ВЪ ГОСТЯХЪ У ПЕЛИКАНА
ВЪ ГОСТЯХЪ У ПЕЛИКАНА
М. Веселкова-Кильштетъ.
‘Историческій Встникъ’, No 7, 1911
В гостях у пеликана, Веселкова-Кильштедт Мария Григорьевна, Год: 1911
Время на прочтение: 13 минут(ы)
Сотни бленькихъ кроватокъ,
Ярко солнцемъ залитыхъ,
Сотни маленькихъ ребятокъ,
Сотни глазокъ голубыхъ,
Глазокъ срыхъ, глазокъ черныхъ,
Гд блеститъ одинъ вопросъ:
Кто насъ, слабыхъ и покорныхъ.
Въ этотъ домъ большой принесъ?..
Мать сама ль, вздыхая тяжко,
Или чуждая рука?
На груди у нихъ костяшка
Съ четкимъ знакомъ нумерка:
Никогда отецъ любимый
Не надржетъ тотъ шнурокъ,
И никто, никто родимый
Не отвяжетъ нумерокъ!
Въ жизнь вошли вы сиротами,
Вамъ одинъ защитникъ данъ,
Оснившій васъ крылами,
Старый, блый Пеликанъ…
М. К.
Въ послдніе годы все чаще и чаще стали появляться въ печати упреки воспитательнымъ домамъ за ихъ отношеніе къ принятымъ на себя обязанностямъ по вскормленію и призрнію брошенныхъ матерями младенцевъ. Читая и слушая все, что разсказываютъ о чудовищной якобы смертности питомцевъ воспитательныхъ домовъ, общество волнуется, раздаются вопли: ‘Это ужасно! это безобразіе! пора бы отобрать дло отъ казны… тамъ умышленно морятъ дтей, чтобы сократить комплектъ… дти мрутъ отъ голода, потому что у каждой мамки по трое младенцевъ… зачастую цлый день до прихода врача мертвый ребенокъ лежитъ въ одной люльк съ живымъ… воздухъ отвратительный… пища невозможная… грязь… нечистота… масса злоупотребленій, а администрація на все глядитъ сквозь пальцы’… Поговорятъ, погорячатся и, изливъ наболвшее за участь покинутыхъ младенцевъ сердце, вс понемногу снова успокаиваются, каждый идетъ и детъ по своимъ діламъ. а воспитательный домъ стоитъ себ все также въ центр столицы, широко подъ его древней кровлей раскинулъ крылья блый пеликанъ, эта ‘баба-птица’, кормящая, согласно народному поврью, собственной кровью и плотью своихъ птенцовъ, и въ ворота его все входятъ и выходятъ какія-то женщины съ закутанными въ одяльца младенцами.
Мысль проникнуть за высокую ограду въ это загадочное заведеніе явилась какъ-то у небольшого кружка дамъ. ‘Помилуйте, васъ никогда туда не впустятъ,— говорили намъ.— Разв вдомство потерпитъ подобный контроль?’ Особенно пугали насъ почетнымъ опекуномъ. ‘Старый, суровый генералъ… да вы только нарветесь на непріятный отказъ… Лучше и не пытайтесь’… Но мы попытались, постучались, и старый генералъ, со старой и, увы, нын уже исчезающей въ новомъ поколніи рыцарской предупредительностью, открылъ намъ тяжелыя двери стараго екатерининскаго зданія {Управляющимъ императорскимъ с.-петербургскимъ воспитательнымъ домомъ состоитъ почетный опекунъ генералъ-отъ-инфантеріи Николай Петровичъ Брокъ, портретъ котораго приложенъ къ настоящей книжк ‘Историческаго Встника’.}. Что же нашли мы… Чистоту, безукоризненную, педантическую, какую далеко не всегда встртишь въ дтскихъ частныхъ лицъ, Нигд ни пылинки. Какъ зеркало блестящіе, постоянно вытираемые полы и свжій воздухъ. Вс три этажа главнаго зданія раздлены поперекъ, съ свера на югъ, на 10 палатъ каждый, въ каждой палат отъ 35 до 45 мамокъ, а дтей столько же. Въ день нашего посщенія, при наличности 1135 дтей, только у 40 кормилицъ было по два питомца, которые прикармливались стерилизованнымъ молокомъ. У каждаго младенца своя кроватка подъ блымъ, обтянутымъ марлевой тканью кузовкомъ, который при малйшемъ заболваніи пропитывается лсною водой, для облегченія дыханія. Въ корпус кроватки сдланъ выдвижной ящикъ, гд хранится дневной запасъ чистаго блья, а на полу подъ нею стоитъ цинковое герметическое ведрышко, куда на время складываются грязныя пеленки, чтобы показать ихъ палатному врачу. Въ сутки на младенца ихъ полагается, смотря по надобности, отъ 15 до 30 штукъ. Мокрую пеленку не сушатъ, какъ длается во многихъ частныхъ семьяхъ, ее отправляютъ въ прачечную. Какъ упомянуто, въ день посщенія въ дом было 1135 дтей, помножьте это число на 15 (я нарочно беру минимальную цифру), итого — 17,025 пеленокъ, а сколько распашенокъ, кофточекъ, наволокъ, предметовъ блья и одежды кормилицъ,— ихъ блыхъ косынокъ, передниковъ и рубахъ, ихъ цвтныхъ юбокъ и сарафановъ, да сколько же прачекъ требуется для этой чудовищной стирки? Много и все же меньше, чмъ можно ожидать, но зато прачечная оборудована такъ, что мы диву дались, когда вымоченное съ утра грязное блье при насъ стиралось, полоскалось, выжималось и гладилось огромными машинами. ни пару, ни суеты, ни излишне пролитой на полъ воды. Этимъ отсутствіемъ грязнаго блья и объясняется чистота воздуха въ палатахъ. Дти больныя, незаразныя,— а для заразныхъ есть строго изолированное, прекрасно оборудованное помщеніе,— остаются въ палатахъ. Только къ блому кузовку ихъ кроватки прикалывается красный бантикъ, какъ маленькій тревожный сигналъ. На нихъ сосредоточено особенное вниманіе и надзирательницы, и палатной няни-фельдшерицы, которая купаетъ дтей, даетъ имъ лекарство, вызываетъ въ экстренныхъ случаяхъ дежурнаго врача и педантически исполняетъ вс ежедисвныя предписанія своего палатнаго ординатора.
Мамкамъ кроватей не полагается. Это больной пунктъ администраціи — мста мало. Вдь воспитательный домъ въ Петербург былъ разсчитанъ на 500 дтей, а ихъ въ иные дни бываетъ почти втрое больше. мамки спятъ на соломенныхъ стеганыхъ матрацахъ на полу. Каждой полагается подушка, одяло, дв простыни и паволока. На день все это аккуратно складывается по угламъ палаты и закрывается чистыми чехлами, а въ случа заболванія тщательно дезинфецируется. Пока провтривается южная сторона палаты,— дтей переносятъ за плотныя, высокія ширмы на сверную, форточки и фрамуги открываются, и втеръ свободно омываетъ стны. Потомъ такимъ же образомъ освжается воздухъ и на другой половин. Въ верхнемъ этаж топятся цлый день камины.
Пища для кормилицъ готовится въ огромныхъ котлахъ. Пища грубая, по здоровая и для нихъ привычная. Щи, горохъ, перловый супъ, каша, картофель и т. п., но хлба и варева сколько хочется. ‘Лишь бы сыты были!’ говорилъ генералъ. Мы пробовали пищу прямо изъ общаго котла. Были кислыя щи и каша. Хорошо, провизія свжая. Въ особомъ деревянномъ чан было заготовлено лимонное питье, боченки, налитые имъ, стоятъ въ каждой палат для утоленія жажды мамокъ. Насъ водили въ кладовую въ подвалъ, гд хранятся припасы, изъ кадокъ, по нашему указанію, пробовали мы масло, капусту, въ мшкахъ смотрли крупы. Въ пекарн при насъ пекаря на длинныхъ лопатахъ вытаскивали горячіе хлбы изъ печей, мы и ихъ попробовали и запили квасомъ,— все безукоризненно. Потомъ мы осматривали церковь, оспопрививальню, гд приготовляется детритъ и всмъ желающимъ безплатно прививается оспа, лазаретъ, хирургическое отдленіе, помщенія служащихъ и наконецъ ‘школу нянь’. Этимъ учрежденіемъ, гд довоспитываются самыя здоровыя и способныя изъ питомицъ, отдаваемыхъ въ деревни, мы были совершенно очарованы. Въ школ 4 класса, 15-и 16-лтпія неотесанныя деревенскія двочки младшаго — въ выпускномъ превращаются въ строго выдержанныхъ нянь. Ихъ обучаютъ не только грамот и рукодлью, но уходу на практик за дтьми,— отдленіе законныхъ дтей всецло на ихъ рукахъ,— первоначальнымъ медицинскимъ свдніямъ и врачебному длу. За эти 4 года ученья каждая обязана отслужить 6 лтъ казн въ качеств няни въ дом (имя на рукахъ палату изъ 40—50 дтей), или на частныхъ мстахъ. Къ сожалнію, обстоятельства не позволяютъ расширить это симпатичнйшее учрежденіе (комплектъ 100 восн.).
Бюджетъ петербургскаго воспитательнаго дома боле 1 1/2 милліона рублей, включая и расходы по содержанію питомцевъ платнаго возраста въ деревняхъ, а также сельскихъ лазаретовъ, пріютовъ и школъ {Въ теченіе 1909 г. находилось всего на призрніи 33.527 питомцевъ, и общіе расходы заведенія выразились въ сумм 1.778,190 руб. 57 коп.}. Кто читалъ въ ‘Новомъ Времени’ (No 11647 — ‘Воспитательные дома въ Россіи и въ Америк’) про роскошь ньюіоркскаго Foundling Hospital, тотъ напрасно сталъ бы искать здсь ковровъ и качалокъ,— напротивъ, ступени внутренней лстницы, по которой мамки спускаются изо всхъ этажей въ столовую сильно истерты и выбиты, по мы вс пятеро остановились и съ благоговніемъ смотрли на эту нмую и краснорчивую каменную лстницу. Сколько милліоновъ шаговъ вытерли эти плиты? Сколько женщинъ, можетъ быть, съ величайшей скорбью и отчаяніемъ въ душ прошло по нимъ? Сколько матерей спустилось за насущнымъ кускомъ хлба, думая съ ужасомъ: ‘а что будетъ со мной, когда я выпишусь изъ-подъ этого пріютившаго меня крова?…’
Цль нашего маленькаго кружка была предложить свои безкорыстныя услуги воспитательному дому. Мы, идя туда, говорили: ‘Тамъ все ‘нерадивые’ (?!) наемщики и наемщицы, но мы кликнемъ кличъ, отзовется не одинъ десятокъ женщинъ, готовыхъ прійти на подкрпленіе, и мы попросимся дежурить по очереди, будемъ помогать ходить за дтьми, обмывать, и пеленать ихъ… своимъ добровольнымъ трудомъ и рвеніемъ мы вдохнемъ жизнь въ мертвую казенщину’… а, уходя оттуда, мы готовы были земно поклониться этимъ наемщикамъ и наемщицамъ за ихъ самозабвеніе, за самоотверженное служеніе тмъ, кого общество безпечно отдало имъ на воспитаніе. Все это мы высказали ‘суровому’ генералу, который бываетъ тамъ ежедневно, появляясь въ никогда не указанное заране время и днемъ и ночью то въ палатахъ, то въ лазарет, то въ прачечной, то въ кладовой. Онъ самъ цлые 4 часа водилъ насъ по всему огромному зданію отъ чердаковъ до подваловъ, открывая каждую замкнутую дверь, каждый запертый шкапъ. Но мы, какъ ома, неврующія, попросили для вящшаго убжденія разршить намъ продежурить въ дом цлыя сутки, чтобы воочію ознакомиться съ мстными порядками. И это разршеніе было дано съ тою же готовностью.
На дневное дежурство (нарочно въ постный день, выбранный нами, чтобы испытать, ‘какъ тамъ пахнетъ въ постъ и чмъ кормятъ’) трое изъ нашихъ дамъ отправились снова за высокую ограду въ гости къ Пеликану. За цлый день съ 9-ти час. утра до 9-ти час. вечера он, каждая въ разныхъ этажахъ, присутствовали при уборк и провтриваніи палатъ, при обход врачей, при медицинскомъ осмотр каждаго младенца, при кормленіи, купаніи, смн и выдач блья, при пріем вновь приносимыхъ младенцевъ и наконецъ при отход кормилицъ и дтей ко сну. Он не могли нарадоваться на этотъ громадный механизмъ, вчно движущійся, вчно работающій надъ поддержаніемъ еле теплящейся иногда жизни… ‘Смертность колоссальная’… Въ самомъ дом не только не выше, а много ниже, чмъ среди бднаго класса — средній процентъ за послднія 30 лтъ — 15—17. А какихъ заморышей туда приносятъ! Вдь многія матери принимаютъ иногда чудовищныя мры для того, чтобы избавиться отъ этихъ маленькихъ жизней, грозящихъ имъ позоромъ и нищетою… Въ отдленіи недоносковъ мы видли въ числ прочихъ двнадцати двухъ, особенно насъ поразившихъ, они почти не дышали. Одного мы вс приняли за трупикъ. Когда же черезъ 15 дней наши дамы пришли на дежурство, оба порозовли, прибавились въ вс и сладко дремали въ своихъ никелевыхъ кувезахъ, согрваемые искусственнымъ тепломъ. ‘Строгость къ мамкамъ сверхчеловческая’. Да, дисциплина строгая, по не безчеловчная, а только разумная. Но разв можно безъ дисциплины управиться съ 1100, а подчасъ и съ 1500 невоспитанными женщинами? Живя на всемъ готовомъ, за кормленіе какъ своего, такъ и чужого ребенка он получаютъ въ дом по 9 рублей въ мсяцъ, а за кормленіе двухъ младенцевъ сразу — 15 рублей. За оставленіе своего ребенка на вчное попеченіе казны кормилица обязана прокормить чужого не мене 2 мсяцевъ. Если мать захочетъ выписаться со своимъ ребенкомъ домой, ‘взять его на грудь’, она въ первый годъ получаетъ 9 рублей, а во второй 6 рублей ежемсячно. А потомъ? Вотъ это-то ‘потомъ’ и должно взять на себя общество. Если трудно мамку заставить въ стнахъ заведенія соблюдать чистоту и надзирательницы выбиваются изъ силъ, чтобы образумить этихъ своевольныхъ неряхъ, которыя при. такомъ обиліи блья требуютъ неусыпнаго надзора, предпочитая сунуть грязную пеленку въ люльку подъ матрасикъ, а не въ ведро тутъ же на. полу (чему свидтельницы наши же дамы), то можно себ предствить, въ какой грязи держатъ он своихъ дтей дома. Пока къ русской женщин не привьются требованія чистоплотности и порядка,— горю не помочь.
Наше ночное дежурство пришлось отложить по болзни автора настоящей статьи Та же причина помшала мн выступить съ моимъ отчетомъ своевременно: мн хотлось привлечь къ дежурству кого-нибудь изъ нашихъ писательницъ, имющихъ авторитетный голосъ въ публицистик, но время уходитъ и, не осуществивъ этого плана, приходится самой взяться до срока за перо. Невольно хочется спросить общество: ‘Зачмъ же никто изъ васъ, господа, не толкнется въ петербургскій воспитательный домъ? Пойдите, убдитесь, что и въ казенномъ заведеніи у людей есть совсть, сознаніе долга, способность уйти въ дло, не только не слыша спасибо отъ тхъ, съ которыхъ этимъ снимаютъ тяжелую отвтственность за грхи самого общества, но читая и выслушивая про себя несправедливыя нареканія’.
Только разъ, 35 лтъ тому назадъ, въ своемъ ‘Дневник писателя’ . М. Достоевскій (май 1876 г.) въ стать ‘Нчто объ одномъ зданіи’ подлился съ читателями своими впечатлніями отъ посщенія воспитательнаго дома въ Петербург, и вотъ что пишетъ нашъ великій заступникъ всхъ бросаемыхъ, унижаемыхъ и оскорбляемыхъ:
‘Я попалъ въ воспитательный домъ, въ которомъ никогда не былъ и куда давно порывался, посмотрть. Благодаря знакомому врачу, осмотрли все. Впрочемъ, о подробныхъ впечатлніяхъ моихъ потомъ, я даже ничего не записалъ и не отмтилъ ни годовъ, ни цифръ, съ перваго шага стало ясно, что съ одного раза нельзя осмотрть и что сюда слишкомъ стоитъ еще и еще воротиться… Слдовательно, описаніе мое все въ будущемъ, а теперь мелькаютъ лишь воспоминанія: памятникъ Бецкому, рядъ великолпныхъ залъ, въ которыхъ размщены младенцы, удивительная чистота (которая ничему не мшаетъ) кухни, питомникъ, гд изготовляются телята для оспопрививанія, столовыя, группы маленькихъ дтокъ за столомъ, группы пяти и шестилтнихъ двочекъ, играющихъ въ лошадки, группа двочекъ подростковъ по 16 и 17, можетъ быть, лтъ, бывшихъ воспитанницъ дома, приготовляющихся въ нянюшки и старающихся восполнить свое образованіе: он уже кое-что знаютъ, читали Тургенева, имютъ ясный взглядъ и очень мило говорятъ съ вами. Но г-жи надзирательницы мн больше понравились, он имютъ такой ласковый видъ (вдь не притворились же он для нашего посщенія), такія спокойныя, добрыя и разумныя лица. Иныя, видимо, имютъ образованіе’. (Стр. 183—184 10 т. полнаго собранія сочиненій Достоевскаго). И потомъ (стр. 191): ‘Вотъ я вижу, эта баба, эта грубая кормилица, это ‘нанятое молоко’ вдругъ поцловала ребенка,— этого-то ребенка, ‘вышвырка-то’! Я и не зналъ, что здсь кормилицы цлуютъ ребятъ, да вдь за этимъ только, чтобы увидть, стоило бы сюда създить… А она поцловала и не замтила, что я смотрлъ’.
Да, дтей въ этихъ стнахъ и цлуютъ, и ласкаютъ, и нжатъ и холятъ, а не ‘морятъ’ вопреки всмъ увреніямъ, и отдаютъ имъ годы жизни, изъ которыхъ каждый день, каждый часъ полонъ самоотверженія и тяжелаго, на неопытный глазъ почти непосильнаго, труда, и за такіе подвиги христіанской любви никогда ни отъ кого изъ родившихъ этихъ вышвырнутыхъ безжалостно дтей ни слова благодарности. Гд же справедливость и кто правъ: обвинители или обвиняемые?.. Довольно упрековъ. Аы, русскіе, по свойственной намъ привычк, готовы только бранить свое хорошее, а блый Пеликанъ заслуживаетъ другого…
Итакъ, все, значитъ, обстоитъ благополучно, и участіе общества въ дл призрнія брошенныхъ дтей совершенно излишне? Напротивъ. Насъ, русскихъ интеллигентныхъ женщинъ, уже второй вкъ ждетъ великое, чисто женское дло. Если въ стнахъ воспитательнаго дома приложены вс усилія, все человческое знаніе, чтобы поддержать зародившуюся жизнь и отправить въ деревню возможно здороваго и упитаннаго младенца, если тамъ и почетный опекунъ, и директоръ, и его подчиненные, и врачи, и старшія и младшія несущія свой тяжелый трудъ надзирательницы, наконецъ и весь персоналъ нянь, служительницъ и служителей, прачекъ и пекарей соединились въ одну тсную и дружную семью,— соединимся же и мы и предложимъ наши услуги для продолженія ихъ дла тамъ, гд не хватаетъ уже ни рукъ, ни средствъ — для ухода за младенцемъ съ той минуты, когда его, закутаннаго въ одяльце, вынесутъ изъ гнзда благо Пеликана, чтобы освободить мсто новому птенцу.
Какъ поставлено это дло въ настоящее время, видно изъ слдующей справки:
‘Вс принесенныя въ воспитательный домъ дти остаются въ его стнахъ сравнительно непродолжительное время, а затмъ или отдаются роднымъ матерямъ для вскормленія и дальнйшаго воспитанія на. дому въ С.-Петербург, или же отсылаются для той же цли въ деревни, расположенныя въ 32 сельскихъ округахъ С.-Петербургской, Новгородской и Псковской губерній. Для того, чтобы быть отправленнымъ въ деревню, ребенокъ долженъ быть абсолютно здоровъ, не моложе мсяца отъ рожденія, всить 3.500 граммъ и имть привитую оспу’.
Въ виду того, что за послдніе годы спросъ на дтей въ деревняхъ меньше, дти отправляются боле взрослыми — 2-хъ — 3-хъ мсяцевъ, а иногда и старше, а потому и крпче. Отправленныя въ деревни дти воспитываются у крестьянъ до 21 года за уменьшающуюся съ возрастомъ плату, которая окончательно прекращается съ 16-лтняго возраста {Плата за питомцевъ обоего пола до двухлтняго возраста — 2 р. 50 к. въ мсяцъ, отъ 2—5 л.—2 р., отъ 5—8 л.— 1 р. 50 к., отъ 8—15 л.— 1 р. Въ случа увчій питомцевъ, длающихъ ихъ неспособными къ труду и требующими особаго ухода,— взамнъ платы за содержаніе дтей по возрасту, выдается особая плата по соглашенію отъ 2 до 7 и даже до 10 р. въ мсяцъ.— Награда воспитателямъ за сохраненіе жизни питомцевъ до годового возраста единовременно 5 р.— За отобраніе питомцевъ отъ деревенскихъ воспитателей по независящимъ отъ нихъ причинамъ выдается вознагражденіе, въ зависимости отъ времени года, отъ 1 до 8 р. единовременно. Плату эту, установленную 50 лтъ назадъ, предполагается увеличить, вдомство само считаетъ ее ненормальной и отжившей.}, такъ какъ въ крестьянскомъ быту ребенокъ съ раннихъ лтъ является помощникомъ въ семь.
Каждымъ изъ 32-хъ сельскихъ округовъ завдуетъ или окружный врачъ, или надзиратель, обязанный хоть разъ въ мсяцъ объхать свой округъ и осмотрть каждаго младенца. Кром того, существуетъ еще 33-й столичный округъ, куда входятъ питомцы, вскармливаемые родными матерями на, дому, а также отданные въ обученіе ремесленникамъ, или временно отпущенные въ столицу. При сельскихъ округахъ существуютъ частныя попечительства, взявшія на себя заботу объ улучшеніи быта питомцевъ, снабжая бднйшихъ одеждой и обувью и обучая безмстныхъ, т. е. утратившихъ своихъ воспитателей, грамот, мастерствамъ и рукодлію. Въ этихъ 32-хъ округахъ имются 9 лазаретовъ для общихъ больныхъ и 4 заведенія для спеціальныхъ цлей, тамъ же, гд ихъ нтъ, надзиратели снабжены нужнйшими медикаментами для амбулаторнаго леченія питомцевъ, а. серьезно заболвшіе направляются въ ближайшій лазарета, Сельскихъ школъ петербургскаго воспитательнаго дома къ 1-му января 1910 г. было 110, пріютовъ — 7, школъ благотворительныхъ обществъ — 1 и пріютовъl. Лтомъ съ 20 іюня по 20 августа, но примру прежнихъ лтъ, были открыты въ 8 пунктахъ ясли. Для подготовленія учителей сельскихъ школъ въ вдніи воспитательнаго дома состоитъ учительская семинарія. Несмотря на это, число безграмотныхъ питомцевъ, не посылаемыхъ своими воспитателями въ школы, достигаетъ 34,21%. Изъ питомцевъ и питомицъ воспитательнаго дома пополняются кадры служителей и служительницъ заведеній вдомства учрежденій императрицы Маріи. По достиженіи 21 года питомцы и питомицы увольняются изъ вдомства воспитательнаго дома, получая на первоначальное обзаведеніе первые по 35 руб., а вторыя по 30 рублей. Пособіе это увеличивается пропорціонально дальнйшей служб въ вдомств, по изученіи ремесла или при вступленіи въ бракъ выдается тоже пособіе въ размр отъ 30 до 60 руб., а окончившимъ высшія учебныя заведенія назначается въ награду 100 рублей.
Вс эти цифры почерпнуты изъ отчетовъ петербургскаго воспитательнаго дома за 1907—1909 г., любезно предоставленныхъ въ мое распоряженіе. Къ сожалнію, размры данной статьи не позволяютъ подробне ознакомить читателя съ выдержками изъ этихъ глубоко поучительныхъ книжекъ, но что сама администрація нисколько не удовлетворена существующимъ положеніемъ дла, свидтельствуютъ слдующія строки школьнаго отчета за 1907 г.: ‘Въ настоящее время положеніе окружныхъ врачей и надзирателей поистин безпомощно и жалко. На настояніе ихъ передъ воспитателями отпускать питомцевъ въ школы воспитатели, обычно отчаянная голь перекатная, отвчаютъ имъ или дерзостью, или смхомъ: ‘бери-де свое сокровище себ, сколько угодно, не оченьто оно намъ нужно’…
Воспитатели — голь перекатная… Можно ли отъ этой голи, даже при проектируемомъ увеличеніи платы за питомцевъ, ждать разумнаго отношенія къ дтямъ, взятымъ на воспитаніе, когда и собственныя растутъ у нея въ той же грязи и нищет? О жестокомъ или преднамренно небрежномъ отношеніи къ питомцамъ со стороны воспитателей слухи всегда преувеличены. Крестьяне, взявшіе чужого ребенка, никакой разницы ни въ пищ, ни въ содержаніи со своими родными дтьми для него не длаютъ. Если семья зажиточная — само собою и ребенку живется лучше, а голодаетъ и содержится неряшливо чужой только потому, что и своимъ ни сть, ни надть нечего. Нтъ! не въ руки къ деревенской перекатной голи должны попадать эти брошенныя дти, а къ тмъ женщинамъ и двушкамъ изъ нашей интеллигенціи, которыя не знаютъ, куда имъ примнить свои силы, чмъ утолить великую потребность подвига и самопожертвованія, вложенную самой природой въ ихъ чуткую душу. Должна возникнуть ‘община матерой’ съ обтомъ безкорыстнаго служенія, любви, твердости и терпнія, безъ всякихъ вншнихъ значковъ и отличій, безъ лишнихъ засданій и протоколовъ, и на ея призывъ откликнутся истинно русскія женщины, для которыхъ ‘любить’ значитъ ‘жалть’, и просто добрые люди, которые помогутъ тамъ, гд воспитательному дому больше не хватаетъ средствъ…
И тогда грязная деревенская баба, длающая изъ воспитанія промыселъ, кислая соска изъ хлба, гнилое тряпье зыбки отойдутъ въ область чудовищныхъ преданій. А для этого нужны убжища, куда бы поступали дти, за недостаткомъ кормилицъ, на. искусственное вскормленіе, требующее особой аккуратности и неустаннаго надзора опытныхъ матерей семейства. Нужна дале цлая сть пріютовъ наподобіе ‘школы нянь’, по въ меньшихъ размрахъ, гд бы оставались эти выкормленныя дтишки до достиженія ими школьнаго возраста, сюда же возвращались бы и 13—14-лтпія питомицы на шести или семилтній курсъ, подъ руководствомъ взрослыхъ нянча малышей, вырастая вмст съ ними, учась сами и исполняя поочередно вс домашнія работы, т. е. собственными средствами обслуживая свой очагъ.
Предположимъ такую постановку подобной школы. Каждой поступающей туда двочк 14-ти лтъ поручаются два младенца годового возраста. Курсъ продолжается 7 лтъ, и до окончанія его комплектъ школы не пополняется, состоя изъ тхъ же 25 взрослыхъ воспитанницъ и 50 малышей.
Когда старшимъ минетъ 15 лтъ — маленькимъ будетъ 2 года, 16 л.— 3 г., 17 л.— 4 г. и т. д. 20-лтнія двушки будутъ имть на рукахъ семи лтнихъ дтей, которыхъ он могутъ уже начать обучать и азбук. Такимъ образомъ, эти двушки на практик пройдутъ весь курсъ физическаго и духовнаго ухода за ребенкомъ.
Кром того, длясь на’5 смнъ, он поочередно тоже на практик должны пройти и вс домашнія работы, т. е. одну недлю исполнять обязанности кухарокъ, вторую — прачекъ, третью — горничныхъ, четвертую — швей и пятую, отдаваясь исключительно надзору за дтьми.
Конечно, во глав требуются опытныя надзирательницы.
Какая тсная связь должна образоваться между обоими поколніями! Вдь это были бы настоящія семьи, у каждаго малыша была бы, можетъ быть, и на всю остальную жизнь своя старшая сестричка…
Посл такихъ школъ нянь нужна еще боле частая сть мелкихъ ‘очаговъ’, не свыше 10—15 дтей школьнаго возраста, посщающихъ въ качеств приходящихъ городскія и начальныя школы, возвращаясь откуда, они находили бы ‘дома’ и ласку, и ободреніе, и помощь для приготовленія уроковъ, и свой уголокъ — съ игрушкой, кустикомъ цвтовъ, домашнимъ животнымъ. Окончивъ начальную школу, они шли бы туда, куда влечетъ ихъ призваніе,— въ сельско-хозяйственныя, ремесленныя, горныя училища, въ гимназіи и дальше, если есть охота и способности…
Много, много дла! настоящаго женскаго дла, требующаго женской ласки и уюта…
Какъ лучше осуществить и провести его въ жизнь — пусть укажутъ т, кто посвятилъ себя призрнію покинутыхъ матерями малютокъ, а мы послдуемъ ихъ указаніямъ и совтамъ, не боясь быть несмлыми и смшными. Въ самомъ воспитательномъ ном паши услуги дтямъ не нужны,— это наше общее единогласное мнніе побывавшихъ и подежурившихъ тамъ. По женщинамъ, готовящимся стать матерями, и двушкамъ, любящимъ дтей, не мшаетъ заглянуть въ эти древнія стны, осняемыя широкими крыльями благо Пеликана: о, какъ многому научились бы он тамъ! Вотъ въ сущности — наши настоящіе высшіе женскіе курсы…