Викторина Ольмон
Викторина Ольмон
Это происшествие справедливо, оно почерпнуто из Choix de causes cИlХbres.
С немец. …ва.
——
Викторина Ольмон, Немецкая_литература, Год: 1810
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Ольмон и Сезан были старинные друзья. Первый имел одну дочь, последний одного сына. Молодой человек, находившийся в военной службе, должен был ехать в Америку с французскими войсками. Экспедиция была еще не совсем снаряжена, в ожидании отъезда он жил у Ольмона в деревне, где любовь к прелестной Викторине, дочери хозяина, овладела его сердцем, и Сезан был любим взаимно.
Викторина и Сезан прогуливались однажды в окрестностях монастыря, построенного в лесу. Они услышали унылый звон колокола. Что такое? спросили они у привратницы. Погребают молодую монахиню, отвечала привратница. Они вошли в церковь и увидели в открытом гробе прекрасную девушку. ‘Она кажется спящею, сказала Викторина, Сезан, я уверена, что голос любви мог бы пробудить ее от этого сна!’
Они возвратились в задумчивости домой. Там ожидало их первое несчастье. Подучено письмо от Сезанова отца, он уведомлял, что корабль, на котором надлежало отплыть сыну его в Америку, совсем уже готов. Согласие Ольмена на брак его с Викториною уменьшило несколько горесть Сезана. Прелестные мечты о будущем счастье сопровождали юношу в отдаленную часть мира.
Он писал два раза после благополучного прибытия своего в Бостон. Но вскоре потом получили известие, что он убит в одном кровопролитном сражении на границах Пенсильвании: в списке убитых находилось его имя. Отчаянная Викторина отвергала все утешения родительской нежности. Желая рассеять ее, Ольмон поехал с нею в Париж, где приглашал в дом свой любезнейших молодых людей, надеясь, что который-нибудь из них найдет средство исторгнуть прежнюю любовь из ее сердца. Но все было напрасно! Она казалась покойною только для того, чтобы не огорчать отца. Наружность обманула его и он предложил ей руку Сент-Альбана, парламентского советника, достойного и всеми уважаемого молодого человека.
Викторина повиновалась воле родителя, она отдала руку Сент-Альбану. Сделавшись матерью двух прекрасных дочерей, она нашла некоторое успокоение в исполнении своего долга, и хотя не могла любить мужа, но платила искреннею признательностью за его попечение. Таким образом протекло несколько лет, ее почитали счастливою. Вдруг пронесся слух, что Сезан еще жив, что тяжело раненный он попался в руки диких, и что излечась от ран, он нашел средство избавиться от неволи. Этот слух дошел и до Викторины, ее спокойствие исчезло!
Она старалась скрыть от великодушного супруга страдания свои, но силы ее мало-помалу истощались и тайная скорбь привела ее ко гробу, она кончила дни в самой цветущей молодости. Горесть супруга ее была беспредельна, его оттащили без чувств от гроба обожаемой Викторины, в вечеру он занемог горячкою, спешили предать земле тело усопшей, он не имел времени и проститься с нею.
Сезан встретился с гробом Викторины. В это время он въезжал в Париж и был остановлен множеством стекшегося порода. Толпа бедных провожала Викторину к могиле. Сезан знал, что она замужем и что с некоторого времени она больна.
Какое-то предчувствие заставило его спросить: кого погребают? — Госпожу де Сент-Альбан, отвечал один старик, не переставая молиться. С отчаянием в сердце приехал Сезан к матери (отца его не было уже на свете), которая напрасно старалась его утешить. ‘Я никогда не увижу ее!’ была единственная мысль его. ‘Она жила не для меня, но я знал, что она жива и может быть счастлива, одно это подкрепляло меня в жизни, я любил ее для нее самой, теперь я никогда не увижу ее!’
Такие мысли занимали его до самой полуночи. Никогда не видать ее! отзывалось в душе Сезана. Почему же не видать? Кто может мне воспрепятствовать? — Он побежал на кладбище. Ночь уже давно покрывала небо. Ему встретился гробокопатель, возвращавшейся домой с лопатою на плече.
‘Погребена ли уже госпожа де Сент-Альбан?’ — Погребена. — Сезан подал ему кошелек, наполненной золотом. На что это? — ‘Друг мой, я очень любил ее и не простился с нею, мне хотелось бы только на нее взглянуть’.
Гробокопатель очень долго отговаривался, но золото и слезы юноши поколебали его. Пойдем со мною, сказал он. Несколько минут пробирались они между могил. — ‘Вот гроб ее. Помогите мне? только тише’.— Сезан схватил лопату и принялся за работу. Молчание не было прерываемо ни одним словом, только слышен был глухой звук падающих глыб земли. Он час от часу чувствовал себя ближе к Викторине, силы начинали уже его оставлять. Ужас объемлет Сезана, гроб, заключающей все его счастье, показывается, его вытаскивают снимают крышку. — Сезан падает на колена — трепещущею рукою поднимает он покров — она лежит пред ним, как спящая, подобная той монахине, которую они видели в лесу. Он вспомнил слова Викторины: Сезан, я уверена, что голос любви пробудил бы ее от этого сна. Он прижал лицо к бездыханной груди, обливал ее слезами и, рыдая, восклицал: О! пробудись! пробудись, моя Викторина!
Он схватил ее за руку… о восхищение! рука тепла, — ищет пульса, чувствует слабое трепетание — падает на землю. — ‘Боже всемогущий! она жива!’ — Ради Бога, тише! говорит гробокопатель. — Он осматривает тело. Сезан, стоя на коленах, ожидает своего приговора. — Вы не ошиблись, сказал наконец гробокопатель, она жива еще, Сезан с восторгом прижимает его ко груди своей. ‘Помоги мне вынести ее из этого ужасного места!’
— Как это возможно! не известив правительство! —
‘Ты вырыл тело, следственно нарушил свою должность. Если это узнают, ты будешь наказан, но умей только молчать, и я обогащу тебя!’—- Гробокопатель наконец согласился. Пустой гроб опустили в яму и засыпали землею. Сезан окутывает епанчей бесчувственную Викторину, приносит ее домой, будит мать свою и рассказывает ей о случившемся. Добрая старушка любила Викторину. Она бежит к ней, посылает за лекарем, на скромность коего можно было положиться, и они возвращают жизнь Викторине.
Через несколько часов получила она совершенное употребление всех чувств. Где я? спросила она слабым голосом, и удивилась, когда госпожа де Сезан подошла к ее постели. Ей рассказали с большею осторожностью о том, что с нею происходило. — Викторина ужаснулась и долго не могла сообразить всех обстоятельств. — Между тем Сезан стоял за занавесом и не смел дышать. — Она сложила руки и, поднимая глаза к небу, сказала тихим голосом: ‘он спас меня!’
Сезан бросился в ее ногам, целовал ее руки и восклицал: теперь ты опять моя, Викторина! — Она предалась первому восторгу, но скоро вспомнила о своих обязанностях и сказала: священные узы меня удерживают! — ‘Теперь они разорваны! Какое право имеет на тебя супруг твой? Ты умерла: он сам бросил тебя в землю, сам разлучился с тобою навеки. Жизнь твой есть моя собственность!’
Любовь и сомнение долго волновали душу Викторины, наконец любовь победила. В уединенной Прованской деревне, в другой раз перед алтарем Божьим отдала Викторина руку свою тому, кто прежде владел ее сердцем, она получила в объятиях любезного новую жизнь, прелестную, восхитительную! Одна только мысль о детях возмущала ее счастье. Желание их видеть беспрестанно ее мучило. Все просьбы супруга, все представления матери были напрасны. Наконец Сезан решился удовлетворить Викторине. Он поехал с нею в Париж и остановился у того лекаря, которому известна была их тайна. Первый вопрос Викторины был о детях. Она узнала, что их часто водят прогуливаться в Тюльерийский сад. Закутав лицо свое в покрывало, ходила она туда ежедневно, и всякий раз, когда видела издали детей, материнское сердце ее сильно трепетало. Однажды случилось, что целые пять дней она не могла ни разу с ними встретиться, она тосковала и плакала. В один вечер, когда, возвратясь с обманутою надеждою домой, сидела она задумавшись, сказал ей Сезан: знаешь ли Викторина, что ныне совершилось росно пять лет, как я похитил тебя из могилы. Это воспоминание их сильно тронуло, и они условились отыскать ночью то место, где оба получили новую жизнь. Приезжают на кладбище, идут между гробов. Полная луна их освещает. — Сезан узнает могилу, видит памятник из белого мрамора, на нем начертано золотыми буквами имя Викторины. ‘Здесь! воскликнул Сезан, обнимая трепещущую Викторину. При сем восклицании кто-то поднялся от подножия памятника, перед которым стоял на коленях: то был Сент-Альбан. Он всякий год в этот самый день приходил на сию могилу плакать. Тень ее! воскликнул он, устремив с ужасом глаза свои на Викторину. Она угадала все и с робостью спряталась за Сезана. Они побежали к карете. Скорее! скорее! закричал Сезан кучеру. Карета поскакала, но и Сент-Альбан полетел вслед за ними. Он догнал их в то самое время, когда они стучались — у ворот своего дома, они вбежали в него и заперли за собою ворота. Напрасно стучал Сент-Альбан. Он вне себя спешит уведомить полицию, на рассвете дом окружен, Сезан выходит и говорит с твердостью: ‘я недавно приехал сюда из Прованса с моею женою’. — Это моя жена! кричит Сент-Альбан. Сезан утверждает, что он помешался.
Отрывают могилу и находят гроб пустым. Сент-Альбан подает просьбу в Парламент. Викторина должна предстать перед судьей. Видя, что в другой раз может она лишиться своего любезного, она спешит прибегнуть к притворству и утверждает, что никогда не была женою Сент-Альбана, что даже не знает его в лицо. Вдруг отворяется боковая дверь — являются ее дети. — Она прижимает их к сердцу. ‘Так, я их мать! не могу от них отназаться!’
Все открылось, но кому должна принадлежать Викторина? — ‘Мне! восклицал Сезан. Первый муж объявил ее умершею, я извлек ее из гроба!’ — Мне! говорил Сент-Альбан, она мать моим детям!
‘И я также имею детей!’ повторял Сезан, и его отчаяние тронуло всех присутствующих. Сент-Альбан ссылался на закон, в котором сказано, что брак не может быть разорван, пока оба супруга живы. ‘Она жива и стоит здесь пред вами. Кто может оспаривать мои права? — И дело решилось в его пользу. — Приговор жестокий, но неизбежный. В эту минуту встала Викторина с своего места и сказала с твердостью: ‘Когда я лишена права избирать, когда я не должна принадлежать моему избавителю, то объявляю здесь, что намерена кончить мою жизнь в уединении и поручить ее Богу!’ Викторина заключила себя в тот самый монастырь, где некогда видела она погребение молодой монахини, Там воспитывала она своих детей и в тишине проливала слезы. — Сезан напрасно искал смерти на войне. Горесть снедала сердце Сент-Альбана: ужасный образ Викторины, живой в могиле, преследовал его всюду и его спокойствие исчезло навеки.
Викторина Ольмон: [Из Choix de causes celebres] / С немец. …ва // Вестн. Европы. — 1810. — Ч.51, N 9. — С.28-38.