онъ послушается меня.

Алиса стояла, какъ громомъ пораженная, она совсмъ растерялась и не знала что сказать, передъ нею стоялъ человкъ, о которомъ ей столько говорили, и она невольно должна была сознаться, что ни разу въ жизни еще не видала такого красиваго лица. Когда лэди Гленкора представила ихъ другъ другу, она только молча кивнула головою и остановилась, не говоря ни слова, какъ бы выжидая, чтобы онъ ушелъ.

— Мистеръ Фицджеральдъ, что же вы не уходите? продолжала лэди Гленкора.

Не легко было и бдному Борго.

— Я было надялся, проговорилъ онъ, глядя на Алису, хотя слова его относились къ лэди Глеевор,— я было надялся, что мн можно будетъ сказать вамъ слова два на-един.

— Нтъ, мистеръ Фицджеральдъ, это невозможно. Алиса, не уходите. Я послала за моей кузиною, какъ только увидла васъ, потому что не желала остаться съ вами съ глазу на глазъ. Я просила васъ уйдти…

— Вы, быть можетъ, не поняли меня?

— Я поняла васъ, какъ нельзя лучше.

— Въ такомъ случа, мистеръ Фицджеральдъ, вмшалась Алиса, отчего же вы не повинуетесь желанію лэди Гленкоры? Вы знаете, вы не можете не знать, что вы здсь не безопасны.

— Ну, этого я не знаю, отвчалъ онъ, не трогаясь съ мста.

— Алиса, проговорила лэди Гленкора, мистеръ Фицджеральдъ, кажется, хочетъ насъ выжить изъ этой комнаты, длать нечего, уйдемъ.

При подобнаго рода столкновеніяхъ перевсъ всегда остается на сторон женщины.

— Нтъ, лэди Гленкора, перебилъ ее Борго, я не хочу выживать васъ изъ комнаты. Такъ какъ кому нибудь изъ насъ непремнно надо уйдти, то ужь лучше уйду я. Признаюсь, я все-таки не ожидалъ, что вы такъ жестоко обойдетесь со мною. И онъ направился къ двери, отвсивъ Алис легкій поклонъ.

Онъ уже былъ на порог, когда голосъ лэди Гленкоры, заставилъ его снова воротиться.

— О, боже мои, воскликнула она, знаю, что я жестока, безпощадно жестока, Борго!

И въ мгновеніе ока, онъ снова вернулся къ ней и взялъ ее за руку.

— Гленкора! упрашивала ее Алиса, не удерживайте его, пускай онъ идетъ.

— Онъ уйдетъ, только мн надо еще сказать ему одно слово, отвчала лэди Глецкора.

— Борго, продолжала она, повторяя его имя со всею страстною нжностью, какую только могла вложить въ это слово,— Борго, изъ всего этого, добра не выйдетъ. Вы должны меня оставить, вы должны уйдти. Я остаюсь съ моимъ мужемъ. Изъ-за того, что я дурно поступила съ вами, я не хочу такъ же дурно поступить и съ нимъ. Я любила васъ, вы знаете, что я васъ любила. Она не выпускала его руки изъ своей и глядла ему въ лице полными слезъ глазами.

— Сэръ, вмшалась Алиса, вы услышали отъ нея все, что для васъ важно было услышать. Если въ васъ осталась хоть капля чести, вы должны уйдти.

— Я ни за что не уйду, пока она говоритъ мн, что любитъ меня.

— Нтъ, Борго, идите, идите. Того, что я сказала вамъ теперь, вы отъ меня никогда боле не услышите. Длайте то, что она вамъ велитъ, ступайте… Но я не могла равнодушно слышать, какъ вы обвинили меня въ жестокости.

— Да вы жестоки, безпощадно жестоки, какъ вы сами сейчасъ сказали.

— Богъ вамъ судья за эти рчи! Пойдемте Алиса.

Но онъ не далъ ей уйдти и удержалъ ее, обвивъ ее талью рукою. Какъ ни быстро это случилось, все же мн сдается, что лэди Гленкора успла бы ускользнуть, если бы на то было ея положительное желаніе. Онъ прижалъ ее къ себ и, наклонившись, поцаловалъ ее въ губы. Потомъ онъ выпустилъ ее изъ объятій и вышелъ изъ комнаты.

— Слава Богу, что онъ ушелъ, проговорила Алиса.

— Вамъ хорошо такъ говорить, отвчала лэди Гленкора, вы ничего не потеряли.

— А вы все выиграли.

— Въ самомъ дл? Ну, этого я что-то не вижу. Единственный человкъ, котораго я любила, которому я отдала все свое сердце, ушелъ отъ меня, потерянъ для меня на вки, а вы мн велите благодарить за это Бога. Не вижу я тутъ повода къ благодарности, вижу я одно безъисходное горе. Конечно, я ни въ какомъ случа не бжала бы съ нимъ, у меня нтъ мужества на это. Я могу мечтать объ этомъ, желать этого, но на исполненіе у меня не хватитъ силъ. Мистеръ Паллизеръ можетъ быть совершенно спокоенъ. Напрасно онъ хлопочетъ задобривать меня, я и такъ съ нимъ останусь.

Лэди Гленкора снова опустилась на низенькую скамеечку возл окна, и Алиса старалась успокоить ее, лаская и гладя по голов, какъ ребенка.

— Конечно, я знаю, что мое мсто въ дом мужа, продолжала лэди Гленкора, почти съ изступленіемъ. Или, вы думаете, что я въ особенно розовыхъ краскахъ рисую себ жизнь, которая ожидала бы меня, если бы я послдовала за этимъ человкомъ и сдлалась его любовницей? Но за чмъ довели меня до этого? Толкуютъ о цломудріи, о нравственности! Нечего сказать, хорошо понимали цломудріе и нравственкость т, которые принудили меня выйдти замужъ за постылаго человка!

— Кора, Кора, замолчите!

— Я не хочу молчать! Вамъ хорошо, вы устроили свою жизнь какъ хотли, и никто не вмшивался въ ваши дла. Вамъ тоже пришлось извдать много горя, но вы, по крайней мр, можете уважать себя. Но будетъ, я слышу шаги мистера Паллизера, пойдемте… или нтъ! Вы лучше останьтесь и займите его разговоромъ, пока я немного оправлюсь.

Алиса находилась въ больтомъ затрудненіи, какъ ей поступить въ настоящемъ случа: упомянуть ли о посщеніи Борго Фицджеральда, или же промолчать? Но мистеръ Паллизеръ разомъ разршилъ вс ея сомннія.

— У васъ былъ безъ меня гость, проговорилъ онъ

— Да, отвчала Алиса.

— Я встртился съ нимъ, выходя изъ дому. Онъ, конечно, былъ не правъ, что явился сюда, такъ не правъ, что заслужилъ наказаніе, если только существуетъ наказаніе за подобныя вины.

— Онъ уже былъ, кажется, достаточно наказанъ, проговорила Алиса.

— Что же касается Гленкоры, продолжалъ онъ, не обращая, по видимому, вниманія на слова Алисы, я счелъ за лучшее, предоставить ей ршить самой: принять его или нтъ.

— У нея не могло быть выбора въ этомъ дл, такъ какъ слуга провелъ его къ ней безъ доклада. Она тотчасъ же послала за мною и, по моему мннію, очень хорошо сдлала.

— Гленкора была одна, когда онъ пришелъ?

— Всего какую-нибудь минуту, пока я не подошла.

— Я не стану вамъ предлагать никакихъ вопросовъ, проговорилъ онъ, помолчавъ съ минуту. Я радъ за Гленкору, что вы случились подъ рукою, иначе ея положеніе могло бы быть тягостью для нея. Что же касается до него, то я, право, не знаю, что и подумать объ его поведеніи. Я могу извинить то, что человкъ длаетъ въ увлеченіи страсти, но чтобы человкъ обдуманно стремился разрушить ея и мое счастье, этого я, признаюсь, не понимаю!

Не знаю, припомнилъ ли мистеръ Паллизеръ, говоря эту тираду, имя лэди Домбелло и одинъ давно минувшій вечеръ въ его собственной жизни, когда онъ осмлился назвать эту лэди Гризельдою.

ГЛАВА XXVII.
ОТЪ ЛОНДОНА ДО БАДЕНА.

На слдующее утро весь домъ былъ чуть свтъ на ногахъ, и мистеръ Паллизеръ уже боле не звалъ, какъ наканун. Сборы въ дальнюю дорогу всегда имютъ въ себ что-то возбуждающее энергію, и чмъ сложне эти сборы, тмъ боле въ нихъ этого возбуждающаго элемента. Лэди Гленкора съ своей стороны не преминула усложнить процедуру отправленія въ дорогу своей неаккуратностью. Она не явилась въ урочный часъ къ завтраку, когда же мистеръ Паллизеръ разворчался по этому поводу, то она замтила, что бда не велика, можно будетъ отправиться и съ слдующимъ поздомъ. На это мистеръ Паллизеръ возразилъ, что такъ они не поспютъ въ тотъ же день въ Парижъ, но она объявила, что гораздо удобне употребить на перездъ изъ Лондона въ Парижъ цлую недлю, чмъ скакать туда сломи голову.

— Мн же кстати давно хотлось посмотрть Фолькстонъ, добавила она.

— За чмъ же ты мн этого раньше не сказала, проговорилъ мистеръ Паллизеръ съ недовольнымъ видомъ. Я услалъ Ричарда съ каретою еще вчера, и въ настоящую минуту они уже на пароход.

— Ну, въ такомъ случа, длать нечего, надо отложить посщеніе Фолькстона до другого раза, отвчала лэди Гленкора. А замтили вы, Алиса, что во время путешествіи вами всегда управляетъ какой нибудь Ричардъ и какая нибудь карета, такъ что наконецъ это становится рабствомъ?

Во время перезда черезъ каналъ, лэди Гленкора и Алиса, какъ водится, страдали морскою болзнью, об горничныя, какъ и быть надлежало, страдали и того пуще, мужская прислуга, какъ водится, отлынивала отъ дла и потягивала грогъ въ компаніи буфетчика внизу. Лэди Гленкора объявила, что дальше Булони въ этотъ день не подетъ, но, конечно, принуждена была уступить. Словомъ, все шло своимъ чередомъ. У мистера Паллизера было хлопотъ полны руки, врядъ ли бы ему пришлось больше работать, если бы даже осуществилось его завтное желаніе — попасть въ канцлеры казначейства.

Въ Париж они пробыли недлю и въ эту недлю Алиса очень близко сошлась съ мистеромъ Паллизеромъ. Въ Мэтчинг она видла его слишкомъ рдко, теперь она начинала лучше понимать его характеръ и научилась съ нимъ разговаривать. Она выслушивала его, когда онъ говорилъ ей о такихъ вещахъ, къ которымъ лэди Гленкора относилась совершенно безучастно. Она привела его въ восторгъ, записавъ въ свою памятную книжку количество яицъ, ежедневно съдаемыхъ въ Париж, на что лэди Гленкора замтила, что подобнаго рода свденія еще не Богъ знаетъ какая находка и что слдовало бы разузнать, сколько въ этомъ количеств свжихъ яицъ, и сколько тухлыхъ. Алиса не оставила такъ же безъ вниманія тотъ фактъ, что въ Париж числится сто пятьдесятъ тысячь работницъ, по поводу чего лэди Гленкора воскликнула, что это стыдъ и срамъ и что всхъ этихъ женщинъ слдовало бы пристроить замужъ. Когда мистеръ Паллизеръ объяснилъ ей, что это невозможно, такъ какъ женское населеніе иметъ количественный перевсъ надъ мужскимъ, то она вывела его изъ терпнья, объявивъ, что все это вздорь, что по улицамъ слоняется множество мужчинъ, за которыхъ она поручиться готова, что у нихъ нтъ женъ.

— А жаль, право, что не вы его жена! сказала она въ этотъ вечеръ Алис. Вы бы вчно носились съ записною книжкою и длали бы видъ, что интересуетесь количествомъ потребляемыхъ яицъ, бутылокъ вина и прочею дрянью. А я этого не умю. Если я увижу голодную женщину, я отдамъ ей свой кошелекъ, встрться мн больная, я, пожалуй, буду ходить за ней. Когда мы говоримъ о какомъ нибудь страшномъ злод, я могу его ненавидть. Но нищета и порокъ огуломъ недоступны моему пониманію. Мн просто не совсмъ врится имъ. Умъ мой не уметъ справиться съ этимъ понятіемъ.

Наши путешественники вели въ Париж жизнь очень уединенную и по прошествіи недли были рады радешеньки изъ него выбраться.

— Въ Баден тоже, пожалуй, не лучше будетъ, сказала лэди Гленкора. Ну, да намъ никто не мшаетъ пожить тамъ немножко и опять хать дальше. Такимъ образомъ, мы доберемся и до курдовъ.

Мистеръ Паллизеръ терпливо сносилъ взбалмошныя выходки жены и, надо отдать ему справедливость, велъ себя примрнымъ образомъ. Но, при всемъ томъ, во всхъ разногласіяхъ ему удавалось поставить на своемъ. Бдная же лэди Гленкора вела себя далеко не примрнымъ образомъ, перечила мужу на каждомъ шагу и все же въ конц концовъ принуждена была ему уступить. Въ одномъ только случа ей удалось поставить на своемъ: мистеръ Паллизеръ хотлъ изъ Парижа прохать въ Кельнъ, и оттуда спуститься Рейномъ до Бадена. Но лэди Гленкора объявила, что терпть не можетъ хваленый Рейнъ и будетъ несчастнйшимъ созданіемъ въ мір, если эта поздка состоится. Обратились за ршеніемъ спора къ Алис, и Алиса, видвшая Рейнъ въ послдній разъ въ обществ кузины Кэтъ и Джоржа, выразила желаніе хать въ Баденъ черезъ Страсбургъ.

— Ну такъ мы подемъ на Страсбургъ, объявилъ мистеръ Паллизеръ, какъ вжливый кавалеръ.

— Нечего сказать, тоже куда какъ весело будетъ опять увидть этотъ противный соборъ, отозвалась лэди Гленкора.

— Теб, кажется, все въ одинаковой мр противно, замтилъ мужъ. Ты напередъ ршила ничмъ не быть довольной, а потому ршительно все равно, какой дорогой мы ни подемъ.

— Вотъ это сущая правда, отвчала лэди Гленкора, какой бы дорогой мы ни похали, для меня ршительно все равно.

Въ Страсбург впервые пригодилась карета, взятая изъ Англіи, и хозяйка кареты выразила желаніе выписать Дэнди и Кокетку. Мистеръ Паллизеръ, при которомъ зашла объ этомъ рчь, пресерьзно замтилъ жен, что лошади пострадаютъ отъ этого перезда, такъ что на нихъ мсяца два нельзя будетъ здить.

— Но я только въ томъ случа попросила бы ихъ выписать, если бы ихъ можно было доставить на аэростат, отвчала лэди Гленкора.

Это разсердило мистера Паллизера, у котораго было промелькнула мысль и впрямь исполнить желаніе жены.

— Алиса, сказала лэди Гленкора какъ-то за завтракомъ, не знаете вы, сколько яицъ съдается въ Баден каждое утро до десяти часовъ?

Мистеръ Паллизеръ, который въ эту самую минуту лъ яйца, бросилъ ложку и оттолкнулъ отъ себя тарелку.

— Что съ тобой, Плантагенетъ? спросила она.

— Что со мной? О, ничего, ровно ничего. Дуракъ я, что обращаю вниманіе на такія вещи.

— Ей богу я не знаю, что я такого дурного сказала. Понимаете ли вы тутъ что нибудь, Алиса?

Алиса отвчала, что понимаетъ.

— Еще бы она не понимала, проговорилъ мистеръ Паклизеръ. Я, право, не нахожу словъ, миссъ Вавазоръ, чтобы выразить вамъ мое сожалніе, что вамъ приходится выносить все это.

— Что ей такое приходится выносить? воскликнула лэди Гленкора. Я, напротивъ, нахожу, что ей живется какъ нельзя лучше. Никто не журятъ ее, никто не говоритъ ей, что она дурочка, она никогда не глупитъ, никогда не говоритъ того, что не слдуетъ говорить, за то ей никогда и недостается.

Въ тотъ же день вечерокъ наши путешественники отправились въ курзалъ. Такъ какъ ни Алиса, ни Гленкора не хотли танцовать, то он пошли бродить по другимъ комнатамъ.

— А что, я думаю, большой бды не будетъ, если я разокъ попытаю счастья за этими столами? проговорила лэди Гленкора, проходя мимо игорныхъ столовъ.

— Напротивъ, будетъ большая бда, возразила Алиса. И что вамъ въ этомъ? Не хотите же вы присвоить себ деньги этихъ отвратительныхъ людей.

— Я скажу вамъ, чего я хочу: я хочу какого нибудь интереса въ жизни, какихъ ни на есть сильныхъ ощущеній. Ну, не обидно ли видть, что вс вокругъ меня веселятся, а я одна скучаю. Нтъ, право, брошу на столъ одинъ золотой, для пробы.

— Если вы это сдлаете, я уйду отъ васъ, проговорила Алиса.

— Что вы за святоша! Вы присматриваете за мною не хуже мистрисъ Маршамъ и мистера Бота. Но я сама васъ выбрала, а потому мн не такъ-то легко будетъ отъ васъ отвязаться.

— А вамъ хочется отъ меня отвязаться, Кора?

— Порой, да. Вы знаете, на меня находятъ минуты, когда я готова бываю очертя голову пуститься во вся тяжкая. Мужчинамъ хорошо: мужчина можетъ играть и пить, и длать все, что ему угодно, и никто его не презираетъ за это. Старыя тетушки, если онъ попадется имъ на глаза, читаютъ ему проповди, но онъ не такъ же глупъ, чтобы попадаться. Все, что нужно мужчин, это деньги, есть у него деньги, онъ и идетъ своей дорогой, и живетъ въ свое удовольствіе. А я? Денегъ у меня много, или, по крайней мр было много, а я еще ни разу не испробовала, что значитъ пожить въ свое удовольствіе. Меня такъ и подбиваетъ взбунтоваться и пуститься во вся тяжкая.

— Но одна ставка не утолитъ эту жажду сильныхъ ощущеній.

— Вы думаете, что я, какъ дикое животное, отвдавши крови, не буду знать удержу? Но поглядите на этихъ людей. Здсь есть мужья, играющіе безъ вдома своихъ женъ, и жены, играющія безъ вдома своихъ мужей. Хотлось бы мн знать, случалось ли Плантагенету поддаваться искушенію игры? То-то бы весело было его накрыть!

— Ну, въ этомъ-то отношеніи вамъ, кажется, нечего опасаться.

— Опасаться! Да онъ бы мн черезъ это сталъ несравненно миле, чмъ теперь. Если бы онъ пришелъ ко мн въ одно прекрасное утро и объявилъ, что проигралъ сто тысячи фунтовъ, я бы освободилась отъ всякаго неловкаго чувства въ его присутствіи.

— Въ такомъ случа вамъ на это плоха надежда.

— Я и сама такъ думаю. Посмотрите, вонъ тамъ очистилось свободное мсто. Нтъ, право поставлю одинъ наполеонъ.

— Если вы это сдлаете, я тотчасъ же оставлю васъ. Посмотрите на этихъ играющихъ женщинъ. Есть ли хоть одна между ними, прикосновеніе которой не осквернило бы васъ? Хороши и мужчины, подвизающіеся здсь, но женщины смотрятъ настоящими демонами.

— Напрасно вы думаете запугать меня такими страшными изображеніями. Ничего я особеннаго въ этихъ людяхъ не вижу.

Въ эту минуту толпа разступилась и открыла доступъ къ самому столу. Лэди Гленкора оставила Алису и, подойдя къ столу, положила на него золотую монету. Потомъ она отошла съ пылающимъ лицомъ и схватила Алису за руку.

— Ну вотъ, проговорила она, теперь дло сдлано.

Между тмъ одинъ изъ крупьеровъ продолжалъ метать банкъ, другой крупьеръ провозгласилъ игру и тихонько придвинулъ три или четыре золотыхъ монеты къ тому мсту, гд лежала ставка лэди Гленкоры. Кто-то изъ толпы знакомъ показалъ ей, чтобы она подошла и взяла деньги. Она стояла въ нершимости. Тогда крупьеръ обратился къ ней и тихимъ, равнодушнымъ голосомъ спросилъ, не желаетъ ли она оставить деньги на стол? Лэди Гленкора кивнула головою. Снова игра пошла своимъ чередомъ и черезъ минуту крупьеръ придвинулъ къ ней цлую кучку золота. Она схватила Алису, которая буквально дрожала, стоя возл нея, и снова пробовала засмяться. Кто-то подставилъ ей стулъ и она въ смущеніи своемъ, не зная что длать, опустилась на него.

— Пойдемте, проговорила Алиса, стараясь увлечь ее, вамъ не мсто здсь, я не дамъ вамъ здсь оставаться.

— Постойте, отвчала лэди Гленкора, дайте мн отвязаться отъ этихъ денегъ, и тогда я уйду. Крупьеръ снова спросилъ, желаетъ ли она оставить свои деньги на стол и получилъ въ отвтъ новое наклоненіе головы. Она успла сдлаться предметомъ общаго вниманія. Особенно пристально смотрли на нее женщины съ нарумяненными щеками, въ шляпкахъ, нахально сидящихъ на половин головы и блыхъ перчаткахъ, подъ которыми скрываются грязныя руки: Алиса видла все это и внутренно содрогалась.

Снова счастье повезло лэди Гленкор, она выиграла.

— Оставьте эти деньги, проговорила Алиса и пойдемте прочь.

— Не могу я ихъ оставить, отвчала лэди Гленкора, изъ-за этого подымется шумъ.

И снова крупьеръ повторилъ свой неизмнный вопросъ, и снова она кивнула ему головою. На этотъ разъ передъ ней очутилась цлая груда золота. Алиса ухватилась за спинку стула, чувствуя, что ноги у нея подкашиваются. Она понятія не имла о правилахъ игры, но была убждена, что вс эти крупьеры мошенники, готовые пустить въ ходъ всевозможныя средства, чтобы залучить лэди Гленкору въ свои сти.

— Пойдемте, проговорила она, не то я уйду одна.

Въ эту минуту крупьеръ сгребъ всю кучку золота и унесъ ее прочь, но Алиса въ своемъ волненіи и не замтила этого.

Чья-то рука опустилась ей на плечо, она обернулась и встртила взглядъ мистера Паллизера.

— Ну вотъ и прощай мое золото, смясь проговорила лэди Гленкора.

Въ эту минуту она тоже оглянулась и замтила своего мужа.

— Зачемъ вы ее привели сюда? проговорили онъ рзкимъ голосомъ, обращаясь къ Алис. Онъ взялъ жену подъ руку и увелъ ее съ собою, оставивъ Алису одну. Онъ направился прямо къ выходу, а оттуда въ гостинницу. Алиса била глубоко возмущена его рзкой выходкой противъ нея, хотя бы ей пришлось воротиться одной въ Англію, она ршилась высказать ему свое мнніе въ глаза. Она послдовала за Паллизерами въ гостинную и вошла въ ту самую минуту, какъ лэди Гленкора бросилась на диванъ и разразилась притворнымъ смхомъ.

— И есть изъ-за чего поднимать шумъ! проговорила она, изъ-за пустой случайности.

— Это по твоему случайность, сказалъ мистеръ Паллизеръ.

— Конечно случайность. Ужь не воображаешь ли ты, что я сла съ цлію выиграть деньги?

Вмсто отвта, онъ только бросилъ на нее взглядъ полной презрнія.

— Мистеръ Паллизеръ, проговорила Алиса, вы сегодня обошлись со мною такъ, какъ я не ожидала отъ васъ. Вы видимымъ образомъ находите, что я была виновата.

— Я не говорилъ ни слова, миссъ Вавазоръ.

— Это такъ, но вы и безъ словъ умете показывать свой гнвъ. А такъ какъ я не желаю подвергать себя вашему неудовольствію, то я намрена возвратиться въ Англію одна.

— Алиса! Алиса! воскликнула лэди Гленкора, вскакивая съ мста, это что за глупости? Неужели вы меня оставите изъ-за того только, что ему угодно сердиться за пустяки?

— Я застаю свою жену за игорнымъ столомъ, въ обществ всего, что есть презрннаго и гнуснаго въ мір, съ грудами золота передъ нею,— и это ты называешь пустяками?

— Ты клевещешь на меня, Плантагенетъ, воскликнула лэди Гленкора. Передо мною всего на всего лежала одна кучка золота, да и та оставалась не долго, Алиса свидтельница.

— Тебя, какъ видно, ничмъ не пристыдишь, проговорилъ онъ.

— Конечно, я но люблю, чтобы меня стыдили, отвчала она, да и не вижу, чего бы мн стыдиться въ настоящемъ случа.

— Позвольте вамъ пожелать, мистеръ Паллизеръ, покойной ночи, проговорила Алиса, завтра вы, можетъ, будете въ состояніи хладнокровне обсудить это дло, да и я тоже. Прощайте, Гленкора.

И Алиса вышла изъ комнаты съ полнымъ чувствомъ собственнаго достоинства.

ГЛАВА XXVIII.
ИЗЪ БАДЕНА ВЪ ЛЮЦЕРНЪ.

Въ половин іюля наши путешественники со всмъ своимъ домашнимъ штатомъ поселились въ Люцерн, гд мистеру Паллизеру уже нечего было опасаться соблазновъ нмецкихъ игорныхъ домовъ. Алиса Вавазоръ все еще была съ ними, изъ чего читатель догадается, что ссора ея съ мистеромъ Паллизеромъ не возымла никакихъ серьозныхъ послдствій? Словеснаго извиненія отъ мистера Паллизера она не дождалась, но изъ всего его обращенія она могла видть, что онъ сознается, что былъ неправъ и этого съ нея было довольно.

Прежде чмъ поселиться въ Люцерн, путешественники осмотрли водопады Рейна и побывали въ Цюрих. Дорога въ великому прискорбію Алисы, вела ихъ черезъ Базель. Стоило ей, конечно, сказать только слово о томъ, что съ Базелемъ у нея связаны тягостныя воспоминанія — и мистеръ Паллизеръ отказался бы отъ принятаго имъ маршрута, но у нея недоставало духу сказать это. Она вообще очень неохотно говорила о себ и о своихъ длахъ, даже съ своею кузиною, лэди Гленкора, конечно, знала вс подробности ея романа съ мистеромъ Греемъ и знала тоже кое-что изъ другаго ея романа съ Джоржемъ Вавазоромъ. Нечего и говорить, что лэди Гленкора, какъ и вс друзья Алисы, ненавидла Джоржа Вавазора и готова была принять Джона Грея съ распростертыми объятіями, лишь бы Алиса согласилась раскрыть ему свои объятія. Но Алиса была такъ несообщительна, когда рчь заходила о ея длахъ, что лэди Гленкора никакъ не могла добиться отъ нея толку.— Вы хлопочете по напрасну, отвчала ей Алиса. То что я сдлала, сдлано безвозвратно. Я знаю, что поступила дурно, очень дурно, но все же я убждена, что все случилось къ лучшему. Мн, право, кажется, что я гораздо счастливе проживу свой вкъ одна, или, пожалуй, съ кузиною Кэтъ, чмъ замужемъ.

— Какой вы вздоръ говорите!

— Можетъ быть, и вздоръ, но отчего же не попробовать? Вс мы, Вавазоры, повидимому не годимся для супружеской жизни.

— Вамъ, какъ я вижу, просто хочется, чтобы кто нибудь съ ума сошелъ по васъ, проговорила лэди Гленкора.

Въ первый же вечеръ пребыванія нашихъ путешественниковъ въ Базел, Алиса получила письмо отъ кузины Кэтъ, въ которомъ говорилось о Джорж.— ‘Джоржъ потерплъ пораженіе на выборахъ,— такъ начиналось письмо. Мы съ тетушкой Гринау теперь въ Лондон и только-что узнали объ этомъ. Я третій день здсь и уже два раза давала ему знать о своемъ прізд, но онъ не показываетъ глазъ. До меня съ каждымъ днемъ доходятъ новые слухи о его похожденіяхъ и я начинаю серьезно опасаться за его будущность. Онъ, кажется, совсмъ оставилъ свое дло, такъ что ему ршительно жить нечмъ. Я бы охотно подлилась съ нимъ всмъ, что имю, мало того, я уступила бы ему всю свою часть доходовъ съ имнья, удержавъ лишь столько, сколько нужно, чтобы уплатить по частямъ его долгъ теб. Но я не могу этого сдлать, пока мы съ нимъ оффиціяльно въ ссор. Я собственно за тмъ и пріхала сюда, чтобы посовтываться съ адвокатомъ по поводу кое-какихъ мръ, принимаемыхъ имъ для уничтоженія ддушкина завщанія. Адвокатъ говоритъ, что все это пустяки и что стряпчій Джоржа и самъ серіозно не думаетъ оспаривать дйствительность завщанія, но все же я ничего не могу сдлать, пока эти недоразумнія не улажены. Милая Алиса! хотя ты и лишилась на время значительной части твоего капитала, все же я не могу не радоваться твоему избавленію отъ большаго несчастія, грозившаго теб. Ты поймешь, каково мн писать это, мн, сдлавшей все, что, было въ моей власти, чтобы свести тебя снова съ нимъ, и возлагавшей на него такія лестныя надежды! Что касается твоихъ денегъ, то он не пропадутъ. Будь уврена, что я не позволю разорить тебя на счетъ моихъ ошибокъ и увлеченій. Я надюсь, что ты простишь мн зло, которое я теб сдлала, и уврена, что ты пожалешь меня.

‘Я пріхала сюда, чтобы повидаться съ адвокатомъ, но у меня кром того была и другая цль. Тетушка Гринау закупаетъ себ приданое къ свадьб. Капитанъ Бельфильдъ квартируетъ не подалеку отъ насъ и тоже обзаводится всмъ необходимымъ, или врне его обзаводятъ. Въ настоящую минуту я далеко не расположена къ веселости, но не могу не смяться про себя, слушая, какъ она обсуждаетъ состояніе его туалета и предлагаетъ различныя экономическія сдлки, которыя ему крпко не по душ. До сихъ поръ она его держитъ въ ежевыхъ рукавицахъ и требуетъ у него отчета въ каждомъ потраченномъ шиллинг и въ каждомъ час, проведенномъ за ея спиною.— Онъ, конечно, закуситъ удила, какъ мы только повнчаемся, сказала она мн вчера, и мн съ нимъ много предстоитъ возни, но чмъ строже я его поведу теперь, тмъ мене онъ будетъ бситься впослдствіи. И хоть я знаю, что мн придется задавать ему отъ времени до времени головомойки, но я убждена, что между нами никогда не дойдетъ до ссоры.— Я не сомнваюсь, что все это совершенно справедливо, но не съумашедшая ли она, что связывается съ такимъ человкомъ? Она говоритъ, что длаетъ это отъ скуки. Я какъ то разъ собралась съ духомъ и сказала ей, что ужъ лучше бы она завела отъ скуки тигра въ клтк. На это она ужасно разсердилась и отвчала мн, что вотъ, я пробовала возиться съ тигромъ и испытала на себ его когти, что она, съ своей стороны, предпочитаетъ жертвовать собою тамъ, гд изъ этого можетъ выдти какой нибудь прокъ. Посл этого мн ничего боле не оставалось возражать и съ тхъ поръ мы живемъ съ нею въ отличнйшемъ ладу. Они переговорили съ твоимъ отцомъ на счетъ вавазорскаго замка и наняли его на три года.

‘Всего вроятне, что я останусь съ ними до твоего возвращенія. Какъ я распоряжусь собою впослдствіи, будетъ зависть отъ того, какъ твоя жизнь сложится.

‘Я чувствую себя одинокимъ, безпріютнымъ существомъ и никогда не думала, что смерть моего дда такъ тяжело на мн отзовется. Кром тебя у меня нтъ ни души близкой въ цломъ свт, а между тмъ, я не могу отвязаться отъ отравляющаго сознанія, что я годами хлопотала о томъ, чтобы погубить тебя и что ты должна смотрть на меня, какъ на злйшаго своего врага’.

Пока Алиса читала это письмо, мистеръ Паллизеръ, который ей принесъ его, сидлъ противъ нея и весь ушелъ въ чтеніе газетъ, сообщавшихъ о результат происходившихъ въ то время выборовъ.

Лэди Гленкора стояла возл него и тоже пробгала полученныя ею письма.— Софи пишетъ мн, что ты выбранъ представителемъ Сильвербриджа, проговорила она наконецъ.

— Кто, я? Какъ же! выбранъ, отвчалъ мистеръ Паллизеръ съ легкимъ оттнкомъ презрнія въ голос къ тому дерзкому, который отваживался бы оспаривать у него представительство его собственнаго родоваго мстечка. Мн прискорбно слышать, миссъ Вавазоръ, что вашъ двоюродный братъ былъ мене счастливъ въ этомъ отношеніи.

— Да, и мн тоже объ этомъ пишутъ, отвчала Алиса. Для него это большое несчастіе.

— Еще бы! Эти столичные выборы всегда стоятъ столько хлопотъ и столько денегъ, а между тмъ въ нихъ при самыхъ благопріятныхъ обстоятельствахъ нельзя полагаться на успхъ. Надо пройти сквозь эту процедуру три или четыре раза, чтобы имть право считать представительство за собою.

— Это третья попытка моего двоюроднаго брата, проговорила Алиса, а онъ небогатый человкъ.

— Ай, ай, ай! отозвался мистеръ Паллизеръ, который съ своей стороны не имлъ ни малйшаго понятія о подобныхъ невзгодахъ. Я всегда былъ того мннія, что эти округи слдовало бы предоставить богатымъ негоціантамъ, которые имютъ средство кидать деньги на эти вещи. А между тмъ тутъ-то и являются кандидатами люди съ ограниченными средствами. Еще одинъ изъ моихъ парламентскихъ союзниковъ потерплъ пораженіе.

— Кто же этотъ несчастный? спросила лэди Гленкора.

— Мистеръ Ботъ, опрометчиво отвчалъ мистеръ Паллизеръ.

— Мистеръ Ботъ потерплъ пораженіе! Какъ я рада! воскликнула лэда Гленкора.— Вдь и вы тоже рады, Алиса? Помните, тотъ рыжій исполинъ, что вчно гд нибудь торчалъ въ Мэтчинг, лишился мста въ парламент! Теперь, полагаю, онъ уберется во свояси и будетъ гд нибудь торчать въ Ланкашейр.

Мистеръ Паллизеръ посоловлъ за аршиннымъ листомъ. ‘Times’.— Я не зналъ, проговорилъ онъ, что мой пріятель, мистеръ Ватъ, и миссъ Вавазоръ такіе враги.

— Не думаю, чтобы они были врагами, возразила лэди Гленкора, но онъ изъ тхъ личностей, которыя каждому кидаются въ глаза и… и внушаютъ антипатію.

— Онъ дйствительно внушалъ мн непреодолимую антипатію, отважно объявила Алиса. Быть можетъ онъ и очень хорошъ въ парламент, по въ жизнь свою я невстрчала человка, который умлъ бы быть такъ отвратителенъ въ обществ. Я не на шутку его ненавидла.

— Браво, Алиса! проговорила лэди Гленкора.

— Надюсь, что онъ ничего такого не позволилъ себ въ Мэтчинг, что… что могло бы… заговорилъ мистеръ Паллизеръ тономъ извиненія.

— Что могло бы оскорбить меня? подхватила Алиса.— Ничего ровно, мистеръ Паллизеръ. Но у него была пренепріятная манера напрашиваться на интимные разговоры.

— Къ тому же онъ такъ безобразенъ собой, добавила лэди Гленкора.

— И я была убждена, что онъ зативаетъ недоброе, продолжала Алиса.

— И потомъ, у него была привычка терться головою объ стну и оставлять пятна на обояхъ, добавила лэди Гленкора.

Мистеръ Паллизеръ, ошеломленный этимъ потокомъ словъ, принужденъ былъ замолчать и отказаться отъ защиты своего политическаго союзника.

На слдующій день маленькое общество отправилось въ Люцернъ и заняло чуть не цлую дюжину комнатъ въ большой гостинниц, стоящей на берегу озера. Тутъ къ нашимъ путешественникамъ явился поститель, о которомъ будетъ разсказано въ слдующей глав.

ГЛАВА XXIX.
Въ Люцерн.

Не особенно весело жилось мистеру Паллизеру въ Швейцаріи. Онъ не былъ большимъ поклонникомъ красотъ природы, передъ глазами у него была живописнйшая мстность въ цлой Европ, но мысли его постоянно уносились въ палату депутатовъ или въ то высоко-сановитое собраніе, которое называется кабинетомъ, и за дйствіями котораго онъ прилежно слдилъ по газетнымъ отчетамъ. Тутъ ему встрчались имена тхъ героевъ, къ которымъ судьба была милостиве чмъ къ нему и въ немъ шевелилось невольное чувство зависти. Воображеніе рисовало ему высокія почести, которыя, по всмъ вроятіямъ, достались бы на его долю, если бы онъ остался въ Лондон, и онъ съ отчаяньемъ повторялъ себ, что теперь всякая надежда на успхъ въ политической карьер для него безвозвратно утрачена. Въ этомъ онъ былъ не совсмъ правъ. Ему всего было какихъ нибудь тридцать лтъ и если бы онъ въ своихъ собственныхъ длахъ обладалъ такою же проницательностью сужденія, какъ въ чужихъ, то понялъ бы, что кратковременное отсутствіе скоре возвыситъ, чмъ уронитъ его цну въ общественномъ мнніи. Но дурное настроеніе его духа не позволяло ему смотрть на свое положеніе съ настоящей точки зрнія. Что касается лэди Гленкоры, то она хоть и любила озера и горы, но любила ихъ по своему и всего боле была способна оцнить ихъ красоты среди веселой суматохи пикника, подъ хлопанье пробокъ шампанскаго. Вначал она была въ восторг отъ Швейцаріи и изъявляла желаніе взобраться на вс горы и осмотрть вс ущелья. Но восторгъ ея скоро прошелъ, и къ тому времени, когда они поселились въ Люцерн, она принялась утверждать, что не знаетъ ничего скучне горъ и что озера ей положительно ненавистны.

Въ Люцерн они веди уединенную жизнь, такъ какъ мистеръ Паллизеръ не былъ падокъ на новыя знакомства, они даже не обдали за общимъ столомъ, хотя лэди Гленкора и подговаривалась къ этому. Мистеръ Паллизеръ былъ противъ этого, и лэди Гленкора, само собою разумется, должна была уступить.

Вдобавокъ между супругами то и дло происходили маленькія стычки, при которыхъ не слишкомъ-то было пріятно присутствовать третьему лицу. Они не бранились, но лэди Гленкора позволяла себ своевольныя выходки, къ которымъ ея мужъ относился неодобрительно, она продолжала ему на смхъ въ томъ же шутливомъ тон. Мистеръ Паллизеръ становился раздражительнымъ и начиналъ хмуриться на цлый свтъ. Вслдствіе всего этого нельзя сказать, чтобы Алиса особенно пріятно проводила первое время своего пребыванія въ Люцерн.

Но недли дв спустя, посл ихъ водворенія тамъ, случилось происшествіе, которое, по крайней мр, внесло въ ихъ жизнь, нсколько разнообразія и придало ей боле интереса. Они завтракали, обыкновенно въ девять часовъ, потомъ мистеръ Паллизеръ читалъ часовъ до трехъ, около этого времени онъ отправлялся гулять одинъ, а дамы хали кататься въ своей карет.

— Какъ я ненавижу эту карету, жаловалась лэди Гленкора, то-то бы я обрадовалась, если-бы она какъ нибудь разбилась въ дребезги! А то, право, здшніе жители вообразятъ, что мы въ ней вки вчные будемъ кататься.— Минутами впрочемъ, казалось, что лэди Гленкора собирается что-то важное сообщить Алис, отъ чего разомъ бы измнился скучный и однообразный строй ихъ жизни. Но Алиса не допытывалась узнать эту тайну.

— Если у васъ есть что сказать мн, то отъ чего же вы прямо не скажете? замтила она однажды.

— Да вы такая суровая, проговорила лэди Гленкора.

— Это я часто отъ васъ слышу, отвчала Алиса, комплиментъ незавидный. Но какая-бы я тамъ ни была, я не стану напрашиваться къ вамъ на довріе.— На это лэди Гленкора отвтила ей какою-то рзкою выходкою и разговоръ этотъ долгое время не возобновлялся.

Въ одно прекрасное утро мистеръ Паллизеръ, усадивъ дамъ въ карету, остановился у подъзда гостинницы, не зная идти-ли ему направо или налво? Тутъ къ нему подошелъ незнакомецъ, видимо англичанинъ и спросилъ, приподнимая шляпу, не съ мистеромъ ли Паллизеромъ онъ иметъ честь говорить?

— Да, я мистеръ Паллизеръ, отвчалъ нашъ герой, съ самою безукоризненною вжливостью, тоже приподнимая шляпу и улыбаясь. Но, при всей его вжливости, въ его голос и манер было что-то такое, что отбило бы у всякаго другого охоту продолжать съ нимъ разговоръ.

— Имя мое Джонъ Грей, проговорилъ незнакомецъ.

При этихъ словахъ улыбка съ лица мистера Паллизера изчезла, видъ изысканной вжливости тоже пропалъ и онъ протянулъ незнакомцу свою руку. Того, что онъ зналъ о мистер Гре, было достаточно, чтобы заставить его смотрть на него какъ на человка, съ которымъ ему, мистеру Паллизеру, можно познакомиться. Обмнявшись нсколькими словами, новыезнакомые отправились гулять вмст.

— Быть можетъ, вы не желаете встрчаться съ каретой? спросилъ мистеръ Паллизеръ. —Если такъ, то намъ всего лучше идти городомъ, по направленію къ рк.

Такъ они и сдлали. И когда мистеръ Паллизеръ на возвратномъ пути встртился съ женою и Алисою, онъ уже былъ одинъ. За обдомъ онъ не сказалъ ни слова о случившемся. Остатокъ дня прошелъ своимъ обычнымъ порядкомъ, а мистеръ Паллизеръ все еще молчалъ. Наконецъ пришло время всему маленькому обществу разойдтись по своимъ спальнямъ.

— Алиса! заговорила лэди Гленкора, когда он очутились вдвоемъ въ коридор, я насилу могла дождаться этого времени, раньше я не могла вамъ ничего, сказать, потому что я надлала бы неловкостей, да и вы то-же. Пойдемте къ вамъ въ комнату.

— Какъ-бы вы думали, кто находится въ эту минуту здсь, въ Люцерн, въ этой самой гостинниц?

Алиса тотчасъ-же догадалась, кто это такой.— Но у нея не достало духу произнести имя мистера Грея.— Кто-же это, Гленкора? спросила она совершенно спокойнымъ голосомъ.

— А кого бы всего боле вы были рады видть въ настоящую минуту? спросила Гленкора.

— Конечно, мою кузину Кэтъ, отвчала Алиса.

— Ну такъ это не ваша кузина Кэтъ. Впрочемъ я не врю вамъ, а то я должна была бы считать васъ просто за съумасшедшую.

— Быть можетъ, я и съумасшедшая, проговорила Алиса.

— Съумасшедшая-то вы не съумасшедшая, а вотъ что вы не притворщица, такъ за это я не поручусь. Особа, про которую я говорю, конечно, мужчина. Что-же вы и теперь не обнаружите никакихъ признаковъ волненія? Когда Плантагенетъ разсказалъ мн объ этомъ передъ обдомъ, я чуть не вспрыгнула до потолка. Онъ было порывался самъ извстить васъ объ этомъ за десертомъ. Только я пожалла васъ и недопустила до этого, а знай я, что вы такъ спокойно примете эту новость, я не подумала-бы ограждать васъ. Такъ какъ-бы вы думали, кто пріхалъ?

— Конечно, я знаю теперь, проговорила Алиса, очень ровнымъ голосомъ, что пріхалъ мистеръ Джонъ Грей.

— Да, мистеръ Джонъ Грей пріхалъ. Онъ въ настоящую минуту здсь, въ этомъ дом или, что еще вроятне, гуляетъ по берегу озера и ждетъ, чтобы свча мелькнула въ окн нашей спальни. Тутъ лэди Гленкора замолчала, выжидая, что скажетъ Алиса. Но Алиса не говорила ни слова… Ну, что вы притихли? продолжала лэди Гленкора, вставая съ своего мста.

— А что? спросила Алиса.

— Такъ вамъ нечего сказать? вамъ, стало быть, ршительно все равно, что онъ, что какой нибудь мистеръ Смитъ пріхалъ?

— Ну, нтъ, совсмъ не все равно, отвчала Алиса. Ужъ если вы непремнно желаете знать, что такое для меня пріздъ мистера Грея, то я должна утшить васъ, что ныньче, вроятно, во всю ночь не сомкну глазъ. Но сказать мн по этому поводу ршительно нечего.

— Дура я, что не дала мистеру Паллизеру объявить вамъ эту новость самымъ будничнымъ тономъ въ присутствіи слуги. Право дура!

— Вышло-бы тоже самое что теперь.

— Ну да, конечно, васъ ничмъ не проймешь. Я, право, не знаю, любили-ли вы хоть кого нибудь въ жизни, кром вашей кузины Кэтъ? Въ тихомъ омут, говорятъ, черти водятся, но ваша душа такой для меня омутъ, что я въ немъ ровно ничего не вижу. Теперь, я полагаю мн можно уйдти, такъ какъ вамъ мн больше нечего сказать?

— Ну что-жъ бы вы хотли, чтобы я вамъ сказала? Конечно, я знаю зачмъ онъ пріхалъ. Онъ мн заране сказалъ, что отыщетъ меня.

— И вы намъ объ этомъ ни слова не сказали?

— Онъ могъ передумать или что нибудь могло помшать ему. Я сказала ему, чтобы онъ не прізжалъ. И было-бы гораздо лучше, если-бы онъ остался дома…

— Но почему-же лучше? скажите, почему?

— Потому что изъ его прізда не выйдетъ ничего хорошаго.

— Не выйдетъ ничего хорошаго! а я такъ убждена въ противномъ. Слушайте, Алиса, если вы завтра не помиритесь съ нимъ, я подумаю, что у васъ не сердце, а камень. На вашемъ мст, я бы давнымъ давно была въ его объятіяхъ. Теперь я уйду и оставлю васъ ворочаться съ боку на бокъ и мечтать о немъ.— Она вышла изъ комнаты, но черезъ минуту воротилась съ новымъ вопросомъ.

— Онъ, конечно, просилъ позволенія явиться къ вамъ, что вы ему велите сказать на это?

— Пускай его приходитъ, если хочетъ. Не думаете ли вы, въ самомъ дл, что я поссорилась съ нимъ и откажусь принять его?

— И мы можемъ пригласить его отобдать съ нами?

— О, да! конечно.

— И пикникъ можно затять и другія разныя увеселенія? Нечего и говорить, что онъ будетъ принятъ у насъ на ног короткаго знакомаго. Однако прощайте, хоть убейте, я васъ не понимаю.

На слдующее утро, за завтракомъ, мистеръ Паллизеръ ршился обратиться къ Алис съ слдующею рчью: Гленкора вамъ, кажется, сказала, что мистеръ Грей здсь. Если не ошибаюсь, мистеръ Грей давнишній вашъ другъ?

Алиса отвчала, по возможности, спокойнымъ голосомъ, что мистеръ Грей дйствительно былъ и до сихъ поръ остался однимъ изъ лучшихъ ея друзей.— Я буду очень рада его видть, если вы ничего не имете противъ этого.

— Гленкора предполагаетъ пригласить его въ обду, отозвался мистеръ Паллизеръ.— На этомъ и поршили.

Но мистеръ Грей не дождался обденнаго часа, чтобы повидаться съ Алисою. Въ тотъ же день, по утру, ей подали его визитную карточку. Леди Гленкора, какъ только прочитала его имя, обратилась въ бгство.

— Право, напрасно вы уходите, замтила Алиса.

— Право, не напрасно, возразила ея свтлость. Если вы не знаете, чего требуютъ приличія въ подобномъ случа, то я знаю. И мистеръ Грей, войдя въ комнату, только и видлъ подолъ ея платья, мелькнувшій за порогомъ.

— Я сказалъ вамъ, что пріду, заговорилъ онъ съ своей обычной привтливой улыбкой. Я сказалъ вамъ, что послдую за вами, и вотъ, какъ видите, я сдержалъ слово.— Онъ взялъ ея руку и удержалъ въ своей. Она не знала, что отвчать, не знала, какъ высвободить свою руку.

— Я очень рада вамъ, какъ старому другу, заговорила она, но надюсь…

— Кончайте же — чего вы надетесь?

— Но надюсь, что ваше путешествіе имло, кром желанія меня видть, иную лучшую цль.

— Нтъ, моя дорогая, никакой другой цли оно не имло. Я нарочно пріхалъ для того, чтобы видть васъ. И если бы мистеръ Паллизеръ увезъ васъ въ Азію или Африку, я и туда бы за вами послдовалъ. А знаете-ли почему?

— Нтъ, не совсмъ, отвчала она, не находя другого отвта.

— Потому что я люблю васъ. Вы видите, я приступаю къ длу сразу, безъ обиняковъ. Я хочу, чтобы вы были моею женою, а постоянство въ этихъ длахъ, говорятъ, надежнйшій способъ добиться того, чего желаемъ.

— Вамъ не слдовало бы этого желать, проговорила она въ полголоса.

— Почему бы мн и не желать этого?

— Потому-что я не могу быть вамъ хорошею женою.

— Въ этомъ отношеніи я лучшій судья, Алиса, ваше дло ршить, могу ли я быть вамъ хорошимъ мужемъ.

— Жениться на мн посл всего, что случилось, значитъ опозорить васъ. Что скажутъ о васъ другіе мужчины?

— Другіе мужчины скажутъ, что разъ полюбивъ, я съумлъ остаться вренъ своей любви, худшаго имъ обо мн нечего будетъ сказать. Да и какое мн дло до того, что обо мн скажутъ?

— Да мн-то до этого есть дло, мистеръ Грей, и хотя бы вы и простили меня, я сама не могу себ простить. Посл всего, что я сдлала, я чувствую, что не имю права выходить за кого-бы то ни было замужъ.— Она проговорила эти слова какъ-то отрывисто, съ усиліемъ и подъ конецъ залилась слезами.

Вскор посл того она простилась съ нимъ, объявивъ на прощанье, что увидится съ нимъ за обдомъ и попросивъ его обращаться съ нею просто какъ съ другомъ… Не смотря на все что было, я надюсь, что мы навсегда останемся друзьями.

— И я того же надюсь, отвчалъ онъ.

За обдомъ маленькое общество было довольно весело и о любви не было боле свазано ни слова. Леди Гленкора болтала вздоръ, мистеръ Паллизеръ противоречилъ этому вздору, но все это длалось очень мило и способствовало даже общему настроенію.

Безмолвнымъ соглашеніемъ ршено было — принимать впередъ мистера Грея на правахъ короткаго знакомаго, и леди Гленкора ухитрилась-таки шепнуть ему слова два наедин, при чемъ общалась усердно хлопотать въ его пользу.

ГЛАВА XXX.
ДЖОРЖЪ ВАВАЗОРЪ СХОДИТЪ СО СЦЕНЫ.

Мы должны теперь на время возвратиться къ происшествіямъ, ознаменовавшимъ это лто въ Лондон, и разсказать читателямъ новую стычку мистера Грея съ Джоржомъ Вавазоромъ, случившуюся не за долго до прізда перваго въ Люцернъ.

Читателю уже извстно, что Джоржъ провалился на выборахъ въ Чельсійскомъ округ. Изъ денегъ, полученныхъ имъ отъ Алисы, большая часть перешла въ руки мистера Скреби и у Джоржа осталось всего на всего 500 фунтовъ. Ненасытный мистеръ Скреби то и дло требовалъ новыхъ субсидій, увряя, что это необходимо для обезпеченія успха на выборахъ. Но Вавазоръ далъ себ слово не расходовать больше ни одного шиллинга. Я сдлалъ все, что вы желали, сказалъ онъ мистеру Скреби, и теперь не могу боле давать денегъ до окончанія выборовъ.—Мистеръ Скреби пожалъ плечами и сказалъ, что будетъ хлопотать изъ всхъ силъ, какъ уметъ. Но Джоржъ вскор сталъ замчать, что онъ не только не хлопочетъ изъ всхъ силъ, но положительно махнулъ на его дло рукою. Мистеръ Скреби, видимо, считалъ его дло заране проиграннымъ и день подачи голосовъ показалъ, что онъ былъ правъ. Отвергнутый кандидатъ, возвратился къ себ на квартиру и прислъ пораздумать о настоящемъ своемъ положеніи. Наслдство его было безвозвратно утрачено, честолюбіе обмануто, онъ усплъ оттолкнуть отъ себя лучшихъ своихъ друзей, даже безпредльную любовь сестры, онъ утратилъ ее по своей вин. Онъ ограбилъ двушку, которую думалъ сдлать своею, и оскорбилъ ее такъ глубоко, что всякое чувство пріязни сдлалось между ними невозможно. Обо всемъ этомъ онъ передумалъ сидя, съ виду спокойный, въ своемъ кресл.

— Ха, ха! захохоталъ онъ вслухъ, вставая съ мста и прошелся по комнат.

Вдругъ онъ остановился, засунулъ руки въ карманы и снова захохоталъ. Выраженіе его лица внезапно измнилось, въ глазахъ сверкнулъ зловщій огонь, шрамъ на лиц побагровлъ и онъ заскрежеталъ зубами.— Проклятіе его памяти! проговорилъ онъ вслухъ. Его наружное спокойствіе оставило его при мысли о старик, который былъ ему помхою при жизни и разорилъ его умирая. Онъ направился къ этажерк, стоявшей въ углу, и вынулъ оттуда револьверъ. Онъ тщательно осмотрлъ дуло и курокъ, чтобы удостоврится, все ли въ порядк, и снова положилъ оружіе въ сторону.

— Что за пошлость всадить себ пулю въ лобъ, проговорилъ онъ про себя, ужь если на то пойдетъ, такъ пускай мой револьверъ сослужитъ мн прежде другую службу.— Онъ снова заперъ пистолетъ въ этажерку и принялся пробгать какія^:то печатныя объявленія, лежавшія у него на стол. То была объявленія отъ различныхъ обществъ пароходства, въ которыхъ говорилось, что такой-то пароходъ отходитъ тогда-то въ Нью-оркъ, а такой-то въ Новую-Зеландію и Австралію.— А что же, проговорилъ онъ про себя, штука была-бы недурная… обыкновенно, пароходы съ переселенцами идутъ ко дну и избавляютъ васъ отъ всякихъ дальнйшихъ хлопотъ о вашей особ.— За тмъ онъ одлся и отправился обдать въ свой клубъ. Въ столовой клуба къ нему то и дло подходили знакомые съ выраженіемъ соболзнованія и съ утшеніями. Ему говорили, что онъ долженъ радоваться, что избавился отъ такой обузы, что счастливые его соперники тоже недолго продержутся въ парламент и что черезъ годъ или черезъ два снова будутъ общіе выборы. На вс эти утшенія онъ отвчалъ въ веселомъ тон, такъ что друзья не могли надивиться, какимъ молодцомъ онъ несетъ свою неудачу. Пробывъ часовъ до одинадцати въ курильной зал, онъ отправился домой. Возвратившись на свою квартиру, онъ принялся уничтожать вс свои бумаги. Сначала онъ перебиралъ ихъ и сжигалъ по одиночк, но потомъ это надоло ему и онъ, не читая, собралъ ихъ въ кучу и бросилъ въ каминъ. За тмъ онъ отдлилъ то изъ своего платья, которое было получше, и набилъ имъ два чемодана. Окончивъ вс эти приготовленія, онъ легъ въ постель.

На слдующее утро онъ всталъ рано и призвалъ въ себ свою хозяйку.

— Я узжаю, объявилъ онъ ей, узжаю сегодня же. Быть можетъ, я еще передумаю, но на всякій случай я заплачу вамъ теперь же все, что я вамъ долженъ по ныншній день и за недлю впередъ.— Хозяйка поглядла на него съ изумленіемъ, поклонилась и взяла деньги.

Оставшись одинъ, онъ закутался въ толстый плащъ, взялъ пистолетъ и, тщательно спрятавъ его въ карманъ, вышелъ на улицу. Направился онъ въ Соффолькъ-стритъ, къ дому мистера Джонса, драчливаго портнаго. Не знаю, помнитъ ли читатель, кто такой былъ мистеръ Джонсъ, драчливый портной. Впрочемъ привести ему это на память не трудно. Въ дом мистера Джонса жилъ мистеръ Грей, когда прізжалъ въ Лондонъ. А въ эту минуту онъ какъ разъ былъ въ Лондон.

Вавазоръ позвонилъ и какъ только служанка отперла ему дверь, онъ поспшно скользнулъ мимо нея въ домъ, проговоривъ: — мистеръ Грей дома, я иду къ нему.

Служанка спросила было, какъ о немъ доложитъ мистеру Грею, но Вавазоръ былъ, уже на половин лстницы прежде, чмъ служанка успла догнать его: онъ вошелъ въ комнату мистера Грея и затворилъ за собою дверь.

Грей сидлъ у открытаго окна и читалъ. На стол передъ нимъ стояли разныя принадлежности завтрака, но онъ еще видимо за него не принимался. При вид Джоржа Вавазора, онъ быстро всталъ съ мста.

— Мистеръ Вавазоръ! проговорилъ онъ, я никакъ не ожидалъ снова увидть васъ у себя въ квартир.

— Конечно, не ожидали, отвчалъ Вавазоръ, а между тмъ, какъ видите, я пришелъ.

— Могу я спросить: зачмъ? проговорилъ Грей.

— Я и безъ вашего спросу сказалъ-бы вамъ! Я пришелъ за тмъ, чтобы сказать вамъ въ лице то, что я, при случа, говорю за вашею спиною — именно: что вы негодяй и мошенникъ! Я пришелъ наплевать вамъ въ рожу и заставить васъ съ собою драться. Посмотрю я, можно ли васъ пронять какимъ бы то ни было оскорбленіемъ. Мн такъ сильно сдается, что нтъ.

— Что бы вы не говорили, мистеръ Вавазоръ, вамъ не удастся меня оскорбить. Все что вы можете сдлать, это только надость мн.

— Да я и намреваюсь порядкомъ надость вамъ, прежде чмъ покончу съ вами. Отвчайте, будете вы со мною драться?

— Драться, съ вами?— Конечно, нтъ.

— Въ такомъ случа вы трусъ, какимъ я васъ и считалъ.

— Было бы съумасбродствомъ, съ моей стороны, стать на барьеръ съ вами.

— Слушайте, мистеръ Грей, вы ухитрились втерться въ дружбу къ моей кузин, миссъ Вавазоръ, и взять съ нея слово, что она будетъ вашей женой. Но когда она раскусила васъ и поняла, что вы за подлое, скаредное, ничтожное созданіе, она взяла свое слово назадъ и велла вамъ оставить ее въ поко.

— Вы здсь по ея порученію?

— Я здсь въ качеств ея представителя.

— Самозваннаго, если не ошибаюсь?

— Не совсмъ такъ, сэръ. Я въ настоящую минуту ее нарченный мужъ и предлагаю вамъ одно изъ двухъ, или вы дадите мн письменное общаніе, что никогда больше не будете искать съ нею встрчи, или вы^: будете драться со мною.

— Я не сдлаю ни того, ни другого, вы сами это очень хорошо знаете.

— Такъ вы трусъ!

— Быть можетъ, но отъ словъ вашихъ я не сдлаюсь трусомъ.

— Повторяю — вы трусъ, лжецъ и мошенникъ. Я далъ вамъ случай поступить, какъ слдуетъ джентельмэну, вы сами этого не захотли. Такъ слушайте-же, я пришелъ сюда съ пистолетомъ и не выйду изъ этой комнаты, не разрядивъ его, есливы не примите моего вызова. Съ этимъ словомъ онъ вынулъ револьверъ изъ кармана.

— Другими словами, вы собираетесь убить меня?— Окно, возл котораго онъ стоялъ, было на самомъ дальнемъ конц комнаты отъ камина и слдовательно отъ сонетки. Противникъ же его стоялъ такъ, что заграждалъ ему доступъ къ двери. Грей былъ не трусъ, но онъ зналъ, что съ пистолетомъ въ рукахъ бшанаго человка шутить не слдуетъ.

— Такъ это значитъ, что вы собираетсь убить меня? повторилъ онъ.

— Это значитъ, что вы живой не выйдете изъ комнаты, если не дадите мн слово драться со мною на дуэли.— Грей обратился къ колокольчику,— Если вы хоть шагъ сдлаете впередъ, я въ васъ выстрлю, проговорилъ Вавазоръ. Грей пріостановился и поглядлъ ему прямо въ лице.— Да, да, выстрлю повторилъ Вввазоръ.

— Но это будетъ убійство, проговорилъ Грей.

— Страшными словами вамъ меня не запугать, отвчалъ Вавазоръ, ужъ этотъ періодъ для меня прошелъ.— Грей пріостановился, но всего только на одно мгновенье, и направился къ сонетк. Онъ разсчитывалъ, что Вавазоръ, можетъ-быть и не выстрлитъ въ него, но все же въ голов его мелькнуло сознаніе грозившей ему опасности. Какъ знать, быть можетъ, и дйствительно для него насталъ роковой часъ и пришла пора кончить счеты съ жизнью? Вдругъ онъ услышалъ щелканье спускаемаго курка, что-то свистнуло въ воздух и онъ понялъ что пистолетъ выстрлилъ. Но онъ усплъ уже схватить снурокъ сонетки и позвонить и лишь тутъ удостоврится, что пуля его не задла.

— Проклятіе! воскликнулъ Джоржъ. Въ волненіи минуты онъ и не сообразилъ, что цлыхъ пять зарядовъ у него еще въ запас и что одинъ промахъ еще ничего не значитъ, если только онъ хочетъ упорствовать въ своемъ намреніи.

— Проклятіе! воскликнулъ онъ и бросился вонъ изъ комнаты.

Грей удостоврившись, что врагъ его оставилъ комнату, обернулся, чтобы отыскать мсто, куда попала пуля. Вскор въ ставн окна онъ отыскалъ круглую дырочку и кончикомъ своего карандаша могъ прощупать кусокъ свинца, который чуть-чуть не раздробилъ его голову. Когда, вышла служанка, онъ тотчасъ-же замтилъ по ея лицу, что она не подозрвала о случившемся.

— Что, спросилъ онъ, джентльмэнъ, который былъ здсь, вышелъ изъ дома?

Двушка отвчала утвердительно.

— Не впускайте его, въ другой разъ, продолжалъ онъ. Онъ, кажется, не въ своемъ ум.— За тмъ онъ послалъ за своимъ домохозяиномъ, мистеромъ Джонсомъ, и минуту спустя воинственный портной вошелъ въ комнату.

Между тмъ мистеръ Грей усплъ сообразить, что ему длать. Ему не хотлось предать въ руки правосудія человка, приходившагося двоюроднымъ братомъ той самой женщин, которую онъ еще не отчаивался сдлать своею женою. Къ тому-же, при судебныхъ допросахъ его отношенія къ семейству Вавазорь сдлались бы гласными, а это его сильно пугало. Но, въ тоже время, онъ понималъ, что дло нельзя оставить такъ. Человкъ, ршившійся на такого рода покушеніе, могъ и возобновить его, если попытку его оставить безнаказанною.

— Мистеръ Джонсъ, заговорилъ онъ, тотъ господинъ, котораго я намедни сбросилъ съ лстницы, опять былъ здсь.

— И что-же, сэръ, опять была потасовка?

— Нтъ! Но намъ надо принять мры, чтобы онъ больше не приходилъ сюда.

Джонсъ вызвался сейчасъ-же сходить для этого въ полицію, но мистеръ Грей отъ этого отказался и объявилъ, что самъ повидается съ кмъ нужно.

Въ одиннадцать часовъ онъ отправился въ Скотлендъ-ярдъ и переговорилъ съ однимъ лицомъ, имвшимъ великую власть надъ полисменами.

Онъ разсказалъ этому лицу вс обстоятельства дла, конечно, конфиденціально. Важное лицо посовтовало, равнымъ образомъ, конфиденціально, обратиться въ судь, а къ вечеру того-же дня переодтый полисменъ явился по конфиденціальному порученію на квартиру Вавазора въ Сесильстритъ. Но Вавазора тамъ уже не было. Квартирная хозяйка объявила, конечно, подъ секретомъ, загадочному постителю что жилецъ съхалъ отъ нея въ десять часовъ утра, забравъ съ собою кой-какую поклажу и, по всему судя, больше не воротится. И Джорждъ дйствительно больше не возвратился. Въ ту самую минуту, когда полисменъ наводилъ о немъ справки въ Сесиль-стрит, онъ стоялъ на палуб американскаго парахода, готоваго выйдти въ море. Въ скоромъ времени, конечно, стало извстно, что онъ отправился въ Америку, но дальнйшихъ мръ къ его арестованію не было принято. Мистеръ Грей ршительно объявилъ себя противъ подобнаго рода мръ и дло, въ великому прискорбію тузовъ Скотлендъ-ярда, такъ и кануло въ воду.

Здсь мы должны проститься съ Джоржемъ Вавазоромъ, мы уже не встртимся съ нимъ боле на страницахъ этого разсказа. Изчезновеніе его въ продолженіе девяти дней было предметомъ изумленія и толковъ въ цломъ город. До Кэтъ эти слухи дошли не ране, какъ передъ отъздомъ ея въ Морлэндъ. Извстіе это принесъ ей капитанъ Бельфильдъ.

— Онъ всегда былъ какой-то таинственный, отозвалась мистрисъ Гринау, а я терпть не могу ни въ чемъ таинственности, и что до меня касается, то желала бы я, чтобы онъ боле не возвращался.

Быть можетъ, и Кэтъ желала того-же, но, по крайней мр, на словахъ ничего не высказывала.

ГЛАВА XXXI.
ВЪ КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ УЗНАЕТЪ ИЗВСТЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВАЖНОЕ ДЛЯ ВСХЪ ПАЛЛИЗЕРОВЪ.

— Такъ онъ покушался убить васъ!.. воскликнулъ мистеръ Паллизеръ, когда мистеръ Грей сообщилъ ему подробности его встрчи съ Джоржемъ. Его слдовало бы схватить… и… мистеръ Паллизеръ не ршался прямо сказать, что слдовало бы повсить человка, который приходился двоюроднымъ братомъ двушк, жившей теперь подъ его кровомъ.

— Нтъ ужь пускай все остается такъ, какъ, теперь, замтилъ Грей.

— И вы говорите, что онъ вошелъ въ вашу комнату среди благо для и выстрлилъ въ васъ изъ пистолета! и онъ сдлалъ это въ Лондон, а тамъ, какъ ни въ чемъ не бывало, ушелъ, слъ на корабль и былъ таковъ!

Мистеръ Паллизеръ сталъ размышлять, какія бы мры принять, чтобы сдлать жизнь боле безопасною въ столиц міра.

Жизнь нашихъ путешественниковъ въ Люцерн шла недли дв все тмъ-же ровнымъ порядкомъ. Мистеръ Грей не говорилъ Алис прямо о любви и оставался съ нею на прежней дружественной ног. Онъ разсказалъ ей, что двоюродный ея братъ оставилъ Англію и отправился въ Америку, откуда, по всмъ вроятіямъ, уже боле не воротится.

— Бдный Джоржъ! проговорила Алиса. Человкъ онъ, по истин, достойный сожалнія.

— Это такъ, отвчалъ Грей.

Посл этого между ними о Джорж не было боле и помину. Отъ лэди Гленкоры Алиса узнала еще кой-какія подробности, но лэди Гленкора и сама хорошенько не знала, въ чемъ было дло.

— Онъ что-то такое накуралсилъ, сказала она Алис. Впрочемъ вдь онъ то и дло куралситъ. Если не ошибаюсь, онъ надлалъ мистеру Грею дерзостей. Совтую вамъ до поры до времени не распрашивать его ни о чемъ. Впослдствіи, конечно, вы у него выпытаете что угодно.

На это Алиса отвчала своимъ обычнымъ отнкиваніемъ, а лэди Гленкора, по обыкновенію, выбранила ее за это съумасшедшею.

Дни проходили въ Люцерн праздно и монотонно, наши путешественники почитывали — больше для виду, усердно занимались своею кореспонденціею, катались въ лодк, устраивали кавалькады. Но послднія вскор подверглись строжайшему запрещенію, объ обстоятельствахъ котораго я долженъ разсказать читателю.

Мистеръ Паллизеръ, разъ сказавъ самому себ, что вернется въ Лондонъ черезъ годъ, ни за что не хотлъ сократить срокъ своего пребыванія за-границею, но въ тайн онъ вздыхалъ о Вестминстер и каждое письмо, получаемое имъ изъ Англіи, усиливало въ немъ чувство тоскливой зависти. Около этого-то времени онъ узналъ одно обстоятельство, которое разомъ перевернуло вверхъ дномъ вс его планы. Альпы вдругъ сдлались непроходимы, желзныя дороги опасны, о Боргофицъ-Джеральд мистеръ Паллизеръ позабылъ и думать, онъ даже не въ состояніи былъ слдить ея ошибками настоящаго канцлера казначейства. Лэди Гленкора шепнула ему, что ей кажется…. наврное она не знаетъ, но похоже на то…. и, залившись слезами, она опустила голову на грудь мужа, который сидлъ возл нея на кровати.

Какъ помшанный, вышелъ онъ отъ нея и первымъ его движеніемъ было телеграфировать въ Лондонъ, чтобы выписать оттуда съ полдюжины врачебныхъ знаменитостей. Онъ направился къ озеру и минутъ съ десять ходилъ по берегу въ какомъ-то самозабвеніи. Ему уже казалось, что каждая рука его покоится на кудрявой головк маленькаго Паллизера, изъ которыхъ одинъ будетъ владть наслдственнымъ Гадерумомъ, а другой ораторствовать въ парламент. Все, что онъ въ тайн имлъ противъ жены, было прощено и забыто. Борго-Фицъ-Джеральдъ сдлался мифомъ, мистрисъ Маршамъ никогда не подступится въ ней, а о мистер Бот и говорить нечего. Дэнди и Кокетку онъ велитъ кормить золоченымъ овсомъ и велитъ устроить искуственную луну, которая-бы освщала развалины, когда только жен его заблагоразсудится. Только бы эти проклятыя люцернскія верховыя лошади не надлали бдъ. Онъ тотчасъ-же пошелъ въ конюшню и распорядился, чтобы лошадей этихъ куда нибудь припрятали, хоть на самый дальній конецъ кантона.

Потомъ онъ вспомнилъ, что общался прислать Алису къ жен и возвратился домой. Алиса была въ столовой одна и дожидалась его и Гленкоры въ завтраку. Съ перваго-же взгляда на него Алиса поняла, что случилось что-то необычайное. Онъ смотрлъ совсмъ не тмъ человкомъ, во всхъ его движеніяхъ проглядывала какая-то небывалая живость.

— Алиса! проговорилъ онъ, не потрудитесь-ли вы сходить къ Гленкор, она желаетъ что-то сказать вамъ.— До сихъ поръ онъ никогда не называлъ ее Алисою и едва это слово сорвалось у него съ языка, какъ онъ спохватился и покраснлъ.

— Надюсь, что она не больна? спросила Длиса.

— Нтъ, не больна, но мн кажется, что ей лучше не торопиться вставать съ постели. Не давайте ей слишкомъ волноваться.

— Я иду къ ней, проговорила Алиса вставая.

— Очень, очень вамъ благодаренъ. Но, миссъ Вавазоръ….

— Вы сейчасъ назвали меня Алисою, мистеръ Паллизеръ, и я приняла это отъ васъ за большой комплиментъ.

Онъ снова покраснлъ.— Неужто я васъ такъ назвалъ? что-жъ, если позволите, я и впередъ буду называть васъ во имени. Только, прошу васъ, будьте при ней какъ можно покойне. Вдь ее, вы знаете, всякая малость волнуетъ. Конечно, если у нея явится какое нибудь желаніе, мы примемъ мры, чтобы исполнить его, но главное не давайте ей волноваться.

Когда Алиса вошла въ спальню, подруга ея въ утреннемъ капот лежала на кушетк, стоявшей возл кровати.

— Ахъ Алиса, какъ я рада что вы пришли, проговорила лэди Глендора, мн такъ хотлось услышать вашъ голосъ.

Алиса опустилась возл нея на колни и спросила, не больна ли она.

— Такъ онъ вамъ ничего не сказалъ? Впрочемъ, что-же я спрашиваю, конечно, онъ ничего не могъ вамъ сказать. Но скажите, Алиса, не замтили вы въ немъ ничего необычайнаго. Какъ онъ смотрлъ?— Довольнымъ?

— Я, дйствительно, замтила въ немъ что-то странное и онъ, по видимому, былъ очень доваленъ. Но чтобы это такое могло быть? Онъ назвалъ меня Алисою и вообще какъ-то самъ на себя не былъ похожъ. Чтобы это такое могло быть?

— Ахъ, Алиса, неужели вы не догадываетесь?— тутъ Алиса догадалась и шепнула свое предположеніе лэди Гленкор на ухо.

— Кажется, что да, отвчала леди Гленкора. Только они, я знаю, уморятъ меня своимъ ухаживаніемъ. Если бы я могла работать какъ прачка, все обошлось бы какъ нельзя лучше.

— Какъ я счастлива, говорила она часа два спустя, не отпираюсь, я очень, очень счастлива. Мн прежде казалось, что мн суждено быть только источникомъ горя для всхъ близкихъ и я часто желала умереть. Теперь я этого больше не буду желать.

— Намъ, конечно, придется возвратиться домой? спросила Алиса.

— Онъ говоритъ что да, только, слушая его, можно подумать, что мн отнюдь не слдуетъ длать боле полуторы мили въ день. Когда я предложила подняться вверхъ по Рейну на пароход, онъ чуть въ обморокъ не упалъ. Я спросила у него въ чемъ дло, но онъ только кинулъ на меня убійственный взглядъ. Ужь я вижу, что онъ намренъ изъ себя дурака длать, и, что всего хуже, онъ и насъ всхъ поставитъ въ преглупое положеніе.

Опрометчивость леди Гленкоры доводила ея мужа до изступленія. Въ этотъ же самый день она предложила устроить пикникъ и предложила не только въ присутствіи Алисы, но и мистера Грея! Мистеръ Паллизеръ конечно не могъ высказать при этомъ своего мннія, но взглядъ его былъ краснорчиве всякихъ словъ.

— Что съ тобою, Плантагенетъ? спросила его жена.

— О ничего, ровно ничего, отвчалъ онъ.

— Такъ какъ же наша поздка въ часовню? спросила она.

То была часовня Телла и необходимо было отправиться къ ней на пароход.

— Этой поздк не бывать! прорычалъ онъ на нее.

— За что-же ты сердишься? проговорила она.

Онъ настаивалъ, чтобы она ла по шести и по семи разъ въ день, и постоянно твердилъ, что она стъ за разъ слишкомъ много. Онъ слдилъ за нею такъ внимательно, какъ и мистеръ Ботъ и мистрисъ Маршамъ не слдили въ былыя времена. Она еще боле усложняла положеніе длъ, предлагая безпрестанно такія вещи, на которыя она знала, что онъ не согласится. Но предлагала она ихъ съ тмъ, чтобы потшаться его испугомъ.

— По чести, Алиса, признавалась она своей кузин, все это уморитъ меня. Онъ не позволяетъ мн шагу сдлать изъ дому иначе какъ въ карет и самъ не отстаетъ отъ меня ни на шагъ.

— Это недолго будетъ продолжаться.

— Не знаю, какъ, по вашему, недолго. Ходить съ нимъ пшкомъ нтъ никакой возможности, онъ ползетъ какъ ракъ. И я по его милости совсмъ дурой смотрю, я никакъ не ожидала, что онъ будетъ такой старой бабой.

— Небезпокойтесь, скоро онъ будетъ бабиться съ другимъ существомъ.

— Но какой-же ребенокъ вынесетъ такое обращеніе? Ужь если будетъ ребенокъ…

— По всмъ вроятіямъ, въ свое время будетъ, замтила Алиса.

— Полноте вздоръ говорить! но ужь если будетъ, говорю я, то я приберу бразды правленія къ своимъ рукамъ. Со мною онъ можетъ длать что угодно, я съумю за себя постоять, но ни ему, ни кому либо другому я не дамъ мудрить надъ своимъ ребенкомъ. У меня въ этихъ длахъ гораздо боле здраваго смысла, чмъ у него. Въ своемъ парламент онъ можетъ быть и очень умный человкъ, но въ житейскихъ длахъ онъ ровно ничего не смыслитъ.

На это Алиса собралась было отвтить весьма мудрою рчью, но лэди Гленкора разомъ заставила ее замолчать.

— Я уврена, что мистеръ Грей, въ подобныхъ обстоятельствахъ, не былъ бы такъ несносенъ.

Посл этого Алиса волею или неволею должна была прикусить язычекъ. Въ свое время пришелъ изъ Англіи отвтъ Герцога. ‘Любезный Плантагенетъ, писалъ его свтлость, передай отъ меня привтствіе Гленкор. Если родится мальчикъ, то нечего и говорить, что я буду однимъ изъ воспріемниковъ, другимъ, я надюсь, удостоитъ быть принцъ, который очень благоволитъ во мн. Мой бы совтъ теб былъ возвратиться какъ можно скоре въ Англію. Твой любящій дядя Омніумъ.’

Какъ ни коротко было это письмо, оно, по всмъ вроятіямъ, было самое многорчивое изъ всхъ когда либо полученныхъ мистеромъ Паллизеромъ отъ его свтлости. Много было толковъ о томъ, какъ возвратиться.

— Есть о чемъ толковать! воскликнула лэди Гленкора, возьмемъ нарочный поздъ и отправимся прямо въ Лондонъ.

Мистеръ Паллизеръ бросилъ на нее взглядъ, полный отчаянной укоризны. Онъ постоянно бросалъ на нее теперь такіе взгляды.

— И зачмъ только я сказала ему про мое положеніе? жаловалась Гленкора Алис. Самъ онъ догадался бы разв тогда, когда вся процедура была бы кончена.

Наконецъ мистеръ Паллизеръ ршился, посовтовавшись съ нсколькими докторами, хать по желзной дорог, но хать спокойно, не торопясь, съ роздыхами. Первымъ мстомъ ихъ остановки былъ конечно Базель, оттуда они должны были хать на Баденъ.

— Мн особенно хочется побывать опять въ Баден, проговорила лэди Гленкора, быть можетъ, мн удастся отыграть мой наполеонъ.

ГЛАВА XXXII.
ПОВСТВУЮЩАЯ О ТОМЪ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА КЛАДБИЩ.

— Надюсь скоро увидть васъ въ Англіи, говорилъ мистеръ Паллизеръ мистеру Грею, сообщивъ ему о своемъ неожиданно скоромъ отъзд.

— Я врядъ ли возвращусь въ Англію до зимы, отвчалъ мистеръ Грей.

— И тогда вы, конечно, прідете къ намъ въ Мэтчингъ? Мы будемъ вамъ очень рады. Дайте слово, что побываете у насъ въ первыхъ числахъ декабря.

Джонъ Грей крпко полюбился мистеру Паллизеру, который при каждомъ случа убждалъ его искать себ мста въ парламент.

— Это вовсе не такъ трудно, какъ вы думаете, говорилъ онъ, посмотрите, какіе люди попадаютъ туда. Даже такой человкъ, какъ Вавазоръ добился представительства.

— Но оно обошлось ему очень дорого.

— Вы могли бы попытать счастья въ какомъ нибудь скромномъ маленькомъ мстечк.

— Скромныя, маленькія мстечки имютъ, обыкновенно, своихъ скромныхъ маленькихъ представителей, замтилъ Греи.

— Они любятъ перемну, и если вы не прочь бросить 1000 фунтовъ, то дло можно уладить. Я васъ научу, какъ за это взяться.

Но мистеръ Грей стоялъ на своемъ и не хотлъ разстаться съ своимъ настоящимъ образомъ жизни.

— И такъ цлью вашей жизни будутъ книги? спросилъ мистеръ Паллизеръ.

— Надюсь, по крайней мр, что он будутъ моими товарищами, отвчалъ Грей. Я право не знаю, нужно ли избирать въ жизни цль, въ томъ смысл, какъ вы говорите. Мн кажется, что если человкъ такъ прожилъ свой вкъ, что упрекнуть себя ему не въ чемъ и смерть его не страшитъ, то онъ совершилъ въ жизни все что нужно.

— Безспорно, онъ не мало сдлалъ, отвчалъ мистеръ Паллизеръ, медленный умъ котораго былъ не способенъ отстаивать свое мнніе безъ предварительной подготовки. Но одной безупречной жизни еще мало. Какъ бы добродтельна ни была жизнь, но если она прошла безъ борьбы за счастіе большинства, за лучшее будущее другихъ поколній, то такая жизнь не можетъ назваться дятельною жизнію. Недеркотскій отшельникъ размышлялъ объ этихъ предметахъ гораздо боле, чмъ восходящая звзда палаты депутатовъ, но міросозерцаніе послдняго было куда лучше.

Впрочемъ, не смотря на ршительный тонъ, въ которомъ говорилъ мистеръ Грей, онъ готовъ былъ почти сожалть въ душ, что не принялъ предложеніе своего друга. Какъ часто человкъ съ виду непреклонный, какъ сталь, въ душ бываетъ полонъ сомнній и колебаній!

Джонъ Грей чувствовалъ, что надо же ему добиться какого нибудь ршительнаго отвта отъ Алисы прежде, чмъ она оставитъ Люцернъ. Если она по прежнему будетъ упорствовать въ своемъ отказ, чувство собственнаго достоинства обязывало его оставить ее на время въ поко и выжидать, что скажетъ будущее. Вечеромъ за день до ихъ отъзда, онъ спросилъ у нея, не пойдетъ-ли она съ нимъ прогуляться на слдующее утро. Алиса понимала какъ нельзя лучше, къ чему клонится этотъ вопросъ, но отвчала утвердительно. Всю ночь провела она, стараясь придти къ такому ршенію, котораго уже ничто не могло бы измнить. Но не легко даются подобныя ршенія, и Алиса провела половину ночи въ борьб сама съ собою безъ малйшаго результата.

— Куда это вы собрались? спросила ее лэди Гленкора, къ которой она вошла вскор посл завтрака въ шляп.

— Я иду гулять съ мистеромъ Греемъ.

— Что-же это у васъ свиданіе назначено?

— Да, назначено. Онъ просилъ меня вчера пройтись съ нимъ.

— Такъ у васъ стало быть все уже ршено, а вы мн ни слова не сказали!

— О томъ, что между нами давно ршено, я сто разъ вамъ говорила. Онъ просто просилъ меня вчера прогуляться съ нимъ ныньче утромъ и мн неловко было ему отказать.

— Да и съ какой стати было вамъ ему отказывать?

— Я и не говорю, что хотла отказать, но я терпть не могу сценъ и нахожу, что гораздо лучше было бы намъ разстаться безъ всякихъ объясненій.

— Вы просто съумашедшая, Алиса!

— Это я часто отъ васъ слышу.

— Дло ясное, что онъ скажетъ вамъ теперь то, зачмъ халъ въ такую даль. Да и то сказать, давно пора! впрочемъ какъ онъ ни медленно дйствуетъ, вы и того медленне. Если вы не помиритесь съ нимъ теперь, я просто буду думать, что вы злая. Я готова согласиться съ лэди Мидлотіанъ, что во всемъ этомъ ровно ничего не понимаю, я знаю, что вамъ хочется быть его женою, а ему быть вашимъ мужемъ, и всему помхой одно ваше упрямство. Если бы лэди Мидлотіанъ и вс мы гладили васъ по головк и напвали вамъ, что вы отлично поступили, вы, на зло намъ, стали бы упрашивать его взять васъ.

И много подобныхъ рчей пришлось выслушать Алис, пока мистеръ Грей пришелъ за нею. Джонъ Грей явился съ такимъ спокойнымъ лицомъ, какъ будто ему не предстояло ничего, выходившаго изъ ряду его обычныхъ занятій.

— Такъ вотъ какъ, обратилась къ нему лэди Гленкора, вы отправляетесь съ Алисой на прощальную прогулку.

— Надо-же рано или поздно проститься, отвчалъ Грей.

Вс, кто бывалъ въ Люцерн, припомнятъ церьковь, стоящую на небольшомъ возвышеніи на лво отъ большой гостинницы противъ озера. При церкви находится кладбище, обнесенное монастырскою оградою, въ отверстія которой сквозятъ голубыя воды озера, а за ними грозныя вершины Пилата. Это одна изъ живописнйшихъ точекъ въ этой красивой мстности. Сюда отправились Алиса и Грей и присли на одинъ изъ приступокъ ограды, выходящихъ на озеро.

— Когда-то мы опять увидимъ эти мста? проговорилъ Грей.

— По всмъ вроятіямъ, никогда, отвчала Алиса. А впрочемъ, какъ подумаю, что нтъ еще полныхъ двухъ лтъ, какъ я здсь была.

И она содрогнулась при этомъ воспоминаніи. Онъ далъ ей успокоиться и сидлъ нсколько времени молча, глядя на озеро.

— А между тмъ, проговорилъ онъ, какъ постоянное мстожительство, я предпочитаю Кэмбридшейеръ.

— Это почему?

— Да отчасти потому, что все прекрасное доставляетъ намъ боле наслажденія, когда достается намъ не слишкомъ легко, отчасти-же потому, что поэтическая красота не должна составлять главное содержаніе нашей жизни. Ужь если она неизбжна, то пускай поскоре длается обыкновеннымъ явленіемъ.

— А я такъ напротивъ, желала бы постоянно жить среди живописной мстности.

— И желали бы, конечно, вести романтическій образъ жизни? Но вс эти вещи теряютъ силу прелести, когда становятся обыденными.

— Что тамъ не говорите, а я хотла бы жить среди красивой мстности, повторила Алиса.

— А я такъ желаю чтобы вы пріхали и поселились среди самой прозаической мстности. Сказавъ это, онъ замолчалъ минуты на дв, не глядя на нее и продолжая разсматривать дальнія горы. Она знала, къ чему онъ ведетъ дло. Всю ночь размышляла она объ этой минут, но теперь, когда ршительная минута настала, она не знала, какъ ей быть и что сказать.

— Не думаю, продолжалъ онъ, чтобы это соображеніе остановило васъ, если бы вы вслдствіе другихъ соображеній соглаены были сдлаться моею женою.

— О какомъ соображеніи вы говорите?

— О томъ, что Недеркотсъ не такъ красивъ, какъ Люцернъ.

— Это обстоятельство, конечно, не иметъ въ глазахъ моихъ никакого значенія, проговорила Алиса.

— А если такъ, то соглашайтесь же поселиться тамъ. Соглашайтесь быть моею женою и сдлать меня счастливйшимъ изъ смертныхъ среди всей этой прозаической обстановки! Согласитесь быть единственнымъ украшеніемъ моей жизни, моимъ сокровищемъ, моей радостью, моей опорою и совтницею.

— Вы не нуждаетесь въ совтникахъ, мистеръ Грей.

— Боле чмъ кто либо нуждаюсь, Алиса. Этотъ годъ былъ тяжелый годъ для насъ обоихъ. Забудемте его! Заживемте такъ, какъ будто его и не бывало. Ровно годъ тому назадъ вы были моею,— возвратимся снова къ этому прошлому.

— Это невозможно, мистеръ Грей.

— Но почему же невозможно?

— Потому что я не могу простить себ своего поступка, да и вы не должны бы были прощать его.

— А между тмъ, я прощаю отъ всего сердца. Никогда, ни на одну минуту не было во мн чувства злобы противъ васъ. Я зналъ, что вы были ослплены и дйствовали подъ вліяніемъ пустого честолюбія, но что лучшая сторона вашей природы возстанетъ противъ поступка, на который вы ршились, какъ скоро вы станете съ нимъ лицомъ къ лицу. Я никогда и не думалъ, что вы выйдете за вашего двоюроднаго брата. Ваше собственное сердце обманывало васъ и, разойдясь со мною, вы заврили себя, что посл этого вамъ можно махнуть на себя рукою. Вы видите, я говорю о вашей былой любви ко мн со всею самоувренностью счастливаго любовника.

— О нтъ, нтъ, нтъ! воскликнула она.

— Но буря проносится надъ деревомъ, не вырывая его съ корнемъ и не лишая его всей его красы. Алиса! быть можетъ, другимъ и трудно будетъ простить васъ, вы сами не легко помиритесь съ собою, но я — я зналъ васъ лучше чмъ это либо другой и давнимъ давно все простилъ. Отдайтесь мн снова, Алиса, и будьте моимъ утшеніемъ! Отдайтесь мн, потому что вы не знаете, какъ вы необходимы мн.

Она сидла неподвижно, глядла на озеро и ничего не отвчала.

— Неужели вс мои мольбы будутъ напрасны? продолжалъ онъ.

— Вы не знаете меня, продолжала она. Вы не знаете, что такое значитъ для женщины общать себя одному мужщин, любя другого.

— Но вдь вы меня любили? О Алиса! эту-то вину я могу простить. Никогда, ни на одну минуту я не сомнвался, что вы, при всхъ вашихъ увлеченіяхъ, любите меня, меня одного. Такъ скажите мн, милая, что я не ошибался — и все прошлое будетъ казаться сномъ.

— Но сонъ этотъ мн будетъ вчно сниться, замтила Алиса.

— Онъ не страшенъ будетъ для васъ, когда ваша голова будетъ покоиться на моей груди. Вы перестанете упрекать себя, когда будете знать, что сдлали меня счастливымъ.

— Я никогда не перестану упрекать себя. Есть вещи, которыхъ женщина никогда не можетъ, не должна забывать.

— Такъ неужели-же я долженъ нести наказаніе за вашу вину? Такъ-то вы понимаете справедливость?— Онъ всталъ и стоя передъ нею продолжалъ. Алиса, если вы скажете, что не любите меня, я поврю вамъ и не стану вамъ больше докучать. Я знаю, что вы не солжете мн. Но если вы любите меня, посл всего что было, я имю право требовать вашей руки, и я ее требую. Если вы любите меня, Алиса, вы не смете мн отказать. Если-же вы это сдлаете, то не снять вамъ этого укора съ вашей совсти.

Алиса сидла молча, опустивъ глаза на могильныя плиты у ея ногъ. Конечно ей ничего больше не оставалось какъ уступить, но она походила на узника, который, получивъ всть о прощеніи, все же медлитъ переступить за порогъ своей темницы. Быть можетъ, также въ сердц ея шевелился остатокъ того стараго непокорнаго чувства, которое всегда вызывала въ ней его спокойная сила. Она чувствовала, что должна уступить ему, что власть его надъ нею безпредльна, а между тмъ слово, котораго онъ ждалъ, не сходило у нея съ устъ. Тихо опустился онъ возл нея и медленно обвилъ ее талію рукою, она было отшатнулась отъ него и сдлала движеніе рукою чтобы его оттолкнуть, но рука его, такъ же какъ и его рчи, полна была силы.

— Алиса!. проговорилъ онъ, крпко прижимая ее къ себ, сраженіе кончилось и я его выигралъ.

— Вы всегда и во всемъ выигрываете, проговорила она шепотомъ, все еще уклоняясь отъ его объятій.

— Выигравъ васъ, я все выигралъ, и съ этими словами онъ наклонился въ ней и поцловалъ ее въ губы.

ГЛАВА XXXIII.
Rouge et Noir.

Алиса осталась на кладбищ и Грей возвратился въ гостинницу одинъ. Въ сняхъ ему встртился мистеръ Паллизеръ, распоряжавшійся упаковкою какихъ-то ящиковъ и воображавшій, что онъ дйствительно дло длаетъ. Его дятельная природа не выносила праздности и такъ какъ онъ не могъ быть канцлеромъ казначейства, то онъ утшалъ себя тмъ, что смотрлъ, какъ увязываютъ ящики веревками.

— Здравствуйте, здравствуйте! проговорилъ онъ съ озабоченнымъ видомъ, даже не оборачиваясь къ своему пріятелю.— А я отправляюсь на станцію осмотрть вагоны, въ которыхъ мы завтра подемъ. Не хотите ли хать со мною?— Мистеръ Грей согласился.— А то знаете ли, продолжалъ мистеръ Паллизеръ, рессоры у этихъ вагоновъ бываютъ иногда очень тряски.— Затмъ мистеръ Грей разсказалъ ему въ немногихъ словахъ то, чмъ ознаменовалось для него это утро. Мистеръ Паллизеръ поздравилъ его отъ души и побжалъ наверхъ за тростью и перчатками. Тутъ-же онъ сообщилъ жен о случившемся.

— А я, признаться, ни какъ не ожидалъ, что Алиса наконецъ сдастся, сказалъ онъ въ заключеніе.

— Это потому, что ты ничего не смыслишь въ этихъ длахъ, объявила лэдй Гленкора.

Дорогою мистеръ Паллизеръ замтилъ своему спутнику, что благо все такъ хорошо устроилось, отъ чего-бы и ему не вернуться вмст съ ними въ Англію, и мистеръ Грей воспользовался поданной ему мыслью.

— Что побдили таки васъ наконецъ!— Съ этими словами встртила лэди Гленкора Алису, когда та возвратилась домой.

— Да побдили, если вамъ такъ угодно выразиться, отвчала Алиса.

— Не мн такъ угодно выразиться, а вы такъ чувствуете, возразила лэди Гленкора. Или вы думаете,— я не знаю, что въ настоящую минуту вы воображаете себя несчастной плнницей, взятой съ бою и въ торжеств уводимой побдителемъ. Бдненькая, я понимаю ваше положеніе и отъ души жалю васъ.

— Ну, да, я такъ и знала, что вы меня съ этимъ встртите.

— А то какже мн васъ встртить, по вашему? Если бы я отъ радости прыгнула вамъ на шею и стала-бы говорить вамъ, что онъ прекраснйшій человкъ въ цломъ мір, вы бы сейчасъ сдлали длинное лицо и объявили-бы, что хотя, конечно, теперь дло уже ршено, но лучше если бы ничего этого не было. Разв я васъ не знаю.

— Нтъ, теперь я бы этого не сказала.

— Право, мн сдается, что сказали бы. Ну, да какъ бы тамъ ни было, я отъ души поздравляю васъ. Теперь вы, по крайней мр, въ его власти и я не думаю, чтобы даже вы могли попятиться назадъ.

— Нтъ, я уже больше не попячусь.

— Еще бы вы попятились! да я бы тогда вступила въ союзъ съ лэди Мидлотіанъ, чтобы засадить васъ въ съумашедшій домъ. Но, шутки въ сторону, если бы вы знали, какъ я рада! Все это время я страхъ какъ боялась, вдь вы такъ суровы и такъ горды. Да! многое вамъ придется загладить передъ нимъ.

— Я чувствую, что весь свой вкъ должна буду стоять передъ нимъ въ одежд кающейся.

— Ну, я думаю, ему пріятне будетъ, если вы будете сидть на колняхъ, вдь иныя, знаете ли, и въ этой поз каются. И какъ вы счастливы будете! Онъ никогда не будетъ объяснять вамъ пошлинъ на сахаръ, и мистера Бота въ Недеркотс не будетъ. А знаете ли что, Алиса, прізжайте-ка вы въ Мэтчингъ въ август или въ сентябр и мы тамъ съиграемъ свадьбу, а то иначе мн нельзя будетъ на ней присутствовать. И если на наше счастье, хоть нсколько выглянетъ солнце, мы устроимъ завтракъ въ развалинахъ.

На слдующее утро все маленькое общество отправилось вмст въ первоклассномъ вагон желзной дороги. Мистеръ Паллизеръ, осторожно усаживая въ вагонъ свою жену, земли подъ ногами не слышалъ отъ счастья и гордости. Не мене его былъ счастливъ и мистеръ Грей, ведя подъ руку свою нарченную, хотя его радость была и сдержанне. Люцернъ, вообще, принесъ счастье обоимъ джентльмэнамъ. Еще въ это самое утро, мистеръ Паллизеръ получилъ отъ герцога Сентъ-Бонгай конфиденціальное письмо, въ которомъ говорилось о несогласіяхъ между лордомъ Брокомъ и мистеромъ Файнспонемъ по поводу какой-то мры, касавшейся французскихъ винъ, несогласіи, грозившемъ зайдти очень далеко. Дале, въ письм намекалось, что это снова отличный случай для мистера Паллизера, если бы онъ могъ только возвратиться до зимы!— Немудрено, что мистеръ Паллизеръ, усаживаясь въ вагонъ, напротивъ жены, земли подъ ногами не слышалъ.

Въ Баден наши путешественники остановились на нсколько дней.

— У меня будетъ къ теб большая просьба, связала лэди Гленкора своему мужу, какъ скоро они остались одни въ своемъ номер въ баденской гостинниц. Мистеръ Паллизеръ объявилъ, что готовъ исполнитъ всякую ея просьбу, если она только не будетъ во вредъ ея здоровью.

— Зачмъ я не коровница! воскликнула лэди Гленкора.

— Что-же длать, милая, ты не родилась коровницей. Ты съ дтства не привыкла къ тому, что можетъ вынести коровница.

Но въ чемъ же заключалась ея просьба? Если бы она только пожелала бриліантовъ, онъ постарался бы достать ихъ, хотя бы то были серги самой великой герцогини. Если бы она захотла подобно Клеопатр выпить растворенную жемчужину, онъ доставилъ бы ей и этотъ напитокъ, посовтовавшись предварительно съ медикомъ, не повредитъ ли онъ женщин въ ея положеніи. Но каждый разъ какъ она обращалась къ нему съ какой нибудь просьбою, онъ боялся, что ей взбрела въ голову какая нибудь неосторожность. Ну, какъ ей, чего добраго, захотлось выпить стаканъ пива въ общественномъ саду?

И просьба лэди Гленкоры, точно, была въ этомъ род.

— Не сводишь ли ты меня въ игорныя валы?

— Въ игорныя залы! повторилъ мистеръ Паллизеръ въ испуг.

— Да, Плантагенетъ въ игорныя залы. Если бы ты въ тотъ разъ былъ со мною, я не надлала бы такихъ глупостей. Мн хочется посмотрть это мсто. Тогда я такъ перепугалась, когда увидла, что мн везетъ счастье въ игр, что ничего не понимала.

Мистеръ Паллизеръ зналъ, что вс въ Баден посщаютъ эти залы. Быть можетъ, въ немъ самомъ шевельнулось чувство любопытства. Ему случалось наблюдать министра въ тотъ моментъ, когда принятъ или отвергнутъ предложенный имъ налогъ, но онъ никогда еще не видалъ, какъ бднякъ ставитъ на карту послдній свой наполеонъ и сгребаетъ со стола небольшую пригоршню золота. Къ тому-же ему сказали, что небольшой моціонъ посл обда полезенъ его жен, а потому онъ согласился на второй вечеръ ихъ прізда отправиться всмъ обществомъ въ Курзалъ.

— Быть можетъ, мн удастся отыграть мой наполеонъ, сказала Гленкора Алис.

— А мн, быть можетъ, кое-кто проститъ мою тогдашнюю ошибку, убдившись собственнымъ опытомъ, что съ вами ладить нелегко, отвчала Алиса и взглянула на Паллизера.

— Она только шутитъ, проговорилъ мистеръ Паллизеръ, начиная безпокоиться за послдствія предпринимаемаго опыта.

— Это еще неизвстно, сказала лэди Гленкора.

Они отправились вс вмст. Мистеръ Паллизеръ велъ подъ руку, жену, мистеръ Грей шелъ съ Алисою. Сначала они обошли вс залы, шопотомъ обмниваясь между собою различными замчаніями о личностяхъ, бросавшихся имъ въ глаза и прислушиваясь къ тихимъ, однообразнымъ, отрывистымъ восклицаніямъ игроковъ. Но лэди Гленкора не довольствовалась этимъ бглымъ обзоромъ. Ей хотлось посмотрть, что длаютъ вс эти мужчины и женщины, ей хотлось удостовриться, дйствительно-ли у крупьеровъ рога на голов и въ самомъ ли дл они демоны? Ее интересовали физіономіи тхъ, которые выигрывали, и тхъ, которые проигрывали.

— Постоимъ здсь съ минуту, обратилась она къ мужу, останавливаясь на углу одного изъ столовъ, около котораго толпилось множество народа.

Мистеръ Паллизеръ посторонился, чтобы пропустить Алису впередъ, а самъ съ мистеромъ Греемъ сталъ позади. Съ мста, на которомъ стояла, Алиса можно было осмотрть вс лица, тснившіяся около стола. Взглядъ Алисы вскор упалъ на лице молодаго человка, помщавшагося на противуположномъ конц. Сначала онъ сидлъ небрежно, облокотившись на столъ и надвинувъ шляпу на брови, такъ что она не могла хорошо разсмотрть его лице, по вскор онъ поправилъ шляпу и взялъ нсколько золотыхъ монетъ, бывшихъ у него въ рук, толкнулъ ихъ небрежнымъ движеніемъ въ одно изъ отдленій, намченныхъ на сукн. Алиса не могла оторвать глазъ отъ этого лица. Глаза его были налиты кровью, волосы въ безпорядк, а между тмъ въ этомъ лиц было какое-то непонятное обаяніе, невольно располагавшее къ нему каждую женщину. Не устояла противъ этого обаянія и Алиса. Онъ выигралъ и Алиса могла видть, какъ онъ съ тою-же безпечностью загребъ выигрышъ, съ какой за минуту передъ тмъ оттолкнулъ отъ себя деньги. Выждавъ, пока эта игра кончилась и началась другая, онъ снова оттолкнулъ отъ себя свою маленькую пригоршню золота и по движенію его можно было видть, что онъ случаю предоставляетъ ршить, въ какое отдленіе попадутъ его деньги. Одна изъ золотыхъ монетъ отскочила въ сторону и крупьеръ, поправляя ее, полувопросительно взглянулъ на игрока.

— Такъ, хорошо! отвчалъ голосъ по англійски.— При звук этаго голоса лэди Гленкора вздрогнула и схватила Алису за руку. Мистеръ Паллизеръ объяснялъ въ эту минуту Грею подробности германскаго финансоваго управленія по отношенію къ игорнымъ домамъ, и не замтилъ ни восклицанія, ни движенія своей жены. Нужно ли говорить читателямъ, что игрокъ былъ никто иной какъ Борго-Фицъ-Джеральдъ!

Лэди Гленкора не вымолвила ни слова, она глядла передъ собою какимъ-то необычайно кроткимъ и въ тоже время внимательнымъ взглядомъ, а онъ между тмъ откинулъ назадъ свою шлацу и лицо его утратило свое прежнее безучастное выраженіе. Съ напряженнымъ вниманіемъ слдилъ онъ за ходомъ игры. Когда нсколько минутъ спустя, крупьеръ назвалъ роковую карту, у него вырвалось восклицаніе, котораго лэди Гленкора не разобрала. Другой крупьеръ положилъ рядомъ съ деньгами Борго нсколько свертковъ золота. Борго пріостановился на минуту и хотлъ было загрести деньги къ себ, но вдругъ передумалъ и положилъ ихъ на прежнее мсто.

Алиса и Гленкора видли, что какой-то человкъ, стоявшій около него, сдлалъ движеніе, чтобы остановить его руку, но Борго сердито оттолкнулъ его отъ себя. Крупьеръ, пріостановившійся на минуту, началъ снова метать карты, и минуты черезъ дв судьба Борго была ршена. Безстрастная рука крупьера загребла вс его деньги и свертки золота снова очутились на поднос, съ котораго были взяты. Борго окинулъ взглядомъ присутствующихъ и улыбнулся. Въ эту минуту вс глаза были устремлены на него. Онъ былъ изъ тхъ людей, которые гд бы они ни были и что бы ни длали, невольно приковываютъ въ себ общее вниманіе. Онъ всталъ и, запустивъ руки въ карманы, посвистывая пошелъ прочь.

— Алиса, проговорила лэди Гленкора, вдь это Борго Фицъ-Джеральдъ. Мистеръ Паллизеръ былъ въ эту минуту такъ занятъ объясненіемъ германскихъ финансовыхъ операцій, что ничего не замчалъ, что вокругъ его происходило.

— Алиса, продолжала лэди Гленкора, какъ бы намъ помочь ему? Это Борго.

— Неужели это и въ самомъ дл онъ? опросила Алиса.

— Онъ, онъ, отвчала лэди Гленкора. Что мн длать, какъ предупредить бду. Посмотрите на него, Алиса! Если онъ наложитъ на себя руки, что тогда со мною станется?

— Скажите мистеру Паллизеру, шепнула Алиса.

Лэди Гленкора тотчасъ-же побжала къ своему мужу, отвела его въ сторону и торопливо, безсвязно разсказала ему, въ чемъ дло.

— Спаси его какъ нибудь, прошу тебя, спаси, не то я умру. Теб нечего бояться.

— Я и не боюсь ничего, проговорилъ мистеръ Паллизеръ.

Леди Гленкора схватила руку мужа и продолжала, лаская ее, ты такой добрый, не выпускай его изъ виду. Вонъ онъ уходитъ. Я пойду съ мистеромъ Греемъ. Я всегда буду теб доброю женою, вотъ увидишь, что буду, только узнай, что ему нужно и ради меня помоги ему. Но не давай ему играть. Если-бы ты могъ какъ нибудь спровадить его домой въ Англію, и тамъ что нибудь для него сдлать! Вдь онъ иметъ право на твое участіе, Плантагенетъ, не такъ-ли?

— Если только деньги могутъ что нибудь сдлать, он у него будутъ.

— Ну, спасибо теб, милый! я никогда боле его не увижу. Но если бы ты могъ только спасти его. Ахъ! онъ уходитъ, ступай, ступай скоре за нимъ. Она толкнула его впередъ, а сама пошла подъ руку съ мистеромъ Греемъ, оглядываясь на мужа.

Борго вышелъ изъ курзала, и, миновавъ длинный рядъ строеній, свернулъ съ большой дороги на тропинку, извивавшуюся между деревьевъ по направленію въ холмамъ. Мистеръ Паллизеръ не отставалъ отъ него, отойдя нсколько шаговъ въ сторону, Борго бросился подъ траву между деревьями.

ГЛАВА XXXIV.
Счетъ въ гостинницъ.

— Если не ошибаюсь, вы въ затруднительномъ положеніи, мистеръ Фицъ-Джеральдъ? сказалъ мистеръ Паллизеръ, подходя къ Борго, лежавшему на земл. Вечеръ былъ темный и Борго, лежавшій ничкомъ, не сразу узналъ мистера Паллизера, голосъ котораго ему не былъ почти знакомъ.

— Кто это? спросилъ онъ, поспшно оборачиваясь.

— Быть можетъ, я не въ прав былъ идти за вами, сказалъ мистеръ Паллизеръ, но мн показалось, что вы попались въ непріятную исторію и что я могу помочь вамъ. Имя мое Паллизеръ.

— Плантагенетъ Паллизеръ! проговорилъ Борго, вскакивая на ноги и пристально вглядываясь въ лице своего собесдника. Чортъ возьми! такъ это Плантагенетъ Паллизеръ. Ну-съ, мистеръ Паллизеръ, что вамъ отъ меня угодно?

— Мн угодно быть вамъ полезнымъ, если это только въ моей власти. Я и жена моя видли, какъ вы за минуту передъ тмъ вышли изъ-за игорнаго стола.

— Такъ и она здсь?

— Да и она здсь. Мы на обратномъ пути въ Англію, но случай привелъ насъ въ игорную залу. Ей показалось, что вы въ затруднительномъ положеніи и что я могу быть вамъ полезенъ. Я готовъ, если вы только мн дозволите.— Мистеръ Паллизеръ чувствовать, что онъ безъ большихъ усилій можетъ быть великодушенъ. Теперь ему нечего было боле опасаться.

— Такъ она здсь! продолжалъ Фицъ-Джеральдъ, и она видла, какъ я поставилъ на карту свое послднее достояніе? У меня было бы въ настоящую минуту 20 тысячь франковъ, если-бы карты не измнили мн.

— Карты никому не бываютъ врны, мистеръ Фицъ-Джеральдъ.

— Да, никому, никому проговорилъ Борго. Мн, по крайней мр, они всегда измняли. Впрочемъ мн все и вс измняютъ.

— Если вы нуждаетесь въ 20 тысячахъ Франковъ — на наши деньги это, если не ошибаюсь, составитъ 800 фунтовъ,— то я могу вамъ служить ими.

— Какъ-же, чорта съ два!

— Право могу. Такъ какъ я путешествую съ моимъ семействомъ,— мистеръ Паллизеръ, какъ видите, считалъ себя теперь въ большемъ прав говорить о своемъ семейств, чмъ недли три тому назадъ,— такъ какъ я путешествую съ моимъ семействомъ, то я принужденъ возить съ собою довольно крупную сумму денегъ и могу предложить вамъ безъ малйшаго затрудненія для себя.

Борго не могъ не расхохотаться. Мистеръ Паллдееръ, мужъ лоди Гленкоры потомокъ и наслдникъ герцога Омніума, случайно, видите-ли, имлъ при себ довольно крупную сумму денегъ. Какъ будто не достаточно было одного движенія его руки, въ какой угодно части свта, чтобы тотсасъ-же къ его услугамъ явились груды золота.

— Я нисколько не сомнвался, что у васъ всегда найдется при себ такая сумма, проговорилъ онъ. Но вопросъ въ томъ, какъ и когда я возвращу вамъ ее?

— Это я совершенно предоставляю на ваше усмотрніе, проговорилъ мистеръ Паліизеръ.

— Въ этихъ длахъ у меня никогда никакого усмотрнія не бываетъ, отвчалъ Борго. Какъ это бишь звали тхъ женщинъ, которыя лили воду въ бездонную бочку?. Вотъ и у моей бочки тоже дна нтъ.

— Вы говорите про дочерей Даная, подсказалъ мистеръ Паллизеръ.

— Не знаю тамъ чьи он были дочери, но ужь лучше бы вы имъ предложили взаймы по 800 фунтовъ каждой, чмъ мн.

— Ихъ было слишкомъ много, подшутилъ мистеръ Паллизеръ, а вы одинъ и потому, какъ я уже сказалъ, мн будетъ очень пріятно услужить вамъ.

Они въ эту минуту медленно поднимались въ гору и услышали позади себя шаги. Борго оглянулся.

— Видите ли этого человка, проговорилъ онъ, я не знаю его имени, но знаю, что его посылаютъ изъ гостинницы слдить за мною, чтобы я надъ собою чего не сдлалъ. Я тамъ долженъ 600 или 700 франковъ и они хотятъ выгнать меня, а вещи мои задержать.

— Это было бы очень непріятно, замтилъ мистеръ Паллизеръ.

— Да, это было-бы очень непріятно. Но я не такой дуракъ, чтобъ имъ дался. Если они держатъ у себя мое тряпье, такъ пускай же держатъ и меня. Знаю чего они боятся. Они боятся, чтобы я не всадилъ себ пулю въ лобъ.

— Но я надюсь, что вы не думаете этого сдлать?

— Я вообще, мистеръ Паллизеръ, безъ крайней необходимости никогда и не объ чемъ не думаю.

Незнакомецъ въ эту минуту подошелъ къ нимъ такъ близко, что могъ почти слышать ихъ разговоръ. Борго замтилъ это и, направившись къ нему, на плохомъ французскомъ язык веллъ оставить ихъ въ поко.

— Разв вы не видите, что я съ пріятелемъ?

— А! съ пріятелемъ, проговорилъ незнакомецъ. А пріятель не можетъ дать денегъ?

— Можетъ-ли тамъ или нтъ, это до васъ не касается. Длайте то, что вамъ велятъ и оставьте меня въ поко.

Незнакомецъ удалился, но въ продолженіи остального разговора, мистеру Паллизеру казалось не разъ, что онъ не въ далекомъ разстояніи слышитъ его шаги.

— Такъ лэди Гленкора здсь? смло повторилъ Борго.

— Да, она здсь. Она-то и просила меня идти за вами, отвчалъ мистеръ Паллизеръ.

Затмъ оба они прошли нсколько шаговъ въ молчаніи. Ни одинъ изъ нихъ не зналъ, какъ продолжать разговоръ.

— А странно, чортъ возьми! проговорилъ наконецъ Борго, что именно насъ съ вами свела судьба здсь, въ Баден. Странно не потому, что вы самый богатый человкъ въ цломъ Лондон, а я самый бдный, но… было, вы знаете, много и другого, что длаетъ это столкновеніе такимъ оригинальнымъ.

— Много было такого, что заставляетъ меня и мою жену отъ души желать быть вамъ полезными.

— Но подумали ли вы, мистеръ Паллизеръ, что именно это-то боле и длаетъ васъ единственнымъ человкомъ въ мір, отъ котораго я не могу принять помощи.

— Я знаю, мистеръ Фицъ-Джеральдъ, что вы были обмануты въ своихъ ожиданіяхъ.

— Обманутъ! да, чортъ возьми, былъ обманутъ! Видали ли вы когда нибудь человка, надъ которымъ судьба такъ жестоко подшутила бы, какъ надо мною. Вдь я любилъ ее, мистеръ Паллизеръ. Какое любилъ! и теперь люблю. Здсь я не боюсь сознаться въ этомъ, даже вамъ. Я никогда боле не буду искать встрчи съ нею. Все между нами кончено. Безумецъ я былъ и въ этомъ, какъ во всемъ остальномъ. Но я дйствительно любилъ ее.

— Врю вамъ, мистеръ Фицъ-Джеральдъ.

— Домогался я не однхъ ея денегъ. Но подумайте, мистеръ Паллизеръ, что были бы для меня эти деньги! Подумайте, какой я случай упустилъ, вс блага земныя были бы моими, а теперь я — ну что же теперь? Ея состоянія хватило бы даже для меня, и тогда, быть можетъ, изъ меня и вышелъ бы какой нибудь прокъ и не скитался бы я какимъ-то отверженцемъ, чуть не дрожа передъ этой скотиной, что слдитъ за нами.

— Что же длать? замтилъ мистеръ Паллизеръ, не зная, что сказать. Суждено было ипаче.

— Да, проклятіе! было суждено, чтобы я пропалъ. Но хотлъ бы я знать, кто это судилъ?

— Есть, вы знаете, старая пословица, проговорилъ мистеръ Паллизеръ, что исправиться никогда не поздно.

— Эта пословица вретъ! поздно исправляться, когда человку надта петля на шею.

— Быть можетъ, и тогда еще не поздно, если только въ человк уцлла еще способность къ добру. Впрочемъ я не желаю вамъ читать нравоученій.

— Да оно, вы знаете, ни къ чему бы и не повело.

— Но я отъ души желаю вамъ быть полезенъ. Въ томъ, что вы говорите, есть доля правды. Судьба подшутила надъ вами злую шутку и я, быть можетъ, боле чмъ это либо другой обязанъ помочь вамъ въ настоящей вашей нужд.

— Но какъ могу я принять помощь отъ васъ, проговорилъ Борго, чуть не плача.

— Такъ вы ее примете отъ нея.

— Нтъ, это было бы хуже, во сто разъ хуже. Какъ я приму ея деньги, когда она сама не хотла мн отдаться?

— Не вижу, почему бы вамъ не взять взаймы ея денегъ или пожалуй, если хотите, моихъ.

— Нтъ, нтъ я не хочу этого.

— Такъ что же вы намрены длать?

— Что я намренъ длать? Гмъ! въ этомъ-то и вопросъ, я и самъ не знаю, что я намренъ длать. Ключъ отъ моей спальни у меня въ карман и я, по всмъ вроятіямъ, лягу сегодня спать. О завтрашнемъ же дн не въ моихъ правилахъ думать.

— Позволите ли вы мн завтра побывать у васъ?

— Не вижу, чтобы изъ этого могла быть какая нибудь польза. Я встану завтра какъ можно поздне, чтобы меня чего добраго не выжили изъ моей комнаты. Я стараюсь за одно выжимать изъ нихъ какъ можно больше пользы для себя. Я, кажется, скажусь больнымъ и пролежу цлый день въ постели.

— Не возмете ли вы у меня хоть нсколько наполеоновъ?

— Нтъ, нтъ, ничего я отъ васъ не возьму. Вы первый человкъ, у котораго я отказываюсь взять денегъ въ займы и мн сдается, что вы послдній, ршающійся предлагать мн ихъ.

— Не знаю, чмъ другимъ я могу быть вамъ полезенъ?

— Ничмъ вы не можете быть мн полезны. Скажите вашей жен, что я прощаюсь съ нею, вотъ все, что вы можете для меня сдлать. Покойной вамъ ночи, мистеръ Паллизеръ, покойной ночи.

Мистеръ Паллизеръ, чувствуя, что все его краснорчіе истощилось, пожалъ ему руку и торопливыми шагами отправился домой.

На слдующее утро онъ отправился въ отель, гд жилъ Борго и повидался съ хозяиномъ его. Содержатель отеля оказался благоразумнымъ, добродушнымъ господиномъ, имвшимъ весьма впрочемъ понятное желаніе, чтобы живущіе у него уплачивали свои счеты, но далеко не выказывавшій въ этомъ отношеніи той алчности, которою отличаются англійскіе содержатели отелей.

— Завтракалъ ли онъ? освдомился мистеръ Паллизеръ.

— Какже, завтракалъ! И хозяинъ гостинницы засмялся. Онъ заказахъ себ котлеты и при этомъ объяснилъ очень подробно, какъ ихъ приготовить. Главнымъ образомъ, онъ настаивалъ, чтобы въ нихъ положили какъ можно больше каіенскаго перцу. Потомъ онъ потребовалъ себ бутылку сотерна. Но хозяинъ гостинницы или главный келнеръ разсудилъ, что онъ можетъ обойтись бутылкою обыкновеннаго мстнаго вена.

Мистеръ Паллизеръ прислъ въ каморк хозяина и веллъ подать себ его счеты.

— Полагаю, что ничего не будетъ неловкаго, если я уплачу по этому счету?

— Это какъ будетъ угодно вамъ, отвчалъ хозяинъ, въ глазахъ котораго сверкнуло удовольствіе.

Мистеръ Паллизеръ незналъ, согласно ли будетъ съ законами того общества, къ которому онъ принадлежалъ, внести деньги по этому счету. Но тутъ ему вспомнилась его жена и, не долго думая, онъ заплатилъ.

— Кому прикажите отдать росписку въ полученіи? спросилъ хозяинъ.

— Да пока оставьте ее у себя, отвчалъ мистеръ Паллизеръ.

Того, что онъ сдлалъ, было недостаточно, онъ зналъ, что на этомъ не успокоится его жена. Но теперь представлялся вопросъ: какія дальнйшія мры принять для обезпеченія Борго? Подумавъ немного, онъ ршился открыть хозяину гостинницы часть настоящаго положенія длъ и далъ ему почувствовать, что не прочь помогать мистеру Фицъ-Джеральду деньгами, если бы только эти деньги расходовались путнымъ образомъ.

— Да какъ вы его удержите, сэръ, отъ игорной залы, если у него хоть франкъ завелся въ карман?

Ршено было наконецъ, что хозяинъ отеля объявитъ Борго, что онъ немедленной уплаты за счеты не требуетъ и что отель къ его услугамъ еще на три мсяца, считая отъ этого дня, денегъ ему въ руки положено было не давать, впрочемъ и это дло было представлено на усмотрніе хозяина.

— Когда я вернусь въ Англію, я повидаюсь съ его родными и переговорю съ ними, сказалъ мистеръ Паллизеръ. Затмъ онъ возвратился домой и сообщилъ обо всемъ, что сдлалъ, жен. Его распоряженія нсколько успокоили лэди Гленкору.

По прізд въ Англію мистеръ Паллизеръ повидался съ сэромъ Чарльзомъ Монкомъ и, разсыпаясь въ извиненіяхъ, разсказалъ ему, что сдлалъ.

— Напрасно, право напрасно, замтилъ раздраженный сэръ Чарльзъ. Денегъ мн не жаль, а все же, я говорю, напрасно вы о немъ хлопотали.

Впрочемъ сумма, затраченная мистеромъ Паллизеромъ, была ему возвращена и ршено было, что Борго будетъ получать еженедльно сумму въ 15 фунтовъ черезъ одного члена посольства, съ тмъ чтобы онъ оставался въ одномъ небольшомъ германскомъ городк, въ которомъ небыло игорныхъ домовъ. Лэди Гленкора объявила себя довольною этимъ ршеніемъ. Но, что до меня касается, то я сильно сомнваюсь, чтобы Борго надолго удовольствовался указаннымъ ему образомъ жизни. Здсь мы должны проститься съ Борго Фицъ-Джеральдомъ.

ГЛАВА XXXV.
Путешественники возвращаются домой.

Мистеръ Паллизеръ не долго оставался въ Баден посл встрчи своей съ Борго. Быть можетъ, просто страхъ заставилъ его торопиться своимъ отъздомъ. Что бы они стали длать, если бы Борго узналъ о принятыхъ ими мрахъ и явился къ нему требовать объясненія? Итакъ, мистеръ Паллизеръ въ тотъ же день отправился въ Страсбургъ, въ великому удовольствію лэди Гленкоры.

Дорогою мистеръ Паллизеръ убдился, что гораздо легче поддерживать разговоръ съ мистеромъ Греемъ, чмъ съ женою, вслдствіе чего дамы почти все время были предоставлены самимъ себ, а мужчины вели нескончаемый разговоръ о политик. Мистеръ Паллизеръ, подобно лисиц, потерявшей хвостъ, изъ всхъ силъ хлопоталъ, чтобы и новый его пріятель уподобился ему въ этомъ отношеніи. Ему удалось поколебать мистера Грея въ его созерцательной философіи и мистеръ Грей удивилъ и обрадовалъ Алису двумя-тремя замчаніями, вырвавшимися у него во время прогулки съ нею по Лувру.

— Здсь нтъ настоящаго содержанія, сказалъ онъ, когда разговоръ коснулся французской политики.

— Это такъ, отвчала Алиса, не жаловавшая французскую манеру вести общественныя дла.

— Изъ всхъ образовъ правленія, мн кажется, этотъ всего врне ведетъ къ погибели. Людямъ внушаютъ, что они достаточно выросли, чтобы говорить, но не доросли до права дйствовать. Это все равно, какъ если бы человку сказали, что онъ сидитъ на пороховомъ ящик и запретили имть при себ огонь, и въ тоже время сунули ему въ карманъ зажигательныя спички. Я не врю въ существованіе пороха и убжденъ, что огонь необходимъ, что чмъ больше его будетъ, тмъ лучше. Но ужь если бъ я не желалъ огня, то не допускалъ бы зажигательныхъ спичекъ.

— Какъ странно слушать тебя разговаривающимъ о политик, смясь замтила Алиса.

Посл этого онъ замолчалъ, какъ будто стыдясь чего-то, но черезъ нсколько минутъ мужественно возвратился къ тому же разговору.

— Мистеръ Паллизеръ уговариваетъ меня вступить въ парламентъ, проговорилъ онъ. Алиса ничего не отвчала, но она чувствовала, какъ дрожали ея пальцы, лежавшіе на его рук.

— Что сказалъ ты на это? спросила она.

— Что я скажу? Какое я право имю говорить что бы то ни было!

— Если ты не имешь, то кто же иметъ? Онъ утверждаетъ, что теперь это требуетъ меньшихъ денегъ, чмъ нсколько лтъ тому назадъ. Я думаю, что средствъ моихъ хватитъ на это, а тамъ онъ мн общалъ свое содйствіе.

— Въ этомъ отношеніи у меня, конечно, не можетъ быть сомннія.

— Въ этомъ отношеніи, конечно, нтъ. Но допустимъ, что все устроится такъ, какъ мы говоримъ. Жизнь въ Лондон четыре или пять мсяцевъ въ году тоже не составитъ большихъ затрудненій. Но что скажешь ты о самомъ образ жизни?

Тутъ Алиса не могла дале молчать и дала полную волю своему чувству.

Онъ, само собою разумется, постарался охладить ея энтузіазмъ. Каждое выраженіе восторга встрчало въ немъ почти озлобленнаго противника. Но онъ былъ на столько честенъ, что не далъ поколебать себя въ своихъ новыхъ воззрніяхъ тмъ фактомъ, что Алиса раздляла ихъ. И Алиса возвратилась въ отечество съ отраднымъ сознаніемъ, что единственная черта, которая не нравилась ея въ его характер, скоро изгладится.

Въ Лондон же маленькое общество разъхалось, мистеръ Палллзеръ торопился отвести лэди Гленкору въ Мэтчингъ. На прощаніе ршено было, что въ сентябр вс они снова встртятся въ Мэтчинг, куда мистеръ Паллизеръ пригласилъ и отца Алисы.

Алиса пожелала возвратиться въ улицу королевы Анны одна. Ей не хотлось выслушивать первыя поздравленія отца въ присутствіи мистера Грея. Но оказалось, что она могла бы дать спокойно проводить себя своему жениху. Отца ея не было дома. Она нашла у себя письмо, заставившее ее забыть на время и о Гре, и объ отц. Письмо было изъ Чельтенгейма отъ лэди Маклеодъ, которая была очень больна и желала по, видаться съ племянницею передъ смертью. ‘Я получила твое письмо, писала добрая старушка, и теперь совершенно счастлива, только этого не доставало, чтобы помирить меня съ мыслію о смерти. Впрочемъ я никогда не теряла надежды, что моя двочка въ конц концевъ будетъ счастлива. Позволитъ ли она сказать мн, что я ее прощаю?’ Письмо заключалось просьбою, чтобы Алиса немедленно прізжала въ Чельтенгеймъ.

Было и еще одно письмо — отъ Кэтъ, полное, конечно, поздравленій и содержавшее въ себ общаніе пріхать на свадьбу, впрочемъ въ томъ только случа, писала Кэтъ, ‘если она не будетъ справляться въ дом кого нибудь изъ твоихъ знатныхъ родственниковъ. Тетушка Гринау выходитъ замужъ черезъ дв недли, смотри прізжай непремнно къ свадьб. А то подумай, каково будетъ мое положеніе, если я останусь при этомъ одна одинешенька. Ради Бога прівжай.’

Какъ ни мало оставалось Алис времени до свадьбы, у нея не хватало духу отказать ни лэди Маклеодъ, ни Кэтъ. Она ршилась пробыть въ Лондон только день и оттуда отправиться въ Чельтенгеймъ.

Нсколько времени спустя вернулся ее отецъ.

— Я никакъ не ожидалъ что ты именно нынче прідешь, началъ онъ прямо съ извиненія, да и посуди, милая, почему мн было знать? Алиса не сочла нужнымъ напомнить ему, что сама она назначила ему день и поздъ, съ которымъ прідетъ.

— Ну да, что объ этомъ говорить, отвчала она, я воспользовалась этимъ часомъ, чтобы написать кой-какія письма. Бдная лэди Маклеодъ очень больна. Мн надо хать въ ней посл завтра.

— Ахъ, Боже мой! я тоже слышалъ, что она очень плоха. Ну да, уже годы ея такіе, ты сама знаешь. И такъ, Алиса, ты наконецъ-таки поладила съ мистеромъ Греемъ?

— Да, папа, если вы это называете поладить.

— Ну и слава Богу! все устроилось къ лучшему.

— Надюсь, что и онъ такъ думаетъ.

— Но что ты сама объ этомъ думаешь, милая?

— Я нисколько не сомнваюсь, папа, что для меня все устроилось къ лучшему.

— Конечно, конечно! человкъ онъ, я теб скажу, Алиса, поистинн рдкой.

— Онъ говорилъ теб на счетъ денегъ?

— На счетъ какихъ денегъ?

— На счетъ тхъ денегъ, которыя были даны Джоржу.— Алиса, конечно, ничего объ этихъ деньгахъ не знала и отецъ долженъ былъ объяснить ей вс подробности сдлки.

— Надо ему возвратить эти деньги, папа, проговорила она.

— Возвратить? Теперь онъ самъ можетъ возвратить ихъ себ.

— Не такой онъ человкъ, чтобы я позволилъ себ вмшиваться въ его дла. Если бы ты только знала, милая, что я выстрадалъ за это время!

Алиса смиренно выразила свое сожалніе, вслдъ за тмъ отецъ объявилъ ей, что и онъ ей простилъ.— Да благословитъ тебя Господь, дитя мое, и да пошлетъ теб счастье и…. э…. всякое благополучіе. Проговоривъ это, онъ отправился въ клубъ.

Путешествіе Алисы въ Чельтенгеймъ не ознаменовалось никакими приключеніями, и лэди Маклеодъ приняла ее съ распростертыми объятіями.

— Спасибо теб, тысячу разъ спасибо теб, Алиса.

— За что вы меня благодарите? отвчала Алиса, разв я не похала бы за тысячу миль, чтобы увидться съ вами?— Лэди Маклеодъ съ большимъ участіемъ распрашивала ее о подробностяхъ приближающейся свадьбы.

— Теперь я могу сказать теб, другъ мой, я знала, что это такъ будетъ. Онъ самъ сказалъ мн по секрету, что ни за что не откажется отъ тебя.

— И надо ему отдать справедливость, тетушка, онъ былъ постояненъ.

— И ты, конечно, съумешь наградить его. Главное, Алиса, постарайся разузнать вс его вкусы. Боже мой! какъ я вспомню, какого труда это мн стоило… ну, да я далеко не такъ умна была, какъ ты.

— А мн такъ, подъ часъ, кажется, что глупе меня никто не могъ быть.

— Тутъ не въ глупости дло, душа моя, а ужь если сказать теб правду, въ своеволіи, ну, да все это прощено и забыто, не такъ-ли?

Алиса выслушивала маленькія нравоученія своей престарлой родственницы гораздо терпливе, чмъ въ былыя времена, такъ что лэди Маклеодъ наконецъ пріободрилась и вытащила изъ подъ своей подушки письмо графини Мидлотіанъ, полученное ею дня два тому назадъ.

— Я не знала, показать ли теб его, но когда меня не станетъ, она будетъ твоею единственною родственницею съ материнской стороны, а ты знаешь, Алиса, что женщина съ такимъ высокимъ общественнымъ положеніемъ…. Но тутъ Алиса перебила ее и попросила показать ей письмо.

‘Любезнйшая лэди Маклеодъ!— писала графиня, мн было очень прискорбно слышать, что вы такъ больны. Совтую вамъ придерживаться говяжьяго бульона. Главнымъ образомъ обращайте вниманіе, чтобы въ немъ отнюдь не было жиру и чтобы онъ не слишкомъ былъ крпокъ. Если что можетъ возстановить ваши силы — такъ это такой бульонъ. Я бы сама къ вамъ пріхала, но, зная вашу впечатлительность, боюсь, чтобы свиданіе со мною не слишкомъ взволновало васъ.

‘Если вы увидите Алису Вавазоръ, по возвращеніи ея въ Англію, передайте ей мое искреннее поздравленіе и скажите, что я отъ души радуюсь настоящему исходу дла. Въ былое время, она встртила мою попытку поправить бду съ незаслуженною суровостью, но я охотно прощаю ей какъ эту суровость, такъ и прежній ея поступокъ въ отношеніи мистера Грея’.— Алис начинали наконецъ надодать амнистіи, сыпавшіяся со всхъ сторонъ.— ‘Надюсь, что мы встртимся съ нею опять друзьями, продолжала лэди Мидлотіанъ, мн очень пріятно было слышать, что она была очень хорошо принята у мистера Паллизера. Говорятъ, что мистеръ Паллизеръ и мистеръ Грей стали большими друзьями, и если это такъ, то Алиса должна гордиться сознаніемъ, что могла доставить своему будущему мужу такую высокую честь’.

— Нисколько я не горжусь, и никакой я чести не доставляла мистеру Грею! воскликнула разсерженная Алиса.

— Что ты милая, честь это не малая.

— Мистеръ Паллизеръ столько же выигрываетъ черезъ это знакомство, какъ и мистеръ Грей, а можетъ быть и больше.

Бдная лэди Маклеодъ, въ своемъ настоящемъ печальномъ положеніи, не могла вступить съ нею въ споръ. Она только вздохнула и принялась водить своею морщинистою рукою взадъ и впередъ по одялу. Алиса дочитала письмо безъ дальнйшихъ примчаній.

— Я врю, что намреніе у нея хорошее, проговорила она, окончивъ чтеніе.

— Безспорно что такъ, милая, отвчала лэди Маклеодъ. Ну и потомъ не забывай, что у тебя могутъ быть дти. Подумай, какое для нихъ будетъ счастье знаться съ семействомъ Мидлотіанъ, не лишай же ихъ тхъ преимуществъ, на которыя они имютъ право по самому своему происхожденію.

Алиса прогостила у тетки около недли, а отъ нея прямо отправились въ Уэстморлэндъ.

ГЛАВА XXXVI.
Судьба мистера Чизсакера.

Когда Алиса пріхала въ Вавазорскій замокъ, она уже застала тамъ Чарли Ферстерсъ, пріхавшую погостить туда, повидимому, на неопредленный срокъ.

Въ первый же вечеръ своего прізда Алиса узнала отъ Кэтъ, что многое даетъ поводъ надяться, что владлецъ Ойлимида попадется таки на удочку. Чарли Ферстерсъ, правда, всегда стояла у него на очень низкомъ счету, какъ двица бдная и весьма не знатнаго происхожденія. Правда и то, что Чарли была далеко не красавица и что Чизсакеръ, за послдніе десять лтъ, неизмнно встрчалъ ее каждое лто на песчаномъ прибрежь Ярмута и каждую зиму на улицахъ Норвича.

Но дло взяла въ свои руки мистрисъ Гринау и Кэтти Вавазоръ высказала свое положительное мнніе, что тетушка поставитъ на своемъ.

— Да что она чарами что ли его обошла? спросила Алиса.

— Она просто напросто вскружила ему голову лестью. Она такую власть пріобрла надъ нимъ, что онъ ни въ чемъ ей не можетъ отказать. Она то и дло шушукается съ нимъ и эти разговоры съ глазу на глазъ имютъ для него такую прелесть, что онъ не въ силахъ отъ нихъ оторваться. Вотъ въ одинъ то изъ этихъ разговоровъ онъ и очутился женихомъ, самъ того не зная какъ.

— Но бдная двушка, вдь она будетъ несчастнйшимъ созданіемъ въ мір, когда выйдетъ за него.

— Нисколько, она будетъ ему отличной женою. Онъ изъ тхъ людей, которые, на комъ они не женись, черезъ нсколько времени сведутъ на одно. Разъ въ мсяцъ онъ будетъ задавать на нее окрики и быть можетъ станетъ попрекать ее, что онъ взялъ ее безъ приданаго, но отъ этого ея не убудетъ и Чарли сама за себя съуметъ постоять. Если она не принесетъ ему приданаго, то она съуметъ сберегать его деньги и черезъ нсколько лтъ они сживутся другъ съ другомъ, какъ нельзя лучше.

Мистеръ Чизсакеръ и капитанъ Бельфильдъ жили въ меблированныхъ комнатахъ въ Пенрит и прізжали въ Вавазоръ черезъ день. Когда Алиса пріхала, до свадьбы оставалось всего только восемь дней. Приготовленія къ этому событію были въ полномъ разгар.

— Свадьбу мы отпразднуемъ какъ можно тише, сказала ей тетка. Я обязана это сдлать изъ уваженія къ памяти моего усопшаго друга. Я знаю, что онъ взираетъ на меня съ высоты небесъ и одобряетъ все, что я длаю. При жизни онъ какъ-то разъ сказалъ мн. что не желаетъ, чтобы я посл него свковала вкъ одиноко.

Она повела Алису къ себ въ комнату и показала ей свое приданое, при чемъ дала ей кой-какіе совты, которые ей, какъ невст, могли пригодиться.

— Представь себ, я заплатила за этотъ кусокъ всего по три шиллинга и по три пенса. А кружево настоящее, пощупай его. Въ магазинахъ ты его дешевле шести шиллинговъ не купишь. А вотъ посмотри на эти, они совсмъ новенькія, еще ни разу не были надеваны, они у меня остались отъ перваго моего приданаго. Бережливость, милая, великое дло. Я ненавижу скаредность и никто не скажетъ про меня, чтобы я была скряга,— но бережливость великое дло. Вотъ и ты тоже, родня у тебя все народъ богатый и теб надарятъ кучу вещей, которыя теб не понадобятся. Отложи-ко ихъ въ сторону и прибереги. Какъ знать, можетъ он теб и пригодятся?

На слдующій день пріхали оба джентльмена, и Алис кинулось въ глаза, что миссъ Ферстерсъ почти не говоритъ съ мистеромъ Чизсакеромъ. Чай пили на открытомъ воздух, и когда мистеръ Чизсакеръ подслъ на конц скамейки, на которой сидла Чарли Ферстерсъ, то она тотчасъ же встала и ушла. Потомъ во время прогулки мистеръ Чизсакеръ обратился къ нему съ какимъ-то невиннымъ замчаніемъ. Не знаю, сэръ, сухо отвтила ему Чарли и отойдя отъ него, подхватила подъ руку Алису.

— Вы недавно вернулись изъ Швейцаріи, заговорила она, прелестная Швейцарія! какъ я вздыхаю о ней. Разскажите мн что нибудь про Швейцарію.

Мистрисъ Гринау на этотъ разъ нжно льнула къ своему будущему мужу, такъ что положеніе мистера Чизсакера, оставленнаго всми, было очень незавидное.

— Я кажется сюда больше не поду, сказалъ онъ Бельфильду, возвращаясь съ нимъ въ этотъ вечеръ въ Пенритъ.

— Что вы, Чизсакеръ, воскликнулъ Бельфильдъ. Вы забыли, что въ пятницу мы обдаемъ въ пол. Сами же вы это затяли.

— Ну, положимъ такъ, въ пятницу я поду, но уже больше туда ни ногой.

— Такъ неужели же вы на моей свадьб не будете, дружище?

— Что мн длать на вашей свадьб? Вы обзаведетесь женою, ну и будетъ съ васъ. Правду сказать, съ тхъ поръ, какъ эта двчонка пріхала изъ Лондона съ своимъ важничаньемъ (подъ именемъ двчонки подразумвалась, конечно, ни въ чемъ невиноватая Алиса), Вавазорскаго замка узнать нельзя. Я человкъ простой и терпть не могу этихъ аристократовъ.

— Вы отлично сыграли комедію, душа моя, говорила въ этотъ вечеръ мистрисъ Гринау двиц Ферстерсъ. Я, право, не ожидала отъ васъ такой ловкости.

— Ахъ, полноте, за что вы меня такъ хвалите? проговорила Чарли, красня.

— И это, я вамъ скажу, единственный способъ уладить дло. Только бы намъ его въ рукамъ прибрать, а тамъ, вы увидите, онъ будетъ отличнйшимъ мужемъ.

— А мн, такъ право, кажется, что я ему совсмъ не нравлюсь, прохныкала Чарли.

— И! что за вздоръ, почемъ знать молодой двушк, нравится-ли она мужчин или нтъ. Если онъ вамъ предложитъ руку и сердце, надюсь, что это будетъ врнымъ признакомъ, что вы ему нравитесь, если же онъ этого не сдлаетъ, то и въ такомъ случа большей бды не будетъ.

— Если онъ вообразитъ, что я изъ за его денегъ… начала было Чарли.

— Не говорите глупостей, Чарли! перебила ее мистрисъ Гринау, не бсите вы меня. Конечно, вы боле или мене имете въ виду его деньги. Ужь не станете же вы меня уврять, что влюбились бы въ него, если бы онъ, какъ Бельфильдъ, не имлъ ни кола, ни двора? Это я могу позволить себ такую роскошь, а вы нтъ, изъ этого, конечно, еще не слдуетъ, чтобы вы не долины были любить его. Конечно, вы его полюбите и я не сомнваюсь, что онъ найдетъ въ васъ добрую жену. А пока, милая, пріуберитесь-ка хорошенько къ пятниц, я его уведу тотчасъ же посл обда гулять и когда я покончу съ нимъ, надо будетъ такъ устроить, чтобы вы тотчасъ подвернулись ему.

Маленькій пикникъ, о которомъ шла рчь, былъ выдумкою мистрисъ Гринау, которая всегда была рада устроивать всевозможныя увеселенія. Кром капитана и мистера Чизсакера былъ приглашенъ приходскій священникъ, единственный гость, который случился подъ рукою. Весь пикникъ состоялъ просто въ томъ, что общество должно было со всевозможными неудобствами обдать на открытомъ воздух, вмсто того чтобы спокойно отобдать дома. Но мистрисъ Гринау знала, что необычайность обстановки много придаетъ привлекательности Чарли. Человкъ, который бы не подумалъ предложить молодой двушк руку и сердце въ гостиной, непремнно растаетъ передъ ней, если проведетъ съ нею вечеръ въ пол.

— Ты не повришь, милая, сказала она Кэтъ, какое вліяніе иметъ въ этихъ вещахъ необычайность обстановки.

Въ два часа оба джентльмена пріхали изъ Пенрита и стали помогать дамамъ въ приготовленіяхъ къ обду. Капитанъ и Чарли Ферстерсъ взялись было за скатерть.

— Пустите меня, проговорилъ Чизсакеръ, и взялъ скатерть изъ рукъ капитана.

— Вамъ и книги въ руки, отвчалъ капитанъ, сторонясь.

— Капитанъ Бельфильдъ накрылъ бы гораздо лучше, проговорила Чарли съ презрительнымъ движеніемъ головы. Онъ все равно, что женатый человкъ теперь, а женатые въ этихъ длахъ гораздо ловче.

Погода стояла хорошая и обдъ сошелъ съ рукъ какъ нельзя лучше. Мистеръ Чизсакеръ сидлъ по правую сторону мистрисъ Гринау, пасторъ по лвую, и съ капитаномъ Бельфильдомъ она не говорила почти ни слова. Съ мистеромъ Чизсакеромъ она была любезна какъ никогда, самыя лучезарныя ея улыбки были обращены къ нему, она льстила ему безсовстно, утверждала, что Ойлимидъ земной рай, что она никогда его не забудетъ.

— Увы! проговорила она, какъ вспомню я иногда… ну да что объ этомъ говорить.

Настала минута, когда ему показалось, что онъ еще можетъ выиграть призъ и наклеить носъ капитану Бельфильду. Она тотчасъ-же подмтила это и добавила.— Я знаю, что все устроилось къ лучшему, а потому никогда не буду раскаиваться. Впрочемъ теперь и поздно было бы раскаиваться.

— Пока еще не поздно, замтилъ онъ жалобнымъ тономъ.

— Нтъ, поздно, для меня не существуетъ уже больше возврата. Къ тому-же человкъ, занимающій, какъ вы, такое видное мсто въ герцогств, долженъ непремнно взять себ въ жены женщину гораздо моложе его.

Намекъ на видное положеніе въ графств пріятно пощекоталъ самолюбіе Чизсакера. Вообще онъ чувствовалъ себя на верху блаженства и даже враждебное его чувство къ Алис изчезло. Въ этотъ день онъ былъ первымъ лицомъ и какъ за обдомъ, такъ и посл обда ему позволено было командовать надъ капитаномъ Бельфильдомъ.

— Чекнемтесь еще разъ шампанскимъ, другъ мой, проговорила мистрисъ Гринау, и мистеръ Чизсакеръ выпилъ новый стаканъ шампанскаго. Замтимъ мимоходомъ, что это былъ уже не второй и не третій стаканъ.

Посл обда все общество отправилось прогуляться и мистрисъ Гринау пошла съ мистеромъ Чизсакеромъ. Чарли Ферстерсъ осталась дома и воспользовалась этимъ временемъ, чтобы привести въ порядокъ свой туалетъ.— Чуть ли она не скинула своего платья и не выгладила его съизнова.

— Это мы съ вами въ послдній разъ такъ остаемся въ двоемъ, замтила вдовушка своему другу.

— О нтъ! отвчалъ мистеръ Чизсакеръ, надюсь, что не въ послдній.

— Въ среду я сдлаюсь мистрисъ Бельфильдъ, а до тхъ поръ вы поймете, что мн еще о многомъ нужно передумать. Но, мистеръ Чизсакеръ, надюсь, что мы и впослдствіи останемся друзьями.

Мистеръ Чизсакеръ отвчалъ, что съ своей стороны тоже нидется и что Ойлимидъ всегда будетъ къ услугамъ капитана и мистрисъ Бельфильдъ.

— Вс мы знаемъ ваше гостепріимство, отвчала она. Мн и мужу моему, т. е. будущему, оно не со вчерашняго дня извстно. Онъ всегда говоритъ, что вы настоящій идеалъ англійскаго сельскаго джентльмена.

— Какой я джентльменъ? помилуйте, я просто Норфольскій фермеръ. Поговариваютъ, правда, чтобы избрать меня въ мировые судьи, да я этому особенной важности и не придаю.

— Для него было величайшимъ счастіемъ, что онъ съ вами познакомился, продолжала мистрисъ Гринау.

— Я длалъ что могъ, вотъ и все,— что пользы и жить, мистрисъ Гринау, коли не длать добро по мр силъ и возможности? Бельфильдъ добрйшій малый, мы съ нимъ добивались одного и того-же, онъ былъ счастливе меня и я на него за это не въ претензіи.

— Это такъ благородно и великодушно съ вашей стороны, мистеръ Чизсакеръ, что, право, счастіе, котораго вы добивались, не стоило вашихъ усилій.

— Объ этомъ мн предоставьте судить, мистрисъ Гринау.

— Право, не стоило. Хозяйкою вашего дома, мистеръ Чизсакеръ, не вдова бы должна быть.

— Тогда она и не была бы вдовою.

— Вамъ должно бы принадлежать двственное сердце, и двственное сердце будетъ вашимъ, если вы только захотите принять его.

— О чортъ возьми, какая скука!

— Если вы такъ принимаете мою заботливость о вашемъ счастьи, то я конечно замолчу. За минуту передъ тмъ вы были такъ любезны, что выразили желаніе видть меня и моего мужа подъ вашимъ гостепріимнымъ кровомъ, но посл всего, что произошло между нами, неужели вы думаете, что я могу быть гостьею въ вашемъ дом, если въ немъ не будетъ хозяйки?

— По чести, не понимаю, отчего бы вамъ и такъ не пріхать ко мн.

— Нтъ, мистеръ Чизсакеръ, это невозможно. Но вотъ другое дло, если бы вы была женаты…

— Вы вчно хлопочете женить меня, мистрисъ Гринау.

— Хлопочу, конечно. Это единственное условіе, при которомъ дальнйшая дружба между нами возможна. А мн ни за что въ мір не хотлось бы лишить моего мужа этой драгоцнной дружбы, не говорю уже о себ самой.

— Но отчего вы сами не пошли за меня, мистрисъ Гринау?

— Если вы все еще не понимаете, то я вамъ больше объяснить не могу. Но если пламенная привязанность двственнаго сердца…

— Помилуйте, мистрисъ Гринау, она мн, вчера цлый день не сказала ни слова.

— Не сказала вамъ ни слова?— и вы больше ничего не подмтили? Неужели вы такъ недальновидны, что не можете понять, когда сердце двушки надрывается подъ ея корсетомъ?— Этотъ почти неприличный намекъ возымлъ надлежащее дйствіе на чувствительную душу мистера Чизсакера.— Ну а сами вы, сказали ли вы ей вчера хоть слово? А если нтъ, то зачмъ же прежде говорили такъ много?

— Ахъ, мистрисъ Гринау, полноте.

— То-то полноте, мистрисъ Гринау!— Но пора намъ вернуться къ нимъ.

Все это время они сидли на скамейк подъ заборомъ.

— Мы будемъ пить чай и Чарли принесетъ вамъ вашу трубку и грогъ,— хотите, мистеръ Чизсакеръ?

— Если она хочетъ, то конечно.

— А вотъ вы попросите ее, можетъ она и захочетъ. Только помните, мистеръ Чизсацеръ, что я не на шутку говорила, что пора вамъ обзавестись хозяйкой. Подумайте только, какой вы будете старикъ, когда, выростутъ ваши дти, если не женитесь вскор.

Они возвратились на лужайку, гд обдали, и нашли Чарли подъ деревьями.— Я сказала ему, что вы набьете ему трубку, шепнула ей мистрисъ Гринау.

— Ему, кажется, все равно кто не набьетъ ему трубку, отозвалась Чарли.

— Ну да все-таки попробуйте, сказала вдова:— а я пойду въ комнаты и распоряжусь тамъ на счетъ чая.

Мистеръ Чизсакеръ видлъ, что ему разставляютъ ловушку, но не зналъ, какъ избжать ее. Чарли, въ своемъ свжемъ кисейномъ плать казалась довольно смазливенькою, и онъ почувствовалъ, что не прочь бы поцловать ее. Чтожъ? вдь поцлуй не обязывалъ его жениться на ней. Шампанское, создавшее это желаніе, придало ему и смлость его исполнить. Онъ оглянулся, не наблюдаетъ-ли кто за нимъ, а за тмъ поцловалъ Чарли Ферстерсъ.

— Ай! мистеръ Чизсакеръ, воскликнула Чарли.— Эй! мистеръ Чизсакеръ, послышалось смющееся эхо, и бдный Чизсакеръ, оглянувшись, увидлъ мистрисъ Гринау, которую предполагалъ дома, но которая но какимъ-то невдомымъ причинамъ очутилась недалеко отъ мста, избраннаго имъ для его любовныхъ проказъ.

— Мистеръ Чизсакеръ, проговорила Чарли, рыдая:— кто вамъ позволилъ это длать, и еще на такомъ мст, гд вс могли васъ видть?

— Но вдь видла одна только мистрисъ Гринау, отозвался Чизсакеръ.

— Что она обо мн подумаетъ?

— Господь съ вами, ничего не подумаетъ.

— Да я-то не могу объ этомъ не думать, я ума не приложу, что мн теперь длать.— И Чарли медленными шагами пошла прочь. Чизсакеръ съ минуту простоялъ въ раздумья, идти ему за нею или нтъ? Онъ зналъ, что онъ крупная рыба, и что об женщины изо всхъ силъ стараются поддть его на удочку. А впрочемъ, разсудилъ онъ, бды большой не будетъ, если его и подднутъ. Итакъ онъ всталъ и послдовалъ за нею. Не знаю, намренно ли она избрала маленькую тропинку, извивавшуюся между деревьями по направленію къ полуразвалившейся бесдк, полагаю, что она была слишкомъ взволнована, чтобы знать, что длаетъ. Ну да какъ бы то ни было, она избрала именно эту дорожку и вскор мистеръ Чизсакеръ и она очутились въ бесдк.

— Полно, Сэмъ, будетъ! кто нибудь того и гляди придетъ. Говорятъ же теб будетъ! такъ говорила Чарли, запечатлвая на устахъ мистера Чизсакера послдній поцлуй. Но этотъ послдній поцлуй въ бесдк совершенно оправдывался обстоятельствами: потому что миссъ Ферстерсъ была невстою мистера Чизсакера.

Слишкомъ долго было бы разсказывать здсь, какъ мистеръ Чизсакеръ старался увернуться и какъ мистрисъ Гринау принудила его остаться врнымъ данному общанію. Въ этотъ же вечеръ мистрисъ Гринау имла серьозный разговоръ съ любящей четой и назначила день свадьбы.

— Помилуйте, шопотомъ взмолился Чизсакеръ:— хоть опомниться дайте. Но мистрисъ Гринау и знать ничего не хотла. Разъ взявшись за что нибудь, она не любила длать наполовину. И я надюсь, что миссъ Ферстерсъ умла вполн оцнить ея благодяніе.

— Свадьба будетъ тотчасъ-же посл нашего возвращенія съ нашей маленькой свадебной поздки, объявила мистрисъ Гринау племянниц Кэтъ на слдующее утро. Я дамъ ей денегъ взаймы, чтобы она могла закупить себ все, что нужно. Онъ не улизнетъ, хотя бы мн самой пришлось отправиться въ Норфолькъ и приволочь его за уши.

— И ей чего добраго, въ самомъ дл, придется хать въ Норфолькъ, замтила Кэтъ Алис.

Оправдалось ли это предположеніе, мы не беремся ршить на страницахъ нашего разсказа. Если принять во вниманіе энергичность мистрисъ Гринау и ея готовность распинаться за друзей, то можно, кажется, съ положительною достоврностью сказать, что дло миссъ Ферстерсъ въ шляп.

Собственная свадьба мистрисъ Гринау состоялась безъ дальнйшихъ приключеній, и въ тотъ же день Алиса и Кэтъ отправились въ Мэтчингское аббатство.

ГЛАВА XXXVII.

Алиса была бы не прочь отложить свою свадьбу еще на нсколько времени, но она чувствовала, что посл всей путаницы, которую она надлала своими прежними колебаніями, ей ничего боле не остается, какъ покориться желаніямъ другихъ. Она вполн отдалась въ распоряженіе лэди Гленкоры. Не одна поспшность ея свадьбы пугала ее, еще боле страшила ее пышность, съ которою церемонія должна была справляться. Къ свадьб ожидали лэди Мидлотіанъ и маркизу Ольдъ-Рики. Ожидали также обихъ дочерей лэди Мидлотіанъ, лоди Джэнъ и лэди Мери и единственную дочь маркизы, то же Лэди Джэнъ по имени. Кром того, должны были пріхать изъ Лондона дв миссъ Гауардъ. Вс эти двицы должны были явиться на церемонію, въ качеств подругъ невсты. Лэди Гленкора дала себ слово разрядить ихъ на славу. Каждой изъ нихъ она подарила по платью, а мистеръ Паллизеръ по брошк и по браслету.

— Ты да Алиса — единственные люди, которыхъ я желаю баловать, сказала она мужу.

Въ отвтъ на это онъ предоставилъ ей полную свободу относительно расходовъ.

Когда Алиса и Кэтъ пріхали въ Мэтчингъ, ни одной изъ подругъ тамъ еще не было, и единственнымъ гостемъ былъ мистеръ Грей. Онъ вышелъ навстрчу пріхавшимъ вмст съ мистеромъ Паллизеромъ и его женою. Алиса миновала обоихъ и прямо бросилась въ объятія своего жениха.

— Какъ видно, я сама должна рекомендоваться вамъ, обратилась лэди Гленкора къ Кэтъ, и представить вамъ моего мужа. Я много наслышалась о васъ, и знаю, какая вы добрая и какая вы злая, добавила она шопотомъ.

Затмъ мистеръ Грей былъ представленъ Кэтъ.

— Слышали вы новость? спросила лэди Гленкора Алису, лишь только он остались одн.

Но Алиса, конечно, ничего не слыхала.— Мистеръ Ботъ женится на мистрисъ Маршамъ. Плантагенетъ просто изъ себя выходитъ. Я никогда не видала его въ такомъ негодованіи. Вы знаете, какъ я долюбливаю ихъ обоихъ, и лучшаго наказанія я имъ не могла бы желать. Она ему въ матери годится, но во всхъ остальныхъ отношеніяхъ они пара. Но что всего миле, это то, что онъ этою женидьбою думаетъ снова снискать себ расположеніе мистера Паллизера. Есть у меня еще другая новость, Алиса.

— Какая-же такая?

— Дло это еще неврное, и я право не знаю, хорошо ли длаю, что говорю вамъ, но мистеръ Грей вамъ все равно разскажетъ. Если не ошибаюсь, мистеръ Паллизеръ будетъ черезъ мсяцъ канцлеромъ казначейства, и если это состоится, онъ откажется отъ представительства Сильвербриджа.

— Но онъ останется въ парламент, не такъ ли?

— О, да, въ парламент-то онъ останется. Я не совсмъ ясно понимаю, какъ это устроится, но одинъ изъ сторонниковъ герцога, представитель какого-то графства, выходитъ изъ парламента и герцогъ хочетъ, чтобы Плантагенетъ занялъ его мсто.

— Но онъ будетъ въ кабинет?

— О, да, конечно. Но какъ вы думаете, кто будетъ представителемъ Сильвербриджа?

— Не знаю, отвчала Алиса, но въ тайн она догадывалась.

— Поймите, я говорю не на врное,— но Паллизеръ разсказывалъ мн, что говорилъ съ герцогомъ и указалъ ему на Джефри, но герцогъ объ этомъ и слышать не хотлъ, такъ какъ у Джефри нтъ состоянія, и сказалъ Плантагенету, чтобы онъ выставилъ вмсто себя въ представители Сильвербриджа кого нибудь изъ своихъ друзей, который бы могъ стоять на своихъ ногахъ, и мн кажется, замтьте,— только кажется, что Плантагенетъ указалъ на одного мистера Грея.

— Гленкора!

— Если бы вы слышали, какъ они политизировали съ Плантагенетомъ. Я право начинаю думать, что мистеръ Грей еще хуже моего мужа. Какъ началъ онъ намедни говорить въ гостиной о пошлинахъ на сахаръ, я только подумала: ну пропала Алисина головушка!— Говоря это, лэди Гленкора знала, что лучшаго извстія не могла сообщить Алис.

Мало по малу начали съзжаться гости. Вслдъ за двицами Гоуардъ, веселыми, добродушными двушками, оживившими домъ своимъ присутствіемъ, пріхала и грозная гостья, лэди Мидлотіанъ. Алиса волей или неволей должна была вынесть объясненіе съ глазу на глазъ съ ея свтлостью. Леди Мидлотіанъ объявила ей, что вполн одобряетъ настоящій ея образъ дйствія и прощаетъ ей строптивость, съ которую она отвчала на благонамренныя усилія ея свтлости обратить ее на путь истины. У Алисы языкъ чесался объявить старух, что она не нуждается въ ея одобреніи, но она вспомнила, какъ много была виновата въ прошломъ, и поршила, что должна искупить эту вину, терпливо снося непріятность настоящаго своего положенія.

— А теперь, милая, сказала лэди Мидлотіанъ въ заключеніе, поцлуйте меня и примите мои искреннія поздравленія. При этомъ она вынула изъ кармана небольшой ящичекъ и вручила его Алис. Эти брилліанты, проговорила она, даритъ вамъ маркиза, средства которой, какъ вамъ извстно, превосходятъ мои, гранаты же примите отъ меня.

Не знаю, что было хуже: объясненіе, поцлуй или подарокъ? Отъ послдняго Алиса охотно отказалась бы, если бы позволило приличіе. Но объ этомъ конечно и думать нельзя было.

За два дня до свадьбы пріхала маркиза съ своею дочерью. Эта лэди Джонъ была гораздо величественне другой лэди, Джэнъ. У нея были очень длинные блокурые волосы и очень свтлые голубые глаза, которые почти всегда оставались неподвижными. Говорила она очень мало и, какъ было извстно, была помолвлена за герцога Домфрисгаейерскаго. Герцогъ былъ вдвое старе ея, но не имлъ дтей отъ первой своей жены, которую недавно схоронилъ. Маркиза во все время своего пребыванія ни слова не сказала Кэтъ и почти не говорила съ Алисою. Но какъ она, такъ и дочь ея были личности довольно безвредныя.

На слдующій день посл ихъ прізда пришла телеграмма, вызывавшая мистера Паллизера въ Лондонъ. Онъ пришелъ къ Алис выразить свое сожалніе и обошелся съ нею при этомъ съ самою милою задушевностью.

— Я понимаю, что вамъ нельзя не хать, отвчала она ему:— и знаю, что дло, по которому васъ вызываютъ, вамъ по душ.

— Это такъ, оно мн по душ, но мн непріятно, что я не могу присутствовать на вашей свадьб. Прошу васъ извинить меня передъ вашимъ отцомъ. Впрочемъ я еще увижусь съ нимъ по возвращеніи. Вдь съ вами я тоже въ скоромъ времени увижусь.

— Какъ такъ?

— Грей долженъ быть въ Сильвердбридж къ своему избранію. Но впрочемъ, что же я вамъ выдаю его тайны?

Потомъ онъ повелъ ее въ столовую и показалъ ей свой подарокъ — великолпный сервизъ изъ севрскаго фарфора.

— Я выбралъ это, потому что знаю, что Грей любитъ фарфоръ, сказалъ онъ ей.

— И я тоже люблю фарфоръ, отвчала она съ такимъ яснымъ лицомъ, какого онъ у нея еще никогда не видалъ.

Онъ пожелалъ ей счастья и поцловалъ ее.

Свадьба отпраздновалась со всевозможною пышностью въ великому ужасу Алисы и къ досад мистера Вавазора, который пріхалъ вечеромъ наканун церемоніи. Мистеръ Грей прошелъ черезъ всю эту процедуру съ величайшимъ спокойствіемъ, и лэди Гленкора увряла, что, глядя на него, можно подумать, что онъ привыкъ жениться, по крайней мр, по разу въ годъ.

— Его ничто въ мір не выведетъ изъ апатіи, а потому, милая, совтую вамъ и не пробовать его расшевелить, сказала она Алс.

— Я это знаю, отвчала Алиса, а потому и пробовать никогда не буду.

Медовый мсяцъ Алиса и Грей провели въ Италіи. Они постили Венецію, Флоренцію и Римъ. Алиса получала длинныя письма отъ лэди Гленкоры, въ которыхъ разсказывалось обо всемъ что длалось дома. Въ нихъ писалось о прізд герцога въ Мэтчингъ и въ комичныхъ чертахъ изображались заботы герцога о будущемъ его наслдник.— Если бы вы видли, съ какимъ лицомъ онъ подходитъ во мн и наклоняется надо мною, когда я лежу на диван! онъ разсматриваетъ меня — точно женщина, удостоившаяся быть матерью его будущаго наслдника, должна быть какимъ-то чудомъ, онъ наводитъ на меня благоговйный ужасъ, когда ршается изрчь слово, другое, а и того пуще когда молчитъ.

Но декабрь и январь быстро проходили и приближалось время Греямъ возвратиться въ Англію. У мистера Грея были долгіе разговоры съ женою о предмет его настоящихъ честолюбивыхъ мечтаній, и онъ находилъ въ ней внимательную слушательницу. Разъ ршившись вступить на политическое поприще, онъ положилъ себ добросовстно исполнить задуманное дло. И весь ушелъ въ политику не мене самого мистера Паллизера, но онъ, по крайней мр, не могъ пожаловаться на недостатокъ сочувствія въ жен въ его стремленіямъ.

Когда молодые возвратились въ Лондонъ, они узнали о разршеніи отъ бремени лэди Гленкоры, имъ сообщилъ объ этомъ мистеръ Вавазоръ, удостоившій на этотъ разъ встртить ихъ на станціи желзной дороги.

— У герцога родился сегодня утромъ наслдникъ, объявилъ онъ имъ, прежде чмъ отперли дверцы вагона. Можно было подумать, что не у мистера Паллизера съ лэди Гленкорой родился сынъ, а у самого герцога.

А теперь мы бросимъ взглядъ на маленькаго пурпуророднаго младенца и этимъ взглядомъ закончимъ нашъ разсказъ.

Дло было въ первыхъ числахъ апрля, мистеръ и мистрисъ Грей гостили въ Гадерунскомъ замк. То былъ день выборовъ въ Сильвербридж, и мистеръ Грей отправился туда вмст съ мистеромъ Паллизеромъ отрекомендовать себя своимъ избирателямъ подъ защитою вліятельнаго члена кабинета.

Лэди Гленкора и Алиса сидли наверху и ея пурпурородный младенецъ лежалъ на колняхъ Алисы.

— Какъ хорошо, что вся эта процедура у меня за спиною, сказала мать.

— Вы неблагодарнйшая изъ женщинъ.

— Ахъ, Алиса, если бы вы знали, что мн пришлось вынести. Когда у васъ будетъ ребенокъ, онъ можетъ родиться, кмъ ему вздумается. Вы не будете проводить безсонныя ночи и думать о позор, ожидающемъ васъ, если родится экземпляръ презрннаго, слабйшаго пола, на зло ожиданіямъ вашихъ повелителей. Вдь у меня ихъ было цлыхъ два. Оттого то такъ и страшно было.

— Я убждена, что мистеръ Паллизеръ не сказалъ бы ни слова.

— Такъ, онъ ничего не сказалъ бы, да и герцогъ бы промолчалъ. Герцогъ просто въ ту же минуту ухалъ бы и не пустилъ меня къ себ на глаза, пока я не поправила бы свою провинность, а мистеръ Паллизеръ былъ бы кротокъ, какъ голубь, онъ былъ бы гораздо мягче, чмъ теперь, потому что мужчины рдко бываютъ мягки въ своемъ торжеств. Но я бы тмъ не мене знала, что оба они чувствуютъ и думаютъ.

— Ну, да теперь вс ваши заботы кончены.

— Да, мой славный мальчикъ, ты меня выручилъ!— и лэди Гленкора взяла ребенка изъ рукъ Алисы.— Съ тобой кончились вс мои заботы, такъ-то мое сокровище!

Вечеромъ того же дня мистеръ Паллизеръ и мистеръ Грей возвратились изъ Сильвербриджа.

— Могу ли я поздравить тебя членомъ парламента? съ этимъ вопросомъ встртила Грея меня.

— Вс меня съ этимъ уже поздравляютъ, хотя въ сущности я могу себя считать дйствительно членомъ парламента только по принятіи присяги.

— Какъ я счастлива! ни одно званіе въ мір не можетъ сравниться съ этимъ.

— Жаль, что ты не жена мистера Паллизера. Онъ сейчасъ говорилъ мн точно тоже что и ты.

— О Джонъ! я такъ счастлива. Я не заслужила всего этого счастья. Надюсь…. Знаешь, меня порою смущаетъ мысль….

— Какая же мысль тебя смущаетъ, милая?

— Надюсь, что ты не въ угоду моимъ желаніямъ ршился на это?

— Я бы и не на то еще ршился, моя дорогая, чтобы видть тебя счастливою, отвчалъ онъ, обнимая и цлуя ее.

(Окончаніе).

‘Русское Слово’, NoNo 5—9, 11, 1864, NoNo 1—8, 1865

ВИНОВАТА-ЛИ ОНА?

ГЛАВА I.МИСТЕРЪ ВАВАЗОРЪ И ЕГО ДОЧЬ.

ГЛАВА II.ЛЭДИ МЭКЛЕОДЪ.

ГЛАВА III.ДОСТОЙНЫЙ ЧЕЛОВКЪ, ДЖОНЪ ГРЕЙ.

ГЛАВА IV.ДЖОРЖЪ ВАВАЗОРЪ, ДИКАРЬ.

ГЛАВА V.БАЛКОНЪ ВЪ БАЗИЛ.

ГЛАВА VI.МОСТЪ НА РЕЙН.

ГЛАВА VII.ТЕТУШКА ГРИНАУ.

ГЛАВА VIIIМИСТЕРЪ ЧИЗСАКЕРЪ.

ГЛАВА IX.СОПЕРНИКИ.

ГЛАВА X.НЕДЕРКОТСЪ.

ГЛАВА XI.ДЖОНЪ ГРЕЙ ВЪ ЛОНДОН.

ГЛАВА XII.МИСТЕРЪ ДЖОРЖЪ ВАВАЗОРЪ У СЕБЯ ДОМА.

ГЛАВА XIII.МИСТЕРЪ ГРИМСЪ ТАКИ ВЫЖИМАЕТЪ СВОИ ШАЛЬНЫЯ ДЕНЕЖКИ.

ГЛАВА XIV.АЛИСУ ВАВАЗОРЪ ПОСТИГАЮТЪ РАЗНЫЯ НЕПРЯТНОСТИ.

ГЛАВА XVПэрамоунть Крементъ.

ГЛАВА XII.ЗНАТНАЯ РОДНЯ АЛИСЫ ВАВАЗОРЪ.

ГЛАВА XVII.Дань изъ Ойлимида.

ГЛАВА XVIII.ЧТО-ТО БУДЕТЪ?

ГЛАВА XIX.

АЛИСА ВЫСЛУШИВАЕТЪ ЛЕКЦЮ О НЕОБХОДИМОСТИ ОБРАЩАТЬСЯ КЪ СОЛНЕЧНОЙ СТОРОН.

ГЛАВА XX.ДЭНДИ И КОКЕТКА.

ГЛАВА XXI.ОБДЪ ВЪ МЭТЧИНГЪ-ПРЕЙОРИ.

ГЛАВА XXII.ТРИ ПОЛИТИЧЕСКИХЪ ДЯТЕЛЯ.

XXIII.ВЪ КОТОРОЙ УЗНАЕТСЯ КОЕ-ЧТО ИЗЪ ИСТОРИ СЕМЕЙСТВА ПАЛЛИЗЕРОВЪ.

ГЛАВА XXIV.ЛЭДИ МИДЛОТАНЪ.

ГЛАВА XXV.РАЗВАЛИНЫ АББАТСТВА.

ГЛАВА XXVI.АЛИСА ПРОЩАЕТСЯ СЪ АББАТСТВОМЪ.

ГЛАВА XXVIIБОРГО ФИЦДЖЕРАЛЬДЪ.

ГЛАВА XXVII.ЛЮБОВНОЕ ПИСЬМО.

ГЛАВА XXIX.ВЪ ДЕРЕВН.

ГЛАВА XXX.ОТВТЪ НА ЛЮБОВНОЕ ПОСЛАНЕ.

ГЛАВА XXX.Монкшэдъ.

ГЛАВА XXXI.Мистеръ Вавазоръ таки ршается поговорить съ дочерью.

ГЛАВА XXXII.БЛАГОРАЗУМЕ ПОБЖДАЕТЪ СТРАСТЬ.

ГЛАВА XXXIIIДЖОНЪ ГРЕЙ СНОВА ОТПРАВЛЯЕТСЯ ВЪ ЛОНДОНЪ.

ГЛАВА XXXIV.СОВЩАНЕ СЪ МИСТЕРОМЪ ТОМБОМЪ.

ГЛАВА XXXV.ГОСТИНИЦА ВЪ ШЭП.

ГЛАВА XXXVI.ХЛБЪ-СОЛЬ МИСТЕРА ЧИЗСАКЕРА.

ГЛАВА XXXVII.Мистрисъ Гринау даетъ друзьямъ небольшой обдъ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА I.БЛАГОРОДНЫЙ ЛОРДЪ УМИРАЕТЪ.

ГЛАВА II.ПАРЛАМЕНТЪ ОТКРЫВАЕТСЯ.

ГЛАВА III.МИСТРИСЪ МАРШАМЪ.

ГЛАВА IV.ВЫБОРЫ ВЪ ЧЕЛЬСЙСКОМЪ ОКРУГ.

ГЛАВА V.Дебютъ Джоржа Вавазора въ Палат Депутатовъ.

ГЛАВА VI.ДАРЪ ЛЮБВИ.

ГЛАВА VII.ОБМАНУТЫЯ ОЖИДАНЯ МИСТЕРА ЧИЗСАКЕРА.

ГЛАВА VIII.

ГЛАВА IX.СТАРЫЙ СКВАЙРЪ ПРИКАЗАЛЪ ДОЛГО ЖИТЬ.

ГЛАВА X.ИЗЪ КОТОРОЙ МЫ УЗНАЕМЪ, КАКОЕ НАКАЗАНЕ ПОСТИГЛО АЛИСУ.

ГЛАВА XI.ЗАВЩАНЕ.

ГЛАВА XII.НОВАЯ ПРОГУЛКА ПО ГОРАМЪ.

ГЛАВА XIII.ВЪ КОТОРОЙ РАЗСКАЗЫВАЕТСЯ О ТОМЪ, КАКЪ ДИКЙ ЗВРЬ УДАЛИЛСЯ ИЗЪ УЭСТМОРЛЭНДА.

ГЛАВА XIV.ДЖОРЖЪ ПРЕДАЕТСЯ МЕЧТАМЪ ОБЪ УБЙСТВ.

ГЛАВА XV.ТРАКТУЮЩАЯ О ТОМЪ, ЧТО ПРОИЗОШЛО ВЪ СОФФАЛЬКЪ-СТРИТ.

ГЛАВА XVI.БАЛЪ ЛЭДИ МОНКЪ.

ГЛАВА XVII.ПАЛЛИЗЕРЫ ЗА ЗАВТРАКОМЪ.

ГЛАВА XVIII.ГЕРЦОГЪ СЕНТЪ-БОНГАЙ ПРИСКИВАЕТЪ МИНИСТРА.

ГЛАВА XIX.ИМЯ АЛИСЫ ВАВАЗОРЪ ПОПАДАЕТЪ НА ДЕНЕЖНЫЙ РЫНОКЪ.

ГЛАВА XX.О ТОМЪ, КАКЪ БЫЛА ПРОИЗВЕДЕНА УПЛАТА ПО ВЕКСЕЛЯМЪ АЛИСЫ.

ГЛАВА XXI.

ГЛАВА XXII.МИСТЕРЪ ДЖОНЪ ГРЕЙ ЯВЛЯЕТСЯ ГОСТЕМЪ ВЪ УЛИЦУ КОРОЛЕВЫ АННЫ.

ГЛАВА XXIII.ВЯНЕ ГОРЪ И ДОЛИНЪ.

ГЛАВА XXIV.ПЕРВЫЙ ПОЦЛУЙ.

ГЛАВА XXV.Планъ лэди Монкъ.

ГЛАВА XXVI.ПОСЛДНЙ ПОЦЛУЙ.

ГЛАВА XXVII.ОТЪ ЛОНДОНА ДО БАДЕНА.

ГЛАВА XXVIII.ИЗЪ БАДЕНА ВЪ ЛЮЦЕРНЪ.

ГЛАВА XXIX.Въ Люцерн.

ГЛАВА XXX.ДЖОРЖЪ ВАВАЗОРЪ СХОДИТЪ СО СЦЕНЫ.

ГЛАВА XXXI.ВЪ КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ УЗНАЕТЪ ИЗВСТЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВАЖНОЕ ДЛЯ ВСХЪ ПАЛЛИЗЕРОВЪ.

ГЛАВА XXXII.ПОВСТВУЮЩАЯ О ТОМЪ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА КЛАДБИЩ.

ГЛАВА XXXIII.Rouge et Noir.

ГЛАВА XXXIV.Счетъ въ гостинницъ.

ГЛАВА XXXV.Путешественники возвращаются домой.

ГЛАВА XXXVI.Судьба мистера Чизсакера.

ГЛАВА XXXVII.

Читайте также:

ГЛАВА I.
МИСТЕРЪ ВАВАЗОРЪ И ЕГО ДОЧЬ.

ГЛАВА II.
ЛЭДИ МЭКЛЕОДЪ.

ГЛАВА III.
ДОСТОЙНЫЙ ЧЕЛОВКЪ, ДЖОНЪ ГРЕЙ.

ГЛАВА IV.
ДЖОРЖЪ ВАВАЗОРЪ, ДИКАРЬ.

ГЛАВА V.
БАЛКОНЪ ВЪ БАЗИЛ.

ГЛАВА VI.
МОСТЪ НА РЕЙН.

ГЛАВА VII.
ТЕТУШКА ГРИНАУ.

ГЛАВА VIII
МИСТЕРЪ ЧИЗСАКЕРЪ.

ГЛАВА IX.
СОПЕРНИКИ.

ГЛАВА X.
НЕДЕРКОТСЪ.

ГЛАВА XI.
ДЖОНЪ ГРЕЙ ВЪ ЛОНДОН.

ГЛАВА XII.
МИСТЕРЪ ДЖОРЖЪ ВАВАЗОРЪ У СЕБЯ ДОМА.

ГЛАВА XIII.
МИСТЕРЪ ГРИМСЪ ТАКИ ВЫЖИМАЕТЪ СВОИ ШАЛЬНЫЯ ДЕНЕЖКИ.

ГЛАВА XIV.
АЛИСУ ВАВАЗОРЪ ПОСТИГАЮТЪ РАЗНЫЯ НЕПРЯТНОСТИ.

ГЛАВА XV
Пэрамоунть Крементъ.

ГЛАВА XII.
ЗНАТНАЯ РОДНЯ АЛИСЫ ВАВАЗОРЪ.

ГЛАВА XVII.
Дань изъ Ойлимида.

ГЛАВА XVIII.
ЧТО-ТО БУДЕТЪ?

ГЛАВА XX.
ДЭНДИ И КОКЕТКА.

ГЛАВА XXI.
ОБДЪ ВЪ МЭТЧИНГЪ-ПРЕЙОРИ.

ГЛАВА XXII.
ТРИ ПОЛИТИЧЕСКИХЪ ДЯТЕЛЯ.

XXIII.
ВЪ КОТОРОЙ УЗНАЕТСЯ КОЕ-ЧТО ИЗЪ ИСТОРИ СЕМЕЙСТВА ПАЛЛИЗЕРОВЪ.

ГЛАВА XXIV.
ЛЭДИ МИДЛОТАНЪ.

ГЛАВА XXV.
РАЗВАЛИНЫ АББАТСТВА.

ГЛАВА XXVI.
АЛИСА ПРОЩАЕТСЯ СЪ АББАТСТВОМЪ.

ГЛАВА XXVII
БОРГО ФИЦДЖЕРАЛЬДЪ.

ГЛАВА XXVII.
ЛЮБОВНОЕ ПИСЬМО.

ГЛАВА XXIX.
ВЪ ДЕРЕВН.

ГЛАВА XXX.
ОТВТЪ НА ЛЮБОВНОЕ ПОСЛАНЕ.

ГЛАВА XXX.
Монкшэдъ.

ГЛАВА XXXI.
Мистеръ Вавазоръ таки ршается поговорить съ дочерью.

ГЛАВА XXXII.
БЛАГОРАЗУМЕ ПОБЖДАЕТЪ СТРАСТЬ.

ГЛАВА XXXIII
ДЖОНЪ ГРЕЙ СНОВА ОТПРАВЛЯЕТСЯ ВЪ ЛОНДОНЪ.

ГЛАВА XXXIV.
СОВЩАНЕ СЪ МИСТЕРОМЪ ТОМБОМЪ.

ГЛАВА XXXV.
ГОСТИНИЦА ВЪ ШЭП.

ГЛАВА XXXVI.
ХЛБЪ-СОЛЬ МИСТЕРА ЧИЗСАКЕРА.

ГЛАВА XXXVII.
Мистрисъ Гринау даетъ друзьямъ небольшой обдъ.

ГЛАВА I.
БЛАГОРОДНЫЙ ЛОРДЪ УМИРАЕТЪ.

ГЛАВА II.
ПАРЛАМЕНТЪ ОТКРЫВАЕТСЯ.

ГЛАВА III.
МИСТРИСЪ МАРШАМЪ.

ГЛАВА IV.
ВЫБОРЫ ВЪ ЧЕЛЬСЙСКОМЪ ОКРУГ.

ГЛАВА V.
Дебютъ Джоржа Вавазора въ Палат Депутатовъ.

ГЛАВА VI.
ДАРЪ ЛЮБВИ.

ГЛАВА VII.
ОБМАНУТЫЯ ОЖИДАНЯ МИСТЕРА ЧИЗСАКЕРА.

ГЛАВА IX.
СТАРЫЙ СКВАЙРЪ ПРИКАЗАЛЪ ДОЛГО ЖИТЬ.

ГЛАВА X.
ИЗЪ КОТОРОЙ МЫ УЗНАЕМЪ, КАКОЕ НАКАЗАНЕ ПОСТИГЛО АЛИСУ.

ГЛАВА XI.
ЗАВЩАНЕ.

ГЛАВА XII.
НОВАЯ ПРОГУЛКА ПО ГОРАМЪ.

ГЛАВА XIII.
ВЪ КОТОРОЙ РАЗСКАЗЫВАЕТСЯ О ТОМЪ, КАКЪ ДИКЙ ЗВРЬ УДАЛИЛСЯ ИЗЪ УЭСТМОРЛЭНДА.

ГЛАВА XIV.
ДЖОРЖЪ ПРЕДАЕТСЯ МЕЧТАМЪ ОБЪ УБЙСТВ.

ГЛАВА XV.
ТРАКТУЮЩАЯ О ТОМЪ, ЧТО ПРОИЗОШЛО ВЪ СОФФАЛЬКЪ-СТРИТ.

ГЛАВА XVI.
БАЛЪ ЛЭДИ МОНКЪ.

ГЛАВА XVII.
ПАЛЛИЗЕРЫ ЗА ЗАВТРАКОМЪ.

ГЛАВА XVIII.
ГЕРЦОГЪ СЕНТЪ-БОНГАЙ ПРИСКИВАЕТЪ МИНИСТРА.

ГЛАВА XIX.
ИМЯ АЛИСЫ ВАВАЗОРЪ ПОПАДАЕТЪ НА ДЕНЕЖНЫЙ РЫНОКЪ.

ГЛАВА XX.
О ТОМЪ, КАКЪ БЫЛА ПРОИЗВЕДЕНА УПЛАТА ПО ВЕКСЕЛЯМЪ АЛИСЫ.

ГЛАВА XXII.
МИСТЕРЪ ДЖОНЪ ГРЕЙ ЯВЛЯЕТСЯ ГОСТЕМЪ ВЪ УЛИЦУ КОРОЛЕВЫ АННЫ.

ГЛАВА XXIII.
ВЯНЕ ГОРЪ И ДОЛИНЪ.

ГЛАВА XXIV.
ПЕРВЫЙ ПОЦЛУЙ.

ГЛАВА XXV.
Планъ лэди Монкъ.

ГЛАВА XXVI.
ПОСЛДНЙ ПОЦЛУЙ.

ГЛАВА XXVII.
ОТЪ ЛОНДОНА ДО БАДЕНА.

ГЛАВА XXVIII.
ИЗЪ БАДЕНА ВЪ ЛЮЦЕРНЪ.

ГЛАВА XXIX.
Въ Люцерн.

ГЛАВА XXX.
ДЖОРЖЪ ВАВАЗОРЪ СХОДИТЪ СО СЦЕНЫ.

ГЛАВА XXXI.
ВЪ КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ УЗНАЕТЪ ИЗВСТЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВАЖНОЕ ДЛЯ ВСХЪ ПАЛЛИЗЕРОВЪ.

ГЛАВА XXXII.
ПОВСТВУЮЩАЯ О ТОМЪ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА КЛАДБИЩ.

ГЛАВА XXXIII.
Rouge et Noir.

ГЛАВА XXXIV.
Счетъ въ гостинницъ.

ГЛАВА XXXV.
Путешественники возвращаются домой.

ГЛАВА XXXVI.
Судьба мистера Чизсакера.