Устройство земской волости административное и судебное.
Устройство земской волости административное и судебное.
‘Русь’, 11-го іюля, 1881.
Устройство земской волости административное и судебное, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1881
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
Сквозь всю исторію нашего внутренняго сложенія проходятъ, какъ дв струи, два начала: земля и государство, или начало земское и начало государственное, и въ соотвтствіи съ ними: начало общественное, общинное, мірское — и начало личное. Въ древнемъ нашемъ строеніи, съ изначала, носителемъ перваго была земщина, т. е. крестьяне, посадскіе, купцы, носителемъ втораго — были князь или царь и служилые люди. Вс виды земщины имли мірское, общинное устройство и внутреннее самоуправленіе по исписанному закону, на основаніи обычая. Служилые люди не составляли ни сословія въ тсномъ смысл слова, ни цльной корпораціи, а классъ съ наслдственной и обязательной служебной профессіей, причемъ личный составъ его не былъ связанъ между собою никакою общностью интересовъ, никакимъ общественнымъ союзомъ. Одн разрядныя книги были какъ бы своего рода матрикулами для этого множества разрозненныхъ служилыхъ личностей, да и то для высшихъ родовъ службы. Имъ было чуждо въ своемъ кругу всякое общественное, мірское или артельное устройство, во вс они объединялись въ одинъ общій союзъ съ Землею на земскихъ соборахъ. Земщина, т. е. крестьяне, мщане (посадскіе), по преимуществу крестьяне сохранили почти въ неприкосновенности преданіе, привычку, даже форму мірскаго союза и самоуправленія,— отчасти и мщане, несмотря на вс вншнія, навязываемыя имъ устройства,— отчасти даже и купцы. Даже и они, сквозь вс превратности, сохранили до сихъ поръ навыкъ и природную способность къ своему сословному самоуправленію, къ общественному, крпко сплоченному союзу. (Любопытно сличить, хоть бы въ самой Москв, два самоуправленія: одно купеческое, сословное, богатое и могучее, воздвигающее быстро и прочно громадныя, милліонныя зданія, благотворительныя и торговыя, и — самоуправленіе городское, съ его медленнымъ и вялымъ ходомъ длъ, съ его большею частью неумлыми постройками, хотя въ немъ участвуютъ, большею частью, т же купцы: но одно — ихъ собственное, изъ старины ведущееся дло,— другое, т. е. городское, сочинено въ новйшее время, указано сверху и построено на начал парламентской бюрократіи.) Слды обычнаго права (по отношенію къ наслдству и къ усыновленію) удерживаются въ купечеств и теперь, признаны даже закономъ.
Служилые люди пережили разныя превращенія. Съ уничтоженіемъ разрядныхъ книгъ была сдлана попытка организовать изъ значительной ихъ части сословную, на генеалогическомъ начал корпорацію, но Петръ разомкнулъ ее введеніемъ табели о 14 рангахъ, и опять положилъ въ основу служилое начало, хотя и пробовалъ создать ‘шляхетскій корпусъ’. Наконецъ, выдляется въ жизни и окончательно слагается Екатериною въ сословную корпорацію ‘дворянство’, съ освобожденіемъ отъ служебной повинности (хотя и не полнымъ, ибо дворянство терялось, если два поколнія сряду вовсе не проходили государственной службы). Оно было надлено. сверхъ разныхъ привилегій, существеннйшею привилегіей: владть населенными землями на крпостномъ прав. Но, несмотря на дарованное ему самое обширное самоуправленіе, оно,— при всхъ великихъ, безчисленныхъ заслугахъ, оказанныхъ дворянами, отдльно, лично, порознь, на поприщ государственной и общественной службы, на поприщ наукъ, искусствъ и литературы,— оказалось совершенно несамостоятельнымъ именно какъ корпорація, почти столтнее пользованіе этимъ самоуправленіемъ, захватывавшимъ въ свой кругъ и высшій въ губерніи судъ, и всю уздную полицію, представляетъ исторію самую печальную. Съ уничтоженіемъ крпостнаго права, съ распространеніемъ прочихъ, принадлежавшихъ дворянству, привилегій на вс другія сословія, и въ особенности съ возникновеніемъ земскаго самоуправленія, центръ тяжести въ смысл политической силы перешелъ, вмст съ дворянами же, въ земство. Дворянская корпорація можетъ еще сохраняться нкоторое время по названію, по форм, но она не представляетъ сама въ себ никакихъ условій жизни — за отсутствіемъ какихъ-либо особенныхъ ‘дворянскихъ’ интересовъ, за отсутствіемъ всякаго связующаго начала. Мы понимаемъ начала служилое, выразившееся въ мстничеств, понимаемъ основаніе генеалогическое, родовитость, преемственность добраго историческаго преданія, И о эти условія не утрачиваются тми, кто ими владетъ — гд бы онъ ни стоялъ, придаютъ ему особливый бытовой оттнокъ совершенно независимо отъ корпоративнаго устройства, которое съ этими условіями ничего общаго не иметъ: ибо какъ скоро извстный чинъ или орденъ даютъ каждому ipso facto дворянское званіе, то это званіе, не сообщающее нын ни малйшихъ преимуществъ, обращается въ названіе, въ чинъ, въ ‘звукъ пустой’. Мы вовсе не торопимся ‘сокращать ему дни’ — по выраженію Баратынскаго,— дни корпораціи изочтены судьбою. Естественное, историческое, законное тяготніе дворянъ — къ земству. Тамъ они стоятъ или станутъ на своей настоящей почв, не какъ корпорація, а какъ земскіе служилые люди, носители личнаго начала.
Мы уже не разъ объясняли, почему вс попытки земскаго самоуправленія, начиная съ Ивана IV, оказывались неудачными. ‘Земщина’ была слишкомъ сира и беззащитна, какъ скоро выступала изъ своего тснаго, мірскаго круга, потому что ей недоставало интеллигентныхъ земскихъ же силъ, или, выражаясь простымъ ленкомъ старины, людей добрыхъ, которые бы грамот умли, которыхъ бы на то стало. Долгимъ мучительнымъ историческимъ процессомъ (о которомъ мы уже говорили въ 1 No ‘Руси’) выработаюсь у насъ, наконецъ, или еще вырабатывается, земство, составленное изъ двухъ главныхъ элементовъ: общественнаго землевладнія и личнаго землевладнія. Безъ сомннія, главный контингентъ лживаго землевладнія составляютъ дворяне по происхожденію, но не малая частъ таковыхъ землевладльцевъ и изъ лицъ иного происхожденія. Юридическія сословныя перегородки и обособленія, вс они совершенно поглощаются общимъ понятіемъ о земств. Въ сущности, въ Россіи, повторяемъ, имется въ наше время только два соціальныхъ подраздленія: землевладніе общественное и землевладніе личное. Вотъ единственные существенные, характерные признаки двухъ категорій, замняющихъ собою прежнее дробленіе на ‘сословія’ и ‘состоянія’. Эти категоріи отвчаютъ двумъ категоріямъ духовнаго (а пожалуй и гражданскаго) порядка: началу мірскому, общинному, хоровому, и началу личности. Они вовсе не созданы для взаимной вражды, а для восполненія другъ друга, только въ гармоническомъ ихъ сочетаніи — правда и сила. Это два фактора необходимыхъ для истинно правильнаго и успшнаго развитія человческихъ обществъ. Начало личности, живое, дятельное, въ служеніи началу мірскому,— которое творитъ и дйствуетъ медленно, цлокупностью (какъ выражается Достоевскій) однороднаго множества, умряетъ порывы личности и сдерживаетъ ее въ предлахъ,— начало личности, при такихъ условіяхъ, есть благодтельное начало. Процессомъ единичнаго личнаго сознанія совершается работа самосознанія народнаго: лицо — проводникъ просвщенія.
Нашъ Русскій народъ — врагъ всякаго бездушнаго снаряда, дйствующаго механически въ дл живомъ, дл жизни, и будучи носителемъ начала мірскаго, за предлами своего міра, предпочитаетъ живаго же индивидуума, человка. И притомъ человка — вн міра стоящаго, отъ міра независимаго, его интересамъ лично непричастнаго, способнаго дать народу то, чего онъ, народъ, въ своей мірской сред, по условіямъ своего быта, не находитъ, но чего онъ считаетъ себя въ прав ожидать отъ единичнаго лица, которое свободно, вн его и выше поставлено, именно: указанія, совта, свта, посредничества для внутреннихъ споровъ. (Древнее значеніе князя было по преимуществу значеніе третьй, т. е. посредника и судьв).
Такимъ образомъ, волею историческихъ судебъ, у насъ сложилось въ узд, рядомъ съ мірскимъ, начало личное, рядомъ съ категоріей общиннаго — категорія личнаго землевладнія, рядомъ съ сельскимъ самоуправленіемъ, рядомъ съ народными сельскими мірами — готовый контингентъ сшейу боле или мене просвщенныхъ, служилыхъ земскихъ людей. Во взаимномъ сочетаніи они образуютъ земство. На границ міра сельскаго и міра внлежащаго — звеномъ, соединяющимъ ихъ, можетъ быть только живое только
черезъ лицо можетъ успшно связаться — крестьянство, какъ сословіе, корпорація или категорія, особливый строй — съ другими сословіями, корпораціями, категоріями, другимъ особливымъ строемъ.— или иначе: Земля съ Государствомъ въ первой своей встрч и соприкосновеніи. Однимъ словомъ, при первомъ выступленіи народа изъ предловъ своего міра и его обращеніи къ государству, оно должно ему явиться въ живой, конкретной форм лица.
Поэтому мы, съ своей стороны, присоединяемся къ мннію Московской земской коммиссіи, а также и къ мннію R. Н. Головина: поставить въ глав новообразуемой единицы или участка, взамнъ волостныхъ правленій и старшинъ, мироваго судью съ правами, боле или мене видоизмненными, прежняго мироваго посредника.— Разъ это положеніе при* пято,— остальная задача будетъ заключаться, главнымъ образомъ, въ способахъ огражденія жителей отъ нелишняго произвола этого лица и въ тхъ условіяхъ, которыми обезпечивается успшное исполненіе имъ своихъ обязанностей.
Изъ кого такое лицо должно быть избрано?— Изъ личныхъ землевладльцевъ, какого бы происхожденія они ни были, дворяне ли, или крестьяне, кончившіе курсъ въ высшемъ учебномъ заведеніи, все равно.— Московская коммиссія и г. Головинъ оставляютъ ту форму выбора, какая существуетъ и теперь для избранія мировыхъ судей, т. е. посредствомъ узднаго земскаго собранія. Такъ какъ по всей вроятности, при предстоящемъ преобразованіи узднаго управленія, придется непремнно увеличить число уздныхъ гласныхъ, то, кажется. эта форма можетъ быть оставлена въ сил. Спеціальный выборъ самими жителями волости уже потому неудобенъ, что подастъ боле повода къ злоупотребленіямъ. къ тому же едва-ли не правъ г. Головинъ, предлагающій отмнить требованіе настоящаго закона, чтобы избирающійся владлъ имуществами непремнно въ томъ самомъ узд, куда избирается: достаточно, если онъ владетъ имуществомъ въ предлахъ губерніи. Мы полагаемъ также, что было бы полезно вообще уменьшить размръ имущественнаго ценза и понизить, можетъ-быть, самый цензъ по образованію, такъ какъ бываютъ толковые, дльные и просвщенные люди и безъ казеннаго учебнаго аттестата. Впрочемъ но такимъ случаямъ можно было бы допустить спеціальныя ходатайства земскихъ собраній.
Съ поставленіемъ мировыхъ судей, во глав такого рода участка, или ‘земской волости’ — по выраженію Московской коммиссіи, устраняется всякое непосредственное вмшательство исправника въ сельское самоуправленіе, упраздняется его право подвергать сельскія должностныя лица дисциплинарному взысканію, упраздняется и его обязанность по взысканію податей. Странно, что ‘Новое Время’ не замтило важнаго нововведенія, предлагаемаго московскими ‘главными основаніями’. Оно состоитъ въ томъ именно, чтобы взысканіе всхъ податей и повинностей, даже казенныхъ, вдавшееся до сихъ поръ полиціей, передать въ руки земства. Другими словами: правительство сообщаетъ губернскому земству, а губернское уздному, цифру той суммы, которая подлежитъ сбору въ пользу казны: земство взыскиваетъ само, какъ знаетъ и когда знаетъ,— а оно знаетъ лучше правительства, когда крестьянину удобне взносить свои подати. Учрежденіе пріема взносовъ въ участк должно, повидимому, значительно облегчить для крестьянъ исполненіе платежной повинности. Конечно, земство принимаетъ на себя, такимъ образомъ, тяжкую передъ правительствомъ отвтственность,— во въ случа неуспшныхъ дйствій самого земства, правительство не лишается права приступить и само ко взысканію обычнымъ своимъ способомъ, чрезъ полицію. Должно полагать, что земства будутъ стараться предупреждать возможность такого вмшательства. Во всякомъ случа, въ виду каждаго проектируемаго возвышенія прямыхъ налоговъ, они будутъ въ состояніи сообщать на усмотрніе правительства свое мнніе о платежной способности крестьянъ въ предлахъ каждаго узда и въ данную пору. Можно надяться также, что случая растраты собранныхъ но датой будутъ, при новомъ порядк, исключеніемъ крайне рдкимъ, такъ какъ, вслдствіе близости волостнаго участка, собираемыя деньги могутъ сдаваться въ самый день поступленія.
Всего трудне, конечно, опредлить отношеніе полиціи съ такой должности административнаго свойства, которая захватываетъ въ кругъ своей дятельности и полицейскія функціи. По проекту г. Головина, ‘начальникъ волости’ получаетъ, по предметамъ полицейскаго вдомства, предписанія прямо отъ исправника. Съ этимъ мы согласиться не можемъ. Этотъ ‘начальникъ волости’ есть въ то же время и мировой судья, котораго судебныя ршенія полиція и самъ исправникъ обязаны исполнять безпрекословно. Московская коммиссія, учреждая, вмсто становаго, волостнаго пристава, повидимому ставитъ его въ то же отношеніе къ мировому судь, въ какомъ вообще стоятъ полиція по отношенію къ суду, какъ исполнительная власть. Въ то же время коммиссія подчиняетъ пристава исправнику, а приставу, въ свою очередь, подчиняетъ сотскихъ я десятскихъ. Вопросъ этотъ довольно труденъ для теоретическаго разршенія, и сама коммиссія, сказавши въ 14 , что мировой судья завдуетъ въ волости административною частью, прибавляетъ слова: ‘въ тхъ предлахъ, какъ окажется возможнымъ разграничитъ административныя обязанности между полиціею, какъ органомъ правительственнымъ, и земствомъ’. Мы съ своей стороны замтимъ вопервыхъ, что примръ, и кажется удачный, такого разграниченія имется уже въ бывшей практик мировыхъ посредниковъ, вовторыхъ, что при разршеніи этого вопроса нужно прежде всего отршиться отъ мысли о какомъ то принципіально’ антагонизм, будто бы непремнно присущемъ обоюднымъ отношеніямъ земства и полиціи, или земства и администраціи! Этого ошибочнаго воззрнія не чужды были, кажется, и составителя Положенія о земскихъ учрежденіяхъ. До сихъ поръ въ отношеніяхъ администраціи къ земству чувствуется какая-то ревность къ своему достоинству, какой-то страхъ уронить ‘престижъ’ правительственной власти! Стоитъ только взглянуть иначе, проще, на дло, какъ оно есть или должно быть, т. е. что и земство, и правительство служатъ одной и той же земл и идутъ вмст къ одной цли,— и кажущійся затрудненіи значительно облегчатся. Въ этомъ отношеніи, кажется намъ, заслуживаетъ вниманія предположеніе г. Головина: сдлать исправника членомъ уздной земской управы, или того присутствія, которымъ авторъ замняетъ управу. Во всякомъ случа не лишнимъ было бы наложить на исправника обязанность присутствовать въ уздныхъ земскихъ собраніяхъ вмст съ правомъ голоса (хоть по нкоторымъ, его касающимся дламъ): при упраздненіи права дисциплинарныхъ взысканій, которымъ пользуется теперь исправникъ относительно сельскихъ должностныхъ лицъ, его присутствіе не можетъ, кажется, стснять гласныхъ-крестьянъ, а исправника длаетъ какъ бы сотоварищемъ земства.
Вопросъ о волостномъ суд — одинъ изъ такихъ, по которымъ именно необходимо было бы звать мнніе самого народа. Московскія ‘главныя основанія’ учреждаютъ сельскій судъ въ каждомъ сельскомъ обществ въ смысл первой инстанціи крестьянскаго обычнаго суда, а вторую, именно аппелляціонную (а не кассаціонную) инстанцію, подъ названіемъ волостнаго суда, предполагаютъ устроить при мировомъ судь, подъ его предсдательствомъ, съ придачею ему двухъ, вызываемыхъ по очереди, сельскихъ судей. Судъ мірской или сельскаго старосты существуетъ, вроятно, и теперь въ каждой сельской общин,— судъ, разумется, словесный. Если же проектируются сельскіе суды съ протоколами или съ записанными ршеніями, то въ сельскихъ обществахъ малаго объема (душъ 200) введеніе такого формальнаго суда потребуетъ особаго писаря и будетъ для крестьянъ стснительно, какъ платье не впору сшитое. Къ тому же при ссор между собою крестьянъ двухъ разныхъ селъ, изъ коихъ каждое составляетъ особое общество, одному изъ крестьянъ пришлось бы судиться у односельчанъ своего противника… Намъ казалось бы, повторяемъ, крайне необходимымъ — относительно сохраненія или упраздненія настоящаго волостнаго суда — спросить самихъ крестьянъ. Затмъ мы полагали бы, что крестьянамъ должно быть предоставлено право, при согласіи обихъ тяжущихъ сторонъ, избирать или волостной сословный, или мировой судъ (участіе въ которомъ, въ подобныхъ случаяхъ, двухъ ‘судныхъ мужей’, изъ крестьянъ, свдущихъ въ народныхъ юридическихъ обычаяхъ, мы признаемъ чрезвычайно полезнымъ). Что же касается до права аппелляціи или жалобы, то безусловное допущеніе этого права можетъ свести все значеніе крестьянскаго суда къ нулю, подорвать всякій его авторитетъ. Или же слдуетъ точно опредлить разрядъ длъ и мру взысканія, по которымъ допускается жалоба, или же, въ случа явной несправедливости, предоставить мировому судь, вслдствіе принесенной ему жалобы, право — пріостановить исполненіе приговора, самое же дло должно подлежать пересмотру и ршенію не у мстнаго мироваго судьи, а на мировомъ създ. Однимъ словомъ, вопросъ о крестьянскомъ суд, носящемъ теперь названіе волостнаго, требуетъ, по нашему мннію, весьма осмотрительнаго къ себ отношенія. Есть безусловные поклонники такъ-называемаго ‘обычнаго нрава’ (названіе слишкомъ громкое и едвали точное въ примненіи къ Русскому народу), не мало и фанатиковъ ‘правоваго порядка’, которые хотли бы упразднить разнообразіе ‘юридическихъ’ народныхъ обычаевъ по всей Россіи, и всмъ крестьянамъ повсемстно навязать благодянія 10 тома Свода Законовъ, т. е. нашего гражданскаго кодекса, сочиненнаго про служилыхъ людей или дворянъ и нуждающагося (особенно относительно наслдства, завщанія и пр.) въ совершенномъ пересмотр!! Существующіе народные обычаи длежа наслдства, усыновленія (пріемышей) и тому подобные должны быть строго уважены — безъ ограниченія, какъ теперь, цны иска 100 рублями: предлъ, выше котораго мировой судья, по теперешнимъ правиламъ, обязанъ примнять гражданскій оффиціальный законъ! Нельзя не выразить вновь искренняго сожалнія, что наши земцы такъ мало, повидимому, изучаютъ жизнь народную, и что къ участію въ обсужденіи настоящаго вопроса не приглашены уздные мировые судьи. Они, конечно, компетентне, чмъ кто-либо въ вопрос о суд,— да и относительно совмщенія съ званіемъ мироваго судьи административныхъ обязанностей, кого же и спросить о практическихъ удобствахъ и формахъ такого совмщенія, какъ не лицъ, которыя къ тому призываются и стало быть непосредственно въ дл заинтересованы?!
Теперь обратимся къ вопросу о способахъ огражденія мстнаго населенія отъ произвола, отъ неправильныхъ и неумлыхъ распоряженій лица, поставленнаго во глав участка ила ‘земской волости’. Оносительно отправленія его обязанностей — собственно какъ мироваго судьи, можетъ и долженъ остаться порядокъ обжалованія, начертанный въ Судебномъ Устав, съ сохраненіемъ и създа мировыхъ судей. На этотъ порядокъ, впрочемъ, ни одинъ проектъ, кажется, и не посягаетъ. Затмъ K. С. Головинъ въ своей стать, напечатанной въ ‘Руси’, предполагаетъ сохранить волостной сходъ (сообразно увеличенному объему волости), которому, между немногими длами, подлежащими его разсмотрнію, должно быть поручено и ‘обсужденіе жалобъ на дйствія волостныхъ начальниковъ, для передачи ихъ высшему начальству’. Эта мра была бы дйствительна, если бы самъ волостной сходъ могъ имть дйствительное значеніе, но мы уже доказали, что въ такой малой единиц, какъ волость, даже увеличенная, ‘всесословность’ является фикціей. Да и прежде чмъ обсуждать: слдуетъ ли представлять чью-либо жалобу высшему начальству, не лучше ли предоставить право непосредственной подачи, безъ предварительнаго обсужденія? Намъ кажется, что какъ за частными лицами, крестьянами или личными землевладльцами, такъ и за сельскими мірами, должно быть признано безграничное право не только жаловаться на неправильное дйствіе или личное оскорбленіе со стороны мироваго судьи, но и протестовать противъ его административнаго распоряженія (не останавливаясь исполненіемъ) чрезъ подачу жалобы или протеста въ Създъ мировыхъ судей. По вашему мннію, независимо отъ судебнаго създа, необходимы періодическіе създы ихъ же, какъ административныхъ лицъ или ‘начальниковъ волостей’, подобно тому, какъ существовали, съ видимою пользой, създы мировыхъ посредниковъ. На этихъ създахъ предсдательство могло бы быть возложено на предсдателя уздной земской управы, составъ которой могъ бы сократиться, противъ настоящаго, вдвое или трое. Московская коммиссія также упоминаетъ о необходимости ввести въ составъ уздной управы волостныхъ мировыхъ судей и хоть разъ въ мсяцъ назначить засданіе управы съ ихъ участіемъ, по повидимому это предполагается коммиссіею собственно для хозяйственныхъ цлей.
Затмъ Московская коммиссія считаетъ полезнымъ ‘для коллегіальнаго обсужденія нкоторыхъ административныхъ длъ (въ томъ числ денежныхъ) учредить ‘волостныя управы’, въ составъ которыхъ, кром волостнаго мироваго судьи, какъ предсдателя, вошли бы: почетные мировые судьи, товарищъ волостнаго судьи, волостной приставъ и трое очередныхъ сельскихъ старостъ’. Мы бы съ своей стороны предложили, вмсто ‘управы’, въ составъ которой входитъ одно начальство, учредить ‘волостной совтъ’, какъ для обсужденія упомянутыхъ длъ, такъ и для ревизіи суммъ и вообще нкотораго контроля. Въ составъ этого совта, который былъ бы обязанъ собираться не мене одного раза въ мсяцъ, должны бы входить вс личные землевладльцы этого участка и, кром старостъ, отъ каждаго сельскаго общества избранный міромъ крестьянинъ изъ ‘стариковъ’. Дла окончательно ршаетъ судья, но мннія каждаго должны быть записаны въ протоколъ и скрплены общею подписью. Каждому предоставляется право длать по предметамъ мстнаго управленія свои заявленія также съ запискою въ книгу. Наконецъ, уздное земское собраніе можетъ отъ времени до времени поручать кому-либо изъ гласныхъ ревизію управленія и длопроизводства волостныхъ ‘судей’ или ‘начальниковъ’.
Вообще въ нашемъ представленіи объ уздномъ управленіи уздное земское собраніе является какъ бы куполомъ всего зданія и въ то же время контролирующимъ органомъ. Какъ на мировыхъ судей, такъ и на мировые създы и на распоряженія управы вс обыватели узда, въ томъ числ и сельскія общества, должны имть право вносить въ уздное собраніе жалобы,— да и вообще подавать прошенія и заявленія не по однимъ своимъ личнымъ, но и по всмъ дламъ земскаго вдомства. Только тогда, думается намъ, земство станетъ близкимъ и дорогимъ мстному населенію.
Мы не станемъ утомлять читателя разборомъ дальнйшихъ подробностей и частностей узднаго переустройства. Мы не пишемъ проекта, а только излагаемъ главныя основанія. Существенное въ этихъ основаніяхъ, это — установленіе живой, плодотворной связи между двумя земскими стихіями: стихіей мірской, общинной и стихіей личной, между двумя бытовыми формами: землевладніемъ общиннымъ и личнымъ, между древнимъ, сельскимъ, такъ-называемымъ сословнымъ самоуправленіемъ (безъ ущерба для его органической жизни и самостоятельности) и высшимъ видомъ безсословнаго, земскаго самоуправленія, входящаго въ общую систему государственнаго управленія, т. е. вднія длъ мстныхъ, поручаемаго государственною верховною властью мстнымъ свдущимъ, выборнымъ людямъ. Звеномъ, связующимъ эти дв стихіи, эти дв формы бытія’ эти два начала мірскаго и личнаго, равно какъ мірскаго и государственнаго — при первомъ ихъ соприкосновеніи и встрч за предлами сельскаго міра, можетъ и должно быть, по нашему глубокому убжденію, только живое лицо: не ‘чиновникъ’, не ‘казенный’ человкъ, земл чуждый и отъ земли отршенный, и не механическій бездушный бюрократическій снарядъ, въ род присутственнаго мста или коллегіи,— но человкъ земскій, служащій одновременно и Земл, и Государству. Только при такихъ условіяхъ переустройства мстное земство получитъ въ народ авторитетъ, вдохнетъ въ себя новую жизнь и силу, пуститъ корни въ глубь мстной почвы, создастъ наконецъ себ органы для плодотворнаго дйствія, установитъ живое общеніе съ населеніемъ, будетъ во всякое время вдать народную мысль и думу и обртетъ способы упрочить миръ и правильное преуспяніе своего округа. Такъ думается намъ, мстные эксперты пусть выскажутъ свои замчанія, но не глубокомысленны будутъ т, которые, упрекая насъ въ идеализаціи, преподнесутъ намъ, въ вид возраженія, нсколько частныхъ случаевъ злоупотребленія: идеалистами скоре могутъ назваться т наши отрицатели, которые, должно полагать, до такой степени возлюбили чистоту и притязательны къ ней, что на нашей Русской земл, гршной, какъ и весь міръ, ничего кром сплошной черноты и не видятъ.