В стране черных людей, Охорн Антон, Год: 1899 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ВЪ СТРАН ЧЕРНЫХЪ ЛЮДЕЙ.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОВСТЬ
изъ недавняго прошлаго Африки

АНТОНА ОХОРНА.

ПЕРЕВОДЪ СЪ НМЕЦКАГО.

ОГЛАВЛЕНІЕ I-й ЧАСТИ.

Предисловіе.

Глава I. У короля Кабрега

Глава II. Похищеніе невольниковъ

Глава III. Расправа

Глава IV. Освобожденіе невольниковъ

Глава V. Въ западн

Глава VI. Дважды спасенный

Глава VII. Новый пророкъ

Глава VIII. Битва при Кашгил

ОГЛАВЛЕНІЕ II ЧАСТИ.

Глава IX. Тучи надвигаются

Глава X. Бгство

Глава XI. Въ Шамбе и Анак

Глава XII. Измнникъ несетъ достойную кару

Глава XIII. Затрудненія все увеличиваются

Глава XIV. Отступленіе къ югу

Глава XV. Король Уганды

Глава XVI. Эминъ и Стэнли

Глава XVII. Мятежъ

Глава XVIII. Въ Багамойо

ПРЕДИСЛОВІЕ.

Въ этой книг говорится не о тхъ вымышленныхъ исторіяхъ, гд необыкновенныя приключенія и происшествія составляютъ исключительно плодъ фантазіи автора, разсказанныя въ ней событія основаны на историческихъ фактахъ и, въ большинств случаевъ, почти до мельчайшихъ подробностей взяты изъ дйствительности.

Величайшая изъ ркъ Стараго Свта, Нилъ, орошаетъ въ своемъ верхнемъ и среднемъ теченіи Суданъ, обширную плодородную страну, расположенную въ центр Африки. Суданъ, т.-е. ‘страна чернокожихъ’, представляетъ смшанное населеніе изъ негровъ и негроподобныхъ племенъ. Одни изъ нихъ — грубые язычники, другіе — особенно на свер Судана — исповдуютъ мусульманскую религію. Съ древнйшихъ временъ распространено здсь рабство со всми его ужасами, оно составляетъ одно изъ проявленій общей грубости и дикости нравовъ, царящихъ здсь.

Вс старанія европейцевъ цивилизовать эти дикія страны — ввести христіанство, основать школы, уничтожить торговлю людьми, смягчить грубые, а подчасъ прямо зврскіе обычаи — достаточно сказать, что среди нкоторыхъ племенъ распространенъ до сихъ поръ обычай людодства — не принесли пока особенныхъ результатовъ. Яркимъ примромъ этого можетъ служить исторія нмецкаго доктора и путешественника Шницера, извстнаго въ Судан подъ именемъ Эминъ-Бея или Благо Паши. Состоя на египетской служб, онъ въ 1878 году былъ посланъ египетскимъ правительствомъ въ Суданъ, въ качеств губернатора экваторіальныхъ провинцій. Первые годы его дятельность казалась успшной: ему удалось водворить нкоторый порядокъ въ стран, ограничить торговлю людьми, обуздать произволъ рабовладльцевъ и заслужить любовь и довріе среди чернокожихъ. Но вотъ въ Судан, подъ предводительствомъ мусульманскаго лже-пророка Махди, вспыхнуло возстаніе противъ египетскаго владычества, вскор охватившее всю страну. Посл упорной и продолжительной борьбы махдисты (приверженцы Махди) захватили страну въ свои руки, и вс плоды долголтней дятельности Эмина-Паши погибли. Событія, разыгравшіяся тогда въ ‘стран чернокожихъ’, привлекли къ себ всеобщее вниманіе.

Правдивая исторія этихъ событій и разсказана въ нашей книг.

0x01 graphic

ГЛАВА I.
У короля Кабрега.

Нсколько миль къ востоку отъ озера Альберта, въ средней Африк, во владніяхъ королевства Уніоро, раскинулась маленькая деревушка. Среди цвтущихъ деревьевъ виднются, по три, по четыре въ рядъ, низкія полушаровидныя хижины, и ихъ зеленыя крыши поднимаются надъ мягкими всходами кукурузы и низенькими побгами табаку, кое гд возвышается одинокій бананъ или смоковница, то тутъ, то тамъ среди темной зелени мелькаетъ темнокрасный тюльпанъ.

Было раннее майское утро, хотя періодъ дождей уже начался, и всю ночь дождь лилъ ливнемъ, но къ утру онъ пересталъ, и теперь солнце привтливо свтило, озаряя своими лучами влажную землю. Пестрые попугаи то появлялись, то снова исчезали въ густой зелени деревьевъ, на одной изъ смоковницъ стучалъ дятелъ, ему вторилъ отдаленный звукъ роговъ.

Въ мстечк замчалось большое оживленіе,— мужчины, женщины и дти толпились около хижинъ съ легкими крышами, сплетенными изъ ползучихъ растеній. Владльцы этихъ хижинъ отличались блестящей темной кожей всевозможныхъ оттнковъ, начиная отъ совершенно черной до желтовато-красной. На плечахъ у мужчинъ были наброшены бычачьи шкуры, женщины же и дти были почти нагія. Среди толпы рзко выдлялся нубійскій солдатъ и двое юношей въ легкомъ египетскомъ одяніи, они только что осдлали лошадь, которая, широко раздувъ ноздри, вдыхала теплый воздухъ и время отъ времени ржала, потряхивая головой.

Дверь одной изъ хижинъ отворилась, и изъ нея вышли два человка. Одинъ изъ нихъ былъ, безъ сомннія, европеецъ, о чемъ ясно свидтельствовала блая, хотя и сильно загорлая отъ африканскаго зноя, кожа.

Онъ носилъ одежду высшихъ египетскихъ чиновниковъ. Это былъ еще не старый, стройный, худощавый мужчина, немного выше средняго роста. Продолговатое, обрамленное темной бородой, лицо его выражало умъ и ршительность. Его ясные проницательные глаза пристально смотрли сквозь блестящіе очки на толпившихся людей. Другой мужчина, стоявшій рядомъ съ нимъ, былъ, очевидно, туземецъ, это былъ высокій человкъ могучаго сложенія, одтый въ блую, звриную шкуру, поверхъ которой, удобно тог, ниспадалъ кусокъ древесной ткани, все въ немъ обличало вождя.

— Итакъ, все готово, и мы можемъ выступить?— спросилъ первый на туземномъ нарчіи.

— Эмину-Бею ждать не приходится, носильщики готовы.

Съ этими словами онъ сдлалъ знакъ рукой, и часть стоявшихъ передъ нимъ мужчинъ скрылась въ хижины, минуту спустя они возвратились съ поклажей. Тотъ, кого вождь называлъ Эминъ Беемъ, только что собирался ссть на лошадь, какъ раздался глухой бой огромной ноггары (барабанъ). Вождь быстро обернулся на этотъ звукъ, пристально смотря въ ту сторону, помолчавъ съ минуту, онъ сказалъ: ‘Это посолъ короля. Король посылаетъ теб своего Макунго (предводитель), который проводитъ тебя до столицы’.

Эминъ остановился и спокойно сталъ ожидать прибытія посла короля Кабрега, котораго онъ намревался постить. Все ближе и ближе звучала ноггара, женщины и дти тсне толпились кругомъ, еще минута, и на улиц показался королевскій сановникъ, одтъ онъ былъ совершенно такъ же, какъ вождь, рядомъ съ нимъ съ одной стороны шелъ барабанщикъ, съ другой его оруженосецъ, а за нимъ шесть спутниковъ. Посл обмна привтствіями, Эминъ со своей свитой присоединился къ нимъ, и шествіе двинулось въ путь подъ непрерывный бой барабана.

Дорога вела то по обработаннымъ полямъ, то по болотистымъ низменостямъ, заросшимъ папирусомъ, тростникомъ и камышемъ. Степи смнялись рощами банановъ, а на горизонт возвышались горные хребты, достигавшіе до 600 метровъ вышины. Но вотъ чаще стали попадаться кукурузныя поля и табачныя плантаціи, среди нихъ, то тутъ, то тамъ, радуя усталый взоръ, мелькала крыша маленькаго домика, утопавшаго въ зелени, на лугахъ паслись пгія безрогія коровы (рога, по мстному обычаю, уничтожаютъ при самомъ начал роста, прижигая ихъ каленымъ желзомъ) и, наконецъ, тамъ, гд горы широко разступались направо и налво, глазамъ путешественниковъ открылась столица Уніоро, резиденція короля Кабрега — Мпаро-Ніамога.

Многочисленныя хижины, далеко разбросанныя одна отъ другой, едва виднлись, скрывались въ густой зелени банановъ. Нсколько хижинъ повыше расположены тъсно одна подл другой, и обнесены общимъ заборомъ — это и было жилище (сериба) короля.

Заслышавъ звуки барабана, все населеніе съ криками выбжало навстрчу прибывшимъ, но лишь показалось шествіе, все затихло, и толпа низко склонилась, привтствуя иностранцевъ и королевскаго Макунго. Послдній проводилъ гостя своего повелителя къ групп хижинъ, лежавшихъ въ сторон отъ дороги, на уединенномъ холм, въ десяти минутахъ разстоянія отъ королевской серибы. На юг и восток поднимались высокія горы, на ихъ зеленыхъ склонахъ, поросшихъ мимозами и азаліями, паслись волы короля, ихъ было здсь боле тысячи.

Первый министръ короля пришелъ привтствовать Эмина отъ имени своего повелителя и передать ему дары: двухъ жирныхъ блыхъ быковъ, пачку соли, муку и нсколько сосудовъ бананнаго вина, при немъ сообщилъ ему, что Кабрега приметъ его на слдующее утро.

Посл этого Эминъ направился въ свое жилище. Хижина его была нсколько большихъ размровъ, чмъ у другихъ жителей, у входа два столба высоко поддерживали дерновую крышу, кругомъ же она ниспадала почти до самой земли. Легкая, плетеная изъ тростника, цыновка, укрпленная на столбахъ, придавала хижин полукруглую форму. Хижина эта состояла изъ довольно большой пріемной, выложенной цыновками и снабженной въ вид особой роскоши стуломъ и подобіемъ стола, и другой небольшой комнатки, предназначенной для спальни. Войдя въ хижину, Эминъ тотчасъ же приступилъ къ распаковк и приведенію въ порядокъ подарковъ, предназначенныхъ для короля, люди же его хлопотали объ ужин, для котораго закололи одного изъ присланныхъ въ подарокъ быковъ. Вскор запылалъ костеръ, на огонекъ пришли и туземцы, и началась веселая, шумная болтовня и пніе,— общему оживленію не мало способствовало банаиное вино (муенге).

Наступилъ вечеръ, Эминъ вышелъ изъ своего дома и направился мимо пирующихъ къ горамъ, возвышавшимся тотчасъ же за хижинами. У одного изъ скалистыхъ уступовъ Эминъ остановился и слъ на камень. Изъ-за темныхъ облаковъ выглянула луна и озарила резиденцію кабрега и горныя вершины. Изъ деревни доносился шумъ, слышались звуки рога и флейты, въ дикомъ негармоничномъ сочетаніи — жители пировали. Подобныя картины не были новы одинокому среди этой чужой жизни Эмину, не ново было ему и зарево пожара. Въ наскоро построенныхъ негритянскихъ деревняхъ пожары — не рдкость: врно кто-нибудь, подгулявши, выстрлилъ въ соломенную крышу. Не удивили его и два блестящихъ глаза, пристально остановившіеся на немъ. Это была гіена, привлеченная, должно быть, запахомъ крови убитаго внизу быка, но довольно было захлопать въ ладоши и громко крикнуть, чтобы обратить кровожадное животное въ бгство.

Но вотъ луна зашла, почти въ то же мгновеніе раздался сильный ударъ грома, и изъ разорванныхъ облаковъ полилъ дождь. Эминъ быстро направился въ обратный путь, черезъ четверть часа быстрой ходьбы онъ снова стоялъ у костра передъ своей хижиной, негры не переставали пть и шумть, здсь не выпало ни одной капли дождя. На слдующее утро появились посланные короля, чтобы сопровождать къ нему Эмина. Это были четыре матонгали (вожди) со свитой, они шли впереди шествія, за ними слдовали два носильщика, нагруженные подарками королю и, наконецъ, Эминъ въ богатомъ египетскомъ одяніи, а рядомъ съ нимъ нубійскій солдатъ Фонни.

Когда, наконецъ, дошли до дома короля, Эминъ сошелъ съ лошади и въ сопровожденіи Матонгали и носильщиковъ вступилъ въ домъ, полъ котораго покрывали зеленыя цыновки изъ волоконъ папируса.

Посредин довольно уютной комнаты, на высокомъ стул сидлъ Кабрега, сильный статный мужчина, съ довольно свтлой кожей и маленькими выхоленными руками. Красивая голова была гладко выбрита, четыре нижнихъ рзца, по обычаю того племени, были вырваны при переход въ возрастъ возмужалости. Мускулистое тло по самую грудь прикрывала тонкая рыжевато-желтая ткань изъ древесныхъ волоконъ, черезъ лвое плечо, подобно пледу, наброшенъ былъ кусокъ такой же ткани, правая рука была непокрыта. На рукахъ у него были надты амулеты изъ корней и желзный браслетъ, а на ше висла цпь изъ хвостовъ жирафовъ съ синей стеклянной бусиной посередин. Кругомъ повелителя сидли на корточкахъ около 50 вождей, одтыхъ въ шкуры и древесныя ткани, за нимъ стояли 10, вооруженныхъ мечами, негровъ, а у ногъ его помстился его драгоманъ (переводчикъ) Маніара.

Эминъ выступилъ впередъ и съ глубокимъ поклономъ произнесъ обычное привтствіе: ‘Нгунсоно кали’ (привтствую тебя, Величайшій). Въ отвтъ на это Кабрега протянулъ ему руку и веллъ принести стулъ, на который Эминъ опустился и заговорилъ на туземномъ нарчіи:

— Генералъ-губернаторъ Судана, Гордонъ-Паша возложилъ на меня почетное порученіе отправиться къ теб и предложить его дружбу, а также, въ знакъ глубокаго его уваженія къ теб, передать его подарки.

Король взялъ врительную грамоту Эмина и обратился къ нему на судано-арабскомъ нарчіи.

— Я счастливъ, что могу привтствовать тебя здсь. Я буду радъ, если теб понравится у насъ. Но говори по арабски, и пусть мой драгоманъ переведетъ твои слова, чтобы и народъ мой понялъ ихъ.

По знаку Эмина нубійскій солдатъ Фонни разложилъ передъ повелителемъ подарки. Это были пестрыя матеріи, блестящіе мдные приборы, стеклянныя бусы всевозможныхъ цвтовъ и формъ, зеркала и другія красивыя бездлушки, между прочимъ, нсколько кусковъ пахучаго мыла. Послдніе Кабрега приказалъ подать себ, разсматривалъ ихъ, нюхалъ, очевидно, этотъ подарокъ доставилъ ему особенное удовольствіе. Онъ обратился къ Эмину съ вопросомъ:

— Ты не египтянинъ?

— Нтъ, я изъ той страны, которая лежитъ за далекимъ моремъ.

— Родина Паши Млиджу {Это значитъ ‘бородатый’, такъ звали здсь извстнаго путешественника Бэкера.})?

— Нтъ, онъ изъ Англіи, а я нмецъ родомъ.

— Очень велика твоя страна?

— Да, она велика и прекрасна, ея повелитель очень могучъ и пользуется всеобщимъ уваженіемъ, мой повелитель — императоръ съ блой бородой, вс подвластные ему князья глубоко чтятъ его.

— Почему же ты не остался въ твоей стран?

— Потому что я желалъ узнать другія страны, другихъ людей, увеличить мои собственныя знанія и разсказать моему народу объ особенностяхъ и красотахъ этой части свта.

— Ты разскажешь твоему народу объ Уніоро и обо мн также?

— Конечно, я сообщу имъ, какъ дружелюбно ты меня принялъ и какъ ты могучъ.

Король милостиво улыбнулся, плюнулъ шумно на цыновку, которую одинъ изъ придворныхъ тотчасъ же вытеръ рукой, и продолжалъ свои разспросы:

— Твой отецъ, вроятно, великій вождь?

— Мой отецъ былъ простой купецъ.

— И ты самъ добился этого?— сказалъ онъ, указывая пальцемъ на богатую одежду своего гостя.

— Разскажи мн,— прибавилъ онъ,— про свою жизнь и какъ ты сдлался туркомъ?

— Исторія моя весьма проста. По отцу меня зовутъ Эдуардъ Шницеръ, я родился въ 1840 году въ город Онпельнъ. Я хотлъ сдлаться докторомъ и посщалъ высшую школу въ столиц моей родины, Берлин. Окончивъ ученіе, я похалъ въ Турцію и сталъ портовымъ докторомъ въ Антивари. Поздне я сдлалъ путешествіе по Сиріи и Аравіи и вступилъ, наконецъ, въ качеств врача въ египетскую армію, перешелъ вмст съ Гордонъ-Пашей въ Суданъ, здсь Паша поставилъ меня губернаторомъ Экваторіальныхъ провинцій.

Король съ любопытствомъ разсматривалъ спокойнаго, серьезнаго человка, сидвшаго рядомъ съ нимъ, вдругъ взглядъ его остановился на часахъ Эмина, онъ попросилъ позволенія взять ихъ въ руки, поднесъ къ уху, при чемъ лицо его выразило полный восторгъ, и онъ освдомился, не можетъ ли Эминъ достать ему такіе же громко тикающіе часы. Поговоривъ еще немного о сосднихъ владніяхъ, онъ отпустилъ Эмина, выразивъ еще разъ надежду, что ему будетъ хорошо и удобно въ Уніоро, подъ его покровительствомъ.

Время летло быстро. Эминъ всецло отдался изслдованіямъ и наблюденіямъ. Кабрега заботился о продовольствіи своего гостя, присылая ему ежедневно зерна, муку, мясо и муенге (бананное вино). Больше всего Эмина интересовала базарная жизнь въ густо населенномъ мстечк.

Тотчасъ же за королевскимъ дворомъ тянулась неправильной формы площадь, окруженная темнозелеными бананами и высокими тростниковыми заборами хижинъ.

Въ полдень начиналась здсь самая оживленная жизнь. Со всхъ сторонъ стекались сюда люди, одни въ качеств продавцевъ, нагруженные своими товарами, или погоняющіе скотъ, назначенный для продажи, другіе же въ качеств покупателей двигались съ шумомъ и крикомъ, съ нанизанными на шнурк раковинами (он замняютъ деньги) или товарами, предназначенными для обмна. Рядомъ съ одтымъ въ звриную шкуру, свтло-кожимъ пастухомъ, съ строгимъ, красивымъ профилемъ, принесшимъ сюда свжее масло, завернутое въ листья банана, ломается, одтый въ пестрыя отрепья почти черный колдунъ-парія, обвшанный амулетами и самыми причудливыми украшеніями. Свтложелтые арабы съ полнымъ сознаніемъ превосходства, съ кривымъ кинжаломъ за поясомъ, закупаютъ плоды, зелень и мясо. Подвижные, болтливые сыны племени Ваханда, въ чистыхъ свтло-желтыхъ древесныхъ тканяхъ, принесли сюда для мны красивыя, мягкія цыновки Уганды, древесныя ткани и толстыя мдныя проволоки. Подвластныя племена страны Нкола продаютъ пачками прекрасный табакъ ихъ родины. Свтлокожіе жители горныхъ странъ юга выставили на продажу скотъ, а высокіе воины племени Вакиди, съ круто завитыми волосами и желзными обручами на ше равнодушно наблюдаютъ за торговлей. Матеріи для одежды имъ не нужны, а мдь, желзо и стеклянныя бусы даетъ имъ Кабрега въ обмнъ на слоновую кость, которую они ему доставляютъ. Вдь въ его же интересахъ поддерживать эту выгодную торговлю и благосклонно относиться къ нимъ. Среди всхъ этихъ людей преобладаютъ жители, пришедшіе изъ сосднихъ деревень, чтобы продать бананы, сладкіе бататы, бобы, тыквы, муку, рыбаки съ озера Альберта съ вяленой и свжей рыбой, женщины съ огромными сосудами изъ тыквы, наполненными пнистымъ пивомъ, нищіе, женщины, нагія дти, быки, козы, овцы, собаки, — все это кричитъ, суетится въ пестромъ безпорядк. То тутъ, то тамъ раздается музыка. Т, которые покончили уже свои дла и собираются въ обратный путь, заходятъ обыкновенно въ кузницы, которыя почти во всхъ негритянскихъ деревняхъ служатъ сборнымъ пунктомъ, своего рода клубомъ, тамъ всегда можно встртить группу праздношатающихся, тамъ же всегда услышишь новую сплетню, которую можно унести на свою далекую родину. Около четырехъ часовъ торговля пріостанавливается, вс расходятся въ разныя стороны, вмсто криковъ продавцевъ и покупателей слышится только лай собакъ и пронзительный свистъ коршуна,— они справляютъ свой обдъ, но въ сумерки и они исчезаютъ, и въ блдномъ свт мсяца мелькаютъ только тни летучихъ мышей.

Постивъ однажды въ полдень базарную площадь, Эминъ увидлъ караванъ, подвигавшійся ему навстрчу, онъ остановился, наблюдая за нимъ. Впереди халъ рядомъ съ королевскимъ Матонгали, шедшимъ пшкомъ, высокій, темнокожій мужчина въ одяніи суданскихъ арабовъ, богатый поясъ перетягивалъ пестрыя шелковыя одежды, въ складкахъ туники блестли рукоятки оружія. Повидимому это былъ донголанецъ {Обитатель Донголы — средней части Нубіи.}. Эминъ съ особеннымъ интересомъ проводилъ глазами и его, и его свиту. Эти люди вели, главнымъ образомъ, торговлю невольниками, и Эминъ поставилъ себ задачей жизни, насколько это въ его власти, препятствовать имъ. Позади донголанца выступали вооруженные негры, такъ называемые басингеры, среди нихъ шли четыре невольника, прикованные другъ къ другу, и нсколько цвтущихъ, юныхъ двушекъ, которыя плелись, печально опустивъ головы, за ними шли человкъ 25, нагруженные тюками. Гнвно закипла кровь Эмина, и далеко недружелюбнымъ взглядомъ проводилъ онъ гордаго долголанца. И тотъ, въ свою очередь, замтилъ Эмина^, темные глаза подъ нависшими бровями загорлись суровымъ огнемъ, онъ бросилъ мрачный взглядъ на Эмина и рука его почти инстинктивно сжала рукоятку кинжала. Оба смрили другъ друга вызывающимъ взглядомъ, точно два противника, готовые на отчаянную борьбу. Съ глазами Эмина встртилась еще одна пара глазъ, они принадлежали юной, едва достигшей двнадцатилтняго возраста двушк, съ поразительно красивыми чертами лица. Она замтила взглядъ, какимъ проводилъ Эминъ донголанца, и, казалось, почерпнула въ немъ надежду и мужество, въ ея красивыхъ темныхъ глазахъ, устремленныхъ на Эмина, свтилась мольба.

Медленно послдовалъ Эминъ за шествіемъ, которое, наконецъ, остановилось у группы домиковъ, донголанецъ сошелъ съ лошади и простился съ королевскимъ Матонгали. Эминъ его зналъ и, обратясь къ нему, спросилъ, кто этотъ иностранецъ.

— Это Юсуфъ Нуръ, донголанецъ, который прізжаетъ сюда съ товарами, чтобы вымнять ихъ на слоновую кость,— отвчалъ тотъ. По нашимъ обычаямъ, онъ отдаетъ половину своихъ товаровъ королю, главнымъ образомъ, порохъ, свинецъ и оружіе, за это во все время своего пребыванія онъ получаетъ домъ, садъ, скотъ и жизненные припасы, а когда узжаетъ — слоновую кость въ подарокъ отъ короля.

На слдующее утро Эмина опять пригласили къ королю, который принялъ его на этотъ разъ одтый въ богатыя, пестрыя древесныя ткани. Кругомъ него въ безпорядк расположились на цыновкахъ вожди и мирно жевали кофе, а впереди сидлъ въ великолпной одежд донголанецъ,— повидимому, онъ только что поднесъ королю дары, и Кабрега хотлъ ими похвастаться передъ своимъ высокимъ гостемъ. Онъ дружески привтствовалъ Эмина и указалъ ему на мсто рядомъ съ собой.

— Юсуфъ Нуръ,— обратился онъ къ чужеземному купцу,— ты видишь передъ собой человка, одарившаго меня такими чудными подарками, передъ которыми вс твои товары ничего не стоятъ.

Тотъ бросилъ мрачный взглядъ на Эмина и отвчалъ:

— Я очень огорченъ, что не могу дать теб больше, но я человкъ бдный.

— Не врь ему, Эминъ-Бей,— засмялся Кабрега,— онъ очень богатъ, его серибы разбросаны на тысячи миль кругомъ, онъ увозитъ съ собой большую часть слоновой кости, которую приносятъ мн мои люди, а они обязаны отдавать мн съ каждаго убитаго слона одинъ клыкъ.

— Онъ, конечно, беретъ также и живой товаръ?— спросилъ Эминъ.

— О, конечно, онъ имъ не брезгаетъ — отвчалъ со смхомъ король.

— Въ такомъ случа я совтую Юсуфу Нуру,— серьезно замтилъ Эминъ,— не посщать экваторіальныхъ провинцій, такъ какъ тамъ подобная торговля не будетъ ему выгодна.

Глаза долголанца снова загорлись гнвомъ, съ плотно сжатыхъ губъ сорвалось на суданоарабскомъ нарчіи:— Я никому не позволю предписывать себ дорогу, я привыкъ, въ своихъ длахъ подчиняться собственному сужденію.

Эминъ ни слова не возразилъ на вызывающія слова, даже Кабрега выказалъ достаточно такта, переведя разговоръ на другую тему. Полчаса спустя король отпустилъ своихъ гостей, замтивъ мимоходомъ, что охотно пригласилъ бы къ обду Эмина, но онъ привыкъ кушать одинъ, къ тому же столъ его очень простъ — мясо и бананы, а пьетъ онъ только молоко и муенге.

Прошло нсколько дней. Былъ жаркій полдень, темныя тучи, скопившіяся на запад, предвщали сильную грозу и напоминали жителямъ, что настало время харифа (время дождей). Фонни занимался чисткой своего ружья, около него въ тни лежали двое юныхъ слугъ Эмина, въ то время какъ онъ самъ набивалъ чучело какой то рдкой птицы. Поднявшійся на юго-восток втеръ усиливался съ каждой минутой, нагоняя черныя тучи, вскор он покрыли все небо, и надъ мстечкомъ спустилась грозная темнота. На мгновеніе наступила полная тишина. Но вотъ блеснула молнія, разомъ освтивъ все небо, прогремлъ ударъ грома, потрясшій, казалось, всю землю, и началась гроза. Фонни и оба мальчика со страхомъ бросились вслдъ за Эминомъ, который поспшилъ въ домъ. Въ продолженіе получаса свирпствовалъ ураганъ, но вотъ мракъ смнился тусклыми срыми сумерками, дождь все еще лилъ обильными потоками, вода проникала даже въ хижины, и у всхъ была одна забота,— преградить путь этимъ потокамъ.

Въ темнот вдругъ показались неясныя очертанія бгущей человческой фигуры. Быстро проскользнула она за загородку и, вбжавъ въ домъ, бросилась на колни передъ Эминомъ съ крикомъ:

— Помоги мн, господинъ, освободи меня!

При свт огня, упавшаго на вошедшую,

Эминъ узналъ красивую вахумскую двушку, которую донголанецъ увелъ съ собой, какъ невольницу.

— Встань,— ласково сказалъ онъ двушк,— скажи мн, кто ты, откуда пришла и чего хочешь.

Двушка поднялась съ колнъ и заговорила прерывающимся голосомъ:

— Я изъ племени Вахума, мои соплеменники живутъ въ деревн около Дуфиле, среди племени Мади, они пастухи. Отецъ мой вождь, меня зовутъ Апока. Мы живемъ въ мир со всми сосдями, и у насъ нтъ враговъ. Поэтому безъ боязни уходила я далеко отъ дома. Однажды, въ полдень, купалась я въ рчк, неподалеку отъ нашей деревни, какъ вдругъ изъ кустовъ выскочили люди и схватили меня. Они завязали мн ротъ, чтобы я не могла кричать и унесли меня, чужеземный купецъ взялъ меня съ собой и билъ меня, когда я отказывалась идти. Наконецъ я пришла вмст съ другими сюда и увидла тебя на площади. Ты ненавидишь донголанца, это я прочла въ твоихъ глазахъ, вотъ почему я обратилась къ теб. Когда сегодня разразилась буря, я бжала, разспросила о твоей сериб, и вотъ я здсь. О, не гони меня прочь, господинъ, защити меня отъ злого купца, возврати меня моимъ роднымъ!

Двушка говорила робко и просто, но съ трогательнымъ довріемъ.

— Ты останешься при мн, Апока,— отвчалъ ей Эминъ, — пока я не поду къ себ въ Ладо, тогда я возьму тебя съ собой и свезу въ твою деревню, успокойся же, донголанецъ не посметъ ничего теб сдлать.

Двушка снова бросилась къ его ногамъ и поцловала край одежды, Эминъ съ трудомъ поднялъ ее. Онъ веллъ приготовить ей постель въ сосдней комнат, приказалъ дать ей сть и пить, и занялся выкачиваніемъ воды изъ своего жилища при помощи Фонни и нсколькихъ туземцевъ, присланныхъ ему для услугъ Кабрегой.

Тяжелые шаги раздались вдругъ у хижины, и въ комнату вошелъ Юсуфъ Нуръ, съ хлыстомъ въ лвой рук, лицо его было мрачне обыкновеннаго. Фонни и негры пріостановили свою работу, Эминъ же спокойно и холодно поднялся навстрчу гостю, который, посл краткаго привтствія, заговорилъ на судано-арабскомъ нарчіи:

— У меня убжала невольница, и я полагаю, что она у тебя, никто другой не принялъ бы ее въ свой домъ!

— Если ты подразумваешь Апоку, вахумскую двушку, — возразилъ Эминъ, — то она дйствительно у меня.

— Такъ возврати ее мн, она моя собственность!

— Скажи мн прежде, какимъ путемъ ты пріобрлъ эту собственность.

— Я не обязанъ давать теб отчетъ!— отвчалъ донголанецъ, но Эминъ возразилъ твердо и спокойно:

— Съ какихъ поръ похититель осмливается утверждать, что похищенное — его собственность? Ты пріобрлъ эту двушку не за твои деньги, не за твое добро,— хотя я и этого не оправдываю,— ты ее укралъ, Юсуфъ Нуръ.

Гнвно сдвинулъ донголанецъ брови, судорожно сжавъ рукоятку пожа, заткнута то за поясъ.

— А если бы и такъ, теб какое дло!

— А вотъ какое, Юсуфъ Нуръ. Двушка украдена изъ области экваторіальныхъ провинцій, гд я состою губернаторомъ. На моей земл я не потерплю похищенія людей и буду бороться всми силами противъ такихъ торговцевъ, какъ ты. Я имю, какъ ты видишь, право не отдавать теб эту двушку, а отвезу ее роднымъ.

— Мы теперь не на египетской земл, и здсь существуютъ другіе законы, мы здсь пускаемъ въ ходъ силу, если это понадобится! Вн себя отъ ярости онъ выхватилъ изъ-за пояса кинжалъ и хотлъ было броситься на Эмина, но Фонни направилъ на него дуло заряженнаго револьвера, Эминъ же съ непоколебимымъ спокойствіемъ не двинулся съ мста.

— Не совтую теб пускать въ ходъ силу, это было бы опасно для тебя, Юсуфъ Нуръ,— сказалъ онъ,— оставь немедленно этотъ домъ, и никогда не входи въ него впредь, я не всегда буду такъ снисходителенъ, какъ сегодня. Ты можешь, впрочемъ, принести жалобу королю Кабрега, если находишь, что я поступилъ неправильно.

— Я это и сдлаю, а двушка все-таки будетъ моею, хотя бы мн пришлось достать ее съ луны!— гнвно закричалъ донголанецъ и быстрыми шагами удалился.

На слдующее же утро Кабрега снова пригласилъ Эмина. На этотъ разъ онъ принялъ его въ частномъ дом, одтый по арабски, донголанецъ былъ тутъ же. Король встртилъ его ласково, какъ и всегда, и посл первыхъ привтствій началъ:

— Юсуфъ Нуръ жалуется мн, что ты не хочешь возвратить ему его невольницу.

— Онъ теб разсказалъ, конечно, какъ онъ пріобрлъ эту невольницу,— возразилъ Эминъ.

Король утвердительно улыбнулся, а Эминъ продолжалъ:

— Въ такомъ случа ты тоже знаешь, что онъ ее не купилъ и не получилъ въ подарокъ, а просто укралъ. Что бы ты сдлалъ, Кабрега, если бы кто нибудь укралъ у тебя въ Уніоро или въ подвластныхъ теб областяхъ двушку, на которую не иметъ правъ.

— Я, конечно, отнялъ бы ее и, желая быть особенно милостивымъ, наказалъ бы вора плетьми.

— Ну, что ты считаешь справедливымъ, то и я также. Двушка украдена изъ области, которою я управляю отъ имени хедива Египта, мой долгъ защищать всхъ подданныхъ отъ насилія, и моя обязанность не отдавать эту двушку, а возвратить ея роднымъ.

— Ты правъ, Эминъ-Бей, а ты, Юсуфъ Нуръ, оставишь ему эту вахумскую двушку!— приказалъ король, видя же, что донголанецъ стоитъ мрачне тучи, онъ милостиво присовокупилъ:

— А чтобы теб не было убытка, ты получишь отъ меня другую невольницу, и длу конецъ.

Эминъ остался еще на нсколько дней въ Мпаро-Ніамога, чтобы пополнить свои коллекціи и наблюденія, и, наконецъ, испросилъ у короля прощальную аудіенцію. Еще разъ обмнялись они увреніями въ дружб, и Кабрега объявилъ, что онъ самъ пошлетъ почетное посольство генералъ-губернатору Судана, Гордону-Паш, въ доказательство дружескихъ отношеній. При этомъ послднемъ свиданіи Эминъ передалъ королю большую вызолоченную саблю, Кабрега принялъ подарокъ съ нескрываемой радостью и отдарилъ Эмина двумя клыками слоновой кости.

Черезъ нсколько дней Эминъ покинулъ гостепріимную столицу, въ сопровожденіи Матонгали со свитой и вахумской двушки, Апоки, которая относилась къ нему съ трогательной доврчивостью.

Въ тотъ же самый день долголанецъ покинулъ Мпаро-Ніамога и направился къ сверо-востоку. Караванъ Эмина подвигался медленно, частью изъ-за дождя, который время отъ времени возвращался съ прежней силою и длалъ путешествіе затруднительнымъ, частью и ради удобства носильщиковъ, которые не могли совершать большіе переходы. Къ тому же дорога, вообще, представляла разныя препятствія. То приходилось пробираться гуськомъ черезъ густую траву, которая являлась лучшимъ убжищемъ для вредныхъ гадовъ, то черезъ болота, гд вода, покрытая тиной, нердко доходила до горла, такъ что вещи приходилось нести на голов, къ тому же нужно было остерегаться водоворотовъ, что было еще трудне, такъ какъ тина, какъ вязкая смола, прилипала къ ногамъ. Если присоединить еще раскаленные знойные лучи южнаго солнца, сотни тысячъ москитовъ, безпокоившихъ путешественниковъ и тяжелыя испаренія, раздражавшія обоняніе, получится полная картина трудностей пути. Однажды вечеромъ, собираясь остановиться на отдыхъ, они замтили нсколько покинутыхъ своими владльцами хижинъ, которыя скрывались въ тни маленькаго лса мимозъ. Носильщики и проводники отъ радости стали свистать, кричать и бить въ барабаны. Нсколько минутъ спустя они вс уже сидли у огня, который развели привычною рукой. Эминъ расположился въ хижин и, пока Апока разводила огонь, онъ занялся растеніями, которыя собралъ во время пути.

Смхъ и веселые крики привлекли его вниманіе, онъ вышелъ на улицу. Здсь, въ кругу своихъ людей, онъ увидлъ странствующаго пвца, вызывавшаго всеобщую веселость своимъ пніемъ и ужимками.

Въ то время, какъ вниманіе всхъ было привлечено веселымъ пвцомъ, къ групп подкралось еще другое странное существо. Это была женщина, завернутая въ пестрыя козьи шкуры, обвшанная камушками, раковинами и рогами, а въ рукахъ она держала выдолбленную тыкву, — повидимому, музыкальный инструментъ. Она осторожно пробралась изъ лса и, боязливо оглядываясь, приблизилась къ Апок, которая тоже подошла къ групп, привлеченная пніемъ пвца. Двушка не выразила испуга при легкомъ прикосновеніи незнакомой страшной старухи, которая стояла теперь рядомъ съ ней и усиленно предлагала ‘погадать’ ей, на счастіе. Апока была суеврна и безъ малйшаго колебанія согласилась послдовать за ней въ лсъ, на который та указывала. Отъ времени до времени пвецъ украдкой поглядывалъ туда, гд стояли об женщины и, когда он скрылись изъ виду, онъ заплъ еще громче, какъ будто хотлъ cocp&egrave,доточить теперь все вниманіе на себ одномъ.

Вдругъ изъ лса раздался короткій полусдавленный крикъ, на который едва ли обратили бы вниманіе, если бы Фонни не вскрикнулъ: Апока! гд Апока?

Тотчасъ же, не отдавая себ отчета, бросился онъ туда, откуда послышался крикъ. Эминъ первый понялъ, въ чемъ дло, и крикнулъ своимъ людямъ, что двушку снова украли. Началось всеобщее движеніе, люди бросились въ дома, схватились за оружіе, вдругъ раздался выстрлъ. Во время всеобщаго волненія пвецъ исчезъ, никмъ незамченный.

Быстро добжалъ до лса Фонни, насколько позволяли это ползучія растенія и сучья, своими рысьими глазами онъ дйствительно увидлъ похитителя, который уносилъ свою добычу. Нубіецъ, выхвативъ изъ за пояса револьверъ, выстрлилъ на воздухъ, чтобы испугать убгавшаго. Онъ вполн достигъ своей цли, такъ какъ тотъ, стараясь скорй уйти отъ преслдованія, оступился подъ тяжестью своей ноши и упалъ вмст съ Апокой. Въ нсколько прыжковъ приблизился Фонн

ВЪ СТРАН ЧЕРНЫХЪ ЛЮДЕЙ.

АНТОНА ОХОРНА.

ПРЕДИСЛОВІЕ.

ГЛАВА I.У короля Кабрега.

Читайте также:

ГЛАВА I.
У короля Кабрега.