Верлен, Луначарский Анатолий Васильевич, Год: 1929
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Луначарский А. Верлен // Литературная энциклопедия: В 11 т. — [М.], 1929—1939.
Т. 2. — [М.]: Изд-во Ком. Акад., 1929. — Стб. 174—177.
http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le2/le2-1741.htm
ВЕРЛЕН Поль [Paul Verlaine, 1844—1896] — французский поэт. Творчество В. относится к эпохе глубокого упадка моральных сил буржуазии, особенно ярко отразившегося на психологии как-раз тех мелко-буржуазных кругов, из которых выдвигались чаще всего художники и поэты, в том числе и Верлен. Его первые произведения относятся к 1865 году. Они почти совпадают со смертью Бодлера, имевшего огромное влияние на Верлена.
Верлен начинает как ‘парнасец’, то есть он пишет стихотворения, которые не преследуют никакой общественной или философской цели, представляя собою как бы великолепные художественные безделки, тем самым, что являются безделками, они, по мнению адептов ‘Парнаса’, и свидетельствуют о своей принадлежности к высокому искусству.
Разложение французского буржуазного общества значительно усилилось после того, как режим Наполеона III с властью биржи, оголенного разврата, непомерной роскоши и столь же непомерного шпионства с размаху ударился о внешнего врага и разбился на куски, оставив после себя довольно хаотическое общество с борьбою монархистов и республиканцев, с величественной, но страшной трагедией Коммуны, с углубляемым безверием в будущее, и т. п. В дальнейшей истории Франции буржуазная Третья республика, ее морально подозрительные дельцы, ее многочисленные финансовые и политические панамы, развитие спекуляции, а рядом с этим бедность пролетариата, количественный рост его за счет толкаемых во все большую нищету мелкобуржуазных ремесленников, а также интеллигенции, — все это создавало довольно мрачную картину. Разочарование росло. Немало было тех, кто бежал совсем от общественной и политической жизни в область чистой науки и чистого искусства, а кто этого не мог — в область хоть сколько-нибудь благоустроенного и спокойного житья-бытья.
Последнее было наименее возможно для В. По природе своей, вероятно наследственно, В. был человеком шаткого, подвижного характера. Преследовать какую-либо заранее намеченную цель он был неспособен. Серьезно противостоять всякого рода соблазнам было не в его силах. Найти опору в общественности он не мог. В. оказался выбитым из колеи, попал в ряды непутевой кафе-богемы и до конца жизни так и не смог из нее выбраться. Его семейная жизнь сложилась крайне неудачно. Этому способствовала еще и половая ненормальность. Встреча и дружба с ярко выраженной, но глубоко порочной натурой, молодым поэтом Рембо, только еще больше углубила беспорядочность всего существа В. Разбитый алкоголем, развратом, неуравновешенный человек, переходивший от оргий и бурных приступов веселья к чрезвычайному унынию и покаянию, метавшийся между сатанизмом и католицизмом, Верлен находил единственное утешение в своем необыкновенно тонком поэтическом даре, который умел самым совершенным образом передавать все настроения этой богатой нюансами талантливой натуры.
В отношении содержания нет большой разницы между поэзией В. и его предшественника Бодлера. Так как В. написал гораздо больше произведений, чем Бодлер (полное собрание его сочинений обнимает 20 тт.), то конечно все является здесь в количественно развитом виде. Едва заметное например у Бодлера обращение к католичеству, у Верлена — целая полоса жизни и порождает, кстати сказать, наименее удачные его произведения. Но в общем сходство содержания значительное. В. так же боится жизни, как и Бодлер, она так же представляется ему преисполненной соблазнов и боли. Каждое наслаждение кажется ему приманкой у какой-то западни. От этого тяжелого настроения он пытается освободиться полетами в область чистой фантазии.
Зато в отношении формы В. резко отличается от Бодлера. Для Бодлера поэзия прежде всего искусство слова во всей полновесности его выразительности. В. же в своем стихотворении ‘L’Art potique’ объявляет бешеную войну красноречию и требует ‘музыки’ прежде всего, осуждает всякую определенность в поэзии, призывает к тончайшему сочетанию нюансов. Действительно, Верлен прежде всего музыкант. Кажется почти странным, что он был не даровитым композитором, а поэтом. Необыкновенная сложность и разветвленность его переживаний, при крайней их неопределенности, гораздо легче могла поддаваться бессловесному тональному искусству. Но именно поэтому В. относился и к поэзии как к искусству прежде всего тональному. Слово он ценил по его звучанию. Тончайшие переливы звучания ритмического и фонетического характера — вот, так сказать, душа стихотворений В. Характерна любовь В. к напевным свободным метрам, к так наз. ‘облегченному александрийскому стиху’, к короткой строчке с переносами (enjambements), дерзко нарушающими ‘неразрушимые’ синтаксические единства (Pareil la Feuille morte). Чисто музыкальный характер его поэзии выявляется и в мастерской технике повторов, когда слово, стих или целая строфа, как музыкальная фигура, проходят через все стихотворение. Конечно слова все-таки что-то значат, но не важно, если значение их не дает четкого образа или четкой мысли. Пусть это значение рождает те рои бледных и неопределенных полуобразов, к-рые совершают свою пляску под музыку стихотворений. Отсюда — тяготение В. к неясному пейзажу, окутанному поднимающимся с болот туманом, залитому томительной ‘белой луной’ весны или жуткой ‘рыжей луной’ осени. Необычайно чутко воспринимает В. и шумы города и деревни, — это он услышал ‘посвистывание овса’, ‘сладостный шум дождя о городские крыши’, ‘долгие рыдания скрипок осени’. Охотно пользуется В. музыкальным приемом ведения двух самостоятельных тем, связанных лишь единством эмоции (ср. напр. композицию ‘Avant que tu t’en ailles’). С другой стороны — в особенности в более ранних произведениях — В. иногда дает застывший в мгновенном жесте, набросанный несколькими яркими красочными пятнами образ [например красное, черное, золотое и белое в портрете куртизанки (Cortè,ge)]. Мгновенность видения, яркость отдельных, порой мельчайших деталей — ‘блеск соломинки в полумраке стойла’, ‘ярко освещенный круг лампы’ в полутемной комнате — роднит В. с импрессионизмом. В этой яркости отдельных видений — отличие поэзии В. от музыки.
В музыкальном произведении звучание уже безусловно на первом плане, а образы звучание предоставляет создавать каждому, кто на это способен, у В. же мы имеем дело все-таки не с заумной поэзией, а с поэзией, так сказать, полуосмысленной. Хотя несравненно более прочувствованное, чем продуманное, это тонкое сочетание музыкальной и словесной идеи, словесной образной стихии, придает В. особую прелесть. К этому надо прибавить внутреннюю незлобивость В., его крайнюю наивность и правдивость, странным образом сохранившиеся в нем рядом с грязью его жизни. Он жил среди своего торгашеского общества действительно в качестве настоящего ‘кабацкого святого’.
В большой доле произведений В. имеется немало истинных шедевров, которые по мастерству своему принадлежат к лучшему, что на языке человеческом было кем-либо сотворено. Однако нашему времени и его подлинным сынам В. не может не быть крайне чужд. Его поэзия — это поэзия безволия, поэзия какого-то равнодушия, расплывающегося радужного пятна, к-рое шевелит само житейское море. Оно играет всеми цветами, но оно инертно и призрачно.
Как уже сказано, произведения В. многочисленны. Укажем на некоторые из них. Первый его сборник назывался ‘Poè,mes saturniens’ [1865], часть дальнейших произведений В., как ‘Confession’ [1895], ‘Mes hpitaux’ [1891], ‘Mes prisons’ и отчасти ‘La bonne chanson’ [1870] — все это автобиографические вещи. Большой художественностью отличаются сборники ‘Jadis et naguè,re’ [1885], ‘Les fЙtes galantes’ [1869] и ‘Sagesse’ [1881]. Быть может наибольшего формального мастерства достиг он в книге ‘Romances sans paroles’, вышедшей в 1887. В. написал незадолго до своей смерти ‘Parallè,lement’ [1889] и ‘Bonheur’ [1891], а последняя его книга ‘Les invectives’ вышла после его смерти.
Прозаические произведения В. не представляют интереса, за исключением ряда очерков ‘Les poè,tes maudits’ [1884], где он описал ту породу поэтов, к к-рой сам относил себя — людей, по его мнению, проклятых и глубоко несчастных.
В. оказал огромное влияние на русский символизм. Символисты так наз. ‘старшего поколения’ — Брюсов, Бальмонт, Сологуб — признавали В. своим учителем. В сборниках ‘Русские символисты’ [1894] уже даны переводы из В. И в дальнейшем символисты остаются верны ему (Брюсов и Сологуб — лучшие переводчики В.). Но они не только популяризируют французского поэта. Принципы его творчества легли в основу их поэтики. Преобладание музыкальности над ясным, четким смыслом (Верленовское — ‘музыки, музыки больше всего’), культивирование оттенков и намеков — эти и подобные черты заимствованы русским символизмом гл. обр. у В. Ему же до известной степени обязаны русские символисты первой полосы некоторыми важными идеологическими и тематическими моментами. Их общественный индифферентизм, болезненная эротика, упадочнические, ‘декадентские’ настроения, определенные в конечном счете социально-историческими условиями, развились под влиянием и французского декадентства, одним из замечательнейших представителей к-рого был В.
Библиография: I. Русск. перев.: Сологуб Ф. К., Верлен, П., 1908, Брюсов В., Верлен, собр. стих., М., 1911, Собр. стих. Верлена под ред. П. Петровского, М., 1912, uvres complè,tes, 5 тт., Р., 1899, uvres posthumes, d. Messein, P., 1923—1926.
II. Львов-Рогачевский В. Л., Бесстрастные, журн. ‘Совр. мир’, кн. 4, 1909, Аничков Е., Предтечи и современники, СПБ., 1911, Lepelletier E., Verlaine, биография, Р., 1907, 1923, Donos Ch., Verlaine intime, P., 1907, Sch A. et Bertaut J., Verlaine, P., 1909, Barre A., Le Symbolisme, P., 1912, Poizat A., Le Symbolisme, P., 1919, Delahaye E., Verlaine, P., 1923, Strentz H., Verlaine, son uvre, P., 1925, Aressy L., La derniè,re Bohè,me, Verlaine et son milieu, P., s. a.
А. Луначарский