Ф.Э. Шперк
Ф.Э. Шперк
В. В. Розанов (Опыт характеристики)
В. В. Розанов (Опыт характеристики)
Но нам уж то чело священно,
На коем вспыхнул сей язык1.
Пушкин
I
II
ПРИМЕЧАНИЯ
В. В. Розанов (Опыт характеристики), Шперк Федор Эдуардович, Год: 1893
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Серия ‘РУССКИЙ ПУТЬ’
В. В. РОЗАНОВ: PRO ET CONTRA
Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Книга I
Издательство Русского Христианского гуманитарного института
Санкт-Петербург 1995
Литературное прошлое В. В. Розанова обрисовывает два умственных направления, которым, несомненно, следовал этот мыслитель: теоретическое и философско-историческое. Первому заплачена дань трудом ‘О понимании’, некоторыми небольшими, весьма тщательно обработанными статейками, непосредственно следовавшими за ‘Пониманием’, и недавней пространной статьей ‘О цели человеческой жизни’ 2.
Второе нашло себе выражение в брошюре ‘Место христианства в истории’, в статьях о H. H. Страхове и Леонтьеве, а также в менее удачной по форме ‘Легенде о Великом Инквизиторе Достоевского’. Последнее я считаю тем, которое отвечает складу розановского ума, которое по отношению к предыдущему более важно, истинно. Ему следуя, В. В. Розанов и высказывает то, что может высказывать только он, и что, конечно, составит для будущего историка философии самую суть розановского творчества.
Замечательно, что в этих идеях, падающих своим содержанием в область философии истории, — как истолкователи настроений, пережитых человечеством, и осознанных им этических идей. В. В. Розанов и представитель специфическо-русской мысли.
Все умы наши тяготели и тяготеют к этой сфере умственного творчества, вся русская философия есть философия или психология истории. Чаадаев, Герцен, Данилевский, Достоевский (в ‘Инквизиторе’), К. Н. Леонтьев — ведь это ряд психологов истории, подобных которым не выставляет нам Запад. И очерк истории русской философии должен включить в себя не слепых и бездарных подражателей европейских систематиков, а именно этих значительных выразителей философской мысли, которые глубоко отличаясь от своих западных собратьев, представляют особую ветвь на древе умственного созидания. Корни истинной русской философии, более глубокие, нежели многие полагают, не в знаменитом ли и столь оригинальным по высказанному в нем историческому миросозерцанию, ‘Философском письме’ Чаадаева? И русская мысль, и русское художественное творчество возникли одновременно.
Все, что мы считаем в себе значащим, все, что входит в определение нашей личности, что, словом, составляет сущность нашу, — все это представляется В. В. Розанову мало существенным. Последнее — отличительная характерная черта его исторического мировоззрения. Не человек — объект его внимания, предмет его основной мысли, а высшее нечто, лишь изъявляющееся в судьбе людей, в истории, которою, собственно, они и интересны и значительны только. Не человек — носитель мысли и блага, а человек — выразитель и истолкователь воли Бога в истории — существен, важен и дорог для него. Внимание Розанова всецело поглощают пути, коими Провидение ведет человека. Эти пути-то и драгоценны ему. Отсюда религиозный характер розановских писаний, отсюда моральная сила их…
Свою характеристику мы заключим следующими словами писателя, преисполненными такой удивительной резигнации, такого исключительного самосознания!
‘Редко человек понимает конечный смысл того, что он делает, и большею частью он понимает его слишком поздно для того, чтобы изменить делаемое. Вмешательство индивидуальной воли в пути истории всегда бывает напрасно. Этой доли напрасности я не мог не замечать и во всем, что мне случилось высказать. Не человек делает свою историю, он только терпит ее, в ней радуется, утешается, или, напротив, скорбит, страдает’.
Впервые: Гражданин. 1893. No 313. 13 нояб. С. 2.
Шперк Федор Эдуардович (ок. 1870—1897) — публицист, литературный критик, философ, поэт, друг Розанова. Автор брошюр ‘Система Спинозы’ (1894), ‘Философия индивидуальности’ (1895), ‘Книга о духе моем’ (1896), ‘Диалектика бытия’ (1897) и др. Несмотря на раннюю смерть Шперка и полное отсутствие известности своего младшего друга, ‘не кончившего университета’, Розанов считал его чрезвычайно одаренным человеком, ‘умнее’ себя. В письме Э. Ф. Голлербаху от 8 окт. 1918 г. он писал: ‘Шперка бы поставил (terribile dictu) на 2-м месте, как действительно оригинального и самобытного мыслителя, а Влад. Соловьева на 3-ем месте, как нисколько не оригинального и лишь очень самоупоенного’ (с. 52). Вместе с тем Розанов признавал, что в философских брошюрках Шперку полностью выразиться не удалось, а значение его связано прежде всего с короткими рецензиями в ‘Новом времени’ (под псевдонимами ‘Ор’ и ‘Апокриф’). Розанов познакомился со Шперком заочно в 1890 г., а после его переезда в Петербург их отношения перешли в дружбу. Помимо частого упоминания имени Шперка в своих главных книгах, Розанов неоднократно писал о нем: Две философии (Критическая заметка) // Новое время. Библиогр. прилож. 1897. 12 окт., Памяти Ф. Э. Шперка // Рус. обозрение. 1897. No 11. С.459-465.
1 Цитата из стихотворения А. С. Пушкина ‘Герой’ (1830).
2 Розанов В. Цель человеческой жизни // Вопросы философии и психологии. 1892. No 14-15.