‘Русская Мысль’, кн. XII, 1885
В старой Москве. Историческая повесть. Гр. Е. А. Салиаса. Спб., 1885 г, Салиас Евгений Андреевич, Год: 1885
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Въ старой Москв. Историческая пов>сть. Гр. Е. А. Саліаса. Спб., 1885 г. По окончаніи Петербургскаго, возведшаго на всероссійскій тронъ Императрицу Екатерину II, дворъ, въ сопровожденіи гвардіи, отправился въ Москву завершить начатое въ сверной столиц и коронованіемъ на царство освтить совершившееся, положить конецъ тревожному состоянію умовъ, озадаченныхъ и сбитыхъ съ толку неожиданнымъ событіемъ, про которое за границей говорили, что оно слишкомъ напоминаетъ сказку изъ Тысячи одной ночи. По счету это была въ одно столтіе уже третья, осуществляющаяся въ дйствительности и мняющая судьбы громадной имперіи. Отъ второй сказки оставался въ живыхъ несчастный, наиболе пострадавшій сынъ Анны Леопольдовны, въ колыбели ставшій императоромъ и въ пеленкахъ очутившійся въ тяжкомъ заключеніи. Вс три дйства, особливо же послднее, точно хмлемъ туманили молодыя головы, раздражали слишкомъ пылкія самолюбія, которымъ все казалось возможнымъ, все достижимымъ. Необычайное возвышеніе Разумовскихъ не давало покоя тмъ, кто могъ разсчитывать за такую же карьеру,— братьямъ Орловымъ, быстрое возвышеніе Орловыхъ дразнило ихъ товарищей, гвардейцевъ. Со времени знаменитаго ‘дйства’ въ Петровъ день 1762 г. прошло всего два мсяца, а уже ‘Гришуха-Вдмедь’ произведенъ въ ‘генеральсъ-адъютанты’, носитъ брилліантовый аксельбантъ, онъ и братья возведены въ графское достоинство, идутъ по городу и въ гвардіи слухи о возможности его брака съ императрицей. Да и самъ онъ, пожалуй, не прочь врить въ осуществимость этой завтной мечты. Вокругъ братьевъ Гурьевыхъ группируется гвардейская молодежь, завидующая ‘фавору’ Орловыхъ, считающая себя обиженною, такъ какъ и она приникала участіе въ ‘дйств’ не меньшее, чмъ случайные баловни счастья, сдлавшіеся вельможами и отвернувшіеся отъ старыхъ пріятелей, рисковавшихъ наравн съ ними своими головами. Гурьевы замышляютъ новый переворотъ, подбираютъ партію среди офицеровъ, обращаются къ высокопоставленныхъ недовольнымъ, къ Ивану Ивановичу Шувалову, къ Никит Ивановичу Папину, къ старому князю Лубянскому. Въ дом этого-то князя Лубянскаго и разыгрывается романъ на фон вышеприведенныхъ историческихъ событій. Московскій старожилъ, князь женился въ молодыхъ лтахъ на красавиц-сирот, татарской княжн, пріхавшей съ матерью въ Москву искать защиты противъ крымскаго хана. Уроженка юга не вынесла нашего суроваго климата и умерла, оставивши единственную дочь Анюту, радость и счастье стараго князя. Ей минуло двадцать лтъ и въ нее влюбленъ внукъ князя, гвардіи сержантъ Борщевъ. Она тоже любитъ красавца-родственника, любитъ его и ддъ Лубянскій. Но помхой браку является слишкомъ близкое родство влюбленныхъ. Князь не соглашается отдать дочь за Борщева и пріискиваетъ ей въ женихи стараго сенатора Каменскаго. Въ горячемъ объясненіи съ отцомъ Анна заявляетъ, что не пойдетъ ни за кого замужъ, если не станетъ женою любимаго человка, и скоре уйдетъ въ монастырь. Князь объявляетъ, что прикажетъ связать и обвнчаетъ насильно въ своей подмосковной. Устраивается торжественная помолвка Анны съ Каменскимъ. Тогда влюбленнные ршаются бжать и обвй* чаться ночью ‘самокруткой’. Имъ помогаетъ мамка княжны и Ахметка, татаринъ, привезенный бабкою княжны изъ Крыма. Все устроивается въ ваилучшемъ вид при содйствіи товарища Борщева, гвардейца Хрущова, влюбленнаго въ его сестру Агашу. Старый князь грозитъ молодымъ людямъ судомъ, разлукою, вчнымъ заключеніемъ въ монастыр. Но потомъ ведетъ ихъ въ кабинетъ и объясняетъ, что это онъ все ‘скоморошествовалъ’, что самъ же онъ и бракъ ихъ устраивалъ и даже въ церкви спрятанный былъ, когда ихъ внчали, такъ какъ мамка и Ахметка все длали съ его вдома и по его приказу. Поступалъ же князь потому такъ, что вс его ходатайства передъ гражданскими и церковными, властями повели только къ формальнымъ отказамъ, посл которыхъ уже нельзя было допустить открытаго брака, вотъ онъ и пристроилъ имъ ‘самокрутку’. Общее ликованіе нарушается неожиданнымъ арестомъ обоихъ молодыхъ гвардейцевъ, бывавшихъ у Гурьевыхъ и скомпрометированныхъ вмст съ другими офицерами, принимавшими участіе въ заговор убить Григорья Орлова, освободить изъ Шлиссельбурга Императора Ивана Антоновича и возвести его на престолъ, свергнувши Императрицу Екатерину II. Къ старику Лубянскому является нкій капитанъ Побдзинскій, проходимецъ, шпіонъ и мошенникъ, и берется выручить изъ бды Борщева, само собою разумется, за деньги. Чтобы избжать ссылки въ Сибирь, Борщовъ долженъ солгать Орлову, будто приходилъ къ нему мсяцъ назадъ вмст съ Побдзинскимъ, чтобы донести на товарищей-заговорщиковъ, но не былъ выслушанъ спшившимъ куда-то любимцемъ государыни. Борщевъ наотрзъ отказывается цною безчестнаго поступка купить себ свободу. Старый князь детъ самъ въ Григорью Григорьевичу Орлову, объясняетъ все, всю правду, какъ однимъ словомъ лжи могъ спастись его зять, какъ легко было бы ему обмануть Орлова. Но лгать и обманывать онъ не хочетъ и не можетъ, — онъ дворянинъ!… ‘Или честь дворянская стала у насъ теперь новая, изъ-за моря привезенная?’ — восклицаетъ старикъ. Орловъ протянулъ руку князю и вымолвилъ: ‘Нтъ, князь, честь дворянская во дни вдовой государыни Екатерины Вторыя не новая… а все та же, старая… Спасибо теб, что меня на разумъ наставилъ… Я, видишь, по молодости своей, да отъ длъ и заботъ, спутался на мысляхъ… Сталъ, вишь, жалть, что меня лишній разъ не обманули. Сталъ негодовать, что двое дворянъ россійскихъ, Лубянскій и Борщевъ, не лгуны подлые, меня дуракомъ не поставили, взявъ обманомъ’. Все окончилось благополучно свадьбою Хрущова съ Агашею Борщовою и двойнымъ свадебнымъ пиромъ въ палатахъ князя Лубянскаго.
Романъ, несмотря на водевильную развязку, читается съ интересомъ. Въ ряду произведеній, предназначаемыхъ, для такъ-называемаго ‘легкаго чтенія’, эта историческая повсть можетъ быть причислена къ самымъ ‘легкимъ’. И говоримъ мы это отнюдь не въ порицаніе, а искренно въ похвалу графу Саліасу. Романъ Въ старой Москв смло можно дать читать дтямъ старшаго возраста, чего отнюдь нельзя сказать о всхъ издліяхъ писателей историческихъ романовъ и повстей послдняго времени, всего же мене можно сказать это о романахъ г. Мордовцева, кровопролитныхъ и ‘застночныхъ’. Нкоторая дланность въ разговорномъ язык встрчается и въ повсти гр. Саліаса, есть въ ней и преувеличенія, какъ, напримръ, въ изображеніи матери Борщева, помщицы, живущей постоянно въ своей деревн. Конечно, лучше было бы не вдаваться въ такой своего рода шаржъ немного заднимъ числомъ. Но, повторяемъ, это — легкое чтеніе, и смшныя выходки Борщевой способны только вызвать улыбку безъ злаго чувства, такія помщицы, по всей вроятности, не были рдкостью въ описываемое авторомъ время. Сомнительно только, чтобы дти такихъ барынь были когда-нибудь положи на Алекся Борщева и Агашу. Это, впрочемъ, не особенно важно въ виду того, что въ общихъ чертахъ нравы и обычаи времени, изображенные авторомъ, воспроизведены довольно врно.