Великая разруха Московскаго государства (1598-1612 гг.), Божерянов Иван Николаевич, Год: 1912 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Великая разруха Московскаго государства
(1598-1612 гг.)
со времени прекращенія царей рода Рюрика до избранія царя изъ дома Романовыхъ.

Составилъ И. Н. БОЖЕРЯНОВЪ.

I

Въ русской исторіи 14 лтъ, прошедшихъ съ 1598 по 1612 годъ, называютъ ‘разрухою’ или ‘Смутнымъ временемъ’. ‘Смятенія’ русской земли или ‘московская трагедія’, какъ писали о ней иностранцы, началась съ прекращеніемъ династіи Рюриковичей, т.-е. посл кончины Царя еодора Ивановича, и кончилась, когда земскіе чины, собравшіеся въ Москв въ начал 1613 г., избрали на престолъ въ Цари Михаила еодоровича, родоначальника новой династіи Дома Романовыхъ.

Относительно причинъ, вызвавшихъ ‘великую разруху Московскаго государства’ существуетъ много мнній. Историкъ С. М. Соловьевъ первой причиной смуты считаетъ плохую нравственность народа, явившуюся результатомъ столкновенія новыхъ государственныхъ началъ со старыми дружинными, а вторую причину видитъ въ развитіи казачества съ его противогосударственными стремленіями. И. Е. Заблинъ усматриваетъ причины смуты не въ народ, а въ ‘правительств’. Сирота-народъ игралъ въ дл смуты пассивную роль и спасъ государство въ критическую минуту. Стало-быть, народъ въ смут неповиненъ, а виновато было ‘боярство и служилый классъ’. По мннію же Н. И. Костомарова, высказанному въ его изслдованіи ‘Смутное время’, виноваты въ смут вс классы русскаго общества, но причины переворота надо искать не внутри, а вн Россіи. Указывая на постоянныя стремленія папства къ подчиненію себ восточной Церкви и на ловкія дйствія іезуитовъ въ Польш и Литв въ конц XVI вка, историкъ находитъ, что они и польское правительство ухватились за самозванца въ цляхъ политическаго ослабленія Россіи и ея подчиненія папству, и іхъ вмшательство придало смут такой тяжелый и затяжной характеръ.

‘Въ московскомъ законодательств до ХII вка, — по замчанію В. О. Ключевскаго, — не встрчаемъ постановленій, которыя можно было бы признать основными законами, опредляющими строй и права верховной власти, основныя права и обязанности гражданъ. Формы государственнаго строя, складывавшіяся исторически, силой стихійной закономрности народной жизни, не успли наполниться надлежащимъ содержаніемъ, оказались выше наличнаго политическаго сознанія людей, въ нихъ дйствовавшихъ. Въ томъ и состоитъ наибольшій интересъ изучаемаго періода, чтобы слдить, какъ вырабатываются въ общественномъ сознаніи и вливаются въ эти формы недостававшія имъ понятія, составляющія душу политическаго порядка, какъ остовъ государства, ими оживляемый и питаемый, постепенно превращается въ государственный организмъ’.

Но исторіографія наша еще не разобралась въ обстоятельствахъ Смутнаго времени настолько, чтобы точно показать, въ какой мр неизбжность смуты опредлялась условіями внутренней жизни народа и насколько она была вызвана и поддержана случайностями и постороннимъ вліяніемъ.

Изучая европейскую смуту — французскую революцію, ясно виденъ сложный фактъ смуты, какъ неизбжное слдствіе государственнаго кризиса, къ которому Францію привелъ ея феодальный строй, смута же въ Россіи, хотя зависла и отъ случайныхъ обстоятельствъ, тмъ не мене ‘она совсмъ не была неожиданнымъ явленіемъ для современниковъ’, говоритъ С. . Платоновъ. Флетчеръ въ 1591 г. издалъ въ Лондон книгу о Россіи, въ которой предсказывалъ вещи, казалось бы, совсмъ случайныя. Въ пятой глав онъ говоритъ: ‘Младшій братъ Царя (еодора Ивановича), дитя лтъ шести или семи, содержится въ отдаленномъ мст отъ Москвы (т.-е. въ Углич) подъ надзоромъ матери и родственниковъ изъ дома Нагихъ. Но, какъ слышно, жизнь его находится въ опасности отъ покушенія тхъ, которые простираютъ свои виды на престолъ въ случа бездтной смерти Царя’. Въ той же глав Флетчеръ замчаетъ, что ‘Царскій родъ въ Россіи, повидимому, скоро пресчется со смертью особъ, нын живущихъ, и произойдетъ переворотъ въ русскомъ Царств’. Такъ образованный и наблюдательный англичанинъ до смерти царевича Дмитрія и за семь лтъ до прекращенія династіи видлъ ненормальность общественнаго быта въ Россіи, точно такъ же въ IX глав своей книги онъ указывалъ, что все это окончится не иначе, какъ всеобщимь возстаніемъ.

_{Рис.: еодоръ Іоановичъ.}

Царевичъ еодоръ выросъ въ Александровской слобод, среди опричнины. Рано по утрамъ его отецъ, игуменъ слободского монастыря, посылалъ сына на колокольню звонить къ заутрен. еодоръ былъ отъ рожденія слабымъ, такъ какъ мать его Анастасія Романовна въ то время уже прихварывала и умерла въ 1560 г. Смерть Анастасіи Грозный приписывалъ огорченіямъ, какія терпла покойная отъ дворцовыхъ дрязгъ, и, спустя 18 лтъ посл ея смерти, спрашивалъ въ письм Курбскаго: ‘Зачмъ вы разлучили меня съ моей женой? Если бы у меня не отняли юницы моей, кроновыхъ жертвъ не было бы’. Умирая, Грозный призналъ еодора ‘смиреніемъ обложеннаго’, неспособнымъ къ управленію государствомъ, и назначилъ ему въ помощь правительственную комиссію. еодора называли ‘освятованнымъ Царемъ’, но онъ, по выраженію Н. М. Карамзина, въ келліи или пещер былъ бы больше на мст, чмъ на престол. Вскор по воцареніи еодора произошли, неизвстные точно, безпорядки, которые кончились ссылкой боярина Бльскаго и удаленіемъ младшаго сына Грознаго — Дмитрія, которому отецъ назначилъ маленькій удлъ, городъ Угличъ съ его уздомъ, туда съ матерью Маріею Нагой, который, по словамъ Буссова, однажды сдлалъ изъ снга чучела, называлъ ихъ именами знаменитыхъ бояръ и саблей сшибалъ имъ головы, почему въ Москв говорили, что онъ выйдетъ въ батюшку временъ опричнины и что ему грозитъ опасность со стороны тхъ близкихъ людей къ ступенямъ престола, которые сами мтятъ ссть на него. По смерти Грознаго наибольшей силой пользовался родной дядя Царя еодора по матери, Никита Романовичъ Захарьинъ-Юрьевъ, который, въ 1585 г., умеръ отъ паралича, и власть перешла къ другому опекуну, шурину Царя — Борису Годунову, боровшемуся съ сильными противниками — князьями Мстиславскими и Шуйскими. Годуновъ, поддерживаемый сестрою-царицею, оттснилъ отъ длъ своихъ соперниковъ (сославъ Шуйскихъ, а Мстиславскій былъ постриженъ) и захватилъ, по словамъ кн. Катырева-Ростовскаго, такую власть, ‘яко же и самому Царю во всемъ послушну ему бысть’, а самъ еодоръ, какъ говоритъ Котошихинъ, предался ‘смиренію и молитв’.

По описанію пословъ Флетчера и Сапги, Царь еодоръ былъ низокъ ростомъ, съ опухшимъ лицомъ и нетвердой походкой и постоянно улыбался, даже сидя на престол во время пріема пословъ, онъ, то любуясь своимъ скипетромъ, то смотря на державу, не переставалъ улыбаться. Шведъ Петрей тоже говоритъ, что Царь еодоръ отъ природы былъ лишенъ разсудка, часто бгалъ по церквамъ трезвонить въ колокола и слушать обдню. Близкій ко двору, вышеупомянутый кн. И. М. Катыревъ-Ростовскій такъ характеризуетъ Царя: ‘Благоюродивъ бысть отъ чрева матери своей и ни о чемъ попеченія имя, токмо о душевномъ спасеніи’, а по выраженію другого современника, въ Цар еодор мнишество было съ царствіемъ соплетено безъ раздвоенія и одно служило украшеніемъ другому.

0x01 graphic

Рис.: Борисъ Годуновъ.

Борисъ Годуновъ, окруженный царственнымъ почетомъ и роскошью, правилъ осторожно, и 14 лтъ царствованія еодора были истиннымъ отдыхомъ для государства. Война со Швеціею, веденная удачно, не нарушила общаго безмятежнаго настроенія. Но вдругъ, въ 1591 году, разнеслась по Москв всть, что 15 мая, среди бла дня, царевичъ Дмитрій найденъ на двор своихъ углицкихъ хоромъ съ перерзаннымъ горломъ. Народъ, созванный набатомъ, засталъ надъ тломъ Царицу Марью и ея братьевъ Нагихъ. Царица била мамку царевича Василису Волохову и кричала, что убійство — дло дьяка Битяговскаго. Его въ это время не было во двор, но онъ прибжалъ, услыша набатъ, и его тутъ же убили, равно его сына Данилу и племянника Никиту Качалова. Съ ними вмст побили какихъ-то посадскихъ людей и сына мамки Волоховой Осипа. Въ Угличъ была наряжена и послана слдственная комиссія во глав съ княземъ В. И. Шуйскимъ (тайнымъ врагомъ Годунова), окольничаго Андрея Клешнина, дьяка Вылузгина и Крутицкаго митрополита Геласія. Они выяснили: 1) что царевичъ самъ себя зарзалъ въ припадк падучей болзни, играя въ ‘тычку’ (родъ свайки) вмст со своимъ сверстникомъ, и 2) что Нагіе безъ всякаго основанія побудили народъ къ убійству невинныхъ лицъ. Это донесеніе слдственной комиссіи было отдано на судъ патріарха Іова, пріятеля Годунова, который за два года передъ тмъ содйствовалъ его возведенію въ патріаршій санъ. Іовъ объявилъ соборн, что смерть царевича Дмитрія приключилась судомъ Божіимъ, а окончательный судъ надъ Нагими былъ переданъ въ руки свтской власти. Царицу Марію сослали въ монастырь на Выксу (близъ Череповца) и тамъ постригли, а братьевъ ея разослали по разнымъ городамъ, виновныхъ же угличанъ въ безпорядк казнили и сослали въ Пелымъ, гд изъ нихъ образовалось цлое поселеніе.

Протекло цлыхъ семь лтъ, и время уже стало стирать изъ памяти народа углицкое дло, но смерть Царя еодора заставила снова народную молву заговорить, что убійство царевича Дмитрія было совершено по порученію Бориса Годунова. Слухъ этотъ, записанный иностранцами, передавался затмъ, какъ неопровержимый фактъ, лтописцами, и въ ихъ разсказахъ нтъ противорчій, каковыми полно слдственное дло углицкой комиссіи. Дйствительно, нельзя предположить, чтобы это убійство было совершено чьей-либо услужливой рукой, которая желала совершить угодное Борису, предугадывая его помыслы, для обезпеченія положенія своей партіи, бывшей въ клевретахъ Годунова.

Въ сказаніи, вошедшемъ въ общій лтописный сводъ, разсказывается, что Борисъ сначала пробовалъ отравить Дмитрія, но Богъ не допустилъ яду подйствовать, тогда онъ сталъ искать чрезъ пріятеля своего Клешнина, всмъ обязаннаго Борису, людей, которые согласились бы убить царевича. Это сдлать предложили Чепчугову и Загряжскому, но они отказались, согласился одинъ Битяговскій. Самое убійство произошло такъ: когда сообщница Битяговскаго, мамка Волохова, вывела царевича гулять на крыльцо, убійца Волоховъ подошелъ къ нему и спросилъ: ‘Это у тебя, государь, новое ожерельице?’ — ‘Нтъ, старое’, отвтилъ ребенокъ и, чтобы показать ожерелье, поднялъ голову. Въ этотъ моментъ Волоховъ полоснулъ ножомъ по горлу царевича, но ‘не захватилъ ему гортани’. Кормилица Жданова, находившаяся тутъ, бросилась защитить ребенка, но Битяговскій и Качаловъ ее избили, а затмъ зарзали ребенка.

0x01 graphic

_{Рис.: Василій Шуйскій.}

Историки Щербатовъ и Карамзинъ стоятъ на сторон сказаниій, но посл смерти Царя еодора подозрительная народная молва обвиняла еще Бориса въ отравленіи Царя еодора и его дочери еодосіи. Но для виновности Бориса 1) необходимо доказать въ дл убійства Дмитрія невозможность самоубійства, стало-быть, подложность слдственнаго дла, 2) если бы даже была доказана невозможность самоубійства, то надо доказать, что убійство было своевременно, т.-е. въ 1591 г. было возможно предвидть бездтную смерть еодора и связывать съ нею расчеты, и 3) если такіе расчеты и были возможны, то одинъ ли Годуновъ могъ ихъ тогда имть? ‘До тхъ поръ, пока эти вопросы не будутъ разршены справедливо, — замчаетъ С. . Платоновъ, — Борисъ является не обвиняемымъ, а лишь подозрваемымъ: противъ него мало уликъ и вмст съ тмъ есть обстоятельства, говорящія въ пользу этой умной и симпатичной личности’.

Посл смерти Царя еодора, не указавшаго себ преемника, Москва присягнула его жен Ирин еодоровн, но она отказалась отъ царства и ухала въ Новодвичій монастырь, гд постриглась подъ именемъ Александры. Борисъ Годуновъ послдовалъ за сестрой и поселился въ монастыр, а царствомъ отъ имени царицы остались править патріархъ и бояре, послдніе задумали, какъ говоритъ преданіе, сдлать боярскую думу временнымъ правительствомъ и дьяка Щелкалова выслали на площадь къ народу, который предлагалъ присягнуть боярамъ. Но изъ народа раздались крики: ‘Да здравствуетъ Борисъ еодоровичъ!’ Посл этого патріархъ съ народомъ отправился въ Новодвичій монастырь и предложилъ Борису престолъ. Годуновъ отказался, говоря, что надо прежде успокоить душу еодора. Тогда ршено было подождать 40 дней, пока соберутся въ Москву земскіе люди для царскаго избранія. По всмъ частямъ Москвы и провинціальнымъ городамъ разосланы были люди и даже монахи, научавшіе народъ звать Бориса ‘всмъ міромъ’ на царство. Подъ страхомъ штрафа, полиція въ Москв сгоняла народъ къ монастырю бить челомъ у царицы-монахини ея брата на царство. Когда царица подходила къ окну кельи, народъ, по данному знаку, падалъ ницъ, при чемъ не успвшихъ этого сдлать пристава кнутами и пинками заставляли кланяться. Отъ неистоваго крика багровли лица. Царица, умиленная такимъ зрлищемъ, наконецъ, согласилась благословить своего брата на царство.

Бояре при выборномъ цар не хотли удовольствоваться однимъ обычаемъ, на основаніи котораго держалось ихъ политическое значеніе при прежней династіи. Они ожидали ограниченія власти Бориса, ‘чтобы онъ государству по предписанной грамот крестъ цловалъ’, какъ гласило современное свидтельство, сохранившееся въ бумагахъ историка XVIII вка — Татищева. Борисъ отлично понималъ молчаливое ожиданіе бояръ и тоже молчалъ, отказываясь отъ власти, будучи увренъ, что его земскій соборъ изберетъ безъ всякихъ условій. Тогда онъ сдлалъ огромную ошибку, за которую со всей своей семьей поплатился, такъ какъ ему слдовало именно держаться за свое значеніе земскаго избранника, а онъ старался прилпиться къ старой династіи, вымышляя съ патріархомъ Іовомъ различныя завщательныя распоряженія, о которыхъ соборное опредленіе увряетъ даже, что Грозный, поручая Борису сына еодора, сказалъ: ‘по его преставленіи теб приказываю и царствіе сіе’.

Въ феврал 1598 г. съхались земскіе изъ городовъ, всего не боле 50 человкъ, а москвичей было боле 400 лицъ, и открылся соборъ, въ которомъ духовныхъ лицъ было до 100, бояръ до 15, придворныхъ и тяглыхъ людей (но не крестьянъ) до 50 человкъ. 17 февраля соборъ избралъ царемъ Бориса, котораго предложилъ самъ патріархъ. Три дня служили молебны, чтобы Богъ помогъ смягчить сердце Годунова, а 20 февраля опять пошли просить Бориса на царство, но онъ снова отказался. Тогда 21 числа патріархъ, взявъ чудотворную икону Божіей Матери и при несмтномъ стеченіи народа, отправился съ крестнымъ ходомъ въ Новодвичій монастырь, гд, совершивъ литургію, патріархъ съ боярствомъ вошелъ въ келлію Ирины и началъ находившагося тамъ Бориса уговаривать, при чемъ сказалъ, что если онъ откажется, то его отлучитъ отъ Церкви, а стоявшій народъ въ монастырской оград и за стнами монастыря крикомъ просилъ Бориса ссть на престолъ, и ‘пронырь лукавый’ далъ свое согласіе, перехитривъ самого себя, такъ какъ ему ‘слдовало земскій соборъ изъ случайнаго должностного собранія, говоритъ В. Ключевскій, превратить въ постоянное народное представительство, идея котораго уже бродила въ московскихъ умахъ при Грозномъ и созыва котораго требовалъ самъ Борисъ’.

Бояре, увидавшіе, что Годуновъ желаетъ править такъ же самовластно, какъ правилъ Иванъ Грозный, ршились дйствовать противъ него тайно, и современники объясняютъ несчастіе Бориса негодованіемъ чиноначальниковъ всей земли Русской, отъ которыхъ много напастныхъ золъ на него возстало. Борисъ, для огражденія себя отъ козней бояръ, поощрялъ боярскихъ холоповъ къ доносамъ и клевет. ‘Ни при одномъ государ такихъ бдъ не бывало’, говорили современники, такъ какъ доносы сопровождались опалами и казнями. Такъ, Борисъ по доносу подвергъ тлесному наказанію Богдана Бльскаго и заключилъ его въ темницу. Съ особымъ озлобленіемъ отнесся Борисъ къ дому Романовыхъ, предокъ которыхъ, по преданію, выхалъ въ XIV вк изъ ‘Пруссъ’. Его потомки были впослдствіи извстны подъ фамиліями Кошкиныхъ, Захарьиныхъ и, съ половины XVI вка, Романовыхъ (отъ имени Романа Юрьевича Захарьина). Дочь этого Романа Юрьевича, въ 1547 году вышла замужъ за Ивана Грознаго, и такимъ образомъ Романовы стали въ родств съ царемъ. Братъ царицы оставилъ по себ добрую память въ народ, его имя сохранила даже былина, представивъ въ псняхъ о Грозномъ добрымъ посредникомъ между народомъ и Царемъ. Въ моментъ кончины Царя еодора было нсколько Романовыхъ, сыновей Никиты Юрьевича Романова, и вс братья эти были тогда извстны подъ именемъ Никитичей. Изъ нихъ самымъ выдающимся слылъ еодоръ Никитичъ Романовъ, которому передъ смертью будто бы Царь еодоръ готовъ былъ передать свой престолъ. Вотъ въ этихъ-то двоюродныхъ братьяхъ Царя еодора видлъ Борисъ своихъ соперниковъ.

Вс сыновья Никиты Романовича, по ложному доносу холопа, были обвинены въ намреніи извести царя волшебствомъ и отправлены Годуновымъ въ заточеніе. Его не пережили Александръ, Василій и Михаилъ Никитичи. По сказанію лтописей, Александръ былъ удавленъ у Благо моря, Василій и Иванъ были сосланы въ Пелымъ, гд первый умеръ отъ дурного обращенія съ нимъ приставовъ. Михаилъ Никитичъ, богатырь тломъ, закованный въ цпи въ 3 пуда 10 фунтовъ, содержался въ подземной тюрьм, въ Ныробской волости, близъ Чердыни, гд мстные крестьяне сохраняютъ часть его оковъ въ выстроенномъ храм и чтутъ его за святого. еодора же насильно постригли въ монахи, подъ именемъ Филарета, въ Сійскомъ монастыр, а жену его Ксенію разлучили съ дтьми, мужемъ и сослали въ Новгородскій уздъ, Обонежской пятины, на Онежское озеро. Сына ихъ Михаила, которому шелъ шестой годъ, отправили на Блоозеро съ опальными тетками: княгинею Марою Никитичною Черкасскою, Анастасіей Никитичной (тогда еще двицею) и женой Александра Никитича Ульяной Семеновной (рожденной Погожевой). Среди этого родственнаго кружка маленькій Михаилъ, будущій государь Россіи, и его сестрица Татьяна еодоровна (8-ми лтъ) терпли на Блоозер тяжкую нужду и росли при очень суровыхъ условіяхъ. Достоврно извстно, что пристава, смотрвшіе за содержаніемъ опальныхъ, часто отказывали имъ даже въ молок и яйцахъ для ихъ стола, а заботливыя тетки Михаила еодоровича иногда не могли допроситься и куска холста, необходимаго для блья дтямъ, ввреннымъ ихъ попеченію.

0x01 graphic

Рис.: Патріархъ Филаретъ, отецъ Міхаила еодоровича.

Такимъ образомъ боярская знать скрылась по подворьямъ и дальнимъ тюрьмамъ, а обезумвшій Борисъ разослалъ всюду особую молитву, которую во всхъ домахъ должны были читать за трапезой при заздравной чаш за царя и его семейство. Самъ же Годуновъ укрылся во дворц, не выходилъ принимать челобитныхъ, какъ то длали прежде цари, — словомъ, показалъ, что всхъ боится. Въ 1604 г. разнеслась по Москв всть, что агенты Годунова въ Углич зарзали подставного ребенка, а настоящій царевичъ живъ и идетъ изъ Литвы добывать свой престолъ.

Борисъ, услыша о появленіи Лжедмитрія, прямо сказалъ боярамъ, что это ихъ рукъ дло. Личность самозванца до сихъ поръ остается загадочной. По мннію, идущему отъ самого Бориса, это былъ сынъ галицкаго мелкаго дворянина Юрій Отрепьевъ, въ иночеств Григорій, который служилъ въ Москв холопомъ у бояръ Романовыхъ и у князя Черкасскаго, затмъ сдлался монахомъ и за книжность и составленіе похвалы московскимъ чудотворцамъ взятъ былъ къ патріарху въ книгописцы и тутъ съ чего-то сталъ говорить, что онъ будетъ царемъ въ Москв. Ему предстояло заточеніе, но какіе-то сильные люди укрыли его, и онъ бжалъ въ Литву въ то самое время, когда гнвъ Бориса обрушился на романовскій кружокъ. Большинство историковъ въ Лжедмитріи признаютъ Отрепьева. Н. И. Костомаровъ говоритъ, что ничего не знаетъ объ его личности, а В. С. Иконниковъ и графъ С. Д. Шереметевъ видятъ въ немъ настоящаго царевича. Несомннно одно, что Отрепьевъ участвовалъ въ замысл бояръ, такъ какъ есть извстіе, что онъ пріхалъ въ Москву вмст съ Лжедмитріемъ, а потомъ былъ сосланъ имъ за пьянство. Въ Литв Лжедмитрій во время болзни, находясь слугою у русскаго ополячившагося князя Адама Вишневецкаго, открылъ свое царское происхожденіе. Первые, пустившіе въ ходъ самозванца, въ польскомъ обществ, были Вишневецкіе и Мнишекъ. Какъ только онъ основался у Мнишковъ въ ихъ Самбор, въ Галиціи, около него явились францисканцы, которые овладли его умомъ и склонили въ латинство, іезуиты продолжали ихъ дло, а ловкая панна Марина Мнишекъ завладла сердцемъ юнаго царевича. Король польскій Сигизмундъ III, фанатическій ученикъ іезуитовъ, подавлявшихъ тогда православіе въ западной Россіи, поддержалъ Лжедмитрія деньгами и разршилъ ему набрать войско.

Такимъ образомъ Лжедмитрій явился въ Московское государство сильнымъ искателемъ престола, ему предались не только казаки, но цлые города. Вотъ почему давались легко побды самозванцу надъ царскими войсками. Борисъ Годуновъ, потрясенный волненіемъ, внезапно умеръ 13 апрля 1605, года, войско и народъ Москвы присягнули 16-лтнему сыну его еодору, который, видя, что князья Шуйскій и Мстиславскій не предпринимали ршительныхъ дйствій противъ сидвшаго въ Путивл самозванца, послалъ Басманова, но онъ со всмъ войскомъ перешелъ на его сторону, и вс высшіе бояре признали Лжедмитрія настоящимъ царемъ.

1 іюня 1605 г. явились въ Москву отъ Самозванца Плещеевъ и Пушкинъ и читали въ одной изъ слободокъ грамоту, адресованную москвичамъ, въ которой описывались спасеніе царевича и его военные успхи. Въ конц грамоты общались народу всевозможныя льготы. Плещеева и Пушкина народъ повелъ на Красную площадь, гд снова читали грамоту. Народъ, не зная чему врить, ршилъ спросить Василія Шуйскаго, который совершенно отрекся отъ своихъ прежнихъ показаній и уврилъ, что царевичъ былъ спасенъ, а убитъ поповскій сынъ. Посл этого чернь бросилась въ Кремль, схватила царя еодора съ матерью и сестрой и перевела ихъ въ прежній Борисовъ боярскій домъ, а затмъ стала грабить иноземцевъ, ‘пріятелей Борисовыхъ’. Вскор пріхали въ Москву отъ самозванца князья Василій Голицынъ и Масальскій, они сослали патріарха Іова въ Старицу, убили царя еодора и его мать, а родню подвергли ссылк и заточенію.

20 іюня 1605 г. Дмитрій торжественно въхалъ въ Москву, при чемъ народъ въ своемъ увлеченіи не замчалъ, что мнимаго государя окружали поляки, а позади шли русскіе бояре, что на Красной площади церковное пніе заглушали трубы и литавры, когда Дмитрій прикладывался къ иконамъ на Лобномъ мст, а въ Успенскомъ собор его привтствовалъ рчью католическій монахъ-іезуитъ. Черезъ четыре дня былъ поставленъ новый патріархъ, грекъ Игнатій, одинъ изъ первыхъ признавшій самозванца. Затмъ возвращены были изъ ссылки Нагіе и Романовы, а старшій изъ нихъ, Филаретъ, сдланъ митрополитомъ ростовскимъ. За матерью Дмитрія — инокиней Марой Нагой, здилъ князь М. В. Скопинъ-Шуйскій, въ іюл ее привезли въ Москву, и она трогательно признала самозванца за сына. Новый государь каждый день бывалъ въ боярской дум и легко разршалъ самые трудные вопросы, самъ обучалъ ратныхъ людей. Не спалъ посл обда, а запросто вмсто того бродилъ по Москв, заходя въ лавки торговыхъ людей, одвался по-польски самъ, а равно также одлъ свою стражу. Словомъ, не признавалъ этикета, ‘чина’, подобающаго царскому сану. Преданный его слуга П. . Басмановъ признавался иностранцамъ, что царь — не сынъ Ивана Грознаго, но его признаютъ царемъ потому, что ему присягали, и лучшаго царя теперь и не найти. Дло князей Шуйскихъ, распространявшихъ слухи объ его самозванств, онъ отдалъ на судъ всей земли и созвалъ земскій соборъ, приблизившійся къ типу народно-представительнаго, съ выборными отъ всхъ сословій. Приговоренныхъ къ смертной казни Шуйскихъ онъ послалъ въ ссылку и вскор им возвратилъ боярство и простилъ. Это обстоятельство свидтельствуетъ, насколько Лжедмитрій считалъ себя ‘прирожденнымъ’ царевичемъ.

Рис.: Подпісь Дмитрія самозванца.

Знакомясь съ личностью новаго царя, москвичи находили его образованнымъ, а поляки считали невжественнымъ, такъ какъ онъ плохо владлъ польскимъ языкомъ, еще хуже латинскимъ, писалъ ‘in perator’ вмсто ‘imperator’. Собою самозванецъ былъ некрасивъ: разной длины руки, большая бородавка на лиц, волосы рыжеватые, торчкомъ, лишенная таліи фигура, при небольшомъ рост совсмъ не отражала его богато одаренной духовной природы. Онъ развивалъ широкіе политическіе планы, хлопоталъ поднять противъ турокъ и татаръ вс католическія державы во глав съ Россіей. Онъ ставилъ на видъ своимъ совтникамъ въ дум, что они ничего не видали, ничему не учились и что имъ нужно съездить за границу. Своими привычками, особенно небрежнымъ отношеніемъ ко всякимъ обрядамъ, Лжедмитрій возбуждалъ у москвичей массу нареканій. Такъ, Марина Мнишекъ, оставаясь католичкой, была внчана въ Успенскомъ собор подъ праздникъ святителя Николая (8 мая), что возмутило недопущенный въ Кремль народъ, равно и свадебный пиръ подъ этотъ праздникъ былъ предметомъ пересудовъ москвичей. Противъ самозванца стали дйствовать двое — князь В. И. Шуйскій и казанскій митрополитъ Гермогенъ, которому Лжедмитрій оказалъ свое благоволепіе, вызвавъ его въ Москву и назначивъ членомъ учрежденнаго, по польскому образцу, сената. Гермогенъ началъ съ того, что открыто заявилъ о необходімости невст Дмитрія прінять православіе, иначе бракъ его съ нею будетъ незаконнымъ. Требованіе Гермогена не было исполнено, и онъ самозванцемъ былъ высланъ изъ Москвы въ Казань. Весною 1606 г. В. П. Шуйскій съ кн. Голицынымъ стали дйствовать, при чемъ на собраніи заговорщиковъ кн. Шуйскій, наканун возстанія, заявилъ, что призналъ Лжедмитрія для того, чтобы избавиться отъ Годунова. Привлеченныя на сторону бунтовщиковъ войска, въ ночь съ 10 на 17 мая, были введены въ Москву, и бунтъ былъ поднятъ рано утромъ, якобы за царя противъ поляковъ. Народъ шелъ въ Кремль съ криками: ‘поляки бъютъ бояръ и государя’. Цль заговорщиковъ была окружить будто бы для защиты самозванца и убить его. Во время этого бунта былъ свергнутъ патріархъ Игнатій и убито отъ 2000 до 3000 русскихъ и поляковъ. Такимъ образомъ, по словамъ Костомарова, ‘Дмитрий уничтожилъ Годуновыхъ и самъ исчезъ, какъ призракъ’, сдлавшись ‘разстригой’, ‘еретиком’ и ‘польскимъ свистуномъ’. На престолъ вступилъ царь-заговорщикъ В. И. Шуйскій.

II

Есть извстіе, что бояре, свергнувшіе Дмитрія, уговорились, что тотъ, кому дастъ Богъ быть царемъ, не станетъ мстить за прежнія ‘досады’, а будетъ управлять Русскимъ государствомъ ‘по общему совту’. Утромъ 19 мая народъ на Красной площади, духовенство и бояре предложили избрать патріарха, который бы разослалъ грамоты для созванія совтныхъ людей для избранія царя, но въ толп закричали, что нужне царь и царемъ долженъ быть В. И. Шуйскій, который, какъ говорятъ современники, былъ ‘выкрикнутъ’ своими ‘доброхотами’. Свое царствованіе Шуйскій началъ рядомъ грамотъ, посланныхъ по всему государству, и въ каждой изъ нихъ заключалась ложь. Такъ, въ записи, на которой крестъ цловалъ, онъ писалъ: ‘повеллъ онъ крестъ цловать на томъ, что ему никого смерти не предавать, не осудя истиннымъ судомъ съ боярами своими’, т.-е. съ думой, при чемъ отказывался отъ права конфисковать имущество у братьевъ и семьи преступника, не участвовавшихъ въ преступленіи. Затмъ царь говорилъ: ‘да и доводовъ (т.-е. доносовъ) ложныхъ мн не слушать, а сыскивать всякими сысками накрепко и ставить съ очей на очи, а за ложный доносъ по сыску наказывать смотря по вин, взведенной на оболганнаго’. Происхожденіе подкрестной записи, пишетъ В. О. Ключевскій, было сложне ея содержанія, лтописецъ разсказываетъ, что царь Василій по своемъ провозглашеніи пошелъ въ Успенскій соборъ и сталъ тамъ говорить, чего искони вковъ не важивалось: ‘цлую крестъ всей земл на томъ, что мн ни надъ кмъ ничего не длати безъ собору, никакого дурна’. Бояре и всякіе люди говорили царю, чтобы онъ на томъ креста не цловалъ, потому что въ Московскомъ государств того не повелось, но онъ никого не послушалъ. Въ этой выходк увидли небывалую новизну, попытку поставить соборъ на мсто думы, но царь Василій, обязавшись наканун возстанія предъ товарищами править по ‘общему совту’ съ ними, являлся, такимъ образомъ, царемъ партіи бояръ, естественно искалъ земской опоры, т.-е. стать земскимъ царемъ, ограничивъ свою власть учрежденіемъ новымъ, освободивъ ее отъ всякаго дйствительнаго ограниченія. Обнародованная же подкрестная запись явилась плодомъ сдлки царя съ боярами, которые отстояли свою думу противъ земскаго собора. Во всякомъ случа, подкрестная запись царя Василія есть первый опытъ построенія государственнаго порядка на основ формально ограниченной власти. Въ другой грамот, писанной отъ имени бояръ и разныхъ чиновъ людей, говорилось, что по низложеніи Гришки Отрепьева освященный соборъ, бояре и всякіе люди избирали государя ‘всмъ Московскимъ государствомъ’ и избрали князя Василія Ивановича, всея Руси самодержца, но такого въ дйствительности избранія не было. Что Дмитрій былъ самозванецъ, это въ особой грамот удостовряла и Мара Нагая, которая сознавалась, что Отрепьевъ устрашилъ ее угрозами, и она признала его страха ради и въ то же время говорила, что тайно она говорила боярамъ объ его самозванств, о чемъ свидтельствуетъ всенародно.

Русскіе люди знали, что Шуйскій переметывался со стороны въ сторону въ этомъ дл, и не врили царю-заговорщику, прошедшему огонь и воду, видвшему и плаху, но помилованному самозванцемъ. Это отлично зналъ Шуйскій, который 1 іюня 1606 г. поспшилъ короноваться, а 3 іюня перенесъ изъ Углича въ Москву въ Архангельскій соборъ мощи Царевича Дмитрія, обратя это религіозное торжество въ средство политическаго убжденія, оправдывавшее низверженіе самозванца.

Но едва успли сжечь подъ Москвой трупъ самозванца, какъ въ столиц, такъ и въ другихъ городахъ была пущена молва, что Дмитрій спасся отъ смерти и былъ подмненъ убитымъ иноземцемъ, для чего на его лицо и была надта маска.

При Шуйскомъ, по отзывамъ современниковъ, бояре имли больше власти, чмъ самъ царь, ссорились съ нимъ, — словомъ, длали, что хотли. Другая часть боярства, не имвшая вліянія на дла, стала во имя своихъ выгодъ за самозванца, равно казачество, которому удалось проводить Дмитрія до Москвы, и ‘русскій материкъ’, по выраженію И. Е. Заблина, т.-е. среднія сословія народа, были смущены всмъ случившимся и кое-гд не признали Шуйскаго.

Первымъ приверженцемъ Лжедмитрія I оказался воевода князь Гр. Шаховской, сосланный за это на воеводство въ Путивль, тамъ онъ объявилъ жителямъ, что Дмитрій живъ, и поднялъ противъ Шуйскаго весь городъ. Ему поврили и подняли возстаніе, къ которому присоединились и другіе сверскіе города, между прочимъ Елецъ и Черниговъ, Стародубъ и Блгородъ. Когда царскія войска, посланныя усмирять мятежные города, были разбиты бунтовщиками, то противъ Шуйскаго возстали на юг города: Тула и Рязань. Дале возникли безпорядки въ поволжскихъ городахъ. Въ Перми произошла междоусобица среди войскъ, набранныхъ для царя, которыя стали бить другъ друга и разбжались.

Волненія происходили въ разныхъ мстностяхъ, но серьезне всхъ было движеніе на юг, въ Сверской земл. Шаховской поднялъ движеніе во имя Дмитрія, но не находилъ человка, который бы принялъ на себя его роль. Наконецъ случай помогъ Шаховскому, бывшій холопъ князя Телятевскаго, взятый въ плнъ татарами и проданный ими въ Турцію, гд онъ усплъ побывать на галерахъ и бжать въ Венецію, откуда пробирался на Русь черезъ Польшу, встртился съ Молчановымъ, который нашелъ его пригоднымъ для своихъ длъ, сблизился съ нимъ и послалъ Болотникова къ Шаховскому, поручившему ему цлый отрядъ. Въ Украйн Болотниковъ увеличилъ свой отрядъ, призвавъ гулящихъ людей, разбойниковъ, бглыхъ крестьянъ и холопей, общая имъ именемъ Дмитрія прощеніе и льготы.

Встртясь съ царскими войсками, Болотниковъ ихъ разбилъ у Ельца и Кромъ, вслдствіе чего поднялись: Тула, Веневъ, Кашира, Орелъ, Калуга, Вязьма, и нкоторые тверскіе города, хотя сама Тверь оставалась врна Шуйскому. Особенно сильно движеніе проявилось въ Рязани, во глав котораго стали: Григорій Сунбуловъ и два брата дворянина Ляпуновы — Прокопій и Захаръ, а в

Великая разруха Московскаго государства (1598-1612 гг.) со времени прекращенія царей рода Рюрика до избранія царя изъ дома Романовыхъ.

I

II

Читайте также:

Великая разруха Московскаго государства
(1598-1612 гг.)
со времени прекращенія царей рода Рюрика до избранія царя изъ дома Романовыхъ.