В странах Средней Азии, Мозер Генрих, Год: 1885 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 80 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ВЪ СТРАНАХЪ СРЕДНЕЙ АЗІИ

ПУТЕВЫЯ ВПЕЧАТЛНІЯ

Генриха Мозера

1882—1883 гг.

[Оттиски изъ историческаго журнала ‘Русская Старина’ изд. 1888 г.].

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія В. С. Балашева. Наб. Екатеринин, кан., д. No 78
1888.

ВЪ СТРАНАХЪ СРЕДНЕЙ АЗІИ.

Путевыя впечатлнія Генриха Мозера
1882—1883 гг.

Въ конц іюля мсяца 1887 года, въ бытность нашу въ Швейцаріи, между прочимъ въ Люцерн, мы, осматривая различныя достопримчательности этого прелестнаго города, постили бывшую тамъ выставку различныхъ произведеній средне-азіятскихъ странъ. Выставка занимала два довольно большіе зала и привлекала къ себ путешественниковъ, которые въ это время обыкновенно толпятся въ Люцерн. Выставлено было много весьма интересныхъ и хорошихъ предметовъ средне-азіятскаго быта.

Тутъ мы видли всевозможные ковры, драгоцнное оружіе, различныя одежды мужчинъ и женщинъ, книги, обувь, монеты, сосуды, предметы произрастеній и множество весьма хорошо выполненныхъ фотографическихъ снимковъ съ городовъ, селеній, кочевокъ, каравановъ, зданій, памятниковъ, типовъ разныхъ народностей и проч., и проч.

Тутъ же продавалось, отлично отпечатанное, роскошное изданіе на французскомъ язык, съ 170 гравюрами, 16 геліотипіями и большою картою книга, изданная въ Париж, подъ заглавіемъ: ‘А travers l’Asie Centrale. La steppe Kirghise — le Turkestan Russe — Boukhara — Khiva — le pays des turcomans et la Perse.— Impressions de voyage par Henri Moser’. Издано у E. Plon въ Париж, въ б. 8 д., 464 стр. Книга вышла въ свтъ въ ноябр 1885 года.

Книга посвящена ‘Его превосходительству генералъ-лейтенанту Михаилу Григорьевичу Черняеву, какъ знакъ признательности’.

Мы поспшили пріобрсти это роскошное изданіе и быстро заинтересовались оживленнымъ, вполн интереснымъ, искреннимъ разсказомъ Генриха Мозера, ему же принадлежало и все собраніе имъ вывезенныхъ предметовъ средне-азіятскаго быта, торговли и промышленности, собраніе которыхъ мы видли на выставк въ г. Люцерн.

Оставя Люцернъ, мы прохали въ г. Шафгаузенъ, здсь, въ роскошномъ Швейцарскомъ отел (Швейцергофъ) имли истинное удовольствіе встртиться и хорошо познакомиться съ Генрихомъ Мозеромъ, который и былъ самымъ любезнымъ и просвщеннымъ сопутникомъ нашимъ при обозрніи достопримчательностей весьма интереснаго города Шафгаузена, главнаго города кантона того же имени.

Вотъ нсколько главнйшихъ данныхъ изъ біографіи этого швейцарскаго путешественника.

Генрихъ Мозеръ родился 18-го мая 1814 года въ Петербург. Отцемъ его былъ знаменитый въ Петербург часовой мастеръ, владлецъ одного изъ самыхъ лучшихъ часовыхъ магазиновъ въ русской столиц. Генрихъ Мозеръ-отецъ нажилъ себ въ Россіи многіе милліоны рублей своимъ искусствомъ часовщика и мастерствомъ своихъ произведеній и торговли.

Пятилтнимъ мальчикомъ Генрихъ Мозеръ-сынъ былъ отправленъ отцомъ въ Швейцарію, въ родной городокъ этой фамиліи — Шафгаузенъ, гд послдовательно прошелъ онъ курсъ начальной школы, затмъ реальной и классической гимназіи. Степень бакалавра Генрихъ Мозеръ получилъ въ Женев. Посл того поступилъ онъ на службу въ швейцарскую кавалерію, имлъ чинъ поручика колоновожатыхъ (1863 г.), былъ адъютантомъ главнаго инспектора всей швейцарской арміи (1864 г.). Затмъ, выйдя въ отставку, вернулся въ Россію (1865 г…

Къ верстаку часоваго мастера онъ не имлъ ни малйшаго влеченія, равно какъ вообще ко всей промышленности и торговл своего отца. Въ Генрих Мозер-сын весьма рано развилась страсть къ путешествіямъ и вотъ въ 1867 г. онъ детъ въ Сибирь, въ 1868 г. совершаетъ первое путешествіе въ Центральную Азію, въ 1869 г. длаетъ второе путешествіе, изъ котораго въ 1871 г. возвращается въ Европу, затмъ въ 1882—1883 гг. совершаетъ третье путешествіе въ Центральную Азію и сообщаетъ свои путевыя впечатлнія въ цломъ ряд бойко набросанныхъ, весьма интересныхъ, очерковъ, напечатанныхъ въ женевской газет въ 1885 г. Эти письма, вновь пересмотрнныя и обработанныя Генрихомъ Мозеромъ, были изданы въ вышеупомянутомъ роскошномъ иллюстрированномъ изданіи въ Париж, у Плона, въ ноябр того же года.

Кром названной книги, г. Мозеру принадлежатъ статьи по политической экономіи и по вопросамъ о вншней торговл, помщенныя въ нкоторыхъ французскихъ журналахъ, газетахъ и отдльными брошюрами.

Въ одномъ изъ засданій географическаго, общества въ Париж, членомъ котораго г. Мозеръ состоитъ, было сдлано имъ подробное сообщеніе о его путешествіяхъ въ Азіи.

Восемь географическихъ обществъ въ разныхъ городахъ избрали его своимъ почетнымъ членомъ, почетнымъ же членомъ онъ состоитъ въ швейцарскомъ обществ натуралистовъ.

Г. Мозеръ — высокій, стройный, сильный мужчина 43-хъ (въ 1887 г.) лтъ отъ роду, моложавой наружности, истинный джентльменъ въ своихъ пріемахъ, вжливый, предупредительный, многосторонне образованный. Недавно онъ женился на весьма симпатичной, молоденькой своей племянниц, но нжныя узы Гименея не привязали его къ родному краю, Шафгаузену. мы нашли его уже, такъ сказать, почти наканун отъзда изъ Швейцаріи.

Въ бытность нашу въ Шафгаузен г. Мозеръ предназначилъ уже къ продаж свою прелестную виллу, доставшуюся ему отъ покойнаго отца, и, распродавъ всю свою движимость, онъ ожидалъ лишь послдняго момента продажи своихъ владній, чтобы оставить Швейцарію, а затмъ и Европу, и направиться въ Азію, съ тмъ, чтобы прохать (такъ онъ тогда, въ август 1887 г., предполагалъ) чрезъ русско-азіятскія владнія въ Индію.

Этотъ шзейцарскій путешественникъ хорошо понимаетъ по русски, но почти по русски не говоритъ, онъ горячо любитъ Россію и русскій народъ. Нашъ знаменитый путешественникъ H. . Пржевальскій считается г. Мозеромъ идеаломъ всхъ путешественниковъ, ‘и физическія, и нравственныя качества г. Пржевальскаго какъ бы слились, по выраженію г. Мозера, въ ту форму, которая необходима для созданія самаго отличнаго путешественника. Въ самомъ дл: сильный, здоровый, превосходный стрлокъ, добродушный, но въ то-же время твердый въ своихъ отношеніяхъ къ членамъ своей экспедиціи’, г. Пржевальскій привлекаетъ вс симпатіи г. Мозера.

— ‘А вотъ другое дло г. Стэнли’, говорилъ намъ Генрихъ Мозеръ, — , это сибаритъ, холодный эгоистъ, скряга, какихъ мало, заботящійся всегда только объ обстановк себя всевозможными удобствами и ни мало не дорожащій ни жизнью, ни интересами своихъ спутниковъ. Нердко случается, это я хорошо знаю,— разсказывалъ намъ г. Мозеръ,— когда Стэнли утопаетъ во время путешествій въ роскоши и угощается лучшими консервами, запивая ихъ самыми тончайшими винами,—спутники его чуть не умираютъ съ голоду. Такимъ образомъ Стэнли-не ^Пржевальскій, который длитъ послдній ломоть хлба съ товарищами своего путешествія, раздляетъ съ ними вс тяжести, вс иногда непомрные труды и вс опасности’.

Нравятся г. Мозеру французскіе путешественники: ‘ихъ обыкновенно называютъ авантюристами, но кто изъ заправскихъ путешественниковъ не суть авантюристы!’ Но за то удаль, предпріимчивость французовъ для г. Мозера вполн увлекательны.

Мы передали г. Мозеру о желаніи нашемъ сдлать извлеченіе изъ его книги на страницахъ ‘Русской Старины’. Швейцарскій путешественникъ, принявъ это заявленіе съ величайшимъ удовольствіемъ, поспшилъ намъ подарить экземпляръ своей книги, съ весьма любезнымъ автографомъ {Вотъ эта надпись автора на подаренномъ имъ экземпляр его книги: ‘А monsieur . J. Semewsky. Cet essai littraire m’а procure le bonheur de Vous servir de cicerone travers un pays aussi peu connu dans Votre patrie, que ne l’est l’Asie Centrale chez nous, puissiez Vous garder de la petite rpublique et canton de Schaffhouse un aussi bon souvenir, que celui auquel est chu l’honneur de Vous servirde guide. Schaffhouse, 10 Aot, 1887. H. Moser’.} и съ необыкновенною предупредительностью предложилъ намъ выбрать наиболе интересныя гравюры изъ тхъ, которыя помщены въ его книг.

Мы выбрали десять гравюръ и онъ поспшилъ написать своему издателю въ Парижъ о высылк въ редакцію ‘Русской Старины’ всхъ клише выбранныхъ нами портретовъ и политипажей.

Извлеченія и разборъ книги г. Мозера сдланы нашею постоянною сотрудницею Врою Васильевною Тимощукъ, клише гравюръ получены и отпечатаны, и все это является предъ читателями ‘Русской Старины’ на страницахъ нашего изданія.

Искреннйше благодаримъ почтеннаго г. Генриха Генриховича Мозера за его любезность, оказанную имъ нашему журналу, и горячо желаемъ, ему полнаго успха и счастія въ его послдующихъ путешествіяхъ на пользу науки и ко благу человчества.

——

Печатая настоящій обзоръ книги г. Мозера въ ‘Русской Старин’, мы обратились къ достоуважаемому генералу Михаилу Григорьевичу Черняеву, живущему въ Москв, съ просьбою сообщить намъ свднія о знакомств его съ упомянутымъ путешественникомъ.

— ‘Г. Мозера я знаю настолько, любезно отвчалъ намъ отъ 30-го ноября 1887 г., между прочимъ, Михаилъ Григорьевичъ.— насколько можно узнать человка, пропутешествовавшаго вмст отъ Москвы до Ташкента и совмстно прожившаго мсяцъ въ одномъ дом, такъ какъ онъ имлъ помщеніе въ генералъ-губернаторскомъ дом.

‘Г. Мозеръ человкъ любознательный. Путешествовалъ онъ на свои средства, которыхъ у него было достаточно. Книгу его я прочиталъ, небылицъ въ ней не встртилъ… Она иметъ интересъ, какъ картинное изображеніе современнаго нашего положенія въ Средней Азіи и сосднихъ ханствахъ. Онъ много натерплся въ Мерискихъ пустыняхъ и издержалъ много денегъ, чтобы составить свою книгу’.

Мих. Семевскій.

СТРАНЫ СРЕДНЕЙ АЗІИ

ВЪ ПУТЕВЫХЪ ОЧЕРКАХЪ

Генриха Мозера.

1883 г.

Въ конц 1885 г., у книгопродавца Плона, въ Париж, появилось на французскомъ язык весьма изящно изданное описаніе путешествія, совершеннаго швейцарцемъ г. Мозеромъ въ Туркестанскій край, Бухару, Хиву и Персію, отпечатанная въ количеств 4,000 экземпляровъ и разошедшаяся почти сполна, книга эта украшена многочисленными политипажами, которые исполнены съ фотографій, снятыхъ самимъ авторомъ во время путешествія, снабжена картою тхъ странъ, которыя онъ постилъ, и посвящена генералу . Г. Черняеву, при любезномъ содйствіи коего г. Мозеру удалось совершить это трудное путешествіе, за что онъ питаетъ къ генералу чувства живйшей и вполн искренней признательности и вспоминаетъ о немъ постоянно въ самыхъ теплыхъ и даже восторженныхъ выраженіяхъ. Задавшись исключительно цлью представить читателю картину тхъ мстъ, которыя онъ постилъ, и описать нравы и обычаи разныхъ племенъ и народовъ, съ которыми ему удалось ознакомиться, _уавторъ нигд не вдается въ область политики и не претендуетъ на научность изложенія, но сообщаетъ, между прочимъ, кое-какія историческія свднія о завоеваніяхъ, совершенныхъ за послдніе годы русскими войсками въ Средней Азіи, и рисуетъ прошлое этихъ странъ, разсказъ его вполн безпритязателенъ, мстами веселый, мстами дышащій грустью, смотря по удачамъ или невзгодамъ, испытаннымъ имъ во время странствованій, но за то всегда искренній и правдивый.

Вы не встртите здсь выдуманныхъ происшествій, на которыя бываютъ такъ щедры иностранцы, говоря о Россіи, не найдете тутъ описаній какихъ либо героическихъ подвиговъ или чего либо необычайнаго, все разсказываемое авторомъ происходитъ просто и обыденно и невольно внушаетъ къ нему довріе и симпатію, а между тмъ его путешествіе и безъ прикрасъ было своего рода подвигомъ, такъ какъ онъ отважился предпринять его, располагая лишь самыми скудными средствами, и вторично, когда его матеріальное положеніе было вполн обезпечено, не задумался вновь оставить родину и всякіе денежные интересы и добровольно пошелъ на встрчу всевозможнымъ неудобствамъ, лишеніямъ и даже опасностямъ, съ коими было сопряжено это путешествіе.

Для русской публики, и въ особенности для жителей нашей столицы, сочиненіе г. Мозера иметъ еще тотъ интересъ, что имя ея автора хорошо извстно всему Петербургу, гд его отецъ, родомъ швейцарецъ, пріхавшій въ Россію съ живописныхъ береговъ Рейна_тизъ г. Шафгаузена, содержалъ, въ теченіи многихъ лтъ, на Невскомъ проспект часовой магазинъ, которымъ онъ нажилъ себ милліонноесостояніе, часовая фирма Мозера пользуется донын вполн заслуженною извстностью.

Но сынъ трудолюбиваго швейцарца не захотлъ стать за верстакъ отца, чмъ послдній былъ крайне недоволенъ, такъ что когда, молодой Мозеръ заявилъ ему, въ 1868 г., о своемъ желаніи отправиться въ Среднюю Азію, то онъ отказалъ ему въ матеріальной поддержк, думая удержать этимъ сына при себ и заставить его заняться своимъ ремесломъ. Недостатокъ денежныхъ средствъ не остановилъ, однако, энергичнаго юношу, жаждавшаго испытать свои силы въ борьб съ жизнью, онъ не побоялся пуститься въ дальній путь, имя въ карман всего нсколько сотъ рублей, но за то съ богатымъ запасомъ энергіи и съ надеждою создать себ въ этихъ странахъ независимое положеніе личнымъ трудомъ.

Мы увидимъ, какъ плохо оправдались надежды молодаго путешественника, какъ много встртилъ онъ неудачъ и препятствій къ осуществленію задуманнаго имъ дла, и какъ подъ вліяніемъ этихъ неудачъ остыла энергія и охладли его мечты, однако, неудовлетворенная любознательность и прежняя страсть къ путешествію, посянная въ немъ въ дтств чтеніемъ книгъ, увлекли его вновь, черезъ 13 лтъ, въ т страны Средней Азіи, которыя съ молодыхъ лтъ такъ занимали его воображеніе, и на этотъ разъ онъ встртилъ полное сочувствіе и содйствіе со стороны русскихъ властей, въ особенности со стороны знаменитаго и достойнйшаго генерала Михаила Григорьевича Черняева.

Плодомъ этого втораго, боле продолжительнаго путешествія, и явилось то сочиненіе, о которомъ мы говоримъ, несомннныя достоинства этой книги побудили насъ обратить на нее вниманіе читателей и представить на стран. ‘Русской Старины’, въ нашемъ извлеченіи, наиболе интересные эпизоды этого путешествія.

Вра Ваc. Тимощукъ.

Въ 1868 г., имя всего 20 лтъ отъ роду, г. Мозеръ простился съ Петербургомъ и направился на востокъ, имя, какъ мы уже говорили, непреодолимое желаніе постить только что пріобртенныя Россіей земли въ Средней Азіи. Изученіе языка и нравовъ киргизъ, задержало его нсколько мсяцевъ въ Оренбург, наконецъ, достаточно подготовившись къ путешествію и имя прекрасныя рекомендаціи, онъ вознамрился продолжать свой путь, но генералъ Крыжановскій, тогдашній губернаторъ Оренбурга, ршительно отказалъ ему въ разршеніи выхать изъ Оренбурга, безъ соизволенія на то военнаго министра, мотивируя свой отказъ тмъ, что Туркестанъ находился въ то время въ военномъ положеніи и поэтому не вс могли имть туда свободный доступъ.

Не желая терять времени въ ожиданіи разршенія отъ министра, г. Мозеръ, подъ покровомъ темной ночи, оставилъ городъ, въ сопровожденіи нсколькихъ преданныхъ ему друзей, и избгая большаго караваннаго пути, изъ опасенія быть возвращеннымъ погонею отъ оренбургскаго владыки, останавливался лишь въ аулахъ кочевниковъ, гд ему оказывали везд гостепріимный пріемъ, благодаря рекомендаціямъ, коими снабдили его нкоторые султаны въ Оренбург. Путешествуя такимъ образомъ, онъ добрался въ четыре мсяца до Ташкента.

Генералъ-губернаторъ Туркестанской области, ген. Кауфманъ, былъ окруженъ въ ту пору толпою молодыхъ гвардейскихъ офицеровъ, покинувшихъ Европу съ цлью стяжать себ славу или загладить нкоторые проступки, содланные на родин, вслдствіе чего Ташкентъ получилъ названіе ‘Сибири гвардейскихъ кутилъ’, и жилось въ немъ, разумется, весело. Шампанское, не смотря на чудовищную цну, отъ 15 до 25 р. за бутылку, лилось ркою, дуэли между офицерами были не рдкостью, они затвали ихъ, чтобы поддержать въ себ воинственный духъ, ибо въ то время не было никакой экспедиціи, которая могла бы удовлетворить жажду дятельности, обуревавшую эту пылкую молодежь.

Вскор по прізд въ Ташкентъ, кошелекъ нашего путешественника замтно опустлъ и ему надобно было подумать о томъ, чмъ бы заработать себ денегъ, ненавидя гарнизонную службу, онъ отказался отъ мысли поступить въ армію и занялся на первыхъ порахъ объздкой степныхъ лошадей, которыхъ онъ продавалъ офицерамъ, но вскор знакомство съ однимъ итальянцемъ, пріхавшимъ въ Ташкентъ, открыло ему новый источникъ заработка.

Этотъ итальянецъ былъ торговцемъ сменами, пріхавшимъ въ Ташкентъ съ цлью пріобрсти яички шелковичнаго червя и доставить ихъ въ Италію, гд болзнь производила большія опустошенія среди этихъ драгоцнныхъ наскомыхъ. Онъ обратилъ вниманіе г. Мозера на огромную будущность, которую могла имть эта вывозная торговля, такъ какъ яички этого червяка обходились въ Туркестан по 1 франку унція, а въ странахъ зараженныхъ продавались по 25 франковъ. Съ этого момента г. Мозеръ занялся исключительно этимъ вопросомъ и составилъ статистическую таблицу распространенія шелковичнаго дерева въ Туркестан.

‘Съ этой цлью я прохалъ всю страну, говоритъ онъ, проникъ до Кокана и надялся добраться до Кашгара, но, къ сожалнію, это мн не удалось, такъ какъ Якубъ-Бекъ, отважный татарскій искатель приключеній, образовавшій небольшое владніе въ западной части Китая, не допускалъ въ свою землю ни одного европейца. Итакъ я вернулся въ Ташкентъ, съ намреніемъ хать обратно въ Европу для выполненія моихъ замысловъ.

‘Генералъ Кауфманъ отнесся къ моимъ планамъ сочувственно и, отпуская меня въ Россію, поручилъ мн лично переговорить объ этомъ съ итальянскимъ посланникомъ, который уже неоднократно обращался къ нему съ предложеніемъ начать переговоры съ итальянскимъ правительствомъ, желавшимъ завязать торговыя сношенія съ Центральной Азіей.

‘Въ итальянскомъ посольств, въ С.-Петербург, мн былъ оказанъ весьма сочувственный пріемъ, лишь только я заявилъ о моихъ планахъ, ко мн явился уполномоченный отъ итальянскаго правительства, которому было поручено вступить со мною въ переговоры для организаціи этой вывозной торговли на широкихъ основаніяхъ, но въ то же время я получилъ запросъ по этому поводу изъ азіятскаго департамента и мн пришлось имть первое столкновеніе съ бывшимъ директоромъ этого департамента, который заявилъ мн, что никакая международная сдлка между туркестанскимъ генералъ-губернаторствомъ и европейскими государствами не можетъ быть заключена, безъ утвержденія этого департамента, и что въ настоящую минуту я могу считать мои хлопоты безполезными и неудавшимися.

‘Это свиданіе разрушало вс мои мечты, но такъ какъ въ молодости человкъ не легко отказывается отъ своихъ надеждъ, то я не унывалъ.

‘Между тмъ, моими планами заинтересовался канцлеръ, кн. А. . Горчаковъ, и мн удалось доказать, на основаніи составленныхъ мною отчетовъ, что этотъ новый предметъ вывозной торговли могъ бы пріобрсти со временемъ огромное значеніе и что Центральная Азія будетъ въ состояніи доставлять ежегодно яичекъ шелковичнаго червя на 25 милліоновъ франковъ.

‘Эти ли доводы или какая нибудь иная причина вызвали неожиданный поворотъ въ образ мыслей директора азіятскаго департамента: какъ бы то ни было, онъ вступилъ въ роль моего бывшаго покровителя, ген. Кауфмана, и командировалъ меня въ Италію, гд мн было поручено непосредственно вступить въ переговоры по этому предмету.

‘По прізд моемъ во Флоренцію, тамъ образовалось общество для закупки яичекъ, которыя я обязался доставлять изъ Туркестана, вступивъ въ компанію съ опытными торговцами, располагавшими значительными капиталами, я направился снова на Востокъ.

‘Я и не подозрвалъ, какой пріемъ ожидаетъ меня въ Ташкент, куда я пріхалъ теперь въ качеств уполномоченнаго отъ азіятскаго департамента. Генералъ Кауфманъ принялъ меня довольно холодно и, услыхавъ о переговорахъ, веденныхъ мною въ Италіи, его превосходительство объявилъ мн, что онъ воспрещаетъ впредь вывозъ яичекъ шелковичнаго червя изъ Туркестана и что мн остается возвратиться въ Петербургъ и объявить моимъ покровителямъ, что если они считаютъ себя всемогущими въ столиц, за то въ провинціи полновластнымъ хозяиномъ является онъ.

‘Эта аудіенція навела меня на горестныя размышленія о сует мірской, о единомысліи, существующемъ между русскими сановниками, и объ удивительномъ единодушіи, съ коимъ они трудятся на пользу общества!

‘Однако, мн оставалось еще одно средство для достиженія моей цли: это было письмо директора азіятскаго департамента къ дипломатическому агенту, состоявшему при генерал К. П. Кауфман, котораго онъ просилъ оказать мн содйствіе въ моемъ предпріятіи. Я ухватился за это средство. Г. Струве, бывшій со мною въ очень хорошихъ отношеніяхъ, сдлалъ все возможное, чтобы примирить эти дв враждовавшія стороны, длавшія мое положеніе до нельзя щекотливымъ. Къ счастію, въ то время снаряжалось посольство въ Бухару, отправленіе его было нсколько ускорено и мн было оффиціально объявлено, что я могу исполнить мои контракты, закупивъ требуемыя яички во владніяхъ эмира.

‘Но за нсколько дней до нашего отъзда чрезвычайный посолъ, отправлявшійся въ Бухару, полковникъ N (кн. Витгенштейнъ?), обратился ко мн приблизительно со слдующею рчью:

‘— Любезный другъ, желая вамъ добра, я хочу дать вамъ добрый совтъ. Соберите ваши пожитки и покидайте сію волшебную страну. Узжайте, отказавшись отъ мысли уладить дло у насъ. Его Пр—ство поручилъ мн истолковать вамъ смыслъ письма, даннаго вамъ въ Ташкент. Если на французскомъ язык возможна игра словъ, той на нашемъ язык, подъ перомъ генерала, можетъ быть высказано много такого, что могло быть для васъ непонятнымъ, изъ этого письма вы заключили, конечно, что вы будете принадлежать къ составу нашего посольства, между тмъ, генералъ приказалъ мн объяснить вамъ его въ томъ смысл, что вамъ предоставляется право отправиться въ Бухару, одновременно съ посольствомъ, не считаясь, однако, оффиціально въ состав этого посольства. Излишне было бы говорить, что если вы рискнете хать въ эту страну при подобныхъ условіяхъ, то вамъ угрожаетъ участь тхъ трехъ итальянскихъ посланцевъ, которые пробыли 11 мсяцевъ въ плну у эмира, изъ коихъ одинъ умеръ отъ вынесенныхъ имъ страданій’.

‘Я пожалъ руку честному полковнику и на слдующій день, съ восходомъ солнца, отправился въ путь одинъ, конвоируемый нсколькими отважными уральскими казаками, которые согласились сопутствовать мн за большое вознагражденіе’.

Благополучно отдлавшись отъ нападенія фанатичной толпы, осадившей караванъ-сарай, въ которомъ онъ укрывался по пути, Мозеръ добрался до Бухары безъ особенныхъ приключеній и тутъ, по обыкновенію, былъ объявленъ плнникомъ эмира, но все же ему удалось сдлать необходимую закупку и по истеченіи положеннаго срока онъ бодро отправился въ обратный путь, во глав большаго каравана.

‘Но бдствія мои этимъ не кончились, говоритъ авторъ, русскіе готовили мн на своей границ пренепріятнйшій сюрпризъ: вс мои товары были конфискованы и я считалъ, что мн лично настолько угрожала опасность, что я поспшно направился въ степь, съ цлью пробраться въ Европу, глубоко возмущенный тмъ, какъ со мною тутъ поступили, и вдобавокъ совсмъ больной отъ усталости и лишеній’.

Не смотря на столь неудачный результатъ этого перваго путешествія, Мозера постоянно преслдовало воспоминаніе о независимой жизни, которую онъ велъ во время этой экспедиціи, преисполненной опасностями и треволненіями, но имвшей для него неотразимую прелесть, вотъ почему, тринадцать лтъ спустя, узнавъ о смерти генерала К. П. Кауфмана, онъ вновь возъимлъ желаніе отправиться въ Среднюю Азію. Подобное путешествіе, со временъ извстнаго Марко Поло, совершилъ только одинъ европеецъ, именно венгерецъ (Беженчей (Berzenzcey), который, выхавъ изъ Врнаго въ 1874 г., достигъ Кашгара и Яркенда и пробрался оттуда въ Индію, по объ его путешествіи имется весьма мало свдній, такъ какъ онъ скончался вскор по возвращеніи въ Европу.

Прежде чмъ отправиться въ путь, г. Мозеру надо было заручиться разршеніемъ русскихъ властей, встртивъ въ этомъ отношеніи на первыхъ порахъ нкоторыя затрудненія, онъ ршилъ обратиться къ туркестанскому генералъ-губернатору, генералу . Г. Черняеву, который долженъ былъ пріхать въ Москву на коронацію нын благополучно царствующаго государя императора, заручившись рекомендательными письмами, г. Мозеръ явился къ нему, и съ первой же аудіенціи дальнйшая участь его путешествія была ршена.

— ‘Позжайте, сказалъ ему генералъ, вы сами увидите, удобно ли вамъ будетъ исполнить ваше намреніе, я же съ своей стороны готовъ оказать вамъ помощь во всемъ, что отъ меня будетъ зависть’.

Ласковый пріемъ, оказанный Генриху Мозеру . Г. Черняевымъ, привтливое обращеніе и содйствіе, дйствительно оказанное генераломъ путешественнику, сдлали г. Мозера горячимъ поклонникомъ Михаила Григорьевича, вотъ какими чертами описываетъ онъ личность завоевателя Туркестана и впечатлніе, производимое имъ на окружающихъ.

‘Генералу Черняеву 57 лтъ (1883 г.), у него чисто военная осанка, черты лица крупный, взглядъ быстрый и властительный, необыкновенная доброта, въ соединеніи съ замчательной энергіей, составляютъ отличительныя черты его характера, у него есть время для всякаго просителя, онъ готовъ выслушать всякую просьбу. Эта доступность, эта врожденная привтливость много содйствовали его популярности, доброе сердце . Г. Черняева извстно въ арміи всякому, а его военные подвиги установили за нимъ славу человка храбраго, энергичнаго, хладнокровнаго, вообще превосходнаго боеваго генерала, своею извстностью и своему быстрому повышенію онъ обязанъ исключительно самому себ, прошедши вс ступени своей блестящей карьеры, не имя покровителя и пробивши себ дорогу исключительно своими собственными силами и обширными военными дарованіями {Прилагаемъ портретъ генерала . Г. Черняева, клише гравюры весьма обязательно сообщено намъ авторомъ обозрваемой книги, равно какъ и прочихъ девяти гравюръ, помщенныхъ дале въ настоящемъ изложеніи его путешествія. См. ‘Русская Старина’ изд. 1888 г. книги январь, февраль и мартъ. Ред.}.

‘Произведенный въ гвардейскіе офицеры въ 1845 г., Черняевъ отличился въ Крымскую войну, за что получилъ чинъ капитана, а въ 1859 г. былъ назначенъ главнымъ квартирмейстеромъ арміи въ Терскую область. Впослдствіи онъ занималъ мсто начальника штаба въ Оренбург и, наконецъ, въ 1864 г., во глав отряда, стоявшаго въ Врномъ, численностью въ 2,000 человкъ, устремился на покореніе новой области, имя въ отряд лишь 10 орудій, помнившихъ еще 1812 годъ. Первымъ его подвигомъ была побда подъ стнами Чимкента надъ арміей коканскаго хана, численностью ‘въ 40,000 чел., бывшею подъ командою доблестнаго воина Алымъ-Кулы. Дальнйшій путь Черняева, отъ Чимкента до Ташкента, составляетъ цлую эпопею, солдаты, терпя нужду въ продовольствіи, плохо одтые и вооруженные, шли по совершенно незнакомой мстности, какъ бы на открытіе Новаго Свта. Когда, наконецъ, Ташкентъ, ключъ всего Туркестана, былъ уже почти въ его рукахъ, Черняевъ получилъ неожиданно отъ военнаго министра приказаніе вернуться.

— ‘Я положилъ депешу въ карманъ и овладлъ Ташкентомъ’, разсказывалъ намъ однажды генералъ, когда намъ удалось добиться отъ него разсказа о нкоторыхъ эпизодахъ этого похода.

На другой день посл ршительной битвы подъ Ташкентомъ, въ которой былъ убитъ Алымъ-Куль, Черняевъ одинъ, безъ конвоя, отправился въ городъ, занятый его заклятыми врагами. Этимъ смлымъ поступкомъ онъ пріобрлъ уваженіе туземцевъ, которые преклоняются передъ всмъ необычайнымъ и дйствующимъ на ихъ воображеніе.

‘Эти военныя побды упрочили славу завоевателя Туркестана, о подвигахъ его войскъ сложились въ степи цлыя легенды, передаваемыя до сихъ поръ (1885 г.) солдатами, даже туземцы прославляютъ его въ своихъ балладахъ, подъ именемъ Ширъ-Наина, что значитъ львоподобный.

‘Столь блестящій походъ, столь быстрыя побды окончились для героя громовымъ ударомъ: онъ подвергся совершенной опал, долженъ былъ удалиться отъ длъ и прожилъ въ безъизвстности, при крайне стсненныхъ матеріальныхъ обстоятельствахъ, цлыхъ двнадцать лтъ, т. е. до 1876 г., когда, въ качеств главнокомандующаго, онъ принялъ участіе въ Сербской войн, а затмъ, по восшествіи на престолъ нын царствующаго Императора и со смертью генерала Кауфмана, вступилъ вновь въ отправленіе своихъ прежнихъ обязанностей.

‘Вотъ въ силу какого сцпленія обстоятельствъ, говоритъ Мозеръ, я имлъ счастіе познакомиться въ то время съ этимъ генераломъ, образъ котораго постоянно занималъ мое воображеніе и коимъ я восхищался не столько за его подвиги, сколько за достоинство, съ какимъ онъ перенесъ постигшія его превратности судьбы’.

II.

Итакъ, ободренный общаніемъ ген. Черняева, г. Мозеръ сдлалъ вс необходимыя приготовленія къ поздк и отправился въ Оренбургъ, гд онъ долженъ былъ присоединиться къ свит генерала. Отъ Оренбурга до Орска путь ихъ лежалъ по мстности, населенной оренбургскими казаками, за Орскомъ начиналась степь — мстожительство киргизъ кочевниковъ, ихъ родина, которую они обожаютъ, воспвая ея своеобразныя прелести въ своихъ псняхъ. Только въ безграничной степи киргизъ чувствуетъ себя счастливо и привольно, хотя въ этой степи ему нердко приходится терпть страшный холодъ, въ особенности зимою во время бурана, который засыпаетъ иногда цлый караванъ ледянымъ покровомъ, но за то, кажется, нтъ въ мір народа выносливе киргиза, не смотря на то, что климатъ степи весьма измнчивъ и температура колеблется между 30^о Р. мороза зимою и 35^о тепла лтомъ, ихъ зимняя одежда ничмъ не отличается отъ лтней и состоитъ круглый годъ изъ вышитыхъ кожаныхъ или бархатныхъ шароваръ, бешмета и халата, длаемаго изъ бархата, шелка или бумажной ткани, смотря по состоянію. Голову они брютъ, прикрывая ее скуфейкой, сверхъ которой надваютъ высокую шапку на лисьемъ или овечьемъ мху. Одежда женщинъ ничмъ не отличается отъ мужской, костюмъ замужней женщины, никогда не показывающей свои волосы, отличается огромнымъ блымъ шарфомъ, которымъ он окутываютъ голову и нижнюю часть лица. Волосы, составляющія лучшее украшеніе двушекъ, заплетаются въ длинныя косы, которыя украшаютъ лентами и монетами, если же они не достаточно длинны, то въ нихъ искусно вплетаютъ конскій волосъ. Вышедши замужъ, киргизка отказывается отъ всякихъ удовольствій, не думаетъ боле о своемъ туалет и предается исключительно заботамъ о дом и хозяйств. Когда родится ребенокъ, мать усердно моетъ его въ теченіи 40 дней, посл чего онъ считается чистымъ и всю жизнь не нуждающимся въ омовеніи. До десятилтняго возраста костюмъ дтей обоего пола отличается величайшею простотою: родители считаютъ достаточнымъ брить дтямъ голову и тмъ ограничиваются вс заботы объ ихъ одежд, они ходятъ голые круглый годъ. Хотя киргизы мусульмане, но въ одной и той же палатк рдко можно встртить двухъ женщинъ, богатые позволяютъ себ роскошь имть нсколько женъ, но держатъ ихъ въ разныхъ аулахъ, что въ случа домашней ссоры даетъ имъ возможность искать утшенія возл другой супруги.

Наибольшимъ почетомъ у киргизъ пользуется племя Адаисъ, кочующее въ степяхъ между Каспійскимъ моремъ и владніями хивинскаго хана, это единственное племя, сохранившее доблесть и храбрость предковъ. Баранты или вооруженные набги не считаются у нихъ чмъ либо предосудительнымъ, но въ настоящее время русскіе всячески стараются внушить имъ, что эти прославленныя баранты не что иное, какъ отъявленный грабежъ, строго наказуемый закономъ.

Киргизъ, сдлавшійся самымъ врнымъ союзникомъ Россіи, честенъ, но далеко не такъ смлъ и отваженъ какъ туркменъ, за то онъ не такъ фальшивъ, какъ сартъ, гораздо мене его образованъ, и хотя мусульманинъ, но отнюдь не можетъ быть названъ фанатикомъ, поэтому надобно видть съ какимъ пренебреженіемъ относится къ нему сартъ, считая киргиза немногимъ выше верблюда, съ которымъ тотъ появляется на городскихъ улицахъ и базарахъ.

Еще въ первую поздку въ Среднюю Азію, въ 1868 г., Мозеру удалось ознакомиться довольно близко съ бытомъ киргизъ, о которыхъ онъ много говоритъ въ своемъ сочиненіи, во время его остановки въ Оренбург съ нимъ познакомился и очень привязался къ нему Сулейманъ султанъ, владтель Оренбургской степи. Видя, какъ усердно изучалъ путешественникъ киргизскій языкъ, онъ предложилъ ему постить его аулъ и поохотиться въ его владніяхъ.

Въ киргизскомъ аул г. Мозеръ былъ принятъ съ большимъ почетомъ, въ юрту султана собралось множество его родственниковъ и посл обычныхъ привтствій и омовенія рукъ была подана баранина, мясо молодаго откормленнаго жеребенка и мясо молодаго верблюда, которое подается лишь въ торжественныхъ случаяхъ, эти блюда сопровождались пилавомъ. Оставшись съ султаномъ наедин, Мозеръ угостилъ его, въ свою очередь, наливкой, посл чего хозяинъ сталъ еще радушне и, желая оказать ему величайшую честь, какая можетъ выпасть на долю христіанина, познакомилъ его съ любимой своей супругой, Фатьмою, которая поразила гостя своею красотою и роскошнымъ нарядомъ, она охотно позволяла разсматривать себя и съ удовольствіемъ выслушивала комплименты, длаемые ей европейцемъ.

Вернемся, однако, къ прерванному разсказу о путешествіи Мозера, котораго мы оставили по дорог въ Орскъ. Караванъ, съ коимъ онъ халъ, состоялъ изъ пяти экипажей, запряженныхъ тройками, въ первой легкой дорожной коляск халъ . Г. Черняевъ, со своимъ адъютантомъ, кап. Алабинымъ, во второй — ген.-ад. кн. Витгенштейнъ, предложившій Мозеру мсто въ своей коляск, въ третьей — полковникъ Серметъ, бывшій военный уполномоченный при французскомъ посольств въ С.-Петербург, и полковникъ Рихтеръ, состоявшій при генералъ-губернатор, въ четвертой коляск сидлъ ординарецъ генерала и его секретарь и, наконецъ, въ пятой везли багажъ. На всхъ станціяхъ атаманы казацкихъ селеній выходили, по большей части въ полной форм, на встрчу генералъ-губернатору, и сами наблюдали за тмъ, какъ перепрягались лошади. Когда же караванъ миновалъ Орскъ, со всхъ сторонъ начали сбгаться любопытные киргизы, желавшіе взглянуть на прозжавшихъ властей. На протяженіи отъ Орска до Аральскаго моря находится всего лишь одинъ населенный форпостъ Иргизъ,— небольшое укрпленіе, выстроенное среди песковъ, за земляными окопами возвышается нсколько хижинъ, съ плоскими крышами, нсколько лавчонокъ и казармы, дале во вс стороны тянется безпредльная степь, безъ малйшаго признака растительности.

‘За Иргизомъ мы вступили въ область зыбучихъ песковъ, говоритъ авторъ, въ которой имется всего три станціи и гд лошади замняются уже верблюдами, скучный перездъ совершается съ убійственною медленностью, верблюды идутъ шагъ за шагомъ, издавая пронзительный крикъ, который, мало по малу, невыносимо раздражаетъ нервы, хотя генералъ запретилъ устроивать при прозд его какія бы то ни было манифестаціи, однако, на послдней станціи насъ ожидала оживленная картина: тутъ собралась толпа просителей и киргизскіе беи, бывшіе помощниками генерала при завоеваніи, они явились хорошо вооруженные, на своихъ маленькихъ степныхъ лошадяхъ, и присоединились къ нашему каравану.

‘Но вотъ, наконецъ, показалась зелень, деревья, это сады, окружающіе Казалинскъ. Это торговый центръ степи, куда съзжаются киргизы, чтобы промнять свои произведенія, сырыя кожи, овечью и верблюжью шерсть, на русскія или бухарскія издлія. Городскія власти вышли намъ на встрчу, поздъ остановился, вс сошли съ коней, чтобы присутствовать, стоя, при поднесеніи генералу хлба-соли. Громадная толпа народа привтствовала его восторженными криками: ура! Тутъ были представители всевозможныхъ типовъ: на первомъ план русскіе, дале сарты, узбеки и евреи верхами, позади всхъ киргизы на верблюдахъ. Трудно описать живописную прелесть этой картины и богатство красокъ, коими блистали одянія этой разноплеменной толпы.

‘Но что это за группа людей, истощенныхъ, съ длинными бородами, бдно одтыхъ, которые стоятъ уныло и безмолвно, составляя яркій контрастъ среди веселой, восторженной толпы? Когда Черняевъ поровнялся съ ними, они вс пали передъ нимъ на колна,— ихъ было до трехсотъ человкъ.

— ‘Ваше пр—во, сжальтесь надъ ними, мы добиваемся нашихъ правъ!’

‘Этотъ вопль вырвался изъ всхъ устъ, на лицахъ просящихъ запечатллось отчаяніе и они съ трудомъ сдерживали слезы, выступавшія у нихъ на глазахъ! Это были казаки.

‘Всмъ извстны дикіе нравы и набги, которые совершались нкогда днпровскими и донскими казаками, ихъ потомки поселились по теченію Урала, образовавъ тамъ оплотъ противъ татарскихъ набговъ, а сами существовали грабежами и морскимъ разбоемъ на Каспійскомъ мор. Сознавая пользу, которую казаки приносили въ то время государству, императрица Екатерина II даровала имъ нкоторыя права и привиллегіи, которыми они дорожатъ и гордятся. Впослдствіи, въ виду административныхъ цлей, этихъ казаковъ пытались заставить отбывать воинскую повиннисть, но они энергично возстали противъ этой мры, ссылаясь на указъ, разршавшій имъ поставлять вмсто себя наемныхъ рекрутъ, отсюда возникли столкновенія и серьезные безпорядки, вслдствіе чего дв тысячи наиболе вліятельныхъ уральскихъ казаковъ были сосланы. Ихъ имущество было распродано и деньги, вырученныя за него, поступили въ казну, такъ какъ ни одинъ казакъ не захотлъ получить изъ оныхъ ни одного рубля, семейства ихъ, впавшія въ крайнюю нищету, были отправлены въ Туркестанъ, гд шесть лтъ уже томились въ ссылк эти несчастные. Правительство готово было ихъ помиловать, имъ было разршено вернуться на родину, но ни одинъ казакъ не воспользовался этою милостью. Они требуютъ возстановленія своихъ правъ, пересмотра указа, предпочитаютъ ссылку и нищету позору вернуться на родину неоправданными злодями. Эта геройская черта, проявляемая единодушно такою массою людей, поистин достойна удивленія.

‘Храбрые степные офицеры въ глубин души относились всегда съ крайнимъ сожалніемъ и сочувствіемъ къ этимъ жертвамъ ошибокъ администраціи, встртившей, наконецъ, препону въ твердой вол императора, повелвшаго положить этому конецъ’.

III.

Передъ самымъ пріздомъ ген. Черняева въ Казалинскъ въ этомъ городк было совершено зврское преступленіе: плацъ-адъютантъ, его жена и семимсячная малютка ихъ были убиты съ цлью грабежа, топоръ и желзный брусокъ послужили орудіями въ рукахъ убійцъ. Подозрніе пало тотчасъ на трехъ солдатъ мстнаго баталіона, поступившихъ туда изъ отставныхъ матросовъ Аральской флотиліи. Надобно замтить, что матросы этой флотиліи пользовались въ то время самой незавидной репутаціей, казенные пароходы, на которыхъ они служили, по причин мелководія Сыръ-Дарьи, имющей мстами не боле 2 или 3 футъ глубины, зачастую садились на мель, вслдствіе чего ихъ приходилось, разумется, стаскивать съ мели, и такъ какъ на это требовалось не мало времени, то матросы, находясь между тмъ въ бездйствіи, страшно деморализировались и грабили, какъ настоящіе пираты, по прибрежью рки. Слдующій фактъ даетъ понятіе о томъ, что это были за экипажи, въ то время, когда Мозеръ находился въ Казалинск, изъ 12 офицеровъ одного экипажа девять были сосланы въ Сибирь или находились подъ судомъ, въ стран боялись этихъ людей какъ чумы.

. Г. Черняевъ остановился въ Казалинск на три дня, чтобы учинить судъ надъ виновными, они вскор сознались въ своемъ преступленіи и были приговорены къ разстрлянію: приговоръ былъ приведенъ въ исполненіе на слдующій день.

‘Я прибылъ на мсто казни въ ту минуту, какъ преступники исповдывались, говоритъ Мозеръ, на груди у каждаго изъ нихъ была дощечка съ надписью: ‘убійца’, возл мста казни стояли шпалерами солдаты гарнизона. Я могъ разсмотрть осужденныхъ вблизи: никогда еще не приходилось мн видть лицъ боле апатичныхъ и равнодушныхъ, повидимому, далекихъ отъ всякаго раскаянія, они подходили къ своимъ могиламъ твердою поступью, какъ идетъ человкъ со спокойною совстью. Приготовленія къ казни показались мн безконечно длинными, наконецъ, солдаты, одвавшіе на нихъ рубашки, отошли и передъ нашими глазами трое осужденныхъ выдлились зловщимъ пятномъ на желтоватомъ фон необъятной пустыни. Забилъ барабанъ… Кажется, всю жизнь будетъ раздаваться въ моихъ ушахъ залпъ, произведенный взводомъ: человческая справедливость была удовлетворена’…

Съ удовольствіемъ покинулъ нашъ путешественникъ Казалинскъ, оставившій въ немъ весьма тяжелое воспоминаніе, за Казалинскомъ ихъ ожидали на каждой станціи киргизскія лакомства: превосходный пилавъ, шашлыкъ и кумысъ, со всхъ сторонъ стекались кочевники, кто просто желалъ увидть генералъ-губернатора, кто являлся съ просьбою, кто съ жалобою.

‘Черняевъ, со свойственною ему добротою, выслушивалъ всхъ и каждаго: бековъ принималъ въ своей палатк, а тмъ изъ нихъ, которые чмъ либо отличились, дарилъ халаты, кочевники, съ своей стороны, являлись съ подарками, приносили граціозныхъ живыхъ газелей, степныхъ орловъ, пеликановъ замчательной величины, вс эти представители степной фауны увеличили коллекцію генерала.

‘Киргизы, сопровождавшіе караванъ, предавались по пути своей любимой забав, состоящей въ томъ, чтобы поднять съ земли, на полномъ скаку, козленка или барана. Этотъ спортъ требуетъ большой мускульной силы и не меньшей ловкости, въ особенности твердой посадки: всадникъ, наклонивъ корпусъ впередъ, на полномъ скаку, поднимаетъ съ земли эту тяжелую массу, но его нагоняютъ тотчасъ другіе всадники и стараются отнять у него барана, при чемъ наздникъ нердко летитъ со своей ношей кубаремъ на песокъ, но ловкость киргизъ такъ велика, что конь и всадникъ немедленно встаютъ и уносятся въ карьеръ, поднимая облако пыли’.

14-го числа караванъ прибылъ въ фортъ Кармакчи, а на слдующій вечеръ въ фортъ Перовскій, не дозжая трехъ верстъ отъ этого пункта, начинаются обработанныя поля, которыя представляютъ отрадное зрлище посл утомительной близны степи.

На слдующій день по прізд въ ф. Перовскій, Черняевъ намревался отправиться на пароход по Сыръ-Дарь для инспектированія канализаціонныхъ работъ, производившихся, по его мысли, въ этой мстности.

‘Промнявъ политику на земледліе, побдитель Туркестана поставилъ себ задачею доставить управляемой имъ стран новые источники богатства. Въ то время его занимали два вопроса перво степенной важности.

‘Первый изъ нихъ состоялъ въ увеличеніи количества пахотной земли, посредствомъ устройства новой системы канализаціи. Мстныя условія какъ нельзя боле благопріятствовали этому, ибо многочисленные аулы киргизъ являлись ежегодно на зимовку на берега СыръДарьи, между Казалинскомъ и Чимкентомъ, и занимались тутъ обработкою полей, наблюденія показали, что число кочевниковъ, занимающихся земледліемъ, возрастаетъ съ каждымъ годомъ: пока кочевой образъ жизни даетъ киргизу возможность удовлетворять своимъ нуждамъ и потребностямъ своей семьи, до тхъ поръ онъ предпочитаетъ вести лнивую и привольную жизнь пастуха, но такъ какъ падежъ скота въ послднее время уменьшилъ чувствительнымъ образомъ его стада, и новые налоги, а быть можетъ и перемна администраціи создали довольно многочисленный классъ пролетаріевъ, то масса этихъ бдныхъ кочевниковъ, нкогда столь гордыхъ и смотрвшихъ на земледліе, какъ на постыдное ремесло, были вынуждены обработывать землю, лично для себя или въ качеств наемныхъ работниковъ у тхъ земельныхъ собственниковъ, которые создаются новой администраціей степи, т. е. у волостныхъ писарей.

‘Генералъ Черняевъ всми мрами старался поощрить эти занятія земледліемъ, которыя могутъ значительно увеличить благосостояніе Туркестанскаго края, создавъ по теченію Сыръ-Дарьи цлый рядъ колоній.

‘Другой, не мене важный, вопросъ, занимавшій генералъ-губернатора, было устройство новыхъ путей сообщенія, по которымъ могли бы сбываться въ Россію произведенія Туркестана.

‘Вслдствіе завоеванія Ташкента, бывшаго центромъ средне-азіятской торговли, торговыя сношенія этой страны съ Россіей стали быстро развиваться, въ настоящее время на рынкахъ Туркестана преобладаютъ русскія мануфактурныя издлія, откуда они почти окончательно вытснили англійскіе товары, привозимые изъ Индіи. Однако, медленность, съ какою двигаются караваны, проходящіе всего 25 верстъ въ день, и обусловленная этимъ дороговизна транспортировки представляютъ серьезныя препятствія для развитія торговли съ Россіею. Главною артеріею для передвиженія войска и каравановъ служитъ дорога отъ Оренбурга до Казалинска, откуда она раздваивается, направляясь въ Бухару и Ташкентъ, этотъ караванный путь идетъ по степи, изобилующей колодцами и населенной многочисленными аулами, которые доставляютъ верблюдовъ, необходимыхъ для перевозки.

‘Въ періодъ времени съ 1850 по 1869 г. русское правительство перевезло съ неимоврными трудностями изъ Оренбурга въ Аральское море нсколько судовъ, построенныхъ въ Швеціи, Англіи и Бельгіи, въ надежд создать тамъ флотъ дли перевозки боевыхъ снарядовъ, а съ теченіемъ времени правительство полагало увеличить количество судовъ въ интересахъ средне-азіятской торговли. Но такъ какъ эти суда сидли слишкомъ глубоко, то по причин мелководія они не могли принести ожидаемой отъ нихъ пользы и попытка воспользоваться Аральскимъ моремъ и Сыръ-Дарьей, какъ путемъ сообщенія, послужила лишь къ тому, чтобы выказать вс трудности, связанныя съ осуществленіемъ этого проекта.

‘Итакъ, эти попытки не увнчались успхомъ, между тмъ, нкто Ванюхинъ, рыбный торговецъ, нашелъ боле короткій путь и съ успхомъ провезъ, неоднократно, свой товаръ изъ Аральскаго моря въ Каспійское черезъ Усть-Уртское плоскогорье, это обстоятельство надлало много шума и генералъ Черняевъ поручилъ полковнику Александрову изслдовать это плоскогорье, съ цлью опредлить, возможно ли соорудить тамъ дорогу, которая соединила бы Кунградъ, лежащій по нижнему теченію Оксуса, съ Яманъ-Айракты, находящимся при залив Мертвый Култукъ, переименованномъ нын въ заливъ Цесаревича, выгоды этого пути, сравнительно съ прежней оренбургской дорогой, громадны, ибо, отправившись изъ Оренбурга, караванамъ приходится хать до Ташкента 1,705 верстъ сухимъ путемъ, тогда какъ, направляясь черезъ Усть-Урту, придется хать сухимъ путемъ до Кунграда всего 440 верстъ, а дале водою, ибо Аму-Дарья судоходна на большей части своего теченія.

‘Весьма благопріятный отзывъ, данный объ этомъ новомъ пути сообщенія полковникомъ Александровымъ, побудилъ генерала Черняева лично постить Усть-Уртское плоскогорье въ 1883 году. Полковникъ Блявскій, которому было предложено дать свое заключеніе на счетъ проектированной дороги, вполн подтвердилъ данныя, сообщенныя его предшественникомъ. Усть-Уртское плоскогорье пользуется климатомъ здоровымъ, средняя температура зимою не падаетъ ниже 8^о, одинъ изъ конечныхъ пунктовъ предполагаемаго пути — заливъ Мертвый Култукъ иметъ довольно значительную глубину, такъ что пароходы могутъ свободно приставать въ немъ, и хотя море замерзаетъ тутъ съ декабря по мартъ мсяцъ, но это не представляетъ особеннаго неудобства, ибо для перевозки товаровъ достаточно остальнаго времени года.

‘Создать въ Яманъ-Айракты гавань, съ плотинами и маяками, построить черезъ Усть-Урту до Кунграда дорогу, удобную для зды въ экипажахъ, съ телеграфомъ или даже желзную дорогу — вотъ задача будущаго, огромное преимущество этой дороги заключается еще въ томъ, что она центральная и примыкаетъ къ большой судоходной рк. Уже въ настоящее время большія барки, построенныя въ Ургенч, перевозятъ товары между Иль-Длшкомъ и Куиградомъ, они легко могутъ быть замнены пароходами, такъ какъ Аму-Дарья иметъ достаточно глубины, а саксаулы, растущіе въ изобиліи на ея берегахъ, обезпечатъ этимъ судамъ превосходное топливо.

‘Такимъ образомъ, старинная дорога отъ Оренбурга до Казалинска будетъ современемъ посщаться гораздо мене, такъ какъ ока слишкомъ длинна и проходитъ но безплоднымъ степямъ, и главная торговля Средней Азіи пойдетъ по желзной дорог, какъ по наиболе краткому и дешевому пути, хотя постройка этой дороги будетъ произведена другими лицами, но все же честь и слава ея будетъ принадлежать ген. Черняеву, и его имя всегда будетъ связано съ этимъ предпріятіемъ’.

Итакъ, на слдующій день по прибытіи въ фортъ Перовскій, Черняевъ отправился на пароход по Сыръ-Дарь для осмотра вновь сооруженнаго канала, соединившаго маленькое озеро Джала-Куръ съ Сыръ-Дарьей, ‘каналъ этотъ проведенъ по плану мстныхъ инженеровъ и надъ нимъ трудились 400 каракалпаковъ, прибывшихъ изъ Хивы, это сооруженіе поистин изумительное, такъ какъ единственный инструментъ, которымъ рабочіе туземцы пользовались при нивеллировк, состоялъ изъ пузыря, до половины наполненнаго водою. Система плотинъ, придуманная генераломъ Черняевымъ, также весьма оригинальна и прекрасно приспособлена къ мстнымъ условіямъ: она состоитъ въ употребленіи старыхъ рыбацкихъ стей, нагруженныхъ камнями и поддерживаемыхъ столбами, илъ, наносимый ркою, образуетъ, по прошествіи нсколькихъ мсяцевъ, столь прочную плотину, что она въ состояніи направить теченіе рки къ тому пункту, куда этого желаютъ: разъ теченіе установилось, русло канала увеличивается само собою’.

Пока генералъ инспектировалъ работы, спутники его охотились по берегамъ Сыръ-Дарьи, изобилующимъ всякаго рода дичью, поэтому пребываніе въ ф. Перовскомъ, благодаря этой маленькой экскурсіи водою, оставило въ нихъ самое пріятное воспоминаніе, но такъ какъ генералъ-губернатора ожидали въ Ташкент, то имъ не долго пришлось воспользоваться этимъ пріятнымъ отдыхомъ, впрочемъ, мстность, по которой они хали отъ ф. Перовскаго до Джулека и отъ Джулека до развалинъ Сорана, была не такъ однообразна, какъ предыдущая дорога, ее оживляла масса всевозможной дичи: фазаны перебгали дорогу подъ самыми ногами лошадей и путешественники стрляли по нимъ, не выходя изъ экипажа. Наконецъ, показались вдали купола обширной мечети, построенной въ самомъ центр города Туркестана, перваго большаго сартскаго города, гд Мозеру пришлось остановиться. ‘Эта мечеть, одно изъ самыхъ большихъ и великолпныхъ зданій Средней Азіи, построена въ XIV вк великимъ завоевателемъ Тимуромъ, чтобы служить могилою его внучк, размры мечети столь велики, что ее видно въ степи за 25 верстъ, изящные купола этого зданія, покрытые нкогда изразцами бирюзоваго цвта, значительно пострадали отъ времени, мозаики и прочія драгоцнности, находившіяся въ немъ, исчезли вслдствіе нераднія муллъ, приставленныхъ смотрть за мечетью, и можно сказать, что она сохранилась для потомства только благодаря щедрости русскаго императора. По случаю коронаціи Александра III-го бухарскій эмиръ послалъ царю, въ числ прочихъ подарковъ, 100 тычячъ рублей золотою монетою, эта сумма была пожертвована государемъ исключительно на дла мусульманской благотворительности, такъ, напр., медрессе, построенное въ Бухар благодаря щедротамъ императрицы Екатерины II, получило въ даръ 40 тысячъ рублей, 16 тыс. руб. ассигнованы на поправку и поддержаніе Газрети Тимура, остальная сумма назначена на поддержаніе разныхъ сооруженій въ Самарканд’.

Осдлые жители Туркестана, составляющіе коренное населеніе этой мстности,— сарты, которые совершенно утратили нын отличительныя черты своего племени и языка отъ смшенія съ арабами, индусами и узбеками. Идеалъ всякаго сарта сдлаться купцомъ, только самые бдные изъ нихъ занимаются земледліемъ, они лицемрны, лживы и пользуются, за эти качества, всеобщимъ презрніемъ.

‘Сартъ бретъ себ голову, прикрывая ее вышитой скуфейкой, поверхъ которой надвается чалма, размръ этой чалмы зависитъ отъ средствъ. Бумажные шаровары его на-половину прикрываются бешметомъ съ узкими рукавами, сверхъ котораго надвается халатъ, съ длиннйшими рукавами, и чмъ богаче сартъ, тмъ большее число халатовъ онъ надваетъ на себя’.

Что касается сартской женщины, то ея домашній костюмъ донельзя простъ, и состоитъ, въ теплое время года, изъ длинной кисейной или шелковой рубашки и шелковыхъ шароваръ, стянутыхъ внизу и украшенныхъ вышивкой. Шелковыя рубашки, продаваемыя въ Самарканд, бываютъ тонки, какъ паутина, и, сжатыя рукою, помщаются въ кулак, не смотря, однако, на столь несложный нарядъ, сартка постоянно занята своимъ туалетомъ, богатыя женщины, на которыхъ не лежатъ заботы о хозяйств, проводятъ за туалетомъ большую часть дня. Молодыя двушки носятъ рубашку, вырзанную на ше и украшенную широкой вышивкой, рубашка замужней женщины иметъ разрзъ, доходящій до пояса и сдерживаемый у шеи металлической застежкой, рукава ея чрезвычайно широкіе и, при малйшемъ движеніи, обнажаютъ руку по плечо. Зимою женщины надваютъ поверхъ рубашки одинъ или нсколько халатовъ {См. приложенныя дале гравюры: изображеніе сартской женщины и киргизскій аулъ.}.

Женщина-сартка бываетъ обыкновенно средняго роста, величайшая прелесть ея состоитъ, безспорно, въ большихъ глазахъ, миндалевидной формы, которые она искусно подводитъ, чтобы придать имъ боле блеска. Чмъ ближе срослись брови, тмъ боле страстнымъ темпераментомъ обладаетъ, по ихъ мннію, женщина, поэтому он разрисовываютъ себ обыкновенно брови такъ, чтобы он сходились на лбу. Цвтъ лица у нихъ, по большей части, смуглый, но встрчаются также лица замчательной близны, ноги и руки у нихъ маленькія, но походка чрезвычайно не граціозная. Волосы темнаго цвта, грубые и жесткіе, раздляются правильнымъ проборомъ посреди лба и на вискахъ и усердно смазываются помадой, молодыя двушки заплетаютъ ихъ въ пять косъ, а замужнія женщины въ дв косы, которыя бываютъ иногда невроятной длины и украшаются монетами, лентами и амулетами, особеннымъ шикомъ считается красить себ зубы черной краской. Золотыя и серебряныя украшенія, осыпанныя бирюзою, изумрудами, рубинами и другими камнями, въ большой мод у сартской женщины, на лобъ он надваютъ діадему, изогнутую дугообразно, подражая форм бровей, къ которой прикрпляется жемчужина или маленькій колокольчикъ, ниспадающій на носъ, вс он носятъ серьги, которыя бываютъ весьма тонкой и изящной филиграновой работы и висятъ зачастую до плечъ, на ше носятъ ожерелье съ подвсками, а руки украшаются браслетами.

‘По этому описанію легко составить себ понятіе объ общемъ вид сартской красавицы, когда она у себя дома, но въ такомъ наряд европейцу рдко удается ее увидть, когда же она выходитъ на улицу, то надваетъ сверхъ всего ‘фереджи’, отвратительный балахонъ, имющій видъ мшка и прикрывающій ее съ ногъ до головы, оставляя открытою лишь часть лица, которая прикрывается, въ свою очередь, плотной сткой изъ конскаго волоса’.

Отъ г. Туркестана до Чимкента путь идетъ все по той же однообразной степи, не представляющей для путешественника ничего интереснаго, только въ Икан, неподалеку отъ Чимкента, обращаетъ на себя вниманіе ‘черный деревянный крестъ, напоминающій собою одинъ изъ самыхъ доблестныхъ подвиговъ русскаго войска, совершенный въ эпоху завоеванія этого края. Тутъ 104 уральскихъ казака, подъ командою эсаула Срова, имя всего лишь одно орудіе, держались два дня въ открытомъ нол противъ 10 тысячъ сартовъ, соорудивъ себ ограду изъ своихъ убитыхъ товарищей и ихъ коней. Комендантъ Чимкента, узнавъ объ ихъ отчаянномъ положеніи, послалъ имъ на выручку роту стрлковъ: боле сильнаго подкрпленія онъ не могъ доставить имъ, опасаясь ослабить свой фортъ. Но когда офицеръ, командовавшій стрлками, увидлъ легіонъ враговъ, окружавшихъ казаковъ, то онъ отступилъ. Подъ конецъ втораго дня казаки, не имя състныхъ припасовъ, задыхаясь отъ зловонія труповъ, за которыми они прятались, не были въ состояніи держаться дале и ршились, по крайней мр, дорого продать свою жизнь, они сдлали вылазку и достигли форта, непрестанно сражаясь по пути, такъ что изъ 104 человкъ достигли Чимкента всего 9 человкъ, при чемъ вс были ранены’.

Отъ Чимкента до Ташкента, столицы края, всего 120 верстъ, тутъ мстность оживляется, повсюду видна вода и растительность, сартскія деревни попадаются безпрестанно. Изъ Ташкента выхали на встрчу генералъ-губернатору его адъютанты и чиновники и два посланника отъ бухарскаго эмира. Одинъ изъ нихъ ожидалъ прізда генерала съ апрля мсяца, а другой, Рахметъ Уллахъ, весьма важный бухарскій чиновникъ, одтый въ парчевой халатъ, съ блою чалмою на голов, только что пріхалъ.

Въздъ генералъ-губернатора въ Ташкентъ совершился съ истинно восточною пышностью. Генералъ помстился въ своемъ большомъ ландо, имя по лвую сторону Рахметъ Уллаха, вс экипажи были окружены ординарцами и джигитами верхами.

‘Мы подвигались медленно, окруженные густымъ облакомъ пыли, разсказываетъ Мозеръ, дорога была окружена экипажами, наполненными дамами, любопытствовавшими взглянуть на Черняева, генералъ, по обыкновенію, захалъ прежде всего въ церковь, гд онъ былъ встрченъ духовенствомъ, затмъ въ генералъ-губернаторскомъ дом его ожидала цлая толпа офицеровъ высшихъ чиновъ въ полной парадной форм. Боже! какіе они были чистенькіе въ своихъ кителяхъ, въ сравненіи съ прізжими, которые были покрыты желтоватою пылью, длавшею ихъ неузнаваемыми’.

Созданіе современнаго Ташкента представляетъ одинъ изъ тхъ подвиговъ, которые подъ силу только русскимъ и американцамъ. Представьте себ среди голой степи хорошенькій и веселенькій городокъ, съ широкими, правильно разбитыми, улицами, окаймленными по обимъ сторонамъ капали мы, вдоль которыхъ вы идете въ тни деревъ, осняющихъ тротуары, дома, окруженные садами, бываютъ нердко двухъэтажные, а, нкоторыя общественныя зданія достойны занять мсто въ любомъ город Европы. Казенныя зданія отличаются прочностью постройки и красивой архитектурой, военный клубъ походитъ на казино германскихъ курортовъ, въ его роскошныхъ залахъ даются балы, на которые съзжается отъ 400 до 500 человкъ, и въ довершеніе всего, въ Ташкент имется театръ, въ которомъ устраиваются даже маскарады!

‘Умственная жизнь чрезвычайно развита въ этомъ степномъ город, имющемъ библіотеку и дв газеты: ‘Туркестанскія’ и ‘Азіятскія Вдомости’, учительскую семинарію и дв гимназіи. Чтобы дать понятіе объ успхахъ, длаемыхъ цивилизаціей въ кра, замтимъ, что въ 1868 г. въ немъ было лишь 17 элементарныхъ школъ съ 737 учениками, а въ настоящее время (1883 г.) ихъ насчитываютъ до 60, и число учениковъ доходитъ въ нихъ приблизительно до 4 тысячъ. Въ русскомъ Ташкент есть также русская школа для туземцевъ, въ которую является всегда боле желающихъ, нежели имется свободныхъ мстъ’.

Чтобы облегчить желающимъ занятіе наукою, извстному энтомологу Ошанину было поручено составить естественно-историческій музей, но за недостаткомъ средствъ эта коллекція находится (1883 г.) въ весьма жалкомъ состояніи, за то астрономія составляетъ излюбленное дтище правительства.

Обсерваторія г. Ташкента иметъ особенное значеніе въ виду того, что изъ всхъ существующихъ обсерваторій она занимаетъ наиболе континентальное положеніе, будучи отдлена отъ океана пространствомъ земли боле, нежели въ 4 тысячи километровъ. Въ силу этого обстоятельства она находится въ самыхъ благопріятныхъ условіяхъ для наблюденій: если сравнить ее въ этомъ отношеніи, напримръ, съ Пулковской обсерваторіей, то окажется, что въ то время, какъ въ Пулков едва насчитываютъ въ годъ 100 дней благопріятныхъ для наблюденій, а слдовательно 260 бываютъ потеряны для науки, въ Ташкент бываетъ, наоборотъ, 260 полезныхъ дней и только 100 дней бываютъ потеряны для наблюдателя.

Прозрачность воздуха въ этой мстности центральной Азіи необычайная, немудрено поэтому, что создателями астрономіи были халдейскіе пастухи. Вс эти благопріятныя условія сдлали бы положеніе астронома, занимающагося наблюденіями въ Ташкент, крайне затруднительнымъ, если бы этотъ городъ былъ соединенъ телеграфной проволокой съ обсерваторіями всхъ странъ свта, въ такомъ случа наблюдателю пришлось бы цлый день не отрываться отъ зрительной трубы, но, къ счастью для него, Ташкентъ соединенъ телеграфомъ лишь съ обсерваторіями Москвы и Петербурга.

Ташкентская обсерваторія снабжена всми необходимыми инструментами: въ ней есть рефракторъ, помщающійся въ каменной башн съ подвижнымъ куполомъ, меридіанный кругъ, утвержденный на двухъ кирпичныхъ столбахъ для измренія восхожденія и склоненія звздъ, наконецъ, сисмографъ для наблюденія колебаній почвы, которыя бываютъ въ Ташкент весьма часты, хотя и не отличаются особенною силою.

‘Можно себ представить, съ какими трудностями было сопряжено устройство этой обсерваторіи, такъ какъ вс приборы пришлось везти черезъ степь, на верблюдахъ, а затмъ передъ установкой на мсто потребовалось исправить ихъ и проврить опытными механиками. Генералъ Черняевъ, готовый оказать поддержку всему, касающемуся науки и развитію человческаго ума, принималъ и въ этомъ дл самое горячее участіе. Что же касается сартскаго населенія, то оно продолжаетъ смотрть на эту башню и на все происходящее въ ней какъ на дьявольское изобртеніе, во время луннаго затмнія, которое было видимо въ Ташкент въ 1882 г., все туземное населеніе этого города было объято ужасомъ и успокоилось, лишь увидвъ, что луна снова заблистала на неб, даже старикъ сартъ, служащій при обсерваторіи, не смотря на вс объясненія, былъ до крайности перепуганъ и полагалъ, что насталъ конецъ міра.

‘Мы имли случай постить обсерваторію, говоритъ Мозеръ: прекрасный садъ, среди котораго возвышается это зданіе, построенное въ 4-хъ верстахъ отъ города, былъ освщенъ по этому случаю а giorno, насъ встртилъ директоръ обсерваторіи, полковникъ Померанцевъ, повелъ насъ на верхъ башни и посвятилъ насъ въ тайны астрономіи, показавъ намъ комету, которую нью-іоркскіе астрономы тщетно искали на неб, подозрвая ея существованіе, и которую ему удалось открыть благодаря неутомимымъ наблюденіямъ и прозрачному небу Туркестана. Начальникъ штаба, генералъ Новицкій, уврялъ насъ, что это та самая комета, которая была видима въ 1812 году’.

Дворецъ генералъ-губернатора представляетъ собою обширное и роскошное зданіе, окруженное великолпнымъ паркомъ, въ которомъ можно найти прохладу въ самые жаркіе дни. У себя дома . Г. Черняевъ былъ также любезенъ и доступенъ, какъ и въ Россіи, и какимъ онъ былъ съ своими спутниками во время путешествія.

За обдомъ, который подавался въ 6 часовъ вечера, кром домашнихъ, присутствовали вс офицеры и высшія должностныя лица, но на завтракъ приглашались лишь самыя приближенныя лица, съ которыми генералъ охотно бесдовалъ, эти бесды, по словамъ нашего путешественника, составляли самое пріятное изъ его ташкентскихъ воспоминаній, ‘посл завтрака мы отправлялись курить въ кабинетъ, разсказываетъ онъ, тутъ генералъ показывалъ намъ сабли, подаренныя ему хивинскимъ и бухарскимъ ханами, это знаменитыя произведенія Хорасана, которыми можно разрзать пополамъ батистовый платокъ, брошенный на воздухъ, стоимость этихъ клинковъ неоцнима, такъ какъ ихъ нельзя купить ни за какую цну, ножны ихъ блестятъ богатыми золотыми и серебряными украшеніями, осыпанными драгоцнными каменьями, но завоеватель Туркестана особенно дорожитъ самой простой изъ этихъ сабель, той, которая была взята у Алимъ-Куля, главнаго вождя туземцевъ, побжденнаго и убитаго подъ Ташкентомъ’.

IV.

‘Завоеваніе Туркестана стоило Россіи огромныхъ жертвъ и затратъ, которыя не вознаграждаются до сихъ поръ доходами съ этихъ земель. Первою побудительною причиною къ этимъ завоеваніямъ послужила необходимость обезопасить восточныя границы имперіи отъ нападеній сосднихъ кочевыхъ племенъ, существовавшихъ только грабежами и набгами. Когда эти племена были покорены и обратились къ боле мирной жизни, они стали подвергаться въ свою очередь нападеніямъ своихъ неспокойныхъ сосдей, съ которыми Россіи пришлось воевать, чтобы защитить своихъ новыхъ подданныхъ, и такимъ образомъ, отодвигая постоянно свои границы имперіи, она очутилась, наконецъ, у предловъ Афганистана’.

Положеніе Россіи въ центральной Азіи было таково же, какъ и положеніе всхъ цивилизованныхъ народовъ, приходящихъ въ соприкосновеніе съ кочевыми, полудикими племенами, надобно было положить предлъ ихъ набгамъ и съ этою цлью приходилось время отъ времени предпринимать экспедиціи противъ непріятеля, неуязвимаго въ своей соціальной организаціи. Чтобы положить предлъ этимъ нескончаемымъ стычкамъ, Россія занимала мало по малу въ этой стран нкоторые укрпленные пункты, при этомъ наступательномъ движеніи русскаго войска въ глубь Средней Азіи, воинственный духъ русскихъ генераловъ иной разъ ускорялъ событія, опереждая виды дипломатіи и намренія правительства.

Въ 1839 г. императоръ Николай I поручилъ генералу Перовскому овладть нкоторыми пунктами во владніяхъ кочевниковъ, тревожившихъ своими нападеніями восточныя границы имперіи, укрпиться въ этихъ пунктахъ и заставить такимъ образомъ эти дикія племена уважать Россію.

Первая экспедиція была направлена противъ хивинскаго хана, который забиралъ въ плнъ множество русскихъ подданныхъ, грабилъ караваны и подстрекалъ къ возмущенію киргизъ, бывшихъ данниками русскаго царя, по эта экспедиція окончилась самымъ плачевнымъ образомъ: 1,000 человкъ войска и 9,000 верблюдовъ погибли отъ холода и голода въ степяхъ, между Аральскимъ моремъ и р. Эмбою, посл этой неудачи русскихъ хивинскій ханъ еще боле возмечталъ о своей сил.

Не желая вновь пускаться на удачу по Аральскимъ степямъ, русское правительство ршило нанести хану окончательный ударъ, принявъ операціонной базой Сыръ-Дарью. Надобно было овладть Коканскимъ ханствомъ, которое бухарскій эмиръ Насръ-Уллахъ присоединилъ къ своимъ владніямъ въ 1840 г., умертвивъ его владтеля и уведя сына его въ плнъ, въ Бухару.

Въ 1847 г. было построено въ степи нсколько фортовъ, это были первыя звенья той цпи, которая должна была современемъ соединить Россію съ Сыръ-Дарьею, въ томъ же году въ Оренбург были сосредоточены большіе запасы всякаго продовольствія, а на Аральскомъ мор появилась и флотилія, и такимъ образомъ генер. Перовскій могъ двинуться впередъ, хотя медленными, но врными шагами, строя по пути, въ извстномъ разстояніи другъ отъ друга, цлый рядъ фортовъ, для защиты киргизскихъ племенъ отъ хищниковъ лваго берега Сыръ-Дарьи.

‘Русскими была произведена рекогносцировка вплоть до коканской крпости Акъ-Мечеть (Ak Mesdjet) и на слдующій годъ Перовскому удалось провести черезъ степь Кара-Кумъ довольно многочисленное войско, для осады этой крпости, которая пала, посл геройской защиты, въ іюн 1853 года и была названа фортъ Перовскій.

‘Крымская война и событія въ Польш отвлекли на нкоторое время вниманіе русскихъ отъ этихъ странъ, тмъ не мене въ послдующіе годы было занято нсколько важныхъ пунктовъ къ югу отъ Сибири и, наконецъ, въ 1854 г. было основано Врное. Между тмъ въ Кокан вспыхнуло возстаніе и Мозаффаръ-Эддинъ, сынъ Насръ-Уллаха, явился во глав арміи бухарцевъ на помощь коканскому хану Кудеяру, освободилъ его отъ враговъ и раздлилъ его владнія на дв части, одну изъ нихъ отдалъ Кудеяру, а другую оставилъ себ, назначивъ туда малолтняго правителя, а себя объявивъ его опекуномъ. Это событіе имло для Мозаффаръ-Эддипа пагубныя послдствія, сдлавшись верховнымъ владтелемъ Кокапа, онъ тмъ самымъ долженъ былъ защищать своего вассала отъ нападеній его враговъ и такимъ образомъ ему пришлось вступить непосредственно въ столкновеніе съ Россіей. Въ 1861 г. былъ занятъ Джулека, между тмъ какъ отрядъ, направлявшійся изъ Семирченска, медленно подвигался на югъ и присоединился въ 1864 г. къ колонн, дйствовавшей на Сыръ-Дарь. Въ іюн мсяц того же года былъ взята, г. Туркестана, а нсколько времени спустя ген. Черняевъ однимъ ловкимъ ударомъ овладлъ Чимкентомъ, въ 1865 г. взятъ имъ Ташкентъ.

‘Получивъ извстіе объ этой побд, бухарскій эмиръ послалъ Черняеву приказаніе возвратить завоеванныя имъ области, грозя въ противномъ случа начать священную войну. Такъ какъ въ это самое время генералъ Черняевъ былъ отозванъ изъ Туркестана, то его преемнику, ген. Романовскому, было поручено отомстить эмиру за оскорбленіе, нанесенное Россіи въ лиц его посланника, Струве, который былъ заключенъ въ Бухар въ тюрьму. Ген. Романовскій, во глав 3,600 человкъ войска, напалъ на 40-тысячную армію Мозаффара, наэлектризованную желаніемъ истребить неврныхъ. Въ ма мсяц 1866 г., между Самаркандомъ и Ташкентомъ, произошло кровопролитное сраженіе, оказавшееся гибельнымъ для бухарскаго эмира, который спасся бгствомъ, но не терялъ надежды современенъ побдить русскихъ и поспшно занялся укрпленіемъ Самарканда.

‘Въ это самое время русское правительство ршило упростить администрацію Туркестана, сосредоточивъ гражданскую и военную власть въ этомъ кра въ рукахъ одного лица. Генералъ Кауфманъ, которому былъ ввренъ этотъ важный постъ, получилъ званіе туркестанскаго генералъ-губернатора и избралъ своимъ мстопребываніемъ г. Ташкентъ.

‘Непріязненныя столкновенія съ бухарцами, пріостановившіяся было на нкоторое время, возобновились опять, въ ма мсяц 1868 года Кауфману пришлось оставить занятую русскими позицію при Ташъ-Купріук, лежавшемъ на Самаркандской дорог, и двинуться съ 3,500 чел. войска навстрчу бухарцамъ, они выслали парламентера, предлагая заключить миръ, но когда русскіе, на ихъ требованіе вывести изъ страны вс войска, отвчали отказомъ, то завязалось сраженіе, окончившееся совершеннымъ пораженіемъ бухарцевъ.

‘Вечеромъ, въ день битвы, побдители расположились бивуакомъ на пол сраженія, на слдующее утро въ главную квартиру явилась депутація изъ Самарканда, неся ключи крпости. Кауфманъ потребовалъ, чтобы ему были открыты городскія ворота, русскія войска вступили въ Самаркандъ и цитадель его была приведена въ оборонительное положеніе, городское населеніе отнеслось къ этому событію, повидимому, совершенію спокойно.

‘Оставивъ боевые снаряды и походные госпитали подъ охраною гарнизона, численностью въ 700 человкъ, подъ командою храбраго маіора фонъ-Темпеля, геп. Кауфманъ вновь пустился преслдовать непріятеля. Тогда самаркандцы, полагая, что имъ легко удастся справиться съ горстью людей, оставленныхъ въ крпости, открыли городскія ворота воинственнымъ и фанатичнымъ горцамъ, которые помогли имъ осадить гарнизонъ цитадели, подвергшейся такимъ образомъ неожиданному нападенію со стороны 9—10 тысячнаго непріятеля. Въ теченіи 6 дней, съ 14-го по 20-е іюня, маіоръ Темпель со своимъ отрядомъ совершилъ чудеса храбрости: вс русскіе, бывшіе въ цитадели, даже больные и ампутированные, дотащились до амбразуръ, чтобы защищать окопы, тянувшіеся на версту. Выдержавъ столь упорную осаду, гарнизонъ не въ силахъ былъ боле защищаться, когда на помощь ему подосплъ, наконецъ, ген. Кауфманъ, который и разсялъ непріятеля.

‘Чтобы наказать самаркандцевъ за измну и дать примръ прочимъ азіятскимъ народамъ, генералъ отдалъ Самаркандъ на три дня на разграбленіе солдатамъ, эти дни грабежа и кровавой расправы разъ навсегда запечатлли въ ум сартовъ, какія печальныя послдствія можетъ имть сопротивленіе ихъ власти русскихъ, а бухарскій эмиръ съ своей стороны понялъ, что прочность его царствованія зависитъ не отъ доблести его арміи, а отъ снисходительности Благо Царя, и поспшилъ поэтому заключить миръ, въ силу котораго русскіе присоединили къ своимъ владніямъ среднее теченіе Зеравшана съ Самаркандомъ и Катта-Курганомъ.

‘Мирный договоръ, заключенный въ іюн мсяц 1868 г. съ бухарскимъ эмиромъ, заключалъ, между прочимъ, слдующія условія:

1) Вс русскіе подданные, безъ различія вроисповданій, получаютъ право свободной торговли на всемъ протяженіи бухарской территоріи. Эмиръ отвтственъ, въ предлахъ своихъ владній, за безопасность русскихъ купцовъ, ихъ каравановъ и имущества.

2) Русскимъ купцамъ предоставляется право имть своихъ агентовъ во всхъ городахъ Бухары.

3) Русскіе товары, ввозимые въ Бухару, не должны быть обложены пошлиной, превышающей 2 ¹/₂ процента ихъ стоимости.

4) Русскіе купцы пользуются правомъ безпрепятственнаго прозда черезъ Бухару, при слдованіи ихъ въ сосднія земли.

‘Грозные уроки, данные русскими бухарскому эмиру, не пошли въ прокъ хивинскому хану, вмсто того, чтобы жить съ своимъ свернымъ сосдомъ въ согласіи, онъ сдлалъ все возможное, чтобы вызвать вооруженное столкновеніе, и былъ разбитъ русскими въ 1873 г, побдители присоединили къ Туркестану часть ханства, лежавшую на правомъ берегу Оксуса.

‘Наконецъ, коканцы, выведенные изъ терпнія жестокостью и чрезмрною скупостью своего правителя, обратились къ генералу Кауфману съ просьбою о помощи, поэтому посл блестящей кампаніи, совершенной . Д. Скобелевымъ въ 1875—1876 гг., онъ лишилъ Кудеяръ-хана его владній и Коканъ былъ присоединенъ къ русской имперіи, подъ названіемъ Ферганской области.

‘Итакъ, въ 1866 г. русскій Туркестанъ состоялъ изъ двухъ областей: Семирченской и Сыръ-Дарвинской, въ 1868 г. къ нему присоединенъ Зеравшанскій округъ, отнятый у Бухары, въ 1873 г.— Аму-Дарьинская и, наконецъ, въ 1876 г.— Ферганская области’.

Туземное населеніе Ташкента относится къ европейцамъ крайне недружелюбно, чтобы не сказать враждебно, причина этого кроется въ томъ, что ихъ вра и обычаи слишкомъ рзко отличаются отъ религіи и привычекъ пришлаго населенія

‘Я подлился этими впечатлніями’, говоритъ Мозеръ, съ однимъ товарищемъ, давно уже жившимъ въ Ташкент.

‘Какъ вы думаете, сказалъ я, удастся-ли вамъ побороть это враждебное къ вамъ отношеніе туземцевъ?’

— ‘Въ этомъ я твердо увренъ, отвчалъ онъ, взгляните на всхъ этихъ лнтяевъ, которые ничего не длаютъ, не терпя ни въ чемъ нужды, но когда они научатся пить водку, пролетаріатъ будетъ созданъ, бднякъ продастъ свое имущество, чтобы удовлетворить своей страсти къ вину и потомъ уже волей не волей примется за работу, отъ этого выиграетъ промышленность и вмст съ тмъ наше вліяніе упрочится’.

Итакъ, водка явится, быть можетъ, орудіемъ цивилизаціи въ этомъ кра!!

Вскор по прізд Мозера въ Ташкентъ, ему удалось присутствовать на большихъ маневрахъ, которые происходили въ 6-ти верстахъ отъ города и воочію доказали, что полки, находящіеся въ Туркестан, составляя армію въ 26,600 человкъ, вполн заслуживаютъ названіе лучшей арміи нашей имперіи.

По окончаніи маневровъ, генералъ-губернаторъ отправился въ лагерь, чтобы присутствовать на обд, устроенномъ для офицеровъ. За столомъ . Г. Черняевъ обратился къ присутствовавшимъ съ рчью на французскомъ язык, въ которой онъ высказалъ свою симпатію къ французамъ и уваженіе, питаемое имъ къ французской арміи. ‘Господа, произнесъ генералъ, русская армія встртилась впервые на пол брани съ арміей французовъ почти сто лтъ тому назадъ, въ Италіи, съ тхъ поръ эти дв націи не разъ сходились на пол битвы какъ соперницы, но между тмъ всмъ извстно, что между этими двумя арміями существуетъ симпатія, которую ничто не могло поколебать, симпатія эта вызвана храбростью, великодушіемъ и истинно рыцарскою доблестью французскаго войска. Я пью, господа, за французскую армію и за ея представителя, полковника Сермета, котораго мы имемъ удовольствіе видть среди насъ’.

Полковникъ Серметъ отвтилъ на этотъ горячій привтъ тостомъ за туркестанскую армію, вслдъ за тмъ Черняевъ, со свойственнымъ ему краснорчіемъ, обратился къ окружавшимъ его солдатамъ, напомнивъ имъ славные подвиги, совершенные русской арміей въ этихъ отдаленныхъ странахъ, и выразилъ надежду, что они поддержатъ славу русскаго оружія, если имъ придется снова идти въ походъ.

Ознакомившись съ Ташкентомъ и со всмъ тмъ, что заслуживало въ немъ вниманія, Мозеръ сталъ снова готовиться въ путь, намреваясь постить Бухару вмст съ русскимъ посольствомъ, отправлявшимся туда, имя во глав кн. Витгенштейна, отъздъ былъ назначенъ на 4-е октября 1883 года.

‘Съ истинною грустью простился я съ генераломъ Черняевымъ, говоритъ Мозеръ, котораго я усплъ въ это время узнать очень близко, благодаря ему мн удалось исполнить мою завтную мечту, побывать въ Ташкент и объхать Среднюю Азію, поэтому немудрено, что сердце мое проникнуто чувствомъ искренней признательности къ этому генералу, во время моего пребыванія въ Ташкент я могъ лично убдиться въ томъ, съ какими великими трудностями былъ сопряженъ постъ, принятый имъ отъ генерала Кауфмана, но я зналъ, что Черняевъ стоитъ на высот этой задачи, отъ которой отказались бы многіе.

‘Пожимая, на прощанье, руку Михаила Григорьевича, я не ожидалъ, что мн придется услышать вскор то горестное извстіе, которое дошло до меня во время моего пребыванія въ За кавказскомъ кра. Хотя виды высшей власти его отозвали изъ Азіи, не всякій, бывшій свидтелемъ управленія Черняевымъ завоеванной имъ области, для которой онъ составлялъ столь обширные и полезные проекты, невольно чувствуетъ глубокое сожалніе по поводу столь поспшнаго отозванія его съ этого поста’.

Благодаря доброт и предупредительности генерала Черняева, Мозеръ, выхавшій изъ Ташкента вмст съ бар. Серметомъ, опередивъ нсколько русское посольство, халъ безостановочно, съ удивительною быстротою, на всхъ станціяхъ для нихъ были заготовлены лошади, такъ какъ впереди ихъ хала эстафета. Миновавъ такъ называемую Голодную степь, которая лишена въ зимнее время всякой растительности, по мр приближенія къ Самарканду они встрчали все чаще и чаще огромныя рисовыя поля, прорзанныя многочисленными ручейками, благодаря этой превосходной систем орошенія ни одна капля Зеравшана не пропадаетъ даромъ, но содйствуетъ обогащенію этой плодородной мстности, дорога, идущая въ долин, оснена деревьями, жилища возвышаются среди рощицъ. Въ то время деревья эти представляли любопытное зрлище: сохранивъ еще свжую, зеленую листву, они были покрыты снгомъ, и это свидтельствовало о томъ, что зима настала тутъ вдругъ, дйствительно, въ этой мстности почти не бываетъ осени и весны, и трудно себ представить какъ могутъ туземцы переносить эти рзкія перемны температуры, тмъ боле, что жилища ихъ плохо защищены отъ втра, и ихъ одежда также мало предохраняетъ отъ стужи.

‘Русскіе принесли намъ снгъ и морозы’, говорятъ они, дйствительно, со времени покоренія русскими — зимы стали здсь сурове.

Прибывъ въ Самаркандъ, путешественники отправились прежде всего съ визитомъ къ губернатору генералу Иванову. ‘Это старый степнякъ, не смотря на то, что ему не боле 45 лтъ, онъ живетъ уже въ этой мстности цлыхъ 20 лтъ, украшенный Георгіевскимъ крестомъ, онъ представляетъ собою типъ русскаго военнаго человка’.

Отъ него Мозеръ отправился на блзаръ, гд онъ встртилъ стараго знакомаго — сарта, у котораго покупалъ разныя вещи еще въ первую свою поздку въ Среднюю Азію. Купецъ тотчасъ узналъ его Отобравъ у него нкоторыя вещи, Мозеръ началъ было торговаться, но тотъ остановилъ его съ перваго же слова.

‘Вы, иностранцы, наши гости, сказалъ онъ, я былъ бы плохой мусульманинъ, если бы я запросилъ съ васъ лишнее’. Это было сказано съ достоинствомъ, спокойно и съ чисто восточною вжливостью, не допускавшею возраженія, поэтому покупатели заплатили не торгуясь, а въ результат оказалось, что сартъ жестоко надулъ ихъ.

Въ Самарканд заслуживаетъ вниманія обширное медрессе (университетъ), состоящее изъ мечети, въ которой до завоеванія русскими показывали знаменитый коранъ Ходви-Арара. Разсказываютъ, что этотъ святой человкъ получилъ этотъ коранъ въ знакъ особаго почтенія отъ одного калифа, и что коранъ этотъ писанъ рукою третьяго калифа. Османа и запечатлнъ его кровью, иные же говорятъ, будто онъ писанъ рукою Али, зятя Магомета, книга эта, величиною въ квадратный метръ, писана на пергамент, куфическими знаками, безъ гласныхъ и точекъ, и принадлежала къ числу священныхъ предметовъ, пользовавшихся особеннымъ почитаніемъ на восток, въ настоящее время она находится въ императорской публичной библіотек въ С.-Петербург.

Кром медрессе, въ Самарканд заслуживаетъ вниманія мечеть Амадза, куда лтомъ стекается множество богомольцевъ, затмъ мечеть Икрада-хана, построенная Тимуромъ, и, наконецъ, Гуръ-Эмиръ, гробница этого завоевателя, представляющая собою великолпное осьмиугольное зданіе, роскошной архитектуры, въ которое ведетъ мраморная лстница и которое увнчано куполомъ.

Самая древняя часть города занята нын кладбищемъ недалеко, оттуда находится могила святаго Даніара или пророка Даніила и въ нсколькихъ шагахъ отъ нея ‘производились въ 1883 г. раскопки, подъ наблюденіемъ полковника Крестовскаго. Каждый ударъ кирки обнаруживалъ новыя сокровища: изразцы, покрытые самыми великолпными рисунками, монеты, урны и проч. Результаты этихъ раскопокъ были, по всей вроятности, довольно значительны, такъ какъ въ 1885 г. изъ Петербурга былъ командированъ на мсто профессоръ Веселовскій, для производства дальнйшихъ работъ’.

Вс зданія Самарканда, построенныя архитекторами персами, поразительны по своимъ грандіознымъ размрамъ и по чудесной окраск, мечети покрыты орнаментами и надписями, которые поражаютъ своею простотою и изяществомъ, русскій археологъ Симаковъ, авторъ появившагося недавно изслдованія ‘Среднеазіатское искусство’, пришелъ къ тому убжденію, что персидскіе орнаменты, считавшіеся до сихъ поръ оригинальными, суть не что иное, какъ подражаніе среднеазіятской монгольской орнаментовк.

Въ Самарканд г. Мозеръ встртилъ своего стариннаго и хорошаго знакомаго, ген. Королькова, военнаго стараго закала, трудящагося непрестанно надъ преуспяніемъ и цивилизаціей этихъ отдаленныхъ странъ. Онъ изучилъ вполн основательно почву Туркестанскаго края и условія обработки въ немъ земли, изъ его интересныхъ бесдъ г. Мозеръ познакомился съ слдующими любопытными подробностями объ этомъ вновь пріобртенномъ русскими владніи.

‘Плодородіе почвы въ Туркестанскомъ кра зависитъ исключительно отъ воды: нигд не встртить столь поразительныхъ контрастовъ, какъ въ этой стран, гд голая степь смняется оазисами съ самой роскошной растительностью, плодородіе этихъ оазисовъ зависитъ отъ замчательной канализаціи, которую можно сравнить лишь съ тмъ, что мы встрчаемъ въ этомъ отношеніи въ Кита. Эти каналы, нын отчасти заброшенные и засыпанные пескомъ, были прорыты въ глубокой древности самымъ примитивнымъ способомъ, такъ какъ люди не имли еп^е въ ту отдаленную эпоху никакихъ понятій о гидравлик и не имли въ своемъ распоряженіи тхъ усовершенствованныхъ орудій, которыя находятся къ нашимъ услугамъ въ настоящее время. Къ тому же эта канализаціонная сть, покрывающая всю страну, не устраивалась по какому либо опредленному плану и не находилась въ вдніи сложной администраціи: жители каждой деревни сами прорывали и поддерживали ‘арыки’ или каналы, оплодотворяющіе ихъ поля, и устроивали гд нужно плотины, представляющія собою просто напросто груду глины, поддерживаемую плетнемъ. Лица, обязанныя наблюдать за прорытіемъ и содержаніемъ этихъ каналовъ, называются ‘арыкъ-аксакалы’, избираются они самими земледльцами разныхъ округовъ и получаютъ вознагражденіе за свои труды натурою, смотря по урожаю, они же распредляютъ по деревнямъ необходимое количество воды, когда она имется въ изобиліи, то трудъ ихъ не великъ, но въ случа засухи, напр. весною, до начала таянія снговъ, когда каждая капля воды цнится земледльцемъ на всъ золота, задача ихъ становится весьма трудною, встрчаются мстности, гд одинъ каналъ долженъ оплодотворить пространство земли на протяженіи 30 километровъ и каждая деревня, каждое поле получаютъ воду по очереди, въ извстные дни и часы, поэтому трудъ арыкъ-аксакала требуетъ большой опытности и эти лица поистин незамнимы, русское правительство вначал пыталось ввести въ это сложное дло нкоторое однообразіе и подчинить его извстнымъ правиламъ, назначивъ арыкъ-аксакаламъ жалованіе отъ правительства и превративъ ихъ такимъ образомъ въ чиновниковъ, но эту мысль пришлось вскор оставить, такъ какъ земледльцы умоляли, чтобы имъ было дозволено попрежнему самимъ вознаграждать этихъ людей.

‘Пословица справедливо говоритъ: ‘посади въ желтую почву степи палку, провели къ ней ручеекъ и на слдующій годъ у тебя будетъ деревцо’. Въ этихъ словахъ кроется все преимущество земледльца Средней Азіи сравнительно съ нашимъ: въ Европ урожай зависитъ круглый годъ отъ погоды, совсмъ иное дло въ Туркестан, дожди составляютъ тутъ рдкость, градъ почти неизвстенъ, засухи устраняются орошеніемъ и, такимъ образомъ, вода вмст съ солнцемъ является единственнымъ факторомъ плодородія почвы.

‘Если каналы содержатся хорошо и воды въ нихъ достаточно, то урожай бываетъ ежегодно одинаково изобиленъ. Рядомъ съ полями, орошенными только что описаннымъ способомъ, есть клочки земли, расположенные по скатамъ горъ и получающіе влагу лишь отъ дождей, они даютъ поэтому лишь самый ничтожный урожай.

‘Количество воды въ нашихъ европейскихъ ркахъ обыкновенно увеличивается по мр удаленія ихъ отъ истоковъ, а Зеравшанъ, напротивъ того, чмъ дальше, тмъ становится мелководне и арыки, наконецъ, совершенно истощаютъ его. Въ Каракул онъ представляетъ собою лишь узенькій ручеекъ, который окончательно пересыхаетъ во время сильныхъ жаровъ.

‘Между Самаркандомъ и Бухарой на желтоватой почв пустыни выдляются тамъ и сямъ зеленющіе оазисы, эта лсистая, обработанная и населенная часть степи, все богатство ‘кишлаковъ’ (деревень) въ этой мстности зависитъ отъ количества воды, приходящейся на ихъ долю.

‘Русскіе, владющіе среднимъ теченіемъ Зеравшана, одно изъ развтвленій котораго, Шахрй-Рудъ, доставляетъ воду г. Бухар, держатъ такимъ образомъ въ своихъ рукахъ жизнь обитателей этого города и въ случа войны между эмиромъ и русскими послднимъ стоитъ только запереть Зеравшанъ плотиной — и непріятель будетъ вынужденъ сдаться или погибнуть отъ голода и жажды.

‘Долина Зеравшана представляетъ рядъ кишлаковъ, какъ бы одинъ нескончаемый садъ, лишь только кончаются земли одного кишлака, тотчасъ начинаются сады и поля другой деревни. Съ высоты эта долина иметъ видъ оживленной зеленющей ленты, извивающейся среди пустыни. Въ садахъ, обнесенныхъ стнами, находится обыкновенно посредин бассейнъ воды, осненный карачемъ, среднеазіатской ивой, имющей тутъ видъ огромнаго дерева, листва котораго защищаетъ отъ солнечныхъ лучей. Ирригаціонные каналы обсажены миндальными, персиковыми и др. плодовыми деревьями, вдоль которыхъ вьется виноградная лоза. И что это за виноградъ! Мусульманскіе поэты воспвали его уже въ древнія времена въ своихъ стихахъ.

‘Дале идутъ поля, засянныя дынями и арбузами: клеверъ и люцерна, играющіе столь видную роль въ Европ, разводились здсь еще до P. X., точно также какъ хлопчатникъ, который былъ извстенъ уже въ достоисторическія времена, но такъ какъ онъ не отличается особенно высокимъ качествомъ, то его стараются замнить въ настоящее время ‘sea island’омъ’, который даетъ превосходные результаты и общаетъ въ будущемъ такой хлопокъ, который въ состояніи будетъ соперничать съ лучшими американскими сортами этого растенія.

‘Попытка насадить деревьями окрестныя горы Самарканда, произведенная ген. Корольковымъ, также даетъ удовлетворительные результаты, на нихъ прививаются сосны, туи и буковыя деревья и это сулитъ въ будущемъ для страны огромное богатство, такъ какъ въ настоящее время тамъ совсмъ не имется строительнаго лса. Въ Самарканд существуетъ, кром того, питомникъ фруктовыхъ деревьевъ, заведенный въ послдніе годы, который далъ возможность снабдить туземцевъ около 10 тысячъ деревцовъ лучшихъ европейскихъ видовъ’.

12-го октября (1883 г.) Мозеръ выхалъ изъ Самарканда, отъ этого го’рода до Катта-Кургана, небольшаго пограничнаго русскаго форта, лежащаго отъ него на разстояніи 60 верстъ, пришлось хать три станціи, на первой изъ нихъ путешественниковъ ожидалъ пріятный сюрпризъ: кн. Витгенштейнъ, выхавшій изъ Самарканда нсколько ране, ожидалъ ихъ на этой станціи, приказавъ изготовить прекрасный завтракъ, съ французскими винами. Находясь во глав посольства, отправленнаго въ Бухару, ген.-маіоръ князь Фердинандъ ЗейнъВитгенштейнъ-Берлебургъ во все время путешествія относился къ своимъ спутникамъ какъ хозяинъ и притомъ какъ хозяинъ весьма гостепріимный и радушный, ‘будучи германецъ по происхожденію, и притомъ младшій сынъ въ семь, онъ долженъ былъ поступить на службу въ чужую страну и началъ свою боевую карьеру въ рядахъ русской арміи на Кавказ, въ эпоху покоренія этой страны, и съ доблестью совершилъ, подъ начальствомъ кн. А. И. Барятинскаго, походъ противъ Шамиля. Обладая замчательною физическою силою, князь страстный спортсменъ и охотникъ, что не мшаетъ ему серьезно заниматься изученіемъ нравовъ и обычаевъ востока. Это одинъ изъ немногихъ офицеровъ, которые, прибывъ въ Туркестанъ уже въ значительныхъ чинахъ, съумли заслужить любовь туземцевъ, вотъ почему ему было поручено въ третій уже разъ вести переговоры съ бухарскимъ дворомъ о длахъ первостепенной важности, тмъ боле, что онъ пользуется лично особымъ расположеніемъ эмира, такимъ образомъ князь Витгенштейнъ можетъ служить типомъ военнаго дипломата, каковой существуетъ только въ Россіи’.

Кром посланника, въ экспедиціи принимали участіе его адъютанта’, капитанъ Алабина’, гвардейскій офицеръ, пріхавшій въ Туркестанъ искать случая отличиться, докторъ Эрнъ, эстляндскій уроженецъ, человкъ весьма милый и обходительный, переводчикъ посольства Асламъ-Бегъ и одинъ черкесъ.

Въ путешествіи по Средней Азіи самая необходимая для путешественника вещь посл лошади — джигитъ, это нчто въ род средневковаго ландскнехта, который нанимается въ услуженіе хорошо вооруженный и съ хорошею лошадью, лучшіе и наиболе храбрые джигиты бываютъ изъ авганцевъ и туркменъ, обязанности ихъ заключаются въ слдующемъ, они смотрятъ за лошадьми, объзжаютъ ихъ и оказываютъ своему хозяину всевозможныя личныя услуги, не получая, впрочемъ, за все это никакого опредленнаго жалованья, джигита кормятъ также, какъ его коня и длаютъ ему подарки, когда онъ чмъ нибудь отличится, во время путешествія онъ служитъ проводникомъ и вмст съ тмъ замняетъ вооруженный конвой.

Г. Гродековъ упоминаетъ о слдующемъ факт, доказывающемъ преданность этихъ людей, одинъ джигитъ киргизъ былъ посланъ въ Хиву во время извстной экспедиціи Маркозова, заблудился въ степи и умеръ. Его сыновья отправились на поиски за нимъ, но имъ удалось розыскать лишь трупъ коня несчастнаго посланца, котораго тотъ вроятно убилъ, чтобы напиться его крови {Предположеніе это — основано не боле какъ на легенд въ род той, что въ убитомъ верблюд находятъ воду и утоляютъ ею жажду. Ч.}, однако, бумаги, довренныя ему, не пропали: палка, воткнутая въ песокъ, обозначала мсто, въ которомъ былъ зарытъ мшокъ съ депешами’.

‘Весьма любопытно, говоритъ г. Мозеръ, что во время путешествія по Средней Азіи, въ противоположность европейскимъ обычаямъ, самое важное лицо детъ не во глав колонны, а въ средин и даже въ хвост колонны, поэтому мы все время наслаждались прелестнымъ и оживленнымъ зрлищемъ скачущихъ передъ нами лошадей и всадниковъ, что составляло единственное наше развлеченіе, ибо, вступивъ на почву Бухары, мы должны были отказаться отъ быстрой зды, на которую были способны наши прекрасные скакуны, церемоніалъ требовалъ, чтобы нашъ поздъ двигался съ торжественною медленностью, въ добавокъ, лица столь важныя, какъ мы, должны были говорить какъ можно меньше, никогда не должны смяться и выказывать нетерпнія’.

VI.

Первая остановка посольства на бухарской территоріи была въ Ширинъ-Катун, небольшомъ городк, гд ихъ встртилъ сынъ Заединскаго бега, долженствовавшій сопровождать посольство до самаго Заедина. Добравшись до этого города, путешественники отправились прямо къ жилищу бега, образующему внутреннюю цитадель города, передъ которой былъ выстроенъ первый пикетъ туземныхъ солдатъ.

‘Въ самой большой комнат, куда насъ ввели, пишетъ Мозеръ, былъ накрытъ длинный столъ, передъ нимъ на почетномъ конц стояло кресло, обитое бархатомъ, на которое услся князь, по правую руку отъ него стояло два кресла для насъ съ барономъ Серметомъ, а по лвую еще три кресла для прочихъ членовъ посольства, вс мы услись съ покрытою головою передъ этимъ столомъ, на которомъ былъ поданъ дастраканъ,— такъ называется въ Средней Азіи угощеніе, подаваемое въ честь прізда какого нибудь лица и служащее знакомъ гостепріимства, оказываемаго постителю. Передъ нами на стол стояло до 50 фаянсовыхъ и металлическихъ блюдъ съ миндалемъ, виноградомъ, кишмишемъ, фисташками, абрикосами и проч.

‘Сынъ бега, исполняющій обязанности хозяина дома, явился съ привтствіемъ, князь встртилъ его сдержанно и передалъ ему при помощи переводчика, что посольство останется въ Заедин до тхъ поръ, пока будетъ получено отъ эмира извстіе о тхъ распоряженіяхъ, которыя сдланы для его пріема, о чемъ онъ проситъ сообщить эмиру.

‘Князь говорилъ весьма холодно, ибо, зная правила бухарскаго церемоніала, онъ ожидалъ, что его встртитъ не сынъ бега, а какой нибудь высшій сановникъ.

‘По окончаніи обда, поданнаго намъ вслдъ за сладкимъ угощеніемъ, въ залу вошелъ Карауль-Боги, важный бухарскій сановникъ, со свитою, и почтительно поклонившись князю, тогда какъ мы стояли съ покрытою головою, обратился къ нему съ рчью, въ которой онъ высказалъ, что эмиръ удостоилъ его чести выхать на встрчу русскому посланнику и привтствовать его со вступленіемъ на бухарскую почву и что кром того эмиръ поручилъ ему сопровождать посольство до столицы и заботиться вообще о томъ, чтобы оно ни чемъ не нуждалось.

‘На это привтствіе князь отвчалъ, что онъ уметъ цнить оказанный ему хорошій пріемъ, и что ему весьма пріятно слышать, что его пріздъ радуетъ его высочество.

‘Церемоніалъ требуетъ, чтобы посл этихъ первыхъ привтствій посланецъ эмира освдомился у посланника о здоровья императора, князь же въ свою очередь долженъ былъ освдомиться о здоровь эмира, затмъ послдовалъ вопросъ о здоровь генералъ-губернатора, съ одной стороны, и Тіура-джанъ (бухарскаго наслдника) съ другой стороны и т. д. Наконецъ, посланный освдомляется о здоровьи самаго князя и ему представляютъ всхъ членовъ посольства.

‘По окончаніи всхъ этихъ церемоній является цлая масса служителей, неся предназначенные для насъ подарки, затмъ КараульБеги предлагаетъ намъ взглянуть на лошадей, которыя даритъ намъ бегъ. Въ пакет, предназначенномъ для меня, говоритъ Мозеръ, я нашелъ нсколько халатовъ, парчевый, кашемировый, атласный, два бухарскихъ халата и, наконецъ, два другихъ изъ ‘адрасса’, туземной полушелковой, полубумажной ткани. Нашимъ слугамъ, начиная отъ джигитовъ и кончая казаками, также были розданы халаты, вообще заединскому бегу пришлось раздать по этому случаю по крайней мр 150 халатовъ и 7 лошадей, -же самое мы получали при каждой остановк вплоть до Бухары, а затмъ и въ столиц, при каждомъ оффиціальномъ посщеніи.

‘На слдующій день, передъ отъздомъ, князь вручилъ подарки, предназначенные бегу съ нашей стороны, серебряныя вещи русскаго издлія, револьверы и парчевой халатъ.

‘По мр приближенія къ столиц бухарскаго ханства мстность становится все боле и боле плодородной, деревни попадаются чаще, везд растетъ виноградникъ и хлопчатникъ.

‘Наша кавалькада увеличивается съ каждымъ шагомъ и въ ней насчитываютъ, наконецъ, до 200 всадниковъ, одн лошади, полученныя нами въ подарокъ, составляютъ цлую вереницу.

‘Наконецъ, намъ вызжаютъ на встрчу еще два сановника бухарскаго двора, облеченные въ богатые парчевые халаты, имъ было поручено привтствовать посольство отъ пмеыи эмира, и сопровождать его до резиденціи.

‘Подъхавъ къ столиц, мы должны были ожидать разршенія эмира въхать въ городъ. Одинъ изъ джигитовъ отправился возвстить о нашемъ прізд, наконецъ, разршеніе было получено и мы двинулись по предмстьямъ Бухары, которыя весьма обширны и населены боле, нежели самый городъ.

‘На слдующій день по прізд нашемъ въ столицу Бухары, въ домъ, отведенный для посольства, явился Рахметъ-Уллахъ, иранецъ, бывшій нкогда чрезвычайнымъ посломъ эмира при генерал Черняев, и привтствовалъ насъ съ пріздомъ. Ему вручили одиннадцать писемъ, адресованныхъ эмиру и вложенныхъ въ портфель, изъ золотой парчи, содержаніе этихъ писемъ было, кажется, не по душ бухарскому сановнику, такъ какъ въ нихъ, между прочимъ, требовалось согласіе эмира на проведеніе телеграфной линіи отъ границы ханства до г. Бухары. Князь Витгенштейнъ, постившій Бухару за годъ передъ тмъ, также въ качеств чрезвычайнаго посла, тогда уже предъявлялъ подобное требованіе Мозаффарь-Еддину, но тотъ отвчалъ на него уклончиво, ссылаясь на то, что онъ ничего не можетъ ршить безъ согласія муллъ и улемовъ, всесильныхъ въ Бухар, и что подобное нововведеніе можетъ послужить поводомъ серьезныхъ волненій въ государств.

‘Вы можете повелть это своею властью, сказалъ онъ князю, такъ какъ наша жизнь въ вашихъ рукахъ, лишите насъ водъ Заравшана — и оазисъ будетъ въ вашей власти, жизнь моя коротка, я уже старъ, да будетъ воля Аллаха и Благо царя!!’ {Прилагается портретъ бухарскаго эмира.} На этомъ остановились въ то время переговоры и теперь князю Витгенштейну было поручено возобновить ихъ.

‘Рахметъ Уллаху было извстно о цли посольства еще во время его пребыванія въ Ташкент, желая вести переговоры непосредственно съ самимъ министерствомъ, онъ добивался поста постояннаго посланника въ С.-Петербургъ, поэтому вс его дйствія клонились къ тому, чтобы переговоры князя не увнчались успхомъ, тогда, по его разсчету, веденіе этого дла было бы поручено ему, что, въ свою очередь, повлекло бы назначеніе его на тотъ постъ, коего онъ добивался. Съ этою цлью, этотъ восточный Маккіавели убдилъ эмира отправить посольство къ генералу Черняеву, бывшему въ то время въ Самарканд, чтобы начать переговоры непосредственно съ самимъ генералъ-губернаторомъ, но русское правительство, желая по возможности умалить значеніе азіятскихъ монарховъ, ршило въ принцип вести съ ними переговоры лишь черезъ второстепенныхъ своихъ администраторовъ, поэтому вс домогательства бухарскаго посольства окончились неудачею и когда оно вернулось ни съ чмъ, тогда только эмиръ ршился начать переговоры съ княземъ Витгенштейномъ, продержавъ насъ предварительно 17 дней въ бездйствіи и неизвстности. Съ этой минуты Рахметъ-Уллахъ не принималъ боле участія въ переговорахъ и дло пошло превосходно.

’18-го октября, во время нашего завтрака, къ намъ явились ‘миракуръ’, чиновникъ, на обязанности котораго лежало представить посольство эмиру, и ‘инакъ’, высшій посл визиря придворный чиновникъ, и объявили, что мы будемъ въ тотъ же день приняты эмиромъ въ торжественной аудіенціи. Согласно принятому обычаю, всмъ лицамъ, принадлежавшимъ къ посольству, было предложено наканун взять ванну въ одномъ изъ большихъ ‘гаммановъ’ (общественныя бани) Бухары, такъ какъ, прежде чмъ явиться монарху, всякій долженъ подвергнуться предварительно омовенію.

‘Сановники, присланные Мозаффаръ-Эддиномъ, осмотрли подарки, привезенные нами для эмира, самымъ драгоцннымъ изъ нихъ была великолпная сабля, осыпанная драцнными камнями, подарокъ наслднику бухарскаго престола, затмъ дв вазы, отдланныя въ серебр, и эмалированный чайникъ — подарки генерала Черняева эмиру.

‘Ровно въ часъ дня мы вышли изъ дома посольства, предшествуемые инакомъ, на которомъ былъ дорогой бархатный халатъ, вышитый солнцами, величиною съ десертную тарелку, насъ окружала толпа придворныхъ джигитовъ, весь поздъ состоялъ изъ 160 всадниковъ, что представляло чрезвычайно красивое зрлище, поздъ двигался въ слдующемъ порядк: впереди хало 2 ессаулъ-бахи, вооруженные палками, чтобы разгонять толпу, за ними наши джигиты, арба съ подарками, инакъ, миракуръ, окруженные придворными, наконецъ, князь въ казацкой шапк и полной парадной форм, весь увшанный орденами.

‘Вс прочіе также были въ парадной форм и этотъ разъ мн пришлось пожалть, говоритъ г. Мозеръ, что у меня не было мундира. Г. Струве, одинъ изъ первыхъ русскихъ посланниковъ при бухарскомъ двор, разсказывалъ мн, что когда онъ представлялся эмиру во фрак, то тотъ посмотрлъ на него пристально и приказалъ подать ему халатъ, чтобы накрыться.

‘Эмиръ назначилъ посольству аудіенцію въ одномъ изъ своихъ лтнихъ дворцовъ, едва вступивъ во дворъ этого жилища, инакъ сошелъ съ лошади и предложилъ князю сдлать то же, заставить посланника сойти съ коня какъ можно дале отъ тхъ комнатъ, гд онъ будетъ принятъ монархомъ, считается особенно желательнымъ, такъ какъ эмиръ, вынужденный подчиняться всмъ требованіямъ Россіи, не упускаетъ случая поддержать обаяніе своей власти въ глазахъ своего народа, который не въ состояніи еще понять, что можетъ существовать власть, сильне власти его монарха.

‘Однако, русскіе не всегда поддавались этимъ маленькимъ комедіямъ, что свидтельствуетъ отвтъ одного изъ русскихъ дипломатовъ на замчаніе перваго министра бухарскаго эмира. Удивленный молодостью этого дипломата, Кутъ-Беги спросилъ его:

— ‘Понимаетъ ли Блый Царь все значеніе моего властителя, что онъ прислалъ къ нему столь молодаго посланника?

— ‘Если бы императоръ зналъ эмира, отвчалъ ему посланникъ, то онъ послалъ бы къ нему козла, и то было бы для него слишкомъ большою честью!

‘Во второмъ двор, куда мы вступили, стояли тлохранители эмира и тутъ же собрались вс высшіе сановники бухарскаго двора, одтые сообразно своимъ чинамъ, боле мелкіе чиновники носятъ халаты изъ канауса, шелка всхъ цвтовъ, атласа, бархата или кашемира, а высшіе сановники — парчевые халаты, у всхъ на голов были блыя чалмы, вс эти сановники присоединились къ нашей свит. Миновавъ садъ, окружающій дворецъ, мы вступили на террасу, ведущую въ покои эмира. Тутъ насъ встртили опередившіе насъ инакъ, Рахметъ-Уллахъ и миракуръ: они шли задомъ, отвшивая на каждомъ шагу низкіе поклоны. Поровнявшись съ ними, мы остановились, инакъ сдлалъ нсколько шаговъ впередъ, бросилъ взглядъ въ полуотворенную дверь и, отступивъ назадъ, съ видомъ благоговйнаго ужаса, сдлалъ знакъ князю, что можно идти дале.

‘Эти признаки боязни, эта дрожь въ голос, съ какою говорятъ приближенные эмира въ его присутствіи, невольно дйствуютъ на нервы самаго хладнокровнаго человка, когда вспоминаешь при этомъ, что недавно еще одинъ взглядъ этого монарха могъ стоить жизни европейцу.

‘Вслдъ за княземъ и мы вступили въ обширную залу, устланную ковромъ, въ глубин которой возсдалъ на трон эмиръ Бухары Сейдъ-Мозаффаръ-Эддинъ-ханъ. На нкоторомъ разстояніи отъ него у стны было поставлено обитое краснымъ бархатомъ кресло для князя, два стула для капитана Алабина и для доктора, а посреди комнаты, напротивъ трона, стояли два кресла для полковника Сермета и для меня.

‘Сейдъ-Мозаффаръ-Эддинъ-ханъ, считающій себя по женской линіи потомкомъ Чингисъ-хана, родился въ 1823 г. и, будучи назначенъ 17-ти лтъ отъ роду бегомъ Кархи, жилъ въ совершенномъ бездйствіи до 1832 г., когда по смерти отца онъ вступилъ на бухарскій престолъ. Какъ мусульманинъ и фанатикъ, онъ окружилъ себя съ первыхъ же дней своего царствованія наиболе вліятельными улемами {Законовды.} и управлялъ своими владніями весьма благоразумно, во всемъ слдуя строго предписаніямъ корана.

‘Набги туркменъ и смлыя нападенія афганцевъ, опустошавшихъ лвый берегъ Аму-Дарьи, вывели его изъ этого религіознаго экстаза. Въ это самое время . Г. Черняевъ совершалъ покореніе Туркестана, эмиръ отправилъ ему письмо слдующаго содержанія: ‘Я здоровъ, требую, чтобы ты отступилъ, иначе я объявлю священную войну’. Генералъ Черняевъ отвчалъ на это оригинальное посланіе также весьма лаконически: ‘Я тоже здоровъ и съ помощью Божіею буду скоро въ твоей столиц’. Послдствія этой переписки извстны.

‘Мозаффаръ-Еддинъ, шестидесятилтній старикъ, значительно постарлъ съ тхъ поръ, какъ я видлъ его послдній разъ, онъ былъ нкогда замчательно красивъ и глаза его сохранили до сихъ поръ юношескій блескъ, но вообще на лиц его отразилось утомленіе, лицо его кажется весьма симпатичнымъ, когда онъ улыбается, когда же онъ молчитъ, то его взглядъ иметъ какое-то неопредленное выраженіе.

‘Насъ чрезвычайно заинтересовалъ его костюмъ, во время прежнихъ аудіенцій онъ надвалъ халаты, боле или мене разукрашенные драгоцнными камнями, этотъ же разъ онъ надлъ на себя мундиръ, и, по правд сказать, мундиръ въ высшей степени фантастичный. Представьте себ верхнюю одежду изъ бархата кирпичнаго цвта, спускавшуюся ниже колнъ, изъ-подъ которой торчалъ халатъ на мху, на груди и на полахъ этой одежды, въ вид треугольниковъ и другихъ фигуръ, были нашиты широкіе генеральскіе галуны, наконецъ, на немъ красовались густые золотые эполеты, попавшіе сюда, вроятно, отъ какого-нибудь русскаго генерала, на груди, справа и слва, виднлись звзды св. Станислава и св. Анны, украшенныя алмазами, а между ними висла бухарская звзда — орденъ, учрежденный недавно по случаю коронаціи русскаго императора и украшенный брильянтомъ величиною въ голубиное яйцо, надъ этимъ орденомъ были прицплены еще дв звзды того же самаго ордена, изъ коихъ одна была украшена тремя, а другая четырьмя брилліантами, наконецъ, гораздо ниже, на живот красовался цлый рядъ золотыхъ звздъ, все того-же бухарскаго ордена, представлявшихъ собою настоящую коллекцію драгоцнныхъ камней, надвая съ полъ-дюжины звздъ одного и того-же ордена, эмиръ, очевидно, не иметъ яснаго представленія о значеніи этихъ знаковъ отличія.

‘Войдя въ тронную залу, князь подошелъ къ эмиру и, пожавъ ему руку, представилъ всхъ насъ по очереди, эмиръ протянулъ каждому изъ насъ свою тонкую, худощавую руку и благосклонно улыбнулся намъ. Когда вс услись, кром переводчика Асламъ-бега, стоявшаго возл трона, то эмиръ, говоря весьма слабымъ голосомъ, веллъ передать князю, что онъ радъ присутствію его въ Бухар, а равно присутствію иностранцевъ, пріхавшихъ столь издалека.

‘На это привтствіе кн. Витгенштейнъ отвчалъ, что онъ почитаетъ для себя за особое счастіе, что императоръ въ третій разъ назначаетъ его посломъ въ Бухару, присовокупивъ, что онъ привезъ саблю, которую Е. И. В. посылаетъ наслднику, и что хотя сабля представляетъ собою орудіе войны, но въ данномъ случа, по словамъ государя, она должна служить эмблемою и залогомъ дружественныхъ чувствъ.

‘Эмиръ, который по правиламъ этикета, говоритъ во время торжественныхъ аудіенцій весьма мало, утвердительно кивнулъ въ отвтъ на это головою, затмъ въ зал водворилось глубокое молчаніе. Мы сидимъ минутъ съ пять не шевелясь и не смя взглянуть другъ на друга изъ боязни разразиться смхомъ. Эмиръ видимо томится, сидитъ сложа руки на живот и болтаетъ ногами, которыя висятъ на воздух, такъ какъ его тронъ довольно высокъ.

‘Наконецъ, князь велитъ спросить у его высочества иметъ ли онъ что-либо сообщить ему?

‘Тогда эмиръ все тмъ-же едва слышнымъ, утомленнымъ голосомъ спрашиваетъ, кто будетъ служить переводчиками для иностранныхъ гостей, князь отвчаетъ, что переводчиками будутъ онъ самъ и Асламъ-Бегъ.

‘Посл новаго молчанія князь заявляетъ о своемъ намреніи удалиться, на что эмиръ отвчаетъ кивкомъ въ знакъ согласія и мы проходимъ мимо трона и еще разъ удостоиваемся рукопожатія эмира, при чемъ его безучастное лицо вновь озаряется улыбкою.

‘Въ одномъ изъ павильоновъ дворца для насъ было приготовлено угощеніе, тутъ намъ вручили подарки эмира: два коня и кипу халатовъ для князя, а для каждаго изъ насъ по одному коню и по 10 халатовъ, изъ коихъ одинъ кашемировый, замчательной тонкости и цвти.

‘Салемъ или аудіенція у эмира послужила сигналомъ для цлаго ряда оффиціальныхъ визитовъ къ разнымъ высшимъ придворнымъ сановникамъ, эти пріемы, длаемые по повелнію эмира, должны были также служить для насъ знакомъ его особой милости. Первый нашъ визитъ былъ къ Кушъ-Беги, важному сановнику, занимавшему первое мсто при двор эмира. Онъ жилъ въ Урд или цитадели, представляющей собою какъ бы отдльный городъ въ стнахъ столицы и служащей въ то-же время резиденціей эмира, тутъ хранятся, между прочимъ, въ особыхъ магазинахъ вс подарки, полученные эмиромъ отъ монарховъ и отъ разныхъ постителей, говорятъ, что цлыя комнаты наполнены тутъ серебряными вещами, оружіемъ и драгоцнными предметами, но никто не видалъ этихъ сокровищъ, собираемыхъ эмиромъ, который вврилъ ихъ храненію Кушъ-Веги, вотъ почему этотъ сановникъ никогда не отлучается изъ цитадели.

‘Когда мы вступили во дворъ крпости, Кушъ-Беги вышелъ намъ на встрчу, протянувъ князю въ знакъ привтствія об руки, это маленькій старичекъ лтъ шестидесяти, съ сдой бородою, съ взоромъ быстрымъ и проницательнымъ, онъ весьма привтливъ и льстивъ, но въ сущности человкъ въ высшей степени хитрый.

‘Согласно обычаю, для насъ былъ приготовленъ дастраканъ и вслдъ за нимъ обдъ, состоявшій изъ нескончаемаго числа туземныхъ кушаній, до которыхъ, впрочемъ, мы едва дотрогивались, какъ того требовали правила этикета. Такъ какъ Кушъ-Беги сидлъ за столомъ рядомъ со мною, то я могъ вдоволь разсмотрть его. По его манерамъ никакъ нельзя было бы сказать, что это бывшій невольникъ и поваръ эмира, его одежда отличалась замчательнымъ богатствомъ: громадная чалма была усыпана изумрудами и рубинами, на бломъ атласномъ халат, по золотой и серебряной парч, были вышиты всевозможные узоры настоящимъ жемчугомъ. Его маленькіе, быстрые глаза такъ и бгали отъ одного къ другому, въ нихъ отражались всевозможныя чувства, когда же ему вручили наши подарки, то они заискрились отъ удовольствія. Чрезвычайно нуждаясь въ немъ для моего путешествія по Аму-Дарь, я привезъ ему вызолоченную чашу, всомъ въ пять фунтовъ, весьма изящной работы, наполненную разными мелочами: духами, косметиками и пр. Наше посщеніе окончи, лось торжественной передачей намъ подарковъ, состоявшихъ, также какъ и подарки эмира, изъ халатовъ и коней со сбруей, съ тою разницею, что лошади, подаренныя намъ Кушъ-Беги, были страшнйшія клячи, а халаты были буквально вс подены молью.

‘Изъ безчисленнаго множества оффиціальныхъ пріемовъ и дастракановъ, устроенныхъ въ честь нашего прізда, заслуживаетъ упоминанія смотръ, произведенный, по повелнію эмира, въ нашемъ присутствіи начальникомъ артиллеріи. По правд сказать, мн очень хотлось увидть вновь бухарскихъ солдатъ, которые не разъ забавляли меня своими ученіями во время моей первой поздки въ Бухару. Меня чрезвычайно удивилъ и насмшилъ тогда одинъ маневръ, производившійся солдатами весьма стройно: по данному сигналу они пускались бжать, затмъ, заслышавъ вторичный сигналъ, бросались спиною на землю и начинали болтать ногами по воздуху. Впослдствіи одинъ русскій офицеръ, участвовавшій во взятіи Самарканда, объяснилъ мн эту странную военную эволюцію: когда русская пхота перешла въ бродъ Зеравшанъ, съ намреніемъ напасть на бухарцевъ, расположившихся на противуположномъ берегу, то у солдатъ сапоги, разумется, наполнились водою, тогда они легли на спину и подняли ноги кверху, чтобы дать вод стечь и чтобы имъ было такимъ образомъ легче идти дале. Бухарцы, видвшіе все это, приняли это за особый маневръ и, будучи побиты русскими, сочли его образцовымъ и ввели у себя.

‘Парадъ, о которомъ было упомянуто выше, прошелъ превосходно, бухарское войско казалось прекрасно дисциплинированнымъ, солдаты были одты безукоризненно, оказывается, что солдаты уже съ дтства начинаютъ изучать сигнальные знаки, коихъ насчитываютъ до 150, пятнадцати лтъ они поступаютъ въ армію волонтерами и служатъ до 20-лтняго возраста. По окончаніи парада начальнику артиллеріи были переданы отъ насъ подарки: все т-же неизбжные халаты и лошади’.

Во все пребываніе г. Мозера въ столиц Бухары ему удалось* всего только одинъ разъ осматривать городъ, все остальное время, которое не было занято оффиціальными визитами, онъ проводилъ въ своихъ покояхъ, точно также какъ и вс прочіе члены посольства, на вс ихъ попытки выйти на улицу имъ отвчали вжливымъ отказомъ. Когда, наконецъ, былъ назначенъ день для осмотра города, то они постили прежде всего Иръ-Назаръ-медрессе, построенное на деньги, пожалованныя императрицей Екатериной II, ‘всхъ медрессе (университетовъ), коими славится Бухара, насчитываютъ въ этой столиц до 100 и множество студентовъ получаютъ въ нихъ высшее образованіе, богатые являются въ нихъ только для слушанія лекцій, а бднымъ отводятся помщенія въ самомъ зданіи медрессе. Надобно замтить, что образованіе чрезвычайно распространено въ этой стран, неграмотные составляютъ тутъ рдкость, въ одной Бухар насчитываютъ до 1000 элементарныхъ школъ, содержимыхъ не казною, а самимъ обществомъ, въ каждой улиц имется своя школа, въ которую учитель избирается родителями учащихся дтей и содержится на ихъ счетъ.

Начальное образованіе начинается съ 5-ти-лтняго возраста и продолжается до 7—8 лтъ, когда ученики усвоятъ азбуку и научатся немного писать, то они начинаютъ учить отрывки изъ корана, а когда научатся читать и переписывать Фарзеинъ и Чаръ-Китсбъ, дв книги, заключающія въ себ вс знанія, необходимыя для человка, то образованіе ихъ считается оконченнымъ и они могутъ поступать въ медрессе. Школы для двочекъ также весьма многочисленны.

Покончивъ осмотръ учебныхъ заведеній, путешественники постили базары, которые далеко не такъ оживлены, какъ базары Ташкента, купцы показываютъ свои товары какъ бы нехотя, главнымъ предметомъ вывозной торговли въ Бухар является хлопчатая бумага, которая, надобно замтить, во многомъ уступаетъ американскому хлопку, затмъ идутъ шелковыя ткани, сарнакъ или шелковые очески и бараній мхъ, извстный въ Бухар подъ названіемъ ‘каракулей’.

27-го октября (1883 г.) русское посольство было принято въ торжественной аудіенціи Тіура-джаномъ, бухарскимъ наслднымъ принцемъ, это красивый, молодой человкъ 24-хъ лтъ (1883 г.), съ черной шелковистой бородою, умными глазами и изящными манерами. Онъ встртилъ князя съ изысканною вжливостью и съ сердечнымъ чувствомъ, однако, было замтно, что онъ чмъ-то озабоченъ. Будучи посланъ эмиромъ на коронацію нын царствующаго Императора, онъ встртилъ въ Россіи весьма радушный пріемъ и, какъ человкъ умный, весьма скоро понялъ, чмъ отличаются западныя державы отъ его отечества, представляющаго собою какъ бы островокъ среди песчаной пустыни, и который правительство эмира такъ долго старалось устранить отъ соприкосновенія съ европейской цивилизаціей. Въ Россіи его обласкали и всюду привтствовали какъ наслдника престола Бухары, быть можетъ, именно это обстоятельство и вызвало неудовольствіе къ нему со стороны отца, какъ бы то ни было, онъ находится съ тхъ поръ въ немилости, чувствуя себя окруженнымъ соглядатаями эмира, онъ былъ съ европейцами не боле какъ вжливъ.

‘На слдующій день посольство было съ оффиціальнымъ визитомъ у инака или министра торговыхъ длъ (ministre du commerce), сына Кушъ-Беги, челевка, имющаго въ настоящее время наибольшее вліяніе на дла, съ нимъ бесда шла весьма оживленно, онъ интересовался разными подробностями о Швейцаріи и съ своей стороны настаивалъ на томъ, что его монарху доставило особенное удовольствіе пребываніе въ его столиц иностранца, пріхавшаго столь издалека {Прилагается здсь портретъ Кушъ-Беги.}.

‘1-го ноября (1883 г.) насъ постилъ наперсникъ эмира, продолжаетъ свой разсказъ г. Мозеръ, это простой ‘хаджи’, по имени Ходья-Уракъ, онъ явился съ извстіемъ, что мы будемъ вновь приняты эмиромъ и что по этому случаю иностранцы, желающіе продолжать свой путь, могутъ откланяться его высочеству.

‘Дйствительно, на слдующій день, ровно въ 12 часовъ дня, за нами, въ зданіе посольства, явился почетный караулъ, предводимый инакомъ, аудіенція должна была происходить въ Шеръ-Водин, любимой резиденціи эмира, въ 3 ¹/₂ верстахъ отъ столицы. Посреди огромной залы, одна сторона которой занята окнами, идущими отъ потолка до пола, стоялъ тронъ, на которомъ возсдалъ эмиръ, въ нкоторомъ разстояніи отъ него, влво отъ трона, было приготовлено два кресла, для кн. Витгенштейна и его адъютанта, докторъ и второй переводчикъ помстились на стульяхъ, вправо стояли два кресла, для полковника Сермета и для меня. Во всей огромной комнат не было никакой другой мебели, но полъ былъ устланъ европейскими коврами. Странная вещь, между тмъ какъ у насъ стараются безуспшно подражать ковровымъ тканямъ востока, здсь, въ тронной зал азіятскаго монарха, встрчаются произведенія нашей промышленности.

‘Мы удостоились поочередно пожать руку эмиру, который этотъ разъ былъ одтъ въ красный бархатный халатъ, вышитый драгоцнными каменьями, онъ отнесся къ намъ съ тою же особенною любезностью, какъ и въ первую аудіенцію, освдомился — довольны ли мы пребываніемъ въ его владніяхъ. Лишь только мы услись, кн. Витгенштейнъ заявилъ, что иностранные гости явились къ его п—ву съ просьбою дозволить имъ ухать обратно. Посл нсколькихъ словъ, сказанныхъ бар. Серметомъ, я обратился также къ эмиру съ рчью, въ которой высказалъ ему, что я первый изъ швейцарцевъ переступилъ предлы Бухары и, возвратясь домой, разскажу имъ о гостепріимномъ пріем, который былъ оказанъ мн во владніяхъ эмира. Затмъ я обратилъ вниманіе его и — на на то обстоятельство, что между моей родиной и владніями его свтлости есть нкоторое сходство, ученыхъ въ Швейцаріи, какъ и въ Бухар, весьма много и швейцарскія медрессе долгое время славились въ Европ, подобно тому, какъ медрессе Бухары славятся во всей Азіи.

‘Эмиръ отвчалъ мн на это увреніемъ, что онъ весьма радъ прізду въ его владнія иностранныхъ гостей и тому, что я доволенъ пріемомъ, оказаннымъ мн въ Бухар. ‘Скажи своему государю’, прибавилъ онъ, ‘что я радуюсь тому, что онъ прислалъ тебя ко мн, передай ему отъ меня поклонъ и скажи ему, что вс т, кого онъ пошлетъ сюда, также будутъ желанными гостями.

‘Что касается насъ, прощальная аудіенція была окончена, мы откланялись эмиру и удалились изъ залы, оставивъ тамъ русское посольство. Пройдя нсколько обширныхъ залъ, мы услись за предложенное на.мъ, но обычаю, угощеніе, во время котораго я вступилъ въ бесду съ ‘хаджи’, наперсникомъ эмира, говорившимъ немного по русски, оказалось, что онъ исходилъ съ палкою въ рукахъ буквально всю Азію, побывалъ въ Мекк, пять лтъ прожилъ въ Стамбул и лично знаетъ многихъ коронованныхъ особъ.

‘Во время этой бесды къ намъ присоединился кн. Витгенштейнъ и его свита, по лицу князя тотчасъ было замтно, что онъ доволенъ результатомъ своихъ переговоровъ, дйствительно, эта аудіенція была ршительная и эмиръ согласился, наконецъ, на главныя требованія, предложенныя ему княземъ: онъ изъявилъ свое согласіе на устройство телеграфной линіи отъ границы русскаго Туркестана до Бухары. Надобно хорошо знать эту страну, чтобы понять какую нравственную побду одержалъ Черняевъ надъ упрямствомъ и фанатизмомъ бухарцевъ, добившись этой уступки, которой онъ придавалъ особенное значеніе. Его имя навсегда останется связаннымъ съ этою брешью, пробитой имъ въ китайской стн, отдляющей владнія эмира отъ цивилизованнаго міра.

‘Первая мысль и энергичное преслдованіе этой цли принадлежатъ . Г. Черняеву, точно также какъ честь выполненія этого плана принадлежитъ безспорно кн. Витгенштейну, выказавшему въ этомъ случа замчательныя дипломатическія способности,

‘Вс мы были обрадованы одержанною побдою и не могли налюбоваться подарками, полученными нами, которые превосходили великолпіемъ вс предшествовавшіе.

‘Между тмъ явился инакъ съ приглашеніемъ отъ имени эмира переночевать въ Шеръ-Бодин. Провести ночь подъ одной крышею съ эмиромъ считается величайшею честью, которой можетъ удостоиться человкъ: до сихъ поръ ни одному посольству не было оказано этой чести.

‘Къ моему величайшему удовольствію, эмиръ изъявилъ свое согласіе на то, чтобы я снялъ фотографическіе виды его дворца и дозволилъ даже фотографировать придворныхъ чиновниковъ, снимки удались какъ нельзя лучше, весьма комично было видть страхъ мусульманъ передъ моимъ маленькимъ инструментомъ.

‘На слдующій день меня ожидалъ пріятный сюрпризъ: передъ нашимъ отъздомъ изъ дворца Хаджи-Уракъ вручилъ мн, отъ имени эмира, на память моего пребыванія въ его столиц, орденскіе знаки бухарской звзды второй степени, она представляла собою массивную золотую бляху, всомъ около фунта и величиною съ блюдечко, этотъ крайне оригинальный орденъ носится на груди и, кажется, изъ иностранцевъ я получилъ его первый’.

6-го ноября г. Мозеръ простился съ Бухарой, передъ самымъ отъздомъ эмиръ оказалъ ему еще одно вниманіе, приславъ къ нему инака и своего приближеннаго Хаджи-Урака съ пожеланіемъ ему счастливаго пути и назначивъ состоять при немъ новаго техмондара (оффиціальнаго гоффурьера) мирзу Мохамедъ-Али, коему было приказано сопровождать г. Мозера до Чарджуи. На этомъ пути вс беги были предувдомлены о прозд путешественника, хавшаго какъ гость эмира, поэтому они вызжали ему на встрчу съ цлой свитой и предлагали угощеніе. Такимъ образомъ онъ достигъ благополучно Чарджуи, резиденціи наслднаго принца, Тіура-Джана, все населеніе города высыпало на встрчу прізжему, у городской стны, среди роскошнаго сада, было приготовлено для него помщеніе. На слдующій день онъ былъ принятъ Тіура-Джаномъ, который бесдовалъ съ нимъ съ полъ-часа, былъ чрезвычайно любезенъ и много разспрашивалъ его о Швейцаріи и общалъ оказать ему свое содйствіе въ дальнйшемъ его путешествіи.

На слдующій день г. Мозеръ получилъ отъ принца великолпные подарки: десять роскошныхъ чапановъ и превосходнаго туркменскаго коня со сбруей: уздечка изъ чистаго золота была усыпана бирюзою, а бархатный чепракъ украшенъ золотыми блестками, кром того, онъ прислалъ ему двухъ превосходнйшихъ туркменскихъ борзыхъ собакъ и охотничьяго сокола, повелвъ сказать ему, что этимъ онъ обезпечиваетъ ему продовольствіе на все время путешествія, такъ какъ, имя превосходныхъ лошадей, борзыхъ собакъ и сокола, всегда будетъ обезпеченъ пищею въ этой мстности, изобилующей всякаго рода дичью. Это были, поистин, царскіе подарки, такъ какъ пара подобныхъ борзыхъ собакъ стоитъ цлое состояніе, а хорошій соколъ равняется цнностью доброму коню.

Лвый берегъ Аму-Дарьи за Чарджуи представляетъ собою оазисъ, по которому среди обработанныхъ полой разсяны жилища, но за Динау начинается область песковъ, простирающаяся до самой границы Хивинскаго ханства. У Иль-Джика, лежащаго на правомъ берегу Аму-Дарьи, г. Мозеръ разстался съ конвоемъ, даннымъ ему Тіура-Джаномъ, и поплылъ на барк по рк, приставая время отъ время къ берегу, чтобы поохотиться, такимъ образомъ онъ добрался до Учь Учака, послдняго бухарскаго форта, лежащаго на правомъ берегу Аму-Дарьи. Начиная съ этого пункта, по правую сторону рки, тянется вновь присоединенная къ Туркестанскому краю Аму-Дарьипская область, а по лвую сторону начинаются владнія хивинскаго хана. Вплоть до Акъ-Камыша, правый берегъ рки заселенъ аулами туркменскаго племени Ата, нын покорнаго и смирнаго, которое управляется волостными старшинами, избираемыми самими туркменами.

‘Наконецъ, посл многодневнаго плаванія по рк, я достигъ, разсказываетъ г. Мозеръ, Петро-Александровска, вновь построеннаго русскаго форта, въ которомъ первый разъ по прошествіи нсколькихъ мсяцевъ я имлъ удовольствіе растянуться на настоящей кровати, застланной чистымъ бльемъ, и могъ, наконецъ, снять съ себя верхнюю одежду, въ которой я спалъ, не раздваясь съ отъзда изъ Чарджуи.

‘На слдующій день меня ожидалъ радушный пріемъ у генерала Гротенгельма, губернатора этой провинціи, хотя я зналъ этого генерала съ давнихъ поръ, но все же . Г. Черняевъ снабдилъ меня рекомендательными къ нему письмами. Въ его миломъ семейств я провелъ лучшія минуты пребыванія моего въ этой крпости, меня уговаривали даже поселиться тутъ навсегда. ‘Черезъ нсколько недль вы сдлаетесь тутъ домовладльцемъ’, убждали меня: ‘за 50 рублей здсь можно построить домъ и даже весьма уютный’.

‘Но это предложеніе не соблазнило меня, я спшилъ отправиться въ Хиву, генералъ Гротенгельмъ поручилъ консулу хивинскаго хана, Абасъ-Ніасъ-Мехрему, сопровождать меня до столицы ханства. Я хотлъ сдлать ему визитъ, но генералъ отговорилъ меня отъ этого: ‘Я пришлю его къ вамъ, сказалъ онъ, съ этими людьми нечего церемониться’.

‘Хотя фортъ Петро-Александровскій существуетъ уже около 10 лтъ, но въ немъ нтъ никакихъ прочно возведенныхъ зданій: частные дома представляютъ собою жалкія глиняныя лачуги, такъ и чувствуется, что эта крпостца не боле, какъ временный этапъ’.

Отдохнувъ въ Петро Александровск и возстановивъ свои силы, нашъ путешественникъ отправился дале, мстность, по которой ему пришлось хать по пути въ Хиву, прекрасно обработана, плодородіе почвы и тутъ, какъ въ Бухарскомъ ханств, зависитъ отъ воды, съ тою разницею, что здсь она изобилуетъ, такъ что весною прорываетъ плотины, и задача земледльца заключается именно въ томъ, чтобы предупредить эти наводненія, эти работы выполнялись нкогда невольниками персами, но вотъ уже десять лтъ какъ (1873—1883 гг.) туземцы вынуждены производить эти работы сами и это служитъ источникомъ нескончаемыхъ жалобъ съ ихъ стороны на русское правительство, въ настоящее время эта мстность совершенно спокойная, но до появленія въ Средней Азіи русскихъ туркмены производили свои хищническіе набги до воротъ самой Хивы.

VII.

’29-го ноября, въ 4 часа пополудни, показались на горизонт минареты и обширныя зданія Хивы, видимые уже на разстояніи 4-хъ верстъ, чмъ ближе подъзжаешь къ городу, тмъ величественне и роскошне кажутся вс эти многочисленныя постройки, не дозжая одной версты отъ города, по правую сторону дороги тянется роскошный паркъ, обнесенный высокою стною, посреди него возвышается дворецъ, любимое мстопребываніе хана, рядомъ находится садъ Ата-Джанъ-Тіуры, брата хивинскаго хана, служившаго нкогда въ русской арміи на Кавказ. Его дворецъ, представляющій собою собраніе кіосковъ и верандъ, отличается отъ всхъ прочихъ дворцовъ Средней Азіи тмъ, что онъ двухъ-этажный и съ его крыши открывается роскошный видъ.

‘Для меня, говоритъ Мозеръ, было отведено помщеніе въ дом всемогущаго Матъ-Мурата, правой руки и совтника хана, который веллъ передать мн, что это жилище наиболе комфортабельное въ его столиц и наиболе соотвтствующее привычкамъ европейца. Дйствительно, владлецъ этого дома, Матъ-Муратъ, прожившій въ Россіи семь лтъ, построилъ его по своему собственному плану, хотя надъ нимъ трудились рабочіе туземцы. Съ перваго же взгляда на это жилище, меня поразила мебель, обитая трипомъ, диваны, столы, настоящія створчатыя окна, и, о чудо! тутъ былъ даже рояль. Рояль этотъ иметъ свою исторію: онъ былъ подаренъ хивинскому хану русскимъ императоромъ, а ханъ, въ свою очередь, подарилъ его своему любимцу, въ знакъ своего высочайшаго благоволенія.

‘Въ то время, когда русскіе овладли среднимъ теченіемъ Зеравшана и тмъ, волей-неволей, вынудили бухарскаго эмира сдлаться союзникомъ Россіи, его надменный сосдъ, хивинскій ханъ СеидъМохамедъ-Рахимъ-Багадуръ, считалъ себя совершенно въ безопасности отъ нападенія русскихъ войскъ, полагая, что его оазисъ достаточно уединенъ окружающими степями, которыя ни одна русская армія не проходила до тхъ поръ безнаказанно.

‘Между тмъ, поддержка, оказанная въ 1869 г. хивинцами разбойничьимъ шайкамъ киргизъ, совершившимъ набги на русскую территорію, и увренность русскихъ властей въ томъ, что подданные россійскаго императора содержались въ плпу въ Хив, вынудила с.-петербургскій кабинетъ повелть походъ противъ этой страны, бывшей центромъ невольничества и очагомъ вчныхъ волненій.

‘Въ декабр мсяц 1872 г. было окончательно ршено предпринять экспедицію въ Хиву: планъ кампаніи заключался въ томъ, чтобы напасть на оазисъ одновременно съ трехъ сторонъ, двинувъ отряды изъ Оренбурга, Ташкента и съ Кавказа.

‘Чтобы легче преодолть препятствія, съ коими былъ сопряженъ переходъ черезъ степи, эти три отряда были подраздлены на нсколько колоннъ. Оренбургскій отрядъ, подъ командою ген.-лейтенанта Веревкина, долженъ былъ сосредоточиться у крпости Емба, къ сверу отъ Усть-Уртскаго плоскогорій, Туркестанскій отрядъ былъ раздленъ на дв колонны: Казалинскую, подъ командою одного полковника и Джизакскую, подъ начальствомъ генерала Головачева, которыя должны были сойтись у подошвы Буканъ-Тау, въ центр степи Кизиль-Кумъ, наконецъ, Кавказскій отрядъ долженъ былъ выступить тремя отдльными колоннами изъ Чикишляра, Красноводска и Киндерлинска, лежащихъ на берегу Каспійскаго моря. Послдняя колонна, состоявшая подъ командою полковника Ломакина, получила приказаніе идти черезъ Усть-Уртскую степь и соединиться въ Кулград съ Оренбургскимъ отрядомъ, между тмъ какъ дв первыя колонны, образовавшія отрядъ Маркозова, должны были соединиться къ востоку отъ Большаго Балкана.

‘Генералъ Кауфманъ, которому было вврено главное начальство надъ этой экспедиціей, имлъ въ своемъ распоряженіи всего 60 ротъ пхоты, 26 сотенъ кавалеріи и 56 орудій.

‘Узнавъ объ этихъ приготовленіяхъ, хивинскій ханъ тщетно искалъ себ союзниковъ, предоставленный своимъ собственнымъ силамъ, ему оставалась одна надежда, что русскимъ не удастся пройти черезъ степь, которая, по словамъ его совтниковъ, должна была послужить могилою его врагамъ.

‘Дзижакская и Казалинская колонны выступили въ походъ въ март мсяц 1873 г., съ первыхъ же дней имъ пришлось много пострадать отъ холода и урагановъ. Когда ген. Кауфманъ, находившійся при этой колонн, прибылъ къ подошв Букапъ-Тау, то къ нему явилось посольство отъ бухарскаго эмира съ изъявленіемъ полной готовности съ его стороны оказать содйствіе движенію русскихъ войскъ въ этихъ негостепріимныхъ странахъ.

’24-го марта Казалипская колонна соединилась съ Джизакской, между тмъ температура внезапно измнилась, жара и песчаные ураганы причиняли солдатамъ невыразимыя страданія, къ тому-же они стали подвергаться съ этихъ поръ нападеніямъ со стороны туркменъ. Изъ 10 тысячъ верблюдовъ, которыхъ отрядъ имлъ при своемъ выступленіи, ихъ уцлло вскор не боле 3-хъ тысячъ, такъ что солдатамъ пришлось бросить часть своего багажа въ этихъ ужасныхъ степяхъ, гд втеръ подымалъ постоянно цлыя облака мелкаго песка, а въ колодцахъ не хватало воды, чтобы напоить этотъ огромный караванъ.

‘Наконецъ, авангардъ отряда, имя всего 1240 верблюдовъ, достигъ 10-го мая подошвы Учъ-Утака, гд онъ наткнулся на значительныя массы туркменъ, на слдующій день небольшая русская армія подверглась съ трехъ сторонъ стремительному натиску со стороны непріятеля, сраженіе было жаркое, хотя и непродолжительное, туркмены обратились въ бгство, оставивъ побдителямъ дорогу въ Хиву открытою. Четыре дня спустя ген. Кауфманъ вступилъ въ АкъКамышъ, близь Шурахана, переправился съ войскомъ черезъ Оксусъ на понтонахъ, привезенныхъ изъ Казалинска, и расположился лагеремъ въ окрестностяхъ Питняка, на берегахъ Оксуса, гд солдаты, имя въ изобиліи всякаго раза продовольствіе, позабыли вс бдствія, испытанныя ими въ степи.

‘Оренбургскій отрядъ, со своей стороны, выступилъ въ март мсяц, для перевозки его понадобились сани и боле 10 тысячъ верблюдовъ, солдатамъ этого отряда также пришлось испытать много невзгодъ, такъ какъ температура понижалась нердко до 20^о ниже нуля, не смотря на это, они достигли благополучно Кунграда, лежащаго къ югу отъ Аральскаго моря, гд къ нимъ вскор присоединился отрядъ Ломакина, составлявшій одну изъ колоннъ кавказскаго отряда, выступившаго изъ Казалинска.

‘Двумъ колоннамъ Маркозова пришлось съ самаго выступленія претерпть величайшія затрудненія, такъ какъ хивинскій ханъ обязалъ туркменъ не доставлять русскимъ ни състныхъ припасовъ, ни верблюдовъ. Маркозовъ, безпрестанно тревожимый туркменами, жившими по теченію Атрека, пустился ихъ преслдовать, разсялъ ихъ и отнялъ у нихъ 2,000 верблюдовъ, что дало ему возможность продолжать свой путь черезъ степь Кара-Кумъ. Однако, войско терпло на этомъ пути отъ жары и жажды, наконецъ, ему удалось съ неимоврными трудностями достигнуть колодца Бала-Ихемъ, лежащаго въ полупути къ Хив, но къ этому времени почти вс верблюды околли или были до того истощены, что не могли двинуться дале, такъ что пришлось бросить вс вещи въ степи, сознавая совершенную невозможность идти дале, при подобныхъ условіяхъ, Маркозовъ далъ сигналъ къ отступленію.

‘Въ то время какъ этотъ отрядъ вступилъ совершенно измученный въ Краеповодскъ, Оренбургскій отрядъ, соединившійся съ отрядомъ Ломакина, двинулся на Хиву, плывя вверхъ по Аму-Дарь и гоня передъ собою непріятеля, оказывавшаго весьма слабое сопротивленіе. Ген. Веревкинъ, не имя никакихъ извстій отъ главнокомандующаго, подступилъ съ Оренбургской и Киндерлинской колоннами подъ самыя стны Хивы и, когда бомбардировка была уже начата, тогда только онъ узналъ о присутствіи ген. Кауфмана и его войска въ 16 верстахъ къ востоку отъ города.

‘Устрашенный бомбардировкою и полагая, что насталъ его послдній часъ, ханъ поручилъ инаку Иртасами вступить въ переговоры съ побдителемъ, а самъ, не дождавшись возвращенія своего уполномоченнаго, бжалъ съ диванъ-беги, Матъ-Муратомъ, стоявшимъ во глав партіи, требовавшей войны.

‘Когда городъ былъ такимъ образомъ покинутъ его владтелемъ, то партія, жаждавшая мира, провозгласила ханомъ Ата-ДжанъТіура, младшаго брата исчезнувшаго хана, который содержался до тхъ поръ въ невол, такъ какъ ханъ обвинялъ его въ сочувствіи къ Россіи. На слдующее утро вновь провозглашенный ханъ, въ сопровожденіи своего дяди и нсколькихъ сановниковъ, вышелъ на встрчу ген. Кауфману. Между тмъ, къ сверу отъ города продолжали гремть орудія и Скобелевъ, во глав осадной колонны, первый проникъ въ Хиву черезъ брешь, произведенную въ ея стнахъ. Городъ сдался.

‘Бывшій ханъ, бжавшій къ іомудамъ, получилъ приказаніе явиться въ главную квартиру, согласившись на вс условія, предписанныя побдителемъ, онъ былъ возстановленъ на престол и по заключеніи мира долженъ былъ уплатить два милліона двсти тысячъ рублей военной контрибуціи и уступить весь правый берегъ АмуДарьи, образовавшій новую русскую область Аму-Дарьи.

‘Результатомъ этой побды русскихъ войскъ надъ хивинскимъ ханомъ было повсемстное уничтоженіе въ его владніяхъ рабства. Вотъ текстъ прокламаціи, которую его вынудили обнародовать:

‘Я, Сеидъ-Мохаммедъ-Рахимъ-Бахадуръ-ханъ, повелваю всмъ моимъ подданнымъ, изъ уваженія къ русскому царю, отпустить немедленно на волю всхъ невольниковъ моего ханства. Съ этой минуты рабство на вки уничтожается въ моихъ владніяхъ. Да послужитъ этотъ актъ человколюбія залогомъ вчной дружбы и уваженія между моимъ славнымъ народомъ и народомъ великой Россіи’.

Эта прокламація навсегда положила предлъ торговл невольниками и даровала свободу 21 русскимъ и 25 тысячамъ персовъ, томившимся въ то время въ невол въ Хив. Число русскихъ подданныхъ, попадавшихъ въ рабство въ Хиву, было довольно значительно во вс времена, войны съ Россіей и неудавшіеся набги казаковъ доставляли большую часть этихъ невольниковъ, уже во времена Петра Великаго, Флоріо Беневи, проведшій нсколько лтъ въ Бухар, сообщилъ царю, что въ Бухар, Самарканд и ихъ окрестностяхъ находится боле трехъ тысячъ русскихъ невольниковъ. Набги, произведенные на восточныя границы Россіи киргизами, въ начал XVIII вка, въ особенности во время Пугачевскаго бунта, были поистин ужасны и стоили свободы многимъ русскимъ, даже земледльцы западнаго склона Уральскихъ горъ не считали себя въ безопасности и, бросивъ свои работы, искали убжища въ крпостяхъ.

‘Ханы брали въ вид дани десятаго невольника въ свою гвардію или артиллерію, считая казаковъ весьма искусными во владніи оружіемъ, этимъ людямъ жилось, безъ сомннія, лучше другихъ невольниковъ, т изъ нихъ, которые были взяты въ плнъ въ дтств, воспитывались въ правилахъ магометанской вры и впослдствіи зачислялись въ войско. Что же касается женщинъ, то он рдко пользовались такимъ успхомъ, какой имли уроженки Кавказа въ турецкихъ или персидскихъ гаремахъ, такъ какъ жители Средней Азіи женятся на своихъ рабыняхъ лишь въ томъ случа, если он отличаются особенною красотою.

‘Вообще говоря, положеніе невольниковъ было крайне тяжелое, плохо одтые и полуголодные, они составляли буквально собственность своего господина, который могъ казнить ихъ, не давая въ томъ никому отчета, хотя это случалось весьма рдко, но за то ихъ жестоко наказывали за малйшую провинность плетьми, отрзали имъ уши, носъ, выкалывали глаза и т. ш

‘Однако, плнные не были обречены на вчное рабство, они могли получить свободу, принявъ магометанскую вру или давъ за себя богатый выкупъ, изъ числа русскихъ, которымъ не удалось откупиться, многіе измнили своей вр, женились на магометанкахъ и повидимому примирились съ этимъ новымъ образомъ жизни, что же касается до побга черезъ степь, то объ этомъ нечего было и думать: бжавшій неминуемо попадалъ въ руки кочевниковъ, которые продавали его вновь въ ту же Хиву, и если онъ попадалъ случайно къ своему прежнему владльцу, то его безъ милосердія садили на колъ, въ назиданіе прочимъ.

‘Россія съ 1720 года старалась, путемъ дипломатическихъ переговоровъ, добиться освобожденія невольниковъ, каждое посольство, отправлявшееся въ ханство, приводило съ собою нсколько человкъ этихъ несчастныхъ, выкупленныхъ съ большими затрудненіями и за неимоврныя деньги. Но что значили эти жалкіе результаты въ сравненіи съ громаднымъ числомъ христіанъ, томившихся подъ игомъ мусульманъ. Число русскихъ невольниковъ значительно уменьшилось лишь въ начал ныншняго столтія, когда киргизы признали русское владычество, такъ, напримръ, въ 1840 г. ихъ было всего 474 человка, которыхъ Аллахъ-Куль поспшилъ освободить, напуганный угрозами русскихъ, построившихъ въ то время на берегу Каспійскаго моря фортъ Ново-Александровскъ’.

VIII.

Вотъ что разсказываетъ Генрихъ Мозеръ о своемъ пребываніи въ столиц Хивинскаго ханства:

‘1-го декабря я отправился во дворецъ для представленія хану, здсь аудіенція происходила гораздо проще, нежели въ Бухар: меня не сопровождалъ во дворецъ конвой, я вручилъ подарки, привезенные мною для хана: большой сундукъ съ полнымъ чайнымъ и кофейнымъ серебрянымъ сервизомъ, превосходной работы, съ эмалированными видами Москвы. Во время прозда моего по улицамъ и базарамъ Хивы меня вс привтствовали, принимая за русскаго, и я могъ убдиться въ томъ, что народъ относился тутъ ко мн гораздо дружелюбне, нежели жители той мстности, по которой я прозжалъ по пути въ Хиву.

‘Дворецъ хивинскаго хана не можетъ похвастать особеннымъ великолпіемъ, это просто глиняное зданіе, съ большими дворами, окруженное невзрачными лачугами, тутъ нигд незамтно и слда той роскошной архитектуры, какою отличаются резиденціи эмира бухарскаго.

‘Въ теченіи 10 дней, проведенныхъ мною въ Хив, я былъ пять разъ на аудіенціи у хана и каждая изъ этихъ аудіенцій продолжалась часа два — три, оставивъ во мн самое пріятное воспоминаніе. Въ хан я встртилъ человка умнаго, понимающаго съ полу-слова такія вещи, которыя обыкновенно бываютъ недоступны для пониманія азіата. Аудіенція, начавшись церемонно, оканчивалась всякій разъ интимною бесдою, ханъ приказывалъ подать чаю и курилъ мои сигары, къ которымъ онъ привыкъ въ Россіи. Разумется, предметомъ всхъ нашихъ бесдъ былъ западъ: ханъ чрезвычайно желалъ познакомиться съ европейской цивилизаціей, которую онъ научился цнить во время своего пребыванія въ Петербург. Его особенно интересовало политическое состояніе Европы, взаимное отношеніе государствъ, ихъ военныя силы, образъ правленія и проч.

‘Заговоривъ о моей родин, Швейцаріи, онъ спросилъ меня, какъ зовутъ моего падишаха и находился-ли его представитель въ Москв, во время коронаціи?

‘Я ожидалъ этого вопроса и заране подготовилъ моего переводчика къ соотвтствующему отвту, каково же было мое удивленіе, когда ханъ, выслушавъ его объясненіе, замтилъ, что онъ думалъ до сихъ поръ, что Америка единственная страна, управляемая самимъ народомъ.

‘Выслушавъ съ особеннымъ интересомъ все то, что я сообщилъ ему о нашей маленькой швейцарской арміи, ханъ неоднократно воскликнулъ: ‘я самъ взгляну на это, если будетъ возможно’, онъ желалъ предпринять путешествіе по Европ и надялся получить на это соизволеніе русскаго императора.

‘Услыхавъ отъ меня о томъ, что князю Витгенштейну удалось добиться согласія бухарскаго эмира на проведеніе телеграфа между Бухарою и Ташкентомъ, Сеидъ-Мохамедъ-Рахимъ былъ весьма озабоченъ этимъ извстіемъ, такъ какъ онъ не любитъ своего сосда, Мозаффаръ-Эддина, и съ этой же минуты онъ возъимлъ честолюбивую мысль соединить свою столицу телеграфной проволокой съ Казалинскомъ.

‘Десятидневное пребываніе мое въ Хив было интересно для меня во многихъ отношеніяхъ: я осмотрлъ вс достопримчательности Хивы, свободно гулялъ по городу, осматривалъ окрестности, а вечера проводилъ у главныхъ сановниковъ хана, между прочимъ мн пришлось присутствовать при крайне оригинальномъ зрлищ, устроенномъ въ честь моего прізда, это національное увеселеніе — бой барановъ, во всякомъ зажиточномъ дом ханства вы увидите привязаннаго къ цпи, боле или мене рослаго, барана, изъ породы курдючныхъ, эти животныя обладаютъ неимоврною силою и за нихъ платятъ, сравнительно, весьма большія деньги.

‘Какъ разъ во время моего пребыванія въ Хив, въ этотъ городъ былъ привезенъ изъ Ургенча баранъ, пользовавшійся у себя, на родин, репутаціей искуснаго бойца, онъ долженъ былъ сразиться съ бараномъ Матъ-Мурата, который до тхъ поръ ни разу не былъ еще побжденъ, это сулило весьма интересное зрлище, поэтому во дворъ, предназначенный для ристалища, собралась огромная толпа любопытныхъ, на возвышенной террасс были разосланы ковры и разставлено нсколько стульевъ, внизу, подъ террассой, помщались зрители, люди почти все сановные, а передъ нами, за загородкой, штукъ съ двадцать барановъ было привязано цпями къ столбамъ, врытымъ въ землю {Прилагается рисунокъ: бой барановъ.}.

‘Зрлище было живописное. Бараны, горя нетерпніемъ вступить въ бой, рыли землю копытами и старались оборвать свои цпи. Лить только мы прибыли, два огромныхъ барана были отвязаны и выведены на арену, три или четыре человка держали животныхъ за рога и по данному сигналу отпустили ихъ.

‘Низко опустивъ голову, бараны кинулись другъ другу на встрчу, стукъ, произведенный ихъ рогами при столкновеніи, походилъ на ударъ молота по наковальн и просто невроятно какимъ образомъ ихъ черепъ не разлетлся отъ этого удара въ дребезги, за первымъ ударомъ слдовалъ второй, третій, до тхъ поръ, пока одинъ изъ сражающихся не отступилъ, тогда побдителя привтствовали громкими криками одобренія. Передъ началомъ состязанія, владльцы животныхъ и остальные присутствующіе держатъ между собою пари зачастую на довольно большія суммы.

‘Самые интересные борцы, баранъ Матъ-Мурата и баранъ того богатаго купца, который былъ вызванъ ханомъ нарочно для этой цли изъ Ургенча, должны были выступить на арену послдніе. Одинаковой величины, прекрасно содержимые и выхоленные, эти два барана могли назваться красавцами. Баранъ Матъ-Мурата, едва завидвъ своего противника, вырвался изъ рукъ людей, державшихъ его за рога, и напалъ на своего противника, вс присутствовавшіе, какъ одинъ человкъ, вскочили на ноги и впились глазами въ борцовъ, ослпленные кровью, текшею у нихъ изо лба, бараны не сдавались, бой кончился ничмъ, такъ какъ при двадцать седьмомъ столкновеніи у ургенчскаго барана сломился рогъ и его увели съ арены, ибо дальнйшая борьба при подобныхъ условіяхъ немыслима, оставшійся кусочекъ рога неминуемо пронзилъ бы соперника на смерть.

‘Это оригинальное ристалище сопровождалось поистин чудовищнымъ угощеніемъ, на которое были приглашены вс присутствовавшіе’.

8-го декабря г. Мозеръ оставилъ Хиву, на слдующій день онъ остановился на ночлегъ въ Ташаус, крпости, построенной весьма недавно, гд его ожидалъ пріятный сюрпризъ: ему доложили, что двое людей, говорящихъ по русски, желаютъ его видть, произношеніе тотчасъ обличило въ нихъ нмцевъ, можно себ представить радость этихъ людей, когда путешественникъ заговорила’ съ ними на ихъ родномъ язык, ‘это были менониты, переселившіеся сюда, въ числ 400 человкъ, изъ Самары, во время перезда черезъ степь они испытали неимоврныя страданія и, наконецъ, посл многихъ невзгодъ поселились на Кипчак, на берегахъ Аму-Дарьи, хивинскій ханъ отвелъ имъ небольшое пространство земли, на которомъ они построили себ жалкія лачушки, но такъ какъ они не были знакомы съ употребленіемъ ирригаціонныхъ каналовъ, то ихъ первыя жатвы дали весьма плачевные результаты, едва имя чмъ существовать, они не теряли, однако, бодрости духа, узнавъ о прізд европейца, они отправили къ нему депутацію, прося его замолвить слово въ ихъ пользу, сами по себ въ высшей степени миролюбивые, они подвергаются безпрестанно нападеніямъ со стороны туркменъ, которые угоняютъ ихъ скотъ. И такъ какъ они не ршаются преслдовать грабителей, а обращаются за защитою къ властямъ, то остаются вчно въ убытк, ибо разбойники успваютъ скрыться прежде, нежели дло ихъ дойдетъ до разбирательства.

‘Іеллали — послдній фортъ на границ обработанныхъ земель и въ то же время послдній кишлакъ, населенный узбеками, за нимъ начинается степь, владніе туркменъ. Трудно опредлить съ точностью число этихъ туркменъ, игравшихъ столь видную роль въ исторіи Хивы, генералъ Кауфманъ опредлялъ число ихъ кибитокъ въ 50,000, полагая въ каждой кибитк по 6 особъ, мы получимъ цифру 300,000. Туркмены раздляются на дв категоріи: на осдлыхъ и кочующихъ. Туркменъ, подобно киргизу, предпочитаетъ кочевой образъ жизни и весьма неохотно предается занятію земледліемъ, однако, съ 1873 г., число осдлыхъ жителей этого племени, а слдовательно и количество пахатной земли на границ степи значительно увеличилось, не имя боле возможности предпринимать набговъ, туркмены утратили вмст съ этимъ источникъ своего богатства, къ тому же налоги, взимаемые ханомъ, отъ которыхъ прежде имъ удавалось нердко отдлываться, взимаются нын весьма правильно.

‘Хотя нкоторыя племена совершенно отказались отъ кочеваго образа жизни, но большинство туркменъ находится еще въ переходномъ состояніи, владя на границ степи клочками пахотной земли, на которой они построили первобытные навсы для защиты своихъ запасовъ и скота, они помщаются съ своими семьями въ кибиткахъ, рядомъ съ этими навсами.

‘Вс эти туркмены, ставшіе посл кампаніи 1873 г. данниками хивинскаго хана, играли нкогда въ этомъ ханств совсмъ иную роль, изъ ихъ среды ханы набирали лучшее войско, но за то эти доблестные воины въ свою очередь имли значеніе во всхъ событіяхъ и составляли такимъ образомъ при двор вліятельную партію, съ которой ханамъ приходилось считаться. Хотя они были плохими плательщиками податей, за то всегда были готовы доставить войско для любой экспедиціи.

‘Такъ шли дла до взятія Хивы русскими. Сейдъ-Мохамедъ самъ объявилъ генералу Кауфману, что онъ не будетъ въ состояніи выполнить мирный договоръ, заключенный съ Россіей до тхъ поръ, пока туркмены не будутъ усмирены и не признаютъ его власти.

‘Туркменамъ было повелно уплатить 300 тысячъ руб. военной контрибуціи и когда они отказались исполнить это требованіе, то генералъ Кауфманъ ршилъ однимъ энергичнымъ ударомъ сломить этихъ кочевниковъ, не признававшихъ надъ собою никакой власти. Выполненіе этого проекта было возложено на генерала Головачева, который двинулся на Хазаватъ. 25-го іюля 1873 г., въ окрестностяхъ Чандира (Tchandir), на него напали значительныя массы кавалеріи, которыя, не страшась орудійнаго и ружейнаго огня, врубались неоднократно въ самые ряды русскихъ, между тмъ какъ ихъ товарищи, обойдя позицію русскихъ съ тыла, успли овладть верблюдами аррьергарда. Однако, огонь, открытый русскими, вынудилъ ихъ обратиться въ бгство и бросить захваченныхъ было верблюдовъ, но они снова выстроились въ боевой порядокъ, и посл неудачнаго для нихъ вторичнаго боя, наконецъ, удалились, преслдуемые казаками до поздней ночи.

‘Два дня спустя посл этого пораженія, туркмены напали на зар на укрпленный лагерь русскихъ между Іелали и Кизиль-Такиромъ.

‘Это сраженіе было особенно кровопролитно, на маленькій отрядъ Головачева напало около 10 тысячъ непріятеля, которые сражались съ отвагой и энергіей, незнакомой дотол мусульманамъ Средней Азіи. У каждаго всадника былъ за спиною другой воинъ, босой, одтый въ одну рубашку, съ засученными рукавами. Подъхавъ къ фронту русскихъ войскъ, всадники останавливали коней, человкъ, сидвшій позади ихъ, спрыгивалъ на землю и, прикрывъ глаза лвою рукою, а въ правой держа саблю, кидался съ дикимъ воплемъ на штыки. Разумется, тотчасъ завязывалась рукопашная схватка и первые лучи восходящаго солнца освтили ужасную картину кровавой рзни. Туркмены, со свойственнымъ имъ фанатизмомъ и равнодушіемъ къ смерти, врзались въ самыя каре русскаго войска. Артиллерія должна была смолкнуть, пришлось дйствовать однимъ холоднымъ оружіемъ, но дисциплина и хладнокровіе, присущія несравненному туркестанскому русскому солдату, одержали, наконецъ, побду надъ непріятелемъ, который былъ въ десять разъ сильне ихъ. Восемьсотъ туркменовъ оросили поле битвы своею кровью. Съ этой битвой, въ лтописяхъ исторіи, будетъ связано воспоминаніе одного изъ славнйшихъ подвиговъ русскаго оружія.

‘Въ послдующіе затмъ дни, герцогъ Евгеній Максимиліановичъ Лейхтенбергскій преслдовалъ туркменъ и уничтожилъ ихъ три укрпленныхъ лагеря, при этомъ погибло туркменъ еще до 500 чел., пять тысячъ головъ скота, множество верблюдовъ, большіе запасы продовольствія и оружія достались въ руки побдителя. Посл цлаго ряда пораженій, туркмены, наконецъ, совершенно упали духомъ и, чувствуя себя не въ силахъ доле сопротивляться, изъявили свою покорность’.

IX.

11-го декабря, подъ вечеръ, г. Мозеръ добрался до форта Сакисъ-Атлукъ, построеннаго въ пескахъ и который бываетъ занятъ войскомъ лишь во время сбора податей. Крпость эта представляетъ собою квадратъ, каждая сторона котораго иметъ въ длину около 100 шаговъ, въ нее ведутъ всего одни большія ворота, вокругъ самаго форта тянется наружная стна, вышиною около 5 футъ, и теперь въ этой оград находился цлый лагерь туземной кавалеріи {Рисунокъ: фортъ Сакисъ-Атлукъ.}. На первомъ план около 60 нукеровъ (хивинскіе солдаты), только что возвратившихся изъ экспедиціи, дале шелковыя бухарскія палатки, захваченныя вроятно во время набга, масса ковровъ самыхъ яркихъ цвтовъ, забранныхъ изъ какого нибудь туркменскаго аула и служащихъ теперь постелью солдатамъ, возл самой крпости былъ разложенъ костеръ, возл коего суетились повара, приготовляя пилавъ. Этотъ оригинальный фортъ, окруженный безграничною степью, составляетъ временное мстопребываніе диванъ-беги, Матъ-Мурата, который объзжаетъ ежегодно обработываемыя земли для взиманія податей, выхавъ изъ Кунграда, этотъ сановникъ дозжаетъ до окрестностей Хивы, останавливаясь по пути въ подобныхъ маленькихъ крпостцахъ, выстроенныхъ на границ пустыни, куда и вызываютъ всхъ окрестныхъ жителей, обязанныхъ платить подать, если они не являются, то за ними посылаютъ отрядъ нукеровъ, если же они укрываются отъ преслдованія въ степь, то нукеры угоняютъ ихъ скотъ, забираютъ ихъ кибитки и даже уводятъ ихъ ясенъ, само собою разумется, что подобный способъ взиманія податей зачастую подаетъ поводъ къ вооруженному столкновенію.

Во время пребыванія въ крпости Сакисъ-Атлукъ, г. Мозеръ много охотился въ окрестности, изобилующей кабанами, сайгами, антилопами и другою дичью, а вечера проводились въ бесд съ Матъ-Муратомъ, который живо интересовался его разсказами о современномъ состояніи европейскихъ государствъ.

Приготовленія къ перезду по степи доставили нашему путешественнику массу хлопотъ. ‘Я взялъ съ собою изъ Хивы войлочныя палатки, говоритъ онъ, а въ Сакисъ-Атлуку надобно было запастись продовольствіемъ, генералъ Гротенгельмъ снабдилъ меня для моего личнаго употребленія юламейкой, небольшой войлочной палаткой, боле легкой и удобной при перевозк, нежели юрта, и которую употребляютъ обыкновенно въ экспедиціяхъ русскіе офицеры. Кром того, благодаря любезности этого генерала, меня снабдили двумя боченками прсной воды, для моего личнаго употребленія, такъ какъ вода, которая набирается караваномъ въ мха, пріобртаетъ крайне непріятный вкусъ отъ бараньей кожи.

‘Послдній аулъ, встрченный мною на границ пустыни, былъ Уасъ-аулъ, въ которомъ жилъ Медримъ-Сердаръ, сынъ бывшаго диванъбеги хивинскаго хана и начальника іомудовъ. Онъ описывалъ мн живыми красками печальное положеніе своего народа, страдающаго подъ игомъ хивинцевъ и которому приходится завидовать текинцамъ, платящимъ дань русскимъ, такъ какъ текинцамъ приходится платить гораздо мене податей. Боле всего туркменъ огорчаетъ то обстоятельство, что помимо огромныхъ податей, уплачиваемыхъ хану, ихъ жестоко грабятъ чиновники-узбеки, которыхъ приходится подкупать, иначе они раззорятъ плательщика до тла.

‘Не могли ли бы вы выхлопотать для насъ, какъ милость, говорилъ мн Медримъ-Сердаръ, чтобы мы уплачивали подати прямо русскому коменданту Петро-Александровска, такъ какъ эти деньги поступаютъ въ конц концовъ въ руки русской администраціи, то мы сберегли бы этимъ путемъ т рубли, которые остаются въ карманахъ хана и его сбировъ.

‘Въ конц концовъ, Медримъ-Сердаръ далъ мн добрый совтъ измнить мой первоначальный маршрутъ и направиться вмсто Асхабада на Кизиль-Арватъ: ‘отъ Хивы до Кунграда все ханство знаетъ о прозд богатаго иностраннаго боярина, сказалъ онъ, твои люди разсказали всмъ, что ты дешь въ Асхабадъ, хотя они и преданы теб, но что вы сдлаете въ случа нападенія со стороны туркменъ, если бы ты носилъ русскій мундиръ и если бы тебя сопровождало нсколько казаковъ, то, быть можетъ, они не посмли бы напасть на тебя, жители Мерва хорошо знаютъ какія могутъ быть послдствія аламана, предпринятаго противъ русскихъ, въ ныншнемъ году многіе изъ нихъ поплатились жизнью за двухъ убитіяхъ казаковъ, но ты иностранецъ, поэтому позжай лучше двсти верстъ лишнихъ и не подвергай себя неминуемой опасности.

‘Разумется, я съ благодарностью принялъ этотъ совтъ и, измнивъ сообразно съ нимъ мой маршрутъ, вступилъ на слдующій день въ туркменскую степь, извстную подъ названіемъ Кара-Кумъ (черный песокъ), которая ограничена Персіей и Афганистаномъ съ юга, Аму-Дарьей и Хивинскимъ оазисомъ съ свера и Каспійскимъ моремъ съ запада. Внутренность этой степи совершенно необитаема, только по краямъ ея живутъ туркмены.

‘Мы подвигались медленно, меня охватывала, мало по малу, неопредленная грусть, царившая въ степи, моя маленькая колонна извивалась змйкой на желтоватомъ фон необъятной пустыни, однообразіе которой дйствуетъ на человка самымъ удручающимъ образомъ. Нашъ первый привалъ былъ у развалинъ стариннаго форта Кизиль-джа-Кала, близь колодца того-же названія’. Затмъ потянулись однообразные перезды отъ одного колодца до другаго — все т-же картины, т-же однообразныя впечатлнія, не прерываемыя никакимъ событіемъ, которыя столько разъ были описаны путешественниками, что на нихъ не стоитъ останавливаться, вовремя 12 дней, проведенныхъ Генрихомъ Мозеромъ въ степи, онъ повстрчалъ всего два раза текинцевъ, хавшихъ съ товарами въ Хиву, все остальное время въ пустыни не было видно ни одного живаго существа, 6-го января, на разсвт, караванъ покинулъ Демирдженъ, послдній колодезь, и къ полудню показались на горизонт горы Кизиль-Арвата.

‘Трудно представить себ впечатлніе, которое производитъ обитаемая земля посл столькихъ дней, проведенныхъ среди безмолвной степи, говоритъ авторъ, — и невозможно описать въ какомъ жалкомъ вид мы совершили въздъ въ Кизиль-Арватъ: въ теченіи двнадцати дней мн удалось вымыться всего лишь одинъ разъ, лица наши загорли, потрескались отъ втра, были грязны до невроятія. Къ сожалнію, я не имлъ въ этотъ городъ ни къ кому рекомендательныхъ писемъ и поэтому съ трудомъ нашелъ себ пріютъ.

‘Изъ Кизиль-Арвата я хотлъ направиться черезъ горы прямо въ Асхабадъ, по отъ этого плана пришлось отказаться, ибо по ту сторону Атрека, между Чикишляромъ и Астрабадомъ, происходило волненіе между туркменами, іомудами и другими племенами и сообщеніе было окончательно прервано. Поэтому я ршилъ направиться на Асхабадъ и, если удастся, на Мервъ, а оттуда пробраться въ Персію.

‘Русскіе упрочили свое владычество на восточномъ берегу Каспійскаго моря впервыевъ 1869 году, когда ген. Столтовъ основалъ военную станцію Красноводскъ, на мст бывшей казацкой деревни. Въ 1871 г. русскіе овладли Чикишляромъ, лежащимъ при усть Атрека, но этотъ пунктъ былъ вскор оставленъ, по причин окружающей его нездоровой и безплодной мстности. Къ тому же чикишлярскій рейдъ не представлялъ собою удобнаго якорнаго мста, тмъ не мене онъ послужилъ исходнымъ пунктомъ для отряда ген. Лазарева, которому было поручено въ 1878 г. предпринять экспедицію противъ текинцевъ, производившихъ разбойничьи набги до самыхъ стнъ Красноводска.

‘Русскіе, игнорировавшіе численность и храбрость непріятеля, укрпившагося за стнами Геокъ-Тепе, были разбиты. Чтобы не посрамить славу русскаго оружія, надобно было во что-бы то ни стало овладть этою крпостью, эта трудная задача была возложена на . Д.Скобелева’. Вс подробности и отдльные эпизоды этого похода хорошо извстны публик, но вотъ нкоторыя не безъинтересныя подробности, относящіяся до этого похода, сообщаемыя г. Мозеромъ изъ письма одного изъ его соотечественниковъ, швейцарца, служившаго офицеромъ въ русской арміи.

‘Предвидя трудности, сопряженныя съ походомъ по степи, Скобелевъ раздлилъ свой отрядъ на дв колонны, изъ коихъ одна должна была выступить изъ Чикшиляра, а другая изъ Михайловской бухты, съ тмъ чтобы соединиться около Вами, текинской крпости, стоявшей на границ Ахальскаго оазиса, хотя движеніе по желзной дорог, строившейся отъ Михайловской бухты до Кизиль-Арвата, открылось лишь въ сентябр 1881 г., но Михаилъ Дмитріевичъ воспользовался нкоторыми уже оконченными ея участками, для перевозки снарядовъ и войска. 10-го іюня, авангардъ, подъ командою самого Скобелева, овладлъ Вами, укрпивъ этотъ пунктъ и снабдивъ продовольствіемъ, генералъ съ 400 войска и 16 орудіями произвелъ въ іюл мсяц рекогносцировку подъ самыя стны Геокъ-Тепе, но ему удалось обложить эту крпость лишь въ декабр мсяц (1880 г.) Геокъ-Тепе представляла собою четыреугольникъ, имвшій въ окружности 8 верстъ. Довольно толстыя глиняныя стны этой крпости имвшія въ вышину до 7 метровъ, были окружены рвомъ, въ значительной мр наполненнымъ водою. Подступъ къ нему былъ защищенъ тремя выдвинутыми фортами, въ которыхъ засли превосходные стрлки, между тмъ какъ съ сверо-востока надъ всей мстностью господствовалъ холмъ, въ вид кавальера. Внутри этой крпости, которою командовалъ знаменитый Токма-Сердаръ, текппцы разбили до 9 тысячъ палатокъ, куда укрылось населеніе оазиса, такъ что, въ моментъ осады, въ Геокъ-Тепе находилось отъ 30—40 тые. человкъ, кром того, ее защищалъ отрядъ въ 7 тысячъ всадниковъ Скобелевъ съ перваго же взгляда понялъ, какъ трудно будетъ овладть этой крпостью штурмомъ и ршился вести правильную осаду. Въ это время русскіе захватили въ плнъ двухъ текинцевъ, которымъ генералъ позволилъ вернуться въ крпость, поручивъ имъ склонить гарнизонъ къ сдач или, въ случа отказа, убдить его вывести стариковъ, женщинъ и дтей. Отвтъ не замедлилъ: Токма-Сердаръ отослалъ генералу въ мшк головы обоихъ посланцевъ, приложивъ къ нимъ письмо, полное ругательствъ.

‘Однажды, осматривая вблизи непріятельскія укрпленія, Скобелевъ былъ осыпанъ градомъ пуль: нсколько конвойныхъ солдатъ были ранены. Въ отвтъ на замчаніе нкоторыхъ офицеровъ, совтовавшихъ ему не подвергать столь неосмотрительно свою жизнь опасности, Скобелевъ приказалъ подать себ стулъ и стаканъ чаю, и усвшись на разстояніи 300 метровъ отъ непріятеля, продолжалъ внимательно изучать мстность, куря и отпивая чай, въ то время, какъ вокругъ него свистали пули, но когда текинцы начали стрлять изъ толстаго единорога, стоявшаго на кавальер, и одно ядро врзалось въ землю въ нсколькихъ шагахъ отъ его стула, то Скобелевъ отвсилъ поклонъ артиллеристамъ и медленно возвратился въ свою палатку.

‘Вскор началась бомбардировка, траншеи подвигались быстро, не смотря на частыя вылазки со стороны осажденныхъ, когда русскими было сбито, наконецъ, орудіе, то текинцы съ ожесточеніемъ кинулись на пхоту, перепрыгивая черезъ трупы, одною рукою хватали ружья русскихъ, а другою рубили ихъ съ такою яростью, что земля была усяна головами, руками и ногами. Ничто не можетъ быть ужасне этой рукопашной схватки, въ которой слышится только лязгъ холоднаго оружія, глухіе стоны, проклятія и раздирающіе душу крики и время отъ времени громкіе: ‘Аллахъ’ и ‘Ура’! Говоря объ этой достопамятной осад, Скобелевъ разсказывалъ слдующій фактъ:

— ‘Текинцы, во время своихъ ночныхъ нападеній, взбирались на брустверы моихъ траншей и, находясь такимъ образомъ надъ головами моихъ стрлковъ, стоявшихъ во рвахъ, рубили ихъ сверху, при чемъ не было никакой возможности защитить ихъ, однажды вечеромъ, обходя аванпосты, я услышалъ какъ одинъ солдатъ говорилъ своему товарищу: ‘Генералъ напрасно ставитъ насъ ночью во рвы, такъ какъ текинцы взбираются на брустверы и рубятъ насъ въ то время, какъ мы не можемъ защищаться, если бы онъ ставилъ насъ шаговъ на десять позади, такъ текницамъ пришлось бы спускаться въ траншеи, гд мы могли бы безъ опасности истребить ихъ’. Это было откровеніемъ для меня, говорилъ Скобелевъ, и на слдующее утро, сотни непріятелей лежали во рвахъ. Солдатъ, подавшій Михаилу Дмитріевичу эту блестящую мысль, былъ награжденъ георгіевскимъ крестомъ.

‘Когда траншеи достаточно подвинулись, было ршено штурмовать крпость. 12-го января 1881 г., по утру, артиллерія начала свое разрушительное дйствіе. Стны обваливались во рвы, между тмъ какъ защитники крпости затыкали бреши мшками, наполненными землею, когда бреши были уже достаточно велики, то артиллерія превратила внутренность крпости въ настоящій адъ. Посл отчаянной защиты и кровопролитной рукопашной схватки, текинцы оставили позицію, преслдуемые казаками, рубившими ихъ безъ милосердія. Вечеромъ, внутри крпости было подобрано 6 тысячъ труповъ: 1500 раненыхъ женщинъ и дтей, оставшихся въ живыхъ, бродили, объятые ужасомъ, по этимъ развалинамъ. Взятіе этой крпости произвело во всемъ оазис такое впечатлніе, что самое дикое и непокорное племя туркменъ изъявило свою покорность побдителю и самъ защитникъ Геокъ-Тепе, Токма-Сердаръ, присягнулъ на врноподданство въ главной квартир’.

Во вновь присоединенномъ къ Россіи Ахальскомъ округ, съ главнымъ городомъ Асхабадомъ, насчитываютъ до 60 тысячъ кибитокъ, въ которыхъ живутъ текинцы (козы), получившіе это прозвище, вроятно, вслдствіе той быстроты, съ какою они взбираются на своихъ коняхъ по крутымъ склонамъ горъ, граничащихъ оазисъ съ юга. Подобно туркменамъ, текинцы раздляются также на осдлыхъ, чомрисъ, и кочующихъ, чарвасовъ, все богатство этихъ послднихъ составляютъ стада, они разводятъ большихъ, сильныхъ верблюдовъ и прекрасную породу овецъ, но особенной славой пользуются, даже за предлами Средней Азіи, ихъ кони, отличающіеся замчательною смышленностью и необыкновенною кротостью, впрочемъ, они отличаются не столько породой, сколько работой, которую отъ нихъ требуютъ. Аламанъ (вооруженный набгъ) создалъ текинскую лошадь и развилъ ея чудесныя качества, когда эти набги перейдутъ въ область преданій, и когда текинцамъ не придется боле пріучать своихъ коней къ этимъ продолжительнымъ экспедиціямъ, то порода ихъ наврно измельчаетъ.

Будучи права дикаго и неукротимаго и имя могучаго союзника въ своемъ кон, туркменъ сталъ грознымъ разбойникомъ, наводящимъ ужасъ на своихъ трусливыхъ сосдей персіянъ. Аламанъ составлялъ цль его жизни, единственное средство пріобрсти богатство и извстность: аламанщикъ, котораго въ иномъ мст просто окрестили бы на, званіемъ разбойника, не только не пользовался общимъ презрніемъ, но воспвался даже поэтами, какъ храбрый рыцарь. Эта, охота на людей доставляла побдителю скотъ и плнныхъ, за которыхъ они получали нердко весьма значительный выкупъ. Изъ своихъ набговъ на сосднія страны, какъ, напр., на Персію, аламанщики возвращались, ведя съ собою цлыя толпы кизильбаховъ (презрительное прозвище, даваемое ими персамъ), которые наполняли невольничьи рынки Средней Азіи.

Число всадниковъ, принимавшихъ участіе въ аламан, колебалось обыкновенно отъ одной до трехъ тысячъ человкъ. Туркменъ, не признающій въ своемъ аул надъ собою господина, во время набга слпо повинуется избранному имъ вождю, знаніе колодцевъ умніе повелвать и личная храбрость — вотъ качества, которыя были необходимы для того, чтобы сдлаться сердаремъ (начальникомъ экспедиціи). Всякій туркменъ, принимавшій участіе въ этихъ экспедиціяхъ, долженъ былъ имть хорошаго коня, оружіе, быть храбрымъ и не бояться смерти.

‘Жаркое время года прекращало на время набги туркменъ, но текинцы не знали отдыха круглый годъ и своею жестокостью и зврствомъ наводили на всю окрестность такой страхъ, что ихъ нападенія почти всегда внчались успхомъ, населеніе того мстечка, на которое они нападали, по большей части ночью, объятое ужасомъ, не имло обыкновенно мужества защищаться и текинцы, раззоривъ и разграбивъ ихъ жилища, уводили ихъ въ плнъ безъ малйшаго съ ихъ стороны сопротивленія. Подробности этихъ разбоевъ, передаваемыя курдами, превосходятъ всякое воображеніе. До взятія Геокъ-Тепе, большая дорога, шедшая изъ Мешеда въ Тегеранъ, была до такой степени наводнена текинцами, что караваны отправлялись изъ Шах-руда подъ конвоемъ пхоты, кавалеріи и даже артиллеріи.

‘Совершивъ боле или мене удачный набгъ, аламанщики спшили домой, чтобы воспользоваться добычей, и тутъ-то благополучное возвращеніе зависло главнымъ образомъ отъ быстроты ихъ коней {Рисунокъ: возвращеніе съ набга.}. Дти и молодыя и красивыя женщины привязывались къ сдлу позади всадника и лошадь съ этой двойной ношею должна была пробжать иногда безъ остановки нсколько сотъ верстъ до аула ея хозяина. Здоровые мужчины, которымъ надвали на шею желзный ошейникъ, съ длинной, тяжелой цпью, привязанной къ сдлу аламанщика, бжали за нимъ до изнеможенія, подгоняемые ударами его хлыста. Если разбойникамъ надобно было скрыться очень быстро и плнный не имлъ силъ бжать довольно скоро, то ударъ сабли прекращалъ его страданія.

‘Чувство состраданія, повидимому, совершенно незнакомо туркмену: невольникъ, въ его глазахъ, не что иное, какъ товаръ, его грубость и жестокость не имютъ границъ. Возвращеніе аламанщиковъ домой, возвщаемое особымъ гонцомъ, всегда сопровождалось празднествами, вс жители аула выходили имъ на встрчу, чтобы полюбоваться скоре этими храбрыми воинами и ихъ богатой добычей.

’17 января я покинулъ скучный Кизиль-Арватъ, пишетъ г. Мозеръ, и направился къ Асхабаду, черезъ степь Ахалъ, совершивъ этотъ путь въ 5 дней, длая по 50—60 верстъ въ день, каждый вечеръ я останавливался на ночлег въ какой нибудь крпости или въ текинcкомъ аул, гд туркмены всегда встрчали насъ радушно.

‘Астрабадъ, со своей небольшой крпостцою, съ церковью и съ блыми домами выстроенными въ русскомъ стил, иметъ чистенькій и и веселенькій видъ.

‘Не безъ волненія направился я, на слдующій день по прізд, къ дому губернатора Закаспійской области, задавая себ вопросъ, какъ я буду принятъ этимъ всемогущимъ человкомъ, къ которому я не имлъ оффиціальныхъ рекомендацій, и который, насколько мн было извстно, находился не въ особенно хорошихъ отношеніяхъ съ моимъ покровителемъ . Г. Черняевымъ. Одно слово съ его стороны и мн пришлось бы вернуться назадъ, такъ какъ безъ его разршенія весьма трудно перехать границу, черезъ которую, по крайней мр въ этомъ пункт, насколько мн извстно, не переступалъ еще ни одинъ туристъ. Но къ счастію, я встртилъ въ лиц генерала А. В. Комарова человка весьма ученаго, замчательнаго археолога и энтомолога и въ то же время истинно русскаго боярина, гостепріимнаго и радушнаго. Въ его дом собиралось все образованное общество Асхабада и въ его семейств я провелъ лучшія минуты моего пребыванія въ этомъ город. Археологическія коллекціи, которыя ген. Комаровъ началъ собирать на Кавказ, содержатъ настоящія сокровища. Не смотря на многочисленныя занятія, такъ какъ во время моего пребыванія въ Асхабад совершалось весьма серьезное дло: мирное присоединеніе Мерва, онъ нашелъ, однако, время показать мн свои сокровища и заняться со мною фотографированіемъ разныхъ предметовъ. Я былъ свидтелемъ первыхъ успховъ, вызванныхъ движеніемъ отряда Муратова, перешедшаго границу Ваба-Дурмы, что вызвало присылку большой депутаціи изъ Мерва въ Асхабадъ, по мн было суждено присутствовать при зрлищ, еще боле интересномъ.

‘Я преспокойно обдалъ, однажды, у начальника мстнаго эскадрона, поручика Я опатни скаго, и мы успли уже опорожнить нсколько бутылокъ прекраснаго Кахетинскаго вина, когда его ординарецъ, черкесъ, доложилъ о прибытіи 40 туземцевъ, служившихъ въ его эскадрон, которые привели съ собою кулъ (невольниковъ) изъ Мерва. Насъ ожидало любопытное зрлище: передъ домомъ поручика выстроился взводъ, только что прибывшій изъ оазиса, это были все отважные наздники,— верхомъ на своихъ коняхъ, въ живописномъ туземномъ одяніи, вооруженные съ головы до ногъ и покрытые, отъ дальней дороги, пылью, они представляли весьма красивую картину. У семнадцати изъ нихъ сидли за спиною живыя существа, измученныя, истощенныя, съ блуждающимъ отъ страха взоромъ, въ числ ихъ были женщины и дти. Передъ нами были послдніе персидскіе невольники, захваченные во время набговъ мервцами осенью 1883 года, на границ персидскаго Хорасана, и возвращенные русскому правительству по требованію генерала Комарова. Эти несчастные не отдавали себ отчета въ томъ, что съ ними происходитъ, взятые въ плнъ туркменами, затмъ отобранные у нихъ и привезенные въ Асхабадъ другими туркменами, они лишь тогда поняли, что ихъ бдствія кончаются, когда имъ принесли пищу и роздали имъ одежду.

‘Я оставилъ Асхабадъ въ самый интересный моментъ, когда туда ожидалось прибытіе вышеупомянутой депутаціи, А. В. Комаровъ снабдилъ меня рекомендательными письмами къ русскому агенту въ Будинур и къ персидскимъ властямъ. Такъ какъ еще въ Асхабад я далъ себ слово не оставлять этой страны, не познакомившись съ кап. Стеценко, имя котораго было тутъ у всхъ на язык и о которомъ ходили самые невроятные разсказы, то я направился прежде всего въ Геокъ-Тепе, гд жилъ капитанъ.

‘Стеценко было въ то время 26 лтъ, родомъ малороссъ, онъ считалъ себя прямымъ потомкомъ гетмана Мазепы, красивой наружности, блокурый, росту выше средняго, съ изящными манерами и прекрасной осанкой, вся фигура его, въ блестящемъ мундир кубанскихъ казаковъ, дышала силой и отвагой, онъ представлялъ собою замчательный типъ запорожца, коихъ храбрость и удальство вошли въ пословицу, будучи всего 26 лтъ отъ роду онъ усплъ уже получить семь ранъ, и его грудь была украшена всми русскими орденами съ мечами и Георгіевскимъ крестомъ. Но при томъ это человкъ въ высшей степени горячій: будучи поручикомъ, онъ застрлилъ передъ фронтомъ полковника кн. О….. назвавшаго его дуракомъ, стрлялъ въ другаго своего начальника и убилъ ударомъ кинжала одного изъ своихъ друзей. Такъ какъ вслдствіе его горячности, Стеценко неудобно держать въ большомъ гарнизон, то его послали съ сотней въ горы, на границу Персіи, какъ истый казакъ, онъ страстный и смлый охотникъ, отваживающійся, между прочимъ, на охоту на страшнаго дикаго кабана, водящагося въ Копетъ-Даг, что сопряжено съ большими опасностями’.

Проведя нкоторое время въ Геокъ-Тепе и поохотившись тамъ вдоволь Генрихъ Мозеръ отправился дале, въ Персію, черезъ земли курдовъ поселенія коихъ составляютъ военный кордона, между персидскимъ Хорассаномъ и землями, населенными туркменами. У нихъ везд понастроены крпосцы и вся ихъ жизнь проходитъ въ борьб съ этими неспокойными сосдями да въ обработк своихъ жалкихъ полей. Населеніе этихъ крпостей принимаетъ русскихъ съ распростертыми объятіями, какъ своихъ избавителей, и оно, по свидтельству г. Мозера, было бы весьма радо, если бы ихъ земли были включены въ черту русской границы которая въ этомъ пункт опредлена еще не вполн точно. За то ихъ ханы много потеряли отъ сосдства съ русскими, съ тхъ поръ какъ текинцы покорены силою русскаго оружія и аламаны ихъ прекратились. курдскій военный кордонъ значительно утратилъ свое значеніе. Въ прежнія времена, курдскіе ханы, отлично понимая какъ велики услуги, оказываемые ими Персіи, не обращали особеннаго вниманія на приказанія, получаемыя изъ Тегерана, и дйствовали самостоятельно, не платили никакой подати, говоря, что содержаніе курдскихъ кавалерійскихъ полковъ поглощаетъ вс ихъ доходы, но со времени занятія русскими Ахала персидскій шахъ снова захватилъ надъ курдами власть, и ханы, бывшіе до той поры независимыми владтелями, обратились въ простыхъ управителей, подчиненныхъ персидскимъ властямъ.

29 января Мозеръ достигъ Будинура, резиденціи хана, владтеля провинціи того же названія, гд онъ встртилъ гостепріимный пріемъ у Іагіа-Бб^т-Таирова, русскаго дипломатическаго агента, который былъ извщенъ генераломъ А. В. Комаровымъ о прозд г. Мозера черезъ Будинуръ. Отдохнувъ въ этой крпости и подкрпивъ свои силы, онъ двинулся въ Персію, перебравшись съ неимоврными трудностями черезъ цпь Ала-Дагъ, гд его застигъ страшный снжный ураганъ, едва не стоившій ему жизни.

‘Среди этихъ дикихъ, почти неприступныхъ горъ, лежитъ курдская крпостца Гассоръ, построенная на южномъ склон скалистаго хребта, ея четыреугольныя стны, построенныя изъ глппы, возвышающіяся амфитеатромъ одна надъ другою, походятъ на исполинскую лстницу, надъ ними возвышается самая цитадель, увнчанная коническими башнями. По другую сторону оврага тянется громада скалъ, называемыхъ курдами Кугу-Саликъ, коихъ главная вершина иметъ не мене 10 тысячъ футъ вышины и покрыта вчнымъ снгомъ {Рисунокъ, Курдская крпость.}.

‘Все населеніе деревни вышло путешественнику навстрчу и вс говорили ему единогласно, что до него ни одинъ европеецъ не бывалъ въ этой мало доступной горной мстности’.

Посл утомительнаго, 25-ти дневнаго путешествія, Генр. Мозеръ достигъ, наконецъ, Тегерана, совсмъ разбитый и больной, и тутъ окончательно слегъ въ постель и прохворалъ нсколько недль, у него сдлалась жаба и страшный упадокъ силъ, однако, медицинская помощь и молодость взяли верхъ надъ недугомъ, больной оправился, могъ, наксг.щъ, осмотрть городъ и явиться на аудіенцію къ шаху.

Т страницы разсматриваемой нами книги, которые посвящены описанію столицы Персіи, мстныхъ нравовъ и обычаевъ, хотя написаны столь же правдиво и интересно, какъ и все сочиненіе талантливаго и энергическаго швейцарца, темъ не мене разсказъ его о Персіи не заключаетъ никакихъ новыхъ историческихъ данныхъ или любопытныхъ личныхъ впечатленій, темъ боле, что авторъ оставался въ Тегеран не особенно долго, такъ какъ все то, что авторъ говоритъ здсь объ обычаяхъ персовъ, о положеніи женщины, и пр., хорошо извстно читающей публик, то было бы излишне останавливаться на этихъ подробностяхъ. Скажемъ только, что авторъ вспоминаетъ въ этихъ строкахъ съ живйшею благодарностью объ участіи, оказанномъ ему во время его болзни всею мстною европейскою колоніею, которая распадается на два кружка: на кружокъ русскихъ и англичанъ. Во глав русскаго общества, во время пребыванія Мозера въ Тегеран, стоялъ русскій посланникъ, г. Мельниковъ, съ супругою, ‘люди въ высшей степени гостепріимные и любезные, соединявшіе въ своемъ дом нсколько разъ въ недлю всю русскую колонію, жившую въ столь добромъ согласіи, что она, по свидтельству нашего путешественника, производила впечатлніе какъ бы одной семьи’.

Изъ Тегерана Мозеръ отправился черезъ Баку, Тифлисъ и Ватумъ въ Константинополь, при чемъ постилъ проздомъ южный берегъ Крыма, этимъ путевымъ впечатлніямъ посвящена послдняя глава его объемистаго сочиненія, не вдаваясь тутъ ни въ какія этнографическія и бытовыя подробности, онъ даетъ лишь бглый очеркъ этихъ, всмъ знакомыхъ и много разъ описанныхъ, мстностей и городовъ и заканчиваетъ описаніе своего путешествія пріздомъ въ Константинополь.

Голубыя воды Босфора и роскошная прелесть Золотаго Рога съ его дивными красотами произвели на путешественника чарующее впечатлніе, онъ вспоминаетъ съ восторгомъ о немногихъ дняхъ, проведенныхъ имъ въ Стамбул, и этому городу посвящены послднія страницы его интереснаго и замчательно добросовстнаго сочиненія.

Извл. и перев. В. В. Тимощукъ.

ВЪ СТРАНАХЪ СРЕДНЕЙ АЗІИ

ВЪ СТРАНАХЪ СРЕДНЕЙ АЗІИ.

Путевыя впечатлнія Генриха Мозера1882—1883 гг.

Читайте также:

Путевыя впечатлнія Генриха Мозера
1882—1883 гг.