В.В. Розанов
В.В. Розанов
Устав Донского политехнического института
Устав Донского политехнического института
Устав Донского политехнического института, Розанов Василий Васильевич, Год: 1908
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Совет министров, рассмотрев выработанный в министерстве торговли и промышленности устав Донского политехнического института, не только одобрил его, но и выразил пожелание, чтобы главные принципы этого устава были приняты во внимание и введены в уставы других высших учебных заведений, в том числе и университетов. Это хороший педагогический урок министерству народного просвещения, которое, казалось, должно бы само давать образцы уставов учебных заведений другим ведомствам, а между тем ему указывают последовать образцам других ведомств, — до такой степени очевидно их преимущество.
В самом деле, не путаясь в гибельных подробностях, не связывая каждый шаг администрации и преподавания в новом учебном заведении, как это обычно свойственно делать министерству просвещения при создании всякой школки и полушколки, — новый устав широко и ясно, не колеблясь и решительно проводит несколько важных принципов в строе основываемого учебного заведения, здравомыслие и практичность которых сразу же бросаются в глаза. Главным из них мы считаем то, что хотелось бы назвать принципом ‘разделения труда’ — старой известной в технике вещи, которая перенесена в педагогику. Наши профессора чем-чем только не занимаются, и эти побочные свои занятия они нередко больше любят, больше их культивируют, чем свою прямую и в сущности единственную должность — стоять на уровне науки своего времени и возможно талантливо, усердно и увлекательно передавать слушателям свою науку, нередко они ссылаются на эти побочные занятия, когда бьет в глаза их слабость по части лекций. Профессоров, которые бы все силы души отдавали чтению лекций, очень немного. И таких профессоров студенты неизменно и высоко чтут. Но большинство их, скучая наукой и научными интересами слушателей, чрезвычайно любят входить совершенно в другие области интимной и частной жизни студентов, где или не приносят никакой пользы, или даже приносят вред, или даже, если бы они и приносили крохотную пользу, она никак не возместит собою того, что студенты теряют на лекциях через такое отвлечение. Новый устав в науке. Только здесь обе стороны чисты. Нельзя этому удивляться, потому что самая цель, для которой они пришли сюда, пришли обе эти стороны, — есть наука, и только наука.
Студенты суть граждане, не только зрелые, но и предполагаемо образованные и ‘сознательные’. И драпировка преувеличенно-ученического положения, или какого-то полувзрослого состояния, с них должна быть снята ради естественной и очевидной правды. Как граждане, они должны отвечать за все свои поступки, нисколько не массою и не в положении ‘студенчества вообще’, а как отдельные лица. Для них не должно быть допускаемо никаких исключительных прав, какими не пользуются другие граждане, и университет — его аудитории и вообще помещения не должны пользоваться тою ‘экстерриториальностью’, какою пользуется Ватикан в Риме, на что, в сущности, студенчество претендует, чрезвычайно основательно критикует филантропическую практику некоторых профессоров — конечно, не насчет мизерного собственного содержания, а по части ‘распределения сумм’, собираемых из частных пожертвований разными ‘воспособительными’ комитетами и обществами, существующими около университета. Вся эта роль принадлежит обществу, и всецело обществу. Поползновения сюда профессоров нельзя истолковать иначе, как желанием завязать со студентами те связи не научного характера, которые весьма скользки и двусмысленны. Можно рассчитывать на популярность, и можно вместо этого заслужить скрытое неуважение и подавленную злобу. Кажется, все эти чувства и отношения давно и решительно отравили атмосферу внутренней жизни университета.
Столь же отрицательно новый устав относится к роли мнимого или кажущегося надзора профессоров за нравственною жизнью студенчества, за бытовою стороною их жизни и т.п. О всем этом профессора не могут иметь никакого понятия, так как они не имеют никаких соприкосновений со студенчеством в реальной жизни, и даже из нескольких тысяч студенческого состава едва знают некоторых в лицо. Наконец, участие в суде над студентами, разумеется, в случае исключительных казусов, может только подорвать авторитет профессоров: в случае тяжелого и марающего казуса, каковые хоть и редко, но случаются в бытовой жизни студенчества, профессор очень уронил бы себя в собственных глазах, не осудив строго, не выразив естественного и сильного негодования, и между тем связь по аудитории, естественные отношения наставника к ученикам делают в высшей степени затруднительным этот нелицеприятно-строгий суд. Вся эта сумма отношений распространяет какую-то фальшь решительно во все виды связи между профессорами и студентами, если они не касаются прямого интереса чисто захватным образом. Помещения университета могут быть открыты только для того, для чего они построены правительством, для лекций, а никак не для митингов и не для антиправительственных собраний, каковыми реально является каждая студенческая сходка, под какими бы предлогами и декорациями она ни собиралась. Узурпированное право сходок в стенах учебных заведений во всяком случае надо прекратить, и это есть первое условие успокоения университетской жизни и введения ее в нормальное русло. Студенты могут собираться ‘с участием посторонних лиц’, или, в сущности, только сами участвуя в сходках этих ‘посторонних лиц’, но где-нибудь вне и далеко от университета, и там имея дело с общегосударственными органами управления, отнюдь не как студенты, а как частные лица, как граждане. И в высшей степени желательно, чтобы сами эти общегосударственные органы управления прекратили совершенно отношения к ‘университету вообще’, где занимаются только наукою, — имея отношение тоже к только разрозненным студентам, ушедшим в политику, но имея это отношение к ним как к гражданам, а отнюдь не как к студентам. Это всего лучше. Студенты и университет, конечно, настолько зрелы и разумны, чтобы совершенно понять, что государство до тех пор не может перестать и не перестанет заниматься университетом и учащеюся молодежью с некоторой специальной точки зрения, именно политической, надзорной, пока университет и учащаяся молодежь не выйдет из роли политического деятеля. Роль эта совершенно неестественна и не нужна. Нужно сбросить весь этот маскарад, тем более что страдательная часть его падает и на само студенчество, и особенно на его родителей.
Мы не можем не выразить также горячего пожелания, чтобы здравые принципы устава Донского политехнического института вошли в уставы всех высших учебных заведений.
Впервые опубликовано: Новое время. 1908. 27 сент. No 11690.