В старые годы, Шпажинский Ипполит Васильевич, Год: 1888

Время на прочтение: 46 минут(ы)

И. В. Шпажинскій

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ.

Томъ 2-й.

2-е изданіе С. Разсохина

ВЪ СТАРЫЕ ГОДЫ.

ДРАМА ВЪ ПЯТИ ДЙСТВІЯХЪ.

(Въ первомъ дйствіи дв картины).

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Матвй Петровичъ Рахмановъ, богатый баринъ, лтъ тридцати. (Poслый, статный. Черные курчавые волосы. Лицо блдное, красивое, выразительное. Взглядъ строгій и проницательный).
Григорій Михайловичъ Ивковъ, мелкопомстный дворянинъ, старикъ. (Небольшаго роста, коренастый, съ сильной просдью. Черты рзкія, лицо загорлое, бритое).
Маша, дочь его, 18 лтъ. (Блондинка. Стройна, худощава, изящна).
Любочка, двоюродная сестра Маши, лтъ 20-ти.
Алексй Егоровичъ Чириковъ, бдный дворянинъ, проживающій у Рахманова, лтъ сорока. (Нескладный, рыжеватый. Вьющіеся волосы, рдкіе на темени. Говоритъ медленно, басомъ. Держится съ достоинствомъ).
Клавдія, экономка Рахманова, лтъ двадцати пяти. (Красавица. Видная, полная, чернобровая).
Лукерья, ключница, старуха.
Панька, дозжачій.
Лукашка, Парфирій, лакеи.
Акулька, Варька, Полька, горничныя двки.
Никитишна, старуха, лтъ подъ 70.
Нянька Ивцовская.
Дворовые.

Дйствіе происходитъ въ начал прошлаго столтія. Первое дйствіе (1-я картина) у Ивкова, остальныя у Рахманова.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Комната въ бдномъ помщичьемъ дом. Прямо три окна въ садъ, направо дверь въ прихожую, налво — въ другія комнаты.

ЯВЛЕНІЕ I.

Ивковъ и Любочка [за пяльцами].

ИВКОВЪ [набиваетъ изъ кисета трубочку, на короткомъ черешневомъ чубук]|. Ну, Люба, какъ же я радъ, что ты пріхала къ намъ погостить! Душу отведешь…
ЛЮБОЧКА. Вы что-то ужъ очень не веселы, дядя!
ИВКОВЪ. Гд тутъ веселымъ быть! Плохо, Любочка!.. Дохалъ меня сосдъ, доканалъ! [Закуриваетъ трубочку].
ЛЮБОЧКА. Все Рахмановъ?
ИВКОВЪ. Кому-же больше? Онъ у насъ всмъ ворочаетъ, какъ чертъ въ болот. А всхъ хуже мн. Я въ его земл, какъ въ кольц. Людишки у него — я не видывалъ такихъ негодяевъ! Копны воруютъ, лсъ рубятъ немилосердно, сно въ прошломъ году сожгли… Разбой! Ко всему этому Рахмановъ пустошь зарчную отбилъ у меня.
ЛЮБОЧКА. Какъ отбилъ?!
ИВКОВЪ. Да такъ. Еще по писцовымъ книгамъ, та пустошь за моими родителями была и намъ-же по размежеванію отошла, при матушк Екатерин. И я сколько лтъ владлъ ею безспорно. А подьячіе, въ угоду Рахманову, такъ дло натрафили, что наша исконная земля его сдлалась.
ЛЮБОЧКА [горячо]. Это Богъ знаетъ что! Какъ-хе вы терпите? Ищите на немъ, жалуйтесь!
ИВКОВЪ. Жаловаться! Кому? Кто посильне — закуплены, а земскіе ярыжки его, какъ медвдя, боятся. Въ третьемъ году пріхалъ было къ нему исправникъ, съ засдателемъ. Исправникъ былъ внов, не обстрлянный. Пріхалъ прямо въ деревню и за какую-то уголовщину заковалъ мужика. Сказали Рахманову.— ‘Какъ! хозяйничать у меня?! Канальи! Сюда ихъ!’ — Исправника веллъ бросить въ прудъ и купалъ, покуда тотъ изъ силъ выбился, а засдателя напоилъ и то сдлалъ съ нимъ… даже неприлично разсказывать.
ЛЮБОЧКА. И за это ему ничего?
ИВКОВЪ. И ничего. Кто сильнй, тотъ и правъ, хе-хе! [Выколачиваетъ золу изъ выкуренной трубки]. Да, трудно маленькимъ людямъ жить. Накипло у меня на душ, Любочка, охъ накипло!
ЛЮБОЧКА [горячо]. Какъ не накипть! Помилуйте! Ну, я-бъ ужъ не стала терпть по вашему, да покорствовать! [Ивковъ горько усмхнулся]. И со всми такъ вашъ Рахмановъ?
ИВКОВЪ. Прочіе дворянишки, мелкота наша, только свистни Рахмановъ — вс къ нему на поклонъ. ЛЮБОЧКА. Хороши!
ИВКОВЪ. Перепоитъ онъ ихъ, какъ свиней, и чего-чего ни продлываетъ! Особливо какъ въ лсъ, на винокурвю подутъ. Навезутъ телги бабъ, двокъ. Все пьяно, псни орутъ, плясъ… Тфу! А меня хоть убей, не пойду кланяться, да поганства эти смотрть. За то то и плохо мн.

ЯВЛЕНІЕ II.

Т-же и Маша [въ среднемъ окн, ставъ на заваленку].

МАША. Папенька! какіе тюльпаны разцвли у меня! Загляднье! Вотъ вы изволили говорить, что будутъ простые, а вышло махровые.
ИВКОВЪ. И хорошо, что махровые!
МАША. Любочка, пойдемъ покажу. Полно работать!
ЛЮБОЧКА. Сейчасъ приду.
ИВКОВЪ. Смотри, Маша, головку-бы не надуло. Втрено. Платочекъ наднь.
МАША. Нтъ, папенька, ничего. Любочка, приходи-же! [Спрыгнула съ завалены и убгаетъ въ садъ].

ЯВЛЕНІЕ III.

Ивковъ и Любочка [прибираетъ работу и закрываетъ пяльцы].

ИВКОВЪ [тяжело вздохнулъ]. А пуще всего за нее сердце болитъ, за Машу. Ужъ такъ безпокоюсь!..
ЛЮБОЧКА. Отчего, дяденька?
ИВКОВЪ. Опять Рахмановъ… Видишь-ли, случай вышелъ какой… Но чуръ, Маш ни слова!
ЛЮБОЧКА. Будьте покойны.
ИВКОВЪ. Съ мсяцъ тому, здила она къ обдни. Мн что-то нездоровилось и здила Маша одна, съ Меркуломъ, на дрожкахъ, дучи домой, только они изъ лсу, какъ вдругъ рахмановская охота. Съ гикомъ, свистомъ несется орава черезъ дорогу, на перерзъ. Лошаденка наша испугалась, въ сторону, дрожки на бокъ. Охотники черезъ нихъ, кучера смяли, а какъ Маша уцлла — одному Богу извстно.
ЛЮБОЧКА. Вотъ ужасъ!
ИВКОВЪ. Подскакалъ самъ Рахмановъ,— ‘Кто такая, откуда?’ — Маша на жива, ни мертва, лепечетъ: Ивкова, молъ, изъ Берестова. Пожаллъ, что испугалъ и кучера пожаллъ, что стоптали. Стонетъ Меркулъ, Маша къ нему, плачетъ. Тутъ Рахмановъ кликнулъ своихъ лошадей. Подкатила коляска четверикомъ.— ‘Садись, красотка’, велитъ Маш. »Домой свезутъ. А кучеру вотъ отъ меня на лченье’. И бросилъ ему кошелекъ червонцевъ. Не успла Маша опомниться, какъ усадили ее въ коляску и Меркула туда жь положили. Я ждать пождать и ужъ тревожился, что Маша не детъ. Вдругъ — вижу — летитъ рахмановская четверня. Глазамъ не врю. Батюшки! Маша!.. Въ лиц ни кровинки, глазки заплаканы… Господи, что такое?! Тутъ меня и порадовали.
ЛЮБОЧКА [съ негодованіемъ]. Недоставало, что-бъ этотъ негодяй раздавилъ вашу дочь! Но чего-же вы теперь такъ безпокоитесь, дяденька?
ИВКОВЪ. Ты думаешь — кончилось этимъ? Какъ-бы не такъ! А зачмъ Рахмановъ сталъ погуливать возл насъ. Никогда съ ружьемъ не охотился, а тутъ вздумалъ, да все на болот, что возл нашего лса!
ЛЮБОЧКА. Вотъ что!.. [Съ живостью]. А Маша все ходить туда?
ИВКОВЪ. Напугалъ, что, молъ, волки шатаются. Перестала. А подсылы зачмъ? Зачмъ рахмановскій дозжачій… каналья отъявленная!.. зачмъ ему знакомства заводить у насъ въ деревн?
ЛЮБОЧКА. Что-же вы думаете длать? Самое лучшее, если-бъ Маш ухать пока. Отпустите ее къ намъ, погостить.
ИВКОВЪ. Это и у меня въ мысляхъ было. Я ужъ собрался было писать къ вамъ, съ сестрою, а ты и пріхала, Богъ послалъ.
ЛЮБОЧКА. Такъ и сдлаемъ. Я и мшкать не стану. Завтра-же выдемъ. А вы, какъ отсетесь — къ намъ.
ИВКОВЪ [съ чувствомъ цлуя ее въ голову]. Спасибо, родная, спасибо теб!
ЛЮБОЧКА. И полноте, дядя! Какъ не гршно!
ИВКОВЪ. Одно, Любочка: такъ уладь дло, чтобъ Маш и въ голову не пришло, что меня безпокоитъ. Не тревожь ее, ради Христа!
ЛЮБОЧКА. Конечно. Я сама понимаю.

[Потемнло, пошелъ дождь].

ИВКОВЪ [глядя въ растворенное окно]. Эва! Дождь какой припустилъ! Машу до нитки измочитъ. [Выставившись въ окно]. Маша! Машенька!

ЯВЛЕНІЕ IV.

Т-же и Маша.
[шумно вбгаетъ изъ правой двери, накрывъ голову фартукомъ].

МАША. Вотъ вымочилъ-то! Ха-ха-ха! [Сняла фартукъ и обтираетъ лицо платкомъ]. О г куда ни возьмись тучка, да разомъ какъ хлынетъ!
ИВКОВЪ. Дождалась, пока вымокла. Ахъ ты, козочка! Платьице перемнила-бы!
МАША. И на мн высохнетъ. А полъ загрязнила! Ай-ай какъ! Будетъ-же мн отъ няни за это! Вы, папенька, горевали, что нтъ дождя. Вотъ я и намолила. Смотрите, какой!.. То-то благодать! Ну, польетъ мои цвточки!
ИВКОВЪ. Этотъ смочитъ землю порядкомъ. Погодя, велть сять. [Уходитъ налво].

ЯВЛЕНІЕ V.

Любочка и Маша.

ЛЮБОЧКА [обнявъ Машу за талію, ходить съ нею но комнат]. Ну, сестрица милая, давно мы съ тобой не видались. Какъ поживала? Врно ужъ женихи есть?
МАША. Женихи? Нтъ Мы вдь бдны… Да я объ нихъ и не думаю. Я знаю, что папенька меня неволить не станетъ и торопить не станетъ. Одна я у него, какъ перстъ. Что-же мн думать? Какъ Богъ дастъ… [Останавливаясь]. Я-то хороша! И не спросила тебя… Былъ слухъ, что въ теб сватались?
ЛЮБОЧКА [садясь]. У меня много жениховъ перебывало, одинъ другаго хуже. Былъ заика. Ужъ онъ и пыхтитъ и мычитъ — сть захочется, пока слово выговоритъ. А то былъ одинъ — ничего… и со средствами. Да, спасибо, проговорился.— ‘Бойка, говоритъ, она очень, рчиста. Ну, у меня не разговорится, живо къ рукамъ приберу’. Нравится теб? Ха-ха-ха!
МАША. Ты все смешься.
ЛЮБОЧКА. Ахъ, Маша! Какъ выходить-то! Подумаешь! На рукахъ мать больная, сестренки… Хозяйство на мн, заботы. Вотъ подешь къ намъ — увидишь сама. Я вдь затмъ и пріхала, чтобъ выпросить тебя погостить.
МАША. А папенька какъ-же? Онъ безъ меня соскучится. Да и не пуститъ.
ЛЮБОЧКА. Пуститъ. Я ужъ просила. Онъ самъ, какъ отсется, къ намъ прідетъ. Утшь меня, подемъ, сестрица!
МАША. Да я рада. Подемъ.
ЛЮБОЧКА. Вотъ спасибо! Мы нынче-же соберемся…
МАША. Зачмъ такъ скоро?
ЛЮБОЧКА. Нельзя загащиваться. Домъ безъ меня — сирота. Ахъ, да! Дядя разсказывалъ, какъ ты на рахмановскихъ рысакахъ прикатила…

[Сверкнула яркая молнія. Громовый ударъ].

МАША [съ испугомъ]. Ухъ, какой! Господи помилуй! [Поспшно закрываетъ окно. Молчаніе]. Вотъ мы и притихли, какъ воробьи.
ЛЮБОЧКА. Такъ, должно быть, ты и Рахманова испугалась?
МАША. Охъ, какъ испугалась-то, Любочка! Вдь чуть не раздавили! Сколько разъ мн во сн видлась эта картина…
ЛЮБОЧКА. Говорилъ онъ съ тобою? наша. Говорилъ. Я думала, онъ страшилище. Такимъ я воображала его. Думала — красный, лохматый, глаза на выкат, какъ у рака, ха-ха! А онъ совсмъ не такой… И лицо не злое…
ЛЮБОЧКА. Красивъ?
МАША. Д-да. Слава Богу, тучка свалила, прояснивается.
ЛЮБОЧКА. А что-же онъ говорилъ?
МАША. Успокаивалъ меня, извинялся… Я ужъ хорошенько не помню… И еще сказалъ… вздоръ…
ЛЮБОЧКА. Что такое?
МАША [съ легкимъ смущеніемъ]. Я, говоритъ, не зналъ, что у господина Ивкова дочь такая красавица. Въ красавицы ужъ попала, ха-ха!.. Вотъ И солнышко! [Растворяетъ окно]. Какая благодать! Воздухъ-то!.. Мн ужъ потомъ думалось: кому-бы, глядя на Рахманова, пришло въ голову, что онъ такой дурной и безсовстный?.. Птички какъ расчирикались!.. Взгляни, Люба, что за красота: капли на листьяхъ, какъ брилліанты! [Отходя отъ окна]. Сколько онъ нимъ горя надлалъ, Рахмановъ! И за что?.. А все таки онъ не можетъ быть такимъ злымъ, какъ говорятъ про него.
ЛЮБОЧКА. Почему ты такъ думаешь?
МАША. Да такъ кажется мн… Водится съ дрянью… Вс подличаютъ передъ нимъ, раболпствуютъ… Вотъ онъ и…
ЛЮБОЧКА. Э, полно пожалуйста! Водится съ дрянью, а хорошимъ людямъ отъ него житья нтъ. Что-же онъ за человкъ посл этого?!

ЯВЛЕНІЕ VI.

Т-же и Ивковъ [входитъ поспшно, въ сильномъ волненіи].

ИВКОВЪ. Машенька, Люба! Прячьтесь скоре! Ступайте въ кладовую, запритесь! Рахмановъ детъ!
МАША. Къ намъ?!
ЛЮБОЧКА. Можетъ быть, мимо?
ИВКОВЪ. Къ намъ, къ намъ! Онъ и съ дюжину его, сорванцевъ. Верхами. Идите скорй! Я веллъ сказывать, что васъ нтъ: барышня, молъ, съ сестрою ухала.
ЛЮБОЧКА. Дядя, не хуже-ли такъ?
ИВКОВЪ. Ахъ, матушка! Лучше тебя знаютъ, какъ быть… Машенька, не пугайся! Я живо его спроважу, любезнаго! Идите-жъ, идите!
ЛЮБОЧКА. Пойдемъ, если велятъ. [Беретъ Машу за руку и уходить съ нею налво].
ИВКОВЪ. Господи Боже мой! Этого не доставало! Зачмъ ему къ намъ, окаянному?.. Чуяло мое сердце бду… Да не посметъ-же онъ!.. Чего я такъ перетрусилъ?— Хуже. [Прислушивается]. Вотъ они, гости незванные! Жалуютъ!.. Ха! Ни стыда, ни креста! Въ своемъ дом и то нтъ защиты!!

ЯВЛЕНІЕ VII.

Ивковъ и Рахмановъ {Онъ въ венгерк, расшитой серебромъ и въ высокихъ сапогахъ. Талія затянута поясомъ, на которомъ блеститъ кинжалъ въ дорогой оправ. Вошелъ со сверткомъ, держа въ рук нагайку.}.

РАХМАНОВЪ [весело]. Здравствуй, сосдъ! Не ждалъ гостя? Удивилъ а тебя? [Ивковъ молчитъ, отвернувшись]. Что молчишь! Съ перепугу и привтить забылъ? Эхъ, ты! Сядемъ безъ зова, коли такъ. [Садится]. Ко мн не жалуешь. Что съ тобой длать? Вотъ я самъ и пріхалъ. Отчего старику чести не сдлать?
ИВКОВЪ. Въ вашу компанію я не гожусь, сударь мой, я знакомства не ищу съ вами.
РАХМАНОВЪ. Гмъ!.. И чести въ томъ, что я первый пріхалъ — не видишь?
ИВКОВЪ. Не вижу съ.
РАХМАНОВЪ. Что-о?! [Поглаживаетъ волосы, что служитъ у него признакомъ начинающагося гнва]. Какой задорный!
ИВКОВЪ. Каковъ есть.
РАХМАНОВЪ. Говорится, что задоръ силы не спрашиваетъ. И врно. Я думалъ, что ты разсудительнй. [Смягчаясь]. Полно-ка, ворчу въ! Людишки мои обижали тебя. Это первое. Второе — старъ ты. Все это надо принять въ разсужденіе и не пылить по пустому. [Съ усмшкой]. А то выйдетъ: за мухой съ обухомъ. [Добродушно]. Лучше скажи-ка, что твой кучеръ, поправился-ли? Намедни помяли его мои псари, когда на дочку твою налетли…
ИВКОВЪ [въ волненіи, про себя]. Такъ, такъ!.. Такъ я и зналъ!..
РАХМАНОВЪ. Перепугали, черти! Не могли удержать коней! Какъ сейчасъ вижу ея личико… глазки заплаканные…
ИВКОВЪ [про себя, тоскливо]. Ахъ, Господи-Боже мой!
РАХМАНОВЪ. Что тамъ бормочешь?.. Какъ ея здоровье, Марьи Григорьевны?
ИВКОВЪ. Была здорова. Теперь не знаю.
РАХМАНОВЪ. Не знаешь?! Отчего не знаешь?
ИВКОВЪ. Вчера еще къ тетк ухала, подъ Воронежъ.
РАХМАНОВЪ. Уха-ла?! Гмъ!.. Съ кмъ-же ухала?
ИВКОВЪ. Племянница моя за нею прізжала.
РАХМАНОВЪ. Любовь Васильевна? Такъ, сказываютъ, ее зовутъ?
ИВКОВЪ. Такъ зовутъ, да.
РАХМАНОВЪ [дко]. Дивно! Вчера ухала, а нынче въ саду гуляла. [Съ угрозою]. Григорій Михайловичъ! Ты эти шутки оставь!
ИВКОВЪ [выйдя изъ терпнія]. Да что-жъ это въ самомъ дл такое?!
РАХМАНОВЪ [вдругъ поднимается во весь ростъ]. Что?!
ИВКОВЪ [съ гнвомъ, крикливо]. Что вамъ угодно? Что вамъ угодно отъ насъ?
РАХМАНОВЪ [прищурился я отчеканиваетъ слова]. Такъ Марьи Григорьевны дома нтъ?
ИВКОВЪ. Нтъ, нтъ и нтъ!
РАХМАНОВЪ. Эй! [Ударилъ въ ладоши].

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Т-же, Панька и двое слугъ {Вс одты въ зеленыя венгерки, съ блыми снурами и опоясаны ремнями.} [мгновенно являются въ дверяхъ].

РАХМАНОВЪ. Панька! [Нянька подлетаетъ и преклоняетъ ухо. Тихо]. Барышня Спрятана. Пошарьте! [Панька бросается исполнять приказаніе].
ИВКОВЪ [тревожно, про себя]. Что такое? Что онъ веллъ? [За сценой раздается свистокъ].
РАХМАНОВЪ [слугамъ]. А вы къ дверямъ! [Слуги становятся у каждой двери].
ИВКОВЪ [дрожитъ отъ гнва и волненіи]. Вы что-же хотите? Распоряжаться?! У меня въ дом распоряжаться?! Кто здсь хозяинъ?.. O-о, коли такъ!.. [Бросается къ двери. На слугу]. Прочь, негодяй!
РАХМАНОВЪ [спокойно]. Не пускать!
ИВКОВЪ [вн себя}. Да что-жъ это?! Разбой! денной разбой!!
РАХМАНОВЪ [спокойно, постегивая нагайкой по носку сапога]. Со мной шутки плохи.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Т-же и нянька.

НЯНЬКА [съ голосьбой]. Батюшка, Григорій Михайловичъ взбили насъ!.. двери, замки, все посбито! Батюшка!..
РАХМАНОВЪ [крикнулъ]. Вонъ! [Старуха оробла. Одинъ изъ слугъ живо спроваживаетъ ее за дверь].
ИВКОВЪ [опять бросается въ двери, по Рахмановъ преграждаетъ ему дорогу]. Да пусти-жъ меня! Извергъ! Креста на теб нту!!

ЯВЛЕНІЕ X.

Ивковъ, Рахмановъ и слуги. Панька и третій смута вводятъ подъ руки Машу, которая отъ испуга еле держится на ногахъ.

ИВКОВЪ. Машенька! (Обнимаетъ ее]. Не бойся, милая! А съ тобой, я… [Сажаетъ ее на стулъ и становится возл, поглаживая ея голову и держа руку].
РАХМАНОВЪ [пока усаживаютъ Машу, слугамъ тихо]. За двери и не впускать никого! [За каждую дверь уходятъ по двое слугъ].
ИВКОВЪ. Не бойся, Машенька. Ничего!
РАХМАНОВЪ [кротко]. Простите, Марья Григорьевна! Другой разъ встрчаемся мы и въ другой разъ вы испуганы. Нынче пеняйте на отца. И въ голов не было его оскорбить. Хотлось увидаться съ вами, вотъ и все. Что въ этомъ дурного? Онъ иначе разсудилъ, ‘разбойникомъ’ обозвалъ меня…
ИВКОВЪ [прерываетъ]. Ктоже такъ поступаетъ, какъ вы?
РАХМАНОВЪ [взглянулъ на него и продолжаетъ къ Маш въ прежнемъ тон]. И васъ спряталъ, какъ отъ разбойника. А я поступилъ по разбойничьи, [съ усмшкой] чтобъ не даромъ мн эта кличка была. [Опять взглянулъ на Ивкина]. Такъ-ли, сякъ-ли, xoтлъ видть васъ и вижу. [Беретъ и развертываетъ свертокъ]. Вотъ т самыя лисы, которыхъ мы травили, когда я встртился съ вами. [Кладетъ къ ея ногамъ выдланныя шкурки]. Вамъ подъ ножки, чтобы не зябли зимой. Ну, что, прошелъ вашъ испугъ, или все еще нтъ?.. Скажите хоть слово!.. Мн голосъ вашъ хочется слышать.
ИВКОВЪ [съ нетерпніемъ]. Оставьте насъ, сударь! Покорно прошу!
МАША. Папенька!
РАХМАНОВЪ. Все кипитъ старикъ, все кипитъ. Экой горячій! А лучше бы миромъ… Правда, Марья Григорьевна? Онъ меня гонитъ, Рахманова! А Рахмановъ ничего. И я себ дивлюсь и всякій бы подивился. А почему такое терпніе? Жалость во мн. Досел этого не было. Бывало, коль прогнвятъ, то ничто ужъ не дйствуетъ на меня, пока весь гнвъ выйдетъ. А съ тхъ поръ, какъ васъ пожаллъ и жалостливъ сталъ, ха-ха! [Подходя]. Позвольте вашу ручку поцловать!
ИВКОВЪ [обойдя стулъ, стиль между дочерью и Рахмановымъ]. Маша, иди! Иди отсюда, иди!.. [Маша встаетъ].
РАХМАНОВЪ [грозно]. Ста-рикъ!!
МАША [схватилась за отца обими руками]. Не уйду, папенька! Я не могу васъ оставить!
РАХМАНОВЪ [сдланъ надъ собой усиліе, съ волненіемъ, но примирительно]. Слушай старикъ! Когда такъ, я другую рчь поведу, честью! Отдай Марью за меня Замужъ. [Маша слабо вскрикнула].
ИВКОВЪ. Машу?! Въ вертепъ отдать дочь?!
РАХМАНОВЪ [вн себя]. Упрямый старикъ! Не хотлъ отдать честью, я силой возьму! Не хотлъ, чтобъ была госпожею, будетъ рабой! Эй! [Изъ дверей являются Панька и двое слугъ]. Берите ее!
МАША [вскрикиваетъ]. Папенька! [Лишается чувствъ. Слуги, отстранивъ Ивкова, подхватываютъ Машу на руки].

ЯВЛЕНІЕ X.

Т-же и Любочка [слва, вырвавшись отъ одного изъ слугъ, который ее не пускалъ].

ЛЮБОЧКА. Господи! [Въ ужас схватилась за голову].
ИВКОВЪ [бросаясь къ правой двери]. Черезъ трупъ мой несите, грезъ трупъ!!
РАХМАНОВЪ [взялъ Ивкова за плечи, какъ желзными тисками, и отвелъ на середину. Слугамъ]. Домой! [Машу уносятъ].
ЛЮБОЧКА [бросается на колни и хватается за Рахманова]. Ради Бога! Ради самого Бога!! Что вы длаете?! За что губите ее?!
РАХМАНОВЪ [освободившись отъ Любочки]. Поздняя псня! [Уходитъ].
ЛЮБОЧКА [вслдъ ему]. Сердце звриное!
ИВКОВЪ [дрожитъ, глаза его диво блуждаютъ. Онъ то хватается за голову, ломаетъ руки. Изъ груди его вырываются стоны].
ЛЮБОЧКА [прерывающимся голосомъ]. Надо дйствовать… Ни минуты не медлите!.. Скачите въ городъ… къ губернатору, къ прокурору!.. Жалуйтесь, молите, въ ногахъ валяйтесь у нихъ!..
ИВКОВЪ [бросается къ ней на шею]. Любочка! Любочка!.. [Зарыдалъ].

ЗАНАВСЪ.

КАРТИНА ВТОРАЯ.

Комната въ дом Рахманова, на антресоляхъ. По правой стн кровать и ширмы. Налво два окна въ садъ. Между ними накрытый стоикъ. Прямо дверь и диванъ. Ночь. На стол горятъ свчки.

ЯВЛЕНІЕ I.

Лукерья и Маша [лежитъ на кровати, уткнувшись въ подушку. Во всей фигур ея отчаяніе].

ЛУКЕРЬЯ. Слезами не поможешь, барышня. Полно! Этакъ, помилуй Богъ, не долго и захворать. Баринъ, отъзжая, наказывалъ: береги, молъ, барышню, какъ зницу ока… разговори, успокой… [Про себя]. Успокоишь тутъ, какъ-же!
МАША [поднявшись съ подушки]. Папенька! милый мой!.. Что съ тобой будетъ?! что будетъ?! [съ рыданіями опять бросается на подушку].

ЯВЛЕНІЕ II.

Т-же и Акулька [съ подносомъ, на которомъ ужинъ].

Лукерья. Ты зачмъ? Я Варьк велла подать.
АКУЛЬКА. Не все-ли равно, бабушка? А Варька въ людской. Сладко ей тамъ съ чего-то! [Ставитъ подносъ на столикъ].
ЛУКЕРЬЯ [погрозилась]. Везд носъ суешь! [Подходитъ къ Маш]. Барышня! а барышня!
МАША [приподнявъ голову, тихо]. Что?
ЛУКЕРЬЯ. Встаньте, покушайте! [Маша отрицательно покачала головой и принимаетъ прежнее положеніе]. Сутки маковой росинки во рту не было. Какъ-же такъ можно? Хоть чего-нибудь скушайте! [Маша не отвчаетъ].
АКУЛЬКА [Лукерь, тихо]. Убивается?
ЛУКЕРЬЯ [отходя въ столику и садясь за чулокъ]. Эхъ! Что и говорить!
АКУЛЬКА [тихо]. Сначала, конечно… Взять хоть изъ нашего брата — и то…
ЛУКЕРЬЯ. Дура ты! Вотъ что!
АКУЛЬКА. А дло, знать, плохо! Вотъ и ночь, а барина все нту изъ города.
ЛУКЕРЬЯ [съ усмшкой]. Разсудила!
АКУЛЬКА [торопливо, вполголоса]. Да какъ-же, бабушка! Сами разберите. Спхъ-то какой! Не усплъ баринъ ее привезти. [Кивнувъ на Машу]: ‘Лошадей!’ — кинулся въ городъ. Нтъ о сю пору. Знать и другую ночь тамъ заночуетъ. Ништо скоро управишься въ этакомъ дл? Не своя крпостная… А ужъ въ двичьей у насъ говоръ иде-етъ! Накажи Богъ!.. Клавдія Тарасовна какъ-же теперь? Баринъ, вишь, и не взглянулъ на нее. Съ тмъ и ухалъ.
ЛУКЕРЬЯ. Да полно, тараторка! Ступай!
АКУЛЬКА. Бабушка, какой сонъ мн привидлся! Накажи Богъ! Вижу я, будто…
ЛУКЕРЬЯ. Ахъ ты Господи! Сказано — иди!
АКУЛЬКА. Завсегда вы такъ, ничмъ не угодишь. Ужъ я-ль ни стараюсь!..
ЛУКЕРЬЯ [строго. Вставая]. Ступай, ступай! Угодливая!
АКУЛЬКА [съ обидой]. Ну, что-жъ? И пойду! [Уходитъ, задравъ носъ).
ЛУКЕРЬЯ [про себя]. Лядъ двка! Всегда тутъ, гд ее надо. [Съ усмшкой]. Клавдія подослала. Ну, да!.. [Къ Маш]. Барышня! Семъ постельку перестелю, да раздну васъ. Легли-бъ почивать, коли кушать не станете. Встаньте, матушка! [Маша садится]. Чай, болитъ головка-то? А?
МАША. Болитъ… Все болитъ…
ЛУКЕРЬЯ. Встаньте, молъ, постельку оправлю.
МАША [встала и ходить въ задумчивости. Вдругъ повернулась съ ршимостью и идетъ гь двери].
ЛУКЕРЬЯ [съ испугомъ, преграждаетъ ей дорогу]. Куда вы? Куда?!
МАША [твердо]. Въ садъ.
Лукерья. Не велно, не велно, барышня! Покамстъ баринъ прідетъ, не велно выходить. Да и ночь. Какой! теперь садъ! Лучше извольте-за спать ложиться.
МАША [порывисто, истерично]. Что-же вы со мной длаете? Люди вы, или зври?
ЛУКЕРЬЯ. Барская воля, матушка.
МАША. Я живая въ руки не дамся! Такъ и знай! И ему скажи! [Наступаетъ на нее]. Этого нимъ хочется?! Этого?!
ЛУКЕРЬЯ. Помилуй Богъ! Что изволите говорить! Грхъ какой!
МАША. А со мною что длаютъ — это не грхъ! [Со слезами въ голос]. Старика отца, одинокаго, въ гробъ вколачиваютъ — это не грхъ?!
ЛУКЕРЬЯ. Опять-же скажу: барская воля. Намъ что велятъ… [Развела руками]. Семъ раздну.
МАША [съ негодованіемъ]. Оставьте меня! [ложится на кровать навзничь, закинувъ руки подъ голову. Движенія ея быстры и рзки].
ЛУКЕРЬЯ (тяжело вздохнула и сла на прежнее мсто. Про себя]. Я Думала — тихая, а она вонъ какая!..

ЯВЛЕНІЕ III.

Маша, Лукерьи и Клавдія [въ дверяхъ. Окинула Машу быстрымъ взглядомъ и злобно усмхнулась].

ЛУКЕРЬЯ [про себя]. Вотъ нелегкая принесла! [Клавдіи]. Что баринъ веллъ?
КЛАВДІЯ. А что?
ЛУКЕРЬЯ. Теб сюда не ходить.
КЛАВДІЯ [высокомрно и небрежно]. Не слыхала. Или здсь святость какая, что не входить мн? Есть-ли тутъ кто чужой, нтъ ли — мн все равно. А что въ кладовой у тебя — до этого дло есть.
ЛУКЕРЬЯ. Въ кладовой?
КЛАВДІЯ [садясь на диванъ]. Ну да. Порядокъ хорошъ. Шубу баринову мыши изъли, варенья взглянула — въ плсени: въ мук соръ такой, словно ею полъ подметали… [Про себя], Я думала — красота, а тутъ я смотрть не на что! [Повеселла].
ЛУКЕРЬЯ [усмхнулась и покачала головой]. Что-то много ты насказала, Клавдія Тарасовна! Будто и не такъ оно.
КЛАВДІЯ. А про все говорить — языкъ притомишь. Я-бъ повела тебя, показала… Жалко нельзя: въ новой ты должности. Нянька-ли, сторожиха-ли — не знаю какъ и назвать!
ЛУКЕРЬЯ. Какъ хочешь зови, а что баринъ веллъ — теб сказано.
КЛАВДІЯ. Слышала, слышала! Сгоряча онъ чего не наскажетъ! Да вдь мило, пока не простыло, ха-ха! Значитъ нечего О пустомъ говорить. [Вставая, повелительно]. Брагу сварить вели! Изволитъ баринъ спросить — подать нечего. Твоя, чай, забота! [Пошла въ двери и остановилась, прислушиваясь]. Шумятъ. Должно быть, баринъ вернулся. [Лицо ея опивалось, глаза заблистали. Она взглянула на Машу, которая въ ужас вскакиваетъ съ постели].
ЛУКЕРЬЯ. Шла-бъ ужъ ты, право!
КЛАВДІЯ. Боишься — баринъ застанетъ, сюда придетъ? Придетъ! [Со взлядомъ на Машу]. Какъ ему не прійти!

ЯВЛЕНІЕ IV.

Т-же и Акулька, [бгаетъ впопыхахъ].

АКУЛЬКА. Баринъ! баринъ пріхалъ! [Убгаетъ].
КЛАВДІЯ. Ну, вотъ намъ И радость! [Тихо и злобно засмялась, глядя на Машу. Уходитъ].
ЛУКЕРЬЯ. Господи помилуй! Чего ужъ такъ испугались?! Словно лихорадка васъ бьетъ… На-те водицы. Испейте-ка, матушка!.. да испейте немножко! [Маша судорожна мотнула раза два изъ стакана]. Ай и вправду знобитъ?
МАША. Холодно… холодно мн…
ЛУКЕРЬЯ. Эхъ, головушка гршная! Что тутъ-то длать?!
АКУЛЬКА [вбгаетъ]. Бабушка! къ барину! Первое слово: ‘Лукерью позвать’. Иди поскорй! А Клавдію увидалъ — хоть бы словечко! Накажи Богъ!— Барышня, пожалуйте ручку! [Метнулась къ Маш].
ЛУКЕРЬЯ (повернула ее за плечи къ двери]. Пошла! Идолъ! [Уходитъ вмст съ Акулькой].

ЯВЛЕНІЕ V.

МАША [остается нсколько секундъ молча, какъ къ смерти приговоренная].

Боже! да неужели все это правда?! Давно-ли я была дома, весела, счастлива? Вдругъ!.. И пережить такой ужасъ… позоръ?! Никогда! И папенька то-же бы сказалъ… На радость выростилъ дочку!.. Что за чувства у этого человка?! Онъ придетъ… Эта женщина сказала, что придетъ непремнно… И какъ засмялась!.. Тогда… [Вздрогнула]. Шаги!.. шаги на лстниц!.. Онъ!.. [Въ смятеніи]. Куда мн?! Что длать?! Въ окно? [Подбгаетъ къ окну и растворяетъ его]. О, высоко! [Быстро придвинула стулъ и стала на него, занеся ногу на подоконникъ, готовая выброситься]. Теперь входи!

ЯВЛЕНІЕ VI.

Маша и Лукерьz [со свертками и коробками].

ЛУКЕРЬЯ [вскрикиваетъ]. Матушки!! [Роняетъ все на подъ]. Слзь! [Бросается и хватаетъ Машу за руку]. Слзь! Въ прахъ расшибешься! [Маша сходитъ на полъ. Она часто и сильно дышитъ, какъ посл быстрой ходьбы]. Ну, сударыня, съ вами бды наживешь! [Закрываетъ окно на задвижку].
МАША [бросается на колно]. Бабушка! милая! отпусти меня, ради Христа!
ЛУКЕРЬЯ. Что вы, что вы! Да баринъ съ меня голову снимать. [Поднимаетъ ее]. Вотъ вздумали!
МАША. Только въ садъ выведи, а тамъ ужъ я выберусь. Отпусти!
ЛУКЕРЬЯ. А сторожа-то! И въ саду и за дворомъ — везд сторожа. И велно имъ, еслибъ ваши кинулись выручать, бить смертнымъ боемъ. Эхъ, барышня! Ништо противъ нашего барина можно идти? Бросьте вы это. Попустилъ Господь — такъ, видно, тому и быть. Смотрите-ка, сколько вамъ баринъ гостинцевъ Привезъ! [Подбираетъ съ полу свертки]. Чего-чего нтъ! Что было лучшаго — все поскупилъ. А тугъ, должно быть, сережки. [Открываетъ футляръ]. Барышня, барышня! Вотъ чудо-то!
МАША [съ негодованіемъ]. Отнеси! сейчасъ отнеси! Все, все, все! [Ногою швыряетъ въ кучу несобранные свертки].
ЛУКЕРЬЯ. Что вы! Да какъ-же я смю!
МАША [гнвно.] А онъ сметъ?! Сметъ онъ унижать меня, какъ послднюю дрянь?! [Всплеснула руками]. Господи! за что-же?! за что столько муки?! [Съ отчаяніемъ бросается въ постель].

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Залъ. Въ задней стн дв двери: одна праве средины — въ кабинетъ, другая, къ лвому углу — въ лакейскую. Справа, къ авансцен, еще дверь — въ гостиную [отворенная]. Налво окна. Стны отдланы подъ мраморъ. Посередин круглый столъ, накрытый къ чаю. Справа низкій и широкій турецкій диванъ. Передъ диваномъ, на полу, медвжья шкура. Сбоку станокъ съ чубуками. Видъ комнаты запущенный.

ЯВЛЕНІЕ I.

Чириковъ {Въ сромъ короткомъ сюртук, сшитомъ мшкомъ, съ блыми костяными пуговицами. Талія схвачена ремнемъ, съ серебрянымъ наборомъ. На ше высокіе намотана черная косынка. Блья не видно. Въ высокихъ сапогахъ.} [сидитъ у окна и вырзываетъ изъ тростинка дудочку. Унылъ и задумчивъ].

Д-да, событіе!.. Жалко барышню… [Пискнулъ на дудк я продолжаетъ нарзывать дырочки]. Птичку подстрлишь и ту какъ-то того… а тутъ шутка-ли!.. И что за необузданность Матвя Петровича! Устремится на что — ураганъ… Жало барышню… [Опять пискнулъ на дудк, въ два тона, и взглянулъ въ окна встаетъ и высовывается]. Трезорка! Фюить! фюить!.. Трезорка, каналья!! Опять за курами? Я-я тебя! А еще благовоспитанный песъ, обученъ всякимъ штукамъ! П’шелъ домой! [Садится и берется за дудку].

ЯВЛЕНІЕ II.

Чириковъ и Лукаиша [изъ лакейской].

ЛУКАШКА. Зачмъ это вы дудку длаете, Алексй Егорычъ?
ЧИРИКОВЪ. Чижа учить.
ЛУКАШКА. Чи-жа! И будетъ подъ дудку пть?
ЧИРИКОВЪ. Будетъ. Чижъ — птичуга смышленая.
ЛУКАШКА. А намедни, въ город, у лавочника Корытина, какую я канарейку слышалъ!
ЧИРИКОВЪ [съ оживленіемъ]. Хороша?
ЛУКАША. И Боже мой! [Зажмурился отъ удовольствія].
ЧИРИКОВЪ [благодушно]. Хе-хе! А какъ поетъ? У канареекъ вдь разныя манеры: дудками, розсыпями, свистомъ, колокольцами, овсянками…
ЛУКАШКА. Точно сказать не умю, а дюже хорошо!
ЧИРИКОВЪ. Хе-хе! [Одобрительно хлопнулъ Лукашку по плечу и засвисталъ на дудк съ переливами].

ЯВЛЕНІЕ III.

Т-же и Клавдія {На ней малиновый штофный сарафанъ, съ золотыми застежками. Широкіе кисейные рукава засучены по локоть. На голов дорогая повязка, изъ-подъ которой живописно выбились черные волосы. Воротъ у рубахи вырзанъ низко. На ше жемчужныя монисты, съ алмазнымъ запономъ. На рукахъ дорогіе перстни.} [изъ гостинной].

КЛАВДІЯ. Что это?! Алексй Егорычъ!
ЧИРИКОВЪ [смутился]. Гмъ! [Прячетъ дудку въ карманъ. Лукашка почтительно отступаетъ къ двери].
КЛАВДІЯ. Баринъ почиваетъ. Нашли время свистать! [На Лукашку]. Ты чего ротъ розинулъ, болванъ? Сливки поданы? П’шелъ — принеси!
ЛУКАШКА. Сейчасъ, сейчасъ, Клавдія Тарасовна! А баринъ встамши. Парфишку кликнули. [Убгаетъ въ переднюю].
КЛАВДІЯ [хозяйничая за столомъ]. Пошли-бъ узнать. Въ добромъ-ли здоровьи вернулся Матвй Петровичъ. Чего сидть-то!
ЧИРИКОВЪ. Придетъ, увидимъ-съ.
КЛАВДІЯ. Хорошо-ли създилъ?
ЧИРИКОВЪ. Не мое дло-съ.
КЛАВДІЯ. У насъ живете и дла нтъ? Надо-бы чувствовать, приверженность имть къ Матвю Петровичу.
ЧИРИКОВЪ. Я по своему-съ.
КЛАВДІЯ. Какъ это?
ЧИРИКОВЪ. Незримо.
КЛАВДІЯ. Не понимаю.
ЧИРИКОВЪ. Внутренно-съ.
КЛАВДІЯ. У васъ все по чудному. Нате, что-ль, чаю-то! [Сердито подвигаетъ на стол чашку съ чаемъ].
ЧИРИКОВЪ [всталъ, крякнулъ, смущенно, но съ достоинствомъ подходитъ къ столу и, взявъ чашку, идетъ на мсто. Въ сторону, подмигнувъ]. Сердита!
КЛАВДІЯ [задумалась, постукивая по столу чайною ложечкой. Взглянула на кабинетъ и вздохнула]. Поглядимъ, поглядимъ!
ЛУКАШКА [вносить сливки и ставитъ на столъ].
КЛАВДІЯ [взявъ трубку на чубук съ большимъ янтаремъ, продуваетъ ее. Лукашк]. Чубукъ опять не промытъ!
ЛУКАШКА. Я промывалъ-съ!
КЛАВДІЯ. Врешь! [Вспыльчиво]. Охъ, дождешься ты, Лукашка! Будетъ теб! [Лукашка, понурившись, на цыпочкахъ уходитъ въ лакейскую].

ЯВЛЕНІЕ IV.

Чириковъ, Клавдіи, Акулька, [изъ гостинной съ подносикомъ и чайною чашкою] и потомъ Лукашка.

АКУЛЬКА. Бабушка за чаемъ прислала… [Насмшливо] той, барышн.
КЛАВДІЯ. Баринъ не кушалъ еще. Можно-бы погодить. [Кивнула на столъ]. Налей ужъ! [Набиваетъ трубку изъ табачницы].
АКУЛЬКА [наливаетъ чай. Понизивъ голосъ, значительно]. Баринъ выходитъ ночью. Накажи Богъ!
КЛАВДІЯ [съ живостью]. Наверхъ?
АКУЛЬКА. Нтъ. По зал походилъ-походилъ и опять въ кабинетъ.
ЛУКАШКА [входя]. Клавдія Тарасовна! поваръ пришелъ-съ.
КЛАВДІЯ. Сейчасъ выйду. [Лукашка уходить. Акульк]. А она? все реветъ?
АКУЛЬКА. Нтъ, стихла. Сидитъ, какъ убитая.
ЧИРИКОВЪ [всталъ, кряхтя, а отвернулся къ окну].
АКУЛЬКА [смясь, подмигнула на него Клавдія]. И что въ ней хорошаго?! Дивлюсь я на барина.
КЛАВДІЯ. Эко ты какая! Въ пылу видишь, что во хмлю. Каково-то будетъ похмлье, ха-ха! [Уходить въ переднюю).
АКУЛЬКА [про своя]. Ишь расфуфырилась! бариновъ любимый сарафанъ нацпила… А на душ, чай, кошки скребутъ. Страхъ люблю, какъ такая заваруха случится! [Подходить къ Чирикову]. А вы чего?
ЧИРИКОВЪ. Какъ?
АКУЛЬКА. Чего, молъ, кряхтите? Правда, какъ не задуматься! У меня въ голов такъ и вертитъ, такъ и вертитъ! Что будетъ? какіе порядки? Вы какъ полагаете?
ЧИРИКОВЪ. Никакъ.
АКУЛЬКА. А въ двичьей разно говорятъ. Кто говоритъ: Клавдія осилитъ, хоть та и барышня, а кто: спта, вишь, ея псенка:— либо замужъ отдадутъ, либо наградятъ, да на волю. А Варька что вздумала! Говоритъ, что вы на Клавдіи женитесь…
ЧИРИКОВЪ. Акулина! Назойливость — качество не похвальное.
АКУЛЬКА. Ха-ха-ха! А я говорю Варьк: дура раскосая, да статочное-ли дло, чтобъ Алексй Егорычъ женился? Первое — онъ женщинъ боится. Вдь правда?
ЧИРИКОВЪ [смутился и обтеръ лицо платкомъ]. Прекрати!
АКУЛЬКА. Анъ боитесь, боитесь! Ха-ха! [Входить Клавдія). Батюшки! Что-же я съ чаемъ-то! [Подбжала къ столу и схватила подносъ Клавдія). Никакъ баринъ идетъ!.. [Уходитъ въ гостиную].
КЛАВДІЯ [хочетъ казаться спокойной, отчего у нея нсколько вызывающій видъ и брови слегка сдвинуты. Измнившимся голосомъ]. Еще излить, Алексй Егорычъ?
ЧИРИКОВЪ. Нтъ-съ. [Волнуется, взглядывая на дверь кабинетъ].

ЯВЛЕНІЕ V.

Чириковъ, Клавдія и Рахмановъ {На немъ бархатный архалукъ, на атласной подкладк, блая рубашка, съ большимъ отложнымъ воротникомъ, открытый жилетъ, узкія панталоны, сапоги съ отворотами. На ше небрежно повязанъ фуляръ.}.

КЛАВДІЯ [молча поклонилась и наливаетъ чай].
РАХМАНОВЪ [взглянулъ на нее, поморщился и переводить взоръ на Чирикова, который всталъ]. А, философъ! здравствуй! Ну, что безъ меня подлывалъ?
ЧИРИКОВЪ [потупившись, огорченно]. Ничего-съ. [Укоризненно вздохнулъ и пошелъ къ двери].
РАХМАНОВЪ [рзко]. Куда-жъ ты?
ЧИРИКОВЪ. А я того… на охоту съ.
РАХМАНОВЪ [дко]. ‘Удрученъ?’ [Усмхнулся]. Ступай, расхода дурь-то! Я вижу, у тебя въ голову дурь налзла! [Отодвинулъ кресло ногою и шумно садится за столъ. Клавдія подаетъ ему чай, сливки и хлбъ].
ЧИРИКОВЪ. Что-же я говорю-съ?
РАХМАНОВЪ. Еще-бы ты смлъ сказать что-нибудь!
ЧИРИКОВЪ [горячо]. А чувствовать я могу-съ.
РАХМАНОВЪ [небрежно, прищуриваясь]. Что-о?!
ЧИРИКОВЪ. Да, могу-съ! [Вдругъ подходить къ столу, наливаетъ рюмку рому и залпомъ выпиваетъ ее].
РАХМАНОВЪ. Чертъ съ тобой! Чувствуй! [Не глядя на Клавдію, принимаетъ поданный его чубукъ].
ЧИРИКОВЪ. Когда я получу наслдство…
РАХМАНОВЪ. Откуда? Родныхъ ни души. Съ неба что-ль оно свалится?
ЧИРИКОВЪ. Я такъ положилъ-съ…
РАХМАНОВЪ. Новыя бредни! Жить не можетъ безъ глупыхъ мечтаній!
ЧИРИКОВЪ. Всякіе случаи бываютъ…
РАХМАНОВЪ [закуривая трубку]. Хорошо. Получишь. Что-же тогда?
ЧИРИКОВЪ. Тогда я буду чувствовать и говорить! [Покраснлъ отъ напряженія, чтобы выговорить послднее слово. Наливаетъ другую рюмку и залпомъ выпиваетъ ее].
РАХМАНОВЪ [насмшливо]. А-а!.. Я скажу, что тогда будетъ. Если получишь имніе — войдетъ оно прахомъ. Такого дурака сломаешь въ хозяйств, что вс животы надорвутъ. Деньги получишь — спустишь на глупости, а больше растащутъ ихъ всякіе проходимцы. Потомъ, или съ голоду подохнешь, или станешь ходить петрушку показывать, да собачью комедію. Ну, ступай на охоту. Пока дурь не выходишь, не смй глазъ казать. [Отвернулся].
ЧИРИКОВЪ. А чувствовать Я могу-съ! [Ударилъ себя въ грудь а уходитъ въ переднюю].
РАХМАНОВЪ. Парфишка!

ЯВЛЕНІЕ VI.

Клавдія, Рахмановъ и Парфирій [изъ кабинета].

ПАРФИРІЙ. Чего изволите-съ?
РАХМАНОВЪ. Сходи-и… на верхъ сходи… Позвать!
ПАРФИРІЙ [угодливо склоняясь къ нему]. Барышню-съ?
РАХМАНОВЪ [крикнулъ]. Дурракъ!
ПАРФИРІЙ. Слушаю-съ! [Встряхнулся и побжалъ въ гостиную].
РАХМАНОВЪ [про себя]. Понимаетъ, каналья, а спрашиваетъ! [Клавдіи]. А ты-ы… выйди вонъ!
КЛАВДІЯ [слегка поблднла, выразительно взглянула на него, плавно и гордо идетъ къ двери].
РАХМАНОВЪ [вставая, роняетъ прислоненный къ столу чубукъ. Клавдій вернулась поднятъ. Строго]. Сказано теб!
КЛАВДІЯ. Хотла поднять… [Чуть-чуть усмхнулась и уходить, не поднявъ чубука].
РАХМАНОВЪ [поднявъ чубукъ, ходить въ волненіи]. Какъ-то Маша?.. Слезы, даже истерика. Ну, конечно! Да все это — вздоръ и скоро пройдетъ… А хлопотъ черезъ нее много было, чертъ возьми! Ободрали, какъ липку. Ну за то шито и крыто!

ЯВЛЕНІЕ VII.

Рахмановъ и Маша [входитъ изъ гостинной и, потупясь, остается у двери].

РАХМАНОВЪ [въ отдаленіи]. Здравствуйте, Марья Григорьевна! [Отвта нтъ. Въ сторону]. Какой у нея измученный видъ! [Съ досадой]. Эхъ! [Привтливо]. Садитесь. [Указываетъ на диванъ. Маша не двигается]. Садитесь, прошу васъ! [Маша садится]. Вы негодуете. Я вижу это на вашемъ лиц. Но поступокъ мой вынужденъ вашимъ отцемъ… его упорствомъ, дерзостью, [вспыльчиво] дерзостью выше всякой мры! Въ город я видлъ его. Онъ на меня ябедничаетъ, но ничего не добьется.
МАША [твердо]. Когда вамъ угодно будетъ отпустить меня къ папеньк?
РАХМАНОВЪ [насмшливо]. Да я вовсе не намренъ васъ отпускать. Съ чего вы взяли?
МАША [мрачно]. Не намрены.
РАХМАНОВЪ. Разъ вы у меня — дло кончено.
МАША. Но вы ужъ довольно наказали отца, если онъ такъ виноватъ передъ вами. [Съ волненіемъ]. Надо быть палачемъ… не знаю кмъ, чтобы держать меня здсь. [Быстро утерла слезы и отвернулась].
РАХМАНОВЪ [игриво]. Палачемъ! Что ты говоришь пустяки! Ну, какимъ палачемъ?! Старикъ твой само собою, а не полюбись ты мн, ничего-бы не было. Вотъ въ чемъ сила. [Садится рядомъ. Маша встаетъ. Строго]. Сиди!! [Маша невольно садится]. Словно на вислицу вздернуть хотятъ!
МАША [съ отвращеніемъ]. Чего-же вы можете ожидать отъ меня?!
РАХМАНОВЪ [дко усмхнулся]. Что будетъ — увидимъ. [Строго, постепенно возвышая голосъ]. Совтую помнить, что я ни податливъ, я во гнв способенъ на все!.. Знайте, что возврата нтъ! Что за вами глазъ неусыпный! [Энергично всталъ и отходитъ. Маша поспшно уходить въ гостинную]. Чмъ плнился?! Что мн представилось въ ней?! [Пожалъ плечами]. Этакую кутерьму заварилъ изъ чего?.. Тогда на охот… кроткая, милая… Какъ было жалко ее!.. Все вспоминалась. Затосковалъ наконецъ. А она вонъ какова!.. Чувствуешь сумбуръ какой-то. Чортъ знаетъ! что тутъ разстраиваться! Плюнулъ — и все!

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Рахмановъ и Клавдія. [Она самоувреннй и развязнй, но хочетъ казаться равнодушною. Подходитъ къ столу].

РАХМАНОВЪ [про себя]. Подслушивала. По лицу вижу… А красива сегодня! [Садится на диванъ].
КЛАВДІЯ. Еще не выкушали?
РАХМАНОВЪ. Что?
КЛАВДІЯ. Чай. [Беретъ его чашку]. Совсмъ остылъ. Горяченькаго налить?
РАХМАНОВЪ [весело]. Давай!
КЛАВДІЯ [съ торжествующей улыбкой наливаетъ чай и подаетъ чашку на подносик. Рахмановъ беретъ ее за локоть]. Уроните, баринъ!
РАХМАНОВЪ. Поставь. Не хочу.
КЛАВДІЯ [проворно поставивъ чашку, садится у ногъ его и обнявъ его колни, кладетъ на нихъ голову]. Свтъ ты мой! Ненаглядный!
РАХМАНОВЪ [смясь]. Обрадовалась? [Протягиваетъ ей руку].
КЛАВДІЯ [прильнула въ ней губами. Поднятая имъ, садится рядовъ, страстно обнимаетъ и цлуетъ его]. Кто тебя будетъ любить-то, какъ я?! Можно-ли?!
РАХМАНОВЪ. Ты къ чему это?
КЛАВДІЯ. Ни къ чему. Просто… Что мн надо?— Ласки твоей. Только всего. Ни подарковъ, ни милостей, ни чтобъ почитали да величали меня. Визитъ Богъ, правда! Одно въ мысляхъ, чтобъ теб угодить, да любилъ-бы меня. Сколько лтъ — плохо мы жили? Было-ль хоть разъ, чтобъ я тебя прогнвила?
РАХМАНОВЪ [задумчиво]. Ну, жили довольно постыдно, похвалиться нельзя. [Съ усмшкой]. И какое безобразіе я ни затй — ты всегда впереди. Всхъ заткнешь за поясъ.
КЛАВДІЯ. Да вдь то и любо было теб. За то я хвалилъ. А я вотъ какъ: въ огонь, въ воду-ли — только вели. Душу отдамъ за тебя!..

ЯВЛЕНІЕ IX.

Т-же и Лукерья [изъ гостинной].

РАХМАНОВЪ [съ досадой]. Что еще надо?
ЛУКЕРЬЯ. Да съ барышней что-то не ладно.
РАХМАНОВЪ [отстраняясь отъ Клавдіи, которую держать за талію] Какъ не ладно?
ЛУКЕРЬЯ. Трясетъ ее, бьетъ…
КЛАВДІЯ. Господи, страсти какія! Стоило тревожить барина!
ЛУКЕРЬЯ. Къ сердцу, жалится, подкатило. Кровинки въ лиц нту. Помилуй Богъ, что случится — я-же въ отвт.
КЛАВДІЯ. Чему случиться-то? Не въ мру опаслива. Вспрысни ее водой. Опамятуется, небось. Не извольте безпокоиться, баринъ. У насъ, бабъ, всего этого много: и слезъ, и трясу и блажи. До первой острастки. Что ни хуже баба, то больше въ ней дури сидитъ, да комедничанья…
РАХМАНОВЪ [встаетъ. Строго]. Ну, довольно! [Уходитъ въ гостиную, въ сопровожденіи Лукерьи].

ЯВЛЕНІЕ X.

Клавдія, потомъ Порфишка и Лукашка.

КЛАВДІЯ [злобно]. Вотъ не было заботы!.. [Подумала]. Пустяки. Бывали при мн зазнобушки эти, да скоро сплывали. Потшится, да и вонъ. За эту разв дороже заплатитъ, потому барская дочь. [Зоветъ]. Порфирій! Лукашка! [Лакеи входятъ]. Убирать со стола. [Лакеи уносятъ все, кром сахарницы и графинчика съ ромомъ]. Сказалъ: ‘постыдно жили’. Прискучило… И это бывало. Находило на него, что по мсяцу тихо у насъ. Скучаетъ, сердитъ. А тамъ опять все по старому. И Клавдія жила. Чмъ больше лихости, удали — тмъ и миле. А попрекнулъ еще этимъ!..

ЯВЛЕНІЕ XI.

Клавдія, Акулька и потомъ Рахмановъ.

АКУЛЬКА [высунулась изъ гостиной]. Вы тутъ? [Подбгаетъ]. Барышню въ садъ свели. Подъ ручки вели баринъ съ Лукерьей. Баринъ самъ ей голову уксусомъ примачиваетъ. Накажи Богъ! А она комедничаетъ! Тошно глядть. [Прислушалась]. Баринъ! [Стремглавъ убгаетъ въ переднюю].
РАХМАНОВЪ [войдя изъ гостиной, проходитъ въ кабинетъ мимо Клавдіи, не обративъ на нее никакого вниманія].
КЛАВДІЯ [сердито взявъ сахарницу и графинь]. Пристало теб за бабой улаживаться! [Уходить въ гостиную].

ЯВЛЕНІЕ XII.

Чириковъ [пьяный] и Лукашка [удерживаетъ его въ дверяхъ лакейской].

ЧИРИКОВЪ. Пусти! Чего ты меня не пускаешь?
ЛУКАШКА. Ну зачмъ вамъ сюда? Пойдемте, спать сведу.
ЧИРИКОВЪ. Эхъ, Лукашъ! Хорошій ты малый! А барышню жалко…
ЛУКАШКА. Баринъ заругается. Пойдемте!
ЧИРИКОВЪ. Эхъ, Лукашъ! Ты думаешь — я вино люблю? Нтъ. И-и, вотъ какъ не люблю! А пью. Видишь — пью.
ЛУКАШКА. Пойдемте во флигерь. Тамъ побалакаемъ.
ЧИРИКОВЪ. Удрученъ — и пью. Во-отъ! вотъ, дурашка моя! [Поетъ, зажмурясь и приложивъ руку къ уху]:
Эхъ, да не блы-и-и снги.

[Лукашка убждаетъ его, съ жестами, перестать. Чириковъ не обращаетъ вниманія и поетъ].

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Т-же и Рахмановъ.

РАХМАНОВЪ. Хорошъ! Черезъ губу не плюнетъ.
ЧИРИКОВЪ. Матвй Петровичъ!.. Ахъ, Матвй Петровичъ! [Тычетъ себя въ грудь]. Черезъ ва-асъ!
РАХМАНОВЪ. Ступай спать.
ЧИРИКОВЪ. Никому не огорчить меня такъ, какъ Матвю Петровичу… [Съ умиленіемъ смотритъ на него]. А почему? Въ томъ то и штука-съ: По-че-му? [Поетъ]:
Эхъ, да не блы-и-и-и снги
Въ пол забллися…
РАХМАНОВЪ [Лукашк]. Убери его.
ЛУКАШКА [подхвативъ Чирикова подъ руки, уводитъ его въ переднюю, причемъ Чириковъ продолжаетъ нтъ].
РАХМАНОВЪ. И напиться по-людски не уметъ. Сразу налижется, какъ свинья. ‘Удрученъ’, ха-ха!.. [У она]. Кто это детъ? А-а! Григорій Михайловичъ!.. Должно быть, прямо изъ города… Лучше-бы туда не совался!

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Рахмановъ, Порфишка, потомъ Ивковъ.

ПОРФИШКА [вбгаетъ]. Берестовскій баринъ…
ИВКОВЪ [оттолкнулъ лакея въ дверяхъ и врывается съ шумомъ]. {Онъ въ екатерининскомъ мундир, запыленъ и раздерганъ.}
РАХМАНОВЪ. А, Григорій Михайловичъ! [Прищурился на него]. Добро пожаловать! [Порфишка уходитъ].
ИВКОВЪ [вн себя, хриплымъ голосомъ]. Отдай дочь!
РАХМАНОВЪ. Или приказъ мн вышелъ такой отъ начальства? Нашелъ гд правду искать! Что сказали? ‘А можетъ-де у вашей дочки уговоръ былъ съ господиномъ Рахмановымъ’? Въ другомъ мст и того хуже: на смхъ подняли. Старикъ волосы на себ рветъ, а надъ нимъ потшаются, подлецы. Тутъ разсвирплъ старикъ: ‘Ироды’! кричитъ, ‘до Царя дойду!’ До Царя далеко, ко мн, видно, ближе.
ИВКОВЪ [кричитъ изступленно]. Дочь отдай!
РАХМАНОВЪ [спокойно]. Самъ виноватъ. Я честью къ теб. Не кто другой,— я! А ты лаяться. Забылъ, что въ убогой гордости черту утха.
ИВКОВЪ. Надругался надъ нею… Разрази тебя Богъ! Ну я будетъ. Отдай!
РАХМАНОВЪ. Не мели вздора. Глупецъ!
ИВКОВЪ. ‘Вздоръ’! Разв есть въ теб совсть?! Пожалешь ты?! [Ринулся на него, съ бшенствомъ]. Отдай дочь, говорю!
РАХМАНОВЪ [выпрямился, прищурился и поглаживаетъ волосы]. Потише, старикъ! Остерегись! Помни въ чьихъ ты рукахъ!
ИВКОВЪ. Ну, убей меня! На! Легче будетъ! Убей!

ЯВЛЕНІЕ XV.

Т-же и Маша [изъ гостиной вбгаетъ съ крикомъ].

МАША. Папенька! [Бросается къ нему на шею].
ИВКОВЪ. Маша!.. Машенька! [Плачетъ, обнимаетъ ее и цлуетъ въ лицо, въ глаза, въ голову]. Дочурка моя! Горькая ты моя! [Опоминается]. Стой, стой! Не при немъ, не при этомъ! [Указываетъ на Рахманова].
РАХМАНОВЪ. Марья Григорьевна! Скажите вашему батюшк: съ тхъ поръ, какъ вы у меня, причинилъ-ли я вамъ какое-нибудь оскорбленіе, зло?
МАША. Нтъ. [Ивковъ быстро взглянувъ на нее].
РАХМАНОВЪ. И теперь я чувствую, что этого не могло-бъ и случиться. Но онъ не вритъ. Да и никто не повритъ. Такова ужъ про меня слава идетъ. Значитъ, разъ вы у меня,— судьба ваша ршена и забота объ васъ на моей совсти. Но Григорій Михайловичъ пріхалъ затмъ, чтобы васъ взять…
ИВКОВЪ. И возьму! Не уйду безъ нея! Живъ не буду, а не уйду!
РАХМАНОВЪ. Этого не будетъ, Марья Григорьевна.
МАША. Ради всего святого! Отпустите меня!
РАХМАНОВЪ. Не могу. Давеча сказалъ — и довольно.
МАША. Мало вамъ нашего горя?! [Указавъ на отца]. Взгляните, что вы сдлали съ нимъ! Вы не настолько…
РАХМАНОВЪ [съ живостью]. Что?!
МАША. Вы не можете не почувствовать, какъ мы несчастны! Умоляю васъ!..
РАХМАНОВЪ [перерываетъ съ нетерпніемъ]. Эхъ!.. Да поймите-же: не могу!
ИВКОВЪ [съ ненавистью]. Не можетъ, не можетъ онъ!
РАХМАНОВЪ [къ Ивкову]. Ну, довольно. Прискучило. Я сейчасъ заткну теб горло. Эй! [Является Порфишка]. Скачи къ попу. Скажи, сейчасъ буду внчаться. Да коляску запречь! [Порфишка уходитъ].
МАША. Ахъ!.. [Помертвла].
ИВКОВЪ [припалъ на сложенныя руки къ стн. Во всей фигур его страданіе].
РАХМАНОВЪ. Вы не хотите?
МАША [твердо]. Нтъ. [Порывисто]. Ни за что!
РАХМАНОВЪ [крпко схватилъ ее за руку]. А. Я хочу и исполню. Если-бъ на меня все поднялось, слышите?— все… и тогда вы будете моею женой!!

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Угольная комната. Справа два окна. Слва, къ авансцен, дверь въ гостинную. По средин еще дверь, [отворенная] — въ свтлый корридоръ. Слва диванъ и столъ, между окнами еще столъ [дамскій, рабочій]. По задней стн и справа кресла. Мебель краснаго дерева, обитая сафьяномъ. Въ лвомъ углу зеркало печи.

ЯВЛЕНІЕ I.

Маша [за шитьемъ, у рабочаго стала] и Лукерья [съ чулкомъ, сидитъ близъ Маши на скамеечк].

ЛУКЕРЬЯ. Что, матушка-барыня, осмлюсь спросить: поссорились вы съ бариномъ, что-ли?
МАША. А что?
ЛУКЕРЬЯ [оставляя вязанье]. Да живете то какъ, словно вы чужая ему.
МАША (помолчала, продолжая шить]. Знаешь, какъ обвнчали… Безъ памяти привезли въ церковь, какъ подвели къ аналою — не помню… Въ себя пришла, когда ужъ свчу въ руки дали. Вскрикнула я, шатнулась! Онъ подхватилъ и руку мн сжалъ… Тутъ я взглянула ему въ глаза, да такъ и застыла… Чувствую — бжитъ по мн холодъ, бжитъ… Ни шага ступить, ни слова сказать. Чувствую, глазъ онъ не сводитъ съ меня… И давилъ меня его взглядъ, будто тяжестью… Что-то читаютъ, поютъ… У меня рябитъ въ глазахъ и шумъ въ голов. Вдругъ обнялъ, въ лицо жаромъ пахнуло, поцловалъ… Вздрогнула я, зарыдала… Всю дорогу рыдала, съ тмъ и въ домъ ввели…
ЛУКЕРЬЯ. Попустилъ Господь. Что длать-то! А ему какъ этого не видать, барину? Онъ къ жен съ лаской, а у ней вонъ что на душ. Ну, видитъ… и Богъ съ ней. Значитъ, вникнулъ, пожаллъ…
МАША [съ нетерпніемъ]. Перестань, Лукерья! Устала я, мочи нтъ, какъ устала! [Бросила шитье, задумывается].
ЛУКЕРЬЯ. Ну, Ну! [Вяжетъ. Молчаніе].
МАША [нервно]. Что за крикъ на двор?!
ЛУКЕРЬЯ. Бариновъ голосъ. Прогнвилъ кто-нибудь. [Встаетъ и смотритъ въ окно].
МАША. Ахъ, слышать этого не могу! До боли!
ЛУКЕРЬЯ. Да безъ взыска нельзя, матушка. Первое время, при васъ, добре былъ баринъ, а теперь вотъ опять…
МАША [съ горечью]. Ну, такъ! Скажутъ изъ-за меня…
ЛУКЕРЬЯ. Господь съ вами! То-ли бывало! Какая до васъ жизнь-то была?— грхъ одинъ! [Уходитъ озабоченная].
МАША [задумчиво]. ‘Вникнулъ’… ‘пожаллъ’… [Отрицательно покачала головой]. Не то… Какъ я могла пережить это время? Разв потому, что была какъ во сн, какъ не живой чело вкъ?.. Теперь хуже… тревожно, мысли какъ въ лихорадк… Тяжело! [За сценой грозный голосъ Рахманова: ‘Скотина! Ну погоди-жъ ты’!! Маша вскакиваетъ въ испуг].

ЯВЛЕНІЕ II.

Маша и Рахмановъ [проходитъ изъ корридора въ гостинную, не замчая Маши].

РАХМАНОВЪ [гнвно]. Шкуру спущу!! Мало того: въ Сибирь негодяя!! [Отворяя дверь въ гостинную, увидавъ Машу. Подходитъ]. Испугалъ? Я не зналъ, что вы здсь. Бсятъ цлое утро! То-то, то — другое!.. Ну, полно! Вотъ пуглива! [Погладилъ ее по голов]. Впередъ не стану шумть, если ты такъ боитесь.
МАША. Я ничего.
РАХМАНОВЪ. Ну, какъ ничего! Сама не своя. Въ послднее время я забросилъ хозяйство. Не тмъ былъ занятъ… Людишки вмигъ распустились. Добре, молъ, сталъ баринъ. [Добродушно]. Жизнь намъ пришла! Барыня лютость-то его укротитъ’… Канальи! Ну, а здоровье какъ?
МАША. Теперь слава Богу…
РАХМАНОВЪ. Доктора жду.
МАША. Зачмъ?
РАХМАНОВЪ. Жаловалась: слабость, боль въ сердц…
МАША. Благодарю, что заботитесь, но…
РАХМАНОВЪ [прерываетъ]. Что за благодарности! Полно. [Нжно беретъ ея руки]. Полчись, милая, полчись. Поздоровешь, можетъ быть веселй станешь, ласковй. А? [Привлекаетъ Машу въ себ. На лиц ея неудовольствіе и смущеніе. Отступаетъ]. Или ты до того ужъ несчастна, что ничто не поможетъ? [Усмхнулся]. Такъ И знать будемъ. [Идетъ въ двери].
МАША [длаетъ движеніе за нимъ]. Матвй Петровичъ!
РАХМАНОВЪ [круто обернулся]. Ну?
МАША [смущенно]. Не гнвайтесь…
РАХМАНОВЪ. А еще что? [Маша молчитъ]. Еще-то что вы мн скажете?
МАША. Что я могу сказать?.. Я не знаю… Но мн больно, когда вы сердитесь…
РАХМАНОВЪ [горячо]. Не камень-же я въ самомъ дл!.. Что я видлъ отъ васъ, кром слезъ, равнодушія и боязни? Вы должны были видть, что такая жизнь тяжела мн. Но васъ это не тронуло, вы оставались все той-же. И оставайтесь! Мн надоло безпокоиться, ждать. Я не привыкъ къ душевной неладиц. Все это я сброшу съ себя. Стоитъ мн свистнуть — и все вернется, чего душа пожелаетъ. Жилъ я до васъ, не тужилъ и жить буду! [Уходитъ].
МАША. Чмъ я виновата?.. Надо хоть привыкнуть къ человку… Что я могла къ нему чувствовать? Я вся какъ разбитая. А онъ грозитъ: станетъ попрежнему жить! Разв онъ не понимаетъ, что это обида? Значитъ — не любовь, а вспышка, прихоть, капризъ! Вотъ что ужасно, что меня мучаетъ!

ЯВЛЕНІЕ III.

Маша и Чириковъ [съ большою клткою, вычурно раскрашенной.] Выглянулъ изъ двери и скрылся].

МАША. Алексй Егоровичъ! Куда-же вы? Войдите!
ЧИРИКОВЪ [войдя]. Обезпокою-съ?
МАША. Напротивъ, мн всегда хочется поговорить съ вами.!
ЧИРИКОВЪ [въ замшательств]. Даръ слова… лишенъ-съ. Я больше съ Трезоркой… Кха! [Ставить клтку на столъ].
МАША. Что за клтка? [Подходить къ ней]. И скворецъ!
ЧИРИКОВЪ. Ученый-съ. Самъ себ кормъ достаетъ и воду-съ. Такъ все пристроено-съ. Изволите увидать.
МАША. Какъ-же вы его выучили?
ЧИРИКОВЪ. Голодъ выучилъ. Этимъ все возможно-съ… [Взялъ клтку и въ смущеніи вручаетъ Маш]. Вамъ… Отъ скуки-съ…!
МАША. Спасибо! Добрый… Садитесь, Алексй Егоровичъ. Мн надо съ вами поговорить. [Ставить клтку на столъ].
ЧИРИКОВЪ [слъ и принимаетъ сосредоточенный видъ]. Готовъ. Слушаю-съ.
МАША. Матвй Петровичъ запретилъ всякое сношеніе съ папенькой. О томъ, чтобы мн провдать его — нечего и думать. Матвй Петровичъ, вроятно, желаетъ, чтобы папенька самъ пріхалъ…
ЧИРИКОВЪ [со вздоховъ]. Гордость!
МАША. Но папенька не подетъ. Будь сестра Люба у насъ, она-бы повидалась со мною, но ея мать заболла, и она ухала въ тотъ самый день, когда… когда насъ внчали…
ЧИРИКОВЪ. Гмъ! [Въ волненіи утеръ лицо платкомъ].
МАША. Я очень безпокоюсь за папеньку… Мн Богъ знаетъ что представляется… Я знаю его мысли о жизни моей… Онъ изстрадался. А я… что-жъ? я слава Богу… [Быстро утерла слезы]. Зачмъ-же папеньк убиваться? Онъ старъ, потрясенъ… Боже сохрани, все можетъ случиться… Если я и… не послушаюсь Матвя Петровича, право, дурнаго нтъ ничего…
ЧИРИКОВЪ [просіялъ]. Понимаю-съ!
МАША. Вы добрый…
ЧИРИКОВЪ [прерывая]. Понимаю, понимаю-съ! [Потираетъ руки отъ удовольствія].
МАША. Стараетесь меня развлекать…
ЧИРИКОВЪ. Еще кролика для васъ дрессирую-съ.
МАША. Вотъ какой вы хорошій! Я и хотла васъ попросить… Я на одного васъ могу положиться…
ЧИРИКОВЪ. Понялъ. Знаю-съ. Ружье, яхташъ, Трезорка иси! И къ вамъ, въ Берестово, на охоту-съ. [Подмигнулъ].
МАША. Ахъ, какъ я вамъ благодарна! Увидите папеньку, скажите ему…
ЧИРИКОВЪ. Осмлюсь прервать. Лучше напишите-съ. Потому я… въ устномъ изложеніи не мастеръ. Проврешься еще. Напишите-съ.
МАША [съ чувствомъ, протянувъ ему об руки]. Спасибо вамъ, милый, добрый, хорошій Алексй Егоровичъ! Сейчасъ напишу. [Уходить въ корридоръ].
ЧИРИКОВЪ. Гмъ! [Крпился, крпился и захлюпалъ]. Милый… хорошій… Разв можно стерпть?.. И кто это сказалъ!.. кто сказалъ! [Утираетъ слезы].

ЯВЛЕНІЕ IV.

Чириковъ и Рахмановъ [слва].

РАХМАНОВЪ [ткнулъ пальцемъ въ клтку]. Что за дрянь?
ЧИРИКОВЪ. Такъ-съ… Птица.
РАХМАНОВЪ. Утшаешь? А? Утшай, утшай! Будешь утолитель печали, воздыханій и тамъ чертъ знаетъ чего. Все въ томъ-же род.
ЧИРИКОВЪ. ‘Въ томъ-же род’! Нтъ, надо понять-съ! Вырвана изъ гнзда, изъ мирной жизни, брошена — такъ сказать — въ пучину… Надо понять. А вы злитесь.
РАХМАНОВЪ. Что ты смыслишь? Философъ!!
ЧИРИКОВЪ. Вотъ свирпствуетъ опять, вой идетъ. А она понимаетъ.
РАХМАНОВЪ. Кто она? Что понимаетъ?
ЧИРИКОВЪ. Марья Григорьевна-съ. Злитесь на нее, а на людяхъ срываете.
РАХМАНОВЪ. Съ чего-же ты взялъ, что я злюсь на Марью Григорьевну? Я, можетъ, и думать о ней позабылъ.
ЧИРИКОВЪ. А женились.
РАХМАНОВЪ. Мало-ли я глупостей длалъ! Если вы жалости женился, то и отъ нея ничего не осталось. Кого жалть? За что? Изъ нищеты, изъ ничтожества взялъ себ въ жены… Шутка!
ЧИРИКОВЪ. Не чувствуетъ она этого-съ… благодянія вашего. Вотъ вы и злитесь.
РАХМАНОВЪ. Что съ дуракомъ говорить!
ЧИРИКОВЪ. Нтъ, вы въ ножки ей поклонитесь. Прости, молъ, меня.
РАХМАНОВЪ. Можетъ, и папеньк ея въ ножки?
ЧИРИКОВЪ. И папеньк-съ.
РАХМАНОВЪ Что-о?!
ЧИРИКОВЪ. Позвольте-съ…
РАХМАНОВЪ. Молчи! Очень ужь ты расхрабрился! И безъ наслдства ‘говорить’ сталъ.
ЧИРИКОВЪ [съ волненіемъ.]. Есть за кого-съ… Мало говорить: пострадать!
РАХМАНОВЪ. Смотри, дождешься какъ разъ! Ну, чертъ съ тобой! Надоло. [Весело]. Я вотъ о чемъ думаю: не худобы встряхнуться, на винокурню създить. А? [Чириковъ отходитъ и съ негодованіемъ]. Такую гульбу учиню, что чертямъ тошно станетъ! [Съ одушевленіемъ]. Заскучали мои гуляки, любушки-голубушки встосковались! Не гудитъ струна, псни нту, смха веселаго, удали! Велю всхъ собрать, и пойдетъ у насъ пиръ горой, душа на-распашку, ха-ха!
ЧИРИКОВЪ. Значитъ и… и Клавдію?..
РАХМАНОВЪ. А что-жъ? Безъ нея какое веселье? Клавдюша захочетъ — мертваго воскреситъ. Свтъ изойди — не найдешь другой Клавдіи! [Уходитъ].
ЧИРИКОВЪ [съ убитымъ видомъ]. Что-жъ это такое?! Опять?! Я напьюсь.

ЯВЛЕНІЕ V.

Чиряковъ и Маша [изъ корридора].

МАША. Вотъ письмо… [Съ испугомъ]. Что съ вами? Отчего вы такой?
ЧИРИКОВЪ. Помилуйте! Подлость!
МАША. Да что? Какая?
ЧИРИКОВЪ. Матвй Петровичъ… Разв можно съ?.. Я всегда ненавидлъ… Даже напивался чрезъ это, чтобъ безобразія не видать… А теперь разв можно?
МАША. Объясните пожалуйста!
ЧИРИКОВЪ. Старое-съ!.. На винокурню! Кутежъ!
МАША. Въ самомъ дл?! [Съ болзненной улыбкой]. Ну что-жъ . [Медленно рветъ письмо].
ЧИРИКОВЪ. Зачмъ-же рвете?!
МАША. Нтъ… я раздумала… Къ чему письмо? Папенька узнаетъ, что Матвй Петровичъ опять… Ни вамъ, ни письму не повритъ. Не нужно, Алексй Егоровичъ.
ЧИРИКОВЪ. Нтъ-съ, такъ нельзя! Такъ нельзя-съ! Я прямо ему скажу…
МАША [прерываетъ съ живостью]. Ничего! Ради Бога! Меня это не удивляетъ и… мн все-равно.
ЧИРИКОВЪ. Врно-съ. И наплевать! Я отъ себя скажу. Онъ меня мучаетъ. Онъ… я… здсь, [ударяетъ себя въ грудь], здсь онъ у меня. Вотъ-съ! Такъ я могу… потому мучился за него. Да-съ! И я скажу ему под-ле-ца!! [Уходить въ чрезвычайномъ волненіи].
МАША [не слушала Чирикова, будучи углублена въ свои мысли]. Что-жъ посл этого?.. Кончено! Порвалось. [Садятся]. Теперь все видно, какъ на ладони, вся жизнь. [Поникла головой].

ЯВЛЕНІЕ VI.

Маша и Лукерья [изъ корридора].

ЛУКЕРЬЯ. Ухалъ нашъ баринъ. [Садится на скамеечку и берется за чулокъ].
МАША. На винокурню?!
ЛУКЕРЬЯ [съ удивленіемъ]. Ку-да?! |
МАША. На винокурню, кутить… Тамъ, говорятъ, у васъ веселье бывало…
ЛУКЕРЬЯ. Не можетъ быть! Срамъ этотъ! Не врьте, матушка.
МАША. Какъ не врить? Правда.
ЛУКЕРЬЯ. Коли правда, вы-то чего же молчали? Э-эхъ, барыня! А ну какъ баринъ во вкусъ войдетъ, да начнется, какъ до васъ было? Вамъ каково?
МАША. Все равно, тмъ-бы кончилось.
ЛУКЕРЬЯ. Не извольте такъ говорить. Нтъ-съ, простите старуху, а коли баринъ вправду за старое — на себя пеняйте, сударыня: допустили! И себя губите и барина не жалете. Не годится такъ, матушка, не годится! А вы вотъ что-съ: первое — Клавдію вонъ. Зачмъ она здсь вертится, лукавая?.. [Входить Клавдія. Въ сторону]. Ну вотъ! нелегкая принесла!

ЯВЛЕНІЕ VII.

Маша, Лукерья [въ начал] и Клавдія {Одта въ темные цвта, очень скромно.}.

КЛАВДІЯ [съ низкимъ поклономъ]. Здравствуйте, барыня! Лукерьюшка, ты спицы искала потоньше. На вотъ!
ЛУКЕРЬЯ [сердито]. Нашла ужъ. Не надо. [Уходитъ].
КЛАВДІЯ. Вотъ такъ-то вс! Каждому какъ-бы обидть меня. Да Богъ съ ними! Мн одно: чтобы господамъ угодить, да чтобъ про меня выдумокъ не было. Со зла чего ни сплетутъ!.. [Подходя]. Сами изволите шить, ручки портить. Мало у насъ двокъ болтается! Мн-бъ приказали…
МАША [нервно]. Нтъ, я сама. [Второпяхъ роняетъ наперстокъ и нагибается поднять. Клавдія проворно поднимаетъ его и подаетъ].
КЛАВДІЯ [разсматривая шитье]. Какая строчка у васъ чистая, да ровная! Любо глядть. Видать, что много работали. Папеньк, чай, сани блье изволили шить?
МАША [съ волненіемъ, но твердо]. Скажи, пожалуйста, что теб нужно?
КЛАВДІЯ [съ подавленной злобой, отступая и пожимая плечами]. Простите, барыня… За что изволите гнваться?.. Можетъ быть наговоры..
МАША. Я наговоровъ не слушаю и знать ничего не хочу, но забываться не позволю никому, кто-бъ онъ ни былъ! [Встаетъ и идетъ къ корридору. Клавдія, кусая губы, почтительно даетъ ей дорогу].

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Маша, Клавдіи и Акулька [изъ корридора].

АКУЛЬКА. Барыня! Дохтуръ пріхалъ. Баринъ приказали доложить, чтобъ вы пожаловали.
МАША. А разв Матвй Петровичъ вернулся?
АКУЛЬКА. Вернувшись.
МАША [идя къ гостиной, про себя, съ горечью]. здилъ приказать, чтобъ тамъ было готово! [Уходитъ].

ЯВЛЕНІЕ IX.

Клавдія и Акулька.

АКУЛЬКА. Отъ какой хвори лчить то? Хи-хи!
КЛАВДІЯ. Ихъ дло, милая. Куда баринъ здилъ?
АКУЛЬКА. Кто-жъ его знаетъ! Все бродитъ. Не сидится дома-то.
КЛАВДІЯ. Съ женою.
АКУЛЬКА. Съ такою не засидишься! Скоро васъ вспомнитъ, Клавдія Тарасовна. Ужъ врно мое слово, что вспомнитъ.
КЛАВДІЯ. Э, полно врать!
АКУЛЬКА. Вчерась сказалъ-же Порфирію: ‘Клавдія ай, молъ, больна? Не видно ее?’
КЛАВДІЯ [съ живостью]. Сказалъ?!
АКУЛЬКА. Накажи Богъ!
КЛАВДІЯ. А Порфирій что?
АКУЛЬКА. ‘Нтъ, говоритъ, она ничего’.
КЛАВДІЯ. А баринъ?
АКУЛЬКА. Ничего не сказалъ.
КЛАВДІЯ [съ успшной]. И на томъ спасибо.
АКУЛЬКА. А вы зачмъ хоронитесь отъ него? Не видитъ — и мыслей нтъ.
КЛАВДІЯ. Все во-время хорошо.
АКУЛЬКА. Оно конечно. Особливо на бариновъ нравъ. Такъ налетишь, что люли! Намедни догадала меня нелегкая сунуться къ нему въ кабинетъ. Ужъ не помню зачмъ. У нихъ съ барыней тогда врозь пошло…
КЛАВДІЯ. Скоренько!
АКУЛЬКА. А что тамъ любить-то?! [Презрительно]. Хмъ! Ну, вошла. Онъ ка-акъ зявкнетъ! Господи! Я — словно изъ ружья мною выпалили — такъ полетла. Ужъ въ снцахъ опомнилась, накажи Богъ!
КЛАВДІЯ. Ну вотъ! А то и совсмъ вылетишь.
АКУЛЬКА. Дивлюсь я на васъ. Да и вс мы.
КЛАВДІЯ. Что удивительнаго?
АКУЛЬКА. Ужъ очень вы смирили себя. Прежняя-ль то Клавдія Тарасовна! Другая убивалась бы, плакала, иль зло-бъ ее взяло, а вы — похоже какъ говльщицы, когда на духъ имъ идти…
КЛАВДІЯ. Ишь вдь ты смтливая какая, право ну! [Погладила ее по голов]. Эхъ, двушка! всяко случается: когда гршатъ, а когда и каются.
АКУЛЬКА. Вонъ! хрычевка кличетъ, Лукерья! Просто дыхнуть не даетъ, мои матушки! Замытарила! [Уходить въ корридоръ].
КЛАВДІЯ. ‘Забываться’ передъ ней! А!.. Я гнусь, терплю, мста живаго въ душ нтъ отъ муки, а она съ такими рчами!.. Охъ, трудно мн, трудно! Боюсь, что не выдержу!.. Спросилъ про меня иль моя ласка вспомнилась? Женина остудила? Ты цловать — она слезы глотаетъ, обнимать — точно каменная. Ха-ха! Ногтя твово не стоятъ, а вонъ какъ! Эхъ, баринъ! по теб она, какъ-же! Знаю, какая теб ласка нужна… Бывало, прижметъ онъ къ груди моей буйную голову — свтъ въ глазахъ помутится! [Изнеможенно садится и нсколько мгновеній молчить]. Тоска-а!.. [ломая рука]. Гло-жетъ меня, -стъ!.. Мста себ не найду!.. [Подумала и встаетъ энергично]. Да постой! Только въ дом-бы мн удержаться… А ты, знай, кисни, да тоску нагоняй. Былъ мой и будетъ! Дай срокъ! [Уходить въ коридоръ].

ЯВЛЕНІЕ X.

Маша и потомъ Рахмановъ,

МАША [входитъ изъ гостиной, съ рецептомъ въ рукахъ]. Докторъ, лченье… [Пожала плечами]. Точно на смхъ! [Бросаетъ рецептъ на столъ и собираетъ свою работу].
РАХМАНОВЪ [входя слва]. Рецептъ у васъ?
МАША. На стол. [Идетъ къ двери].
РАХМАНОВЪ. Полагаю, что уйти вы успете. [Маша остается и кладетъ шитье на столъ]. Докторъ нашелъ у васъ нервическое разстройство. [Садится]. Вамъ нужно спокойствіе. Насколько могу, я стараюсь его доставить. Но вамъ совтуютъ еще пріятную и веселую жизнь. Вотъ ужъ это задача. Какая-же веселая жизнь въ положеніи жертвы? Нелпость!
МАША [холодно]. Я ни на что не жалуюсь и ничего не прошу.
РАХМАНОВЪ [насмшливо]. Покорность Судьб — одна изъ женскихъ добродтелей. Только одн женщины благоразумны при этомъ, а другія… [Помолчалъ, глядя ни Машу, сохраняющую холодный видъ]. Но я напрасно трачу слова и задерживаю васъ. [Встаетъ, играя рецептомъ]. Будемъ надяться, что эта аптечная дрянь вамъ поможетъ.
МАША. Не трудитесь посылать за лкарствомъ. Я принимать не стану.
РАХМАНОВЪ [вспыльчиво]. Нтъ, станете! [Прошелся и сердито двинулъ рукою ея шитье]. Станете и одваться приличнй. Вамъ нашитъ ворохъ нарядовъ, а вы ими брезгаете и предпочитаете носить свое двичье тряпье!
МАША. Я-бы просила не стснять меня въ этомъ. Я не люблю наряжаться.
РАХМАНОВЪ [возвышая голосъ]. Требую-съ! Упорствомъ въ батюшку!.. Еще: вы совершенно устранили себя отъ хозяйства. Все длается помимо васъ. Отнын хозяйничать будете вы, распоряжаться, приказывать. Вы держите себя въ дом, какъ лишній человкъ. Это глупо.
МАША [съ пылкой энергіей]. Я и есть лишняя въ дом. Лучше всего, если-бъ вы отпустили меня къ отцу. Съ меня довольно!
РАХМАНОВЪ. Что такое-съ?!
МАША. Вы сказали, что я покорилась судьб. Нтъ, не судьб покорилась я, а насилію…
РАХМАНОВЪ. Марья Григорьевна!
МАША. Какъ назвать то, что вы со мной сдлали? Что я пережила изъ-за васъ? А отецъ? Его раздавило несчастье. Что вы богаты, да властны, да можете безнаказанно губить людей, такъ и правы? Нтъ! Это низко, преступно, и я говорю вамъ это въ глаза. Я выстрадала право на это. Вы сказали ‘жертва’. Сметесь! Да, я жертва своеволія, прихоти отвратительной, грязной…
РАХМАНОВЪ [гнвно]. Совтую вамъ замолчать!!
МАША. Это вы могли продлывать съ крпостными, а со мной. Мой отецъ такой-же дворянинъ, какъ и вы, только съ чистою совстью. Вы сказали, что станете жить по прежнему. У васъ повернулся языкъ сказать это! Все, что хотите, Матвй Петровичъ, но уважать меня вы должны! [Уходитъ въ гостиную].
РАХМАНОВЪ. Каковы разговоры?! Откуда прыть?! А я только что здилъ къ ея отцу! Чортъ дернулъ срамиться! Этого униженія мало: старичишка не удостоилъ меня принять! Боленъ, изволите видть! Каковъ?! Ну, любезные, я окорочу васъ: и дочку и папеньку, съ ‘чистою совстью’!

ЯВЛЕНІЕ II.

Рахмановъ и Клавдія [выглянула изъ корридора, притворно пугается и пятится назадъ].

РАХМАНОВЪ. Что-жъ ты? Входи!
КЛАВДІЯ [робко, съ смущеніемъ]. Пыль велли стереть…
РАХМАНОВЪ. Хорошо. [Ходитъ изъ угла въ уголъ, взглядывая на Клавдію].
КЛАВДІЯ [молча стираетъ нылъ съ мебели. Слезы брызнули у нея изъ глазъ. Рахмановъ видитъ это и ходить молча. Сдерживаясь, она начинаетъ рыдать, продолжая свое дло].
РАХМАНОВЪ [строго]. Чего?!
Клавдія. Простите, баринъ. По глупости.
РАХМАНОВЪ [мягче]. Полно дура, полно теб!
КЛАВДІЯ [рыдая]. Тяжко!.. тяжко мн, баринъ!.. Такъ тяжко!..
РАХМАНОВЪ [подошелъ и погладилъ ее по голов]. Ну, перестань.
КЛАВДІЯ [схватила его руки и, упавъ на колни, осыпаетъ ихъ поцлуями].
РАХМАНОВЪ [съ волненіемъ]. Встань.
КЛАВДІЯ [встала, взглянула на него глазами полными страсти]. Баринъ! [Бросилась и прижалась въ его груди].
РАХМАНОВЪ [нсколько мгновеній не мшаетъ ей. Вдругъ, взявъ ее за плечи, отстраняетъ отъ себя]. Прочь! Вонъ изъ дома въ ткацкую! И не смй казаться мн на глаза! [Быстро уходить].
КЛАВДІЯ [поблднла какъ полотно и потупилась. Секунду спустя, энергично подняла голову. Глаза ея заблистали]. Вонъ!.. Какъ собаку!.. Да что-жъ есть въ теб сердце, иль нтъ?! Ты-бы подумалъ: снести-ли мн это, можно-ли жить?! А не то, хватилъ-бы меня въ сердце ножемъ — и конецъ!

ЗАНАВСЪ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Гостиная у Рахманова. Прямо широкая стеклянная дверь на каменную террасу, съ которой въ садъ два боковыхъ схода. Терраса обнесена каменною фигурною баллюстрадой. Въ гостиной еще дв двери: направо въ залъ, налво — въ угольную. Об ближе къ угламъ. Справа и слва диваны. Передъ ними по овальному столу, съ бронзовою отдлкою. Въ промежуткахъ, по стнамъ, кресла и тумбы съ дорогими вазами. Съ потолка виситъ люстра. На стнахъ [обои бархатныя, ‘насыпныя’] фамильные портреты въ золоченыхъ рамахъ. Штофныя драпри и портьеры. Во всю комнату коверъ.

ЯВЛЕНІЕ I

Любочка [изъ залы] и за нею Порфирій.

ПОРФИРІЙ. Барыня, должно быть, въ саду-съ.
ЛЮБОЧКА. А Матвй Петровичъ дома?
ПОРФИРІЙ. Никакъ нтъ. Изволили въ поле ухать. [Уходитъ].

ЯВЛЕНІЕ II.

Любочка и Маша [вошла съ террасы и остановилась въ изумленіи].

МАША. Ты-ли это?! Люба! [Бросается ее цловать]. Душечка! милая!.. Какъ-же я теб рада! Вотъ не ждала! Давно-ли пріхала? [Садятся].
ЛЮБОЧКА. Сегодня и сейчасъ же къ теб.
МАША. Ахъ, сколько разъ я вспоминала тебя!.. Ну что папенька? Все, все разскажи!
ЛЮБОЧКА. Да плохо… Какъ ты сама до сихъ поръ его не провдала? Не гршно это, Маша?!
МАША. Еслибъ можно было, неужели лбы не сдлала этого! Богъ съ тобой, Люба!
ЛЮБОЧКА. Отецъ горюетъ, убитъ… Вдь онъ заживо похоронилъ тебя! Оплакиваетъ, будто тебя ужъ на свт нтъ!..
МАША. Бдный мой, бдный!
ЛЮБОЧКА. И запрещать дочери видться съ нимъ! Жестоко, безсовстно!.. Впрочемъ, чего и ожидать отъ Матвя Петровича! А ты сидишь, терзаешься тутъ и шага не смешь ступить?! [Ршительно]. Подемъ сейчасъ!
МАША. Сейчасъ?!
ЛЮБОЧКА. Ну, да. Я затмъ и пріхала. Будь уврена, я сдлаю все, чтобъ тебя совсмъ отпустили къ отцу. Не вкъ-же теб мучиться здсь! Старикъ, по крайней мр, спокойно умретъ.
МАША. Зачмъ ты говоришь объ этомъ?! [Заплакала]. Я вдь писала папеньк…
ЛЮБОЧКА. Кого-же могло успокоить твое письмо? Оно еще больше разстроило дядю. ‘Вотъ какое у нея сердце! Все терпитъ, всему покоряется и скрываетъ, лишь-бы утшить меня!’ Вотъ что онъ говоритъ. Однако, мы понапрасну теряемъ время. [Встаетъ]. демъ!
МАША. Не спши, Люба! Пожалуйста!
ЛЮБОЧКА. Но отецъ ждетъ. Пойми!
МАША. Сейчасъ прідетъ Матвй Петровичъ…
ЛЮБОЧКА [прерываетъ]. Раскричится на тебя и велитъ сидть дома!
МАША. Нтъ, Люба, Ты все не то…
ЛЮБОЧКА. Такъ что-же?
МАША. Прежде я-бы похала, не сказавшись. Но Матвй Петровичъ самъ здилъ къ папеньк, первый
ЛЮБОЧКА. Экая важность!
МАША. Да ты выслушай, выслушай! А папенька не захотлъ его видть, не принялъ.
ЛЮБОЧКА [горячо]. А Матвй Петровичъ на теб сорвалъ гнвъ! Запретилъ заикаться объ отц!
МАША. И неправда. Вотъ какъ ты судишь! Матвй Петровичъ даже не сказалъ мн про это. А ему не легко было нести обиду. Вдругъ я, не сказавши ни слова, уду съ тобой! Конечно, ему будетъ непріятно… Я не хочу… Зачмъ, когда можно безъ этого?
ЛЮБОЧКА. Ну, я ничего не понимаю! Да что у васъ?.. Разскажи пожалуйста толкомъ.
МАША. Много перемнъ, Люба… Матвй Петровичъ тотъ, какъ прежде… гораздо добре. Всмъ легче живется…
ЛЮБОЧКА. Стало быть, у васъ уже не ‘вертепъ’, какъ говоритъ дядя?
МАША [улыбаясь]. Не вертепъ.
ЛЮБОЧКА. Чудеса! И ты вовсе не такъ несчастна, какъ хаемъ мы?
МАША. Вовсе не такъ.
ЛЮБОЧКА. Такъ что-же, наконецъ?.. Любишь ты Матвя Петровича, что-ли?
МАША. Я?.. Привыкаю…
ЛЮБОЧКА. Да говори прямо: любишь?
МАША [смущенно]. Не знаю, Люба… Я ничего не знаю…
ЛЮБОЧКА [зорко на нее посмотрла]. Вотъ удивила!.. [Со смхомъ]. А я-то ломала голову, какъ ее спасти, выручить!.. Ахъ ты, прелесть моя! [Обняла и горячо поцловала ее]. Ну и обрадую-же я дядю!
МАША. Разцлуй его, моего дорогаго! Скажи…
ЛЮБОЧКА [весело перебиваетъ]. Чмъ разсказывать, пусть лучше посмотритъ самъ! Хочешь, я уговорю его пріхать сюда?
МАША. Люба! милая! Если бъ устроить!
ЛЮБОЧКА. Да ужъ положись на меня. Прідетъ. Даже сейчасъ.
МАША. Вотъ будетъ радость! Господи! [Поцловала Любу].
ЛЮБОЧКА. Ну смотрите, утшьте старика! Главное — Матвй Петровичъ… Онъ долженъ понять, съ какимъ чувствомъ дядя войдетъ въ его домъ. [Ухода]. Ужъ это твоя забота! [Уходить, въ сопровожденіи Маши].

ЯВЛЕНІЕ III.

КЛАВДІЯ [выглянула изъ угольной и входитъ на цыпочкахъ]. Не увидлъ-бы кто!.. [Прислушалась, проворно заглянула на террасу и въ залъ]. Пошли на крыльцо. Покуда проводитъ, да разговоры… [Подходить къ столу, на которомъ лкарство и шаритъ въ карман]. Руки точно не свои… [Въ сильномъ волненіи, прислушиваясь и озираясь, беретъ пузырекъ, всыпаетъ въ него порошокъ, взбалтываетъ лкарство и ставитъ на мсто]. Ну, кончено!.. Застанутъ, а ноги не идутъ… [Хватаясь за голову, съ трудомъ идетъ къ двери въ залъ]. Куда-же я!? Съ ума спятила! Какъ разъ налетишь!.. [Заглянула въ дверь и разомъ приходитъ въ себя]. Вонъ она у окошка… Его дожидаетъ… [Приложила къ двери ухо]. Ну да! Спрашиваетъ: ‘не детъ-ли баринъ?’ [Выпрямилась. Стоитъ гордая, глаза горятъ ненавистью]. Жди! Не долго нарадуетесь! [Уходитъ чрезъ террасу въ садъ].

ЯВЛЕНІЕ IV.

Маша и потомъ Рахмановъ.

МАША [изъ залы]. детъ!.. Наврно встртился съ Любочкой, а ничего, веселъ… Какой онъ молодецъ на своемъ ‘ Ураган!’ И чего я совщусь при Матв Петрович? Какъ ни крплюсь, а не могу быть спокойной… Боже сохрани, онъ замтитъ! Вотъ стыдъ!..
РАХМАНОВЪ [входя изъ залы, съ фуражкой]. Чудесный день! Насилу установилась погода… А! лкарство! [Беретъ пузырекъ]. Я И не видалъ! Принимаете? [Ставить пузырекъ на мсто].
МАША. Д-да… Помогаетъ.
РАХМАНОВЪ. Вотъ и хорошо, что послушались.

[Краткое молчаніе. Маша что-то вяжетъ крючкомъ. Рахмановъ слъ поодаль и наблюдаетъ ее].

РАХМАНОВЪ. Давеча, у двичьяго крыльца, вижу толпа. Больше все бабы. Увидали меня — въ разсыпную. Позвалъ.— Ты къ кому?— къ барын. А ты?— къ барын. Вс къ барын, ха, ха, ха!
МАША. Они съ тхъ поръ, какъ вы… Одна женщина привела ко мн… Вы узнала, что ко мн и съ просьбой… Приказали исполнить… Вотъ они и стали ходить…
РАХМАНОВЪ. Хитеръ народъ! Что-жъ, пускай… Такъ и надо, чтобъ васъ любили. Вы по хозяйски… а меня не мшатъ. А то скажутъ: ‘обабился’, ха-ха-ха! [Опять краткое молчаніе. Маша низко склонилась надъ работой. Рахмановъ всталъ и, по привычк, ходитъ по комнат].
РАХМАНОВЪ. Хотите къ отцу?
МАША [съ живостью]. Домой? То-есть…
РАХМАНОВЪ. Ничего, ничего, ‘домой’. Рады?
МАША. Я не тому… Можетъ быть папенька самъ пріидетъ… Вы здили же…
РАХМАНОВЪ. Къ кому я здилъ?
МАША. Да… къ папеньк…
РАХМАНОВЪ. А кто вамъ сказалъ?
МАША. Сказали… И съ Любой мы говорили объ этомъ. Сестра Люба сейчасъ была…
РАХМАНОВЪ. А, та!.. ‘Сердце звриное’…
МАША. Какъ ‘звриное?!’
РАХМАНОВЪ. Она мн дала это прозвище, еще тогда…
МАША [въ смущеніи]. Я просила Любу уговорить… чтобы папенька къ намъ…
РАХМАНОВЪ. ‘Къ намъ!’ Это вы хорошо сказали: къ намъ.
МАША. Но я не знаю, какъ вы… Если хотите… можно послать…
РАХМАНОВЪ. Какой вздоръ! Разумется хочу и очень радъ. Но больше радъ тому, что вы приняли къ сердцу…
МАША [стыдливо]. Не надо, Матвй Петровичъ! [Встаетъ].
РАХМАНОВЪ. Приняли къ сердцу, что я здилъ къ старику. А главное, что зовете его къ намъ.
МАША. Простите… Меня тамъ ждутъ… [Убгаетъ смущенная].
РАХМАНОВЪ [съ восхищеніемъ, глядя ей вслдъ]. Застыдилась, какъ двочка! Милая! [Обернулся къ Чирикову].

ЯВЛЕНІЕ V.

Рахмановъ и Чириковъ [вошелъ на уходъ Маши].

РАХМАНОВЪ. А, философъ! [Дружески хлопнулъ его по плечу] Ну, что ты такъ глупо глядишь?
ЧИРИКОВЪ. Хе-хе-хе!
РАХМАНОВЪ. Съ нкотораго времени рожа у тебя необыкновенно торжественна. Какъ увидишь меня, такъ ухмыляешься. Что за причина?
ЧИРИКОВЪ. А сами вотъ веселы-жъ вы! [Подмигнулъ на дверь, въ которую убжала Маша].
РАХМАНОВЪ. Будто и ты оттого-же? Врешь, братецъ, врешь! Должно быть наслдство получилъ. А? [Уходить въ садъ].
ЧИРИКОВЪ [со вздохомъ]. Нтъ еще-съ. Даже про наслдство думать забылъ!.. [Пошелъ къ двери въ залу].

ЯВЛЕНІЕ VI.

Чириковъ и Акулька [изъ угольной].

АКУЛЬКА. Алексй Егорычъ! [Таинственно киваетъ и подзываетъ его]. А Клавдія опять въ хоромы пришла. Накажи Богъ! Баринъ не приказали, а она опять. Вы бы сказали ему! [Чириковъ молчитъ и пытливо смотритъ на нее]. Ей бабушка говоритъ! зачмъ? А она: ‘кое-что изъ добра, говоритъ, еще не взяла’. О сю пору не выбралась!
ЧИРИКОВЪ. Эхъ, Акулина!
АКУЛЬКА. Что Акулина? Акулина и есть. Ишь нажила сколько! На возахъ вывози! Дай замужъ отдадутъ, муженекъ все растрясетъ. Знаемъ мы Карпа Кондратьича, каковъ онъ есть сахаръ!
ЧИРИКОВЪ. Разв Клавдію выдаютъ замужъ?
АКУЛЬКА. А то что-жъ! Велно-жъ ей въ Лозовку хать. А Карпъ прикащикомъ тамъ. И прізжалъ просить барина, чтобъ отдали за него Клавдію. Баринъ и веллъ.
ЧИРИКОВЪ. И врешь! А Карпъ нахвасталъ. Вольную ей дадутъ. А теб стыдно. Взълись на Клавдію, точите… За что?
АКУЛЬКА. Я что-жъ… я на нее сердцовъ не имю. А трудно ей узжать. Накажи Богъ! Лица на ней нту, Алексй Егорычъ. Она еще что: гд барыня, спрашиваетъ! Знать, хочетъ на послдахъ поклониться. [Уходя, про себя]. Значитъ вольную! [Съ живостью]. А я что говорила? Нтъ, спорятъ: за прикащика! Вотъ я имъ носъ и утру! [Уходить въ угольную].

ЯВЛЕНІЕ VII.

Чириковъ, Рахмановъ и потомъ Маша.

РАХМАНОВЪ [изъ сада]. Ахъ, хорошо! Вотъ Алексй Егоровичъ, жили мы, жили съ тобой и дожили! А?
ЧИРИКОВЪ. Слава Богу, Матвй Петровичъ.
РАХМАНОВЪ. И все-то мн мило, на все сердце радуется! И на тебя радуется. Помнишь, какъ ты нализался въ ‘удрученіи’, да ‘не блы снги’ плъ? Я, братъ, этихъ ‘снговъ’ во всю жизнь не забуду. [Взялъ его за плечи. Чириковъ потупился тронутый]. Ты намъ много помогъ, много! [Обернулся къ входящей Маш {Маша изящно одта и украшена драгоцнностями.} и отпустилъ въ удивленіи]. Батюшки! [Чириковъ, радостно потирая руки, уходитъ въ залъ].
МАША. Я встртить папеньку… [Остается близь двери, смущенная].
РАХМАНОВЪ [любуется ею]. Хорошо! Чудо какъ хорошо! [Длаетъ въ ней порывистое движеніе, но изъ залы вбгаетъ Чириковъ].
ЧИРИКОВЪ [въ попыхахъ] детъ, детъ! Григорій Михайловичъ детъ!
РАХМАНОВЪ. А-а! Пойдемъ же встрчать, пойдемъ! [Взялъ Машу за руку и уходить съ нею въ залъ, въ сопровожденіи Чирикова].

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Акулька, и Полька [пробираются на цыпочкахъ изъ угольной двери въ залъ].

АКУЛЬКА. Ну-ка, ну! Какъ баринъ тестя-то встртитъ?! [Пріотворили дверь и смотрятъ въ нее].

ЯВЛЕНІЕ IX.

Т-же и Лукашка [неуклюже пробгаетъ на цыпочкахъ, размахивая руками и становится въ двери].

АКУЛЬКА (отталкивая Лукашку]. Навалился! Корявый!
ПОЛЬКА. Вонъ они! Глянь! Старый баринъ заплакалъ!
ЛУКАШКА. И то! Ишь!
АКУЛЬКА [всхлипывая]. Заплачешь, двушка! Ништо не заплачешь!

ЯВЛЕНІЕ X.

Т-же, Варька и Порфирій (проходятъ черезъ комнату, при чемъ Порфирій обнялъ Варьку].

ВАРЬКА [увертываясь]. Да ну тебя! Что въ самомъ дл!..
ПОРФИРІЙ [осклабился]. А что?
ВАРЬКА. То! Глупость отъ этого произойтить можетъ. Отстань! [Присоединяется къ остальнымъ].
ПОРФИРІЙ [презрительно]. Уставились! Воронь!
ПОЛЬКА. Барыня-то какъ разрядилась!
ЛУКАШКА. Дюже хорошо!
АКУЛЬКА. Идутъ! [Вс шарахнулись черезъ комнату въ угольную. Лукашка споткнулся и чуть-чуть не упалъ].

ЯВЛЕНІЕ XI.

Ивковъ {Ивковъ входить, опираясь на клюку. Онъ ужасно постарлъ и осунулся.}, Рахмановъ и Маша.

РАХМАНОВЪ [почтительно]. Садитесь, батюшка. Покорно прошу! Очень, очень радъ, что удостоили постить насъ. Пожалуйте, здсь вамъ будетъ покойне. [Усаживаетъ Ивкова на диванъ. Маша подкладываетъ ему за спину шитую подушку].
ИВКОВЪ. Благодарю, сударь мой, за ваше привтствіе.
МАША. Папенька! Какъ вы ужасно перемнились! [Горько заплакала. Рахмановъ смущенно опустилъ голову].
ИВКОВЪ. Не плачь, дочка, не плачь! [Привлекаетъ ее къ себ и гладить по головк]. Къ тому идетъ. Время… Ну, какъ ты? Дай-ка на себя поглядть! [Пытливо и грустно смотритъ ей въ глаза].
МАША. Я слава Богу…
ИВКОВЪ [недоврчиво]. Вотъ и хорошо! [Вздохнулъ и грустно задумался].
МАША. Я правду говорю, папенька! Не для того, чтобъ утшить васъ. Не извольте такъ думать. Чистую правду!
ИВКОВЪ. Въ одно слово съ Любой… [Переводить взглядъ на Рахманова].
РАХМАНОВЪ. Понимаю васъ, батюшка.
ИВКОВЪ. Я вдь ничего не говорю, сударь мой.
РАХМАНОВЪ. Какъ вамъ быть покойнымъ за Машу? Я слишкомъ много надлалъ вамъ зля, оскорбилъ васъ, ее… Чего вамъ стоило это — видно по васъ. Васъ трудно узнать. Врьте, мн тяжело, батюшка!
МАША [радостно, ласкаясь къ отцу]. Слышите, папенька?
РАХМАНОВЪ. Маша такъ отвтила вамъ, будто она счастлива. Врить-ли?— Не знаю.
ИВКОВЪ. А по какой причин, смю спросить?
РАХМАНОВЪ. Очень понятно. Вы знаете Машу. Знаете каковъ я, какъ я жилъ… Многое нужно, чтобъ Маша дйствительно была счастлива, чтобы въ сердц ея не оставалось ни горечи, ни сомнній, ни страха за будущее. Могу-ли я сдлать это — не знаю. [Съ любовью глядя на жену]. Одно знаю и знаю твердо, что всей душой хочу ея счастья… этимъ живу… что… [Волненіе прерываетъ его рчь].
МАША [слушавшая его, съ возрастающимъ восторгомъ, вдругъ подходятъ и крпко цлуетъ его].
РАХМАНОВЪ. Маша!! [Страстно привлекъ ее къ себ и поцловалъ еще разъ]. Вотъ, батюшка!.. Хотите врьте, хотите нтъ!
ИВКОВЪ. Этому какъ не врить! [Растроганъ]. Да благословитъ васъ Господь и сохранитъ Своей святой милостью! [Встаетъ. Маша цлуетъ его руки]. Простите меня! Я точно не врилъ, Матвй Петровичъ… У старика душа не отходчива. Страхъ, безпокойство… Тяжко было мн, правда. Я не могъ помыслить, что бы вы были къ Маш такъ хороши, ласковы…
РАХМАНОВЪ. Да можно-ли иначе? Коли въ душ есть что хорошаго, она угадаетъ, найдетъ!— Вотъ, молъ, этимъ живи, по-людски!
ИВКОВЪ. Спасибо, зятюшка! Успокоили вы меня. [Протягиваетъ къ нему объятія. Рахмановъ цлуетъ старика]. Ну, теперь отпустите меня.
МАША [съ мольбой]. Папенька! милый!
ИВКОВЪ. Нтъ, нтъ! Хочется поскорй видть васъ у себя, принять съ хлбомъ-солью, какъ должно. Люба хлопочетъ, къ обду васъ ждетъ. Милости просимъ!
РАХМАНОВЪ. Прідемъ, батюшка, съ радостью!
ИВКОВЪ. Ну вотъ!.. Рада, Машурка, подъ родительскій кровъ?
МАША. Рада, папенька! [Ивковъ растроганный, поцловалъ дочь и идетъ въ залъ, въ сопровожденіи Маши. Рахмановъ отворилъ ему дверь и уходитъ за нимъ].

ЯВЛЕНІЕ XII.

Клавдія [изъ сада, на порог террасы. Съ волненіемъ].

Пила?.. Нтъ. Сколько было, столько и есть. [Глубокій вздохъ облегчаетъ ей грудь]. Страхъ какой!.. Кажется, у всякого одно про меня на ум… Только всыпала, а что-же тогда?.. [Молчитъ, раздумывая, причемъ раза-два быстро взглянула на пузырекъ]. Или разбить мн его, выбросить?! [Съ ршимостью входить въ комнату]. А потомъ что?.. Была ужъ петля на ше… Если-бъ не вошли, лежала-бы я въ сырой земл… Не жалть ли мн ихъ, въ радости ихней, да милованьи?! Ха-ха! Сердце выболло, нечмъ жалть. Либо она, либо я! [Энергично пошла къ террас].

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Клавдія, Маша и въ конц Рахмановъ [за сценой].

МАША [вбгая изъ залы]. Ахъ!.. Какъ ты меня испугала! [Схватилась за грудь].
КЛАВДІЯ. Отсылаютъ… Нынче хать велятъ…
МАША. Что-же теб?.. [Берется за пузырекъ съ лкарствомъ. Клавдія отвернулась]. Если о чемъ-нибудь попросить…
КЛАВДІЯ. Затмъ и пришла. [Маша беретъ со стола ложку]. Напрасно вы… [Кивнула на пузырекъ. Маша удивленно взглянула на нее]. Какая польза? И такъ Богъ здоровья пошлетъ.
МАША. О чемъ-же просить?
КЛАВДІЯ [съ волненіемъ]. Говорили, Лозовскій прикащикъ… Замужъ меня… вишь, баринъ веллъ…
МАША. Не можетъ быть.
КЛАВДІЯ [съ усмшкой]. Вы не велите — послушаетъ, не станетъ неволятъ…
МАША [горячо]. Матвй Петровичъ никогда не сдлаетъ этого, никогда! Будь покойна.
Клавдія. Мудрено.
МАША. Что такое?
КЛАВДІЯ. Успокоиться мн…
МАША [съ волненіемъ]. Ну это… я тутъ ничего не могу. [Наливаетъ лкарство. Ни лиц Клавдіи борьба и ужасъ. Она готова вырвать ложку чего Маша не видитъ, стоя къ Клавдіи спиной].
РАХМАНОВЪ [въ зал]. Маша! Гд ты?
КЛАВДІЯ [слабо вскрикнула, схватилась за голову и въ мгновеніе исчезаетъ въ угольную].
МАША [поспшно проглотила лкарство и, бросивъ ложку, идетъ на встрчу]. Здсь я, здсь!

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Маша и Рахмановъ.

РАХМАНОВЪ [войдя, горячо поцловалъ жену]. Ну, Маша, прости меня! за все, за все!
МАША. Богъ съ тобой, милый! Зачмъ вспоминать!..
РАХМАНОВЪ. Мн одно оправданіе: не возьми я силой, отецъ не отдалъ-бы тебя и ты сама бы за меня не пошла. А безъ тебя, я бы погибъ.
МАША. Вотъ ты что говоришь!
РАХМАНОВЪ. Да, Маша, да! Если бъ не ты, до чего бы довела меня прежняя жизнь? Вотъ почему я и полюбилъ тебя такъ. Сначала, когда я увезъ тебя и женился, я не понималъ этого. Еще бродили старыя дрожжи. Я то.любилъ тебя, то ожесточался. Я не понималъ, что ты должна была чувствовать, ты — нжная, чистая. Надо было многое сломить въ себ, чтобы понять. Но я уже не переставалъ думать о теб, къ прежнему не могъ возвратиться, я сталъ уже твой. Я удивлялся себ, что похалъ къ твоему отцу, но похалъ…
МАША [смясь]. Вмсто винокурни! Ахъ, какъ я обрадовалась! Я тогда же узнала. И какъ мн было стыдно, что я вспылила! Помнишь? До тхъ поръ я думала, что это не любовь, а забава, капризъ. Горько мн было, обидно! А тутъ словно камень съ души. И все ужъ въ другомъ вид представилось. Во всемъ я стала искать твоей любви, даже въ томъ, за что негодовала. Само сердце подсказывало… Тутъ я поняла, что давно ужъ люблю, можетъ быть съ первой встрчи… [Вдругъ взялась за голову и болзненно вздохнула].
РАХМАНОВЪ [тревожно]. Что съ тобой? Головка болитъ?
МАША. Нтъ… Прошло. Ужъ день такой… Какъ не закружиться голов! Столько радости! [Созерцательно]. Ясно, ясно вижу, какъ мы встртились въ первый разъ, все до черточки! [Глядя на него]. Я еще раньше думала о теб, да!.. Про тебя разсказывали такія чудеса, ужасы!..
РАХМАНОВЪ. Всего было, Маша!.. Милая! [Цлуетъ ее].
МАША. Меня очень занимало: что ты за человкъ? каковъ собой?.. Я помнила нянины сказки и выдумывала свои. А героемъ былъ ты… [Изнеможенно]. Будто предчувствовала, что ты придешь и возьмешь мое сердце… жизнь…
РАХМАНОВЪ. Маша! ты право нездорова!
МАША. Нтъ, милый… не безпокойся… Такъ ты любишь меня? очень любишь?
РАХМАНОВЪ. Какъ только можно, радость моя! [Нжно привлекаеть ее къ себ].
МАША [слабющимъ голосомъ]. Милый… какъ хорошо!.. [Впадаетъ въ забытье и склоняется къ нему ни грудь].
РАХМАНОВЪ [въ испуг]. Маша! [Она молчитъ]. Маша!! Господи, да что съ нею?! Маша!!.. [Съ ужасомъ смотритъ на нее].

ЗАНАВСЪ БЫСТРО ПАДАЕТЪ.

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

Просторная ткацкая изба. Прямо два окна и одно налво. Дверь справа, въ авансцен. Въ правомъ углу печь. Прямо, между окнами, ткацкій становъ. [Изъ этихъ, оконъ виднъ садъ и каменная ограда]. По лвой стн лавка, столъ и скамья. Справа, отъ печи до двери, помостъ и палати. Тутъ нсколько сундуковъ и узловъ. На стол краюха хлба, ножъ, деревянная солонка, чашка и горитъ сальная свча. Ночь.

ЯВЛЕНІЕ I.

Клавдія и Никитишна [спять на помост].

КЛАВДІЯ [задумчиво сидитъ на скамь]. Лкаря привезли!.. Ничего онъ не сдлаетъ, нтъ! Не встать ей… И узнать не узнаютъ, ужъ зелье такое… А все на меня станутъ думать, ея — скажутъ — дла… Не пустилъ-же бурмистръ въ Лозовку.— ‘Повремени, говоритъ, не до тебя, а можетъ и понадобишься’. Значитъ есть въ голов… [Тоскливо]. А ты точно Каинъ!.. Каждаго бойся, дрожи!.. [Заплакала]. Что они со мной сдлали! До чего довели!..
НИКИТИШНА [просыпается. Хрипло]. Кха-кха-кха!.. Господи помилуй! [Громко звнула]. Ай не ложилась?
КЛАВДІЯ. Спи, бабушка. Еще рано.
НИКИТИШНА. Жутко теб, что-ли? Съ огнемъ сидишь.
КЛАВДІЯ. Сна нту. Неможется. Скучно въ потемкахъ лежать.
НИКИТИШНА. И то правда: какое теб спокойствіе! Ночами-то пуще мысли одолваютъ. Э-эхъ-ма! [Перевертывается на другой бокъ]. Извелась, бдная! [Зваетъ]. Господи помилуй! [Засыпаетъ].
КЛАВДІЯ. Что тамъ длается?… Ужъ поскорй-бы конецъ! Мочи нтъ дожидать!.. [Глядя ни окно]. Охъ, завы-ылъ!.. Скверная собака: какъ ночь, такъ выть!.. Ишь заливается!.. За душу тянетъ!.. [Робко]. А можетъ быть по покойнику!.. Можетъ, она ужъ холодная, какъ восковая лежитъ… [На лиц ея страхъ]. А вдь она приходить ко мн будетъ!.. Будетъ, будетъ!.. Скажетъ: ‘за что извела? Ништо я виновата? Силой взяли, силой повнчали… Гнала ли я тебя, притсняла-ли? Слова не сказала дурнаго. За что-же ты загубила меня?..’ Вотъ съ чмъ придетъ. Какъ схоронятъ, въ ту ночь и придетъ… [Вздрогнула]. Что это?! [Съ ужасомъ обвела глазами всю избу и бросается будить старуху]. Бабушка!.. бабушка!..
НИКИТИШНА [съ просонокъ]. А!.. Что ты?.. [Садится]. Что съ тобой, матушка?
КЛАВДІЯ. Я такъ… ничего…
НИКИТИШНА. Али что померещилось?.. Крыса скребется въ подполь — что страшнаго?
КЛАВДІЯ. Ничего я… Сама не знаю…
НИКИТИШНА. О-о-охъ! [Сострадательно покачала головой и помолчала съ секунду]. Дурно мн приснилось про тебя, Клавдія…
КЛАВДІЯ [сдавленнымъ голосомъ]. Что приснилось-то?
НИКИТИШНА. Можетъ и такъ оно… Зачмъ тебя понапрасну тревожить! [Встаетъ]. Никакъ разсвло. Слава-те Господи! [Напяливаетъ сермяжный халатишко]. Скотину пора выгонять. А ты хоть теперь-бы заснула. Все бъ часокъ другой, анъ и полегчаетъ. [Поплелась къ двери]. Господи помилуй! [Уходить].
КЛАВДІЯ. Если такъ мучиться, что-жъ это за жизнь?! [Задуваетъ свчу. Въ окна видно заря]. Вонъ лошадей подаютъ. Должно быть лкарю. Видно, ему ужъ нечего длать: кончено!.. Узнать-бы! Разв спросить У КОГО?.. [Пошла въ двери]. Нтъ, нтъ, какъ можно!.. А тихо. [Подняла боковое окошко]. Ни шуму не слыхать, ни голосьбы… [Отходитъ отъ окна]. Да кончено! Словно что оборвалось во мн давеча. Кончено, врно. [Садятся подавленная]. Тяжко!.. [Взялась за голову и такъ остается нсколько мгновеній]. Вдь чуть не вырвала у ней ложку-то!.. Видно, не судьба! Что-жъ этакъ-то!.. [Энергично встаетъ]. Нтъ, За умъ взяться надо! Еще будетъ время, накаюсь! [Оживляется]. Неужто вернутся мои красные дни?.. Долго-ли жили, чтобъ такъ ужъ привыкнуть? Разв ему и жизнь не въ жизнь, безъ нея? За что такъ любить? А меня-то онъ не любилъ?— Вспомнитъ! Есть чему вспомниться!.. [Ходитъ. Походка ея тверда и увренна. Лицо дышатъ энергіей]. Такъ-то лучше, чмъ томить себя, да голову вшать!..

ЯВЛЕНІЕ II.

Клавдія и Акулька [вбгаетъ].

АКУЛЬКА. Насилу урвалась къ вамъ! Дай-думаю сбгать, сказать Клавдіи Тарасовн… Фу! и умаялась! Всю-то ночь на ногахъ, накажи Богъ!
КЛАВДІЯ [съ усиліемъ]. Ну что?.. какъ?..
АКУЛЬКА. Да слава Богу, отходили! совсмъ отходили!
КЛАВДІЯ [поражена]. Ну вотъ и… И хорошо… [Вздохнула свободно]. Всмъ радость…
АКУЛЬКА. Ужъ такая-то радость! Вдь ангелъ какой! Въ постельк сидитъ, чай кушать изволитъ. А баринъ ра-адъ! Господи батюшка!
КЛАВДІЯ. Лкарь-то что-же?
АКУЛЬКА. Что лкарь! Яду, говоритъ, поддано.
КЛАВДІЯ [въ ужас], я… я-ду?!
АКУЛЬКА [зорко ее наблюдаетъ]. Да-а! Спасибо, говоритъ, во время захватили, а то-бъ ничего не подлать.
КЛАВДІЯ. Полно такъ-ли? Разв не бываетъ: вдругъ разнеможешься? А лкарю что ни соврать, больше-бы за платили.
АКУЛЬКА. Стало-быть видно ему: такъ-ли съ барыней, или поддали. Я какъ услыхала про это… Господи-батюшка!— подкатило подъ сердце — не продохну! Такъ испужалась, такъ испужалась!..
КЛАВДІЯ. Какъ не испугаться, ежели правда!
АКУЛЬКА. И у кого рука налегла сдлать это?! Чтобъ ему вы два, ни покрышки, проклятому!
КЛАВДІЯ. И у барыни одни рчи съ лкаремъ?
АКУЛЬКА. Станетъ она!.. этакій ангелъ! Нтъ. Баринъ допытывался: что пила, кушала? кто подавалъ? Не былъ-ли кто въ горниц изъ дворовыхъ? А у барыни одинъ отвтъ: ‘оставь, ради Христа! Быть, говоритъ, этого не могло. И слышать не хочу!’ [Клавдія задумывается]. А вы что жъ вчерась не ухали?.. [Язвительно]. Бурмистръ не пустилъ, сказывают]?
КЛАВДІЯ [очнувшись отъ задумчивости]. Что говоришь?
АКУЛЬКА. До моей-ли вамъ болтовни! Ишь какая сидите!.. Побгу. Неравно хватятся. Съ вами еще бды наживешь! [Убгаетъ].
Клавдія. Все прахомъ!.. Съ чмъ я осталась? Только тяготы прибыло… Душу свою губила, на вчную муку шла, только-бъ пожить съ нимъ по прежнему!.. Не самъ ли ранилъ меня, привораживалъ? Люби, говорилъ, меня не такъ какъ другія. Вс они дрянь передъ тобою. Такъ люби, чтобъ не скучать мн, чтобъ охмллъ я отъ любви этой! Чьи рчи? Что ты ими надлалъ?.. Откуда что взялось! Точно спала я до тхъ поръ, да проснулась. Прихлынуло къ сердцу, душу что полымемъ охватило, сама не узнала себя… Вотъ ты что сдлалъ со мною и… бросилъ. Вольна-ль я въ себ посл этого?!

ЯВЛЕНІЕ III.

Клавдія, Лукашка и парень изъ дворни
[всунулись въ избу чрезъ поднятое окно и глазютъ на Клавдію].

ЛУКАШКА. Гляди-ко съ: сиди-итъ!
КЛАВДІЯ [вставая]. Вамъ чего нужно?
ЛУКАШКА. Ничаво. Поглядть.
КЛАВДІЯ. Чего не видали? Пошли прочь!

[Подъ другими окнами, на двор, сбираются дворовые, больше женщины].

ЛУКАШКА [не двигаясь, парню]. Надо быть караулъ къ ней приставятъ!
ПАРЕНЬ. В то какъ-же! Караулъ первымъ дломъ…

[Отъ напора любопытныхъ, разбивается одно изъ оконъ, что въ глубин. Зазвенло стекло].

КЛАВДІЯ [крикомъ]. Что-жъ это такое?! Прочь! вс! Прочь, говорю! [Опускаетъ боковое окно. Одинъ изъ толпы крикнулъ: ‘баринъ’! Вс разбгаются].
КЛАВДІЯ. Вотъ ужъ какъ!.. вс!! Нтъ, докажи! Кто видлъ? кто знаетъ? Говорить можно все. Докажи-и!

ЯВЛЕНІЕ IV.

Клавдія и Рахмановъ.

РАХМАНОВЪ [съ подавленнымъ гнвомъ, спокойно]. Нашелся лиходй, умыслилъ барыню отравить. Ты?
КЛАВДІЯ. Ничего я про это не знаю.
РАХМАНОВЪ. Не знаешь. Вчера утромъ ты была въ хоромахъ. Зачмъ?
КЛАВДІЯ. Барын поклониться, попросить, чтобъ замужъ меня не неволили. Слышала, что хочешь меня за прикащика сбыть, концы схоронить. Милостивъ больно. У насъ барыня всмъ вертитъ. Къ ней и пошла. Заступись, молъ, матушка. Довольно надо мной надругались! Не вели мужу себя срамить. Врною я была полюбовницей. И душа и красота моя — все въ него ушло. А онъ меня прикащику отдаетъ, мужику. Разв мужикъ ему ровня?
РАХМАНОВЪ [сдерживаясь съ трудомъ]. Придержи языкъ!
КЛАВДІЯ. Намолчалась я. Будетъ. Молчала, пока сердце не выболло! [Сложила на груди руки и отвернулась].
РАХМАНОВЪ. Я не выдавалъ тебя за прикащика. Врешь! Такъ и сказать веллъ. Значитъ, ты за другимъ приходила.
КЛАВДІЯ. Сказать мн сказали, да какъ теб врить? Говорилъ-же, что любишь меня, не промняешь ни на кого. Вдь говорилъ? Ничмъ я не провинилась. Любила: блый свтъ въ теб былъ — вотъ какъ любила! А выгналъ же, какъ собаку негодную выгналъ! Пусть твоя барыня такая-сякая золотая, хорошая. Да мн-то что? Легче-ль отъ этого? А ты прогналъ и думать обо мн позабылъ. Вотъ какъ теб врить!
РАХМАНОВЪ. Значитъ, не ты дала яду?
КЛАВДІЯ. Экъ теб хочется меня доканать! Сказала — не я.
РАХМАНОВЪ [настойчиво]. Такъ не ты?
КЛАВДІЯ. Не вритъ. Пытать будешь? Пытай. Хоть на куски ржь. Лютй той пытки, что я вынесла изъ-за васъ — придумать.
РАХМАНОВЪ. А что было бъ, если-бъ барыню схоронили, дло бы не открылось? Думала ты?
КЛАВДІЯ. Съ чего-жъ было думать? Разв я знала, что барыня захвораетъ?
РАХМАНОВЪ. Не все-же мн горевать! Потосковалъ-бы полно. А тутъ ты… Лукавишь, льнешь, ластишься… И сталъ-бы я вспоминать, какъ мы жили съ тобою. А жили чего, весело…
КЛАВДІЯ [съ волненіемъ]. Не говори такъ! оставь!
РАХМАНОВЪ. Старая любовь долго помнится… И сталъ бы я заглядываться на тебя…
КЛАВДІЯ. Не дразни, баринъ!
РАХМАНОВЪ. Дальше, да больше…
КЛАВДІЯ [дрожащимъ голосомъ]. Баринъ!!
РАХМАНОВЪ. И опять сталъ-бы цловать-миловать Клавишу… [Клавдія вдругъ зарыдала. Тихо]. Ты отравила?
КЛАВДІЯ [рыдай]. Хоть-бы крошечку пожаллъ!.. Господи!..
РАХМАНОВЪ [кротко]. Сознайся: ты?
КЛАВДІЯ [переставая рыдать]. Я.
РАХМАНОВЪ [глаза ею сверкнули. Глухо]. А въ чемъ дала?
КЛАВДІЯ [понурившись]. Въ лкарств.
РАХМАНОВЪ [съ яростью]. Подла-я!! Змя!! [Схватилъ со стола ножъ и замахивается].

ЯВЛЕНІЕ V и ПОСЛДНЕЕ.

Т-же и Маша.

МАША [схватываетъ мужа за руку]. Матвй Петровичъ!!
РАХМАНОВЪ [задыхаясь]. Она… она дала яду!..
МАША. Ради Бога!.. Я ужъ просила тебя!..
РАХМАНОВЪ [бросаетъ ножъ на полъ]. Рукъ не хочу марать! Кандалы, плети, каторга — вотъ теб что! [Маш]. Пойдемъ, милая! Зачмъ ты пришла?!
МАША. Я видла по теб, предчувствовала… [Закрываетъ руками лицо]. Ужасъ какой!!
РАХМАНОВЪ [беретъ ея руки]. Пойдемъ, голубка моя!
МАША. Ты простишь… Она слишкомъ несчастна!..
РАХМАНОВЪ. Ее простить?!
МАША. Если любишь меня, прости!
КЛАВДІЯ [насмшливо]. Простишь? Любишь — долженъ простить.
РАХМАНОВЪ [круто повернулся къ Клавдіи]. Что?!
маша [бросается къ нему]. Не слушай, не слушай ее! Она сама не знаетъ, что говоритъ. Ты долженъ понять… все… Пускай детъ. Позволь!
КЛАВДІЯ. Нужно-ли мн прощенье твое? Что имъ длать? Все отняла, душу выла — и прощаетъ!!
МАША. Малый! пожалуйста!..
РАХМАНОВЪ [взявъ Машу за талію, посл краткаго колебанія]. Ну, будь по твоему. [Обернувшись къ Клавдіи черезъ плечо]. Слышала? Узжай!
КЛАВДІЯ [изступленно]. Ку-да?! Загубили и милуютъ! А мн жизнь вотъ какъ нужна!.. [Мгновенно поднимаетъ съ пола ножъ]. Вотъ!! [Зарзывается. Маша съ крикомъ прячетъ лицо на груди Рахманова].

ЗАНАВСЪ.

Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека