Юрій Слезкинъ
Въ мор
В море, Слезкин Юрий Львович, Год: 1910
Время на прочтение: 2 минут(ы)
‘Аполлонъ’, No 7, 1910
Я все видлъ. Я лежалъ на длинныхъ жердяхъ, брошенныхъ на нижней палуб, и все видлъ… Ночь была тихая, море, какъ стальной щитъ, искрилось подъ лучами полной луны, шхуна шла быстро, слегка потрескивая деревянной обшивкой каютъ. Береговъ не было.
Высоко висло черно-синее небо, все въ блыхъ звздахъ, кругомъ колебалось море. Наверху шагалъ вахтенный помощникъ, иногда слышалась команда.
— Такъ держать!..
И, какъ эхо, вторилъ штурвальный:
— Есть, такъ держать!.. Внизу и въ каютахъ вс спали.
Я смотрлъ на луну, на звзды, на море и мечталъ, когда поблизости услыхалъ шорохъ. Тогда я обернулся и увидлъ высокую тнь человка въ мохнатой шапк.
Это былъ персъ. Онъ приподнялся съ циновки, на которой лежалъ, и оглядывался. Мн захотлось знать, что онъ будетъ длать, и я продолжалъ лежать неподвижно.
Оглядвшись, онъ медленно поползъ по жердямъ къ носу. Тамъ спало еще нсколько персовъ. Между ними лежалъ и тотъ молодой амбалъ {Амбалъ по-персидски — грузчикъ.}, что такъ весело смялся, скаля свои блые зубы.
Онъ былъ совсмъ безусый мальчикъ — стройный и красивый, какъ бронзовое изваяніе Аполлона, но уже таскалъ тяжелые тюки съ парохода на пристань и обратно.
Сегодня онъ насмшилъ всхъ насъ. Когда мы таскали хлопокъ въ Бендеръ Гяз подъ адскими лучами солнца, одному амбалу сдлалось дурно, и онъ упалъ подъ тяжестью тюка. Это былъ пожилой персъ, умудренный годами, и борода его была выкрашена сурьмой. Смшно было смотрть на него, какъ онъ лежалъ — блдный на песк. Тогда къ нему подбжалъ тотъ молодой безусый персъ, повязалъ ему лобъ платкомъ, такъ, какъ повязываютъ себ женщины чадру, потомъ захлопалъ въ ладоши и, прыгая вокругъ, кричалъ:
— Вотъ, какая красивая ханумъ!
И намъ всмъ показалось это очень забавнымъ, мы много смялись. А посл, пожилой персъ оправился и снова забгалъ съ ношей съ пристани на киржимъ и обратно.
Мы ли на ходу свои чуреки, кричали, шутили и длали свое дло.
Вечеромъ вс легли спать.
Мн не спалось, потому что съ непривычки я слишкомъ переутомился, а потому я все видлъ.
Персъ осторожно ползъ къ носу. Туда какъ разъ падалъ лунный свтъ, и я узналъ въ ползущемъ того пожилого амбала, которому сегодня днемъ было дурно.
Достигнувъ спящихъ, онъ остановился, потомъ приподнялся и разомъ упалъ плашмя на полъ. Трудно было различить, что онъ длаетъ, но видно было, какъ онъ работалъ руками.
У меня сжалось сердце, но я не шевелился, я даже не вскрикнулъ.
Затмъ персъ опять всталъ. Въ рукахъ у него было что-то большое и темное. Это былъ человкъ,— онъ старался вырваться, но почему-то молчалъ.
Тогда персъ дотащилъ его до борта, сбросилъ на жерди, сталъ на грудь его колномъ и, обмотавъ ему голову длиннымъ кушакомъ, который носятъ амбалы вокругъ бедеръ, привязалъ къ другому концу кушака лотъ и бросилъ все въ море.
Я слышалъ, какъ слабо всплеснула вода у борта…
Мы шли быстро, и за нами оставалась чистая, искрящаяся дорога.
Море попрежнему было пустынно. На восток блла заря.
Персъ пошелъ обратно къ своей циновк, вынулъ оттуда коврикъ, разложилъ его на жердяхъ, слъ на корточки и началъ громко молиться.
Голосъ его звучалъ ровно, торжественно и спокойно…
Я продолжалъ лежать, не мняя положенія, не сводя съ него глазъ…