— Надо полагать, что нтъ, потому и до сихъ поръ около будки стоятъ, отвчаетъ чуйка.— Эхъ, братцы, мн хоть бы колесо за двугривенный выиграть, такъ я-бы и то былъ доволенъ!
— А бронзовые часы?
— Часы давеча портной выигралъ. Поди-же ты, какое счастье! Ура ему кричали. Въ кабакъ повели.
— Портной?
— Да, простой портной-штучникъ. И изъ себя-то: ледащіи этакой. Подошолъ, брякнулъ на выручку двугривенный — трахъ — часы! Изъ рукъ въ руки ему какой-то генералъ сто рублей за нихъ давалъ, — не взялъ. Нтъ, говоритъ, ваше превосходительство, хоть мы и на нарахъ спимъ, а ихъ въ головахъ поставимъ: пусть до некрутчины красуются! Въ некруты притянутъ, ну тогда по боку!
— Подижь-ты, портной, и вдругъ бронзовые часы! дивятся въ толп.
Къ кіоску протискиваются дв женщины въ платкахъ.
— Не бери, Дарья Михайловна, ну что за радость проигрывать… говоритъ одна изъ нихъ.
— Ахъ, двушка, нельзя-же, — кажинную лотерею беру почемъ знать, можетъ вотъ въ эту-то и выиграю. У меня, признаться, и денегъ не было, да я нарочно для этого серебряную ложку въ табачной заложила.
— А вотъ сейчасъ поминанье вытащимъ, отвчаетъ онъ и вытаскиваетъ изъ кармана записку. Первый на счастье рабы божьей Аграфены… Пустой? Ну, значитъ плохо Богу молилась. Второй — младенцу Анн… потомъ отроковиц Анн… и раб Анн…
— Вы скажите лучше сразу сколько билетовъ вамъ нужно, мы и дадимъ… а то такъ нельзя… вы видите публика ждетъ… поясняютъ ему у колеса.
— Сразу нельзя, потому у насъ дло семейное… А что насчетъ денегъ, такъ не сумнвайтесь… Во он… Теперича рабу Афанасію пару… Діакону Прохору четыре… Пустые? Вотъ подижь-ты, — кажись и духовное лицо,а проигралъ! Ну-съ, теперь дв штуки рабу Никанору… Выигрышъ? Чудесно! Позвольте узнать, что-же это за выигрышъ?
— Это въ другомъ павильон узнаете.
— Нтъ, я съ тому спрашиваю: коли ежели мундштукъ для цигарки, то ему этотъ выигрышъ не годится, потому онъ по старой вр…
Въ толп смхъ.
— На гутаперчевый хлыстъ промнять можно… замчаетъ кто-то. — Ну что, Петръ Ивановичъ, выигралъ?
— Ни синя пороха! Говорятъ, что хорошо съ собой для счастья шерсть собачью брать, взялъ и шерсти, а все-таки ничего не выигралъ.
По алле идутъ два франта, повидимому прикащики съ Апраксина двора. Одинъ изъ нихъ несетъ выигранную фарфоровую вазу для цвтовъ. Оба порядкомъ выпивши.
— Весь полкъ переморилъ, а добился-таки, что за болзнь выигралъ! говоритъ счастливецъ. Вотъ что, Вася, идемъ сейчасъ въ этотъ самый ресторанъ и потребуемъ чтобъ намъ въ эту самую вазу хересу нацдили. Хочу изъ выигрыша пить!
— Не нацдитъ, отвчаетъ товарищъ.
— За свои-то деньги? Шалишь! Захочу такъ мн и въ сапогъ нальютъ!