Увковченная двушка изъ Вандеи и генералъ Марсо.
Увковченная двушка изъ Вандеи и генералъ Марсо.
. Булгаковъ.
‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 2, 1893
Увековеченная девушка из Вандеи и генерал Марсо, Булгаков Федор Ильич, Год: 1893
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Въ обстоятельномъ труд Ноэля Парфэ о генерал Марсо (‘Le Gnral Marceau. Sa vie civile et за vie militaire’) ocoбая глава посвящена интересному романичному эпизоду, съ которымъ неразрывно связывается имя этого героя революціонной арміи Франціи ршительно во всхъ его біографіяхъ. Дло идетъ о двушк изъ Вандеи, Анжелик де-Мелье. Изъ тхъ тысячъ, которыя въ Ванде пали жертвою Конвента, въ исторіи сохранилось только имя этой Анжелики. Никакихъ геройскихъ подвиговъ не совершила она, ничмъ особенно хорошимъ или особенно дурнымъ не отличалась она, ничего общаго не имла она ни съ Жанной д’Аркъ, ни съ Шарлоттой Кордэ, ни съ Месалиной. Это была простая двушка изъ народа, но судьба ея на короткое время была связана съ генераломъ Марсо, подавителемъ Вандейскаго возстанія. Во всхъ біографіяхъ Марсо упоминается, какъ этотъ тогда уже гремвшій славою молодой генералъ старался спасти Анжелику де-Мелье отъ кровожадности революціонныхъ властелиновъ Франціи. Ноель Парфэ собралъ документальныя данныя объ этомъ эпизод и приводитъ показанія свидтелей его.
Савари, какъ участникъ въ Вандейской войн, въ своемъ труд объ этой войн представляетъ дло въ такомъ вид.
Ле-Мансъ былъ взятъ республиканскими войсками, которыя двинулись уже въ Лаваль для преслдованія инсургентовъ, какъ вдругъ два гренадера привели къ главному адьютанту Савари, находившемуся еще въ главной квартир,— молодую двушку, встрченную ими на улиц. По разслдованіи оказалось, что двушка эта была mademoiselle де-Мелье изъ Монфокона. Считая погибшими мать свою и брата, утерявшими ее изъ виду во время схватки, и не желая переживать ихъ, она просила, чтобы ее разстрляли. Савари попытался образумить ее, и ему удалось уговорить ее. При этомъ она выразила желаніе вернуться въ городъ за пакетомъ, оставленнымъ ею тамъ въ одномъ дом. Офицеръ разршилъ ей это, общалъ свободу и покровительство и поручилъ приставленному къ нему адьютанту свезти ее въ городъ въ остававшейся еще въ ихъ распоряженіи карет Марсо, захать въ указанный ею домъ, а затмъ доставить ее въ Лаваль въ то-же помщеніе, куда вечеромъ долженъ былъ пріхать и самъ Савари, и распорядиться, чтобы ей приготовили отдльную комнату. Въ заключеніе онъ обязалъ офицера хранить все случившееся въ тайн. Въ тотъ же вечеръ Марсо и Клеберъ видли, какъ молодая двушка была водворена въ Лавал у одной женщины, взявшей на себя попеченіе о ней. Нсколько дней спустя Марсо видлъ ее еще разъ, по возвращеніи изъ Ле-Манса, но то было уже въ послдній разъ.
Такова простая версія Савари, въ которой Марсо играетъ довольно таки второстепенную роль, хотя и въ данномъ случа пассивность молодого генерала навлекла на него опасную отвтственность. Для спасенія молодой двушки Савари воспользовался его каретой, Марсо допустилъ спасеніе врага республики, ибо она была схвачена какъ военноплнная, Марсо проявилъ къ ней сочувствіе, выразившееся въ двукратномъ посщеніи ея,— все это послужило достаточнымъ основаніемъ для представителей отъ Конвента, находившихся при войск, чтобы поставить его въ положеніе обвиняемаго.
Въ романически разукрашенномъ разсказ Сержанта, зятя генерала Марсо, онъ выдвигается на первый планъ. Въ этой передач Марсо является единственнымъ избавителемъ двушки.
Анжелика находилась въ рядахъ сражающихся съ оружіемъ въ рукахъ. Преслдуемая вмст съ остальными бглецами, на ея счастье, она взята была въ плнъ какъ разъ въ то время, когда Марсо на пол брани раздавалъ приказанія. Онъ освободилъ ее и послалъ съ адьютантомъ Савари въ главную свою квартиру.
Ноэль Парфэ сомнвается въ правдивости такого изложенія и придерживается версіи Савари, очевидно пополненной документомъ, который найденъ въ департаментскомъ архив въ Лавал. Этотъ документъ указываетъ на истинное участіе, какое принималъ Марсо въ судьб молодой вандеянки, и которое могло поставить его въ самое затруднительное положеніе.
Выше замчено, что Марсо дважды видлся съ Анжеликой: разъ — въ сообществ съ Клеберомъ, вечеромъ, когда двушка пріхала въ Лаваль, а затмъ нсколько дней спустя, одинъ, когда прозжалъ черезъ Лаваль, возвращаясь изъ Ле-Манса. Вполн естественно, что онъ интересовался своей protge, o безопасномъ помщеніи которой онъ позаботился, повидимому, посл ея письма къ нему. При этомъ-то свиданіи, очень можетъ быть, что Марсо и снабдилъ ее, для большей ея безопасности, слдующимъ свидтельствомъ: ‘Гражданка де-Мелье, родомъ изъ Нанта, жительствующая въ Монфокон (Департаментъ Мэнъ и Лоары), объяснила намъ, что мать принудила ее слдовать за арміей мятежниковъ и что, по переход черезъ Луару, она отправилась къ намъ. Она покидаетъ армію мятежниковъ и съ этихъ поръ желаетъ жить какъ добрая гражданка и для своей безопасности проситъ даннаго удостовренія. Свидтельствую, что вышеупомянутая гражданка добровольно явилась въ мою главную квартиру 22 фримера II года единственной и нераздльной республики. Генералъ Марсо’.
Марсо допустилъ здсь двоякую ложь во спасеніе своей protge. Прежде всего, Анжелика явилась въ главную квартиру республиканцевъ не добровольно, а во-вторыхъ, она доставлена была туда не 22 фримера, а 24-го. Помтка заднимъ числомъ имла цлью снять съ нея подозрніе якобы она участвовала въ битвахъ при Ле-Манс 12 декабря (23 фримера), и тмъ врне защитить ее отъ возможныхъ пытокъ со стороны революціоннаго суда.
Благодаря этому-то искреннему и теплому участію Марсо къ несчастной Анжелик, онъ и прослылъ настоящимъ ея избавителемъ. Въ одномъ письм въ своей тетк Анжелика высказываетъ это. Письмо это служитъ въ то же время явнымъ доказательствомъ того, что данное участіе молодого генерала не было запятнано какимъ нибудь низкимъ побужденіемъ или же недостойнымъ поступкомъ. Вотъ содержаніе ея письма:
‘Вамъ извстно, что при Ле-Манс республиканская армія одержала полную побду. Меня постигла ужасная участь, я потеряла своихъ во время страшнаго бгства. Я искала смерти, а вмсто того нашла состраданіе въ республиканской арміи. Меня спасъ генералъ Марсо, отнесшійся во мн вполн по человчески, тмъ боле славы его честности и великодушію…’
Письмо это достаточно ясно говоритъ за чистоту мотивовъ, руководившихъ Марсо при спасеніи Анжелики. Чистота эта остается незапятнанной, хотя поразительная красота покинутой двушки могла быть не послднимъ ходатаемъ передъ Марсо. Но Анжелика не миновала печальной участи. Едва успли генералы Марсо и Клеберъ оставить городъ Лаваль, какъ послдовало распоряженіе Маейнскаго революціоннаго Комитета и Военной Комиссіи о поискахъ бглецовъ. Убжище Анжелики также было открыто и вмст съ семью товарищами по несчастью она была заключена въ тюрьму. Разсчитывая спастись помощью удостовренія Марсо, она представила охранную свою грамоту въ Революціонный Комитетъ. Но передъ лицомъ подобныхъ кровожадныхъ людей,— для которыхъ родственная связь или вообще какое либо отношеніе къ подозрительнымъ людямъ могло уже служить достаточнымъ поводомъ для обвиненія,— такой листокъ бумаги, конечно, не въ силахъ былъ защитить несчастную двушку. Листокъ этотъ могъ только послужить обвиненіемъ для выдавшаго его Марсо, и безъ того уже находившагося подъ подозрніемъ у этихъ господъ, и въ данномъ случа, рисковавшаго услыхать свой смертный приговоръ.
Этими обстоятельствами воспользовался нкто Бурботте, членъ суда, обвинившій Марсо въ государственной измн. Марсо былъ посаженъ въ тюрьму вмст съ 25 другими офицерами и унтеръ-офицерами, въ апрл 1793 г. Любимой сестр его Эмир,— являвшейся для него постояннымъ добрымъ геніемъ, до конца жизни своей сохранившей къ нему братскую любовь,— удалось пробраться къ нему въ тюрьму, невзирая на затрудненія и опасность. Она добивалась выясненія доказательствъ его невинности и хотла утшить его въ гор. Бурботте выступилъ въ этомъ процесс публичнымъ обвинителемъ и приводилъ самыя ршительныя обвиненія, основанныя не на фактахъ, а на простыхъ подозрніяхъ и слухахъ. Достойная самозащита Марсо произвела на судей громадное впечатлніе. Вс они признали его невиннымъ и ршили единогласно возстановить его честь, возвративъ ему прежнее его положеніе. Одинъ только Бурботте воздержался отъ подачи голоса. И Марсо вскор отмстилъ за себя своему врагу, и отмстилъ такъ, какъ можетъ отмстить только благородный человкъ. Онъ спасъ его изъ рукъ толпы крестьянъ въ тотъ моментъ, когда т совщались, какъ отправить Бурботте на тотъ свтъ: пулей или сжечь.
Бурботте отблагодарилъ Марсо за такое благородство. Въ качеств члена Военной Комиссіи онъ изъялъ охранную грамоту Анжелики изъ числа ея документовъ, и такимъ образомъ спасъ своего благодтеля, скомпрометтированнаго своей подписью. За то Анжелика погибла. Въ одно морозное январьсвое утро, въ 1795 г. она взошла на эшафотъ вмст съ семью своими товарищами по несчастью, тремя женщинами и четырьмя молодыми двушками. Эшафотъ воздвигли на Дворцовой площади, въ Нант. Обвиненіе было построено на результатахъ слдствія, которое якобы показало, что обвиняемыя были уличены въ соучастничеств съ Вандейскими разбойниками, за ними он слдовали во вс раззоренныя Вандейцами мстности и потому должны были поплатиться, какъ пособницы и соучастницы всхъ совершенныхъ Вандейцами убійствъ и разрушеній.
Марсо, занятый въ то время въ Ренн возстановленіемъ потрясеннаго своего здоровья, считалъ, что protge его находилась въ безопасности. О кончин Анжелики онъ узналъ необычайнымъ образомъ и при необычайныхъ обстоятельствахъ. Еще ране того времени познакомился онъ въ Ренн съ графомъ Шатожирономъ, который въ періодъ владычества Революціи смнилъ высокородовитое свое имя на скромное имя гражданина Лепретра. Благодаря какой-то дружеской услуг, оказанной имъ сыну Шатожирона Ипполиту, молодой офицеръ изъ революціонной арміи сдлался другомъ дома въ семь Лепретра и особеннымъ любимцемъ madame Лепретръ, гордившейся прямымъ происхождешемъ отъ знаменитаго философа Декарта. Въ этомъ дом нашелъ Марсо дружескій и любезный пріемъ на время возстановленія своего здоровья. Между нимъ и старшей дочерью хозяевъ возникла симпатія, которая поощрялась матерью. Симпатія эта привела дло къ обрученію, которое повлекло за собой дружелюбное разлученіе супрутовъ Лепретръ, такъ какъ отецъ, въ качеств представителя высшей аристократіи, не хотлъ соглашаться на бракъ своей дочери съ простымъ гражданиномъ, да еще притомъ бывшимъ генераломъ революціонной арміи. Впрочемъ, внезапная смерть молодого воина помшала этому браку.
Однажды вечеронъ въ салон г-жи Шатожиронъ весело бесдовали хозяйка, об ея дочери и Марсо съ своей сестрой Эмирой, пріхавшей туда по приглашенію. Вдругъ генералу доложили, что его спрашиваетъ реннскій палачъ, имющій передать ему какой-то пакетъ. Странный гость привелъ Марсо въ ужасъ, и онъ, было, отказался принять посылку. Но любопытство дамъ взяло верхъ. Имъ казалось, что тутъ наврное кроется нчто необычайное, таинственное, и он стали уговаривать Марсо принять пакетъ, на что онъ, наконецъ, и согласился. Это былъ ящичекъ, переданный нантскимъ палачемъ своему реннскому товарищу по профессіи, для врученія адресату. По вскрытіи ящика, въ немъ оказались маленькіе золотые часиви, которые mademoiselle Анжелика де-Мелье, въ знакъ благодарности, завщала своему покровителю. ‘Бдная двушка,— воскликнулъ генералъ, при вид этого сувенира,— я общалъ ей, что она останется жива!’ и слезы покатились у него по щекамъ. Только тутъ узналъ Марсо о печальной кончин своей protge. Для присутствующихъ это была трогательная сцена, которая, впрочемъ, вызвала еще сильнйшую любовь и уваженіе къ молодому человку.
Такимъ образомъ, при всемъ ничтожномъ оттнк своей романичности, эпизодъ съ вандейской двушкой озарилъ романическимъ отблескомъ жизнъ молодого человка, столь богатую геройскими подвигами и прекрасными гуманными чертами. Личность его была крайне симпатична, во всхъ поступкахъ своихъ, посреди развивавшагося кругомъ одичанія нравовъ, онъ проявлялъ столько великодушія и благородства, что добился признанія своихъ достоинствъ и высокаго уваженія даже со стороны своихъ противниковъ и враговъ. Ко всему этому прибавилась еще трагическая его кончина, постигшая его 27 лтъ. Сколько разъ стоялъ онъ въ бою съ открытой грудью передъ лицомъ врага! Но не въ сумятиц битвы палъ онъ, нтъ,— его сразила пуля изъ-за утла. Поэтому становится вполн понятнымъ, что у гроба молодого героя другъ и недругъ стояли съ глубокой скорбью.
При отступленіи арміи Журдана Марсо былъ смертельно раненъ пулей, пущенной въ него изъ засады. Его привезли въ Альтенкирхенъ. Журдану надо было двинуться дале, и онъ оставилъ тамъ тяжело раненаго Марсо, предварительно исходатайствовавъ отъ наступавшаго на нихъ австрійскаго генерала, чтобы съ Марсо не обращались, какъ съ военноплннымъ. Предусмотрительность эта была излишней, такъ какъ раненый чтился австрійцами не мене, чмъ среди французовъ. Едва послдніе успли отступить, какъ къ Марсо явились генералы изъ непріятельской арміи съ засвидтельствованіемъ полной къ нему симпатіи. Трогательно было видть, какъ старый австрійскій генералъ Брай пожималъ руку молодому герою и отечески старался успокоить его. По прибытіи своемъ въ Альтенкирхенъ эрцгерцогъ Карлъ засталъ Марсо уже умершимъ отъ своей раны. Эрцгерцогъ поспшилъ въ покойному въ сопровожденіи Беллегарда, Шмидта и Мака, съ тмъ, чтобы выразить свое сожалніе оставленнымъ Журданомъ при Марсо французскимъ докторамъ и адьютантамъ о томъ, что онъ не засталъ ихъ командира въ живыхъ. Затмъ тло было отправлено въ Нейвидъ съ военными почестями въ сопровожденіи австрійскихъ войскъ. Чтобы попасть въ Нейвидъ, пришлось прохать черезъ австрійскій лагерь. Начальникъ эскорта, согласно военному обычаю, распорядился, чтобы сопровождавшимъ французамъ были завязаны глаза. Но Брай, прибывшій на встрчу со своимъ генеральнымъ штабомъ для отданія послдней чести повойному, приказалъ снять повязки, оказавъ тмъ самымъ павшему противнику особую почесть. При вступленіи на Нейвидскій мостъ тло было передано французскимъ офицерамъ. По совершеніи этой церемоніи генералъ Край обратился въ генералу Гарди, принявшему тло, съ просьбою сообщить ему о дн погребенія, дабы онъ могъ распорядиться насчетъ пріостановки враждебныхъ дйствій на это время.
Австрійскій генералъ оказалъ Марсо почести, какъ классическому герою, и Гарди не пожелалъ отстать отъ своего противника. Онъ вспомнилъ объ одномъ прежнемъ случайномъ выраженіи Клебера, который, разсказывая о своемъ юномъ боевомъ сотоварищ, воскликнулъ, что никакъ не можетъ перенести мысли, что Марсо когда-нибудь долженъ сдлаться добычей червей. Вспомнивъ это замчаніе, Гарди ршилъ сжечь бренные останки Марсо на огромномъ костр согласно древне-героическому обычаю. Совершено это было весьма торжественно. Пепелъ отъ тла Марсо тщательно собрали и раздлили на три доли, изъ которыхъ одна была поставлена въ урн на гробниц въ Кобленц. Пепелъ этотъ пропалъ во время одного нападенія. Вторую долю пепла получила Эмира, третью — невста Марсо — Агата де-Шатожиронъ. Впослдствіи, при перестройк форта, памятникъ съ большой осторожностью былъ перенесенъ пруссаками въ Люцель-Кобленцъ.
Память Марсо почтена была врагами и друзьями. Родному городу его Шартру подобало, конечно, увковчить своего великаго сына боле прочнымъ памятникомъ. Это и состоялось въ 1801 году. Въ честь его воздвигли обелискъ, на которомъ высчены были вс его военные подвиги. Когда же въ 1815 г. кормило правленія попало въ руки людей, которые ничего не забывали и ничему не научились, тогда въ одну ночь съ обелиска исчезли дв мраморныя доски. На одной изъ этихъ досокъ была надпись даты сооруженія обелисва. Словами ‘Deuxiè,me anne du Consulat de Bonaparte’ она напоминала плохо звучавшее для бурбонскихъ ушей имя узурпатора. На другой значилось: ‘Dfaite des rebelles au Mans’. Это посрамленіе врности королю Вандейцевъ оказалось нестерпимымъ. Бурбоны усердно старались изъять изъ исторіи двадцать два года. Но время упорно стоитъ за себя. Ратуш родного города Марсо сдлано было предложеніе возстановить названіе улицы — rue de Marceau. Это предложеніе потерпло фіаско вслдствіе сопротивленія городского представительства. Посл революціи были возстановлены прежнія надписи съ нкоторыми измненіями. Часть пепла, полученнаго сестрой героя, Эмирой, была передана для его обелиска въ Шартр.