Вечный жид, Шубарт Кристиан Фридрих Даниель, Год: 1791
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Кристиан Шубарт
Вечный жид
—————————————————————————-
Перевод М. Л. Михайлов
Михайлов М. Л. Сочинения в трех томах. Том первый
М., ГИХЛ, 1958
OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru
—————————————————————————-
Из темного ущелия Кармила
На солнце выполз Агасвер. Другое
Тысячелетье шло к концу с тех пор,
Как он бродил, бичуемый тревогой,
По всем странам. — Когда, идя на казнь,
Христос под крестной ношею склонился
И отдохнуть у двери Агасвера
На миг остановился, Агасвер
Его сурово оттолкнул, — и дальше
Пошел Христос и пал под тяжкой ношей
Без слова, без стенанья. Тут предстал
Пред Агасвера грозный ангел Смерти
И с гневным взглядом молвил: ‘Отдохнуть
Ты сыну человеческому не дал,
Не знай же сам ты отдыха отныне,
Бесчеловечный, до его второго
Пришествия!’
И черный адский демон
Гнал Агасвера из страны в страну,-
И не было гонимому ни сладкой
Надежды умереть, ни утешенья
Найти успокоение в могиле.
Из темного ущелия Кармила
На солнце вышел Агасвер. С лица
И с бороды стряхнул он пыль, из груды
Костей, нагроможденных тут, взял череп
И по горе метнул его с размаха.
Запрыгал череп, зазвенел о камни —
И разлетелся вдребезги. ‘То был
Отец мой!’ — Агасвер проскрежетал.
Еще схватил он череп — и еще…
Семь черепов, кружася, покатились
С утеса на утес. ‘А это — это… —
Он восклицал с налившимися кровью
Безумными глазами,- это были
Мои все жены!’ Черепа катились…
Еще… Еще…’А это — это были
Мои все дети! — скрежетал несчастный.-
И умерли! Они могли… а я,
Отверженный, я не могу! нет смерти!
Грознейший суд мучительнейшей карой
Навеки надо мной отяготел.
И пал Ерусалим. Я с лютой злобой
Смотрел, как мрут другие, — и кидался
В объятья пламени, и ярой бранью
Дразнил меч римлян. Грозное проклятье
Меня как бронь хранило: я не умер!
И рухнул Рим, всесветный исполин.
Я голову и грудь свою подставил.
Он рухнул и меня не раздавил.
Передо мною нации рождались
И умирали, я же оставался,
Не умирал! С вершин, одетых в тучи,
Кидался я в пучину, но прилив
Меня волною выносил на сушу,
И жгучий яд существованья снова
Меня палил. К запекшемуся зеву
Волкана я взобрался. Я скатился
В его утробу. Там стонал и выл
Я десять месяцев в чаду и мраке,
Ногтями рыл курящееся устье…
И огненная матка разродилась
Потоком лавы, и меня опять
Из пламенного выкинула зева,
И в пепле шевельнулся я — живой!
В горящий лес я бросился. Я бегал,
Беснуясь, средь пылающих деревьев.
С волос своих они меня кропили
Огнем, — и пухло тело у меня,
И ныла кость. Но не сгорел я! жив!
И ринулся я в дикий пыл войны.
В грозе кровавых битв с врагом сходился
Лицом к лицу. Ругательством поносным
Я разжигал и галла и германца,
Но от меня отскакивали стрелы,
Обламывались копья об меня.
Об череп мой в осколки разлетались
Кривые сабли сарацинов. Пули
В меня летели градом — как горох
В железный панцирь. Молнии сраженья,
Змеясь, мне опоясывали тело,
И — как утес, зубчатою вершиной
Поднявшийся за тучи, — оставался
Я невредим. Напрасно слон меня
Топтал, напрасно конь своим железным
Копытом бил, дыбясь средь ярой сечи!-
Пороховой подземный взрыв меня
Высоко взбросил, оглушенный, тяжко
Упал на землю я — и очутился
Средь изможженных трупов, весь обрызган
Их кровью, мозгом, — жив и невредим!
На мне ломались молот и топор,
У палачей мертвели руки, зубы
У тигров притуплялись. В цирке лев
Голодный растерзать меня не мог.
Я подползал к норе гремучих змей,
Кровавый гребень щекотал дракону.
И жало змей меня не заражало,
Терзал и грыз дракон, не умерщвляя.
И я пошел плевать хулой и бранью
В лицо тиранам. Говорил Нерону:
‘Ты пес! ты кровопийца!’ Христиерну
Я говорил: ‘Ты пес! ты кровопийца!’
Мулею Измаилу говорил:
‘Ты пес! ты кровопийца!’ И тираны
Мне злейшие придумывали пытки
И казни… Но меня не умертвили.
О, ужас! умереть не мочь! покоя
Не мочь найти, томясь и изнывая!
И все влачить иссохшее, как труп,
И тлением пропахнувшее тело!
Столетья и тысячелетья — видеть
Перед собой зияющую пасть
Чудовища _Одно и тоже_! видеть,
Как Время, в ненасытном любодействе
И в вечном голоде детей рождает
Иль пожирает! Умереть не мочь!
О беспощадный мститель! есть ли казнь
Грознейшая в твоей всевластной воле?
Казни меня, казни меня ты ею!
О, если б пасть от одного удара
И с этой выси покатиться вниз,
И у подошвы горной растянуться,
И, вздрогнув, — прохрипеть и умереть!’
И Агасвер шатнулся: смутный гул
Ему наполнил уши, тьма покрыла
Горячие зеницы. — Светлый ангел
Взял на руки его и снес в ущелье,
И там сложил и молвил: ‘Агасвер!
Спи мирным сном! Не вечен божий гнев’.
ПРИМЕЧАНИЯ
Кристиан Шубарт (1739-1791) — немецкий демократический поэт и
журналист, видный деятель ‘Бури и натиска’, антифеодального литературного и
политического движения в Германии в 1770-1780-х гг.
Вечный жид. Печатается по автографу (ИРЛИ). Впервые — ‘Дело’, 1888, No
11, стр. 37-40. Переведено, вероятно, в 1862-1865 гг. В основе эпического
отрывка Шубарта ‘Вечный жид’ лежит библейская легенда о еврее, отказавшемся
помочь Христу нести к месту казни крест и обреченном за это на бессмертие.
М. Горький писал об этой легенде, что она ‘искусно соединяет в себе и
заветную мечту человека о бессмертии и страх бессмертия, вызываемый тяжкими
мучениями жизни… На тему о странствованиях Агасфера создано множество
романов и поэм, причем некоторые из них изображают в лице Агасфера… вообще
человечество, бессмертное, на протяжении тысячелетий идущее к какой-то
неведомей цели сквозь великие страдания’ (М. Горький, [Легенда об Агасфере],
Несобранные литературно-критические статьи, М. 1941, стр. 302).