Б. И. Бентовинъ.
Б. И. Бентовинъ.
РОКОВЫЯ ГАЛОШИ и ДРУГІЕ РАЗСКАЗЫ.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Электро-Типографія Н. Я. Стойковой, Шпалерная, No 14.
1901.
Весна пришла!..
Весна пришла!..
Весна пришла!.., Бентовин Борис Ильич, Год: 1901
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Въ большомъ кабинет профессора зоологіи Константина Созонтовича Рожнова — темно и тоскливо. Высокіе, простые шкафы, сплошь уставленные книгами, вытянулись вдоль стнъ, ящики съ неразсортироваными еще коллекціями нагромождены среди комнаты, нсколько чучелъ наиболе рдкихъ экземпляровъ пернатаго царства на крючкахъ подвшены къ потолку… На письменномъ стол — настоящій хаосъ: атласы, громоздкіе фоліанты, цвтные рисунки, банки съ препаратами…
Самъ профессоръ съ лупой въ рук внимательно разсматриваетъ обломокъ какого-то гигантскаго щупальца, который онъ бережно извлекъ изъ одного изъ ящиковъ. Константинъ Созонтовичъ писалъ монографію о рдкомъ вид головоногихъ — Haploteutus Ferox, и, безъ сомннія, обломокъ щупальца принадлежалъ, именно, этому морскому животному. Глаза ученаго искрились отъ удовольствія, и раскрывъ свою записную книжку, онъ быстро началъ вноситъ въ нее детали и особенности щупальца…
Въ это время раздался звонокъ, и Константинъ Созонтовичъ недовольно повернулъ голову. Это былъ совсмъ необычный часъ для посщеній, и притомъ онъ теперь какъ разъ натолкнулся на такой интересный экземпляръ…
Мимо кабинета, натягивая по пути на себя сюртукъ, шмыгнулъ старичекъ-слуга, направляясь къ входной двери.
— Меня нтъ ни для кого дома, Слышишь, Станиславъ!.. крикнулъ Константинъ Созонтовичъ. Ни для кого!..
Раздался второй, еще боле громкій звонокъ.
— Иду… Иду… Ишь какой прыткій!..— ворчалъ Станиславъ, открывая дверь.
Въ переднюю ворвалась — именно ворвалась — молодая двушка, сіяющая, розовая, блокурая, въ огромной шляпк, усыпанной цвтами. Она чуть не сшибла съ ногъ неповоротливаго Станислава, и съ гиканіемъ и хохотомъ пронеслась въ кабинетъ. Шумно распахнувъ двери кабинета, двушка повисла на ше Константина Созонтовича.
— Дядька… Дядька!.. Вотъ и я!..
— Сима… Постой… Сумасшедая!..
Сима теребила Константина Созонтовича за усы и удобно умостилась на его колняхъ.
— Откуда ты?.. Что такъ рано?..
— Рано!.. Вотъ такъ рано!.. Ужо половина апрля… Нтъ, спасибо!.. Довольно съ меня института!.. Довольно съ меня и madame Робо и mademoiselle Gortense… Нтъ, спасибо!.. Я объявилась больной… Да… Да…. Больной!.. Я уговорила нашего доктора, что у меня селезенка больная… О, у насъ премилый докторъ. Ma parole!.. Онъ ничего не понимаетъ, и его во всемъ уговорить можно… Я пролежала въ нашемъ лазарет цлую недлю… И все кричала вотъ такъ: ‘Ай, болитъ!.. Охъ, ноетъ!.. Ахъ, колетъ!..’ И, вотъ, меня раньше отпустили изъ института… Да, дядька — сегодня, вечеромъ, съ 8-часовымъ поздомъ ду домой… Понимаешь-ли домой!.. Снова увижу добрую маму… Буду на Зорьк кататься… И охотиться съ кузеномъ Сашей пойду, Значитъ, онъ за мною ухаживаетъ… Да!.. Да!.. Дуракъ — еще молоко на губахъ не обсохло… А тоже думаетъ, что кавалеръ!.. Но въ деревн и онъ пригодится!.. Тамъ все годится…
— Да перестанешь ли ты трещать?!. И оставишь-ли въ поко мои усы и мой галстухъ?!.
— Теб это не нравится, дядька… Ну, хорошо… Будемъ себя вести, какъ ‘une fille bien elevee!..’
И Сима пересла на стулъ.
— А у тебя что, дядька?.. Фу, все та-жt мерзость: науки, кости, тухлятина въ банкахъ… Какъ теб это не надостъ?!. Ну, а самъ ты?.. Покажись-ка… Покажись-ка!.. Ну… Немножко того!
Сима покачала головой.
— Кутишь ты, дядька, должно быть, здорово!..
— Я то кучу?!— разсмялся Константинъ Созонтовичъ.
— Ну, да… Должно быть, вмст съ своими ископаемими… На голов-то волосинокъ еще сотни на дв меньше стало… И лицо того… Скоро въ мумію превратишься… Ну и затхлость у васъ тутъ…
— Зато отъ тебя на версту пахнетъ…
— Это, дядька, самые модные духи.. Карипо… Фу, не выговоришь… Кариполипенсъ… Сержъ Стрипкинъ всегда этими духами душится…
— Кто такой?..
— Сержъ Стрипкинъ?.. Мой идеалъ!.. Аи-ай-ай!.. Пыли-то у васъ сколько!.. Это кто у тебя?.. Новый лакей?.. И не стыдно ему?.. Смотри!.. Смотри!.. Смотри!..
И Сима начала пальцемъ быстро проводить то по стулу, то по шкафу, то по этажеркамъ, и подносила каждый разъ палецъ къ носу Станислава, который только недоумло хлопалъ глазами.
— Да вы тутъ совсмъ задохнетесь… И темень-же у васъ! Зачмъ это штора полуспущена?!.
Сима подскочила къ окну и быстрымъ движеніемъ подняла штору.
— Эхъ, да и рама у васъ еще не выставлена!..
Она открыла форточку. Свжая, здоровая струя воздуха хлынула въ комнату. Нучекъ солнечныхъ лучей заигралъ свтлыми пятнами на стнахъ, заботливо освщая паутину въ темныхъ углахъ.
— Не видите разв?!. Весна пришла, дядька!.. Весна пришла!.. ‘Встань, проснись, пробудись,— вдь весна на двор!’ — запла она вдругъ и, обхвативъ Константина Созонтовича за талію, начала кружиться съ нимъ по комнат…
— Оставь, егоза!.. Оставь!.. Съ ума сошла!..
— Нисколько… Вдь, теб, дядька, и 50 лтъ нтъ… Вольно теб желтть среди препаратовъ и аппаратовъ… Теб жениться надо… Вотъ что!.. Посмотрлъ-бы нашъ matre де-Монарье… Ему пятьдесятъ съ хвостикомъ… А какой молодецъ!.. Какой молодецъ!.. Въ выпускномъ класс 5 душъ въ него влюблено, а Даня Оофитова — такъ та даже съ нимъ бжать собиралась!.. Впрочемъ, оставимъ это… У меня къ теб дло… Серьезное дло…
— Знаю я твои дла…
— Нтъ, этого вотъ не знаешь…
— А что будетъ коли угадаю?.. Деньги теб нужны на какія-нибудь финтифлюшечки?.. А?.. Признавайся!..
— Ахъ, дядька!.. Какой ты прозорливый!.. Меня съ утра сегодня отпустили къ теб… А я, конечно, въ Гостиный… Какую и тамъ накидочку видла… Жабо изъ страусовыхъ перьевъ… Верхъ ажурный… Подкладка… Впрочемъ, ты ничего не понимаешь!..
— Правда… Ничего не понимаю…
— И стоитъ эта прелесть всего на всего 60 рублей… А мама мн и на дорогу и на лтній жакетъ выслала только 50 рублей…
— И изъ этихъ денегъ ты уже успла купить цвточную клумбу, которая у тебя на голов?..
— Опять угадалъ… Впрочемъ, очень разгуляешься на 50 рублей… Итакъ, милый, хорошій дядька…
И она опять нырнула къ нему на колни.
— Значитъ, ты за этимъ только и пожаловала ко мн?..
— Ну не только за этимъ… Я, вдь, каждый годъ прихожу весной… Сосчитать сколько волосиковъ у тебя не хватаетъ на голов… Полюбоваться на твоихъ заспиртованныхъ стерлядей… И пыль кое-гд стереть… И окно открыть… И просто потому, что я люблю тебя, дядька… Потому, что ты хорошій такой!..
— На… На… Получай, егоза…
Константинъ Созонтовичъ вынулъ изъ бумажника нсколько ассигнацій.
— Спасибо, милый!..
Она звучно чмокнула его въ лобъ.
— Ну, а теперь мн пора…
— Какъ?.. Уже?!. Погоди… Кофейкомъ тебя угощу.
— Нтъ… Нтъ… Мн некогда… Еще столько длъ… Въ Гостиный… Потомъ къ Кат Коржовой… Потомъ надо купить одну книжку… Да, еще чуть не забыла… Въ 6 часовъ у меня въ Александровскомъ саду rendez-vous съ Никой Градовымъ… здитъ къ дамъ такой юнкеришка… Ой… Ой, сколько длъ!.. А въ 8 часовъ уходитъ поздъ!.. Прощай, дядька, прощай!.. Будь здоровъ!.. Поклонюсь отъ тебя мам. Скажу, что цвтешь какъ піонъ… Прощай, Станиславъ… Смотри, пыль-то ты стирай!.. А штору вы сегодня не опускайте… Слишкомъ уже день хорошій!.. Небо какое!.. Бирюзовое!..
Она быстро подбжала къ форточк, и жадно вдохнула струю свжаго воздуха.
— Прощай, дядька!.. Прощай, Станиславъ!
И схвативъ зонтикъ, открыла входную дверь, и въ припрыжку напала спускаться съ лстницы.
Нсколько минутъ царило молчаніе. Слышно было только, какъ равномрно тикали большіе стнные часы, да толстая муха жужжала и билась объ оконное стекло,
— Ну и барышня…— первый нарушилъ молчаніе Станиславъ.— Чего тутъ только не наговорила… Пакъ юла какая! Повернулась — и пть ея… Словно навожденіе!.. А что насчетъ пыли такъ это точно…
Онъ почему-то глубоко вздохнулъ и, подойдя къ окну, замтилъ:
— И впрямь, погода отмнная… Вольготная… А мы-то, баринъ, и не замтили, какъ весна пришла!..
Константинъ Созонтовичъ задумчиво покачалъ головой.
— Весна прошла… Весна ушла…— прошепталъ онъ, направляясь къ столу, гд лежало гигантское щупальце Нарlоteutus Ferox.