Въ угоду жен.
Въ угоду жен.
Изъ маленькихъ ироній жизни Харди.
Перев. съ англійск. Н. И. Суворовой.
I.
I.
II.
II.
III.
III.
——
Конецъ.
‘Живописное обозрніе’, NoNo 30—32, 1902
В угоду жене, Гарди Томас, Год: 1902
Время на прочтение: 18 минут(ы)
Внутри храма св. Іакова въ город Гавенпуль постепенно темнло отъ сплошныхъ тучъ зимняго дня. Было воскресенье, служба только что кончилась, священникъ дочитывалъ свою молитву, и прихожане съ чувствомъ облегченія вставали съ колнъ и собирались уходить.
Нкоторое время царило полное молчаніе, можно даже было слышать волненіе моря въ гавани. Безмолвіе прервали шаги церковнослужителя, который пошелъ къ двери, чтобы отворить ее, какъ всегда, для выхода молящихся. Однако, прежде чмъ онъ подошелъ къ двери, задвижка была отодвинута снаружи, и показалась темная филгура мужчины въ морскомъ плать.
Церковнослужитель отошелъ въ сторону, морякъ тихонько затворилъ за собою дверь, пошелъ въ церковь и приблизился къ ступенькамъ алтаря. Священникъ, читавшій молитву, всталъ и пристально посмотрлъ на не во-время вошедшаго.
— Извините, — сказалъ морякъ, обращаясь къ священнику настолько громкимъ голосомъ, что вс прихожане слышали.— Я пришелъ сюда, чтобы поблагодарить Бога за счастливое избавленіе отъ кораблекрушенія. Насколько я понимаю, это слдуетъ сдлать, если вы ничего не имете противъ.
Священникъ посл нкотораго молчанія сказалъ нершительно:
— Конечно, я ничего не имю противъ. Обыкновенно о подобныхъ желаніяхъ заявляютъ до начала службы, такъ что молятся за общимъ благодарственнымъ молебномъ. Но, если вы желаете, то можно прочесть вс т молитвы, которыя употребляются посл бури на мор.
— Для меня безразлично, — сказалъ морякъ.
Церковнослужитель указалъ моряку страницу въ молитвенник въ отдл благодарственныхъ молебновъ, священникъ началъ читать ихъ, а морякъ всталъ на колна, повторяя за нимъ отчетливо каждое слово. Присутствующіе безмолвно и безсознательно опустились на колна тоже, но продолжали разглядывать одинокаго моряка, который все еще стоялъ на колняхъ со сложенными руками, не сознавая, какими глазами смотрли на него другіе.
По окончаніи молебна онъ всталъ, прихожане тоже и вс вмст вышли изъ церкви. Когда морякъ вышелъ и дневной свтъ упалъ на его лицо, старожилы этой мстности признали въ немъ Шадрача Джолиффа, молодого человка, который не былъ въ Гавенпул нсколько лтъ. Онъ родился въ этомъ город, его родители умерли, когда онъ еще былъ молодымъ, почему онъ и пошелъ рано въ море на промыселъ въ Ньюфаундленъ.
По дорог онъ разговаривалъ то съ однимъ, то съ другимъ, сообщая имъ, что, покинувъ родину нсколько лтъ тому назадъ, онъ сдлался капитаномъ и владльцемъ маленькаго каботажнаго судна, которое по вол Божьей спаслось отъ бури вмст съ нимъ. Онъ подошелъ къ двумъ двушкамъ, которыя шли впереди его, он сидли въ средней части церкви, когда онъ вошелъ, и наблюдали за всми его дйствіями съ большимъ интересомъ, а теперь, выйдя изъ церкви, говорили о немъ.
Одна изъ нихъ была худенькая, миловидная двушка, другая — высокая, полная и солидная. Капитанъ Джолиффъ смотрлъ на ихъ распущенные локоны, на ихъ спины и плеча, — словомъ, оглядывалъ ихъ съ головы до ногъ.
— Кто бы могли быть эти дв двушки?— шепнулъ онъ своему сосду.
— Маленькая — Эмилія Ханнингъ, высокая — Жанна Фиппардъ.
— О, я теперь ихъ припоминаю.
Онъ подошелъ къ нимъ близко и радостно посмотрлъ на нихъ.
— Эмилія, вы меня не узнаете, — сказалъ морякъ, посмотрвъ на нее своими свтлыми глазами.
— Мн кажется, я узнала васъ, г. Джолиффъ, — отвтила Эмилія застнчиво.
Другая двушка посмотрла на него пристально своими темными глазами.
— Лицо миссъ Жанны я не такъ хорошо помню, — продолжалъ онъ, — но знаю ея родителей и родственниковъ.
Они продолжали свой путь, разговаривая, Джолиффъ разсказалъ подробности своего недавняго спасенія. Дойдя до угла переулка, въ которомъ жила Эмилія, они съ нею простились, улыбаясь и кивая. Вскор морякъ разстался также съ Жанной и, не имя никакого опредленнаго дла, вернулся къ дому Эмиліи. Она жила со своимъ отцомъ, который называлъ себя счетчикомъ и содержалъ лавку съ канцелярскими принадлежностями, что служило подспорьемъ при его неопредленныхъ занятіяхъ. Войдя, Джолиффъ засталъ отца съ дочерью за чаемъ.
— Я не зналъ, что уже время чай пить, съ удовольствіемъ бы выпилъ чашечку.
Онъ остался пить чай и пробылъ долго, разсказывая приключенія изъ своей морской жизни. Нсколько сосдей собралось послушать, и ихъ пригласили войти. Такъ или иначе, но въ это воскресенье морякъ покорилъ сердце Эмиліи, и недли черезъ дв между ними было нжное объясненіе. Мсяцъ спустя въ одинъ лунный вечеръ Шадрачъ выходилъ изъ города по длинной, прямой дорог, направляясь къ восточному предмстью города, въ которомъ находились боле богатые дома, какъ вдругъ онъ увидлъ передъ собою фигуру, которую онъ принялъ за Эмилію. Подойдя ближе, онъ увидлъ, что это была Жанна Фиппардъ.
Онъ любезно поздоровался и пошелъ рядомъ съ нею.
— Уходите,— сказала она, — а то Эмилія будетъ ревновать.
Ему не понравилось это замчаніе, и онъ остался.
Что было сказано и что произошло между ними, Шадрачъ никогда не могъ хорошо припомнить, но Жанна съумла отнять его у своей кроткой, молодой соперницы. Съ этого дня Джолиффа чаще видли въ обществ Жанны Фиппардъ, чмъ Эмиліи, и вскор распространился слухъ на пристани, что сынъ стараго Джолиффа, который вернулся домой, намревается жениться на Жанн къ большому огорченію Эмиліи.
Вскор посл распространенія этого слуха, однажды утромъ Жанна одлась для прогулки и отправилась къ Эмиліи. Извстіе о глубокой грусти ея подруги вслдствіе разрыва съ Шадрачемъ достигло также до нея, и совсть упрекала ее за то, что она увлекла его. Жанна не чувствовала особеннаго расположенія къ моряку. Ей нравились его намренія, и она стремилась выйти замужъ, но не любила его глубоко. Она была честолюбива, а его общественное положеніе далеко не было такъ хорошо, какъ ея, она, какъ привлекательная двушка, всегда имла возможность выйти замужъ за человка по положенію выше ея. Она даже хотла уступить его Эмиліи, если бы та его очень любила. Для этого она написала Шадрачу отказъ, это письмо она несла въ рук, намреваясь послать его, если посл личнаго наблюденія убдится, что ея подруга Эмилія страдаетъ.
Жанна вошла въ переулокъ и сошла внизъ въ лавку, которая была на уровн съ тротуаромъ. Отца Эмиліи никогда не было дома въ это время дня, казалось, что и Эмиліи также не было дома, потому что никого не было слышно. Покупатели заходили такъ рдко, что пятиминутное отсутствіе хозяйки не могло имть значенія. Жанна осталась ждать въ маленькой лавк, гд Эмилія, съ свойственнымъ женскимъ умньемъ, разложила недорогія вещи такъ, что он скрывали скудость запаса, она ждала до тхъ поръ, пока не увидла фигуры, остановившуюся у окна и какъ будто разсматривавшую книги, почтовую бумагу и развшенныя картинки. Это былъ капитанъ Шадрачъ, высматривающій, одна ли Эмилія. Побуждаемая чувствомъ нежеланія встртить его въ помщеніи Эмиліи, Жанна проскользнула въ дверь, которая вела въ гостинную. Она и раньше такъ длала, потому что во время дружбы съ Эмиліею она была у нея какъ дома. Джолиффъ вошелъ въ лавку. Сквозь тонкую занавску, которая закрывала стеклянную перегородку, она могла замтить его досаду, что онъ не нашелъ тамъ Эмиліи. Онъ уже хотлъ уйти, какъ въ двери показалась Эмилія, торопившаяся вернуться домой. Увидя Джолиффа, она отступила назадъ, какъ будто хотла снова уйти.
— Не убгайте, Эмилія, не убгайте, — сказалъ онъ.— Чего вы испугались?
— Я не испугалась, капитанъ Джолиффъ: я внезапно увидла васъ, и это заставило меня вздрогнуть.
По ея голосу было видно, какъ сильно билось ея сердце.
— Идя мимо, я зашелъ, — сказалъ онъ.
— За бумагою?— Она поспшно пошла за прилавокъ.
— Нтъ, Эмилія. Зачмъ вы ушли. Отчего не остались около меня. Вы, кажется, ненавидите меня.
— Нтъ, какъ могу я ненавидть васъ.
— Такъ подойдите, чтобы мы могли разговаривать, какъ обыкновенные смертные.
Эмилія повиновалась и, смясь, подошла къ нему.
— Вотъ такъ, дорогая, — сказалъ онъ.
— Вы не должны этого говорить, капитанъ Джолиффъ, — эти слова относятся къ другой.
— О, я знаю, что вы хотите сказать. Но, Эмилія, даю вамъ слово, что я до сегоднешняго утра совсмъ не зналъ, что вы интересуетесь мною, иначе я бы такъ не поступилъ. Я очень расположенъ къ Жанн, но знаю, что съ самаго начала она ко мн относится только по-дружески, и теперь я вижу, что я долженъ былъ попросить васъ быть моею женою. Вы знаете, Эмилія, когда человкъ возвращается изъ продолжительнаго плаванія, онъ слпъ, какъ летучая мышь, — онъ не понимаетъ женщинъ. Вс он для него одинаково прелестныя созданія, и онъ выбираетъ первую, которая ему попадется, не думая, любитъ ли она его, и не полюбитъ ли онъ самъ другую больше ея. Вначал я былъ боле расположенъ къ вамъ, но вы такъ были застнчивы и сдержаны, что я началъ ухаживать за Жанной.
— Ни слова больше, господинъ Джолиффъ, — сказала она, задыхаясь.— Вы женитесь на Жанн въ будущемъ мсяц, и нехорошо…
— Эмилія, дорогая моя, — воскликнулъ онъ и схватилъ ея маленькую фигуру въ объятія, прежде чмъ она опомнилась.
Жанна за занавской поблднла, старалась не смотрть, но не могла.
— Только васъ одну я люблю такъ, какъ мужчина долженъ любить женщину, на которой онъ женится, и я понялъ изъ словъ Жанны, что она охотно уступитъ меня. Она хочетъ выйти замужъ за человка выше себя по положенію и согласилась выйти за меня только по доброт. Прекрасная, высокая двушка не подходитъ быть женою простого моряка: вы больше подходите.
Онъ поцловалъ ее нсколько разъ, и ея гибкая фигура дрожала отъ волненія при его поцлуяхъ.
— Я бы хотла знать, уврены ли вы, что Жанна намревается отказать вамъ. Уврены ли вы? Потому что…
— Я знаю, что она не захочетъ насъ сдлать несчастными. Она освободитъ меня.
— Надюсь, что да. Уходите, капитанъ.
Однако онъ медлилъ, пока не пришелъ покупатель за палочкою сургуча, и тогда онъ ушелъ.
Страшная зависть охватила Жанну при вид этой сцены. Она придумывала, какъ бы уйти незамтно. Необходимо было, чтобы Эмилія ничего не знала объ ея посщеніи. Она пробралась изъ гостинной въ корридоръ, а затмъ къ парадной двери, изъ которой она вышла безъ всякаго шума.
Видъ этихъ ласкъ измнилъ вс ея ршенія. Она не могла уже уступить Шадрача. Придя домой, она сожгла письмо и сказала матери, что если капитанъ Джолиффъ придетъ, то сказать ему, что она нездорова и принять его не можетъ.
Однако, Шадрачъ не пришелъ. Они, послалъ ей записку, высказывая въ простыхъ выраженіяхъ состояніе своего чувства и прося позволенія воспользоваться тми намеками, которые она давала относительно ея любви къ нему, находя въ этомъ чувств только дружбу, и взять свое слово назадъ.
Разсматривая гавань и островъ, онъ ждалъ отвта въ своей квартир, но не получилъ его. Неизвстность длалась для него невыносимой и вечеромъ онъ пошелъ въ Хай-Стритъ. Онъ не могъ не зайти къ Жанн, чтобы не узнать ршенія своей судьбы.
Ея мать сказала, что дочь больна и не можетъ принять его, а на его вопросы, заявила, что письмо, полученное отъ него, очень разстроило ее.
— Вы, можетъ быть, знаете почему, г-жа Фиппардъ,— спросилъ онъ.
Мать созналась, что ей извстна причина, прибавляя, что это письмо поставило ихъ въ затруднительное положеніе. Шадрачъ, боясь, что онъ виновенъ въ чемъ-то ужасномъ, объяснилъ, если его письмо огорчило Жанну, то это благодаря недоразумнію, тогда какъ онъ думалъ, что это послужитъ облегченіемъ для нея. Въ противномъ случа онъ считаетъ себя связаннымъ даннымъ словомъ и она должна думать, что письмо никогда не было написано.
На слдующее утро онъ получилъ порученіе, устно отъ молодой двушки, проводить ее вечеромъ съ митинга. Онъ это исполнилъ и, идя по дорог изъ ратуши, она сказала:
— Между нами все остается по старому. Письмо было послано по ошибк?
— Да, — отвтилъ онъ, — если вы говорите, то такъ и должно быть.
— Я хочу, чтобы это такъ было, — проговорила она съ сильнымъ удареніемъ на словахъ, вспоминая при этомъ Эмилію.
Шадрачъ былъ религіозный, добросовстный человкъ и ставилъ высоко данное слово. Вскор посл этого состоялась свадьба. Джолиффъ деликатно сообщилъ Эмиліи, что онъ принялъ дурное расположеніе духа Жанны за равнодушіе къ нему.
Черезъ мсяцъ посл свадьбы, у Жанны умерла мать, и молодые должны были позаботиться о матеріальной сторон жизни. Лишившись матери, Жанна не хотла и слышать, чтобы ея мужъ снова отправился въ плаваніе, но являлся вопросъ, что-же ему длать дома. Наконецъ, они ршили взять лавку съ колоніальными товарами въ Хай-Стрит, лавка была въ хорошемъ состояніи. Шадрачъ не имлъ понятія о торговл и Жанна также, но они надялись научиться.
Для веденія этой торговли они употребили много энергіи въ теченіе нсколькихъ лтъ, но не получили большого барыша. У нихъ было уже два сына, которыхъ мать любила до безумія и хотя не питала страсти къ своему мужу, но къ нимъ относилась заботливо и предусмотрительно. Но торговля не преуспвала, и материнскія пылкія мечты о воспитаніи и карьер своихъ сыновей въ дйствительности не оправдывались. Ихъ школьное образованіе было самое простое, но, благодаря близости моря, они выучились плавать какъ рыбы и управлять лодкою, какъ природные моряки.
Единственный большой интересъ для Шадрачъ вн домашняго круга составляло замужество Эмиліи. Благодаря одному изъ тхъ случаевъ, которые помогаютъ выдвинуться людямъ, остановшимися до сихъ поръ незамтными, молодую двушку увидлъ и полюбилъ зажиточный купецъ изъ ихъ города, вдовецъ, на нсколько лтъ старше ея, хотя все еще молодой. Сначала Эмилія объявила, что она ни за кого никогда не выйдетъ замужъ, но г-мъ Лестеръ спокойно настаивалъ на своемъ и, наконецъ, получилъ ея согласіе. У нихъ тоже было двое дтей, и, пока они росли при благопріятныхъ условіяхъ, Эмилія говорила, что она никогда не предполагала быть такою счастливою.
Солидный торговый домъ, одинъ изъ тхъ большихъ прочныхъ каменныхъ строеній, которыя тснятся въ старинныхъ городахъ, выходилъ на Хай-Стритъ, почти противъ лавки Жанны, и Жанн было тяжело смотрть теперь на женщину, мсто которой она захватила единственно изъ честолюбія, и которая теперь была сравнительно съ нею богата, тогда какъ у нея была скромная лавка съ такимъ товаромъ, какъ: головы сахару, изюмъ, ящики съ чаемъ и т. п., съ которыми ей, по вол судьбы, приходилось возиться. Торговля такъ ухудшилась, что Жанна принуждена была сама сидть въ лавк, и ее мучила и огорчала мысль, что Эмилія Лестеръ, сидя въ своей большой гостиной напротивъ, могла видть ея бготню за прилавкомъ по требованію мелкихъ покупателей, покровительства которыхъ она должна была всячески заискивать, людей, съ которыми она была принуждена быть учтивой при встрч, тогда какъ Эмилія, окруженная дтьми и гувернанткой, разговаривала съ мстною знатью. Вотъ что она пріобрла тмъ, что не допустила Шадрача полюбить другую, хотя сама мало его любила. Шадрачъ былъ хорошій, честный человкъ и продолжалъ быть вренъ ей во всемъ. Время сгладило его любовь къ Эмиліи въ заботахъ о матери его сыновей, онъ вполн пережилъ свою раннюю любовь, и Эмилія въ его глазахъ осталась только другомъ. То же самое было и съ чувствомъ Эмиліи къ нему. Очень можетъ быть, что если бъ Жанна нашла малйшую причину для ревности, то она была бы вполн удовлетворена. Полная уступка Эмиліи и Шадрача, до которой она сама ихъ довела и служила поводомъ ея недовольства. Шадрачъ не обладалъ ловкостью, необходимой для развитія мелочной торговли въ виду многихъ конкуррентовъ. Когда покупатель спрашивалъ его, можетъ ли онъ ручаться за средство, замняющее яица, которое ему навязалъ странствующій торговецъ, то тотъ отвчалъ, ‘не положивъ яицъ въ пуддингъ, трудно чувствовать ихъ вкусъ тамъ’, — и на вопросъ, что настоящее ли это кофе изъ Мокка, онъ отвчалъ сурово: ‘какъ обыкновенно въ маленькихъ лавкахъ’.
Однажды лтомъ, когда окна большого каменнаго дома, на противоположной сторон улицы, отражали на лавку горячіе, солнечные лучи, въ лавк никого не было, кром мужа и жены, Жанна посмотрла на подъздъ Эмилія, къ ко торому подъхала богатая карета. Въ послднее время въ обращеніи Эмиліи проглядывалъ покровительственный тонъ.
— Шадрачъ, по правд сказать, ты совсмъ не дловой человкъ, — проговорила Жанна печально.— Ты не былъ воспитанъ для торгорли, и невозможно человку пріобрсти богатство, если онъ принимается за дло такъ, какъ ты началъ.
Джолиффъ согласился съ нею въ этомъ, какъ и во всемъ остальномъ.
— Да, вдь, я и не стремлюсь къ тому, чтобы составить себ состояніе,— отвтилъ онъ весело.— Я достаточно счастливъ?— какъ-нибудь мы можемъ прожить.
Она снова посмотрла на большой домъ сrвозь рядъ выставленныхъ банокъ съ пикулями.
— Какъ-нибудь, да! — замтила она съ горечью.— Посмотри, какъ разбогатла Эмилія Лестеръ, которая прежде была бдна. Ея сыновья безъ сомнній, поступятъ въ колледжъ, а подумай-ка о своихъ, — они принуждены ходить въ приходскую школу.
Мысли Шадрача перенеслись къ Эмиліи.
— Никто, — замтилъ онъ добродушно, никогда не услужилъ Эмиліи лучше тебя, Жанна, когда ты предостерегла ее отъ меня и положила конецъ нашимъ глупымъ отношеніямъ, — ты дала ей возможность дать слово Лестеру, когда онъ пришелъ просить ея руки.
Эти слова привели Жанну въ отчаяніе.
— Не говори о прошломъ!— произнесла она съ грустью.— Но подумай о мальчикахъ и обо мн, если не о себ, что намъ сдлать, чтобы увеличить свои доходы.
— Ну, — сказалъ онъ, становясь серьезнымъ, — сказать правду, я всегда считалъ себя неспособнымъ къ такому занятію, хотя и не любилъ говорить этого. Я думаю, что мн нужно боле широкое поле дятельности, чмъ здсь, между друзьями и сосдями. Я могъ бы сдлаться богатымъ, какъ и всякій другой человкъ, если бъ я попробовалъ пойти по подходящей дорог.
— Какъ бы я этого хотла! Какая же это дорога?
— Опять пойти въ плаваніе.
Она первая всегда удерживала его дома, презирая полувдовье положеніе женъ моряковъ. Но теперь ея честолюбіе заглушило вс другія чувства, и она сказала:
— Увренъ-ли ты, что плаваніемъ достигнешь желаемаго успха?
— Я увренъ, что ни въ чемъ другомъ ни найду удачи.
— Такъ ты хочешь пойти въ море, Шадрачъ?
— Не ради удовольствія, увряю тебя. Я не могу найти на мор столько удовольствія, Жанна, какъ у себя дома. Говоря откровенно, я не люблю моря и никогда не любилъ его. Но, если является вопросъ о пріобртеніи состоянія для тебя и для мальчиковъ, — это другое дло. Нтъ другого исхода для такого моряка, какъ я.
— А много-ли времени это возьметъ?
— Смотря по обстоятельствамъ, — можетъ быть и немного.
На слдующее утро Шадрачъ вынулъ изъ комода морскую куртку, которую онъ носилъ первые мсяца по своемъ возвращеніи изъ плаванія, выбилъ ее отъ моли, надлъ и пошелъ на пристань. Портъ велъ удачно торговлю съ Ньюфаундлендомъ, хотя не такъ хорошо, какъ прежде.
Вскор посл этого онъ затратилъ весь свой капиталъ, чтобы сдлаться пайщикомъ въ Обществ, которому принадлежалъ бригъ, состоящій подъ его командой, такъ какъ онъ былъ назначенъ его капитаномъ. Нсколько мсяцевъ прошли въ каботаж, и въ этотъ промежутокъ времени на Шадрач исчезли слды береговой жизни, и онъ снова сталъ похожъ на моряка. Весною бригъ отплылъ къ Ньюфаундленду.
Жанна осталась дома со своими сыновьями, которые теперь стали здоровыми мальчиками и находили себ различныя занятія въ порт и на пристани.
— Пусть ихъ работаютъ, — разсуждала про себя ихъ любящая мать.— Наша нужда заставляетъ ихъ работать теперь, но когда Шадрачъ вернется домой, одному будетъ 17, другому 18 лтъ, можно взять ихъ изъ порта и отдать на руки учителю для дальнйшаго образованія, съ деньгами они можетъ быть будутъ такими же джентельменами, какъ и сыновья Эмиліи съ ихъ алгеброй и латынью.
Срокъ возвращенія Шадрача приближался, но его не было видно. Жанна была уврена, что бояться нечего, потому что время прибытія парусныхъ судовъ никогда не было съ точностью извстно. Эта увренность оказалась основательной, такъ какъ поздно вечеромъ въ сырую погоду мсяцъ спустя посл назначеннаго времени было объявлено, что судно находится недалеко и вскор раздалась по корридору шаркающая походка моряка и Шадрачъ вошелъ. Мальчиковъ не было дома, Жанна сидла одна.
Какъ только прошло первое волненіе встрчи между супругами, Джолиффъ объяснилъ свое замедленіе тмъ, что ему пришлось заключить небольшой выгодный контрактъ, который далъ ему хорошую прибыль.
— Я не хотлъ обмануть твоихъ ожиданій.— сказалъ онъ, — и ты должна сознаться, что я этого не сдлалъ.
При этомъ онъ вытащилъ громадный парусинный мшокъ, полный и круглый какъ кошелекъ великана, котораго убилъ Джэкъ, развязалъ его и высыпалъ все на колна Жанны, которая сидла на низенькомъ стул у камина. Масса совереновъ и гиней (въ то время были гинеи) упали ей на колна съ громкимъ звономъ, отвсивъ ея платье до полу.
— Вотъ, — произнесъ радостно Шадрачъ.— Я сказалъ теб, что заработаю, и заработалъ, разв неправда?
Хотя ея лицо и выразило сначала возбужденіе, но не надолго.
— Да, правда, много золота, — сказала она.— Это все?
— Все? Да, знаешь ли, Жанна, ты можешь сосчитать до 300 въ этой масс. Вдь, это состояніе.
— Да, это составитъ состояніе на мор, но не на суш.
Однако, въ данный моментъ онъ отложилъ денежныя соображенія. Вскор мальчики вернулись и въ слдующее воскресенье Шадрачъ отслужилъ благодарственный молебенъ.
Нсколько дней спустя, когда возникъ вопросъ о помщеніи денегъ, онъ замтилъ, что жена не была такъ довольна, какъ онъ ожидалъ.
— Знаешь что, Шадрачъ, — отвтила она, — мы считаемъ сотнями, а они считаютъ тысячами, — указывая на живущихъ напротивъ.— Они завели карету и пару лошадей съ тхъ поръ, какъ ты ухалъ.
— Разв?
— Дорогой мой, ты не знаешь, какъ все идетъ впередъ на свт. Однако, мы постараемся на эти деньги сдлать все хорошее, что можемъ. Но они богаты, а мы все-таки бдны.
Большую часть года она провела не такъ, какъ обыкновенно, вяло занимаясь торговыми и домашними длами, а мальчики продолжали работать въ порт.
— Жанна, — сказалъ онъ ей однажды, — я вижу по твоему поведенію, что денегъ теб не хватаетъ.
— Да, ихъ не достаетъ, — сказала она.— Моимъ сыновьямъ придется управлять судами, принадлежащими Лестеръ, а я когда-то была выше ихъ.
Джолиффъ не умлъ привести никакихъ доводовъ, только пробормоталъ, что ему снова необходимо отправиться. Онъ колебался нсколько дней и, возвратясь однажды съ пристани, вдругъ объявилъ:
— Дорогая, я могу еще разъ для тебя пойти въ плаваніе.
— Что такое, Шадрачъ?
— Дать теб возможность считать тысячами вмсто сотенъ, если…
— Если что?
— Если бы мн можно было взять съ собою мальчиковъ.
Она поблднла.
— Не говори этого, Шадрачъ, — отвтила она поспшно.
— Почему?
— Мн непріятно это слышать. Плаваніе сопряжено съ опасностью. Я хочу, чтобы они занялись чмъ-нибудь благороднымъ, гд-бы не было опасности для нихъ. Я не могу допустить, чтобы они рисковали своею жизнью. О, я на это ни когда не соглашусь.
— Хорошо, этого не будетъ.
На слдующій день, посл нкотораго молчанія, она предложила слдующій вопросъ:
— Если они съ тобою пойдутъ, составитъ ли это большую разницу въ прибыли?
— Прибылъ будетъ втрое больше, чмъ когда я одинъ отправлюсь. Подъ моимъ наблюденіемъ ихъ работа замнитъ такихъ двухъ, какъ я.
Немного времени спустя, она сказала:
— Разскажи мн побольше объ этомъ.
— Могу тебя уврить, что мальчики такъ же свдущи, какъ и любой шкиперъ въ управленіи мелкихъ судовъ. Нтъ въ сверныхъ моряхъ боле валкаго мста, какъ на отмеляхъ нашей гавани, а они упражнялись здсь съ дтства. Они такіе стойкіе. Я во многихъ взрослыхъ не могъ замтить такой стойкости и увренности въ успхъ.
— А что, очень опасно на мор? Теперь также ходятъ слухи о войн, — спросила она съ безпокойствомъ.
— Конечно, есть рискъ. Однако…
Мысль все росла и росла, сердце матери было подавлено и заглушено. Эмилія относилась слишкомъ покровительственно, этого нельзя было перенести. Жанна не могла не придираться къ своему мужу за ихъ относительную бдность. Молодые люди, такіе же добродушные, какъ и ихъ отецъ, согласились на плаваніе, когда при нихъ затронули этотъ вопросъ, и хотя они оба, подобно отцу ихъ, не очень любили море, но пришли въ полный восторгъ, когда дло коснулось подробностей.
Все теперь зависло отъ согласія матери. Она долго не давала его, но, наконецъ, позволила сыновьямъ сопровождать своего отца. Шадрачъ очень обрадовался этому: до сихъ поръ Господь охранялъ его и онъ горячо благодарилъ Его: Богъ не оставляетъ тхъ, которые врятъ въ Него.
Все состояніе Джолиффа было вложено въ это предпріятіе. Запасъ лавки былъ уменьшенъ до крайности, только чтобы поддержать скудное существованіе Жанны во время ихъ отсутствія, которое должно было продолжиться столько времени, сколько его обыкновенно требуется для торговаго плаванія въ Ньюфаундлендъ. Какъ она перенесетъ это грустное время, она не знала, потому что до сихъ поръ сыновья всегда были съ нею, но она старалась не падать духомъ.
Судно было нагружено сапогами и башмаками, готовыми костюмами, рыболовными снарядами, масломъ, сыромъ, снастями, парусиной и т. п., оно должно было привезти масло, мхъ, шкуры, рыбу, бруснику и все, что попадетъ подъ руку. Кром этого предвидлась торговля съ промежуточными портами между Гавенпулемъ и Ньюфаундлендомъ, что общало доставить большой барышъ.
Бригъ отчалилъ весною въ одинъ изъ понедльниковъ утромъ, но Жанна не была при его отплытіи, такъ какъ для нея было бы невыносимо присутствовать при исполненіи того, чему она была главной причиной. Зная это, Шадрачъ сказалъ ей наканун, что они отчалятъ до полдня, такъ что, когда она проснулась на другой день въ пять часовъ утра, и слышала ихъ суету, то она не поторопилась сойти внизъ, стараясь подкрпить себя для разставанія, думая, что они уйдутъ часовъ въ девять, какъ это было въ прошлое плаваніе мужа. Сойдя внизъ, она увидла надпись, сдланную мломъ на покатой сторон конторки, но ни мужа, ни сыновей не было видно. Въ поспшно нацарапанныхъ строкахъ Шадрачъ объяснилъ, что они ухали такъ рано для того, чтобы избавить ее отъ тяжелаго прощанія, а сыновья написали подъ его словами: ‘прощай, мама’.
Она бросилась къ пристани и смотрла въ даль, но ничего не могла увидть, кром мачтъ и выгнутыхъ парусовъ судна, человческихъ фигуръ не было видно.
— Это я ихъ послала, — сказала она въ отчаяніи и разразилась слезами.
Дома написанное слово ‘прощай’ разрывало ея сердце. Но когда она вошла въ первую комнату и посмотрла на домъ Эмиліи, то на ея худомъ лиц показался восторгъ предвкушаемаго освобожденія отъ рабскаго подчиненія.
Отдавая справедливость Эмиліи, надо замтить, что сознаніе ея превосходства было вымысломъ со стороны Жанны. Положеніе жены купца было гораздо лучше Жанны, этого Эмилія не могла скрыть, хотя, когда бы он не встрчались, что было теперь не очень часто, Эмилія всячески старалась не показывать разницы въ ихъ средствахъ.
Прошло первое лто, Жанна скудно поддерживала себя лавкой, которая теперь состояла только изъ окна и прилавка. По правд сказать, Эмилія была одна изъ самыхъ главныхъ покупательницъ, и милая готовность г-жи Лесторъ покупать все, не разглядывая качества товара, имла долю горечи, потому что это таило въ себ отношеніе покровительницы, почти благодтельницы. Наступала скучная, длинная зима, конторка была повернута къ стн, чтобы сохранить написанныя на ней прощальныя слова, Жанна не могла ихъ стереть и часто смотрла ли нихъ со слезами на глазахъ.
Красивые сыновья Эмиліи пріхали домой на рождественскіе каникулы, говорилось объ ихъ поступленіи въ университетъ, Жанна переживала все это съ затаеннымъ чувствомъ зависти.
Еще одно лто и ‘чары’ будутъ сняты.
Передъ наступленіемъ срока Эмилія навстила свою бывшую подругу. Она слышала, что Жанна начинаетъ безпокоиться: нсколько мсяцевъ она не получала писемъ ли отъ мужа, ни отъ сыновей. Шелковое платье Эмиліи шуршало надменно, когда въ отвтъ на почти безсловесное приглашеніе Жанны, она прошла въ гостиную.
— У васъ во всемъ удача, а у меня наоборотъ, — сказала Жанна.
— Почему вы такъ думаете, — сказала Эмилія.— Я слышала, что они возвратятся богатыми.
— Возвратятся-ли? Сомнніе выше силъ женщины. Вс трое на одномъ судн — подумайте объ этомъ. Я о нихъ не слыхала ничего нсколько мсяцевъ.
— Но срокъ еще не прошелъ. Нечего сокрушаться о томъ, чего еще не случилось.
— Ничто не вознаградитъ меня за скорбь, которую я испытываю во время ихъ отсутствія.
— Зачмъ же вы имъ позволили ухать? У васъ, вдь, дла шли хорошо.
— Я заставила ихъ похать, — сказала она раздраженно.— И я скажу вамъ почему. Я не могла переносить, что мы прозябаемъ, а вы богатете и преуспваете. Теперь я высказалась, и, если хотите, вы можете ненавидть меня.
— Я никогда не буду васъ ненавидть, Жанна.
Впослдствіи она доказала справедливость своихъ словъ. Наступилъ конецъ осени, бригъ долженъ былъ притти въ гавань, но ‘Жанна’ не появлялась. Теперь, дйствительно, можно было безпокоиться. Жанна сидла у камина, и каждый порывъ втра заставлялъ ее вздрагивать. Она всегда боялась и ненавидла море, оно ей представлялось измнчивымъ, безпокойнымъ существомъ, торжествующимъ, при вид печали женщинъ.
— Все-таки, — говорила она, — они должны вернуться.
Она вспомнила, что Шадрачъ сказалъ ей передъ отъздомъ, если если вернутся здравы и невредимы, и ихъ плаваніе будетъ увнчало успхомъ, то онъ пойдетъ съ сыновьями въ церковь, какъ и тогда посл кораблекрушенія, и воздастъ искреннюю благодарность Богу за спасеніе. Она ходила въ церковь каждое утро и днемъ, садилась на переднюю скамейку, ближе къ алтарю. Ея глаза были устремлены на то мсто, гд Шадрачъ стоялъ молодымъ, она хорошо помнила мсто, гд онъ становился на колна, его фигуру, его шляпу. Богъ милостивъ. Наврно ея мужъ будетъ еще разъ становиться на колна, а по бокамъ сыновья, съ этой стороны Георгъ, а съ другой Джимъ. Наблюдая долгое время за тмъ мстомъ, которое она чтила, ей казалось, что вс трое вернулись и преклонили колна, дв тонкихъ фигуры сыновей, большая фигура отца, ихъ сложенныя руки, ихъ головы, направленныя къ западу. Фантазія почти переходила въ галлюцинацію. Она не могла устремить свои усталые глаза на ступени алтаря, чтобы не видть тамъ мужа съ сыновьями.
Однако они не прізжали. Небо милосердно, но оно не хотло облегчить ея душу. Это было ей очищеніемъ за грхъ, что она сдлала ихъ рабами своего честолюбія. Но вскор это сдлалось больше очищенія, ея настроеніе духа переходило въ отчаяніе. Мсяцы проходили посл назначеннаго срока, но бригъ не возвращался.
Жанн всегда казались или слышались признаки ихъ прізда. Когда она была на холм за портомъ, откуда открывался видъ на открытый каналъ, она была уврена, что маленькое пятнышко на горизонт, разскающее ровныя волны моря по направленію къ югу, и были клоты главной мачты на ‘Жанн’. Когда раздавались крики или слышалось волненіе на углу той улицы, которая примыкала къ пристани, она вскакивала и кричала:
— Это они!— но бригъ не показывался.
Каждое воскресенье призрачныя фигуры преклоняли колна на ступеняхъ алтаря.
Ея лампа опустла. Отъ апатіи, которая явилась результатомъ ея одиночества и горя, она перестала длать какія-либо заготовленія, и такимъ образомъ у нея не стало покупателей.
Въ этомъ затрудненіи Эмилія Лестеръ старалась на сколько возможно помочь огорченной женщин, но ея услуги были постоянно отвергаемы.
— Я не люблю васъ. Я не могу васъ видть, — повторяла Жанна хриплымъ голосомъ, когда Эмилія приходила къ ней съ желаніемъ помочь.
— Но я хочу вамъ помочь и успокоить васъ, Жанна, — возражала Эмилія.
— Вы лэди, у васъ богатый мужъ и прекрасные сыновья. Что вамъ нужно отъ покинутой старухи.
— Вотъ что мн нужно, Жанна, я хочу, чтобы вы жили въ моемъ дом, а не оставались бы одна въ этомъ мрачномъ мст.
— Представьте, что они придутъ и не найдутъ меня дома. Вы хотите насъ разлучить. Нтъ, я останусь здсь. Я не люблю васъ и не могу благодарить васъ, какое бы вниманіе вы не оказывали мн.
Однако время шло и Жанна была не въ состояніи заплатить ни за лавку, ни за домъ, не имя дохода. Она была уврена, что надежда на возвращеніе Шадрача съ сыновьями была напрасна, но согласилась неохотно воспользоваться пріютомъ Лестеръ. Ей была отведена отдльная комната во второмъ этаж, она уходила и приходила, когда хотла, безъ всякаго столкновенія съ семьей. Ея волосы посдли, глубокія морщины покрыли ея лобъ, и ея фигура сдлалась худой и сгорбленной. Она все-таки ожидала погибшихъ, и когда встрчала Эмилію на лстниц, то говорила угрюмо:
— Я знаю, зачмъ вы меня взяли сюда. Они вернутся и будутъ огорчены, не заставъ меня дома, и можетъ быть снова удутъ, и тогда вы отомстите мн за то, что я отняла у васъ Шадрача.
Эмилія Лестеръ переносила эти упреки отъ разбитой горемъ души. Она была уврена, какъ и вс жители Гавенпуля, что Шадрачъ и его сыновья не вернутся. Уже давно судно считалось погибшимъ. Тмъ не мене, когда Жанну будилъ какой-нибудь шумъ ночью, она вскакивала съ кровати и смотрла на лавку при свт мерцающей лампы, чтобы быть увренной, что это не они.
Это было въ одну сырую и темную декабрьскую ночь, шесть лтъ посл отплытія брига ‘Жанны’. Втеръ дулъ съ моря, густой туманъ покрывалъ окрестность холодной сыростью. Жанна прочла свои обычныя молитвы объ отсутствующихъ съ большимъ усердіемъ и врою, чмъ въ послднее время и заснула около 11 часовъ. Между часомъ и двумя она вдругъ вскочила. Она ясно услышала шаги на улиц и голосъ Шадрача и сыновей, которые зашли въ лавку. Она вскочила съ кровати и, едва сознавая, какъ она была одта, поспшила по большой лстниц, покрытой ковромъ, поставила свчу на столъ въ передней, сняла болты и цпь и вышла ли улицу. Туманъ, поднимавшійся съ пристани, мшалъ ей увидть лавку, хотя она была совсмъ близко, но она въ одну минуту перешла на ту сторону. Что это значитъ? Никого не было тамъ. Несчастная жена, она ходила безумно вдоль улицы, она была босикомъ — но кругомъ не было ни души. Она вернулась и постучала изо всей силы въ дверь лавки, которая когда-то принадлежала ея, ихъ впустили, можетъ быть, переночевать, чтобы не безпокоить ея до утра. Не прошло и нсколько минутъ, какъ молодой человкъ, который содержалъ теперь лавку, посмотрлъ въ верхнее окно и увидлъ полуодтую человческую фигуру, стоявшую внизу.
— Не пришелъ-ли кто-нибудь? — спросила фигура.
— О, г-жа Джолиффъ, я не узналъ васъ, — сказалъ молодой человкъ ласково. — Нтъ, никто не приходилъ.