Въ день коронованія Александра III.
Въ день коронованія Александра III.
‘Русь’, 15 мая 1884 г.
В день коронования Александра III, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1884
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
О, какой день! какой великій, историческій день! Не подъ силу бы, кажется, и перенести человку полноту пережитыхъ имъ сегодня исполинскихъ ощущеній, еслибъ онъ испытывалъ ихъ только лично: но никто не жилъ ныншній день личною жизнью, вс и всякій слились въ одно исполинское тло, въ одну животрепещущую душу, чувствовали и сознавали себя единымъ Русскимъ народомъ,— единыхъ въ вкахъ и пространств. Два Лица, два гиганта только и стояли сегодня другъ передъ другомъ: Царь и Народъ, Народъ и Царь, и творили вмст великое дло исторіи. Стономъ стонала земля отъ восторговъ народныхъ. Это она заговорила, Святая Русь! эти раскаты грома, заглушавшіе пальбу орудій и гулъ кремлевскихъ колоколовъ,— это ея ликованія, ея клики любви и радости,— ея голосъ!.. Да, это торжество именно — историческое, и притомъ не только русское, но и вселенскаго значенія событіе: новое утвержденіе своему старому государственному строю положила и всему міру явила сегодня Россія! Сегодня по завту и преданію минувшихъ вковъ, по древле-уставленному чину, въ томъ же Московскомъ Кремл, въ томъ же Успенскомъ Собор, среди нетлнныхъ останковъ Святыхъ радтелей Русской земли, вблизи гробницъ князей и царей, основоположниковъ и зиждителей Русскаго государства, снова, торжественно, священнодйствіемъ Церкви и молитвами всего народа, совершилось посвященіе Русскаго Царя на Его высокое царственное служеніе — высшее всхъ служеній венныхъ! Сегодня вновь, какъ и двсти семьдесятъ лтъ тому назадъ, при такихъ же восторженныхъ кликахъ собравшейся Руси, пріялъ Русскій Царь — потомокъ Дома Романовыхъ — свой самодержавный внецъ,— тотъ самый, что въ 1613 году свободнымъ единодушнымъ изволеніемъ Русской Земли и съ благословенія Церкви возложенъ былъ на Его приснопамятнаго Предка…
Сегодня, во имя Бога и подъ страхомъ Божіимъ, пріялъ единый человкъ тягчайшее, хотя и освященное бремя — даръ полновластія надъ братьями-человками… О, то былъ дивный и вщій мигъ, когда, какъ бы удрученный такою непомрною тягостью, нововнчанный Царь, могущественнйшій изъ владыкъ міра, облеченный во вс знаменія земнаго величія, повергся во прахъ предъ величествомъ Божіимъ какъ бренный’ немощной человкъ, какъ рабъ Божій, и смиряясь предъ ненаслдимымъ о немъ смотрніемъ Господа, колнопреклоненно, во услышаніе всмъ, молилъ Царя царствующихъ, да наставитъ, да управитъ Его въ великомъ служеніи семъ, да восполнитъ Его человческую немощь, да вразумитъ Его — ‘что есть угодно предъ очима Твоима и что есть право, въ заповдахъ Твоихъ, Господи!’ Казалось, будто въ сей мигъ, изъ самой глуби вковъ, коихъ этотъ древній храмъ живой свидтель, простерлись надъ царственною главою незримыя благословляющія длани… Когда же, вслдъ за симъ, какъ бы укрпленный силою свыше, воздвигся Онъ во всемъ сіяніи и блеск своего сана,— колнопреклонились въ свой чередъ вс предстоявшіе въ храм, и устами первосвященника, отъ имени всего Русскаго народа, вознесли горячую мольбу къ Милосердому Судіи царей и подданныхъ — да #не посрамитъ Господь народнаго чаянія’ и ниспошлетъ духа правды и истины, даръ разума и премудрости Тому, кому народъ ввряетъ свою судьбу и несетъ даръ самоотверженной преданности и послушанія… Это было воистину внчаніе Царя съ Землею, обмнъ ихъ обтовъ Господу и другъ другу, обтовъ любви и врности… Это свтлый праздникъ взаимныхъ узъ!
Страннымъ, неудобопонятнымъ, неосмотрительнымъ можетъ показаться людямъ Запада и вообще ‘совопросникамъ вка сего’ это необычайное восторженное народное радованіе, искренность котораго даже и для нихъ очевидна. Что же въ самомъ дл торжествуетъ Русскій народъ? спрашиваютъ они. Не отреченіе ли отъ своей ‘полноправности’ и подчиненіе безусловной вол единаго?.. Не осуждаемъ ихъ Недоумнія, не станемъ даже препираться съ ними о достоинств и выгодахъ политической русской теоріи, въ да примутъ они прежде всего настоящее торжество какъ несомннное свидтельство сознательной и свободной воли народной. Такова мысль и хотніе Русскаго народа, издревле и въ теченіи ряда вковъ подтвержденныя несмтнымъ множествомъ его произвольныхъ жертвъ. Ныла пора, когда сокрушилось въ дребезги Русское государство, когда самый родъ царскій прескся, и только народъ, не кто другой, какъ онъ самъ,— спасъ Русскую землю, воздвигъ государство, и все свое временное полновластіе приложилъ къ возстановленію царской личной, самодержавной власти…
Затмъ,— какъ объяснить не то что Западу, но гордости и самомннію логическаго, формальнаго разума ту глубину врующаго духа и ту высшую потребность свободы, которая даетъ смыслъ и такое своеобразное опредленіе самому государственному строю нашей православной Руси! Да, свободы,— той свободы, которая, признавая необходимость точнаго закона и вншней правды для гражданскаго общежитія, не можетъ однако поработить, закабалить его мертвящей букв и грубому формализму, и порываясь въ просторъ духа и истины, восполняетъ букву и вншность правды живымъ началомъ шиной, свободной, свтомъ Христовымъ просвщаемой совсти,— другими словами: личной, независимой воли. Не скрыта отъ мудрости народа немощь человческаго естества, возможность грховныхъ уклоненій или паденій, да и не ищетъ онъ безразсудно совершенства въ длахъ земныхъ, но споспшествуетъ имъ молитвою, нравственнымъ подвигомъ жизни, ждетъ, долготерпитъ, и вруя въ благую мощь Божіей правды, неуклонно вруетъ и въ святыню души и совсти человческой. ‘Врою въ человка’ любятъ рядиться порою и на Запад такъ-называемые гуманисты, но эта ихъ вра лишена нравственной божественной основы. а потому и посрамляется ежечасно. Ни въ одномъ народ не живетъ эта вра въ человка съ такою силою какъ въ Русскомъ, высшимъ ея проявленіемъ и служитъ полнота власти, которою облечены его самодержцы. Не бездушнымъ, искусно сооруженнымъ механизмомъ является власть въ Россіи, а съ человческою душою и сердцемъ… Въ томъ-то вся и сущность союза Царя съ народомъ, что божественная нравственная основа жизни у нихъ едина, единый Богъ, единый Судія, единъ Господень законъ, единая правда, единая совсть. На совсти, на вр въ Бога и на страх Божіемъ утверждаются ихъ взаимныя отношенія, и вотъ почему ни для царской власти, ни для народнаго послушанія не существуетъ иныхъ ограниченій, кром заповдей Господнихъ.
Все это Эллинамъ или Западу ‘безуміе’ и даже ‘соблазнъ’, но таково чаяніе и упованіе Русскаго народа. Государство для него не есть конечная цль бытія, а только средство и способъ боле или мене мирнаго и благоденственнаго человческаго сожительства — ради высшей нравственной цли,— сожительства, предъ которымъ предносится иной образъ бытія, предвозвщенный Христомъ. Русское гражданское общежитіе не только не отвергаетъ высшаго божественнаго надъ собою начала, а напротивъ носитъ его въ себ, какъ душу въ тл, и понятно поэтому, что русское самодержавіе возможно только какъ учрежденіе вполн народное, вполн національное. Самодержецъ-латинянинъ или вообще иноврецъ немыслимъ въ Русской земл, какъ немыслимъ и самодержецъ-Нмецъ.
Нтъ, не надъ рабами, но мысли и чувству народному, властвуетъ Русскій Царь, а надъ свободными о Христ людьми Божіими, равно искупленными кровію Спасителя… О, Русскій Царь, блюди же эту ихъ многоцнную о Бог свободу, чти выше всего святыню званія человческаго, и карая проявленія злой, плнной воли, воспитывай людей Твоихъ въ сознаніи этой свободы и этой святыни! Прекрасны слова обращенныя митрополитомъ Платономъ къ Государю Александру I при Его внчаніи: ‘предстанетъ предъ престоломъ Твоимъ-говорилъ святитель — и самое человчество въ первородной своей и нагой простот, безъ всякаго отличія по рожденію и происхожденію: взирай! возопіетъ, на права человчества!’…
Но не одну свободу духовную отъ буквы и формализма вншней законной правды обртаетъ Русскій народъ въ свобод врующей совсти или личной власти Царя христіанина. Есть и другая свобода — свобода быта и общественной жизни — совмстимая вполн лишь съ сильною, незыблемою, вполн независимою властью. Ни одна страна въ мір не способна вынести такой широкой, истинно доброй свободы, какую, если и не иметъ, то могла бы вынести Россія, благодаря основному началу своего государственнаго строя. Ибо въ то время какъ на Запад во имя свободы кипитъ вчная борьба изъ-за власти между правительствомъ. и народомъ, или же отдльными общественными кругами, и всякая сторона захватывающая власти лишаетъ свободы другую,— въ Россіи нтъ и не можетъ быть о власти даже и спора. Русскій народъ не только ne ищетъ для себя политическаго ‘верховенства’, но и отвращается отъ него всми помыслами, всмъ существомъ своимъ и никогда не допуститъ перемщенія центра верховной самодержавной власти ибо высшая власть, въ источник своемъ, и не мыслится иначе, какъ безусловная, по самому существу своему) съ царскаго престола на министерскій стулъ или на относительно-микроскопическое большинство такъ-называемыхъ представителей народныхъ. Никогда не предпочтетъ Русскій народъ самодержавію личной, нравственно-отвтственной со, всти человка-Царя случайное перескакивающее самодержавіе вчно зыблющагося. измнчиваго, ариметическаго перевса безличныхъ голосовъ, даже и нравственно-безотвтныхъ! Въ томъ-то и значеніе Русскаго Царя, и основа благодтельной независимости Его власти, что Онъ не есть какой-либо ‘первый дворянинъ’, какъ бывало во Франціи, вы представитель какого-либо господствующаго въ данную пору сословія, ни вождь извстнаго разряда единомышленниковъ, ни даже глаза пресловутаго ‘большинства’. Онъ — первый человкъ своей земли и своего народа, никому и ничему не подвластенъ, лишь Богу и Его заповдямъ. Русскій внецъ или жезлъ правленія не игралище періодическихъ выборовъ, не предметъ добычи для борющихся партій — способомъ насильственнаго или искусственнаго захвата. При благословенномъ наслдственномъ образ нашего правленія, Царь пріемлетъ власть не своимъ честолюбивымъ или властолюбивымъ хотньемъ, а по произволенію Божьему, пріемлетъ какъ бремя, какъ служеніе, какъ подвигъ, Богомъ ему сужденный.
Русскій народъ, подтверждаемъ снова, чуждъ всякаго поползновенія къ политическому державству, онъ желаетъ себ лишь свободы быта, свободы внутренняго общественнаго сложенія и самороста, свободы жизни и дятельности. Ни въ какой стран поэтому и не существуетъ, въ основ государственнаго устройства, такихъ широкихъ зачатковъ мстнаго самоуправленія какъ въ Россіи: нтъ надежнйшей опоры и оплота для русской царской власти какъ нашъ сельскій міръ, на мірскомъ или общинномъ стро Русской земли, способномъ и къ боле полному, въ народномъ же дух развитію, зиждется русское самодержавіе. Чмъ тверже и независиме верховная власть, тмъ совмстиме съ нею и всякое благо мирной свободы.
Таково искони воззрніе Русскаго народа. Оно живетъ въ немъ и поднесь. Но какъ утратило оно свою чистоту, какому искаженію подверглось въ сознаніи высшей общественной среды со временъ Петровскихъ преобразованій! Подъ воздйствіемъ государственныхъ образцовъ и ученій Запада затмилось (но не въ народ) истинное представленіе о русской царской власти и объ отношеніяхъ ея къ Русской земл. Сдая старина и вковчная народная правда покрылись многоразличными наслоеніями чуждыхъ имъ новшествъ, словно маскарадною мишурою поспшила одть Святую Русь подобострастная, но притомъ и властная подражательность нашего XVIII, да отчасти и XIX вка. Съ точки зрнія иноземно полицейской, свободно и самоотверженно подчинявшійся народъ трактовался какъ завоеванный. Противъ простоты и доврчивости его любовнаго отношенія къ высшей власти принимались суровыя мры огражденія. Вс званія, вс учрежденія, весь составъ правительственнаго строя перекрещенъ иностранными именами, переиначенъ по узкой норм голландскихъ, шведскихъ, нмецкихъ и иныхъ чужеплеменныхъ понятій. Духовное разъединеніе, съ народомъ усложнилось и вншнимъ разъединеніемъ средоточія правительственнаго съ средоточіемъ жизни народной. И процвло въ нашемъ отечеств, подъ блестящимъ покровомъ заемной образованности, забвеніе отечественныхъ преданій, полнйшее невжество, непониманіе Русской земли, отрицаніе всякихъ нравъ Русскаго народа на духовную самобытность, ложное просвщеніе, а вмст съ тмъ и оскудніе зиждительной мысли, изсякновеніе всякаго творчества жизни,— подъ конецъ даже немощь вншняя и нравственная!… Отсюда источникъ странныхъ, порою чудовищныхъ недоразумній, напрасныхъ страховъ и напрасныхъ самообольщеній, цлаго ряда роковыхъ ошибокъ, того безнароднаго направленія въ политик, того отвлеченнаго безпочвеннаго воспитанія, той безпутицы умственной, которыя породили вс печальные общественные недуги и явленія новйшихъ временъ. Но, благодареніе Богу, не растратилъ народъ, а уберегъ сокровище своего русскаго духа — залогъ нашего нын возрожденія и исцленія. Никакія превратности не заставили народъ измнить своимъ нравственнымъ и гражданскимъ, своимъ историческимъ началамъ и врованіямъ, непоколебима пребыла его вра въ Царя: чутко охранялъ онъ права русскаго престола отъ всякихъ олигархическихъ посягательствъ, и какъ ни тяжелы бывали годины испытаній, не народная любовь оставалась передъ властью въ долгу! Напротивъ, въ эти-то годины историческихъ испытаній и выносилъ онъ, нашъ подвигоположникъ народъ, на своихъ могучихъ плечахъ, и цлость, и честь, и славу Россіи и возвращалъ ее и насъ всхъ, его самонадянныхъ пстуновъ и вождей, на путь указанный Россіи исторіей, отъ котораго не разъ отклоняла ее нерусская мысль… Свято помнилъ и помнитъ нашъ сродной край долготерпнья’ завтъ Христа Бога: ‘претерпвый до конца той спасется’…
И мнится — о благостное упованіе!— уже близокъ, уже виденъ конецъ… конецъ претерпванію! Не новая ли заря занимается предъ нами? Не новый ли историческій день несетъ намъ Твое нын восшествіе на русскій престолъ, Царь нашъ возлюбленный? Не обманетъ сердце народное — сердце сердцу всть подаетъ — и слышитъ оно: бьется въ Твоей груди, подъ всми величавыми облаченіями Твоего царственнаго сана — простое русское сердце,— то, что намъ именно теперь на потребу, что всего многоцнне Твоему народу, чего такъ давно, давно не бывало! О, врь своему сердцу, врь своему народу и не презри, о Государь, какъ дерзновенныя, моленія наши. Отреби весь этотъ наносный хламъ чужеземныхъ началъ и понятій, ограничившій свободу царскихъ отношеній къ родной стран, отдаляющій и отдляющій Царя отъ народа!.. ‘Любовь да совтъ’ — такимъ благимъ пожеланіемъ напутствуютъ обычно русскіе люди обрядъ внчанія: пусть же свободно притекаютъ къ Теб, нововнчанный съ своею землею Царь, ея любовь и совтъ, пусть стоитъ она всегда лицомъ къ лицу съ Тобою, и не заститъ ее средостніе слугъ царевыхъ! Пусть пахнетъ на Твои правительственныя высоты свжій, родной, вольный воздухъ Общественныхъ и народныхъ низинъ и разрдитъ спертый воздухъ тхъ обширныхъ государственныхъ готоваленъ, куда попавъ, вянетъ всякая плодотворная, особенно русская, національная мысль, мельчаетъ до ничтожества всякое крупное начинаніе! Да вдомо же будетъ всмъ до послднихъ концовъ Твоей державы, что Русскій Царь не есть только верховное звено служебной іерархія, составная, хотя бы и главенствующая часть административнаго механизма, но личное, живое и жизненное, весь государственный и земскій составъ проникающее начало! Какъ электрическіе токи пробгаютъ въ народъ вс движенія сердца, мысли и воли Царевой, и всякій малйшій Твой личный благой починъ отзовется въ Твоей стран великимъ, всеобщимъ, одушевленнымъ напряженіемъ силъ и исполинскимъ дломъ. Нуженъ царскій починъ Русской Земл — олицетворяющей въ Цар себя и свою совокупную волю, видящей въ Немъ живой символъ своей мощи и своего единства!…. Совлеки съ Твоихъ слугъ, Государь, ветхаго — казеннаго человка, вндреннаго въ русскую жизнь петербургскимъ періодомъ нашей исторіи, и обнови въ нихъ подлиннаго человка земли, въ честномъ званій подданныхъ и слугъ Твоей державы. Изжени ложь и лесть, и всякое низкое угодничество или по-просту подлость, такъ обильно разросшуюся въ нашей оффиціальной сред: да не молчитъ правда, но безбоязненно подъемлетъ свой голосъ, и широкимъ царственнымъ путемъ идетъ въ чертоги Царевы,— иначе, минуя ихъ, пробираясь кривыми окольными тропами, исказится она въ самомъ существ своемъ, и какъ запретный плодъ обростетъ ложью и зломъ…. Истомились, изнемогли мы, Государь, отъ долгаго блужданія и шатанія по чужимъ дорогамъ или по бездорожью. Подними же нашъ, уже было поникшій духъ,— нтъ хуже бдствія для страны какъ приниженіе духа! утшь и чувство чести народной! Да свободно и плодотворно развиваются вс обильныя дарованія и вещественныя богатства земли Твоей, да процвтетъ у насъ самостоятельнымъ цвтомъ наука и званіе,— да придетъ, по древнему выраженію нашихъ предковъ, Русское государство все въ достоинство!’ Оживи же насъ, Государь, вызови къ творческой дятельности, оправдай, уполноправь досел неполноправный въ родной земл разумъ народный, которымъ однимъ однако стоятъ незыблемою твердыней Твое неизмримое царство!
И Ты оправдаешь, Ты уполноправишь его, нашъ разумъ народный, несомннно къ высшему, всемірно-историческому жребію предназначенный, и послужишь Божьей истин въ царскомъ служеніи Своему народу! Такъ врится русскому сердцу, и отъ того-то столько бодрой радости въ этихъ мужественныхъ народныхъ кликахъ… Все возможно Царю Русскому въ единств духа съ Своею Землею!.. Какъ Ты богатъ, какъ мощенъ Ты любовью Твоего народа: эта любовь неодолима, эта любовь творитъ чудеса, и ждетъ лишь отъ Тебя властительнаго манія!
Пусть же высоко взовьется наше русское знамя,— знамя Вры, святой свободы, правды и просвщенія, знамя мира и племеннаго братства! Пусть низойдетъ на Тебя, Царь Русскій, Царь православнаго Востока, подъ снію древнихъ святынь Кремлевскихъ, наитіе и откровеніе духа русской народности и исторіи тогда лишь вполн разсется тьма, и расточатся враги Твои!